25. Посадка без управления: Приземление

Чейз очнулась на камне или на льду. Ощущения соответствовали обоим вариантам. Она узнала плотный холодный воздух ангара с таким облегчением, что чуть не разрыдалась.

– Она в порядке! – объявил Кейл. Он обнял ее за плечи и усадил. – Ты в порядке, – прошептал он уже только для нее, и его голос был полон такой напряженности, что она вцепилась в его руку.

– Пиппин? – спросила она.

– Он в норме. Вы оба полностью отключились, но твой ОРП, по счастью, успел перед обмороком включить автопилот. Он очнулся несколько минут назад. Его уже повели в лазарет.

Она смутно вспомнила, что тянулась к панели – пыталась сделать то, что удалось сделать Пиппину, – но было такое впечатление, будто мозг к ее телу не подключен. Она моргнула, глядя на ангар, – а картинка моргнула в ответ, словно черно-белый кадр.

– У меня по-прежнему все серое.

– Кислородное голодание. Если встанешь, можешь снова потерять сознание. – Кейл забросал приказами наземную команду, уставившуюся на нее, закончив словами: – И пусть принесут носилки!

– Никаких носилок!

Она попыталась сесть, но Кейл надавил ей на грудную клетку. От него пахло кофе – и с такого близкого расстояния он ощущался иначе. Надежным – но жестким напоминанием о том, что едва не случилось. Чейз зажмурилась и снова увидела, как рядом проскакивает ракета беспилотника. Остатки адреналина заставили ее дернуться.

– «Дракон»?

– Ему потребуется ремонт. Сел на брюхо: автопилот на посадку не был рассчитан. Я озадачу этим Адриен. – Он выругался. – Все могло быть гораздо хуже, но об этом станем думать позже. Ты сейчас героиня, Харкорт. – Слова Кейла легли на нее одеялом, и ей мучительно захотелось закрыть глаза и завернуться в него. – Давайте сюда носилки! – Снова крикнул он. – Я ее нести не смогу с моей поясницей.

– Никаких носилок! – Чейз попыталась встать, но в глазах у нее поплыли черные мушки. Ей противно было даже думать, что ее покатят по академии на каталке, как инвалида. – Я дойду, – заявила она, покачиваясь.

– Я ее отнесу.

Не успела Чейз понять, чей это голос, как ее подхватили на руки. Ее голова привалилась к чьей-то шее. Она ощутила запах солоноватого пота и уставилась в спутанные черные волосы.

– Тристан, – пробормотала она.

Его имя проскользнуло по ней, согревая все на своем пути.

Тристан перехватил ее, шагая так быстро, что от движения на нее накатило полуобморочное состояние. Когда она снова пришла в себя, они уже были в Парке. Она никогда ни с чем не перепутала бы неподвижность листвы и ритмичный стук шагов по кирпичной дорожке.

– Как Сильф оказалась за линией? – спросил Тристан у Кейла.

«Хороший, блин, вопрос», – подумала Чейз.

– Даже если бы я знал, ты ведь понимаешь: обсуждать это нам нельзя, – ответил Кейл.

– Конечно, – голос Тристана стал резким. – Есть предположения, как Чейз уничтожила тот беспилотник?

Кейл поспешно сказал:

– Генерал Торн уже запросил съемки ее полета. Когда он их просмотрит, то проведет совещание, но мне кажется, что это повлечет за собой серьезные последствия.

«Только не он!»

При мысли об отце у нее закружилась голова. Его проклятая фамилия. Его слишком крупные предплечья и седые короткие волосы. Она сильнее вцепилась в Тристана, а он поднял ее чуть выше и обнял чуть крепче.

– Но это же первый беспилотник, который вообще удалось сбить! – возразил Тристан. – Это должно быть хорошо!

– Правда?

В молчании, которое последовало за этим вопросом Кейла, было слишком много ответов. Если жисюндинцы узнают, что в США есть воздушные силы, способные сбить беспилотник, они могут спешно начать атаку. У Чейз перехватило дыхание. Может, завтра. Может, еще даже не успеет рассвести…

– Это скажется на испытаниях? – спросил Тристан.

– Ее обмороком будут недовольны.

– Но ее ОРП успел вовремя включить автопилот.

– А если бы она не сбила тот беспилотник до того, как ей понадобился автопилот? Или там поджидал бы второй беспилотник? «Дракон» стал бы беспомощной добычей. Мы не можем с такой легкостью терять многомиллиардные самолеты.

– Сэр, она единственная из нас, кто способен был превзойти тот беспилотник в маневрировании. Эта штука была очень быстрой.

– Знаю. – Кейл глубоко и шумно вздохнул. – Но пилоты-камикадзе никому не нужны.

У Чейз разжались руки: слова Кейла обрушились на нее мертвым грузом.

Тристан только крепче прижал ее к себе.

– Никс могла уйти от того беспилотника, но она держалась перед ним. Я знаю, какая она в небе. Она позаботилась о том, чтобы он не передал свои сведения Жи Сюнди. – Его руки сжались сильнее, а в словах усилилось напряжение. – Бросьте, сэр. Если ваше командование не может…

– Кадет! Напоминаю: пока ты проходишь здесь подготовку, я – твой командир.

Их располосовало молчание. Этот жаркий спор полностью пробудил Чейз мозги. Почему Кейл отмахивается от доводов Тристана? Почему у Тристана такой вид, будто ему хочется крепко врезать бригадному генералу? В кои-то веки жесткость Кейла выглядела чрезмерно упертой, а Тристан… Он так защищал Чейз, что ей захотелось слиться с ним. Пальцами, руками, губами.

Когда Кейл снова заговорил, его тон смягчился, стал более привычным.

– Нам пора почувствовать друг друга союзниками, Рутер.

– Да, бригадный генерал.

До Чейз все доходило слишком медленно, чтобы реагировать. Она сцепила пальцы у Тристана на шее и уставилась на темные веснушки на песочного цвета коже.

О! Она снова различает цвета!

Когда они добрались до лазарета, то царящий там хаос моментально заслонил тепло от близости к Тристану. Отовсюду неслись крики. Она услышала, как Пиппин орет Сильф что-то насчет беспилотника, а Бунтарь призывает всех остыть. Чейз попыталась вмешаться, но она все еще сильно тормозила и чувствовала себя слишком слабой для этого пилотского спектакля. Она застонала – и, кажется, Тристан ее понял. Он не оставил ее среди этих разборок. Он отнес ее на одну из коек в дальней части лазарета, за морем из ширм, где было гораздо тише.

– Отпусти, Чейз, – сказал он, отцепляя ее руки от себя.

Она потонула в куче подушек. Перестав шевелиться, она немного пришла в себя.

А может, дело было в том, что они оказались наедине.

– А поцеловать? – пробормотала она.

Тристан нагнулся и ущипнул ее за ухо.

– Может, в следующий раз.

Но тут он все-таки ее поцеловал. Она ухватила его за рубашку и притянула ближе.

Он был более чем готов. Одна его рука легла ей на затылок, второй он уперся, чтобы не навалиться на нее. Его лицо повернулось, и она ощутила огонь, и ветер, и бешеную скорость от каждого соприкосновения их кожи.

Прошла минута. А может, час. Кто-то кашлянул, и Тристан резко отстранился. Медичка двадцати с лишним лет стояла у стены, широко открыв глаза.

Тристан так стремительно бросился прочь, что врезался в ширму. Он задергал руками, стараясь высвободиться, чертыхаясь с таким сильным канадским акцентом, какого Чейз еще от него не слышала. Когда он наконец высвободился, его пропитанные потом волосы окончательно растрепались. Он сделал оборот на месте и только потом зашагал к двери.

– Чувствуешь себя получше? – саркастически осведомилась медичка, наблюдая за поспешным уходом Тристана. Она принялась мерить Чейз давление. – Как хорошо было в кадетах! – проворчала она. – У меня уже вечность никого не было.

Не отвечая медичке, Чейз прижала ладонь к пылающему лицу.

Вот как. Тристан целуется так же, как летает. Господи! Какой потрясающий парень!

* * *

Чейз выскользнула из лазарета ни свет ни заря, как выразился бы Кейл: ей опротивело, что с ней обращаются как с раненой. Она дольше Пиппина не приходила в себя из-за того, что во время ее безумной попытки включить автопилот у нее слетела кислородная маска.

Слава богу, ее ОРП успел это сделать. Если бы не он…

Она не хотела даже думать об этом.

Ее кислородное голодание длилось несколько минут, как сообщила ей изголодавшаяся по сексу медичка. Никаких необратимых изменений, только дикая головная боль. Однако пульсирующая боль в голове не могла сдержать Чейз. Ей необходимо было отыскать Сильф.

Чейз подошла к двери комнаты, которую делили Бунтарь и Сильф. Она колотила в нее целую минуту, пока дверь не открыл заспанный Бунтарь.

– Мне нужна Сильф, – объявила она.

– Ее тут нет, – сказал Бунтарь, зевая.

– Почему вы пересекли демаркационную линию? Вам до нее должно было остаться сотни две километров!

Он не стал ей отвечать.

– Проверь ангар. Когда ей не спится, она идет к «Пегасу».

Он захлопнул перед Чейз дверь, чуть не прищемив ей нос. Его забинтованная рука была последним, что она увидела.

Чейз направилась в ангар. Холодная атмосфера бетонного здания прохватила ее быстрее обычного – вместе с красным сигналом у нее в голове. Тот беспилотник был жутким, но прекрасным: безупречная машина смерти.

Он должен был их убить.

«Дракон» был на своем обычном месте, но с него сняли шасси. Опять. Рядом была припаркована птичка Сильф, безупречная и девочковая – как всегда. Даже после стычки с беспилотником этот самолет казался нетронутым. Пока Чейз рассматривала «Пегаса», она услышала странное шарканье. Она шагнула за крыло – и резко остановилась. По тормозам!

Сильф была притиснута к борту самолета, а ее руки и губы прижимались к молодому служащему со знакомым орлиным профилем. Тот запустил руки ей под рубашку. Своими длиннющими ногами Сильф обхватывала его талию.

– Тпру! – У Чейз безумно заколотилось сердце. Они так впивались друг в друга, что обжимания Чейз с парнями по сравнению с этим казались детскими играми. – Тпру! – повторила она уже громче.

Они прервали поцелуй и поспешно расцепились. Служащий застегнул ремень, а Сильф пригладила волосы, спокойно взирая на Чейз.

А вот у парня лицо наливалось багровым румянцем. Неловкость, приправленная страхом.

– Ты! – невольно вырвалось у Чейз. – Ты сидишь в диспетчерской. – Она прочла надпись у него на груди: «МАСТЕРС». Это был тот самый штаб-сержант, который нагрубил ей после того, когда она в первый раз заметила «Феникса». – У меня галлюцинации? – Чейз несколько раз моргнула. – Ну да.

Казалось, Мастерс готовится рявкнуть какой-то приказ, но Сильф зашептала ему на ухо. Он кивнул, еще раз жарко ее поцеловал – и ушел. Сильф направилась к Чейз, хладнокровно заплетая себе косу.

– Что это было? – осведомилась Чейз.

– Забудь, – сказала Сильф. – Это не имеет к тебе никакого отношения, и ты ничего никому не скажешь.

– Не уверена, что знала бы, что говорить, – честно призналась Чейз.

Сильф взяла Чейз под руку и повела по ангару – скорее деловито, чем по-дружески.

– Мы с Лиамом друг друга любим, Никс. Мне восемнадцать, так что все законно.

– Законно, как же! Да Кейл просто взорвется, когда…

– Он не должен узнать! – Чейз ожидала, что Сильф будет яриться, однако та повела себя совершенно иначе. Она казалась… испуганной. В результате обычно жесткая Сильф казалась совсем юной. – Испытания и тот беспилотник… если Кейл узнает, он меня спишет. Важнее Лиама для меня ничего нет. – Сильф посмотрела на «Пегаса». Но я не хочу лишиться «крылышек».

«Лиам?» Странно, что у этого штаб-сержанта с ястребиным взглядом есть имя. Но, с другой стороны, Чейз только что видела, как он целуется. Она покосилась на Сильф. В этом ракурсе девушка казалась не такой неприступной – не говоря уже о том, что она чуть ли не светилась, когда говорила: «Лиам».

– Я ничего не скажу, Сильф. Но ты должна объяснить мне, что вчера произошло.

– Шантаж. Вот как ты решила действовать.

– Нет. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что произошло. По-моему, я это заслужила.

– Ты спасла мне жизнь. – Только Сильф способна была произнести эти слова без всякой благодарности. – Так что я тебе расскажу. Но после всех твоих выкрутасов изволь меня не осуждать. – Она сдвинула брови. – Вы со Стрелой умчались на такой скорости, которую я никогда даже не захочу набирать, а мне надоело быть последней. Я… я собиралась просто перескочить за демаркационную линию и тут же вернуться. Моментально. Я хотела пересечь ее первой. – От ее улыбки у Чейз чуть сердце не разбилось. – И я была первой. Я навсегда в этом тебя опередила. Даже если меня за это спишут.

Может, дело было в том, что Сильф была сейчас так непохожа на себя – но правда расперла Чейз грудь и вырвалась наружу.

– Спишут не тебя, а меня. Я слышала, как Кейл говорил Тристану. Я ненадежна.

Лицо Сильф стало привычным: режим кактуса.

– Конечно, ты ненадежна. Ты непредсказуема. У беспилотников есть строгий режим облета территорий – компьютерная программа полета, – и когда я туда направляюсь, я летаю по правилам. Я иначе не умею. Не думай, будто я не пыталась. И тут ты несешься и атакуешь, словно дикий зверь. Эти машины с компьютерными мозгами никогда не смогут тебя превзойти.

Чейз покачала головой.

– Не имеет значения, что я могу делать. Кейл… Кейл сказал, что правительственной комиссии не понравится то, как я справилась с тем беспилотником.

– Никс. Ты что, со мной откровенничаешь?

– А ты не могла бы ради разнообразия побыть человеком? Меня могут списать. Даже до испытаний. Завтра.

«Пилот-камикадзе».

– И вот это тебя тревожит, Никс? Честно, ты даже не понимаешь, что стоит на кону. После испытаний, если комиссия примет «Стрикеры», нас с тобой и этого обаяшку-канадца бросят против Жи Сюнди. Вот о чем подумай. Они не отступятся, не продемонстрировав, на что наши птички способны против беспилотников. – Сильф шагнула еще чуть ближе. – Вчера я опомнилась. Я больше не облажаюсь. В первый раз с тех пор, как я поднялась в небо на «Пегасе», я представила себе противостояние с беспилотниками. Я готова.

Чейз растерянно посмотрела на нее:

– Я никогда не представляла себе противостояния с беспилотниками.

– Возможно, в этом-то и проблема. Это не игра. Никогда не было игрой. Когда до тебя это дойдет, – тут Сильф вздохнула, – ты все-таки сможешь стать хорошим пилотом.

Чейз показалось, что она приросла к цементному полу. Все в ее жизни было связано с ее полетами. Ее взгляды, ее отношения. Страх перед отцом и отчаянное желание доказать, что она на своем месте. Ее растущий интерес к Тристану и ее желание стать ближе к напарнику. Все связано. Нерасторжимо.

И внезапно испытания стали просто мелкой воздушной ямой. Подлинным испытанием станет встреча с флотилией беспилотников. Когда это будет? Через десять недель? Через полгода?

Единственно, что можно было ответить, – это будет скоро.

– Никс. – Сильф неловко положила руку Чейз на плечо. – Не надо сдаваться. До испытаний два месяца. Я помогу тебе справиться со своим страхом до этого.

– Поможешь или согнешь муштрой?

– А есть разница? – Она рискнула и позволила себе редкую ухмылку. – Ты правда не станешь рассказывать про нас с Лиамом? Он – мое будущее. – Высокая блондинка обвела взглядом ангар, а потом ее темно-карие глаза остановились на Чейз. – Все остальное так легко может рассыпаться.

– Я ничего не скажу.

Сильф ушла.

Слово «будущее» осталось висеть в промороженном воздухе. В течение нескольких лет «Дракон» казался всей ее жизнью, но Сильф права. Мир Чейз гораздо больше одного истребителя – и от воплей и пепла этот мир по-прежнему отделяла всего одна бомбежка.

 

26. Сброс мощности: Снижение

Чейз направилась к себе в комнату. Хотя она села на край койки Пиппина осторожно и дотронулась до его плеча бережно, он дернулся и отстранился, как только проснулся.

– Нужно, чтобы у нас все было нормально. – Она закатила глаза, представив себе, как Пиппин презрительно определяет слово «нормально». – Нам нужно все наладить. Ты мне нужен. Чтобы летать.

– Летать? – Пиппин сел. Она была почти уверена, что он прибегнет к одному из своих защитных маневров, но он не стал этого делать. – И как ты предлагаешь нам добиваться этой «нормальной наладки»?

– Не знаю. Знаю только, что Торн может заявиться завтра и отнять у меня «крылышки». – Она почувствовала, как у нее к горлу подступает ком, но решительно проглотила его. – С Жи Сюнди обстановка накаляется. Тот беспилотник был… – Пиппин кивнул – и по его глазам она поняла, что беспилотник испугал его не меньше, чем ее саму. – И это не все. Кейл назвал меня «пилотом-камикадзе».

– Вот дерьмо!

– Да. – Она заставила себя продолжать: – Я знаю, тебе кажется, что мне ни до кого нет дела, но это не так. И я знаю, что с тобой что-то происходит. Со мной тоже. – Она глубоко вздохнула: ей хотелось рассказать Пиппину о тех разговорах, которые были у нее с Тристаном. И про безумный жар поцелуя. – Тристан…

– Постой. – Казалось, Пиппина вот-вот вырвет. – Тристан рассказал тебе про ангар?

– Чего?

Пиппин чуть расслабился.

– Ничего. Не важно.

– С тобой трудно говорить, ты это знаешь? – Она потрясла головой, заставляя себя остыть. – С Тристаном мне приходится изо всех сил стараться не выложить ему историю всей моей жизни, а вот ты… Ты – стена, Пиппин.

– Кто бы говорил.

– Ладно. У меня это ужасно выходит. Так скажи мне одно: что бы ты сделал, будь ты на моем месте и пытайся все наладить? И не говори мне – «отключился бы».

Он откинулся на подушку.

– Пилотировал бы «Дракона». Вот что бы я делал на твоем месте. Ты вдруг принялась затевать драки, лажать в полете… Ты сейчас голову к игре не подключила.

– Это не игра, – проворчала она.

– Знаю. Всегда знал. А ты? – С каждым словом он выходил из себя все сильнее. – Я видел, как вы с Тристаном друг на друга смотрите. Как ты вдруг начала сговариваться с Сильф. – Он остановился – и по его напряженному лицу она поняла, сколько сил это от него потребовало. – Ты всегда умела делать вид, будто ничто не имеет значения, потому что Вторая холодная война, военный флот, «Звезда» и так далее и тому подобное – все это важнее. Я раньше тебя за это ненавидел, но сейчас мне просто хочется, чтобы ты прекратила меня дергать и просто летала.

– Ненавидел меня? – еле слышно спросила она.

Весь его гнев испарился. Моментально.

– Ты же знаешь, что я хотел сказать не это.

Она этого не знала. В последнее время она вообще не понимала, что он хочет сказать.

– И теперь мы перешли от того, что я тебя не понимаю, к тому, что ты меня избегаешь, а потом – к тому, что ты мне чужой, а теперь и к тому, что ты меня ненавидишь. Черт, как я рада, что прилетел «Феникс».

Она встала и ушла.

– Никс! – закричал он ей вслед.

Это было ошибкой – и он это знал.

Это – не ее имя.

Чейз убежала в Парк. Там имитировали рассвет: лампы постепенно ярче освещали траву, хотя высоко наверху черное небо оставалось все таким же темным и холодным, как Арктика в ноябре. Она села под свое любимое дерево и вспомнила, как в первый год обучения они с Пиппином на него залезли. В тот день она и стала Никс.

Чейз утащила наверх книгу греческих мифов Кейла: она была уверена, что ее позывной прячется на этих страницах. Пиппин залез с ней и устроился на толстой ветке, читая орфические гимны. Наушники висели у него на шее.

– Вот про богиню Ночи, или Никс, дочь Хаоса. Она – мрачная фигура, являющаяся только тогда, когда все по-настоящему плохо, – сказал он. – Похоже на твой склад характера. Послушай. «Мать сновидений, ты гонишь заботы и горе, Злобы сестра, твои темные кони несутся вкруг мира, Видений царица, играешь, гонясь за живущими в небе».

– Отлично, – заявила Чейз, поднявшаяся на верхней ветке так высоко, что ощущала тепло, излучаемое лампами дневного света. – Буду Царицей видений.

– А лучше назовись «Никс». Это и короче, и не так претенциозно.

– Никс. – Она повторила это слово несколько раз, примериваясь. – Лучше, чем Чейз. Надеюсь, меня все так и будут называть вместо «Чейз».

– В дополнение, – уточнил Пиппин. – «Вместо» подразумевает, что тебя подменит эта новая личность.

Чейз засмеялась.

– Разве можно подменить саму себя? Звучит потрясающе.

– Но откуда я буду знать, с кем имею дело? – спросил Пиппин. – А что, если две Чейз окажутся разными?

Она залезла еще выше – и услышала тоскливый треск ветки, готовой сломаться.

– Я скажу тебе, что обожают они обе. Они обе любят летать.

Чейз отпустила ветку и развела руки. Когда Пиппин схватил ее, книга упала и корешок разорвался на выступающем из земли корне.

Страницы разлетелись.

Чейз вернулась из воспоминаний. Ее грудь сдавило еще сильнее: она вспомнила, как побледнел Пиппин, когда ему показалось, что она падает. Она до сих пор очень остро помнила, каково чувствовать, что кто-то за тебя боится.

Ей хотелось бы сказать, что ей стало на него наплевать – но это было не так. С Пиппином происходило нечто серьезное. Она снова обдумала их последний разговор – и зацепилась за то, как он отреагировал, когда она упомянула Тристана.

Она резко встала: озарение налетело на нее порывом встречного ветра.

Неужели ее ОРП влюбился в Тристана?

Это выглядело очень правдоподобно. В последние дни Пиппин все время был с Ромео и Стрелой, и он уже выдал себя, пытаясь скрыть этот факт от Чейз – потребовав, чтобы она оставила его в покое.

Она прижала пальцы к губам и вспомнила недавний поцелуй, который так сильно на нее подействовал. Неужели у нее возникает чувство к парню, в которого втрескался ее ОРП? Пусть Чейз не девочка-девочка, но и она понимает: это приведет к кризису.

Вот дьявол!

* * *

В конце концов Чейз уснула в рекреации и проспала начало совещания, посвященного эпизоду с беспилотником. Когда она открыла дверь, ее встретило множество взглядов. Адриен, Сильф, Бунтарь, Тристан и Ромео сидели с несколькими высшими чинами в идеально отглаженных мундирах. Кейл стоял во главе стола.

– Из-за чего мы прервались? – Голос Торна звучал из динамика в центре стола, но его изображение смотрело в другую сторону. Чейз вздохнула с облегчением, увидев, что он лично здесь не присутствует. Ее облегчение длилось недолго. – Бригадный генерал?

– Последний из кадетов явился, – сказал Кейл, жестом приглашая Чейз войти.

– Кто?

– Кадет Харкорт.

– Почему она не пришла сюда со всеми? – рявкнул Торн.

– Она была в лазарете. Это было настоящее испытание, генерал.

Кейл возражал Торну! Сердце у Чейз начало гулко стучать.

– Бригадный генерал, – продолжил Торн, – я начинаю серьезно сомневаться в вашей способности воспитать исполнительных кадетов. – Чейз хорошо знакомо было это ранящее презрение в отцовском голосе. Она увидела, как у Кейла багровеет шея. Как он сжимает губы. Ей было тошно. Оскорбления Торна бушевали грозой. – Вы даете вашим кадетам слишком много свободы. Они будут все так же плохо готовы к Академии ВВС, если вы не…

– Генерал Торн, разрешите обратиться? – прервала его Чейз.

Пауза затянулась. Все присутствующие вылупились на нее так, словно у нее рога отросли. Даже Кейл.

– Нет, кадет, – наконец ответил Торн. – Садись и веди себя так, будто ты здесь на своем месте.

Она густо покраснела.

Чейз протащила стул по полу, надеясь, что шум скроет болезненный стук ее сердца. «Жопа, – невольно твердила она про себя. – Жопа!» Это слово немного помогло. Она злобно уставилась в столешницу, избегая взгляда Тристана и недоумевающего взора Сильф.

– Как я говорил, мы получили донесение разведки. Жисюндинцы утроили свои патрули на демаркационной линии. По нашему мнению, они знают, что потеряли беспилотник, но, возможно, не понимают, как это произошло. Это – благоприятный вариант. – После мерзкой паузы Торн продолжил: – Неблагоприятный вариант будет заключаться в том, что кадет Харкорт действовала недостаточно быстро и беспилотник успел зарегистрировать «Стрикер» и передать сведения. Нам приходится предположить неблагоприятный вариант событий.

Он характерно хмыкнул, заставив Чейз мысленно перенестись в его квартирку тем летом, когда ей было двенадцать. Она сидела напротив него на жестком кухонном табурете больше часа. Лицом к лицу с мужчиной, которого она себе придумала только для того, чтобы убедиться: он совершенно не представляет себе, как быть отцом – точно так же, как она не представляет себе, как иметь отца.

– Нам необходимо действовать. Испытания «Стрикеров» состоятся через три дня, а не через два месяца. В понедельник.

Посыпались возражения.

– Это невозможно, – сказала доктор Адриен. – Нам нужно два месяца. Трех дней не хватит, чтобы испытать двухместный модуль катапультирования, не говоря уже об увеличенных инверсных возможностях.

– Надо, чтобы это стало возможно, доктор, – ответил Торн. – Кроме того, испытания будут проведены в режиме секретности. Не будет никаких фанфар или участия академии. Надо помнить: мы ведем игру, в которой вряд ли победим, но если кадетам удастся убедить комиссию расширить проект «Стрикер», у нас появится шанс к весне создать воздушный флот. А для этого нам нужны правительственные деньги. Добейтесь успеха. Я буду здесь в воскресенье, чтобы помочь бригадному генералу Кейлу подготовиться.

Он прервал связь, и его изображение погасло. Грудь у Чейз распирало с такой силой, что, казалось, она вот-вот лопнет. Два дня до Торна. Три – до испытаний!

Адриен покачала головой.

– Времени не хватит. Мы даже не сможем испытать двойной парашют. Я убеждена, что в случае аварии пилот и ОРП должны оставаться вместе. При средней скорости «Стрикера» в случае раздельного катапультирования они могут столкнуться и убить друг друга.

– Давайте без этого, – сказал Пиппин.

Команды обменялись отчаянными взглядами. Ромео начал что-то горячо говорить Пиппину по-французски, а тот с жаром кивал. Несмотря на их с напарником ссору, Пиппин непринужденно общался с командой «Феникса». Чейз старалась не пылать гневом, глядя на них, но после слов отца она готова была вспыхнуть от чего угодно.

Кейл устремил взгляд в угол помещения.

– Надо ускорить испытания парашюта. Проведите его завтра.

Адриен начала возражать, но Чейз потеряла нить разговора, поймав на себе взгляд Тристана, полный сочувствия. Ничто не бесило ее сильнее сочувствия.

«Кадет Харкорт действовала недостаточно быстро».

«Веди себя так, будто ты здесь на своем месте».

Чейз сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Она установила рекорд скорости пилотируемого полета, уничтожила первый красный беспилотник – и все равно отец ею недоволен. Она встала так стремительно, что стул грохнулся на кафельный пол.

Все посмотрели на нее – и она была рада. Когда она в прошлый раз была в этой комнате, Торн довел ее до слез. Не в этот раз!

– Пошли! – рявкнула она остальным пилотом. – Нам надо готовиться!

 

27. Схождение траекторий: Прямой контакт

Команды «Стрикеров» пришли за Чейз в их с Пиппином комнату. Чейз поняла свою ошибку, когда увидела, как все пытаются втиснуться в это тесное помещение. Ромео плюхнулся к Пиппину на койку. Бунтарь сел на письменный стол, а Сильф заняла стул. Тристан остался стоять в центре комнаты, не давая Чейз ходить туда и обратно. Она решительно передвинула его в угол, игнорируя то, как прикосновение к его телу сбивает ей концентрацию.

Если Пиппин влюблен в Тристана, этот парень для нее под запретом.

Так ведь?

Она посмотрела на своего ОРП: тот поспешно убирал свои вещи. Шагнув к ней, он шепотом спросил:

– А надо было приводить их сюда?

– В академии про испытания не знают, – напомнила она ему. – Нам нельзя разговаривать при всех.

– Ага, но все равно… – Он запихнул три научных журнала в ящик с носками. – Клаустрофобия отдыхает.

Пиппин пристроился рядом с Ромео на краю койки, глядя в спину Тристану, стоящему всего в шаге от них. Чейз не могла не наблюдать за этими двоими. Что должно было случиться, если Пиппин так боится, как бы она об этом не узнала?

– Никс! – Сильф кинула в Чейз скатанными носками. – Начинай совещание.

Чейз моргнула и попыталась снова сосредоточиться на том, что только что произошло. Торн. Испытания.

«Тристан рассказал тебе про ангар?»

Ромео постучал по циферблату наручных часов, прерывая неловкое молчание.

– Я начал отсчет. До испытаний шестьдесят один час двенадцать минут.

– До чего полезно! – бесстрастно сказала Сильф. – Теперь мы не забудем.

Чейз хрустнула костяшками.

– Ладно. У нас три дня. Три. Нам нужен план.

– Какой план? – вопросил Бунтарь, глядя на свою забинтованную руку. – Мы – пешки.

Она бросила умоляющий взгляд на Сильф. Планы были любимым коньком блондинки.

Сильф гордо выпрямилась.

– Никс права.

– Не думал, что такое услышу! – изумился Бунтарь.

Пиппин хрюкнул, а Чейз бросила на своего ОРП мрачный взгляд. Когда они одни, он имеет право ее подкалывать – но не при всех!

Сильф продолжила:

– Команды США не успевают отработать нападение и стрельбу, так что нам надо обсудить, как не показаться идиотами.

– Не забывайте, что я все еще хуже вас владею обороной, – сказал Тристан. – Мы все плохо подготовлены.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Возлежа на подушках, Ромео рассматривал фотографии родных Пиппина. Шли долгие минуты – и молчание нарушил Ромео, указав на один из снимков.

– Это твоя мать, Анри? Она, типа, красотка!

Пиппин покраснел так густо, что Чейз едва его узнала. На самом деле она еще никогда не видела, чтобы Пиппин чувствовал себя настолько неловко, и из-за этого ей и самой становилось тесно в своей коже. Казалось, он вот-вот взорвется.

Сильф прервала ее размышления.

– Я так не волновалась со времени испытаний на профпригодность для обучения в «Звезде». – Она перекинула косу на спину и уставилась на Тристана. – Есть какие-нибудь идеи, Стрела?

– У меня? – холодно осведомился Тристан. – Теперь ты приглашаешь канадца поучаствовать в разговоре? Если ты не прекратишь, мы решим, что нам тут комфортно, Сильф.

– У нас общая задача. Чейз права: нам надо обсудить командную стратегию.

Тристан бросил на Чейз взгляд: быстрый, почти игривый. Ее щеки предательски заалели, и она спрятала воспоминание об их поцелуе как можно глубже. Это было непросто, но все, произошедшее в лазарете, неуместно перед лицом надвигающейся грозы.

И потом – есть еще Пиппин.

– Во время испытаний ничего неожиданного не будет, – сказал Ромео. – Вот о чем стоит беспокоиться, – это о том, что завтра нас выкинут с грузового самолета. Мы будем испытывать неотработанную систему катапультирования – и позвольте вам напомнить, что Адриен не слишком в ней уверена.

– Нас не отправят без какой-то уверенности, что она сработает, – возразила Чейз.

Тристан с Ромео переглянулись.

– Адриен не станет рисковать нашей жизнью, но…

– «Но»? – Бунтарь подался к ним ближе, – «но» – это не то слово, которое мне нравится слышать в этой ситуации.

– Но на нее давит генерал Кретин Торн, – сказал Ромео. – Это он отправит нас на смерть. Можно подумать, он дорожит человеческой жизнью.

Чейз опустила глаза. Ей не хотелось проверять, смотрят ли на нее Тристан или Пиппин. Должны были бы: это же она виновата. Она давно подозревала, что ее участие в программе «Стрикер» было причиной интереса Торна. Кейл даже говорил ей, что ее отец следит за тем, как она летает. Впервые она задумалась о том, не доказывает ли это, что ему все-таки не наплевать на нее.

– Генерал Кретин – это его официальный ранг, – сказала она, потому что в комнате было слишком тихо.

Сильф закинула ногу на ногу, и Ромео уставился на ее ноги.

– Ну, и чем же мы поразим правительственную комиссию?

Пиппин презрительно хмыкнул. Чейз возмущенно посмотрела на него и сказала, отметая его возражение:

– Сильф права.

У Бунтаря округлились глаза.

– Теперь они согласились друг с другом! Никому не кажется, что мы вступили на опасную территорию?

– Мне, – подхватил Пиппин. – Я не доверяю им вдвоем.

– Пиппин! – Чейз жестко и быстро поймала его взгляд. – Нам надо доверять друг другу.

– Даже если некоторые скрывают кое-какие тайны?

Его слова больно ранили.

В комнате стало еще тише.

– Не надо, – с трудом выдавила Чейз.

Пиппин отвел взгляд. Лицо у него пошло красными пятнами.

– Ладно. Это было неловко. – Сильф откашлялась. – Послушайте. Я предлагаю запланировать маневры, которые показали бы все наши сильные стороны. Мы сделаем так, что каждый будет хорошо выглядеть. Что скажут канадцы?

Тристан ударил по краю койки крепко сжатым кулаком.

– Я скажу, что еще не освоился с мыслью, что мы друзья, в особенности после твоего вчерашнего фокуса, который чуть было не стоил Чейз и Генри жизни.

Тристан ушел из комнаты невероятно стремительно. Ромео последовал за своим пилотом.

– Какая муха их укусила? – вопросила Сильф. – Никс выкидывает тысячу фокусов. Я позволила себе один – и все на меня набрасываются.

Пиппин по-прежнему оставался мрачным.

– К Никс особое отношение из-за ее папы.

У Чейз моментально заколотилось сердце.

– Пиппин!

Он не пожелал на нее смотреть.

– Папаша Кейл все спускает ей с рук, – добавил он, не слишком убедительно заглаживая свои слова.

Похоже, Сильф это понравилось.

– Это верно.

Вот только Пиппин имел в виду Торна. Он ударил Чейз по самому больному месту.

– Шел бы ты, Генри, – процедила она злобно.

– Стоп! Ребята! – Бунтарь свистнул. – Давайте остынем.

Сильф встала между ними.

– Я еще ни разу не видела, чтобы вы двое ссорились. Сейчас не время. Помиритесь!

Она схватила Пиппина за шиворот и поставила на ноги, словно собираясь заставить их обняться. Он вырвался от нее, бросил на кровать скомканный обрывок бумаги и выскочил из комнаты.

Хлопнула дверь. Секунды тикали, словно отсчет времени.

У Сильф глаза стали как блюдца.

– Никс! Вы не сможете летать, если друг с другом не разговариваете.

– Я это понимаю.

– Так пойди и помирись с ним.

Чейз потерла лоб и щеки.

– Пытаюсь. Он мириться не хочет.

– Но разве вы двое не зеркальное отражение друг друга? – спросил Бунтарь.

– У тебя пунктик насчет зеркал? – огрызнулась Чейз.

– Эй!

Сильф отвесила Чейз оплеуху – и довольно сильно.

– Уходите, – сказала Чейз, растирая больное место. – Мне надо подумать.

Сильф с Бунтарем ушли, а Чейз села к Пиппину на койку. Сильф была права. Им не пройти испытания, если они не могут находиться в одной комнате, не говоря уже об одной кабине. Она взяла листок бумаги и разгладила его. Это был снимок матери Пиппина.

– Зеркальные отражения, – проворчала она.

Ей вспомнилась паутина трещин на зеркале в мужской раздевалке, когда Бунтарь заехал по нему кулаком. Осколки, хрустевшие под ногами на кафеле, сверкающие и похожие на лезвия…

Чейз рухнула на койку. Если они – зеркальные отражения, то одно из них расколото. Вот только которое? Или они – взаимодополняющий набор трещин?

Может, так было с самого начала.

* * *

Чейз недолго выдержала одна. Мысли у нее были неповоротливыми и медлительными – и вскоре она уже бежала в рекреацию в надежде наткнуться на Тристана. К черту влюбленность Пиппина: ей необходимо поговорить с единственным человеком в «Звезде», который ее сейчас не бесит.

Главным событием дня оказались соревнования по пинг-понгу. Кадеты окружали стол и громко болели за двоих довольно умелых игроков. Чейз завидовала их безмятежной радости. Они не подозревали, что в ближайшие несколько дней «Звезду» тайно заполонят высшие чины и правительственные чиновники.

Она обнаружила Тристана в дальней части комнаты: он играл на самолетном тренажере. И что самое удивительное, он был один.

Самолетные тренажеры были задвинуты в самый темный угол рекреационной и оборудованы громадными креслами пилотов и широкими экранами. Чейз встала у Тристана за спиной, наслаждаясь его энергичным пилотированием. Странно, но ей достаточно было оказаться рядом с ним – и вся безумная ситуация стала у нее в голове немного проще.

– Я чувствую, что ты за мной наблюдаешь, – сказал он спустя минуту.

Она устроилась в соседнем кресле и включила управление. Она заговорила – быстро и путано.

– Так. Дал Сильф попробовать ее собственной микстуры? Это смело. Она долго такое терпеть не станет. Это ее академия.

Чейз задала тренажеру программу, чтобы избежать чувства неловкости, и ее самолет снизился и заскользил по разрушенному городу. Она направила его к побережью, наведя ракету на большой док. Ракета плюхнулась в океан, и она чертыхнулась.

– А ты мне не покажешь, почему у меня это не получается?

– Ты летишь слишком быстро, чтобы наводить по прямой линии, – ответил Тристан. Она выпустила серию ракет – и все только создали круги на поверхности сгенерированного компьютером океана. – Если, конечно, ты не целишься в подлодки.

Он потянулся к ее пульту. Она ощущала его внимание, как жар, исходящий от двигателя.

– Я пытаюсь разобраться, – холодно заявила она, отодвигая руки.

– Дай я тебе помогу.

– А разве тебе положено? – Она впилась глазами в экран и отправила свои фальшивые ракеты еще дальше в океан. – Разве мы не противники?

– Одна птичка чирикнула мне, что во время испытаний нас ждут другие атаки.

– Эта птичка седая и в лабораторном халате?

– Точно.

Он прикоснулся к локтю Чейз – и она рухнула.

– Ты в норме?

В его голосе звучала тревога, подсказавшая ей, что он имеет в виду.

– Беспилотник? – уточнила она, и он кивнул. – Я в порядке. Мы все в порядке.

Она скрипнула зубами, стараясь не вспоминать жестокий выпад Пиппина.

В нем снова мелькнул прежний гнев.

– Сильф должны были бы списать.

– Если это так, то тебя должны были списать за то, что ты тогда привел меня к МАВС. А меня должны были списать уже раз шестьдесят.

Она опустила взгляд на его руку, держащую ее за локоть, и вспомнила, как их самолеты скользили мимо друг друга при слишком большом сближении. По ее коже пробежали мурашки: ей захотелось, чтобы их ладони сомкнулись, а пальцы переплелись. Это было бы чудесно и совершенно ни на что не похоже.

Сердце у нее работало, словно двигатель на форсаже… Она попыталась понять, что делает. Может, мстит Пиппину, подбираясь к объекту его симпатии? Нет. На самом деле, как бы ей сейчас ни хотелось хорошенько врезать своему ОРП, у нее не было желания вломиться и отбить его предмет.

Тристан снова взялся за свой пульт и выпустил цепочку ракет, разрушая конструкцию, похожую на мост «Золотые ворота».

– Вот это да! Как у тебя такое выходит? – спросила она.

– Смотри. – Он подвинулся в кресле. Она устроилась рядом с ним, прижавшись к нему бедром и ногой. Свет тренажера играл у него в глазах. Он вручил Чейз пульт и указал на три линкора. – Развернись и попробуй попасть в центральный.

Чейз послушалась, и он положил свои руки поверх ее.

– Прицелиться надо до подлета. У ракеты, как и у самолета, есть траектория. – Палец Тристана дернулся на ее пальце – и она выстрелила, попав в центральный корабль. Он накренился и загорелся, быстро затонув. – Вот так.

Она снова развернула самолет и выстрелила в первый линкор. Ракета попала точно – и у Чейз вырвался торжествующий вопль. Фальшивый корабль раскололся и пошел ко дну, словно «Титаник», кормой вверх. Обернувшись, она обнаружила, что Тристан сидит слишком близко.

Он подтолкнул ее ногу своей.

– У нас вместе хорошо получается.

В его улыбке было немало самодовольства, словно ему нравилось то напряжение, которое возникало между ними. Она воззрилась на его губы. Сейчас она могла думать только о том поцелуе – и невольно гадала, думает ли о нем и Тристан.

– Нам не стоит говорить о том, что было в лазарете?

Оказывается, думает.

– А ты хочешь?

Теперь это он смотрел на ее губы. Его улыбка начала приближаться – и она отвела взгляд.

– Пиппин, – сказала она. Эмоции штопором вонзились ей в грудь при упоминании его имени. – Он… отметил, что я отвлекаюсь. Мне надо сосредоточиться на полетах.

– Ладно, придется спросить. Что с твоим ОРП? Он всегда такой маниакально-депрессивный? – осведомился Тристан. – Ромео за него волнуется. Мы никогда не знаем, будет ли он с нами общаться или станет делать вид, будто нас не существует.

– Признаться, я рада, что он творит такое не только со мной. – Она замолчала, кусая ноготь на большом пальце. – У вас с Пиппином что-то такое было? В ангаре?

У Тристана на скулах вспыхнул румянец, и это не была ее фантазия.

– Что именно? Можешь мне рассказать, – добавила она. – Меня это не колышет.

Ее голос иронично хрустнул.

– Не хотелось бы. Неловко было всем.

– Ладно… – Господи, что там произошло? Пиппин стал приставать к Тристану. Признался ему в своих чувствах? – Что… как…

Тристан увидел, что она совершенно сбита с толку.

– Послушай, когда вы вернулись после беспилотника, был полный бред. Он очнулся на дорожке и решил, что ты погибла. Ромео пять минут не мог унять его вопли. Пиппин тебя любит, Чейз, но, по-моему, у него мозги плавятся. Признаюсь… я тоже был сильно расстроен.

Чейз минуту переваривала услышанное. Когда она представила себе Пиппина таким – сорвавшимся, – ей захотелось в ту же секунду броситься за своим ОРП. Но что она ему скажет?

– У нас у всех мозги плавятся. – Она посмотрела на Тристана. – Было еще что-то?

Тристан не понял ее намека. Или понял – но решил сделать вид, что нет. Его взгляд скользнул по ее шее.

– Это ты мне скажи. Как насчет нашего эпизода?

У Чейз пересохло во рту. Тристан был. Так. Близко. И, похоже, он думал о том поцелуе так же упорно, как она пыталась не думать о нем. Еще одна причина не изливать душу.

– Кейл, – сказала она, снова выныривая с огромной глубины. – Он не хочет, чтобы мы сблизились.

Тристан чуть отодвинулся, хмуря брови. Ей показалось, что он моментально увеличился в размерах, словно неожиданный раздражитель надул ему плечи.

– Ты всегда слушаешься Кейла?

– Ого! А он тебе серьезно не нравится! – сказала Чейз, вписав в уравнение тот напряженный разговор, который она слышала. – Почему? Кейл очень приличный командир. Разве ты не обратил внимание, что он не закручивает здесь гайки? Сколько свободы он нам предоставляет?

Тристан ей не ответил. Его взгляд устремился куда-то вдаль.

– Кейл уже столько раз спасал мою шкуру! Ты даже представить себе не можешь, что он для меня делал. – Ее мысли вернулись в тот день, когда она познакомилась с бригадным генералом. Какой убийственный взгляд он бросил на Дженис. – Я только из-за него согласилась сюда приехать, – призналась она.

– Я понимаю, что у тебя с ним есть связь, но на меня это не распространяется. – Тристан немного помолчал. – Он уже сказал мне, чтобы я к тебе не подходил.

– Что?!

– Я обратился к нему на той неделе. Спросил, что произошло с МАВС. Я надеялся, что, если мы открыто с ним поговорим, я не буду так дергаться в небе. Я чудовищно рисковал, рассказав ему, что каменею в воздухе, и даже признался, что ты мне помогала. Вот тут он и сказал, чтобы я держался от тебя подальше.

– Я его убью!

– Почему? Разве тебе он сказал не то же самое? – Свет тренажера играл на щеках Тристана, ярко расцвечивая его внезапную печаль. – Столько людей погибло! – сказал он. – Мои учителя и друзья. Я даже не знаю, кто уцелел. А кто – нет.

Чейз дотронулась до его груди. Казалось, он готов превратиться в статую, а ей хотелось удержать его рядом с собой. Она придвинулась ближе. Он потянулся к ее лицу, но вместо этого ущипнул за ухо, как тогда в лазарете.

– Зачем ты так делаешь? – спросила она.

– Такое прикосновение кажется самым безопасным, когда я… не могу удержаться.

Такое ощущение было ей знакомо. Именно оно удерживало ее ладонь у Тристана на груди. У него была странная способность внушать ей желание прижаться к нему. Вызывать потребность говорить и слушать. Жар от того, что ей хотелось с ним делать, ощущался как нечто совершенно новое. Как будто она никогда еще никого не целовала.

– Харкорт. – Кейл возник за креслом тренажера, заставив ее вздрогнуть, еще теснее прижавшись к Тристану. Бригадный генерал сузил глаза. – Пройдись со мной. Немедленно.

 

28. Меховой комок: Очертя голову в свалку

Кейл молча отвел ее к себе в кабинет. Несмотря на зловещий характер встречи, Чейз почувствовала привычную атмосферу небольшой комнаты, залитой теплым светом: запах кофе, которым буквально пропиталась мебель, переросшие поникшие растения, ряд старых мушкетов на стене (ей всегда хотелось схватить какой-нибудь, упереть в плечо и прицелиться).

Кейл изумил ее, опустившись в мягкое обтянутое кожей кресло – ее кресло – и взяв со стола кружку.

– Садись, – предложил он.

Единственным свободным местом было рабочее кресло у него за столом. Немного поколебавшись, Чейз устроилась на нем, удивляясь новой перспективе. Звездно-полосатый флаг на противоположной стене раньше не был настолько заметным. Чейз приготовила цепочку аргументов, которыми намерена была защищать свою дружбу (это ведь дружба, верно?) с Тристаном, но как только Кейл заговорил, ее мысли разлетелись.

– Мне сказали, что ты ссоришься со своим ОРП.

– Что? Как… – Она уронила руки на колени и впилась в них пальцами. – Кто вам сказал?

Кейл потер глаза.

– Не важно.

– Чертова Сильф! – Руки Чейз сжались в кулаки и нанесли сильный удар. – Я ее у…

– Ты будешь делать то, что тебе говорят, и радоваться, что у тебя есть такой надежный друг, как Гренадин.

– Ага. Радоваться, – проворчала Чейз.

– Я задам тебе два вопрос, Харкорт. Первый: нам нужно устраивать совместную беседу с доктором Ритц?

– Нет, – заявила Чейз. – Я с Пиппином разберусь.

Ее слова прозвучали довольно жестко. Немного мафиозно. Казалось, они повисли в воздухе, демонстрируя ее самонадеянность. Как ей помириться с Пиппином? Каждая ее попытка только ухудшает дело.

– Ваш второй вопрос, сэр?

– Что не так?

Чейз воззрилась на Кейла. Он откинул голову на спинку кресла, демонстрируя поросль на шее, которая оказалась еще более седой, чем его курчавые волосы. По дороге в кабинет Кейла она была на него зла, но это чувство испарилось, как только она увидела, насколько он усталый и унылый.

– А можно ответить «все»? – спросила она.

– Можно, но потом придется говорить конкретнее.

– И как это сделать? – возмутилась Чейз. – Почему все считают, что я запросто выверну душу всем напоказ?

Такое могло сработать, когда она находилась под влиянием слов и чересчур ярких глаз Тристана, но с остальными – с Пиппином и Кейлом – она по-прежнему оставалась замкнутой Чейз. Никс. Подпись: «Не влезай».

Пока она молча кусала губы, Кейл понемногу отпивал из своей кружки. Наконец он поставил ее на край стола.

– Тот еще денек выдался, да?

Чейз заглянула в кружку, готовая увидеть там нечто крепкое.

– Это что… вы пьете молоко, сэр?

– Цельное молоко. Из чего видно, что я на грани. – Он потер лицо. – Твой отец меня прогрызает.

– Это нас с вами объединяет. – Она принюхалась к кружке – но там действительно было молоко.

– Сэр? – Она выдирала из себя слова с кровью. – Он вас не снимет с командования. То есть – он же не может взять и уволить вас? Так ведь?

– Может. Мое назначение изначально было чем-то вроде шутки. Я не делал звездной карьеры, пока не получил «Звезду», так сказать. Но твой отец настоял. Он хотел меня сюда поставить, а все относятся к его назначениям очень серьезно.

– Мы не могли бы назвать его Торном, сэр? Когда вы говорите «твой отец», мне хочется обернуться и посмотреть, не разговариваете ли вы с кем-то еще.

Кейл медленно кивнул. Он все понял. Казалось, он всегда все понимает – и ей было очень важно в это верить. Чейз переложила у него на столе какие-то бумаги.

– Я слышала кое-что о том, какой была «Звезда» до вашего приезда. Сотни правил. Проверки и форма одежды. Никаких развлечений.

– Когда я сюда приехал, то обнаружил академию, полную перспективных кадетов, которые были слишком юны для военной дисциплины. Они враждовали друг с другом. Летуны и наземные команды. Старики помыкали новичками. Мерзкие отношения и удары в спину. Я провел непопулярные реформы. Установил более мягкие правила. Черт: я даже позволил вам использовать непечатные слова.

– Мне здесь нравится. – Чейз почувствовала приближение слез. – Вас не снимут, сэр. После того, как «Стрикеры» примут на вооружение? Вы… крутой!

По его губам промелькнула улыбка.

– Когда здесь появятся представители правительства, они будут проверять не только ваши полеты. «Звезда» готовила ценные кадры для Академии ВВС за счет того, что держала кадетов жестко. Обуздывала их юность. Торн не ошибся относительно моих кадетов. Мне было сказано: «Они пользуются слишком большой свободой». Жизнь в колорадской академии становится шоком.

– Но загонять всех ребят на военную службу незачем! Нам нужны те, кто хочет, готов и может. – Чейз говорила так, как мог бы говорить ее отец, но сейчас она об этом не думала. – Торн это понимает. Он предпочтет иметь пять хороших людей, чем пятнадцать набранных по призыву. Он всегда так говорит.

Кейл подался вперед, упирая локти в колени.

– Не знаю, что заставило тебя заговорить о твоем… о Торне так по-граждански, но это хорошо. Это поможет, когда он появится здесь в воскресенье.

– Он не заставит меня сорваться, – сказала она скорее себе, чем Кейлу. – Я буду готова.

Она с трудом удержалась, чтобы не добавить: «Хоть и не представляю себе, как именно я это сделаю».

– Мы оба будем готовы.

За окном у Кейла кружились снежинки. На черном фоне каждый белый кристаллик становился невероятно четким.

– Кейл, сэр… – начала Чейз.

Когда они с Тристаном говорили о Торне, слова у нее вырывались словно сами по себе. С Кейлом было иначе. Слова не соединялись. Ей приходилось выстраивать их, медленно и мучительно.

– Если честно, я думала. О Торне. Много.

– Опасное времяпрепровождение.

– Серьезно. Его… его так ненавидят. То есть… даже канадцы ощетиниваются, когда он появляется на экране. Тогда почему у него столько звезд? Его осыпают чинами с того момента, когда все узнали, что он сделал с Филиппинами.

– Прежде всего, единственное, что он сделал – это выполнил приказ. – Кейл снова откинулся на спинку кресла. – Во-вторых, у Торна особый талант в организации баз и планировании операций. Люди, которые находятся под его командованием, показывают лучшие свои результаты, потому что никогда ни в чем не нуждаются. Я это неоднократно наблюдал. Ты ведь понимаешь: я хвалю его не ради развлечения. Он знает, что нужно людям, и он это им дает.

– Не считая меня. – Теперь она уже не могла удержаться. – Он не мог понять, что мне нужно.

– Разве он не позаботился о том, чтобы ты попала в академию?

– Можно и так сказать. Он определенно подделал мое заявление.

Руки Чейз искали ее колени. Край стола. Что-то, во что можно вцепиться. Ничто не могло их остановить, пока она не поймала себя за запястья, с силой их сжав.

– Продолжай, – потребовал Кейл.

Его голос не был злым, но звучал достаточно жестко, говоря о том, что ее признание действительно такая важная тайна, какой она его всегда считала.

В кабинете Кейла стало слишком тихо. Истина развернулась промокшим слипшимся флагом.

– Тогда вы появились у нас в квартире с билетом на самолет, и я решила, что сбежать от Дженис будет просто чудесно, что ничего лучше на свете быть не может. Я… не собиралась вас обманывать. – Она вздохнула. – Когда правительственная комиссия здесь окажется, ее члены будут вчитываться в каждое слово в моем личном деле. Что-то не сойдется. Я в этом уверена.

Новая мысль вспыхнула, словно пролитое реактивное топливо.

– У Торна могут быть неприятности!

– Харкорт, слушай меня внимательно, – сказал Кейл. Она сосредоточилась на завитках его волос и на том, как он на нее смотрит – словно она что-то значит. – Во-первых, правительство Торна не тронет. Он им нужен, чтобы нести груз вины.

Чейз вздохнула чуть свободнее. Неужели она действительно тревожилась за Торна? Ну уж нет. Ни за что!

– И вот еще что. – Кейл сидел все так же расслабленно. – Я знаю про твои бумаги. Вернее надо сказать, что я этого ожидал. Новички-кадеты бывают в восторге, когда получают приглашение в академию: ведь они работали над своими результатами годами. Я слышал рассказы о таких торжествах, на которые приглашали весь город. – Он помолчал. – Помнишь, что ты сказала, когда я показал тебе решение о твоем приеме?

Она мотнула головой.

– Ты придвинулась так, чтобы твоя мать не услышала, и спросила: «А он там будет?»

Чейз уставилась на свои пальцы, а Кейл продолжил:

– После этого я решил, что не уговорю тебя учиться, но ты меня удивила. Изменила свою позицию и устремления в течение одного разговора.

Чейз судорожно сглотнула. Кейл по-прежнему был на ее стороне – и теперь ей было немного стыдно за то, что она в нем усомнилась.

– А что будет, если комиссия все-таки догадается?

– Я просматривал твое дело, и все выглядит нормально. Мы будем исходить из того, что все пройдет нормально. – Он сел прямо. – Я рад, что ты сказала правду. Это демонстрирует подлинную зрелость.

Чейз встала – такая слабая, будто долго плакала. И в то же время она чувствовала в себе какую-то легкость.

– Я не могла сказать вам раньше. Я слишком боялась, что вы меня вышибете.

– А что изменилось сейчас?

– Торн приезжает.

А еще она открылась Тристану, отпустила часть внутренней напряженности и поняла, что на самом деле боялась не откровенности, а того, что после этого от нее отвернутся.

– Запомни, Харкорт: Торн не имел никакого отношения к твоим успехам здесь. Пусть даже он устроил тебя сюда, но «крылья» ты заработала сама. Ты стала лучшим пилотом своего набора и добилась возможности управлять одним из первых «Стрикеров». И ты через три дня это докажешь. – После небольшой паузы он спросил: – Что ты собираешься предпринять насчет Доннета?

У нее моментально упало настроение.

– Не знаю.

– По-моему, тебе следует продолжить в том же духе. Поговори с ним. Открыто и без свидетелей.

Чейз не стала признаваться, что уже пыталась это сделать.

– Он довольно успешно избегает встреч со мной, сэр.

– Завтра у него это не получится. Завтра он будет пристегнут к тебе и будет падать с высоты четырех километров. Примени свое обычное рвение – и он окажется у тебя на прицеле. – Она слабо улыбнулась: ей всегда нравилось, когда Кейл пытался использовать военные образы. Он встал. – И хотя я очень крутой, тебе пора в казарму. Уже поздно.

Чейз чувствовала себя на удивление… хорошо. За это ей следовало поблагодарить Тристана. А, кстати!

– Подождите, сэр. Мне нужно кое-что. Данные по взрывам в МАВС.

Кейл начал качать головой, пока она еще договаривала.

– Это секретная информация. Тебе даже упоминать об этом не следует. Рутеру надо перестать об этом думать. – Он покосился на нее. – Вы с ним говорили, так?

– Я знаю, что мне не следует с ним сближаться, или что-то еще, но мы ведь в одном звене.

Она вдруг почувствовала прилив гордости.

Кейл провел пальцами по волосам. Ей вспомнился тот момент, когда такой же жест сделал Тристан в раздевалке: он не красовался, он был полон тревоги.

– Ты не хочешь сказать, что в него влюбилась, надеюсь?

Чейз не поняла, шутит он или злится.

– Нет, сэр. Мы с ним… мы просто похожи. Мы понимаем друг друга в воздухе. Я ему доверяю.

Произнеся это вслух, она поняла, что сказала правду. Это заставило ее выпрямиться, а вот Кейл захохотал, словно его ужасный день закончился фонарем под глазом.

– Это гораздо хуже. – Он встал и открыл дверь, чтобы она ушла. – Сведения, которых ты добиваешься, мне не по чину, Харкорт. Даже если бы я хотел узнать, то не смог бы.

Она приготовилась возражать, но не успела. Он вытолкнул ее за порог. Закрыл дверь.

Чейз остановилась в пустом коридоре. Отбой уже прошел. Настроенные по часам лампы в административном корпусе начали последовательно отключаться. Чейз добиралась к себе в комнату при красном свете аварийного освещения.

 

29. Катапультирование: Когда полет – это падение

Задняя часть грузового самолета откинулась, открывая плоскую землю с заплатами разнообразных зеленых оттенков. Фермерские районы какого-то штата Среднего Запада, которые были Чейз незнакомы. Она оглянулась на Пиппина, но тот смотрел куда угодно, только не на нее. И так было со вчерашнего дня.

Чейз чувствовала себя усталой после полуночного тренажерного загула. Когда после разговора с Кейлом она вернулась к себе в комнату, Пиппина там вообще не оказалось. И как только она попыталась лечь, так мысли об испытаниях вызвали у нее бессонницу. Она ушла в спортзал и запустила беговую дорожку на максимальную скорость. Пульс у нее ускорился, тело перешло в режим тренировки. Мышцы и движение. Усилие и пот.

Она сделала подъем дорожки самым крутым, ощущая, как горят ее икры. Она заставила себя думать не о Пиппине, а о скором приезде Торна. Как это ни странно, эта тема была не такой тяжелой. Каким Торн окажется теперь, спустя пять лет? Попытается ли он с ней говорить? Ответ ей подсказывал пульс. Торна интересует только дело. Он холодный и бездушный. Винтик в военной машине. Безразличный.

Она сорвалась. В буквальном смысле слова. Споткнулась и слетела с дорожки назад, тяжело рухнув на пол. В память об этом у нее остался темный синячище на колене. Ей хотелось укорить Пиппина, но тот заявился поздно в обществе Ромео, болтая по-французски.

И вот теперь ему от нее не улизнуть. Они пристегнуты внутри металлической капсулы, которую Адриен собрала этой ночью. Она была похожа на кабину «Стрикера», вот только самолета вокруг нее не было. Только два кресла на обшитой металлом раме.

В «Геркулес С-130» ворвался завихрившийся воздух. Этот самолет не поднимался в воздух, наверное, уже несколько десятков лет – и вот теперь им предстоит парашютный прыжок из хвостовой части. Порывы ветра затрудняли дыхание. Хотя Чейз любила напор сильного ветра во время полета, она предпочитала кабину. Стеклянный фонарь.

Сейчас его не было.

Адриен возилась с ремнями безопасности Чейз. Глаза у инженера были красные, дыхание тяжелое: она была утомлена еще сильнее, чем сама Чейз.

– Все сработает, да? – проорала она.

– Вы выживете, – ответила Адриен, перекрикивая рев двигателей. – У нас два запасных парашюта. Вас выбросит из рамы в креслах, соединенных друг с другом, под одним двойным парашютом. Вопросы есть?

Чейз покачала головой. Она уже наблюдала за тем, как две другие команды «Стрикеров» первыми выбросили из двери. Она была практически уверена в том, что в третий раз все сработает.

– У меня есть вопрос. Почему мы не используем здесь манекены? – проорал Пиппин.

– Чтобы испытать не только механизм катапультирования, но и вас. Чтобы вы знали, чего ждать и как реагировать при катапультировании. Особенно в том вероятном случае, если это будет над водой.

– Вероятном? – вскрикнул Пиппин.

– Мы же делали затяжные прыжки, Пип, – сказала Чейз, держась за перекрещенные у нее на груди ремни. – Все будет нормально.

Пусть сейчас ее стойкость ничего для Пиппина не значит, но она все равно решила его подбодрить.

Адриен и несколько техников покатили всю капсулу к выходу и остановили на краю. Чейз оглянулась на Пиппина и увидела, что он тоже не получает удовольствия от давящего ощущения полуподвешенного состояния.

– Ладно! – заорала Чейз в оглушительном шуме, глядя в обрывки облаков. Ветер прочесывал ей кожу и волосы, дышать было трудно. – Ладно, давайте уже!

Капсула с лязганьем вывалилась из «Геркулеса». Стремительное падение затерялось в щелчках чего-то, происходившего в металлической раме. Они падали, падали, падали… и Чейз уже начала дышать слишком часто. Пиппин крикнул: «Чисто!» – и она дернула ручку катапульты. Они вылетели из капсулы: два соединенных кресла мотало в падении. А потом парашют раскрылся, поймал ветер – и рывком перевел их в медленный спуск.

– Пиппин! Ты как?

Он ответил длинным ругательством.

– По-моему, все работает.

Она наблюдала, как далеко внизу капсула раскрыла свой собственный парашют. Она ощущала кресло под собой и парашют сверху, надутый и плывущий по ветру. Земля стала более четкой и детализированной. Крошечный домик стоял в углу одного поля, по центру другого шла грунтовка. На поле паслись коровы.

Она обернулась назад и увидела, что Пиппин бледен.

– Ты как?

– Великолепно!

Его ответ звучал язвительно.

– Мы опустимся, и нас подберут. Проблем нет.

Она на секунду прикусила нижнюю губу и вспомнила, что Кейл требует, чтобы она поговорила со своим ОРП. Сейчас.

Она выталкивала из себя слова, которые отчаянно сопротивлялись.

– Не знаю, что тебе сказать, Пиппин. Ты смотришь на меня так, будто я могу сделать что-то такое, что все исправит, но я понятия не имею, что. Мне это совершенно не дается, – призналась она.

– Это так, – ответил он.

Тут ее осенило:

– Но и тебе тоже.

Пиппин не ответил. Чейз настолько привыкла к тому, как двигатели «Стрикера» заглушают весь мир, что ветер напомнил ей поднесенную к уху морскую раковину. Она слышала его шепот и давление, эхо тишины.

– Ты влюбился в Тристана? Все из-за этого?

Пиппин рассмеялся – печально.

– Ты, конечно же, подумала, что я ухлестываю за твоим парнем.

– Эй, он не мой парень. Я… я просто пытаюсь пройти испытания.

– У тебя идут изменения личности, – сказал он. – Хочешь разговаривать. Занимаешься планированием с Сильф.

– А как насчет твоей личности? – Она изгибалась, пытаясь лучше его увидеть. – Ведешь себя так, будто от новости, что ты гей, у меня голова должна была взорваться. Экстренное сообщение, Пип. Я знаю. Я уже много лет как знаю.

Теперь это у него был такой вид, будто в него попала бомба. Брови поднялись к волосам, губы собрались в трубочку.

– Откуда ты узнала?

– Чутье. Или еще что. И я молчала, потому что видела: тебе не хочется устраивать из этого событие. Я решила, что ты об этом заговоришь, когда будешь готов. – Она немного подождала, но он все равно оставался каким-то притихшим. – По-моему, больше никто не знает. Скрывай это сколько захочешь.

– Да, конечно же, все об этом знают, Чейз. Люди обычно на такие вещи обращают внимание. И все видят, что я в него втюрился. Мне от этого тошно.

– Ну а я не вижу. О ком ты?

– Ты не видишь, потому что живешь в шоу с названием «Никс».

Его тон был скорее обиженным, чем ехидным, но ее эти слова все равно задели.

– Эй! Я ведь стараюсь!

– Не расстраивайся. Вспомни: мне не разрешается задавать вопросы про твоего папу. И про твое детство. И про твою маму. Или почему ты ведешь себя так, будто в каждом полете тебе необходимо доказать, что ты самый уникальный и выдающийся пилот «Звезды».

Ветер усилился и отнес их чуть в сторону.

– Ты не лез мне в душу, а я не лезла к тебе. – До этой минуты такое казалось ей вполне естественным. – Так делают лучшие друзья.

– Так делают замкнутые люди. Клянусь, это – единственное, что у нас с тобой есть общего.

– Тогда чего ты боишься? Мы же не в армии гомофобов конца прошлого века! Кейлу это вообще неинтересно.

Она попыталась посмотреть ему в лицо, но ее страховочные ремни были слишком туго натянуты – ей было слишком тяжело дышать.

– Я не боюсь. И не стыжусь, – ответил Пиппин. – Я просто не готов. И все было нормально, я со всем сам справлялся, пока он не заявился заигрывать и все время меня трогать.

Это точно не Тристан. Он с Пиппином не заигрывал. Она была в этом уверена. И тогда в «Звезде» оставался всего один новый человек…

– Ты влюбился в Ромео? Но он же такой…

– Гетеросексуал?

– Я хотела сказать «бабник», но – да. – Она попыталась все осмыслить. – Так. Черт! Пиппин, это действительно настоящая проблема.

– Точно.

– И почему ты так и не сказал?

– Потому что мне неловко. Я же должен быть умнее! – Они молчали так долго, что Чейз снова услышала ветер. Когда Пиппин снова заговорил, его голос был мягким, но в то же время уверенным. – Он из Квебека. Он говорит по-французски без английского акцента, хотя это не его первый язык. Ты знаешь, какая это редкость? – Он говорил все быстрее. – Он вечно со всеми заигрывает, но на самом деле он порядочный, клянусь. Мы много времени проводим вместе. Я знаю, ты считаешь его идиотом.

Их полет замедлялся: парашют останавливал падение.

– По-французски он намного симпатичнее. – Пиппин издал протяжный звук, который был не простым вздохом. – И раз уж мы стали говорить откровенно, Тристан Рутер в тебя влюбился. Браво, пилот! Тебе надо подобрать корзинку побольше, чтобы хранить все похищенные сердца.

Чейз перекинула руку через подлокотник. Земля казалась особенно далекой тогда, когда она к ней тянулась.

– Откуда ты знаешь?

– Когда вы оказываетесь в одной комнате, вы – как магниты. Вы летаете, как будто любовью занимаетесь, из-за чего становится очень неловко и Ромео, и мне. Большое за это спасибо. А когда после того случая с беспилотником ты лежала в ангаре и я думал, что у тебя смерть мозга, Тристан в меня вцепился. Словно он был так же испуган, как я, – а я был чертовски испуган.

Внезапно любовь перестала быть чем-то туманным и ненужным. Она стала ясной, когда Чейз представила себе Тристана и Пиппина… представила себе, как их испугала. Ясной. Ей захотелось вернуться к прежней надежной бесчувственности, но внезапно оказалось, что она понятия не имеет, как это сделать.

Она застряла в неравнодушии. Господи!

Через несколько секунд они жестко приземлились на раскисшем поле. Чейз расстегнула ремни и протянула Пиппину руку, чтобы помочь встать.

– Ты мой лучший друг, – сказала она. – Когда впереди столько всего, мне нужно, чтобы ты был в моей команде.

Он посмотрел на ее руку.

– Я всегда в твоей команде. Нравится мне это или нет.

– Давай я тебе помогу.

Он принял ее помощь, чтобы встать, но его ответ был унылым.

– Поможешь мне в чем? Разлюбить парня-гетеросексуала? А как это вообще делается?

– По твоим словам, умение бросать людей – мое коронное.

Они успели сойти с поля, когда Пиппин заговорил:

– Это так. Но, Чейз, ты изначально к ним равнодушна.

Его слова ранили, хоть он и стукнулся плечом о ее плечо в наигранном дружелюбии.

Ей хотелось возразить, что он ошибается. Она неравнодушна. Она настолько ко всему неравнодушна, что часто ощущает себя совершенно незащищенной. Падение. Попытка ухватиться за воздух. Вот почему ей нужны высокие скорости. Тогда даже воздух становится тем, за что она может держаться.

– Извини, – добавил он.

Она не поняла, имеет ли он в виду все происшедшее или только это последнее оскорбление.

– Конечно. – Она все равно это проглотила. – И ты меня извини.

 

30. Веха: Сердце компаса

– Вот только я его не извинила, – призналась Чейз Тристану, идя с ним по Парку.

После короткого перелета на вертолете и возвращения на базу на «Геркулесе» Чейз снова оказалась в «Звезде». Они с Пиппином больше не ссорились, но раздражал он ее даже сильнее, чем раньше. Она отвела Тристана в сторонку и обрушила на него признание практически во всем, кроме слов Пиппина о том, что Тристан испытывает к ней чувство.

– А мне надо было его извинить? Я вроде как зла. – Она хрустнула пальцами. Она надеялась, что разговор с Тристаном поможет ей остыть, а результат оказался противоположным. – Я действительно зла. Когда он почувствовал себя страдальцем, то стал… жестоким. А теперь мне не хочется ему об этом говорить, потому что мы наконец-то начали общаться.

– Ну, начнем с того, – сказал Тристан, – что Ромео нигде не бисексуал.

– Пиппин это знает. Он просто влюбился. Сильно влюбился. И он терзается бесперспективностью своего чувства.

Она покосилась на Тристана: может, с ним все тоже так? Она засунула руки в карманы и не стала никак реагировать, когда он ущипнул ее за ухо. Если Пиппин прав и Тристан в нее влюблен, то она не станет с ним связываться. Ранить его.

Они будут друзьями. Просто будут дружить.

Чейз взъерошила себе волосы и снова их пригладила.

– Хочешь, кое-что покажу?

Он улыбнулся – и даже тут было заигрывание. Тристан стоял слишком близко… но в это мгновение Чейз поняла, что с ним любое расстояние казалось близким.

Чейз провела Тристана в капеллу: туда, куда никогда не ходила. Она раскрыла тяжелые дубовые двери и стала смотреть, как его лицо наполняется изумлением и отвагой. Часовня со многими такое творила. Потрясала скрытым величием и напоминала о Великолепнейшем Всем. Она указала на витражи и сталь.

– Это – копия кадетской капеллы из Академии ВВС в Колорадо. Считается, что это помещение поможет нам ощутить связь с дальнейшей жизнью. С настоящей академией. Где мы станем офицерами ВВС.

Тристан прошел по центральному проходу. Дверь за ними захлопнулась – и они остались одни.

– Тут странно, – признал он. – Но красиво.

Обшивка стен напомнила Чейз реактивный самолет, а пестрые витражи горели, словно сцена из фантастического фильма. Она села на скамью и уперлась локтями в колени, подставив ладони под подбородок.

– Многие кадеты обожают сюда приходить.

– Но не ты, – сказал он с расстояния нескольких шагов.

– Не я, – подтвердила она. – Я один раз видела настоящую. Отец поднял меня в ноль тридцать темноты, швырнул в истребитель и без объяснений привез нас в Колорадо. Я впервые оказалась в реактивном самолете.

Она закрыла глаза и вспомнила благоговейный страх, вызванный стремительным полетом к полосе рассвета. Они скользнули мимо заснеженных гор и приземлились на траву у здания, формой похожего на дюжину поставленных на попа истребителей.

Серебристо-стальные шпили, ловящие золото солнца.

– Звучит как приятное воспоминание.

Тристан сел задом наперед на скамью через несколько рядов перед ней.

– Их сколько-то есть, – признала она. – Будь все мое время с Торном плохим, я бы назвала его кошмаром. Но было несколько восходов. Наверное, больше всего мне надо было бы ненавидеть его за то, что он дал мне надежду. – Она подняла голову и ощутила то дуновение облегчения, которое у нее теперь ассоциировалось с их разговорами. – Знаешь, я никому про это не говорила.

– Даже твоему ОРП?

Ее молчание стало ему ответом. И мысленно она спросила себя, сколько раз она замыкалась, когда Пиппин к ней тянулся. Она всегда отстранялась, отталкивала его. Но ведь и он делал то же самое.

Чейз глухо засмеялась:

– Кажется, мы с Пиппином настолько замотались в то, что неразлучны, что даже не потрудились узнать друг друга.

Она встала и начала слоняться по проходу. Все становилось понятным. Пиппин на самом деле не знает, почему она замыкается в себе: он не в курсе мерзких подробностей относительно Торна. Относительно Дженис. А Чейз ничего не знает про близких Пиппина. Про то, почему он оказался в «Звезде», если ему настольно явно не хочется быть военным.

Неужели дело только в деньгах для его семьи?

– Я не умею с ним разговаривать. По крайней мере – о важных вещах, – призналась она. – Несколько дней назад я попробовала задавать ему вопросы, а он представил дело так, будто я устроила ему допрос с пристрастием.

Тристан ироническим взглядом следил, как она мечется туда и обратно.

– Ты мне доверяешь? – спросил он.

– Это не вопрос. – Она постаралась скрыть яркую улыбку. – Это захват цели.

– Тогда представь себе, что я взял тебя на прицел, – предложил он. – К важным вопросам надо подходить постепенно. Например, расскажи мне какой-нибудь пустяк, но только чтобы это было нечто такое, чего ты никому не рассказала бы, а мне – тем более.

– И что это даст?

– Поможет тебе расслабиться. Или хотя бы отвлечет. Если хочешь, считай, что я предложил тебе это сделать на слабо.

– Обожаю доказывать, что мне не слабо.

– Знаю. Это – единственное, что о тебе знают все.

Чейз села на ряд перед ним.

– Попробую, но не обещаю.

Она закрыла глаза и представила себе свою жизнь как небо, а тело – как одинокий истребитель, несущийся по синеве. У нее никогда не было ощущения, будто ее ничто не коснется. Или не догонит. А после той горечи, которую она испытала, не сумев угодить Торну, она приняла уклончивость как свою истинную натуру, хоть это и было не так. На самом деле – нет. Она выбрала в своем небе листок… совсем маленький.

– Твои волосы, – сказала она.

– Мои волосы?

– Мне нравятся. Иногда хочу их потрогать.

Чейз покосилась на него – и поймала его улыбку.

– Они напоминают моей маме ее брата, – объяснил Тристан. – Он умер до моего рождения. Меня назвали в честь его.

– А я-то думала, что тебе дали имя в честь того древнего любовного треугольника. – Она немного помолчала. – Пиппин мне рассказывал про Тристана и Изольду. Неизбежная безнадежная любовь. Ужасно уныло. Пиппин, похоже, считает, что это безумно романтично. Он так относится к большей части литературных чувств.

– Я эту историю никогда не читал. – Лицо у Тристана было холодным, уверенным и непреклонным. Это выражение уже нравилось ей в десять раз больше его привычной вежливой мины. – Я не верю, что судьба может быть злокозненной. Конечно, плохое происходит, но оно не преднамеренно направлено на каких-то определенных людей. Это – просто великая ложь в форме истории о любви.

Он ее рассмешил. Чейз было удивительно легко. Это было почти счастье.

– Расскажи мне про что-то со своего неба.

Ей было интересно, станет ли он спрашивать, что она имеет в виду. Он не стал.

– В целях выравнивания счета я скажу: твои волосы.

– А что они?

– Как это они у тебя так торчат? Ты, наверное, тратишь кило всяких средств, чтобы они вот так не подчинялись земному притяжению.

– Не-а. Ничего не трачу. Они все из вихров. Мне не удавалось их пригладить, даже если хотелось. Потрогай, если не веришь.

Она перегнулась через спинку скамьи, заставив дерево заскрипеть.

Он потрогал ее волосы, но очень скоро его пальцы задержались у нее на виске, скользнули по щеке и подбородку. Когда он оказался слишком близко от ее губ, она шутливо клацнула зубами.

– Какое дружелюбие! – сказал он. – Сядь прямее, а то рухнешь.

«Поздно!» – в ужасе поняла она.

Чейз переметнулась через скамью и села рядом с ним. Их близость была живым существом. Она ощущала его, хотела до него дотронуться – и в то же время оно ее пугало. А что, если она ранит Тристана так, как ранила Тэннера? Она этого себе никогда не простит.

Она сорвала со своего неба еще один листик. Протянула его как можно быстрее, чтобы не передумать.

– Сегодня Пиппин выговаривал мне за то, что я краду сердца. – Ей пришлось отвести взгляд, чтобы не замолчать. Ей хотелось добавить, что, по мнению Пиппина, она украла сердце у Тристана, но вместо этого пробормотала: – Говорит, что я держу их в корзинке.

– По-моему, ты не похожа на Красную Шапочку, – отозвался Тристан. – И не слушай Пиппина. Это еще одна легенда из историй любви. Сердца не крадут. Их дарят.

Он взял ее за руку и стал играть ее пальцами, загибая и разгибая их. Чейз изумилась тому, что такое простое действие уже заставляет ее почувствовать себя частью легенды.

С такого близкого расстояния она по его натянувшейся коже увидела, насколько на него давят испытания. Об этом говорил и его суровый взгляд.

– Создается ощущение, будто весь груз Второй холодной войны взвалили на наши плечи. Мой командир написал мне записку насчет «возвращения мирового порядка».

Она отклонилась назад и осторожно отняла у Тристана свою руку.

– Психиатр мне сказала, что если проект «Стрикер» отклонят, холодная война будет тянуться и дальше. Люди будут страдать. Она сказала это, как будто это я буду виновата в провале проекта.

– Это не наша вина, – возразил он.

Она посмотрела в потолок, чтобы сдержать нежданные слезы, скользя взглядом по бесчисленным треугольникам цветного стекла.

– Мне жутко, – призналась она.

– Мне тоже.

Тристан поставил ее на ноги.

Она потерла глаза. Выдавила из себя смешок.

– Ох, я поняла, что ты сделал! Ты заставил меня заговорить про волосы, чтобы мы смогли обсудить стрессы испытаний. Ловко это ты! За такое медаль надо вручать!

Он покачал головой.

– Не-а. У меня ничего не вышло. Я пытался разговорить тебя о каких-нибудь пустяках, чтобы набраться храбрости и снова тебя поцеловать.

Глаза у него были прозрачные, как витражное стекло. Руками он придерживал ее за бедра. Объятия Тристана были такими же, как его полет: близкими, открытыми. Чейз прикоснулась к его запястьям, скользнула ладонями к плечам. Уже не в первый раз она почувствовала, как между ними распахивается нечто вроде двери. За ней было широкое и похожее на пропасть небо: в него можно было упасть и исчезнуть навсегда.

Он был так близко, что его дыхание стало магнитом.

Чейз удалось отойти от края обрыва.

– Давай не будем все портить.

– Портить?

– Ты же видел, что я сделала с Бунтарем.

– С Бунтарем это сделал сам Бунтарь.

– А как насчет Тэннера? – Она увидела, что Тристан догадался – понял, что она его отталкивает. Он чуть отстранился. – За мной уже есть целый список. Мне кто-то нравится, а потом перестает. До того, что он мне противен. Я бы сказала, что у нас с тобой оптимальный уровень приязни с моей стороны. Дальше все покатится вниз.

– Я тебе не верю.

– С закономерностями не поспоришь.

Она зашагала к выходу, отправляя свое чувство к Тристану на полку к своим прошлым увлечениям. Он не укладывался туда, как роман среди журнальчиков, но отыгрывать назад было поздно.

– Увлечение тобой сейчас кажется мне лучшей перспективой. – Да, это похоже на правду. – Я бы хотела, чтобы все так и осталось.

– Увлечение? Ты считаешь это увлечением? – Он быстро сократил разделявшее их расстояние и положил ладонь на дверь. – Пусть это прозвучит безумно, но выслушай меня. Ты когда-нибудь любила?

Ей хотелось узнать, как выглядит Тристан, говоря о любви, но смотреть было бы слишком рискованно. Вместо этого она вгляделась в его пальцы, прижатые к дубовой створке. У него были хорошие мальчишеские руки. Чейз хотелось, чтобы они изучили все изгибы ее тела. Но ощутив, как ее влечет к нему, она заставила себя сдержаться. На этот раз она будет осмотрительна.

– Любовь – это… – Она попыталась найти свой ответ на эту никогда не кончающуюся проблему. – Любовь ни к чему хорошему не приводит. У меня – нет.

– Я понимаю, почему ты тормозишь. Еще неделю назад я был готов зашить руки в карманах, чтобы не поддаться соблазну тебя трогать.

– А теперь тебе кажется, что это удачная идея?

– Ощущается как единственная идея. – Он прижался лбом к ее лбу. – Я тратил очень много сил на то, чтобы держаться от тебя подальше. У тебя такого нет?

Она чувствует то же. Или чувствовала. Это было совершенно непонятно. Каким-то образом все зашло слишком далеко.

– Извини. – Она подалась к нему совершенно невольно: ее лицо оказалось так близко от его лица, что она вздрогнула, отстраняясь. – Все слишком сложно.

Он открыл перед ней дверь.

– Тебе будет очень трудно убедить меня сдаться, Чейз. Особенно если будешь смотреть на меня так, как сейчас смотрела.

Они ушли из капеллы вместе. Чейз ожидала, что они разойдутся, но Тристан прошел за ней в рекреацию. Он действительно не собирался отступать и даже вызвал ее на еще один мелкий разговор – насчет того, какой вес она может выжать, – когда все резко изменилось.

Все экраны в рекреационной вспыхнули красным светом. Несколько десятков кадетов застыли молча, в изумлении.

В ужасе.

Ослепительно-красный флаг Нового восточного блока занял весь экран. Цепочка звезд на ярком фоне казалась почти объемной. Какой-то голос что-то громко вещал. Речь казалась быстрой и гневной. Угроза. Чейз показалось, что это китайский, но вскоре он переключился на русский, а потом – на хинди.

Жисюндинцы начали действовать.

* * *

Бригадный генерал собрал команды «Стрикеров» у себя в кабинете.

– Устраивайтесь поудобнее, – предложил он.

Мест для всех не хватало. Они выстроились вдоль стены, и Сильф возвышалась над кожаным креслом Чейз.

На экране оставался красный флаг, а угрожающую речь прокручивали снова и снова. Чейз с колотящимся сердцем ждала, чтобы кто-то заговорил. Перевел. Придал смысл нескончаемым словам. Она посмотрела на Пиппина: тот мог понимать как минимум один из этих языков – но он был еще бледнее, чем в тот момент, когда они падали в облака.

Она нервно начала чесать плечо: ей необходимо было за что-то держаться. В следующий миг рука Тристана уже была рядом: он переплел их пальцы. Это стало ей якорем, хоть она и потерялась в мысленных вспышках атомных бомб. Грибовидные тучи, разбросанные по западному побережью. Она попятилась к Тристану – и его свободная рука обхватила ее за талию.

Кейл приглушил звук телевизора.

– Жисюндинцы устроили демонстрацию, – сказал он. – Они хакнули все станции, все защищенные контакты. Даже весь Интернет сейчас красный. Они проигрывают это без остановки уже полчаса.

– Что это значит? – спросила Сильф. – Это явно предупреждение.

– Угроза, – отозвался Пиппин срывающимся голосом.

– Это повторение всего того, что нам уже говорилось в прошлом. Не объединяться с другими странами. Не демонстрировать военные достижения. Генерал Торн скорее всего не ошибся: они теперь знают, что «Стрикеры» неуязвимы для их хакеров и что нам наконец удалось сбить один из их беспилотников. Наши предыдущие самолеты приведены в боевую готовность, но слишком велика вероятность того, что управление ими будет перехвачено. Жисюндинцы были бы рады обратить наших птичек против нас самих, хотя бы в качестве демонстрации.

Бунтарь шагнул вперед.

– В жопу испытания. Давайте прямо сейчас направим против них «Стрикеры»!

Кейл вскинул руку.

– Все, как всегда, не так просто. Испытания состоятся через два дня – и они стали еще важнее. Я знаю, что это звучит странно, но нам повезло. Они отправили нам предупреждение, но не стали действовать. Мы можем надеяться, что они не начнут действовать раньше, чем мы будем готовы.

Усевшийся было на пол Пиппин встал.

– Конечно, они начнут действовать до того, как мы будем готовы. Они всегда так делают. Опережают. Мешают. Они на каждом шагу ставили нам подножки уже много лет. Именно так они и сохраняют первенство.

Кейл кивнул, словно не прислушивался к его словам. Приглушенные угрозы продолжали звучать у него за спиной, яркий красный флаг чуть ли не вибрировал.

– Нарыв вот-вот прорвется. Я… Правительство желало бы кое-какие моменты от вас скрыть, но я с этим не согласен. Может, я лишусь своей должности… но мы знаем, что жисюндинцы отчаянно хотят заполучить «Стрикер». Шпионская сеть просто гудит. При каждом полете вам необходимо об этом думать. Мы намерены держать вас как можно дальше от их территории, но тем не менее помните: вы, если можно так выразиться, стали объектом охоты.

В кабинете воцарилась тишина.

– Те макеты ракет, с которыми вы летали… их в эту минуту заменяют на настоящие. С этого момента вы будете летать с вооружением.

Чейз чуть теснее прижалась к Тристану. Она мечтала о вооруженных полетах, но теперь, когда ее мечта должна была осуществиться, ей трудно было в это поверить. Настоящие ракеты у нее под крыльями? Настоящие??

Единственными звуками стало тяжелое дыхание Бунтаря. Сильф растирала ему спину круговыми движениями. Кейл выключил телевизор. Без ослепительно-красного экрана в кабинете стало темнее.

– Какие нахалы, – проворчала Сильф. – Могли бы хотя бы снабдить это дерьмо субтитрами.

Ромео выдавил смешок, но Чейз было не до юмора. Надвигался ужас, и он заключался не в возможности лишиться «Дракона» или встретиться с Торном. Это была мировая война. Она ощущала ее, как ракету, которая уже выпущена в цель.

Идущую по тепловому излучению.

Неотвратимую.

 

31. Возмущающий фактор: Чего стоит бояться

На следующее утро всем командам «Стрикеров» было назначено медицинское освидетельствование для получения разрешения на испытания. Чейз заставила себя отсидеть завтрак, но желудок у нее остался пустым.

А еще она избегала Пиппина, чтобы не выяснять того, что по-прежнему не давало ей покоя, хоть они якобы и помирились. Ей необходимо делать вид, будто все нормально. Им необходимо пройти испытания… и что потом? Найти способ бороться с жисюндинцами.

– Как ты? – спросил Тристан, когда они встретились у дверей лазарета.

– Не рада тому, что меня будут щупать и тыкать, – ответила она. – И я немного… понимаешь?

– Ага.

Он положил руку ей на плечо, но кончики его пальцев защекотали ей затылок. Она схватила его за большой палец и завела ему руку за спину – но в результате ее грудь прижалась к нему – и его вторая рука легла ей на талию.

Пиппин показался из-за угла как раз в этот момент и бросил на Чейз такой взгляд, что она почувствовала себя виноватой. Он очень хорошо научился осуждать других.

– Мне надо поговорить с моим ОРП, – сказала она Тристану.

– Конечно.

Он бросил быстрый взгляд на Пиппина и ушел в лазарет.

Пиппин привалился к стене.

– Похоже, с кадетом Широкие Плечи и Густая Грива дела идут неплохо.

– Нет, – ответила она. – Вчера вечером я ему отказала. Ты бы мной гордился.

Пиппин расхохотался:

– Ты решила, что я был бы горд, что после обжимания с парнями, которых ты едва терпела, ты бросила того, к кому испытываешь настоящее чувство? Нет, Чейз. Я тобой не горжусь.

– Я и так знаю все, что ты думаешь про мою личную жизнь. – Она скрестила руки на груди. – Но знаешь что: ты тут тоже не блещешь! – Она сделала паузу, но его ответная подколка, как и его дружеская улыбка, пропали без вести. – Я хочу тебе помочь, но сначала перестань ко мне цепляться, ладно?

– Помочь? – Рука Пиппина взметнулась к его груди и пальцы выбили дробь крайнего раздражения. – И как это ты собралась мне помочь?

Сильф с Бунтарем показались из-за угла, став свидетелями возмущенного взгляда Пиппина и окончания их гневного разговора.

– Пошли уже, – сказал Бунтарь. – Завтра нам мир спасать.

Сильф утащила его в лазарет, не дав времени еще что-нибудь добавить.

В неловкой тишине Чейз смерила Пиппина взглядом. Когда он появился в «Звезде», то был усыпан угрями, а теперь лицо у него очистилось, не считая висков. Она с удивлением отметила, что он стал по-другому зачесывать волосы. Может, и бриться стал тщательнее. А еще больше ее удивило, что у нее в уголках глаз повисли слезинки.

– Тебе следовало бы попытаться сказать правду, Пиппин. Ты считаешь, что про тебя знают – но это совсем не то же самое, что откровенность. Честность. – Эта мысль понравилась ей еще больше, когда она высказала ее вслух. – С Тристаном открытый разговор сработал. Я говорила с ним о Торне – и благодаря этому я ему доверяю.

– Ты говорила с Тристаном о своем отце? – Из черной дыры Пиппин превратился в сверхновую. – Отлично! Расскажи ему все. Пусть это я был рядом с первого дня, поддерживал тебя, хранил твою тайну. Как один из твоих влюбленных хвостиков!

– Ты же знаешь, что ты – не они.

– Тогда не обращайся со мной, как с ними!

Пиппин хлопнул за собой дверью лазарета.

Не успела Чейз прийти в себя, как по коридору прошествовал Ромео.

– Красавица прямо по курсу! – объявил он. – Не хочешь найти тихий уголок и заняться делом?

Чейз схватила его за руку и притиснула к стене.

– Неужели ты не можешь не говорить вот так? Причем со всеми? Ты никогда не задумывался, что кто-то может обмануться?

– Это мое естественное состояние неотразимости. – Он указал взглядом на то, как она его удерживает. – Мы собираемся целоваться? Потому что тогда мой пилот даст мне по шее. Не то чтобы дело того не стоило.

Она отпустила его.

– Если бы кто-то из нас был в тебя влюблен, ты бы хотел об этом знать?

Ромео пришел в восторг.

– Конечно.

– И это изменило бы твое поведение? Заставило бы вести себя по-человечески?

Он вскинул руку, словно принося клятву.

– Я был бы безупречным джентльменом. Je jure! Даю слово. – Он опустил руку. – Так мы будем встречаться? Нет? Ты имела в виду Сильф? Это Сильф, да? Ну же. Говори быстрее!

Чейз оставила его гадать в коридоре.

* * *

Кадеты сидели на слишком белой кровати рядом с отгороженной ширмой частью кабинета. Врачи осматривали их по одному за белой ширмой, что было сопряжено с чересчур долгим ожиданием.

Тишина была тяжелой. Чейз казалось, что это из-за того, что угроза Жи Сюнди распространилась по «Звезде», так что никто больше ни о чем говорить не мог. Она пыталась уговорить себя, что это никак не связано с тем, что все команды «Стрикеров» знают: она по-прежнему ссорится с Пиппином.

Тристан сидел на кровати спиной к Чейз, и она с удовольствием чуть повернулась, когда он прислонился плечом к ее плечу. Сильф развалилась в ногах кровати. Бунтаря осматривали первым: из-за ширмы до них донесся его вскрик.

– Упаковку проверяют, – пошутил Ромео. Никто не засмеялся. Он посмотрел на часы. – Двадцать три часа. Меньше суток.

– Еще раз так сделаешь, – спокойно пообещала Сильф, – и я тебе руку сломаю.

Ромео поднял брови, но промолчал. Пиппин пошаркал ногами по полу со своего места на стуле в дальней части кабинета. «Притворяется», – подумала Чейз. Он постоянно притворялся не тем, кем был, – или таился, что было практически то же самое. Ей стало больно за своего ОРП. Уж ей ли не знать, каково это, когда над тобой постоянно висит тайна! Может, было бы лучше, если бы он открыто сказал о своих склонностях?

Может, было бы лучше, если бы Чейз всем сказала про своего отца?

Ромео придвинулся к ней, прерывая ее размышления.

– Мне не терпится, Никси. Кто это?

Чейз обожгла его взглядом:

– Заткнись, Ромео!

– О чем вы? – потребовала объяснений Сильф.

– Чейз сказала, что кто-то из вас в меня влюблен. – Он обвел взглядом Чейз и Сильф. – В любом случае мне повезло.

У Пиппина побагровело лицо. Его пальцы выбивали гневную дробь по колену.

– Я говорила совсем не это, – попыталась исправить положение Чейз. – Я просто думала, что нам надо, ну… быть друг с другом откровенными. Научиться друг другу доверять.

Сильф гневно прищурилась.

– В чем именно?

Она явно подумала о Лиаме, своем друге-диспетчере. У Чейз возникло ощущение, что ей врежут сразу несколько из присутствующих.

Тристан повернулся на кровати, его взгляд был настороженным:

– Что ты делаешь, Чейз?

– Да, Никс, – подхватил Пиппин чересчур нежно, – что ты делаешь?

– Я…

Чейз не успела ничего сказать: в кабинет вломился штаб-сержант. Он сунул ей в руку листок бумаги и ушел. Она развернула записку и прочла известие два раза.

Дурная новость.

– Что это? – рявкнула Сильф. – У тебя такой вид, будто тебя списали. Тебя отстранили от полетов? – Она бросила взгляд на Пиппина. – Это из-за того, что вы двое не перестаете цапаться друг с другом.

– Нет, это от Кейла, – ответила Чейз. – Про генерала Торна. – Ей следовало бы солгать, но она была слишком ошеломлена. – Он прибыл на базу.

– И что? – не унималась Сильф. – Это ничего не меняет. С чего Кейлу тебе об этом писать?

У Чейз бешено билось сердце. Она обвела их невидящим взглядом.

– Зачем тебе знать про генерала Ублюдка? – спросил Ромео.

Бунтарь вышел из-за ширмы, растирая место на руке, куда ему сделали укол.

– Пиппин, твоя очередь. – Он замер, заметив странную тишину. – Что происходит?

– Чейз получила от Кейла записку про генерала Торна, – сказала Сильф.

– Там ничего особенного, – попыталась замять дело Чейз, но увидела, как Пиппин резко выпрямился.

– Скажи правду, – ледяным тоном потребовал Пиппин. – Будь откровенной, чтобы мы все могли тебе доверять. Как ты сама предложила.

– Генри! – предостерег его Тристан.

– Объясните мне, что происходит! – приказала Сильф.

– Ладно. – Чейз посмотрела на Пиппина. Правда царапала ей горло. – Кейл дал мне знать, потому что Торн – мой отец.

Тишина была похожа на полет сквозь облако. Одна белизна. Ни малейшего признака твердой почвы.

– Ты мне говорила, что сирота, – наконец промямлил Бунтарь.

– Погоди. Торн? – переспросила Сильф. – Убийца филиппинцев? Да ему же чуть ли не сто лет!

– Ему за сорок, – сказала Чейз, изумляясь тому, что первым делом речь зашла о возрасте Торна. Они не возмущены? Не злятся на нее?

Ромео выругался по-французски. У Пиппина вид был разочарованный. Он ушел на осмотр, не сказав больше ни слова. Чейз сдавленно ахнула ему в спину. Пиппин не знает о том, что говорится в записке дальше. Ей необходимо ему сказать.

А Сильф начала допрос. Чейз отвечала правдиво, с таким ощущением, будто с каждым признанием у нее внутри становится пусто. Нет, она плохо знакома с Торном. Нет, он ей не нравится. Нет, она не знает, как он относится к тому, что сбросил ту бомбу.

Рука Тристана скользнула по белой простыне и сжала ее пальцы. Надо бы, чтобы он прекращал это делать. Ей это начинает слишком сильно нравиться.

– Да, – заявила Сильф, когда у нее закончились вопросы, – погано тебе.

* * *

Записка Кейла камнем лежала у Чейз в кармане. Она больше ни о чем думать не могла. Ее отец не только здесь, в «Звезде»: он выразил желание встретиться с ней в ангаре. Как только она сможет туда прийти. Она рассеянно прошла обследование – даже почти не вздрогнула, когда ей проткнули вену, чтобы взять кровь.

Когда она вышла в коридор под слепящие флуоресцентные лампы, Тристан стоял там у стены вместе с Ромео. Ждал ее.

– Где Пиппин? – спросила она.

– Смылся, – ответил Ромео. – Держался довольно враждебно.

– Но… – у нее не хватило сил продолжать. – Ромео, ты не мог бы его найти и сказать, что мне надо встретиться в ангаре с моим папой?

– Передать, чтобы он с тобой встретился?

«Да».

– Нет. – Голос выдал ее обиду. – Наверное, он слишком занят недовольством всем миром. Я просто… хочу, чтобы он знал.

Чейз двинулась в долгий путь, извинившись перед Тристаном, который захотел было пойти с ней. Ей надо сделать это одной. Вообще-то сейчас ей нужен был бы Пиппин, но он исчез.

По правде говоря, даже если бы они ссорились целый год, она все равно предпочла бы Пиппина всем остальным. Ей не надо было бы объяснять Пиппину, почему мысли об отце постоянно ее преследуют, он и так об этом знал. Он все понимал. Вот в чем была странность их отношений. Они знали друг о друге все самое сокровенное, не имея понятия о частностях. Просто знали.

Чейз встретилась с отцом под «Драконом». Торн прижимал ладонь к крылу ее птички – и от одного этого ей захотелось зарычать. Ее пульс, который заскакал в ожидании их встречи, начал успокаиваться. Торн был точно таким же, как пять лет назад. Таким же, как на изображениях, которые транслировались во время совещаний. Седой ежик волос, перекачанные руки. Мундир, отглаженный так тщательно, что похож на пластиковую форму, в которую его залили.

Долгое мгновение она наблюдала за тем, как он осматривает двигательный отсек и трогает шасси. Она опознала закономерность его действий: он проводил предполетную проверку. Это напомнило ей о том, что он – пилот. Тот самый пилот.

Он обернулся, и она четко отдала честь – исключительно по привычке.

Торн повторил ее жест.

– Вольно.

Он долго не заговаривал. Так долго, что Чейн вспомнила: она не единственная в своем незнании того, что делать с их биологическим родством.

– Сэр, – наконец сказала она, – вы просили меня прийти.

– Удивилась?

Она не ответила. Он что, действительно хотел ее удивить? Если да, то зачем?

– Давно не виделись, – добавил он. Да уж, разговор как-то не клеился. Торн это тоже почувствовал и начал говорить. Словно лекцию читал. – Когда мне показали проект этих птичек, я решил, что это смешно. Совмещенное управление самолетом и двигателем? Ручная навигация, которую осуществляет сидящий сзади ОРП? Нелепость.

Чейз было совершенно несмешно. Она знала, что «Стрикеры» представляют собой странное сочетание старомодных решений и потрясающих двигателей, но именно за это она их любила. Похоже, Торн ценит их вопреки этим качествам. Ей моментально вспомнилось одно из любимых выражений Кейла: «кардинальные различия».

– А потом я увидел этих птичек в полете. Невероятно. – Казалось, он ждет, чтобы она что-то сказала. Она молчала. Он дотронулся до ракет у «Дракона» под крыльями. – Я когда-то летал с похожими. – «Воздух-воздух». Прицел левее центра, что бы целеуказатель ни говорил.

– Сэр?

Он что, действительно дает ей советы по тактике?

– Я смотрел записи твоих полетов, кадет. У тебя есть дерзость. Это работает на тебя, но не забывай прислушиваться к другим пилотам. Если твои действия неожиданны для противника – это хорошо. Но неожиданность для твоих товарищей может стоить им жизни. Ясно?

– Да, сэр.

Значит, это просто стандартное наставление индивидуалисту. Отлично.

– Ты готова, – добавил он, хмыкнув.

«Готова?»

Чейз подавилась этим словом, как только он его произнес. Поблизости включили реактивный двигатель, и на долгие минуты весь ангар утонул в его реве. Когда самолет выехал за огромные откатывающиеся вбок створки, Чейз с отцом все так же стояли друг против друга. Она не видела себя в его водянисто-голубых глазах и резких чертах лица. Она не ощущала ничего общего с его расчетливым сердцем.

Они действительно чужие.

– И вы решили, что много обо мне знаете, потому что знаете мои полеты?

Именно таких капризно-обиженных слов она не хотела бы говорить. Это ни к чему хорошему не приведет. Напомнит ей, что для него она не личность. Она – пилот. Кадет. Шестеренка, которую он поместил в механизм.

Чейз полагалось бы держаться вольно, но ее тело было настолько напряжено, что если бы она сейчас упала, то раскололась бы, как стекло. Ей казалось, что это должно вот-вот случиться. Может, уже при его следующем слове.

Этого не произошло.

Топот ног по бетону нашел их – звук стремительного бега.

Пиппин подлетел к ним, растрепанный, в сбившейся форме. Он так резко остановился, что его подошвы скрежетнули по полу. Почти заполненное паникой лицо разгладилось, как только он встретился взглядом с Чейз.

– Извини, что опоздал, – сказал он ей.

В его взгляде был настоящий букет «Прости-прости».

– Что ты здесь делаешь, кадет? – рявкнул Торн.

Пиппин посмотрел на генерала с такой миной, какую мог себе позволить только паренек с потрясающим интеллектом и жизненно важной ролью в армии.

– Команда Никс, – ответил он, пожимая плечами.

 

32. Латка: Временная мера

– Ты его забодал! – Чейз невольно улыбнулась, шагая с Пиппином по Парку. – После этого он уже не знал, что сказать.

– Когда ты очень нужен военным, то получаешь кое-какие плюшки.

Пиппин тоже улыбнулся. Между ними снова возникла та непринужденность, которая исчезла еще до МАВС. Чейз не знала, откуда она взялась, но слишком в ней нуждалась, чтобы задавать какие-то вопросы.

– Я чуть было не вывалила на него все перед тем, как ты появился. – Она потерла руки, прогоняя остатки ангарного холода. – Положение было отчаянное. Если бы я взорвалась и действительно высказала что думаю, то уже сейчас летела бы обратно в Мичиган.

– Мне следовало бы появиться раньше. Я узнал о том, что он тебя вызвал, только когда меня нашел Ромео. Ты ведь знала, что я приду, да? – Она кивнула, хоть ей и показалось, что этого слишком мало. Но, наверное, это и по ее виду было заметно. – Мне наплевать, из-за чего мы ссоримся. Тебе никогда не придется одной иметь дело с этим идиотом, Чейз. Даю слово. Я ведь тебе говорил в тот вечер, когда узнал, кто он?

– Говорил. – Она глубоко вздохнула. – Просто последнее время у нас все разладилось.

Пиппин потер виски. С силой. На секунду Чейз показалось, что все снова идет наперекосяк.

– Быстро сказать у меня не получится, так что потерпи. Я был Вольдемортом. Ты была Дартом Вейдером.

– Почему это я должна быть Вейдером? Вольдеморт гораздо злодейнее.

– Шутишь? Ладно. Давай я буду Саруманом, а ты Сауроном?

– Ты всегда был слишком толкинутым на мой вкус. – Она помолчала. – Как насчет доктора Франкенштейна и мистера Хайда? Один из них этически глух. – Она указала на себя. – А второй ярится дикарскими желаниями.

– Я не ярюсь, но сравнение удачное. – Он остановился и повернулся к ней. – Но если отбросить темные маски, мне бы хотелось, чтобы перед завтрашним утром мы нашли какие-то незлодейские слова друг для друга.

– Я – за, – отозвалась она. Значит ли это, что ей начинать? Не важно. Ей надо признаться, пока им еще что-то не помешало. – Я не собиралась выдавать тебя Ромео. Мне просто хотелось с ним поговорить. Он какой-то нелепый, знаешь ли.

– Знаю, – ответил Пиппин. – А теперь я признаюсь, что не хотел быть полным подонком насчет Торна. Или нет: я хотел быть подонком, потому что мне… ужасно досадно. Наблюдать за вами с Тристаном было тяжело.

– Наблюдать за нами? Почему?

– Как он на тебя смотрит… – Пиппин собирался сказать что-то ехидное. Она видела, как подколка уже крутится у него на языке. А потом она исчезла – и слетела правда. – Именно такого я хотел бы от Ромео. Понимаешь, серьезного интереса. Той самой искры.

Они продолжили идти к казарме.

– Я пытаюсь не завидовать. Это чрезвычайно трудно.

Они пришли к себе. Чейз плюхнулась на койку, скидывая ботинки.

– Пиппин, наверное, ты прав. С Тристаном все… по-другому?

– Ты говоришь так, будто в этом не так уж уверена.

– Не уверена. Ты ведь знаешь, что эти штуки для меня зашифрованы.

– Тогда разреши мне перевести. – Пиппин сел на койку рядом с ней. Они оба не имели привычки обниматься, но его близость была примерно равнозначна этому. – Не упускай шанс.

– Что?

– Не. Упускай. Шанс. Тристан надежный.

– Я могу причинить ему боль, Пиппин. У меня предчувствие, что если ранить сердце Тристану, то реакция Бунтаря покажется детским лепетом.

Он покачал головой.

– Не знаю, как тебе, а мне перестраховываться надоело. Это ни к чему не приводит.

Чейз ухмыльнулась.

– Это должно означать, что мне надоело безрассудство?

Он посмотрел на нее искоса.

– Может быть.

– И что теперь? – спросила она. – Что мы можем сделать до завтра?

– Предлагаю тебе найти Тристана и устроить лучший обратный отсчет за все времена. У меня свиданка с Ромео. Я буду учить его правилам пула. Ну, он не знает, что это свиданка, но я не возражаю. – Он снова покосился на Чейз. – Мне нравится быть с ним. Это – чистая энергетика. Даже когда я готов придушить его за тупое заигрывание.

– Это любовь, да? – спросила она, вспомнив, как ей отчаянно хотелось спарринговать с Тристаном.

Пиппин кивнул.

Впервые в ее жизни любовь показалась идиотски осмысленной.

Она уткнулась ему в грудь и обхватила его руками. Пиппин не любил обниматься, но она держала его, пока его руки вяло не сомкнулись вокруг нее.

– Когда я уже собиралась отрывать Торну голову, я кое-что поняла, – сказала она. – Он совершенно чужой. Я не знаю, почему он делает что-то. Но ты… я всегда вижу, что происходит в глубине, даже если понятия не имею, что происходит на поверхности.

– Наверное, нам надо заняться деталями, – сказал он. – Всякими несущественными мелочами.

– У нас впереди вся наша карьера. Наверное, нам надо быть откровенными. – Она поглубже вздохнула. – Например, я знаю, что тебе не хочется здесь быть, но не знаю, почему.

– Семье нужны деньги, – ответил он.

– Но это не ответ, так ведь?

Он взъерошил себе волосы.

– Когда мне было девять, я сказал маме… ну, про себя. Она такая любящая, что я решил, что она поможет мне освоиться с тем, что я другой.

– А она не помогла?

– Нет. И мои братья тоже, когда узнали. Их насмешки были… – У Пиппина потемнели глаза, а лицо стало жестче. Она обняла его чуть крепче. – Дело не в том, что мне не хочется быть здесь, Чейз. Я просто никогда нигде не чувствовал приязни. Не к тому, кто я на самом деле.

– Значит, гениальный гей ОРП и дочка ненавидимого генерала. Ну мы и парочка.

– Да уж.

* * *

В ангаре «Стрикеры» стояли рядом, крыло к крылу. Первым – «Пегас», сияюще-прекрасный. Дальше – «Дракон» с новым шасси и немалым количеством вмятин и царапин. Тристан провел рукой по металлической обшивке своей птички – как она частенько делала это со своей.

– «Феникс» напоминает мне тебя, – сказала она, незаметно подойдя. – Самоуверенный. Собранный. Немного сексуальный.

Тристан обернулся с готовой улыбкой.

– Сексуальный?

Она кивнула, не пытаясь скрыть румянец, который, казалось, зарождался у ее коленей и поднимался все выше. Она шагнула под «Дракона» и прикоснулась к гладкой обшивке своей птички. Жемчужно-серебряный был ее любимым цветом.

Он встал прямо у нее за спиной.

– Если «Стрикеров» не примут, завтрашний совместный полет может стать нашим последним. Противно об этом думать.

Чейз моментально почувствовала то же самое. Она прижалась к «Дракону», а Тристан принял это за приглашение. Он приложил ладони к боку самолета так, что Чейз оказалась между его рук. Когда он придвинулся к ней, ее тело загорелось.

Он замер.

– Я жду, что ты скажешь: «Это плохая идея».

Его глаза пылали, волосы так и просились, чтобы их растрепали. Ей вспомнился поцелуй в лазарете: необузданный, жадный. Она вздохнула и решилась на маленькую откровенность.

– Рядом с тобой мне кажется, будто у меня шесть рук, – сказала она.

– Я заставляю тебя чувствовать себя мутантом?

– Нет. Я хотела сказать, что мне кажется, будто вся я тянусь к тебе.

У него вырвался такой возглас, словно она одновременно поцеловала его и ударила под дых.

– Чейз, я…

Она закрыла ему рот ладошкой и повела по трапу в кабину «Феникса».

– Туда, – сказала она.

Он одарил ее вопрошающей ухмылкой, но опустился в кресло пилота. Его рука легла на ручку управления, словно он был готов вот-вот рвануться в небо. Глядя на него, она ощутила свои внутренние шрамы, инверсионные полосы, пересекавшие ее разум, не растворяясь. Она могла сказать Пиппину, что хочет любить Тристана. Она даже могла признаться в этом себе. Но как ей перейти от своего чувства к его губам?

Она выбрала скоростной подход: забралась на него, усевшись лицом к нему.

Он замер.

– Что происходит, Чейз?

– Кажется… ага. У меня нервный срыв.

– И все?

Она провела пальцем по его ключице до ямочки у шеи.

– Отвлеки меня?

– С удовольствием.

Он прикоснулся к какой-то кнопке сбоку кресла – и спинка опустилась, так что Чейз оказалась прямо у него на груди.

Она неожиданно для себя засмеялась.

– О! А я не знала, что наши кресла так могут!

– Я еще расту. За один этот семестр на три с лишним сантиметра.

– Правда?

Она его не слушала – была слишком поглощена тем, что смотрит на его губы.

– А из-за чего у тебя нервный срыв, Чейз? Торн тебе что-то сказал?

К собственному изумлению, она ответила:

– Нет. Все нормально. То есть – впереди испытания, конечно, но я поговорила с Пиппином, и просто… у нас все будет нормально. Мы завтра пройдем испытания, а потом… – она разлохматила ему волосы, – потом сцепимся с Жи Сюнди. Никаких проблем.

– Ага, никаких. – Его сомнение было притворным. – Тогда, может, мне стоит тебя поцеловать – чтобы миновать твой оптимальный интерес ко мне, если тебя это тревожит.

– Думаю, на этот раз не получится. – У Чейз так стучало в груди, словно в клетке ее ребер билась птица. – И потом, у нас сейчас столько более важных проблем. И одна из главных – это то, что завтра в небе на нас будут охотиться.

– Нас не направят в сторону демаркационной линии, – сказал он. – С нами все будет хорошо.

– Удачно соврал. – Она заставила себя засмеяться и наклонила голову. – Повтори-ка!

– С нами все будет хорошо.

Она его поцеловала.

Движения его губ заставили ее притянуть его к себе крепче. Еще крепче. Она не могла понять: то ли он целуется намного лучше, чем все те, с кем она это пробовала делать, то ли это она с ним целуется лучше.

А может, и то и другое.

Чейз локтем ткнула в управление фонарем, и купол накрыл их. У нее было такое чувство, будто все ее мысли стали четкими – и в то же время будто их вообще нет. Ее пальцы зарылись в его волосы, а его руки переместились с ее лица на ее талию.

Ощущая головокружительную невесомость, она открылась навстречу всему, что было между ними. И не успела она решить, что делать, как уже сорвалась с этого невероятно высокого уступа – и он слетел с нею.

Чейз целовала его крепко и жадно – и чувствовала, что падает, падает, падает… но так и не приближается к земле.

 

33. Перед полетом: Подготовка к главному шоу

Кабину «Феникса» наполнил стук. Настоятельный грохот.

Чейз подняла голову с плеча Тристана. Она устала от поцелуев и поздних разговоров и спала как убитая. Ее тело затекло и свело от того, как ей пришлось свернуться на Тристане, – и в то же время она еще никогда в жизни так не высыпалась.

Фонарь кабины обличающе запотел, хотя они не заходили дальше поцелуев. Она полностью дала себе волю – и с некоторым удивлением обнаружила, что когда прекращает попытки спрятаться от своих чувств, ей нет нужды в обжиманиях или наркотике поцелуев. Ей просто нужен он.

Но сейчас было утро – и они проспали.

– Тристан, вставай.

– Не могу, – ответил он. – На мне ты.

Он поднял голову и посмотрел на нее. Чейз приготовилась к той стыдливой неловкости, которую она обычно испытывала после свиданий, но ее не было. Вместо этого она снова начала его целовать – и оказалось, что губы у него теплые и жадные.

– Эй, ты, – сказал он, когда она отстранилась. – Привет.

Стук раздался снова, и Чейз вздрогнула.

– Кто-то знает, что мы здесь.

– Я вас слышу, идиоты! – голос Сильф пробился сквозь толстое стекло. – Открывайте.

Чейз начала сражаться с одеждой, а Тристан снял стопор фонаря. Тот открылся – и Сильф гневно воззрилась на них с трапа.

– Давайте угадаю: все не так, как кажется.

Тристан посмотрел на Чейз так, что у нее сердце сжалось.

– Более или менее так, – сказала она.

Сильф схватила ее за руку и выдернула из кабины.

– Через двадцать минут все пойдут сюда. Я уже видела членов правительственной комиссии. – Стройная блондинка содрогнулась. – Вам двоим пора влезать в комбинезоны.

Тристан и Чейз бросились в разные стороны, даже не попрощавшись.

На середине Парка Чейз наткнулась на Пиппина. Он нес ее перегрузочный комбез и шлем. Она начала переодеваться позади старого беспилотника, накрытого брезентом, а Пиппин стоял на стреме.

– Похоже, у тебя ночь была лучше моей, – сказал он. – Только не говори, что вы спали в кабине. Мне нехорошо от одной мысли, какая там была теснота.

Чейз высунула голову из-за брезента.

– Там было ужасно тесно, но оно того стоило.

Пиппин кривовато улыбнулся.

– Ты влюблена, так что я сделаю на это скидку.

– Какое великодушие! – Она застегнула молнию, пристроила шлем под мышку и вышла. Они направились обратно к «Стрикерам», где им полагалось всем собраться. – Сильф сказала, что уже видела комиссию.

– Я тоже видел. Масса хмурых типов, а твой отец – их император.

– Ну, тоже мне новость. И что?

– И я сказал Ромео, что я гей.

– Правда? – Она подбирала слова, словно шаги по неровной земле. – И все было… нормально?

– Он моментально начал подбирать мне парней из тех, что были в рекреации. – Он бросил на нее усталый, но веселый взгляд. – Так что – да. Все было нормально.

– Это действительно было неточное выражение.

– Многоцелевое. – Он потер затылок. – Но, знаешь, у меня такое чувство, будто я прошел поворот. Может, я даже изобрету себе новую публичную персону. Как ты считаешь, в ВВС найдется место для одного ОРП-супергея?

– Я сильно подозреваю, что ты не единственный.

– Может, я открою сообщество.

Чейз и Пиппин посмотрели друг на друга. Это было так смешно. Такой сюр! Они расхохотались.

Зайдя за огромную тушу «Геркулеса», они обнаружили, что все уже ждут.

* * *

Еще несколько мгновений – и команды «Стрикеров» встали в стойке «смирно» перед толпой: правительственная комиссия, Адриен, Лэнс Говард Торн, бригадный генерал Кейл, несколько высших чинов американских и канадских ВВС – и, видимо ради смеха, доктор Ритц.

Поймав на себе взгляд Психички, Чейз ей подмигнула. Ритц выпучила глаза, и Чейз с трудом удержалась, чтобы не захихикать. Господи, как было бы здорово, если бы психиатр узнала о новом этапе ее личной жизни! Воспоминание о прошедшей ночи затопило ее, заставив все внутренности превратиться в жаркий расплав. Она не удержалась и бросила взгляд на Тристана. Этот парень с каждым взглядом становился все привлекательнее.

Чейз заставила себя вернуться в реальный мир, оценивающе глядя на людей, решающих судьбу «Стрикеров». В правительственную комиссию вошли четыре женщины и три мужчины: у всех были напряженные, оценивающие взгляды. Лэнс Говард Торн висел над ними облаком дыма, пока они совещались с главой группы, мужчиной с кожей кофейного цвета, носящим фамилию мистер Стрелки.

– Он такая важная шишка, что имеет множественное число, – прошептал Пиппин после представлений.

Чейз крепче сжала губы, пряча улыбку.

Начиная лекцию, Торн вроде как не замечал ни Чейз, ни кого-то еще: он смотрел на «Стрикеры», словно его настоящими слушателями были они. Его рыкающий голос был не таким низким, каким звучал во время конференц-связи, но выбор слов был знакомо холодным. Он говорил о том, как важно восстановить военно-воздушные силы и все элементы воздушной мощи. Он сказал, что США – это нация, возникшая именно в подобные дни. В такие дни, которые все меняют.

В заключение Торн напомнил тот день, когда США потеряли 579 истребителей в небе над Тайванем. Она гадала, не прервется ли у него голос при воспоминании обо всех своих погибших товарищах. Не прервался. Но он добавил, что сегодняшний успех компенсирует ту трагедию.

– Так что на вас не давят, ребята, – прошептал Тристан шеренге кадетов.

Чейз позволила себе ухмылку, а Ромео прошептал что-то по-французски. Сильф на них шикнула, заставив Кейла окинуть их отеческим взглядом.

Затем вперед вышел мистер Стрелки. Он осматривал выстроившихся кадетов достаточно долго, так что Чейз заметила лишние несколько секунд, уделенных ей: несомненно, в поисках фамильного сходства с Торном. Он отвел взгляд с разочарованием, и Чейз впервые в жизни обрадовалась тому, что была практически копией Дженис.

Стрелки раздал интерактивные планшеты представителям правительства, Кейлу и Торну: там была представлена программа испытаний, разложенная на три составляющие: скорость, маневренность и боевые качества. Чейз попыталась сосредоточиться на изложении Стрелки, но тот говорил преднамеренно расплывчато. Что за бой их ждет? Ей надо будет провести воздушный бой с Тристаном или Сильф? Стрелять друг в друга холостым оружием.

Нет.

Их вооружили по-настоящему. Только два дня назад Кейл сказал ей, что они будут подниматься в воздух только с реальным вооружением. То игривое настроение, которое пришло к ней от свидания с Тристаном и перешучивания с Пиппином, стало ее покидать. Почему они не говорят командам, в чем будет заключаться испытание?

Чейз слушала через нарастающий грохот тревоги, и ее глаза невольно устремились туда, откуда за ней наблюдал отец. Его короткий ежик начал редеть, глаза – блекнуть, но шрам у нее на руке по-прежнему горел.

– Ладно. Давайте приступать, – сказал Кейл, оборвав последние слова Стрелки. Команды «Стрикеров» отдали честь. Кейл сжал Чейз локоть и прошептал: – Задай высокую цель. Лети, бейся, победи.

Она кивнула. Горло у нее перехватило чувство, ставшее сплавом гордости и страха. Представители пошли за Кейлом в диспетчерскую, чтобы наблюдать за взлетом и считывать данные с бортовых камер. Команды «Стрикеров» переглянулись. Наручные часы Ромео сработали как будильник.

Сильф сграбастала его, содрала с него часы и растоптала, превратив в кучку деталей. Когда она подняла голову, ее светлые волосы выбились из косы.

– Мне полегчало.

Все обменялись рукопожатиями и пожелали друг другу удачи. Чейз оставила руку Тристана напоследок, но он не стал жать ей руку. Вместо этого он ущипнул ее за ухо.

Она не удержалась и обняла его.

– Лети быстро, – прошептала она ему в шею.

– Постараюсь тебя перегнать. Всегда срабатывает.

Голос его звучал уверенно, но обнимавшие ее руки сжались крепче. Зная, что это может стать их последним совместным полетом, было трудно разжать объятия.

Команды разошлись на предполетную проверку.

Сильф чуть задержалась.

– Будь осторожнее, Никс.

– Сама будь, – ответила Чейз. – Я эти испытания могу пройти с закрытыми глазами.

– Я имела в виду этого парня. – Сильф выразительно приподняла бровь. – За ним нужен глаз да глаз. Не стоит становиться простой смертной, потратив столько лет на создание легенды, Богиня Хаоса.

– Правильное именование – Дочь Хаоса, Сильф.

Сильф посмотрела Чейз за спину.

– Да уж, точно.

Только когда Сильф отступила за «Пегаса», Чейз услышала прочищающее горло покашливание. Торн стоял прямо позади нее.

– Когда наступит время, не дрогни, – сказал он. Это был странный момент, и ей показалось, что он может еще что-то добавить. Что-то важное. Не-а. – За дело, пилот.

Чейз снова почувствовала себя припертой к стенке, но на этот раз стенку возвела не она. Это был тот барьер, который выстроил ее отец, чтобы не подпускать ее к себе. Чтобы добиться, что их отношения всегда будет определять он. Чейз понятия не имела, что на нее нашло – но сопротивляться было невозможно.

– Кейл мне сказал, что вы умеете помогать всем, кем командуете. Что даете каждому то, что им нужно. Что это – ваша сверхспособность.

– Я человек, а не супергерой.

Она пыталась найти новые слова, но эти были не такими уверенными, как первые.

– Но все равно: вы не поняли, что было нужно мне. А это было так очевидно.

– Я ведь устроил тебя в «Звезду», так? – В его тоне появилось раздражение. – Разве ты не этого хотела? Разве ты мне об этом не говорила сто раз?

– «Хочется» и «нужно» – это разные вещи. И вам не следовало подделывать мои вступительные тесты. Если бы об этом узнали, я…

– Подделывать? – хмыкнул он. – Ты прошла эти тесты тем летом, когда жила у меня. Разве ты не помнишь?

Чейз была потрясена. Она помнила, что постоянно работала. Зубрила, выдавала информацию. Участвовала в учениях, осваивала полетный тренажер…

Торн не подделывал ее заявление?

Чейз окаменела. Все время своего пребывания она считала, что украла чье-то место.

– Но ты… подделал…

– Ничего подобного я не делал.

Правда потрясла ее сильнее той лжи, в которую она прежде верила. Без этой лжи ей пришлось признать, что она достойна находиться в «Звезде». Что она не глупее своих однокашников. И столь же мотивирована и предана своему делу. И ее вовсе нельзя считать бездарью!

Ее дыхание неуместно участилось. Господи! Торн умеет подставить ей подножку!

Чейз прикоснулась к своей руке. Длинный шрам ощущался даже сквозь многослойный полетный комбинезон. Она снова ощутила вкус земли той заминированной полосы препятствий.

– Ты… я несколько часов валялась под той колючей проволокой!

– Я хотел, чтобы ты выбралась сама.

Он отвел глаза первым, и это ее изумило.

– Господи! – произнесли они одновременно.

– Учти, кадет: я в папочки не гожусь. Это в моем механизме не заложено. Но я это сознаю, и я позаботился о том, чтобы за тобой в академии присматривали.

– Присматривали? – Чейз моментально включилась, да так стремительно, что грудь заболела. – Кейл! Ты сказал, чтобы он относился ко мне по-особенному, да?

– Я сказал, что ты мой ребенок. Этого было достаточно.

Чейз была потрясена. Ее шок граничил с паникой.

– Я была для Кейла заданием?

– Не будь бабой, – приказал он. – Он постоянно нарушает мои приказы, в особенности в том, что касается тебя. Я слышал даже, что он лично пригласил тебя в «Звезду».

Чейз провалилась в воспоминания. Кейл у них в квартире: эти плечи, на которые можно взвалить что угодно. Четырнадцатилетняя Чейз решила, что Кейл явился сообщить ей, что ее отец погиб. Но тут он уселся напротив Дженис и показал ей письмо о приеме. Кейл сказал, что тесты Чейз показывают: она перспективный пилот. А когда Дженис захохотала, он бросил на мать такой взгляд, который должен был бы ее убить.

– Так что это ты дал мне Кейла.

– Я дал тебе жизнь здесь. Не просри ее.

Торн зашагал прочь. Чейз была настолько дезориентирована, что даже не смогла выполнить предполетную проверку.

– Не страшно. Я взял проверку на себя, – сказал Пиппин, выходя из-за правого крыла. – Эй. Ты неважно выглядишь.

– Все будет нормально, – соврала она.

Она поднялась по трапу, нырнула в кабину и пристегнулась.

– Что он тебе сказал?

– Не… не знаю.

– Но ты выдержала, Чейз, – сказал ее ОРП через связь в шлеме. – А теперь нам надо лететь. Обуздай свои чувства и все такое.

Чейз невольно смотрела, как Торн идет по ангару, догоняя правительственную комиссию. Остальные важные шишки с ним не разговаривали. Не смотрели на него. То же самое было и у него на базе: ее отца все обходили стороной.

– Они его ненавидят.

– Что?

– Они смотрят на него и видят мертвых филиппинцев. Видят все снимки радиационного заражения. – Ее затошнило. – Никого не волнует, что ему это приказали.

– И что?

Все начало становиться на свои места. Торн жил как отверженный, никогда не покидал своей базы. Никогда не отвечал на обвинения в бомбардировке Филиппин, которые средства массовой информации вытаскивали на свет каждый раз, когда у них падал рейтинг. Удивительно, что он с кем-то переспал разок восемнадцать лет назад. А когда он наконец встретился с плодом той ночи, она явно его не порадовала.

– Он отверг меня потому, что я слишком на него похожа?

Пиппин молчал. Благодаря усиленной громкости связи она услышала, как у него изменилось дыхание.

– Чейз. Послушай. Вы оба пилоты. На этом все сходство заканчивается.

– Мне всегда казалось, что я недотянула, но, может быть, он не хотел клона.

Чейз заявилась на базу, чтобы завербоваться. Нелепая двенадцатилетка, хвастающая, что может отжаться пятьдесят раз. Он так посмотрел на нее. Изумленно. Как будто его захватили врасплох.

– Подумай об этом вот как, Чейз. Если в этом человеке было хоть немного порядочности, он захотел бы держать тебя от себя подальше. Защитить от своей репутации.

– Например, поменять мне фамилию с Торн на Харкорт?

– Ты была Торн? Чейз Торн? Похоже на героя комикса.

– Он заплатил Дженис, чтобы она ее поменяла, – через неделю после того, как отослал меня. У меня все еще кровил шов, – сказала она.

– Шов? Не знаю, о чем ты говоришь, Чейз. – Голос Пиппина был крайне нервным. – Нам сейчас не следует лететь. Ты сама не своя.

– Мы должны. – Она включила двигатели и почувствовала, как ее обволакивает их рев. «Феникс» и «Пегас» были уже на взлетной полосе.

– Мы можем связаться со Стрелой… и Сильф? – добавила она, надеясь скрыть, что ей просто хочется услышать голос Тристана.

– Коротковолновую связь запретили, – напомнил ей Пиппин. – Мы там будем одни. Стрелки сказал об этом на инструктаже, забыла?

Она вывела «Дракона» из ангара и увидела, как «Феникс» взлетает в небо. Тристан вскинул руку. Этот нахальный взмах вернул ее к своим сияющим крыльям и голубому серебру «Дракона».

– Я смогу, – сказала она себе. – Я должна. – Она сделала глубокий вдох. Потом – еще один. – Готов, Пиппин, малыш?

– Всегда готов, милочка Никси.

В голосе Пиппина не было привычной бодрости.

Наверное, ему лучше было знать.

 

34. Красная черта: Головокружительная скорость

Чейз достаточно собралась, чтобы выиграть полет на скорость, добравшись до пяти Махов, и отвоевать себе лидерство длиной в Парк. Тристан удержался на четырех Махах, а Сильф осталась на комфортабельных трех.

Когда Чейз добралась до координат, где были назначены испытания маневренности, все ее тело гудело от адреналина. Сотни старомодных истребителей висели в воздухе, создавая тучу непознанных целей, которая напомнила ей рой беспилотников, виденный ею за несколько месяцев до этого.

– Ты только посмотри, Пип!

– Из них составили лабиринт. Тебе надо пройти через него, как по полосе препятствий.

У нее во рту стало кисло. Полосы препятствий она не любила. И если она сделает неверное движение, то врежется в один из самолетов, внутри которого какой-нибудь бедолага-пилот играет роль беспомощной мишени. Она пристроилась между «Фениксом» и «Пегасом» на воображаемой стартовой черте и, нервно трогая ручку, ждала сигнала начинать.

Когда сигнал пришел, она отправила самолет вперед, ощущая, как сердце у нее гулко ударяется о ребра. Сильф захватила лидерство, демонстрируя свою впечатляющую маневренность. Половину пути даже казалось, что она выиграет, но потом Тристан нащупал ритм и в результате опередил ее на длину крыла «Стрикера».

Пиппин с Чейз ясно увидели, как в нескольких метрах от них Сильф беснуется в кабине.

– У Бунтаря кровь из ушей пойдет, – заметил Пиппин.

Чейз время от времени посматривала на «Феникса», и у нее в голове вспыхивали сценки вчерашней встречи. Она цеплялась за воспоминание о том, как Тристан ее целовал, как заставлял смеяться. А потом был разговор, который длился и длился, пока они не отупели от усталости. Это воспоминание почти заслонило жгучие мысли о Торне.

И ее гулкую тревогу относительно последнего теста.

– И что теперь? – спросил Пиппин.

– Ждем и выясняем, что это будет за бой.

Ждать пришлось недолго. Истребители начали менять позиции. Все истребители. Тревожный сигнал «Дракона» заработал, сообщая об опасности обстрела. Чейз скрутило в кресле.

– Все птички нападают! – заорал Пиппин.

Чейз смотрела, как туча самолетов оживает и оборачивается против нее.

– Черт! Они пытаются поймать нас в прицел!

«Стрикеры» рассыпались, истребители ринулись за ними. Им не хватало скорости, чтобы не отстать, но их было достаточно, чтобы помешать ей и полностью перекрыть путь к отступлению. Плюс к тому, в глубине души она понимала, что ей не полагается отступать. Пришло время боевой части испытаний.

Воздушный бой, каких еще не бывало.

Чейз повторила маневр Тристана: иммельман и наведение на Ф-18. Самолет пошел на снижение, как только она поймала его в перекрестье.

– Ага, вот оно. Нам надо пометить этих козлов. Начали.

Пиппин не ответил: он сосредоточился на том, чтобы им не зашли в хвост.

Чейз быстро осмотрелась и увидела, что «Феникс» и «Пегас» тоже поняли правила игры, – и началось долгое преследование. Казалось, оно тянулось много часов, хотя на самом деле скорее всего не больше двух. У Чейз от усталости в глазах стоял туман. Уши болели от сигналов тревоги, срабатывавших каждый раз, когда истребители оказывались слишком близко, но в итоге «Стрикеры» доказали, что способны превзойти все истребители скоростью и маневренностью.

«Дракон» ощущался как колибри среди ворон: он закладывал стремительные круги, подскакивая и отлетая прежде, чем намеченный истребитель его замечал. Тело у нее покрылось потом, руки тряслись – но в итоге в небе осталось всего три истребителя. Три «Стрикера».

– Все? – спросила Чейз у Пиппина.

– Не-а. Об окончании нас должны оповестить.

– Тогда чего мы ждем… – Чейз замолчала. Она увидела, что «Феникс» зашел «Пегасу» в хвост для нанесения удара. – Не может быть! – выдохнула она. – Так это значит, что выигрывает тот самолет, который остался в небе?

– Похоже на вершины военной оригинальности. Так что – да.

Чейз смотрела, как Тристан навел ракету на Сильф, после чего та оставила место боя, гневно нарастив скорость. Остались они двое.

– Будет интересно, – сказала она. – На этот раз он поддаваться мне не станет.

– Кто-то еще чувствует неловкость? – осведомился Пиппин. – Мне так очень неловко.

Чейз добавила режим и ощутила магнитный всплеск ускорения мчащегося за ними «Феникса». Они летели секунды… минуты… вечно. Она развернулась, когда они залетели глубоко в небо Канады, бросая ему вызов. По ее лицу расплывалась широкая улыбка.

– Никс! – заорал Пиппин, сбивая ее концентрацию. – Ты это видишь? Посмотри на экран!

Чейз опустила взгляд – и увидела, как к ним приближается пятнышко. Быстро.

Быстрее быстрого.

Она вглядывалась в горизонт, пока не разглядела нечто мелкое.

Нечто кроваво-красное.

* * *

Она потеряла Тристана в солнечном блике.

– Красный беспилотник! Это ведь фальшивка, да? – Она уже выполняла маневры уклонения, но ее разум не желал принимать действительность. – Это же часть испытания боем, да?

– Похоже, он настоящий! – прокричал Пиппин.

Она летела зигзагом, отрываясь от преследования, но беспилотник был быстрее.

– Откуда он взялся?

– Наверное, они заметили наши маневры. После происшествия прошлой недели мы слишком долго оставались в небе.

Пиппин отчаянно сражался со своим пультом.

– Можешь вызвать диспетчерскую по радио?

– По нулям. Беспилотник может заглушить наш сигнал?

Давешнее предостережение Кейла обожгло ей позвоночник.

– На нас охотятся, – пробормотала она. – Наверное, хорошо, что на этот раз у нас настоящие ракеты, а?

– «Хорошо» – это не то слово, которое я выбрал бы.

«Феникс» летел рядом с ней. Она с трудом справилась с желанием посмотреть в его кабину. Ей надо прибавить скорость. Им надо разлететься. Беспилотник сможет преследовать только одного из них.

Похоже, Тристан это понял. Он отвернул направо. Она полетела налево.

– Похоже, мы выиграли, – сказал Пиппин, когда беспилотник повернул за ними, – или проиграли.

Чейз снизила высоту и скорость, так что беспилотник сел ей на хвост, а потом бросила «Дракона» к великолепному дикому району, где были изумрудные поля и громадное зеленовато-синее озеро.

– Тут никого нет, – сказала она, хватая ртом воздух после каждого слова. – Людей внизу нет. Сделаем это здесь. – Она открыла крышку управления ракетами и приставила напряженный палец к кнопке пуска. – Нельзя, чтобы беспилотник вернулся к жисюндинцам, и никак нельзя вести его к «Звезде», так?

Ответ Пиппина прозвучал через несколько километров после ее вопроса.

– Так.

Чейз набрала максимальную скорость, которую могли выдержать ее усталые мышцы, и развернулась над поблескивающей водой. Чересчур быстро беспилотник уже был над ними. Она ударила по тормозам, и он пролетел над ними в такой близости, что Чейз услышала скрежет металла по металлу. Она направила самолет обратно вверх, заставив беспилотник чуть отстать, но зная, что вскоре ей снова придется снижаться.

Снижение.

Слишком сильное. Ей необходимо снова подняться, но, казалось, беспилотник ждет именно этого. Он шел на нее, лоб в лоб.

Чейз выстрелила – но беспилотник выстрелил первым.

Ракета полетела в них, смазываясь в пути.

В кабину.

Чейз рванула ручку в сторону. «Дракон» уклонился, но левое крыло самолета взорвалось.

– Никс! – закричал Пиппин.

Они полетели вниз, тошнотворно вращаясь. Чейз пыталась вернуть управление, а озеро словно поднималось навстречу их самолету.

На такой малой высоте катапультироваться было нельзя.

Посадку обеспечить не удастся.

Они отскочили от поверхности воды, словно она была из гранита. Правое крыло «Дракона» оторвалось с ужасающим воплем. Голову Чейз отшвырнуло на подголовник – и они резко остановились у песчаного берега.

Кабина наполнилась дымом. Стекло фонаря каким-то образом держало форму, хоть и растрескалось, словно на него набросили сетку. Она включила механизм открытия – и фонарь поднялся.

Чейз выбралась из кресла, давясь при каждом вдохе.

– Пиппин! – попыталась крикнуть она.

Голова у него свесилась на грудь. Она тряхнула его за плечо, но он не пошевелился.

Чейз взвалила Пиппина себе на плечо. Они перевалились через край кабины и с плеском упали в неглубокую воду. Она потащила его от «Дракона». Мокрый песок засасывал ей ноги, так что она несколько раз спотыкалась – а потом они оба рухнули у кромки озера.

Ее шлем исчез – и она не заметила, когда именно его потеряла. Она стащила шлем с Пиппина, обнаружив на его задней части огромную трещину. Дурной знак. Она пощупала ему пульс, но ее пальцы слишком онемели в холодной воде. Она прижалась ухом к его груди, слушая сердце.

Оно билось. Слава богу!

– Очнись! – Она тряхнула его. Она знала, что следует быть осторожной, но ничего не могла с собой поделать. – Пиппин!

Его веки задрожали и поднялись.

– Голова, – простонал он.

– Ты ею ударился.

– Это ты ею ударила, – возразил он.

Она немного успокоилась. Если он шутит, значит, он в норме. Она заставила себя ровно дышать, глядя в синее безоблачное небо.

– Где «Феникс»? Куда делся беспилотник? Он вернется?

Ответа не было.

– Пип?

Чейз перетянула его туловище к себе на колени, и его голова запрокинулась под резким углом, словно он не мог ее удерживать.

– Меня… меня…

Его вырвало. Она держала его за плечи, а вода стала мерзкая. Он обмяк у нее на коленях, и Чейз увидела кровь у себя на руках. На летном комбинезоне Пиппина.

– У тебя голова кровит, – сказала она. – Надо вытащить тебя из воды.

– Нет смысла. Отек мозга. Череп наполняется кровью.

– Не шути со мной! – она выругалась. – Спасательные вертолеты уже летят. Будут здесь с минуты на минуту.

– Им сюда лететь несколько часов. Мы в глуши, в Канаде. Я ведь штурман, забыла? Это ты не сдала географию. – Он шумно вздохнул. – У меня осталось всего несколько минут, а потом давление отключит мне высшие функции мозга.

Она не стала реагировать на это.

– Нам просто надо не волноваться, чтобы справиться с шоком. Хорошо?

– Хорошо.

Опять это слово. Это ужасное слово.

– Чейз, я не смогу нормально говорить… очень скоро. Больно.

– Ты не врач, и с твоей головой все нормально.

Но это было не так. Его голова у нее на коленях становилась тяжелее. Она распухала у нее в руках, а если Пиппин прав, то внутри его черепа творится то же.

Вода расцветала алым, а на них опустилось неестественное спокойствие. Чейз заставляла себя сосредоточиться на Пиппине, но ее страх становился ветром, который разрывал ее на части.

– Тебе просто наложат пару швов, и все будет нормально.

Она стиснула его комбез, притянула к себе крепче.

У Пиппина глаза остекленели и почти выпучились, но он смотрел прямо на нее.

– Ненавижу эти фильмы. Там вечно убивают парня-гея.

– Заткнись. Ты не умираешь.

– Откуда такая уверенность? – спросил он.

– Ты же не слышишь, чтобы я умоляла меня простить или признавалась, что люблю тебя?

– И правда.

Он попытался улыбнуться, но его губы с этим не справились. На его зубах были следы крови. Паника вырвалась из уголка ее сознания и начала все стремительно крушить. Чейз не могла дышать. Она не может потерять Пиппина!

Хрипло дыша, она посмотрела вверх, чтобы спрятать слезы.

– Ну где они!

– Потерял левый глаз. Брежу, – сказал он. – Мост… перейти. Именно тот. – Он начал хватать ртом воздух. Его дыхание стало прерывистым. – Поражен дыхательный центр. Спутанное сознание.

– Прекрати ставить себе диагноз! – Она встряхнула его и прижалась лицом к его волосам. Они были мокрые и все в песке. – Расскажи мне про «Оду к радости». О чем она на самом деле?

– О радости. Я просто… дразнился. – Он вдруг вскрикнул и стал дышать реже. – Страшно, – прошептал он. – Ног нет.

– Твои ноги целы, – сказала она, давясь словами. Мир наваливался на нее, сотрясал ее, давил на нее. Она еще крепче прижала Пиппина к себе. – Скажи мне что-нибудь. Давай, Пип.

– Вверх, вниз, ноты. Вверх… и вниз. – Он закрыл глаза. – Дурни, летите. Нет. Слушай, Чейз…

Он подарил ее имени свой последний рвущийся вздох.