Анна назвала щенка Сквайром. И он очень привязался к ней. Но и не только к ней, а к Артуру тоже. Был ли рыцарь во дворе замка, практикуясь в военных искусствах, находился ли в помещении, общем для всех, песик всюду следовал за ним. Если сэр Артур выезжал на весь день верхом, щенок сидел у ворот, подвывая и скуля до тех пор, пока рыцарь не возвращался.

Все было бы не слишком скверно, если бы несчастное крошечное существо так не возбуждалось при виде рыцаря, что мочилось возле него. В последний раз он чуть не оросил ногу сэра Артура.

Сказать, что щенок досаждал рыцарю, было бы преуменьшением. Сэр Артур не обращал на него внимания или отгонял его, а иногда рявкал на него, но, как бы ни был он суров с ним и как бы ни гнал его, щенка это не могло остановить.

Сквайр будто не мог удовлетвориться наказанием, как обжора, аппетит которого невозможно ничем умерить.

Анне это чувство было знакомо. Похоже, что и она, и щенок питали одинаковую слабость к грубоватой красоте рыцаря с вьющимися темно-каштановыми волосами и карими глазами, усеянными золотыми крапинками.

Ее тянуло к нему. Возможно, она, как и щенок, чувствовала, что сэр Артур очень одинок. Его отстраненность она воспринимала как панцирь, который вознамерилась пробить. Хотя она и сама не знала, Что надеется под этим панцирем найти.

Время шло, и у Анны не возникало оснований для каких-либо подозрений. Поэтому и причины продолжать следить за Артуром не было. Но если она теперь и следила за ним, то не ради отца. Тогда ради кого?

Она сама задавала себе этот вопрос, пока шла на вечернюю трапезу в большой зал замка. В ближайшее время отец ожидал ее отчета, но Анна не знала, что сказать отцу. Ей не удалось найти ничего подозрительного в сэре Артуре. Самым значительным проступком рыцаря была его склонность к уединению и умение не обращать на нее внимания.

Она понимала, что пора положить конец ее наблюдению за ним. Но почему ей так не хотелось с этим покончить?

Сэр, Артур не имел ничего общего с мужчинами, которые обычно привлекали ее. Но она не могла отрицать, что он ее привлекает, сильно привлекает. Больше чем какой-нибудь другой мужчина в жизни. Так сильно, что она была готова забыть, насколько он ей не подходит.

Да, пора было с этим покончить.

Она уже собиралась проследовать к выходу по спиральной лестнице донжона в коридор, ведущий к большому залу, когда пронзительно тявкающий пушистый серо-черный комок промчался мимо нее. Чуть не споткнувшись о него, Анна пробормотала ругательство и бросилась за щенком.

Когда она нагнала его, то обнаружила, что он стоит у двери, лает и возбужденно виляет хвостиком.

Анна взяла его на руки, и он лизнул ее в лицо.

— И куда это ты собрался? — спросила она. — О, дай-ка подумать! Должно быть, к сэру Артуру?

Он тявкнул, похоже, утвердительно, и она рассмеялась:

— Ты маленький дурачок! Когда же ты наконец примиришься с тем, что он не жаждет твоего общества?

Щенок заскулил, будто понял ее слова.

Анна вздохнула и покачала головой. Ей следовало бы и самой прислушаться к этому совету.

— Ладно, ладно, прошу прощения. — Она опустила его на пол и открыла дверь. — Но не говори, что я тебя не предупреждала.

Она полагала, что щенок устремится в большой зал, но вместо этого он устремился к ступенькам, ведущим во двор.

Со вздохом Анна последовала за ним. Было темно и пусто, если не считать часовых, расположившихся вдоль стен.

Должно быть, все удалились в замок на ужин. Все, кроме сэра Артура.

Сквайр промчался мимо колодца в центре двора, мимо кухонного здания и направился в северо-западный конец двора, туда, где располагалось стрельбище. Должно быть, рыцарь находился в казармах. Щенок остановился у двери, ожидая се.

Было тихо и жутковато. Здесь мужчинам еще предстояло зажечь факелы.

По мере приближения к казармам Анну охватило неприятное чувство, и внезапно она подумала, что прийти сюда было не самой лучшей мыслью. Следить за сэром Артуром всюду, в том числе возле казарм днем, было одним делом, но делать это в темноте было чем-то совсем другим. Похоже, что и щенком овладела нерешительность, потому что он перестал лаять и неуверенно посмотрел на нее.

— Ты втянул нас в эту авантюру, — пробормотала Анна, — но теперь слишком поздно пугаться.

Анна приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Темное помещение освещал только тлеющий в камине огонь.

Сквайр метнулся в комнату. Анна заколебалась: уйти или последовать за щенком?

— Сквайр, — позвала она негромко, хотя и сама не понимала, почему говорит шепотом.

В помещении никого не было.

Щенок не обратил на нее внимания и рванулся в дальний угол вытянутого узкого деревянного сооружения и вскочил на подстилку, которая, как она догадалась, принадлежала сэру Артуру.

Ее пульс снова участился по мере того, как она приближалась к груде пожитков, разбросанных по подстилке. Если Артур вышел, то ненадолго.

Она прикусила губу, споря с самой собой. Если она хотела использовать шанс узнать что-нибудь о сэре Артуре Кемпбелле, то надо сделать это сейчас.

Прогнав чувство вины, она принялась осторожно перебирать его вещи, не вполне понимая, что ищет. Если не считать его кольчуги, кожаных бриджей, нескольких комплектов одежды, дополнительного пледа и серебряной броши, которой Анна до сих пор на нем не видела, было кое-что еще, разумеется, никоим образом не раскрывающее его личности. Рыцари путешествовали налегке. Анна не знала, что надеялась найти. Возможно, нечто такое, что помогло бы раскрыть тайну сэра Артура.

Сквайр копался в его кольчуге, пытаясь добраться до чего-то, находившегося под соломенной подстилкой. У Анны не было времени на то, чтобы рассматривать, что это такое, потому что в этот момент она услышала звук, от которого кровь в ее жилах заледенела.

Дверь отворилась, и кто-то вошел в казарму.

Анна услышала чьи-то шаги и заметила мерцание свечи.

Гвозди с креста Господня! Он вернулся!

Чувство вины вызвало у нее приступ паники. Вместо того чтобы остаться на месте и придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение своего присутствия в казарме, Анна схватила щенка с подстилки и принялась оглядывать помещение в поисках укрытия. Увидев в конце казармы большой деревянный столб, она шмыгнула за него как раз тогда, когда круг света показался в поле ее зрения.

Анне казалось, что она перестала даже дышать. Но слишком поздно она осознала глупость своего поступка. Ей не следовало прятаться. Собака в любой момент могла выдать их присутствие. Но, как ни странно, Сквайр будто почувствовал ее панику и уткнулся мордочкой в сгиб ее локтя.

Сэр Артур поставил свечу возле своего соломенного матраса, давая Анне возможность видеть, что делает.

Ее глаза расширились, когда она увидела, что он бросил на постель тряпку, заменяющую полотенце. Его волосы и туника были мокрыми. Анна слишком поздно поняла, что он делает и почему его кольчуга и остальные вещи в беспорядке брошены на постели. Он мылся.

Анна подавила готовый вырваться испуганный вздох, когда он стянул с себя влажную рубашку и бросил рядом с полотенцем.

Во рту у нее пересохло, когда она увидела его обнаженное до пояса мускулистое тело.

Боже! В это трудно было поверить! Широкие плечи, тонкая талия, мощные руки и упругий живот. Никогда Анна не видела таких мужчин… Сэр Артур, казалось, был вырезан из камня. Тело его было совершенным, если не считать многочисленных шрамов на груди и руках. Одна большая отметина пересекала его бок, а на плече красовался уродливый шрам в форме звезды.

Анна нахмурилась. Под этим шрамом на предплечье был странный черный знак. Она старалась разглядеть его в полумраке, но ей так и не удалось понять, что изображала эта татуировка.

Анна подалась вперед, и Сквайр, похоже, воспринял это как приглашение к действию. Он спрыгнул с ее колен и бросился к полуобнаженному рыцарю.

Артур осознал, что не один, и встревожился. А поняв, кто ухитрился к нему прокрасться, просто позеленел от злости. Долгие годы никому это не удавалось делать, — никто за ним не следил, — но леди Анне это удалось.

Это было свидетельством того, насколько эта девица смогла отвлечь его от цели. Ее неиссякающий интерес к нему уже поставил его под удар, потому что это привлекло к нему слишком много внимания. Анна понятия не имела, во что она его втягивает.

Артур не обратил внимания на надоедливого щенка, вертевшегося у его ног, и внимательнее вгляделся в темноту, давая ей понять, что она разоблачена.

Минутой позже Анна вышла из-за столба, за которым скрывалась.

— Сэр Артур! — обратилась она к нему бодро, но руки ее, теребившие юбку, выдавали ее волнение. — Какой сюрприз! Мы со Сквайром прогуливались, и… дверь оказалась открытой, и, должно быть, он захотел найти вас, потому что забежал сюда прежде, чем я успела его остановить, и…

Она замолчала и подняла на него глаза. Сначала щеки ее побледнели, потом вспыхнули нервным румянцем.

До этого мгновения Артур не вспоминал, что на нем нет рубашки. Но эта глупая девица даже не отвернулась. Она бесстыдно уставилась на него, и он ясно читал ее мысли.

Господи Иисусе!

Воздух словно накалился, Артур ощущал ее волнение. Хотя более всего это напоминало эротическое возбуждение.

Анна наклонилась и взяла на руки щенка.

— В-в-вы заняты. Мы как раз собирались уйти.

Она смотрела на него с чертовски невинным видом. И он не знал, как ему поступить.

Артур схватил Анну за руку и притянул к себе.

— Что вы на самом деле здесь делаете, леди Анна?

— Ничего, я…

Ее виноватый взгляд упал на груду одежды на соломенном матрасе.

Его кровь похолодела. Он посмотрел на то место, где оставил карту, и почувствовал облегчение, убедившись, что она осталась нетронутой. Но кое-какие другие его вещи оказались сдвинутыми с места.

Внезапно к нему пришло прозрение. В чем дело? Возможно, ее интерес к нему был всего лишь предлогом, чтобы следить за ним? Чтобы шпионить? Кровь Господня! Сейчас все обрело смысл. Лорн использовал дочь, чтобы присматривать за ним. Если бы он не был в ярости, то рассмеялся бы.

— Вы следите за мной? — спросил он. — Вот почему вы следуете за мной повсюду с того момента, как я сюда прибыл? Ваш отец поручил вам шпионить за мной?

Анна покраснела, но было ли это из-за чувства вины или негодования, Артур не мог сказать. Она нервно сглотнула:

— Не понимаю, о чем вы говорите. Я не следую за вами и уж тем более не шпионю.

Она явно лгала. Будь дочь Лорна мужчиной, то давно бы лежала мертвой. Артур мог свернуть ей шею одной рукой. Господи! Неужели она считает это игрой? Если бы она каким-то образом узнала правду…

Он должен был любой ценой защитить себя, и потому ему не следовало выходить из себя.

Он привлек Анну к себе и почувствовал, что она дрожит. Даже сквозь туманящий сознание гнев он различал нежный, пьянящий аромат ее кожи. Желание охватило его и сжало будто тисками.

Анна и не подозревала, в какой опасности находится, и не только из-за того, что шпионила за ним. Она была полностью в его власти и зависела от его милости. Она и не подозревала, насколько близко он был к тому, чтобы воспользоваться ситуацией. Ведь они были одни.

В казарме неярко горела всего одна свеча. Анна была совсем рядом. Обнаженная грудь Артура касалась ее груди, а постель была совсем близко… чтобы принять их обоих, если бы они упали на нее. Если бы у Артура возникло искушение воспользоваться ею.

Впрочем, сейчас, по его мнению, и стена могла бы сдвинуться с места.

Его мускулы были напряжены. Сдерживаться было все труднее.

— Есть еще какая-нибудь причина тому, что я нашел вас здесь?

— Я… — пролепетала Анна. — Сквайру не терпелось увидеть вас, а мне было просто любопытно… — Она вскинула подбородок: — Возможно, если бы вы были общительнее, я не проявляла бы такого любопытства.

Артур был ошарашен. Неужели эта пигалица пыталась свалить на него вину за то, что рылась в его вещах?

— Вы удовлетворили свое любопытство?

Она не обратила внимания на его язвительный вопрос.

— Нет. — Ее взгляд упал на его руку. — У вас на плече татуировка? Что она означает?

Артур едва сдержался, чтобы не выругаться. Готовящийся к прыжку лев на его плече означал его тесную связь с Хайлендской гвардией, а по этой татуировке его товарищи-воины могли опознать его в случае необходимости. Он скрывал эту отметину, чтобы предотвратить неудобные вопросы, и потому предпочитал мыться и менять одежду и белье в одиночестве.

И последнее, чего он мог бы желать, — это чтобы Анна Макдугалл увидела татуировку. Но она ее увидела.

Понимая, что ущерб уже нанесен, Артур сказал:

— Это след того времени, когда я был оруженосцем.

— Никогда не видела прежде ничего подобного.

Прежде чем Анна успела разглядеть татуировку подробнее, он выпустил ее, наклонился, достал свежую рубашку и быстро надел ее.

То, что ему удалось прикрыть наготу, несколько сняло напряжение, но эта невинная девица не сумела скрыть своего разочарования, и кровь его снова забурлила.

— Вы не должны здесь быть, — сказал он грубо.

— Боюсь, что по моей вине вы оказались в неприятном положении, сэр Артур.

Он понимал, что она поддразнивает его, но у него не было настроения играть в игры. Должно быть, Анна нерушимо верила в его рыцарское чувство чести. Он был горцем и играл по собственным правилам. А сейчас делал все возможное, чтобы не преподать ей урока, касающегося пределов мужского терпения и сдержанности.

— Берегитесь, леди Анна. Не напрашивайтесь на неприятности, которые можете навлечь на свою голову. — Напряженность его взгляда не оставляла сомнений в смысле его мышления. — Ведь не я пришел без приглашения в вашу комнату.

Крошечная голубая жилка на ее шее забилась сильнее, а на щеках загорелся нежный румянец. Но в ее глазах, в ее прекрасных тёмно-синих глазах он все еще читал вызов.

— Думаете, я проявляю к вам большой интерес? — спросила Анна.

Артур замер.

— Не беспокойтесь. Я здесь ни при чем. Это Сквайр рвался к вам.

Она наклонилась приласкать щенка, игравшего на соломенном матрасе.

— Ведь так, малыш?

Щенок тявкнул и зарылся мордочкой в плед.

О, черт! Эта проклятая собака вовсе не играла: она пыталась что-то достать.

— Вон! — сказал Артур, пытаясь отогнать надоедливого маленького ублюдка.

Но было слишком поздно. Анна это увидела.

— Что у тебя там? — спросила она щенка.

Прежде чем Артур успел ей помешать, Анна вырвала из пасти щенка уголок пергамента, который зверек нашел под пледом.

Артур чертыхнулся. Как, скажите на милость, он объяснит наличие у него карты угодий ее отца? Он понимал, что должен срочно что-то придумать.

— Похоже на рисунок. — Анна подняла на него глаза. — Это сделали вы?

Артур ничего не ответил. Она снова посмотрела на чертеж, провела пальцами по его линиям.

— Это восхитительно. Изысканно.

Восхищение в ее голосе поразило его больше, чем ему хотелось бы признать. Но не станет же он, как щенок, купаться в ее похвалах.

— Это ерунда! — сказал он резко.

Она смотрела на него слишком внимательно, замечая больше, чем бы он хотел. Однако он ничего не выдал. Лицо его оставалось бесстрастным, и каким-то неведомым образом Анна почувствовала его смущение. Но, к счастью, поняла его неверно.

— Вам не стоит смущаться, — сказала она с нежной улыбкой.

Почему она, черт ее возьми, была такой милой и так улыбалась ему? Он не хотел привязаться к ней. Но невозможно было противостоять ее обаянию.

— Я считаю, что вы чудесно рисуете. Подумать только, как вам удалось запечатлеть сельский пейзаж… Вы видите вещи глазами художника. Вы разбираетесь в перспективе и умеете передать детали.

По-видимому, она приняла карту за обычный набросок, а его замешательство приписала смущению, оттого что уличила его в столь мирном занятии. Ему чертовски повезло, что он только начал зарисовывать эту карту. И именно поэтому она находилась в его спорране, обычной для шотландского воина сумке, где ей и полагалось быть, но если бы Анна перевернула карту… Ему было бы трудно объяснить заметки, в которых значилось число солдат, рыцарей, лошадей и запасов оружия.

Он проклинал свою беспечность, то, что не припрятал документ получше, прежде чем отправиться на озеро. Ему следовало проявить осторожность.

Похоже было, что в замке нет места, где он мог бы укрыться от Анны.

Лицо его было жестким и суровым, когда он протянул руку за картой.

Анна поколебалась, по-видимому, не желая возвращать ее, но потом положила на стол возле его постели.

— А что означают эти пометки?

Его сердце упало, потому что он понял, что она заметила просвечивающие сквозь пергамент надписи на обороте. Он схватил ее за запястья, не давая перевернуть лист пергамента.

— Оставьте это, Анна.

Это прозвучало так, словно бы он хотел сказать: «Оставь меня в покое!»

Анна подняла на него глаза, и в мерцании пламени сверчи их взгляды встретились.

— Не могу, — прошептала она.

По-видимому, ее слова ошеломили ее так же, как и его. Между ее бровями обозначилась морщинка.

— Разве вы не чувствуете?

Артур не хотел этого слышать, не хотел признавать того, что, по его разумению, было невозможно. Ведь она была дочерью Лорна. Они оказались во враждебных друг другу армиях. Черт бы ее побрал — он должен побороть это влечение.

В Артуре вспыхнула ярость, и он рванул Анну к себе.

— То, что вы чувствуете, Анна, только похоть.

Он крепко прижал ее к себе так, что она ощутила стальную мощь его грудной клетки.

— Вы этого хотите?

Она попыталась вырваться и затрепыхалась, как птичка в клетке, но Артур ее не выпустил. Она достаточно долго подвергала его искушению. Ей следовало узнать, что это не игра. Что ее интерес к нему чреват для нее опасностью во многих отношениях. И дело было не только в том, что она представляла угрозу для его миссии. Она была леди, а того, чего он хотел от нее, она не могла ему дать.

— Пустите меня. — Ее обезумевшие глаза искали ответа на его лице. — Вы меня пугаете.

Его рука скользнула к ее шее, и большой палец коснулся бурно бьющейся жилки.

— Пугаю? Что ж, это хорошо, — сказал Артур, наклонил голову и прижался губами к ее губам.