Завтра наступило и прошло, а ничего не разрешилось. Прохладный свет дня и свободная от виски голова не принесли Грегору неожиданных прозрений или разумных причин мотивов Кейт или их смысла получить его предложение.

И он не дал ей шанса объяснить. Он пропустил завтрак и заперся в кабинете с Ангусом, Брайаном и Кормаком – своими доверенными людьми – на все утро.

Большинство гостей оставались на свадьбу, и он не мог пропустить обед, хотя Кейт думала, что сделал бы это, если бы нашел подходящую отговорку. Он сидел рядом за главным столом на помосте, но между ними было такое расстояние, что он с таким же успехом мог находиться в Англии. Он говорил с Кейт, только когда это было необходимо, и так безразлично вежливо, что ей становилось больно. Вчерашние непринужденные отношения и близость испарились, словно их вовсе никогда не существовало.

С гневом Кейт нашла бы, как справиться. Но слепое признание ее вины и неизвестный приговор – когда она не может ничего возразить и не знает наказания – с этим бороться сложнее. Если она раньше считала Грегора недосягаемым, то это было ничто в сравнении с отдаленностью и безразличием, которые окружали его, словно ледяной щит, теперь.

Но она пыталась. Она пыталась поговорить с ним за трапезой, но он или отмахивался от нее, или вовлекал окружающих в разговор, чтобы не обсуждать ничего личного. Как только обед закончился, он извинился и присоединился к остальным фантомам за столом. Через несколько минут они уехали. На охоту, как сообщил ей Джон.

Она осталась развлекать гостей и притворяться, что все хорошо. Притворяться, что ничуть не обижена его поведением. Притворяться, что не видит жалостливых взглядов в свою сторону. Притворяться, что не обеспокоена.

Что, если он откажется ей верить?

К концу дня Кейт окончательно вышла из себя. Она надеялась, что ей не придется оправдываться, но больше не могла это терпеть. Если Грегор не хочет с ней говорить, значит, она заставит его себя слушать.

Пожелав спокойной ночи детям, она вернулась на второй этаж, но не в свою комнату. Вместо этого она заняла пост у окна комнаты, где ночевал Грегор до того, как переселился в бараки. В отличие от ее спальни окна этой выходили на двор и ворота.

Поскольку комната временно пустовала, никто не зажег жаровню и темная спальня была так же холодна и заброшена, как чувства Кейт. Пусть и не слишком просторная, старая башня была дворцом в сравнении с крошечным коттеджем, где она выросла, но Кейт здесь нравилось. Это был дом. Стащив с кровати подбитое мехом покрывало, она завернулась в него, села на деревянную скамью и ждала, глядя на ворота, не покажутся ли всадники.

Разумеется, они скоро вернутся? Хотя было всего семь или восемь часов, уже давно стемнело.

Но прошел час, а затем другой. Количество людей во дворе сократилось, пока не остались только ночные стражники.

Замок погрузился в безмолвие. Свеча, которую Кейт принесла с собой, догорела. Веки потяжелели.

Она осознала реальность. Грегор не вернется. По крайней мере, не сегодня. Может, и…

Она не позволила себе завершить мысль. С чувством, похожим на отчаяние, Кейт свернулась на кровати, где они занимались любовью бессчетное количество раз, и постаралась не думать о плохом.

Он вернется, и тогда она с ним поговорит. Прошел всего день. Ничего страшного не может случиться за день. Все будет хорошо.

Но она долго не могла уснуть.

Кейт пробудилась словно от одурманенного сна. Лязг. Стук. Стук. Звуки проникали в ее помутненное сознание. Она села. Это были звуки, которых она ждала всю ночь… лошади!

Под раскатистый лай она выскочила из кровати и подбежала к окну.

Схватившись за деревянную раму побелевшими костяшками пальцев, она выглянула наружу. Ее сердце разочарованно упало. Это не всадники возвращались, это кто-то уезжал. Она узнала Брайана, когда тот проезжал через ворота.

Господи боже, да что такое с щенком Пипа? Он метался перед воротами и истошно лаял. Наконец кто-то подхватил его и понес обратно в конюшню.

Пипу следует лучше смотреть за малышом, если не хочет, чтобы тот пострадал. И парню придется придумать для него имя. Щенок был здоров, и ему больше не грозила опасность, если, конечно, его не затопчут лошади.

Бросив взгляд на высоко поднявшееся солнце, Кейт поняла, что проспала, и ей лучше поторопиться, если не хочет пропустить завтрак.

Может быть, Грегор вернулся ночью? Если нет, она разыщет Джона и выяснит, что ему известно.

Грегор не может так просто уехать. Не когда здесь собралось столько гостей. Не когда их свадьба всего через несколько дней. По крайней мере, так Кейт себе говорила.

Возвратившись в свою комнату, она быстро умылась, провела гребнем по спутанным волосам и, сменив платье, поспешила вниз по лестнице. Когда она вошла в зал, то поняла, что уже, должно быть, гораздо позже, чем она думала. Слуги убирали подносы и большинство гостей и родственников разошлись.

Она заметила Этти, которая, опустив голову, выбежала через заднюю дверь – вероятно, гонялась за Мадди, – и отправилась бы за ней, если бы не заметила Джона, беседовавшего с Ангусом у камина. Стащив корочку хлеба и кусок сыра с одного из подносов, Кейт немного пожевала, ожидая, когда мужчины закончат разговор.

Время от времени она выглядывала в окно, но тот, кого она искала, так и не появился. Но ее взгляд все время возвращался к мужчинам на другом конце комнаты. Было ясно, что что-то случилось. Джон выглядел расстроенным, а Ангус чувствовал себя не в своей тарелке, отвечая на явно неприятный поток вопросов Джона.

Вопросов, которые резко прервались, когда Джон поднял голову и заметил Кейт. Что-то в выражении его лица заставило волосы на ее затылке встать дыбом. Оно было полувиноватым и полусочувственным. Он смотрел так, словно ему ее жаль, и она не была уверена, хочет ли знать почему.

Господи, неужели Грегор бросил ее?

Сердце тяжело бухнуло в груди. Джон сказал еще несколько коротких слов Ангусу и отослал его.

Кейт осторожно приблизилась, у нее было отчетливое чувство, что разговор касался ее.

Рот Джона был напряжен, а выражение становилось мрачнее с каждым ее шагом. Наконец она подошла к нему. Задержав дыхание и приготовившись к худшему, она подняла взгляд.

– Что-то случилось?

Он напрягся еще сильнее, его губы побелели, а челюсть задрожала.

– Мой проклятый братец все объяснит. Я не имею к этому отношения.

Джон был в ярости. Что бы Грегор ни натворил, Джон явно был с ним не согласен.

– Грегор вернулся? – Она надеялась, что говорит не с таким облегчением, как ей показалось.

– Да. Он ублюдок, но не трус, – произнес он мрачно – очень мрачно.

Кейт понятия не имела, о чем говорит Джон, но что-то явно было не так. Глубоко вздохнув для храбрости, она задала вопрос:

– Что он сделал?

Джон выругался и вцепился ладонью в волосы так же, как это делал Грегор, когда не знал, что сказать.

– Это я виноват. Я не понял, о чем он спрашивает. Я бы никогда не сказал ему, не спросив тебя, если бы знал.

– О чем ты говоришь, Джон? Сказал ему что?

– Что ты посылала за мной тем утром. Я ничего не понял, пока он не начал на празднике вести себя как осел, и тогда сообразил, что он подумал.

Кейт непонимающе на него уставилась.

– Я послала за тобой?

– Да, той ночью, когда я застал вас с Грегором… э-э-э, в постели.

Кейт отпрянула. Она посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Но я этого не делала!

Он нахмурился.

– Пип сказал, что ты хочешь сказать мне что-то важное.

– Нет. – Она покачала головой. – Я тебя не звала. Это какая-то ошибка. – Ее глаза вдруг распахнулись от ужаса. Она закрыла рот ладонью, осознав, что это значит. – И ты сказал это Грегору?

Господи боже, что Грегор подумал? То, что сказал Джон, только подтверждало намеки Шинейд, что Кейт заманила его в ловушку. Неудивительно, что он вел себя так холодно.

Джон кивнул.

– Да, он спросил, как я оказался в твоей спальне тем утром, и я ничего такого не подумал. По крайней мере, пока он не начал пить и…

Джон запнулся, явно не желая говорить, что еще делал Грегор. Флиртовал – пожалуйста, пусть только флиртовал – с другими женщинами.

– Вести себя как осел? – закончила она за него.

Он кивнул.

– Прости, Кейт.

Он так на нее смотрел…

У нее пульс подскочил от обиды.

– Я не посылала за тобой, Джон. Я бы никогда не заставила Грегора жениться на мне. Ты ведь понимаешь?

Джон помедлил. Было ясно, что так же, как Грегор, Джон вообразил худшее. Но в отличие от брата у Джона были сомнения.

– Я не хотел так думать. Я надеялся, что этому есть объяснение. Я так ему и сказал, но он был слишком на меня зол – я сказал ему, что хочу драться.

Кейт была рада, что Джону хватило мужества озвучить Грегору свои мысли. Но какая ирония в том, что Джон ей верит, а ее жених – нет. Но Джона никогда не использовала и не предавала дорогая ему женщина. Джону не нужно было учиться быть осторожным. Джон не боялся, что у всех женщин имеются скрытые мотивы. И Джон не слышал ее слов в коридоре.

Она снова поморщилась. О господи, теперь Грегор ее не простит. Для него это худшее из предательств. Хоть он и притворялся, что его не волнует, когда женщины, встретив его, тут же на него бросаются, она знала, что он ненавидит все это.

– Должно же быть объяснение, – твердо сказала Кейт. – Я разыщу Пипа и мы все выясним.

Тяжелое напряженное выражение вернулось к лицу Джона.

– Боюсь, уже слишком поздно.

– Что значит слишком поздно…

Кейт остановилась. Теперь она поняла гнев Джона и его странное поведение наконец дошло до нее полностью. Ей показалось, что ее завалило горой камней.

«Нет… нет! Грегор не стал бы…»

Но так и было. Боль пронзила ее словно ножом, вырезав сердце из ее груди одним жестоким движением. Он предупреждал ее, что дети здесь не останутся, но она не хотела верить, что он и в самом деле их отошлет. Но он разозлился на нее, и этого оказалось достаточно. Грегор ясно давал понять, что они не станут семьей.

Яростный лай щенка обрел свой ужасный смысл. Пип, Эдди и малышка Мадди… их больше нет.

«Соберись, черт подери! С тобой все в порядке». Грегор схватил стрелу, вонзившуюся в землю у его ног, прицелился, оттянул тетиву и отпустил одним плавным движением; потом еще одну, и следующую с быстрой последовательностью.

Он выпустил полдюжины стрел в наибольшее количество целей, болтавшихся на веревке вдоль стены. Все, кроме одной, попали точно в центр. Та, что не попала, отклонилась всего на несколько дюймов. Почти идеально. Но для Грегора два дюйма были равны десяти фунтам.

Не только он заметил промах. Все трое его соратников смотрели на него с разной степенью озабоченности. Так продолжалось все утро, только, помимо всего прочего, его выстрелы становились только хуже.

– Это все прошлая ночь, – сказал Максорли. – Мы все устали. Черт, мы вчера проскакали почти тридцать миль. Наверное, нам стоит заканчивать.

Черт, все так плохо, что Максорли даже не пытается шутить.

Не говоря ни слова, Грегор подошел к стене и вытащил стрелы из набитых полотняных мешков, помеченных черными крестами.

Грегор действительно устал, и они ездили почти всю ночь – гонялись за тенью, как оказалось, без каких-либо следов людей из леса, – но они все понимали, что он промазал по цели, в которую и ребенок бы попал. На самом деле это было упражнение, которое Грегор легко одолел в детстве.

Два дня назад, когда он уехал со своим луком впервые по возвращении домой, он был безупречен. Сосредоточен. Он снова был собой.

Но два дня назад – это не сегодня. Два дня назад Грегор не знал, что свадьба, которую он действительно ждал с нетерпением, на самом деле обман. Два дня назад ему не хотелось оторвать чью-нибудь голову – предпочтительно свою собственную.

Господи, он поверить не мог, каким был идиотом. Он действительно думал, что Кейт – другая. Он думал, что она в самом деле любит его, по-настоящему.

Но что бы она там ни чувствовала, ему все равно. Ему не нужна ее любовь. С него довольно игр, достаточно ловушек и хвастовства на всю оставшуюся жизнь.

Грегор яростно выдернул непослушную стрелу из мишени. Он промазал по одной и единственной причине. Потому что совершенно не может сосредоточиться. Он не может прийти в себя, когда больше ничего для него не имеет значения.

Он не знал, почему позволил Кейт так глубоко себя ранить. Почему он по-прежнему так зол? Почему не может перестать об этом думать? Ему должно быть все равно, черт подери! Она станет его женой, но это все. Она не имеет для него значения.

Возвращение домой должно было отвлечь его и прочистить голову, а не все усугубить. Грегор не должен был с ней связываться. Он должен был выдать ее замуж и избавиться от нее, как и собирался. У него есть дело, черт возьми! Король на него рассчитывает. Его друзья на него рассчитывают. Он их не подведет.

Грегор не может позволить себе потерять ясность мысли. Особенно, когда они так близки к цели. И это значит, что он должен выкинуть Кейт из головы навсегда. Он должен стать таким, каким был до того, как его обдурили.

Максорли и Макруайри уже возвращались обратно в бараки, когда Грегор вернулся на линию. Но Кэмпбелл его ждал.

Прославленный следопыт какое-то время молчал. Он только смотрел на Стрелу пронзительным, всепонимающим взглядом, от которого у последнего возникло ощущение, что первый видит его насквозь.

Неожиданно Кэмпбелл распрямился, почувствовав ее приближение еще до того, как Кейт завернула за угол. Его напарник может предчувствовать события. Это пригождалось им не однажды.

Один взгляд на ее отчаявшееся лицо дал Грегору понять, что она обнаружила, что он сделал. Он ожесточил свое глупое сердце, которое почувствовало укол не заслуженного ей раскаяния, и обернулся к своему напарнику.

– Чтобы между вами ни произошло, – сказал Кэмпбелл, – исправь это. Ты нам нужен.

Грегор мгновение удерживал взгляд друга, а затем решительно кивнул. Именно это он и собирается сделать.