«Сердцеед». Репутация Грегора была весьма оправданна. Но сколько бы раз Кейт это ни слышала, в своей слепой вере, что они созданы друг для друга, она ни разу не подумала, что ее сердце окажется разбито.

Кейт провела за столом всего пару минут, когда Грегор прошел мимо с Мэгги, но этого было достаточно, чтобы увидеть его – по-настоящему увидеть. Смазливый повеса во всей своей наглой красе: напивается, заводит шашни и ведет себя совершенно беззаботно.

Одинокая слеза скатилась по крепкой броне, в которую Кейт облекла свои растоптанные чувства. Разозлившись, она ее смахнула. Она еще не готова сломаться. Она должна это сделать. Должна покончить с этим, чтобы не осталось ни тени сомнений. Она больше никогда не сможет обмануть себя, убеждая, что что-нибудь для него значит.

Не поднимая головы и стараясь держаться в тени многолюдной, наполненной дымом комнаты, Кейт пробралась к двери, за которой они исчезли. Она была рада, что переоделась. В тренировочных лохмотьях, с натянутым на лицо капюшоном плаща никто не обращал на нее внимания. Она выглядела как парень, который просто заскочил погреться.

И на улице действительно было холодно. Ужасно холодно. Но мороз внутри, от которого ее кожа и кости превращались в лед, не имел никакого отношения к погоде.

Кейт вышла в коридор и увидела лестницу. В груди все сжалось. Она подозревала, что обнаружит, но все еще надеялась, что ошибается.

И хотя Кейт никогда не была в этой части таверны, она знала, что здесь происходит. Она знала, что наверху есть несколько комнат, где уставший путник может провести ночь или одинокий мужчина – скоротать время в компании одной из частых посетительниц заведения.

Обычно Кейт не осуждала способ, которым женщины вроде Мэгги, потерявшие мужей на войне, зарабатывали пару дополнительных монет. Но при виде очаровательной черноволосой синеглазой женщины с пышными формами, прижавшейся к груди Грегора и распускавшей руки, она изменила мнение. Кейт еще как ее осуждала и больше всего мечтала стащить мерзкую потаскуху с его колен.

Но она этого не сделала. Она ждала, что это сделает Грегор. Ждала, что он поймет, что не может так поступить. Что не может переспать с другой женщиной, потому что любит Кейт.

Но этого не произошло. Вместо этого она с невыносимой болью смотрела, как ее любимый мужчина, с которым собиралась провести всю жизнь, позволяет другой женщине до себя дотрагиваться.

Теперь Кейт увидит остальное.

Медленно, словно приговоренная к повешению, идущая на эшафот, она поднялась по деревянным ступеням. Старая и шаткая лестница скрипела под ногами, но внизу было довольно шумно, и Кейт сомневалась, что кто-нибудь ее услышит.

Когда-то большая комната (хоть и с низким потолком) была разделена перегородками на несколько отдельных помещений по сторонам. Но тонкие деревянные перегородки вместо стен и пологи вместо дверей не могли обеспечить уединения. Кейт могла все слышать. Она слышала, как пара в комнате слева хрипит и стонет в пылу весьма энергичного соития, и она слышала голоса в комнате справа. Хихиканье Мэгги, сопровождаемое низким грубым голосом Грегора.

– Да нет, мне все нравится.

Нравится что? Кейт не была уверена, что хочет знать. Она незаметно приблизилась к пологу. Они не потрудились как следует его задернуть – к чему стараться, если он и так не слишком скрывает происходящее? – и когда Кейт встала у проема, то могла видеть все довольно хорошо.

О господи, нет…

Она втянула воздух от нового приступа боли, накатившего глубокой горячей волной. Грегор стоял перед узкой кроватью – единственным предметом мебели в крошечном помещении – лицом к ней. Но она почти не видела его лица, слившегося в страстных объятиях с Мэгги. Его рука покоилась на ее спине, пальцы сжимали верх выпуклостей ее ягодиц. Темные волосы Мэгги свободно спускались по спине, шнуровка ее корсажа развязана, а платье спущено ниже плеч. Ее грудь, должно быть, обнажена.

Это совсем не то, что поцелуй с Шинейд. Это что-то более дикое. Более страстное. Более болезненное. Слишком похоже на то, как Грегор целовал ее, Кейт. «Особенное… другое». Собственные заявления показались насмешкой. Она не могла оторвать взгляд от его руки. Сильные, властные пальцы, сжимающие другую женщину.

К счастью, поцелуй длился всего несколько секунд, прежде чем Грегор отстранился.

– Что-то не так? – спросила Мэгги.

«Да. Пожалуйста, скажи да».

– Нет, – ответил Грегор хрипло. Он явно много выпил, но это не оправдывало его действий, а только усугубляло мерзость происходящего.

– Ты уверен? – спросила Мэгги игриво. – Может, это из-за выпивки?

Ее плечо задвигалось, и Кейт укусила кулак, чтобы отразить новый приступ боли от догадки, что именно делает эта женщина. Плечо Мэгги двигалось, потому что ее рука была у него между ног. Она гладила его.

Желудок Кейт перевернулся от дикого отвращения.

Мэгги хихикнула.

– Посмотрим, поможет ли это. – Она опустилась перед ним на колени и обхватила его руками за бедра. – Помню, ты говорил, что я отлично управляюсь ртом.

Кейт недоуменно замерла. Но когда голова Мэгги задвигалась взад и вперед между его ног, понимание навалилось с шокирующей, жестокой ясностью. Она удовлетворяла его ртом.

«Оттолкни ее. Пожалуйста, оттолкни ее».

Вместо этого Грегор взял Мэгги за затылок и прижал сильнее. Его глаза закрылись, лицо превратилось в маску резких линий и напряженной сосредоточенности.

Не в состоянии больше вынести ни мгновения, Кейт отодвинулась. Она слышала и видела достаточно. Больше не нужно никаких доказательств. Грегор достиг своей цели. Она ему поверила. Еще как поверила.

Между ними не было ничего особенного. Она не была особенной. Грегор это доказал. Он не думает о ней, по крайней мере недостаточно для того, чтобы не лезть в постель с другой женщиной при первых же разногласиях между ними.

Кейт не пойдет за него замуж, даже если он приползет на коленях, умоляя о прощении. Она не сомневалась, что он пожалеет об этом, когда узнает правду, но теперь ей стало все равно. Теперь слишком поздно. У нее закончилось терпение, оправдания и вера. То, что она увидела, эту его сторону, разбило последние осколки ее иллюзий. Она больше не ищет ему оправданий.

Она хотела верить, что может стать для него единственной, но для Грегора Макгрегора не может быть единственной женщины. Кейт обманывала себя, когда думала, что он может быть ей верным, что он может быть преданным. Связь между ними, которая так много значила для нее, для него не значит ничего – ничего, если он может заниматься любовью с другой женщиной. Может, он был прав. Может, для него любовь не имеет никакого отношения к постели. Но для Кейт это значило все.

Значило. В прошедшем времени. Больше не значит. Грегор сделал то, что Кейт считала невозможным. Он разрушил ее любовь к нему. Вырвал сердце из ее груди, разорвал в клочья и втоптал обрывки в грязь. Больше ничего не осталось. Только тупая, омертвляющая боль пустоты – как будто она лишилась важной части себя. Любви к нему, которая наполняла ее такой радостью и надеждой, больше нет.

Какая-то ее часть его ненавидела. Но еще ей было его жаль. Жаль, что он оказался слишком циничным, слишком уверенным в своем прошлом опыте с женщинами, чтобы узнать настоящую любовь, когда у него появился шанс.

Это его потеря. Кейт не потратит больше не секунды своей жизни на него.

Человек, который станет ее мужем, будет так же верить в нее, как и она в него. И совершенно очевидно, что это не Грегор. Она не сомневалась, что он все равно на ней женится. Но тогда она будет чувствовать себя такой же брошенной, как прежде, когда ее покинул отец. Может, не физически, но во всех остальных смыслах.

Кейт ошиблась насчет Грегора. Она думала, что он что-то большее, чем просто красивое лицо. Она считала, что может на него положиться. Но он ничем не отличается от ее отца. Грегор был прав. Кейт действительно пыталась создать идеальную семью взамен той, что потеряла, с ним в центре, олицетворяющим идеал мужчины. Она хотела, чтобы он был тем, кем не являлся, и вообразила себе качества, которых в нем не было.

Она начала спускаться по лестнице, когда услышала внизу людей и остановилась.

– Проклятье, кто-то должен его остановить.

Кейт узнала голос одного из призраков – огромного светловолосого великана, похожего на викинга, Эрика Максорли. Она закусила губу, ей все еще было стыдно за синяк, который она ему поставила.

– Мы пытались, кузен. Он не в том состоянии, чтобы слушать.

Лахлан Макруайри, подумала она с дрожью, легко опознав мрачный голос, принадлежавший разбойнику. Он звучал так же грозно, как выглядел. Если не считать необычной растительности на лице – у них обоих имелись странно подстриженные колючие бороды, – родственники совершенно не были похожи.

– Тогда мы заставим его слушать, – сказал Максорли. – Он не понимает, какого черта творит. Он любит девчонку и когда поймет это, ни за что себе этого не простит.

Кейт хотела сказать ему, что он ошибается, но слишком беспокоилась, куда ей спрятаться, если они вздумают подняться по лестнице.

– А если это не подействует? – спросил Макруайри.

– Вытащим его отсюда силой, – ответил Максорли, подойдя к лестнице.

Кейт собиралась метнуться за сундук, чтобы спрятаться, когда еще один голос вмешался в спор родственников.

– Стрела должен сам разобраться. Если он ее любит, то сам поймет. Мы не можем решать за него.

Артур Кэмпбелл, поняла она, негромкий голос рассудка. Он был прав. К сожалению, Грегор доказал, что не любит ее.

Через пару мгновений мужчины отошли от лестницы. Кейт подумывала отправиться за ними – было темно, и ей привиделась не одна тень в лесу по дороге сюда, но, не желая рисковать быть обнаруженной, она вышла из здания и проскользнула в конюшню, чтобы подождать.

Вскоре пошел снег, и она решила, что ждала достаточно долго. Кейт быстро достигла края деревни. Она помедлила, темный лес впереди тревожил ее. И хотя было бы неплохо позаимствовать факел в одном из деревенских коттеджей, ей не хотелось привлекать к себе внимание.

Об этом решении Кейт скоро пожалеет, когда темнота леса проглотит ее, как снежный дракон.

Она часто оглядывалась через плечо, уверенная, что ей что-то послышалось. Хрустнувшая ветка. Шуршащий куст. Но только зайдя далеко в лес, Кейт поняла, что это не просто ее воображение. Сначала она решила, что ее преследует стая волков. Но чудовища, окружившие ее в глубине леса, оказались ужасными людьми.

Кейт боролась изо всех сил. Но с пятью солдатами девушке не справиться. Оказавшись на земле с ножом у горла и угрозами убить ее, если не перестанет, она сдалась.

Двое подняли ее с земли – не слишком осторожно – и, стиснув руки за спиной, развернули к остальным. Они отобрали ее меч, но у Кейт по-прежнему оставался кинжал, подаренный Грегором, в ножнах на поясе. Если бы она могла до него дотянуться…

Ее пальцы потянулись к эфесу. Почувствовав движение, один из солдат сжал ее руки сильнее, заставив застонать от боли, но он также помог, приблизив ее руку на дюйм к цели. Кейт как раз собиралась схватиться за эфес.

Третий мужчина протянул факел и приблизил к ее лицу. Она втянула воздух, узнав его: это был человек на лошади в лесу. Человек, который выглядел совсем как солдат, убивший ее мать.

– Я же говорил, что это она, – сказал мужчина. – Может, она одета и дерется как мужчина, но это невеста Макгрегора.

– Ты был прав, Фицуоррен.

При упоминании его имени Кейт застыла. Этого не может быть, он слишком молод!

Нет, это не капитан, поняла она, но он может быть его сыном.

– Что вам от меня нужно? – спросила она.

– Ничего, – ответил Фицуоррен лукаво, опустив на ее выпяченную грудь холодный похотливый взгляд, говоривший, что он похож на отца не только внешне. – Просто ты кое-что сделаешь для нас. Ты приведешь к нам одного из призраков Брюса.

Кейт застыла, но быстро постаралась скрыть реакцию.

– Вы же не верите в эти слухи?

Кейт вскрикнула, когда Фицуоррен схватил ее за выбившуюся в борьбе прядь волос и сильно дернул.

– Не пытайся отрицать, девчонка. Мы знаем, что это правда. Мы давно его подозревали, но ему удавалось ускользнуть. Но благодаря тебе нам не придется ловить Грегора Макгрегора, он по собственной воле войдет в ворота замка Перт, чтобы освободить свою драгоценную невесту.

Кейт хотела возразить – она больше не его невеста, – но быстро захлопнула рот. Если они решат, что она для них бесполезна, то сразу ее убьют. И судя по тому, как Фицуоррен смотрит на нее, ей повезет, если они просто перережут ей горло и сперва не изнасилуют.

Она содрогнулась от отвращения. Но не от страха. По крайней мере этому Грегор ее научил. Она не сдастся без борьбы. Кейт спрятала довольную улыбку, когда пальцы сомкнулись вокруг эфеса кинжала. Как только они отпустят ее, она будет готова.

И вдруг до нее дошла вторая половина его слов. Замок Перт. Место, куда, как говорилось в сообщении ее отца, направлялся капитан. Капитан, которому слишком долго удавалось избежать правосудия.

Грегор говорил, что займется этим – и может, Кейт дала бы ему возможность, даже учитывая все, что произошло. Но она этого не хотела. Это не его дело, а ее. Она хотела сделать это сама, может, даже должна сделать это сама. Сейчас только это имеет значение, и только об этом она хочет думать. Ее мир так долго вращался вокруг Грегора и будущей прекрасной жизни, что Кейт забыла обо все остальном. Как она могла забыть свой долг перед матерью и остальными жителями деревни? Ценой за спасение должно стать свершившееся правосудие. У Кейт может больше не предоставиться шанса оказаться так близко к человеку, ответственному за их смерть, и она его не упустит.

Всю боль, всю ненависть, все несчастья она обратила к мести. Нет, она приняла их. Они давали ей цель.

Ослабив хватку вокруг эфеса кинжала, Кейт отпустила его. На время.

Грегор проснулся от храпа и застоявшейся вони пропитанной виски рвоты. От запаха свело желудок, и к горлу снова подступила желчь, угрожая вырваться наружу.

Он понял, что вырвало его, и отвратительная ночь всплыла в памяти с удивительной ясностью, учитывая количество выпитого и состояние раскалывающейся головы.

Стрела чувствовал себя ужасно и, скорее всего, это заслужил. Он заморгал, стараясь очнуться, а потом посмотрел на женщину, лежавшую рядом.

Он поморщился. Господи, ему нужно выбираться отсюда. Но малейшее движение причиняло невыносимую боль и угрожало остаткам контроля над собственным желудком. Со скрупулезной осторожностью он освободился из крепкой, как тиски, хватки женщины.

Он понял, что храпит не Мэгги, а мужчина в комнате рядом.

Черт, что он делает? Оглядевшись, Грегор испытал приступ отвращения и ненависти к себе. Он этого хотел? Пьяных бессмысленных связей в пивной, где просыпаешься под звуки храпа другого пьянчуги?

Он вел себя как идиот. Прошлая ночь послужила ему уроком. Он провалился. С треском. Даже со ртом Мэгги на своей плоти он продолжал видеть лицо Кейт, слышал ее голос и знал, что не сможет этого сделать. Не хочет этого делать, даже если бы Мэгги удалось его возбудить.

Он валил все на виски, но знал, что дело не только в этом. Как только ее рот оказался на нем, ему захотелось оттолкнуть ее. Он пытался сосредоточиться, пытался думать о том, что она делает, пытался подавить отвращение, но ничего не вышло. Через пару секунд Грегор проиграл, едва успев схватить ночной горшок вовремя.

Он потерял содержимое желудка от того, что женщина пыталась удовлетворить его ртом – должно быть, он первый.

Мэгги проявила удивительное понимание, посоветовала прилечь и попытаться снова, когда выветрится виски. Грегор вырубился, зная, что этого никогда не будет. Ни трезвым, ни пьяным – никак.

Кейт была права. Он ее любит. Даже зная, что она сделала, он ее любит. Любит ее упорство, боевой дух, настойчивость. Любит ее силу и независимость. Как она все делает по-своему и не полагается на то, что ей предлагают, как знакомые ему аристократки. Он любит целовать ее, обнимать, заниматься с ней любовью.

Одно прикосновение к другой женщине – то, что позволил другой женщине прикоснуться к себе, – было достаточным предательством, чтобы ему даже физически стало плохо.

Грегор говорил себе, что не сделал ничего неправильного. Это Кейт предала его. Но тогда почему у него такое чувство, будто его сейчас снова вырвет?

Мрачно посмотрев на спящую в кровати женщину, он выудил пару монет из своего кошеля и оставил их на постели. Потом он извинится, но ему нужно отсюда убраться, или он снова опозорится.

Он поспешил из таверны, к счастью, ни на кого не наткнувшись. Еще едва рассвело и большинство посетителей, вероятно, по-прежнему спали после ночного веселья.

Грегору требовалось умыться. Сделав небольшой крюк по дороге в башню, он остановился у реки искупаться. Берег был покрыт снегом, а река почти замерзла, но даже купание в ледяной воде не помогло смыть пятно преследующей его вины. Сколько бы раз он ни повторял себе, что ничего плохого не сделал, что он ничего ей не должен, он так и не смог убедить себя, что это правда.

Может, Грегор и не пошел до конца, но натворил достаточно.

Единственный способ почувствовать себя снова чистым – это рассказать Кейт, что он сделал или пытался сделать. Поймет ли она? Между ними все так запуталось, что он не знал, но он расскажет ей и извинится. Как бы все ни было плохо, он не должен был этого делать.

Она больно его ранила, но ему не следовало так поступать. Он любит ее. Он собирается попытаться поверить ей. Если она сказала, что не обманывала его, он сделает все возможное, чтобы поверить ей.

Мрачно приняв решение, Грегор вылез из реки и быстро, очень быстро – натянул рубаху, чулки и штаны. Он потянулся за своей накидкой, когда услышал сзади какой-то шум.

С головой, все еще мутной от последствий ночных излияний, и заторможенными от холода движениями он едва успел уклониться от ножа, целившего в правую нижнюю часть его спины. Учитывая положение, такой удар убил его за минуту или две.

Он почувствовал, как лезвие пронеслось мимо, когда он повернулся, ударил рукой по запястью нападавшего и ударом ноги сбил его с ног. Это оказалось удивительно легко, учитывая размеры нападавшего.

Пип! Мальчишка потянулся за ножом, но Грегор наступил ему на запястье, прежде чем он смог схватить его. Наклонившись, он дернул парня вверх за воротник.

– Какого дьявола ты делаешь? Ты мог меня убить! Ты что, спятил?

Лицо Пипа злобно скривилось от беспомощной ярости.

– Я и хотел тебя убить! Я хочу, чтоб ты сдох.

– Ну мне жаль тебя разочаровывать, но придется тебе встать в очередь. Перед тобой бо́льшая часть английской армии. Я знаю, почему они хотят меня убить, но что я сделал, чтобы заслужить нож в спину от тебя?

– Ты не должен был на ней жениться! Ты должен был уехать! Я только хотел, чтоб ты уехал и не смог отослать меня. Но ты всех нас отослал, и ты обидел Кейт. Я не хотел сделать ей больно.

Грегор отпустил его и отступил. Забурлившая от нападения кровь остыла. Позвоночник похолодел от дурного предчувствия. Мальчишка говорил бессвязно, но он как-то понял, что произошло.

– Это ты. Кейт не посылала за Джоном. Это был ты.

Пип кивнул, по его щекам заструились слезы.

– Я видел, как она выходила из твоей спальни тем утром, и видел, что она старается скрыть кровь на одежде. Я хотел, чтобы Джон женился на ней, а не ты. Я хотел, чтобы ты убрался. Ты должен был уехать. Джон благородный, а ты – нет.

Когда до него дошел полный смысл излияний мальчишки, Грегору понадобилось сесть. Он нашел камень и молча таращился на Пипа, чувствуя себя так, словно его только что пырнули ножом в живот.

Кейт не подстраивала ему ловушку – это сделал мальчишка. Она ни в чем не виновата, а он назвал ее лгуньей. Он практически… черт, ему опять чуть не стало плохо от понимания, как близко он оказался к тому, чтобы совершить поступок, за который не имел бы права просить прощения.

– Ты хоть представляешь, что натворил? Что я натворил?

Пип смотрел на него неуверенно – он явно ожидал другой реакции.

– Что?

– Я люблю ее и, вероятно, уничтожил все шансы на счастье, которые у нас были.

Пип уставился на него как на ненормального.

– Ты ее любишь?

Грегор ничего не ответил. Он сосредоточился на главном. Он быстро нацепил оставшуюся одежду и пристегнул оружие. Заметив лежащий на земле кинжал, он подобрал его и отдал обратно мальчишке.

– Он может еще тебе пригодиться. Если Кейт меня не простит, я позволю тебе воткнуть эту проклятую штуку мне прямо в сердце.

Пип вытаращился, но ничего не говорил всю обратную дорогу к башне.

Грегор и шагу не успел ступить в зал, когда брат преградил ему путь.

– Где ты был? Или мне не стоит знать?

Грегор стиснул зубы, проигнорировав вопрос.

– Где Кейт?

– Я надеялся, ты знаешь. Когда Этти пошла в ее комнату этим утром, ее там не оказалось, и постель не была разобрана. Никто не видел ее со вчерашнего вечера.

– Что значит не видел со вчерашнего вечера? Куда, черт побери, она могла подеваться?

Его друзья, должно быть, услышали спор и оставили трапезу, чтобы предложить помощь.

– Что случилось? – спросил Кэмпбелл.

– Кейт пропала, – ответил Грегор.

– Куда она могла отправиться? – спросил Максорли.

Макруайри спросил то, о чем они все думали.

– Она знала, где ты?

Грегор посмотрел на Джона. Его брат кивнул.

– Но это еще не все. Она видела письмо.

– Какое письмо?

– Послание в твоем кабинете про Фицуоррена.

«Вот черт!» Паника, бежавшая по его венам, перешла на галоп. Грегор быстро объяснил все остальным.

– Она могла отправиться за ним в одиночку? – спросил Кэмпбелл.

– Не знаю, но думаю, можно предположить, что да.

Не теряя времени, Грегор быстро организовал несколько отрядов всадников, чтобы догнать Кейт. Джон и Кэмпбелл возглавят один, Максорли и Макруайри – второй, а он – третий. Но прежде чем они покинули зал, Грегора нашел один из помощников и передал ему скомканный обрывок пергамента.

– Что это? – спросил он.

– Один из деревенских парней принес этим утром. Он сказал, что какой-то человек передал его прошлой ночью, но велел не приносить до утра.

Внутри что-то было. У Грегора чуть не остановилось сердце, когда, осторожно развернув, он понял, что это. На него смотрело знакомое кольцо. Обручальное кольцо, которое он подарил Кейт.

Слова на пергаменте расплывались перед глазами. Он передал его Джону, чтобы тот прочел, но он и так знал, что там написано.

– «У нас есть кое-то, принадлежащее тебе. Если хочешь получить ее обратно живой, приезжай в замок Перт».

Кровь во всем теле словно застыла. Впервые в жизни Грегору показалось, что он теряет сознание. Они схватили ее. Англичане забрали Кейт. Все было так, как опасались гвардейцы, если их личности раскроются. Они используют ее, чтобы добраться до него.

Если с ней что-нибудь случится…

Грегор не может этого допустить. Он этого не допустит. Кейт для него важнее всего на свете. Он тысячу раз отдаст свою жизнь за нее. И похоже, именно это ему и придется сделать.