Если подумать, то Грегору вовсе не следовало смеяться, но, черт подери, Кейт выглядела так очаровательно и свирепо с перемазанным грязью лицом и одеждой – вообще-то в необычно нарядном для нее платье. Увидеть ее в чем-то столь девичьем было небольшим облегчением.

Но он не хотел ранить ее чувства и извинился бы, если бы его не охватило чувство, которое можно было назвать только нездоровой паникой, когда он услышал, что она натворила (черт, она ведь могла пострадать!), а затем его моментально оглушило ее заявление.

– Мой ч-что? – выдохнул Грегор.

– Твой сын, – спокойно ответила Кейт.

От повторения слова не потеряли ни капли воздействия. Если Грегор когда-нибудь и был потрясен сильнее, то он этого не помнил. С таким же успехом она могла объявить себя чертовой королевой Англии. У нее было столько же шансов заполучить этот титул, сколько у него произвести на свет этого щенка.

Даже если не брать во внимание факт, что мальчишка был совершенно – совершенно! – на него не похож, ему никак не могло быть меньше пятнадцати или шестнадцати лет. Грегору был тридцать один, и единственная женщина, с которой у него были отношения, прежде чем ему исполнилось двадцать, точно не являлась матерью мальчишки. Это он знал наверняка, поскольку она вышла замуж за его старшего брата, спустя несколько месяцев после того как их отношения сослужили ей службу.

Грегор стиснул зубы и сурово оглядел окровавленного, измазанного в грязи юнца.

– Не знаю, какую фантастическую историю он тебе наплел, но этот мальчишка совершенно точно не мой сын.

Щенок бросил на него такой взгляд, словно больше всего на свете желал воткнуть лезвие Грегору между ребер. Кейт, однако, вела себя так, словно мелкий мерзавец только что получил смертельный удар, и поспешила на его защиту, обвив руками его плечи.

– Ну конечно, он твой сын. Так же как Эдди и Мадди.

– А это еще, черт подери, кто? – взорвался Грегор. Он бросил все попытки не ругаться в присутствии Кейт много лет назад. Даже у Господа не хватило бы терпения и сдержанности для Кейт.

– А Джон тебе не сообщил? Поздравляю, у тебя теперь двое сыновей и дочь!

Это и есть «чрезвычайное происшествие»? Девчонка не просто вздорная, она еще и чокнутая – особенно учитывая, что у него не может быть сына, названного в честь английского короля.

Именно так Грегор ей и заявил, и ее покрытое грязью лицо стало пунцовым. Она повернулась к мальчишке:

– Пип, иди домой. Нам с твоим отцом надо кое о чем поговорить.

Этот Пип мог потягаться в умении бросать ядовитые взгляды с самим Змеем. Парень, казалось, собирался заспорить, когда Катерина добавила:

– Пожалуйста.

Он кивнул и ушел, не преминув бросить еще несколько хмурых взглядов в сторону Грегора.

Черт, этот тип что думает, он может обидеть Кейт? Если Грегор не придушил ее за эти пять лет, то и сейчас, совершенно точно, не собирается. Если ему повезет, то через несколько недель он сможет избавиться от нее навсегда. Хотя в свете сегодняшних событий план выдать ее замуж казался более сложным, чем он себе представлял. Грегор потряс головой. Барахтается в грязи, как…

Он не знал, как кто, но подобное занятие уж точно не пристало юной девице на выданье.

Как только мальчишка скрылся из виду, Кейт обернулась к нему и уперла руки в бока.

– Как ты мог сказать такое в его присутствии? Ты его обидел!

Грегор соскочил с лошади, приготовившись к неминуемой схватке.

– Обидел его? Это мое честное имя вываляли в грязи! – В ответ она только сверкнула глазами. – Этот маленький жулик обманул тебя и воспользовался твоей добротой. Сколько ему лет?

– Пятнадцать.

Грегор улыбнулся – именно так он и предполагал.

– Он не может быть моим сыном.

– Почему ты так уверен?

– Я умею считать.

Кейт явно не поняла его, а он был не в настроении объяснять. Возраст, в котором он впервые вступил в интимную связь с женщиной, – неподходящая тема для разговора с юной леди. Но это не было единственной причиной.

Кейт приблизилась к нему на несколько футов, что – как оказалось – было, черт подери, слишком близко.

Грегор снова это почувствовал. Жар. Странное покалывание кожи. Проклятую осведомленность. Проклятую неуместную осведомленность.

Ее макушка едва доходила ему до середины груди, но он по-прежнему помнил, каково чувствовать ее под своим подбородком. Какие теплые и шелковистые у нее волосы. Как она пахнет полевыми цветами. Какой крепкой, но определенно женственной она была в его руках.

Да что, черт побери, с ним такое? Это же Катерина! Девчонка, за которую он несет ответственность пусть и помимо воли, девчонка, которую надо защищать от мужчин вроде него. Проклятье, ему следует немедленно взять себя в руки!

Проведя пальцами по волосам, Грегор издал отчаянный стон. Быстро вернувшись к теме разговора, он спросил:

– Как он вообще здесь оказался?

– Мать оставила его у ворот. Она велела ему разыскать тебя и сказать, что он твой сын, и настало время тебе позаботиться о мальчике, потому что она больше не справляется.

Он бы, может, слегка и посочувствовал парню, которого так жестоко бросила давшая ему жизнь женщина, если бы не был уверен, что это все вранье от первого до последнего слова. Мальчишка с матерью, должно быть, сговорились. Одному богу известно, чего они надеялись достичь этим обманом.

– И как звали эту женщину?

Кейт пожала плечами, словно этот вопрос ее вовсе не волновал.

– Тебе придется спросить своего сына.

Грегор пытался держать себя в руках, действительно пытался. Но Катерина – Кейт – обладала способностью выводить его из себя. Она была так чертовски упряма и позволяла себе слишком много вольностей. Он все же ее опекун, ради всего святого! Она должна его слушаться. Уважать его мнение.

– Он мне не сын, – возразил Грегор, подчеркнув каждое слово.

– Это ты так говоришь.

В ответ на ее улыбку он стиснул челюсти.

– А другие двое детей? Позволь угадать, их тоже бросили, вскоре после того как стало известно о появлении Пипа?

Кейт вспыхнула и отбросила грязные волосы величественно, как королева.

– Это вовсе не повод для сарказма.

– Не повод? Боже, а такое совпадение во времени не показалось тебе подозрительным? Я внезапно за пару месяцев обзавелся сразу тремя потомками, хотя раньше не имел ни одного. Тебе повезло, что на пороге больше никто не появился.

Она вытаращила глаза и заморгала.

– Ты хочешь сказать, у тебя есть еще внебрачные дети?

Грегор стиснул кулаки, молясь о терпении. И хотя вопрос был задан достаточно невинно, иногда ему казалось, что Кейт нарочно притворяется дурочкой, чтобы вывести его из себя. И к сожалению, у нее это получалось. Находясь рядом с Кейт, Грегори чувствовал себя старым ослом.

– У меня нет никаких детей. Избавься от них Катерина.

Она сощурилась.

– И не подумаю, ты несешь ответственность…

Грегор не дал ей закончить:

– Я несу за них не больше ответственности, чем за любого ребенка на любой улице любой деревни в Шотландии!

Кейт вздохнула и посмотрела на него таким жалобным взглядом, какого он уже давно не видел на ее лице. От этого взгляда ему казалось, что доспехи стали ему тесны.

– Ты хочешь сказать, такого как я?

Он беспомощно выругался, поняв, что его слова причинили ей боль. Ну разумеется, Кейт сочувствует этим найденышам. Она знает, каково это – остаться одной на всем белом свете.

– Вот черт, я вовсе не это имел в виду. Ты другое дело.

– Почему?

– Потому что мы были в ответе за то, что случилось с тобой.

– Ты не был в ответе. Тебя там даже не было, когда людям понадобилось укрытие. Если кто и несет ответственность, то это твой король Роберт Брюс, который велел этим людям искать помощи в нашей деревне. Так почему же ты предложил мне помощь?

Грегор знал, чего она добивается, но решил, что ее попытки не сработают. Он не тот, за кого она его принимает. Кейт считала его каким-то благородным рыцарем. Человеком, на которого можно положиться. А это точно к нему не относилось. Грегор держался от нее на расстоянии все эти годы, потому что не хотел ее разочаровывать – даже несмотря на уверенность в том, что однажды это обязательно произойдет.

– Потому что это было логично, и это было простейшим решением. Я знал, что мать полюбит тебя, и надеялся, что ты будешь здесь счастлива.

– Я и была счастлива, и они тоже будут…

Грегор остановил ее, подозревая, к чему она ведет.

– Ничего не выйдет, Катерина. Они здесь не останутся. Если ты не найдешь для них дом, это сделаю я. Господь свидетель, из-за этой войны на свете полно матерей, неспособных позаботиться о своих малышах, но это не значит, что я позволю, чтобы Динлион превратился в приют для найденышей или признаю чужих детей.

После неожиданно проснувшийся нежности к Кейт Грегор был почти рад увидеть, что на ее перемазанном грязью лице снова появилось раздражение. Она сощурилась.

– Как ты можешь быть уверен, что они не твои? Насколько мне известно, ты не испытываешь недостатка в постельных партнерах. Разве твое семя неспособно произвести плод?

Грегор лишился дара речи. Как этой девчонке удалось сделать то, на что больше никто способен не был, – совершенно выбить его из колеи? Он не знал, что хуже: что она слышала сплетни о том, со сколькими женщинами он побывал в постели (или вернее, сколько женщин побывало в его постели), или что она усомнилась в его семени. Обо всем этом вести беседы неуместно для юной девушки, а уж тем более для его… Кем бы она ему, черт подери, не приходилась!

– Я абсолютно уверен в своей способности произвести на свет ребенка, черт возьми! Если я этого захочу.

Кейт сморщилась, отчего засохшая грязь пошла трещинами и образовала тонкие усики, которые делали ее лицо похожим на мордочку промокшего котенка. Но любые нежные чувства мгновенно испарились, когда она вновь заговорила:

– Я не понимаю, откуда тебе это знать, если ты не пытался. И, учитывая всех этих женщин, можно с уверенностью…

Грегор сделал шаг вперед, чувствуя, что теряет терпение.

– Катерина…

Она мудро отступила.

– То есть ты утверждаешь, что никак не мог допустить ошибку?

– Я не допускаю ошибок.

Кейт окинула Стрелу понимающим взглядом, который ему совершенно не понравился.

– Все совершают ошибки.

– Не я. И не такие. – Он всегда был осторожен. Очень осторожен. Хотя, конечно, всегда есть маленькая, крошечная вероятность…

Черт, у нее снова получилось вывернуть его наизнанку. Поставить все с ног на голову. Запутать его. Заговорить ему зубы, черт подери!

Как любой прирожденный воин, Кейт почувствовала его слабость и пошла в атаку:

– Просто посмотри на них, Грегор, и ты поймешь…

Грегор поднял руку, убеждая себя, что это вовсе не белый флаг. Вот тебе и «Bàs roimh Gèill». – «Смерть прежде капитуляции», девиз Хайлендской гвардии – и его тоже.

– Я уже видел одного из них и точно знаю, что он не мой. С остальными двумя будет то же самое. Я взгляну на них, но это не изменит моего решения.

– Ох Грегор, спасибо!

Очевидно, Кейт проигнорировала слова «не изменит моего решения» – очередное доказательство того, что и она не лишена способности, столь присущей ее полу, слышать только то, что пожелает.

Когда она предприняла попытку обнять его, Грегор отступил.

Неправильно истолковав его поступок, Кейт скорчила гримасу.

– Думаю, сначала мне стоит умыться.

Дело было вовсе не в грязи – он просто не решался к ней прикасаться.

– Они не останутся, Катерина.

Улыбка на ее лице быстро растаяла. Очень жаль, но это необходимо. Он не хотел никаких недомолвок.

Кейт встретилась с ним взглядом и через секунду кивнула. Грегор понимал, что этот кивок вовсе не выражает согласие, но он не отступит. Больше никаких найденышей. Волноваться о ней уже было вполне достаточно, и он точно не собирается заботиться о ком-то еще. Ответственность за Кейт вечно висела над ним, словно туча, даже когда он боролся с мыслями о ней. За последнее же время она стала тревожить его еще больше, причины чего он совершенно не желал исследовать.

Черт, ему полагается отдыхать. Он должен избавиться от всех тревог, а не добавлять лишние.

Взяв скакуна под уздцы, они молча проделали короткий путь до Динлиона.

Именно это Грегору в ней и нравилось. В отличие от большинства женщин Кейт не считала необходимым заполнять тишину пустой болтовней.

Было сложно не любить девчонку. Когда она его не раздражала и не создавала ему дополнительные трудности, она была честной, верной, деловой и освежающе прямолинейной. Иногда слишком прямолинейной, думал Грегор, вспомнив, как она упоминала его любовниц.

Значит, она считает его бабником. Черт, наверно, так оно и есть – но скорее по случайности, чем намеренно. Что ему оставалось делать? Прогонять женщин, залезавших к нему в постель? Какой мужчина в здравом уме способен на это?

И какое ему дело, что о нем думает Кейт?

Грегор все еще хмурился, когда они миновали ворота. Кейт уже начала убегать, но остановилась на полпути и обернулась.

– Ты нашел его?

Грегор застыл. Черт, эта девчонка когда-нибудь сдается? Он терпеть не мог врать ей, но только Богу известно, что Катерина может сделать с этой информацией. Вообще-то он подозревал, что́ именно она может сделать, и поэтому ничего ей не рассказывал. Стрела узнал имя человека, напавшего на ее деревню, вскоре после того страшного дня. К несчастью, сэр Реджиналд Фицуоррен уже был отозван в Лондон – где и оставался вне зоны досягаемости Грегора. Но когда-нибудь он разыщет его, и малышка получит свою месть.

– Пока нет, – ответил он.

Кейт разочарованно вздохнула, и он почувствовал в груди резкий укол совести.

– Может, я могла бы…

– Ты обещала, что позволишь мне позаботиться об этом, Катерина. Я хочу, чтобы ты мне верила.

Она улыбнулась.

– Я верю.

Почему-то от ее слепого доверия Грегор чувствовал себя только хуже.

– Мне лучше поспешить, если я хочу успеть принять ванну до обеда, – сказала она, снова отворачиваясь.

Его обдало волной непрошенного тепла. Он не должен думать о ней в ванне, об ее обнаженной груди, прижимающейся к нему, о гладких и подтянутых ягодицах и…

«Прекрати, черт возьми!»

– Катерина! – позвал он.

На этот раз она обернулась с тревожной улыбкой.

– Нам еще предстоит обсудить вопрос с кинжалом.

Вот, это хорошо и по-опекунски.

Но его хмурое выражение, кажется, не возымело никакого эффекта. Девчонка выглядела явно довольной. Ага, ее губы изогнулись в улыбке.

– Это была твоя идея.

Дерзкая соплячка!

– И не напоминай мне, – пробормотал он, но Кейт уже убежала.

Уже второй раз за день Кейт закончила поправлять облачение. На этот раз она выбрала зеленое. Хотя ей было жаль розового платья – Этти только бросила взгляд на испорченный наряд и чуть не разрыдалась, – Кейт думала, что зеленое идет ей даже больше. Золотой кант на лифе, подоле и рукавах, казалось, подчеркивает светлые искры в ее глазах.

Она отказалась от вуали – та бы только намокла от непросохших после ванны волос. Но до обеда оставался всего час, и у Кейт не было времени их сушить.

Кейт снова водрузила на голову диадему и, напоследок окинув себя взглядом в зеркале, вышла из комнаты. Вероятно, она и не выглядит столь прилично и аккуратно, как утром, но точно гораздо лучше, чем с вымазанным грязью лицом. Унижение от того, что мужчина, которого ей хотелось впечатлить, видел ее в таком состоянии, оставалось болезненно свежим. Но Кейт поступит так, как поступала всегда: встанет, отряхнется и попытается снова. Может, она потрепана и в синяках, но готова броситься в бой. Не только ради себя, но и ради детей. Им нужна стабильность, которой у нее никогда не было.

Она поспешила из комнаты, желая убедиться, что дети выглядят наилучшим образом для «знакомства». Ее губы сжались. Кейт старалась не расстраиваться из-за прохладной реакции Грегора – без сомнения, неожиданное появление троих детей может потрясти кого угодно, – но ничего не получалось. В первый раз Грегор ее подвел. Его жестокие слова все еще звучали в ее голове. Словно Кейт может просто выгнать этих детей и не заботиться об их дальнейшей судьбе. Они же дети, ради всего святого, а не бродячие кошки!

Когда Грегор увидит их и познакомится с ними поближе, он передумает. Надо только быть терпеливой. Ей же он разрешил остаться, разве нет?

Кейт верила в него за них обоих. Как утверждала его мать, Грегору нелегко налаживать связи, но когда ему это удается, они становятся крепкими как сталь. И Кейт в этом не сомневается, ведь она достаточно испытывала его терпение.

Она виновато пожевала губу. Ведь она же не нарочно. Ну, может, раз или два. Но со временем страх, что Грегор отошлет ее, ослаб. Теперь Кейт выводила Грегора из себя только потому, что это, кажется, был единственный способ заставить его вернуться. К тому же ей нравилось забираться под безупречный фасад невозмутимости и просто наблюдать, как темнеет взгляд зеленых глаз, как стискивается широкий соблазнительный рот, как под идеально вылепленной челюстью начинает биться небольшая жилка.

Но теперь этого Кейт стало мало. Она хотела, чтобы он смотрел на нее, как мужчина смотрит на женщину. Она хотела чтобы он обнимал ее и целовал, как целовал ту вдову предыдущего стольника, с которой она видела его в прошлый визит домой. Кейт хотела заставить Грегора понять, что она создана для него.

Добравшись до верхнего этажа башни, Кейт обнаружила, что Этти и Лиззи, одна из судомоек, держат под контролем только Эдди и Мадди, а Пип куда-то запропастился. Он не вернулся ни в дом, ни в чердачную комнату, где они спали вместе с Эдди.

Оставив младших детей в умелых руках служанок, Кейт отправилась на поиски Пипа. Она догадывалась, где сможет его разыскать. Он почти три недели спал в амбаре, прежде чем ей удалось убедить его, что его место в доме. Амбар до сих пор оставался его укрытием – там Пип прятался, когда уставал от суеты большого дома. И именно там он зализывал раны.

Не то чтобы Кейт винила во всем Грегора… Но она так старалась, чтобы Пип почувствовал себя здесь как дома, а Грегор все разрушил всего парой резких слов.

У нее сердце болело за гордого мальчишку, который так старался быть сильным и претворялся, что его не заботит то, что мать бросила его на пороге у чужих людей. Так старался поверить в историю, по поводу которой даже у Кейт оставалось несколько вопросов.

Она хотела верить в это почти так же, как Пип. Но возраст мальчика всегда ее беспокоил. Кейт знала, что Грегору только исполнился тридцать один, и понимала, что все же пятнадцать – слишком рано, чтобы произвести ребенка. Уверенность Грегора – по крайней мере, в отношении Пипа – была вполне обоснованной. Кейт надеялась только, что Пип этого не заметит.

Кейт рассчитывала, что Грегор, бросив лишь взгляд на мальчика, сразу полюбит его, так же как и она. Может быть. Хотя она знала, что все это – глупые надежды. Грегор и с ней-то возился неохотно, и ей не следовало ожидать, что он с радостью примет троих детей. Но все-таки он не может от них отказаться, они нуждаются в нем.

Грегор передумает.

Достигнув амбара, Кейт распахнула дверь. Резкий землистый запах ударил в нос, но ей это не мешало. Она тоже долгое время провела в амбаре, когда впервые попала сюда.

– Пип?

Она услышала что-то похожее на приглушенный всхлип и какую-то возню.

– Я здесь, – ответил он. – Со щенком.

Несколько недель назад одна из деревенских собак ощенилась. Сука отказалась от больного последыша, и фермер собирался утопить беднягу, когда Пип пришел бедняге на помощь и принес его в дом. Удивительно, но зверек не только пошел на поправку, но их старая, упрямая амбарная кошка, которая не любила никого, кажется, решила, что она его мать.

Кейт прошла в дальний конец амбара и обнаружила Пипа сидящим у стены в последнем стойле. У нее сердце сжалось при виде предательских мокрых полос на его распухшем окровавленном лице. Но она притворилась, что не заметила. Его гордость сейчас была крайне уязвима. Пипа всегда переполняли гнев и бравада. Но они помогали ему выжить, и Кейт не собиралась разрушать эту защиту.

– Как он?

Пип пожал плечами.

– Я принес ему обрезки мяса от вчерашнего ужина, и, кажется, ему понравилось.

– Ты уже придумал ему имя?

Мальчик покачал головой.

– Нет. – Кейт понимала: он не даст щенку имени, пока не будет уверен, что тот выживет. Пип оглядел ее наряд и сердито сощурился.

– Это из-за него, да? Ты нарядилась так из-за него?

Кейт понадеялась, что не краснеет, но щеки показались ей подозрительно горячими. Господи, это что, так очевидно?

– Нет, я…

– Он тебе нравится, да? Ну а мне вовсе нет. Я его ненавижу. И он мне не отец!

Кейт вытащила табурет для дойки коров и уселась на него рядом с мальчиком.

– Зачем ты так говоришь?

– Мама говорила, что он красавец. Что мы с ним одно лицо. Я на него совершенно не похож. Он холодный, самодовольный урод.

Пип выглядел таким сердитым, что у Кейт не хватило духу улыбнуться. Он сомневалась, что кто-то хоть раз назвал Грегора Макгрегора уродом.

– Он это несерьезно, Пип. Он просто очень удивился. Когда ты с ним познакомишься…

– Я не желаю с ним знакомиться, я его ненавижу!

Господи боже, и почему Кейт решила, что будет легко? Ее план свести их всех вместе начинал оборачиваться катастрофой.

– Вы оба начали не с того, вот и все. – Не желая оставлять места для дискуссий, она встала. – Скоро будет обед, ты как раз успеешь умыться. – Пип начал возражать, но Кейт прервала его не терпящим возражений тоном. – Я принесу мазь для твоих ушибов.

Он посмотрел вниз на собаку и кивнул.

Кейт снова захотелось его обнять, но она хорошо помнила, какой сама была в этом возрасте. Леди Марион была с ней терпеливой, и она постарается проявлять терпение с Пипом.

Она собралась уйти, но он остановил ее.

– Как у тебя получилось сделать такое с Дугалом?

Кейт улыбнулась. Это было потрясающе. Прежде она и не сомневалась, что ее тренировки принесут пользу, и теперь очень собой гордилась.

– Я тренировалась.

Его взгляд снова потемнел.

– Это он тебя научил?

Она покачала головой. Кейт годами приставала к Грегору, когда тот бывал дома, чтобы он научил ее защищаться, но он всегда откладывал «до следующего раза». Наконец она устала ждать и попросила Джона.

– Нет, меня научил Джон.

Пип на мгновение замер, а потом неуверенно на нее посмотрел.

– Как думаешь, ты смогла бы научить меня?

Она широко улыбнулась.

– Ты не возражаешь, чтобы тебя учила девчонка?

Пип немного подумал, очевидно, восприняв ее вопрос очень серьезно.

– Нет, если ты можешь научить меня такому.

Кейт засмеялась.

– Что ж, давай поглядим завтра, на что ты способен.

Он уставился на нее с выражением неуверенной радости на разукрашенном синяками и распухшем лице.

– Правда?

Кейт улыбнулась. Ему по-прежнему было сложно поверить, что с ним может случиться что-то хорошее, но она решительно настроилась это изменить.

– Правда. Но тебе придется усердно поработать.

Темная макушка с энтузиазмом закивала, и Кейт испугалась, что у Пипа снова пойдет носом кровь.

– Я буду, обещаю.

Она подавила улыбку.

– Тогда приходи на тренировочное поле после уборки. К тому времени мы с Джоном уже закончим.

Несколько раз в неделю – чаще, если Кейт очень просила, – Джон выкраивал из своего графика обязанностей время для тренировок с ней. Когда Грегор и их младший брат Патрик отсутствовали, Джону приходилось следить за всем хозяйством одному. И хотя он с неохотой возвращался к битве, больше всего Кейт ждала их тренировок – кроме возвращений Грегора, разумеется.

Вспомнив, что упомянутый господин, скорее всего, ждет ее и детей в главном зале, Кейт поспешила за мазью, гадая, что можно сделать с бедным лицом Пипа. Она должна сделать все, чтобы второе впечатление Грегора оказалось лучше первого.