Несколько дней Флора размышляла о предложении своего похитителя. Если бы она отказалась, то не оказалась бы в таком затруднительном положении.

Она уже почти жалела о своем решении и готова была бранить себя за то, что под влиянием момента согласилась принять приглашение, но…

По правде говоря, ей просто негде было жить, кроме старой обветшалой башни, маячившей в отдалении за ее спиной. Более того, хотя Лахлан привез ее сюда против воли, она уже успела привязаться к этому месту.

Возможно, Флора и вернулась бы в дом кузена в Эдинбурге или отправилась к Рори, если бы не сознание, что они принудят ее к браку по своему выбору. Куда лучше было ехать верхом рядом с красивым мужчиной, который теперь постоянно опекал ее. Хотя Лахлан хотел на ней жениться, он ясно дал ей понять, что не станет принуждать ее к браку.

Однако после всего произошедшего Флоре и самой была невыносима мысль о том, чтобы распрощаться с Лахланом. Получалось, что он перехитрил ее. Негодяй! А тут еще брошенное им вскользь загадочное «при одном условии». Ей следовало держать это в памяти.

Лахлан оглянулся на Флору. Небо над ними широким полотнищем простиралось до холмов, поднимавшихся в отдалении, и он улыбнулся, чувствуя облегчение, какого давно не испытывал.

Прекрасный день для купания, мелькнуло у Лахлана в голове. Вот только его спутница почему-то не разделяет этого энтузиазма.

– Ну же, красавица, не будь такой кислой. Разве не ты говорила, что я получу больше пчелиных укусов, чем меда?

Флора обернулась и с гневом посмотрела на него.

– Не думаю, что ты меня понял. Мед и шантаж – разные вещи.

Горец пожал плечами, не обнаруживая ни малейшего раскаяния и пытаясь скрыть улыбку.

– В противном случае ты бы не согласилась. К тому же это не опасно: здесь мелководье, и я буду рядом. Мальчиком я постоянно плавал в озере. Это место защищено от посторонних глаз, и никто тебя здесь не увидит.

– Кроме тебя, – сказала Флора укоризненно.

А она догадлива, с усмешкой подумал Лахлан. Он и в самом деле не мог дождаться этого момента. Одна только мысль увидеть ее в тонкой льняной сорочке воспламеняла его кровь, а то, что он будет учить ее плавать, давало немалые преимущества.

– Я безобиден, как овечка, поверь, – заявил Лахлан с лукаво-невинным видом.

Флора фыркнула, но ничего не ответила, и несколько минут они ехали молча.

– Почему ты до сих пор не обучилась плаванию? – наконец спросил Лахлан.

Прежде чем начать рассказ, Флора глубоко вздохнула. Затем она во всех подробностях описала, что случилось с ней в Инверери, когда она была девочкой. Эта леденящая душу история объясняла, почему она так и не научилась.

– И с тех пор ты избегаешь воды?

Флора кивнула.

– Но похоже, ты не особенно волновалась во время нашего плавания в Дримнин…

– Думаю, меня в то время больше волновала другая угроза, заключавшаяся в том, что я похищена.

Лахлан твердо выдержал ее взгляд.

– Тогда ты ни в коей мере не подвергалась опасности.

– Да? Ты уверен? – На губах Флоры появилась странная улыбка. – А вот у меня такой уверенности нет и теперь.

Похоже, перспектива обучения плаванию по-настоящему пугала ее, и это тревожило Лахлана. Возможно, если бы он раньше знал все обстоятельства, то не стал бы оказывать на нее такого давления.

– Доверься мне, и с тобой ничего не случится. – Ему вдруг захотелось заключить Флору в объятия, привлечь к себе, утешить и рассеять ее опасения.

– Ты не понимаешь. Я уже не раз пыталась, но в воде со мной что-то происходит: у меня начинается сердцебиение, и потом меня охватывает слабость…

Лахлан кивнул; он знал, что это означает крайнюю степень панического страха.

– Ты не можешь побороть свой страх, только и всего. Но вместе мы справимся, обещаю. Научиться плавать – значит сделаться неуязвимым. Я потерял в море слишком много людей, а такой навык даст тебе шанс. К тому же свободное движение в воде доставляет незабываемое удовольствие.

Флора кивнула, но Лахлан не был уверен, что убедил ее.

За холмом их ждала рощица, выглядевшая в лучах солнца как восточный оазис. Лахлан давно здесь не был, и неожиданно на него нахлынули воспоминания об отце и о беззаботной поре детства.

Однажды отец привез его сюда летом, когда в Брекакадхе шел ремонт и вся семья перебралась в Морверн. Это было всего за несколько лет до смерти матери, а отец погиб годом позже. Тогда было время скакать верхом по вересковым пустошам и бездельничать длинными летними днями, плавая в озере. Конечно, отец тут же бесцеремонно бросил его в озеро и велел выбираться, как сумеет, но Лахлан придумал куда более цивилизованный способ, собираясь учить плаванию Флору.

Небольшое озеро окружали обрывистые скалы, вода в него поступала из ручья, стекающего с гор. В круглом озере не более ста футов в диаметре было что-то волшебное, и оно выглядело весьма живописно с его прозрачной водой, черными зубчатыми скалами и роскошной изумрудной зеленью по краям.

Издав восторженный вздох, Флора повернулась к своему спутнику.

– Боже, как красиво! И что это за место?

– Озеро Фей.

– Это название ему подходит. У меня такое чувство, будто я попала в иной мир.

Лахлан замер. Признание красоты этой земли почему-то было для него очень важно. Теперь он знал: Флора может быть здесь счастлива, надо лишь сделать максимум возможного для этого.

После того как Лахлан помог Флоре спешиться, он извлек из мешка каравай хлеба, сыр и бутылку кларета, а затем разостлал на земле плед и пригласил ее сесть. Они ели в уютной тишине, слушая голоса благоденствующей и цветущей вокруг природы: песню жаворонка, шелест ветра в листьях, нежное журчание ручья, стекающего по скалам.

Зачарованный тем, как солнце разрумянило бледную кожу Флоры, и тем, как изящно она подносит к губам кружку с вином, Лахлан долго лежал неподвижно, а затем поднялся и протянул ей руку:

– Готова?

Флора подняла на него глаза, и в ярком солнечном свете зеленые искры на фоне синей радужки стали особенно заметны.

– Я еще не закончила.

Лахлан ободряюще улыбнулся:

– Промедление только мешает делу. Пойдем, бояться тут нечего.

Глубоко вздохнув, Флора вложила ледяную руку в ладонь своего спутника и тотчас же почувствовала силу этой теплой руки. Однако стоило ей взглянуть на воду, как в душе ее вновь поднимались самые мрачные предчувствия.

Лахлан указал на большой валун в устье ручья:

– Ты сможешь переодеться там.

Решив не тянуть время, Флора зашла за камень и стала не спеша раздеваться.

Лахлан нетерпеливо откашлялся. Поняв, что, если она будет медлить, он придет искать ее, Флора вышла из своего импровизированного будуара.

При взгляде на льняную рубашку и узкие штаны, которые она надела под платье, Лахлан изумленно поднял брови, и Флора испытала облегчение, убедившись, что выглядит более чем пристойно.

– Мердок одолжил это у твоего оруженосца, – пояснила она.

Его взгляд пропутешествовал по всей ее фигуре сверху вниз, задержавшись на груди, плотно обтянутой льняной тканью, на обнаженных икрах и кончиках пальцев босых ног.

И тут она заметила, как в его взгляде вспыхнуло пламя, а когда Лахлан заговорил, в его голосе Флора различила неприкрытое восхищение.

Не мешкая, Лахлан снял рубашку, сапоги, и на нем остались точно такие же штаны в обтяжку, низко сидевшие на бедрах и подчеркивавшие линии его впечатляюще мускулистого живота. При взгляде на него Флору охватило странное волнение. Она не думала, что когда-нибудь привыкнет к виду обнаженной мужской груди, представлявшей собой картину скульптурных, красиво очерченных мускулов. Во всем облике горца сквозили сила, мужественность и безусловная красота форм.

С трудом оторвав глаза от Лахлана, Флора перевела взгляд на озеро.

– Вода еще слишком холодная, – сказала она, потирая плечи. – Не подождать ли нам немного, пока она хоть чуть-чуть согреется?..

– Сегодня один из самых жарких дней в году, и вода в озере теплая, как в ванне, – возразил Лахлан нетерпеливо. – Идем, я помогу тебе.

Флора позволила ему подвести ее к кромке воды, но каждый шаг по каменистой тропинке означал для нее преодоление желания повернуться и без оглядки бежать прочь.

Чувствуя ее нарастающее смятение, Лахлан ободряюще сжал ей руку и, сделав несколько шагов по мелководью, обернулся.

– Дыши глубже: на каждый шаг по одному вдоху, поняла?

Флора покачала головой; ее вдруг охватил страх.

– Не… не думаю, что я смогу, – пробормотала она, запинаясь.

Лахлан хмыкнул.

– Чертенок Холируда готов признать свое поражение? Никогда не поверю! Что скажут твои друзья при дворе?

Флора нахмурилась.

– Напрасно ты так стараешься: это не сработает.

– Еще как сработает! Не смотри на воду, смотри на меня.

Флора покорилась, стараясь смотреть в самую глубину его глаз, черпая в их пронзительной синеве силу и уверенность. «Господи, он такой необыкновенный, ни на кого не похожий!» Лахлан был так красив, что внутри у нее все затрепетало при одном взгляде на него.

Постепенно сердцебиение ее замедлилось, тиски, сжимавшие грудь, разжались, и Флора ступила в воду озера.

При первом соприкосновении босых ног с холодной водой она инстинктивно сделала шаг назад, но Лахлан туг же подтолкнул ее обратно.

Оказавшись по пояс в воде, Флора содрогнулась. Ей было холодно не столько от воды, сколько от страха, и Лахлан, почувствовав смятение юной купальщицы, нежно прижал ее к своей груди.

– Молодец, ты прекрасно держишься!

Но у Флоры не было такого ощущения; она трепетала от одной мысли о предстоящем.

– Не слишком ли здесь глубоко?

Ее голос заметно дрожал.

– Мы не станем заходить глубже, но ты никогда не научишься плавать, если останешься на мелководье.

Кивнув, Флора постаралась расслабиться, и Лахлан медленно опустился в воду вместе с ней, баюкая ее в объятиях, пока не оказался стоящим в воде на коленях и вода не начала омывать плечи девушки. Теперь ее ноги оказались в воде, и она пыталась побороть приступ тошноты, тогда как воспоминания об удушающей темноте, о воде, заполняющей нос и рот, с новой силой нахлынули на нее.

Паника росла, и Флора принялась бешено колотить руками по воде, пытаясь встать на ноги, но Лахлан по-прежнему крепко держал ее.

– Отпусти! – закричала она, задыхаясь.

– Не бойся, я тебя держу, – прозвучало в ответ.

Из глаз Флоры брызнули слезы. Он не мог понять ее. Вероятно, в своей жизни этот человек не испытал ни минуты страха. Как унизительно! Она не хотела, чтобы он видел ее такой.

Флора прижалась лицом к теплой шее Лахлана и крепко вцепилась в его плечи, сотрясаясь всем телом, а между тем Лахлан просто держал ее, стараясь унять панический ужас нежной лаской. Потом его рука соскользнула на ее бедра, на ягодицы и оказалась в мучительной близости от промежности. Хотя рука была нежной как перышко, все же она действовала до крайности волнующе.

Флора перестала дрожать, но Лахлан продолжал гладить ее до тех пор, пока напряжение не спало. Теперь вода перестала казаться ей озером свинца, и она воспринимала ее как нечто более похожее на облако.

Это продолжалось до тех пор, пока паника окончательно не улеглась. Флора уже не думала ни о чем, кроме их близости.

Ее рот находился всего в нескольких дюймах от его губ, грудь плотно прижималась к его груди, и пропитанная водой ткань рубашки не могла служить защитой от его сильного мускулистого тела.

– Тебе лучше? – пробормотал Лахлан у самого ее уха, и тепло его дыхания снова вызвало у нее дрожь.

В данный момент Флора ничего не хотела, кроме как раствориться в его объятиях. Она отчетливо ощущала томную тяжесть своего тела и его возбуждение. Должно быть, он добивался именно этого. Плут! И все же Флора испытывала некоторое облегчение: теперь она знала, что горец определенно неравнодушен к ней.

– Да, – наконец ответила ока. – Уже лучше. Твой метод обучения несколько необычен, но он оказался действенным.

Стараясь изменись положение своего тела, Флора спиной и ягодицами почувствовала его крайнее возбуждение. Ничего удивительного, решила она: сейчас они оба одинаково возбуждены этой близостью.

– Но это опасный метод, – добавила она. Пальцы Лахлана пробежали вдоль ее позвоночника.

Это прикосновение показалось Флоре одновременно ласкающим и дразнящим, однако она хотела большего.

– Очень опасный.

Поняв, что пора прекратить эту гибельную игру, Флора подняла глаза.

– Что дальше?

Во взгляде горца она прочла обжигающую страсть: то ли угрозу, то ли обещание.

– Следующая часть урока заключается в том, что ты будешь действовать самостоятельно. Я хочу, чтобы ты окунулась в воду, опустила в нее подбородок, погрузилась до носа и держала рот закрытым. Дыши носом, вот так. – Погрузившись глубоко в воду, Лахлан показал, что именно ей следует сделать.

Глаза Флоры широко раскрылись. Она уже хотела отказаться, но не осмелилась. Кроме того, ей было ясно: продолжая бояться, она никогда не научится плавать и навсегда останется уязвимой.

Впрочем, с этим легче было согласиться, чем сделать. При каждой попытке вода заливалась Флоре в рот, и голова ее, делая невольный рывок, выскакивала из воды, словно пробка из бутылки.

После третьей попытки Флора безнадежно посмотрела на Лахлана:

– Бесполезно. Я никогда не смогу этого сделать.

Лахлан одним пальцем приподнял ее лицо за подбородок и заглянул ей в глаза.

– За один день ты не преодолеешь свой страх, но будем пытаться еще и еще.

Флора прикусила губу.

– Ты правда во мне не разочаровался? Признаю, я оказалась не слишком способной ученицей…

Чувственный рот Лахлана растянулся в ленивой улыбке. Этот рот дразнил ее и обещал множество неизведанных наслаждений.

– Напротив, я с нетерпением жду продолжения наших уроков. Ты не можешь даже представить… – его рука скользнула по изгибу ее бедра, – насколько восхитительны наши уроки.

Щеки Флоры вспыхнули.

– Выходит, тебе это нравится.

– Я наслаждаюсь каждой минутой, – признался он без всякого смущения. – Хочешь попробовать снова?

Его губы придвинулись к ней на дюйм ближе, и Флора ощутила на щеке его теплое дыхание, почувствовала его острый мускусный запах. Каждый ее нерв ожил от предвкушения. Она была согласна на все, лишь бы только он ее поцеловал.

– Ты, кажется, имеешь в виду новое небольшое развлечение?

Лахлан кивнул, и Флора вздрогнула, когда его рука оказалась мучительно близко от ее груди. Его рот накрыл ее губы, и сердце Флоры сделало скачок. Они стали медленно погружаться под воду, и это продолжалось до тех пор, пока Лахлан вдруг не распрямился как пружина и не прервал поцелуй.

Флора открыла глаза и увидела, что смотрит прямо на горца, лицо которого светилось гордостью от достигнутого успеха.

– Мне это удалось! – радостно воскликнула она, и Лахлан ответил ей довольной улыбкой.

– Прекрасно сработано, не спорю. Недалеко то время, когда ты научишься плавать, как русалка.

Руки Флоры обвились вокруг его шеи, и она заглянула в его на удивление синие глаза. Ей нравилось смотреть, как солнечный свет изредка зажигает в них золотые искры.

– Не знаю, как тебя благодарить…

Лахлан помог ей встать, и Флора всем телом прижалась к нему. Его рука скользнула к ее груди, и он потер большим пальцем ее сосок, отчего волна наслаждения распространилась по телу Флоры вплоть до заветного местечка между ног. От этого у нее возникло ощущение, что его прикосновение раскололо ее пополам.

– Поцелуй меня, – подсказал ей Лахлан и приблизил губы к ее губам, хотя отлично знал, что поцелуя ему будет недостаточно. Она должна принадлежать ему.

На этот раз Флора желала того же, причем настолько сильно, что готова была забыть об осторожности, даже сознавая, чем рискует. В конце концов, ее невинность не была для нее чем-то священным; возможно, она добавляла ей цены в качестве свадебного приза, но и только. По сути, Лахлан, возбудив в ней любопытство, уже разрушил ее невинность. С того самого дня, когда в своей комнате он ласкал ее и довел до предела чего-то неведомо прекрасного, Флора не знала покоя. Каждое его прикосновение приводило ее в трепет. Она жаждала удовлетворения, надеясь, что потом ясность мысли вернется к ней. Привстав на цыпочки, Флора подставила губы для поцелуя. Никогда прежде она не пыталась соблазнить мужчину и сейчас действовала инстинктивно. Медлительное прикосновение губ, стремительное движение языка у самого края его рта, нежное касание щекой его подбородка, покрытого жесткой щетиной, доводило ее почти до безумия.

Она слегка потерлась об него, совершая круговые движения бедрами, прижимаясь сосками к его обнаженной груди, пытаясь сказать ему о своем желании всеми возможными способами, но Лахлан стоял совершенно неподвижно и казался ничуть не тронутым ее ухищрениями. И все равно Флора чувствовала яростное биение его сердца у своей груди.

– Этого достаточно? – лукаво спросила она.

Лахлан изо всех сил старался сохранить самообладание.

– Да. – Его голос звучал хрипло и прерывисто. – Это прекрасно.

Но Флоре этого было мало. Осмелев, она просунула руку между их соприкасающимися телами и провела пальцами по выпуклым мускулам у него на животе, а ребром ладони – по его восставшей плоти.

– Ты уверен?

– Прекрати! – Он перешел на свистящий шепот. Флора не обратила внимания на предостережение и, прикрыв его орган рукой, крепко сжала его пальцами. Она видела напряжение его тела, окаменелость плеч и то, как он старался держать руки вдоль туловища. Теперь Флора окончательно почувствовала свою власть над ним, и это принесло ей ощущение удивительного наслаждения – было так приятно держать в руке столь мощное мужское украшение. Она даже ощутила себя отважной и порочной, радуясь тому, что Лахлан позволил ей изучать себя, хотя и видела, чего ему стоит сдерживаться.

Каждый мускул его тела пульсировал, с трудом поддаваясь контролю, и когда она провела рукой по всей длине его естества, а потом слегка сжала его, он не выдержал.

Рванув Флору к себе, Лахлан принялся целовать с такой страстью, о существовании которой Флора даже не догадывалась: он целовал ее долго, жадно, и в его поцелуях таилась глубокая чувственность, сулившая неведомые ей восторги.

Губы Лахлана скользили по ее шее, груди покоились в его ладонях. Он легонько пощипывал соски, и это продолжалось до тех пор, пока Флора не начала извиваться в его объятиях. Прикосновение жесткой щетины, скользящей по коже, доводило ее до безумия.

Лахлан распустил завязки ее рубашки, и его губы, найдя грудь Флоры, прильнули к ней. Его язык играл с ее напряженным соском, и эти дразнящие круговые движения были до крайности возбуждающими; наконец он втянул сосок в рот, и из уст Флоры вырвался стон откровенного наслаждения. Она выгнула спину, чтобы облегчить ему доступ к своей груди, ощущая его восставшую плоть, баюкая ее между ног и стараясь прижать к самому своему сокровенному месту.

Внезапно Лахлан издал низкий гортанный стон, и это навело Флору на мысль об опасности, но она тут же отбросила ее, желая большего: большей близости, более острого наслаждения. Она хотела ощутить его вес на своем теле, хотела почувствовать его внутри.

Она желала всего, что он мог ей дать.

В ушах Лахлана зазвенела кровь; никогда еще он не был так близок к тому, чтобы потерять власть над собой, и не испытывал такого возбуждения, как в этот момент. Флора сжимала в руке его орган столь невинно и при этом столь искусно манипулировала им…

Лахлан поборол потребность истечь семенем, но не вполне преуспел в этом. Живот его свело судорогой, так отчаянно он сдерживал себя, но все-таки несколько капель…

Он хотел сорвать с нее одежды, ласкать и целовать ее, исследовать языком каждый дюйм ее тела. Ее невинные прикосновения доводили его до безумия.

Флора предлагала ему себя, лишая его сил отказаться.

И все же его чувство чести оказалось куда глубже, чем он полагал. Не решаясь пойти на риск и поведать Флоре всю правду об участии Аргайла в организации их брака, Лахлан не мог соблазнить ее и лишить девственности.

Вот если бы она согласилась выйти за него замуж, тогда другое дело. Он только молил Бога, чтобы ему не пришлось ждать слишком долго. Его тело горело от рвущегося наружу желания, а тяжесть в паху становилась почти невыносимой.

– Нам надо остановиться, – пробормотал Лахлан сквозь зубы. – Я не хочу лишать тебя невинности до брака.

От его поцелуев губы Флоры припухли и покраснели, а глаза затуманились страстью.

– Я не хочу останавливаться!

Сердце горца пропустило один удар. Он не смел поверить услышанному. Флора выйдет за него! Он заглянул глубоко в ее бездонные глаза.

– Ты понимаешь, что говоришь? Ты готова прийти ко мне по доброй воле и не будешь позже говорить, что я совратил тебя и принудил к браку?

Сделав шаг к нему, Флора уверенно положила руку ему на грудь.

– Я хочу тебя.

После этих слов Лахлан окончательно стряхнул с себя оковы сдержанности и, сжав руку Флоры, поднес ее к губам.

– Пути назад не будет. Если ты отдашься мне, я захочу полностью владеть тобой.

Во взгляде Флоры на мгновение мелькнула неуверенность, потом она медленно кивнула.

Лахлана охватило ликование. Он знал, что величие этой минуты навсегда запечатлеется в его памяти: прекрасная женщина готова отдать себя ему без всяких условий – разве это не чудо? В груди его образовался столь тугой комок, что он был потрясен силой собственных чувств.

Схватив Флору в объятия, Лахлан понес ее к берегу, собираясь сделать эти минуты самыми прекрасными в жизни. Он должен с лихвой отплатить ей за щедрость и благородство.

Чувствуя смущение и растущую неуверенность, Лахлан осторожно, как величайшую драгоценность, уложил Флору на плед и, склонившись над ней, взял ее рукой за подбородок, а потом нежно поцеловал в губы.

– В том, что мы испытаем вместе, нет ничего постыдного.

Флора застенчиво кивнула и, обвив руками шею, притянула его к себе. Их языки переплелись, и на каждое его требовательное движение Флора отвечала таким же, издавая при этом негромкие волнующие стоны и полностью опрокидывая его намерение не спешить.

Руки Лахлана ласкали ее полные, тяжелые груди, и соски напряглись под его пальцами, обретя твердость камешков. Он стал пощипывать их, и это продолжалось до тех пор, пока тело Флоры не завибрировало под его ласками, делая ее желание еще более очевидным.

Прервав поцелуй, Лахлан поднял влажную ткань ее рубашки, обнажив груди. От их совершенной формы у него захватило дух. Живот Флоры был плоским, стан тонким по контрасту с женственными изгибами бедер и груди, поднимавшейся и опускавшейся в такт дыханию.

– Боже, как ты прекрасна!

Флора смущенно отвела взгляд, но Лахлан снова повернул ее лицом к себе.

– Не надо скрываться от меня, ведь я так долго ждал этого! На этот раз я намерен насладиться созерцанием каждого дюйма твоего обнаженного тела.

Он нежно поцеловал розовый бутон каждого соска, потом помог Флоре стянуть рубашку и плотно облегающие штаны.

Когда узел намокшего белья медленно скользнул вдоль ее длинных стройных ног, у нее перехватило дыхание.

Лахлан любовался наготой Флоры. Солнце высушило ее тело и теперь оно источало золотистое сияние, а ее волосы сверкали золотым нимбом вокруг головы.

Осторожно, едва касаясь кожи, Лахлан провел руками по ее стройному телу, запоминая каждый изгиб во всей безупречной прелести.

Флора смущенно пошевелилась, и он перешел от созерцания к действию: его рука принялась ласкать ее, а затем приблизилась к холмику между ног. Это его движение исторгло у Флоры крик наслаждения.

Возбужденный орган Лахлана уперся в ее бедро: он был твердым как камень и до боли напряженным. Бедро Флоры все крепче прижималось к нему, и Лахлану захотелось нырнуть глубоко в ее тело, ощутить влажный жар, способный окутать его, как тугая перчатка.

Его губы заскользили по ее подбородку, шее и ниже по бархатистой нежной коже живота к соединению ног.

Кожа Флоры порозовела и стала горячей от этих ласк. Она выжидательно смотрела на него, вероятно, не зная, что он будет делать, но догадываясь об этом.

– И что теперь?

Лахлан удерживался из последних сил.

Мгновенным движением Лахлан сорвал с себя штаны, и Флоре показалось, что она умерла и попала на небо. Этого она и в мечтах не могла представить. И это могучее проявление его желания пугало ее.

Но… Как он собирается это сделать? Неужели ее тело могло приспособиться к пенису столь внушительного размера? Это казалось просто невозможным.

– Не волнуйся, у нас все получится, – сказал Лахлан, словно проникнув в ее мысли. – Сначала тебе будет больно, но это скоро пройдет.

Флора кивнула, хотя и не до конца верила ему.

– Прикоснись ко мне, – прошептал Лахлан голосом, охрипшим от желания.

Флора просунула руку между их тесно прижавшимися друг к другу телами и дотронулась до налившегося желанием органа, заставив Лахлана дернуться, как от боли.

– Это прекрасно, слишком прекрасно, – прохрипел он, не давая ей отстраниться.

Лахлан стиснул зубы, и Флора принялась исследовать гигантский орган, осторожно прикасаясь к нему, наслаждаясь тем, что каждое ее прикосновение усиливало трепет Лахлана.

Кончиком пальца она провела по всей длине его органа, потерла большим пальцем мягкую головку, удивляясь тому, что на ней появилась капелька влаги. И тут Лахлан страстно поцеловал ее, а затем ввел палец внутрь ее тела. После этого Флора почти потеряла coзнание от желания и уже не думала ни о чем, кроме бурных чувств, сотрясавших ее.

Теперь его рот ласкал самые потаенные места ее тела, и это было удивительно. Руки Лахлана оказались по обе стороны ее плеч, и на нее властно легла тень от его широкой груди. Мускулы на плечах рельефно выступили от напряжения, и Флора провела руками по его спине, словно хотела впитать жар этой крепкой кожи и твердость тела. Наконец Лахлан занял позицию между ног Флоры, облегчавшую ему проникновение в нее. С каждым неспешным движением ее тело раскрывалось навстречу ему, и это было очень странное ощущение. Она чувствовала, как тело ее растягивается, и сознавала, что теперь полностью принадлежит ему.

Дюйм за дюймом Лахлан проникал в нее, удерживая ее взгляд, и когда Флоре стало больно, тело ее напряглось.

На мгновение ей показалось, что она не сможет этого вынести и, возможно, только что совершила огромную ошибку. Лахлан мгновенно почувствовал ее сомнения.

– Потерпи еще минутку…

Он продолжал смотреть на нее, продвигаясь все глубже, и наконец одним резким движением проник в нее так глубоко, что Флоре показалось, будто он коснулся самого сердца.

И тут же Лахлан начал двигаться внутри ее. Теперь она не могла думать ни о чем, кроме удивительных и прекрасных ощущений, пронизывавших ее тело.

Сначала движения горца были медленными, а ритм томным и чувственным. Лахлан занимался с ней любовью с удивительной, абсолютно неожиданной для неотесанного воина нежностью.

И все же Флоре этого казалось недостаточно. Она понимала, что он старается сдерживаться, а ей хотелось испытать все.

Флора поцеловала его жарким, требовательным поцелуем, потом обвила его спину руками, а ноги сжали его ягодицы, после чего бедра поднялись навстречу его движениям.

Его толчки все ускорялись, руки блуждали по ее телу. Прикосновение огрубевших ладоней создавало в груди Флоры особенно волнующие ощущения, в то время как Лахлан обезумел от страсти и действовал по-первобытному грубо, что было особенно восхитительно. Его движения становились все жестче, энергичнее, и Флора чувствовала, как незнакомое напряжение нарастает в ней.

Внезапно все ее тело сотряслось, и Флора словно распалась на тысячи фрагментов, как распадается кусок разбившегося льда.

Мощным завершающим движением Лахлан глубоко проник в нее и, гортанно вскрикнув, излил в ее тело свое семя.

После этого он в изнеможении опустился на нее, но Флора была так обессилена сама, что почти не заметила его веса.

Перекатившись на бок, Лахлан с минуту лежал, не шевелясь, и Флоре показалось, что он уснул, но неожиданно он протянул руку и, взяв ее локон, пропустил его между пальцами.

Флора почувствовала, что кровь прихлынула к ее щекам. Она не осмеливалась посмотреть на него, не знала, чего ждать и чему верить…