По приглашению Кандо Беккер и Макдоналд проследовали за мульзаром и вышли за ворота базы Федерации, где их поджидал старинный экипаж.

Над плоскими крышами домов клубился легкий туман, красноватый воздух пах дымом. Кандо постучал по дверце экипажа, и из окна высунулась сонная физиономия монаха, который тут же перебрался на кучерское место. Макдоналд подошел к козлам, запряженным в экипаж, погладил их, осмотрел их глаза, зубы, а потом присоединился к Кандо и Беккеру, уже сидевшим в коляске.

— Похоже, этих животных болезнь, причинившая вашей планете столько бед, обошла стороной, ваше преподобие, — проговорил он.

— Значит, таков высший промысел, — благочестиво ответил верховный жрец.

Надари сидела с мрачным видом, и ее молчание действовало на остальных столь угнетающе, что ни один из них не произнес ни слова до тех пор, пока они не добрались до цели — Храма, построенного в виде огромной кошки.

У Беккера немного кружилась голова — от вина, от которого он давно успел отвыкнуть, и от бесплодных попыток разобраться в том, что же на самом деле происходит между Надари и ее кузеном, а также какие отношения связывают Кандо и Макостата. Была бы здесь Акорна, она быстро разгадала бы эту головоломку. Для себя он решил, что, повидавшись с Акорной и выяснив, удалось ли ей вылечить больных кошек, он извинится перед хозяевами и вернется на «Кондор». Ему еще предстояла починка бортового компьютера. Хотя Мак и разбирался в компьютерах, его познания в данной области были недостаточны для того, чтобы работать в столь деликатной сфере, как программирование. Кроме того, Беккер сам устанавливал все оборудование, постоянно обновлял его и поэтому был уверен, что никто во вселенной не сумеет разобраться в компьютерной кухне «Кондора». Кроме него самого, разумеется.

Поэтому капитан был удивлен сверх всякой меры, когда служители Храма сообщили им, что Акорна неожиданно для всех вернулась на корабль по срочной необходимости.

— По какой еще такой необходимости? — жестко спросил Кандо, обращаясь к совсем молоденькой девушке по имени то ли Шари, то ли что-то в этом роде. Она держала на руках и гладила кошку, шерсть которой своей окраской напоминала панцирь черепахи. Размерами животное не уступало бы РК, не будь оно столь изможденным. Девчушка вспыхнула и, дрожа от страха, что-то ответила ему на макахомианском языке. Наклонившись к уху Беккера, Надари перевела ему ее слова:

— Она говорит, Акорна ушла, чтобы приготовить магическое зелье, которое после их отлета защитит новых храмовых котов от болезни, поразившей наших нынешних.

— Ты должна была удержать ее, Мью-Шер, — раздраженно проговорил Кандо. Девушка съежилась, словно испугавшись, что ее сейчас ударят. Беккер подумал, что Кандо, пожалуй, чересчур суров. Сам-то он знал, что если девушка-единорог что-то решила, то отговорить или удержать ее не сумеет никто, тем более молоденькая храмовая послушница. Впрочем, Кандо просто не знал Акорны.

— Простите, ваше благочестие, но она сказала, что должна заняться этим делом незамедлительно, чтобы с нашими хранителями не случилось новой беды.

Теперь Надари — медленно, ничего не выражающим тоном — переводила Беккеру каждое слово. Может быть, она решила, что этот разговор имеет чрезвычайно важное значение?

— Но на нее могли напасть! — возразил Кандо. — Ты, в конце концов, могла бы пойти вместе с ней.

— Да нет, с ней ничего не случится. У нее был… — девушка осеклась и затравленно отвела глаза в сторону.

— Что?

— …свой путь, который ей никто не сможет преградить, — боязливо закончила девушка.

Беккер сразу понял, что с ее языка чуть не сорвалось слово «хранитель», или «кот», или что-то еще, что могло выдать присутствие здесь РК, его мохнатого первого помощника, о котором макахомини не должны были знать. Он сделал вывод, что желание сойти с корабля на планету, которая могла считаться родиной РК, пересилило у кота здравый смысл. А каким иным образом он мог обеспечить появление на планете котят, если только не сбежать с «Кондора» и не порезвиться с местными кисками? Для не слишком развитой расы макахомини имели чересчур много самых разных правил. И — проблем. Так что, рассуждая логично, они могли бы заняться чем-то поважнее, чем выдумывать всякие законы, касающиеся кошек.

Девушка погладила кошку, которую продолжала держать на руках. Надари поскребла животному макушку и сказала, обращаясь к своему кузену:

— Судя по тому, что я вижу, наша Акорна снова использовала свои волшебные качества целителя. Дайте этому хранителю пару дней отдохнуть, и он снова будет в прекрасной форме. Так ты уверен, дорогой братец, что у вас не найдется ничего, что можно было бы обменять на кошачью еду, имеющуюся у капитана Беккера?

Губы Кандо искривились, словно он пытался улыбнуться. Судя по всему, его покоробило вмешательство Надари в тот самый момент, когда он наводил порядок в своем «войске». А вот Беккер с удивлением подметил, что Кандо, судя по всему, не испытал никаких эмоций, увидев чудесное исцеление храмовых котов.

Оказывается, девушку звали вовсе не Шари, а Мью-Шер. Надари сообщила ему, что в переводе это означало «котенок» и являлось скорее прозвищем. Она, с одной стороны, хотела произвести на гостей наиболее выгодное впечатление, а с другой — вернуть своего босса в хорошее расположение духа, доказать ему, как удачно все получилось.

Один кот ел, второй пил, третий дремал, а кошка, свернувшись калачиком на руках девушки, спала беспробудным сном. На вид все животные выглядели совершенно здоровыми. Глаза их были ясными, хвосты — пушистыми, и Беккер подумал, что каждому из них остается лишь набрать несколько фунтов веса, чтобы вернуться к нормальному состоянию.

— Где Бьюлайбаб? — спросил у девушки Кандо.

— Я не знаю, ваше благочестие. Когда мы с посланником отправились в Храм, он шел позади нас.

В этот момент послышался стук деревянных сандалий по каменным плитам пола, и в помещение, отведенное для котов, буквально ворвались еще три жреца. Один из них, задыхаясь от волнения, выпалил:

— Ваше благочестие! В центре города обнаружены останки жреца. Мы полагаем, они принадлежат брату Бьюлайбабу!

Надари, едва заметно шевеля губами, перевела все это Беккеру, а сама тем временем продолжала внимательно следить за дальнейшим развитием событий.

— Коммандер, — обратился к ней Макдоналд, — что этот парень имеет в виду под словом «останки»? Вы уверены, что правильно поняли это слово?

Надари послушала разговор жрецов еще несколько секунд, а затем утвердительно кивнула.

— Да, именно останки, — твердо сказала она и принялась перечислять таким тоном, словно зачитывала список, составленный для похода в бакалейную лавку: — Голова, в которой отсутствует лицо, выпотрошенное — без внутренностей — тело и рука с татуировкой, свидетельствующей о принадлежности человека к определенному ордену.

— Какая тварь могла сотворить такое?! — воскликнул капитан «Странника Аризоны».

С лица Кандо исчезли последние следы добродушия.

— Видишь, к чему привела твоя халатность, Мью-Шер! — снова обратился он к девушке. — Наши враги узнали об ослабившей нас болезни и выползли на улицы. Брат Бьюлайбаб, который вызволил тебя из рабства и привел в Храм, хотя многие считали, что ты этого не достойна, погиб, возможно, из-за того, что тебе не хватило ума оставаться рядом с ним. И такая же страшная участь может постичь посланника. Теперь ты должна пройти тем же путем, каким она ушла отсюда, а если не найдешь ее, то оставайся у ворот базы Федерации, пока она не выйдет из них, чтобы вернуться сюда. В случае необходимости будешь стоять там хоть всю ночь, а если понадобится, то и следующую. Гримлу оставь здесь. Она еще слишком слаба, чтобы защищать кого бы то ни было. Тем более что ты не заслуживаешь того, чтобы тебя защищали. Иди!

— Подожди! — велела девушке Надари не менее категоричным, чем у ее кузена, тоном. Повернувшись к Беккеру, она негромко сказала: — Я пойду с ней.

Беккер понимающе кивнул. Опасность — стихия Надари, и в случае возникновения осложнений никто не справится с ними лучше ее.

Кандо попытался воспрепятствовать намерениям Надари и сказал на стандартном языке — видимо, для того, чтобы его не поняла Мью-Шер:

— Прошу тебя, кузина. Ты — моя гостья, ты устала с дороги. Я понимаю, твое доброе сердце приказывает тебе идти с девушкой, чтобы уберечь ее от опасностей, но я преувеличил их размеры, дабы укорить ее и принудить к повиновению. Сейчас все мои люди выйдут на улицы, так что посланнику и девчонке ничто не грозит, но при этом она должна усвоить урок.

Надари расправила плечи и заговорила на каком-то диалекте, который Беккеру еще никогда не приходилось слышать. Из потока незнакомых слов он выхватил лишь имя Акорны и ее бывшего босса, Дельзаки Ли. Беккер усмехнулся. Он догадался, о чем говорит Надари. Женщина наверняка сказала кузену, что он, возможно, и является здесь самым главным, но она многим обязана своему последнему боссу мистеру Ли, она обещала ему присматривать за его приемной дочерью и намерена выполнить свое обещание любой ценой.

Надо отдать должное Кандо, он счел доводы Надари достаточно вескими и не стал ей препятствовать. Бросив еще несколько сердитых слов Мью-Шер, он взмахнул рукой, приказав ей и трем жрецам, которые принесли весть о гибели брата Бьюлайбаба, следовать за Надари.

В течение всего этого времени выздоравливающие коты, навострив уши и помахивая хвостами, внимательно слушали обмен репликами, но, когда через минуту Беккер оглянулся, их уже и след простыл. Кандо тоже заметил это и зарычал на других жрецов, которые вместе с Мью-Шер ухаживали за священными животными, указав на отверстия, расположенные возле потолочных балок. В одном из них мелькнул мохнатый хвост, и последнее животное исчезло из виду.

Макдоналд покачал головой и проговорил:

— Ему бы следовало знать, что бессмысленно запирать ворота конюшни после того, как все лошади — а в данном случае кошки — уже убежали.

Беккер подошел к Кандо:

— Я тоже хотел бы вернуться на корабль и убедиться в том, что Акорна благополучно добралась до «Кондора».

— Учитывая последние трагические события, я не могу позволить вам ходить по улицам, капитан. Боевые навыки Надари общеизвестны, а вот про вас этого не скажешь. И мне вовсе не хочется иметь неприятности с Федерацией в том случае, если вы попадете в беду. Пожалуйста, поймите меня правильно и оставайтесь здесь до тех пор, пока специально подготовленные люди не разберутся с возникшей проблемой. — На его лице внезапно появилась виноватая улыбка: — Мой авторитет и без того сильно пошатнулся за сегодняшний вечер, так что пощадите меня.

С одной стороны, Беккеру был симпатичен этот жрец, да и доводы его звучали убедительно, но как же можно было сидеть сложа руки, когда Акорна пропала, а еще один человек, с которым он совсем недавно сидел за одним столом, только что пал жертвой неизвестных убийц.

Кандо заметил борьбу чувств на лице Беккера и продолжал:

— Простите меня, капитан, я понимаю, вы — человек действия и вам не по нраву бить баклуши в то время, как другие, подвергаясь опасности, делают работу за вас. Но, может быть, вы и капитан Макдоналд согласитесь сопровождать меня в то время, как я буду осматривать останки несчастного брата Бьюлайбаба?

Беккер резко кивнул в знак согласия и направился к Макдоналду. Второй капитан говорил мало, но при этом ловил каждое слово, от внимательного взгляда его зеленых глаз не могла укрыться ни одна деталь, и, казалось, он тщательно обдумывает и взвешивает все, что видит и слышит. Он и Беккер последовали за Кандо и его свитой в помещение, освещенное свечами и факелами, где возвышались три каменных алтаря высотой в человеческий рост. Теперь один из них был превращен в ложе для кровавых останков — того, что осталось от брата Бьюлайбаба.

Пришли две жрицы с глиняными кувшинами, в которых плескалась жидкость, по виду напоминавшая мыльную воду, но Кандо остановил их взмахом руки и сделал знак капитанам, прося их подойти к алтарю. Когда они приблизились, Кандо взял то, что осталось от головы несчастного, и протянул это им. По виду предмет мало напоминал человеческие останки, поэтому не вызвал у Беккера особого отвращения, а вот Макдоналд резко выдохнул.

— Что ж, ваше преподобие, — проговорил он, — вот тут вы, похоже, действительно столкнулись с серьезной проблемой.

(Проблема? — подумал Беккер, глядя на выпотрошенное туловище. — Хм, Макдоналд заслуживает приз за самую мягкую формулировку из всех возможных!)

Палец Макдоналда указал на длинные отметины на передней части черепа.

— Видите эти следы когтей? Похоже, болезнь — не единственное, чего следует опасаться вашим кошкам. Так что до поры до времени лучше не выпускать их из Храма. Эти отметины, судя по всему, сделаны каким-то животным, похожим на пантеру.

— Пантеру? — растерянно переспросил Кандо. — А что это такое?

— Так на планете, откуда я родом, называют огромных кошек, — пояснил Макдоналд. — Пантер, пум, кугуаров, горных львов. Есть еще львы, обитающие в джунглях. Видимо, такая же большущая кошка рыскает где-то здесь, и, судя по тому, что она сделала с этим бедолагой, могу побиться об заклад, что она находится в прескверном настроении.

После того как Макдоналд закончил говорить, Кандо кивнул жрицам, и те принялись обмывать то, что осталось от тела. В следующий момент Макдоналд наклонился и указал на что-то, застрявшее в шее убитого.

— Что это? — спросил он. Предмет был длинным и тонким. — Я забил больше животных, чем кто бы то ни было другой, но никогда не видел ничего подобного.

Кандо велел женщинам омыть то место, куда указывал капитан. Стекающая с тела мыльная вода окрасилась в розовый цвет, и взглядам присутствующих предстала испачканная кровью жила. С первого взгляда на нее Беккер понял, что существо, в теле которого она некогда находилась, погибло гораздо раньше, чем несчастный, разорванный на куски жрец.

— Я сдаюсь, капитан, — сказал Беккер. — Не понимаю, зачем человеку могло понадобиться надевать шнурок от ботинка под подбородок. Или это последний писк местной моды?

Ему, разумеется, никто не ответил, поскольку вопрос был чисто риторическим. Всем было понятно, что, каким бы ни было изначальное предназначение жилы, в последний раз она использовалась в качестве удавки. Конечно, можно было предположить, что сначала жреца выпотрошили, но зачем бы тогда понадобилось его душить?

Макдоналд, видимо, думал о том же. Он указал на след в том месте, где голова была отделена от туловища, и спросил Кандо:

— Что за животные у вас тут водятся, которые прежде, чем разорвать и съесть человека, душат его? Мне еще никогда не приходилось видеть кого-либо убитого подобным образом.

— Наши враги заметно поумнели, — со вздохом ответил Кандо. — Теперь они устраивают свои нападения, маскируя их под наши древние предания. Но когда убийца делал это, он определенно был человеком. — Жрец указал на жилу, словно она была самым отвратительным предметом в комнате. Беккер определенно не разделял это мнение. Смотреть на останки жреца было гораздо тяжелее, нежели на убившую его жилу.

— Вообще-то отделения головы от туловища и изъятия внутренних органов оказалось бы вполне достаточно, чтобы лишить парня жизни, так что непонятно, зачем могла понадобиться еще и удавка, — задумчиво проговорил Беккер.

— Вероятно, удавку использовали для того, чтобы он не успел закричать и позвать на помощь, — предположил Макдоналд, — и уже потом занялись этой кровавой работой. В известном смысле удушение можно назвать актом милосердия.

Вдаваться в подробности нужды не было.

Беккер зашел за один из алтарей, и его вырвало, но легче от этого не стало. Одна из женщин отошла от трупа и, не говоря ни слова, вымыла испачканный Беккером пол. Тот извинился и вышел к фонтану, чтобы прополоскать рот. Единственный положительный момент в этом неприятном инциденте состоял в том, что Надари уже ушла и не видела, как он опозорился.

* * *

Мью-Шер шла той же дорогой, которой они с Акорной пришли в Храм, а Надари следовала на ней. На полпути один из священников, которых Эду отправил с ними для расследования убийства, сказал:

— Ты идешь не туда. Тело Бьюлайбаба нашли через две улицы к югу отсюда.

— Я ничего не могла поделать, — ответила Мью-Шер, — мы с посланником торопились, а он не поспевал за нами. Я думала, он присоединится к нам в храме, и поэтому не волновалась. Мы очень торопились, чтобы не опоздать и успеть спасти хранителей. Возможно, Бьюлайбаб вспомнил, что у него есть еще какие-то дела, потому и оказался там, где вы его потом нашли.

— Как гладко у тебя все выходит, — хмыкнул жрец.

— Но это правда, — сказала Мью-Шер.

Надари пока хранила молчание. Жрец без всяких на то оснований вел себя очень грубо по отношению к девушке. В конце концов, Мью-Шер не отходила от Акорны ни на шаг, и лучше алиби было не придумать. Надари спасла девушку от дальнейших унижений, вмешавшись в разговор.

— Будь я на вашем месте, — обратилась она к жрецу, — я бы расставила людей на крышах соседних построек. Возможно, нападавшие спрыгнули на свою жертву сверху.

— Сверху! — фыркнул воинственно настроенный жрец. — Вы ведь не видели тело, правда? Это была фронтальная атака. У него начисто сорвано лицо, выпущены наружу все кишки. Только дикое животное могло учинить такое. Вот только откуда тут взяться таким животным?

Надари ничего не ответила. Это была не ее команда, она не была облечена никакими полномочиями и не хотела сболтнуть перед этими людьми ничего лишнего. Она воспринимала их в качестве потенциальных врагов и шпионов Эду. А про себя она думала о грозных животных, оглашавших некогда своим ревом джунгли, степи и пустыни планеты. Когда-то тут хватало хищников. Взять того же муршима — зверя, похожего на медведя. Когда он вставал на задние лапы, то оказывался выше человеческого роста, а его огромную пасть украшали два ряда острых, словно клинки, зубов. Но муршимы вымерли после того, как в результате битвы при Бинде погибли леса, в которых они обитали. В том сражении не выиграл никто. Все биндалари были перебиты дургами, самым воинственным из степных племен. Дургов в свою очередь убили спасавшиеся бегством муршимы, а те были уничтожены слишком поздно подоспевшим на выручку своему народу подкреплением биндалари. Так что славу не снискал никто.

Были еще горные волки, рыскавшие по дальним пустошам, заросшим вереском, но они встречались крайне редко уже тогда, когда Надари была еще ребенком. К тому времени как она прожила сорок сезонов — или десять лет по стандартному летоисчислению, — голова последнего из этих зверей была, как рассказывают, прибита над входом в Храм Бинды, а тело отдано на съедение хранителям Храма.

Были раньше и дикие кошки, но с течением времени они смешались с храмовыми котами и теперь защищали людей, а не нападали на них. Если только… на жреца не напали хранители какого-то враждебного Храма.

Сопровождавшие женщин жрецы-воины оставили своих спутниц и принялись будить обитателей домов, расположенных между местом, где они сейчас находились, и тем, где были обнаружены останки брата Бьюлайбаба. Они стучали в двери, расспрашивали людей о том, что те видели или слышали, а затем переходили к следующему дому. Люди реагировали по-разному. Одни отвечали на вопросы жрецов испуганно, другие возмущались тем, что их столь бесцеремонно разбудили посреди ночи. Вероятно, многие из них только недавно сумели уснуть после суматохи, поднявшейся здесь, когда обнаружилось истерзанное тело Бьюлайбаба.

Надари пожалела, что перед тем, как покинуть Храм, не собрала побольше информации. Задумчиво подняв глаза вверх, она подпрыгнула, ухватилась за край крыши и, подтянувшись, легко вскарабкалась на плоскую кровлю. Обычно жители города использовали для этих целей приставные лестницы, но они хранились в домах, чтобы ими не мог воспользоваться посторонний.

Оглянувшись и не увидев возле себя Надари, Мью-Шер несказанно удивилась, но затем подняла глаза и различила на фоне темно-бордового неба красную форменную тунику своей спутницы. Они встретились глазами, и Надари прижала палец к губам, призывая девушку к молчанию. Затем Надари знаком велела Мью-Шер идти дальше, а сама последовала за ней, перепрыгивая с одной плоской крыши на другую. Ее ботинки производили не больше шума, чем мягкие лапы храмовых котов.

Большую часть ночи они провели за трапезой, и сейчас горизонт уже золотился в лучах поднимающейся Синги, первого из макахомианских солнц. Если Эду хотел, чтобы девушка заплатила за гибель Бьюлайбаба собственной жизнью, подумалось Надари, ему бы следовало отправить ее в город чуть позже, чтобы неведомый охотник успел отдохнуть и вновь проголодаться.

Внезапно багровую ночь прорезал вопль. Мью-Шер, которая уже почти достигла ворот базы, застыла от ужаса, а Надари развернулась и побежала по крышам в обратную сторону, пока не увидела внизу одного из жрецов-воинов и стоящую рядом с ним всхлипывающую женщину. Она указывала на кровавый след, тянувшийся от очага к двери и дальше — вниз, по улице.

— В моем доме что-то было, — навзрыд повторяла женщина.

— А где находилась ты, когда это произошло? — подозрительно спросил ее старший из жрецов.

— Я ходила навестить мою сестру и племянников. Они болеют, и я поехала к ним на два дня. Когда вернулась, дверь моего дома была наполовину открыта, а когда я зажгла лампу, то увидела все это.

— Твое счастье, что ты не вернулась домой чуть раньше, — сказал жрец. — В городе произошло кровавое убийство. Убийца, видимо, забрался в твой дом, чтобы почиститься и привести себя в порядок, но его, судя по всему, спугнули, когда обнаружилось тело Бьюлайбаба и поднялся крик. Но, так или иначе, благодаря этому следу мы теперь знаем, в каком направлении вести поиски.

Женщина снова захныкала.

— Расходимся! — приказал старший жрец своим людям.

— Великолепный план, — сказала Надари, а тетка, стоявшая внизу, подняв глаза на звук ее голоса, взвизгнула от неожиданности, увидев на своей крыше высокую незнакомую женщину, глядящую на нее. Надари подняла руку, желая успокоить до смерти перепуганную горожанку. — Не бойтесь, — сказала она, — я нахожусь здесь, чтобы помочь в охоте на то существо, которое напугало вас.

Надари продолжала негромко говорить, обращаясь уже к жрецу:

— Что бы ни убило жреца и ни оставило этот кровавый след, оно наверняка будет благодарно вам за ваше безрассудство. Ему будет гораздо проще перебить ваших людей поодиночке, нежели нападать на целую группу.