Глава 1

Акорна застонала от отчаяния. Она ничего, ну совсем ничего не могла сделать. Оставалось только смотреть, как оплывают стены комнаты и образы из прошлого перед глазами, словно дервиши.

Картины Вилиньяра из ярких и многоцветных стали тусклыми, потом снова яркими, перемешиваясь в ослепительном калейдоскопе формы, цвета, времени и места. Изображения сменялись под оглушительный бой барабана: бум-бум-бум-бум, бум-бум.

«Не может в действительности все двигаться так быстро, — подумала Акорна со странным равнодушием. — И откуда этот барабанный бой?»

Потом поняла, что грохот, похожий на барабанный бой, — стук ее собственного сердца. Казалось, кровь пытается выплеснуться из тела при каждом ударе сердца. Акорна с трудом поднялась и протянула руку к двери, но что-то показалось ей странным. Она огляделась и поняла, что по-прежнему лежит на полу древней лаборатории. «Как же так?» — подумала Акорна. Ее руки дрожали, когда она еще раз попыталась подняться. Ей необходимо добраться до двери. И войти в нее вместе с Ари, избежав страшной опасности. Акорна не могла вспомнить, что это за опасность, но знала — это нечто ужасное и неожиданное, хотя и понимала, что уже переживала все это бесчисленное количество раз во время сна. Она знала, что это за опасность. Просто не могла вспомнить. Не хотела вспоминать.

Но она обязана вспомнить. Если бы только Акорна могла достаточно быстро открыть дверь, проскользнуть в нее, провести Ари внутрь и, захлопнув створку, защелкнуть замок, то кошмар развеется.

Комната перестала вращаться, время замерло. Акорна встала.

«Где дверь?» — подумала она. Потом подумала: «Какая дверь?» Она видела траву и реки, кратеры и впадины, горы и деревья, но никакой двери не было. «Но дверь должна быть…» А затем она прошла сквозь стену в комнату. На ней был космический скафандр и шлем, и вся она была покрыта чем-то зеленым и слизистым. Следом за ней вошел Ари.

Вот оно. Именно теперь нужно закрыть дверь. «Но никакой двери нет», — снова подумала Акорна. Она попыталась протянуть руку, но затем поняла, что по-прежнему лежит на полу.

Клик-клак, клик-клак. Эти звуки проникли в комнату, где находились она сама, одетая в скафандр, и Ари. Звуки напоминали биение ее сердца, но тон был другой. Они нарастали, ритмичное биение участилось и превратилось в оглушительную какофонию: клик-клак-клак-клик-клак-клак.

Акорна потянулась к Ари. По-видимому, он ее не видел. Он повернулся и поднял руки.

У него за спиной в комнату вбегали кхлеви, их жвала и клешни щелкали, антенны терлись друг о друга, громадные челюсти крошили полы и стены. Опять раса насекомых вознамерилась уничтожить Вилиньяр и тех линьяри, которые вернулись, чтобы возродить родную планету.

Акорна скорее почувствовала, чем увидела, как что-то нависло над ней. Когда она уже была уверена, что сейчас умрет, ее кто-то схватил и начал трясти.

— Кхорнья, Кхорнья, проснись! Что с тобой?

Акорна открыла глаза и посмотрела в озабоченное лицо своей юной подруги Мати. Они обе находились в лаборатории времени, в огромном разрушенном здании, которое одно лишь сохранилось в древнем городе Кубиликхан. Это был город метаморфов, предшественников расы Акорны и Мати — линьяри, и подобных единорогам Предков. Давно забытый, этот город был единственным местом на родной планете линьяри, которое избежало разграбления захватчиками-кхлеви благодаря тому, что большая его часть располагалась под землей.

Стены лаборатории времени уже не кружились. Карты планеты искрились маленькими белыми точками, указывающими те места, где работали группы линьяри. Совсем недавно их было так мало, теперь все большее число ученых и техников подключались к работам на Вилиньяре.

— Кхорнья, что с тобой? Ты выглядишь странно, — сказала Мати.

— Мне приснился плохой сон. Вот и все, — заверила ее Акорна. Обрывки сна еще туманили ее голову. Девушка огляделась в поисках призрачной двери, которая преследовала ее во сне, но ее, конечно, не было. Комната была просторной и напоминала больничную палату. Только постель Акорны и бассейн с водой в центре, из которого поднималась пространственно-временная спираль, пронизывающая потолок и все этажи над ней, ломали образ типичного научно-исследовательского учреждения.

— Что это был за сон? — спросила Мати.

— Я даже не помню, о чем он был. Что-то о кхлеви.

— Неудивительно, что ты кричала и пыталась бежать во сне, — заметила Мати. Она ласково прижалась рогом к голове Акорны, чтобы утешить подругу и заставить забыть о страшном сне.

— Спасибо, — сказала Акорна. — Но со мной уже все в порядке, правда.

— Тебе не следует проводить все время одной здесь, внизу, — пожурила ее Мати. — Этим ты Ари не поможешь.

— Понимаю, — согласилась Акорна. — Я и не надеюсь на это, просто теперь, когда я знаю, что Ари находится у одного из Друзей Предков, и они используют это устройство, чтобы путешествовать во времени и даже отправлять сообщения, мне хочется понять, как они это делают. И возможно, тогда я найду Ари, — с надеждой закончила она. — Никогда не знаешь наверняка.

Мати вздохнула.

— Мне его тоже недостает, Кхорнья. Я едва успела познакомиться с моим старшим братом, как он исчез. Но проводить все время здесь, под землей, просто вредно для здоровья. Возможно, именно поэтому тебе снятся все эти дурные сны. В самом деле, ты должна подняться на поверхность хоть ненадолго. Ты не поверишь: мы столького добились в терраформировании.

— Конечно, я верю, — ответила Акорна. — Ведь карты показывают все, что происходит там, наверху, — улыбнулась она Мати. Повернувшись к картинам на стенах, она махнула рукой в сторону соответствующего изображения. — Горы все находятся точно там, где должны быть, ручьи текут, реки и их притоки ведут себя должным образом, приливы сменяются отливами в нужное время, водопады струятся, и даже дождь льет через правильные, назначенные интервалы времени. Вся эта вода, наверное, вызывает бурный рост зелени.

— Да, но тебя это совсем не волнует, — возразила Мати. — Ты меня не обманешь. Ты знаешь о воде только потому, что она необходима для путешествия во времени. Но честно, Кхорнья, ты так много сделала для того, чтобы Вилиньяр снова ожил. Дело не только в планировании и исследованиях. Это только благодаря тебе мы получили макохомианские хризобериллы.

— Я была не одна в том путешествии. К тому же, не сторгуйся Йонас Беккер с дядей Хафизом, мы не погасили бы долги и не получили бы добавочный кредит для своих работ.

Капитан Беккер был близким другом Акорны, пилотом «Кондора» — флагманского и единственного корабля «Межзвездного утиля Беккера», предприятия, доставшегося Йонасу по наследству от отца.

Беккер, и сам удачливый бизнесмен, не испугался умения торговаться приемного дядюшки Акорны Хафиза Харакамяна, почти удалившегося от дела главы межгалактической империи «Дом Харакамянов». В отличие от Беккера, Хафиз владел сотнями кораблей, флиттеров и других летательных аппаратов, заводами, космическими станциями и даже планетами.

— Нам просто повезло, что мы нашли хризобериллы именно тогда, когда нам нужно было ускорить процесс терраформирования.

Акорна уже полностью проснулась и была готова вернуться к своим исследованиям. Мати тревожилась не без оснований. Акорна это понимала, но это ее отвлекало. Если она собирается оправдать свое постоянное пребывание в лаборатории времени, ей придется продемонстрировать успехи своих исследований.

Мати вздохнула.

— Приятно знать, что ты хотя бы слышала то, о чем мы рассказывали, когда приходили навестить тебя, но ты меня не обманешь. Не похоже, что во сне ты увидела что-то полезное для себя. А сегодня день праздника. Лучшие травы сезона созрели, можно собирать урожай. Прошу тебя, пойдем на пастбище вместе с нами. Там будут все.

— Не все, — возразила Акорна.

— Ари не будет, я знаю, — неохотно согласилась Мати. — Мне очень жаль, я понимаю, как тебе тяжело. Понимаю, ты чувствуешь себя так, словно потеряла с ним контакт, тогда как другие принимали от него телепатические сообщения.

Акорна нахмурилась.

— Ты мне этого не сказала, когда я говорила с тобой на Макахомии. Ты сказала «признаки». Ты не сказала «телепатические сообщения».

— Ну, не сказала. Но это неважно. Сообщения от Ари были короткими, отрывочными, и никто толком не понимал, что они означают, пока мы не поговорили друг с другом и с тобой, — возразила Мати. — Это приводило в отчаяние мать и отца и меня тоже. Ты в этом сама убедилась, когда услышала то его послание, которое тебе передал жрец на Макахомии. Ты очень хорошо знаешь, что если… нет, когда он вернется, то это произойдет в какой-нибудь безумно романтичный момент, когда тебя понадобится спасать или помочь тебе сражаться с каким-нибудь ужасным врагом.

— У тебя очень богатое воображение, Мати, — улыбнулась Акорна подруге. — Мы разделались с кхлеви. В данный момент я не могу представить себе других ужасных врагов, которые ждали бы, когда их победят. Кстати, я, кажется, поняла, как это хитроумное изобретение работает.

— Неужели? — Мати действительно заинтересовалась машиной времени, так что замысел Акорны удался. Мати подошла ближе, чтобы посмотреть, что делает Акорна.

— Да, и чем лучше я это понимаю, тем больше событий получает объяснение. Например, мысленные послания от Ари. Я проанализировала все случаи, о которых мне сообщили, и обнаружила, что они далеко не произвольны. Они укладываются в определенную схему, в ту же схему, которой следует механизм пространства-времени. Только в определенные интервалы возникают связи между временем и пространством, где сейчас находится Ари, и нашим собственным временем и пространством.

— Откуда тебе это известно?

— Я тебе покажу, — ответила Акорна и указала рукой на двойную спираль, поднимающуюся из бассейна.

— Что это? — спросила Мати.

— Время, — объяснила Акорна, — и также пространство. Или карта дороги сквозь время и пространство. Там, где спираль скручивается, мы пересекаемся. А в других случаях движемся отдельно. Я пометила пересечения между нами и Ари в этом взаимодействии. Здесь, здесь и здесь. Видишь, какую схему они образуют?

— Да, — ответила Мати. — Как ты все это узнала?

— В основном случайно, — призналась Акорна. — Но после пары таких случайностей все начало приобретать смысл для меня. И если эта схема верна, мы вот-вот установим еще один контакт с Ари. Поэтому у меня слишком много работы здесь, внизу, и я не могу тратить время на то, чтобы подняться на поверхность.

Акорна подошла к карте Вилиньяра, закрывавшей почти всю стену. Мати заметила, как несколько белых точек мелькнуло возле подземного озера, ниже по склону холма, в паре кварталов от того места, где они находились. Акорна тоже заметила эти точки. Она спросила, слегка задохнувшись:

— С тобой кто-нибудь был, когда ты шла по туннелям?

Мати покачала головой:

— Нет.

Чтобы добраться до подземного города с поверхности, необходимо было пройти через лабиринт пещер, где в древности жили Предки и их служители. Из пещер можно было попасть в здание через вход, находящийся в нескольких футах по коридору от двери комнаты, где сейчас находились Мати с Акорной.

Из-за многочисленных несчастных случаев, вызванных неисправностью машины времени, которые привели к исчезновению различных существ, и в том числе Ари, доступ в это место тщательно контролировали или вообще закрывали. Там не должны были находиться линьяри, которые вызвали бы появление на карте этих белых точек.

— Нам надо посмотреть, кто это, — сказал Мати, но Акорна уже пробежала мимо нее и выскочила из комнаты.

Он стоял рядом с другим линьяри у подземного озера. Это был, несомненно, Ари, хотя он выглядел более мужественным и уверенным в себе, а его рог был красивым, сверкающим, не согнутым, не укороченным, точно таким, как Акорна видела во сне еще на Макахомии.

Она в одно мгновение спустилась с холма. Затем обвила руками его шею, голову положила ему на грудь, как ей хотелось сделать еще с того дня, как он исчез. Вот только его руки не обняли ее в ответ, хотя одна рука все же похлопала ее по плечу с некоторой неловкостью.

У нее за спиной Мати воскликнула:

— Ари? Это и правда ты? Твой рог исправили! Когда это произошло? Где ты был? Что…

Ари поднял руку, чтобы прервать поток вопросов Мати.

— Приветствую, — произнес он. — Да, это я. По крайней мере я — Ари, а это Ларье, и мы только что прибыли. Если расчеты Грималкина верны, — он слегка отодвинул в сторону Акорну, чтобы поднести к уху кисть руки, — о да, наша любимая сестричка Мати, пока что не знакомая с Ларье. А эта ласковая леди, — он снова похлопал по плечу Акорну, — моя собственная подруга жизни, Кхорнья.

Горло Акорны перехватило. Хотя Ари здесь, что-то до ужаса неправильно. Это не тот Ари, которого она знала и любила!

— Я получил много данных о вас обеих, — сказал Ари. — Приятно… э… возобновить… наше знакомство, я уверен.

«Акорна! — мысленно воскликнула Мати. — Что здесь происходит?»

«Не знаю. Может быть, его снова захватили кхлеви и на этот раз, вместо применения физических пыток, промыли ему мозги?» — телепатически ответила она Мати.

«Уверяю тебя, что это не так, Кхорнья, — отозвался Ари. — Грималкин помог мне переместиться во времени так, что мы с Ларье избежали встреч с кхлеви. Когда я нашел Ларье, мы с ним совершили прыжок сюда. Признаюсь, это очень нарушает ориентацию. На моем записывающем устройстве остались мои собственные воспоминания о том, как меня захватили на другой временной линии, о пытках, о смерти моего брата и о том, что наша родная планета была уничтожена. Я записал встречу капитана Беккера и РК, а также встречу с тобой и моей сестрой и мое исцеление. У меня записано много других событий, но одно причиняет мне самую большую боль. Правда ли, что на этой временной линии прародительница Надина умерла?»

«Да, это правда, — ответила Акорна. Не желая того, она начинала злиться. — Она умерла, спасая свой народ. Я рада, что ты хорошо записал свою жизнь на нашей временной линии. Насколько я понимаю, раз ты опознал во мне свою спутницу жизни, ты также помнишь, как мы соединились?»

«У меня это записано как момент, доставивший мне самое большое наслаждение, — сказал Ари с похотливым блеском в глазах. — Надеюсь, что вскоре нам предоставится случай освежить мою память».

Мати, которая серьезно беседовала с Ларье, рассказывая ему о своем детстве после исчезновения их родителей и о своей роли в их возвращении, ощутила эмоции, исходящие от Акорны, каких не чувствовала. Опасные эмоции. Грозящие взрывом.

Ей даже не пришлось подслушивать. Ари не поставил никакого экрана, словно вел светскую беседу в группе друзей. Ей говорили, что такое часто случалось до того, как пришли кхлеви.

Акорна вырвалась из слабых объятий возлюбленного, так, словно его прикосновения обжигали ее.

— Возможно, тебе следовало выбрать именно это время для возвращения, — сказала она делано спокойным голосом. Мати отметила, что Акорна говорит вслух и не пускает никого в свои мысли.

— Я бы рад, — ответил Ари, — но сейчас мне в первый раз предоставилась возможность вернуться, не испортив большую часть того, что уже совершилось. Единственное отличие, как подробно объяснил мне Грималкин, — жаль, что его здесь нет, чтобы он это и вам объяснил, но у него срочное дело в другом месте, — единственное отличие состоит в том, что я совершенно ничего не помню начиная с того момента, когда мы с Ларье вместе покинули дом, и до нынешнего. Это большой промежуток времени, но Грималкин считал, что будет лучше, если в этой временной линии кхлеви так и не возьмут меня в плен. Так он спас и Ларье, и меня, или скорее он помог мне спасти нас обоих.

— Как это любезно с его стороны, — заметила Акорна. — Жаль, что он не смог спасти планету от катастрофы, устроенной кхлеви, и позволить всем нам избежать этой участи. Это сберегло бы нам целое состояние, потраченное на терраформирование.

До сих пор Ари весело болтал, но теперь он замолчал и внимательнее посмотрел на Акорну.

— Ты расстроена, — произнес он с некоторым удивлением. — Почему ты расстроилась, Кхорнья? Судя по моим записям, ты меня любишь. Я думал, ты будешь счастлива, что я нашел способ вернуться к моему народу вместе с братом живым и что мне не придется пережить эти бесконечные пытки.

— И ты заплатил за это всего лишь парой воспоминаний о нашей совместной жизни, — ответила она. — Мне легко понять, почему для тебя это было стоящим разменом.

Акорна старалась держать себя в руках, не позволить обиде прозвучать в ее голосе, но у нее не получилось. Затем она поразила Мати, произнеся одно из любимых ругательств капитана Беккера. Акорна никогда не ругалась.

— Пропади все пропадом, Ари! Я шарила во времени на этой планете. Я вынудила Предков прекратить общее терраформирование и вернуть Вилиньяр в прежнее состояние, чтобы ты не вернулся на нестабильную планету. Я совершила путешествие на Макахомию, где нас всех могли убить люди, которые поклонялись тебе и твоему другу Грималкину, как каким-то божествам. Я получила послание, которое ты для меня оставил. Но то послание… оно звучало так, словно его написал ты. А теперь ты вернулся чужим.

Он поднял руку и снова посмотрел на приборчик, надетый как браслет на запястье, затем сказал:

— О да. Ты об этом. Ну, я оставил для тебя послание на Макахомии, но это было до решающего прыжка. Я ценю все твои хлопоты, Кхорнья, но со мной все было в порядке, правда. Нам с Грималкином просто пришлось ждать подходящего момента, и я писал тебе об этом в той записке, по-моему.

Ари явно не понимал, почему она так расстроилась, может быть, потому, что Акорна и сама этого не понимала. Она сознавала, что если бы кто-нибудь предложил ей избавить Ари от пыток, а его брату Ларье сохранить жизнь, и все это ценой воспоминаний Ари об их любви, она бы с готовностью согласилась. Даже ухватилась бы обеими руками за такую возможность. Но… с ней не посоветовались. А эти воспоминания были главной частью ее жизни. Теперь, глядя в красивые, но равнодушные глаза Ари, она воспринимала эти драгоценные воспоминания как часть какого-то сна или фильма, который когда-то видела. Или так, словно их совместная жизнь и чувства — самое прекрасное в ее жизни — не существовали в реальности.

Она чувствовала себя брошенной.

Она понимала, что эти чувства не совсем логичны и разумны. Ей следовало радоваться, что Ари снова цел. Ей следовало быть в восторге от того, что его больше не мучают воспоминания о том, что сделали с ним кхлеви. Ей следовало восхищаться тем, что он спас своего брата: смерть Ларье наполняла его сердце сокрушительным чувством вины. Но то, как он это сделал, заставляло почувствовать, что она ничего не значит в его жизни. И что еще хуже, возникало впечатление, что где-то в своих путешествиях по времени тот Ари, которого она знала и любила, растаял и его место занял этот равнодушный незнакомец. И даже еще хуже, ее собственный Ари участвовал в уничтожении того человека, которым он был прежде. Он допустил, чтобы их любовь исчезла из его мыслей и сердца.

Кхорнья для него стала чужой. А этот Ари стал совсем чужим для нее.

Мати, очевидно, воспринимала все это гораздо спокойнее Акорны. Но Ари был всего лишь старшим братом Мати, а не спутником жизни. И теперь, когда этот второй брат Мати вернулся, она могла познакомиться с ним. Мати родилась после того, как Ари и Ларье остались на Вилиньяре, где Ларье умер от голода, лежа раненым в пещере, а Ари захватили и подвергли пыткам кхлеви. Единственной родственницей Мати, пока она росла, была прародительница Надина, которая героически погибла во время нападения кхлеви на Вилиньяр. После того как Ари был спасен, они с Мати помогли спасти родителей, а теперь получили обратно и второго брата. Семья Мати наконец стала полной, поэтому, конечно, она радовалась. Мати любила Ари, разумеется, но она, естественно, не знала его так, как раньше Акорна.

А для Акорны встреча с этим новым Ари была слишком большим потрясением. Акорна действительно перевернула горы, и океаны, и реки времени, чтобы найти любимого. А теперь, когда он вернулся, он забыл все, что их объединяло. Ари смотрел на нее так, словно она была всего лишь случайной знакомой, встреченной на вечеринке, а не любовью всей его жизни. Акорна не в состоянии была это вынести.

Она пробормотала какие-то извинения и вернулась тем же путем, каким пришла. Ари даже не позвал ее обратно, он заговорил с Мати, словно не произошло ничего необычного. Акорна миновала комнату с машиной времени и пошла дальше по коридору к пещере, которая соединяла покинутый подземный город Кубиликхан с поверхностью.

Ей необходимо было с кем-нибудь поговорить, предпочтительно с тем, кто не умеет читать мысли, так как ее мыслями в данный момент нельзя было делиться ни с кем. Она пожалела, что с ней нет Надари Кандо. Акорне необходимо было поговорить с тем, кто смог бы понять, что она чувствует. Надари так много повидала и столько всего совершила, что ее уже ничто не удивляло и не шокировало. И она не из тех, кто укоризненно прищелкнет языком, столкнувшись с выражением отрицательных эмоций. Когда у Надари возникали отрицательные эмоции, тому, кто причинил ей боль, обычно приходилось или разделить эту боль с ней, или, что происходило чаще, погибнуть.

Но Надари была сейчас на Макахомии, слишком далеко и слишком занята, чтобы стать доверенным лицом Акорны. Акорна подумала, что могла бы довериться своей тетушке Неве, но. Нева и ее космический корабль «Балакире» тоже были далеко. Нева консультировалась с учеными линьяри относительно процесса терраформирования. Она была занята важной работой. Акорне придется найти кого-то другого, с кем можно поговорить. Навскидку она не смогла вспомнить никого, кто бы ее хотя бы выслушал, не то что понял.

Когда она вышла из пещеры на луг, восхитительно ароматный под солнечными лучами после недавнего дождя, первым, что Акорна увидела, был челнок с «Кондора», который, судя по всему, недавно опустился на поверхность планеты.

Акорна широко улыбнулась. Это могло бы быть истолковано как выражение агрессии народом линьяри, но Акорна знала, что капитан Йонас Беккер увидит ее улыбку и сделает правильный вывод о том, что она очень рада его прибытию.

Словно пытаясь убежать от своей беды, Акорна помчалась навстречу друзьям. Беккер лишь взглянул на нее и сказал:

— Акорна! Принцесса! Что случилось? Ты выглядишь так, словно потеряла лучшего друга.

Больше ничего и не требовалось. Акорна упала в объятия капитана и торопливо выложила все, что произошло и что она чувствует. В конце ее рассказа Беккер позволил Акорне порыдать на плече, пока Мак, андроид, неуклюже гладил ее по голове, а РК, макохомианский храмовый кот, а по совместительству первый помощник капитана, терся о ее ноги, тревожно мяукая, словно не умел разговаривать мысленно, хотя Акорна хорошо знала, что он на это способен.

— Капитан, я понимаю, что это глупо, — произнесла она, промокнула глаза и неизящно вытерла нос рукавом, так как у нее не было носового платка. — С тех пор как он пропал, я только и старалась вернуть его обратно. А теперь он вернулся, но…

— Глупо? Не-ет, это не глупо. Мне кажется, Ари страдает серьезным заболеванием — ошибочной идентификацией личности. Он не знает, кто он такой, черт подери. Может быть, Карина Харакамян сможет ему помочь. Она всегда старается помочь тем людям, которые пытаются найти себя.

— Может быть. Только, я полагаю, ему придется разобраться в этом самому, — сказала Акорна, подумав о том, что, с ее точки зрения, проблема скорее в том, что Ари не знает, кто она такая. — Кажется, ему не нужна помощь от меня. Мати, по крайней мере, с ним прекрасно ладит.

— Я бы не был в этом столь уверен, — возразил Беккер. — Он только что прибыл сюда. Такие вещи требуют времени. Ты не единственная, кому придется приспособиться к новому Ари.

— Возможно, придется приспосабливаться не только к изменившейся личности Ари, — сказала Акорна. — Опыт Ари с машиной времени и Грималкином вызывает много новых вопросов насчет возможностей оборудования для перемещения во времени.

— И не только к этому надо приспособиться. Я привез тебе хорошие новости. Рафик прилетает на Мечту.

— Когда?

Беккер выдал один из своих обычных «точных» ответов:

— Довольно скоро. Если ты поднимешься к нам на борт и мы взлетим сейчас, то сможем встретить его уже там. То есть если ты хочешь его видеть, конечно.

Он дразнил ее. У Акорны не было настроения смеяться, но она вежливо улыбнулась и ответила:

— Конечно, хочу.

— Замечательно. Тебе будет полезно повидать одного из приемных папочек.

Акорна почувствовала, как опускающийся на нее сумрак слегка рассеялся.

— Действительно. Я бы очень хотела повидать Рафика. Это даст мне время подумать о своем положении. В долговременной перспективе я считаю, что мне следует продолжить изучение того, как работает машина времени. Возможно, новый… возможно, Ари сумеет мне помочь. Я все же верю, что должен существовать какой-то способ снова обрести моего Ари, не потеряв Ларье и не заставляя Ари снова подвергнуться пыткам кхлеви.

— Вот что я скажу, принцесса: если кто-нибудь может это сделать, то только ты. — Беккер переступил с ноги на ногу, потом сказал: — Если хочешь, подожди здесь, я только пойду поздороваться с Ари, даже если он меня не помнит.

Акорна пожала плечами. Ей было пока чем заняться — осмотреть окрестности. Она была так занята в подземном городе, что совсем не оставалось времени на то, чтобы следить за переменами на поверхности планеты. Величественная горная гряда поднялась там, где раньше лежали груды обломков. Густой травой заросли луга, яркие цветы сияли, как звезды, на ее фоне. Реки и ручьи лентами вились по сиреневой долине, а широкое фиолетовое озеро, которое со временем должно было стать внутренним морем, раскинулось между нею и горами.

Скорее, чем Акорна ожидала, появились Беккер и Мак, вслед за которыми шли Ари, Ларье и Мати.

Беккер выглядел смущенным.

— Эй, принцесса. Какой сюрприз! Мати и ее братья хотят полететь вместе с нами, чтобы повидаться с родителями. Разве это не здорово?

— Вот как! — ответила Акорна. Ей хотелось сказать, что она раздумала лететь, но мольба в глазах Беккера была столь явной, что она промолчала. Капитан хотел, чтобы Акорна летела вместе со всеми. А ей вовсе не улыбалось оказаться запертой в тесных помещениях корабля с этим новым, чужим Ари.

Тем не менее она напомнила себе, что Рафик прилетит на Мечту. Ее тетушка Нева была там вместе с дядей Хафизом и его женой. Совсем скоро Акорна найдет время, место и людей, которым можно довериться. Но все равно она просто приходила в отчаяние, стоило только посмотреть на Ари.

Ее молчание осталось почти незамеченным, так как Ари оживленно болтал с Беккером о тех вещах, которые узнал из записанных воспоминаний о «Кондоре», а Беккер расспрашивал Ари о его приключениях с Грималкином. Беккер также рассказал Ари о путешествии, которое совершили он, Мак, Надари, Акорна и РК, и о приключениях на Макахомии.

РК, который всегда очень любил Ари, старался держаться подальше от этой новой, улучшенной версии своего друга. Когда Ари протянул руку, чтобы погладить кота, РК понюхал его ладонь, зашипел и оттолкнул ее лапой. Потом прыгнул на колени к Ларье и понюхал его.

Мати разговаривала с Ларье о спасении родителей, которое организовали они с Таринье.

Ларье кивал, как будто уже знал об этом.

— Тебе все известно? — немного обиженно спросила Мати.

— Да, Ари меня просветил. Его рассказ отличается некоторыми мелкими подробностями от твоей истории, но в основном все то же самое.

— Чем отличается?

— Ари рассказывал, как он всех спас и как они с капитаном Беккером хитроумно изобрели способ разрушать хитиновые панцири с помощью сока растений. Это позволило ему спасти тебя, и Кхорнью, и Таринье. Затем он также нашел ваших родителей.

Мати нахмурилась.

— Да, разница есть, — заметила она сдержанно.

Стыковка с «Кондором» избавила Мати от дальнейших объяснений.

Поднявшись на борт корабля, линьяри, словно сговорившись, разошлись в разные стороны. По предложению Беккера, Ларье и Ари взяли ЛАНЬЕ Мати, устройство для перевода с языка линьяри, и удалились в библиотеку. Это была каюта, когда-то набитая бумажными книгами, которые Беккер находил на разных планетах. Мак установил видеоэкран и присоединил провода к главному компьютеру для желающих поиграть в видеоигры, имеющиеся в большом количестве в библиотеке. Нынешний Ари не прошел курс стандартного галактического языка, на котором общались разумные существа в большей части известного космоса, хотя он понимал, что должен его знать. Собственно говоря, он был записан в его памяти. Но Грималкин не записал в память никаких подсказок к самому языку, поэтому Ари должен был учить его заново. Так как стандартный язык использовался в большей части вселенной, Ларье, по мнению Мати, тоже обязан был бегло разговаривать на нем.

Акорна оставила их за этим занятием и нашла местечко на корабле, где могла остаться в одиночестве. Она думала, что Мати отправится в библиотеку вместе с братьями, чтобы обучать их и показать хорошие книги и видеоигры, но юная линьяри отыскала Акорну в оранжерее, где та остервенело выдергивала сорняки, разросшиеся среди овощей.

— Я могу тебе помочь? — спросила Мати.

— Я думала, ты захочешь помочь братьям, — ответила Акорна, удивляясь, как сорнякам удается проникнуть даже туда, где их тщательно контролируют.

— Я считала, что тебе не захочется хотя бы на минуту расстаться с Ари, — возразила Мати таким резким тоном, каким она никогда не разговаривала прежде с Акорной. — Но я так не думаю. Я решила, что им необходимо самим разобраться с этим учебным материалом.

Акорна ничего не ответила, она продолжала прополку. В конце концов Мати не вытерпела и заговорила:

— Ты знаешь о призраках?

— Да, я о них слышала, — ответила Акорна. — Удивляюсь, что слышала ты.

— Это странные истории, но мне они нравятся, особенно те, где несколько пугающая атмосфера, но сами призраки — милые. Еще когда я прочла первую историю, мне понравилась идея о том, что какая-то часть умершего может остаться с теми, кому он дорог. Но теперь я уже не так в этом уверена. Разговаривать с Ларье — почти то же самое, что разговаривать с призраком. Разговаривать с Ари — ну, я про себя называю его Ари — Целый Рог, потому что он не такой, как наш Ари. Он больше похож на голографическое изображение. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Акорна кивнула. Она медленно поднялась и протянула стоящей рядом Мати пучок травы.

— Да, я хорошо понимаю, что ты имеешь в виду. Он похож на оболочку, которая выглядит как Ари, ходит и говорит почти как он, но на этом сходство заканчивается. И все же он — личность в той же мере, как и наш Ари, и возможно, так же заслуживает любви, если мы дадим ему шанс. Может, когда твои братья снова встретятся с вашими родителями и мы увидим их в окружении членов семьи, которых они прежде знали, то они начнут казаться более реальными.

— О, конечно, — ответила Мати. — Конечно, так и будет. Но это странно, Кхорнья. Я всегда думала, что мои родители мертвы, но, когда они вернулись, я никогда не испытывала по отношению к ним таких чувств, какие испытываю сейчас к Ларье и Ари — Целому Рогу.

— Тебе нужно перестать называть его так, иначе он прочтет твои мысли и обидится, — предостерегла ее Акорна. — Пусть он более странный, чем мы бы хотели, но он по-прежнему умеет читать мысли.

— Может, нам следует носить шляпы на рогах до тех пор, пока не привыкнем к этим ребятам? — со смешком предложила Мати, имея в виду те иногда довольно комичные изобретения, которые предназначались не только в качестве средства защиты и украшения рогов линьяри на танцах или праздниках, но и для того, чтобы экранировать мысли того, кто их носит.

— Держу пари, у Эди сохранились такие после той вечеринки, когда я впервые приехала на нархи-Вилиньяр, — с озорной усмешкой сказала Акорна. — Надо у нее попросить несколько штук. Я хочу шляпку с розовым помпоном.

— Это нечестно, — хихикнула Мати. — Я хотела эту шляпу!

Весь оставшийся полет подруги, словно сговорившись, болтали о ничего не значащих глупостях и пустяках, не затрагивая более серьезных тем.

Когда они наконец вошли в док Мечты, Беккер выглянул в иллюминатор и сказал:

— Проклятие. Они забыли о духовом оркестре. А все остальные, похоже, здесь.

Хотя он немного преувеличивал, родители Мати (а также Ари и Ларье) Мири и Карлье и Харакамяны со своей свитой из слуг и службой охраны ожидали их прибытия в хорошо оборудованном терминале. Корабль Рафика «Надежда» совершил посадку незадолго до «Кондора».

Когда Акорна в прошлый раз прилетала на Мечту, не более двух месяцев назад, весь терминал размещался во временном ангаре связи. Новое здание было просторным, полным травы, растений и произведений искусства, с множеством глубоких, удобных сидений. Хризобериллы с Макахомии безмерно обогатили как линьяри, так и Хафиза, и преображение Мечты и Вилиньяра совершилось благодаря притоку денег.

Мири и Карлье бросились вперед, чтобы поздороваться с детьми, и Акорна отошла в сторону, но сейчас же попала в мощные объятия Рафика. Один из троицы ее приемных отцов, трех горняков, которые нашли ее в младенческом возрасте в спасательной капсуле, Рафик теперь был действующим главой галактической корпорации «Дом Харакамянов». Дядя Рафика Хафиз назначил его своим преемником, предпочтя собственному сыну. Сейчас Хафиз заявлял, что удалился от дел, и превозносил деловую хватку племянника и его талант руководителя.

Акорна с энтузиазмом обняла Рафика.

Наобнимавшись, Рафик отпустил свою приемную дочку и окинул ее отеческим взглядом.

— Я думал, что это невозможно, но да, ты даже красивее, чем была, когда я видел тебя в прошлый раз. Как ты, Акорна?

Рафик слегка поседел, но ему это шло, а его темные глаза, обрамленные густыми, загнутыми ресницами, смотрели так же хитро и весело, как всегда. Хотя он сохранил стройную талию, Акорна заметила семейное сходство между Рафиком и Хафизом, которое раньше не было для нее столь очевидным.

— Прекрасно, теперь, когда ты здесь, — ответила она, беря его за руки. — Так приятно снова видеть тебя! Ты должен сказать мне, что привело тебя сюда. И я хочу все знать о Калуме, и Гилле, и о сестрах Кендоро. И о Пале, конечно.

— Новостей масса. У тебя очень скоро появится сводная сестра или брат, это во-первых, — сказал он. — Мерси беременна.

— Чудесно! Наверное, Калум на седьмом небе от счастья. Он так любит детей. Он будет так рад иметь собственного ребенка, над которым можно поворковать.

— Он счастлив, как голодный льяри в разгар сезона выпаса. С Гиллом и Джудит вижусь реже, но довольно часто говорю с ними по интеркому. Конечно, нам всем тебя не хватает.

— Мне тоже вас всех не хватает.

— Но мы все беспокоились за тебя. Ари, твой спутник жизни, мы слышали, что он пропал?

Акорна глубоко вздохнула и кивнула головой:

— Ну да, он пропал. Это было для меня трудное время. Но у меня тоже есть новость. Кажется, Ари вернулся, в каком-то смысле. Вот он, со своей семьей. Я сейчас держусь от него подальше. — Она кивнула головой в том направлении, где Ари произносил речь в окружении родных, видимо рассказывая, как они с Грималкином обнаружили Ларье, не дали ему умереть от голода и доставили сквозь время назад, чтобы вернуть семье.

— Он только что вернулся, и вы уже стали чужими? — спросил шокированный Рафик. — Я думал, ты готова перевернуть вверх дном всю вселенную, чтобы найти его. Что случилось?

Но Акорна не успела ему ответить. К ним подошли Хафиз и Карина Харакамян. На Хафизе была его обычная богатая одежда, расшитая золотом и сверкающая драгоценными камнями, а Карина, тоже как обычно, плыла в окружении пышных волн драпировок лавандового, лилового, фиолетового и пурпурного цвета. Эти цвета неуловимо сливались друг с другом в прекрасное единое целое, так что трудно было различить отдельные слои. А вот надетые на ней драгоценности нельзя было назвать неуловимыми для глаз. Исчезли ее любимые аметисты, а их место заняло ожерелье из идеально подобранных светло-лиловых хризобериллов размером с мяч для гольфа.

Беккер оценил их взглядом, который Акорна почувствовала, даже стоя к нему спиной.

— Вот это да! Вы, леди, носите на себе состояние, которого хватило бы на терраформирование целой галактики.

— Знаю, — ответила Карина, с довольным видом поглаживая ожерелье. — Красивое, правда? Трудно было подобрать подходящие камни из всех тех, которые вы привезли, но когда я увидела вот эти, как раз моих цветов, я сразу же поняла, что должна их заполучить. Особенно после того, как вы рассказали нам о том почтении, которое вызывают эти священные камни, и что только самым благочестивым жрецам и жрицам позволено их носить. Хаффи сначала отнесся к моей идее без восторга, но я его убедила, что в качестве духовной наставницы нашей маленькой колонии я обязана поддерживать определенный образ. Это значит, что такие могучие талисманы, как эти, должны быть хотя бы представлены несколькими образцами в моей личной коллекции. Потому он поручил этому милому Рокки Римеру изготовить для меня это ожерелье и подарил его мне в честь нашего юбилея, мы отмечали два года четыре месяца три недели два дня пять часов и шесть минут совместной жизни. К сожалению, Рокки еще не закончил такие же серьги, браслет и кольцо, но это ожерелье само по себе совершенство, вы не находите?

Акорна посчитала, что может совершенно искренне ответить:

— Вы будете в нем звездой любого бала линьяри, Карина. Оно просто потрясающее.

— Я знаю, что на Макахомии принято носить эти камни только по одному, но культура ее жителей довольно примитивна, как я поняла с ваших слов. И у них нет способов оправить эти камни должным образом, как это делает Рокки. И к тому же, судя по вашим рассказам о верховном жреце, они не были истинно развитыми и просвещенными существами. Сомневаюсь, что многие могли бы сохранить здравый рассудок, не говоря уж о самообладании, в присутствии таких мощных талисманов, как эти. Мне самой приходится бороться, чтобы управлять этими камнями, направлять их излучение в нужное русло, и мне это удается лишь благодаря долгим годам усердной учебы и самоотверженной дисциплины.

— Ну да, — промямлил Беккер, стараясь сдержать улыбку. Он отвернулся, лихорадочно подыскивая предлог, чтобы закончить эту беседу.

Рафик взял руку тетушки, поцеловал ее и сказал:

— И вам очень идет это могущество, о сокровище моего приемного отца.

Акорна еле сдержала смех.

Манера поведения Рафика теперь — или, может быть, здесь — настолько отличалась от той, к которой Акорна привыкла за время своего детства, что иначе реагировать на своего «отца» девушка не могла. И все равно Рафик появился очень вовремя. Его присутствие возвращало Акорне спокойствие и укрощало бурю чувств, которые охватывали ее, когда она имела дело с новым Ари.

Она также очень устала скрывать свои мысли ото всех. Ей следовало радоваться, что она снова видит своего возлюбленного живым и здоровым. Не каждому выпадала возможность стереть такую ужасную главу из жизни, как удалось Ари. Но радость мигом улетучивалась, стоило Ари открыть рот. Акорна чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать.

Хафиз широко улыбнулся и сжал ее руки в своих.

— У тебя много причин праздновать сегодня, о внучка моего сердца. Рафик здесь. И также твой потерянный супруг.

— Спутник жизни, дорогой мой, — шепнула Карина уголком рта, прикрывая его унизанной кольцами ладонью. — У линьяри — спутники жизни, а не официальные супруги.

Хафиз только улыбнулся.

— Это одно и то же. Даже лучше, так как линьяри всю жизнь хранят верность одному любимому супругу.

Беккер прочистил горло.

— Э, Хафиз, можно переговорить с вами наедине?

— В чем дело, о хитрый торговец верблюдами? — спросил Хафиз, весело грозя пухлым указательным пальцем Беккеру. Хафиз имел в виду сделку по продаже «кошачьих глаз», заключенную Беккером от имени линьяри. Старик заплатил почти рыночную цену за первую партию этих драгоценных и очень полезных камней, прежде чем понял, что линьяри и Беккер привезли столько хризобериллов, что цена на них неминуемо упадет. Более того, поскольку линьяри были в большом долгу перед Хафизом за его помощь в их борьбе против кхлеви и реконструкции их разрушенных планет, очень мало денег переходило из рук в руки.

И все же Хафиз утешался мыслью о том, что сумел извлечь хорошую прибыль от продажи нескольких необычно крупных и красивых камней, которые ему достались, пусть по цене гораздо выше обычной. Он также заключил сделки на продажу других камней в будущем. И под его умелым и прибыльным руководством рынок не будет наводнен хризобериллами, поскольку основная их масса надежно спрятана на одном из складов на Мечте. Когда будет подходящее время — и цена, разумеется, — камни увидят свет.

Беккер подозревал, что Хафиз прилетел не только повидаться с Акорной, но также для того, чтобы поговорить о делах.

Карина вцепилась в руку мужа, не желая остаться в стороне от обсуждения, сулящего возможную выгоду, ибо, несмотря на свой эфемерный вид, старательно культивируемый, она была по-своему не менее хитрой, чем Хафиз.

Акорна понимала, что делает Беккер, и была благодарна за предоставленную возможность поговорить с Рафиком. Она отвела своего приемного отца в сторонку и тихо рассказала ему историю Ари, Ларье и машины времени, а также то немногое, что узнала о Грималкине, спутнике Ари в его путешествиях по времени.

Беседуя, они вышли из терминала и двинулись по направлению к комнатам для гостей, где Хафиз обычно размещал своих самых важных визитеров. Чтобы попасть туда, нужно было пройти через сады Хафиза. Экзотические ароматы, разлившиеся в воздухе, сказали Акорне о том, что сейчас она увидит нечто необычайное. Цветы были больше и ярче, чем когда-либо, и благоухали сильнее. Тут и там вдоль дорожки изящные фонтаны выбрасывали тонкие струйки влаги, чтобы освежать лица гостей.

Совсем недавно поверхность Мечты была бесплодной. Чтобы организовать подачу воды, необходимую для возрождения разоренной планеты, Карина и Хафиз ввели нормирование воды и сами соблюдали его со стойкостью, которая поражала каждого, кто знал их как приверженцев роскоши. В трудные времена Хафиз использовал дорогие голограммы, которые создавали иллюзию великолепия, но они, естественно, не испускали таких ароматов и не давали такой прохлады, как настоящие сады.

Акорна и Рафик замедлили шаги, как для того, чтобы обеспечить себе уединение, так и для того, чтобы насладиться прекрасным пейзажем.

— Ты слышал, в чем моя проблема, — сказала Акорна приемному отцу, закончив свой рассказ. — Теперь скажи мне, чему мы обязаны честью твоего визита? Хризобериллам?

— Отчасти да. А отчасти другим семейным причинам. Я чувствую такое облегчение, что ты прилетела именно сейчас и что события достаточно драматичны, чтобы отвлечь Хафиза от его новой идеи. Он пытается найти мне жену. Теперь, когда я стал его наследником, он говорит, что мне пора жениться и подарить ему внуков. Он отметает мои доводы, что ты — подходящая наследница для нас обоих. Он говорит мне, что у тебя, моя дорогая, другое предназначение. Я только рад, что я все же не неохаддит, иначе он, вероятно, попытался бы заставить меня взять в жены четырех женщин сразу, чтобы у меня было больше шансов продолжить род. Не могу его понять, Акорна. Он вдвое старше меня, и у него был всего один сын, которого он терпеть не мог. А теперь вдруг он ведет себя как мамаша с дочерью-девственницей. И старается устроить за меня мою собственную личную жизнь.

Акорна рассмеялась.

— Разве ты не хочешь найти жену, Рафик?

— Хочу, — ответил он. — Я хочу. Я не хочу, чтобы мне ее нашел Хафиз. И я не хочу найти просто какую-нибудь славную девушку из славной семьи, за которой дадут славное приданое. Я не хочу быть межгалактическим плейбоем, каким был Хафиз в молодости. Я хочу найти жену, которая была бы для меня такой же особенной, как Джудит и Мерси для Гилла и Калума.

— Ну, — грустно произнесла Акорна, — если ты ее найдешь, послушай моего совета и не позволяй ей дружить с путешественниками во времени.

— Бедняжка Акорна. — Рафик обнял рукой хрупкие плечи девушки и прижал ее к себе. — Все будет хорошо. Вы с Ари когда-то полюбили друг друга и полюбите снова. Как бы сильно он ни изменился, внутри он все тот же, и его снова потянет к тебе. А когда отчуждение уйдет, ты и сама снова его полюбишь.

— Ты так думаешь? — спросила Акорна, надеясь, вопреки всякой логике, что благодаря тесным отношениям между ними каким-то образом Рафик знает о ней то, чего не знает она сама.

— Да, я так думаю, — ответил он.

 

Глава 2

Ужин был пышным. Повара Хафиза приготовили мясо, рыбу, сладости. Линьяри, конечно, придерживались собственного рациона и поужинали красиво разложенными на цветочных блюдах овощами и травами, тогда как другие гости наслаждались изысканными деликатесами.

«Балакире» совершил посадку во время пира, но Нева, Кхари и Мелиренья слишком устали во время космического перелета и не приняли участия в торжестве. Они попали в метеоритный ливень на обратном пути, и им пришлось нелегко.

«Мы только хотели зайти и поздороваться, — мысленно сообщила Нева Акорне, а Мелиренья и Кхари за ее спиной зевнули и слегка помахали руками ей и другим сотрапезникам. — Потом будем пастись. Я вижу, вам есть с кем поговорить, более интересным, чем старая тетушка. Хорошо, что ты снова с Ари, Кхорнья. Я рада за тебя».

Усталость Невы явно не позволила ей уловить состояние Акорны.

Тем не менее Акорна сделала все возможное, чтобы выглядеть довольной. Под зорким взглядом своей родни она старалась быть более приветливой с Ари.

— Можешь рассказать нам о том, что ты испытал перед тем, как снова встретился с Ларье? — спросила она. — Я изучала машину времени и, мне кажется, начинаю понимать, как она действует. Но признаюсь, мне любопытно, почему вы с Грималкином отправились на Макахомию.

— Да, Ари, мне и самому очень хотелось бы послушать об этом, — поддержал ее Хафиз. — Полагаю, у тебя были другие планы, которые не предусматривали того, что несколько поколений спустя твой вклад в историю этой планеты лишит меня начальницы службы безопасности. — Он кивнул головой в сторону высокого мужчины в форме, который наблюдал за гостями, стоя у периметра купола. — Этот новый парень, Смит-Вессон, — сам бывший Красный Браслет. Хотя я считаю это некоторым утешением, он не внушает мне того же доверия, которое я питал к командиру Кандо. — Хафиз испустил преувеличенно глубокий вздох.

Как ни радовали Хафиза драгоценные хризобериллы и колоссальные прибыли, которые они ему принесли, он все еще не простил Акорну и ее друзей за то, что они позволили Надари Кандо остаться на Макахомии.

Ари весело помахал в воздухе георгином и сказал:

— Ах, это! Ну, Грималкин, как ты, наверное, догадалась, Кхорнья, — это кот, меняющий облик. Он — эмпат и, следовательно, гораздо менее эгоистичен, чем другие среди наших Друзей, но он разделяет убеждение, что тем, кто не является кошками, повезло меньше, чем ему. Он был рад помочь мне спасти Ларье, но сказал, что нам придется подождать нужного времени и места пересечения с нашим родным измерением, чтобы я оказался там и спас брата, не став снова жертвой кхлеви. Хотя Грималкин много путешествует во времени, он не любит терять время зря, поэтому настоял на том, чтобы мы выдвинулись на нужную позицию, отправившись на Макахомию. Он узнал из журналов, которые в будущем напишет Надари, что мы там нужны. При этом ему также представилась отличная возможность придать некоторым тамошним обитателям его собственную внешность. Имейте в виду, я сам ничего этого не помню, но все это у меня здесь, в записях, которые он помог мне сделать, чтобы я вспомнил себя в другой линии времени.

— Это звучит непонятно, — заметила Мати.

Ари пожал плечами.

— Может, и так, но он это понимал. Он гораздо старше и мудрее и гораздо сообразительнее меня, конечно, и я доверяю его толкованию событий.

Акорна снова почувствовала раздражение. Если Грималкин настолько старше, мудрее и сообразительнее Ари — и предположительно ее самой, — почему он не мог вернуть ей Ари с неповрежденной памятью? Ари с таким энтузиазмом говорил о Грималкине, что она подумала: может быть, он сожалеет о том, что вернулся к ней? Возможно, ее возлюбленный предпочел бы остаться со своим новым другом?

Хотя Акорна старательно экранировала эти мысли, Мати утешающим жестом положила ладонь на ее руку.

Хафиз тоже устал слушать объяснения Ари. Карина зевнула, потянулась, тихонько рыгнула и деликатно прикрыла рот двумя пальцами.

Тогда Хафиз постучал по бокалу усыпанным драгоценностями кинжалом.

— А теперь, уважаемые гости, сюрприз. Я приготовил для вас особенное развлечение. Это не голографическое изображение. Сегодня вы увидите реальных исполнителей величайшего мастерства таланта и, что не случайно, красоты, которых доставили из акамилизанских гаремов за огромную плату. Приготовьтесь восхищаться поразительной воздушной акробатикой Азизы и ее подруг! А теперь, по освященному временем обычаю моего народа, я приказываю… — И он дважды резко хлопнул в ладоши. — Выпускайте танцовщиц!

В вихре разноцветных покрывал, в пестрых, прозрачных, расшитых золотом юбках с разрезами и тонких шальварах, в шелках на бедрах и груди, обильно усыпанных звенящими золотыми монетами и драгоценными камнями, танцовщицы вынырнули из высоких кустов и выбежали на площадку между столами, где сидели участники превосходного пира, переваривая съеденное.

Ноги их были босы, не считая изящных колец на пальцах и небольших цепочек из монет на щиколотках, таких же, как и на талии.

— Красиво, — шепнул Беккер Хафизу. — Они всего лишь гостят или вы убедили их стать вашей домашней труппой?

— Они как раз летели на другое выступление, когда на их корабле что-то вышло из строя, — прошептал в ответ Хафиз. Его правый глаз подмигнул, а левый совсем закрылся, словно он наслаждался шуткой, которая оставалась тайной для всех остальных. — Одна из наших компаньонок эвакуировала их на свое судно, а затем убедила прилететь сюда. Очень мило, не так ли?

Беккер не ответил, потому что у него слишком широко открылся рот, и говорить стало невозможно.

Казалось, эти дамы не имеют костей. Их гладкая, округлая плоть без малейших усилий переливалась под барабанную дробь так плавно, что временами в воображении Акорны возникал образ крадущегося тигра. Их глаза были подведены черным, отчего казались огромными, а покрывала сначала скрывали нижние части их лиц, а затем отлетели в сторону. Как раз в тот момент, когда в пенном всплеске тканей женщины повернулись спиной и продемонстрировали змеиные извивы спин и плеч.

Она услышала, как Хафиз сказал Беккеру:

— Три Пророка учат, что женщина должна быть скромной. Видите, как они скромны, ведь вуали скрывают их лица? И все же как прекрасны. И я думаю, что хорошая жена выйдет только из женщины, хорошо владеющей женскими искусствами.

— Вы не собираетесь взять еще одну жену, Хафиз?

Благодушная улыбка Карины слегка померкла, и она пронзила мужа острым, как рапира, взглядом. Он облизнулся и забарабанил пальцами по кушаку на брюшке в такт музыке.

— Нет-нет, — ответил он с легким сожалением в голосе. — Таких варварских обычаев придерживаются лишь отступники от истинного пути, например неохаддиты. Меня эти дамы интересуют лишь ради моего наследника. Рафику пора начать подыскивать себе жену. Жизнь мужчины не должна состоять исключительно из бизнеса и добрых дел. Он обязан иметь семью. Я когда-то считал, что важно иметь сыновей пока у меня самого не появился сын, который оказался никчемным. С другой стороны, у меня появилась прекрасная приемная внучка, бесценная жемчужина, и я думаю, что Рафик должен стать отцом многочисленных детей обоих полов, чтобы у него было много наследников, из которых можно выбирать, а у меня было много внуков, чтобы утешить меня в мои преклонные годы.

— Я тебя утешу, моя динамомашина пустыни, — шепнула ему Карина.

— А я — тебя, о жемчужина красоты, а наши внуки утешат нас обоих.

Барабанный ритм снова изменился, и труппа расступилась, оставив посередине одну танцовщицу, тело которой было закутано в прозрачные покрывала, как в крылья спящей бабочки. Она двигалась медленно, потом выгнулась назад, почти достав головой до щиколоток. В тот момент, когда решили, что она собирается сделать мостик, она просто сделала сальто назад и снова выпрямилась во весь рост. Затем подняла руки над головой и встала к зрителям лицом, ее голова двигалась взад и вперед, как у змеи. Ее ступни оторвались от земли, и она перекатилась вперед. Это не было падением, просто неторопливым перекатом. Она повторила эти маневры в такт музыке, ее невесомое тело выписывало ленивые, грациозные восьмерки в воздухе.

По мере того как темп музыки убыстрялся, ее движения при соприкосновении с землей и в воздухе тоже убыстрялись, все больше напоминая акробатику. И внезапно остальная труппа присоединилась к Азизе, все в сумасшедшем темпе завертелись, а крупные, граненые драгоценные камни в центре их поясов из монет вспыхивали, словно подсвеченные изнутри, с каждым поворотом.

А затем, словно облако пуха, уносимого сильным ветром, каждая танцовщица по очереди взмахнула рукой у пояса и взлетела в воздух, оторвав подошвы ног почти на метр от земли.

Карина в восторге хлопала в ладоши.

— О, Хаффи, это поистине вдохновляющее представление! Даже я, изучавшая священные эротические танцы древнего Вавилона и Ниневии с помощью верховных жриц, перенесенных из этих культур, никогда не видела подобных па.

— Воистину, им удалось превратить простой антигравитационный пояс в инструмент артиста, надев его под монеты, — согласился Хафиз.

Девушки снова опустились вниз и, твердо встав ногами на землю, взмахнули перед собой покрывалами и нырнули в кустарник, оставив сцену другой солистке. Беккера новая солистка сразу же очаровала. Она была закутана в покрывала и юбки, которые кружились и переливались в такт ее движениям, взлетая и опускаясь, появляясь и исчезая. Капитану вспомнился один из калейдоскопов, которые можно приобрести на наноблошином рынке. Из тех, которые принимают цвета всего, что их окружает. Если посмотреть в один такой в солнечное утро на берегу, когда небо голубое, море зеленое, а солнце желтое, и вращать его без остановки, подумал он, вероятно, можно получить почти такой же эффект, какой создавала эта танцовщица. Но, конечно, это зрелище не было бы таким соблазнительным, как сверкание белой кожи и блеск золотисто-зеленых глаз, которые можно было уловить в вихре покрывал и длинных, желтых, как масло, волос. Голова ее была украшена обручем из монет, скрепляющих зеленое покрывало, конец которого прикрывал нижнюю часть лица, но что-то в ней было знакомое.

Темп стал еще быстрее, и танцовщица вдруг приблизилась к Беккеру и набросила не него одно из своих покрывал. Затем, приподнимая одно бедро, затем другое, она медленно начала танец, и монеты на ее бедрах качались и звенели. Она согнула палец, поманила капитана, и он встал и тоже начал двигать бедрами, хотя у него не получилось такого же эффекта.

Рассмеявшись, она толкнула его обратно на сиденье и плюхнулась своим облаченным в шальвары задом на его колени.

— Лучше занимайся космическим мусором, Беккер, — произнесла она на вовсе не экзотическом всеобщем языке.

— Андина! Когда ты прилетела сюда?

— Я бы пришла тебя встречать, но не хотела испортить сюрприз, — сообщила она ему.

— Я не знал, что ты теперь артистка. Я думал, ты занимаешься уборкой.

— Так и есть. Но эти девушки застряли на дальнем астероиде, населенном неотесанными мужланами вроде тебя. Я их подбросила, а они в счет оплаты давали мне уроки. Я их уговорила позволить привезти их сюда, а не на то выступление, куда они направлялись, когда их корабль начал барахлить. Я рассчитала, что Хафиз заплатит им столько денег, что они смогут возместить мне расходы на перелет и отремонтировать свой корабль.

— А если бы они не сумели его отремонтировать, ты знала, что они всегда могли бы продать мне его на запчасти, — заметил Беккер.

Они еще много чего сказали друг другу, но Акорна была слишком хорошо воспитана, чтобы слушать.

По-видимому, Андина создала прецедент, пригласив Беккера потанцевать с ней, и некоторые другие танцовщицы начали делать то же самое. Каждая из них, размахивая покрывалами, словно крыльями, подлетала к столу, брала бокал с вином, ставила его себе на голову, опускалась на пол, проделывала несколько трюков, снова поднималась, по-прежнему удерживая в равновесии бокал, и кружилась в воздухе с бокалом на голове. Затем, не пролив ни капли, снова подлетала к столу, отдавала бокал хозяину и жестом предлагала ему осушить его, потом набрасывала на него шелковое покрывало и вытаскивала его (а иногда и ее) на танцевальную площадку. Они повторяли это до тех пор, пока не охватили каждого из сидящих за столом и все бокалы не опустели. Теперь большая часть гостей стояла и хохотала.

Поскольку Хафиз сидел во главе стола, его должны были выбрать первым, но когда гибкая, черноокая красотка подплыла к нему, Карина начала действовать. Она встала между танцовщицей и мужем и начала размахивать своими светло-лиловыми одеждами, непрофессионально и не столь грациозно, но тем не менее эффективно. Танцовщица приветствовала Карину улюлюканьем, которое называлось «загарет», поклонилась им обоим и проделала свой трюк с бокалами обоих. Хафиз и Карина к этому моменту были так поглощены друг другом, что почти не заметили этого. Но все же они покорно выпили свое вино, когда танцовщица его вернула, а затем покинули вечеринку, обхватив друг друга за мощные талии, насколько позволяла длина рук.

Самая юная участница труппы была дочерью одной из танцовщиц. Как и другие танцовщицы, она была очарована линьяри, хотя и немного сбита с толку, ведь они ели только растения, украшающие вазы в центре стола, и пили только воду. Другие танцовщицы избегали встречаться взглядом с линьяри, но в конце концов любопытство юной девушки одолело ее сдержанность, и она выбрала для танца Мати. Мати с энтузиазмом вскочила и стала подражать движениям девушки. Они обе посмеивались над неуклюжестью девушки-линьяри. Танцовщица еще больше развеселилась, когда осознала, что Мати — женщина.

— Как вас зовут? — спросила девушка, сняла одно покрывало своего костюма и дала его Мати, показывая ей, как обвязать им бедра.

Мати ей ответила и прибавила:

— Это значит «гармония», как в музыке.

— А меня зовут Лейла. Это значит «вечер», если ты живешь в таком месте, где это что-то значит, — ответила Лейла. Затем она сделала сальто в воздухе, после чего сняла пояс из-под монет на талии и вручила его Мати.

Лейла описала маленький кружок в воздухе поднятым указательным пальцем.

Мати взволнованно вздохнула и застегнула пояс ниже своей талии. Она закружилась, следуя указаниям маленькой танцовщицы, сделала один-два полных оборота, но тут у нее закружилась голова, и она покачнулась вперед, выставила ногу, чтобы опереться, но встретила лишь воздух. Она была почти в целом метре от земли! Ее новая подруга поддержала ее и помогла утвердиться на полу. Мати вернула ей антигравитационный пояс, но, кажется, ей было жаль его отдавать.

Потом она увидела, как Ларье смеется над ней и Лейлой, и они вытащили его танцевать с ними. Он переминался с ноги на ногу, наблюдая за ними с выражением усердия на лице, затем начал гарцевать вокруг них, держась за конец покрывала, пока они обе не запутались в нем. Рафика, чей бокал стоял перевернутый вверх дном рядом с тарелкой, утащила от Акорны танцовщица, одетая в пестрые красные бархатные шаровары и увешанная пудами звенящего золота. Она вертела «колеса», пока не оказалась рядом с ним, а потом накрыла его красным покрывалом.

«С точки зрения культуры это интересно, как ты считаешь? — спросил у Акорны Ари мысленно. — Интересно, не выполняют ли эти ткани, в которых они прячут свои лица и которыми размахивают вокруг себя, такую же функцию, как шляпы для рога? Ты не знаешь?»

«Не думаю, что у них одинаковое назначение, — вежливо, но несколько сдержанно ответила Акорна. — Я полагаю, они являются попыткой воссоздания исторического брачного обряда».

— И шляпы для рога тоже, — произнес Ари, словно напоминая ей об этом. — Мне кажется, хотя, конечно, в этой линии времени я впервые сталкиваюсь С человеческой культурой, но ткани, которыми она машет…

— Вуали, — подсказала Акорна.

— Ваали, — послушно повторил он, хоть и с ошибкой. — Я думаю, они предназначены для того, чтобы усилить магнитное поле вокруг тела танцовщицы и таким образом привлечь больше потенциальных ухажеров, тогда как «ваали», закрывающие рты танцовщиц, служат для усиления физических вибраций, распространяющихся от их органов зрения. Разумеется, я не могу точно определить, что они хотят этим сказать, но уверен, что это имеет какое-то отношение к брачному обряду.

— Собственно говоря, — сказала Акорна, — судя по тому, что я читала о той культуре, выходцем из которой является дядя Хафиз, этот танец первоначально исполняли женщины, чтобы подбодрить других женщин, когда те рожали детей. Женщина, которая собирается рожать, должна была повторять движения живота танцовщиц, чтобы ускорить приход в этот мир своего младенца. А если этот танец девушки исполняют с юных лет, это укрепляет мышцы, задействованные во время родов.

— А-а-а, — отозвался Ари. — Я был уверен, что в нем заложен более глубокий смысл. А акробатические трюки и движения в воздухе также играют роль в процессе деторождения людей?

— Об этом мне ничего не известно, — ответила Акорна, невольно сдерживая улыбку. Все-таки он уже говорит, как Ари, те же причудливые интерпретации других культур. — Я полагаю, что единственное назначение этих движений — произвести более сильное впечатление на зрителей.

Она поймала себя на том, что притоптывает ногами и похлопывает ладонями по бедрам в такт музыке. Посмотрев на то, как скачут Ларье и девушки, как Мати повторяет прыжки Ларье, а танцовщицы тоже начинают прыгать, словно разучивая новые па танца, Акорна вскочила, схватила Ари за руку и вытащила его танцевать. Танцовщицы еще пару минут раскачивались и совершали волнообразные движения, искоса поглядывая на высоко поднимающих ноги линьяри, потом пожали плечами и пристроились за ними, так что линьяри вели за собой цепочку танцовщиц, в которую вскоре влились все присутствующие.

Впервые после возвращения Ари напряжение Акорны исчезло, ушло в прошлое, словно каждый шаг танца отбрасывал его все дальше. Ари совершал прыжки и выбрасывал ноги у нее за спиной, и она ощущала его облегчение. Он действительно не хотел сделать ей больно, он даже не знал ее. Возможно, Рафик прав: им необходимо заново познакомиться друг с другом, и все будет прекрасно.

В конце концов радостное облегчение Акорны сменилось усталостью. Она пожелала Рафику и его друзьям спокойной ночи и отправилась к своему привычному спальному месту в одной из комнат для гостей.

Она надеялась, что будет спать хорошо, несмотря на усталость. Тот кошмар, который прервала Мати, и сном-то нельзя было назвать по большому счету.

Акорне не хотелось повторения этого ужаса, и она попыталась убедить себя, что кошмары ей снятся только тогда, когда она засыпает в лаборатории времени.

Как она ни старалась себя успокоить, ей никак не удавалось найти удобное положение на коврике. Ее теперь тревожили другие мысли, которые были беспокойными в другом, более приятном смысле.

Присутствие Ари возбуждало ее. Она уже привыкла реагировать на него, и теперь, хотя разум подсказывал ей, что это плохая идея, тело требовало своего. Акорна снова подумала о том, нет ли способа с помощью машины времени объединить ее прежнего Ари с нынешним, чтобы ее воспоминания и воспоминания других его друзей были для него не только информацией, а прожитым опытом, который повлиял на него и изменил эмоционально.

Тем не менее Акорне пришлось признать, что этот новый Ари умеет хорошо танцевать.

Но что-то еще слишком тревожило ее и не давало уснуть. Танцуя с артистками, она ловила обрывки мыслей тех, кто ее окружал.

«После… узнай, где… обратно на корабль…»

Такие мысли, особенно среди космических путешественников, таких, которые участвовали в вечеринке, могли быть совершенно невинными. Но Акорна была почти уверена, что уловила разговоры танцовщиц. И почувствовала, что девушки что-то скрывают и на самом деле не так просты и открыты, как хотят казаться. С другой стороны, кажется, той юной девушке, Лейле, понравилась Мати. Эти чувства были искренними, Акорна была уверена. Лейла изо всех сил старалась быть любезной с девушкой-линьяри. Конечно, Мати нравится всем.

Чистая правда и то, что, как свидетельствовал опыт Акорны, многие люди получали удовольствие от общества линьяри.

Но ей казалось, что успокаивающая аура линьяри влияла на этих танцовщиц не так, как на обычных людей.

Акорна беспокойно вертелась с боку на бок часа два по стандартному времени. В конце концов она решила, что такие мысли и энергичные танцы слишком растревожили ее, чтобы уснуть. Она встала и быстро оделась, решив, что надо прогуляться и успокоиться, чтобы сон пришел.

Акорна вышла из комнат для гостей в переход, соединяющий различные купола лунной базы друг с другом. Терминал и причальные доки находились в одном его конце, лаборатории — в противоположном. Акорна закрыла глаза и мысленно поискала своих друзей. Она не звала их. Она просто определила их местонахождение, проследив за их аурой. Ее возможности мысленной связи сильно возросли с тех пор, как она воссоединилась со своим народом. Первые проблески телепатических способностей, которые у нее проявились, состояли лишь в том, что она могла посмотреть на астероид на экране или в иллюминатор и определить его минеральный состав. Теперь у нее появилось нечто вроде телепатического сонара, который позволял Акорне, если она сосредоточится, различать многие детали в окружающем мире и определять их особенности.

Никогда прежде она не пыталась использовать свои способности таким образом, но теперь, в нерешительности, она принялась за поиск живых существ так же естественно, как искала бы металлы, или траву, или другие предметы окружающей среды.

Мати двигалась прочь от терминала. Беккер и Андина проводили ночь на корабле Андины, «Элоизе». РК спал в кресле капитана «Кондора», а Мак перезаряжал свой аккумулятор неподалеку. В лабораториях никого не было. Карл и Мири серьезно разговаривали с Ларье в комнатах для гостей. К удивлению Акорны, Ари и Рафик увлеченно беседовали, шагая к лабораториям.

А недовольные, встревоженные мысли танцовщиц пронеслись в ее сознании, словно вихрь, и шли они от складов. «Что эти девушки там делают?» — удивилась Акорна. И направилась в сторону складов.

Проходя через внешние сады возле темных лабораторий, она увидела Ари и Рафика. Они прогуливались вместе среди желтовато-белых цветов и переплетенных лиан, обрамляющих мощеные дорожки, вьющиеся по саду, и разговаривали. Проходя мимо, она поймала взгляд Ари, брошенный на нее.

Но голоса танцовщиц, усиленные ее телепатией, и путаница их мыслей занимали почти все ее сознание. Мелодия и ритм их мыслей очень напоминали музыку, под которую они танцевали. «Откройся, откройся, откройся, сезам», — думала одна из женщин, вскрывая звуковой пилой хитроумный замок. «Прочь, прочь, вы нас никогда не видели, нас здесь не было», — наставляла другая лазерные лучи, которые обычно охраняли склады, обезвреживая их. «Входите и хватайте камни. А теперь — бегите, бегите, бегите!»

И контрапунктом звучали мысли двух других.

«Все это мне кажется неправильным».

«Уж это точно. Нам еще не заплатили, и у нас не на чем улететь с этой планетки».

«Камни, камни, хватайте камни и бегите, бегите, бегите!»

«Как вот этот будет смотреться на моем пупке?»

«Перестань кривляться, Лейла, беги!»

«Куда бежать?»

«К космическим кораблям, конечно. Андина — щедрая девушка. Она не станет возражать, если мы ненадолго одолжим у нее ее судно».

«Ты с самого начала это планировала, да, Азиза?»

«Конечно, планировала, цыпленочек. И теперь бери свои камни и беги».

«А как насчет видеокамер охраны?»

«Твоя мама и Найма сейчас дают для охранников отдельное шоу. Быстрее!»

Акорна никогда прежде не пыталась послать мысленное сообщение всем линьяри в пределах ее досягаемости, но сейчас она это сделала. «Все, кто меня слышит, быстрее сюда! Танцовщицы — воровки, они воруют у Хафиза хризобериллы. Поспешите!»

Вечерние развлечения утомили большинство гостей Мечты, и хотя Акорна получила ответы от Мати, Ларье, Ари и их родителей, другие линьяри откликнулись не сразу и попросили ее разъяснить послание.

«Нет времени. Просто спешите сюда. Быстрее!» — позвала она. Во время этих переговоров она бежала по направлению к складам в надежде перехватить коварных танцовщиц.

«Мы бежим следом за тобой, Кхорнья», — мысль Ари настигла ее в тот момент, когда она резко затормозила, поскользнувшись на дорожке: она чуть не налетела на танцовщиц в черных одеждах, в руках у которых были большие и на вид тяжелые чемоданы. Когда она догнала их, первая из них рассмеялась, завертелась и поднялась в воздух высоко над головой Акорны. Акорна прыгнула к следующей и ухватила ее за широкие черные шаровары. Но антигравитационные пояса танцовщиц были очень мощными, и вместо того, чтобы стянуть танцовщицу вниз, Акорна взлетела вместе с ней вверх.

Рука Акорны залезла под ткань черных шаровар и нашла голое тело.

Танцовщица затрясла ногой.

— Отпусти! Ты тяжелая! Я не могу нести и тебя и добычу!

— Это-то… мне… и… надо; — процедила Акорна сквозь зубы.

Ари и Рафик мчались по дорожке, а похожие на черных ворон танцовщицы летели над ними, как ведьмы на Хэллоуин. Рафик, увидев, что делает Акорна, подпрыгнул в воздух и сдернул вниз первую танцовщицу, ухватив ее за колено. Но она ударила его ногой в лицо и вырвалась. Ари сделал такой высокий прыжок, какого Акорна никогда еще не видела ни у линьяри, ни у человека. Но и его жертва увернулась. Ари мягко приземлился, бросил на свои руки комичный, полный отвращения взгляд и возобновил погоню.

Воровки обогнули преследователей по широкой дуге и полетели прочь, выписывая горизонтальные зигзаги, чтобы не попасться к ним в руки.

Рафику удалось схватить еще одну танцовщицу. Он стащил свою жертву вниз, перебирая руками. Когда его рука оказалась у нее на талии, он резко дернул за антигравитационный пояс, и тот повис у него на руке. Танцовщица упала, и Рафик вместе с ней. При падении у него перехватило дыхание, а колено танцовщицы ударило его в солнечное сплетение. Девушка попыталась отнять свой пояс, но не смогла. Но не успел Ари броситься на помощь Рафику, как две другие танцовщицы сделали сальто назад в воздухе, подхватили подругу-воровку и потащили ее вверх за собой.

Тревога за Рафика отвлекла Акорну, и она ослабила хватку. Легким толчком ноги пойманная ею танцовщица высвободилась, и Акорна рухнула на землю. Поднявшись, она бросилась к Рафику. Но раньше, чем она успела подбежать к нему, Ари прикоснулся к нему рогом, чтобы исцелить повреждения, причиненные падением и коленом женщины.

— Ух! — произнес Рафик и встал, потирая задницу. — Думаю, твой рог не в порядке, Ари. Мой зад все еще болит.

Ари потрогал свой рог.

— О нет. Наверное, что-то произошло во время пространственно-временного перехода. Грималкин предупреждал меня, что может произойти нечто подобное.

Рафик отмахнулся от Акорны, когда она попыталась исцелить его боль, и сказал:

— Не так уж мне и плохо, дорогая.

К тому моменту, как он поднялся, все воровки уже были далеко. Вращаясь, прыгая, делая сальто, они направлялись к терминалу.

— Мне нравятся эти пояса, — сказал Рафик. — Я хочу иметь такой.

— У тебя один есть, — напомнила ему Акорна. — Может быть, если ты его наденешь, они потеряют свое преимущество.

Рафик протянул ей пояс.

— Я уже много лет не способен сделать «колесо».

Акорна быстро надела пояс.

— Погоди! — сказал Ари. — Ты не должна этого делать. Они могут тебя ранить. Отдай его мне. Я их поймаю.

Акорна завертелась и поднялась в воздух.

— Извини. — И она махнула ему рукой на прощание и закувыркалась в воздухе, устремляясь вперед. Это было здорово! Так как она была гораздо выше ростом, чем танцовщицы, каждое вращение ее длинного тела покрывало большее воздушное пространство. Акорна почти догнала танцовщиц, хотя не имела понятия, что станет делать, если их настигнет.

Но все-таки воровкам удалось оторваться, раздвинув двери между куполами, пролетев в них и снова закрыв их за собой. Акорна повторила движение руки, которое каждая из танцовщиц совершила перед приземлением, проведя ладонью перед крупным драгоценным камнем в пряжке пояса. Пояс закружил ее, мягко опуская на землю, пока ее ноги не коснулись дорожки.

Она нажала на панель, чтобы открыть дверь, но дверь осталась закрытой. Каким-то образом беглянки заклинили ее. Акорна снова послала мысленный зов линьяри. Некоторые из них уже проснулись.

«Кто-нибудь, остановите их! Пожалуйста, пусть кто-нибудь придет и откроет эту дверь. Где же охранники?»

Кажется, никто не знал ответа на этот вопрос, но после ожидания, которое показалось Акорне бесконечным, откликнулась Мелиренья. За это время Ари и Рафик тоже подбежали к двери.

«Мы слышали тебя, Кхорнья, очень ясно. Нева отправилась на поиски охранников, и она попытается перехватить воровок. Кхари разбудит Хафиза и Карину. А я, кажется, поняла, как они заклинили ворота. Сейчас попробую все исправить».

Дверь рывками раздвинулась, и Акорна, за которой по пятам следовали Ари и Рафик, вбежали в нее так быстро, что Мелиренье пришлось поспешно отскочить назад, чтобы не оказаться сбитой с ног.

Обычно места отдыха были хорошо освещены и многолюдны на протяжении почти всей ночи, но сейчас Акорна видела очень мало людей, и никаких охранников не было. Хафиз собирался привезти на Мечту макахомианских котов, но это позже. А пока… Акорна представила, сколько ей предстоит выслушать укоров от Хафиза насчет того, почему они позволили Надари Кандо остаться, когда у нее еще не закончился контракт с ним и она до сих пор числится главой его службы охраны. Подобное происшествие не случилось бы, окажись Надари на месте. И неважно, что это по желанию самого Хафиза танцовщицы появились на этой планете.

Другие двери оказались открытыми, и, уж конечно, их не заклинили, что подсказало Акорне, что танцовщицы больше не опасаются преследования.

Когда она наконец добралась до терминала, до странности тихого и пустого, где не было ни путешественников, ни служащих, она увидела «Элоизу», «Кондор» и «Балакире» в доках за прозрачными внешними стенами терминала.

Она также увидела, что у люка «Элоизы» стоит подъемник, а люк открыт, и в нем исчезают одетые в черное фигуры с чемоданами в руках. А Беккер и Андина спят внутри «Элоизы».

Акорна попыталась позвать Беккера, но в ответ услышала лишь ворчание. Она представила себе, как он пыхтит в усы от раздражения, что его потревожили.

«Капитан, проснись. На „Элоизу“ поднимаются воры — танцовщицы похитили хризобериллы и собираются угнать корабль Андины с вами внутри».

Акорна не доверила свое сообщение одной лишь телепатии, но, посылая этот мысленный призыв своему другу, нашла станцию связи терминала и схватила микрофон. Но когда она добралась до него, она оглянулась на «Элоизу» и увидела, что подъемник исчез, а из двигателей корабля вырывается реактивная струя. Через мгновение «Элоиза» взлетела так же грациозно, как недавно танцевали ее угонщицы.

 

Глава 3

— Полетят головы, когда Хафиз узнает, что произошло, — заметил Рафик. Он развалился в кресле на главной палубе «Кондора» и наблюдал, как Акорна корректирует курс преследования «Элоизы».

Акорна согласилась.

— Но самое интересное начнется тогда, когда капитан Беккер обнаружит, что его похитили, пока он дремал, как кот. — Она бросила настороженный взгляд на Размазню. Это кот мысленно подтолкнул ее и заставил сказать «как кот», она в этом не сомневалась. Первый помощник капитана «Кондора» хотя и происходил из породы кошачьих, прекрасно общался на всеобщем языке, а также на макахомианском и линьярском, когда хотел, но в основном забавлялся тем, что притворялся, будто умеет лишь мяукать.

Рафик не обратил на слова Акорны внимания. Он думал о своем.

— Не понимаю, как это могло случиться. Почему так мало народа отозвалось на поднятую тобой тревогу, Акорна? Почему служба безопасности не выполнила свои обязанности? И еще больше сбивает с толку, откуда эти женщины знали о камнях и где хризобериллы хранились на Мечте. Планета находится довольно далеко от проторенных дорог, это частные владения. Встреча танцовщиц с Андиной вряд ли была случайностью. Ты не думаешь, что она может быть замешана в этом?

Акорна вспомнила те немногочисленные встречи с Андиной, когда владелица Межгалактической корпорации по производству и продаже средств для уборки навещала Беккера.

— Я никогда не ловила никаких подозрительных мыслей и не чувствовала себя неловко или настороженно рядом с ней, — ответила Акорна. — Андина Димитри хорошо известна в своей области. Если танцовщицы действительно отдали ей свой корабль и он был неисправен, как они утверждают, кто мог знать, что Андина направляется к Мечте?

— Но как им удалось так быстро овладеть кораблем и удрать? — спросил Рафик. — Это совершенно непонятно.

«Кондор» уже несколько часов летел вслед за «Элоизой». Как и предсказывал Рафик, когда лицо Хафиза появилось на экране переговорного устройства, оно было встревоженным. И все же, по мнению Акорны, Хафиз казался гораздо более спокойным, чем ожидал Рафик. Несмотря на огромные убытки, старый разбойник выглядел скорее задумчивым, чем сердитым.

— Полагаю, моего нового начальника службы безопасности нет на борту вашего судна, или вы забыли сообщить мне об этом? — осведомился Хафиз.

— Нет, дядя, — ответил Рафик.

— Его также нет и среди его подчиненных, они все приходят в себя после ужасной головной боли и того глубокого сна, который охватил нас всех. Я удивлен, наследник моего дома, что ты избежал отравления вином.

— Ага, дядя, дело в том, что я не пил твоего вина.

— Ты подвергаешь сомнению качество моих винных погребов?

— Нет, я подвергаю сомнению воздействие их содержимого на мои голову и желудок, даже без снотворного. Я сожалею, что ты удалился от дел, все еще будучи молодым и полным сил, о дядя, ибо функции главы «Дома Харакамянов» добавляют годы моему телу, отнимая их у моей жизни.

— Ты стал нежным, как лепесток цветка, о мой наследник, если твое тело отвергает самый восхитительный из нектаров. Это странная болезнь для шахтера с астероидов, который обычно питался сублимированной пищей.

— Не вся она была сублимированной, мой дядюшка. Были и другие продукты. А когда с нами стала жить Акорна, она готовила нам множество отличных салатов. Возможно, тот напиток, который теперь соответствует положению, до которого ты меня возвысил, слишком тонок для моего плебейского пищеварения. — Рафик пожал плечами. — По крайней мере, в данном случае это оказалось удачным.

— Не столь уж и удачным — по крайней мере, до тех пор, пока воровки не будут пойманы, наши священные драгоценности не возвращены, а наши друзья снова не окажутся в безопасности, — возразил Хафиз.

Акорна усмехнулась, услышав, как Хафиз расставил приоритеты.

— Разумеется, — согласился Рафик. — Слушаю и повинуюсь, о дядя, это очевидно.

— Да. Очень хорошо, мой мальчик. Да сопутствуют тебе ветры удачи в твоих подвигах.

— Спасибо, дядя, — с серьезным выражением лица ответил Рафик, хотя Акорна уловила его мысль о том, как странно звучит благословение дяди в пространстве, где нет никаких ветров.

Первый помощник капитана потерся о ее ноги, посмотрел снизу в ее лицо и издал скорбное «мяу».

Акорна нагнулась и погладила Размазню по спине.

— Я тоже скучаю по капитану Беккеру. Но тебе придется пока обойтись нашим обществом. Поверь, РК, мы вернем его, как только сможем.

В тот момент капитан Беккер был буквально связан по рукам и ногам. Его очень огорчала мысль о том, что вечер, который начался так многообещающе, так отвратительно закончился.

После большого количества лучшего «хуча» Хафиза и соблазнительных телодвижений Андины Беккера охватило любовное томление. Поэтому он быстро согласился, когда Андина предложила вскоре после того, как села к нему на колени, вернуться на ее корабль, где они смогут остаться наедине. Хотя помещения для гостей Хафиза были роскошными, и с воображением обставленными, и даже откровенно возбуждающими в некоторых местах, стены отведенной Беккеру каюты были не слишком толстыми. Отчасти они были всего лишь голографическими экранами, натянутыми между одним помещением и другим. Как Беккер, так и Андина все знали о скрытых камерах наблюдения и «жучках», которые Хафиз тайно установил повсюду. Они в основном предназначались для того, чтобы шпионить за деловыми партнерами с целью перехитрить их. Но это не означало, что камеры не используются в другое время другими людьми и в других целях. Экипаж Андины получил увольнительную на берег и разрешение насладиться развлечениями Мечты, так что «Элоиза» была в полном распоряжении хозяйки и ее гостя.

Каюта Андины на «Элоизе» была далеко не спартанской и совсем не такой запущенной, как каюта Беккера на «Кондоре». Все сияло чистотой, разумеется, как и подобает кораблю профессионального специалиста по уборке. Но обстановка, которую помнил Беккер, явно изменилась. Обычно каюта Андины была такой уютной и домашней, словно избушка у быстрой горной речки, где полно форели, наподобие того, о чем Беккер читал в своих старых книжках из бумаги. Кажется, в последнее время его дама читала совсем другие книги. Ручной работы плед, покрывавший, как он помнил, двуспальную лежанку, уступил место ярко-розовому с золотом шелковому покрывалу, над кроватью с крючков свисали бирюзовые, пурпурные и шафрановые с золотом прозрачные ткани. Нежная, чувственная музыка, похожая на ту, под которую плясали танцовщицы, заиграла, как только Андина и Беккер вошли в спальню. Поднос с зажженными свечами из настоящего воска стоял рядом с кроватью, лишь их мигающие огоньки освещали каюту, не считая голографического окна с фальшивым видом наружу, из которого им улыбался голографический полумесяц. Только они успели накинуть на себя более удобную одежду и приготовились действительно расположиться с комфортом, как им испортил настроение сигнал переговорного устройства.

— Да? — ответила Андина. — В чем дело?

— Капитан Димитри, говорит командир Смит-Вессон, начальник службы безопасности Мечты. Я должен срочно обсудить с вами один важный вопрос. Позвольте мне подняться на борт, прошу вас.

— Я и сама в данный момент занята одним срочным делом, командир, — ответила Андина, а Беккер в это время целовал ее в шею. Они были рады, что экран системы связи не включен. — Разве нельзя подождать до утра?

— Нет, мэм. Я бы не стал вас беспокоить, если бы это было возможно. Это очень серьезный вопрос, капитан, и я не могу обсуждать его по электронной связи. Прошу позволения подняться на борт.

— Ну, тогда ладно, — ответила она и соскользнула с кровати. Открыла стенной шкаф и достала корабельную форму. Беккер нехотя натянул свою одежду, наблюдая, как ее молочно-белое тело исчезает под покровом синтетической ткани, водонепроницаемой, огнеупорной, прочной на разрыв и хорошо вентилируемой. «Этим древним пашам и шейхам повезло, они жили еще до того, как изобрели системы связи, — кисло думал он. — Иначе им бы ни одной ночи не удалось провести без помех, не то что тысячу и одну ночь».

— Может, мне следует вернуться на «Кондор»? — сказал он Андине. Она казалась встревоженной.

— Может быть. Но мне бы хотелось, чтобы ты был рядом. Я понятия не имею, что все это значит. А так как экипаж на берегу…

— О, конечно, — согласился он. Естественно, она будет чувствовать себя лучше, если он будет рядом, чтобы ее защитить. Она способна и сама себя защитить на совете директоров, добывая работу, или во время космического полета, но ей далеко до Надари Кандо. И это было облегчением, как ни скучал Йонас иногда по великолепной Надари. Андина была достаточно сильной, чтобы построить империю при помощи отличной чистящей химии и упорного труда, и она очень хорошо стреляла из самого разнообразного оружия, но когда доходило до рукопашного боя, она была любовницей, а не бойцом.

И в этом им не повезло. Смит-Вессон уже вошел в люк, когда Беккер принял мысленный сигнал тревоги от Акорны. Как только появился начальник службы безопасности, Беккер произнес:

— Я знаю, вы сказали, что у вас срочное дело к Андине, командир, но меня только что известили, что танцовщицы оказались воровками. Они совершили набег на склад хризобериллов Хафиза, а это более срочное дело. Я буду рад пойти с вами и помочь вам их поймать.

— В самом деле? — ответил Смит-Вессон с высокомерной насмешкой, доставая из кобуры пистолет и направляя его на Андину и Беккера. — У меня есть идея получше. Почему бы нам не подождать, пока они придут сюда?

С этими словами он втолкнул Беккера и Андину обратно в каюту, заставил Андину связать руки и ноги Беккера липкой лентой и сам проверил путы, не слишком ли они слабые. Затем, толкая Андину впереди себя, начальник службы безопасности захлопнул дверь каюты, оставив Беккера в одиночестве.

Беккер чуть не лопнул, стараясь послать телепатическое сообщение Акорне, как ему удавалось раньше, на Макахомии. Но не получил ответа, никакого знака, что девушка его услышала. Он сообразил, что она как раз преследует танцовщиц и так сосредоточилась на своей задаче, что не приняла его послания.

Смит-Вессон заставил Андину подняться на мостик и подготовить «Элоизу» к взлету. Беккер их не видел, конечно, но Андина сообразила включить интерком на мостике, так что он мог слышать ее тихий голос, отдающий команды на взлет. Он представил себе, как ее руки ловко летают над клавишами управления, а брови сосредоточенно сдвинуты. Он самодовольно подумал, что это не поможет ей и ее захватчику в отсутствие экипажа. Этот корабль — не «Кондор», на котором можно летать и одному. Но в этот момент он услышал шаги, голоса, высокие, женские, смех и болтовню. Женщины поднялись на корабль и спешили занять места членов экипажа.

Беккер некоторое время злился, раздраженный своей беспомощностью, потом начал думать о том, нельзя ли хоть что-нибудь сделать. Он бывал и в более сложных переделках, когда пытался отремонтировать «Кондор» в космосе еще в те дни, когда собирал и перевозил грузы в одиночку. Тогда каждый сантиметр пространства был занят грузом, и у него было мало места для маневра.

Пусть у него связаны руки и ноги, зато много места в компенсацию за эти маленькие неудобства.

Более того, его ни к чему не привязали. Он подкатился к стене, потихоньку встал, скользя по ней, и толкнул панель, чтобы открыть первый шкаф. Тот костюм, в котором Андина была в начале вечера, неуклюже висел над ее массивными антигравитационными ботинками. Для целей Беккера ни то, ни другое особо не годилось. В следующем шкафу оказались более полезные вещи. Там находилась стопка личных средств Андины для уборки, практически коллекционные экземпляры в наши дни, но все еще эффективные. В их число входил скребок и пара ножниц. Липкую ленту очень трудно ослабить, но легче перерезать, чем веревки. В течение нескольких секунд Беккер освободил руки, а еще через несколько секунд — ноги.

К сожалению, к этому моменту «Элоиза» уже поднималась сквозь разреженную атмосферу Мечты. Возросшая из-за ускорения сила тяжести прижала Йонаса к полу. Он лег подальше от металлических шкафов, позволив себе погрузиться в мягкий фелкастанский ковер, которым Андина предусмотрительно застелила пол своей каюты. Интересно, думал он, останется ли отпечаток тела Беккера на ворсе ковра навсегда. Он надеялся, что она не станет использовать этот ковер в качестве сувенира, который поможет ей не забыть покойного капитана.

До сих пор все участники похищения хризобериллов вели себя как воры, а не как убийцы, но стоимость этих драгоценностей на галактическом рынке была такой высокой, что могла помутить разум даже у самого уравновешенного преступника.

И уж конечно, эта кража повредит криминальный мозг самого Хафиза. Но он у него довольно крепкий. Сделка есть сделка. Хафиз уже принял хризобериллы в качестве оплаты, а потом еще часть — в счет долга линьяри. Беккер не виноват, что хитрец Хафиз не сумел сохранить камни. Сделка, заключенная Беккером со стариком, останется в силе. Юридически. Но для линьяри это не имеет значения. Они снова окажутся морально в долгу перед Хафизом, если у него не будет камней, чтобы возместить дальнейшие расходы по возрождению планет линьяри.

Беккер спросил себя, что делать дальше. Может быть, он сможет заманить танцовщиц в сераль Андины силой своего животного магнетизма и страстными обещаниями? Да, весьма вероятно. А тем временем Андина сумеет одолеть Смит-Вессона и вернет «Элоизу» домой. Да, правильно. Танцовщицы, конечно, будут так обессилены своими развлечениями с Беккером, что не окажут почти никакого сопротивления. Йонасу понравился этот план. Правда, можно побиться об заклад, что Андина идею не одобрит. Но нужно ведь быть готовым к некоторым жертвам в интересах свободы и правосудия. Была и еще одна проблема, и она заключалась в том, что этот план неосуществим. Имелся, правда, запасной вариант, менее романтический: доползти по воздуховодам до рубки и на месте разобраться с угонщиками.

Беккер с сожалением отказался от своих маленьких фантазий. Соблазнить всех танцовщиц было бы здорово, но это выстрел с очень дальним прицелом. Слишком дальним. Воздуховоды были более реальным планом. Он вздохнул и, ощущая в себе явственное раздражение, огляделся в поисках чего-нибудь, на что можно было бы встать, чтобы дотянуться до решетки на потолке и найти вход в воздуховод.

В каюте Андины было полно драпировок, но мало мебели. Единственный стул оказался привинченным к полу. Кровать прогнулась под весом капитана, и, даже прыгая на матрасе, он не мог дотянуться до потолка.

Но прыжки напомнили ему о танцовщицах, и он вернулся к первому шкафу и костюму Андины. Точно, под монетами и бахромой оказался антигравитационный пояс. Беккер опасался, что пояс будет ему мал, но девушки носили регулируемый пояс низко на бедрах, поэтому, ворча и втягивая живот, Йонас опоясался и защелкнул пряжку.

Он подпрыгнул в воздух, но ничего не произошло. Ему потребовалось несколько попыток, прежде чем он вспомнил о том, как девушки совершали поворот в воздухе и проводили ладонью над драгоценным камнем, который сейчас сверкал прямо над ширинкой.

Ему предстояло еще раз поступиться чувством собственного достоинства во имя эффективности. Итак, положив кончик указательного пальца на макушку и одновременно приподняв мизинец той же руки, он совершал пируэты до тех пор, пока не стукнулся головой о потолок. Ух! Очевидно, такие вещи сделаны для игр во дворцах, где высокие потолки.

Немного повозившись и снова воспользовавшись инструментами для уборки, Беккер снял крышку люка, но тут оказалось, что воздуховод слишком узок и он не сможет проползти по нему, с антигравитационным поясом или без.

Преисполнившись отвращения, капитан провел рукой перед поясом и снова опустился на пол, где и сел, скрестив ноги, размышляя над своей неудачей.

В конце концов он решил, что лучшим способом выбраться отсюда будет поднять тревогу, при помощи пояса зависнуть над дверью и наброситься на того, кто придет проверить, что случилось. Затем выбраться в коридор и разделаться с захватчицами поодиночке.

Не успел он решить, что лучше соответствует его намерениям — пожар, наводнение или кровь, — решение приняли за него.

— Пожар! — завопил Смит-Вессон. — Огонь в носовой части!

Затем раздался топот женских ног, множество восклицаний и очень спокойный женский голос, отдающий приказы, как лучше погасить пожар.

В этот момент дверь перед ним открылась, вошла Андина и сказала:

— Ох, Йонас, ты свободен и невредим! Мне следовало это знать! Пойдем, на борту пожар. Помоги нам его погасить.

Хотя языки пламени охватили довольно большую площадь, танцовщицы работали дружно и почти потушили огонь к моменту появления Андины и Беккера. Огнетушители уничтожили языки пламени, и было похоже, что опасность миновала. Но тут самая младшая танцовщица, та, которая подружилась с Мати, внезапно повернулась, и подол ее длинной юбки задел тлеющий уголек. Языки пламени охватили костюм и добрались до волос так быстро, что никто и охнуть не успел. Беккер бросился вперед. Схватив горящую девушку, он прижал ее к своему огнеупорному скафандру, гася огонь, потом покатился вместе с ней по полу, гася по дороге язычки пламени на полу и те, что пожирали одежду и волосы девушки.

Женщины, державшие огнетушители, повернули сопла на девушку и Беккера, а другие женщины сорвали с девушки одежду. Огнеупорный костюм Беккера не пострадал, но Андина провела рукой по его лицу и стряхнула хлопья сажи.

— Ты будешь смешно выглядеть без бровей и ресниц, — сказала она. — И я подстригу остатки твоей бороды и усов — ты ведь не захочешь их сбрить, а у тебя обожжено лицо. Но я думаю, с тобой все будет в порядке. Мой герой.

Женщина, мать девушки, как догадался Беккер, обняла ее и покачивала, быстро что-то говоря на языке, которого Йонас не знал.

— Отнесите ее в мою каюту, — велела Андина, — согревайте ее и поднимите повыше ноги. Возможно, она сейчас в шоке. Нам надо ввести ей жидкость.

Беккер поднял девушку на руки и отнес в свою недавнюю тюрьму. Он очень осторожно уложил ее на кровать, но кусочки ее кожи все равно остались у него на руках и на костюме.

Мать тут же оказалась рядом с ней, а другие женщины столпились вокруг, но когда они попытались накрыть красное, кровоточащее тело, девушка застонала, заметалась, жалобно всхлипывая. Андина включила термостат.

— Нам надо дать ей что-то обезболивающее, — сказала ведущая танцовщица, явно главная среди остальных.

— У меня в аптечке есть слабый анальгетик, — сказала Андина. — Насколько я понимаю, при серьезных ожогах сначала боль не очень сильная.

— Нам нужно сделать вот что, — мрачно произнес Беккер. — Повернуть эту птичку и вернуться на Мечту, чтобы девочкой могли заняться линьяри. Они запросто ее вылечат, им это пара пустяков. — Он щелкнул пальцами.

— Они действительно такие искусные целители, эти линьяри?

— Да, Азиза, — настойчиво произнесла мать девочки. — Разве ты не помнишь, как он — она скривила губы в сторону коридора, без сомнения имея в виду Смит-Вессона, — рассказывал нам об их замечательных медицинских способностях?

— Да, — подтвердила Андина. — Линьяри владеют замечательным искусством врачевания. И сейчас двое наших друзей линьяри следуют за нами на корабле Йонаса. Я могу послать сигнал бедствия, и знаю, они придут на помощь, даже рискуя собой, если ваш босс разрешит.

— Он не наш босс! — возразила женщина, стоящая у дверей. — Мы — команда. Он просто поручил нам небольшую работу. И он нам еще не заплатил!

Из коридора донесся крик другой женщины:

— Он удрал!

Под изумленные крики подруг она подбежала к ним и сказала:

— Его нет, челнока нет, камней тоже нет. А мы остались отвечать за все.

— Ну, — произнес Беккер, — это решает одну проблему. Лучше свяжись с Акорной, милочка, и устрой нам встречу, чтобы она смогла вылечить девочку. Разве только вы, дамы, вооружены и возражаете?

— Нет, нет, пожалуйста, — взмолилась мать. Она повернулась к Андине и спросила: — Дина, эти рогатые люди не обидят мою Лейлу за то, что мы их ограбили?

— Конечно, нет, — горячо заверила ее Андина. — Они не такие, как вы. И они не стали бы воровать у беженцев.

— Не слушай ее, Фатима, — сказала другая женщина, помоложе, но с более жестким лицом. — Это ловушка. Скажи ей, Азиза. Ты ведь не поддалась на обман? Если Дина и ее мужчина приведут сюда этих людей, мы пропали. А так у нас численный перевес.

— А Лейла?

Женщина пожала плечами.

— Она умрет, полагаю. Смерть была бы для нее милосердием.

— Как только можно было сказать такое! — воскликнула Андина. — Бедная девочка.

— Но Мириам говорит правду, — вмешалась другая женщина. — Если малышка пострадала настолько, что не может танцевать, как она будет зарабатывать на жизнь и обеспечивать нас в старости?

Фатима разразилась горестными воплями.

— Замолчите! — скомандовала Азиза. — Она еще не умерла и не оглохла! Кому захочется жить с такими тетками-стервятницами, как вы?

Беккер покачал головой и вернулся на мостик, откуда послал вызов на «Кондор».

 

Глава 4

— Как ты считаешь, что заставило Смит-Вессона так спешно покинуть корабль? — спросил Рафик после того, как они закончили срочную эвакуацию. Оба корабля встретились в космосе, как только Беккер и Андина смогли это устроить. Акорна на одном из челноков Беккера прибыла на борт «Элоизы», и ей не потребовалось много времени, чтобы залечить ожоги Лейлы. Затем всех переправили обратно на «Кондор», а «Элоизу» повели за ним на мощном буксирном луче.

— Вероятно, он бросил взгляд на датчик уровня топлива, — ответила Андина. — Полет был долгим, и я не успела заправиться, когда он нас угнал. Недосмотр с его стороны. Ему следовало планировать операцию более тщательно.

— Да, — согласилась Акорна, — но его план, пусть и непродуманный, сработал. Камни у него, а не у нас. Кроме того, мы не можем сейчас отправиться за ним в погоню. Нам необходимо вернуться на Мечту, чтобы заправить корабль и передать Хафизу пленниц. Возможно, они смогут подсказать нам, куда отправился Смит-Вессон.

— Число рынков для камней таких размеров ограничено, — заметил Рафик. — Все потенциальные покупатели знают, что это наши хризобериллы и что подобных им не существует. Сомнительно, чтобы законопослушные дилеры купили их у неизвестного продавца и рискнули вызвать гнев «Дома Харакамянов». Тем не менее есть еще одна проблема. Частичная оплата некоторых из этих камней уже была произведена. Мы не сможем их предоставить покупателям, если не поймаем вора.

— Почему Хафиз нанял этого типа? — возмутился Беккер. — Он не только мошенник. Он и в подметки не годится Надари в качестве начальника службы безопасности.

— Никто ей в подметки не годится, — ответил Рафик.

— Это правда. Но кто-нибудь проверял его рекомендации?

— Уверен, что проверяли, — сказал Рафик. — Но у кого в рекомендациях сказано: «Если вышеуказанный соискатель увидит возможность стать богаче работодателя, он не воспользуется такой возможностью»?

— Понятно.

Ари слушал все это с выражением глубокой озабоченности на лице.

— Если у этого вора хватило смелости совершить кражу со склада «Дома Харакамянов», что помешает ему отправиться к источнику камней? Он может напасть на цитадель на священном озере на Макахомии.

— Возможно, — отозвалась Акорна, — только этот человек не знает, где искать. Во время нашего возвращения, насколько было известно Хафизу, Надари также собиралась вернуться, поэтому он не нанял нового начальника службы безопасности. А если говорить о том, что может ему помешать, — ну, Надари может.

— Правда? — спросил Ари. — В моих записанных воспоминаниях о ней мало сведений, но она была некоторое время верховной жрицей…

— Она сейчас верховная жрица, — поправил его Беккер. — В данный момент.

— Ох, простите, я смотрю на нынешние события с точки зрения записанной истории, относящейся к более позднему времени. Вот откуда я знаю, что Кхорнья должна прийти и обнаружить усыпальницу, которую построили для меня жрецы за то, что я очистил их озеро.

— Это, наверное, очень сбивает с толку, — заметил Беккер, качая головой.

— Да, немного, — согласился Ари. — Но я размышлял. Возможно, я мог бы записать воспоминание об этом событии, снова войти в машину времени и вернуться вовремя, чтобы предотвратить похищение. Правда, удачная мысль?

Акорна была в этом не уверена.

— Ари, я знаю, что теперь у тебя в этом больше опыта, чем у любого из нас, но мне кажется все же, что нельзя злоупотреблять этим так часто.

— Да, — согласился Беккер. — Может быть, нарушение пространственно-временного континуума не разрушит вселенную, как всегда считали люди моей родной планеты, но если любой начнет использовать машину времени, чтобы вернуться назад и переодеть носки, потому что ему не нравится цвет тех, которые он надел утром, пространственно-временной континуум неизбежно превратится в хаос.

— Не любой, Йо. Только я. И Кхорнья, конечно, если ей захочется посмотреть, как все это работает.

— Я уже несколько раз пользовалась машиной, — возразила ему Акорна, и, несмотря на все старания, голос ее прозвучал резко. — Когда искала тебя.

— Вот так, — заметил Беккер, бросая на Ари сочувствующий взгляд.

— Я все же считаю, что решение о том, что делать дальше, следует предоставить Хафизу, — сказала Акорна. — Я склонна полагать, что нам нужно проверить, можно ли вернуть камни и поймать вора обычными средствами, прежде чем прибегать к путешествиям во времени. Когда меняешь одно событие, другие тоже меняются. Возможно, не всегда к лучшему. — Она пожала плечами. — Не знаю.

Ари казался разочарованным.

— Я понимаю твои опасения. Но Грималкин все время это делает, и никто не возражает.

Акорна взглянула на него, и он поправился:

— Обычно никто не возражает. Друзья использовали путешествие во времени в качестве инструмента. Не понимаю, почему мы не можем поступать так же. С его помощью можно делать чудесные вещи. Например, Кхорнья, тебе бы хотелось встретиться со своими родителями?

На мгновение у нее возникло такое ощущение, будто Ари ее ударил, потом она терпеливо и осторожно ответила:

— Да, это было бы здорово. Но я не понимаю, как я могла бы встретиться с ними и не предупредить их о вторжении кхлеви. Мне пришлось бы сказать им, чтобы они не отправлялись в полет одни со мною, новорожденным младенцем в то время.

Таким образом, я бы их спасла. А если бы я их спасла, то они бы воспитали меня, как линьяри. Меня никогда не спасли бы Рафик, Гилл и Калум, я бы никогда не помогла мистеру Ли и Хафизу освободить детей-рабов Кездета и, вероятно, никогда бы не встретила тебя. Мне бы очень хотелось с ними встретиться, Ари, но мне нравится та жизнь, которую я вела до сих пор.

— Разве это не эгоистичный подход, если, всего лишь проявив немного изобретательности, ты могла бы спасти своих родителей?

— Возможно, но если уж на то пошло, не можем ли мы использовать эту машину, чтобы спасти Вилиньяр от кхлеви? — парировала она.

Он обдумал это.

— Ну, нет. Их было так много, и они были очень сильны. Вмешательство было бы слишком серьезным, чтобы его могли осуществить несколько избранных существ во время простого путешествия во времени. Когда пришли кхлеви, гибель Вилиньяра стала неизбежной. И если бы ты не встретила людей, ты бы не открыла сок растений, который убивает кхлеви. Тебе пришлось бы очень тщательно все записать, и нам надо было бы все продумать. Вот почему мы обычно не изменяем крупные события истории. Грималкин говорит, что сначала все нужно тщательно продумать и взвесить и что только Друзья способны на подобную дальновидность и объективность.

Рафик прочистил горло.

— Тогда решено. В этом случае мы воспользуемся обычными методами. Пора посмотреть в глаза опасности и рассказать старому Хафизу, что происходит.

Это оказалось не так трудно, как они все опасались. Когда они вернулись на Мечту с пленницами, Хафиз вызвал их к себе.

Он сидел в кабинете, утопая в огромном кресле, обтянутом переливчато-огненным шелком. К удивлению Акорны, он приветствовал их благожелательной улыбкой.

— Хорошо поработали, друзья мои. Вы захватили в плен злоумышленниц.

— Да, дядя, но мы не вернули камни. Ваш бывший начальник службы безопасности воспользовался тем, что нас отвлекли ожоги девушки, и перенес камни на челнок «Элоизы». Он удрал.

Хафиз небрежно махнул рукой, пальцы которой были унизаны кольцами с драгоценными камнями.

— Это неважно. Правосудие быстро настигнет его. А камни зарегистрированы на нас. Каждый из них теперь носит нашу торговую марку. Кто бы их ни продавал, сразу же станет известно, что они — наши. И я также разослал всем нашим клиентам сообщения о краже. Клиентов, готовых заплатить огромные деньги за камни, не так много. Они сообщат нам, если кто-нибудь свяжется с ними по поводу нашей собственности. Они сделают это из любви и уважения ко мне, а также из уважения, которое питают к «Дому Харакамянов». И еще они сделают это потому, что в глубине души они очень честные люди, как бы их ни соблазняла перспектива заполучить камни по более низкой цене.

— Дядя, — покачал головой Рафик, — никогда не ожидал услышать от тебя такие наивные речи.

— Я еще не закончил, сын моего сердца. Как я собирался сказать, очень глубоко в душе они — честные люди, с сильным чувством самосохранения. Я сообразил поведать им о проклятии, лежащем на этих драгоценных камнях.

— Проклятии? — переспросила Акорна, переглянувшись с Беккером.

— Но сэр, — возразил Ари. — Это я создал оригиналы камней, о которых идет речь. Они созданы путем химической реакции, которая произошла, когда я очищал озеро. В сущности, это примеси, которые соединились и образовали единое целое. Согласен, это похоже на волшебство, но уж конечно, на этих камнях никогда не было никакого проклятия…

Хафиз поднял брови и ядовитым тоном ответил:

— Я не утверждал, что это древнее проклятие. Это, собственно говоря, недавнее проклятие, моего собственного изобретения. Оно падет на любого, у кого хватит глупости обманывать «Дом Харакамянов». Те честные партнеры, которые высоко ценят наше семейное предприятие, очень хорошо понимают его природу. Предательство Смит-Вессона не принесет ему выгоды. Скорее оно принесет ему гибель.

— Как вы сказали, так пусть и будет, — согласился Рафик, кланяясь дяде.

Танцовщицы слушали, как зачарованные. Хотя они делали вид, что трепещут от страха, Акорна чувствовала, что это такое же притворство, как и их танец. Они были очень рады, что Смит-Вессон, который предал их так же, как и Хафиза, не получит выгоды от своих поступков. Они также были совершенно уверены, что сумеют убежать в любой момент, как только захотят. Акорна поняла из их мыслей, что они так уже поступали много раз.

Прежде чем кто-то успел заговорить об этом, Азиза, предводительница этой шайки, припала лицом к туфлям Хафиза.

— А что станет с нами, о могучий султан этой планеты? Мы всего лишь скромные артистки, этот человек сказал нам, что ты украл у него камни и мы должны вернуть их законному владельцу, который с радостью вознаградит нас столь щедро, что мы сможем удалиться от дел и даже купить себе мужей, если пожелаем.

— Что за странная сказка, — задумчиво произнес Хафиз. — Ибо, хотя каждая из вас прекрасна, как заря, я ни минуты не сомневаюсь, что вы не глупы. Отпусти мою ногу, женщина, и встань. — Он вытянул перед собой руки ладонями вверх, при этом у него затряслись толстый подбородок и щеки, а атласная подкладка рукавов засверкала. — Встань, встань! Все встаньте, пока я соображу, что с вами делать. И откройте лица, потому что мы все их видели, и не только их, а гораздо больше.

В этот момент за стеной кабинета послышались быстрые шаги. Находящиеся в комнате услышали, как шаги на мгновение замерли, словно человек переводит дыхание и пытается вернуть себе достойный вид прежде, чем войти. Наконец дверь открылась, и в кабинет вплыла Карина.

— О, мой досточтимый супруг, прости меня! Я понятия не имела, что ты принимаешь гостей! Я так стремилась снова оказаться в твоем вдохновляющем обществе, что рискнула прийти сюда в надежде отвлечь тебя от твоих обязанностей.

Акорна опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Если Карина не узнала о возвращении «Элоизы» и «Кондора», то она платит своей сети информаторов слишком маленький «бакшиш». Ее осведомители должны были доложить ей, что ее муж сейчас принимает у себя танцовщиц. И если Акорна догадалась правильно, Карину в данный момент вовсе не волновали неотразимые чары Хафиза. Нет, Карина явилась, чтобы защитить собственные интересы и помочь решить судьбу пленниц.

Хафиз похлопал рукой по подлокотнику кресла рядом с собой и поманил к себе Карину.

— Сейчас, любовь моя, нам нужно заняться этими преступницами. Очевидно, им можно найти лишь ограниченное применение. Не хочешь ли ты пересмотреть свои доводы против домов наслаждений здесь, на Мечте, чтобы эти гурии могли в какой-то мере возместить долг, возникший из-за их преступления?

— О, Хафиз, ты знаешь, я бы и не подумала спорить с тобой по поводу заведений, которые тебе хочется организовать здесь, на планете, превращенной тобой в цветущий сад. Ты ведь не считаешь меня пуританкой, дорогой мой? — промурлыкала она, прижимаясь к нему.

— О нет, любимая. — Он махнул рукой и посмотрел на нее со смесью благоговения и похоти. — Ни в коем случае, только не пуританкой.

— Я только опасаюсь, что дети, которые здесь работают и, возможно, выросли здесь — а особенно на Лунной базе на Маганосе, — могут быть травмированы, увидев, что их самый щедрый благодетель разрешает такие заведения. Например, Яна и Кетала избежали участи стать пленницами в подобных местах лишь благодаря твоему вмешательству. Я опасаюсь, наша молодежь обнаружит противоречие в таком поступке.

Он вздохнул.

— Ну, они были невинными девочками, а эти женщины — опытные преступницы и куртизанки.

— Танцовщицы, дорогой, пусть и преступные. А эта, — она указала на Лейлу, — вообще еще ребенок. И нужно также учесть мнение линьяри. Они очень чистый и великодушный народ.

— Это правда, — согласился Хафиз. — Ты, как всегда, — жемчужина мудрости, дорогая. Но что нам тогда с ними делать? Неужели я должен построить специально для них тюрьму?

— О нет, дорогой, зачем такие расходы! Гораздо более экономным будет перевоспитать их, и вот что мы сделаем! — воскликнула Карина. — Девочка пойдет в школу вместе с другими детьми и научится всему, чему обучают в этом настоящем лунном университете, по собственному выбору. Я уверена, что эти дамы способны выполнять хотя бы черную работу, например убирать. Они в долгу перед дорогой мисс Димитри за похищение ее корабля, не говоря уже о том, что она бесплатно доставила их сюда, проявив душевную щедрость.

— О нет, — возразила Андина. — Я им не доверяю. Мои люди работают повсюду на Мечте, в том числе — в строго охраняемых зонах, и иногда в такое время, когда других сотрудников нет рядом. Я должна знать, что их честность безупречна.

— Тогда, может быть, некоторые из них хорошие портнихи? — высказала предположение Карина. — Я всегда найду применение паре новых платьев, а халаты Хафиза нуждаются в постоянном ремонте и замене.

— Увы, добрая госпожа, — воскликнула предводительница, — мы умеем пришить оторвавшуюся монету или зашить прореху в костюме, но мы всегда заказывали наши костюмы у мастеров этого дела. Мы ничего не знаем о пошиве или моделировании одежды, и новая технология соединения тканей также не известна никому из нас.

— Какая жалость, — заметила Карина и надула губки, глядя на свои фиолетово-лиловые одежды, сшитые, вероятно, всего неделю-две назад. По мнению Карины, их скоро предстояло заменить на новые.

— Однако, — сказала Азиза, поднимая голову и глядя в глаза Хафизу, — у вас освободилось место начальника службы безопасности. Кто лучше опытного преступника найдет слабые места в нынешних мерах безопасности? Я сама в тысячи раз лучше могла бы выполнить обязанности этого негодяя, — тут она дважды сплюнула на пол, — который предал нас всех. Мои спутницы и я к вашим услугам, мы устраним все недостатки вашей системы безопасности так же верно, как река сметает все камни в своем русле. Мы сразу же узнаем тех, кто занимается нашей прежней криминальной профессией…

— О, Хафиз, как чудесно! — воскликнула Карина. — Она сказала «прежней». Она явно считает себя исправившейся!

— Да, мадам, это так, — будущий начальник системы безопасности отвесила поклон, вычурный и выразительный, превосходящий любое па ее танца. — Ибо ваша доброта и милосердие тронули мое сердце — сердца всех нас. Разве эти прекрасные белые люди-единороги не исцелили наше самое большое сокровище, нашу Лейлу, когда мы пытались похитить их собственные сокровища? Мы испытываем к вам благодарность и преданность, о великие господин и госпожа. Кроме того, — прибавила она, потирая указательный палец о большой, — этот негодяй рассказывал, что эта должность очень хорошо оплачивается.

Хафиз рассмеялся, и Карина, последовав его примеру, хихикнула в ладонь.

— Ты уверена, что ты не одна из моих родственниц, бесчестная женщина? — спросил у нее Хафиз.

Закончив смеяться, он произнес вполне серьезно:

— Мне не следует даже обдумывать твое наглое предложение. Но мне снова очень хочется, чтобы вернулась моя прежняя начальница службы безопасности, также женщина. Поскольку она не вернется, я настолько глуп, что чувствую желание выслушать твои доводы. Может, я проявляю излишнюю доверчивость. Кроме того, у меня уже почти нечего красть. — Он глубоко вздохнул и продолжал, постепенно меняя тон приказа на тот тон, которым он обычно вел переговоры о сделке: — И поэтому я тебе скажу — да, обычно эта должность хорошо оплачивается. Но вы перед нами в долгу и поэтому получите только еду, жилье, форму и, возможно, малую толику карманных денег, чтобы вы не воровали по мелочам.

— Дядя, ты действительно доверяешь этим женщинам? — спросил Рафик.

— Не уверен. Думаю, мы должны попросить более точно оценить их. Что ты скажешь, дочь моего сердца, пусть не моих чресл? — спросил он у Акорны.

Она сразу же поняла, о чем он просит, и проверила мысли женщин. К ее удивлению, их мысли действительно были полны благодарности и облегчения. Единственный замысел, который обнаружила Акорна, касался того, что планировала предпринять каждая из женщин, чтобы повысить свою значимость в глазах Хафиза или Карины.

— Как ты сказал, так пусть и будет, дядя Хафиз, — ответила она, слегка поклонившись.

Хафиз повернулся к Рафику.

— Пусть так и будет, — произнес он, энергично кивнув головой.

 

Глава 5

Акорна, экипаж «Балакире», Ари и его семья вернулись на Вилиньяр. До появления Ари Акорна больше всех из своего народа интересовалась машиной времени. Теперь Итир и Марни, историк и фольклорист, а также несколько лекарей-линьяри пришли в лабораторию, где стояла машина времени, и попросили Ари объяснить им механизм ее действия.

Акорна надеялась, что предсказание Рафика сбудется и что они с Ари снова полюбят друг друга, как любили до разлуки. Но вопреки ее надеждам все было не так. Как ни странно, ей было гораздо легче разговаривать с Ларье, чем с братом. По крайней мере Ларье не брал на себя смелость рассказывать ей о ее прежних чувствах и мыслях, основываясь на записанных воспоминаниях.

Они с Ларье легко обменивались мыслями. Он был для нее большим утешением. Он знал Ари — или скорее этого Ари — лучше всех остальных.

Когда Акорна пожаловалась, что Ари считает, будто все, что случилось до его возвращения к ним, было легким развлечением, забавным, но которое следует воспринимать с долей скептицизма, Ларье ответил:

— Дело не только в этом, Кхорнья. Это для него характерно. Он неплохой парень, правда, но он несколько… гм… «нажони», если ты меня понимаешь.

— Не понимаю, — призналась она. — Я не знакома с этим словом.

Он перебрал несколько синонимов, и наконец она поняла, что это означает нечто вроде эпитета «легкомысленный» на всеобщем языке.

— «Легкомысленный», да? — Акорна начала понимать, почему Ари и Ларье оказались в пещере как раз перед нападением кхлеви, когда все другие линьяри уже эвакуировались. И все же, когда его захватили кхлеви, Ари не сказал ничего, что могло помочь врагам. Хотя его страшно пытали, он ничего не сказал своим тюремщикам о Ларье или о местонахождении новой планеты линьяри. И он выжил потом и спас Беккера и РК. Это не легкомысленные поступки.

Тем не менее если у Акорны возникали новые вопросы и сомнения насчет ее отношений с Ари, то и у него их не было. Чем больше он смотрел на нее и слушал ее, чем больше времени проводил с ней, тем больше проявлял к ней интереса. Он испытывал к ней страстное влечение. И Акорна думала, что она должна радоваться проявлению его чувств, но не радовалась. Ей почему-то казалось, что ответить взаимностью этому новому Ари будет предательством по отношению к ее прежнему возлюбленному Ари, настолько они казались ей разными.

Теперь они работали на поверхности, исправляли течение рек, чтобы они впадали друг в друга так, как те, которые помнили старшие линьяри.

Мати и Ларье работали рядом с ними, только немного выше по течению.

Ари выпрямил спину и потянулся. На нем была простая туника, и вода обтекала его колени, так что тонкие волоски прилипли к икрам. Он встряхнул длинной серебристой гривой и пальцами зачесал волосы назад.

Акорна сделала то же самое.

Затем Ари набрал в грудь воздуха, оглядывая местность вокруг, хорошо сознавая, подумала Акорна, как величественно смотрится на фоне темно-синей воды и бледно-лилового неба, голубых колышущихся трав и только что созданных пурпурных гор с заснеженными вершинами, окаймляющих горизонт. Чистый, белый цвет кожи линьяри, много времени проводящих в космосе, создавал поразительный контраст с поверхностью родной планеты. Ари просто весь светился.

— С каждым днем Вилиньяр все меньше напоминает место катастрофы и все больше похож на дом, — с довольным вздохом произнес Ари.

Акорна кивнула.

— Хризобериллы усилили потоки частиц, так что даже локальное терраформирование планеты, которое мы провели, дает результаты почти так же быстро, как если бы мы преобразовали всю планету сразу.

— Это хорошо, — отозвался Ари. — Но я не понимаю, почему не применили обычный процесс.

— Из-за тебя, — ответила Акорна. — Ты пропал — по крайней мере мы не знали, где ты находишься. Я боялась, что ты вернешься на Вилиньяр, когда он будет в самой неустойчивой стадии. Я опасалась, что, если бы ты вернулся на совершенно хаотичную поверхность планеты, ты бы пострадал. Или даже пропал бы навсегда. Совет согласился, что ты… — Она осеклась, глядя на его идеальный рог. — Совет согласился, — закончила она.

— Что я достаточно страдал? — спросил он.

— Я этого не сказала, и неучтиво читать чужие мысли, — сурово напомнила она ему.

— В этом нет необходимости. Я могу прочесть выражение твоего лица. И когда я вернулся и совсем не пострадал, все во мне разочаровались. Ведь все их хлопоты оказались напрасными. Хорошо, что я создал хризобериллы, когда очищал священное озеро, иначе я сомневаюсь, что мне бы простили то, что я спасся от кхлеви в этой линии времени.

Акорна вздохнула и уселась на берег, болтая ногами в воде, которая в это время дня была холодной как лед. Несколько головастиков амфибий проплыли над ее ступнями. Агрони уже начали заселять ручейки и реки животными и растениями, вывезенными с родной планеты до атаки кхлеви.

Восточный край неба заполнили темно-синие тучи, похожие на кровоподтеки. Скоро должен начаться плановый вечерний дождь в соответствии с расписанием доктора Хоа. Метеорологические манипуляции ученого помогли Вилиньяру снова расцвести, но шрамы еще были видны на планете, если знать, куда смотреть. В отличие от шрама Ари. Его идеальная внешность скрывала столько шрамов, что Акорне казалось, что она его теперь совсем не знает.

— Не в этом проблема, — сказала она и почувствовала его удивление. Он ожидал, что она тут же начнет виновато отрицать его предположения. — Или, во всяком случае не только в этом.

— Тогда в чем же? — спросил он, взял ее за руку и серьезно посмотрел прямо в глаза. — Ты так далека от меня, а это идет вразрез с записанными воспоминаниями о твоем ко мне отношении. Ты — теплая и чудесная женщина, Кхорнья, я так ждал, когда снова буду с тобой. Полагаю, я в чем-то для тебя незнакомец, такой, какой я сейчас, но я думал, что ты будешь рада, когда я вернусь к тебе живым и целым.

— Ты был целым раньше… то есть в прежнем виде. Ты был мне знаком, и твои воспоминания обо мне не были записями. Они были такими же, как мои, настоящими воспоминаниями о прожитых вместе мгновениях, о взглядах, которыми мы обменялись, о шутках, над которыми мы оба смеялись, о боли, от которой оба страдали…

— И о нашем слиянии, — закончил он, перевернул ее ладонь в своей руке и нежно погладил ладонь большим пальцем. Его голос звучал низко, ласково. — Может быть, если мы снова сольемся, если ты позволишь мне обнять тебя, я покажусь тебе более знакомым, и мы сможем возродить нашу близость.

Она отняла у него руку, и это заставило его вздрогнуть. Призвав на помощь все свое терпение, она прикоснулась к его щеке кончиками пальцев. Ошибочно приняв ее жест за ободрение, он обхватил ее руками и провел ладонями вдоль спины, касаясь ее рога своим. Она потянулась навстречу его поцелую, ненадолго их губы слились, но потом Акорна отстранилась, покачала головой и высвободилась из его объятий.

— Мне очень жаль, Ари. Может быть, всему виной мое человеческое воспитание, но наше чувство друг к другу должно стоять на первом месте, чтобы мы могли соединиться таким образом. Рафик говорит, что, так как мы однажды влюбились друг в друга, когда снова узнаем друг друга, то влюбимся снова. Прежние обстоятельства, как подтвердят твои записи, были связаны с опасностью и сильными эмоциональными переживаниями. Возможно, эти переживания и интимная обстановка нашей жизни на корабле заставили нас влюбиться друг в друга. Но должна признаться, я оказывалась в опасности вместе с Таринье, и на меня это не оказало такого же действия. Дело в том, что воспоминания о том времени и обо мне ты носишь только в голове, а не в сердце, как было до твоих путешествий по времени. И я чувствую разницу.

Он отстранился и сел, уже не прикасаясь к ней, его взгляд больше не стремился установить с ней интимный контакт; казалось, он оценивал ее и ее слова. С этой стороной Ари она прежде не сталкивалась.

— Понятно. Значит, чтобы вернуть нашу любовь, мы должны обрести новый совместный опыт и — не отрицай, я не хотел читать твои мысли без разрешения, но не мог удержаться — я должен каким-то образом доказать тебе свою пылкую страсть, как доказал, по-видимому, героически выдержав пытки кхлеви — и выжив, разумеется. Тебе от меня не было бы никакой пользы, если бы я не пострадал.

— Пожалуйста, не надо обижаться, — сказала она, потянувшись к нему снова. Но на этот раз отстранился он. — Все не так. Просто нужно время. Может быть, немного больше времени, чем в первый раз. Я уверена, что Рафик прав. Наше чувство друг к другу окрепнет.

— Ну, прости меня, но я уже испытываю к тебе это чувство, — возразил Ари и встал. — Я влюбился в тебя просто на основании записанных воспоминаний о том, какой храброй и прекрасной подругой ты была. Я думал, что ты сейчас так же будешь любить меня, как тогда, когда мы… когда я улетел. Я благодарен тебе за то, что ты рассказала мне о своем понимании наших отношений, потому что теперь у меня возникла идея о том, что я должен сделать, чтобы снова завоевать тебя. По крайней мере теперь, если я снова ненадолго исчезну, ты не станешь волноваться. По правде говоря, тебе будет все равно. Но я надеюсь это изменить, когда вернусь.

— Ари, прошу тебя, не поступай опрометчиво. Если ты снова исчезнешь, это не поможет. Поможет, если ты останешься и позволишь мне снова узнать тебя.

— Я уже пробыл здесь много дней. Мы вместе выполняли задание, и все-таки ты холоднее, чем всегда. Нет. Я должен действовать. Прощай, Кхорнья.

Он побежал прочь по высокой траве, вверх по склону холма, а потом пропал из виду. Как ни взволновал Акорну этот разговор, который, насколько она понимала, ничего не решил, она удивилась, почувствовав, что ей не грустно смотреть, как он уходит. Ее даже охватило чувство виноватого облегчения, пока она стояла под запланированным дождем доктора Хоа.

* * *

Раскаяние пришло позже и стало мучить ее, когда она пыталась отдохнуть. Акорна металась, вертелась и стонала во сне. В конце концов она проснулась, обливаясь потом, грива закрывала ей глаза. Голос Невы звучал у нее в голове.

«Кхорнья, дорогая. Что с тобой происходит? Я очень рекомендую тебе вернуться на Мечту и снова погостить у Рафика. Он так редко бывает в наших краях, а, судя по характеру твоих снов, тебе нужно проводить больше времени вдали отсюда».

Акорна вздохнула и снова опустилась на постель. Ее тетя проявила такт.

«Я опять транслировала свои мысли?»

«Да, дорогая. И откровенно говоря, это испугало и расстроило наиболее чувствительных из нас. Почему ты все время воображаешь, будто Ари превратился в одного из кхлеви? Ты очень хорошо знаешь, что вы оба помогли покончить с этой угрозой, и все же ты снова внушаешь нам страх перед ними».

Акорна поморщилась, перевернулась на живот, легла, подпирая подбородок руками, и уставилась в туман, окутавший низину у реки.

«Так вот что мне снилось? Я не понимаю, почему мне могло такое присниться».

«Возможно, превращая его во врага во сне, ты оправдываешь перемену своих чувств к нему?» — высказала предположение Нева.

«Может быть, и так», — подумала Акорна, хотя ей казалось, что это не совсем верно. И ведь ей не снились такие сны или им подобные до возвращения Ари.

«По-моему, тебе нужно по крайней мере обдумать такую возможность, моя дорогая. Я знаю, что это тяжело. Нам всем приходится приспосабливаться. Хотя многие из нас были разлучены со спутниками жизни долгое время, истинные спутники жизни не так сильно изменились в глазах друг друга, как ты и Ари. Но, конечно, до сих пор, судя по моему опыту, спутники жизни были разлучены только в пространстве. А вы с Ари были разлучены также во времени. И никто добровольно не отказывался от воспоминаний о любимых, насколько я помню. Поэтому мы все понимаем. Но нам бы также хотелось обрести покой. Очень тяжело расслабиться, когда такой мощный передатчик, как ты, так сильно встревожен».

Акорна кисло улыбнулась.

«Поэтому вы все были бы благодарны, если бы я перенесла свое шумное, пугающее вас воображение на Мечту и оставила вас на время в покое».

«Совершенно верно. Но это не единственная причина, почему мы хотели бы, чтобы ты погостила в твоей семье людей. Рафику наверняка хочется проводить с тобой больше времени, дорогая, — ответила Нева. — И твоим остальным друзьям тоже. Как мы ни любим тебя, мы, линьяри, — лишь половина твоей семьи и культуры. Было бы эгоистично с нашей стороны стремиться стать единственными, кто несет тебе утешение».

Акорна рассмеялась и встала.

«Не зря тебя назначили визсеханье фирили, сестра моей матери. Ты — воплощение такта и доброты, но ты совершенно ясно все мне объяснила. Я вызову челнок».

Вот так она вернулась на Мечту и успела как раз к ужину. Они снова ужинали вдвоем с Рафиком, который еще не успел отправиться надзирать за обширной империей «Дома Харакамянов». Их друзья и родные оставили их вдвоем. Не то чтобы им надо было сказать друг другу нечто глубоко личное. Они ели в основном молча. Каждый из них просто наслаждался обществом близкого, дорогого ему существа.

С добавлением романтической и физической составляющих вот так должны были выглядеть их с Ари отношения, подумала Акорна. По-настоящему привязанных друг к другу существ время не разделяет, оно лишь усиливает их привязанность друг к другу, если она взаимна.

— Скоро отправляешься? — спросила Акорна.

— Я все-таки надеюсь найти пропавшие камни, — ответил Рафик. — Наша торговая метка на хризобериллах, как сказал мне Хафиз, имеет радиомаяк, и это должно помочь мне их обнаружить, если я окажусь в нужное время в нужном месте. Например, на базарах Кездета. Если я поспешу, то, может быть, смогу найти хризобериллы до того, как камни заграбастают торговцы с черного рынка.

В дальнем конце сада проплыла одна из танцовщиц. Каким-то образом ей удавалось скользить с дружелюбным видом.

— Как дела у новых сотрудниц службы безопасности? — спросила Акорна.

— Довольно неплохо, — ответил Рафик. — Они — удивительные женщины. Азиза руководит ими лучше любого генерала. Так что дела у них идут успешно. Карина просто раздувается от гордости, ведь это ее предложение. О, тебе будет приятно узнать, что Лейла поправилась. Я знаю, что Фатима была бы рада, если бы ты зашла поздороваться, чтобы она могла выразить тебе свою… благодарность.

Акорна улыбнулась.

— Я зайду. Наверное, они здесь хорошо устроились. Ты уже называешь их по именам.

— Мы подружились, да. Я счел необходимым узнать их получше. Меня тревожило их назначение. Я бы не хотел оставлять охрану Хафиза в руках незнакомых людей. Я стараюсь учиться на ошибках. Хафиз нанял Смит-Вессона в спешке, когда ушла Надари. Мой дядя очень мало знал о нем, только то, что его рекомендовал командир ближайшего форпоста Федерации. Этот человек ничего о себе не рассказывал. Я не позволил Азизе и ее танцовщицам вести себя так же. Я провел с ней достаточно времени и узнал, что испытали эти женщины и какую невероятную жизнь они вели. Азиза немного напоминает мне тебя, Акорна.

— Меня?

— Да. Как и ты, она кажется нежным, грациозным, хрупким созданием, но она поразительно сильная и стойкая, обладает прекрасными качествами лидера и, когда познакомишься с ней ближе, очаровательным чувством юмора. Ей удалось сохранить жизнь себе и остальным силой своего ума и таланта. Эти женщины научились воровать, чтобы выжить, и так хорошо научились, что криминальный мир стремился заполучить их в сообщницы. Не хочу, чтобы ты считала ее или любую другую из них действительно порочной женщиной. Они овладели искусством танца в рабстве и пустили в ход свои менее приемлемые в обществе таланты, чтобы убежать от рабовладельцев и стать независимыми.

— Ты ими действительно восхищаешься, несмотря на то, что они принимали участие в похищении «кошачьих глаз», — заметила Акорна.

— Какое значение имеет небольшая кража среди друзей? — пожал плечами Рафик. — Как будто «Дом Харакамянов» был основан без этого. Хафиз тоже ими восхищается, но Карина следит за тем, чтобы он восхищался ими не слишком часто и не со слишком близкого расстояния.

Они обменялись улыбками.

Рафик положил свою пурпурную с золотым шитьем салфетку рядом с тарелкой и встал.

— Ну, все хорошее кончается. Как приятно было снова тебя повидать, дорогая. Надеюсь, этот дружок, или муж, или кто там он тебе, очень быстро начнет действовать. Иначе нам придется познакомить твой народ со странным земным обычаем — разводом.

Не успела Акорна ответить, как три сотрудницы службы безопасности окружили их, или, точнее, окружили Рафика. Волосы Лейлы быстро отрастали, и на ее личике в форме сердечка, разумеется, не осталось никакого шрама. Все три женщины весело болтали с Рафиком, и Акорну позабавило, что он слегка покраснел в ответ на поддразнивания Азизы.

— Пока тебе нельзя уходить! Я должна опустошить твои карманы, чтобы убедиться, что ты не убегаешь с семейным столовым серебром.

— Берегись ее, Рафик, — сказала Фатима, игриво похлопывая его кисточкой на конце своего пояса. Женщины соорудили себе совершенно уникальные мундиры службы безопасности из своих черных нарядов, в которых похищали камни. Они были довольно практичными, если нужно подобраться незаметно к злоумышленнику. — Она мне сказала, что намеревается обыскать тебя, раздев догола!

Рафик со смехом поднял руки.

— Дамы, прошу вас, не в присутствии моей дочери!

Лейла с любопытством взглянула на Акорну.

— Ты — его дочь? — спросила она. — Забавно. Вы совсем не похожи друг на друга.

— Еще как похожи, — возразил Рафик. — У нее мой подбородок и элегантная линия челюсти, разве ты не видишь? — И он легонько провел пальцем по подбородку Акорны.

— Если бы он носил свой рог, ты бы сразу заметила сходство, — с притворной серьезностью сказала Акорна Лейле.

— Ничего подобного! — ответила Лейла. Она явно водилась с детьми с Лунной базы Маганос.

Акорна сдалась.

— Да, у меня его подбородок, а глаза моего второго отца, Гилла, и его разговорчивость. Мой третий отец, Калум, говорит, что я унаследовала мой ум и талант инженера от него и что я, должно быть, пошла в его шотландских предков, которые были такого же высокого роста. Гилл говорит, что такие белые, как у меня, волосы, очень характерны для его семьи, так как ирландцы рано седеют.

Лейла казалась еще больше сбитой с толку.

— Погоди. У тебя три отца, и ты похожа на них всех. А как насчет матери?

Азиза притворно надула губы.

— Это очень странная ситуация, Рафик. У твоей дочери три отца и ни одной матери? Ты не любишь женщин?

— Конечно, он любит женщин! — возразила Акорна и обвила руками шею Рафика, изо всех сил изображая вьющуюся лозу. — Он лю-убит меня, правда, Рафик?

— Ты все время завлекаешь меня все глубже в трясину, Акорна. — Он рассмеялся. — Думаю, я выбрал подходящее время для отъезда. Но я вернусь. — Он повернулся к Азизе и несколько секунд строил ей глазки. Акорну позабавило и обрадовало то, как он замечательно играл своими черными глазами и длинными ресницами. Очевидно, Азизе это тоже понравилось, и она бесстыдно отвечала ему тем же. — Хотелось бы мне, чтобы ты отправилась вместе со мной. Я собираюсь найти те камни, которые вы у нас украли. Если бы Хафиз не нуждался в тебе, я бы заставил тебя сидеть на носу корабля с датчиком и ловить сигналы радиомаяка.

— Как я рада, что меня не вынуждают подчиняться столь суровому господину и хозяину, — ответила Азиза. — Но я — моя труппа — будем затаив дыхание ожидать твоего возвращения, так как, вернув сокровища, ты вернешь нашу честь.

— Всегда рад служить, — сказал Рафик.

Они вместе зашагали к докам, чему Акорна обрадовалась. Атмосфера в обеденной нише сгустилась от гормональных излучений. Оказывается, быть телепатом не всегда удобно. И Рафик, и женщины, особенно Азиза, посылали невысказанные послания друг другу, более интимные, чем Акорне хотелось бы слышать. По крайней мере она убедилась, что женщины искренне перевоспитались и стали верными служащими «Дома Харакамянов». Регулярное питание, хорошая постель, почтительное обращение и довольно щедрое представление Хафиза о том, что такое минимальные карманные деньги для сотрудниц безопасности, заложили крепкий фундамент в их лояльности.

Акорна почувствовала грусть, когда поцеловала Рафика на прощание и он исчез в люке корабля. К ее удивлению, Азиза и Фатима обняли ее с двух сторон за плечи, а Лейла взяла за руку.

— Пойдем, — сказала Азиза. — Мы втроем закончили дежурство. Ты выпьешь с нами чаю с пирожными и расскажешь все о своем детстве, хорошо?

 

Глава 6

Надари Кандо хорошо знала бывшего бойца Красных Браслетов и бывшего начальника службы безопасности Мечты Уина Смит-Вессона. Если бы с ней посоветовались, она бы не рекомендовала Хафизу нанимать его. По ее мнению, Смит-Вессон был ненадежным человеком и наемником до мозга костей. И как он недавно продемонстрировал, даже когда его преданность хорошо оплачивали, она была временной и по большей части воображаемой, если шла вразрез с его собственными интересами. Но Хафиз не мог посоветоваться с Надари.

И в отличие от Хафиза Смит-Вессон был вполне доволен тем, как завершилась его последняя работа.

Как и другие, не заслуживающие доверия люди, Смит-Вессон не доверял никому и ничему, кроме самого себя, собственной хитрости и того, что видел собственными глазами.

Удрав на челноке «Элоизы», он сменил его на корабль, который предварительно спрятал на пустынной планете в пределах дальности полета челнока. Это была одна из тех планет, которые уничтожили кхлеви. Она состояла по большей части из расплавленных скал, охладившихся и застывших до такой степени, что поверхность могла выдержать вес корабля. То немногое, что осталось от атмосферы, было чистым ядом, поэтому он был вынужден починить скафандр, чтобы перейти из челнока на корабль.

Улетев с мертвой планеты на заправленном топливом и послушном корабле, принадлежащем ему, Уин не стал немедленно заниматься продажей хризобериллов, которые украли для него танцовщицы. Он много слышал о могущественных силах этих камней и хотел сам проверить эти свойства до того, как предложить их самым богатым покупателям. Он также хотел развить те способности этих камней, намек на которые нашел в некоторых секретных материалах. Камни, которые могли служить в качестве ускорителей пучков частиц для усиления луча лазера при терраформировании, можно также использовать в качестве оружия. Если он сможет продемонстрировать такое их использование, он сможет найти совсем других покупателей, не тех, которые планировали купить камни у «Дома Харакамянов». А если Уин прав насчет того, на что способны эти камни, цену на них можно взвинтить до небес.

Но ему необходимо было где-то проверить силу этих камней. Мертвая луна, или астероид, или даже планета, уже уничтоженная кхлеви, не годились. Ему нужно было проверить воздействие этих камней на живые существа.

Но он хотел найти место, достаточно удаленное от Мечты, чтобы корабли Хафиза Харакамяна его не обнаружили, и более близкое к пространству Федерации, чем Вилиньяр и Мечта.

И он знал как раз такое место.

Такое нестандартное «приобретение» новой собственности он планировал в течение нескольких недель, с тех пор, как впервые услышал об этих камнях. И его тщательно составленный план сработал, как волшебное заклинание. Пока что события развивались именно так, как Уин наметил.

Еще в те дни, когда он строил свои планы, он много времени потратил на поиски нужного места. Наконец он остановился на желтой, как горчица, планете, которая дурно пахла, пузырилась едкими, неприятными на вид жидкостями и слезоточивыми газами и была покрыта вулканами, выбрасывающими ярко-оранжевую магму. На ней было полно примитивной жизни, которая наполняла до краев каждую ее лужу и заселяла все островки суши, которые держались на месте достаточно долго, чтобы позволить этой жизни расцвести. Никогда еще Смит-Вессон не видел места, которое настолько заслуживало бы того, чтобы его разрезали на ломтики и кубики.

И у него было именно то, чем это можно было сделать. Его корабль уже был оборудован лазерной установкой, и ему потребовалось очень мало времени, чтобы встроить в нее один из «кошачьих глаз». Когда камень встал на место, Уин нацелил оружие на поверхность планеты и попробовал срезать вершину вулкана.

К сожалению, срез получился таким чистым, что хотя Смит-Вессон и увидел, что нанес некоторый ущерб, так как небольшие лавины обрушились вниз от линии разреза, но вершина конуса просто осталась сидеть на своем основании, как и прежде. Он разрезал вершину вертикально на небольшие дольки, и они обрушились с вершины горы с гораздо более показательным грохотом, чем после первой попытки, рассыпая валуны по долинам внизу. К валунам быстро присоединилась магма, только что высвободившаяся из пылающего ядра планеты.

Все это было очень хорошо, но он не мог считать обыкновенные валуны и скалы живой субстанцией, и потенциальные покупатели тоже так не будут считать. Он поискал другую цель и нашел обширный лес из деревьев странной формы, растущий неподалеку от только что обезглавленного вулкана. Дав увеличение изображения, чтобы рассмотреть деревья более подробно, Уин увидел, что они горчично-желтого цвета и их опущенные ветки покрыты золотисто-коричневой листвой, напоминающей мох. У них были узловатые стволы, словно покрытые какими-то наростами. С великолепной точностью он срезал наросты с первого ствола, по одному. Затем отсек ветки, а после превратил дерево в стопку тонких, как вафли, дощечек. Безжалостно срезал вытянутую ветку ближайшего дерева, которая упала на разрезанный ствол, превратив его в рассыпавшуюся груду сегментов.

Уин некоторое время совершенствовал свою технику, препарируя каждое дерево подобным же образом, но потом терпение у него иссякло, и он нанес множество рубящих ударов по всему лесу. Результат получился эффектным, так как верхние ветви более высоких деревьев упали на разрубленные стволы подлеска, повалив их. За считанные секунды лес превратился в груду деревянных дисков, накрытых кружевными узорами упавших верхушек деревьев. Мохоподобная листва сморщилась и увяла у Уина на глазах, и он торжествующим жестом выбросил вверх кулак, а потом стал искать новую цель.

Все это очень хорошо, думал он, но ему просто необходимо испытать это оружие на живых существах, предпочтительно на людях. Может быть, он сможет найти лагерь беженцев или досаждающий богатому местному правителю партизанский лагерь?

А пока эта тусклая планетка может послужить ему складом для его добычи. Если Хафиз его настигнет, лучше спрятать украденное в безопасном месте в ожидании момента, когда удастся удрать и забрать добычу. Уин сохранил только тот камень, который уже находился в его оружии, и еще один сравнительно маленький камешек, достаточно маленький, чтобы вставить его в разрушительное стрелковое оружие. Потом нашел еще один лес, похожий на уже уничтоженный им, сбросил в его середину старательно упакованный груз, тщательно засек координаты места, где тот приземлился, затем срезал верхушки ближайших деревьев. При падении они накрыли его сокровище, но так как ветки сохранили свою форму, сверху кроны деревьев казались нетронутыми.

Удостоверившись, что сможет обнаружить свою добычу при желании, а никто другой никогда не найдет ее без его помощи, Смит-Вессон улетел.

Но, сам того не подозревая, он оставил позади разъяренных обитателей планеты. Они пришли в ярость от его ничем не спровоцированного нападения и твердо решили отомстить преступнику. Их застали врасплох, и они не сумели развернуть свое собственное оружие до того, как атака с воздуха уничтожила целый народ. Но, оценив ущерб и найдя спрятанные камни среди обезглавленных тел клана Твердых, они узнали, кто на них напал. И начали готовить контрудар.

Хотя казалось, что Хафиз спокойно отнесся к потере камней, ему не терпелось их вернуть, что понятно. Причал был почти пуст к тому моменту, когда Акорна вернулась после увлекательного чаепития с новыми сотрудницами службы безопасности. «Кондор» все еще стоял там, роболифт еще находился на земле.

Она поняла почему, когда Беккер вошел в терминал и сказал:

— Вот ты где, принцесса! Ты собираешься присоединиться к охоте за пасхальными яичками или нет?

— Я бы не хотела ее пропустить, капитан. Рафик не так давно улетел с той же целью, хотя, я думаю, он главным образом собирается проверить черный рынок на Кездете.

— Неплохая идея! Я могу проверить еще несколько мест, но у меня такое ощущение, что наш парень не появится в обычных местах. Пусть он не самая блестящая звезда космоса, но он должен знать, что клиенты Хафиза не станут вести двойную игру с «Домом Харакамянов». По-моему, у него свои идеи насчет того, где их продать. И если его потенциальные клиенты те, кого я имею в виду, наш вор, вероятно, спрятал камни в надежном месте.

— В таком месте, которое корабль с превосходными сенсорами и сканерами может обнаружить, пока вор будет находиться в другом месте?

— Ты правильно поняла. Оборудование «Кондора» в этом плане несколько эклектично, но оно опережает все, что доступно в данный момент, даже для Хафиза. И твой дядя сказал мне, что в каждый камень встроен наночип с логотипом «Дома Харакамянов», нанесенным лазером на поясок камня. Один радиомаяк может оказаться слишком слабым, и корабль не сможет уловить его сигнал из космоса, но, если камни все еще лежат все вместе, мощность сигнала возрастает по экспоненте. Если кто-то и может обнаружить его, то это мы.

Так Акорна отправилась вместе с Беккером на поиски.

— Даже при наличии этих радиомаяков, — сказала она, — это немного напоминает поиски иголки в стоге сена, хотя я никогда не понимала, зачем прятать иголку в стог сена.

— Предоставь это «Кондору», капитану и экипажу, принцесса. Это наша работа, то, что мы делаем лучше всего. Находим вещи. На этот раз мы даже знаем, что ищем. А это, как ты понимаешь, существенно облегчает задачу. Я уже сузил область поиска до одного места во вселенной. Рано или поздно мы должны найти «кошачьи глаза».

Следя за сканерами, Беккер вел переговоры по интеркому с Рафиком на его корабле «Синдбад». Курс Рафика отличался от их курса, так как он должен был в какой-то точке повернуть назад, в пространство Федерации. А пока общение доставляло удовольствие обоим экипажам.

Когда Акорна не стояла на вахте, она находила себе занятие в гидропонном саду, в чем ей с энтузиазмом помогал РК, и читала корабельный журнал Беккера. Она думала, что сможет забыть Ари, так как испытала большое облегчение при расставании, но обнаружила, что не может его забыть. По крайней мере на борту «Кондора» не было телепатов линьяри, которые могли бы принимать ее противоречивые мысли об Ари. На Макахомии она установила нечто вроде телепатической связи с Беккером, но эта связь действовала только тогда, когда они пытались вызывать друг друга.

Они летели уже несколько дней, когда во время дежурства Мака андроид вдруг вызвал их по корабельному интеркому:

— Капитан Беккер, Акорна, прошу вас явиться на мостик. На наших дальних сканерах появилось кое-что, что вам следует увидеть.

Когда они увидели слабый пульсирующий свет, засекли координаты и вычислили приблизительное местонахождение, Акорна сказала:

— Нам следует дать знать об этом Рафику. Он гораздо ближе, чем мы, но сканеры «Кондора» гораздо более мощные, чем у него на «Синдбаде».

Они так и сделали, договорившись о встрече с Рафиком в том районе, откуда неслись сигналы радиомаяка.

* * *

— Как нам следует поступить в ответ на эту зверскую бойню? — задал вопрос спикер от Твердых. — На наш народ напали во время мирного собрания и жестоким образом разрубили на куски. Это собрание даже было санкционировано. А потом совершенно невинную свадьбу также атаковали, жениха, невесту, священника и всех гостей расчленили, а потом сбросили на них этот ужас с неба.

— Мы все это знаем, конечно, — ответил судья из Изменчивых, который отвечал за поддержание мира, что было совсем нелегко при таком летучем населении. Обычно непостоянные Жидкие, которые всегда лезли не туда, где им следует быть, начинали смуту, но на этот раз они оказались полезными. — Мы послали несколько представителей Жидких, чтобы они просочились под трупы и определили, что было сброшено. Это странная коллекция камней. Они не разумны, но несут на себе надпись и сигнал, что указывает, что те существа, которые нас атаковали, намереваются вернуться за камнями в будущем. Нам нужно лишь временно оставить тела на месте и ждать. Когда злые существа, убившие ваших собратьев, вернутся, мы будем готовы их встретить.

— Мы — мы будем готовы? Кто — мы? Вы — судья. Вам положено следить за поддержанием мира. Я не горю желанием быть разрубленным на куски какой-то невидимой силой.

— Этого не произойдет. Ваш народ, ставший свидетелем бойни, заменят Изменчивые при поддержке Жидких, и мы будем охранять сброшенный груз. Наши ученые полагают, что эти камни очень ценные. Когда хозяева — этот «Дом Харакамянов» — вернутся за камнями, они не найдут столь легких мишеней, как те, кого они погубили в прошлый раз.

И таким образом было образовано содружество и намечен план мести ужасному «Дому Харакамянов».

Много оборотов солнц и лун Изменчивые стояли вокруг трупов убитых Твердых, не обращая внимания на запах разложения. У их ног текли их Жидкие помощники, готовые начать действовать при первых признаках опасности.

И вот наконец-то время пришло. В небесах появился летательный аппарат. Сначала он осматривал поверхность. Затем внезапно снизился над тайником из камней и завис над телами погибших участников свадьбы. Дрожащие Твердые наблюдали из укрытия, которое сумели найти, хотя, принимая во внимание ту силу, которая обезглавила гору Фумидор и вылила лаву на три деревни в окружающих ее долинах, идея укрытия выглядела несколько сомнительной.

Изменчивые были ужасно храбрыми. Этого у них не отнять. Они отважно стояли на месте в образе Твердых, но готовились растечься Жидкостью раньше, чем лазер коснется кого-либо из них.

Однако корабль был угрожающе неподвижным. Несомненно, он не знал об их планах! Откуда ему знать?

Казалось, он чего-то ждет. Чего? Пока соберутся все силы вторжения? Эгстинкерат никогда еще не подвергался вторжению. Будут ли его жители полностью уничтожены?

Но Изменчивые не имели намерения оставаться в одном виде дольше, чем необходимо. Они считали это унизительным, даже из лучших побуждений. Они шепотом посовещались между собой. И как раз в тот момент, когда они спорили, не превратиться ли в пар и рискнуть рассеяться в космосе, открыто атаковав корабль, от большого корабля отделился маленький, который спустился к ним.

 

Глава 7

— Мне это не нравится, — сказала Акорна, когда они наконец подлетели достаточно близко, чтобы разглядеть планету, над которой их ждали «Синдбад» и Рафик. Подвижная поверхность планеты имела такой же яркий, горчично-оранжевый цвет, как мигающие огни светофоров на Кездете.

Акорна вызвала своего приемного отца.

— Рафик, пожалуйста, не двигайся, пока мы не подойдем, чтобы тебя прикрыть. Беккер может воспользоваться своим буксирным лучом и поднять камни на корабль.

— Для этого пришлось бы переместить массу листвы, — ответил ей Рафик. — По-видимому, груз скрыт под пологом леса. Нам придется нырять в эту растительность, чтобы добраться до камней.

— И что ты предлагаешь? — спросил Беккер.

— Ты и сам хорошо понимаешь. Места для посадки корабля возле места, откуда идет сигнал, нет, но я могу спустить «Рок». — Потом он вдруг прибавил: — Ну, вот это удача! Просите, и дано вам будет! Я не заметил его раньше, но там действительно есть открытое пространство, достаточно большое, чтобы посадить челнок недалеко от того места, откуда идут сигналы. Я только что его засек. Странно, могу поклясться, что его там не было, когда я начал разговор с вами. Я сейчас полечу и оценю ситуацию.

Пока он шел с мостика «Синдбада» к «Року», Акорна пыталась уловить ощущение от этой планеты. Молекулярную базу составляла сера. Это было ясно сразу же. Но хотя они находились еще далеко, девушку охватила тревога при одном взгляде на этот желто-оранжевый шар. Вероятно, они узнают больше, подлетев ближе, но она была уверена, что на экране увидит не все особенности этой планеты.

— Рафик, я считаю, что тебе следует подождать нас, — сказала Акорна, и голос ее зазвенел от напряжения. — Мне очень не нравится ощущение от этого места.

— Ай! — вскрикнул Беккер. РК, который только что мирно сидел на спинке кресла командира, вонзил когти в скальп капитана. — Что? — спросил он, потом увидел выражение лица Акорны. — Рафик, ты прочел последнее послание? Отложи посадку и вернись на «Синдбад». Акорна получает плохие сигналы. Откровенно говоря, я тоже не в восторге от этой планеты.

Но хотя они находились еще далеко и плохо видели, что происходит, а «Рок» теперь вышел из зоны видимости, они ясно слышали ответ Рафика.

— На помощь! — крикнул он. — На помощь! Челнок атакуют. Нет, «Синдбад», вы не должны отвечать, пока я не пойму, что мне угрожает. — Потом он застонал. — Все оставайтесь на месте. Не знаю, как это получается, но что-то стреляет кислотой по корпусу челнока. Корпус в некоторых местах разъело. Держитесь подальше отсюда. — Он начал говорить что-то еще, но голос его сорвался на крик боли, а потом интерком замолчал.

Не успела Акорна среагировать, как Беккер послал «Кондор» в крутое пике. Размазня плюхнулся на Акорну, а ее в свою очередь вжало в спинку кресла так, что невозможно было ни вздохнуть, ни шевельнуться.

Но вот звезды перестали расплываться за иллюминаторами, и их сменил пейзаж желтой планеты, поверхность которой походила на кожу прокаженного с коркой грибка. Ее покрывали странные водоемы и пруды, моря и озера, полные густой, на вид ядовитой жидкости. Беккер настроил экран интеркома на увеличение дальних объектов.

Акорна послала мысленные сигналы в поисках сознания Рафика. И нашла его. Она почувствовала, что хотя он ранен и страдает от боли, но в основном недоумевает по поводу того, что нанесло ему удар.

Экипаж «Синдбада» вызвал «Кондор».

— «Кондор», на нашем корабле, кроме капитана, всего два члена экипажа. Рафик взял единственный челнок. Один из нас должен оставаться на борту. Вы в лучшем положении, чем мы, чтобы помочь Рафику?

— Будьте наготове, «Синдбад». Сохраняйте ваше положение. Прибыла кавалерия, — ответил Беккер.

— Это большое облегчение, — ответили ему с «Синдбада» и отключились. Акорна понимала, что, несмотря на старание этого человека говорить спокойно, он в отчаянии из-за того, что не может спасти Рафика.

Но сквозь поток мыслей этого члена экипажа и Рафика, капитана Беккера и РК она ощущала чужое присутствие, слышала непонятные ей мысли других существ, доносящиеся с планеты внизу.

Эти потоки сознания были полны жажды мщения, торжествующей радости, речь существ была быстрой и нечленораздельной. И они окружали поверженный челнок, готовые покончить с ним.

— Капитан Беккер, Рафик в окружении! — крикнула она, схватила ЛАНЬЕ и ввела в него столько слов, сколько сумела различить в языке тех, кто замышлял месть. Их мысли были выражены звуками, которые свистели, шипели и гудели в ее мозгу.

— Как он может быть в окружении? — спросил Беккер. — Внизу нет ничего, кроме совершенно уродливых желтых деревьев и жестких кустов.

— Присмотритесь повнимательней, — посоветовала она, взглянув на экран, но главным образом она полагалась на свои телепатические впечатления. — Эти «совершенно уродливые деревья и жесткие кусты» разумны.

РК прыгнул между Беккером и сканером, направленным на челнок. Подавшись назад к экрану интеркома, кот, прижав к голове уши, сузив глаза в щелочки и дыбом подняв шерсть, конвульсивно затряс хвостом у экрана и побрызгал его пахучим кошачьим секретом.

— РК, ты, сын скунса, что это ты хочешь сделать? — завопил Беккер и смахнул кота — осторожно — с пульта. Размазня зашипел, потом повернул голову и посмотрел на него.

Этот взгляд говорил так же ясно, как если бы кот сказал это на всеобщем языке:

— Обрати внимание, глупец. Ты думаешь, я сделал это ради собственного здоровья?

Акорна вытерла экран тряпкой. Но он остался мутным.

— Господи, — сказал Беккер. — Кошачий секрет может уничтожить что угодно. Мне придется добыть где-то новый экран, если он этот испортил. Теперь я ничего не вижу…

— Видите, капитан, — возразила Акорна. — Экран совершенно прозрачен. Этот туман появился от распыленной жидкости, которой эти существа атаковали Рафика. Эта жидкость — серная кислота.

— Серная кислота?

— Существа на этой планете являются формами жизни на основе серы. Кислотный туман — логичное для них средство защиты против захватчиков. — Она отложила ЛАНЬЕ. Учить язык уже не оставалось времени. Мак подошел к мостику, взял прибор и стал наблюдать за спутниками и экраном, одновременно подключившись к ЛАНЬЕ.

— На основе серы? Ты уверена? — спросил Беккер.

— Почему в это так сложно поверить? В конце концов, вы принадлежите к углеродным формам жизни. Почему нельзя принадлежать к серным?

— Ты мне это запиши под копирку, — пошутил Беккер, но Акорна, которая не так хорошо разбиралась в непонятных древних способах записи данных, как Беккер, покачала головой.

— Мы можем использовать буксирный луч, чтобы вытащить его оттуда, капитан? — спросил Мак.

— Корабль вокруг него растворяется, — ответил Беккер. — Если он развалится, когда мы будем поднимать Рафика, у него совсем не останется защиты от кислоты или от безвоздушного пространства в космосе.

Акорна больше не пыталась понять язык серных существ, а вместо этого передавала мысленное изображение того, как они отступают и прекращают поливать жидкостью корабль. Как Рафик встает, целый и невредимый, и его мучители разрешают ему уйти.

В ответ она получила сердитые изображения ударов молнии с небес, которые обрушились на сочетающуюся браком пару существ и на то существо, которое их сочетало браком. Эти молнии разрезали их на куски на глазах у их близких, потом что-то упало сверху на их тела и обезглавило ближайших зрителей, так что их головы и руки накрыли сброшенный груз.

Акорна послала изображение Смит-Вессона, делающего то, что они только что ей показали, и Рафика, который его преследовал, пытаясь остановить.

Серный туман исчез с экрана, и ей показалось, что обитатели серной планеты смотрят вверх, словно пытаясь ее разглядеть.

Она получила ясно выраженную мысль, передающую чувства этих враждебных существ:

— Вы все для нас выглядите одинаково.

Ей очень просто было понять эти чувства. Может быть, потому, что это было такое универсальное выражение расизма, видового шовинизма или чего-то в этом роде.

Она послала им изображение самой себя.

Мак, теперь отключившись от ЛАНЬЕ, заглянул ей через плечо.

— Акорна, они говорят, что ты не похожа на двух других.

— Мак, ты чудо. Ты выучил их язык так быстро, как не смог бы ни один линьяри. Как мне понятно объяснить им, что Рафик невиновен?

— Они тебе не поверят, Кхорнья. На корабле Рафика изображена эмблема «Дома Харакамянов», как и на камнях. Серные существа считают, что «Дом Харакамянов» — это имя того, кто устроил бойню среди их людей.

— Как я могу им объяснить, что камни у нас похитил тот человек, который напал на них?

— Ага, — ответил Мак, роясь в своих данных в поисках ответа. Затем выдал ей фразу из шипения, свиста и уханья.

Она пропустила эту фразу через свой мозг и передала существам внизу. Затем спросила Мака:

— Что я только что сказала?

— Ты им сказала, что мы — уважаемые и благородные Изменчивые, на которых напал тот самый низкорожденный Твердый, который напал и на них тоже, и мы бы тоже хотели полить кислотой его… Боюсь, эта описательная фраза нелегко поддается переводу, Акорна.

Но она уже перестала его слушать, в ее голове внезапно возникло множество мыслей, они лились, как кислота на челнок Рафика. Она открыла рот и стала произносить эти фразы вслух, чтобы Мак мог их услышать. Она радовалась тому, что благодаря ее необычному воспитанию ее диапазон воспроизведения звуков не так ограничен, как у других линьяри. Фактически она довольно хорошо передавала речь других существ.

Мак записал и перевел сказанное. В это время Беккер наблюдал за мониторами.

— Они больше не разбрызгивают кислоту, — сказал капитан, — и мне кажется, некоторые из этих штук у корабля отступили от него. Теперь они образовали вокруг него круг.

— Они говорят, что они — разумные существа, — сказал Мак. — Они не собираются убивать Рафика — пока. Они намеревались заставить его сильно страдать, как раньше страдал их народ. Но если мы — враги того Твердого, который их истреблял, то они готовы вступить с нами в переговоры. Беккер переводил взгляд с Мака на Акорну и обратно.

— Откуда мы знаем, что это не ловушка? — спросил он.

Акорна воспользовалась случаем и отомстила ему за шутку с копиркой.

— Нам просто предстоит проверить это на собственной шкуре, капитан.

Но эта шутка никак не повлияла на настороженность капитана и на ее опасения. И они были не единственными существами на корабле, которые испытывали тревогу. РК сидел на спинке кресла командира, издавал низкое горловое рычание и хлестал себя хвостом по бокам.

Только Мака не тревожило то, что они делали.

— Видите, капитан? Они отступают, расчищают место, чтобы мы могли приземлиться рядом с Рафиком.

— Конечно, чтобы они могли нас тоже окружить и побрызгать своей жидкостью, — ответил Беккер.

— О, я так не думаю.

— Ну, приятель, ты рискуешь своими проводниками. Так как ты понимаешь их язык и тебя отремонтировать легче, чем остальных, ты спустишься и поведешь с ними переговоры.

— Я думаю, что мне тоже следует лететь, капитан, — возразила Акорна. — Хотя Мак понимает их слова, он не способен читать их мысли и мысли Рафика. Оставшись на «Кондоре», вы сможете воспользоваться буксирным лучом, если у нас возникнут проблемы.

Она слышала, как тысяча возражений проносится в мозгу Беккера, но он проиграл спор с самим собой и вынужден был признать, что это пока самый лучший из имеющихся у них планов. Недовольно пыхтя в усы, он сказал:

— Ну, ладно, тогда вперед. Я все равно не могу тебя остановить.

Акорна мягко положила ладонь на его руку.

— Капитан, среди моих аргументов, кроме логики, тот факт, что Рафик мой отец, или один из отцов.

— Да-да, знаю. Я бы чувствовал то же самое, если бы это был старик Тео. Шевелитесь, пока они не передумали.

Акорна переоделась, надела свой спецкостюм, сконструированный линьяри для некислородных атмосфер. Люди Хафиза изобрели ткань, похожую на ткань одежды линьяри, и назвали ее «экодерм», вторая кожа. Она могла впитывать воздух, насыщенный кислородом, но автоматически становилась непроницаемой в менее благоприятной среде. Спецкостюм был сконструирован почти так же, как корабельный скафандр Акорны, но не так облегал ее, образуя воздушные полости, чтобы поддерживать температуру окружающей среды. В него также входили перчатки и антигравитационно-гравитационные сапоги, которые можно было регулировать поворотом крохотного переключателя, размещенного вместе с другими рычагами управления внутри перчаток. Просторный капюшон, прикрепленный сзади к воротнику скафандра, набрасывался на рог пользователя и доходил до середины лба в виде клина. Передняя часть шлема представляла собой гладкое, похожее на маску, прозрачное покрытие, которое позволяло ясно различать черты и выражение лица, а также давало широкий визуальный обзор с максимально возможной областью бокового зрения.

Акорна и Мак пристегнулись ремнями в «Вороне», как Беккер окрестил нынешний челнок «Кондора», и стартовали. Когда они приблизились к поверхности, серные существа расступились и дали им возможность сесть рядом с челноком Рафика. Они увидели, что корпус покрыт сеткой из толстых, желтых, твердых побегов. Акорна поняла, что это кристаллизовавшаяся серная кислота, и это объясняло, почему видимая часть корпуса потеряла форму, словно расплавилась.

Акорна послала сообщение Рафику:

— Мы уже здесь. Мы умеем разговаривать с этими людьми. Они напали на тебя, ошибочно приняв за Смит-Вессона. Все будет в порядке.

Она ощутила облегчение Рафика, смешанное с тревогой о том, что и на нее тоже нападут. Она также ощутила его боль, которая усилилась с момента прошлого сеанса связи.

— Что случилось?

— Меня обожгло, — ответил он. — Что-то брызнуло сквозь корпус. Я отразил часть струи руками, но они сильно обожжены. Скафандр сам затянулся, и мне удалось надеть шлем до того, как из корабля вытек кислород, но, возможно, легкие тоже пострадали.

Акорна повернулась к Маку.

— Мы должны убедить их немедленно освободить Рафика. Он ранен.

Она откинула капюшон, надвинула маску и соединила ее с воротом костюма, потом кивнула Маку, и тот открыл люк.

Мак рывком прижал ладонь к носу и рту.

— Мои обонятельные сенсоры перегружены, Акорна. Тебе повезло, что твой рог очищает воздух внутри костюма и капюшона.

— Я и сама испытываю сенсорную перегрузку, Мак, — ответила она. — Это очень эмоциональные существа, и их эмоции находятся в диапазоне от сильного раздражения до ослепляющей ярости. Но по отношению к нам они испытывают любопытство и не считают «Кондор» угрозой, иначе бы не позволили нам приземлиться, но я сейчас не могу сообразить, как пробудить их лучшие инстинкты.

— Ты должна учесть возможность того, что они у них отсутствуют, — заметил Мак.

— Нет, не могут же они быть настолько жестокими. Та пара, которую соединяли узами, их родственники, которые наблюдали, все они, наверное, испытывали другие, более нежные чувства.

Мак наклонил голову набок, словно ему было в таком положении легче переварить странную идею Акорны.

— Необязательно. Возможно, их соединение узами продиктовано математической или химической необходимостью, или, для удобства, получением экономического преимущества, или даже проявлением злобы. Все эти мотивы имеют прецеденты в человеческом обществе.

— Наверное, это так, но это нам не поможет заставить их отпустить Рафика и позволить нам забрать его, не говоря уже о «кошачьих глазах».

— Возможно, логичным будет обратиться к тем эмоциям, которые ты в них ощущаешь, Акорна.

— К гневу и злобе? — спросила она. — Я не смогу этого сделать, Мак. Это было бы неэтично. И, кроме того, как я могу их использовать?

Пока они тихо беседовали, серные существа опять начали двигаться и перетекать вокруг них, окружая их челнок и отрезая их от челнока Рафика.

Первый ряд нападающих принял форму, слегка напоминающую очертания гуманоида: они отрастили конечности, напоминающие руки и ноги, собрали основную массу в торс и наконец создали круглую голову наверху туловища. Жидкости потекли по направлению к Акорне и Маку, соблюдая почтительную дистанцию между собой и мутирующим передним рядом. Время от времени лужицы в тылу подталкивали лужицы впереди, и те образовывали миниатюрные приливные волны, которые поднимали гребни и, казалось, рассматривали гостей сначала под одним углом зрения, потом под другим, перед тем как снова разлиться в лужицу.

Вслед за этими озерками и лужицами твердые виды, напоминающие высокие, странной формы желтые деревья, пораженные какой-то смертельной болезнью, скользнули вперед на нижних конечностях, напоминающих корни.

— Скажи им, что нам срочно необходимо добраться до моего отца, так как они его ранили вовремя своей ошибочной атаки и его жизнь в опасности, — сказала Акорна Маку.

— Они это знают, Акорна, — напомнил ей Мак. — Им на это наплевать.

— Да, конечно. Ну, попробуй вот что. Скажи им, что те камни, из которых состоит сброшенный груз, очень ценные. Скажи им, что «Дом Харакамянов» будет рад выплатить им вознаграждение за возвращение своей собственности, а также возместить потерю их граждан, но только сначала мы должны получить обратно Рафика.

— Апеллировать к их жадности — да. Это хорошее начало, Акорна. И у меня есть план. Я скажу им, что награда будет выдана только Твердым, ведь именно их народ пострадал.

Он передал сообщение.

Деревья в первом ряду нападающих сразу же начали махать ветвями и громко переговариваться. Они сердито показывали на свои стволы, потом отрицательно покачивали плоскими концами своих конечностей, вытягивая их по направлению к Твердым в задних рядах.

— Мой план сработал. Изменчивые говорят, что только они должны получить награду, так как они являются самыми разумными существами на этой планете, истинными лидерами. Твердые настолько глупы и негибки, что представления не имеют, что делать с ценными предметами. Они не уполномочены освободить Рафика. Они ограничены лишь одной формой, и от них нет никакой пользы, пока их формы не перейдут в молекулярную структуру для перестройки. Пока Мак говорил, Твердые из задних рядов пробирались вперед, их корни захватили площадь, занятую Жидкими.

Жидкие начали возбужденно плескаться вверх и вниз, взад и вперед.

Акорна ясно слышала их возмущенные мысли, но они не были способны высказать их вслух. Она сказала Маку:

— Жидкие считают, что если бы не их способность вступать в комбинацию с атмосферой для создания кислоты, Изменчивые, которые не желают тратить ни одной из своих собственных драгоценных молекул, не получили бы оружия для атаки на Рафика. И вознаграждение им бы не предложили. Следовательно, Жидкие должны получить свою долю вознаграждения.

Изменчивые повернулись, чтобы дать отпор Жидким и Твердым. Те Изменчивые, которые превратили часть своей жидкой сущности в кристаллизованную сеть, держащую челнок Рафика, снова втянули в себя свои побеги, чтобы не делить энергию на части. Существа, находившиеся между челноком и аппаратом Рафика, присоединились к спору, они бросились в толпу, чтобы высказать свое мнение. В возникшей сутолоке Акорна и Мак проскользнули в пространство между двумя челноками. Мак использовал свою лазерную пилу, чтобы прорезать оплавившийся люк, и они пролезли в него. К счастью, воздушный шлюз не был поврежден, и они сумели войти, не подвергая Рафика дальнейшему воздействию серной атмосферы.

Рафик лежал в центре палубы маленького судна. Он был в скафандре и в шлеме, но его скафандр был испещрен пятнами в тех местах, где кислота его проела, несмотря на чудесные волокна.

Мак поднял Рафика за шиворот и понес его в одной руке в люк, как мог бы нести котенка. Через мгновение Акорна, которая задержалась, чтобы кое-что подрегулировать на приборной панели челнока, присоединилась к нему. Они вместе бросились бежать к «Ворону».

— Только бы успеть, — сказал Акорна Маку. — Пока эти ребята выясняют отношения.

Мак кивнул в знак согласия. Они еще не добежали до «Ворона», как гневный шум смолк и один из Изменчивых вытянул в их сторону конечность. После чего внимание его негодующих собратьев переключилось на беглецов.

Мак вежливым тоном спросил, словно и не был обременен весом Рафика:

— Вы решили, кто получит вознаграждение?

— Какой нам прок в вознаграждении? — спросил один из наиболее разумных Изменчивых. — Мы не пользуемся деньгами, и нам не нужны камни чужаков. Мы желаем только мести.

Другие подняли крик, произнося то же самое гортанное слово или собственную его версию. Сила их смертоубийственного энтузиазма вызвала у Акорны ужасную головную боль.

Мак ответил:

— Вы ее получите. Но этот человек — враг вашего врага, как и мы. Следовательно, мы — ваши друзья.

Серные люди озадаченно посмотрели друг на друга и спросили:

— Друзья? Что такое друзья?

— Те, кто вам не враги и не ниже вас, а равны вам, кто хочет, чтобы вы получили то, чего сами хотите, — ответила Акорна и показала Изменчивым двух Изменчивых в дружелюбных позах, Твердым — двух Твердых в таких же позах, а Жидким — Жидких, мирно разлившихся рядом друг с другом. — Позвольте мне исцелить моего отца и позвольте нам улететь.

Пока они привыкали к понятию «друг», Мак положил Рафика в «Ворона», но сам остался снаружи. Акорна оставила Мака вести переговоры с аборигенами, а сама занялась самой важной из стоящих перед ними сейчас задач — исцелением своего приемного отца. У него были повреждения на руках и предплечьях, несколько ран на лице и несколько в горле и в легких. Акорна нежно прижалась рогом ко всем внешним ранам, а потом, на более долгое время, к коже над внутренними повреждениями Рафика.

У челнока Мак продолжал спорить с серными существами. Акорна не могла прочесть мысли Мака, конечно, так как он генерировал мысли не так, как это делают полностью органические существа. И все же, переходя от раны к ране Рафика, во время коротких пауз в лечении она чувствовала постепенное уменьшение ярости и скорби обитателей желтой планеты, или по крайней мере уменьшение ярости и скорби, направленных на Акорну, Мака и Рафика.

Вскоре Мак вернулся в челнок к Акорне и Рафику.

— Они разрешают нам улететь и неискренне выражают нам сожаление по поводу потери челнока «Синдбада», мистер Надежда, — сообщил Мак.

— Плевать на челнок, давайте уберемся из этой чертовой дыры, — произнес Рафик с силой, которая показывала, что он вернулся к обычному доброму здравию и желает в нем и остаться.

— Нет-нет, — запротестовал Беккер по линии связи через интерком, который оставался включенным и соединял «Ворона» и «Кондор». — Это замечательный предмет утиля. Я сейчас его подниму сюда, глазом моргнуть не успеете. И давайте захватим «кошачьи глаза», раз уж мы здесь. Уверен, что Хафизу не терпится вернуть их не меньше, чем этим серным тварям от них избавиться.

— У меня другой план, — возразила Акорна. — Перед тем как покинуть челнок «Синдбада», я перенастроила управление поврежденного интеркома. Хотя из-за повреждений он не способен передавать и принимать как следует, но может послать высокочастотный сигнал, если сенсор сканера уловит посторонний сигнал поиска. Когда Смит-Вессон вернется за камнями, ему потребуется проверить сканером этот район, чтобы найти точное местонахождение похищенного. Я настроила управление на включение сигнала тревоги, когда на челнок упадет луч сканера, и таким образом он оповестит нас, когда Смит-Вессон вернется.

— Должен оповестить, — согласился Беккер. — Нам просто надо разместить несколько подпространственных усилителей на нашем пути, подобно хлебным крошкам, в качестве передаточных станций для связи с Мечтой. Этого пока хватит. Хафиз может отправить своих людей из службы безопасности патрулировать этот район, и они перехватят Смит-Вессона, когда эта штука начнет шуметь. Таким образом, он вернет обратно свои камни — и вора, который его предал.

Поскольку им теперь было известно, что большая часть «кошачьих глаз» погребена под останками погибших серных существ, «Синдбаду» не было необходимости возвращаться на Кездет и искать камни, так что оба корабля вернулись на Мечту. Рафик остался на борту «Кондора», а его экипаж пилотировал «Синдбада» к месту назначения.

Когда они причалили, внешние камеры показали им, что одетые в черное сотрудницы службы безопасности планеты скользят по терминалу под стеклянным куполом, подобно стае исключительно красивых ворон.

— Хорошо, что Акорна тебя всего починила и привела в божеский вид, Надежда, — сказал Беккер. — Твой гарем был бы разочарован, если бы ты вернулся потрепанным.

Рафик ухмыльнулся.

— Лично я счастлив, что Акорна оказалась там и исцелила меня, потому что кислота жгла, как семь адских огней семи дьяволов, а что касается моей внешности, Беккер, то ты, по-видимому, очень мало знаешь женщин.

— Как это? — удивился Беккер, встопорщив усы.

— Они считают, что раны, полученные при выполнении долга, украшают мужчину. Мое огромное личное обаяние еще больше подействовало бы на этих дам, если бы они увидели мои раны. Вероятно, даже твоя возлюбленная Андина променяла бы тебя на меня, если бы увидела меня в соблазнительно искалеченном состоянии. Гм-м, может, мне следует надеть прожженный скафандр из «экодерма», когда мы окажемся в доке? Как ты считаешь, Акорна?

— Я считаю, что вы оба… — какое слово я ищу?

— Жеребцы? — подсказал Беккер.

— Харизматичны? — спросил Рафик.

— Шуты, — сказала Акорна с удовлетворением в голосе. — Это старомодное слово, но оно вас точно определяет. Вы — пара шутов.

— Тебе надо поменьше смотреть видеофильмы по пьесам Шекспира, детка, — заметил Беккер.

Улыбка Акорны слегка увяла. Рафик всего лишь шутил, конечно, но не было ли это отчасти правдой? Это было так близко к тому, в чем обвинил ее Ари. Неужели она и правда больше любила своего Ари потому, что он пострадал?

Каким бы ни было обаяние Рафика, служба безопасности на него почти не обратила внимания. Женщины пронеслись мимо, едва кивнув ему.

— Погодите! — крикнул он им вслед. — Азиза, куда вы собрались?

— Ловить этого чертова мошенника, когда он вернется за камнями, конечно. Хозяин позволил мне отомстить. Сайда и Найма полетят со мной. Фатима останется главной в мое отсутствие, вместе с Зузу, Джамилей и Айшей. И с Лейлой, конечно. Так что здесь будет полно наших, чтобы вас защищать, молодой хозяин. — Она послала ему воздушный поцелуй и исчезла в грузовом желобе.

Рафик все еще выглядел слегка ошеломленным, когда их с Акорной и Беккером встретили Хафиз и Карина. Хафиз обнял Рафика, за ним Карина, которая продлила свои объятия дольше необходимого. Она испустила глубокий вздох, от которого драпировки ее платья заиграли всеми цветами радуги.

— Разве я этого не предсказала, Хаффи? Разве я не говорила, что твой великолепный племянник вернется к нам раньше, чем мы ожидаем, и принесет хорошие новости?

— Кажется, да, мой цветочек, — ответил Хафиз. — Это было очень умно с твоей стороны — предугадать наше воссоединение и новости, которые он принесет, всего через несколько мгновений после того, как мой наследник появился на экране интеркома и сообщил, что нашел наши камни. Признаюсь, что иногда я путаюсь в твоих предсказаниях событий и неизбежности самих событий после того, как ты их предсказала, настолько головокружительными я нахожу твои способности.

За их прибытием последовал новый пир, а Зузу и Джамиля, которые были свободны от дежурства, настояли на своем выступлении. Пока танцовщицы кружились перед столами, Акорна сидела рядом с Мати и задумчиво жевала стебелек травы. Ей казалось, что запах серы пропитал не только ее скафандр, но и ее кожу, и даже ее дыхание.

Этот запах вызывал у нее воспоминания о коротком пребывании на серной планете, а также образы ее обитателей. Акорна вспоминала, как передние ряды серных существ менялись, превращались из деревьев и лужиц в нечто похожее если не на гуманоидов, то по крайней мере на двуногих. При каждом взгляде на них они все больше напоминали ей ее саму или Мака. «Невозможно себе представить, что кто-то способен вот так меняться», — думала она. В целом, конечно, ей больше нравилось уметь исцелять людей, но все-таки какой талант… Она удивлялась, почему линьяри не получили такой способности от Родовых Хозяев, как они получили способность исцелять от Предков.

 

Глава 8

Где-то на планете Вилинъяр, за несколько лет до этого

Ари понял, где он находится, задолго до того, как полностью очнулся в темной и сырой пещере. Он так хорошо изучил это место до того, как Йонас Беккер его спас.

Он затаил дыхание и прислушался, ему не хотелось открывать глаза. Вокруг себя он ощущал дрожь почвы и скал, грохот извергающихся вулканов, колебания далеких землетрясений и… о нет. Ради всех любящих Предков, нет. Неужели этот звук, на самой границе его физического слуха, звук, который он скорее ощущал, чем слышал, — это стук и шорох ног и тел кхлеви, которые рвут на куски Вилиньяр, оставляя после себя разъедающую слизь и уничтожая все, к чему прикасаются?

«Кошмарный сон, — подумал он. — Несомненно, это кошмарный сон». Несмотря на то что он долго помнил страдание, сопровождавшее эти звуки, сейчас он не чувствовал боли. Он прикоснулся рукой ко лбу. Его пальцы скользнули вдоль внушающего надежду прочностью, растущего рога.

И тогда он вспомнил. Они с Грималкином вернулись сквозь время, чтобы найти Ларье. В том времени, откуда они прилетели, его брат умер от голода в этой самой пещере, пока Ари извивался и кричал под пытками захвативших планету кхлеви. Но они с Грималкином собирались лишь спасти Ларье, который остался в пещере после того, как Ари исцелил раны, полученные им во время падения. Ари не нужно было идти за едой. Грималкин отправил их назад во времени на Вилиньяр и сидел в корабле, поджидая их. Ари нужно было только забрать Ларье, а потом они снова сядут на корабль, отправят его вперед во времени и воссоединятся с Кхорньей и другими. После многочисленных путешествий, которые Ари совершил вместе с Грималкином, после всего, что Ари узнал об истории, в которой они с Грималкином играли такую выдающуюся роль, он с нетерпением ждал этого момента. Это был тот момент, за который он пообещал Грималкину свое семя, свои гены.

Беккер любил повторять странную поговорку насчет того, что было первым — курица или яйцо. Друг Ари объяснил, что курица — это такая птица, а яйцо, разумеется, то, из чего она вышла. Но, с другой стороны, куры несут яйца, из которых выводятся новые куры. Откуда же взялась та первая курица, которая снесла первое яйцо, как не из другого яйца?

Родовые Хозяева, или Друзья, как называли их линьяри, столкнулись с похожей ситуацией. Они были великими учеными и намеревалась заселить множество планет, передав потомкам свои гены. Это были существа без возраста, возможно — раса бессмертных, они были метаморфами, то есть постоянно меняли свой облик, и в конце концов их собственный облик стал настолько нестабильным, что они потеряли способность к воспроизводству. И поэтому, неспособные сами производить потомство, они вынужденно стали манипулировать ДНК других существ и создавать новые расы, такие, например, как линьяри. Только они не сумели пока сделать все, как нужно. Их попытки слить себя с Предками, земным видом, носившим название единорогов, оказались неудачными.

В этом не было вины Предков, они вполне способны были производить на свет жеребят-единорогов, хотя до их спасения с Древней Земли Друзьями им грозила опасность уничтожения. Земные охотники охотились на них из-за их рога до тех пор, пока мысленные волны страдания Предков не привлекли внимание Друзей еще раз. Они унесли Предков на космическом корабле и доставили на Вилиньяр.

Предки-единороги охотно согласились подвергнуться превращению в расу, обладающую некоторыми преимуществами своих бывших врагов, например противопоставленными большими пальцами. Тем не менее неустойчивость облика Творцов сорвала их попытки создать расу, которую они задумали. Творцы менялись слишком быстро, а иногда слишком непредсказуемо. Их первые попытки привели к появлению си-линьяри, рогатого морского народа. Хотя он был жизнеспособной расой, но совсем не той, какую пытались создать Друзья. Последующие попытки создания линьяри, насколько понял Ари, оказались еще менее успешными. Они закончились мертворожденными детьми и ранними смертями созданных существ.

Когда разрушение Вилиньяра дестабилизировало временную сеть, которой Друзья опутали планету, Ари обнаружил, что его перенесли в прошлое, до создания истинных линьяри. Творцы увидели в Ари тот короткий путь, который был им необходим для создания его расы. Они не слишком утруждали себя объяснениями и не потрудились получить его согласие до того, как запустили свой план в действие. Когда они его изолировали, Ари мог думать только о пытках кхлеви и о спасении от тварей, которые собирались ставить на нем эксперименты. Грималкин ему помог, он отправил их обоих вперед во времени в тот момент, когда они могли сесть на космический корабль и покинуть Вилиньяр перед самой атакой кхлеви.

Когда Ари увидел, с какой легкостью Грималкин манипулирует временем, он понял, что сможет спасти своего обреченного на смерть брата. Он согласился сопровождать кота-метаморфа в его приключениях, до тех пор пока они не достигнут той точки пересечения на двойной временной спирали, которая позволила бы им спасти Ларье.

Ари ликовал. Он четко помнил посадку, свой страх, что их заметят, хотя техника маскировки линьяри не позволяла обнаружить их во время снижения. Да, Ларье был там и не удивился при виде Ари, так как — по крайней мере с точки зрения Ларье — брат только что вышел наружу, чтобы поискать еду. Ларье поразился и обрадовался, что вместо того, чтобы принести обед, Ари нашел способ улететь с обреченной планеты.

Грималкин взял их обоих на борт, а потом… Этого Ари не мог вспомнить. Он очнулся в пещере. Открыл глаза. Ларье здесь не было, хотя была кое-какая еда — травы, высохшие до состояния соломы, лежали грудой в углу. Пригибаясь, чтобы не удариться головой о низкий свод пещеры, он подполз к выходу. Корабль исчез.

Что случилось? Неужели неисправный временной аппарат снова дал сбой и отправил корабль назад в космос, а его самого в пещеру? Сколько времени потребуется Грималкину, чтобы обнаружить ошибку и вернуться?

Ари ждал, ждал, ждал. И наконец солома кончилась, как и большая часть воды, которую он нашел рядом с ней. И он понял, что Грималкин, Ларье и корабль вернутся за ним не скоро.

Мысленным взором Ари видел патрули кхлеви, с каждой минутой приближающиеся к его укрытию. Он дрожал всем телом и покрывался холодным потом при мысли о том, что они снова возьмут его в плен. Он представления не имел о том, как долго захватчики пробудут здесь. Ему в прошлый раз показалось, что мучители пытали его целую вечность, но пытки, возможно, продолжались всего несколько недель или несколько дней.

Единственным выходом было как-нибудь вернуться в Кубиликхан, к машине времени, и надеяться, что он сможет заставить ее вернуть его обратно, к Кхорнье, в момент времени, близкий к тому, когда Ари ее потерял.

Другой сектор космоса, другое время…

Он надеялся, что этот его план сработает. Он раньше думал, что это будет достаточно легко, учитывая его навык путешествий во времени, но оказалось, что требуется много попыток, и каждая с риском для его собственной жизни.

Если он добьется успеха, ей лучше оценить все те усилия, которые он приложил ради нее. Пусть она лучше оценит и его самого.

Главная проблема заключалась в том, что никто из живых точно не знал, что произошло во время последнего, рокового путешествия Ферили и Ванье. Нева, сестра Ферили, сумела узнать, что Ванье применил новую систему защиты, которую изобрел для уничтожения корабля кхлеви, напавшего на маленький крейсер его семьи. В течение трех ганье Нева и народ линьяри думали, что вся семья погибла в том корабле. Нева узнала о своей ошибке только тогда, когда она и члены ее экипажа отправились в полет, чтобы предупредить другие планеты об экспансии, грозящей им, и обнаружили Акорну и ее человеческую семью.

Конечно, это было очень хорошо для Кхорньи, но в этой истории не хватало деталей, необходимых для того, чтобы произвести определенное вмешательство.

Когда Нева рассказала ему все, что знала об этом инциденте, включая примерное время и координаты, он попытался отыскать нужный момент времени, чтобы перехватить обитателей корабля. Он искал момент после отделения капсулы, после того как Ферили и Ванье примут абанье, который погрузит их в вечный сон (если, конечно, им вовремя не введет противоядие героический спаситель), и после того как органам управления будет отдана команда свернуть пространство вокруг маленького крейсера и корабля кхлеви, когда тот подойдет достаточно близко. И, что важнее всего, его ход должен быть сделан до того, как пространство будет свернуто.

Сложно. Очень сложно.

Поэтому он просто наблюдал в тот первый раз, ничем не выдавая своего присутствия. Когда пара выпила смертельные дозы сонного напитка абанье и дала разбавленную дозу Кхорнье в бутылочке до того, как запустить в космос ее спасательную капсулу, нервы у него не выдержали, он впал в нехарактерную для него панику и изменил свое время. Что его больше встревожило — перспектива ясно увидеть на экранах корабль кхлеви или перспектива детонации оружия Ванье, — он не мог с уверенностью сказать.

Но, тщательно записав время и координаты, он вернулся, на этот раз с противоядием от абанье. Ни корабля кхлеви, ни крейсера. Ни капсулы. Он сразу же вернулся в свою точку пространства-времени, все записал и стал размышлять.

Ванье и Ферили положили малышку в капсулу и ввели команду отправить ее в космос раньше, чем кхлеви засекут сенсор, который запустит детонатор оружия Ванье. Затем они отсалютовали друг другу бокалами искристого красного вина, смешанного со смертельной дозой абанье.

Ферили старалась сохранить ясность сознания как можно дольше, чтобы увидеть и услышать сигнал и проследить за запуском двигателя капсулы. Она увидела, как капсула покинула корабль, и ее глаза закрылись вскоре после этого. Она чувствовала, что теперь может умереть спокойно, зная, что у ее дочери есть шанс на спасение.

Но ей не дали умереть. Кто-то влил в ее рот нечто горькое и произнес:

— Очнись, Ферили. Я только что дал тебе противоядие от абанье. Теперь тебе ничего не грозит. Ты не умрешь сегодня.

— Ванье? — спросила она, еле ворочая языком, так что имя своего спутника жизни она произнесла неразборчиво.

— Он тоже не умрет, хотя, думаю, у него ужасно болит голова.

Ферили услышала стон, это был голос ее любимого.

— Если бы не ты и наш ребенок, я бы почти предпочел этой боли встречу с кхлеви!

— Кхлеви! — воскликнула она и заставила себя широко раскрыть глаза. Она почти готова была увидеть насекомоподобных монстров, которые ее рассматривают.

— Они далеко, в другом времени и месте. Кхорнья — это имя вашей дочери на языке линьяри — и, э, я вместе со многими другими нанесли поражение и уничтожили кхлеви.

Ферили все еще чувствовала себя немного пьяной. Вино было крепким, а противоядие от абанье никак не снимало последствий опьянения. Над ней нависло знакомое лицо, однако она не ожидала его увидеть.

— Я тебя знаю! — сказала она, показывая пальцем на молодого мужчину, стоящего над ней. — Ты — Ари! Что ты здесь делаешь?

— И где это «здесь», кстати? — спросил Ванье.

— Это далеко в будущем от того времени, когда вас усыпил абанье, — сообщил он. — Я перенес вас вперед, чтобы вы увидели свою дочь. Боюсь, вы пропустили ее детство. Ее нашли и вырастили люди, трое мужчин.

— Что такое «люди»? — спросили оба линьяри.

— Это несколько сложно объяснить. Они — другая раса разумных существ. Когда увидите одного из них, я смогу объяснить понятнее. Как я уже говорил, вы пропустили большую часть детства вашей дочери, но, возможно, мы позднее сумеем это исправить. Мне надо будет подумать об этом.

— Погоди немного, — сказала Ферили, — почему ты это делаешь, Ари?

— Как именно ты это делаешь, Ари? Или это сон, или загробная иллюзия — нечто вроде потусторонней жизни? Может быть, ты и наша дочь были убиты молодыми, но явились сюда, чтобы проводить нас в следующую жизнь?

— О нет! — ответил Ари. — На твой вопрос, Ферили, я отвечу, что делаю это потому, что вы в беде и нуждаетесь в моей помощи, а еще потому, что я являюсь, или я должен быть, спутником жизни Кхорньи и хочу сделать ее счастливой. Что касается того, как я это делаю, Ванье, позволь мне заверить тебя, что в этом процессе больше физики, чем метафизики, но объяснение заняло бы слишком много времени — даже вам, — как и вы долго объясняли бы мне устройство вашего оружия. А мы с Кхорньей очень даже живы, как и вы оба.

Ферили переглянулась с Ванье, они пожали плечами и последовали за Ари, который, как вспомнил Варнье, не был одним из самых выдающихся студентов-физиков в Кубиликхане.

Мечта, настоящее время

Акорна вместе с Мати сидели в уставленном сложной аппаратурой зале связи терминала — сменившем скромный пункт, который был на этом месте прежде, — когда начали поступать странные сигналы от субпространственных усилителей.

Вскоре после того, как они услышали первый из этих пронзительных сигналов, на экране Мати появилось лицо Азизы.

— База, мы принимаем от усилителей загадочные сигналы. Они не похожи на речь серных существ, которые вы для нас записали, и они идут не с той планеты, где находятся камни.

Акорна вызвала «Кондор», который все еще находился в порту. Лица Беккера и Мака появились на экране, их на мгновение заслонила морда РК, когда кот посмотрел прямо на нее. Беккер снял своего первого помощника с пульта управления.

— Что случилось, принцесса? — спросил Беккер.

— Мы получаем странный сигнал от субпространственных усилителей, капитан, — сообщила она ему. — Я надеялась, что Мак сумеет подсказать нам, являются ли передаваемые сигналы словами какого-то языка, а если так, не может ли он их перевести?

— О, конечно, — сказал Беккер. — Мы сейчас придем.

К восторгу Мати, РК тоже явился и с мурлыканьем прыгнул к ней на колени. Но как только она включила связь с подпространственными усилителями и послышались звуки, Размазня замяукал и стал царапать пульт. Мати гладила его, но кот мяукал все громче и жалобнее с каждым новым сигналом.

В конце концов Мак сказал:

— Кто-нибудь, будьте добры, уберите первого помощника в такое место, где его жалобы не будут мешать моим попыткам обработать сообщение, принимаемое нами из космоса.

— Я не могу его унести, — сказала Мати. — Я на вахте и не могу оставить свой пост, даже на вас, ребята.

Акорна подхватила кота и вынесла его из терминала. Как только они оказались за пределами слышимости передачи, он успокоился и прекратил свой кошачий концерт.

— Кажется, ты больше настроен на чужой язык, чем все остальные, кроме Мака, — сказала она ему. — Я бы хотела, чтобы ты соблаговолил сказать нам напрямую, что тебя расстроило, а не настаивал, чтобы мы интерпретировали кошачьи вопли и язык тела. Нам бы пригодилась твоя помощь.

Он издал резкий звук «мррр» и лизнул ее в ухо. Она внезапно вспомнила одно шутливое высказывание Гилла из тех времен, когда она была еще маленькой. Если она задавала вопрос о чем-то таком, что ей было не положено знать, Гилл всегда напускал на себя мудрый вид и говорил: «Это мне надо знать, а тебе надо выяснить». Кажется, она только что получила тот же ответ от кота.

Она немного пощипала траву в Небесном Саду, самом близком к терминалу, пока РК вносил свой вклад в удобрение и полив прославленных орхидей Хафиза.

Услышав шаги, явно принадлежавшие линьяри, она подняла глаза и увидела свою тетю Неву, которая прошла мимо нее и направилась к терминалу. Она шла, наклонив голову над блокнотом, губы ее шевелились.

Акорна окликнула тетку, Нева подняла взгляд и улыбнулась.

— Кхорнья! Ты скоро возвращаешься на Вилиньяр?

— Может быть, — ответила Акорна. — Если не понадоблюсь в другом месте.

— Мне недавно приснился очень странный сон. Он был о тебе, и Ферили, и Ванье, обо всех людях.

— Ты мне можешь его рассказать?

Нева подождала Акорну у дорожки, и они вдвоем уселись на газон из клевера.

— Помнишь, я тебе рассказывала, что твои родители летели к планете, где я работала руководителем, когда они встретились с кхлеви?

— Ты об этом упоминала, — согласилась Акорна. Нева тогда не слишком вдавалась в подробности, только сообщила ей, что родители отстрелили ее капсулу в надежде спасти дочку.

— Ну, мне приснился очень странный сон, в котором Ари пришел навестить меня и задавал мне всевозможные вопросы о том, когда произошло то или иное событие в последние мгновения жизни твоих родителей. Он был очень… настойчив, требовал, чтобы я вспомнила точную последовательность событий, пытался заставить меня создать визуальный хронообраз на моем экране интеркома, увидеть точное время, когда я узнала о каждом из событий.

— Эти расспросы вел Ари — Целый Рог или… — Она хотела сказать «мой Ари», но передумала.

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Это был Ари, который привез с собой обратно Ларье. Я не могла понять, почему это его так интересует. Хотя, конечно, как твой спутник жизни, он должен желать побольше узнать о тебе. Но к тому времени, когда твои родители умерли, уже происходила эвакуация, и они с Ларье спрятались в пещере. Сны такие странные. Интересно, что означает этот сон.

— Мне тоже интересно, — сказала Акорна, но подумала, что она, возможно, знает ответ, и он ей не нравится. «Эй, принцесса, Мак нашел разгадку», — послал ей мысленное сообщение Беккер. Ему нравилось использовать телепатию как знак особой близости между ними, он был рад, что она может принимать послания, специально адресованные ей.

«Я сейчас буду», — ответила она.

РК бежал впереди двух линьяри, когда они вошли в терминал. Приемник, к счастью, молчал, но Мак выглядел очень довольным собой. Если бы Акорна не знала, что он андроид, она бы сказала, что он по-человечески горд собой.

— Ты перевел странные сигналы? Что это за язык?

— Это не язык, Акорна. Это песня. Конкретнее, это такая песнь, известная в некоторых культурах как плач, хотя эта терминология обычно, хоть и не исключительно, применяется к пению слов голосом.

— Значит, ее создают инструменты? — спросила она.

— Нет, это голос, но голос используется как инструмент, выражая звуки, не имеющие реального лингвистического значения, а встроенные в мелодический узор.

— В точности как Поющие Камни Скарнесса. Мак сопоставил качество тонов и определил, что они в основном идентичны.

— Где находится Скарнесс? — спросила Мати. — Я знаю, что у нас есть немного таких камней в Кубиликхане. Эти камни, к счастью, не пострадали, когда напали кхлеви. И у Хафиза тоже есть такие камни.

— Правда в том, — объяснил ей Беккер, — что никто в действительности не знает точно, где находится Скарнесс. Эти камни — очень ценные предметы торговли, но торговля ими происходит таким образом, что происхождение этих камней невозможно выяснить. Полагаю, по той же причине, по которой ваш народ не слишком многим чужакам сообщает о ваших рогах. Если бы люди знали, насколько рога ценны, очень скоро галактические охотники убили бы гуся, несущего эти золотые яйца.

— Подождите! — вмешалась Мати. — Что такое гусь?

Беккер сделал короткую паузу, чтобы ей могли объяснить аналогию.

— Это одна из этих штучек с Древней Земли. Гуси были крупными птицами, одно время они были дикими, а потом большинство из них стали домашними. Они откладывали яйца, так они производили на свет потомство. Яйца такой же формы, как ваши космические корабли.

— Но Поющие Камни не такой формы, как космические корабли, — возразила Мати.

— Да. А гуси не откладывали камни. Погоди минуту. Теперь ты меня сбиваешь. Сказать «убить гуся, несущего золотые яйца», означает, что если у тебя есть нечто, приносящее хороший доход, например гусь, убить его — это перекрыть источник дохода, и поэтому… э… ни в коем случае.

— Поэтому люди, которые живут там, где находят эти камни, не позволяют никому другому узнать об этом, чтобы у них не отняли все камни? — спросила Мати.

— Ты поняла.

Нева смотрела задумчиво, пальцы ее теребили подбородок.

— Я никогда не слышала, чтобы камни могли петь так громко, чтобы пение уносилось в космос, капитан Беккер.

— Я тоже. Но древние легенды Земли также говорят о том, что рок — песни часто были очень громкими и их было далеко слышно…

Он не смог закончить предложение из-за сдавленного хохота, вырвавшегося у Акорны в ответ на его каламбур. Она была единственной в комнате, которая достаточно хорошо знала древнюю культуру Земли, чтобы понять шутку.

— Ты меня поняла, — сказал Беккер с довольной улыбкой.

— Действительно, — ответила Акорна, выпрямилась и продолжала объяснять уже серьезно: — Дело в том, Мати, насколько я знаю, люди, у которых есть такие камни, владеют лишь небольшим количеством камней, возможно, двумя десятками. Если бы пение камней неслось с их родной планеты, то гораздо большее количество камней пело бы в унисон. Звуки доносятся из той области, которую мы усеяли подпространственными усилителями. У нас никогда прежде не было приемников в этом секторе пространства.

Включился приемник интеркома Мечты, и на экране появилось лицо Карины Харакамян.

— Я невольно подслушала вас, мои дорогие, — сказала она. Очевидно, она использовала аппаратуру наблюдения службы безопасности Хафиза, установленную отдельно от центра связи, чтобы подслушивать. — И должна вам сказать: я вижу правду. Благословенные Поющие Камни, возможно, изливали свои души в пении уже давно, почем нам знать, но они никогда не пытались петь так громко, чтобы их услышали, пока священные хризобериллы Макахомии не сбросили так близко от них, что Поющие Камни ощутили излучение от своих собратьев, таких же священных камней. Они поют не для нас: они поют хризобериллам, а усилители просто перехватили и передали песню, мы же хотели, чтобы они перехватили и передали другие внешние сигналы, воздействующие на хризобериллы.

Беккер послал Акорне еще одну мысль.

«Я слишком долго пробыл в этом квадранте. Ее слова, как ни странно, кажутся мне убедительными».

— Мак? — спросила Акорна. — Такое возможно?

— Я не запрограммирован на разгадывание мотивации камней, Акорна, но эта теория так же вероятна, как любая другая, хотя и выражена в очень далеких от науки терминах.

— Делай то, что делаешь очень хорошо, Мак, — произнесла Карина снисходительно, как взрослый мог бы разговаривать с подростком. — Но ты не обладаешь чувствительностью тех из нас, кто достиг полного озарения. Никто и не ожидает, что ты поймешь. Дорогие друзья, теперь, когда мы знаем, кто поет эту жалобную песнь, вопрос в том, что нам с ней делать?

Рядом с ней возник Хафиз.

— Какой вопрос на повестке дня? — спросил он деловито.

— Все в полном порядке, мой дорогой, — ответила Карина. — Мы перехватили печальные священные песнопения, и я сумела проникнуть духовным взором в источник проблемы, и…

— Прошу тебя, мой крутобедрый кумкват, мне нужен ответ, высказанный в таких терминах, которые в состоянии понять те из нас, кто действует в менее возвышенной плоскости, чем те, где вращаешься ты, — сказал он ей и дал шоколадную конфетку, чтобы занять ее говорливый рот, если не просвещенный ум.

Акорна ввела его в курс дела и увеличила громкость приемника, чтобы он сам мог услышать пение.

Крупные слезы потекли из глаз Хафиза, и он поспешно достал изящный шелковый носовой платок и высморкался, потом махнул рукой, чтобы приглушили звук.

— Да, это самое печальное, что мне когда-либо доводилось слышать. Друзья мои, я думаю, что моя любимая права, как всегда. Мы должны узнать причину грусти этих камней, а также их местонахождение, конечно, и облегчить их страдания.

Пока он говорил, дверь в центр связи открылась, и вошел Рафик.

— Есть известия от… — начал он и онемел, пораженный видом своего дядюшки, льющего слезы под грустную песню, несущуюся из приемника.

— О, сын моего сердца, ты явился как раз вовремя, чтобы взять на себя миссию загадочную и, возможно, милосердную, — сказал Хафиз. Он коротко изложил ситуацию, как ее понимал.

После этого Рафик сказал:

— Я понимаю, дядя. Миссия загадочная, милосердная и, возможно, случайно принесет денежную прибыль? Возможно, эксклюзивное торговое соглашение для «Дома Харакамянов», если нам удастся помочь в этом деле камням или тем, кто их контролирует?

Хафиз повернулся к Карине и просиял улыбкой.

— Не говорил ли я тебе, что этот парень проницательный? Острый, как сабля, энергичный, как жених в свою брачную ночь.

Рафик не обратил внимания на эти слова и вернулся к насущной проблеме.

— Значит, я должен спасти эти камни, дядя?

— Да, дорогой мальчик. Открыть их местонахождение. Возможно, всезнающий капитан Беккер и его сверхчувствительный электрический сканер смогут еще раз оказать нам помощь?

— Будьте уверены, — отозвался Беккер. РК быстро, очень точно и аккуратно шагал по пульту управления. На этот раз он не тронул лапой ни единой клавиши, что могло бы сорвать процедуру. Он просто ходил от Беккера к Рафику и обратно. Мири протянула руку, чтобы ухватить кота за хвост, и заработала суровый взгляд, предупреждающий ее, что сейчас РК работает и поэтому его хвост следует оставить в покое, потому что хвост играет свою роль в его стремлении сосредоточиться.

— Когда обнаружишь место происхождения камней, перед тобой встанет более трудная задача — узнать причину их огорчения и почему они решили вести передачу для всей вселенной. Могу лишь вообразить, что эта причина очень серьезна, раз они поют так громко, что все — даже непорядочные люди, которые могут воспользоваться ситуацией, — способны их услышать.

Рафик слегка повернул голову от экрана и глазом, не видимым с экрана, подмигнул Акорне.

— Теперь причина ваших слез мне ясна, дядя. Поющие Камни не только вызвали ваше сочувствие своей песней, но вы также опасаетесь за их безопасность. Мы сейчас же отправим экспедицию. Капитан Беккер, Мак, я и, конечно, Акорна, если пожелает…

Акорна кивнула головой. Ей действительно хотелось увидеть родину знаменитых Поющих Камней Скарнесса.

— Возможно, было бы разумно также взять с собой еще одного линьяри, — сказал Рафик. — Камни могут жаловаться на какую-то рану или болезнь, которая их мучает. В таком случае присутствие целителей было бы весьма полезным.

— Как сказано, так пусть и будет, о сын моего сердца, — согласился Хафиз.

 

Глава 9

По дороге к серной планете, настоящее время

Акорна, Мак и Беккер большую часть пути провели, регулируя свои датчики, чтобы они принимали слышимые сигналы, особенно такие, какие издавали Поющие Камни Скарнесса.

— Таким образом, мы можем проследить обратный путь до источника сигнала, — сказал Беккер. — Мы настроим сканеры на частоту песен, которые ловят усилители, и отрегулируем наш датчик так, чтобы не кто-то другой определил, где мы находимся, по отражаемому нами сигналу, а мы смогли определить, где находится родина камней, по тому, как звук отразится от нас и направится к ним.

— Вы, как и моя новая тетушка, склонны пускаться в научные рассуждения, — заметил Рафик.

— Пошел ты в выхлопное сопло, Надежда, — ответил Беккер.

«Кондор» пролетал одну сожженную, разрушенную планету за другой. Акорну охватил странный холод. Потусторонняя песнь камней не помогала.

— Господи, — сказал Беккер. — У меня здесь просто мурашки по коже бегут. Это похоже на галактику-призрак!

Рафик вызвал «Хабиби» и явно почувствовал облегчение, когда Азиза появилась на экране. Ее глаза были широко открыты, а во взгляде удивление мешалось с ужасом.

— Эта вонючая желтая планета — единственная живая планета в этой части галактики? — спросила она.

— Похоже на то, — ответил Рафик. — Кхлеви почему-то ее пропустили.

— Ха! — отозвалась Азиза. — Наверное, потому, что она выглядит еще более негостеприимной, чем уничтоженные планеты.

— Это так, — согласился Рафик. — Я могу это гарантировать. Ни при каких обстоятельствах не пытайтесь приземлиться на ней.

— Ты же приземлялся, — возразила она.

— Ты не видела меня до того, как Акорна меня подлатала. Эти твари стреляют серной кислотой, не утруждая себя вопросами. Просто следи за сигналом, который покажет, что Смит-Вессон возвращается, и дай нам знать.

— Я думаю, что мы уже недалеко, — сказала Акорна, сверяясь с экраном сканера. — Я рассчитала время, которое потребуется нам, чтобы долететь до Скарнесса, если верить тем сонарным таблицам, которые составил Мак. Он может быть следующей планетой в этой звездной системе, хотя это может быть и спутник, как я полагаю. И все же у меня сложилось впечатление, что это более крупная планета, а не маленькая луна.

Азиза и Рафик обменялись еще несколькими фразами, но их обычный шутливый тон был несколько приглушен мрачностью наблюдаемой картины.

Когда Рафик выключил связь, он издал тяжелый вздох, а выражение его лица было встревоженным. Акорна вызвала «Балакире» и сверила свои расчеты с расчетами Мелиреньи.

— Кажется, это действительно довольно близко, — сказала Мелиренья, почесывая основание рога своим стилом. — Но я не понимаю, как это возможно. Если верить сведениям, которые мы получаем об окружающих планетах, лунах и даже астероидах, все здесь совершенно безжизненно, нигде ни растительной, ни животной жизни. Кхлеви были последовательны.

— Они пропустили серную планету, — возразила Акорна. — Могли пропустить и еще что-то. И как заметила Карина, мы имеем дело с формой жизни на основе минералов в случае с обитателями серной планеты, с минералами, которыми являются «кошачьи глаза» Макахомии. И Поющие Камни — тоже минералы. Возможно, если на планете не было ничего, кроме минералов, кхлеви просто игнорировали ее. Минералы, по крайней мере об этом говорит мой опыт, не проявляют того страха, которым кхлеви кормят свое потомство.

— Может быть, — вмешалась Нева, которая также слушала их разговор. — Но после твоих рассказов о серных существах я пришла к выводу, что они могли быть достойными противниками кхлеви. Возможно, кхлеви это поняли и держались от них подальше.

— Может быть… — произнесла Акорна, потом она, Беккер и Рафик в один голос протянули: — Не-ет.

Если бы не то, что Беккер обозвал «хвостом завываний», они бы проскочили мимо цели. Это была, как Акорна и предполагала, следующая планета от ближайшего солнца, но на ней признаков жизни было не больше, чем на тех уничтоженных кхлеви безжизненных камнях, мимо которых они уже пролетели.

Однако Акорна сразу же поняла, что это именно то место, так как сразу почувствовала особый минеральный состав Поющих Камней. И она также поняла, что эта планета не спаслась от кхлеви. На ней имелись такие же признаки разрушений, как и на прочих.

Пронзительней плач камней все усиливался по мере того, как «Кондор» и «Балакире» приближались к орбите, хотя Беккер и приглушил силу звука интеркома до минимального. Песни теперь звучали так громко, что их можно было слышать и без чувствительной аппаратуры Беккера.

— Хватит уже! — заорал Беккер и заткнул пальцами уши. РК, который по мере нарастания звука начал носиться кругами по палубе, отталкиваясь от переборок, теперь сунул голову под мышку Беккеру, шерсть его встала дыбом, а хвост так распушился, что он теперь был больше похож на дикобраза, чем на кота.

— Это напоминает мне истории о сиренах, заманивавших древних моряков на скалы, — нервно сказал Рафик Акорне. — Только наоборот. Их горе привело меня сюда. Но этот шум вызывает у меня желание развернуться и убежать.

— Мы не можем совершить посадку, — заметил Мак. — И не должны приближаться. Если мы слишком близко подойдем к планете, звуковые волны, которые она излучает, могут непоправимо повредить любую органическую составляющую десантной группы. Кроме меня, этот экипаж состоит полностью из органических существ.

— Ты совершенно прав, — согласилась Акорна. Ей пришла в голову та же самая мысль.

Даже телепатическую связь установить было трудно, настолько плотно плач заполнил эфир, он бомбил не только слух, но и все остальные чувства.

— Боже, это хуже барабанов в джунглях, в этих старых «бвана»-видео, — пожаловался Беккер.

— И опять вы правы, капитан, — сказал Мак. Он один способен был сохранять непринужденный тон беседы в окружающей какофонии. — Изучение древних туземных культур, основанных на магических церемониях, показало, что такой барабанный бой блокирует альфа-волны мозга и слушатели становятся гораздо более внушаемыми, чем в обычном состоянии.

— Я предлагаю, чтобы они заткнулись! Если они не заткнутся, предлагаю улететь отсюда! — рявкнул Беккер.

Акорна вызвала «Балакире», который ответил не сразу, так как все на его борту также были оглушены пронзительным плачем, несущимся с планеты внизу. Ее друзья столпились у экрана, и болезненное выражение на их лицах было точно таким же, как на ее собственном.

— Нам необходимо дать знать тому, кто поет, или тому, что поет, что мы здесь, чтобы им помочь, но мы не сможем подойти ближе, если они не замолчат, — сказала Акорна.

Мелиренья кивнула головой, а за ней Нева и другие линьяри.

— Жаль, что мы не знаем языка, — сказал Таринье.

— Пошлите эмоции, — предложила Нева. — Сострадание, желание исцелить, но также страх за собственную безопасность.

Беккер, который напрягал все силы, чтобы услышать их, закрыл глаза и свободной рукой схватил за руку Акорну.

— Годится. Принцесса, хватайся за папочку. Рафик, возьми ее за руку, и давай сделаем «мыслефон», который бы вызвал гордость у тетушки Карины.

Акорна невольно улыбнулась. Беккер, как и Мак, начал считать себя почетным линьяри. Она мысленно подключилась к тем, кто находился на борту «Балакире», подхватила мысли своих товарищей по кораблю и тоже их подключила. Она транслировала эмоции и намерения так ясно, как только умела.

Она так сосредоточилась, что даже не уловила, в какой момент пение прекратилось, и осознала это, когда Размазня вынул морду из-под мышки Беккера и задумчиво начал лизать переднюю лапу. Кот поймал ее взгляд и посмотрел на нее, словно хотел спросить:

— Что?

Беккер открыл глаза, глянул направо и налево и сказал:

— Ура! Мы это сделали! Они послушались. Они и правда послушались. Как я понимаю, это значит, они хотят, чтобы мы приземлились.

Акорна слегка содрогнулась. Она слышала пословицу, что нельзя пустить кровь камню, но ее бы не удивило, если бы эти Поющие Камни буквально начали кровоточить, такими были интонации и сила звука этого пения.

«Кондор» совершил посадку, спустился роболифт, и члены экипажа с опаской ступили на поверхность планеты.

Казалось, паутина боли раскинулась на земле. Акорна увидела разрушения, как и на других планетах, но здесь она ощутила боль и горе каждого распавшегося обломка камня. Это казалось странным, так как обычно камни сами откалывались от более крупных массивов и должны были как-то к этому привыкнуть. Но Поющие Камни Скарнесса были очень чувствительными.

И все же трудно было поверить, что на этом поле из расколотых камней что-нибудь могло создавать шум, не то что петь или поддерживать телепатическую связь. Но ведь пение прекратилось в ответ на телепатическое послание.

Мысли Акорны закружились вихрем от напора горя, теперь не выливающегося в песне. Колени ее подогнулись, и она опустилась на землю среди каменных обломков.

Когда-то груды этих камней представляли собой высокие башни, их определенным образом настраивали, и каждая башня была семьей. Ее окружали другие башни, которые были членами сообщества. Сотни тысяч таких башен тянулись вдоль обширных прибрежных районов планеты.

Когда-то здесь лежал океан, и когда отдельные камни покидали семью под действием ветра, или эрозии, или просто силы тяжести, они становились камнями-ступеньками, ведущими в воду. Пляж и дно океана состояли из этих отдельных камней, которые со временем громоздились друг на друга, пели новые песни и образовывали новые колонии. От этих колоний рождались гармонические отростки, такие, как те, что находились в садах Хафиза и в центре Кубиликхана на нархи-Вилиньяре. Эти колонии другие существа увозили с собой, обращаясь с ними нежно, с уважением и осознанием их ценности.

— Кхорнья! Кхорнья, мы здесь.

Когда кончик первого рога прикоснулся к ней, головокружение прошло, в голове прояснилось, и Акорна села, отстраняя рукой столпившихся вокруг нее линьяри.

— Со мной все в порядке, спасибо.

— Снова общаешься с минералами, дорогая? — спросила Нева.

Акорна кивнула.

— Но здесь есть и другая форма жизни, другие живые существа. Те, которые ухаживают за Поющими Камнями. Мы как раз к этому подошли.

— Прости, что прервали вас, Кхорнья, но нам показалось, что тебе больно, — сказала ей Мелиренья. — Ты хочешь сказать нам, что Поющие Камни — разумные существа. Если это так, все обитатели других планет, которые ими владеют, как нас учили, нарушают законы вашей Федерации о владении разумными инопланетными существами…

— Не знаю, как насчет разума. Это больше чувства, чем мысли. Они не столько способны вести переговоры, сколько… как выразилась Нева, общаться. Друг с другом.

Беккер быстрыми шагами зашагал прочь от них. Каменные осколки гармонично застонали у него под ногами.

— Их нужно снова собрать, — сказала Акорна.

— Это будет сложная головоломка, — ответил Рафик.

— Кроме того, я не взял с собой достаточное количество суперклея, — заметил Беккер. — У меня его хватит на флот поврежденных кораблей, но мало для целой планеты, полной гальки.

— Нам пока не нужно восстанавливать целую планету. Но нам нужно собрать камни в этом районе, чтобы определить, что лежит под ними, не повредив их, себя и того, что внизу, — сказала Акорна, сама не совсем понимая почему. Она подняла горсть гравия, пытаясь понять, что именно хотела сказать. И стала двигать на ладони камешки разной формы. Два из них, как ей показалось, напоминали два кусочка головоломки, которые можно сложить вместе. Она кончиком пальца придвинула их друг к другу. И почувствовала странное покалывание в ладони, когда эти два фрагмента слились друг с другом и стали одним целым.

— Возможно, нам не понадобится так много клея, как кажется, капитан. — Акорна открыла ладонь и показала остальным, что произошло. — Посмотрите сюда. Происходит странная вещь. Если правильно приложить друг к другу фрагменты, они сливаются воедино.

Рафик кивнул головой.

— Естественно. Это какая-то разновидность базальта. Они густо пронизаны высококачественным кварцем. — Он поднял довольно большой кусок и указал на тонкие линии, произвольно разбросанные по камню. — Если такие нити включены в кварц, он становится проводником статического заряда, и если его правильно приставить к другим камням с такими же включениями, они образуют прочные связи.

Теперь он читает лекцию. Акорна все это уже знала и подозревала, что эта информация известна Беккеру тоже. Мак тоже хранил ее где-то в своей базе данных, но он все равно жадно слушал.

— Но как это заставляет их соединяться друг с другом без клеящего вещества, Рафик? — спросил андроид.

— Как я сказал, они несут статический заряд. Ты ведь знаешь о статическом электричестве, Мак?

— Конечно. Когда его много, у меня довольно сильно кружится голова.

— Да, но оно также заставляет определенные предметы прилипать к другим предметам, и они так и останутся, пока эта связь не прервется. Эти камни создают собственные связи, еще больше увеличивая статический заряд. Другими словами, если их правильно совместить, молекулы, обладающие чем-то вроде памяти, стремятся объединиться в одно целое. То же явление позволяет этим камням петь: кварцевые включения играют роль антенн и создают гармонический резонанс, позволяющий издавать звуки различного тона.

— Итак, — сказал Беккер, — им не нужен клей. Это хорошо. Мы просканируем при помощи корабельных компьютеров фрагменты на поверхности, развернем их в разной последовательности, чтобы они нашли себе пару, введем данные о местонахождении фрагментов в Мака, и он их сможет собрать.

— А тем временем, — прибавил Рафик, — нам все же понадобится весь имеющийся у вас клей, чтобы начать соединять их. Несомненно, многие фрагменты были стерты в порошок, когда эти камни разрушались в щебень. Клей, смешанный с пылью, возможно, сможет заменить утерянные кусочки. И хотя для каждого камня его нужно не много, камней здесь достаточно.

— Это уже план. И наверняка это лучше, чем стоять тут и слушать их завывания. За дело, друзья! — призвал всех Беккер. — Расколем этот орешек… или, наоборот, склеим его.

* * *

Акорна и Рафик ввели формулу в репликатор на борту «Балакире», затем пропустили через него различные вещества, которые собрал Беккер, и скомбинировали из них подходящий клей.

Раньше, чем они заполнили последней порцией клея последний из контейнеров, собранных со всего корабля, Мак вынес первую порцию клея наружу и принялся собирать камни с такой быстротой, что его изображение на экране интеркома превратилось в смутное пятно.

Процесс был утомительным, но, кажется, успешным. Они снабжали Мака достаточным количеством клея и спали по очереди. Акорна слишком уставала и почти не видела снов. Только один раз за три перерыва на сон она видела во сне кхлеви и Ари, но ей не удалось досмотреть сон до конца.

Но однажды она проснулась, выглянула в иллюминатор, и сонливость как рукой сняло. Акорна в изумлении протерла глаза. На месте жалких обломков щебня, окружавших корабли, когда они приземлились, возвышались башни из камней. На земле под ними начали просматриваться узоры из Камней Скарнесса, приятные рисунки из полукружий. Мак замедлил скорость и уже не выглядел размытым пятном, но все равно двигался очень быстро, собирая камни под возрожденными башнями. Казалось, он жонглирует в воздухе своим грузом, накладывая клей той рукой, которая не ловила падающие камни.

— Ему следовало бы выступать в шоу, — сказал Беккер. — Он был бы гвоздем программы.

Акорна ничего не ответила. Возрожденные скалы снова пели — по крайней мере, пели у нее в мозгу.

«Вы их слышите?» — спросила она у Невы и других линьяри.

«Кого, дорогая?»

«Камни. Послушайте».

«Кажется, я что-то слышу, после того как ты это сказала, но это может быть просто эхо того, что улавливаешь ты, и я принимаю его через твои мысли. Ты действительно способна общаться с минералами. Это уникальные способности для нас, такого никто из нас не помнит. Продолжай слушать, дорогая».

Акорна снова направила внимание внутрь себя, прислушиваясь к мелодичному шепоту камней в своей голове.

Снова покинув корабль, она зашагала по только что восстановленным камням, и каждый из них под ее ногой издавал звук другого тона.

«Приди! Торопись! Ищи! Найди!» — пели камни.

Она шагала, а Мак продолжал класть на землю только что «отремонтированные» камни. Казалось, он не сознавал, что выкладывает узор, но фактически камни образовали три четверти круга к востоку от корабля, дальше всех стоящего от того места, где возвышались башни.

Акорна шла к центру, ее копытца заставляли камни звенеть. Она шла медленно и осторожно, прислушиваясь, глядя вниз на камни, словно у них были лица, выражение которых она стремилась прочесть.

«Под землей и под камнями плоть и кость живая», — пели камни.

Мак, стоящий на четыре камня ближе к центру круга, чем она, вдруг прекратил работу и посмотрел вниз. Акорна подошла к нему и посмотрела туда, куда он показывал. Глубокая яма находилась внутри круга. В этом не было ничего удивительного. Планета была испещрена ими. Но есть ли у этой ямы дно, Акорна не видела.

Она нахмурилась, глядя на окружающие ее камни. «О чем это вы?» — подумала она. Они перестали петь, звенеть и издавать все другие звуки, как слышимые, так и в ее голове. И тут она смогла расслышать другие голоса, из-под земли, очень слабые, еле слышные, но все же голоса.

— Кто-то застрял там, внизу, — сказала она Маку.

— А! — отозвался тот. — Это все объясняет.

— Да, мне так тоже кажется. Камни пели не только потому, что их разрушили. Они посылали сигнал бедствия ради тех, кто находится там, внизу.

Все быстро собрались около ямы, а Беккер, Мак и Рафик привели в готовность землеройное оборудование, которое возил с собой «Кондор» для особо тяжелых операций по спасению.

— Они прямо под нами? — спросил Рафик. — Мы не можем их покалечить.

Акорна поискала, мысленно разрывая яму, просачиваясь между камнями и пылью обрушения. Она нашла свободное пространство, еще одно обрушение и наконец, пробравшись сквозь метры булыжников и грунта, встретила мысли тех, кто застрял внизу.

— Нет, — сказала она, — они не прямо под нами. Но здесь, по-видимому, единственный проход к тому месту, где они укрылись. Я им передам, чтобы держались как можно дальше от него. Их туннели обрушились в двух местах, почти так же, как это произошло в Кубиликхане в древних пещерах Предков на Вилиньяре. Эти туннели — старые штольни шахт, как я думаю, но когда пришли кхлеви, люди, которым не удалось покинуть планету, спрятались там, чтобы спастись от них. Они понятия не имели, с какой разрушительной силой имеют дело.

— Они тебе все это рассказали? — спросила Нева. — Я принимаю слишком слабые сигналы, чтобы понять их смысл.

— Нет, — призналась Акорна. — Но я это чувствую. — Она постаралась объяснить: — Отчасти это влияние камней. Моя близость к минералам, по-видимому, усиливает другие чувства и делает возможным установить здесь связь.

— Как бы то ни было, — заметил Беккер, — скажи им, чтобы держались подальше.

Беккер, Рафик и Мак установили треногу над дырой и перебросили через отверстие тяжелые тросы, создав подвесную конструкцию для лазерного бура. Стараясь не задеть Поющие Камни, Беккер и Рафик начали копать и бурить. Мак работал наравне с крупными механизмами. Внезапно механизмы содрогнулись, и из отверстия вырвался ядовитый газ, по запаху напоминающий выделения кхлеви. Беккер и Рафик задохнулись и закашлялись. Акорна и другие линьяри бросились очищать воздух.

— Прежде чем начнете бурить снова, — сказала Акорна, — позвольте мне спуститься туда, капитан, и очистить проход. Если воздух внизу хотя бы примерно такой же плохой, как тот, что вырвался из отверстия, он может убить любое существо, у которого проблемы с дыханием.

Беккер кашлял и задыхался.

— Ты имеешь в виду — как у людей?

— Возможно, нам следует пойти вместе с тобой, Кхорнья, — предложила Нева, с тревогой взглянув на племянницу. Словно боялась, что Акорна не справится со столь трудной задачей.

«Что такое?» — спросила Акорна.

«Ничего, правда. Но ты все еще слишком расстроена. Тебе снова снился тот же сон. Пожалуйста, будь осторожна».

«Спасибо за заботу, но со мной все в порядке».

— Если воздух будет очень плохим и там хватит места, я вас позову, — заверила ее Акорна вслух, чтобы Беккер слышал. — Но надеюсь, когда я подойду ближе к барьеру, я смогу лучше различать мысли тех, кто находится внизу. И еще я могу выяснить, как опять вытащить их на поверхность, не тревожа лишний раз Камни.

Все согласились, что это разумно. К одному из тросов привязали корзину из сетки и опустили Акорну в яму рядом с буром.

Рафик одолжил ей свой шлем с шахтерским фонарем, который всегда носил с собой. Она жалела, что не взяла свой собственный, с которым в юные годы тоже занималась добычей полезных ископаемых на астероидах вместе со своими приемными отцами. Ее шахтерский шлем был специально подогнан с учетом рога, а этот все время наезжал на него. И поэтому луч фонаря плясал вокруг, и у Акорны создавалось весьма нечеткое представление о том, куда она спускалась.

Яма была засыпана мусором, но вокруг угадывалась внутренняя конструкция с колоннами, которые на поверхности разделялись на сегменты, а позже становились Поющими Камнями.

Бур и корзина коснулись дна, и так как механизмы создавали слишком много шума, она послала Беккеру мысленную просьбу вытащить бур.

Теперь ей необходимо было слушать и пробираться ко второй пещере неподалеку, попытаться связаться с теми, кто оказался запертым в ней.

— Кхорнья, вот и ты, — произнес знакомый голос. Она на мгновение решила, что у нее галлюцинации.

— Ари, как ты здесь оказался? — спросила она, хотя уже поняла. Он, несомненно, путешествовал во времени и пространстве, используя технику Друзей Предков. — Что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя, конечно. Мне всего лишь надо было проверить записи в журнале, чтобы узнать, что ты примерно в этот момент окажешься здесь. И у меня для тебя замечательный сюрприз!

— Это… интересно, — ответила она, спрашивая себя, может ли линьяри сойти с ума. Потому что она сейчас чувствовала, что у нее вот-вот, как выражался Беккер, «поедет крыша». Беззаботные порхания во времени и пространстве ее спутника жизни каждый раз все больше ее смущали. В данный момент, когда он появился из ниоткуда, у нее по коже даже мурашки пробежали. Она постаралась отвечать ему ровным голосом: — Ари, в данный момент я занята, как, уверена, отражено в бортовом журнале.

— Все в порядке. Ты можешь заниматься своим делом и наслаждаться моим сюрпризом. Я могу вернуть тебя в это время и в это место, после того как покажу тебе то, что я тебе приготовил, если захочешь. Но это будет, вероятно, самым волнующим моментом за всю твою жизнь, поэтому, возможно, ты захочешь, чтобы Нева или кто-то другой спустился сюда и заменил тебя.

Он говорил с такой настойчивостью и с таким энтузиазмом, какой часто проявлял последнее время, но в его голосе также звучало и нечто слишком настырное. И самодовольное. В общем, сейчас Акорна разговаривала с Ари — Целым Рогом в его самом раздражающем варианте.

Но она терпеливо ответила:

— Ари, ты знаешь, что у других нет моей чувствительности к минералам. Я спустилась сюда потому, что могу лучше всех сделать то, что необходимо сделать в данный момент. Люди ждут, чтобы я это сделала, как мои друзья на поверхности, так и те, кто застрял здесь. Возможно, эти существа ранены. Некоторые, возможно, умирают.

— Ты не понимаешь, правда? — спросил Ари с самодовольной улыбочкой. Она знала, что он считает своего «друга» Грималкина чудесным, но она начинала думать, что это существо оказывает на него дурное влияние. Даже манера разговаривать Ари изменилась, он стал более небрежным и равнодушным к заботам других людей и к ее собственным. — Им совсем не придется ждать. Я могу даже дать тебе возможность выполнить твое задание быстрее. Я могу вернуть тебя сюда раньше данного момента, если ты хочешь. Но… сейчас нам надо отсюда исчезнуть. Кое-кто тебя ждет.

Ари заговорщически подмигнул Акорне. Но она не поддержала его настроения.

— Мне нужно объяснить другим, что происходит, — твердо ответила она.

— В этом нет необходимости, — возразил Ари. — Целый Рог.

Он поднес к лицу руки и постучал пальцем одной по довольно большому предмету, закрепленному на запястье другой. Предмет напоминал часы, но с клавиатурой и очень солидным циферблатом. Прекратив постукивать, Ари схватил Акорну за руку и сказал:

— Вот мы и здесь.

— Я это знаю, — почти резким тоном ответила она. Они не двинулись с места, насколько она видела.

— Конечно. Это то же самое место, но теперь оно совсем другое. Гораздо раньше во времени, еще до нападения кхлеви. Пойдем. Корабль там. Им не терпится тебя увидеть.

 

Глава 10

Где-то на планете Вилиньяр, во время вторжения кхлеви

Ари собирался выпить остаток воды, но тут ему в голову пришла одна мысль. На Вилиньяре вода служила проводником для перемещения во времени. Так было тогда, когда Кубиликхан был великим городом, и так было, когда Ари выпал из своего времени.

Не может ли эта капля воды перенести его туда, куда ему нужно? Это не озеро, и не река, и даже не океан, и она, насколько ему известно, не с Вилиньяра. Это был последний, крохотный глоток, но он мог бы перенести его в далекий Кубиликхан, или в момент возвращения Грималкина, или в тот момент, когда его захватили кхлеви. Небольшой риск по сравнению, с тем, что он мог бы выиграть. Ари знал точно, как использовать эту воду, но решил, что если дать ей частицу Вилиньяра, это поможет установить связь с единством времени и воды, которую Творцы создали на его бедной родине.

Он низко нагнулся и слегка встряхнул термос, чтобы вода попала на искалеченный обломок его рога. Возможно, она послужит двум целям. Может быть, он сможет с ее помощью совершить путешествие во времени и еще напиться? Как он жалел, что Грималкин не объяснил ему подробнее, как работает машина времени. Если бы он сумел вернуться в Кубиликхан до нашествия кхлеви и изучить машину времени, то в его распоряжении оказался бы целый океан для экспериментов и он смог бы отправить себя в свое собственное время, во время Кхорньи. Но на данный момент у него были лишь последние капли питьевой воды. Этого должно хватить.

Где-то на планете Скарнесс, во время нападения кхлеви на Вилиньяр

Когда Акорна и Ари вылезли из ямы, на том месте, где всего несколько мгновений назад стояли «Кондор», «Балакире», Рафик, капитан Беккер, Нева, Мелиренья и Кари, никого не было. Однако РК сидел и сердито смотрел на них.

Акорну присутствие кота подбодрило.

— Смотри, он нас здесь ждал, — сказала она и подхватила кота на руки, что было не так-то легко, потому что он весь напрягся, вытянул лапы, прижал к голове уши и прищурил глаза, всем своим видом выражая неодобрение.

— Но каким образом? — спросил Ари. Казалось, он не рад видеть Размазню. И это было очень странно. РК и Ари всегда симпатизировали друг другу. Когда Ари дотронулся до локтя Акорны, чтобы поддержать ее на камнях, РК нанес ему удар лапой.

— Что на тебя нашло? — спросила Акорна РК, слегка стиснув его в знак неодобрения. Размазня убрал лапу, обиженно посмотрел на нее и с упреком мяукнул, как и подобает неверно понятому коту, которого обидел тот, кому он доверял.

— Он не может пойти туда, куда идем мы, — сказал Ари. Его рана продолжала кровоточить, и Акорна удивилась, почему он ее не залечил. Она отпустила вырывавшегося кота, потом взглядом остановила Ари. Держа на весу его расцарапанную руку, она нагнула голову и залечила царапины.

— Тебе уже следует знать, что невозможно запретить коту идти туда, куда ему хочется, — возразила она. — И это относится к РК больше, чем к большинству котов.

— Это правда. Но этот кот не ценит своих преимуществ. Если бы я оказался в твоих объятиях, я бы не вырывался. Я знаю, где мне хочется быть, — ответил Ари и попытался прижать Акорну к себе.

Она освободилась из его рук не намного тактичнее, чем только что РК освободился из ее рук.

Теперь пришла очередь Ари обижаться. Акорну снова охватило раскаяние, но она ничего не могла поделать. Он все время ее торопил.

И все же она вспомнила, как тосковала по его прикосновениям, как скучала по нему, перед тем как он вернулся. Когда эти воспоминания нахлынули на нее, она попыталась улыбнуться.

Его лицо просветлело.

— Все в порядке, Кхорнья. Ты будешь иначе ко мне относиться, когда увидишь, что я тебе приготовил.

Он отвел ее к флиттеру, приземлившемуся среди еще не разрушенных каменных башен. Там стояли двое молодых линьяри и ждали. У них был растерянный вид, но когда они увидели Акорну, их мысли тут же устремились к ней.

«Это ты? Это и в самом деле моя маленькая девочка, совсем взрослая?»

«П-папа?» — спросила Акорна, хотя уже поняла, что это он. Ванье, ее отец, ученый, который использовал свое новое изобретение для того, чтобы принести в жертву себя и свою подругу жизни и спасти их младенца от кхлеви.

«Моя малышка!» — воскликнула Ферили, мать Акорны, и бросилась обнимать дочь, а Акорна обняла ее. Ванье обхватил руками их обеих. Ари откашлялся.

— Она не хотела, чтобы я пытался вас найти, — сказал он. — Но я знал, что она будет рада, если я доставлю вас сюда.

Беспокойство омрачило счастье Акорны. Ее мотивы, какими бы они ни казались эгоистичными по сравнению с возможностью спасти жизнь этих двух дорогих ей людей, держащих ее в объятиях, все же сохраняли силу. Видя тревогу в ее глазах, Ари со смехом объяснил, как он ловко подобрал нужный момент, когда можно было переместить ее родителей вперед по времени, применив хитроумные приспособления Грималкина.

Акорна растерялась. И еще на нее нахлынули чувства, излучаемые родителями.

«Где ты была все эти годы? Как тебя спасли? Ари нам немного рассказал, но у нас еще столько вопросов!»

«У меня тоже. Но сейчас нам необходимо вернуться в то время, в котором я была, когда Ари меня унес. Один из моих приемных отцов, Рафик, вместе со мной выполняет одно задание, и думаю, что вам понравятся те забавные истории о моем детстве, которые он вам расскажет, пока я буду пытаться спасти неизвестных беженцев, которые застряли в туннеле под поверхностью планеты».

Она с надеждой посмотрела на Ари, который широко им всем улыбался. Тем не менее он не собирался возвращать их в ее время.

«Ну?» — спросила она.

— Что? — вслух спросил он.

— Нам надо вернуться к остальным. Моим родителям особенно захочется познакомиться с Рафиком, а мне нужно закончить спасательную операцию, если ты о ней забыл.

— Прости, Кхорнья, я просто увлекся этим моментом. Приятно было тебя удивить и сделать счастливой.

Его голова слегка опустилась, и она спросила себя, почему она рядом с ним всегда чувствует себя, как… Она вспомнила множество цветистых эпитетов, которые мог бы употребить Беккер для ее описания. Ари только что подарил ей самое драгоценное, что она могла бы пожелать, но он уже вызвал у нее раздражение. Вероятно, они слишком поторопились сформировать узы на всю жизнь. Как странно, что эти узы были такими прочными до его исчезновения и совершенно отсутствовали сейчас. Акорне казалось, что всякая эмоциональная связь с Ари осталась в прошлом.

— Не думай, что я не чувствую к тебе благодарности. Просто мы должны вернуться. Я не совсем понимаю, если ты уж отправился в путешествие во времени, чтобы доставить родителей сюда, а потом отправился за мной, почему вы не прибыли в мое время для начала.

— Я считал, что ваше воссоединение должно состояться вдали от всех, — ответил Ари.

«Меня самого это удивило, — послал Ванье мысль Акорне. — Как мы ни благодарны ему за то, что он перенес нас к тебе, дочка, я невольно чувствую, что в этом перемещении во времени есть нечто… нездоровое».

Ферили задумчиво переводила взгляд с Ари на Акорну и обратно.

РК заворчал и начал царапать когтистой лапой штанину скафандра Ари. Ари опустил взгляд на кота. РК отбежал и начал вылизываться, словно не произошло ничего необычного. РК, шарахающийся от кого бы то ни было, а особенно от своего старого друга Ари, — при других обстоятельствах это могло шокировать. Но среди прочих невероятных событий этот момент остался незамеченным.

Ари постучал пальцем по запястью и поманил их за собой.

Где-то на планете Скарнесс, в тот же день

Акорна услышала голос Невы одновременно с голосами Беккера и Рафика. Нева замолчала и уставилась на них. И в конце концов нарушила изумленное молчание:

— Ферили? Ванье? Неужели это вы?

— Да, сестра, — ответила Ферили. — Ты скучала?

Их объятия послужили достаточно убедительным ответом.

Тем временем, пока семья линьяри праздновала великое воссоединение, Мак выгрузил из корабля бур.

— Не понимаю, как это случилось, Кхорнья, — сказал он. — Секунду назад ты находилась в яме, в моей базе данных это ясно записано, а сейчас ты здесь. Мне кажется, раньше ты сказала, что там, внизу, люди попали в ловушку.

— Да, — ответила она. — Да, это так, но, очевидно, мы с тобой единственные, кто помнит, что происходило раньше. Когда мы закончим нашу миссию здесь, нам с тобой надо будет поговорить, Мак.

Мак кивнул и опять спустил Акорну вниз.

На этот раз ей никто не помешал, и она на ощупь пробралась через завал к пещере за ним. Ее мысли встретили мысли находящихся внизу людей.

«Мы идем. Помощь идет».

«Хорошо, — ответил неслышный голос. — У нас еще есть влага, но мы уже обдумывали возможность использовать мясо недавно умерших, когда камни начали свою песнь».

«Вы здесь уже давно?»

«Кажется, целую вечность. Мы уже давно наполнили эти туннели аварийным запасом продуктов, но мы думали о днях, неделях, возможно, месяцах. Прошло больше года с тех пор, как явились кхлеви и растерзали нашу планету».

«Насколько я понимаю, это ваша родная планета?»

«Мы — музыканты, которые служат камням. Их родина — это наша приемная родина. Служить им великая честь для нас».

«Вы им служите? Как?»

«Мы учим их петь, а когда ансамбль достигает совершенства и готов к тому, чтобы его услышали за пределами планеты, мы отбираем его и отвозим в такое место, где его могут выбрать все, кто хочет наслаждаться его искусством».

«Потрясающе. Ваши отношения с камнями — вот что заставило их поднять такой шум, когда они установили контакт с хризобериллами, а через них с нами?»

«Это так произошло? Мы знаем только, что много камней начали петь одновременно — и так ужасно, что нам даже пришлось заткнуть пальцами уши. Все равно я боюсь, что наш идеальный уровень звучания погиб. Хорошо, что вы — телепаты, иначе мы бы не узнали о вашем появлении здесь».

«Вы не слышали шума бурения?»

«Бурения?»

«Подержите пальцы в ушах еще немного, и мы вас вытащим. Держитесь ближе к задней стенке пещеры. Когда отверстие станет заметным, быстро выходите. Мы понятия не имеем, насколько устойчивыми окажутся стенки, после того как уберут щебень. А сколько вас там?»

«Намного меньше, чем сначала спустилось сюда, — ответил голос. — Сотни три, наверное. О нет, двести девяносто девять. Самый младший ребенок Фкары умер после первой жалобной песни камней».

«Так много? — подумала Акорна. — И все же для всего, э, неминерального населения планеты…»

«Как я уже сказал, мы не являемся жителями планеты. Здесь обитают камни. На всей этой планете нас было всего в два раза больше, чем сейчас. К счастью, большинство из нас спряталось до вторжения. И также к счастью, вы пришли нас спасти».

С помощью дистанционного лазерного прицела Акорна направила бур в оставшуюся преграду со стороны провала. Лазер быстро просверлил первый барьер. Выключив его, Акорна заползла в дыру и снова направила наконечник на груду валунов, перекрывшую туннель.

«Отойдите назад, — передала она тем, кто стоял за преградой. — Вы ведь не хотите, чтобы луч бура принял вас за камень».

Когда она почувствовала, что между пещерой и запертыми жертвами достаточно места, она включила бур и проделала отверстие, достаточное для того, чтобы в него пролез человек. Оплавила края, вытащила бур и помогла первому из пленников выбраться наружу. Фонарь на шахтерской каске высветил лицо женщины-гуманоида, немного отличающееся от лиц женщин Кездета, с необычно большими, длинными ушами, с заостренными кончиками и мочками.

«Посылай их к нам, Кхорнья, — обратилась к ней Нева. — Мы с Ферили поможем им перейти туда, откуда капитан Беккер сможет при помощи буксирного луча „Кондора“ поднять их на поверхность».

Все женщины семьи Акорны оказались участницами операции спасения. Эта мысль заставила Акорну улыбаться еще шире, приветствуя спасенных. Они, конечно, не видели ее улыбки, но все равно она улыбалась.

На освобождение всех ушло несколько часов, и в конце последние несколько сохранивших силы людей остались помочь тем, кто был слишком молод, слишком стар или просто слишком слаб и не мог выбраться самостоятельно. Их было немного, так как слишком молодые и слишком старые не пережили это испытание.

В конце концов Акорна вместе с матерью и Невой стояла и смотрела, как последняя группа поднимается на поверхность. Когда они исчезли из виду, Акорна с облегчением вздохнула. С поверхности донесся перезвон, мурлыканье, веселые и мелодичные приветствия камней. Их миссия успешно закончилась.

«Кхорнья, — произнесла ее мать смущенно. — Так тебя называют, да? Ари тебя так называет».

«Да, — ответила Акорна. — Мой приемный отец назвал меня Акорной из-за моего рога, — ни у кого не было такого там, откуда мы… они… родом. Но когда Нева и экипаж „Валакире“ нашли меня, они не могли произнести „Акорна“, поэтому наши люди называют меня Кхорньей».

«Я собиралась назвать тебя Алилия в честь твоей Прародительницы, но имя Кхорнья тебе идет».

«Ты когда-нибудь должна рассказать мне больше о ней, — сказала Акорна. — Прародительница Надина рассказала мне кое-что, но мы так мало времени провели вместе, что я не успела спросить обо всем, о чем хотела».

«Я так рада, что ты познакомилась с Надиной. Как она поживает?»

Нева и Акорна переглянулись в темноте, которую освещали только лучи фонарей у них на головах.

«О нет, — сказала Ферили, читая их мысли. — Этого не может быть. Она всегда была там, сколько хватало нашей памяти».

Они обе послали ей мысленные изображения, которые получили от других, переживших нападение кхлеви на нархи-Вилиньяр. Они показывали, как Прародительница отдала свою жизнь ради спасения драгоценных образцов ДНК растений и животных Вилиньяра.

— Полагаю, многое изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз, — вслух заметила Ферили и вздохнула. — С моей точки зрения, ты уже выросла и повзрослела, дочь, хотя всего несколько мгновений назад мы поцеловали тебя на прощание, а затем положили в аварийную капсулу. Ари — прекрасный молодой человек, конечно. Мы оба поражены тем, как много он знает о путешествиях во времени и пространстве.

— Да, — согласилась Акорна. — Поразительно. Это правда.

— Ты тревожишься о нем, дочка. Я ощутила в нем сильную страсть к тебе, когда он говорил о тебе, но ты кажешься несчастной. Я понимаю, тебе, наверное, трудно воспринимать меня как свою мать, как человека, которому можно довериться, но…

— О нет! — воскликнула Акорна и дотронулась до ее руки. — Ты всегда была частью меня, вы оба, ты и отец…

— Дело в том, — шутливым тоном сказала Нева сестре, — что вы, наверное, единственные из линьяри, которым неизвестны чувства Кхорньи на этот счет. Ей свойственно транслировать их в широком диапазоне, и даже свои плохие сны.

— Да, я все время путаю Ари с кхлеви во сне, или мне снится, что Ари привел кхлеви, или еще что-нибудь. Все путается. Конечно, все это совсем не так и все кхлеви теперь мертвы, но… — Акорна попыталась объяснить матери, что Ари вернулся из своих путешествий во времени совсем другим и что он не был тем Ари, вместе с которым она пережила столько приключений. Она рассказала матери об этом Ари, у которого не было такого опыта, у которого был целый рог и он не пострадал от пыток.

— Чтобы вернуться вот так, он стер все, что произошло потом, в том числе и меня. Он знает обо мне и о нашей близости только благодаря записям. Его друг Грималкин, о котором он говорит постоянно и с обожанием, заставил его записать воспоминания прежнего Ари, к которым можно обращаться.

— Фу! — воскликнула ее мать, словно только что попала ногой в кучу помета. — Неудивительно, что ты расстроена, дитя мое.

— Мне кажется, что время прислало обратно не того человека, — пожаловалась Акорна. А потом прислушалась к себе. — Знаешь, мама, Гилл (он один из моих приемных отцов) рассказывал мне сказки Ирландии, страны, в которой его предки жили на Древней Земле. Его народ жил на острове вместе с другой расой, которая обитала там до них. Эти люди были волшебниками и жили под землей. Они были хитрыми и иногда коварными. В том числе они имели обыкновение воровать человеческих детей и подменять их одним из своих детей. Они выглядели так же, но… не были такими же.

— О, такого не могло произойти с линьяри, — сказала Ферили.

— Ты в этом так уверена, мама, — со вздохом ответила Акорна, держа мать в круге света от фонаря на каске.

— Конечно, я уверена, — подтвердила Ферили. — В конце концов, у нас есть наши диски новорожденных. — Она сунула руку за ворот скафандра и вытащила двусторонний металлический медальон, который даже в тусклом свете играл разноцветными огнями. — Это твой, — с гордостью произнесла она. — Он запаян герметично, но внутри хранится крохотный кусочек твоей пуповины. Узор на этой грани, — ее широкий ноготь указал на орнамент в виде завитков, тонко выгравированный вдоль крышки, — твой код ДНК. Если кто-то из нас погибнет или обнаружат тело линьяри в том месте или времени, где их не могут узнать, матери или спутнику жизни любого пропавшего линьяри нужно лишь сравнить код на медальоне с кодом тела.

— О, — воскликнула Акорна и дотронулась до медальона на своей шее. — Это мне дала мать Ари. Я понятия не имела, что они имеют какое-то другое назначение, кроме как служить сувениром на память.

Нева покачала головой.

— Эта Мири! Такой романтик! Она — ученая. Следовало ожидать, что она объяснит научный смысл диска.

— Эй, там, внизу, все на корабль! — крикнул им сверху Беккер.

Все трое встали на то место, откуда луч поднял их на поверхность. Ощущение было не особенно приятное. Акорне казалось, что ее рог вот-вот отделится от головы, а грива оторвется от кожи. Скафандр приподнялся и скомкался вокруг шеи, натянулся на руках и ногах, так как ткань пыталась подниматься быстрее, чем все тело.

«Мне следовало взять с собой один из антигравитационных поясов Азизы», — сказала она Неве.

Когда они поднялись на поверхность, Мак перевел луч к краю ямы и высадил их среди спасенных, которые в большинстве своем были похожи на скелеты из-за длительного заключения и недоедания. Камни пели приветственную, радостную песнь. Некоторые гуманоиды пытались петь вместе с ними, но их голоса были слишком слабыми.

«Простите нас за эту мелодию, люди, — сказал один из них. — Правда, что музыканты обычно голодны и от этого их голоса становятся только более красивыми. Но я думаю, мы сейчас слишком долго голодали».

«Ах вы, бедняги! — воскликнула Акорна, испытывая угрызения совести от того, что она размышляла над собственными проблемами, а не занималась гораздо более важными проблемами окружающих. — Мы не для того спасли вас от голодной смерти внизу, чтобы вы умерли от голода на поверхности».

А вслух она сказала:

— Этим людям нужны вода и еда. Сколько ее у нас на кораблях?

— Мы израсходовали почти всю воду и сырье на борту «Кондора», чтобы изготовить клей для камней, — сообщил ей Рафик. — Мы только оставили достаточно пищи на обратную дорогу до дома, но это все.

— У нас на «Балакире» большое количество припасов для обычного экипажа, — сказала Нева. — Но, разумеется, это наша пища, и они могут счесть ее непригодной. Кроме того, ее недостаточно, чтобы накормить столько людей. Тем не менее, когда мы соберем урожай, мы сможем начать выращивать новый. Конечно, на это уйдет какое-то время.

РК забрался к Беккеру на плечо, цепляясь когтями, и уселся там, сердито глядя на Ари.

— Ах да, у нас есть кошачья еда, — произнес Беккер, заслонив ладонью рот от кота. — Первый помощник, вероятно, поделится со спасенными, особенно если никто ему об этом не скажет.

— Этого будет мало, чтобы прокормить столько людей до нашего возвращения, — возразил Рафик. — И мы можем потерять еще людей к тому времени, когда Хафиз сумеет прислать продовольствие.

Беккер почесал свой постоянно заросший подбородок.

— Ну, эти припасы уже кормили нас несколько лет, но мы часть отдали котам Макахомии. Я несколько раз летал туда ради развлечения с той поры, как встретился с Ари, Акорной и всеми остальными. Я бы, наверное, смог добраться до Мечты и вернуться обратно раньше людей Хафиза, которые летели другим курсом. — Он кивнул в сторону Невы. — Но даже если я воспользуюсь всеми известными мне короткими путями, нам все равно потребуется почти тридцать вахт на дорогу сюда, это сколько? Семь стандартных дней Кездета? Да еще обратная дорога. Не думаю, что кошачьего корма хватит так надолго.

«Может быть, на одной из ближайших планет есть что-нибудь съедобное для нас? — высказал предположение тот человек, который раньше говорил с Акорной, когда та перевела для него беседу в мысленные образы. Она быстро вернула ему изображения тех планет, которые они видели. — Так плохо, да? Хуже, чем у нас».

Ари нетерпеливо заговорил:

— Но здесь нет никакой проблемы. Правда. Я — мы можем отправиться за едой и вернуться раньше, чем вы выберетесь из этой ямы.

— Кто это «мы», приятель? — осведомился Беккер. Его намеренно спокойный, мягкий тон указывал на то, что он уже по горло сыт странными трюками Ари со временем, которые превосходили его собственные трюки с использованием червоточин и кривизны пространства.

— Э-э, Грималкин, конечно. Он на корабле, который привез родителей Акорны и меня сюда.

Я просто полечу на флиттере назад на корабль, и он вернет нас на Мечту. Он сумеет вернуть нас туда во время до нашего отлета, и мы на этот раз загрузим большое количество провизии, достаточно, чтобы кормить всех этих людей длительное время. И даже больше.

— На корабле был еще кто-то, кроме нас? — спросил Ванье. — Где он находился? Я его не видел.

— Он спал во время моей вахты, — ответил Ари. — И просто так получалось, что вы спали во время его дежурства.

— Но мы должны были с ним познакомиться! — воскликнула Ферили. — В конце концов, это он научил тебя тому, что дало тебе возможность спасти нас. Нам следовало его поблагодарить.

— О, он… э… очень стесняется таких вещей, — сказал Ари. — Скромный, знаете ли.

Акорна и Беккер переглянулись. До сих пор все, что они слышали о новом друге Ари, говорило о чем угодно, только не о его скромности.

— Ты полагаешь, что он и меня будет стесняться? — спросила Акорна таким медовым голоском, каким только сумела. — Потому что я полечу с вами. Мне тоже хочется с ним познакомиться.

— Может быть, когда мы вернемся, — поспешно возразил Ари. — Мы быстрее совершим путешествие, если нас не будут отвлекать. Конечно, не имеет значения, как быстро мы полетим с помощью машины времени, но… Мне пора в дорогу. Эти люди выглядят очень голодными.

Говоря это, Ари бочком отходил в сторону. Акорна подумала, что он очень нервничает. Он казался просто встревоженным. Ей надо будет придумать что-то насчет своего спутника жизни, и очень быстро. Что-то с Ари не так, и чем чаще он использовал свое умение перемещаться во времени для героических поступков, тем меньше заслуживающим доверия ей казался.

— Подожди! — сказал она и крепко обняла возлюбленного, надолго прильнув к его рогу своим и запустив пальцы в его гриву.

В конце концов он вырвался, хватая ртом воздух.

— Я вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться по мне, — произнес он и зашагал к своему челноку.

Акорна снова повернулась к остальным. Беккер смотрел на нее, подняв брови. Камни пели что-то, подозрительно напоминающее любовную песнь, а их учителя-гуманоиды пытались, несмотря на свое плохое состояние, подпевать им, заглушая бурчание в животах.

Акорна протянула руку Неве и вложила в ее ладонь несколько волосков.

— Попроси, пожалуйста, Кари проверить их на код ДНК.

Нева осторожно взяла волоски.

— Ты достала их там, где я думаю?

Акорна кивнула головой.

— Тогда это может быть очень интересно, мне кажется, — сказала Нева и пошла к своему кораблю. Потом оглянулась. — Ты идешь, Акорна?

Мак, Беккер и Рафик начали снова грузить на корабль бур и другое оборудование. Беккер остановился и потянулся.

— Думаю, я лучше свяжусь с Хафизом и предупрежу его насчет всего этого. Не уверен, что сработает это перемещение во времени Ари. Но мне следует объяснить Хафизу, что его благотворительность на ниве жратвы принесет ему вечную благодарность единственных агентов и поставщиков Поющих Камней Скарнесса.

Рафик рассмеялся.

— Беккер, вы уверены, что не связаны семейными узами с «Домом Харакамяна» где-нибудь в прошлом? Вы с Хафизом определенно мыслите одинаково.

Тем временем Нева, Акорна и ее родители поднялись на борт «Балакире». Кари не потребовалось много времени на простой анализ ДНК.

— Гм-м, — произнесла она.

— Гм-м? — повторила Акорна. — Что ты хочешь этим сказать? — Она сняла с шеи диск Ари и вручила его Кари. — Это диск Ари, а эти волосы я только что выдернула из его гривы. Они не… то есть он… Они совпадают?

— Могу тебе сказать, даже не глядя на диск, — ответила Кари. — Хотя я его, конечно, посмотрю. Но эта ДНК не может принадлежать Ари. Она даже не полностью принадлежит линьяри.

— Этого я и боялась, — призналась Акорна. — Наверное, ты не можешь сказать, какому виду она принадлежит?

Кари ей улыбнулась.

— Не бойся. Не кхлеви.

Акорна застонала.

— Может быть, мне следует надевать шляпку на рог, когда я сплю? Конечно, не кхлеви. Но чьи?

— Они немного похожи на наши, видишь вот эти полоски? Но вот это, эти пары — кошачьи. И есть еще много других странностей.

Акорна покачала головой и подняла глаза к небу.

— Хорошо, — сказала она. — Кто ты на самом деле и что ты сделал с моей жизнью? — Но она уже была уверена, что знает ответ на первый вопрос.

Где-то на планете Вилиньяр, во время нашествия кхлеви

Ари не удивился, когда трюк с водой не получился. Слегка разочаровался, но не удивился. Очень хорошо, ничего другого не остается, кроме как в одиночку, пешком и во время вторжения кхлеви добраться до подземного города. Если он пробудет в этой пещере еще немного, история покажет, что он, а не Ларье погибнет здесь от голода и жажды.

Как только Ари вышел из пещеры, он, разумеется, нашел еду. Маленький островок травы, отмечающий могилы линьяри, сохранил жизнь благодаря энергии, все еще оставшейся в рогах и костях умерших. Ари жадно стал щипать ее, потом рассовал столько пучков травы, сколько смог, под скафандр. Ему пришло в голову, что глупо оставлять, возможно, единственный оставшийся на Вилиньяре источник питания, но ему все сильнее хотелось покинуть пещеру, где когда-то умер его брат.

Кроме травы, ему нечего было взять. Он отметил, каким бледным выглядит на фоне темной, развороченной земли родной планеты. Когда зеленое кладбище скрылось из виду, Ари нашел прекрасное, покрытое грязью и пеплом место, повалялся, испачкав скафандр, кожу и гриву, и щедро натер грязью свой рог и лицо. Это немного, но пока сойдет. Если он наткнется на слизистый след кхлеви, достаточно свежий и еще на застывший, он может слегка намазаться слизью, как это ни отвратительно. Если у этих насекомых есть обоняние, их собственное зловоние послужит ему маскировкой.

Он был осторожен, бдителен, непрерывно перемещался, но продвигался очень медленно, держась ближе к земле, чтобы оставаться ниже линии зрения ползающих кхлеви. Он не передавал никаких призывов о помощи Грималкину, Кхорнье в ее время или кому-то еще, чтобы кхлеви, тоже способные улавливать мысли, не приняли чужой сигнал. Но в то же время он старался прислушиваться к их мысленным переговорам. Он был уверен, что сможет узнать их, хотя пока что не заметил никаких следов таких переговоров. Но он также не слышал никаких щелкающих звуков, которые издавали их ноги и клешни во время сеансов прямой связи.

Ари не мог размышлять об этом. Не мог транслировать страх, который охватывал его всякий раз, когда его мысли возвращались к тому, что случилось в последний раз, когда он был в подобной ситуации. Он узнал, сражаясь с кхлеви, что феромоны, которые он испускает, когда боится, привлекают их. Они кормятся страхом и болью.

Его мысли все время возвращались назад, к тому времени, которое он провел вместе с Грималкином, гадая, почему этот Друг Предков, который взял Ари под свое крыло, предал его и оставил здесь, где рождались его худшие кошмары. Теперь благодаря Грималкину они больше не были кошмарами, а снова стали реальностью.

Какую кашу, как сказал бы Йонас Беккер, заварил Грималкин? Это существо было эмпатом. И в качестве такового Друг не просто знал, что чувствует Ари; он реально чувствовал все, что чувствовал Ари во время контакта с ним, если Ари не закрывался от него, что он делал редко. Грималкин должен был знать, как это будет тяжело для Ари, он должен был это чувствовать. Так что заставило его так поступить?

Ари перебрал все беседы, которые они вели. Может быть, он нечаянно смертельно оскорбил Грималкина? Настолько сильно, что этот кот-метаморф так ужасно ему мстит? Но ведь он должен был это заметить. А Ари не мог ничего подобного вспомнить. По большей части они разговаривали о жизни Ари после встречи с кхлеви, и особенно о встрече с Кхорньей, и как они стали спутниками жизни, слившись душой и телом. Это была такая необычайная радость, о которой он никогда и не мечтал, особенно израненный и измученный пытками кхлеви. Ари скучал по Акорне так сильно, он страдал от разлуки с ней, но все равно знал, что она поймет, что он должен попытаться освободить Ларье. Несомненно, Грималкин понимал эту часть их миссии. Он даже выполнил ее, но одновременно предал Ари.

Ари с трудом в это верилось. Грималкина, казалось, так интересовали рассказы Ари о его отношениях с Кхорньей. Он с таким восторгом смеялся над рассказом о глупых голограммах, которые изобрели дети на Мечте, чтобы подтолкнуть влюбленных в объятия друг друга. Он казался растроганным, когда Ари рассказал ему, как они с Кхорньей помогли его младшей сестре Мати спасти их родителей. И он заявил, что его волнуют и ужасают приключения, которые они пережили, освобождая вселенную от кхлеви. Но лучше всех приключений и историй Грималкин, как казалось Ари, понимал, как сильно Ари любит Кхорнью, а она — его. Он понимал, что она — самая исключительная, блестящая, прекрасная, добрая, умная, находчивая, отважная женщина-линьяри, которую когда-либо встречал Ари, и что Ари чувствует себя избранным, потому что она выбрала его. Грималкин даже согласился, что она — лучший образец женщины своей расы. Ари уже начал спрашивать себя, не слишком ли долго он распространялся на эту тему.

Но после первого совместного путешествия Грималкин настоял, чтобы Ари записал все свои воспоминания о времени, прошедшем после его плена. Ари записал свое воссоединение с членами семьи, свое спасение Беккером и РК, свое исцеление, свою дружбу, свои приключения, свою роль в победе над кхлеви и все то, что имело отношение к Кхорнье.

Когда Ари заколебался, стоит ли доверять свои личные воспоминания записям, Грималкин произнес мурлыкающим тоном:

— Я лишь думаю о твоем благе, сын моих будущих сыновей. Я — Хозяин времени, но даже я иногда нахожу провалы в своих воспоминаниях из-за того, что слишком быстро скольжу туда и обратно. Если ты промахнешься мимо синапса в спирали пространства — времени всего на долю наносекунды, — ты можешь потерять ориентацию и никогда уже не обретешь все моменты своей жизни. Записать их — это лучший способ всегда ими обладать.

— Ты именно так поступаешь? — спросил его тогда Ари.

— О да, но мое устройство гораздо более сложное. Я постоянно его использую, как и обоняние и другие данные органов чувств.

— Наверное, у тебя была замечательная жизнь, — сказал Ари. — Я бы хотел увидеть те записи, которые ты сделал.

Грималкин усмехнулся своей лукавой улыбкой, напомнившей Ари РК.

— Ты еще слишком молод, мой мальчик. Подожди, я покажу тебе кое-что; тогда, возможно, я поделюсь с тобой некоторыми избранными отрывками, которые тебя позабавят. А вот эта твоя Кхорнья, когда вы спариваетесь, какие звуки она издает?

Ух! Даже в воспоминаниях этот вопрос был слишком уж личным. Ари отказался отвечать Грималкину или даже записывать столь интимные сведения.

— Это должны знать только Кхорнья и я, и больше никто, — сказал он. — Говорить о подобных вещах с другими было бы предательством нашей любви.

— Нет нужды так надуваться, сынок, — сказал Грималкин со скучающим зевком и потянулся. — Но если ты по невезению потеряешь эту часть твоих воспоминаний во время наших путешествий, ты пожалеешь. В конце концов, это твоя жизнь. Я просто пытаюсь помочь тебе, я это делал с самого начала. Между прочим, она закрывает глаза, когда вы соприкасаетесь рогами, или держит их открытыми?

Для эмпата Грималкин мог быть возмутительно бесчувственным.

И он мог быть даже хуже, чем просто бесчувственным. Если обстоятельства того требовали, Грималкин мог быть таким же жестоким, как кот, играющий с мышью, эта черта личности свойственна большинству Друзей. Ари видел много подобных сцен до того, как они с Грималкином покинули Макахомию. Теперь Ари казалось, что эмпатия Грималкина простиралась лишь до тех пределов, которые позволяли ему выведывать чувства Ари, но лишь для того, чтобы ими воспользоваться. И может быть, развивать похотливый интерес к Кхорнье.

Но Ари знал, что Кхорнья никогда не предаст его, как он никогда не предаст ее. Пока Грималкин был занят перестройкой банка генов Макахомии, переделывая население, которое состояло в основном из эмигрантов с Земли, по своему собственному подобию, Ари записывал не воспоминания, а послания для Кхорньи, чтобы отправить их сквозь время и дать знать любимой, что он к ней вернется.

Грималкин, захваченный бурным процессом воспроизводства со всеми особями женского пола на планете, чтобы гарантировать появление хотя бы одного отпрыска семейства кошачьих со свойствами метаморфа, настаивал, чтобы он делал то же самое.

— Здесь найдется место для двух высших видов, мой мальчик. И ты для этих самок герой, поскольку очистил их озеро. Можешь выбирать. Они немного тощие, это правда, но некоторые могут быть вполне привлекательными.

Ари отказался. Позже, устав от своих трудов, Грималкин рухнул рядом с Ари и вздохнул.

— Наверное, если хранишь верность одной женщине, ведешь спокойную жизнь. Но когда она далеко, ты при желании можешь заняться чем-то с кем-то другим.

— У меня не возникает такого желания, ведь я знаю, что скоро мы с Кхорньей снова будем вместе, — с улыбкой сказал Ари.

Грималкин встал, его фигуру скрывала тень от стены храма, который построили для него новые друзья.

— Снова уходишь? — спросил Ари.

— Я проголодался, — ответил Грималкин. — Мне нужно пойти и запустить в кого-нибудь когти.

На этот раз, подумал Ари, это в него Грималкин запустил когти.

Но не при помощи кхлеви. Пока нет. Земля под ним содрогалась так часто, что когда он останавливался, то ловил себя на том, что считает в уме, ожидая следующего толчка.

Но пока что встреча с кхлеви Ари не грозила. Насколько он видел при ярком, обжигающем свете солнца, мир вокруг него был тусклым и мертвым. Ничто не двигалось на поверхности, только сама поверхность дрожала, трескалась, колыхалась и плевалась, словно больной, горящий в лихорадке.

Ари обладал прекрасным чувством ориентации в пространстве, которое руководило им, пока он пробирался по выжженной земле по направлению к подземному городу. Что, если вход завален камнями в результате землетрясений? Город стоял на поверхности, когда он впервые его увидел, но когда Ари привез сюда, в будущее, си-линьяри, город уже погрузился под землю и стоял покинутым. Но это место было реальным. Если бы только Ари сумел добраться туда и найти машину времени, он смог бы вернуться в свое собственное время, не дожидаясь, когда Йонас снова его спасет. Или пока Грималкин не передумает и вернется за ним.

Тем временем он пригибался очень низко и старался двигаться как можно быстрее, сохраняя внимание и силы для долгого путешествия. Он жалел, что не осмеливался бежать в самом начале, пока у него еще оставалась энергия. Он мог бы покрыть большое расстояние. Хотя его народ пользовался космическими кораблями и флиттерами, все они любили бегать и могли за день пробежать большое расстояние. Но в присутствии кхлеви Ари не мог привлекать к себе внимание подобным образом. Поэтому он не бежал, а полз и иногда осторожно шагал. Когда у него закончилась еда, он стал терять силы. И постоянно испытывал жажду. У него в горле все пересохло, как и на окружающей его местности.

Он нашел то место, где они с Ларье детьми плескались в широкой реке. Речное русло теперь было завалено камнями, покрытыми слизью кхлеви и оболочками личинок, которые здесь остались после размножения кхлеви. Глядя издали на это разорение, Ари содрогнулся. Он вспомнил кровожадных молодых кхлеви, которые пугали даже старших кхлеви.

Но сейчас русло реки было обезображено, и в нем не осталось ничего, кроме расколотых камней, что совсем не удивило Ари. Молодняк кхлеви пожирал все и вся, и только после этого они уходили, чтобы опустошать другие районы. Он был совершенно уверен, на основании недавнего опыта, что молодые, вероятно, так же пожирали друг друга, как и старшие, когда остальные источники пищи иссякали.

И все же, вспоминая реку своей юности, Ари с трудом верил, что всего за несколько месяцев вся вода исчезла. Он нашел одно место с мягкой почвой в русле реки, где было меньше камней и не было слизи кхлеви. Он рыл землю двумя руками до тех пор, пока они не заболели и ему не пришлось лечить их рогом, куда он смог дотянуться, а потом продолжал копать.

Наконец он был вознагражден: вонючая, ядовитая на вид жидкость забулькала в яме, которую он выкопал. Ари набрал ее в пригоршни, и ему удалось окунуть в нее рог, пока она не вытекла сквозь его дрожащие пальцы. Он выпил ее и повторял этот процесс до тех пор, пока мог добывать жидкость из-под земли. Затем ему больше ничего не оставалось, как продолжить путешествие.

Ари снова подумал о том, как ему повезло, что он прибыл сюда после того, как кхлеви ушли из этого района. Он только хотел, чтобы что-нибудь, что угодно, подсказало ему, где они находятся, чтобы он мог продолжать избегать их.

Ари всем своим существом прислушивался к их звукам: «Клик-клак». Их мысли понять было невозможно, когда он в первый раз встретился с ними, но теперь он понимал многие из идей и занятий кхлеви. Он не слышал поблизости болтовни кхлеви, и ему оставалось надеяться, что пока он в безопасности.

Обновляя слой грязи на одежде, коже и волосах, Ари осмеливался идти, выпрямившись во весь рост, по руслу реки. Этот план был ничем не хуже других. Реки впадают в море. Город расположен у моря. Возможно, это русло приведет его в то место, где под землей находится город.

Когда Ари снова так измучила жажда, что он уже не мог идти, он остановился и, чуть передохнув, принялся рыть яму. На этот раз ему не пришлось копать так глубоко, он нашел жидкость прямо под поверхностью. Это могло означать, что он находится ближе к уровню моря, и это его подбодрило.

Ари шел все дальше, пока не отыскал неглубокую пещеру, вырытую в крутом берегу. Он заполз в нее и нагреб обломков и камней ко входу, отчасти перегородив его. Ари лег на бок, думая, что должен хотя бы немного отдохнуть.

Перед тем как он в изнеможении погрузился в сон, ему пришел в голову вопрос: отчего Грималкин так заинтересовался Кхорньей и не потому ли Друг бросил Ари одного в таком трудном положении?

 

Глава 11

— Капитан, пришло срочное сообщение по интеркому, — объявил Мак.

Акорна и другие линьяри перетаскивали огромные связки травы и цветов, собранных в садах на борту «Балакире».

Мак, Рафик и Беккер принесли скудные запасы, оставшиеся на «Кондоре», и четыре больших мешка с кошачьим кормом. РК нервно приплясывал возле этих мешков, словно пытался охранять их все сразу.

— Начальник службы безопасности Азиза Амунпул докладывает, что наши камни определенно подвергаются чьему-то воздействию. Она спрашивает, следует ли ей и ее экипажу предпринять попытку задержать подозреваемых, — продолжал Мак.

— Ты же не приближался к мостику, когда грузил свою порцию кошачьего корма, Мак. Откуда тебе это известно? Не говори мне, что поддерживаешь мысленную связь с оборудованием на «Кондоре».

— Нет, капитан. Этого я вам не скажу. Но у меня для вас действительно сюрприз. — Он расстегнул свой мундир и нажал на то место, где у человека находится пупок. — Видите? Я вмонтировал сюда портативную модель интеркома. Я подумал, что это может оказаться полезным в таких ситуациях, как та, в которой мы сейчас оказались. То есть если мы за пределами корабля, когда приходит важное сообщение.

— Мак, тебе придется прибавить себе фут роста и потолстеть в талии, чтобы на тебе поместились все эти модификации, — заметил Беккер. Рафик уже был занят серьезной беседой с электронным пупком Мака.

— Как далеко они от вас находятся, Азиза?

Танцовщица сосредоточенно нахмурилась и продиктовала координаты.

— Значит, они примерно на том же расстоянии от нас, что и вы, но только с другой стороны.

— Оставайтесь на месте. Мы уже летим, — сказал ей Рафик.

— Мы не можем просто бросить здесь этих людей с четырьмя мешками кошачьего корма и охапкой травы, — сказал Беккер. — Если верить словам Ари, он уже должен был вернуться.

— Он может вообще не вернуться, капитан, — сказала Акорна. — То существо, которое только что пообещало нам спасти этих людей, — не Ари.

— Он меня обманывал?

— И всех нас тоже, — сообщила ему Нева. — Но мы только что сделали анализ ДНК и сравнили его клетки с ДНК Ари. Это не он.

— Это Грималкин, — сказала Акорна. — По крайней мере я в этом совершенно уверена.

— А где тогда Ари?

— Я бы и сама хотела это знать, — ответила Акорна. — Надеюсь, он также был на борту корабля, на котором прилетели мои родители, но ничто это не подтверждает. Если он был там, то почему не дал нам знать? Боюсь, что Грималкин улетел не для того, чтобы помочь нам накормить этих людей. Я думаю, он улетел потому, что понял, что его сейчас разоблачат как самозванца. Ему надо многое объяснить, но полагаю, отвечать на вопросы в данный момент не входило в его планы.

— Я могу только сказать, что он неудачно выбрал время, чтобы оказаться кем-то другим, — прорычал Беккер. Потом еще раз громко крикнул то же самое.

Беженцы производили много шума, хрустя сухим кормом для кошек и травой. Они накинулись на пищу, словно саранча, и уже истребили большую ее часть.

— Мак, застегни рубаху, и пойдем к настоящему интеркому, поговорим с Хафизом.

— Мы можем остаться здесь и помочь этим людям, — предложил Ванье. — Сады «Балакире» за сутки вырастят еще пищи.

«Ваши люди могут некоторое время прожить на салате?» — спросила Акорна у всех беженцев сразу.

«Это лучше, чем…» — начал один из них, но внезапно его прервал приступ рвоты. Некоторых других тоже начало тошнить.

— Что такое? — встревожился Беккер. — Наша еда для них не годится? Но я сам ел эти кошачьи сухарики!

— Нет, капитан, — заверила его Нева, поддерживая ближайшего беженца и как бы нечаянно прикасаясь к нему своим рогом. — Просто они ели слишком быстро, а их желудки слишком долго обходились без пищи.

Акорна и другие слегка подлечили беженцев прикосновениями своих рогов. Кроме того, что их лечение исцелило людей от тошноты, оно помогло избежать напрасной траты драгоценного питания.

«Очень приятно находиться вместе с вами, люди с белым рогом, — произнес тот музыкант, с которым она разговаривала в яме. — Может быть, кто-нибудь из вас питает склонность к музыке и захочет остаться с нами?»

«Мы все можем остаться с вами, если хотите, пока не наступит облегчение, — ответила ему Нева. — Капитан Беккер пошел поговорить об этом с дядюшкой Хафизом».

«Я бы хотела завершить свою миссию на „серной“ планете и как можно скорее вернуться на Вилиньяр, — сказала Акорна. — Я теперь волнуюсь за Ари. Грималкин, наверное, что-то с ним сделал, чтобы скрыть свою хитрость, какими бы мотивами он ни руководствовался. И боюсь, что даже если они были друзьями, как считал Ари, и Грималкин не замышлял ничего дурного, он судит обо всем не слишком здраво».

«Без сомнения! — согласилась Нева. — Пусть он не кхлеви, но вполне в его духе поставить нас всех под угрозу, вернувшись назад во времени, чтобы найти там какого-нибудь кхлеви просто для того, чтобы посмотреть, какими они были».

Акорна содрогнулась.

«Надеюсь, мои сны были всего лишь снами, а не видением того, что это существо сделало с Ари. Мне невыносимо вспоминать, как он оказался в клешнях у кхлеви».

Ари ошибался, решил Грималкин. Его Кхорнья была жестокосердной, упрямой кобылкой, на которую не стоило тратить усилий. Как бы настойчиво он за ней ни ухаживал, она его отвергала. Он явственно чувствовал, что его недооценили и обидели. Он большего добился бы от нее, если бы принял облик этого корабельного кота, РК, который так рьяно охранял свою территорию. Его она с готовностью ласкала.

Наверное, он мог бы с тем же успехом вернуться на Вилиньяр и забрать Ари из пещеры. Что касается его предполагаемого полета за едой для людей Скарнесса, то с его стороны это было лишь предлогом, позволяющим ускользнуть от проницательного взгляда Акорны. Хотя того последнего прикосновения ее рога почти хватило, чтобы заставить его остаться, он почувствовал в ней скрытый мотив. Такие резкие перемены в поведении, по крайней мере когда они случались у него, обычно говорили о каком-то подвохе.

Но теперь Грималкин снова в космосе, где не несет ответственности ни перед кем и ни за кого. И может идти своим путем.

Он лежал на широком подоконнике перед иллюминатором. Как обычно, глядя на звезды, он жалел, что не может перемещать их по собственному вкусу. Они так хаотичны.

Ему действительно необходимо вернуть Ари. Но ему еще нужно провернуть одно дельце до возвращения к другу. Те хризобериллы по праву принадлежат ему. Ари сделал их из отравляющих веществ священного озера Макахомии. Никто не понимал или не помнил, что изначально они представляли собой просто непривлекательные камни. К счастью для планеты, Грималкин был склонен к сотворению мифов и сказок. Он перестроил минералы таким образом, что эти камни теперь всегда будут похожи на его собственные глаза. А когда они с Ари улетали от обожествляющих их жителей планеты, Грималкин прибавил еще один мифический штрих. Он прорыл взрывами длинные долины на каждой из лун планеты и слегка изменил их орбиты. Теперь луны часто сближались друг с другом, и долины погружались в тень, тогда как остальная поверхность лун отражала красный свет солнца. Это создавало прекрасное, таинственное зрелище, и жители Макахомии до сих пор дрожат при виде его. Грималкин лизнул лапу и провел ею по морде. Его глаза и правда если не главное его достоинство, то самая любимая из многих привлекательных его черт.

Бедная Кхорнья. Эта девица понятия не имеет, что она теряет. Не то чтобы он собирался отнять ее у Ари. Просто хотел одолжить ненадолго, чтобы положить начало новому виду. Если бы она не была такой недоверчивой и привередливой, она, возможно, и не почувствовала бы разницы. Собственно говоря, он надеялся ощутить некоторые из тех эмоций, которые излучал этот влюбленный мальчишка Ари, когда рассказывал о ней. Хотя… Грималкин так и не понял, чем тут можно так восхищаться. Да, она — интересный образец своего вида, но не такая уж особенная, чтобы позволить себе отвергать ухаживания заинтересованных мужчин, особенно того мужчины, которого она имела все основания считать своим спутником жизни.

Грималкину придется придумать другой способ добыть их с Ари гены для их будущей расы — той расы, которую он с таким блеском создаст, посрамив своих соратников-ученых, которым это не удалось.

Но пока нужно заняться этими хризобериллами, там, внизу, среди существ, которые их не способны ни использовать, ни оценить. Он решил тайком вернуться на несколько дней назад и подождать, а потом перехватить вора. Это к вопросу о «когда». А теперь ему нужно лишь выяснить, «где» притаиться. И опять-таки, это не проблема, не считая того, что место, которое ему необходимо занять, в настоящий момент заполнено кораблем Азизы Амунпул под названием «Али-Баба». Что делать… Что делать…

* * *

— Всем привет. Есть голодные? — спросил голос изнутри скафандра Мака.

Беккер резко остановился на ходу и перестал ворчать.

— Заинька моя? — спросил он. — Это ты, Андина?

— Можешь держать пари на свои сладкие булочки, Йонас. Кстати, у меня полный груз оборудования и припасов для кухни для десяти основных типов инопланетян и гуманоидов, входящих в состав Федерации и обитающих в непосредственной близости от Вилиньяра.

— Только не говори, что тоже читаешь мои мысли, сладкая моя… — сказал Беккер. — Откуда ты узнала, что у нас появится триста лишних ртов, которые нужно кормить?

— Я знала, что вы отправились в спасательную экспедицию. Мой опыт подсказывает мне, что в этом случае всегда находится кто-то, кто очень голоден, пусть даже это сами спасатели. Я не знала точно, для кого придется готовить — для камней или нет, так как именно Поющие Камни подали сигнал тревоги, но прилетела, подготовившись к любым неожиданностям.

— Какое счастье, что хоть кто-то об этом подумал, — с облегчением произнесла Нева.

Музыканты с радостью представили список своих обычных потребностей и предпочтений в еде. Мак передал его Андине, и та очень быстро посадила «Элоизу» по другую сторону от «Кондора», напротив «Балакире». Ее экипаж сразу же начал операцию «Походная кухня», трое из его членов разливали, четвертый раздавал тарелки, а пятый выстраивал беженцев в очередь. Андина и ее персонал немного повздорили с клиентами, когда те отказались позволить им сложить из Поющих Камней столбики подходящей для сидений высоты. Но даже без подходящих сидений пища вскоре попала в руки тех, кто в ней нуждался.

— Кажется, здесь все под контролем, — вслух произнесла Нева. — «Ферили, Ванье, как мне это ни грустно, но придется пока покинуть вас. Кхорнье необходимо вернуться на Вилиньяр. Я знаю, что вы хотите побыть вместе с ней. Поэтому, возможно, вы захотите сопровождать ее в путешествии».

«Мы полетим с ней и ее друзьями-людьми, — ответил ей Ванье. — До встречи на Вилиньяре, сестра моей спутницы жизни».

Все трое соприкоснулись рогами на прощание.

Беккер вернулся, нежно попрощавшись с Андиной.

— Она такая замечательная. Всегда знает, в чем нуждаются люди, — сказал он, удивляясь, как у нее это получается.

Акорну это тоже удивляло. Она спрашивала себя, как в данном, конкретном случае Андина узнала, что именно в этом месте и в данное время понадобится еда.

* * *

Будучи эмпатом, Грималкин испытал много заимствованных у других эмоций, но чувство вины ему было неведомо. Его не беспокоило данное обещание вернуться с едой или с кораблями, на которых доставят пищу для беженцев. Он всегда мог заняться этим, если бы решил это сделать, позднее, при помощи перемещения во времени.

Сейчас он совершил такое небольшое перемещение назад, в то время, когда Смит-Вессон сбросил хризобериллы, и замаскировал свой корабль, чтобы его не заметили ни вор, ни обитатели серной планеты. Он наблюдал за всеми событиями до того момента, когда Смит-Вессон изрубил первую группу Твердых, потом обезглавил вулкан и древовидных Твердых на свадебной церемонии, кончая погребением камней под ветками «деревьев». Наблюдая, он начал лучше понимать Смит-Вессона и разгадал его план. В результате ему в голову пришла забавная мысль.

Он уже отбросил идею забрать камни до того, как Азизу отправят их охранять. Это исключило бы полет на Скарнесс и сорвало его замысел вернуть Акорне ее родителей. Пусть Акорна не заслуживала всех тех трудов, которые он взял на себя после того, как она неоднократно отвергла его ухаживания, но он по справедливости гордился тем, что ему удалось сделать, и не имел желания все это уничтожить. По крайней мере сейчас. Единственное, что он предпринял, пока ждал, когда его снова догонит время, вызвал на связь Мечту и сообщил им, что на Скарнессе находятся гуманоиды, которых нужно накормить.

Очень жаль, что серные существа не гуманоиды. Грималкин без труда менял свой облик, как и облик некоторых других вещей, но после того, как он видел прием, устроенный Рафику серными существами, решил, что ему лучше по возможности держаться подальше от поверхности этой планеты.

Твердые, Жидкие, Изменчивые — все они были слишком чужими, даже для такого универсального создания, как Грималкин. Он никогда не встречал ни одного представителя хотя бы одной расы, который не хотел бы хоть чего-нибудь, и был уверен, что эти существа тоже чего-то хотят. По крайней мере некоторые из них. Они сами, или хотя бы некоторые из них, умели менять свой облик, так что еще он мог им предложить? Но должно же быть что-то еще!

Ах да. То же самое старое божество, по сути, только на этот раз он не собирался ни с кем сочетаться, чтобы распространить свою славу вместе со своим семенем. Серные существа были не тем видом, с которым он хотел бы спариваться. Тем не менее он мог временно предстать в их образе — по крайней мере в сознании тех, с кем хотел установить контакт. Он принял облик, напоминающий тот, который, как он понял, серные массы внизу считают самым почитаемым и уважаемым среди жителей планеты, — облик Изменчивого. Потом послал этот свой образ той аудитории, которую выбрал из прочих серных существ.

«Слушайте меня, Жидкие, — передавал он мысленным голосом, вызывающим ассоциации с взрывами и лихорадочно вскипающими пузырями. В это время транслируемый им образ менялся от древовидных жертв Смит-Вессона до камневидных Твердых и дальше через жидкую форму возвращался к первоначальной. — Почему вы, которые могут принимать форму любого сосуда, позволяете ограничивать себя приказами других форм? Выслушайте мои слова, и я освобожу вас от вашего бремени и дам вам ту форму, которую вы пожелаете».

«Кто ты? Какой-то вид сосуда?» — спросило сознание Жидкого шипящим голосом.

«Я — гораздо больше, чем сосуд. Выслушайте меня, и ваша форма больше никогда не будет зависеть от сосуда. Никогда больше вы не станете тратить свою субстанцию и терять драгоценные молекулы; становясь кислотными брызгами, чтобы сражаться в битвах Изменчивых и Твердых».

«Но ты — Изменчивый», — с подозрением заметили они.

«Я не Изменчивый. Я — Великий Изменяющий.

Я обладаю властью менять все существа. Я могу превратить вас из Жидких в Твердых, если захотите, и обратно; сделать вас такими же великими, как все остальные, кроме меня».

«Докажи это. Преврати нас сейчас же в Твердых».

«Но если вы станете Твердыми и Изменчивыми, кто будет ниже вас? Кто будет распылять кислоту, чтобы защитить мемориал павшим и камни, которые лежат под ним?»

«Это правда. Это правда. Только Жидкие могут это делать».

«А не могут Изменчивые стать Жидкими?»

«Могут, но их никак не заставишь тратить свои капли кислоты. Они оставляют это нам. Но когда ты сделаешь нас похожими на них, им придется, не так ли?»

«Я мог бы стабилизировать их форму, чтобы они уже не могли меняться. Если бы они стали Жидкими, а вы в это время стали Изменчивыми, вы поменялись бы местами».

Злобная кислотная радость вскипела в существах внизу.

«Сделай это! Сделай это!»

Внушительный мысленный образ Грималкина выполнил эквивалент местного пожатия плечами.

«Я вас превращу. Вы сможете превратить их?»

Жидкие образовали водоворот, так они совещались.

«Что вы затеваете? Это не обычный порядок для охраны мемориала!» — проинформировала Жидких делегация Изменчивых.

«Вы же знаете, каково нам без сосуда, — лукаво ответили Жидкие. — Мы совершенно забываем о нужной форме. Вы нам лучше покажите еще раз».

После этого Изменчивые превратились в Жидких, чтобы им это показать. Грималкин заморозил многих из них, превратив временно в Твердых, и воспользовался своим грузовым лучом, чтобы извлечь хризобериллы из «мемориала». Когда камни оказались на борту корабля, он их стал катать и играть с ними в те моменты, когда ему не приходилось управлять кораблем. Затем наступило время поиграть со Смит-Вессоном.

 

Глава 12

— Послушайте, — сказал Беккер, поворачивая регулятор громкости интеркома на полную мощность и приставив ладонь к уху.

— Что? — спросил Рафик. — Там нечего слушать.

— Да. Разве это не замечательно? Никакой музыки камней. Просто прекрасное, пустое, молчаливое пространство.

И в этот момент лицо Азизы появилось на экране.

— Этот предатель, этот пес Смит-Вессон приближается, «Кондор». Вы еще не поймали его сигнал?

— О да, — ответил Беккер, кивая на маленький мигающий огонек на трех из десяти экранов сканера. — С помощью моей аппаратуры я практически могу подсчитать волоски у него в носу. Но я теперь не получаю никаких сигналов от наших усилителей, а вы?

— Мы тоже. Но, с другой стороны, он еще недостаточно близко, чтобы влиять на них. Пока все идет как надо, мы ничего не услышим, правда?

— В общем, такова идея, — ответил Беккер.

Акорна с беспокойством слушала эту беседу.

Сначала она решила, что беспокоится об Ари — настоящем Ари. Но по мере того, как корабль приближался к серной планете, она осознала, что улавливает нечто совершенно иное.

— Капитан, вас не удивляет, что планета слишком молчалива? — Она указала область на центральном сканере, где когда-то пульсировал маленький красный огонек. — Видите? Оттуда не приходит сигнал навигационного маяка.

— Ну, космос меня забери! — воскликнул Беккер. — Она права!

— Она обычно бывает права, — сказал Рафик. — Это в ее привычках. Но посмотрите — сигнал идет вот от этого корабля.

Он показал на изображение второго из двух кораблей, приближающихся к серной планете. На бледно-зеленом экране пульсировал красный огонек.

— Смит-Вессон, наверное, вернулся обратно, пока мы были на Мечте, и забрал камни раньше, чем Азиза заняла свой пост. Но я не понимаю, как он на этот раз скрылся от серных существ, разве только прикончил их всех. Ты получаешь какие-то сигналы об их настроении, Акорна, или мы еще слишком далеко?

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сосредоточиться на серных существах.

— От них исходит новый для них набор эмоций, — сообщила им Акорна. — Кажется, они в еще большей ярости, чем прежде. Но то, что они чувствуют сейчас, — это подавленная ярость. Только я не знаю, почему они это чувствуют. Я ведь принимаю только эмоции, не мысли. Как только приму какие-то конкретные выражения, я вам сообщу, чтобы Мак их перевел.

Она сосредоточилась на обитателях планеты, а «Кондор» перешел на орбиту планеты. Ей казалось, что серных обитателей кто-то обманул, и они еще более ожесточенно пикировались друг с другом, чем раньше.

Она с изумлением увидела два незнакомых корабля, занимающих большую часть экрана иллюминатора, они заслоняли собой лежащую внизу планету.

Нет, это не так. Только один корабль был ей действительно незнаком. Второй очень напоминал те древние корабли, которые она видела в доках возле подземного озера на Вилиньяре. Корабли Творцов.

— Кто это? — спросил Рафик.

— Думаю, это корабль Творцов, и, вероятно, он имеет какое-то отношение к Грималкину, — сказала Акорна.

— Значит, все его разговоры о возвращении на Мечту за едой были только разговорами.

— Может быть, — ответила Акорна. — Но, я думаю, он мог свериться с историей, — мне кажется, так он решает много проблем, — и узнал, что Андина прибудет на Скарнесс вовремя и всех накормит.

— Но это ничего не говорит о том, что он здесь делает, — возразил Беккер.

— Возможно, если мы с ним свяжемся, он нам объяснит, — здраво предложил Мак.

— Или выдаст нам какую-нибудь выдуманную историю, — ответил Беккер. — Догадываюсь, какой вариант более вероятен.

Тем временем Акорна сама вызвала Ари, на тот случай, если он все же на борту у Грималкина. На этот раз она вложила в призыв всю душу. Она представила себе своего Ари, не измененного, не предавшего ее, променяв их короткую совместную жизнь и все воспоминания о ней на более раннего, более физически здорового себя. Ари — Целый Рог был подделкой! Эта мысль внушала ей одновременно облегчение и тревогу. Облегчение, потому что интерпретация Грималкином Ари была не единственной версией ее возлюбленного, которого она может увидеть снова, и страх, что если Ари все еще отсутствует, то ему грозит какая-то ужасная опасность, о которой Грималкин им не рассказал.

Или еще худшая.

— Ни один из кораблей не назвал себя, Азиза? — спросил Рафик у главы службы безопасности.

— Нет, но я тоже не назвалась.

— Ты совершенно права, — ответил он.

Но Акорна отключилась от разговоров вокруг нее. Другая беседа на узкой полосе, которую могла уловить только ее телепатия, поглотила все ее внимание. Смит-Вессон произнес:

— Камни вон там, внизу. Под грудой веток.

— Ты ждешь, что я тебе поверю, да? — спросил голос Грималкина, теперь даже отдаленно не напоминающий голос Ари. Он стал более высоким и более гнусавым. — Я не покупаю кота в мешке. Мне нужно их осмотреть, чтобы убедиться, что они такого качества и размера, как ты утверждаешь. Синдикат, который я представляю, уже не нуждается в камнях обычного сорта, которые ты мне показал. Я прибыл сюда только потому, что ты гарантировал, что можешь достать нечто исключительное.

— Конечно. Конечно. Я сейчас спущусь пониже, чтобы пустить в ход свой буксирный луч. Заверяю тебя, ты будешь не только удовлетворен, но и потрясен.

— Да, да. Давай, — сказал Грималкин. Но в то же время Акорна уловила еще одну линию связи, идущую от него. — О вы, бывшие Жидкие, и вы, нынешние Изменчивые. Я вернулся.

Вся сдерживаемая ярость серных жителей сосредоточилась в этом мысленном голосе.

Акорна, очевидно, была не единственной жертвой обмана Грималкина.

— Что? Не говорите мне, что вы недовольны нашей сделкой. Разве я не сделал вас равными Изменчивым?

Акорну внезапно посетило видение: полупрозрачные, гнойно-желтые субстанции застыли на месте, как и твердые, напоминающие пену, желтые субстанции, возвышающиеся над ними. А, вот чем объясняется это ощущение, словно тебя заперли в тюрьму, которое она восприняла вместе с яростью серных существ. Грималкин заморозил на месте и Жидких, и Изменчивых, когда они превратились в Жидких. Она не могла знать, какой была первоначальная сделка. Знала только, что, по мнению серных существ, Грималкин нарушил ее условия.

Мысленным взором она увидела Грималкина, человека-кота, каким она однажды видела его во сне, а потом на петроглифе, лежащего на широком подоконнике иллюминатора его корабля. Его мохнатая голова казалась желтоватой в отраженном свете серной планеты. Он небрежно привел в действие низкоинтенсивный луч лазера и уничтожил химическое воздействие, при помощи которого заморозил Жидких и Изменчивых в форме Жидких.

— Теперь вы довольны?

Конечно, они не были довольны.

Она впитывала в себя столько, сколько смогла выдержать, затем вздохнула и сказала остальным:

— Мне очень неприятно, но даже если он вор, я не думаю, что мы сможем оставить Смит-Вессона Грималкину и серным существам.

— Почему бы и нет? — спросил Беккер с негодованием, но не остановил ее, когда она переключила интерком.

— Смит-Вессон, — произнесла Акорна. — Говорит «Кондор». «Дом Харакамянов» уполномочил нас арестовать вас за кражу хризобериллов с Мечты.

— Каких хризобериллов? — спросил Смит-Вессон. — Я преследую воровок, тех танцовщиц, которых дама, специализирующаяся на уборке, столь неосмотрительно привезла на Мечту.

Азиза с негодованием воскликнула:

— Сын больной сифилисом верблюдицы, ты думаешь, леди Акорна так глупа, что поверит твоей лжи? В течение последних недель это мы, танцовщицы, преследуем тебя!

«Кондор» и «Али-Баба» одновременно отключили маскировку.

— И теперь, когда вы меня поймали, что вы собираетесь делать? — осведомился Смит-Вессон. — Я действительно приберег несколько хризобериллов, чтобы модифицировать свое вооружение, и, пустив его в ход, уверяю вас, мог бы разрезать вас на такие мелкие кусочки, что ими не заинтересуется ни один сборщик космического мусора.

— Ба! — сплюнула Азиза. — Ты думаешь, лорд Хафиз не подумал об этом? У нас тоже есть оружие, где используются эти драгоценные камни.

— Невозможно. Все камни, которые вы украли из хранилища, у меня.

— А, но мы тогда не посмели стащить те камни, которые носила леди Карина, — сообщила ему Азиза. — А они такого размера и чистоты, что из них получилось высокоточное и эффективное оружие. Продемонстрировать его, лорд Рафик?

Акорна оценила браваду своих компаньонок, зная кое-что такое, чего они знать не могли, и вмешалась:

— Кто твой компаньон, Смит-Вессон?

— Союзник. Клиент.

Грималкин, который терпеть не мог, когда о нем говорят, а он сам не направляет дискуссию, перебил его:

— Нетерпеливый клиент. Мне не терпится увидеть товар. Я придержу их, а ты достанешь камни.

— Не делайте этого, Смит-Вессон, — сочла своим долгом предостеречь его Акорна. — Камней там уже нет.

— Где же они тогда? Не говорите мне, что вы их уже забрали! Как вам это удалось?

— Это было бы нетрудно, если бы мы прилетели вовремя, — сказала ему Акорна. — В каждый камень вмонтирован маяк, сигнал которого принимают только корабли, знающие его код, наши корабли. Этот маяк теперь подает сигналы с борта корабля так называемого вашего клиента. Он представляет для вас гораздо большую опасность, чем мы.

— Старый трюк, друг мой, — сказал Грималкин. — Разделяй и властвуй. Зачем мне было следовать за тобой, чтобы получить камни, если они уже у меня?

Акорна не испытывала желания пикироваться с Грималкином или спорить с ним о придуманной им версии событий. Надеясь, что Смит-Вессон обладает какими-то крохами телепатии и чувством самосохранения, она послала ему картинки того, что случилось раньше с Рафиком, и того, что приготовил для него на поверхности планеты Грималкин. Она также послала ему ясные изображения груды хризобериллов, разбросанных в беспорядке на мостике судна Грималкина. Некоторые из них катались по полу, а Грималкин со скучающим видом подбрасывал их лапой.

Ее интуиция оказалась верной. Она получила ответ.

«Почему?» — удивился Смит-Вессон.

«Хороший вопрос. Пока что мы предполагаем, что он — социопат, — ответила Акорна. — Ему нравится манипулировать событиями и людьми, и ему все равно, кто пострадает от его действий. По сравнению с ним вы — почти честный человек. Я очень рекомендую сдаться на милость нежной Азизы и не иметь никаких дел с Грималкином в дальнейшем».

Чтобы удостовериться, что Смит-Вессон оценил поджидающую его смертельную опасность, Акорна снова сосредоточилась на том, что произошло с Рафиком. Только заменила образ своего приемного отца на образ Смит-Вессона до того, как послать ему эти картинки. Она также включила некоторые чувства, которые испытывали серные существа по отношению к человеку, который уничтожил их соплеменников.

Смит-Вессона не так-то легко было напугать, но оживший кошмар, который Акорна вложила в его голову, вполне его убедил. Содрогнувшись, он сказал:

— Я сдаюсь.

Акорна уловила быстро промелькнувшую мысль, что, как только этот человек окажется вне опасности со стороны Грималкина, он не будет столь склонен к сотрудничеству, но она была готова оставить эту проблему Азизе и остальным. В данный момент у нее были другие приоритеты.

— Выбрось в пространство свое оружие, — потребовала Азиза, и, когда лазерная пушка медленно выплыла из воздушного шлюза, Азиза подцепила судно своим буксирным лучом.

— Это было совсем не интересно, — пожаловался Беккер. — Не знаю, что ты сделала, принцесса, но ты каким-то образом предотвратила сжигание, кровопролитие, насилие и те многочисленные взрывы, которыми я рассчитывал порадовать свою душу.

— Да, — согласился Рафик. — Хорошая работа, Акорна. Серный народ никогда не простит тебя, если узнает, что ты предупредила Смит-Вессона и позволила ему улететь от них, но все равно хорошая работа.

Она рассеянно кивнула головой и вызвала корабль Грималкина.

— Я хочу поговорить с тобой, — сурово сказала она.

— Разве ты уже и без того не сказала достаточно? Я уже готов был восстановить справедливость, а ты все испортила.

— У меня нет на это времени. Я хочу знать, где Ари и в каком он времени, и хочу знать это сейчас, немедленно. Или еще быстрее.

— Не смей на меня кричать, — с раздражением ответил Грималкин. — Твой Ари в полной безопасности на Вилиньяре.

— Надеюсь, что это так, — ответила Акорна тоном, который был совершенно не свойствен линьяри, и совсем не миролюбиво.

«Кондор» приблизился к кораблю Творцов. Грималкин в образе Ари появился на экране интеркома.

— Кхорнья, — произнес он мягко и успокаивающе, — будь благоразумна…

— Сними его лицо, — перебила она голосом, похожим на рычание, какого Беккер и Рафик никогда от нее не слышали. — И не называй меня Кхорньей. Я для тебя — леди Харакамян-Ли.

Грималкин у них на глазах превратился в маленького и, как он, несомненно, надеялся, прелестного котенка с черным пятнышком на одном зеленом глазу.

«Я вам отдам камни. Я всего лишь хотел помочь вам вернуть их».

Он обменивался с Акорной мыслями, а ее спутники слышали только жалкое, жалобное мяуканье. РК, который только что проснулся, перестал потягиваться и вскочил на пульт управления. Он зашипел и попытался достать лапой котенка на экране.

«Я думаю, что вопрос о камнях ты будешь улаживать с Хафизом. В данный момент у меня к тебе есть более важное дело. Я хочу вернуть Ари, и вернуть немедленно, поскольку ты тот, кто ты есть. Где он? Что ты с ним сделал?»

— Может быть, мне лучше зацепить этого парня буксирным лучом? — предложил Беккер. — По крайней мере пока у него в руках эти камни.

Но корабль Творцов уже исчез. Акорна уловила только отзвук мысли:

«Встретимся на Вилиньяре».

Грималкин содрогнулся. Возможно, он сделал Ари одолжение, оставив его в прошлом. Эта Кхорнья! Лично он предпочел бы встречу с серными существами или с кхлеви, чем с этой девицей-линьяри, когда она выходит из себя.

И ведь ей совершенно не о чем беспокоиться. Он просто вернется назад и заберет Ари из пещеры. Они вернут камни. Ари, несомненно, бросится снова в объятия своей женщины, а Грималкин просто поищет образцы ДНК в другом месте. Он может теперь использовать Ларье. Или родителей Акорны. Все они имеют достаточно веские причины быть ему благодарными, и они достаточно близки к выбранным им субъектам, так что в его плане генетических преобразований ничего не изменится. Хотя, возможно, ему следует повозиться с материалом от родителей Акорны и устранить факторы, которые породили такое неприятное упрямство и подозрительность у их отпрыска. Как она его назвала, разговаривая с этим преступником, с этим вором, от которого он, Грималкин, пытался защитить ее собственность? Ах да, социопатом. Неблагодарная! Любая другая женская особь пришла бы в восторг до кончика хвоста, если бы он оказывал ей столько внимания, сколько оказывал Акорне. Они были бы довольны, если бы он хотя бы остался поблизости, чтобы посмотреть на свое потомство, которое они ему родили. А она — нет! Некоторые люди так бессердечны, так несправедливы. Он даже мяукнул про себя при мысли о ее жестокости. Бедный, бедный Ари, ему и правда лучше там, в пещере, вот только… ну, у парня недостаточно еды, чтобы продержаться там долго.

Грималкин никогда не собирался оставлять Ари в прошлом навсегда. Линьяри был приятным парнем, и его общество вдохновляло. Грималкин и не предполагал, что ему потребуется столько времени, чтобы перевоплотиться в него, соблазнить эту женщину, а потом, не успеет она даже понять, что произошло, снова подставить ей настоящего Ари, внушив ему кое-какие мысли, которые заставят их обоих считать, что именно Ари вступил в плотскую связь с Акорной. Во всем виновата Акорна, это она доставила столько хлопот. Иначе Ари уже давно был бы на свободе, и ничего бы не произошло, и никто бы ничего не заподозрил. И, конечно, Грималкин получил бы то, за чем прилетел.

Он окинул быстрым взглядом Вилиньяр времен Возрождения с орбиты, потом настроил наручный таймер и вернулся в то время, когда он спас Ларье. Он внушил Ари мысль, которая действовала как легкое успокоительное, и оставил ему еду и питье. Ларье, конечно, подумал, что Грималкин — это Ари, и действительно, Грималкин в образе Ари был больше похож на того Ари, которого знал Ларье, когда они вместе нашли пещеру, чем настоящий Ари, помрачневший после пыток кхлеви. Даже родители Ари поддались обману.

А, ладно, он ведь не собирался долго оставаться Ари. Это было бы скучно. Он посадил корабль у зеленого кладбища, сделал очень встревоженное и озабоченное лицо и вошел в пещеру.

— Ари? Друг мой, где ты? Это я, Грималкин. Я прилетел спасти тебя и отвезти обратно к твоей семье и к твоей подруге.

Но пещера оказалась пустой. Трава, которую Грималкин оставил, исчезла, бутылка с водой опустела, а на стенах появились свежие царапины, отмечающие время. Но Ари не было.

Вспышки молнии осветили сухую, пыльную внутренность пещеры. Неподалеку прогремела лавина. Еще с орбиты Грималкин заметил частые землетрясения, разрывающие землю, словно планета была непрочной тканью, которую сжимал в кулаке великан. Эта ткань рвалась всякий раз, когда пальцы жестокого великана терзали ее.

Здесь совсем не безопасное место. Сам Грималкин хотел бы улететь отсюда как можно быстрее. Но если он улетит, ему придется постараться избежать того времени, которое он только что покинул, иначе Кхорнья сдерет с него шкуру.

Он вернулся к кораблю и прыгнул во флиттер, сначала погрузив в него инфракрасное устройство слежения. Хотя, так как земля трескалась, а из всех пор на поверхности планеты изливалась магма, он не был уверен, что поиск теплового излучения поможет найти парня. Он потерял его след всего в миле от пещеры. Грималкин несколько раз облетел этот район, не отрывая глаз от сканеров в поисках Ари.

Извергающиеся вулканы выбрасывали огонь и дым вокруг него, тучи пепла окутывали маленький флиттер, а дрожь планеты тревожила Грималкина. Он обдумал свои возможности. В самом деле, сейчас он выбрал трудный путь. Ему просто надо вернуться обратно на несколько дней до того момента, как он оставил Ари в пещере, и на этот раз — нет. Он уже знал, что замысел оставить там парня не принесет успеха. Поэтому они поступят так, как хотел Ари: найдут Ларье и вернутся на линию времени Акорны. Ему придется вернуться еще дальше назад, чтобы, когда они и сестра Ари впервые встретились с ним в Кубиликхане, он был Грималкином вместе с Ари, а не Грималкином в образе Ари. Все будет хорошо.

Все будут такими, как нравится Акорне, и у нее не будет причин жаловаться на бедного Грималкина.

Он уже начал нажимать кнопки устройства времени, когда его маленький корабль окутал сверкающий белый свет.

На мгновение он испугался, но потом понял, что это всего лишь молния. Она не может повредить флиттер.

А потом вспыхнула вторая молния, прогремел второй удар, флиттер бешено закружился и спикировал вниз. Грималкин удивился, но не тревожился до тех пор, пока огромные клешни не сорвали люк и гигантский, похожий на жука инопланетянин не выдрал его из флиттера, словно некий приз.

Грималкин посмотрел на зубастые жвала этой твари, потом быстро взглянул на свое запястье, болтающееся в воздухе так, словно оно не имело никакого отношения к его остальному телу. Он вернулся назад во времени несколько дальше, чем намеревался. В этом времени кхлеви еще присутствовали и действовали весьма активно. А он, кажется, стал их последним развлечением. Клешни кхлеви стиснули его запястье. Он трансформировался в кота, выдернул лапу и побежал. Но его устройство перемещения во времени упало на землю у ног кхлеви.

 

Глава 13

Ари съежился под речным берегом, а земля вокруг вздымалась и опускалась, громоздя ввысь огромные холмы из грунта и скал, а затем сбрасывая их в провалы. Он понимал, что сегодня не найдет воды. Несмотря на грязь, покрывавшую его, кожа его горела от лучей солнца, проникающих сквозь тонкий слой атмосферы. Его рог, только начавший отрастать на том месте, где раньше спиралью выходил изо лба, представлял собой всего лишь чахлый горбик. Но он так часто использовал его, чтобы исцелить боль и порезы, синяки и нарывы и даже переломы, что тот сильно уменьшился. Ари даже не видел его, так как рог находился в таком месте, где его невозможно увидеть без зеркала, а такового у него не было, как, к сожалению, не было пруда с прозрачной водой, чтобы посмотреться в него.

И он по-прежнему не имел представления, как далеко ему придется идти, пока он доберется до Кубиликхана, или как далеко находится ближайший патруль кхлеви.

Если бы Ари удалось еще какое-то время избегать их, кхлеви бы стали для него неопасны. Но от голода он чувствовал себя пустым, как вышелушенный стручок. Жажда делала его подобным трещинам в пересохшей и израненной земле его планеты. Каждый взрыв и рокот, казалось, проходили прямо через него, так что даже его костный мозг дрожал от колебаний. Ари знал, что он сейчас находится гораздо ближе к смерти, чем тогда в Кубиликхане. Когда-то, застряв в этом месте и времени, он был бы рад смерти, но это было до того, как он встретил Кхорнью. Теперь он больше всего жалел о том, что не сможет рассказать ей, как сильно он желал, чтобы они смогли прожить вместе долгую жизнь линьяри, вырастить детей и вместе исследовать галактики.

Акорна не собиралась оставлять судьбу Ари в небрежных руках Грималкина. «Кондор» сделал всего одну остановку по пути на Вилиньяр, миновав Мечту, хотя Акорна попросила разрешения поговорить с Ларье по интеркому.

— Да, Кхорнья? Те новости, что ты прислала насчет Ари, меня очень огорчили, но я не понимаю, как это могло случиться. Мы были вместе почти все время.

— Ты не виноват, Ларье, и я знаю, он рад, что ты в безопасности, где бы он ни находился, но у этой… у этой твари, которая дала ему возможность вернуться за тобой, больше мотивов, чем на Вилиньяре слоев почвы и камней от поверхности до ядра. Мне нужно узнать у тебя точное время, когда они тебя спасли. Ты можешь его вспомнить?

— Мой хронометр разбился во время того несчастного случая.

— Остались приборы корабля, если ты был на нем, или вахтенный журнал. Ты что-нибудь видел, когда впервые попал на борт, что указывало бы на точное время суток, фазы луны или вращение?

— О да. Наша Звезда стояла на горизонте, а ни одна луна еще не взошла. Конечно, трудно сказать, поскольку планета в таком состоянии…

. — Меня больше волнует энье-ганьи, время года, сезон, так точно, как ты можешь вспомнить.

— О, теперь я вспомнил! Приборы на пульте управления показывали сорок седьмой день Хаала, луны обильных дождей. Я, помню, подумал, что это странно, так как я не помню ни одного дождя после появления кхлеви. Это тебе поможет?

— Да, да, поможет. Сколько ты пробыл в пещере, по-твоему, с тех пор, как вы с Ари впервые отделились от остальных?

— Не больше четырнадцати восходов солнца. Ты собираешься вернуться на Вилиньяр? Можешь взять меня с собой? Я хочу помочь Ари.

— Ты только что помог, — ответила Акорна. — Прости, сейчас нет времени забрать тебя с Мечты. Спасибо за все.

— Куда мы отправляемся, к пещере? — спросил Беккер.

— Нет. Я хочу вернуться в машине времени, — ответила она ему. — Если ты оставишь «Кондор» на орбите, я поведу челнок вниз и посажу у входа в Кубиликхан. Надеюсь, мне удастся попасть в то время, когда Ари и Грималкин спасли Ларье. То, что Грималкин сумел это сделать, внушает надежду, но его уровень технических знаний, по-видимому, превосходит возможности машины времени на планете. Если мне повезет, я найду способ вернуться с потоком времени назад достаточно далеко и включить челнок в уравнение, чтобы вернуть Ари оттуда.

— Надеюсь, тебе это удастся, — сказал Рафик. — Иначе мы и тебя потеряем.

Акорна ничего не ответила, но сжала зубы. Она хорошо понимала, чем рискует, но считала, что у нее есть много шансов выиграть. Она должна попытаться. У нее просто нет другого выхода.

— Ничего подобного, — возразил Беккер. — Если она не вернется назад в разумно короткий срок, мы найдем Грималкина и отдадим его РК, пока он не научит нас, как перенести ее — и Ари — во времени вперед.

— Найти его будет непросто, — с легкой улыбкой заметила Акорна. — Но спасибо за идею, капитан.

Подошвы Мака зазвенели по стальной решетке мостика.

— Тебе удалось поместить груз в челнок? — спросила у него Акорна.

Готовясь к тому, что «Кондор» выйдет на орбиту вокруг Вилиньяра, Мак принял облик линьяри и прикрепил ко лбу имитацию рога.

— Да, Кхорнья, — ответил он. — Все готово. Может быть, мне следует отправиться с тобой, чтобы взаимодействовать с машиной времени? Она может открыть мне секреты, которые не откроет чисто органическому существу, такому, как ты.

Не успела Акорна возразить, как и Беккер, и Рафик в один голос с энтузиазмом одобрили это предложение. Рафик сказал:

— Отличная идея, Мак. Таким образом, ты будешь там, пока она… э… будет путешествовать, и, может быть, будешь держать нас в курсе дел.

Ну, это действительно была хорошая идея, что часто бывало с идеями Мака. Ее устроит все, что поможет ей вернуть Ари.

— Спасибо, Мак, — ответила Акорна, выговаривая его имя по-линьярски, что доставило андроиду удовольствие.

Они с Маком посадили челнок в русле мелкого ручья и прошли по короткому туннелю, ведущему ко входу в пещеры, где когда-то жили Предки вместе со своими первыми помощниками. Эти пещеры были основой большей части города Кубиликхан, а в глубине одной из них находилась лестница, ведущая в обширное, гулкое помещение, где стояла машина времени.

Никого вокруг не было. На любой планете Федерации в таком месте было бы полно людей, щупающих, демонтирующих, проникающих в тайны всего этого древнего подземного города. Линьяри не то чтобы равнодушно относились к идее путешествий во времени, но не стремились к таким путешествиям. Они просто хотели вернуть свою планету в нормальное состояние и использовали машину времени от случая к случаю, как инструмент для этой цели. После того как процесс использования этой машины стал понятным настолько хорошо, что люди перестали исчезать, внимание большинства ученых переключилось на другие проблемы. Ари был единственным линьяри, все еще числившимся пропавшим без вести при выполнении боевого задания, как выражался Беккер. Так как у Акорны были личные и срочные причины интересоваться машиной времени, другие линьяри предоставили ей заниматься этим.

Кроме того, в такое время суток большинство людей на Вилиньяре, бригады терраформирования и возрождения земли паслись вместе со своими семьями и рассказывали друг другу о прожитом дне, готовясь устроиться на ночлег в окружении теплых тел своих близких.

Акорна прервала течение своих мыслей. Нет. Теперь не время жалеть себя. Если она хочет, чтобы и с ней рядом был близкий человек, она должна его вернуть.

Двойная спираль света и воды, струящаяся вверх из бассейна к крыше здания, извивалась и переплеталась с бесконечной точностью. На настенных панелях мягко светилась карта планеты.

Акорна прошла прямо к той части карты, где находилась пещера Ари, набрала на пульте время, которое указал Ларье, и сосредоточилась на образе Ари. Две серебристо-белые точки указывали на присутствие двух линьяри, а золотистая точка, вероятно, обозначала Грималкина.

Изображение корабля, тоже там было, крошечное, но четкое. Если бы Акорна не знала, где искать, она бы никогда не нашла эти три точки, две белые и одну золотистую, которые обозначали ее спутника жизни, его брата и ее противника. Потому что все остальное пространство карты на стенах вокруг кишело зелеными точками, словно внезапно карта подверглась нашествию насекомых. Так оно и было в действительности.

Акорна подавила дрожь, внезапно вспомнив, что эта картина все время виделась ей в снах. У нее возникло ужасное чувство, что сейчас кошмар воплотится в жизнь. Глубоко вздохнув, чтобы взять себя в руки, она сосредоточилась на белых точках. Пусть будет эта точка. Белая и золотая точки померкли, осталась одна белая, но затем и она погасла.

— Что случилось? — спросила Акорна.

— Белая точка, обозначавшая Ари, исчезла, Кхорнья, — сказал ей Мак.

— Да, исчезла. Но почему? Каким образом?

— Я не знаю. Но, возможно, если ты сядешь в челнок, а я перенастрою машину, ты прибудешь туда вовремя и узнаешь ответ.

На это она не могла возразить, хотя кишащие изображения кхлеви заставили ее колебаться. Но недолго. Если она боится лететь к ним, как должен чувствовать себя Ари, покинутый снова у пещеры, неподалеку от того места, где его когда-то схватили.

— Хорошо. Посмотрим… Похоже, кхлеви в то время находились не очень близко от нашего нынешнего местоположения. И, насколько я могу видеть на карте, вход в пещеру тогда еще был открыт. Ты знаешь, что делать, Мак Я вернусь в точку встречи через два стандартных часа, если все пройдет хорошо. Если я не вернусь, жди меня в той же точке еще сорок восемь часов, — сказала она.

— Хорошо, Кхорнья. А если ты и тогда не вернешься, я буду искать тебя в будущем. Если не найду, вернусь на «Кондор», мы добудем еще один челнок и отправимся по твоим следам и будем искать, пока не обнаружим твое местонахождение. Точно так же, как поступаешь ты, чтобы найти Ари.

— Примерно так Спасибо, Мак. Не рискуй. Кхлеви хотели бы добраться до твоих органических составляющих.

— Я не дам им возможности полакомиться ими, будь уверена, Кхорнья. Увидимся через два стандартных часа.

Она вернулась на поверхность и села в челнок, бросив последний взгляд назад, чтобы убедиться, что ее груз надежно закреплен. И в этот момент она услышала сигнал интеркома и голос Мака:

— Временной перенос начинается… А вот это странно!

Он даже не успел договорить слово «странно», как пейзаж резко изменился. Только что возрожденная поверхность планеты исчезла, ее сменила мрачная, выжженная, дымящаяся и дрожащая пустыня.

И очень плохо пахнущая к тому же. Акорна взлетела с поверхности реки и с воздуха увидела слизистые следы кхлеви. Она дважды проверила, включился ли на челноке особый маскировочный экран линьяри. Мак приспособил экран кораблей линьяри к меньшему по размерам судну, что позволяло ему становиться почти незаметным и в космосе, и в атмосфере планет.

Акорна изо всех сил надеялась, что кхлеви не обладают техническими средствами, позволяющими проникать сквозь этот экран. У нее не было оружия против такого их количества, которое она видела под собой на поверхности. То, что казалось подножием зеленых гор, изрытых норами, было колониями кхлеви, устроивших себе жилье среди собственных отвердевших экскрементов. Акорна впервые оказалась на планете в разгар оккупации кхлеви, прежде ей везло, и она никогда не видела этой жуткой и отвратительной картины.

Насекомообразные чужаки заползали в туннели и выползали из туннелей в этих холмах, и за ними во все стороны тянулись слизистые следы. Они уничтожали все живое на своем пути и почти непрерывно гадили.

Другие кхлеви из странного оружия палили во все, что возвышалось более чем на фут над землей. Это вызывало ответную реакцию Вилиньяра, который, как показалось Акорне, погибал в борьбе. Горы исчезали, разрушенные до основания взрывами, но лавины хоронили под собой муравейники кхлеви. Другие горы плевались лавой из своей жаркой сердцевины, а земля рокотала и дрожала, трескалась и снова соединялась. Предсмертные судороги планеты наблюдать было страшно. Сам воздух приобрел адский, сине-багровый цвет от застилавшего его красно-лилового кислотного дыма.

Хотя полет на челноке от Кубиликхана до пещеры был не слишком долгим, Акорне он показался бесконечным. Она надеялась, что явится туда раньше, чем Грималкин и Ларье уйдут. Она собиралась высказать этому кошачьему отродью все, что она о нем думает, когда спасет Ари. Или, правильнее сказать, еще раз высказать.

Когда кладбище и пещера показались вдали, она подумала, что прилетела вовремя. Очертания корабля Грималкина чернели на фоне разрушенного пейзажа.

Но, подлетая ближе, она увидела, что он и правда стал черным и что от корабля остался лишь обгоревший остов.

Как это могло случиться? Она знала, что Грималкин и Ларье благополучно прибыли в ее время, бросив Ари. И все-таки, казалось, тысячи природных катаклизмов, одновременно происходящих вокруг нее, уничтожили корабль, или его перехватили и уничтожили кхлеви.

Очень ненадолго Акорна активировала сканеры, включать которые раньше опасалась, чтобы кхлеви не выследили ее по сигналам. Никаких форм жизни не наблюдалось внутри и вокруг корабля, что ее не удивило, так как здесь побывали кхлеви. Тем не менее из обломков шел еще один, сильный, знакомый сигнал.

Из обломков к ней взывали маяки, которые Хафиз поместил в хризобериллы.

Так как Грималкин заполучил хризобериллы намного позже того момента, когда спас Ларье и бросил Ари, корабль, должно быть, погиб во время второго прилета сюда Грималкина. Можно предположить, что он вернулся, чтобы спасти Ари, и его корабль обнаружили кхлеви.

С воздуха Акорна не заметила поблизости никаких патрулей кхлеви, поэтому она рискнула посадить свой челнок рядом с остовом корабля и быстро обыскать его. Ничьих тел, слава богу, она не нашла. Единственными свидетелями того, что там произошло, были камни.

Она подобрала один камень, повертела в руке, заглянула в его глаз-щелку. Потом Акорна сунула хризоберилл в карман своего скафандра. Итак, Грималкин с камнями, которые он украл у Смит-Вессона, явился сюда из ее времени, чтобы забрать Ари, как обещал. Но каким-то образом его настигла катастрофа, уничтожившая его корабль и оставившая лишь камни, по которым этот корабль можно опознать.

Акорна сразу же отбросила идею подобрать остальные камни и погрузить их в свой челнок. Несомненно, Хафиз пожелал бы, чтобы она это сделала. Но у нее была более важная задача.

Дрожь планеты под ее ногами грозила обрушить обломки корабля ей на голову. Акорна все время мысленно прислушивалась, не приближаются ли патрули кхлеви. Здесь не то место, где стоит задерживаться ради какого-то богатства. Если Акорна сможет найти Ари или Грималкина, ей нужно будет улететь как можно быстрее.

Маловероятно, что они могли продолжать прятаться от кхлеви в пещере, но она все равно обязана это проверить. Инфракрасные датчики не проникают сквозь особый минерал стен пещеры, иначе Ларье кхлеви обнаружили бы, когда схватили Ари. Поэтому то, что она не видела никаких следов на сканере, ни о чем не говорило.

Акорна низко пригнулась и осветила пещеру маленьким, но мощным карманным фонариком. «Ари? — позвала она мысленно. — Грималкин?» Но ответа не последовало. Она нашла следы недавнего пребывания здесь Ларье, но ничто не указывало на то, что когда-либо здесь находился Ари или Грималкин.

Она быстро вернулась к челноку, земля ходуном ходила у нее под ногами, пока она бежала. Она вскочила в свой корабль и включила маскировку, набирая высоту. Акорна не совсем понимала, что произошло. Почему она не обнаружила Грималкина и Ари? Почему нет никаких признаков того, что хотя бы один из них побывал здесь?

Она посмотрела на пульт управления челноком и увидела, что провела на земле сорок четыре минуты. Мак уже должен больше часа ждать ее. Но она не могла вернуться прямо сейчас.

Она должна поискать, на тот случай, если Ари, или Грималкин, или оба бегут, прячутся от кхлеви, уничтоживших корабль Грималкина. Активировав сканеры и включив датчики на полную мощность, Акорна стала кружить в воздушном пространстве над пещерой по все расширяющейся спирали. В нескольких милях от нее в темноте светился провал, полный жидкого огня. Там раньше стояла священная гора.

Акорна, не обращая внимания на природные катаклизмы, сосредоточилась на собственной задаче. Она периодически звала Ари и внимательно прислушивалась, стараясь уловить его мысли. Но слышала, чувствовала и ловила только патруль кхлеви менее чем в километре от ее позиции, который быстро удалялся.

А затем сканеры показали еще один сигнал неорганического происхождения. Акорна в нерешительности повела челнок туда. Этот объект не был ни Грималкином, ни Ари, Акорне не следовало рисковать жизнью, челноком или драгоценным грузом, не говоря уже о возможности найти Ари, стараясь отыскать этот объект. Самым разумным было бы засечь его координаты и вернуться туда после встречи с Маком. Но земля под челноком отвратительно колыхалась. Чем бы ни был этот объект, его могло поглотить раньше, чем Акорна вернется. Ей придется рискнуть.

Маскировка челнока не работала, когда он находился на земле. Если бы у нее было нечто вроде лебедки, она могла бы выудить этот объект, зависнув над ним, но на челноке оставили только самое необходимое оборудование. Акорна еще раз проверила сканер и как можно точнее нацелилась на тот предмет, а потом послала челнок вниз.

Акорна осторожно открыла люк и провела лучом фонарика по опустошенной, разбитой земле. Ей не хотелось включать фары челнока, нет смысла вывешивать для кхлеви огромный знак: «Придите и возьмите меня!»

К ее изумлению, луч отразился от чего-то блестящего. Спеша изо всех сил, Акорна выбралась из челнока, протянула руку и подобрала этот предмет.

Он выглядел очень знакомым. Из-за того, что она рассматривала его при свете фонарика и в неожиданном месте, она не сразу его узнала. Теперь, повертев его в руках, она поняла: то была наручная машина времени Ари, нет, Грималкина, источник таких больших неприятностей для всех них.

Хронометр был надет на руку Грималкина, когда Акорна видела его в последний раз.

Мысли ее неслись вихрем, нос и мозг заполнили зловоние и дым, несмотря на попытку очистить рогом воздух вокруг себя. Грималкин добровольно не расстался бы со своим таймером, значит, он либо мертв, либо в плену. Возможно, это означает, что Ари тоже или мертв, или в плену. Мысль о том, что Ари снова попал в когти кхлеви, вызвала у Акорны почти физическую боль. После всего, что он пережил, снова попасть в плен! Это больше того, что можно вынести!

Если бы она могла понять, как пользоваться прибором Грималкина, который, кажется, был более совершенным и уж, конечно, более портативным, чем большая машина, она, возможно, могла бы отобрать у кхлеви их добычу. Но ей необходимо вернуться в безопасный период ее собственного времени, чтобы как следует его изучить. Возможно, Мака посетит озарение.

Акорна вернулась к челноку, гадая, где же Грималкин. Если машина времени здесь, сейчас, то она знает, по крайней мере, в каком времени находится Грималкин. Но не знает где. И если его захватили кхлеви, то она молилась, чтобы Ари с ним не было.

Когда Акорна добралась до люка челнока, земля под ней зашаталась, она упала на спину, и таймер вылетел из ее руки. Она услышала со стороны челнока глухой удар, но не выпустила из виду таймер, подбежала и подобрала его. Заполучив его обратно, она застегнула ремешок, чтобы не дать прибору упасть снова.

Она попыталась ухватиться за борт челнока, чтобы подняться на ноги, но корпуса летательного аппарата на месте не оказалось. Акорна направила на него луч фонарика. Ближайший к ней бок наклонился в ее сторону, словно хотел поведать ей какой-то секрет.

И вдруг до ее сознания дошел звук: «Клик-клак, клак-клик-клик». Кхлеви!

Люк челнока со стороны пилота никак не открывался, кажется, его край уперся в землю, которая снова закачалась. Акорна взялась за качающийся корпус, чтобы устоять на ногах, и стала пробираться к дверце со стороны пассажира. Может быть, она сможет использовать свой вес, чтобы выпрямить челнок, и тогда люк откроется.

Она заползла наверх и подпрыгнула. Ей показалось, что она уловила движение. Снова спустившись вниз, она распахнула люк, который приоткрылся ровно настолько, чтобы она могла пролезть.

Но хотя теперь она оказалась внутри, челнок еще не взлетел. Он частично застрял в трещине. Акорна тем не менее приготовилась его запустить. Если земля сдвинется в нужном направлении, она сможет воспользоваться разностью давлений, чтобы спастись.

Тут она посмотрела вверх и увидела большие глаза и клешни кхлеви, уставившегося на нее через люк. У твари не было ясно различимого рта, но Акорна могла бы поклясться, что он ухмыляется.

Она прикоснулась к диску у себя на шее и мысленно воззвала к Ари.

 

Глава 14

— Кхорнья! — Ари очнулся и выбрался со дна речного русла, где его засыпало по самые ноздри. Он явственно слышал голос, позвавший его. — Кхорнья, где ты?

Он понял, что ей грозит ужасная опасность со стороны кхлеви. Но это должно означать, что она здесь, где-то в прошлом, во времени, близком к этому. Но где и когда? Он должен попасть к ней, должен ей как-то помочь. Она уже раньше сталкивалась с кхлеви, проявляя ум и смелость, но тогда ей оказывал мощную поддержку ее собственный народ линьяри и «Дом Харакамянов». Теперь Ари почему-то знал, что на этот раз его любимая совсем одна. Если она пока не испугалась, то должна испугаться.

Он сел и огляделся вокруг: наверное, он уже недалеко от Кубиликхана. Грималкин сказал ему, что вход в его собственное время находится в пещерах Предков. Свойственное линьяри чувство ориентации подсказывало ему, что это где-то здесь. Он видел картинку этого места в мыслях Грималкина, когда Грималкин говорил о нем. Но там, где должен был находиться вход в пещеру Предков, Ари не видел ничего, кроме гор мусора. Хотя не похоже, чтобы кхлеви нашли здесь много интересного для себя, землетрясения, обвалы и, несомненно, цунами на внутреннем море основательно завалили вход. Если бы у Ари было оборудование, хотя бы самое примитивное, он бы расчистил вход, а так ему никогда не добраться до Кубиликхана этим путем.

Он так много преодолел, чтобы дойти сюда, что его силы были на исходе. Но воспоминание о мысленном зове Кхорньи заставляло его торопиться. Любимая нуждается в нем. Несколько тонн грунта не помешают ему добраться до цели. Он мог бы отыскать Кхорнью, если бы сумел найти машину времени, и он ее непременно найдет. Что делать потом, Ари не совсем четко себе представлял.

Он мрачно рассматривал преграду между собой и входом в туннель. Тем не менее, если землетрясение вызвало тот обвал, который мешает ему войти сюда, возможно, другая катастрофа, та, что проделала еще одну дыру в подземный город, тоже уже произошла.

Ари сделал несколько глубоких вздохов и пошел мелкими шажками вперед. Его ноги болели так, словно их держали на медленном огне, а мышцы были просто каменными от усталости. Он прошел мимо входа в пещеру и направился к морю, на берегу которого играл еще ребенком.

Вид провала, куда хлынула вода, должен был бы вызвать у него отчаяние. Но вместо этого наполнил его надеждой.

Он вышел на грязевую равнину, которая тянулась на многие мили во всех направлениях. Она теперь уже не была грязевой, так как грязь предполагает наличие грунта и воды. Но дно моря содержало не больше воды, чем пустыня, и гораздо меньше питательных веществ. Ари упал на колени, ему казалось, что он уже больше не может сделать ни шагу, но, пролежав неподвижно несколько секунд, испугался, что может уснуть или потерять сознание и станет легкой добычей для любого проходящего мимо кхлеви. И он пополз вперед.

* * *

Мак отметил про себя, что надо будет изобрести такое устройство связи, которое сможет преодолевать не только барьеры пространства, но и времени. Очень неудобно потерять возможность продолжать давать инструкции Акорне после того, как она покинула зону настоящего.

Не успела она сесть в челнок, как Мак заметил, что значок Ари необъяснимым образом исчез с карты, так же как значки корабля, Ларье и Грималкина. Мак осторожно проник недалеко в будущее, но не нашел даже их следов. Он вернулся в тот момент, когда приземлился корабль, и снова проследил за всем происходившим. Но на этот раз продолжал наблюдать до того момента, когда значки исчезли.

Внезапно значки корабля и Грималкина снова появились на карте, но на этот раз там не было ни Ари, ни Ларье. Однако множество кхлеви стекались к месту, где находился корабль. Значок Грималкина исчез, но через секунду опять появился. Его тут же со всех сторон окружили значки кхлеви.

Мак продвинулся вперед во времени, и значок Грималкина замигал и снова исчез. Значки кхлеви двинулись прочь. Их было так много, что Мак не мог определить, находится ли значок Грималкина среди них или нет. Опять немного вперед, и вот появился значок Акорны и ее корабля. Очевидно, машину времени не обманула маскировка.

Даже отличная аналитическая программа Мака ничего не могла в этом понять. Он продолжал перемещаться во времени вперед на одном месте в поисках следов Ари, чтобы, когда Акорна вернется, он смог подсказать ей, где искать дальше.

* * *

— Итак, Мак, ты еще не вернулся? — раздался голос Беккера из устройства на туловище Мака.

— Нет, капитан. Однако я поискал дальше во времени и теперь нахожусь в той точке, где кхлеви покидают Вилиньяр. — Зеленые искры мигали и исчезали целыми сотнями, прямо у него на глазах. При очередном перемещении вперед они почти все исчезли, но он не видел ни одной белой искры линьяри, как, между прочим, и золотистой, обозначающей Грималкина.

Еще одно перемещение. Никаких значков вообще не появилось на той части карты, которую он рассматривал. Мак настроил визуальные датчики таким образом, чтобы они тщательно просканировали остальной массив экрана, дюйм за дюймом. Тем не менее ничего не обнаружил, никаких признаков жизни.

Совершенно непонятно.

Он еще три раза слегка переместился по времени и на третий раз увидел значок Ари, который снова появился в пещере.

— А! Вот он.

— Кто он? — спросил Беккер. — Ари?

— Да, капитан. Жаль, что Кхорньи здесь нет и она не видит этого. Она бы испытала большое облегчение. Грималкин не бросил Ари на расправу кхлеви. Пока все были на корабле, Грималкин, очевидно, переместил корабль вперед во времени, чтобы он и люди на борту могли не опасаться кхлеви. А потом оставил Ари в пещере.

— А, это было очень любезно с его стороны, — проворчал Беккер. — Наверное, мне следует разорвать его всего на два куска, а не на десять. Что насчет Акорны? Где она?

— Я вам сообщу, когда установлю ее географическое и хронологическое положение, капитан. Это отнимет у меня немного больше времени, если мы останемся на связи и я буду отвечать на ваши вопросы, одновременно ведя поиск.

— Намек понял. Дашь нам знать немедленно, когда найдешь ее. Это приказ.

— Есть, сэр. Конечно, сэр, — ответил Мак, он уже набирал новую последовательность цифр на пульте машины времени.

* * *

Воронка была широкой и глубокой. Ари представления не имел, как долго ему придется лететь, пока он упадет в воду внизу. Он не знал, достаточно ли там воды, чтобы нырнуть в нее, или расстояние настолько велико, что он погибнет от удара. Но другого пути не было, поэтому он зажмурился и нырнул головой вниз в пропасть.

Через несколько мгновений он ударился обо что-то твердое, что подалось под ним, залепило ему глаза и набилось в рот и ноздри. Он резко выдернул голову наверх, затряс ею, но продолжал скользить вниз по склону из грязи! Его спуск был достаточно медленным, так что он успел поднести руки к глазам и протереть их. Его локти еще больше затормозили движение. Глаза привыкли к темноте, и он смог определить, что съезжает по склону холма из грязи высотой с небольшую гору. Это был небольшой остров, который плавал на поверхности огромного подземного моря, на берегу которого стоял Кубиликхан.

Ари проехал на спине остальную часть пути и попал в воду, вонзившись в нее с такой силой, что поднял волны и тучу брызг.

«Эй, осторожней, кузен!» — зазвучал у него в голове чей-то жалобный голос. Это был знакомый ему голос. Он был очень похож на голос того, кого здесь быть не могло. Потому что ни один си-линьяри не должен обитать в этом застоявшемся море. Он перевез морских людей, экспериментальную породу, появившуюся в результате скрещивания генов Предков с генами Творцов, из места их первоначального обитания в будущее после нашествия кхлеви.

«Апп? — спросил он. — Что ты здесь делаешь?»

«Тебе это должно быть хорошо известно, кузен. Ты сам нас сюда привез. За это сомнительное благодеяние я должен сообщить тебе, что одна женская особь твоего вида прибыла сюда и ищет тебя».

«Женщина. Кхорнья».

«Возможно. Мы сказали ей, что ты и тот кот-отец привезли нас сюда и оставили в одном из древних кораблей. Она не слишком этому обрадовалась».

«Когда это было?»

«Может, один заплыв вокруг воды тому назад. Кстати, почему ты так быстро вернулся? Где тот кот-отец и где ваш корабль?»

«Очень хороший вопрос, друг мой».

Ари попробовал плыть, но он был слишком слаб после своего долгого путешествия. Апп смотрел на него с выражением неодобрения на уродливом лице, украшенном множеством рогов.

«Ты в очень плохой форме, а ведь прошло так мало времени, сухопутный кузен».

«Для меня прошло больше времени, чем для тебя», — ответил Ари, сознавая, что Апп его, наверное, не поймет.

«Эта беспокойная машина Предков, э?»

«Да, что-то в этом роде. Я должен попасть на берег. Должен найти Кхорнью».

«О, очень хорошо. Тогда держись за мой хвост. Ты никогда туда не доберешься, если будешь так плыть».

У Ари ушли все силы на то, чтобы держаться покрепче. Он позволил отбуксировать себя к берегу. Отпустив хвост Аппа, он выполз из воды, потом пополз к дороге, спускающейся к ней. Затем перевернулся на спину и несколько секунд лежал, хватая ртом воздух. Когда его дыхание стало глубже, а сердце забилось медленнее, он начал ползти вверх по холму, мимо сменяющих друг друга фасадов зданий вдоль улицы.

Эта часть путешествия показалась ему длиннее всего предыдущего отрезка пути. Когда он добрался до входа в здание, где находилась машина времени, он выругал Грималкина. На языке линьяри не существовало соответствующих словосочетаний, поэтому Ари позаимствовал несколько отборных фраз из лексикона Беккера.

Ари с горечью вспомнил те русла рек, в которых он спал, ужасно пахнущие отбросы кхлеви, в которых валялся, чтобы сбить их со следа, пещеры, в которые втискивался. И все это он делал зря! Ему вовсе не грозила опасность со стороны кхлеви. Грималкин переместил его вперед во времени, прежде чем бросить. Конечно, Ари был рад, что кхлеви тут нет и они не схватят его снова, но он бы еще больше радовался, если бы знал об этом до того, как предпринять столь изощренные меры предосторожности против них.

Выбросив из головы эту тварь кошачьей породы, Ари вошел в здание. Стены сразу же осветились. Он спустился вниз по пандусу, который раньше был движущейся дорожкой, и оказался в помещении, где находилась машина времени. К счастью, совершая путешествия вместе с Грималкином в течение нескольких лет по линейному времени, он освоился с работой таких устройств. Он знал время, в котором находится сейчас, и зону, в которой находились они с Грималкином, когда совершили посадку, чтобы спасти Ларье. Но как узнать, в каком времени искать Кхорнью и разоблачить предательство Грималкина? Ари сейчас так промок, что мог отбывать из помещения с машиной времени и прибывать в него, не возвращаясь к озеру, так что «куда» — не представляло проблемы.

Он начал набирать цифры на пульте экрана. Его руку пронзила боль, а палец словно очутился на орбите планеты с особенно сильной гравитацией. Он нагнул свой рог, чтобы прикоснуться к нему, но сумел лишь слегка унять боль. Его рог истощился, так как он все время пытался очистить воздух, воду и почву во время путешествия, а также залечить свои повреждения по дороге. Его силы были на исходе. Но на это нечего обращать внимание. Он должен найти Кхорнью.

И он ее нашел. Еще несколько цифр, и ее значок появился на экране, показывающем комнату, где Ари сейчас работал. Ему повезло больше, чем он мог надеяться. Его больная рука сразу почувствовала себя лучше, когда прикоснулась к значку Акорны.

Все его существо требовало, чтобы он отправился к ней сюда, сейчас же. Но если он вернется в ее время прежде, чем они с Грималкином спасут Ларье, Ларье не будет спасен. Ему придется вернуться после того, как Грималкин благополучно вернет Ларье родителям.

Ари вздохнул и прижался лбом к панели, на которой светилась иконка Акорны. Голова у него кружилась, и он осознал, что отчасти то, о чем он думает, разумно, а отчасти переплелось с безумными мечтами. Ему необходимо поспать, и как можно скорее. Его мозг слишком устал и не способен решать уравнения, которые подскажут ему, когда отправляться. И все же Акорна звала его. Она была в опасности. Он постоит так еще немного, прикасаясь к ее значку, ощущая ее присутствие через время, если не через пространство.

* * *

Мак продолжал свои поиски, еще быстрее нажимая на клавиши, так что значок Ари летал туда-сюда по экрану, из пещеры на юге вдоль русла реки, пока он не вернулся… в ту самую комнату, где стоял сейчас Мак! Хорошо. Теперь Мак мог хоть что-то предпринять.

Правда, возможно, Ари не стоит в воде, и, возможно, он пытается отправиться в какое-нибудь другое время. Но Мак ощущал высокую вероятность того, что Ари ищет Кхорнью. Поэтому, рассуждал андроид, Ари должен вернуться вместе с ним в настоящее время. Маку не помешала бы его помощь.

Он не был на сто процентов уверен, что его план сработает, но выполнил ту же операцию, что и тогда, когда отправил Кхорнью назад во времени, только в обратном порядке, и надеялся, что именно так можно переместить человека вперед по времени.

Он почувствовал, как его оттолкнули в сторону, когда Ари внезапно почти свалился на него сверху. Казалось, он был без сознания. Если бы андроид был способен испытать шок, то Мак был бы шокирован тем, как выглядит Ари. Он смутно помнил, что Ари выглядел так, когда Беккер спас его из пещеры. Хотя и отличия были. Ничего не сломано и не пропало, но Ари был так худ, что мог легко выбраться из ворота своего скафандра, не расстегивая его. Он был грязен, и обонятельные рецепторы Мака не пришли в восторг от запаха, исходящего от этого тощего, перепачканного тела.

— Ари, друг мой, я здесь. Прошу тебя, очнись. Я хочу помочь тебе найти Кхорнью. Я сожалею, что ее здесь нет, потому что, если бы она была здесь, я знаю, она бы захотела склониться над тобой, говорить тебе слова утешения и лечить твою воспаленную кожу своим прекрасным рогом.

— Что там у тебя происходит, Мак? — спросил Беккер оттуда, где находилось бы четвертое ребро Мака, если бы его строение было таким же паршивым, как у обычного органического человека. — С кем ты разговариваешь? Ты нашел Акорну?

— Нет, капитан, но Ари здесь. Подлинный Ари. Только он донельзя слаб, болен и очень грязный.

— Другими словами, ни ей, ни нам от него не будет никакого толка в таком состоянии? — спросил Рафик резко. Он плохо знал Ари. Он видел спутника жизни Акорны только в фальшивом варианте, представленном Грималкином.

Беккер сказал:

— Там поблизости должен находиться кто-нибудь из линьяри. Сейчас свяжусь с ними и узнаю, кто находится рядом.

— Другие линьяри? — спросил Ари хриплым голосом. Голос Беккера снова заговорил через минуту:

— Ну, я считаю, ее рог лучше, чем совсем никакого. Лирили проверяет новые посадки недалеко от входа в пещеру. Она должна встретиться с вами там через несколько минут.

— Нет времени, — произнес Ари, встал, опираясь на стену, и начал набирать координаты на карте.

Они с Маком занимались этим, когда Ари услышал мысленный вопрос Лирили:

«Вы там? Надеюсь, это так же важно, как моя работа. Я даже не помню, когда меня отрывали таким наглым образом».

— Она здесь, — сказал Ари Маку, продолжая вводить координаты. — Кажется, она заблудилась. Я получил ее сообщение. Но мой рог слишком слаб. Не могу ей ответить.

— Я пойду к двери и крикну ей, хорошо? — ответил Мак и зашагал прочь.

Между его первым шагом и следующим движением пальца Ари увидел значок Кхорньи, которая сидела в своем челноке. А также зеленые искры дюжины кхлеви, окруживших ее.

Ари, все еще мокрый от морской воды, не колебался. Трясущейся рукой он написал координаты времени на экране для Мака. Затем, с ужасом представив себе, что должно происходить вокруг Кхорньи, сосредоточился на ней, нырнул в поток времени посередине комнаты и отправился к любимой.

 

Глава 15

Жадные глаза кхлеви следили за Акорной сквозь прозрачный люк челнока, а его клешни царапали и рвали искусственный панцирь маленького летательного аппарата. К счастью, он не уступал в прочности панцирю самого кхлеви. И даже был прочнее. Так как попытка освободить челнок из трещины в поверхности Вилиньяра провалилась, Акорна повернулась на сиденье и начала дергать ремни, удерживающие груз. Она не верила, что ей удастся спастись с его помощью, но по крайней мере она смогла бы освободить Вилиньяр от нескольких разбойников-кхлеви перед тем, как погибнет.

Несмотря на внесенные Маком изменения, ни одно из судов линьяри не имело стоек для оружия. Вместо них он оборудовал челнок мощными распылителями, заряженными средством против кхлеви.

Акорна надеялась, что сможет открыть люк и быстро выстрелить, охватив достаточно широкий сектор, и тем самым выиграет немного времени. Возможно, ее движений и движений кхлеви будет достаточно, чтобы затем освободить маленький аппарат и позволить ей спастись. Или же у нее просто будет время уничтожить побольше кхлеви. По крайней мере, она не станет просто сидеть в челноке и ждать, когда ее оттуда вытащат.

В конце концов ей удалось перерезать ремни и освободить оружие. Распылителей было всего полдюжины из тех запасов, что Беккер выменял на сварные хвиколианские платы, которые снял с грузового корабля под названием «Запата» возле Новой Гвадалахары. Прежде чем перекинуть два из них через грудь и спину на манер ружей, Акорна повернула один из распылителей к себе «стволом», набрала в грудь воздуха и выстрелила, покрыв себя и кресло пилота, но не пульт управления, отвратительно пахнущим соком.

Сок! В ее мозгу промелькнул обрывок одного из снов о будущем, в котором она видела, как с нее стекает покрывающее ее зеленое вещество. Это был сок. Неужели этот сон превращается в явь? Такого не может быть. И все же это единственный способ действий, который ей остался, если она хочет выжить и спасти Ари.

В какой-то момент во время своего обратного путешествия на Вилиньяр Акорна рассказала Беккеру о своем сне и о том, что она опасается, как бы этот сон не был предвидением того, что должно произойти. Именно тогда она предложила запастись соком однажды спасших линьяри растений.

Беккер одобрил ее план:

— Это имеет смысл. Любой кхлеви, который попытается откусить от тебя кусочек, тут же захочет откусить от чего-нибудь другого и избавиться от этого вкуса во рту. К тому времени, как он от него избавится, будет уже слишком поздно, потому что у него не будет рта. — Сок разъедал панцирь кхлеви, а потом уничтожал внутренние ткани. А самым худшим, чем сок грозил любому другому существу, не-кхлеви, была слабая аллергическая реакция.

Акорна вытерла ноздри, глаза и пальцы от сока, перекинула распылители через плечо и взяла еще по одному в каждую руку: Линьяри были пацифистами по природе, но, к счастью для Акорны, ее воспитывали представители другой культуры. Ее учителями были три готовых на все горняка, каждый из которых без колебаний применял силу, если это было необходимо, чтобы выжить. Кроме того, Акорна рассматривала свои действия не как уничтожение кхлеви, а как спасение тех живых существ, которых эти кхлеви могли уничтожить. Может быть, даже себя самой.

Сделав еще один глубокий вдох, о чем тут же пожалела, Акорна еще раз подняла глаза на атакующих.

Они долю секунды смотрели на нее, потом внезапно увернулись и стали смотреть на нечто иное, и двинулись по направлению к нему. Акорна не могла видеть, к чему именно, так как кхлеви заслоняли ей поле зрения.

И тут, к своему ужасу, она обнаружила, что это такое.

«Кхорнья! Я отвлеку их, чтобы ты могла спастись!» — произнес мысленный голос Ари, настоящего Ари.

«Только вместе с тобой!» — возразила она, встала, пригнула голову и навалилась спиной и плечами на люк. Он поддался быстрее, чем Акорна смела надеяться, и она встала в нем. Сок капал с нее. Она прицелилась в кхлеви, сгрудившихся в пятнадцати шагах от кормы челнока, и выстрелила. Кхлеви бросились врассыпную, издавая пронзительный писк вместе с лихорадочным пощелкиванием. Их бегство открыло Ари, которого держали в своих клешнях трое других кхлеви.

Акорна выстрелила из другого распылителя, сначала прицелившись в Ари, а потом перевела струю на держащих его кхлеви. Они тут же отпустили его.

«Быстро, любимый, пока остальные их не сменили», — сказала она. Но он был очень слаб и медленно, пошатываясь, двинулся к ней. Потом споткнулся и упал в трещину в земле.

Не думая о собственной безопасности, Акорна выскочила из люка, отбросив разряженные распылители сока и положив на землю заряженные, чтобы не зацепиться ими за что-нибудь на бегу. Она спрыгнула на землю, поскользнулась на соке, но добежала до Ари и помогла ему подняться. Кхлеви надвигались. Возможно, тот патруль, который Акорна увидела сначала, вызвал подкрепление.

Она потащила Ари к тому месту, где лежали брошенные распылители. Оставила один себе, а другой отдала ему. Кхлеви, наступающие на двоих линьяри, топтали своих раненых товарищей. Акорна знала, что сок, покрывающий двоих кхлеви, проест и ноги кхлеви, топчущих своих, но когда атакующие осознают, что они пострадали, для них с Ари уже будет слишком поздно.

Затем земля содрогнулась и сбила ее, Ари и кхлеви с ног. Акорна поползла назад, таща за собой Ари, и вдруг ощутила воздух под своей рукой и услышала резкий скрежет. Она обернулась и увидела, что на месте трещины, в которой застрял челнок, открывается пропасть и он в нее проваливается.

Рука Ари вцепилась в ее запястье. Он замер, потом схватил это запястье другой рукой и стер с него сок.

«Таймер Грималкина?» — спросил он.

«Да. Я нашла его здесь и поэтому остановилась».

«С помощью этого таймера мы сможем убраться отсюда», — сказал Ари, излучая возбуждение и первый проблеск надежды, которую Акорна ощутила среди мрака отчаяния, исходящего от него.

«Каким образом?» — сейчас не время проявлять осторожность, но она почувствовала, как у нее упало сердце, ощутила неизбежность судьбы. «Мои сны, — подумала она. — Они могут сбыться…» Риск очень пугал ее, но иначе им обоим грозит верная смерть.

«Надо ввести нужную дату, время и координаты. Это просто».

Акорна быстро приняла решение. Идея предопределенности и неизбежности судьбы ей не нравилась. Отбросив в сторону страхи, чтобы не отвлекать Ари, она послала ему трезвую мысль:

«Может быть, это было бы просто, если бы я могла видеть таймер, но здесь темно».

Он прикоснулся к чему-то, и таймер осветился.

Тем временем стена ног, жвал и клешней кхлеви надвинулась на них.

«Ты знаешь, как он работает. Ты это сделай, — сказала Акорна. — Я постараюсь защитить нас от кхлеви».

Она начала было снимать с запястья таймер, но Ари ее остановил.

«Мне необходимо прикасаться к тебе, чтобы мы оба переместились, — сказал Ари. — Погоди…»

Он начал быстро нажимать кнопки.

Кхлеви попробовали атаковать линьяри, но, попав под очередной «выстрел», быстро втянули клешни и челюсти, щелкая и пронзительно вереща от боли. Они телепатически предупредили остальных, что добыча несъедобна. Гигантские жуки попятились.

Акорна почувствовала, как в ее сердце растет надежда. Они выберутся отсюда!

Затем орды кхлеви вокруг линьяри расступились и пропустили две пары новых кхлеви. Каждая пара что-то несла.

«У них сети! Быстрее, Ари, быстрее!»

«Я почти закончил…»

Первая пара кхлеви бросила сеть. Акорна пригнулась, но все равно почувствовала, как металлические тросы опустились на ее голову и плечи. Ари теснее прижал ее к себе, а кхлеви схватились за концы сети.

Акорна крепко зажмурилась. Она ощущала лишь теплые руки Ари под сетью, обнимающие ее за шею и спину, и прикосновение холодной стальной сетки, сжимающейся вокруг них.

Она смутно услышала голос Мака, кричащий:

— На помощь! На помощь! Капитан Беккер, требуется немедленная помощь! Срочно запустите план «Б» и отправьте немедленно весь имеющийся персонал на выручку! Как мы и опасались, Акорна и Ари вернулись, но я не могу определить их состояние, потому что они накрыты какой-то сеткой и окружены кхлеви!

* * *

Грималкин взвизгнул, когда клешни кхлеви щелкнули у его хвоста. Он почувствовал струю воздуха и действительно потерял несколько волосков, но потом ему удалось рывком втянуть свой драгоценный придаток в дыру вслед за собой. Кхлеви просто выели камни и почву вокруг его убежища, пока он снова не оказался на виду. Когда один из них подался вперед, чтобы схватить добычу, кот-метаморф перепрыгнул через его голову и приземлился у него за спиной, у ног другого кхлеви. Он проскочил между его ногами и несколькими парами других ног, лавируя между ними так, словно спускался по трассе слалома, пока неожиданно не увидел вместо ног открытые жвала.

Он резко затормозил, развернулся и бросился в другую сторону. Но другие кхлеви тоже нагнулись, стараясь схватить его своими безжалостными клешнями. Снова Грималкин прыгнул, но на этот раз кхлеви сзади были готовы к его прыжку, и ему пришлось зависнуть в воздухе. Он проделал это, приземлившись на череп ближайшего жука, затем перепрыгнул на голову следующего и следующего.

Если бы только их было не так много, он мог бы оставить их позади, обогнать и вернуться на то место, где потерял свой таймер. Заполучив его снова, он был бы в безопасности. Даже в образе кота он сумел бы управлять им.

Но как бы он ни прыгал, ни вертелся, ни прятался и ни увертывался от кхлеви, они все время окружали его. Их было слишком много. Грималкин надеялся, что они устанут ловить одного маленького кота, именно поэтому он принял свой второй облик, как только они схватили его в образе двуногого. Но эти жуки были безжалостны и упрямы, как могут быть упрямы лишь очень тупые создания.

Похоже, ему придется вернуться к своему таймеру со всех сторон окруженным этими надоедливыми тварями.

Как только он об этом подумал, как почувствовал, что охота прекратилась. Он пробежал среди леса ног кхлеви без помех и вылетел на открытое пространство, усеянное камнями и щебнем. Он оглянулся через плечо, но кхлеви на него не смотрели. Их антенны были направлены в противоположную сторону.

И тут он услышал. Это было похоже на высокий вой, но он был механическим, не голосом животного. Неужели это двигатель? Звук был похож на звук небольшого судна, возможно, челнока или флиттера. Что он здесь делает? Или, точнее, что он делает сейчас? Грималкин был уверен, что ни одного не принадлежащего кхлеви судна нет в этом времени. Вилиньяр полностью побежден, на планете не осталось ни одного живого существа, кроме кхлеви и его самого. И, может быть, Ари? Но Ари должен находиться где-то в будущем, где нет кхлеви. Конечно, он должен был находиться в пещере, когда прилетел Грималкин, но его там не было. Грималкин решил, что причина в том, что он, возможно, пытался посадить корабль в то же самое время, когда улетел вместе с самим собой и Ларье. Всегда существует некое темпоральное искажение в подобных ситуациях.

Он вскарабкался на самый высокий холм из камней и слизи, чтобы получше оглядеться. В облике кота ему было несложно видеть в темноте. Земля дрожала под его лапами, хотя он не знал точно, от топота ног кхлеви или из-за землетрясений, периодически сотрясающих Вилиньяр.

Кхлеви набросились на большое яйцо с крыльями с обеих сторон. Грималкин узнал в нем челнок линьяри, который капитан Беккер возил на борту «Кондора». Линьяри, хотя он не мог точно определить на таком расстоянии, кто он, присел на корточки рядом с кораблем. Казалось, он что-то рассматривает.

Его таймер! Линьяри — Ари, конечно, или, может быть, Ларье, или, возможно, даже Акорна — нашел его таймер! Радость! Восторг! Он может покинуть это место и унести того, кто прилетел, вместе с собой. Он уже начал прыжками спускаться на равнину, где стоял на коленях линьяри, когда земля встала на дыбы и он сам едва не встал на хвост. Когда Грималкин встал осторожно на дрожащую землю, то почувствовал себя так, словно оседлал какое-то огромное и недовольное животное. Он видел, что одно крыло маленького яйцеобразного судна застряло в трещине. Линьяри увидел кхлеви, надвигающихся на его корабль. Он открыл люк и заполз внутрь, захлопнув люк в каком-то сантиметре от клешни первого кхлеви.

Грималкин прыгнул и помчался к кораблю, снова увертываясь от ног кхлеви. Грималкин спешил на помощь! Он заберет свой таймер у линьяри и спасет их обоих!

Затем положение осложнилось. Вдруг Ари появился среди кучки кхлеви, самой дальней от корабля. Грималкин с удивлением увидел, что Ари очень плохо выглядит. Кхлеви надвигались на него, а значит, бедняга скоро будет выглядеть еще хуже.

Плохо, что Ари находится ближе всего, а тот, с таймером — Акорна? Грималкин все еще не был уверен, — сидит внутри челнока.

Не успел он решить, что предпринять дальше, как люк челнока распахнулся, и какое-то чудовище, мокрое и блестящее от чего-то настолько дурно пахнущего, что Грималкин чуть не потерял сознание, выбралось наружу.

Вглядевшись внимательнее, он увидел, что это Акорна, хотя откуда она взяла эту гнилую слизь, Грималкин представления не имел. Она разрядила штуку, которую держала в руках, в кхлеви. Дурно пахнущее, мокрое на вид вещество вырвалось из дула ее оружия и покрыло и Ари, и его врагов той же слизью, что покрывала ее. Грималкин понял, что это тот самый сок, о котором говорилось в записанных воспоминаниях Ари, сок, который помог линьяри и их союзникам окончательно уничтожить кхлеви.

Сок подействовал. Кхлеви с воплями падали на землю, или скорее со щелканьем, что было для них равнозначно воплям.

Но после этого все произошло очень быстро. Грималкин попытался прорваться сквозь ряды ног кхлеви, но ему не повезло. Он мог бы принять другой облик, но тогда его наверняка схватили бы, а в отличие от Акорны и Ари у него не было сока. Все равно он рискнул бы, если бы видел свой таймер на запястье Акорны и что Ари торопливо вводит в него программу. К тому времени, когда Грималкин увидел это устройство и понял, что происходит, было уже слишком поздно. Кхлеви набросили сеть на Акорну, Ари и — увы! — на таймер. Не успел Грималкин и глазом моргнуть, как и парочка линьяри, и кхлеви, держащие сеть, исчезли с поляны, оставив на месте челнок, других кхлеви и… — о боже! — его самого.

Именно в это мгновение кто-то поднял его за хвост и начал вращать в воздухе, описывая широкую дугу. Он принял образ двуногого, не имеющего хвоста, чтобы спастись. К несчастью, у этого варианта не было не только хвоста, но и грации, скорости и юркости кота. Еще два кхлеви сразу же перекрыли ему путь. Каждый схватил его за руку, не заботясь о том, что вывернет ее из сустава. Грималкин подозревал по тому, как они реагировали на его крики, что им бы этого даже хотелось. Вдвоем они потащили его. Он обмяк и перестал сопротивляться. Вскоре они вошли в один из больших холмов отвердевшей слизи. Он оказался в центре пространства, напоминающего амфитеатр, но единственный предмет мебели стоял в центре: та самая машина для пыток, которая играла главную роль в многочисленных пропагандистских видеофильмах кхлеви.

 

Глава 16

Акорна пыталась освободиться из сети и от вцепившихся в нее кхлеви, которые держали в ловушке ее и Ари.

Пока она выпутывалась из сети, незаметно подкравшиеся жуки попытались схватить ее руку. Она чуть не сошла с ума от ужаса, но тут вмешался Мак. Он отхватил клешню и разрезал сеть своим манипулятором, или скорее режущим лазерным инструментом, которым он его заменил. Разрез был настолько точным, что он искалечил кхлеви и проделал в сети дыру как раз такого размера, чтобы Ари и Акорна выбрались из нее. Но кхлеви не желали сдаваться.

Еще одна клешня потянулась к линьяри, и Акорна другой рукой прикрыла свое запястье, оберегая таймер. Если он достанется кхлеви, а они, по-видимому, уже поняли, что это такое, они и им подобные смогут перемещаться не только в пространстве, но и во времени. Их раса не только возродится, уничтожить их станет невозможно, а они смогут перемещаться во времени, уничтожая одну и ту же планету, убивая и пытая тех же людей, снова и снова.

Казалось, кхлеви были повсюду, их зловоние заполняло все помещение. Их жвала щелкали, они метались по лаборатории времени, издавая щелчки и тонкий, высокий писк.

Акорна поскользнулась на полу, покрытом свежими экскрементами кхлеви, зловонной зеленой кровью и едким, липким растительным соком. Эти чудовища были залиты соком, точно так же, как кхлеви во сне Акорны.

Отчаяние разъедало ее душу, как сок разъедал панцири кхлеви. Теперь Акорна поняла, что ее сон не был дурным предчувствием или предзнаменованием. Он был воспоминанием, просочившимся сквозь покровы времени, чтобы предупредить ее о том, что это произойдет. И все же она не сумела его предотвратить. Даже если бы она пожертвовала Ари, не вернувшись за ним, кхлеви обнаружили бы машину времени. Сока больше нет, и теперь ей, Ари и Маку ничего другого не оставалось, как бороться за свою жизнь. Ей казалось, что все новые кхлеви заполняют лабораторию времени.

Доведенные до безумия соком, разъедающим их панцири, жуки метались по комнате, проделывая громадные дыры в стенках, когда сталкивались с ними. Карты гасли одна за другой, когда управление ими нарушалось. Щелкающие клешни и челюсти кхлеви крушили механизмы внутри комнаты.

Мак тоже издавал щелкающие звуки, он пустил в ход те начатки знаний языка кхлеви, которые получил во время предыдущих встреч с ними.

— Не получается, — в конце концов заявил он. Голос его звучал, как ни странно, спокойно и рассудительно, хоть он говорил достаточно громко, чтобы перекрыть щелчки и писк. — Они сейчас уже ничего не способны понять. Тем не менее их всего четверо, и они сильно пострадали от сока. Возможно, мы сможем их связать, пока они не натворили еще больших бед.

Всего четверо? Акорна воспрянула духом. Кажется, больше кхлеви не появлялось. Значит, в этом смысле ее сон оказался неверным. Дверь времени еще не открылась для бесчисленного множества чудищ.

— Жаль, что Мак повредил сеть, — сказала она, падая на пол и откатываясь в сторону, так как один кхлеви устремился прямо к ней, промахнулся и вместо этого врезался в стену. И остался лежать около нее, обмякнув, так как сок наконец добрался до его жизненно важных органов.

— Мне очень жаль, что я вывел из строя это приспособление. В будущем я внесу сеть в мой арсенал сменных манипуляторов, — отозвался Мак. — На «Кондоре» имеется сеть, но он слишком далеко и сейчас нам не поможет.

Еще одна тварь устремилась к Акорне, щелкая и шевеля клешнями. Акорна увернулась, снова бросилась на пол и перекатилась, на этот раз пытаясь проскочить между ногами противника. Это была неразумная попытка. Кхлеви ждал ее и сдвинул ноги вместе.

Тогда Ари нагнул голову, выставив перед собой остаток рога, бросился на кхлеви и проткнул его рогом в центре туловища.

Кхлеви шагнул назад, зацепился отчасти за Акорну, а отчасти запутался в собственных ногах. Он тяжело рухнул на бортик бассейна, из которого поднималась пространственно-временная спираль. Кхлеви Мака тоже попятился. Задев соплеменника, он свалился в бассейн, а пытаясь удержаться, утянул лежащего на бортике за собой.

Спираль исчезла, когда водяной гейзер взлетел вверх, а затем расплескался по полу, залив водой комнату и коридор. Оставшийся кхлеви, панцирь которого растворялся в потоке зеленого гноя, сделал шаг по направлению к ним, рухнул вперед, едва не задев Ари, и остался лежать неподвижно.

Оставив трупы кхлеви плавать в воде, выливающейся из разрушенного бассейна, Акорна, Ари и Мак быстро побежали к люку, ведущему в пещеры Предков. Мак заварил дверь своим лазером, чтобы защитить туннель от затопления, но вода все равно просачивалась в него, и сначала капала, потом текла тонкой струйкой, а потом поток устремился вслед за беглецами.

С общим вздохом облегчения они добрались до той части пещер, которая вела наверх, на возрожденную поверхность планеты.

— Капитан, говорит Мак, капитан Беккер, ответьте, пожалуйста. Мистер Надежда? Мы должны передать срочное сообщение Высшему Совету линьяри. Машина времени повреждена кхлеви, которые перенеслись вперед во времени вместе с Кхорньей и Ари. Теперь кхлеви мертвы. Тем не менее зал и, возможно, все здание, возможно, пещеры или даже весь город будут затоплены подземным источником, текущим в зале с машиной времени. Следует немедленно начать ремонтные работы. Это точная оценка ситуации. Ари? Акорна? Может, нам следует вернуться…

Акорна, у которой голова кружилась от облегчения при мысли о том, что она пережила свой самый кошмарный сон без ущерба для любимых ею людей и себя самой, без сил прислонилась к Ари.

Он встретил ее на полпути, и они оба упали, тяжело дыша, в объятия друг друга.

Мак продолжал посылать сигнал бедствия вместе с инструкциями и координатами, но Кхорнья и Ари его, казалось, не слышали. Они смотрели друг на друга, как мистер Харакамян когда-то смотрел на «кошачьи глаза», словно открыли или заново открыли для себя бесценное сокровище. По-видимому, они не замечали, что, несмотря на капающую с них воду из бассейна, они все еще покрыты липким соком и зловонной слизью, полученной в наследство от уже покойных кхлеви.

Они стояли рог к рогу, широко раскрыв глаза. Руки Ари обнимали Акорну, а она так же обнимала его. Маку казалось, что глухота была побочным эффектом того интересного психологического состояния, в котором они оба находились.

Мак продолжал пытаться связаться с Беккером. Его немного отвлекали шепот и бормотание Ари и Акорны. Эти звуки больше напоминали мурлыкание. Этих двоих не волновала катастрофа или разрушение подземного города, древней реликвии, полной поразительных артефактов, которые, несомненно, хранили множество ценных знаний не только для линьяри, но и для многих других рас.

— Мак, говорит Мелиренья с борта «Балакире». Мы получили твое сообщение капитану Беккеру и сейчас передаем его Совету. Команда уже в пути.

Мелиренью тут же сменила Нева:

— Мак! Акорна с тобой? Она нашла Ари?

— Да, визедханье ферили Нева, они оба здесь. Кажется, они не пострадали, хотя и крайне грязны. И они ведут себя странно, что, я считаю, можно отнести к линьярским ритуалам, предшествующим спариванию. Или… по крайней мере… ведь это происходит, когда они лежат вместе на земле, не обращая внимания ни на что вокруг, соприкасаясь рогами, и?..

— О да! — Ферили, мать Акорны, появилась на экране на груди Мака. Ванье, чье лицо частично закрывал левый сосок Мака, тем не менее снисходительно улыбался, положив ладони на плечи жены. — Дорогие дети! — Казалось, мать Акорны готова зарыдать от радости.

Голос Кари произнес:

— Всем приготовиться к посадке. Мы скоро будем с ними!

— Я испытываю большое облегчение, что вы на подходе, — сказал Мак родителям Акорны. — Я не получил ответа на свои предыдущие сообщения.

— Это потому, что Беккеру и Рафику пришлось отклониться от курса и встретиться с Азизой и ее экипажем. Когда они выходили на орбиту, чтобы лететь к вам, они приняли сигнал маяка от украденных хризобериллов и обнаружили их в останках корабля возле пещеры Ари.

— Все страньше и страньше, — ответил Мак, используя литературную цитату из классической детской книжки, которую когда-то отыскал в библиотеке Беккера из спасенных им бумажных книг.

— Мы все пытались связаться с Кхорньей телепатически, — сообщила ему Нева. — Но она не отвечала. Теперь я понимаю, что она была слишком занята…

— Простите меня, мама, папа, Нева, — сказала Акорна, опираясь на руку Ари, чтобы встать на ноги и слегка встряхнуться, что означало — поправить на себе одежду, но на деле она лишь еще больше размазала сок и слизь. Ари стоял, обхватив ее за плечи, словно защищал. — Мы находились в другой временной зоне, нас атаковали кхлеви, а затем кхлеви проникли вслед за нами в лабораторию времени. Мак уже сообщил вам о результатах, и потом… ну, вот настоящий Ари.

— Действительно, — произнес Ванье.

— Может быть, ты захочешь немного привести себя в порядок, Кхорнья? — предложила Нева, едва сдерживая улыбку.

— Ох! — Кажется, Кхорнья в первый раз заметила, что они с Ари выглядят далеко не лучшим образом. Несомненно, она заметила лишь то, что они с Ари казались друг другу прекрасными. — О да! Может, мы сможем воспользоваться душем «Балакире», когда вы приземлитесь?

Пока она говорила, «Балакире» сел на поляне, оставленной для кораблей, доставляющих оборудование и провизию в этот сектор Вилиньяра.

«Ты иди мыться, язи, — сказал Ари Акорне. — Мне нужно сделать еще одну вещь, прежде чем я займусь тем же».

Акорна вздохнула.

«Полагаю, для этого тебе нужно будет воспользоваться таймером Грималкина?»

«Боюсь, что так».

«Тогда мне тоже придется подождать с душем. Я не для того пережила столько бед, чтобы снова потерять тебя. В данных обстоятельствах с твоей стороны очень благородно ставить его судьбу выше своего душа. В конце концов, он бросил тебя на милость кхлеви».

«Не совсем», — возразил Ари и объяснил ей сдвиг во времени.

К тому времени к ним присоединился экипаж «Балакире» вместе с Невой и родителями Акорны.

Акорна беспомощно посмотрела на них. Ей страстно хотелось обнять родителей, но она понимала, что испачкает их соком. Кроме того, ей необходим был весь сок, который еще остался на ней, для защиты от кхлеви.

«Простите меня, мама, папа, Нева. Но нам с Ари нужно вернуться за Грималкином. Мы не можем просто оставить его у кхлеви».

«Как вы намереваетесь отнять его у них? — спросил Ванье. — Мне кажется, вы, вероятнее всего, обнаружите, что ему уже невозможно помочь, и сами попадете в плен».

«И вы же не можете сражаться против армии вторжения кхлеви, вооруженные всего лишь несколькими пятнами сока на теле. У вас есть устройство управления временем. Воспользуйтесь им! По крайней мере, воспользуйтесь им для того, чтобы вернуться назад, на планету разумных растений, и добыть еще соку».

«Есть еще сок на борту „Кондора“, — сказала Акорна. — И ты прав, конечно».

«В таком случае, я думаю, вам следует взять с собой еще кого-нибудь».

«Это просто погубит еще больше линьяри. Наши люди неохотно применяют смертоносное оружие, даже против кхлеви, — возразил Ари. — Благодаря нашему прошлому опыту у нас с Акорной нет таких проблем. Кроме того, я точно не знаю, сколько человек может одновременно использовать таймер. Мы прихватили с собой двух кхлеви, так что, очевидно, четверо могут путешествовать во времени одновременно. Поэтому мы можем взять с собой Беккера и Мака. Но я не вижу причин, по которым они должны рисковать собой. И кстати, я бы хотел, чтобы вы оставили здесь Кхорнью. Вместо того чтобы прямо бросить вызов кхлеви, я мог бы так рассчитать время, чтобы встретиться с Грималкином перед тем, как он потерял свой таймер, предупредить его и вместе с ним вернуться сюда. Я предполагаю, что он отправился искать меня. Если он меня найдет, ему не будет смысла там оставаться».

«Он захочет увести тебя на корабль, где находятся хризобериллы, — сказала Акорна. — И вас обоих схватят и таймер заберут. Поскольку подземная машина времени выведена из строя, ты никогда не сможешь вернуться, и никто не сможет тебя спасти. Ты прав, мы не должны подвергать опасности капитана и Мака, если кто и сможет снова отремонтировать машину времени, то это Мак».

Ванье хмыкнул.

«Ты забываешь, дорогая моя, у меня и самого есть некоторый опыт в подобных делах, не с машинами времени, так с другими устройствами, не менее сложными».

— Мы об этом слышали, отец, — ответила Акорна.

«Кондор» приземлился рядом с «Балакире». Спустился роболифт, доставив вниз Беккера.

— Ари! — воскликнул Беккер. — Ну, похоже, что Акорна из тебя тоже выдавила все соки!

Ари выглядел озадаченным.

Акорна сказала:

«Это шутка с использованием идиоматического выражения. На всеобщем языке слово „сок“ означает „кровь растений“, такая, как тот материал, что сейчас покрывает нас. В данном случае это дружеское оскорбление, произнесенное ради красного словца. Оно означает, что капитан Беккер рад видеть нас снова вместе».

«А! Я так и думал. Йо не так уж трудно понять».

— Я бы с тобой как следует поздоровался, дружище, но тогда ты тоже испачкаешься соком, — обратился к Беккеру Ари. — Мы бы хотели помыться на борту «Кондора».

Беккер бросил взгляд на «Балакире» и вопросительно поднял правую бровь, но ответил лишь:

— Конечно. Может, вы, детки, хотите вместе принять душ? Я знаю, что вы давно не виделись. Не могу дождаться, когда вы с Акорной — э, пообщаетесь друг с другом, чтобы я потом мог добиться от вас ответов на мои вопросы. — Он обратился к Акорне: — Когда мы получили сообщение от «Балакире», что с вами все в порядке, Рафик остался у пещеры помогать экипажу Азизы грузить хризобериллы.

Акорна и Ари пытались скрыть свое нетерпение, но не слишком удачно. Наконец Беккер вышел из роболифта, а они вошли в него и унеслись наверх, в «Кондор», к оставшимся запасам драгоценного сока, убийственного для кхлеви.

«Кхорнья, — произнес Ари, поворачиваясь к ней и положив ей на плечи свои большие, слегка дрожащие ладони. — Прошу тебя, не надо лететь со мной. Ты даже не представляешь себе, что они могут с тобой сделать, если захватят, Если ты попадешь к ним в клешни, для меня это будет хуже всего того, что они со мной делали, даже во второй раз».

«А мне каково, любимый, опять ждать и ждать, не зная, вернешься ли ты обратно?»

Он улыбнулся краем губ и лукаво взглянул на нее.

«Собственно говоря, ожидание не будет представлять проблему. Если мы не вернемся примерно в тот же момент, когда я исчезну, ты будешь знать, что мы уже не вернемся. Никогда. В этом случае тебе лучше подготовить всех ко второму нашествию кхлеви, так как они могут вырвать у одного из нас секрет таймера и прибыть самостоятельно».

«Теперь я точно полечу с тобой, — сказала она. — Если нас схватят, я найду способ уничтожить таймер раньше, чем допущу это».

«Это легче сказать, чем сделать».

РК приветственно мяукнул и спрыгнул со своего насеста на спинке кресла командира на мостике. Линьяри потратили несколько драгоценных секунд на то, чтобы погладить кота, затем повернулись к нему спиной. Его лапы застучали по полу позади них. Когда они добрались до грузового отсека, то услышали, как роболифт снова пошел вниз.

«Капитан возвращается, — заметила Акорна. — Или Мак».

«Нам надо спешить», — отозвался Ари.

«Наверное, но в каком-то смысле спешить нет необходимости. С этим таймером, как ты сказал, мы можем забрать Грималкина до того, как его схватят, и вернуть его назад, так что он совсем не пострадает. С другой стороны…»

Он перехватил ее мысль, нехарактерную для линьяри, о том, чего она едва не пожелала для этого «друга» Предков, так любящего манипулировать окружающими. Он покачал головой, слегка улыбаясь.

«Кхорнья, какое бы раздражение он ни вызывал, он не причинил никому из нас настоящего зла. Он, безусловно, не заслуживает того, что готовят кхлеви для любого пленника».

«Наверное, ты прав, — ответила она. — Но если бы получилось так, как он хотел, я могла бы сейчас быть котенком».

«Нет, потому что он бы сделал так, что из твоих чресл родилась бы раса линьяри, так что ты просто стала бы своей собственной прапрапрародительницей».

«А это лучше?»

Они вытащили сосуды с соком и уставились на них, прикидывая, как будут сражаться с целой планетой кхлеви.

«Мы могли бы вскрыть их, сбросить на землю и прыгать на них сверху, выдавливая сок на любого, кто приблизится».

«Мне неприятно это признать, но этот план ничем не хуже любого другого. Я передумал. Мы должны подождать, пока сможем придумать лучший способ разбрызгать этот сок».

Приближались чьи-то шаги, и Акорна ощутила незнакомое, но дарящее чудесное ощущение радости присутствие отца.

«Дочка? Ари? — позвал Ванье, остановился рядом с ними и оглядел сок, находящийся в грузовом отсеке. — Я обдумывал нашу проблему. Вы двое только начинаете жить вместе, как я понимаю, и после очень долгого перерыва. Ари уже вытерпел долгое и болезненное испытание у кхлеви. Мы с твоей матерью, Кхорнья, не могли бы пережить, если бы потеряли тебя снова, после того как нашли, такую красивую и сильную, готовую начать новую жизнь и новое поколение нашего клана. Я обязан Грималкину своей жизнью и жизнью твоей матери. Логично, чтобы я попытался его спасти».

«Никто не сможет спасти его при нынешних обстоятельствах, отец, — ответила ему Акорна. — Те разбрызгиватели, которые мы использовали, чтобы стрелять соком в кхлеви, все пропали, когда челнок попал в трещину при землетрясении. Нам придется подождать, пока Хафиз сможет прислать новые с Мечты. Кроме того, хотя ты изготовил оборонительное оружие для нашего народа, ты никогда не пользовался наступательным оружием. И я, и Ари знаем, что мы способны это делать при необходимости. Это не слишком распространенное свойство нашего народа».

«Я не думал о реальном применении оружия, — ответил Ванье. — Собственно говоря, тот инструмент, который я имел в виду, лучше приспособлен для того, чтобы разбрызгивать сок на большом пространстве, чем то, что имелось у вас. У нас на борту „Балакире“ имеется несколько распылителей удобрений. Я могу зарядить их соком, который из специального контейнера будет подаваться в распылитель».

«Спасибо за информацию, Ванье, — сказал Ари. — Но я полечу. Кхорнья останется здесь, с вами».

«Ааааари!» — мысли Акорны не отличались добротой.

«Она, конечно, этого не хочет, но она должна, — сказал Ари. — Я заставлю ее остаться».

«Вы, оба, нечего изображать из себя мачо, — сказала им Акорна. — В конце концов, Ари, когда мы сражались с кхлеви, ни один из нас не спасся бы, если бы не помощь другого».

«Тем больше причин для меня лететь. И еще, если я не могу убедить вас обоих остаться здесь…» — произнес Ванье.

«Ни за что», — заверили его Ари и Акорна.

«Очень хорошо. Я могу нести три таких контейнера».

Они вернулись к роболифту, за ними шел РК, который громким мяуканьем протестовал против того, что его не допускают к самым интересным событиям. Когда они вошли в роболифт, причем каждый тащил столько сока, сколько смог унести, кот вскочил в лифт вместе с ними.

Все они пытались придумать, что сказать остальным, особенно матери Акорны, но все оказались очень заняты. Корабли и челноки приземлялись по всему Вилиньяру, и Предки также появились. Кажется, бригаду с ведрами сменила цепочка людей, которые выстроились от входа в туннель и тянули шланги от нескольких насосов, выкачивая воду из прохода.

Акорна, у которой по-прежнему находился таймер, осталась внизу с соком, а Ари и Ванье поднялись на борт «Балакире» за распылителями удобрений.

РК побежал к реке, несомненно, чтобы осмотреть жидкость, вытекающую из шлангов, и проверить, нет ли в ней для него рыбы.

Когда мужчины вернулись с распылителями, каждый превратил три легко раздувающихся бурдюка с соком в один, и они соединили их подающим шлангом с распылителем. По настоянию Акорны Ари быстро показал им с Ванье, как программировать таймер. Если уцелеет только один из них, по крайней мере этот один не застрянет в прошлом планеты среди полчищ кхлеви из-за отсутствия знаний.

Когда все были готовы, они взялись за руки. Ари свободной рукой ввел программу в таймер. Одна рука Акорны лежала в его руке, а другая в руке Ванье. Акорна набрала в грудь побольше чистого, свежего воздуха…

…И выдохнула его в горячие, едкие испарения захваченного кхлеви Вилиньяра.

Ванье ахнул.

«Ферили любит повторять, что я ищу неприятности, но я никогда ничего подобного себе не представлял! Это ужасно! Ужасно! Вы уверены, что мы по-прежнему на Вилиньяре?»

«Да», — мысли Ари были полны еще более мрачных картин, чем открылась им. Земля содрогнулась, и все зашатались.

Акорна указала рукой на трещину, которая поглотила челнок.

«Я здесь сейчас не вижу кхлеви», — сказал Ванье, явно стараясь проявлять оптимизм.

«Это правда, — согласилась Акорна, — но мы должны продолжать искать их, если хотим найти Грималкина. Хотя он мог удрать от них…»

«Нет, — возразил Ари. — Ведь у него нет таймера. Если бы у него была возможность удрать, он бы вернулся за ним. Я знаю, каково это, застрять здесь вместе с кхлеви, скрываться от них и ежесекундно опасаться за свою жизнь».

Акорна почувствовала, что рука Ари застыла и стала ледяной, несмотря на жару.

«Я видела с воздуха холмы, в которые входили и из которых выходили кхлеви. Это то место, где ты был, когда они тебя схватили, дорогой?»

«Думаю, да. Я не помню, чтобы видел их снаружи. Я был без сознания, когда меня взяли в плен, а пыточная камера была разрушена, когда кхлеви эвакуировались, и я спасся. Но там был потолок в виде купола, на который я все время смотрел, когда был в состоянии видеть и пытался сосредоточиться на чем-то, кроме боли».

«Я видела такой с воздуха, когда летала к твоей пещере и обратно», — сказала Акорна. Как ей ни было тяжело, она мысленно просканировала окружающую местность и наконец нашла нужное: холм из экскрементов, который она тогда заметила примерно в миле от своего местонахождения.

«Нам туда», — сказала она.

Искры и пепел дождем хлынули на них. Правая нога Акорны до колена погрузилась во что-то липкое. Она сумела вытащить ее, только погрузив левую ногу на такую же глубину.

«Проклятие, что это за вещество?» — спросил ее отец.

«След слизи кхлеви», — ответил Ари. Почти ничего не было видно, но они с Акорной оба хорошо узнавали это вещество по зловонию.

«Попытайся освободиться и пробраться сквозь него как можно быстрее. Оно довольно быстро застывает. То, что оно еще жидкое, означает, что один из них прошел в эту сторону совсем недавно».

«Они не всегда оставляют за собой эту липкую гадость?» — спросил Ванье, думая о видеофильмах и рассказах, которые слышал от тех, кто пытался спастись с планеты после начала вторжения.

«Только когда кормятся, — ответила Акорна. — Очень надеюсь, что мы бредем не по Грималкину».

«Они не едят разумных, Кхорнья, — напомнил ей Ари. — Во всяком случае, не сразу…»

После этого замечания воцарилось напряженное молчание.

Не считая искр и далекого света вулканов, которые некогда были священными мирными горами Вилиньяра, ночь была очень темной, пока они шли по исковерканной местности.

Тем не менее тишины не было. Акорна сначала не слышала звуков, издаваемых кхлеви, из-за стонов и рокота планеты, которая корчилась в предсмертных муках, но внезапно до ее сознания дошли щелчки и треск кхлеви, посылающих отрывистые сообщения друг другу. Она услышала и еще кое-что за болтовней кхлеви. Она услышала вопли и визг, шипение и ворчание кота, который ужасно боится боли. Она знала Грималкина только в облике Ари. Кошачьи вопли ужаса заставили сжаться ее сердце.

«Если он в облике кота, они быстро его уничтожат, — сказал Ари. — Хотя это было бы неплохо, конечно, если бы мы не прилетели сюда, чтобы его спасти».

Акорна увидела движение раньше, чем сам холм: вокруг него собрались кхлеви, чтобы смотреть и слушать. Он заглядывали внутрь и радостно щелкали жвалами, когда вопли стали сильнее. Они так развлекались, что не заметили приближения троих линьяри.

«Полагаю, цель в пределах выстрела, — сказал Ванье. — Хотя я преклоняюсь перед вашим опытом, который, как мне сказали, вы двое приобрели, поливая кхлеви соком, не могу ли я предложить вам целиться пониже? Если поразить их ноги, они не смогут пуститься в погоню, а лежа на земле, покрытой приличным слоем сока, все, кто окажется в пределах выстрела, тоже подвергнутся его воздействию. После первого залпа, возможно, нам следует оставить немного сока про запас, чтобы его хватило на прикрытие нашего отступления на достаточно большое расстояние, пока мы не сможем пустить в ход таймер».

Акорна кое-что знала о своем отце от Надины и Невы, но до этого момента она не сознавала, что он и правда был самым способным военным стратегом линьяри. Только он не упомянул о том, что когда ноги кхлеви будут повреждены, остальная часть их тел тоже пострадает, так как они упадут в сок. Теперь Акорна с большим оптимизмом оценивала исход их миссии.

Ари оторвал руку от распылителя и почесал шею, лицо, вторую руку и ту часть ноги, которая осталась открытой из-за прорехи в скафандре.

«В чем дело, язи?» — спросила Акорна.

«Я не кхлеви, но иногда у меня возникает аллергия на сок. Ты ее не чувствуешь?»

«Теперь чувствую», — ответила она. Интересно, посмеет ли она прижаться к нему и дотронуться до зудящих мест своим рогом.

«Залп!» — скомандовал Ванье.

Акорна открыла сопло своего распылителя и нажала на клапан насоса. Он выплюнул шар сока в середину туловища кхлеви, стоящего впереди. Кхлеви вцепился в себя клешнями и согнулся в агонии. Акорна поправила сопло, направив его вниз, и проложила между ними и кхлеви дорожку из сока.

Ари прокладывал себе путь ко входу в холм, направив сопло на ноги сначала одного, потом другого кхлеви. Кхлеви вокруг него расступились и пытались залезть на стенки купола, чтобы спастись от сока. Он теперь ясно видел машину для пыток в центре комнаты. Не обращая внимания на нахлынувшие на него воспоминания о собственном пребывании в такой камере, он вбежал внутрь.

«Мы опоздали, — сообщил он Ванье и Акорне. — Он исчез. Наверное, они его убили в образе кота. Теперь здесь нет никого, кроме кхлеви».

 

Глава 17

Как только кхлеви ремнями прикрепили его руки, ноги и голову к машине для пыток, Грималкин снова принял образ кота, и таким образом ремни не могли удержать его уменьшившиеся в размерах члены. Он почувствовал первую тошнотворную волну энергии, поднимающуюся от машины, и прыгнул в воздух, на один из многочисленных выступов, похожих на карнизы, идущие вдоль внутренних стен холма.

Кхлеви удивили его, когда бросились за ним вверх по стене. Пока они карабкались наверх, он спрыгнул вниз и бросился к выходу. Клешни щелкнули у его хвоста, он взвизгнул и снова принял облик двуногого, таким образом избежав клешней кхлеви.

Если бы только он не потерял таймер! Если бы Акорна не нашла его и не улетела вместе с Ари без него. Он сейчас был бы далеко, очень далеко отсюда.

Один кхлеви схватил Грималкина за руку, и он снова уменьшился до размеров кота, но он понимал, что не сможет продолжать делать это бесконечно. Были и другие облики, за которыми он мог скрыться, если бы только ему удалось убежать от кхлеви на достаточно долгое время, чтобы совершить превращение незамеченным, но два его основных облика не требовали от него сосредоточенности для перехода из одного в другой.

Один кхлеви снова поймал его, на этот раз клешня обхватила голову Грималкина. От этого не было спасения. Кхлеви сжал кошачий череп ровно настолько, что можно было нести кота, но не причинить ему серьезного увечья и не убить. Лапы Грималкина на сей раз приклеили к креслу каким-то веществом, которое сначала было липким и дурно пахло, затем быстро затвердело. Даже хвост лишили возможности двигаться. Наконец что-то скользнуло под подбородок и обхватило его шею. Когда Грималкин опять обрел способность видеть, он душераздирающе мяукал до тех пор, пока отвердевшая слюна кхлеви не перекрыла ему воздух. Теперь он видел сплошную стену из кхлеви, которых ужасно забавляли его протесты и попытки освободиться. Некоторые из них ползали по земле, другие стояли. Некоторые даже висели над головой. Его быстрые превращения подготовили их, и теперь они ожидали от него метаморфоз.

Стоящий ближе других к нему щелкнул жвалами, поднял клешни и поднес их к самому его лицу. Они щелкнули, и кончик самого длинного уса отвалился. Грималкин мяукнул от негодования, и они с восторгом защелкали — клик-клак, клик-клак. Вероятно, они решили, что это причинило ему боль. Он был уверен, что очень скоро так и будет.

В этом облике он обладал превосходным нюхом, который подвергался бомбардировке зловонием кхлеви и горящей атмосферы планеты, но внезапно ему показалось, что пропитанный этими запахами ветер донес до его чувствительных ноздрей струю сравнительно чистого, сладкого воздуха.

Отвалился отрезанный кончик его второго уса, и он издал пронзительный, громкий кошачий вопль. Если они думают, что ему так больно, то это их может задержать. Он только надеялся, что голос его не подведет.

Внезапно стена кхлеви, окружающих его, поредела. Те, кто присел, встали и отвернулись от него. Те, кто мучил его, повернули головы и посмотрели в сторону входа.

Едкий запах растений становился все сильнее, и зловоние слюны кхлеви тоже, так как те, кто стоял перед ним, оставляя за собой полосу слизи, пытались вскарабкаться на стены, помогая себе одними лишь клешнями. Они издавали тонкий писк и щелкали жвалами.

Грималкин не видел, на что смотрят его мучители, но видел, что на потолке кишат кхлеви и неуклюже наползают друг на друга, как все больше этих тварей старается убраться подальше от пола.

Произошло неизбежное. Новые кхлеви, заползающие на потолок, сбивали первых, и те начали падать вниз, словно мертвые клопы, каковыми они и были. Все это было не так уж плохо, пока двое из них не свалились прямо на него.

К счастью, первый из них обрушился на верх машины для пыток и свалился с кресла, разломав отвердевшую слюну кхлеви, удерживающую Грималкина. Он рванулся в сторону, избежав удара от падения второго кхлеви в чувствительную середину кошачьего туловища. А потом у него появилось время, чтобы принять единственно безопасный облик, который он смог придумать.

Когда Грималкин совершил превращение, настолько удачное, что с трудом узнавал самого себя, он пробрался вперед, чтобы посмотреть, чем вызвана вся эта суета.

«Где он? — мысли Ари все больше заполнялись тошнотворно жестокими образами. Он представлял себе, что с Грималкином происходит то же самое, что когда-то с ним. — Я слышал его вопль всего секунду назад».

«Да, я тоже его слышала, — согласилась Акорна. — Ты его не видишь? Возможно, один из кхлеви утащил его».

Но пока она пыталась заглянуть за спины снующих, стрекочущих кхлеви, она услышала новый шум сзади. Этот шум она уже недавно слышала.

«Уже нет времени. Идет подкрепление. Слышите?» — сказала она.

Новая орда насекомых хлынула в полосу света, падающую изнутри холма. Свет был зеленоватый и слабо мерцал. Акорна подумала, что это какая-то разновидность биолюминесценции. Она раньше не замечала ничего подобного у кхлеви, но, с другой стороны, до сих пор она никогда не находилась среди них, в созданной ими самими среде.

Она шагнула вперед, стараясь занять позицию между Ари и надвигающимся противником, и встала с ним спиной к спине, чтобы защитить контейнеры, привязанные сзади. К этому моменту внутренность холма представляла собой массу машущих конечностями, скользящих, корчащихся кхлеви. Они стрекотали так пронзительно и щелкали так непрерывно, что если бы линьяри не были телепатами, они бы не слышали друг друга. Потолок купола был покрыт карабкающимися жуками, но по мере того, как сок начинал действовать, пострадавшие кхлеви падали со своих насестов, словно перезрелые фрукты, увлекая за собой своих собратьев. Ари сказал:

«Ванье, нам нужно уходить! Ты прикроешь спину Кхорньи. А я поищу Грималкина».

«Ты не можешь! А что, если они вооружены?»

Акорна изучала надвигающихся кхлеви, одновременно прокладывая барьер из сока между их ногами и своими.

«Они не вооружены», — сказала она отцу.

Ари прибавил:

«Они нас не ждали. Я вообще не помню, чтобы захватившие меня кхлеви были вооружены чем-то, кроме собственных клешней и челюстей».

«В таком случае вы с Кхорньей прикроете меня. Я пойду туда».

«Нет! Отец! Я не переживу, если потеряю тебя, после того как только что тебя нашла».

«Я не собираюсь снова теряться, особенно когда Ари — наверное, я имею в виду Грималкина — нет рядом, чтобы второй раз предотвратить мою гибель».

Авангард подкрепления помедлил, принюхиваясь к соку, прежде чем ступить в него. Акорна спросила себя, сообщили ли им другие о прежней встрече с соком? Они должны были это сделать, пока умирали. Насколько она могла судить, у кхлеви не существовало эмоциональной привязанности, дружбы или родства, играющего для них роль в личном плане. Учитывая это, она гадала, кого умирающие кхлеви предупредили бы первым. Когда вопли подкрепления присоединились к воплям тех, кто находился внутри, Акорна обнаружила, что у нее чешется рог исцелить их, несмотря на все то, что она о них знала. Девушка решила, что у нее просто аллергия на сок, стряхнула с себя это чувство и выстрелила соком в трех кхлеви, которые пятились назад, чтобы спастись от ее оружия. Тем временем другие пытались обойти линьяри сбоку. Акорна выстрелила в окружающих жуков, наступая на них, но ее выстрелы становились все слабее. У нее кончались боеприпасы.

Она повернулась, чтобы посмотреть, как дела у Ари и отца и опустели ли их контейнеры так же, как ее. Ари шагнул вперед, но она увидела, как ее отец жестом позвал его назад.

«Стой, я тебе говорю. Позаботься о ней».

Ванье побрел вперед, поднимая ноги и ставя их на землю так медленно, словно шагал по планете с большой силой тяжести. Струйки сока прилипали к его подошвам, как бы высоко он ни поднимал ноги.

«Я начинаю понимать, от кого ты унаследовала смелость, язи», — сказал Ари Акорне.

Она повернулась и выстрелила в особенно настойчивого кхлеви, который пересек узкую полосу сока справа от нее. Но ее оружие вышло из строя. Появившаяся из сопла капля повисла на краю. В отчаянии Акорна подхватила ее пальцами и швырнула в нахала, попав ему прямо между глаз.

Он отступил.

Она снова повернулась.

«Прошу тебя, надо уходить. Ты получил какое-нибудь послание от Грималкина, хоть что-нибудь, что показывало бы, что он жив?» — спросила она.

«Он может быть жив, но раздавлен болью и страхом до такой степени, что не осознает, что мы здесь, и не может к нам пробраться», — ответил ей Ари, его мысли были окрашены в мрачные тона его собственных воспоминаний.

Из холма к ним ринулся один из кхлеви, но он продвигался по соку еще с большим трудом, чем Ванье.

«Берегись, отец!» — крикнула Акорна. Казалось, на кхлеви сок не действует и он не обращает на него внимания. Чужак нацелился на Ванье, увертываясь от своих собратьев, которые падали с потолка. Ванье выстрелил в нападающего соком, но кхлеви смахнул его и продолжал наступать.

«Не мог ли один из них уже выработать иммунитет на это вещество?» — удивился Ари.

Не успели они броситься на помощь Ванье, как кхлеви схватил того клешней и потащил, топча упавших собратьев, по направлению к Ари и Акорне.

Акорна выстрелила прямой наводкой. Но из сопла не появилось ни капли.

Один из вновь прибывших попятился, потом бросился вперед, и она поняла, что он хочет попытаться — и у него это может получиться — перепрыгнуть через узкий ручеек сока, отделяющего этого кхлеви от нее и ее спутников.

Не замечая опасности с этой стороны, Ари бросился вперед, чтобы попробовать освободить Ванье. Похититель увернулся от него очень проворно для такого крупного создания.

«Кхорнья! Берегись!» — предупредил ее Ари. Ему не удалось добраться до Ванье, и тогда он попытался преградить этому кхлеви дорогу к Акорне. Свободная конечность жука отбросила Ари в сторону и ухватила руку Акорны, вырвав из нее распылитель.

Трое из нового патруля кхлеви перепрыгнули через барьер из сока и бросились к ним.

Ари выпустил в них заряд сока, потом бросил распылитель и накинулся на того кхлеви, который держал Акорну. Но тот не отпустил ее.

«Чего ты ждешь? — прозвучал его вопрос в голове у Ари. — У нее на запястье не просто побрякушка, но я же не могу задать ей программу клешнями. Набери цифры 1800-46-788 минус 56389 и вытащи нас отсюда!»

 

Глава 18

Акорна сорвала таймер с руки и сунула его Ари, который имел больше опыта обращения с этим устройством. Он быстро ткнул несколько раз пальцем в холодную голубую светящуюся поверхность экрана.

Все кхлеви, кроме одного, исчезли, как и темнота разрушенного ими Вилиньяра. Оставшийся кхлеви превратился в кота, прыгнул на плечо Ванье и исчез. И Ванье вместе с ним. И таймер тоже. Акорна и Ари переглянулись, закатили глаза и пожали плечами. Невозможно предугадать, что задумал Грималкин на сей раз.

Но едкий запах также исчез, его сменил влажный аромат сладкой травы после легкого дождя.

Шорох и журчание быстро бегущего ручья зазвучали в ушах, линьяри увидели его сверкание за рощей деревьев недалеко от входа в павильон, в котором они стояли. Вместо темноты их окутывал мягкий, сиренево-фиолетовый, розово-лиловый сумрак, звезда заходила за священные горы.

«Поразительно! — воскликнул Ари, поворачиваясь к ней. — Я и не представлял себе, что терраформирование добилось таких успехов».

«Я тоже. Но я провела большую часть времени либо вне планеты, либо под землей у машины времени. Мати говорила мне, что они добились потрясающих успехов, но я даже представить себе такого не могла!»

«Как это мило со стороны Грималкина, что он принес нас в такое чудесное место и скромно исчез вместе с твоим отцом, чтобы мы могли побыть одни — наконец!» — заметил Ари.

«Да. Хотя должна заметить, что меня теперь настораживает доброта Грималкина».

«Ты права. Но он не так уж плох. Я думал так же, когда считал, что он бросил меня на милость кхлеви, но теперь я понимаю, что он просто испытывал любопытство по отношению к тебе. Мне следует быть осторожнее и не петь тебе похвалы перед другими мужчинами, к какому бы виду они ни принадлежали».

«Что это за похвалы? — подзадорила она его. — Мне их никто не пел уже давно, по крайней мере ты не пел».

«О, ты знаешь. Как ты красива… Грималкин почти не способен отличить одного линьяри от другого, ты себе представляешь? Какая ты красивая, какая умная… — Он замолчал и яростно стал чесаться в нескольких местах. — Как ты думаешь, ты достанешь до моей спины? Этот сок вызывает такой зуд, что мне хочется выскочить из собственной кожи, лишь бы избавиться от него».

«У меня есть идея получше, — ответила Акорна. — Давай искупаемся в этой речке. Найдем мыльную травку по дороге и хорошенько вымоемся».

Мыльная трава росла по берегам речки, что было очень удобно. Они сбросили с плеч неуклюжие контейнеры, в которых прежде хранился сок, затем скафандры и сапоги. Даже при свете луны Акорна видела, что кожа Ари и ее собственная покраснела и стала бугристой в тех местах, куда попал сок.

— Я первый! — произнес Ари и прыгнул в ручей, подняв фонтан брызг, сверкнувших в угасающем свете, словно аметисты и рубины.

Акорна вошла в воду вслед за ним. К ее удивлению и удовольствию, вода оказалась не холодной, а лишь приятно прохладной. Она успокаивала ее воспаленную кожу. Акорна надергала на берегу мыльной травки и дала часть Ари, затем помогла ему найти все потайные места, куда проник сок, и все раны и синяки и исцелила их.

Он сделал то же самое для нее, задерживаясь там, где ее кожа была самой чувствительной или болезненной, сопровождая мытье прикосновением рога и легким поцелуем. Акорне не нужен был диск новорожденного, чтобы подтвердить, что это действительно Ари, ее Ари. Его запах и прикосновения были теми самыми, напряженные мускулы под кожей, вздувшиеся вены на предплечьях и шее, любимый бугорок рога, который казался ей прекрасным самим своим несовершенством.

Когда он закончил свои манипуляции, она чувствовала, что каждая клеточка ее существа дрожит от желания более близкого соприкосновения, и догадывалась, что он чувствует то же самое.

Но, к ее разочарованию, Ари с трудом выбрался на берег, лег на траву и тут же уснул.

Напевая, она взяла их скафандры и постирала их, а потом разложила на берегу рядом с Ари сохнуть и сама легла. А потом она тоже задремала.

Вскоре ей приснился сон, будто ее поднимают и несут такие сильные, знакомые руки, а ее голова лежит на любимом плече. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это правда. Ари отнес ее в павильон и положил на мягкий, как пух, спальный коврик. Он хотел было снова лечь спать, но она обхватила его руками за шею и притянула его к себе.

«Язи, я так рада, что ты наконец дома. Теперь мне нужно, чтобы ты вернулся ко мне. Ведь ты был так далеко».

* * *

Грималкин спрыгнул с плеча Ванье. И сразу же этот гнусный корабельный кот наскочил на него, выпустив когти, и вонзил острые клыки ему в голову.

«Ах ты, вонючий лицемер, ты меня уже достал! — рычал РК, перекатившись через Грималкина и пытаясь добраться до его брюха. — Я понял, что ты всего лишь блохастый проныра с клещами в ушах и облезлым хвостом, как только увидел тебя».

«Разве можно так обращаться с одним из твоих предков? — возмущенно взвизгнул Грималкин. — Да что это с тобой? Ты кот, я кот, в чем проблема?»

«Это мое место, а эти люди, которых ты расстроил, мой народ. Отдай их обратно не-мяу-дленно, не то я вспорю тебе брюхо и сделаю наживку из твоих кишок!»

Когти задних лап РК вырвали клочки из задницы Грималкина. Корабельный кот извернулся и добрался наконец до незащищенного брюха метаморфа.

Грималкин снова принял облик линьяри.

РК все равно не отпускал его. Грималкин безуспешно колотил его руками и вопил:

— Уберите кто-нибудь от меня это чудовище!

Кто-то внял его просьбе.

— Прекрати, ты, обманщик с мохнатой задницей. Оставь его в покое! — громыхал Беккер, отдирая когти РК.

— Спасибо, — произнес Грималкин, пытаясь вернуть себе достоинство. К сожалению, оно было изодрано в клочья вместе с некоторыми другими частями тела. — Не знаю, что он против меня имеет.

— Я знаю. И я имел в виду тебя, а не РК Что ты сделал с Ари и Акорной?

Грималкин не обратил на него внимания и попятился к Ванье.

— Прошу тебя, мне больно. Исцели меня.

— Прошу тебя сперва ответить на вопрос капитана Беккера, — сказал Ванье.

— Но ты же был вместе со мной. Ты знаешь, что с ними все в порядке.

— Я не видел, где мы находились. Ты изменил время так быстро, что я ничего не видел, кроме того, что они исчезли, а мы с тобой вернулись сюда. Не могу поверить, что ты продолжаешь хитрить и напускать таинственность, когда мы втроем только что рисковали жизнями или даже еще хуже, но вернулись обратно к кхлеви, чтобы тебя спасти.

— Хитрить? Таинственность? Я? Я просто вознаградил моих дорогих друзей, отправив их в прекрасное и спокойное место, где они могут наконец остаться наедине и насладиться друг другом прежде, чем вернутся к еще одной катастрофе. — Он показал рукой в сторону очереди из людей, тянущейся от кораблей до входа в пещеру, насосов, грязи и общей атмосферы напряженности. — Я всегда пытался помочь им и за мои хлопоты получил лишь недоверие и гнев. Конечно, не от тебя, Ванье. По крайней мере до сих пор. Я — эмпат. Я страдаю, когда страдаете вы. Я страдал, когда страдали они. Когда этот кризис закончится, я принесу их назад. А пока они заслужили небольшой отдых, хотя бы один день отдыха, вам не кажется?

Ванье вздохнул, неверно истолковав его слова, как и ожидал Грималкин.

— Да, да, конечно, заслужили. Просто мы с Ферили и сами так мало времени провели с Кхорньей. Но за то время, которое нам досталось, нам следует благодарить тебя. Мы можем еще немного потерпеть. — Он расслабился, голос его смягчился, но снова стал твердым, когда он произнес: — Пусть даже они вернутся, как ты говоришь. Но пока, думаю, хорошо бы мне подержать твой таймер у себя, на тот случай, если тебя одолеет желание снова исчезнуть.

— Хорошая идея, отец Акорны, — сказал Беккер. Он стоял, слегка расставив ноги, сжав руки в кулаки у боков, будто жалел, что не держит в них гаечный ключ, лом или другие тупые и тяжелые орудия, способные нанести увечье.

— Очень хорошо, — ответил Грималкин и снял таймер с шеи, где он висел, когда Грималкин был в облике кота, чтобы его можно было программировать прикосновениями задних лап. Он сделал обманное движение, будто хотел протянуть его Ванье, а сам нажал кнопку. И невольно рассмеялся при виде выражения на их лицах перед тем, как он исчез из их времени.

Вероятно, они снова обвинят его в коварстве, но он думает только о большем благе для всех. Он не может отдать свой таймер. Ему нужно организовывать события, формировать истории, устраивать судьбы. Если люди иногда недовольны его могуществом, то это потому, что их понимание космоса слишком ограниченно и они не могут осознать полностью его огромную ответственность.

Например, ту, которую Грималкин должен взять на себя, хотя и знает, что это должно принести ему еще больше неприятностей.

Он прибыл в центр исцеления через три дня после того, как высадил Ари и Акорну в одном голографическом номере. Центр теперь редко использовали, ведь сейчас на Вилиньяре были единороги, которые могли легко вылечить любые раны и болезни. Голономер был сравнительно новым и достаточно просторным, чтобы его обитатели могли совершить романтическую прогулку и даже не догадываться, что находятся внутри одной комнаты. До того как Грималкин в первый раз спас Ари, он позаботился о том, чтобы этот номер был специально приспособлен ко вкусам современных линьяри. То ли благодаря интуиции, то ли воспоминаниям о том времени, которое он провел в будущем, он знал даже, что этот номер понадобится, хотя и не знал точно как или зачем.

Павильон имел удобства, которые их народ считал комфортабельными. Росли травы, которые линьяри любили. Климат тщательно контролировался и был приятным и расслабляющим. Дождь лил только тогда, когда обитатели были достаточно близко от павильона и могли порадоваться освежающим каплям, а потом найти убежище. Сильные грозы случались только в то время, когда обитатели находились под крышей павильона. Здесь всегда царил закат или рассвет, когда пейзаж планеты выглядел красивее всего, но, неслучайно, невозможно было точно определить, какая это планета. Даже температура реки была выбрана приятной для линьяри.

Оказалось, что это идеальное место для — как это называется у человеческих существ? — для медового месяца. Это было идеальное место для медового месяца, где союз Ари и Акорны будет неоднократно скреплен и где они могут спокойно любить друг друга.

Грималкин остановился у собственной берлоги, в обивке которой чередовались пятна и полосы, а покрытие пола и стен медленно вращалось — шутка космического кота.

Он посмотрел на экран обзора и увидел, что внутри номера стоит ночь. Ари и Акорна спали, сжимая друг друга в объятиях. Он сглотнул, ощущая непривычную боль в верхней части грудной клетки. Они очень красиво смотрелись вместе. Может быть, даже более красиво, чем по отдельности.

Он проверил изображения на внутренних мониторах номера. То, что они ему сказали, было более определенным, чем он надеялся или мог себе представить. Это была идеальная возможность. Гораздо более идеальная, чем он планировал. И все же это тоже вызывало у него грусть. Они никогда не узнают, конечно. Нет необходимости, чтобы они узнали, а то, чего они не знают, не может причинить им боль. А это станет благом для проекта, для расы и в конечном счете — для вселенной. Он просто необыкновенно счастлив стать носителем такого дара.

Жаль, что придется совершить… «предательство» — слово, перегруженное смыслом, не так ли? Жаль, что ему придется снова их обмануть. Но он должен.

И чем дольше он бы медлил, тем хуже бы себя чувствовал. Поэтому, захватив все необходимое, он вошел в голономер.

Момент настал.

 

Глава 19

Акорна быстро проснулась, хотя все еще чувствовала необычную сонливость и скованность. Но она осознала еще до того, как открыла глаза, что они уже не одни. Лежавший рядом с ней Ари резко сел.

— Грималкин! — хором воскликнули они.

— Привет, влюбленные! — ответил он, вид у него был еще более самодовольный, чем обычно. Беккер сказал бы, что он похож на кота, сожравшего канарейку. Грималкин сейчас был в облике кота, стоял на двух ногах, но у него был полосатый, оранжево-кремовый хвост, нечеловеческая часть мохнатого тела имела ту же расцветку, а уши на макушке поворачивались рывками во все стороны. Хотя его лицо было более или менее человеческим, зрачки в тусклом свете павильона казались неестественно широкими и круглыми, а глаза блестели, как у кота ночью. Усы под его человеческим носом состояли из очень длинных отдельных волосков, свисающих подобно усам одного из маньчжурских злодеев из старых фильмов.

— Надеюсь, вы уже избавились от всего этого и готовы присоединиться к своему народу. У меня есть и другие дела, кроме как перебрасывать вас с места на место, знаете ли.

— Да, — лениво произнес Ари, — теперь, когда ты жив и убрался подальше от машины для пыток, уверен, что у тебя они есть.

— Не думайте, что я неблагодарный, — произнес Грималкин так, что Акорна поняла: хотя он и считает, что обязан быть благодарным, этому кошачьему созданию не очень-то знакомо подобное чувство. — Этот маленький отпуск — часть моей благодарности вам.

— А другая часть? — спросила Акорна, мгновенно охваченная подозрением.

Глаза Грималкина стали еще более круглыми и невинными, как у котенка. Его было так же трудно понять, как всегда. Но он слегка заколебался, прежде чем ответить.

— Ну, позволить вам отдохнуть, конечно. Вы оба совсем выбились из сил во время ваших путешествий, и я чувствовал себя в какой-то мере виноватым…

— Ты и был виноват, — в один голос ответили они ему.

— Гм, я сказал «в какой-то мере». Ничего интересного не происходило в ваших любимых местах…

— Кроме наводнений и поголовного уничтожения жителей, — возразила Акорна. — Но я полагаю, такие мелочи тебя не волнуют.

— Все это под контролем. Разве вы не думаете, что есть и другие, которые могут справиться с подобной проблемой? И вам двоим больше не нужно беспокоиться в данный момент. Вам нужно расслабиться. Поэтому я перенес вас сюда.

— Где — или мне следует спросить «когда» — это находится? — спросил Ари.

— Не думай об этом. Вам пора возвращаться обратно к вашему скучному рабочему дню.

Он схватил их за руки, но сначала Акорна подхватила скафандры и бросила один Ари. Ари с сожалением посмотрел на него. У линьяри не существовало моральных запретов на наготу в общественных местах, но Акорна выросла среди людей. И усвоила их правила насчет одежды. Она натянула свой скафандр и только потом взяла за руку Грималкина. Ари покорно пожал плечами и сделал то же.

Только что они находились в павильоне, держа за руки Грималкина. И вот уже стоят у выхода из пещеры. Но Грималкин исчез.

Они стояли рядом с «Кондором» и смотрели, как аварийные бригады разгружают свое оборудование для борьбы с наводнениями. Ферили подбежала к ним, чтобы поздороваться.

— Кхорнья, Ари, вы вернулись! Я дам знать Ванье. Мы так долго ждали возможности побыть вместе с вами! Ванье сейчас в старом городе, проверяет, какой ущерб нанесен машине времени.

За их спиной спустился роболифт, и Беккер крикнул:

— Эй, ребята! Приятно видеть, что вы наконец выбрались из койки и вернулись к работе.

С ним были РК и Мак. Ферили исчезла в туннеле. Акорна обняла Беккера и подняла РК, чтобы поцеловать его, но кот тут же стал извиваться, требуя, чтобы его отпустили. Мак, у которого на лбу возвышалось нечто вроде рога, осторожно похлопал ее по плечу и так же осторожно пожал руку Ари.

— Я даже не собираюсь спрашивать у вас, чем вы там занимались, — сказал Беккер, подмигивая им, — но мы здесь были очень заняты. Наводнение погубило большую часть старого города. Я подобрал здесь массу самого интересного старья за всю свою карьеру. Не могу дождаться, когда выберусь отсюда и найду покупателей. Ты такого никогда не видела. И я могу загрузить на борт много подобных вещей, так как их молекулы настолько слабо связаны между собой, что они все время меняют формы.

Я практически сумел уместить целое здание больницы в грузовой отсек номер 7.

— Но вода отступила? — спросила Акорна.

— Не совсем. Мы ее выкачали наверх и слили в реки и в то, что осталось от моря. Эта поверхность по-прежнему нуждается в воде. Очевидно, под землей, под машиной времени, находится артезианский колодец. Люди, которые здесь когда-то жили, регулировали поток, но те кхлеви, которых вы с собой притащили, сломали регулирующее устройство. Твой папа и другие инженеры сумели его починить, но пока что, по их словам, похоже, что сама машина времени спеклась.

«Наши люди сделали значительные успехи, проникнувшись доверием по крайней мере к этому чужаку, — заметил Ари. — Помнишь, как они не хотели позволить ему ступить на поверхность нархи-Вилиньяра?»

«Да, и даже когда Совет решил, что ему можно позволить сесть здесь из-за аварии, сначала ему не позволили покидать „Кондор“, а потом он не должен был узнать о древнем городе и о машине времени».

«Возможно, нам следовало подарить ему искусственный рог на день рождения?» — игриво предложил Ари.

«Не говори об этом вслух, а то ему его захочется», — с улыбкой произнесла Акорна.

Беккер переводил взгляд с одного на другого и неуверенно улыбался.

— Ладно, о чем вы двое мысленно говорите? Обо мне, да?

— Мы не можем тебе рассказать, — ответила Акорна. — Это сюрприз.

— О! — фыркнул он в усы. — В самом деле! Ну, тогда ладно.

Они зашагали ко входу в туннель, беседуя, и подошли к нему как раз в тот момент, когда вышли Ванье и Ферили, за которыми по пятам следовали Ларье и Мати.

Ванье обнял их обоих.

— Признаюсь, я немного беспокоился из-за того, что вы где-то в таком месте, о котором известно только Грималкину. — Он говорил вслух из-за присутствия Беккера и Мака, и другие последовали его примеру.

— Нас это тоже беспокоило, — сказал Ари, обнимая Акорну за плечи. — Но мы в конце концов смирились с неизбежным и постарались использовать ситуацию наилучшим образом. К счастью для нас, Грималкин проявил порядочность и вернулся за нами.

— Я ему все равно не доверяю, — возразила Мати. — Он очень ненадежный котик.

— Но он сделал много добра наряду со своими проделками, — не согласился с ней Ларье. — Мы все снова вместе благодаря ему. И мы живы. Я, безусловно, считаю это положительным моментом.

— Это правда, — согласилась Мати. — Но он сделал это только потому, что ему так было удобно, пока он занимался другими делами. И все же я рада. Я знаю, что должна чувствовать к нему благодарность, но я подожду, потому что хочу узнать, что еще он задумал.

— Предлагаю забыть о Грималкине и о том, что он может делать, и сосредоточиться на проблемах, которые стоят перед нами сейчас, — сказал Ванье. — Кхорнья, Ари, вы лучше разбираетесь в машине времени, чем любой из нас. Может, вы сами оцените ущерб, нанесенный ей кхлеви, и дадите рекомендации?

— Я тоже хотел бы посмотреть на машину, — сказал Мак. — Как родственная машина, если можно так выразиться, я мог бы подсказать что-нибудь полезное. До того как кхлеви вернулись вместе с нашими друзьями, я собрал и обработал значительный объем данных об этом механизме. Это поможет мне проанализировать его работу и принять участие в ремонте.

Беккер пошел вместе с ними, так как ему нужно было упаковать еще немного обломков.

— С их стороны очень любезно было предоставить мне концессию на все то, что они выбрасывают, если принять во внимание, что я даже не знал о существовании здесь города несколько недель назад.

Когда они поскользнулись и съехали вниз по покрытому грязью каменному полу туннеля, он заметил:

— Это самый приятно пахнущий потоп, который я имел честь видеть. Никакого запаха гнили, никаких канализационных стоков, смешанных с водой. Рога линьяри обо всем этом позаботились, как я догадываюсь. Конечно, это место здорово разрушено. Но оно не стало грязным месивом, оно просто выглядит так, словно его пропустили сквозь слишком интенсивный цикл полоскания.

Акорна увидела, что Беккер прав, когда они пересекли недавно промытый туннель. Фрески в пещере не пострадали. Они даже стали ярче, чем прежде, и сверкали так, словно их только что нарисовали. Небольшие лужицы воды поблескивали в углублениях пола пещеры, больше ничто не указывало на недавний потоп.

Лаборатория времени была разрушена больше всего, но ущерб ей нанесли кхлеви, а не вода. Карты уже не загорались при прикосновении. Панели отвалились и лежали в коридоре, а в полу зияли дыры. Огромная двойная спираль, некогда возвышавшаяся в середине комнаты, исчезла. Остался только наскоро залатанный бассейн, в котором теперь неподвижно стояла вода.

Акорна без дальнейших исследований поняла: сложные приборы повреждены настолько, что не в ее силах их отремонтировать. Но она все равно все осмотрела, на тот случай, если ее подвела интуиция, хоть и была уверена в своих выводах.

Затем она услышала шаги — не одного существа, а важные, неторопливые шаги существ, облеченных властью и несущих на своих плечах бремя ответственности.

Таринье, первым появившийся на пороге, объявил:

— Высший Совет линьяри и Делегация Предков явились осмотреть помещение и определить, что с ним делать.

— Послушай, начальник, — сказал Беккер. — Мне кажется, мы договорились, что я беру все, что вы выбросите.

Члены Совета торжественно вошли в помещение, впереди двигались Предки. Они расспросили каждого из тех, кто явился, чтобы наладить машину времени. Затем, никак не прокомментировав ситуацию, Совет ушел осматривать остальную часть города. Акорна поднялась на верхний уровень вместе с ними. Грубые лестницы были встроены в подобный холму барьер между нижним и верхним этажом.

С этого уровня она ясно видела улицу внизу. Зрелище было не слишком приятным. Многие строения уже убрали. От других остались лишь частично уцелевшие каркасы с кусочками фасада. Третьи продолжали менять свою форму, но каждый из разрозненных кусочков менялся со своей скоростью и превращался в кусок другого здания, не похожий на остальные куски. По крайней мере Беккеру это показалось кошмаром архитектора, который слишком много выпил.

Таринье исполнял роль гида и водил Совет по улицам. Единственным местом, где они хоть ненадолго задержались, был берег внутреннего моря у подножия склона, на котором был построен город. Теперь здесь жили си-линьяри. Мати сказала, что усилия по восстановлению были бы гораздо менее успешными, если бы не помощь обитателей воды, которые размещали насосы и шланги и помогли закупорить артезианскую скважину. Море бурно вскипело, затем наполнилось рогатыми головами, хлещущими хвостами и машущими руками. Это совещание продолжалось некоторое время, пока Совет не развернулся на сто восемьдесят градусов и не зашагал обратно к зданию с машиной времени.

— Будьте так добры, следуйте за нами на поверхность, — сказал агрони Иртье. — Там мы всем сразу сообщим о нашем решении.

Когда все вышли на поверхность, офицеры связи кораблей вернулись на свои посты и вызвали на связь другие команды, работающие на поверхности Вилиньяра, а также линьяри на Мечте и нархи-Вилиньяре.

Мак вернулся на «Кондор» по просьбе Беккера. Беккер остался по приглашению Совета.

— То, что мы собираемся сказать, касается и вас, капитан, — теперь говорил агрони. — Те предметы, которые вы уже вынесли из города внизу, вы можете продать за границей, как обычно делаете. Но при одном условии.

— При каком таком условии? — набычился Беккер. — Об этом разговора не было.

— Вы никому не должны говорить, где вы взяли эти вещи.

— Подходит. Хотя я никогда и никому не открываю свои источники, даже без ваших условий. — В голосе Беккера звучала легкая обида, но одновременно и большое облегчение.

— Очень хорошо. Из вежливости мы считали, что должны сначала поговорить о ваших заботах. Что же до остального, мы будем краткими. По совету Предков мы пришли все вместе осмотреть город после недавнего бедствия и хотим покинуть это место.

— Покинуть? — переспросила Мати. — Я не понимаю. Здесь, внизу, еще так много можно узнать, так много нужно сделать…

— Если продолжать здесь работать, это правда. Тем не менее Совет и Предки считают, что нашу энергию и ресурсы можно с большей пользой употребить на продолжение возрождения Вилиньяра.

— Но агрони, вы же сами пользовались этой машиной, чтобы возвратить образцы тех форм жизни, которые были потеряны во время вторжения кхлеви. Наши команды по терраформированию пользовались ею для моделирования нового лица планеты. Она была очень ценной для нашей работы.

— Да, была. Я и сам выдвигал те же аргументы. Но теперь ситуация изменилась. Признавая этот ценный вклад, Совет и Предки считают, что в использовании машины времени есть большой элемент опасности. Например, когда Акорна и Ари привели в наше время кхлеви, пусть и случайно. Где гарантия, что подобное не повторится? Единственный довод за сохранение подземного города, по нашему мнению, — это то, что он стал средой обитания для си-линьяри, которых перенесли в наше время. Но мы предлагаем нашим водным родичам перебраться на поверхность, где предоставим им место с максимально возможным количеством воды. Они будут жить среди нас, и мы сможем учиться друг у друга, как братья и сестры. А в других отношениях Совет решил, что город нужно снова изолировать. Попытки восстановить его отнимут слишком много времени и средств, даже если предположить, что мы бы сочли такие действия полезными для нашего народа. Использование машины времени также больше не стоит на повестке дня, так как она разрушена. Конечно, если достаточно большое число линьяри подаст петицию об отмене решения Совета, мы его пересмотрим. Но пока что подземный город и сам вопрос закрыты, не считая работ по переводу си-линьяри в наземные водоемы. Благодарю за внимание.

 

Глава 20

Голос Карины в интеркоме слегка прерывался, хотя она старалась сохранить низкие, звучные тона, чтобы придать своим словам больший вес. Ее подбородки и грудь дрожали от эмоций, пока она говорила, ее руки двигались, а пальцы тянулись вверх, словно предлагали и благословляли одновременно. За ее спиной стоял Хафиз и тоже дрожал от чувств, глядя на подбородки и грудь Карины.

— Я вижу большое собрание людей, принадлежащих к различным видам и расам. Несмотря на все поверхностные различия, многие из них являются родственниками по одной линии. Важные жизненные события происходят в этом собрании. Две женские особи разных видов, и все же скоро они станут родственницами, будут официально связаны со своими партнерами в соответствии с ритуалами их самобытных культур. Будут прекрасные наряды, пышные ткани. Сверкающие драгоценности, изумительные вкусные блюда, удовлетворяющие запросам всех приглашенных.

— Моя возлюбленная Карина пытается сказать, — вмешался Хафиз, — что мы хотим отпраздновать свадьбу моего любимого племянника и сына моего сердца с женщиной, которую он встретил в первый раз в ее прежнем облике воровки. Кажется, эта прелестная воровка похитила его сердце. Кроме того, Карина, Рафик и я, мы все хотели бы официально отметить воссоединение дочери нашего сердца, твое, дорогая Акорна, с твоим спутником жизни. Мы понимаем, что у вашего народа существует обычай связывать себя пожизненными узами в менее официальной обстановке, но мы надеемся, что вы снисходительно отнесетесь к нашей варварской любви к пышным празднествам, когда подобные события происходят в жизни наших любимых.

Акорна задумчиво погладила вытянутый хвост Размазни и повернулась к Ари, Беккеру и Маку.

— Едва ли мы можем отказаться после всего, что сделал для нас дядюшка Хафиз, — сказала она. И произнося это, она по звуку собственного голоса поняла, как ей нравится эта идея.

— Спроси у них, нужно ли мне вплести в гриву цветы и ленты, — сморщил нос Ари.

Акорна рассмеялась и передала его вопрос по интеркому. Рафик просунул голову между внушительными фигурами своих старших родичей.

— Скажите ему, что я этого делать не собираюсь и что мы, женихи, должны держаться вместе.

— Женихи? — спросил Мак. — Необычное слово. Но Кхорнья, на основании моего исследования социологических схем биологических двуногих существ мне кажется, что когда основная личность, участвующая в ритуале, является выходцем из двух культур, то это событие часто празднуют в соответствии с обычаями сначала одной культуры, а потом второй. Поскольку тебя воспитывали в человеческой культуре, будет вполне оправданно, если вы с Ари поженитесь по обычаям людей.

— Вот. Видишь? Мак говорит, что все в порядке, значит, все должно быть в порядке, — сказал Беккер. — Я надену парадный мундир. Свадьбы полезны для бизнеса. Можно завязать массу полезных контактов на приеме, и вы знаете, что Хафиз пригласит множество своих деловых друзей.

— Думаешь, Калум и Гилл прилетят? — с грустью спросила Акорна у Рафика. Она не видела двух других приемных отцов со времен сражения с кхлеви.

Рафик ухмыльнулся.

— Пусть попробуют не прилететь. Они ведь шаферы. Они начали спорить, кто будет шафером на моей свадьбе, поэтому Хафиз взял это дело в свои руки и объявил, что он сам будет шафером. Тогда они надулись и вообще не собирались лететь, пока мы им не сказали, что мы планируем одновременно окрутить вас с Ари, э, по нашим странным древним местным обычаям. — Он ехидно усмехнулся. — Теперь тебе предстоит решать, который из твоих папочек будет тебя выдавать.

— Но я не хочу, чтобы меня выдавали, — возразила она. — Я хочу сохранить вас всех.

Вмешался Мак:

— Я думаю, что это дает тебе возможность создать новые обычаи, Рафик. Возможно, комитет, состоящий из тебя, мистера Бэрда, мистера Гилоглы, дядюшки Хафиза, Ванье, капитана Беккера и меня, будет сопровождать Кхорнью к Ари на этой церемонии.

— Похоже на королевскую свиту, — сказал Беккер, подмигивая. — Очень плохо, что Ари не соберет столько же людей, чтобы быть уверенным, что его доставят к алтарю вовремя. Это именно он все время куда-то исчезает.

— Собственно говоря, — сказал Хафиз, — в это время мы будем принимать государственную делегацию с Макахомии, ее возглавят регент Надари и мулзарах Мью-Шер. Мне кажется, они считают, что имеют права на нашего Ари, прославленного в истории, легендах и мифах Макахомии.

РК насторожил уши, и Хафиз заметил:

— Первоначально целью этого визита было доставить два новых помета котят в качестве подарка линьяри от народа Макахомии по случаю новоселья на планете. Мне кажется, все складывается прекрасно. Предоставьте это дело мне, и все будет в порядке.

* * *

Вот так и случилось, что по прошествии на удивление короткого периода времени, среди всеобщей суеты и под звуки фанфар, была проведена двойная церемония на Мечте, сочетавшая священными узами брака Рафика и Азизу, а также скрепившая узами спутников жизни Ари и Акорну.

Свадебный балдахин двойной ширины, под которым вполне поместились двойные компании гостей и участников свадеб, был украшен красным шелком и гирляндами роскошных оранжево-золотистых цветов, которые потом оказались изумительно вкусными для линьяри. Азиза была одета в платье из полупрозрачных шелков с отделкой из золотого шитья, состоящее из многих слоев оранжевого, ржавого, красного и темно-бордового цвета. Ее руки, ступни и лицо были расписаны сложными узорами, по древнему обычаю ее народа.

Платье Акорны, заказанное для нее Кариной, было сшито в том же стиле, что и платье Азизы, только имело другой фасон. Юбка платья и длинные рукава в форме колоколов представляли собой водопад сверкающего голубого цвета поверх темного изумрудного, а все это поверх темно-синего, и были отделаны серебром, что подчеркивало цвет кожи Акорны. Пояс прародительницы Надины стал идеальным аксессуаром для такого наряда.

Мерси, Джудит, Калум и Гилл прибыли за неделю до празднества, так что дамы приняли участие в приготовлениях. Конечно, рядом были сотни сотрудников, родственников и друзей, готовые помочь, но Мерси и Джудит обладали самыми последними сведениями в области свадебных обычаев, которым следовал народ Калума и Гилла.

— Посмотрим, пояс Надины — это «старое». Калум хочет, чтобы ты надела платок из шотландки, по обычаям ее семьи, значит, это ты берешь взаймы. А «новое»? Гм-м. Мы могли бы сказать, что ты получаешь нового мужа, но вы с Ари уже некоторое время прожили вместе.

— Но ведь платье может быть новым, не так ли? — спросила Акорна.

— Ну, да, наверное, — неохотно согласилась Мерси. Было очевидно, что, по ее мнению, это должно быть что-то другое.

Карина, которая ходила вокруг Акорны, пока та примеряла подвенечное платье, щелкнула пальцами и сказала:

— Я знаю, что это! — Она многозначительно посмотрела на руку Акорны, потом на руки Мерси и Джудит. Однако те смотрели на руки Акорны с тремя пальцами и одним суставом.

— Ну, может, и нет, — сдалась Карина. — Но хоть что-то! Я должна немедленно этим заняться! И поговорить с Ари, конечно.

Ферили, сидевшая тихо в углу, подальше от вихрей, создаваемых земными женщинами, внезапно хихикнула:

— Я знаю, что это «новое», доченька.

Акорна с недоумением повернулась к ней.

— Знаешь, мама? — Так приятно было называть кого-то «мамой». У нее множество отцов и дядюшек и даже тетушка, но ей доставляло колоссальное удовольствие каждый раз подтверждать присутствие собственной, настоящей матери, которая снова вернулась в ее жизнь. Конечно, ее мать выглядела почти так же молодо, как она сама, но этого следовало ожидать. Линьяри стареют очень медленно, когда становятся взрослыми, а потом еще следовало учесть сдвиг по времени, который все запутал. — Что?

— Ты хочешь сказать, что еще не поняла? Она с тобой еще не говорила?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Твоя дочь. Та, которая заставила тебя только что распустить пояс Надины на одну дырочку. — Она в изумлении покачала головой, посмотрела сначала на свой собственный живот, потом на Акорну. — Кажется, всего несколько недель назад ты была моей новорожденной дочерью. — Она лукаво улыбнулась. — Наверное, во всем виновато путешествие во времени. Это и было всего несколько недель назад в моей жизни. А теперь я стану бабушкой, а ты матерью своей дочери.

— У меня будет дочь? Когда? — Акорна не знала, что спросить, и вместо того, чтобы обратиться к Ферили, задала вопрос собственному животу, а тот в ответ булькнул. Не в ответ на ее вопрос, а потому, что она весь день ничего не ела, так как была занята, встречая и приветствуя непрерывный поток прибывающих гостей.

— Скоро. Наши дети растут быстро, знаешь ли. Лучше заканчивай этот обряд побыстрее и готовься к следующему.

— Правда? О, я не могу в это поверить! Как чудесно! Уже наш собственный ребенок! Мне надо найти Ари…

Мерси и Джудит рассмеялись и удержали ее, когда она попыталась спрыгнуть со стула, на котором стояла, пока они подкалывали на ней платье до нужной длины.

— Нет, Акорна! Не в этом же платье! Это плохая примета, если жених увидит невесту в платье до свадьбы.

— Вы шутите! Он меня видел совсем без ничего! Почему ему должно принести неудачу, если он увидит меня в этом красивом платье?

— Это просто человеческий предрассудок, но я думаю, причина в том, что это испортит сюрприз. Мы здесь пока закончили. Переоденься, а уже потом иди его искать. Мы просим тебя!

Она рассмеялась, но сделала, как они просили. Она нашла Ари, который спрятался от свадебного хаоса в лаборатории вместе со своими родителями и Ларье. Она знала, что его друзья-люди тоже засыпали его своими планами и надеждами. Джудит говорила, что мужчинам не положено получать столько удовольствия от своей роли в этих церемониях, сколько получают женщины.

Но новость Акорны не имела никакого отношения к церемониям, зато имела отношение к любви.

* * *

После того как Акорна сообщила Ари приятную новость, остальным пришлось заниматься приготовлениями к свадьбе без них. Они были слишком заняты тем, что совершали долгие прогулки по саду, паслись, смотрели в голографическое небо на куполе, придумывали имена новорожденной и строили планы о том, как она проведет детство и какую выберет карьеру.

* * *

Когда наконец наступил день церемонии, она прошла очень живо. Командира службы безопасности Мечты сопровождали к алтарю ее доверенные помощницы и родственницы. Они сменили черные мундиры на новые танцевальные костюмы, еще более пестрые и откровенные, чем прежние. По тому, как каждая танцовщица строила глазки поверх вуали мужчинам, сидящим возле центрального прохода церкви, Акорна догадалась, что каждая из них думает о том, что может стать невестой на следующей подобной церемонии.

Рафик выглядел… ну… прекрасно. Вместо знакомого космического костюма на нем был наряд, который вполне мог быть взят в гардеробе султана из «Тысячи и одной ночи» Гаруна аль-Рашида. Его одежды имели те же цвета, что и одежды его невесты, только с дополнительным пятном оранжевого цвета — сорочкой. Стоящий рядом с ним Ари выглядел испуганным и, казалось, готов был ускакать прочь, словно ему легче встретиться лицом к лицу с кхлеви, чем со свадебной церемонией.

Но тут Акорна прошла вслед за Азизой и ее танцовщицами по проходу, Ари обернулся и увидел ее. Его лицо осветила широкая улыбка, он почти оскалил зубы. Остальная часть церемонии прошла для нее, как в тумане. Она чувствовала себя так, будто надела один из антигравитационных поясов для танца, будто парит в футе над землей. Слова порхали вокруг нее и сквозь нее, словно множество пестрых птичек. Она могла лишь надеяться, что произносит их в нужном порядке. Лица гостей расплылись и смешались в смутное пятно. Только глаза Ари не отрывались от ее глаз, а ее рука держала его руку, ощущая ответное пожатие.

Когда Рафик с Азизой обменялись кольцами, Ари надел на запястье Акорны браслет — это и была идея Карины насчет чего-то «нового». Линьяри не могли носить кольца, но на этом браслете в центре сверкал ярко-синий «кошачий глаз», такой большой, что Акорна могла бы построить в любой глуши дом, если бы пожелала продать его. И даже целый город. Ари виновато улыбнулся и подмигнул. Они оба знали, что Карине невозможно отказать, она ведь всего лишь хотела проявить доброту и щедрость.

После церемонии устроили прием. Потом веселье продолжалось, а сад, где оно проходило, внезапно оказался разбитым на террасы со съедобными травами, цветами, лозами и прочими растениями.

Потом последовали подарки. Линьяри, не знакомые с этими обычаями, в основном принесли букеты из съедобных растений, но люди осыпали обе пары новобрачных всевозможными вещами. Музыканты Скарнесса привезли наборы камней для Рафика и Акорны. Когда они узнали об интересном положении Акорны, они научили камни новым мелодиям — колыбельным песням.

Беккера гораздо больше волновала новость о будущем ребенке Акорны и Ари, чем обе свадьбы. Он подарил им много детских видеофильмов и довольно потрепанный бумажный томик, в котором рассказывалось о странном создании, похожем на медведя, которое обитало на планете, где жил странный, грустный конек с длинными ушами и очень энергичный кот, немного напоминающий Грималкина. Кажется, он обладал необычайно сильными лапами, оборудованными антигравитационными устройствами.

— Я думаю, Йо перепутал свадебный пир с днем рождения ребенка, — сказала с улыбкой Акорна, когда они открыли набор с принадлежностями для купания.

Даже РК принял участие в представлении. Акорна подумала, что его шерсть выглядит как-то странно, когда увидела его на приеме, потом поняла, что часть его шкуры синяя, а часть покрывают красные узоры, очень похожие на узоры на руках и ногах Азизы.

— Нашего кота раскрасила кошка-художница из делегации Макахомии. Коты делают это в особых случаях, и РК не захотел отставать. Он привез тебе вот это. — Беккер поднял мертвого грызуна и один из больших мешков с кошачьим кормом, которыми он пополнил запасы «Кондора». — Ну, ребенку понадобится котенок. А котенку понадобится еда. Мы здесь люди практичные. Мертвая крыса — это традиционный кошачий подарок. Можешь ее оживить, если хочешь. — Акорна и Ари с беспокойством посмотрели в сторону гостей с Макахомии. Хранительницы хлопотали над котятами, а те постоянно норовили расползтись по сторонам.

Мак извиняющимся тоном сказал, что готовит им подарок. Но он не успел его закончить.

Подарком Хафиза стал новый космический корабль.

«Это хорошо, — сказал ей Ари. — Теперь у нас будет куда положить все остальное. Между прочим, что будем делать с тремя портативными репликаторами?»

«Может быть, мы сможем обменять один из них у Азизы и Рафика, если у них есть три каких-нибудь предмета, один из которых нам пригодится?»

«Нам не нужны все эти вещи! Нам нужно имя для дочки! Нам нужны хорошие учителя, нужны…»

«Прости меня, Ари. Мне очень не хочется тебя перебивать, но иначе вы меня не услышите. — Это произнесла Ферили. Толпа вокруг них расступилась и освободила место для них с Ванье. — У меня кое-что для вас есть. Мири отдала Кхорнье твой диск новорожденного. — Она сняла с шеи серебряную цепочку, и маленький диск сверкнул радужными бликами при свете иллюминации. — Я подумала, что сейчас подходящий момент подарить тебе диск Кхорньи».

Родные Ари улыбались Ферили, а Ари наклонился, принимая ее подарок.

«Конечно, мы организуем врачей и помощников для родов, если понадобится», — сказал ему Карлье. Линьяри все теперь разговаривали мыслями, потому что было очень трудно заставить себя услышать среди шумной вечеринки.

«А мы поручили самому лучшему художнику из нашего народа создать диск для вашей новорожденной дочери», — пообещала Мири. И вся семья линьяри заулыбалась.

* * *

Когда Грималкина наконец настигли, он бил лапой блестящий серебряный диск и смотрел, как он вращается.

— Отдай нам образец, Грималкин, — произнес орел, садясь на дерево, где прятался кот, и превратился в красивую женщину. — Ты знаешь, что не сможешь убежать от нас. У нас твой таймер.

— Да, я знаю, и я бы хотел выразить по этому поводу официальный протест…

— Не сомневаюсь. Верни образец, и мы это обсудим. То есть если ты еще способен на рациональные мысли, слова и поступки.

Грималкин помрачнел и зажал в лапе диск.

— Способен. Больше, чем вы. Почему вы должны меня контролировать, если я превзошел вас всех в умении получать то, что нам нужно?

Мужчина, который все еще укладывал свой длинный хвост вокруг обезьяноподобного тела, ответил:

— Это твое мнение, и ты это знаешь. Превзошел нас всех, в самом деле! Без разрешения ты освободил ценный предмет исследований.

— Вы его путали до смерти. Кроме того, был более легкий путь. Я так думал.

— Это увело тебя вместе с ним с планеты — на сколько временных изгибов? А остальная часть твоей истории, насчет брата и этой его подруги — полукровки по культуре?

— Ее зовут Кхорнья, Акорна. И это не история, это правда.

— Правда или нет, это странная история. Ты не можешь просто гоняться за своим хвостом сквозь время, потому что потенциальный донор полезного генетического материала считает, что он нас боится. Вспомни, до чего ты его довел, когда тебе захотелось лучше познакомиться с его подругой! Ты недостоин того, чтобы носить таймер, Грималкин!

Ты потерял его, и он легко мог попасть в руки… нет, в клешни… тех монстров. И так они разрушили машину времени для всех грядущих поколений. Кроме этого, три не имеющих специального допуска существа бесконтрольно пользовались твоим таймером. Тебя следует лишить его. Ты слишком безответственный, чтобы носить его и дальше. И уж конечно, недостаточно надежный, чтобы владеть образцом.

— Это не образец, это… она — будущий ребенок. Ребенок вашего образца и культурной полукровки. Они мои друзья…

— И поэтому ты его унес?

— У них есть второй.

— Почему ты и его не принес сюда? — спросила женщина. — Таким, как они, нравится делать новых детей.

— Нет причин проявлять жадность. Положить начало расе линьяри от одного индивида будущей расы — вот это действительно значит гоняться за собственным хвостом, если мыслить, как вы выражаетесь, рационально. Брать вторую женскую особь с теми же ДНК и генетической структурой не имеет смысла.

— Вовсе нет. Нам может понадобиться дублер. Зиготы хрупкие. С ними может что-нибудь случиться.

— Вот именно, — прошипел Грималкин, прищурившись. — Вот поэтому я решил все же не отдавать ее вам. Поэтому и потому, что она… одинока. Она скучает по сестре. Я понятия не имел, что она будет так себя чувствовать. Сам я с нетерпением ждал того момента, когда расстанусь со своими братьями и сестрами из нашего помета.

— Пусть так, ты не сможешь заботиться об образце — о будущем ребенке, — который скоро станет слишком велик для этой матки. Тебе понадобятся наши аппараты, чтобы сохранить ее жизнеспособность.

— Я собираюсь вернуть ее Ари и Акорне.

— Понятно. А Акорна сможет просто вставить ребенка обратно, туда, откуда ты его взял, до его рождения?

— Нет, нет, я полагаю, он в данный момент уже слишком вырос. Но ведь можно что-нибудь сделать.

— Кое-что уже сделано, Грималкин. Мы забрали твой таймер, поэтому ты не сможешь вернуть образец. Он умрет, если ты не отдашь его нам, чтобы мы его сохранили. Поступив так, как тебе хорошо известно, ты восполнишь недостающее звено между нами, единорогами и линьяри.

Он не мог спорить. Существа, которые его окружали, известные линьяри под именем Друзей Предков, или просто Друзей, были метаморфами, такими же сильными, а возможно, еще более сильными, чем он сам. Они отлично владели искусством интриги, в котором он считал себя просто ловким. Он достал матку и погладил ее ладонью, которая быстро превращалась в лапу.

«Не бойся, малышка. Тебя никто не обидит. И единороги довольно милые».

Неожиданно сердце Грималкина пронзила боль.

Женщина протянула руки к матке.

Он отодвинулся.

— Я только отнесу ее в лабораторию, а потом отдам.

— Ты отдашь ее сейчас, иначе ей грозит гибель, — возразила она ему.

— А, ладно. Не волнуйся, малютка. Папочка будет часто тебя навещать.

Женщина взяла матку и передала ее женщине-лебедю, которая улетела вместе с ней.

— Боюсь, это невозможно, Грималкин. Видишь ли, мы решили тебя изгнать.

— Изгнать меня? Вы не можете это сделать!

— Нет, можем. У нас твой таймер, но мы можем отправить тебя туда, куда пожелаем. Так как ты настолько заботишься об этой семье, мы предлагаем тебе вернуться к ним, если они тебя примут. Предстоит многое объяснить им. Боюсь, тебе туго придется.

Пока женщина говорила, Грималкин словно уменьшался, превращаясь в маленького котенка.

Она протянула руку, и человек-обезьяна вложил в нее какой-то инструмент. Грималкин попытался снова превратиться в человека. Она наставила на него инструмент, и он почувствовал, как что-то плотное и холодное, очень холодное, вошло в него.

— Так же, как ты заморозил кислотные существа, о которых рассказывал, мы можем заморозить тебя в этом облике. Возможно, это благоприятно скажется на твоем непостоянном характере. Прощай.

Грималкин успел лишь мяукнуть.

 

Глава 21

Как и предсказала Ферили, младенец начал общаться с окружающими еще до своего рождения. Девочка знала мысленное обращение к матери — «лалли» и к отцу — «авви». Ари приходил в восторг, когда слышал это, хотя временами Акорна чувствовала себя немного глупо, беседуя с собственным животом. Но девочка часто казалась беспокойной, и это было нечто большее, чем просто беспокойство ребенка, стремящегося покинуть лоно и выйти в широкий мир за его пределами. Ей чего-то недоставало, она кого-то звала, употребляя слово, которого родители не понимали. Когда такое случалось, требовалось много времени, чтобы ее успокоить. У Акорны было странное чувство, что именно тогда, когда они с ребенком ближе всего друг к другу, девочке одиноко.

Эта девочка стала источником соперничества. Хафиз считал, что может предложить Акорне самый лучший медицинский уход на Мечте. Совет, с другой стороны, считал идеальным, чтобы она рожала на нархи-Вилиньяре. Там, доказывали они, ее друзья-люди и все другие могут навещать ее, но все-таки ее будут окружать линьяри, которые могут вылечить любую болезнь или травму, любое малейшее отклонение в анатомии, которое может возникнуть во время беременности. Проблема заключалась в том, что нархи-Вилиньяр еще не в такой степени восстановили после нападения кхлеви, как сам Вилиньяр. К данному моменту благодаря хризобериллам и средствам от их продажи Вилиньяр был почти полностью терраформирован и превратился в ту планету, которой он был прежде.

Пошли на компромисс. Акорна и Ари останутся на Мечте в течение остального срока беременности, пока она здорова. За шесть недель до родов ее перевезут в новый дом на Вилиньяре.

Акорна очень устала от такого количества внимания, даже со стороны людей, которых искренне любила.

«Я бы хотела, чтобы мы с тобой могли сесть в подарок Хафиза вместе с нашими тремя портативными репликаторами и всем остальным и просто улететь куда-нибудь в тихое место и там рожать, — сказала она Ари. — Я устала от усилий скрыть свое раздражение или стоять прямо, когда у меня так болит спина. Я устала от того, что меня каждую минуту спрашивают, как я себя чувствую. Я устала от того, что посторонние обращаются к моему животу и не смотрят мне в лицо. Как жаль, что мы не можем улететь. Ты мог бы исцелить меня, если со мной будет что-то не так».

«Да, но сможешь ли ты исцелить меня, когда наши матери узнают, что я лишил их возможности помочь тебе в такое время?»

«А я-то считала тебя самым храбрым в нашем народе».

«Кхлеви — это одно дело. А родные — другое».

Вскоре после этого у Акорны начались схватки. Пятьдесят кораблей вызвались доставить ее на поверхность планеты, но Беккер не стал ни с кем советоваться. Он просто втолкнул их в роболифт вместе с родителями с обеих сторон. Нева и экипаж «Балакире» забрали Ларье и Мати.

— Я хочу, чтобы вы поддерживали со мной постоянную связь! — настаивал Хафиз. — Ее отцы и я имеем право знать!

Ванье улыбнулся и ответил:

— Не сомневайтесь, я лично прослежу, чтобы вас держали в курсе всех дел, дядюшка Хафиз. Мы, отцы, должны держаться вместе.

— И привезите их назад, как только они смогут путешествовать! — потребовала Карина. — Нам необходимо увидеть ребенка. Девочка должна пройти обряды благословления.

Естественно, Акорна родила дочь на полпути между Мечтой и Вилиньяром, в гидропонном саду на борту «Кондора». Ари, его мать и Ферили утешали ее прикосновениями рогов и успокаивали песнями рожениц, которые женщины помнили со времен своей молодости.

Кхорилья вышла из лона Акорны в звездном сиянии и оказалась такой же белой и серебристой, как ее мать и отец, когда с нее смыли кровь. Зачаток золотистого рога привел всех в восторг. РК прыгнул на ложе Акорны осмотреть новорожденную и одобрительно лизнул ее.

— Мы можем с таким же успехом повернуть назад и возвратиться на Мечту, — сказал Беккер. — Тебе будет там не менее удобно, чем в другом месте, и вокруг тебя будут суетиться весь «Дом Харакамянов», Гилл и Калум и все остальные.

Акорна застонала. Кхорилья заагукала и потянулась к хвосту РК, которым он размахивал перед ней.

— Она любит кошек, — сказал Беккер, когда увидел, что делает новорожденная. — Это хорошо.

Мию-Шер и Надари в особенности настаивали, чтобы у нее был котенок. Я думаю, на Макахомии она найдет немало котят, которые покажутся ей знакомыми. — И он кивнул на РК.

Через три недели Гилл, Калум и сестры Кендоро улетали с Вилиньяра. Кхорилья топала по терминалу, твердо намереваясь его разрушить, пока Ари и Акорна прощались с гостями.

Как ни устала Акорна от всего этого внимания, ей больно было расставаться с ними.

Мати вышла из комнаты связи и сказала:

— Кхорнья, Ари, капитан Беккер хочет, чтобы вы с Кхорильей подошли к роболифту «Кондора». Он говорит, что Мак готов вручить вам подарки по случаю свадьбы и рождения дочери.

Акорна подхватила протестующую Кхорилью на руки. Малышке могли грозить большие неприятности в причальных доках.

Беккер и РК стояли на земле, когда они подошли к «Кондору». Роболифт поднимался вверх.

— Мак только что вернулся за подарком, — сказал он.

— А что это? — спросил Ари. По этикету линьяри не считалось невежливым спрашивать о подарке.

— Увидишь. Она уже выбрала себе котенка?

— Нет. Для блага котенка мы сочли, что лучше подождать, пока она немного подрастет. Они еще очень маленькие.

— Вы в этом уверены? Надари говорит, лучше, чтобы храмовые коты привязались к своим людям как можно раньше.

Роболифт спустился и привез Мака и еще одного человека, по виду — маленького ребенка. Когда лифт спустился пониже, Акорна увидела, что это ребенок линьяри, мальчик.

— Кто это? — спросила она.

— Можно сказать, он мой сын, — ответил ей Мак. — Твои родственники много говорили о наставниках для Кхорильи. Но, зная тебя и Ари, я уверен, что она не пробудет на планете так долго, чтобы познакомиться с учителями или с другими детьми, даже если бы здесь было много других детей линьяри, а я их не заметил. Поэтому я использовал некоторые свои запасные детали и некоторые другие… детали, созданные капитаном Беккером. Это, как вы видите, андроид-линьяри, и поэтому он может сопровождать Кхорилью на Вилиньяр. Он может стать ее товарищем по играм и наставником, а также учителем. Его рог действует как медицинский сканер. Я подумал, что это будет особенно полезно, если она будет исцелять людей, потому что она сможет всегда сказать, что это мой сын запрограммирован на излечение.

Мальчик спокойно посмотрел на Мака, потом на Акорну и Ари, но его взгляд остановился на Кхори, которая ответила ему столь же серьезным взглядом.

Держа Кхори на руках, Акорна присела, чтобы быть на уровне глаз юного андроида.

— У тебя есть имя? — спросила она.

— Я тщательно изучил этот вопрос, — сказал Мак. — Я хотел, чтобы имя моего сына было легко произносимым как для линьяри, так и для людей. Я хотел, чтобы это имя было благородным по происхождению и широко известным. Я проконсультировался со всеми видеоматериалами и текстами на борту корабля и решил назвать его в честь одного короля. Скажи им свое имя, сын.

— Меня зовут Элвис, — произнес он.

— Виссс! — выговорила Кхорилья и протянула к нему руки. Он нежно взял одну из пухлых детских ладошек и легонько пожал.

Кхори начала вырываться, требуя, чтобы ее поставили на землю, где они с Элвисом сначала ползали по полу, а потом он встал на ноги и настоял, чтобы она последовала его примеру.

Акорна подумала, что Мак нашел идеальное решение для борьбы со странными приступами одиночества ее дочери. В первый раз она наклонилась к нему и поцеловала его в щеку.

— Это значит, что ты довольна, Кхорнья?

— Ох, Мак, ты подарил нам своего сына! Как мы можем быть недовольны? Тебе надо приезжать к нам в гости почаще.

Мак казался слегка озадаченным.

— Я всегда приезжаю в гости к тебе и Ари, когда вы недалеко, Кхорнья. Конечно, я буду приезжать.

— Ну, давайте посмотрим на кошек, — сказал Беккер. — РК не терпится навестить своих отпрысков, я знаю. Он дождаться не мог, когда они закончат сосать молоко. Он надеется, что их мамочки снова войдут в брачный период раньше, чем вернутся на Макахомию.

Мью-Шер и Надари уже вернулись домой, поскольку планета не могла долго обходиться без правителей. Но они оставили хранительниц, кошек и котят. Трое из этих очень юных обитательниц Макахомии сидели сейчас и играли с беспокойным клубком котят, которые кувыркались и ползали по ним, по матерям и по всей комнате. По крайней мере половина из них имела такие же пятна, и полоски, и пушистые воротнички вокруг шеи, как у РК. Акорна подумала, что Кхори, конечно, выберет одного из них.

Но один котенок с золотистыми полосками и большими зелеными глазами направился прямо к ребенку и начал Кхори вылизывать. Она захихикала и неуклюже погладила его.

Вис присел рядом с ней на пол. Он не трогал котенка, но посмотрел на него сначала с одной стороны, потом с другой, потом лег на спину и заглянул котенку под брюшко. Осторожно похлопал его по спине, потом достал что-то сверкающее из тонкой, но очень густой шерсти вокруг его шеи. Затем протянул руку и дотронулся до ротика Кхори, взял капельку ее слюны, которую она радостно пускала, и растер ее на своем пальце.

— Что там, сын? — спросил Мак.

— Похоже, этот котенок носит на себе диск новорожденной Кхори, отец. После поверхностного исследования мне кажется, что нанесенный на него код ДНК совпадает с ее кодом.

— Но ее диск еще не готов, — возразила Акорна. — Мама сказала, что художникам потребуется еще около недели, чтобы его закончить.

Беккер рассмеялся.

— Надари знала, как много для тебя значит диск Ари. Держу пари, она собиралась подарить его тебе, а потом узнала, что это же хотят сделать твои родители.

— Да, но как он попал к котенку? — спросил Ари, искоса глядя на маленькое, невинное создание.

— Ты же знаешь котят. Вероятно, нечаянно. Похоже, именно его выбрала малышка, — сказал Беккер. — Но если ты собираешься взять его с собой в космос и не хочешь, чтобы весь корабль пропах котом, — он понизил голос, так как РК поднял взгляд, — кастрируй его. Но только не делай этого сам, если поблизости не будет чьих-либо мощных исцеляющих рогов.

Беккер и Мак вернулись на корабль после того, как Мак попрощался с Висом. Ари нес Кхори, а Акорна держала Виса за руку. Пускай он был серьезным и эрудированным, но выглядел как ребенок линьяри. Вис осторожно нес на сгибе другой руки все еще безымянного котенка.

Карина и Хафиз шли им навстречу по садовой дорожке. Карина всплеснула руками, повернулась к супругу и заворковала:

— О, Хаффи, они просто самые милые существа на свете! Образец безоблачного семейного счастья линьяри, идеальная мирная семья! Я просто уверена, что они — мы все — будут жить долго и счастливо!

Акорна и Ари обменялись улыбками.

«Надеюсь, что на этот раз пророческий дар, присвоенный Кариной, окажется настоящим», — сказал Ари.

«Да, это было бы приятным разнообразием, — согласилась Акорна. — Но я почему-то в этом сомневаюсь».

 

Глоссарий терминов и имён, используемых во вселенной Акорны

Абанье — снотворное зелье линьяри, смертельно в больших дозах.

Авви — по-линьярски «папа».

Азиза Амунпул — главная в ансамбле танцовщиц и воровок. Становится впоследствии командиром службы безопасности на Мечте.

Агрони — линьярский термин для профессии, которая сочетает в себе знания эколога, агронома, ботаника и биолога. Агрони преобразуют новые планеты, готовят их для колонизации, а также поддерживают экологический баланс на населенных планетах.

Акорна — инопланетянка, напоминающая одновременно человека и единорога. Во младенчестве ее нашли и спасли трое горняков — Калум, Гилл и Рафик. Рог Акорны способен исцелять и очищать. Ее необыкновенные способности уже потрясли галактику, в особенности — планету Кездет. Сейчас она взрослая девушка, которая изменила жизнь своего народа. Второе ее имя — Кхорнья.

«Али-Баба» — корабль Азизы.

Андина — владелица компании, торгующей моющими средствами на Мечте, и спутница капитана Беккера.

Ари — брат Мати, линьяр из клана Ниарья, захваченный в плен кхлеви во время вторжения на Вилиньяр; подвергался пыткам и был оставлен умирать на опустошенной планете; с помощью Беккера и Размазни вернулся к своему народу. Тем не менее долгое одиночество, стресс, физические и психологические травмы не позволили Ари ужиться среди линьяри.

Аркийи — член разведгруппы на Вилиньяре.

Арли — член линьярской разведгруппы, первенец капитана Янирина.

Балаве — один из кланов линьяри.

«Балакире» — корабль линьяри под командованием Невы — тети Акорны. Она была послана эмиссаром в ту область космоса, которую населяли потомки землян.

Барсипан — похожее на медузу существо с родной планеты линьяри.

Беккер — см. Йонас Беккер.

Ванье — отец Акорны.

Ви — в линьярском языке предлог, обозначающий «маленький».

Визар — высокий политический пост в линьярской административной системе; примерно соответствует должностям президента или премьер-министра.

Визедханье ферили — линьярский термин, приблизительно соответствующий чрезвычайному и полномочному послу.

Вили Хазар Мирл — офицер линьярского космического флота.

Вилиньяр — родная планета линьяри, захваченная и опустошенная кхлеви.

Вири — супруг Невы.

Властительница Ха-Гарди — одна из Родовых Хозяев, занимавшая руководящий пост на древнем Вилиньяре.

Вриния Ватир — священное вилиньярское озеро, обладавшее целительной силой, загаженное кхлеви.

Ганье (мн.ч. ганьи) — линьярский год, примерно равный 1,333 земного года.

Гейинах — один из кланов линьяри.

Гералье маливи — штурман.

Гералье ве-ханьи — старший связист.

Гирандж — должность тамады в линьярской общественной организации.

Гирьенй — клан линьяри.

Грималкин — кот-метаморф, происходящий из расы Друзей. Может перемещаться во времени, а потому чувствует себя безнаказанным, вмешиваясь в судьбы людей и линьяри и изменяя их по своему усмотрению.

Друзья — раса космических путешественников — метаморфов. Когда-то они спасли единорогов на Земле и создали на их основе расу линьяри. Народ Грималкина.

Дхармакои — раса разумных норных сумчатых, открытая линьяри; полностью истреблена в результате нападения кхлеви.

Деклан Гилл Гилоглы — один из троих горняков, нашедших и вырастивших Акорну.

Дельзаки Ли — богатейший человек на Кездете, противник использования детского труда, имел множество политических врагов. Будучи парализованным, он передвигался в антигравитационном кресле. Славился умом и хитростью. Он спас Акорну и дал ей цель в жизни — спасение детей Кездета. Его недавняя смерть стала неиссякаемым источником печали для Акорны.

Икваскван — самозваный адмирал килумбембезских Красных Браслетов.

«Илира» — линьярский корабль.

Имара — смотрительница Предков.

Иртье — главный агрони на нархи-Вилиньяре.

Йитир — преподаватель истории в академии линьяри, главный хранитель линьярских историй. Супрут Марни.

Йонас Беккер — знаток межзвездного утиля, так называемый космический старьевщик Капитан «Кондора» и генеральный директор «Межзвездного утиля Беккера» — фирмы, которую он унаследовал от приемного отца. До усыновления Йонас работал на трудовой ферме Кездета.

Кава — горячий отвар из поджаренных и перемолотых семян, напоминает кофе.

Ка-линьяри — то, что противоречит вере линьяри; не свойственное линьяри.

Калум Бэрд — один из троих горняков, нашедших и вырастивших Акорну.

Кари — старший навигатор на «Балакире».

Карина — пышнотелая и красивая спирит-самоучка, от природы наделенная скромными способностями и большой любовью к выгоде. Вышла замуж за Хафиза Харакамяна. Это ее первый брак, а у Хафиза — второй.

Карлье — отец Ари, Мати и Ларье. Член клана Нарье, супруг Мири.

Кездет — отсталая планета, экономика которой базировалась на эксплуатации детского труда. В настоящий момент находится в состоянии экономического упадка, поскольку эта система эксплуатации была разрушена Дельзаки Ли и Акорной.

КЕН — серия общецелевых андроидов, исполненных в виде мужчин, часть из которых обладала особой специализацией. Владельцы различали их по номерам — например, КЕН637.

Кетала — красивая девушка; ребенком работала на рудниках Кездета; позже была продана в один из борделей планеты, откуда ее спасла Акорна; в данный момент заботится о жертвах сексуального насилия.

Ки — линьярская единица времени, примерно равная часу стандартного времени.

Империя Килумбемба — общество, существующее исключительно ради того, чтобы пополнять и поддерживать наемную армию Красных Браслетов.

Кирилатова — оперная певица.

Кисла Маньяри — страдающая анорексией и несоразмерным самомнением девица, взращенная как дочь барона Маньяри. Когда Акорна, пытаясь освободить кездетских сирот, разорила ее отца, открылась правда о низком происхождении Кислы, что плохо сказалось на ее психическом здоровье.

«Кондор» — корабль Йонаса Беккера, собранный из различных частей, которые славный капитан добыл в ходе своих космических путешествий.

«Концерн Объединенных Производителей» — порочная межзвездная горнодобывающая корпорация, известная бесчестностью в делах, использованием взяток, вымогательства и насилия для достижения корпоративных целей или для сбивания цен.

Красные Браслеты — килумбембезские наемники, предположительно самые крутые и злобные солдаты во всем известном космосе.

КРИ — компания, на которую первоначально работали Гилл, Калум и Рафик. Проглочена безжалостным, бессовестным и насквозь бюрократизированным «Концерном Объединенных Производителей».

Кубиликхан — легендарный первый город на Вилиньяре, основанный Родовыми Хозяевами.

Кубиликхан — столица нархи-Вилиньяра, названная в честь древнего Кубиликхана.

Кулабриэль — помощник Хафиза.

Кхари — старший штурман «Балакире».

Кхлев — первоначально небольшое злобное животное, питающееся падалью и наносящее ядовитые укусы; ныне этот термин используется линьяри для обозначения захватчиков, которые разрушили их родную планету.

Кхлеви — название расы космических врагов линьяри. Они безжалостно атаковали и уничтожили родную планету народа Акорны.

Лалли — по-линьярски «мама».

ЛАНЬЕ — линьярский прибор для обучения во сне; уловив несколько фраз, может обучить пользователя чужому языку за одну ночь.

Ларье — брат Мати и Ари; считается, что он погиб на Вилиньяре во время вторжения кхлеви. Во время эвакуации его случайно завалило в пещере вдали от космопорта, и он был тяжело ранен. Ари остался на планете и попытался спасти брата, но был схвачен кхлеви и подвергнут пыткам.

Лилала — цветочная лоза, растущая на Вилиньяре, из которой древние линьяри делали бумагу.

Линьяри — народ Акорны.

Лирили — визар нархи-Вилиньяра, член клана Ривье.

Лукия, Госпожа Света — святая-заступница, с которой кездетские дети-сироты отождествляли Акорну.

Лябу — планета, на которой расположена штаб-квартира Хафиза Харакамяна.

Маганос — одна из трех лун Кездета, база рудодобывающей промышленности Дельзаки Ли и детских реабилитационных центров.

Мадигади — крупная ягода; из ее сока изготавливают популярный освежающий напиток.

Мак — андроид, член экипажа Беккера на «Кондоре».

Макахомианский храмовый кот — порода котов на планете Макахомия; использовалась для охраны и защиты храмов Кошачьего Бога. Эти коты славились крупными размерами, свирепостью, верностью и значительной разумностью. Очень опасны в бою.

Маньяри — барон и ключевая фигура в организации детского рабства на Кездете; также известен под кличкой Флейтист. Когда его преступную организацию уничтожили, а ему грозил арест, он убил жену и покончил жизнь самоубийством.

Марии — ученый-фольклорист, супруга Йитира.

Мартин Дехони — знаменитый астроархитектор, спроектировавший базу на луне Маганос; его именем названа престижная премия Дехони.

Мати — юная линьярская девушка из клана Ниарья, сестра Ари.

Мелиренья — связист на борту «Балакире».

Мечта — небольшая планетка, принадлежащая «Дому Харакамянов».

Митаньяхи — большое количество (похоже на наши «мириады»).

Мири — мать Ари, Ларье и Мати. Член клана Ниарья, супруга Карлье.

Мисра Аффренди — старый и верный слуга Хафиза.

Надари Кандо — личная телохранительница Дельзаки Ли. По слухам, прежде служила в рядах Красных Браслетов.

Надина — также известная как Прародительница; одна из старейших линьяри. Они приютила у себя Мати и Акорну на нархи-Вилиньяре. Погибла, помогая своему народу спасти обе планеты линьяри.

Нархи-Вилиньяр — новая планета линьяри, на которую они переселились после того, как их родной мир, Вилиньяр, был разрушен кхлеви.

Нарье — линьярский технодизайнер, руководивший оформлением космических кораблей.

Нгуен Хон Хоа — ученый, изобретатель системы управления погодой. Мятежная группировка на корабле «Прибежище» использовала его климатическую систему для опустошения Рушима. После того как мятеж был подавлен, доктор Хоа восстановил экологию Рушимы и сейчас работает на Хафиза.

Нева — тетя Акорны и линьярский посол на борту «Балакире». Состоит в браке с Вири.

Нейерея — самый многочисленный клан линьяри.

Ниарья — один из кланов линьяри.

Никаври — бабушка Акорны из клана Гейинах; была дизайнером космических кораблей.

Никирье — муж Прародительницы Надины, умерший и погребенный на Вилиньяре.

Нири — раса двурогих разумных существ с развитой технологией, телепатическим общением и флегматичным нравом; торговые партнеры линьяри.

Орден Иринье — аристократическая общественная организация линьяри, сходная с братством, существовавшим на Вилиньяре. Братство было названо в честь синекрылой птицы, обитавшей на их покинутой планете.

Пазо — река, вилиньярская достопримечательность.

Пахантийир — пумоподобное животное, обитавшее на Вилиньяре.

Пиро — линьярское слово, обозначающее гребную лодку.

Пии — охранная и поисковая система, основанная на биотехнологии нириан. Биологический компонент имеет отвратительный запах заплесневелого сыра.

Предки — разумный вид единорогов; раса, предшествовавшая линьяри. Также известны как «ци-линь».

Размазня Кошачья — иначе известный как РК, макахомианский храмовый кот, уцелевший при крушении космического корабля. Был спасен Йонасом Беккером.

Рафик Надежда — один из троих горняков, нашедших и вырастивших Акорну.

Реньилаге — один из кланов линьяри.

Ривье — клан линьяри.

Родовые Хозяева — древняя раса космических путешественников. Они спасли Предков, перевезли их на планету Вилиньяр и, генетически породнившись с ними, создали расу линьяри.

СГС — система гравитационной стабилизации.

«Сиари Мартри» — линьярский разведывательный корабль.

Си-линьяри — легендарная морская раса, также выведенная Хозяевами.

Сита Рам — богиня-защитница, с которой кездетские сироты отождествляли Акорну.

Скарнесс — планета, с которой привозят знаменитые (и чудовищно редкие) Поющие Камни. Это живые камни, и каждый из них, если наступить на него, издает одну идеально выверенную ноту. Коллекционеры обычно собирают из камней одну или несколько октав, включая диезы и бемоли.

Смит-Вессон — бывший офицер Красных Браслетов, недолго работал у Хафиза начальником службы безопасности на Мечте. Потом его одолели воровские наклонности.

Смотрители — избранные линьяри, которые служат Предкам.

Стандартный галактический — стандартный язык, используемый гуманоидными расами.

Стило — линьярское слово, обозначающее универсальный пишущий прибор в виде ручки.

Таринье — смазливый, тщеславный и юный линьяр, одно время увлекшийся Акорной.

Твилит — мелкое насекомое с родной планеты линьяри, разносчик заразы.

Теофил Беккер — отец Йонаса Беккера, старьевщик и астрофизик, увлекавшийся изучением не отмеченных на картах червоточин.

Техно-артизан — специалист-линьяри, производящий, проектирующий и оформляющий товары.

Тилель — разрушение.

Тилир (мн.ч. тилири) — мелкое древесное млекопитающее с родной планеты линьяри.

Тилсис — вид растений с Вилиньяра.

Ферили — мать Акорны.

Фикки — линьярский офицер связи, участник экспедиции на Вилиньяр.

Финьефаларан — плачущий, оплакивающий.

Фирки Милкар — линьярский зоолог.

Фраки — линьярское слово, обозначающее рыбу.

Харилньях — старейший клан линьяри.

Харха лирни — линьярский термин для высшего образования, обычно получаемого в зрелом возрасте.

Хафиз Харакамян — дядя Рафика и глава межзвездной финансовой империи «Дом Харакамянов», а также страстный собиратель редкостей со всей галактики и любитель старомодных скачек на лошадях. Настолько изворотлив, что мог бы спрятаться даже на винтовой лестнице. Искренне привязан к Рафику и Акорне.

Хранвран — первый смотритель-линьяри, служивший Предкам.

Храя — Предок.

Хрронье — супруг Мелиреньи.

Ци-линь — по-китайски «единорог». Так порой называли Акорну.

«Шахерезада» — роскошный крейсер, являющийся личным космическим кораблем Хафиза.

Федерация Шенджеми — далекая метрополия Рушимы.

Эгстинкерат — планета, заселенная несколькими формами жизни на основе серы (Твердыми, Жидкими и Изменчивыми). Название означает нечто вроде «вонь тухлых яиц».

Эдакки Гануш — бесчестный кездетский граф, дядя Кислы Маньяри.

Элвис — «сын» Мака, ребенок-андроид линьяри, подарок на свадьбу и рождение дочери Акорны и Ари. Назван в честь Элвиса Пресли.

Энье-ганьи — единица времени, малая часть года (ганье).

Язи — по-линьярски «любимый».

Янирин — капитан линьярского исследовательского корабля.

Ясмина — первая жена Хафиза Харакамяна и мать Тафы; подстроив свою смерть, сбежала от мужа и вернулась к прежней прибыльной карьере в индустрии удовольствий. С возрастом ее работа стала менее доходной, и она решила заняться вымогательством и слежкой за Хафизом.

 

Маргарет Болл

Краткая лекция о линьярском языке

Будучи соавтором Энн Маккефри по двум первым историям об Акорне, я с радостью поняла, что вторая книга предоставляет уникальную возможность проявить мои давно не востребованные навыки в лингвистике. Как известно, лингвистический анализ требует тонкого слуха и некоторой гибкости ума. Специалисту необходимо уловить смысл тонких звуковых модуляций, которыми тот или иной язык обозначает синтаксические изменения. Естественно, я очень обрадовалась такому вызову.

Представленные здесь записи отображают мой первый и пробный анализ некоторых закономерностей в линьярской фонематике и морфофонематике. Если позже при описании новых приключений Акорны будут выявлены какие-то несоответствия между этим анализом и линьярской речью, то прошу вас помнить, что я работала с ограниченной базой данных. Кроме того — и, возможно, хуже того, — я анализировала совершенно нечеловеческий язык с помощью парадигм и лингвистических моделей двадцатого века, разработанных исключительно для человеческой речи. Вполне вероятно, что мои выкладки окажутся такими же неточными, как и первые попытки описать английский синтаксис с позиции латыни. Живой язык обычно не влезает в искусственно созданные лекала.

В настоящий момент моя коллега Элизабет Энн Скарборо внесла дополнения в небольшую коллекцию линьярских имен и произношений. Возможно, в следующее десятилетие у нас появится достаточно материала для издания полного словаря линьяри и учебника по его грамматике. Я считаю, что данный труд будет иметь огромную ценность не только для людей, вовлеченных в дипломатические и торговые отношения с этой расой, но и для каждого, кто интересуется изучением иностранных языков.

 

Заметки о линьярском языке

1. Ударение используется как указатель синтаксической функции: ударение в именах существительных ставится на предпоследний слог, в именах прилагательных — на последний слог, в глаголах — на первый.

2. Интервокальное «н» всегда смягчено.

3. Существительное во множественном числе образуется добавлением конечного гласного звука, обычно «и»: один линъяр, два линьяри. Обратите внимание, что в данном случае ударение переносится на один слог. Для имен существительных, чья форма в единственном числе заканчивается на гласный звук, множественное число образуется отбрасыванием первоначального гласного звука и добавлением «и»: один ганье, два ганьи. Здесь число слогов не меняется, а потому и ударение остается на месте.

4. Прилагательные могут образовываться от имен существительных простым добавлением конечного «и» (и отбрасыванием последней гласной, если она существует): маливе — маливи, линьяр — линьяри. Ударение смещается соответственно.

5. Для имен существительных, обозначающих класс или виды (например, линъяр), множественная форма существительного может использоваться в качестве прилагательного, когда смыслом является «принадлежность к классу», как в словосочетании «линьярский язык» (то есть язык линьяри, а не обычное значение прилагательного в контексте «наличия качеств этого класса»). Таким образом, во вселенной Акорны только сама Акорна может описываться как «девушка линьяри» (девушка из расы линьяри), а Джудит, будучи представительницей другой расы, может описываться как «линьяри девушка» (то есть «такая же цивилизованная девушка, как линьяри»).

6. Глаголы могут образовываться от имен существительных добавлением приставки, сконструированной первым согласным звуком существительного и «нье»: фалар — горе, беда; фаларинье — горевать.

7. Причастие образуется от глагола добавлением суффикса «ан» или «ен»: тиньетилел — разрушать, тиньетилелен — разрушенный. Ударение не изменяется, потому что причастие является отглагольным, и, следовательно, ударение остается на первом слоге.