Сьюзан и я пребывали в эйфории от того, что стали родителями. Я учился пеленать Грэйс и начал испытывать удовольствие, успокаивая ее на моем плече в течение этих холодных осенних ночей в нашем новом тихом доме.

Наша собака, Хлоя, не только обосновалась в новом доме, но уже успела устроить себе спальное место, под детской кроваткой Грэйс. Как она везде ходила со Сьюзан, пока та была беременна, так и сейчас Хлоя постоянно следовала за малышкой. Когда Грэйс подросла, Хлоя осторожно играла в мяч вместе с ней. Это было изумительно, смотреть как они взаимодействуют.

Я решил, взять другой курс в Колледже Санта-Моника - на начальном уровне бизнес класса. Мое решение и дальше продолжать проходить обучение взволновало маму, теперь когда мы со Сьюзан заняты ребенком, я стал больше общаться с ней. Мы с мамой обсуждали возможность моего обучения в колледже - закончить не один или два курса, а с целью получить ученую степень. Болезнь Паркинсона значительно ограничила ее физически, но ум оставался прочным как кнут. Мой дядя Джон говорил мне много раз, что моя мама была самым умным ребенком в семье и что в другое время она бы поступила в колледж и сама бы стала доктором или адвокатом.

Слава Богу, что я не имел тогда никакой работы, школа съедала все свободное от занятий ребенком время. Я не знал как использовать Word или Excel. Cомостоятельно я должен был изучить элементарные компьютерные навыки. И я еще все не знал, какого черта я делал на самом базовом уровне.

Я читал все, записывал слишком много, и делал заметки даже того, что было ненужным. Я не знал, как отфильтровать мои записи и оставить нужное для меня. Это как если бы я пошел в библиотеку и не знал, что мне нужно. Когда я заканчивал писать текст, я обнаруживал, что фактически каждое предложение было выделено. Я знал весь материал, когда приходило время теста, но это было излишне. Мне бы потребовалось в десять раз больше времени, чтобы подготовиться как другие студенты.

Я должен был изучить процесс обучения. Я надеялся на это, даже когда я почувствовал, что мне не стало лучше, в учебе. Я знал, что могу сделать это. И процесс систематического образования вдохновил меня. Внезапно мир финансов стал для меня захватывающим, живым существом. Я снова получил «A», и немедленно подал документы для другого класса — введение в экономику.

К началу 1998 я начал записывать музыку снова. Я погрузился в это, работая каждый день. Несмотря на мой уход из от Guns, наш прежний лейбл, Геффен, оставался благосклонным к моей сольной карьере.

“Мы поддерживаем Вас, Дафф,” мне сказали на встрече со штатом Geffen. “Этот альбом будет нашим высшим приоритетом в первом квартале 1999.”

Несмотря на то, что я писал песни и записывал их на студии, несмотря на мои занятия в последнем классе и мои тренировки, Сьюзен и я смогли найти время, чтобы постоянно ездить из ЛА в Сиэтл - это было здорово, иметь возможность делиться первым годом жизни Грейс с мамой. Когда я был подростком, мои отношения с матерью развились, когда я завязал с наркотиками после моей первой панической атаки. В то время мы почти каждый день садились пить чай вместе, и я мог поговорить с ней начистоту о некоторых неприятностях, в которые я влип - вроде кражи машин - в попытке найти свой путь. Так было и после моего панкреатита, и теперь в 1998 году, мы стали даже ближе помере того, как я учился быть родителем. Я хотел быть рядом с мамой как можно больше.

Я также начинал думать, что действительно хотел учиться в приличном университете. К середине 1998 я закончил три различных бизнес-класса с средним баллом 4.0. Я полагал, что какая-либо школа увидит, что я был гением, так ведь? Дерьмо, с теми классами, которые я завершил, я думал Йельский университет и Гарвард бросится открывать свои двери.

Тогда я вспомнил: был великий старый университет, расположенный на Капитолийском холме в Сиэтле, школа, которую закончил мой дядя Джон - Университет Сиэтла. Когда я был очень молод и все еще преуспевал в школе, моей маме казалось, что не может быть ничего лучше для меня, чем идти по сопам ее брата в Университет Сиэтла.

В моем сознании начал формироваться план.

Осенью, у меня был целый альбом, который Geffen планировали выпустить как Beautiful Desease, к 5 февраля 1999, на мой день рождения.

Указатель некоторых лирических тем, использованных в песнях:

Число строк о том, как тебя бьют по башке: 2

Число скрытых ссылок на распад GN’R: 2

Число упоминаний смертельных случаев, по причине наркотиков: 2

Число песен о человеке, наркомания которого подвергает опасности его или его способность быть родителем: 1

К концу 1998 рекламные копии Beautiful Disease были отосланы в журналы, и рекламная компания в прессе была в полном разгаре. Я заглянул в Tower Records как-то раз и увидел мой альбом в их большом списке предстоящих релизов. Круто. Я сформировал группу в преддверии промо-тура записи. Эта группа стала первым воплощением “Loaded”, группа, которая стала константой с тех пор в моей жизни.

Для большинства интервью с прессой я приходил в офис Геффен и разговаривал по телефону с авторами, которые хотели сделать рецензию на альбом. Однажды в декабре, я направлялся в офис для другого раунда телефонных разговоров. Когда я вошел, все были в истерике.

«Что происходит?» - спросил я.

«Нас только что купили. Намечаются массовые увольнения»

Несколько дней спустя я снова пошел в офис — на этот раз, чтобы встретиться с новым руководителем. Меня сопроводили в конференц-зал. Он вошел и пожал мою руку.

«Вот история», - сказал он. «Я ухожу в отпуск, и собираюсь слушать все предстоящие релизы со своими детьми. Мы будем решать, есть ли у них будущее с лейблом или нет. Я дам всем знать, когда я вернусь. Я приглашу каждого артиста в мой офис, чтобы сказать лично, что я думаю о его творчестве».

Я так никогда и не узнал, что сказали его гребанные дети о моей музыке. Фактически, я больше никогда не получал информации от этого парня снова. На мой день рождения — день намеченного выпуска альбома — стажер из лейбла оставил сообщение на моем автоответчике, чтобы сказать, что «Это» не будет выпущено ни в тот, ни какой-либо другой день.

Позже, я предложил выкупить альбом от лейбла, таким образом, я мог бы управлять его судьбой. В конце концов, я вложил в него уйму времени и гордился результатами. Я сказал, что заплачу все затраты записи — приблизительно 80 000$. Они сказали нет, извините, мы будем продавать его с прибылью. Вы можете получить его назад за $250,000. В противном случае мы просто поместим его в хранилище.

К черту все это, - подумал я.

Это было просто еще одно испытание, еще одна трудность.

Будь выше.

Я взял напрокат фургон, и Loaded совершили свой первый тур в панк-рок стиле, играя песни из неизданного альбома, вверх и вниз по западному побережью, на протяжении нескольких недель. Я хотел оставаться в движении вместо того, чтобы сидеть без дела и медленно сжигать последний мост в прошлое.

Тот тур напомнил мне об одной из причин, почему панк был настолько великим: взаимодействие с аудиторией. Поклонников не находились в 600-м ряду. Их не было позади загорождения. Они были прямо перед нами. Очевидно, если они были на нашем шоу, значит нас связывали общие музыкальные интересы; потная близость этих торопливо организованных, небольших концертов, усилила чувство духа товарищества.

Однако, как только я вернулся в Лос-Анджелесе, я начал думать.

Нахрен этот бизнес.

Похуй на весь этот чертов город.

Ты жаждал вернуться к учёбе. Так давай, блядь, сделаем это.

Я представил себя в Университете Сиэтла, следуя по стопам дяди Джона. Я представил, мою семью, живущую, на берегу озера Вашингтон, далеко от Лос-Анджелесского дерьма. У меня бы была возможность посещать маму каждый день.

Мы уже постоянно ездили в Сиэтл. Я спросил Сьюзен, что она будет думать о переезде. Мы начали говорить о свадьбе. Было похоже, что это правильное время, и я сделал ей предложение. Мы решили запланировать свадьбу на Август. Мы продали местечко в Малибу. И вместе с нашим малышом и стареющим желтым лабродором, в перспективе Г-н и Г-жа МакКэган, переехали в Сиэтл.