Как добиться успеха

Вы прошли со мной долгий путь. Три «кратких курса от Харви Маккея» и большая подборка «узелков». Теперь вам пора приступать к очередному испытанию – собрать все это воедино и взять с собой на вершину успеха. И у меня есть несколько идей на этот счет.

Вы заметили, что до сих мы пренебрегали очень важным словом, без которого не обходится ни одна книга подобного рода?

Это слово «упорство». Книга на тему «как добиться успеха» без обязательного обсуждения упомянутого вопроса – все равно что вестерн без стрельбы.

Я долго мучился над тем, как построить свой рассказ об упорстве, не впадая в банальности, и, кажется, нашел выход. Я собираюсь поведать вам парочку историй, своего рода семейных легенд Маккеев, и вы сами определите для себя, насколько важным является это качество для вашего собственного успеха.

Как я уже упоминал, мой отец работал корреспондентом агентства «Associated Press» в Сент-Поле и чертовски хорошо знал свое дело. Правда, великому стилисту Г. Л. Минкину, которого можно назвать великим журналистом своего времени, конкуренции со стороны моего отца опасаться не приходилось. Главным профессиональным качеством Джека Маккея был нюх на интересные истории и неутомимая энергия в их раскапывании.

В 1932 году Миннеаполис и Сент-Пол были печально известны как пристанища банд гангстеров. Власти исповедовали своего рода политику «открытого города». Сменяя друг друга, в городах-близнецах жили то Джон Диллинджер, то банда Баркера, то Элвин Карпис – сплошь весьма известные в свое время гангстеры. Полиция их практически не трогала, но от них ожидалось, что они будут обтяпывать свои делишки за пределами городской черты и, разумеется, демонстрировать свою преданность городским властям также и чем-то более материальным.

Как и следовало ожидать, это неписаное соглашение было нарушено. Банда Баркера и Карписа похитила двух богатых жителей Сент-Пола, банкира Эдварда Бремера и пивовара Уильяма Хэмма. Мой отец освещал для «Associated Press» последовавшие судебные процессы.

Потом произошло еще одно важное событие. 16 декабря 1932 года во время ограбления миннеаполисского банка, из которого было похищено 118 тысяч долларов, был убит случайный прохожий. Следы преступления вели к банде Баркера – Карписа, и когда в ходе рейда полиции на игроков в покер были арестованы несколько интересных персонажей, в их числе оказался некий Леонард Хэнкинс, который подрабатывал воровством и, как думали, был членом банды. Хэнкинс был обвинен в убийстве и в 1933 году приговорен к пожизненному заключению.

К 1935 году большинство членов банды Баркера– Карписа были или в могиле, или в тюрьме. Выжившие старались выторговать себе снисхождение и публично обвиняли друг друга в различных преступлениях. Из их показаний в суде, которые дотошно по роду службы конспектировал мой отец, стало ясно, что Хэнкинс в ограблении банка и убийстве прохожего не участвовал, да и вообще не был членом банды.

Опираясь на эту информацию, мой отец убедил губернатора Флойда Ольсона начать расследование, но, прежде чем доклад был готов, Ольсон скоропостижно скончался. Его преемник продержался на губернаторском посту лишь полгода и проиграл очередные выборы Гарольду Стассену, который приказал начать рассмотрение дела Хэнкинса с нуля.

А между тем шел уже 1939 год – с момента ограбления и убийства прошло семь лет. Пока провели расследование и вышел приказ об освобождении Хэнкинса, прошло еще два года. Но тут, как писал мой отец, «возникло новое осложнение. Против Хэнкинса выдвинули обвинение в ограблении на сумму 13 долларов, совершенном многими годами ранее в штате Кентукки. Власти этого штата потребовали экстрадиции Хэнкинса».

Власти Миннесоты, продержав человека восемь лет в тюрьме за убийство, к которому он был непричастен, не хотели усугублять допущенную в его отношении несправедливость, отправив его посидеть еще и в южной тюрьме за преступление ценою в 13 долларов. Узнав, что штат Кентукки не допускает экстрадиции из психиатрических лечебниц, они, к сожалению, решили, что для всех будет лучше, если Хэнкинса переведут в государственную психиатрическую клинику для душевнобольных преступников в Сент-Поле.

Мой отец все это время не переставал следить за этим делом. Он, в частности, писал, что только сумасшедшие могли отправить совершенно здорового Хэнкинса в сумасшедший дом.

Хотя Хэнкинс жил сравнительно безмятежной жизнью и мог иногда даже позволить себе маленькие роскоши, получая ежемесячную пенсию в 60 долларов как инвалид Первой мировой войны, страна была уже озабочена Второй мировой войной, и про Хэнкинса забыли – все, кроме моего отца, который продолжал писать об этом деле и взывать к справедливости. Настойчивость отца привела к тому, что в 1949 году власти отреагировали.

В тот год Хэнкинс был признан психически здоровым и возвращен в тюрьму штата. Последовал новый цикл статей моего отца, но только-только тогдашний губернатор начал проникаться этим делом, как его назначили федеральным судьей.

Наконец, в 1951 году губернатор Элмер Андерсон собрал внеочередную сессию комитета по помилованию, первого в своем роде в штате Миннесота, чтобы заслушать дело Хэнкинса. За два часа до начала слушаний комитет по помилованию получил официальное заявление, что штат Кентукки «больше не интересуется» Леонардом Хэнкинсом. Мой отец, так глубоко увязший в судьбе Хэнкинса, его единственный защитник и обычно единственный посетитель на Рождество и День благодарения, выступал в качестве свидетеля.

После восемнадцати лет, проведенных в неволе, в том числе десяти лет в психиатрической больнице, за преступление, которого он не совершал, Хэнкинс был наконец освобожден. Для него наградой стала свобода, а для моего отца – журналистская премия от «Pall Mall» за лучший большой репортаж. Он также получил право всю жизнь бесплатно курить сигареты «Pall Mall». Поскольку он, по его собственным словам, «бросил курить в восьмилетнем возрасте», сразу после традиционной первой в жизни сигареты за углом гаража, наградой ему воспользоваться не довелось.

Таким был Джек Маккей. Упорство и добросердечность.

Вот другой пример…

В начале 1930-х годов губернатор Миннесоты Ольсон был фигурой общенационального масштаба. Будь у него такой же одаренный биограф, как Роберт Пенн Уоррен, автор романа «Вся королевская рать», Ольсон мог бы с не меньшим основанием, нежели Хьюи Лонг, стать олицетворением рвущегося в президенты губернатора-популиста эпохи Великой депрессии.

Летом 1935 года Ольсон умирал в рочестерской клинике Мэйо от рака. Собравшиеся в больнице репортеры ждали известий о смерти, и каждый втайне желал опередить своих конкурентов и сообщить о кончине губернатора самым первым.

Мой отец расположился на улице, напротив окна палаты Ольсона, предварительно сговорившись с сиделкой губернатора, что она за несколько долларов чуть опустит жалюзи в соседней комнате, как только Ольсон испустит дух. Поскольку репортерам не разрешали пользоваться больничными телефонами, чтобы передать свои сообщения, а таксофоны в те дни были куда более редким явлением, чем сейчас, мой отец также заблаговременно дал четверть доллара мальчику, чтобы тот держал для него телефон в бакалейной лавке в двух кварталах от больницы.

Ольсон умер, жалюзи опустились, и мой отец рванул к бакалейной лавке. Когда он перебегал последнюю улицу, всеми мыслями сосредоточенный на своем сообщении, которое через несколько минут разлетится по телеграфу по всей стране, его сбил грузовик. Отец поднялся на ноги, стряхнул с себя пыль, передал в агентство свое сообщение и только после этого захромал обратно в больницу, чтобы стать там уже не репортером, а пациентом. Его сообщение пришло первым.

Перенесемся на двадцать восемь лет вперед, в тот год, когда мне стукнуло – так получилось – те же двадцать восемь. Я уже три года возглавлял собственную фирму и искал, где бы занять денег, чтобы построить новый завод стоимостью в 200 тысяч долларов. Я уже побывал во всех тринадцати имевшихся в городах-«близнецах» банках и иных финансовых учреждениях, занимавшихся ипотечным кредитованием. И все тринадцать раз мне указали на дверь.

Тогда я взял карту и с помощью циркуля обвел на ней окружность радиусом в семь сантиметров с центром в Миннеаполисе. После этого я начал обзванивать все банки и ипотечные компании, оказавшиеся в пределах круга. Новые отказы. Я продолжал расширять круги.

Наконец, я нарисовал окружность достаточно большого радиуса, чтобы она захватила Милуоки, и именно там мне ссудили деньги.

Упорство? Насчет своего отца я уверен: он считал, что просто делал свое дело и попал под грузовик лишь из-за собственной невнимательности. В своем случае я рассматривал свое поведение всего лишь как нормальный, отвечающий здравому смыслу бизнес. Я бы и до сегодняшнего дня продолжал рисовать окружности, если бы тогда мне не повезло. Как ни крути, а быть полноправным собственником земли и завода или арендовать его – разница ощутимая (до миллиона долларов).

Но даже когда на кону стоят такие деньги, вы поразитесь, сколь многие бизнесмены выбрасывают белый флаг. Или, сбитые грузовиком, предпочитают лежать на мостовой, дожидаясь «скорой помощи». Не будьте из их числа.

Магическая формула успеха существует. Правда, ее очень легко написать, но трудно осуществить. Хотя каждый из нас обладает индивидуальными качествами, которые определяют нашу уникальность, я видел достаточно большое число преуспевающих людей и научился выделять в них общие черты, которые и позволяют им преуспеть.

 

Упорство + целеустремленность + сосредоточенность = успех

Южноафриканец Гэри Плейер – профессиональный игрок в гольф, побеждавший на многих престижных турнирах. Он хороший спортсмен, но есть в нем и еще кое-что. На своем жизненном пути Плейеру пришлось преодолеть немало препятствий, с которыми редко сталкиваются профессиональные спортсмены. Роста в нем всего-то 168 сантиметров, что для гольфа явно маловато. У него были серьезнейшие проблемы со здоровьем. В 1960-е годы ему приходилось играть в гольф в окружении телохранителей. Расовая политика ЮАР делала Плейера объектом угроз и безобразных инцидентов.

Я познакомился с Плейером в 1955 году на тренировке накануне открытого чемпионата Сент-Пола, в те годы весьма престижного турнира. Плейер был никому не известным профессионалом, а я – еще менее известным любителем. Плейер лишь первый год играл на площадках США, а я только-только закончил университет Миннесоты, где очень увлекся этой игрой, и меня еще тогда не отговорили идти в профессионалы.

Мы сразу же подружились. Поскольку мы находились в моем родном городе и были примерно одного возраста, я пригласил его на вечеринку. С полудюжиной других молодых людей мы очень весело провели время. На следующий день мне предстояло вступить в игру после обеда, а Плейеру – с самого утра. Мне так понравился мой новый друг, что я решил пойти поболеть за него. Когда я нашел товарища, он уже сделал первый удар и направлялся к своему мячу. Рядом не было ни души. В 1955-м Гэри Плейера болельщики еще не сопровождали.

– Как дела, Гэри? – сказал я. – Здорово мы вчера повеселились, правда?

Он не замедлил шаг. Даже головы не повернул. Глаза, прикрытые с боков шорами, были устремлены к линии горизонта. Я с таким же успехом мог обращаться к каменной статуе.

– Харви, сейчас я не могу разговаривать, – процедил он сквозь зубы. – Мне нужно сосредоточиться. Увидимся, когда я закончу.

Я в расстроенных чувствах вернулся в клубный домик.

В 1985 году я снова случайно встретился с Плейером, познакомился с его женой и напомнил им эту историю. Его жена рассмеялась.

– Не переживайте, Харви. На самом деле он проявил к вам, скорее, неслыханную отзывчивость. Меня, например, играя в гольф, он обычно вообще не замечает.

Упорство. Целеустремленность. Сосредоточенность. Сплошь слова-штампы. Но эти штампы справедливы.

Именно эти качества сделали Гэри Плейера победителем, в то время как большинство из нас остаются на задворках как гольфа, так и жизни.

Прочтя эту историю, вы, быть может, скажете: «Что ж, это я могу. Я способен быть таким же целеустремленным и преданным делу, как Гэри Плейер». Ставлю девять против одного, что вы на это не способны. И позвольте мне объяснить, почему я так думаю.

В течение семи лет, пока собирались средства на строительство нового крытого стадиона в Миннеаполисе, я выступил с сотней зажигательных речей в пользу этого проекта. Свои выступления я всегда заканчивал просьбой к аудитории поднять руки, чтобы можно было увидеть, сколь многие местные жители хотят сохранить у себя «Twins» и «Vikings», и написать письма своим сенаторам и представителям в Конгрессе. Более 90 процентов слушавших меня всегда поднимали руки. «Отлично, – говорил я. – А теперь я попрошу вас еще кое о чем: пришлите мне копии ваших писем». Копии мне присылали не более 10 процентов.

Упорство? Целеустремленность? Сосредоточенность? Мы все думаем, что обладаем этими качествами. Но, к сожалению, это не так. Я и написал свою книгу, чтобы помочь вам присоединиться к тем 10 процентам людей, которые такими качествами обладают. Членство в этом «клубе» – не эксклюзив. Чтобы присоединиться к нему, нужно просто поработать над собой.

Питер Юберрот, сын коммивояжера, продававшего алюминиевую обшивку, создал одно из лучших бюро путешествий в США и был назван журналом «Time» в январе 1985-го «Человеком года».

Я познакомился с Юберротом в середине 1960-х, когда его приняли в Организацию молодых президентов. Это деловая организация общенационального масштаба, объединяющая не достигших пятидесяти пяти лет президентов компаний, где работают более семидесяти пяти наемных служащих, а годовой объем продаж превышает пять миллионов долларов. Ему было тридцать. Я стал членом организации годом раньше него.

В Юберроте дисциплинированность, аккуратность и педантичность столь развиты, что он едва переносит людей, не обладающих этими качествами. Если он замечает, как кто-нибудь говорит, прикрывая рукой рот, он подходит и отводит руку. Он настоял не только на том, чтобы все его служащие постоянно носили костюмы и галстуки, но и чтобы они покупали себе новые костюмы и галстуки, когда он находил их износившимися. Правда, в отличие от других руководителей-тиранов подобного рода, он возмещает служащим эти расходы.

Упорство? Целеустремленность? Сосредоточенность? Конечно. И Юберрот продвинулся в этом даже дальше Плейера. Он не только предприниматель, но и лидер. Он устанавливает нужный стиль не только для себя, но и для окружающих.

Благодаря его усилиям XXIII Олимпийские игры, в отличие от предшествовавших им XXII, не просто принесли прибыль, но это была поистине огромная прибыль – 215 миллионов долларов. А на церемонии закрытия произошло вообще беспрецедентное событие. Юберроту устроили настоящую овацию. Я за свою жизнь бывал на многих спортивных мероприятиях, но чтобы восемьдесят четыре тысячи болельщиков как один встали со своих мест, чтобы поблагодарить человека, продавшего им билеты, – такое я видел первый раз.

Курт Карлсон – самый богатый человек в моем штате. Он начинал с нуля, продавая в эпоху депрессии бакалейщикам купоны для покупки товаров со скидкой, а теперь владеет конгломератом мирового масштаба с годовым объемом продаж более 4 миллиардов долларов.

Работать с Куртом, равно как и с Гэри Плейером и Питером Юберротом, непросто. Он известен своей строгостью в отношении подчиненных. Курт никогда не сдерживается в проявлении своих эмоций. Если бы вы собрали их троих – Плейера, Юберрота и Карлсона – в одной комнате, дали каждому в руки топор и выключили свет, я не сомневаюсь, что живым из комнаты вышел бы только Курт – с четырьмя топорами.

Дополнительным качеством Курта является его дальновидность. Он не боится подкрепить свое мнение конкретными делами. И он никогда не станет носить на себе чью-то упряжку. Курт не хочет связывать себе руки акционерами, партнерами или совладельцами. Ему нужно всё или ничего. Даже если ему иногда случается продавать долю своих предприятий, компании, носящие его имя, в таких сделках не участвуют. Если Карлсону нужен дополнительный капитал, он предпочитает искать его у самого себя.

Почему? Да просто потому, что он ставит свое мнение выше мнения потенциальных акционеров, партнеров или совладельцев и не хочет, чтобы кто-то ему мешал. Когда президентом был Картер и экономика страны переживала страшную рецессию, Курт поверг меня в шок, заявив, будто ему совершенно наплевать на то, что было с экономикой в прошлом году или будет в следующем, – дескать, его бизнеса это не касается. Депрессия, рецессия – его все это не беспокоило. Он был уверен, что, как и всегда, сильные станут лишь сильнее, а слабые слабее, и что, как бы ни шли дела в экономике, объем продаж его компаний, составлявший на то время чуть больше миллиарда долларов, к 1987 году достигнет 4 миллиардов.

«В конных скачках “тпру” не говорят», – любил повторять Курт. Сам он в скачках участвовал всю свою жизнь, состязаясь по большей части с самим собой – потому что все его конкуренты далеко отстали. Он сдержал свое слово, и в 1987 году суммарный объем продаж его компаний составил 4 миллиарда долларов. Теперь его цель – 5 миллиардов.

Я считаю, что наиболее ярко характер этого человека раскрывает история, имевшая место в тот день, когда Миннесоту накрыла самая страшная снежная буря за пятьдесят лет. Международный аэропорт Миннеаполиса и Сент-Пола был закрыт. У меня была запланировала встреча в Нью-Йорке, и Курт, тоже собиравшийся туда по своим делам, предложил мне лететь вместе с ним на его личном самолете. Наши перспективы выбраться из города выглядели в высшей степени сомнительно. Наконец, хотя буран еще продолжался, аэропорт необъяснимым образом на короткое время открыли – правда, только для небольших самолетов. Честно говоря, к тому времени я уже был не настроен играть в игры с миннесотскими богами погоды, но Курта, казалось, ничто не заботило. Когда мы вырулили на взлетную полосу, он повернулся ко мне и весело сказал: «Смотри, Харви, никаких следов на снегу. Мы будем первыми!»

Курта Карлсона, семидесятилетнего, сказочно богатого человека, все еще возбуждает перспектива быть первым… невзирая на риск.

Никакое деловое начинание не может завершиться провалом, если во главе него стоят такие люди, как Гэри Плейер, Питер Юберрот или Курт Карлсон. Но я видел много предприятий, рухнувших из-за того, что их владельцы принимали свой успех за нечто само собой разумеющееся и почивали на лаврах.

Когда я был ребенком, билет на игру футбольной команды Миннесоты был самым дефицитным товаром в городе. И спортивное руководство университета прекрасно это знало. Они фыркали на бедняков, которым не за что было купить билеты на игры своих любимцев. Телефоны никогда не отвечали, болельщиков вынуждали выстаивать длинные очереди, а улыбок и благодарности со стороны спортивного руководства было мало. Они даже выискивали имена владельцев сезонных абонементов в некрологах, и скорбящие семьи получали вместе с соболезнованиями со всех сторон сообщения об аннулировании абонементов от университета Миннесоты.

Когда в начале 1960-х годов в городах-«близнецах» обосновались профессиональные клубы высшей лиги, пришла пора считать цыплят. Университет пожинал плоды многолетнего пренебрежения к людям. Публика обратила все свое внимание на профессионалов, и в течение последующих двадцати пяти лет, до прибытия Лy Хольца, студенческий футбол был у нас примерно так же популярен, как чесотка.

Никакая компания не обладает вечным правом собственности на своих клиентов. Никто не может считать себя полным монополистом. Нескончаемый цикл разрушения и перемен, свойственный капиталистической экономике, всегда обеспечивает новые возможности для тех, кто обладает упорством, целеустремленностью и сосредоточенностью.

Пока наш мир способен рождать на свет людей вроде Гэри Плейера, Питера Юберрота и Курта Карлсона, у вас столько же шансов подняться на вершину, сколько было у них.

Вы не научитесь плавать с акулами с первого же захода. Испытания с высокими ставками требуют значительной практики и настойчивости. Эта книга была написана для того, чтобы помочь вам плавать по бушующим водам жизни более безопасно и более успешно. В будущем кто-нибудь обязательно обновит и подправит идеи, изложенные в этой книге, предложив новый список образцов для подражания. Держу пари, что среди этих будущих ролевых моделей окажется и кто-нибудь из нынешних читателей этой книги. Если у вас есть сила воли и сила духа, почему бы вам не стать одним из них?