— Сэр? Прошу прощения, но тут на линии мистер Кроу, он просит разрешения приехать на остров.

Виктор не отрывал взгляда от волн, разбивающихся о покрытый валунами пляж, что лежал за его патио. Он глотнул виски из стакана и стал смаковать сложный, комплексный вкус.

— Что ему нужно?

Молодая девушка-интендант деликатно прокашлялась.

— Он говорит, что это касается… э-э… «сердца тьмы».

На лице Виктора заиграла удовлетворенная улыбка. Прекрасное окончание удачного дня. Кто бы мог подумать, что Кроу в душе поэт? Нет, ну в самом деле: «сердце тьмы».

— Передай ему, чтобы приезжал, — сказал он.

— Благодарю, сэр. — Молодая женщина исчезла в глубине дома.

Виктор не спеша потягивал виски, спокойно глядя на верхушки сосен, гнувшихся под вечерним ветром. На Стоун-Айленд росло много сосен. Это была его любимая резиденция, невзирая на трудности, связанные с полуторачасовой поездкой на лодке через Пыоджет-Саунд. Зато никто не мог заявиться сюда непрошеным и не пожалеть об этом. Здесь, в абсолютном уединении, он мог любоваться заливом и наслаждаться красотами дикой природы. Грифы, скопы, большие голубые цапли, дельфины, касатки. Восхитительно.

Ветер стал колючим, а день сменился сумерками, но он все сидел, смакуя виски, не желая идти в дом. Он был доволен собой до абсурда. Ему нравилась игра, что он затеял, и элемент удачи, который он допускал. Его потребности менялись с возрастом, и тяга к власти и богатству уступала жажде риска и приключений. В нем вновь пробудился мальчишеский азарт. Вскоре ему станет тяжело бороться с внезапными порывами. Он поднял бокал, словно произнося тост за эту замечательную мысль.

Он ждал с нетерпением разрешения своих давнишних проблем с системой безопасности. Его терпение таяло день ото дня. Для Сета Маккея и его консалтинговой конторы было бы лучше оказаться стоящими профессионалами. Впрочем, послухам, так оно и было. С тех самых пор, как он начал интересоваться этой сферой, имя Маккея и ею предприятия неизменно всплывало в числе лучших. Их услугами регулярно пользовались правительства ближайших соседей, государственные конторы, оборонка, дипломаты и известные корпоративные управляющие. Их хвалили за новейшее технологическое оборудование, за индивидуальный подход к каждому клиенту и за смелость в решениях и взглядах. Особенно ценной для Лазара была конфиденциальность услуг Маккея, учитывая не вполне законные операции фирмы. Виктор не мог заявить в полицию о недавних ограблениях его складов.

Сами по себе эти кражи не несли больших убытков для его корпорации. Прибыли его консорциума могли поглотить в сотни раз большие потери без каких-либо чувствительных изменений. Но его наводил на некоторые подозрения выбор ворами времени и добычи. Удары наносились только по его лучшим грузам, подготовленным для самых секретных операций и высокопоставленных клиентов.

Он начал этот прибыльный бизнес лишь несколько лет назад. Контрабанда предметами искусства и антиквариатом не только приносила приличный доход, но и была сопряжена с риском. В последнее время он увлекся, почти случайно, торговлей оружия, которым совершались самые громкие преступления. Люди готовы были платить баснословные деньги за эти кровавые, наводящие ужас куски истории. Порочно? Даже не вопрос! Но он всегда умел делать деньги на порочности.

Вот, к примеру, последняя сделка. Он продал нож, который Антон Ларсен, мясник из Цинциннати, использовал в кровавой резне, что держала в напряжении десять городов пяти штатов. Он продал орудие убийства в пять раз дороже, чем оно ему обошлось, включая все расходы на взятки и непосредственно кражу вещдока. Нож достался генеральному директору местной фармакологической компании, с которым Виктор иногда играл в гольф. Спокойный, немолодой уже человек с целой кучей внучат. Виктора просто снедало любопытство, в курсе ли его жена о пагубной тяге мужа к насилию. Впрочем, ей лучше никогда об этом не знать.

Проворачивая подобные делишки, он чувствовал некий азарт, который до сих пор держал его на плаву в этой серой, скучной жизни. Конечно, это было рискованно, но он уже дожил до того возраста, когда без риска жизнь теряла привлекательность, яркость красок. Кроме того, он мог себе это позволить. Во всяком случае, так ему казалось.

Но как бы там ни было, он, и только он, организовывал эти рискованные операции от начала и до конца. Поэтому ему необходимо было быть уверенным в том, что никто не сможет узнать о его деятельности. Именно поэтому ему нужна была защита от электронных средств наблюдения.

Услуги Сета Маккея обойдутся ему недешево. Его гонорар был баснословно велик. Но Виктор легко мог себе позволить раскошелиться. Да и сам по себе Сет Маккей заинтриговал его. Он был остр, коварен и на удивление непроницаем, но Виктор умел мастерски выявлять слабые стороны человеческой натуры. И Маккей сам продемонстрировал свои слабости сегодня утром.

Виктор рассмеялся в голос и отпил еще виски. Лоррейн Камерон, прошу на сцену. Его пропавшая на долгие годы племянница Катя Лазар с белобрысыми косичками. Как удивительно время меняет людей!

Девчонка удивила его. Аликс, ее мать, сбежала в неизвестном направлении, как последняя трусиха, каковой она и стала после смерти Питера. Она меняла фамилии, паспорта и гражданства. Только напрасно она беспокоилась, информационная сеть Лазара никогда не выпускала ее из поля зрения.

Аликс Виктора не интересовала совершенно, а вот за прогрессом племянницы он следил с удовольствием. У нее был неплохой потенциал, но она была до отвращения стеснительна все свое детство. И он давно поставил на ней крест, решив, что она стала пожизненной тихоней, не способной ни на что. Но тот факт, что она устроилась на работу в его фирму, сфальсифицировав почти все в анкете, воскресил его интерес к ней. Он был заинтригован.

Должно быть, под маской наивной тихони скрывается настоящий ураган.

Интересно, действительно ли Питер был отцом девочки? Учитывая непомерные сексуальные аппетиты Аликс, шансы на то были невелики, хотя девушка и была немного похожа на бабушку со стороны отца. Впрочем… он напряг память, и… да, девчонка могла быть и его дочерью. Занятно! Не то чтобы это значило что-либо, но… Он давным-давно пожертвовал своей сентиментальностью в пользу деловой хватки. Кроме того, если она была его дочерью, то он ожидал от нее большего.

Но в любом случае с ней он не станет повторять той же ошибки, что с Питером. Никаких поблажек, никаких телячьих нежностей. Никакой жалости. Он воспитает ее так, чтобы в ней проявилась гордая порода Назаров. Работа была первой серьезной проверкой. Нужно было убедиться, что у нее есть стойкость и выносливость, и она неплохо справилась. Она хорошо владела языками, неплохо писала, быстро думала, была вежливой и легко приспособилась под выматывающий график, разработанный специально, чтобы отсеивать слабых и неспособных. И все же она оставалась нервным, запуганным кроликом. Будет интересно сделать из нее настоящую женщину из стали и огня.

И его новый консультант сослужит ему неплохую службу, взяв на себя часть этой задачи. Какая удача, что девчонка еще и красивая! Хоть в этом ее блудливая нервозная мамаша сыграла положительную роль. Аликс в свои лучшие годы была шикарной женщиной. И дочка пошла в нее. Вот только нужно научить ее одеваться.

По большому счету он предложил ее Маккею как один из бонусов контракта. Не напрямую, разумеется, но голодные глаза молодого человека сказали ему все, что он хотел знать. Он ухмыльнулся, чувствуя себя шкодливым ребенком. Виктор знал, что он коварный злодей, манипулирующий людьми, но должен же мужчина как-то развлекаться. Кроме того, он делает девчонке одолжение. Маккей явно был неплохим сексуальным партнером для нее. Уж точно лучше, чем все те недомерки и дебилы, которых она выбирала до сих пор. Похоже, она унаследовала от отца дурную карму в выборе любовников. Бедолага Питер.

Завтра он предоставит их самим себе, а остальное сделает за него чужая похоть. Контролировать или предсказывать то, что может произойти дальше, было бы просто глупо. И слава Богу. Слава Богу, что в этой жизни оставалось место случаю. Иначе он бы уже давным-давно перерезал себе вены.

Неплохо было бы записать на видео то, как Маккей будет ее соблазнять, но это обошлось бы ему в круглую сумму. Оно того не стоило. К тому же он считал это дурным тоном — в конце концов, девчонка приходилась ему племянницей. Он уступал право собственности на нее другому. До поры до времени.

Ситуация принимала неожиданные обороты и тем была интересна. Требовалось найти какой-то способ влиять на загадочного Сета Маккея, прежде чем приступать к возобновлению такого серьезного проекта. Он заморозил всю работу по этому направлению после случайной смерти агента под прикрытием ФБР, Джесси Кейхилла. Он едва успел взять ситуацию под контроль, да и то с заметным опозданием, что привело к конфузу в некоторых деловых кругах. А Виктор ненавидел конфузы.

Курт Новак, в частности, до сих пор держал на него обиду, но «сердце тьмы», которое Кроу вез ему в этот самый момент, должно изменить ситуацию кардинально. Эта была последняя деталь плана, которая вернет Новака на то место, где он нужен Виктору. Лазар удовлетворенно улыбнулся, глядя на темные тучи, подсвеченные серебряным светом луны.

Двери снова открылись, и на пороге возникла его помощница.

— Мистер Кроу прибыл, — произнесла она с уважением в голосе.

Поднялся ветер. Его порывы подхватывали с земли опавшую листву и сосновые иголки и волокли по валунам, словно стаю бесенят. Неплохой образ, особенно если учесть суть той сделки, которую он собирался заключить.

— Пусть войдет, — приказал Виктор.

Несколько мгновений спустя позади его кресла материализовалась призрачная тень. Кроу не было его настоящим именем. Виктор понятия не имел, как его звали на самом деле, как, впрочем, и никто из их общих знакомых. Он был из тех, с кем выходили на контакт, когда требовалось сделать что-нибудь сложное, изощренное и абсолютно незаконное. Вроде кражи орудия убийства из хранилища вещественных доказательств. Он был самым надежным агентом среди тех, чьими услугами Виктор пользовался время от времени. И самым дорогим.

Он был укутан в длинный плащ оливкового цвета. Его лицо было спрятано под широкими полями шляпы и солнцезащитными очками. Видимо, сумерки его не смущали. То немногое, что можно было разглядеть в его лице, было угловатым и холодным. Он положил перед Виктором стальной кейс и встал рядом, молча ожидая дальнейших распоряжений. Можно было не проверять подлинность предмета, который он доставил. Его репутация была безупречна.

Части пазла в голове Виктора сместились, принимая новый узор.

— Я переведу деньги на ваш счет сегодня же ночью, — спокойно сказал он, скрывая свое возбуждение.

Тень Кроу растворилась. Виктор взял кейс и положил ею на колени. Корасон. «Сердце тьмы». Он буквально чувствовал, как эта вещь пульсирует, как будто он Аладдин, а в руках у него плененный джинн. Умудренный опытом Аладдин, который понимает силу власти, денег и насилия. А Курт Новак — его джинн.

Он открыл кейс. «Вальтер ППК» даже не достали из целлофанового пакета, в котором он был доставлен в криминалистическую лабораторию баллистики. На нем до сих пор серебрилась пыль для выявления отпечатков пальцев. Бесценный экспонат, учитывая его историю.

Прошлое, настоящее и будущее сплелись в этом пистолете. Знаменитое лицо несчастной Белинды Корасон проплыло перед его взором. Холодный кусок стали лежал на его коленях напоминанием о зверском убийстве. Только такой человек, как он, с вещими сновидениями и пониманием динамики силы, мог предвидеть значимость этого оружия.

Сложное это бремя — быть одним из двух человек, коим ведома истинная личность убийцы Белинды Корасон. Почувствовав непреодолимую тягу к пистолету, Виктор захлопнул кейс. Он напомнил себе, что стыдиться ему нечего. Корасон была всего лишь знакомой, но не другом. Как многие публичные люди, она не раз посещала приемы и вечеринки у Виктора.

Однажды, с год назад, после заключения одной очень выгодной сделки, он познакомил Новака с Белиндой. Каким-то чудом Новак завоевал ее расположение. То ли нитка черного жемчуга была тому причиной, то ли его собственный природный магнетизм. Объяснить логику женских предпочтений невозможно. Но со временем его чары ослабли, и Белинда Корасон решила, что сможет отмахнуться от своего очередного возлюбленного, как и от всех предыдущих. Но она поплатилась за свою ошибку жизнью.

Виктор достал сигарету из своего антикварного серебряного портсигара и сделал слабый жест рукой. Двери открылись, и помощница поспешила к его креслу. Она с трудом подожгла сигарету на ветру и встала тихо, ожидая дальнейших приказаний или разрешения уйти.

Его опытный глаз прошелся по лицу и телу молодой девушки, не упустив ни одной детали. Он часто менял ассистенток, чтобы убить скуку, и эта была новенькой. Он разглядывал ее высокую крупную грудь, подтянутую спортивную фигуру. Она была брюнеткой с длинными каштановыми волосами и миндалевидными карими глазами. Заманчиво. От холода соски девушки напряглись и выпирали. Они были темными и хорошо просматривались под полупрозрачной тканью блузки. Ветер трепал ее волосы, разметав их по красивому лицу. Он посмотрел на розовые полные губы, уже собираясь… но нет. Не сегодня.

Он уже давно не испытывал такого возбуждения по поводу предстоящего дела. Пожалуй, со смерти Питера. И это ощущение он не хотел делить ни с кем.

Он улыбнулся девушке, припоминая ее имя.

— Спасибо, Мара, пока все.

Она одарила его сногсшибательной улыбкой и удалилась. Несомненно, она была милашка. Скорее всего завтра он воспользуется своим положением. А сейчас он будет сидеть и предаваться эйфории. И думать о своем пазле, складывая воедино куски мозаики.

Игра была непростой и долгосрочной. Он знал так много интимных подробностей из жизни представителей городской администрации, сенаторов, политиков и крупных бизнесменов, что был практически недосягаем для закона. А его взносы, вклады, пожертвования и прочие денежные манипуляции примиряли его с правосудием. Виктор Лазар слыл известным филантропом и завсегдатаем лучших вечеров. Впрочем, он и сам нередко устраивал приемы, и люди готовы были перегрызть друг другу глотки, лишь бы получить приглашение. Он надеялся, что праздник, который он организовывал в ближайшую субботу на Стоун-Айленд, будет особенно удачным, учитывая новые кусочки головоломки, вставшие на места.

Да, ему определенно нужен был вызов. Как и молодой Рейн. Пробил ее час вкусить по полной своих обязанностей.

Сет Маккей. Так вот как его зовут. Рейн в сотый раз прошептала это имя, открывая дверь своего дома. Офис весь день гудел сплетнями, которые она впитывала точно губка. Стоило Харриет отвернуться, как секретарши начинали судачить о Сете Маккее, обсуждая его внешний вид, стиль, горящие глаза. Безусловно, он был лучшим консультантом по технической безопасности. Она полдня потратила, чтобы вписать новые параметры охранных систем в информационную страничку веб-сайта фирмы.

Она расстегнула плащ и заметила письмо на полу у двери под отверстием для почты. Оно было из офиса коронерских расследований. Сердце ее затрепетало в груди. Первое, что она сделала по прибытии в Сиэтл, это запросила копию свидетельства об аутопсии своего отца. Она вскрыла конверт дрожащими руками.

Все было так, как ей и говорили раньше. Судебная экспертиза подтверждала смерть от несчастного случая вследствие утопления. Она еще раз просмотрела лист бумаги, стараясь сохранить спокойствие. В копии медицинского заключения перечислялись ткани и органы, исследованные патологоанатомами… но в целом это ничего ей не давало. Заключение было подписано доктором Сиреной Фишер.

Зазвонил телефон, и Рейн вздрогнула. Никто из друзей не знал этот номер. Только мама могла позвонить ей сюда. Она подняла трубку.

— Да?

— Ну наконец-то я застала тебя дома. — Голос матери был полон горечи.

— Здравствуй, Аликс.

— Я тебе звоню-звоню, а тебя вечно нет дома! Я со счету сбилась, сколько я тебе сообщений на автоответчике оставила. А ты так ни разу и не перезвонила. Что ты такого делаешь, что и минутки не найдешь матери перезвонить?

Рейн тихо вздохнула и бросила сумочку на пол. Меньше всего после четырнадцатичасового рабочего дня ей хотелось выслушивать причитания матери. Она стащила плащ, придумывая на ходу причины и извинения.

— Да тут столько всего навалилось. Я на днях на лодке каталась. Дождило, но все равно было здорово. Потом по магазинам ходила. По работе разные собеседования. Новые друзья, ну все такое… — Горячее дыхание Сета Маккея на ее шее не шло из головы. Она сглотнула. Сет Маккей мог оказаться кем угодно, но одно про него можно было сказать наверняка — джентльменом он не был. Что ее абсолютно устраивало. Если ей представится хоть один шанс, она не станет вести себя как леди. — Не мужчины, разумеется.

— А-а-а. — В голосе матери послышалось разочарование, впрочем, она не удивилась. — Ты, наверное, просто не особо стараешься. Я же знаю, какая ты лежебока.

В трубке послышалось напряженное молчание. Но Рейн упрямо не желала поддаваться на этот трюк. Она слишком устала, чтобы вступать в дискуссию с матерью по давным-давно набившим оскомину вопросам. Аликс Камерон нетерпеливо вздохнула.

— Ума не приложу, чего ради ты потащилась в лог Сиэтл? Такая дыра. Всегда пасмурно и сыро.

— В Лондоне тоже всегда пасмурно и сыро, — резонно заметила Рейн. — Кроме того, мам, ты здесь уже сто лет не бывала. Сиэтл очень современный город.

Пожилая женщина недоверчиво хмыкнула в трубку.

— Ах, Рейн, сколько раз тебе повторять, не называй меня мамой. Ты же знаешь, из-за этого я чувствую себя старой Рейн почувствовала знакомый укол горечи и закусила губу. Как тяжело ей было каждый раз запоминать новое имя матери. Она обрадовалась, когда та наконец рискнула вернуться к своему настоящему имени. Рейн посмотрела на медицинское заключение, которое все еще сжимала в руках. Она набралась храбрости и спросила:

— Аликс, я тут хотела узнать кое-что…

— Да, милая?

— А где папа похоронен?

На том конце провода наступило гробовое молчание.

— Боже Всевышний, Лоррейн! — Голос Аликс звучал как-то странно.

— А что тут такого? Я просто хотела проведать могилу, положить цветы.

Ответа так долго не было, что Рейн уже решила, что их разъединили. Когда же Аликс наконец заговорила, то в ее голосе появились старческие интонации.

— Я не знаю. Рейн опешила.

— Ты не…

— Мы же уехали из страны, забыла? И никогда не возвращались. Откуда мне знать?

«Как ты можешь не знать такого?» Но Рейн не задала этот бестактный вопрос матери.

— Ясно.

— Ты можешь узнать в службе информации, — сказала Аликс. — Обзвони кладбища… Ну не знаю, должен же быть какой-то выход.

— Да, конечно, должен.

Рейн показалось, что мама заплакала.

— Мы тогда жили в Позитано, недалеко от Амальфи. Помнишь детей Россини, с которыми ты играла на пляже? Гаэтано и Инза? Именно там мы получили известие о гибели отца. Если ты мне не веришь, можешь позвонить Марианджеле Россини, это она взяла тогда трубку.

— Ну что ты, конечно, я верю. Просто меня все не отпускает этот сон…

— Только не говори мне, что у тебя снова проблемы с восприятием реальности, как в детстве! Я чуть с ума не сошла, Лоррейн, пока тебя не оставили кошмары.

— Хорошо, я не буду тебе рассказывать.

— Это сны, Лоррейн, только сны, слышишь меня?

— Да-да, слышу, только сны. Успокойся, Аликс.

— Милая, неужели ты поехала в Сиэтл для того, чтобы ворошить прошлое? — спросила Аликс подозрительно. — Оставь ты все это в покое. Ты такая умная девочка. Тебе нужно расти, развиваться профессионально!

— Я расту и развиваюсь, — покорно сказала Рейн.

— Не смей со мной говорить как с дурочкой.

— Извини, — пробормотала Рейн.

Ей понадобилось еще несколько минут, чтобы успокоить мать и оторваться от телефона. А когда она повесила трубку, то схватилась за живот, и ни о каком бутерброде речи уже не было. Каждый раз, когда она принималась врать, у нее сводило живот. Но выбора у нее все равно не было. Она уже втянулась в эту авантюру. И ей придется раскопать прошлое, даже если для этого понадобится экскаватор.

Она подняла с пола плащ и аккуратно повесила его. Дни, последовавшие за смертью отца, слились в одно бесконечное непрерывное страдание. Вместе с отцом она потеряла и дом. Стоило ей привыкнуть к новому окружению и начать воспринимать мир адекватно, как они срывались с места и мчались в другую страну, меняли имена. Но одного она точно не могла вспомнить. Не было никаких известий, когда они жили в Позитано. Она бы запомнила этот миг. Такие веши невозможно выкинуть из памяти.

Она никогда не видела настоящей могилы отца. Если бы она посмотрела на нее воочию и убедилась, что та совсем не такая, как во сне, то это избавило бы ее от навязчивого кошмара.

С другой стороны, а что, если она именно такая?

Ее живот скрутило новым спазмом, и она позабыла о снах и видениях. Нет времени на глупости. Нужно сосредоточиться на приятных воспоминаниях. Встреча с Сетом Маккеем и Виктором сдвинула все с мертвой точки. Это было хорошо. Это был прогресс. Нужно решить, что надеть завтра.

И что еще важнее, нужно решить, что делать завтра.

Возбуждение переполнило ее, и она запрыгала, размахивая руками и громко смеясь. Она перешла в спальню и стала разглядывать себя в зеркале, пытаясь понять, что Сет Маккей увидел перед собой. Что-то, что завело его, это определенно. Но вот что именно, она не представляла. Все, что она видела, — все та же Рейн, бледная, точно привидение.

Было глупо и несвоевременно поддаваться похоти. Это могло все испортить. Но, черт возьми, вся ее сексуальная жизнь — была глупой и несвоевременной с тех самых пор, как началась. Достаточно вспомнить хотя бы Фредерика Хоува и Хуана Карлоса.

Все эти переезды не способствовали развитию коммуникативных навыков. У нее и друзей-то практически не было. Какое-то время спустя Аликс вышла замуж за флегматичного шотландского бизнесмена, Хью Камерона. Они осели в Лондоне, но урон, нанесенный прежним образом жизни, оказался непоправимым. Молодые британские школьники ничего не могли поделать с застенчивой и нервной девчонкой, для которой стопка книг всегда была интереснее, чем живое общение.

Ситуацию не исправил даже ее переезд в США, когда она поступила в колледж. И это несмотря на то что здесь ее девственность приобретала солидный вес. Когда ей стукнуло двадцать четыре, она познакомилась с Фредериком Хоувом. Это случилось в Париже. Он был бизнес-партнером ее отчима, спокойным и вежливым англичанином чуть старше тридцати. Он пригласил ее на ужин, где без умолку болтал о себе. Он был милым и определенно безобидным. После ужина она набралась наглости и позволила ему проводить себя в свое скромное съемное жилище.

Как выяснилось, это было большой ошибкой. Он оказался грубым и неумелым. Придавил ее своей тушей и дышал жуткой смесью чеснока и вина. Кончил он, едва начав, что в сложившихся обстоятельствах можно было считать подарком небес. Особенно если учесть, как ей было больно. А пока она мылась в душе, он ушел, не попрощавшись.

Ей потребовалось восемнадцать месяцев, чтобы зализать раны после такого унижения и попытаться снова. Она познакомилась с Хуаном Карлосом, когда приехала на лето в Барселону изучать испанский. Он играл Баха на виолончели в парке. Такой утонченный и прекрасный, с томным взглядом и байроновскими кудряшками. Сногсшибательно одетый от Гуччи и Прада. Она была сражена его элегантностью и чувственностью. Он был полной противоположностью Фредерика. Как раз то, что нужно для ее израненной романтической натуры.

Но ей никак не удавалось соблазнить его. Он каждый раз находил отговорку, едва их отношения доходили до интимной близости. Наконец он признался ей, что он гей.

В то лето они стали настоящими друзьями. Он был благодарен ей за то, что она не отвернулась от него, когда он нашел в себе храбрость сознаться во всем. Она по-настоящему любила его. Но что толку? Легче ей от этого не становилось. Скорее наоборот. Она готова была на стены лезть от желания.

Вскоре после лета сон про надгробную плиту участился, и ее сексуальные проблемы отошли на второй план, а затем и вовсе улетучились.

До сегодняшнего дня. Чудовищное возвращение навязчивого кошмара. Это сводило ее с ума. Всю свою жизнь она страдала от событий, над которыми не имела власти. Всю свою жизнь она жила по воле внешних сил, но сейчас ее больше пугали силы внутренние. Сны, страхи, зарождающаяся страсть к Сету Маккею.

Она уверяла себя, что со страхами можно справиться, если встретить их лицом к лицу. Она сняла юбку. Сны казались ей большей проблемой, но и с ними она не собиралась мириться. А с появлением Сета Маккея все становилось еще проще. Он был из мира единорогов, демонов и драконов. В этом мире даже она магическим образом трансформировалась.

Она расстегнула блузку и набросила ее на спинку стула, затем повернулась к зеркалу и принялась доставать из волос невидимки. Не стоит ей больше худеть. Она уже становится похожей на подростка. Завтра надо сильнее накраситься. Положить больше тонального крема на круги под глазами и использовать больше румян. Она растрепала волосы и стала снимать маечку, но вдруг остановилась. Она медленно вернула все на место и вспомнила глаза Сета Маккея. Лицо ее залилось румянцем. Пожалуй, необходимости в румянах завтра не будет.

Она страстно и призывно улыбнулась в зеркало. Она подалась вперед и взбила волосы пальцами, придавая им больше объема. Затем отбросила их назад, оставив лишь пару локонов, спадающих на лицо. Взгляд а-ля королева джунглей. Немного помады не помешает. Что-нибудь блестящее и влажное. Она поджала губки и сняла маечку, позволив ей выскользнуть из пальцев и упасть на ковер.

А сейчас колготки. Они были совсем неправильными. Ей нужны чулки с подвязками, чтобы она могла медленно скатывать их с ноги, сидя на краю стула, так, чтобы пират с горящими глазами наблюдал за этим.

А ее нижнее белье?! Какая ужасная банальность! Она всегда стеснялась своей крупной груди, поэтому пользовалась самыми тонкими, строгими и закрытыми чашечками. Только так она чувствовала себя уверенно. Но сейчас, впервые в жизни, ей хотелось одеть что-нибудь с вырезом и огромным количеством кружев.

Что ж. Она новичок в этих женских баталиях. Но, как и в любом деле, главное — это опыт. Нужно немало времени, чтобы достичь совершенства. Она взяла свои груди в ладони, представляя, что это Сет подошел сзади и сжал их своими руками, чувствуя их мягкость и тяжесть. Она представила его горячее дыхание на своей шее, его колючую щетину, когда он станет целовать ее плечи. Вуаля! Все было так реально, как будто происходило на самом деле. Так живо и натурально. Вот его язык скользит по ее грудям, ласкает ее упругие соски, опускается ниже, достигая заветной расщелинки.

Все было так правдоподобно, что она почти услышала его удовлетворенное хрипение, почти почувствовала его горячие губы на своем теле. Интересно, какой он в постели? Медленный и неторопливый или пылкий и настойчивый? Интересно, будет ли он делать с ней что-нибудь из тех эротических романов, которые стопками лежат у нее под кроватью?

Она стянула с бедер трусики, и они соскользнули до колен. Она опустила руку, чтобы скинуть их, но задержала пальцы, снова грезя наяву. Она трогала себя, повторяя движения своего воображаемого любовника. Она представила, как его руки, смелые и настойчивые, пробираются в святая святых женской плоти… Она открыла глаза и резко выдохнула. Обычно ее грезы носили характер легких розовых мечтаний, но эта отличалась пугающей натуралистичностью и яркостью. Наваждение было сильнее ее, и она лишь плыла по течению, отдавшись на волю страсти. Она посмотрела в зеркало. Оттуда на нее уставилась девица с растрепанными волосами, раскрасневшимся лицом, трусики болтаются на коленях, одна рука сжимает грудь, другая блуждает между ног.

Она выглядела как женщина, истосковавшаяся по ласкам.

Она скинула трусы и на ватных ногах пошла в сторону постели. Она почти боялась пульсирующей боли между ног и неконтролируемой прострации. Желание свербело во всем теле, неудержимое, рвущееся наружу. Она растянулась на фланелевых простынях, чувствуя, как ломит суставы и ноют мышцы.

Она перевернулась на спину, раздвинула ноги и нашла пальцами влажную щелку. Представляя себе его во всех мыслимых позах, она быстро довела себя до оргазма, бурно кончила, изогнувшись, словно кошка, и мгновенно уснула.

Этой ночью она снова видела сон, где она плавала в аквариуме обнаженной. Но сон изменился. Стены аквариума растворились, цветная галька превратилась в песок, фальшивые кораллы — в огромную мрачную глыбу. Пластмассовый замок исчез, зато затонувший галеон был самым что ни на есть настоящим, украшенным водорослями и обросший моллюсками.

Та слабая защита, что предлагали ей прозрачные стеклянные стены, исчезла. Ей хотелось поплавать с большой рыбой, и ее желание сбылось. Чувство неограниченной свободы заполнило все ее существо, вытеснив страх перед темной бездной внизу. Она плыла туда, словно маленький мерцающий лучик света.