Спальня, лестница, кухня, гостиная. Еще немного, и она сотрет пол до дыр. Она испробовала горячую ванну, йогу, травяной чай, релаксирующую музыку, но стоило ей остановиться, и ее тело начинало пульсировать. Оставалось лишь надеяться, что этот избыток адреналина в крови поможет ей продержаться еще один рабочий день.
Работа. Мысли с бешеной скоростью проносились в голове. Как она может вернуться на работу? Неужели она накрасится, оденется и будет вести себя, как будто не было предыдущего дня? «Да, сэр, нет, сэр, как вам будет угодно, сэр…» Бред! Как она будет смотреть в глаза Виктору Лазару после того, как он практически положил ее под своего партнера, после того, как ее так унизили?
И еще она не могла перестать думать о Сете Маккее. Каждый раз, когда она вспоминала о нем, у нее начинали дрожать колени. Она сгорала от стыда. Какой же она была дурой.
Когда стрелки на часах уперлись в два тридцать, она оставила все попытки уснуть и надела спортивный костюм. Стоит пробежаться несколько раз вокруг квартала — может, это позволит ей избавиться от напряжения.
Она сделала несколько упражнений на растяжку, стоя на крыльце, и побежала по тротуару, обсаженному кустами. Ветер приносил запах дождя и прелой листвы. Тьма вокруг казалась гуще обычного, но она решила, что это из-за ее настроения.
Вдруг она услышала звук открывающейся дверцы машины. Сердце ее ушло в пятки. Она резко развернулась и припустила к дому.
Она услышала позади легкий топот.
— Эй, Рейн.
Она узнала его голос. Вот тут она по-настоящему испугалась. Она уже хотела закричать, но он настиг ее и зажал рот ладонью.
— Да это же я, дурочка. Успокойся.
Она вцепилась зубами в его руку. Он вскрикнул и тут же дернул ее за хвост, чтобы она отпустила его. Она попыталась попасть ему ключами в глаза, но он завернул ей руку за спину.
— Не стоит со мной драться.
— Ты меня напугал, — зашипела она, — отпусти!
— Извини, я не хотел…
— Да неужели?! — Она ударила его в грудь со всей силы.
— …пойми, нет безболезненных способов привлечь внимание женщины на пустынной улице темной ночью. Дай мне хоть минуту все объяснить.
Ее сердце бешено билось в груди.
— На что тебе эта минута?
Он поднес к своей щеке ее руку, ту, что все еще сжимала в руках ключи.
— Чтобы извиниться, — пробормотал он. Она удивленно посмотрела на него:
— Извиниться?
— Да.
Она дернулась в его руках, ион слегка ослабил хватку. Она посмотрела ему в глаза. Темные пиратские глаза с бликами уличных фонарей светились, словно в лунном свете. Ночью его лицо казалось еще загадочнее.
— Это просто безумие какое-то, — прошептала она. — После того, что ты сказал…
— Я знаю. Это было ужасно. Я был последним придурком. Но… Зачем ты вышла на улицу в такой час? Что, пробежаться решила? Совсем с ума сошла?
Она никак не отреагировала на его последние слова, как будто он их и не говорил.
— Давай-ка разберемся. Ты хочешь сказать, что больше так не думаешь? Ты больше не считаешь, что мне заплатили за то, чтобы я с тобой переспала?
— Да. Именно это я и хотел сказать. Ты все правильно поняла.
Ее встревожило чувство радости, которое она почувствовала. Это значило, что она потеряла остатки здравого смысла.
— А почему ты изменил свое мнение? Он посмотрел на нее.
— Я просто думал об этом все время.
— Ты думал об этом все время, — повторила она, и удивление выместило злость. — Что ж, хорошо, раз так. Только раньше надо было думать.
Сет нахмурился:
— Лазар тебя подставил, Рейн. Он предложил тебя мне, как сигару. Что я должен был подумать?
Так, значит, это правда. Все именно так, как она и думала. Она отложила информацию на лотом, чтобы обдумать на досуге.
— И ты принял меня как должное, — заметила она. — Это не делает тебя лучше.
Он начал говорить что-то, но вдруг осекся. Он покачал головой и притянул ее к себе.
— Я хотел тебя.
— Наверное, это надо понимать как комплимент, — сказала Рейн. — То, что случилось между нами сегодня, было просто чудом. А потом… потом ты все испортил.
— Знаю. Я был полным идиотом. Если хочешь, я могу до утра извиняться. Хочешь, я встану перед тобой на колени. Вот, смотри…
Он опустился на колени, все еще держа ее за руку. Она положила ему вторую руку на голову. Он снова заворожил ее своей черной магией. Своими чарами он заставил ее забыть, каким подонком он был еще совсем недавно. Он прижался к ней, обхватив руками бедра. Ее всю затрясло от этого прикосновения.
— Отпусти меня, Сет, — прошептала она.
— Нет. Я тебя не отпущу, пока не скажешь, что простила меня.
Он все же отпустил ее, и она закрыла лицо руками, чувствуя запах его волос.
— Нет, так не пойдет, ты не можешь заставить меня принять твои извинения.
— Это мы еще посмотрим, — сказал он упрямо.
— Мы здесь замерзнем. Не глупи.
— Я тебя согрею. — Он прижался губами к ее животу, и она почувствовала, как тепло его дыхания разливается, просачиваясь через ткань куртки.
Она уже так сильно дрожала, что вынуждена была снова положить руку ему на голову, чтобы хоть как-то ориентироваться в этой перевернувшейся вверх тормашками вселенной. Злоба улетучивалась. Злоба просеивалась через нее, как сквозь сито, оставляя внутри только пустоту. Она просто не могла долго держать в себе злобу. Был такой инженерный просчет в строении ее существа.
Будучи проницательным человеком, он сразу почувствовал момент, когда она смягчилась. Он подвел ее к своему «шевроле», открыл заднюю дверцу и мягко подтолкнул внутрь. Потом залез следом и закрыл за собой дверь. Замок щелкнул. Они сидели в густой тьме и молчали». Слышно было лишь неровное дыхание.
Он поднял ее легкое дрожащее тело и посадил на колени, обняв и прижав к себе. Напряженность мышц выдавала его немое мучительное раскаяние.
А еще она чувствовала свой участившийся пульс и его эрекцию. Так, может, в этом все дело? Может, ему просто не хватило сегодня днем? Ненасытное животное. Уж не думает ли он, что после прощения он получит добавку? Злоба снова затлела в ней угольком, но она слишком устала, чтобы раздуть пламя. И уголек погас.
Он покрывал ее открытую шею крохотными, едва ощутимыми поцелуями. Тепло его тела согрело ее, и она расслабилась, почти урча от удовольствия. Ей так нравилось лежать в его объятиях, свернувшись, как ребенок, согретой его теплом. Она чувствовала себя в безопасности. Конечно, это была иллюзия. Но такая приятная иллюзия! Она хотела, чтобы это продлилось как можно дольше.
Но расслабляться было глупо. Сет являл собой лабиринт противоречий. Нежность и жестокость, соблазнительная убедительность и прямое насилие — все это сплеталось вместе так крепко, что различить их зачастую не было никакой возможности. Любой барьер, который она пыталась воздвигнуть на его пути, он сметал, словно салфетку со стола. А сейчас у нее просто не было сил строить еще один.
— Не делай из меня дурочку, Сет. — Она укусила его, да так, что он поморщился. — Не смей, слышишь?
— Не буду, — прошептал он и сжал ее в объятиях, от чего у нее перехватило дыхание.
Она поерзала в его руках.
— Эй, тише ты, — сказала она протестующе.
— Нет.
— Дай мне хоть вздохнуть. Я никуда не уйду.
В глазах его читалось сомнение, но он все же ослабил хватку. Совсем чуть-чуть.
— Не думай, что если я позволяю тебе обнимать меня, то это что-то значит, — заявила она.
— Даже и не мечтаю об этом, — ответил он, сверкнув зубами. Раздался звук расстегивающейся молнии, и его рука, проскользнув внутрь куртки, легла на ее живот.
— Так вот оно что. Я так и думала. Ты извинился только затем, чтобы снова переспать со мной. — Она вытащила его руку из своей куртки.
Он помолчал немного.
— Знаешь, из твоих уст это ужасно звучит, — сказал он с осуждением.
Она усмехнулась:
— Да неужели? Может, я еще и обидела тебя этим? Он снова прижал ее к груди.
— Да ладно, ерунда. Лучше иди сюда.
— Ты давно здесь? — спросила она.
— Где-то с двенадцати тридцати. Она вырвалась и села прямо.
— Два часа?
Он пожал плечами и взял в пригоршню ее локон.
— Ага. И что с того? Боже, у тебя такие мягкие волосы. Она попыталась высвободить свои волосы, но он лишь крепче сжал пальцы.
— А нельзя было просто прийти и постучать в дверь? Он понюхал ее локон.
— Я подумал, что ты снова пошлешь меня куда подальше. Ты ведь все еще злилась на меня. А потом, середина ночи как-никак.
— Ну и что? — настаивала она. — Это повод торчать снаружи?
— А почему нет? И вообще, почему нужно обязательно иметь какой-то повод. Мне было плохо. Я хотел быть рядом с тобой. Может, я хотел понести наказание. Вот такой вот я странный.
— Наказание? — Губы ее растянулись в ухмылке. — Если ты хотел понести наказание, то этого было недостаточно.
— А чего было бы достаточно?
Она развернулась на его коленях так, чтобы было удобно смотреть на него.
— Хм, дай-ка подумаю. Он усмехнулся.
— Плохая идея, Рейн. Тебе лучше не думать.
— Конечно, тебя бы больше устраивало, если бы я не думала. Вот только на твою беду выключателя у меня в голове нет.
Он посмотрел на нее непроницаемым взглядом.
— Ты хоть представляешь, как сексуально ты выглядишь и своем тренировочном костюме?
— Ну хватит уже, даже не начинай. Ты не собьешь меня с толку дешевыми комплиментами. Уж во всяком случае, не после того, что ты еде…
Да знаю, знаю, — перебил он. — Я грубый мерзавец, мы это уже выяснили. Давай двигаться дальше. Я бы предпочел разговаривать о том, какая у тебя мягкая кожа под футболкой, — сказал он и просунул руки под ее куртку. — О том, как я хочу дотронуться до твоего животика… вот так. Боже, какой он мягонький. Как лепестки цветов. Никогда ничего подобного не испытывал. Я мог бы ласкать тебя часами, и мне бы это не наскучило.
Его неторопливые поглаживания заставили ее затрепетать. Своим бархатистым сочным голосом он всего-то парой слов вызвал у нее сладкую истому в предвкушении невыносимого наслаждения. Она сказала ему, что у нее в голове нет выключателя, но она соврала. Был. И он его только что нашел. И он об этом знал.
— Ты опасный человек, Сет Маккей, — прошептала она. Он нежно поцеловал ее в подбородок.
— Очень даже может быть.
Он поцеловал ее в губы и уже не мог остановиться. Рейн повернула голову, чтобы избавиться от его сладостных губ.
— Ты нехороший человек.
— Это так, — сознался он тихим голосом. — Но никогда и не пытался казаться другим.
— Надо было найти какого-нибудь очкарика для экспериментов, — пробормотала она почти про себя. — С тобой я ничего не могу контролировать.
Он дотронулся рукой до ее лица и развернул к себе.
— Очень жаль, крошка, но ты выбрала меня и привязала к себе коротким поводком. И сейчас тебе придется иметь со мной дело, нравится тебе это или нет. От меня непросто избавиться. — Его жесткие пальцы прошлись по ее подбородку, изучая его линию. — И много ты экспериментировала?
— Что? — Она отвлеклась из-за его ласк и потеряла нить его рассуждений.
— Ты сказала, что нужно было выбрать рохлю вместо меня. Что ты имела в виду? У тебя было много сексуальных экспериментов?
Он провел рукой по низу ее живота, и она задрожала. Ей пришлось сосредоточиться, чтобы поддерживать беседу.
— Нет, не много. — созналась она.
— Сколько именно? Только честно. Я пойму, если ты скажешь неправду.
Его настойчивость заставила ее почувствовать себя добычей во время охоты.
— Тебя это не особо касается.
— А вот здесь ты жестоко ошибаешься. Со вчерашнего дня все, что связано с тобой, меня касается.
Она попыталась придумать достойный ответ на это неслыханное заявление. Ничего стоящего в голову не приходило. Но она поняла для себя, что с ним нужно держать ухо востро. Он обладал невероятной харизмой и внутренней силой. А она слишком уязвима и истощена, чтобы сопротивляться ему.
Кроме того, иногда можно ему и поддаться. Например, сейчас. На этом поле боя ей нечего скрывать. Как, собственно, и говорить почти не о чем.
Она тяжело и протяжно вздохнула.
— Только один раз, — призналась она.
— Один раз? Он застыл.
Она поморщилась от неприятных воспоминаний.
— Да. Это было в Париже. Мне до смерти надоело быть девственницей, так что я решила…
— Постой-постой, а сколько тебе было лет? Она потерялась на секунду, задумавшись.
— Э-э, кажется, двадцать четыре. Почти двадцать пять. Около трех лет назад. Это было недалеко от Лувра, я там встретила своего старого знакомого…
— Боже мой. Двадцать четыре… — Его голос звучал почти испуганно.
— Ты сам попросил все рассказать, — обиженно сказала она.
— Нет-нет, продолжай, — успокоил он ее.
Ну, в общем, как я и говорила, я встретила старого знакомого. Он казался приятным малым. Из таких, знаешь, туповатых, но в целом приятных. И наверное, мне подумалось, что с ним я в безопасности. Он приехал в Париж по делам. Мы пообедали, и я решила, что пора. Так что я разрешила ему проводить меня до своей комнаты.
— И? — подтолкнул он ее. Она поморщилась еще раз.
— Что — и? Я дала ему… то есть, ну мы… э-э-э… сделали это.
— И?
Ее лицо горело от стыда.
— Ты когда-нибудь от меня отстанешь?
— И не надейся. Так что было дальше?
— Это было ужасно, — выпалила она взволнованно. Сет выдержал театральную паузу.
— Что значит «ужасно»? — спросил он наконец.
— О, ну пожалуйста…
— Я должен знать, чтобы никогда так не делать.
Она засмеялась, но это было похоже, скорее, на рыдания.
— У тебя не получится. Это длилось меньше минуты. И это было ужасно больно. Он… он сбежал, пока я мылась в душе. Я вышла, а его уже нет.
Он присвистнул с омерзением.
— Вот подонок!
Она улыбнулась его реакции.
— Вот и все, больше рассказывать не о чем.
— Что, никакого петтинга, никакого орального секса, совсем ничего?
Она покраснела еще сильнее:
— Сет, ну пожалуйста…
— Да ладно, не жеманничай. Она вздохнула.
— Он не удосужился. Он просто хотел… нуты понимаешь.
— Да, я понимаю. Я тебя прекрасно понимаю. Он тебя попросту испортил. Боже. Просто козел какой-то!
Она поцеловала его в лоб. Ее задело его искреннее возмущение.
— Все в порядке, — прошептала она. — Второй раз был намного лучше.
Он притянул ее к себе с пугающей яростью в глазах. Но Рейн даже понравилась его агрессивность.
— Назови имя этого гада.
Она удивленно посмотрела на него:
— Зачем тебе?
— Хочешь, я убью его? — Ее напугал его спокойный голос.
— Это не смешно, Сет.
— Ой, извини. Ну давай хотя бы ноги ему выдерну. Или ребра переломаю. Сама выбирай.
— В этом нет необходимости, Сет, спасибо, — сказала она. — Я уже все это пережила. Быть злым, грубым и неумелым в постели не является страшным преступлением. Не говори, что ты об этом первый раз слышишь.
— Времена меняются, дорогая. — Его голос звучал нежно, словно поцелуй. — По отношению к тебе подобные проступки караются смертной казнью.
Она занервничала. Она сжала его руку своими ладонями.
— Сет, скажи мне, что ты шутишь. Он снова обнял ее.
— Конечно, я шучу, крошка, — заявил он успокаивающе. — Просто мне так странно быть с тобой. Я чувствую себя другим человеком.
Его дыхание ласкало ее кожу.
— Оставайся таким, как был, — попросила она. — Ты мне нравишься всяким, но не таким, как в последние три минуты.
Он крепко поцеловал ее, не выпуская из объятий.
— Так ты меня прощаешь?
Настойчивость в его голосе снова встревожила ее.
— Я еще не знаю.
— Решай поскорее, детка, потому что я весь горю.
— Не смей давить на меня, Сет Маккей, — заявила она со всей строгостью, на какую была способна. — Ты все еще ходишь по тонкому льду.
Он рассмеялся:
— Я мастер по этой части, крошка.
Она знала, что долгий нежный поцелуй сделает ее беспомощной, но даже когда он прибег к нему, она не могла устоять. И даже когда на его губах заиграла улыбка победителя, она не смогла обидеться.
— Прости меня, Рейн, за то, что я сказал. Я бы очень хотел взять свои слова обратно.
От его искренности у нее сжалось сердце и потеплело на душе. Она почувствовала за его суровой внешностью душу маленького ребенка, и ей захотелось прижать его к себе и приласкать, покрыть поцелуями лицо. Она обняла его за шею и прижалась к нему щекой.
Это вызвало в нем бурю эмоций. И спровоцировало к действию. Он попытался стащить с нее футболку.
— Нет, Сет. не надо, — воскликнула она. Он поднял руки в знак примирения.
— Только это. Я просто хочу коснуться твоей кожи. Мне это необходимо. И еще я хочу услышать запах твоего тела. Прошу тебя, Рейн, позволь мне.
В его голосе звучала отчаянная мольба. Она молчала, и он Опустил руки на ее грудь, принявшись ее нежно ласкать. Затем он стал целовать кожу над лифчиком.
Ну вот и все, она снова потеряла контроль над собой. Он мог делать с ней все, что захочет, она даже сопротивляться не станет. Да чего там, еще чуть-чуть, и она начнет умолять его, чтобы он взял ее прямо здесь.
Он поднял голову.
— Уйди от Лазара.
— Что? — Она не поняла его вопроса, потому что не сразу сориентировалась. Кожа еще чувствовала влагу его поцелуев. — Что?
— Ты прекрасно слышала, что я сказал. Уволься от мерзавца. Это небезопасное для тебя место. Просто не выходи больше на работу. Даже не звони. Просто пошли их всех к черту.
Она испуганно замотала головой:
— Я не могу…
— Рейн, пойми, это место отравляет тебя. И ты сама знаешь, что я прав.
Ха. Если бы он только знал! Мозг ее напряженно работал, пытаясь найти разумное объяснение.
— Я ведь не могу просто взять и уйти. Куда я денусь? Даже дом принадлежит компании…
— Переезжай ко мне. Я буду о тебе заботиться.
Его рука опустилась ниже и остановилась в районе ее бедер.
Она схватила его за запястье и нервно рассмеялась:
— Да? А что ты попросишь взамен за то, что будешь обо мне заботиться? Я что, должна буду стать твоей наложницей или что-то в таком духе? Твоей маленькой сексуальной рабыней?
Его язык скользнул по ее открытым губам.
— А что, по мне — так звучит неплохо, — сказал он хриплым голосом. — Наложница или сексуальная рабыня, и то и то мне нравится. Никогда раньше не содержал наложниц, но, по-моему, будет забавно.
— Ах, Сет, перестань. Сколько можно паясничать?! Это просто немыслимо…
— Не знаю, было бы неплохо. Я хочу заботиться о тебе, я хочу тебя защищать, и я просто хочу тебя. Я хочу заниматься с тобой сексом при каждом удобном случае. В разных местах, в разных позах, как скажешь, так и будет. Только переезжай ко мне.
— Притормози, Сет, — запротестовала она, с трудом сдерживая его настойчивую руку. — Постой. Я…
— Побалуй меня, — пробормотал он и укусил ее нежно за шею. — Прошу, Рейн. Я обо всем позабочусь. Я богатый человек. Я сделаю так, что ты не пожалеешь об этом. Ты того стоишь.
Его слова остудили ее лучше холодного душа. Она оттолкнула его прочь и вытащила его руку из своей промежности.
— Ах ты, негодяй!
— Что? — Он выглядел совершенно озадаченным.
— Я того стою? Все эти разговоры о прощении, о том, что ты ошибался во мне… все это только для того, чтобы купить меня?
Он выдохнул разочарованно:
— Рейн…
— А ну выпусти меня из машины. Она дернулась в его крепких объятиях.
— Я ведь не сказал, что ты шлюха. — Он притянул ее к себе. — Я неправильно выразился. Мне просто казалось логичным сказать женщине о том, что у меня есть деньги, чтобы ей было проще изменить свою жизнь и стать моей сожительницей. Все, что я хотел сказать, так это то, что у тебя не будет никаких проблем с деньгами. Только и всего.
Она перестала сопротивляться. Но она все еще злилась.
— Ты грубый и совершенно бестолковый, — открыла она ему глаза.
— Да, я знаю, мне тут недавно сказали, что я напрочь лишен навыков общения, — поддакнул он.
— И были совершенно правы.
— Ладно, признаю. Я был не прав. Я прошу прощения. Я Богом клянусь, что не хотел тебя обижать. Даже в мыслях не было. Еще раз прошу у тебя прощения.
Чувства в его голосе были такими искренними, что она не могла больше злиться на него. Она посмотрела на его точеный профиль, кивнула и взяла его руку в свою. Она четко слышала его вздох облегчения.
— Ладно. Перемотали назад и стерли. Давай начнем все с чистого листа. Бог с ними, с деньгами. Вообще забудь о них. Сделай это ради секса. Сделай это для удовольствия, Рейн. Ты ведь знаешь, что я могу тебя удовлетворить. Я могу заставить тебя кончать до полного изнеможения. И я так и сделаю. Помнишь, как все было сегодня? Тебе ведь понравилось, а? Вот так все и будет. Каждый раз. Столько, сколько захочешь.
До нее наконец-то дошло то, что произошло сегодня. Она всю ночь накручивала себя, отчитывая за то, что прыгнула в постель к первому встречному. Но Сет Маккей все еще первый встречный, а она сидит в его машине практически голая, и ее вот-вот опять изнасилуют. Видит Бог, она никогда не могла учиться на своих ошибках.
— Постой, говорю, — начала она, но его язык снова проник к ней в рот, а его рука легла между ног. Она забрыкалась в его объятиях, но он крепко держал ее. Вскоре он довел ее до оргазма, и она кончила, не в силах что-либо сделать с собой. По телу разлилась сладкая истома.
— Боже, мне хорошо, — вымолвила она. Он рассмеялся:
— И так будет всегда.
Он начал снимать с нее кроссовки.
— Нет, Сет, я не думаю, что мы…
— Ты такая сладенькая, что я готов есть тебя часами. Его лихорадочность напугала ее.
— Сет, нет, подожди, — снова запротестовала она. — Притормози. Пожалуйста.
— Перестань сопротивляться.
Сет схватил ее запястья своей мошной рукой, но она ударила его локтем в грудь. Это было чувствительно.
— А это за что?
Она испуганно сглотнула.
— Нечего применять силу.
Он убрал руки, и она почувствовала свободу. Она смотрела на него, прекрасно представляя, как она выглядит сейчас: растрепанная, полуголая, только что кончившая… естественно, ему тяжело удержаться. Она попыталась подобрать слова, которые дошли бы до его возбужденного рассудка. Но ничего не шло на ум.
— Тебе ведь понравилось, — говорил он тем временем. — Я же все сделал, чтобы тебе было хорошо, так в чем проблема?
— Потому что ты все время используешь силу. — Она едва сдерживала слезы. — А я хочу, чтобы ты притормозил. Иначе я не могу ничего контролировать. И это меня пугает.
Он посмотрел в ее глаза так, словно пытался прочесть ее мысли.
— А зачем нужно что бы то ни было контролировать? На кой черт дался тебе этот контроль. Все шло так хорошо. А тут ты словно взбесилась. Я ничего не понимаю.
— Прошу тебя, — прошептала она и протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки. — Просто не так быстро. Иначе я не вынесу. — Он откинулся назад и закрыл глаза, озадаченно качая головой.
— Черт возьми, я действительно не хочу все испортить. Боль в его голосе задела ее за живое.
— Ты еще ничего не испортил, — выпалила она. — Но я не игрушка и не могу заводиться по твоему первому требованию. Ну или, во всяком случае, не должна.
— Почему нет?
Она всплеснула руками.
— Да потому что я тебя не знаю. Он вскинул голову.
— И что с того? Ты же знаешь, как сильно я тебя хочу. Что еще тебе нужно знать?
Пропасть между их взглядами на жизнь шокировала ее.
— Сегодня днем мы оба совершили необдуманный поступок. Мы едва не испортили все, и это было ужасно. И я не хочу, чтобы это повторилось вновь, — попыталась она объяснить, с трудом преодолевая волнение. — Я не из тех девушек, которые так запросто спят с первым встречным. Это… это была ошибка.
— Ошибка? — Его голос стал подозрительно мягок.
— Нет! То есть да. Все было замечательно, но все было в принципе неправильно. Я не хочу, чтобы ты был этим самым первым встречным, Сет. Я не стану заниматься с тобой любовью, пока не узнаю получше.
Его молчание пугало ее.
— Что ты хочешь знать обо мне? — спросил он наконец. Она снова всплеснула руками.
— Все. Самые обыденные вещи. Он усмехнулся:
— Во мне не так уж много обыденного, Рейн.
— Тогда все необычное, — отчаянно воскликнула она.
— Поконкретнее. Что именно тебя интересует?
— Ах, ну перестань так все усложнять! Ну, например, откуда ты родом? В какую школу ты ходил? Какая у тебя была семья? Чем занимаются твои родители? Что ты любишь есть на завтрак?
— Я надеюсь, ты не ждешь от меня сладких сказочек? Ее немного смутил его тон.
— Нет, только правду.
Он положил ладони на ее бедра.
— Я вырос в Лос-Анджелесе, — начал он. — Я не помню своего отца. Как и мама, впрочем. Она только могла сказать, что его звали Пол, он говорил только на испанском, и я выгляжу точь-в-точь как он, только чуть выше. Они почти не общались, только в постели. Вот и все, что я о нем знаю. Я догадываюсь, что он был ее наркодилером, и она готова была на все ради очередной дозы.
Она смотрела на него с ужасом в глазах.
— О Боже мой. Сет.
— Она скончалась от передозировки, когда мне было шестнадцать, но, учитывая, сколько зла она мне успела причинить, она была мертва для меня задолго до этого. У меня был еще отчим, но он вообще был для меня пустым местом. Я рос сам по себе.
Она обняла его за шею. Он замер, когда она прижалась лицом к его разгоряченной щеке.
— Не раскисай, — сказал он ей. — Мы так не договаривались.
— Извини. — Она снова села прямо — Как ты выжил?
— Не знаю. Было непросто, это факт. Я встревал во все неприятности. И дрался, постоянно дрался. Я хорошо дерусь. И у меня было много секса, конечно. Я рано начал. — Он замялся немного, но все же добавил: — Трахаюсь я тоже хорошо. — Он замолчал, пытаясь понять ее реакцию. Ома терпеливо ждала продолжения. — Мать любила колеса, а отчим предпочитал напиваться. Что до меня, то мой наркотик — адреналин. Я стал хорошим вором. Я могу вскрыть любой замок, могу уткать любую машину. Неплохая забава. И у меня неплохо получалось. А еще я стал профессиональным магазинным, вором. Меня ни разу не поймали. — Он Впять замолчал Но она кивнула ему. и он продолжил: — Надо сказать, я никогда не имел дела с наркотиками. Насмотрелся на мамочку и решил, что нет уж, дудки. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. — Я тебя еще не напугал своим рассказом?
Несмотря на мягкие интонации в его голосе, Рейн чувствовала что он готов закричать Для мужчины всегда тяжело выворачивать наизнанку душу. Его исповедь была настоящей жертвой во имя нее. И она была тронута.
Он не испугал ее. Он разбил ее сердце, но это ее не страшило. На самом деле в его детстве было много схожего с ее историей. Отчужденность, одиночество. Должно быть, и страх тоже, хотя она была уверена, что он скорее умрет, чем признает это.
Она провела ладонью по его щетинистой щеке и улыбнулась.
— Нет, — ласково сказала она. — Ты меня вовсе не напугал. Продолжай.