И вот я сваливаю с корабля в Гонконге и пробираюсь аж на Тибет, а там устраиваюсь в гималайский гольф-клуб подносить мячики да клюшки. Ну, знаешь, мальчиком на побегушках, лупером. Короче, я им рассказываю, что я в большом гольфе клюшки носил, и кого ты думаешь они мне дают? Самого Далай-Ламу. Двенадцатый сын Ламы. Его преосвященство, одежды развеваются, лысина... сверкает.

В общем, выходим мы с ним на первую площадку. Даю ему длинную клюшку. Он замахивается и как вдарит — неслабая подача у этого Ламы, — и мячик попадает в расселину глубиной в десять тысяч футов, прямо у основания этого ледника...

Короче, заканчиваем мы с восемнадцатой лункой, и он уже должен дать мне чаевые. А я говорю: «Эй, Лама, эй, как насчет чего-нибудь, знаешь, эдакого, за старания, ну, знаешь». А он отвечает: «Ах да, денег нет, но когда будешь умирать, на смертном одре обретешь полную осознанность».

Так что я знаю, что меня ждет, и это хорошо.

Монолог персонажа Билла Мюррэя из к/ф «Гольф-клуб» (1980)