Когда владение Хексена было опустошено, народный страх перед прирожденными магами особенно возрос. Хотя мы, возможно, находим вопиющими эту глупость и честолюбие магов Мерселя и Фрельта, утверждения лордов Пеорла и Алжеральского, что их фактически заколдовали, являются не чем иным, как ложью. Хуже того, Избранные Кола ухватились за это жалкое оправдание, рассчитывая открыть, что их участие было навязано заговором магов и жрецов, готовящих план захвата власти. Слухи раздули эту клевету, приведя к массовой панике среди невежественных; даже простые писцы оказались объектом для битья, и несколько школ были разграблены. Официальное жречество распущено, а библиотека Храма сожжена. Поскольку Храм Кола — один из последних оставшихся храмов, переживших хаос Темных Поколений, утрата знаний, которыми он владел, является неизмеримой. Это должно напоминать нам, что никогда нельзя недооценивать опасность ограниченных умов мирян.

Окарн, Третий Мастер Наводнений Зала Уэллери, «Рассказ об основании Хадрумала»

Трайдек тогда путешествовал по Каладрии в качестве домашнего учителя. Предубеждения против ученых были распространены не так широко, но невежество по-прежнему оставалось страшным бичом. Тогда считалось закономерным, что дворянин нанимает писца, вместо того чтобы самому учиться читать и писать, и многие библиотеки были оставлены гнить и истачиваться червями. Родиться магом все больше и больше означало странность, если не прямое несчастье, и многие бедняги стали жертвами своих собственных не подготовленных для действия сил. Несколько особо трагичных случаев, таких как сожжение леди Шресс и ее младенца при родах, стали широко известны в ряде искаженных версий. Герцог Триолльский фактически объявил колдовские искусства, как он их назвал, противоправными, а их использование — подлежащим наказанию божьим судом, и другие лескарские дворяне последовали его примеру. Конечно, все это должно было наложить невыносимый гнет на совсем необученных, перепуганных юношей и девушек и действительно привело к неизбежным последствиям. Скоро любое природное наводнение, пожар или удар молнии стали приписываться прирожденным магам. Начинались лихорадочные поиски виновного, и, вполне естественно, находился какой-нибудь несчастный с намеком на родство с данной стихией. Если фортуна улыбалась, его просто изгоняли; если нет — что случалось все чаще и чаще — убивали.

Трайдек собрал вокруг себя кружок выселенных прирожденных магов и пробовал обосноваться в различных местах. Молодым человеком я слышал, как в свои последние годы он взволнованно рассказывал о страхе и невежестве, с которыми столкнулась его маленькая группа. Различные маги, которым удалось воспитать и развить свой дар, пытались сопротивляться таким тенденциям в своих местностях. Оглядываясь на прошлое, мы должны признать, что такие действия, как разрушение Джерил Маркета, ослепление лорда Арбеля и особенно Парнилесское Восстание, были неблагоразумны, хотя и понятны. После этого последнего Трайдек наконец согласился совсем уехать с материка по совету Виделлы, позже Первой Госпожи Наводнений Морского Зала.

Гидеста, 19-е постосени

Дождь, дождь и снова дождь. Чем ближе мы подъезжали к кругу туч, тем сильнее лило. Вскоре та неподвижная гроза выглядела столь же убедительной, как соболезнования жреца.

Я заметила, что Райшед и Айтен неуверенно переглядываются и с сомнением косятся на Шива. Мы продолжали пробиваться, именно пробиваться. Сплетение деревьев, ежевики и плюща становилось все более плотным, и нам то и дело приходилось останавливаться и с возрастающим раздражением рубить заросли, освобождая себя и животных, или отыскивать тропинку.

Кризис наступил, когда мы остановились на ночлег и никто не смог разжечь костер. Я рылась в сумках мула, надеясь отыскать хоть что-нибудь съестное, что еще не размокло, не сгнило и не протухло. Онемевшими от холода пальцами я пыталась отрезать кусок сушеного мяса, да нож соскользнул, наградив меня мучительной царапиной поперек костяшек. Я уже собиралась залиться злыми слезами, но тут поняла, что Райшед и Айтен вот-вот подерутся, и взяла себя в руки.

— Эй, дай я попробую! Ты все делаешь не так.

— Милости прошу. Этот кремень совершенно бесполезен.

— Ты не держал трут под рубашкой, как я велел?

— А что толку? Она такая же мокрая, как и весь я.

— Что ж ты не завернул его в промасленную тряпку?

— А почему все я? Лучше бы сам сделал что-то полезное, а критиковать может любой дурак!

— А кто всю прошлую ночь спал с этой дрянью в штанах? Он был сухой, когда я дал его тебе!

Пора вмешаться, решила я.

— Шив, ты не поможешь нам разжечь костер?

— Прости?

— Костер, Шив, нам нужно съесть и выпить что-то теплое.

— Ты уверена?

Эти слова высекли искру не хуже огнива. Райшед прямо-таки вспыхнул.

— Разумеется, она уверена. Мы все насквозь промокли и закоченели — по крайней мере мы трое. Для нормальных людей дождь не то что вода для гусиной задницы, если ты еще не заметил.

Я опять встряла, пока дело не кончилось мордобоем.

— Просто разожги костер, Шив, пожалуйста.

Маг подошел к наполовину сложенному костру, тоже мокрому хоть выжми, и, закусив губу, простер над ним руки. Наступила долгая, холодная, напряженная тишина.

— Кажется, тут имеется проблема. — Он посмотрел на нас несчастным взглядом.

— То есть? — зловеще спросил Райшед.

— Это стихии. Кажется, огонь в этой области почти полностью заперт.

— Почти — это насколько?

Хорошо, что не мне отвечать Райшеду, мысленно порадовалась я.

Вновь повисло молчание.

— Достаточно, чтобы не дать никому разжечь костер — магическим или иным способом.

Я думала, тормалинцы взорвутся от ярости, но этого не случилось.

— Так что будем делать? — Райшед со злостью пнул жалкую кучку хвороста и трута, разбросав их по всей поросшей кустарничком яме, которая выглядела поляной в этих дебрях.

Айтен сунул руку под нос Шиву. Она была совершенно белая и сморщенная, как мокрая тряпка.

— Погляди на мои пальцы! Видишь? Я будто три дня мок в ванне. Я так замерз, что больше уже не дрожу. Если ты ничего не сделаешь, к утру мы все сляжем от холода, если, конечно, не умрем во сне. Я жил в этих горах, Шив, я видел, как это бывает.

— Может, лучше повернуть обратно?

По взглядам тормалинцев я поняла — они думают о том же, только не хотели первыми это предлагать.

— Нет, пойдем дальше. — Мольба в голосе Шива удивила меня. — Мы не можем сдаться.

Райшед обуздал свою злость, но лицо его оставалось мрачным.

— Ну?

Резкий вопрос Айтена повис в воздухе. Все молчали, боясь взглянуть друг другу в глаза.

— Я не могу разжечь костер, но способен обсушить вас и попытаться не подпускать дождь, — предложил Шив.

Айтен, яростно дергающий шнурки на сапогах, поднял голову.

— Раш, что скажешь?

Райшед вздохнул.

— Нужно как-то выдержать эту ночь. Все равно уже слишком поздно поворачивать в долину.

Теперь, когда решение было принято, все действовали быстро. Пока Райшед и Айтен сооружали навес из самого большого куска промасленной шкуры, я вытащила из постельных свертков одеяла, какие посуше. Сбросив намокшие плащи и туники, мы сели в кружок, колено к колену, дабы делиться друг с другом своим теплом. Сидеть было неудобно, но мы набросили на плечи одеяла таким образом, чтобы их края свисали, и туго их натянули.

— Теперь сидите спокойно и не мешайте.

Шив собрал в ладони слабые усики голубого света и закрыл глаза. Даже я видела, что магия здесь перекошена: обычно при заклинании воздуха его магический свет был прозрачно-лазурным, а теперь он выглядел тусклым, похожим на бирюзу, которую так высоко ценят алдабрешцы.

Я не собиралась мешать, но вскоре поняла, почему маг предостерег нас, когда мерцающие нити силы начали обвиваться вокруг нашей группы. Вода выгонялась из одежды и волос и поднималась струйками пара; они ужасно щекотали. Я зажмурилась, но от этого стало еще хуже, и я снова открыла глаза. Впечатление было такое, будто на мне кишмя кишат блохи или вши; судя по отвращению, застывшему на лице Райшеда, он чувствовал то же самое.

Я уже подумала, лучше оставаться мокрой, но вдруг поняла, что снова чувствую пальцы на ногах. А когда они зачесались и начали гореть, мне пришлось убеждать себя, что это хорошо. Айтен зашаркал ногами, шепотом выругался, но под суровым взглядом Шива затих. Я закусила губу и сосредоточилась на витках пара, уплывающих в густые сумерки. Если бы мимо нас пробегал зверь, он мог бы принять нас за компостную кучу.

Первый из двух лунных серпиков уже заскользил над верхушками деревьев, когда Шив тяжело вздохнул и сбросил чары.

— Теперь должно быть лучше.

Я едва видела его в темноте, но уловила в его в голосе неуверенность.

Я пощупала рубашку; она была жесткая под моими шершавыми руками, но вполне сухая, и кончики пальцев разгладились.

— Спасибо, Шив. — Айтен порылся в сумке. — Кто-нибудь хочет тассина?

Если мне нужно возбуждение, я обычно прибегаю к спирту, но тут я решила — пора брать то, что дают.

— Я попробую, спасибо.

Айтен нашел в темноте мою ладонь и вложил в нее круглый орешек.

— Разгрызи его, а мякоть сунь за щеку, — посоветовал он.

— Можно мне? — Шив зажег шарик магического света и протянул руку. — Я не знал, что ты жеватель.

— Как правило, я не жую. — Айтен помолчал, раскалывая зубами прочную скорлупу. — Ношу с собой немного на крайний случай, думаю, это как раз он и есть. Раш, хочешь?

Райшед вздохнул, и в призрачном голубом свете я увидела, как напряглось его лицо.

— Думаю, не помешает. У тебя их много?

— Хватит, чтобы мягко вернуть тебя вниз. — Айтен с сочувственным видом передал два темных орешка.

— Раньше я был жевателем, — объяснил Райшед, щелкая их с привычной легкостью. — Мне потребовалось почти два сезона, чтобы избавиться от этой привычки.

Я была поражена.

— Да это настоящий подвиг!

Райшед скорчил гримасу.

— Не хотел бы его повторять.

Мы сидели и жевали, как кучка молочных коров, и вскоре я почувствовала, как тепло расходится от челюстей к желудку и ногам. Угрюмая злость бессчетных дней, проведенных в холоде и сырости, растворилась в мелкую досаду, и я начала понимать, почему люди жуют эту дрянь. К моему удивлению, мне захотелось есть, и я пошарила вокруг своих ног, ища припасенное мясо.

— Когда вернемся к цивилизации, куплю себе самый большой кусок говядины, какой только будет в лавке, поджарю его с луком и маслом и слопаю с целым караваем хлеба, — с чувством пробормотала я.

— Молчи, — простонал Райшед.

Мы съели по кусочку мяса со странным привкусом тассина, и настроение заметно улучшилось. Мы знали, что оно искусственное, но через какое-то время нам уже действительно стало все равно.

— Ну, и какова самая плохая еда в вашей жизни? Не считая этой, конечно, — ухмыльнулся Айтен. От орехов его зубы потемнели, а дыхание стало горьким.

Сильно преувеличивая, Шив рассказал о студенческой еде в Хадрумале; по крайней мере я надеюсь, что он преувеличивал. Если нет, то Планир получит мой отчет в письменном виде; вы не заманите меня туда, где кто-то нашел мышь в своем тушеном мясе.

От гибельной еды мы перешли к гибельным поступкам, и Айтен насмешил нас до колик своими рассказами о жизни лескарского наемника. Лично мне больше всего понравилась история о сержанте, который как-то ночью привел свой отряд в засаду. «Живее, парни!» — крикнул он, чтобы заставить людей идти. Ответом был топот бегущих ног и подпрыгивающий фонарь знаменосца, уносящийся от него на предельной скорости! Еще одна глупая смерть.

Райшед, в свою очередь, поведал о том, как трудно убедить стражников-рекрутов использовать щит, не причиняя больше вреда себе, чем врагу, а я ухитрилась довести всех троих до бешенства, предложив им угадать единственную самую надежную защиту от незваных гостей, что мне когда-либо приходилось встречать. Если вам интересно, то это не собаки, не замки и не стражники. Это те проклятые колокольчики на витках проволоки, что вешаются в дверях и окнах. Я выиграла кучу выпивки, пока они угадывали.

Рассвет наступил как-то внезапно, и мы разорвали наш круг. Разминая затекшие ноги, пошли собираться в дорогу, готовясь к следующему этапу этого кошмарного путешествия. Шив сделал все что мог с нашей одеждой и сапогами, но какая это мука — влезать в сырые холодные туники и плащи. Стоит ли говорить, что дождь по-прежнему лил как из ведра и я никогда еще не видела, чтобы у животного был такой сердитый и укоризненный вид, как у нашего мула.

Еще один день рубки, и скольжений, и проклятий на пути сквозь чащу привел нас к гребню, и когда мы забрались на вершину, нашим взорам предстал совершенно иной вид. Внизу лежала долина, заполненная озером, но если большинство озер питаются одним или двумя потоками, то сюда устремлялись сотни. Возможно, мое наблюдение покажется диким, но эти ручьи не просто следовали природе, сбегая с горы, они целились в данное озеро. Бьюсь об заклад, если б мы поискали, то нашли бы другие ручьи, текущие вверх, чтобы попасть сюда. Вода лилась по крутым склонам долины; не многие растения могли укорениться здесь, и казалось, что трава и почва тоже скоро проиграют битву. Озеро было мутное, темно-зеленое, и густой туман кружил над его поверхностью.

— Это оно? — спросил Айтен.

Шив слегка кивнул, сосредоточенно рассматривая озеро и склоны. Я проследила за его взглядом, но ничего не увидела. Странное беспокойство охватило меня. В чем дело? Источник всегда был для меня счастливой руной; что он пытается сказать мне? Через несколько мгновений я поняла.

— Вы что-нибудь слышите? У меня что-то с ушами или здесь и правда нет никаких птиц?

Все прислушались, но единственными звуками были журчание потоков и глухое бормотание в дальнем конце озера.

— Сюда.

Шив отправился на шум, и мы осторожно пробирались вслед за ним по грязному берегу. У меня стало покалывать в затылке — верный признак, что за нами кто-то наблюдает.

Рыжий фыркнул и пугливо шарахнулся — озеро плеснуло у его ног. Я обругала его и еле уговорила снова двигаться. У меня было по горло работы, так как я еще вела мула; вредное создание решило слушаться только меня. Мне льстило такое доверие, но тем не менее это было уже чересчур. Кое-как я заставила его перейти на угрюмую рысь, а остальные тем временем уехали далеко вперед. Усики тумана стлались по земле между ними и мной, и я внезапно содрогнулась.

— Подождите.

Я ударила каблуками Рыжего, и он скакнул вперед, но туман густел прямо на глазах. За какие-то мгновения Шив и другие стали неясными фигурами, когда холодная и влажная белизна обвилась вокруг нас.

— Подождите меня! — завопила я; неподвижный воздух заглушил мой голос как подушка.

Я посмотрела вниз, где должна быть кромка воды, но копыта Рыжего уже потерялись в поднимающемся тумане. Мерин остановился и захрапел, навострив уши, затем прижал их к голове. Я посмотрела на мула; теперь я могла видеть только его голову, но он тоже прижал свои большие мохнатые уши и вращал глазами, обнажая белки, — что-то испугало его.

Я выпрямилась, заставила себя дышать спокойно и напрягла слух, силясь понять, на что реагируют животные. Жуткий шепот несся со стороны озера, однако не удавалось ничего разобрать. Я задрожала на холодном ветру и сильней ударила Рыжего в бока, но он не двигался.

Сзади вдруг что-то затрещало. Испуганный мул прыгнул вперед, наткнувшись на мерина. Рыжий дернул головой и щелкнул на него зубами. Мул огрызнулся, Рыжий встал на дыбы, и я, не удержавшись, шлепнулась в грязь.

— Да стой же ты!

Я беспомощно пыталась ухватить волочащиеся сзади поводья, но проклятое создание исчезло в тумане, который стал теперь густым как паршивое молоко. Кое-как поднявшись, я пугливо огляделась. Хорошо хоть, у меня остался мул. Если тут рыщет кто-то голодный, пусть сожрет его первым. Но какие звери тут могут быть? Волки? Что-то похуже?

— Пошли.

Прижимаясь к лохматому плечу, я взяла мула под уздцы и сделала несколько опасливых шажков. Вокруг ног плеснула вода, и я выругалась. Попятившись, пошла в другую сторону, но через несколько шагов снова зашлепала по воде.

Когда я поворачивала мула кругом, в тумане что-то мелькнуло — темная, неясная фигура, похожая на человека.

— Шив? Райшед? Это ты?

Я медленно двинулась туда, но вокруг был только туман. Сзади на камнях раздался скрежет, и я быстро повернулась, прижимаясь спиной к успокаивающе теплому боку мула. Что-то хлопнуло меня по плечу. Я закричала, но, когда оглянулась, там никого не было.

Все страхи, что хранятся под замками памяти, застучали в двери моего ума. Детский страх перед темным домом, ужас, который гонит тебя до самой постели и безопасности одеял, паника при мысли, что потеряешь родителей на оживленной улице. За ними выползли взрослые страхи, присовокупляя свою тяжесть. Я снова ощутила шок того неотвратимого изнасилования, хныкающую тошноту перед поркой за кражу, перепуг и растерянность, когда потеряла Сорграда во время релшазского бунта. Я задрожала. От теснящихся страхов думать и даже идти становилось все труднее и труднее. Мул тоже дрожал, потел, словно чуя хищников, мотал головой, когда тени мелькали вокруг нас в тумане и зловещий шепот несся со всех сторон. Я услышала голос бабушки, презирающей мою лесную кровь, щелканье плети, сумасшедший смех насильника. Дрогнув под этим натиском, я опустилась на колени, но по-прежнему цеплялась за поводья мула словно утопающий.

Не знаю, как долго я сидела, парализованная безымянным страхом в тумане. Наконец слабый голос рассудка начал прорезаться сквозь вопиющие ужасы в моей голове. Когда кошмар стал слишком велик, чтобы выносить его с закрытыми глазами, я заметила некоторую перемену в тумане с одной стороны. Там, где раньше он был весь белый, неподвижный, как саван бедняка, теперь появился слабый цвет. Едва заметная голубизна светилась в тяжелом, сыром воздухе.

Я поднялась и заставила свои дрожащие ноги идти к свету, таща за собой упиравшегося мула. На ходу я немного пришла в себя и ускорила шаг. Не могу описать свое облегчение при виде Шива, возникшего в мерцающей сфере прозрачного воздуха. Границы его заклинания расширялись, и когда яркий голубой свет пронесся через меня, я почувствовала, что все страхи смыло; это было почти физическое освобождение.

— Что происходит? — Я поспешила к магу, оглядываясь вокруг, все еще скованная.

Он покачал головой и сосредоточился на заклинании. Свет изменился. Подняв голову, я увидела, что туман над нами тает. Вскоре показался берег озера и ближайшие склоны долины. Я глубоко вдыхала чистый воздух, пока дрожь не унялась.

— Азазир! — Рев мага страшно испугал мула, но я сумела его удержать. — Твои заклятия — мощная защита против неискушенного. Я уважаю твое мастерство, но давай прекратим это испытание! У нас к тебе срочное дело! Мы бы не стали тебе докучать, но это вопрос жизни и смерти!

Раздался грохот, подобный грому на равнинах, и в тот же миг туман исчез. Небесная голубизна и ослепительное солнце ударили по глазам. Сквозь выступившие слезы я увидела долину, залитую ясным светом прозрачного осеннего дня. Но все кончилось так быстро, что я почти усомнилась в собственных ощущениях: тучи вернулись, и снова хлынул дождь.

— Шив!

Айтен и Райшед бежали к нам сквозь завесу ливня, скользя в предательской грязи. Они тоже потеряли лошадей, и оба выглядели бледными и напряженными. Плащ Айтена был измаран рвотой. Я даже думать не хотела, что могло его так напугать. Лицо Райшеда выглядело застывшим, обнаженный меч казался тускло-серым, как тучи над нами.

— То были чары.

Шив протянул руки, и мы встали в круг. Тяжело дыша, мы взялись за руки и черпали друг у друга силу, чтобы убрать отголоски страха из наших умов и душ.

Райшед нарушил тишину.

— Что теперь, Шив?

— Идем дальше, — не допускающим возражений тоном ответил маг и зашагал к озеру.

Держась поближе к мулу, мы пошли за Шивом, без раздумий вытаскивая мечи.

Бормотание стремительных вод стало громче, и теперь, когда туман рассеялся, мы увидели водопад, низвергавшийся по утесу. Облако мельчайших брызг плыло над водами словно пар, а озеро пенилось под натиском водопада.

— Гляньте-ка туда. — Айтен указал на подножие утеса.

То, что я приняла за груду камней, оказалось какой-то постройкой; когда мы подошли ближе, обнаружились грубые окна и потемневшая деревянная дверь. Это определенно было чье-то жилище.

— Пошли.

Райшед обогнал мага, и Айтен припустил за ним.

— Осторожней, нам следует быть терпеливыми, — крикнул им вслед Шив.

Ответа Айтена я не уловила, но это было что-то вроде «Иди ты со своим терпением». Во всяком случае, он быстро подошел к двери и энергично пнул ее. Но вместо желанного грохота послышался отсырелый скрип. Вдобавок пришлось вытаскивать ногу из гниющих бревен, что еще больше подпортило впечатление.

Шив буркнул нечто нелестное и поспешил за ними. Я не торопилась. Сначала привязала мула и лишь тогда вошла, когда стало ясно, что никакой спятивший чародей не собирается превратить их всех в лягушек. Внутри я сторожко огляделась. Это и в самом деле был чей-то дом, только давным-давно заброшенный. Грубую деревянную мебель пожирала плесень, обивка со стульев давно исчезла в мышиных гнездах, лишь кое-где еще висели изжеванные лохмотья. Райшед и Айтен открывали буфеты и сундук, но не нашли ничего, кроме каких-то остатков, размокших в мерзкую кашу. По стенам текла вода, пахло сыростью и болезнью.

— Если это его дом, то твой старик давно помер, — сказала я наконец. — Дарни говорил, он мог оставить после себя сторожевые заклятия. Может, это все, что мы нашли?

Стоя посреди зловонной лачуги, Шив медленно повернулся кругом.

— Нет, та магия — живая, значит, Азазир тоже жив. Здесь должен быть какой-то след.

— Тут что-то есть.

Райшед осматривал дальнюю стену, и когда он обвел рукой контур, мы увидели дверь, вырезанную в скале.

— Дай-ка взглянуть.

Мои спутники столпились возле двери, а я пошла к очагу. Он был сделан прямо в стене с решеткой для жарки и плитами с обеих сторон. Им давно не пользовались, сажу почти полностью смыло. Я заглянула в дымоход. Света не видно — значит, перекрыт где-то выше, возможно, гнездом, свитым еще до того, как птицы покинули этот неестественный край. Интересно, насколько маги изобретательнее нас, простых смертных, когда бывает нужно спрятать ценности?

— Есть!

Оглянувшись, я увидела, как Шив освещает каменную дверь янтарным светом. Дверь распахнулась, и они втроем заглянули в открывшуюся черноту.

— Пошли.

Маг вызвал шар магического света, и они осторожно вошли в пещеру.

Я засунула руку в дымоход и пошарила там заржавленным железным крюком для чайника и копчения. Не обнаружив ничего необычного, я закатала рукава и осмотрела решетку. В задней стенке очага я ощутила другой сорт камня, глаже на ощупь, чем грубо высеченная скала. Я нажала на него со всех сторон, и, надо же, он повернулся, хоть и туго, на центральном штыре. За ним было углубление; чтобы туда дотянуться, пришлось прижаться лицом к грязным прутьям. Пальцы отдернулись от чего-то холодного и склизкого, но я решительно приструнила свое воображение и вытащила промокший сверток.

Некогда это была тонкая мягкая кожа, но то было много лет назад. Я разорвала смердящие складки и обнаружила длинный белый жезл и изящное серебряное колечко. Я по-прежнему была одна, поэтому быстро повесила кольцо на ремешок, который носила на шее для всякой мелочи, и внимательнее осмотрела жезл. Его украшал узор из шестигранников, похожих на пчелиные соты, и в каждом была резная картинка: крошечные фигурки, чудовищные морды, паучьи сети, снежинки и много чего другого. Сделан он был из длинного куска кости, сглаженного и отполированного, с драгоценными камешками на одном конце. Я поняла, он имеет какое-то отношение к колдовству, ибо это были янтарь, рубин, сапфир, изумруд и алмаз — камни магии стихий.

— Там ничего. — Хлюпая сапогами по раскисшему мусору, Райшед первым вышел из задней комнаты.

— Я кое-что нашла. — Я протянула Шиву жезл.

— Его фокус! — Выхватив у меня находку, маг впился в нее глазами.

— И что? — Айтен попытался разглядеть жезл, но Шив ему не дал.

— Раз его фокус еще здесь, то Азазир должен быть где-то рядом, пробормотал он.

— Что это такое? — полюбопытствовал Райшед.

— Прости? О, это фокус Азазира. Маг создает его во время обучения, когда овладевает разными колдовскими техниками. Это способ фокусировать свой ум на том, что ты делаешь. — Шив оглядел угрюмый дом-пещеру и нахмурился. — Пошли.

Он вывел нас наружу, и я содрогнулась от дождя, обрушившегося на нас с новой силой.

— Где ты, старый безумец? — Шив нахмурился, всматриваясь сквозь потоки воды.

— Айт, сюда.

Райшед пошел по берегу озера, и в ту же минуту все вокруг нас начало меняться с пугающей быстротой.

Холод резко усилился, дождь превратился в снег, затем в град, и сильный ветер задул из ниоткуда, швыряя его в наши лица. Я вскрикнула, когда градина размером с яйцо ударила меня по руке, и быстро прикрыла голову. Мы бросились к укрытию, но не успели добежать до пещеры, как град кончился и воздух снова стал чистым. Мы остановились и растерянно поглядели друг на друга. У всех с волос и носов капала вода, а на щеке Райшеда расплывался огромный синяк.

У меня по коже снова побежали мурашки, но на сей раз это волосы на голых руках встали дыбом, когда воздух затрещал от энергии. Серые тучи над нами сгустились, почернели и угрожающе вздыбились.

— Бегите!

Голос Шива побудил нас к действию, и мы нырнули в пещеру за миг до того, как первое копье молнии взметнуло в воздух брызги грязи.

— Азазир! — Шив встал перед нами и воздел руки. — Если хочешь продолжать эту баталию, покажись. Если желаешь испытать меня, я приму твой вызов. Иди и сразись со мной, если осмелишься!

Мы с Райшедом в ужасе переглянулись. Оказаться между двумя магами все равно что заказать билет на ладью Полдриона.

Молчание висело, казалось, полдня, но на самом-то деле прошло всего несколько вздохов, прежде чем напряжение ушло из воздуха и тучи вернулись к своему обычному занятию — ведрами сбрасывать дождь.

Я посмотрела на Шива. Потрясенный, он неотрывно глядел на водопад, затем медленно и удивленно покачал головой. Необъяснимый восторг засветился в его глазах, а губы сложились в жуткую улыбку. Никогда еще он не выглядел таким далеким от нас, простых смертных, и я даже выразить не могу, как это подействовало на меня.

Я облизнула внезапно пересохшие губы.

— В чем дело, Шив? За водопадом есть пещера? Он там?

— О нет, — выдохнул маг. — Ты не видишь? Он и есть водопад!

Пока мы глупо таращились, пытаясь осмыслить его слова, Шив быстро пошел вдоль берега. Я первая двинулась за магом, а следом за мной — Райшед и Айтен, но слишком близко к водопаду никто из нас подойти не рискнул.

Сквозь прищур я уставилась на падающую воду. Там что-то есть или мне мерещится? Один участочек стремительного потока казался почему-то неизменным, он бесконечно кружился сам по себе, но не мчался вниз, чтобы исчезнуть в озере.

— Азазир! — Шив послал в водопад зеленую молнию, и непонятное явление исчезло.

Я уже хотела отвернуться, как вдруг человеческая фигура возникла на поверхности озера и прямо по воде зашагала к нам. Вначале такая же прозрачная, как хрустальный водопад, по мере приближения она становилась все более и более отчетливой. Когда она достигла берега, я увидела, что это старик, голый и тощий, одна кожа да кости. Его прилизанные водой борода и волосы были не просто белые, а бесцветные, глаза светлые, пронзительные и, на мой взгляд, совершенно безумные.

— Кто ты?

Голос древнего мага походил на бормотание водопада. Он уставился на Шива не мигая, как рыба.

— Я — Шиввалан, посвященный Морского Зала, адепт воды и воздуха. Я служу Великому Совету, и по полномочию Верховного мага я здесь, чтобы задать тебе вопросы, — спокойно и уверенно ответил Шив.

Легкая хмурь пробежала по лицу Азазира.

— Кто нынче Верховный маг?

— Планир Черный. — Голос Шива даже не дрогнул.

Внезапно Азазир захихикал, от чего мы все подскочили.

— Планир! Я его помню! Сын гидестанского шахтера, угольная пыль на всем, что он имел, вплоть до ссадин на коленях и руках. Планир Черный! Клянусь, это ученики прозвали его так, когда увидели его белье!

Старик покинул воду, и я с облегчением увидела, что соприкосновение с землей придало ему больше плотности и цвета.

— И что нужно от меня его верховности? — Он устремил на Шива свой рыбий взгляд.

— Пойдем куда-нибудь, где поудобнее.

Шив повернулся к пещере, но Азазир сел на корточки прямо в грязь.

— Мне удобно здесь.

Его руки и грудь были украшены узором, который я сначала приняла за чешую, но потом разглядела все те же картинки-соты — некоторые вытатуированы, но большинство просто процарапаны в коже и оставлены рубцеваться. Я содрогнулась, и не только из-за дождя и холода.

— В молодости ты переплыл океан, — нерешительно начал допрос Шив, — и нашел дом белокурых людей. Нам нужно знать о них все, что ты помнишь.

Старик перевернул несколько плоских камней.

— Почему я должен рассказывать вам мои истории? Тогда никто не поверил мне. Почему я должен помогать Совету сейчас?

Зачерпнув горсть улиток, он сунул их в рот и захрумкал раковинами. Айтен вскрикнул от омерзения и отвернулся.

— Эти люди путешествуют по Тормалину и Далазору. Они грабят и убивают. Нам нужна твоя помощь, — все так же спокойно и убедительно пояснил Шив.

— Это меня не касается.

Азазир ковырялся в грязи, и меня вдруг прорвало.

— Отлично. Мы проделали весь этот путь, чтобы увидеть тебя, и терпели все твои дурацкие фокусы, но раз тебе неинтересно, можешь проваливать. Только сделай одолжение, останови этот проклятый дождь, чтобы мы могли разжечь костер и приготовить еду. Потом мы уйдем, и можешь играть в свои грязевые замки сколько захочешь.

Азазир поднял голову, и первый проблеск человечности мелькнул в его бесстрастных неподвижных глазах.

— Если вам хватило ума не поддаться магии и выжить, возможно, с вами будет интересно поговорить.

Он встал и направился к остаткам своей лачуги, сердито глядя на поломанную дверь. Чем дальше мы уходили от озера, тем более земным становился его облик, а подходя к пещере, Азазир уже слегка дрожал. Как только он вошел, стены засветились холодным зеленым светом: дом узнал своего хозяина.

— Можно зажечь камин? — с надеждой спросил Айтен.

Старик медленно кивнул.

— Дымоход засорился, — остановила я тормалинца, прежде чем он начал высекать искру.

Мы пошли наружу, чтобы прочистить трубу с крыши. Когда вернулись, Райшед уже развел огонь и разбивал остатки двери, складывая их сушиться у очага.

Завернувшись в плащ Шива, Азазир внимал его рассказу о событиях, которые привели нас сюда.

Мы поели, еда была скромной, но я бы отдала все свои благородные деньги за чашку горячего бульона, поэтому не жаловалась. Даже мул повеселел — мы привязали его у двери с кучей травы.

— Так ты расскажешь нам о своем путешествии? — спросил наконец Шив.

Все с интересом посмотрели на старого мага.

Азазир уперся локтями в костлявые колени, опустил подбородок в ладони и уставился в прошлое.

— Я искал пропавшую колонию, — вымолвил он наконец. — Я тормалинец, а мы не забываем свои семьи, даже когда магический дар уводит нас от долга перед нашим родом.

— Из какой ты семьи? — вмешался Райшед и поежился от недовольного взгляда Шива.

— Т'Алеон. — Старик улыбнулся своим воспоминаниям. — Азазир эсквайр Т'Алеон, потомок Хрустального Древа, так меня звали.

Я видела, для Райшеда и Айтена это что-то значит, но поняла — с расспросами придется подождать.

— В Старой Империи мы были могущественной семьей, — продолжал Азазир. — Мы обладали властью и богатством, мы состояли в родстве с половиной императоров дома Немита и восходили к дому Тарла. Мы могли бы основать следующую династию, но мой предок заболел поисками земель за океаном. Когда Ден Феллэмион повел свои корабли к Кель Ар'Айену, мы отправились с ним и помогли возвести новые города Империи за морем. Мои предки сидели за верхним столом с Немитом Мореплавателем и бороздили с ним океаны. Мы собирались властвовать над новыми землями. Мы имели право и веление крови.

Гнев и презрение исказили лицо старика.

— Немит Безрассудный, так называют его историки. Конечно, честнее было бы его назвать Немит Потаскун, но что возьмешь с жалких лизоблюдов! Когда они появились, те белокурые люди, Люди Льдов, колонисты слали сообщение за сообщением с просьбой о помощи, но помощь так и не пришла. Немит последний был слишком занят: он ввергал Империю в пожары, чтобы удовлетворять неудержимую страсть к золоту и шлюхам. Безумно честолюбивый, он предпочел сражаться с Горными Людьми ради покорения Гидесты. Держу пари, он обрадовался, что ему не придется противостоять роду, в десять раз более достойному править, чем его собственному. Мои предки сделали все что могли. Они истратили все до последней кроны, но было слишком поздно. Колония погибла, Империя развалилась, а моя семья впала в нищету, тогда как меньшие дома разжирели, копошась в отбросах на руинах тормалинской славы.

Азазир зло уставился в огонь, размышляя над несправедливостью, постигшей его род двадцать поколений назад.

— Ты знаешь, как найти эту колонию? — мягко напомнил Шив.

— Мы сохранили свой архив. Моя семья потеряла многое, но мы сохранили нашу историю, не то что эти подонки без роду без племени, которые пришли после нас.

Голос Азазира задрожал от негодования.

— Никто не поверил нам. Другие семьи, что плавали по океанам, давно сгинули, а вместе с ними — их знания. Моего отца называли выжившим из ума стариком, осмеивали за ученость. Я выжидал, пока учился, но твердо верил, что однажды узнаю, как пересечь открытые моря подобно моим предкам и потребовать то, что они завещали мне.

Старик посмотрел на нас. Его глаза горели одержимостью.

— Я был рожден, чтобы сделать это, чтобы вернуть богатства моей семьи. Для чего еще мне было становиться магом?

Обида вновь ожесточила его тон.

— Я думал, маги будут другими, непредубежденными, но они так же прогнили от зависти, как все остальные. Никто не помогал мне, все ополчились против меня. Никто не хотел, чтобы я добился успеха. Я мог бы стать величайшим магом своего поколения, если б мелкие умишки не мешали мне. Я должен был стать Верховным магом, но никому из них недостало прозорливости.

— Но ты все же пересек океан? — Шив попытался отвлечь Азазира от его тирады.

— Да! — торжествующе возгласил старик. — Я годами изучал течения и тайны океанских пучин. Я разговаривал с рыбами и морскими тварями и даже с драконами южных вод. Они открыли мне свои секреты, и, наконец, я нашел ученика-провидца, чтобы он присоединил свою силу к моей и совершил со мной этот переход.

— Кто это был? — машинально спросил Шив и тут же прикусил язык.

Азазир помрачнел.

— Вилтред, так он звался. Он пошел со мной, но струсил под конец. Когда дошло до настоящей магии, он оказался таким же бесхребетным, как все остальные. Ни у кого из них нет преданности, какой дворянская кровь требует от своих сынов.

Старик продолжал злобствовать, и Шив уныло взглянул на меня.

— И ты совершил этот переход? — спросил он наконец, когда Азазир задумался и умолк.

— Да. Это невозможно, утверждали они, но я доказал, что могу повелевать течениями и штормами.

Старый маг с гордостью расправил плечи и высоко поднял голову.

— Кель Ар'Айен оказался землей островов, разделенных проливами с песчаными берегами и окруженных глубоким океаном. Те люди, жители льдов, эльетиммы — так звались они на старом наречии — плодились как кролики. Они были везде, они рыскали по бесплодной земле. Я не нашел ничего от тормалинских городов, все сгинуло без следа. Остались только эти дикари с их соломенными головами и плодливыми лонами. — Печаль в голосе старика звучала почти человечно.

— Почему ты так уверен, что это был Кель Ар'Айен? — вкрадчиво спросил Шив.

Азазир вскинул голову, глаза его вновь засверкали от гнева.

— Города пали, но я нашел там реликвии наших погибших предков. Я сообщил о себе правителю того края, где мы высадились, и сначала он обращался с нами как с почетными гостями — подобающе. Богатство его дома включало серебро, оружие и другие ценности, которые могли прийти только из Старой Империи. Его предки, должно быть, грабили мертвых, как дикари.

Плотнее натянув плащ на костлявые плечи, старик снова уставился в огонь.

— Но вскоре та собака показала свое истинное нутро. Нас взяли под стражу, запретили покидать комнаты, — только подумайте! — а когда мы возмутились, нам пригрозили цепями. Ему не стоило этого делать, я не какой-то там крестьянин, чтобы кланяться петуху на навозной куче. Он не имел права задерживать меня или владеть собственностью семей, в десять раз более знатных. Я забрал те сокровища, которые смог найти, и мы ушли. Я не собирался терпеть оскорбления, я, кто должен был бы править теми островами, держа ему подобных под плетью, чтобы возделывали землю и благодарили за свою презренную жизнь.

— Ты привез сокровища домой?

Настойчивый вопрос Райшеда не произвел никакого впечатления на Азазира, и он продолжал свою бессвязную тираду.

— Очень трудно быть уверенным в реликвиях Старой Империи, наверняка это просто копии, — громко сказала я, сочетая покровительственный скептицизм с толикой жалости, как раз достаточной, чтобы досадить.

Азазир проглотил наживку и выпрямился, устремив на меня холодный взгляд зеленых глаз.

— Невежественная девка, что ты знаешь о таких вещах?

— Не огорчайся, дедуля. Если тебе так хочется, будем называть их имперскими сокровищами.

Маг вскочил с проклятием и побежал в заднюю комнату.

— Во что это ты играешь? — зашипел он на меня.

Я отмахнулась, так как Азазир вернулся с тканевым свертком. Где бы старик ни хранил его, место было надежным, поскольку сверток оставался сухим и благоухал консервирующими средствами.

— Если кто-нибудь из вас разбирается в таких ценностях, можете посмотреть сами, — надменно сказал он, разворачивая ткань.

Это оказался плащ, поколение назад вышедший из моды.

Оставив Шива вести дальнейшие расспросы, я жадно посмотрела на содержимое. Райшед присоединился ко мне, стал перебирать драгоценности, оружие, ящичек писца и много маленьких личных предметов, столь похожих на те, с которыми исчез Джерис.

— Что ты об этом думаешь? — Я поднесла к свету маникюрный наборчик.

— Они тормалинские, будь уверена. Конец Империи. — Райшед провел пальцами по гербу на серебряном кубке. — Это герб Д'Алсеннена, то — Ден Ренниона, а то, по-моему, — побочной линии Тора Приминаля.

Все эти имена мне мало о чем говорили.

— Что это за история с пропавшей колонией? — вполголоса спросила я.

Райшед нахмурился.

— Все это немного странно. Есть предания о колонии, основанной Немитом Мореплавателем, но все историки утверждают, что ее основали в Гидесте, когда дом Немита пытался расширить Империю на север. Я читал некоторые летописи; что бы Азазир ни говорил, она определенно была не на островах. Там писалось о непроходимых лесах, новых залежах меди и золота и о реке с гравийными отмелями, полными самоцветов.

Я беззвучно присвистнула.

— Неплохо было бы снова это найти, чтобы разрушить монополию алдабрешцев.

— Согласен. — Райшед присел на корточки с мечом в руках. — Как могли историки ошибаться?

— И что, по их утверждению, случилось с этой колонией?

— Она была завоевана Горными Людьми. В то время их жило в Гидесте намного больше, и они вытеснили Империю. Немит Безрассудный поклялся отомстить и послал армию за Далаз, но он ввязался в эту кампанию без определенных целей. Он был настолько одержим присоединением Гидесты к Империи, что оставил прочее гнить. Империя пала, магия была почти утрачена, пока Трайдек не основал Хадрумал, и никто так и не стал править Гидестой.

Я обмозговала эту историю.

— Ты когда-нибудь встречал Горных Людей, Раш?

Он покачал головой.

— Не думаю. Они редко заезжают на юг.

— Я знаю двух братьев из старого Горного рода. Чистой крови, из какой-то северной долины возле самой границы с Мандаркином.

— И что?

— Они тоже невысокие — один с меня ростом, второй еще ниже. У Сорграда волосы песочные, но Соргрен намного светлее, почти такой же белобрысый, как те загадочные люди, за которыми мы охотимся. Что, если ваши историки просто ошиблись, спутав войну Немита на севере с битвой за те заморские острова? Если колонии, как утверждает Азазир, уничтожены, то и летописи исправить было некому.

Райшед выглядел неубежденным.

— Это ужасный скачок в невежество, Ливак. В любом случае эти острова никак не могли быть той колонией, слишком уж разнится описание.

Я собиралась ответить, но что-то в складках плаща привлекло мое внимание. Это был длинный тонкий кинжал с тремя клинками, соединенными вместе, чтобы наносить страшные треугольные раны.

— Что это? — Я протянула его Райшеду.

Тормалинец покачал головой.

— Никогда не видел ничего подобного.

Услышав его слова, Айтен поднял голову и подошел посмотреть нашу находку.

— За этим кроется изощренный ум. — Он не мог скрыть восторга.

— Вещь не тормалинская, и, бьюсь об заклад, это работа и не Горных Людей. — Порывшись в груде, я нашла странно изогнутый нож. — А что скажете об этом?

Райшед пожал плечами.

— Два неизвестных оружия мало что значат.

Внезапный переполох оборвал наш спор.

— Так вы пришли, чтобы ограбить меня? — Азазир вскочил и свирепо уставился на Шива.

— Нет, я только спросил…

— Ты веришь мне не больше других. Все, что ты хочешь, — это украсть последние мои сокровища и обогатиться. Не верю я ни в каких чужеземных захватчиков. Ты лжешь мне, как все остальные!

Костлявая рука Азазира ударила Шива по лицу. Маг вздрогнул от боли, а потом закашлялся, потому что рот вдруг наполнился кровью, и выругался, коснувшись разбитого носа.

— Клянусь, мы говорим правду. — Райшед вытащил из-под рубашки свой медальон. — Я — присягнувший мессира Д'Олбриота, посланный отомстить тем чужеземцам за тяжкое оскорбление, нанесенное его роду. Вот его герб и полномочие использовать мой меч от его имени.

— Д'Олбриот? Из Зьютесселы? Они так высоко поднялись?

— Мессир Д'Олбриот — один из самых доверенных советников императора, — твердо ответил Райшед.

— Кто нынче император? Тадриолу удалось удержать этот трон за своим родом? Кто из его сыновей был избран? — Гнев Азазира исчез так же быстро, как возник.

— Тадриол, третий сын Тадриола Благоразумного. Провозглашения еще не было, поэтому у него нет прозвища.

Я с интересом посмотрела на Райшеда. Если б он знал заранее, как тормалинские патроны решат прозвать своего императора, мы могли бы выиграть кругленькую сумму в игорных домах Релшаза или других подобных местностей. Надо будет обсудить это с ним потом.

Пока Райшед отвлекал Азазира, Шив взял себя в руки, и сообща они успокоили возмущенного старого безумца. Ценой его хорошего настроения стало терпеливое выслушивание его бессвязного хуления всех и каждого, кто когда-либо перечил ему, и скоро мне это надоело. Особенно меня взбесили его рассуждения о женщинах, годных, мол, только для кухни, уборки да любовных утех, и я отправилась спать, дабы избежать искушения высказать старому фанатику, что я о нем думаю. Я ощутила роскошь сухих одеял возле теплого очага и вскоре отправилась к Теням.

Серебряный переулок, Инглиз, 19-е постосени

— И зачем мне тут торчать, да еще вторую ночь подряд? — проворчал Казуел, глубже прячась в мех капюшона.

Такой же бездушный, как звезды, мерцающие высоко над головой в эту морозную ночь, Дарни пристально всматривался в узкий переулок, находившийся в некотором удалении от их позиции на балконе.

— Кончай стонать, Каз, просто будь готов бросить заклятие на ту дверь, когда я тебе скажу, — прошептал он. Пар от его дыхания поднимался в холодном воздухе, как дым.

— Ты, кажется, забыл, что у меня сломаны ребра? — прошипел Казуел раздраженно.

— Чушь собачья, — фыркнул Дарни. — Треснувшие — это еще возможно. Будь они сломаны, ты бы лежал пластом, воя в чашку с настоем тахна. Я знаю — на себе испытал.

Бить на жалость бесполезно, понял маг. Надувшись, он замолчал, но через какое-то время решил попробовать снова.

— Ну сколько можно здесь сидеть — в тесноте, на ледяном ветру? Уже давно за полночь, я устал и хочу есть. И перестань называть меня Каз, ты прекрасно знаешь, я этого не люблю.

— А по-моему, я заслужил право звать тебя так, как мне хочется, если взвесить все факты на весах Рэпонина. Кстати, ты еще не сказал мне спасибо за то, что я тебя спас.

Усмешка в голосе Дарни еще больше разозлила мага.

— Спасибо, я очень благодарен, — натянуто выдавил он. — Но это не меняет того факта, что мне не следует здесь быть; аптекарь сказал, у меня могут быть и внутренние повреждения.

— Не волнуйся, эти звероловы свое дело знают, — скучным тоном заметил агент. — Ты же не писаешь кровью, нет? Ну так перестань ныть.

— Я должен лежать в постели. — Казуел возмущенно повысил голос. — Аптекарь сказал…

— Тише. — Дарни грозно повернулся к нему. В тусклом свете луны глаза его казались особенно темными и неприветливыми. — Тебе надо тренироваться, наращивать мускулы, тогда в следующий раз и ребра уцелеют.

— Следующего раза не будет, — пробормотал Казуел в воротник.

— А это зависит от того, как долго ты будешь на меня работать, — насмешливо блеснул зубами Дарни.

При мысли о том, что он снова может угодить в такую же передрягу, у Казуела прихватило живот. Сжимая ягодицы, он зашаркал ногами и задел цветочный горшок в нагромождении посудин, выставленных сюда до весны. Горшок звякнул о перила.

— Хватит ерзать! — тихо зарычал Дарни.

Казуел сунул руки под плащ и осторожно потыкал ребра, пока не задохнулся от внезапной острой боли. Тогда он сложил руки во избежание соблазна проверять дальше.

— Все равно не понимаю, что мы здесь делаем. Ты еще вчера обещал рассказать, а я до сих пор жду.

— Мне нужен маг, которому я могу доверить запечатать ту дверь, — мягко сказал Дарни, не перемещая взгляд. — Может, местные маги и подозревают, что я оторву им ноги и изобью до смерти их собственными сапогами, если они подведут меня. Ты же знаешь это наверняка. — Он зловеще захихикал и подмигнул Казуелу.

— Не вижу ничего смешного, — сердито буркнул маг. — И ты все еще не сказал мне, зачем мы здесь.

Дарни осторожно отодвинулся от перил и потер рукой бороду, чтобы удалить влагу, оседающую вокруг рта.

— Та лавка внизу, с зеленой дверью, которую ты должен запереть заклятием, принадлежит меняле. Вчера после полудня к нему заглянул белобрысый недомерок, пожелавший обменять порядочную сумму в лескарских марках.

— Кто-то не проверил деньги до дна мешка, получая за что-то плату? — фыркнул Казуел. — Быть настолько глупым, чтобы тебе всучили больше горсти свинцовых монет, — это необычно, я допускаю, но едва ли подозрительно.

Дарни воззрился на него с недоумением.

— Ты когда-нибудь слушаешь что-либо, кроме звука собственного голоса? Ты же был там, когда Иверн объяснял, что эти старые кусачки для монет — тоже антикварные, или мне это привиделось? Похоже, у него есть какие-то древности, за которыми охотится Планир. Мы знаем, что соломенные макушки тоже охотятся за ними. Вот мы и ждем их.

— Мне должны были сказать об этом деле с тормалинскими артефактами. — Казуел забыл про боль в груди, поглощенный новой обидой. — Как я могу эффективно работать с Узарой, если мне ничего не говорят?

— Чем меньше знаешь, тем меньшей опасности подвергаешься, — закрыл тему Дарни. — Ты не слишком далеко ушел с лордом Армайлом, не так ли?

— Как ты об этом узнал? — вспыхнул маг. — Ты не можешь связываться с Узарой, у тебя нет этого таланта!

— Аллин рассказала.

Агент наклонился ближе, и Казуел вжался в складки плаща.

— А еще она сказала, что вы были в Ханчете. Интересно, с кем же ты там встречался?

К досаде Казуела, слова подвели его. Он вздрогнул — остекленная дверь на балкон медленно и со скрипом открылась.

— Пока никого. — Иверн проскользнул в щель и сел на корточки рядом с Дарни. — По-моему, это пустая трата времени.

— Командир Стражи так не думает, — отрывисто ответил Дарни. — Он дал нам людей и разрешение дежурить пять ночей, если нужно.

— Так ты считаешь, они придут?

— Да. — Агент не отрываясь смотрел на переулок.

— И приведут нас к тем, кто убил Йению?

— Да.

— Ты уверен?

— Для них же лучше, если приведут, иначе сразу же отправятся в поездку с Полдрионом. — Дарни мрачно уставился на дверь.

Казуел зашипел от неудобства и подвинулся в тщетной попытке восстановить чувствительность в онемевших ягодицах. Иверн сердито обернулся к нему, но прежде чем успел заговорить, Дарни напрягся, как охотничий пес, почуявший добычу.

— Каз, иди сюда, — приказал он, взяв потайной фонарь. — Зажги его.

Зажечь удалось только со второй попытки — пальцы у мага дрожали.

— Я слишком замерз, — сказал он неубедительно.

Дарни и Иверн игнорировали его, сосредоточенно наблюдая за тайными передвижениями внизу, на улице. Несколько человек бесшумно прошли по восточному желобу, а когда пересекали боковой переулок, на непокрытой голове заблестели под звездами светлые волосы.

— Там! — Иверн указал на краткую вспышку света в дальнем окне.

Дарни хмыкнул и в ответ отодвинул заслонку на своем фонаре.

Пытаясь увидеть, что происходит, маг дернул Иверна за локоть.

— Извини, — с досадой обронил он.

Не обращая на него внимания, Иверн пошел к двери.

— Я буду со стражниками.

Дарни кивнул, неотрывно глядя вниз.

— Каз, приготовься! — скомандовал он.

— Они прошли мимо, — возразил маг. — Они…

Агент упреждающе поднял руку.

— Просто сделай это, когда скажу.

Казуел поджал губы и через балюстраду посмотрел на дверь, которая казалась теперь просто темной заплатой на серой стене. Он сотворил небольшое заклинание, чтобы лучше видеть, нехотя признавшись себе, что боится последствий, если подведет Дарни. Уловив неясное движение, Казуел отчаянно потянулся вниз, к земле, которая давала ему магическую силу. Прикосновение к камню и почве успокоило его и восстановило пошатнувшееся душевное равновесие. Глаза его остекленели, когда он ощупью пробирался вокруг каменной приступки, протянув к ней щупальца силы, и приготовился к броску по команде Дарни.

Шаги эхом отозвались в голове Казуела — ноги в сапогах с высокой шнуровкой осторожно прошли по булыжнику и остановились у двери. Два человека встали по обе стороны проема, еще один наклонился к замку, и дверь беззвучно открылась без ключа и отмычки — в этот момент маг ощутил странное пощипывание. Сапоги быстро шагнули внутрь. Тут же еще два человека быстро пересекли дорогу — железные гвозди их каблуков выбивали искры из колдовства Казуела — и без колебаний вошли в дом.

— Давай! — Дарни словно тисками сжал руку мага.

С беззвучным восклицанием Казуел бросил вниз заклинание, приказывая камню подчиниться, бесшумно и напрочь сомкнуться с деревом двери и ставен, чтобы никакой обычной силе не была подвластна эта связь. Он потянулся глубоко в волокна брусьев с целью расширить заклинание и придать дереву прочность камня.

— Пошли. — Агент вскочил.

— Нет, я подожду…

Не дав магу договорить, Дарни грубо схватил его и потащил, задыхающегося, через балконную дверь и вниз по лестнице.

— Бежим.

Агент побежал, резво и удивительно легко для человека столь могучего сложения.

Мгновение поколебавшись, Казуел бросился за ним. Опасность, быть может, таящаяся в черных переулках, страшила мага больше, чем та, что поджидала его в доме. По крайней мере там, внутри, он всегда мог спрятаться за спину Дарни.

Иверн нагнал их, и Казуел увидел отблески фонаря на нагрудных латах, когда стражники на бегу отбросили за спину плащи, чтобы не стесняли движений. Отделение собралось у двери. Изнутри раздались громкие удары, эхом отражавшиеся от плотно примыкающих друг к другу домов.

— Каз, убери шум! — тотчас приказал Дарни.

Маг повозился с воздухом, голубая молния сорвалась с его пальцев, и шум стал глуше. Казуел вздохнул с облегчением, но тут же скорчил гримасу от стреляющей боли в боку.

Агент кивнул Иверну.

— Видишь, и от магов бывает прок.

— Ты, — Иверн указал на стражника, а потом на окно, где показался слабый желтый отсвет, — кто бы это ни был, скажи, чтоб возвращался в кровать, что все под контролем.

— Все под контролем? — сурово спросил Дарни.

Иверн коротко дунул в серебряный свисток. С крыш донеслись ответные свисты, и еще одна любопытная свеча тотчас потухла в доме напротив.

— Готовы, — подтвердил Иверн.

— Тогда пошли. — Агент строго посмотрел на Казуела.

Маг приложил дрожащую ладонь к двери. Магия завибрировала под его пальцами, и дверь, послушная ему, распахнулась. Раздался глухой звук падения — она толкнула того, кто колотил по ней изнутри, и стражники бронированным потоком хлынули внутрь.

Выхватив кинжал, заблестевший в лунном свете, Дарни встал на пороге и преградил путь мрачному Иверну.

— Мы сделаем это по-моему, — предупредил он, прежде чем убрать руку. — Каз, оставайся за мной.

— Я подожду здесь, если тебе все равно, — поспешно сказал маг.

— Мне не все равно. Иди внутрь и дай нам свет! — грозно потребовал Дарни.

Казуел закусил губу и нерешительно шагнул вслед за агентом в тесный дом, вздрагивая от чмокающих ударов кулаками по плоти и мычания, как только ответные удары натыкались на неожиданную броню. Быстрого заклинания хватило, чтобы осветить комнату голубоватым магическим светом, и, не решаясь идти дальше, Казуел остановился в дверях. Живот заходил ходуном в предчувствии еще большего насилия.

Теперь, когда стражники могли видеть грабителей, они набросились на них с утроенной жестокостью. Двоих уже прижали к стене и связывали. Маг вскрикнул: белокурый юноша упал на пол, избитый дубинкой до такой степени, что кровь лилась по его лицу. Еще один упал под градом ударов и в отчаянии полез под стол, но, выволоченный, исчез под грудой доспехов.

Казуел нахмурился. Их сходство с человеком, которого он встретил в Ханчете, просто поражало, но ему не хотелось заводить с Дарни разговор о той поездке. Да и вряд ли это теперь актуально.

— Полегче! — зарычал агент. — Они должны говорить!

Один вполне еще мог говорить и говорил — вернее кричал — что-то непонятное, но, без сомнения, бранное, отбиваясь стулом от троих стражников. Они бросились на него, но блондин оказался проворнее и ударом в лицо повалил одного из них на колени. Второй удар в лицо, теперь сапогом — и несчастный солдат рухнул под ноги своих товарищей, выплевывая кровь и зубы, а сломанная челюсть беспомощно повисла.

Дарни заходил сбоку, и в этот миг нож просвистел мимо уха Казуела, испугав его вспышкой серебра, и вонзился в горло буяна. Блондин упал на колени, его крик оборвался и превратился в булькающий хрип — кровь хлынула изо рта. Он закачался, отчаянно царапая шею, нащупал лезвие, схватился за него и, скользя на собственной крови, тщетно пытался встать.

— Проклятие! — Иверн бросился к нему, схватил сзади за волосы и мощным ударом перерезал горло.

— Они нужны нам живые, ты, придурок! — закричал Дарни на Иверна.

— Нечего мне приказывать, я тебе не подчиняюсь, — огрызнулся тот. — Посмотри, что он сделал с Ярлом!

Агент даже не взглянул на раненого стражника, которого выводил из дома один из его товарищей.

— Они нужны нам живые, чтобы ответить на вопросы. Еще раз такое сделаешь, и я сам тебя убью!

Все замерли, переводя взгляд с Дарни на Иверна и обратно. Казуел зажал ладонями рот, изо всех сил сдерживая рвоту: его охватила паника, когда он подумал о боли в треснувших ребрах.

Иверн первым отвел взгляд и повернулся к выпучившим глаза пленникам.

— Ладно, задавай свои вопросы, — буркнул он.

Дарни аккуратно обошел лужу грязи и крови, скопившуюся вокруг трупа, и приблизился к самому юному пленнику. Тот вяло висел в ремнях, не падая только благодаря рослому стражнику, прижимавшему его к стене.

— Как твое имя? — Дарни помахал рукой перед его белым лицом. — Он в отключке, посмотрите на его глаза, — произнес он с отвращением. — У вас, парни, слишком тяжелые руки для этой работы.

Следующий пленник разглядывал его настороженно. Когда агент заговорил с ним, он ответил быстрой россыпью резких слов. Двое других напряглись в руках стражников, их лица окаменели. Дарни утихомирил его звонким ударом в рот, но даже Казуел увидел новую волну решимости на белокожих лицах, когда их глаза устремились на товарища, который лежал в собственной крови, наполнявшей комнату запахом склепа.

— Расскажите нам то, что нас интересует, и с вами будут обращаться хорошо! — громко объявил Дарни, отойдя назад, чтобы поочередно посмотреть на пленников. — А станете молчать, вам же будет хуже.

Казуел уставился на блондинов, гадая, что случится теперь, и отчаянно надеялся, что это не будет слишком грязно. Тишина ожидания нарушалась только тяжелым сопением, звяканьем лат и поскрипыванием кожи, когда стражники переступали с ноги на ногу.

Пленники ответили Дарни дерзким молчанием.

Агент покачал головой. Затем повернулся к ним спиной, посмотрел на Иверна и поднял брови, чуть отведя голову назад. Иверн нахмурился и еле заметно кивнул.

— Что ж, придется уговорить Каза малость поколдовать и вывернуть их головы наизнанку, — небрежно заметил Дарни. — Я бы предпочел, чтоб они сохранили свои мозги, но мы всегда можем перерезать им глотки, когда он закончит.

Казуел открыл рот, собираясь заявить, что это невозможно, но Иверн тяжело наступил ему на ногу.

— Тот, справа. — Иверн шагнул вперед, глядя на указанного человека с ненавистью, которая не нуждалась в переводе. — Он моргнул, а те двое посмотрели на него.

— Та-ак.

Дарни встал перед коротышкой, почти касаясь бородой его носа, и медленно вытер свой окровавленный кинжал о его домотканую куртку — сначала одну сторону, затем другую. Потом зловеще усмехнулся.

— Тебе будет гораздо больнее, чем мне, приятель.

— Что ты собираешься делать? — дрожащим голосом спросил Казуел, завороженный блестящим лезвием.

— Хочу помочь нашему другу разговориться. — Дарни медленно занес кинжал за ухо блондина. — Видишь ли, есть всякие мелочи, которые человеку совершенно не нужны — по крайней мере для того, чтобы говорить.

Тонкая струйка крови сбежала по лезвию, и Казуел выскочил за дверь, жадно хватая ртом холодный ночной воздух. Едва он успокоил свой взбунтовавшийся желудок, как из дома донесся отчаянный вопль. Испуганный маг поспешно соткал горсти воздуха, чтобы заткнуть уши, и крепко зажмурился.

— И как меня угораздило влипнуть во все это? — жалобно простонал он. Никакое признание, никакое продвижение, ни даже место в Совете не стоили этого кошмара.

Мало-помалу Казуел взял себя в руки и, дрожа от холода и напряжения, бессильно привалился к стене дома. Далекие куранты пробили шесть раз, и несчастный маг подумал: а не пойти ли уже домой, в постель? Нет, не стоит, решил он неохотно. Сейчас лучше не злить Дарни.

— Ну что, порядок?

От хлопка по плечу Казуел едва не наложил в штаны, но, к счастью, вовремя понял, что это один из стражников. За ним вышли остальные, таща с собой согнутых пленников, слабо скребущих сапогами по булыжникам.

— Вот ты где, Каз, — на сувенир! — Дарни высунулся из проема и бросил ему окровавленный комок плоти.

Маг взвизгнул от гадливости и отпрянул, а увидев, что это, едва сдержал тошноту. Перед ним лежало человеческое ухо.

— Ты это сделал? — Он задохнулся от ужаса.

— Нет, я этого не сделал. — Дарни поднял жалкий кусок и бросил его обратно в дом. — Прости, не удержался. У тебя была такая физиономия там, внутри… — Он широко ухмыльнулся.

— Тогда, тогда…

Казуел не знал, что и думать, но тут вышел Иверн, а за ним стражник с последним вялым пленником на плече.

— Мы отвели его в заднюю комнату и сказали, что будем отрезать по кусочку от его товарищей, пока он не заговорит. — Агент с довольным видом вытер руки перепачканным вдрызг полотенцем. — Они кричали весьма убедительно, когда мы зажимали им яйца каминными щипцами. А мы отрезали кусочки от мертвого, чтобы показать ему.

— Ты отвратительный ублюдок, не так ли? — Восхищение в тоне Иверна боролось с уважением и нешуточным страхом.

— Худший из всех, — согласился Дарни. — Пошли домой, Каз!

Спотыкаясь, маг побрел за агентом, который пружинистым шагом шел по тихим улицам. Казуел хотел спросить, как человек может делать подобные вещи, но не осмелился.

Заспанная служанка со свечой впустила их в «Ликорн» и вскрикнула испуганно, углядев кровь на одежде Дарни.

— Не бойся, цыпочка, это не моя, — улыбнулся ей агент, и девица нервно попятилась. — Нельзя ли чего-нибудь съесть? Беспокойная выдалась ночка.

Безмолвно присев в реверансе, служанка зажгла свечи на соседнем столе и стремглав убежала на кухню.

— Ты хочешь есть? — не поверил Казуел. Он держался за свои ноющие ребра и желал лишь одного: лечь наконец в постель. — Ладно. Что ты узнал?

Дарни жестом велел ему молчать, так как служанка вернулась с тяжелым подносом.

— Спасибо, цыпочка. На, купи себе новую ленту. А это мы возьмем наверх.

Казуел пошел впереди с подсвечником, а потом ждал с растущей досадой, пока агент жевал холодную оленью ногу, макая ее в душистый соус.

— Могу я лечь спать? — спросил он наконец.

Дарни покачал головой.

— Прости, ты мне нужен, чтобы связаться с Узарой или Отриком, — невнятно прошамкал он, так как рот его был набит хлебом.

— Только не сегодня! — застонал Казуел. — А что ты должен им сказать?

— Эти бледнорожие — с каких-то островов далеко в океане. — Дарни оторвался от еды. — Что ты об этом думаешь?

Маг сел и рассеянно потянулся за вином.

— Очень интересно, — произнес он через какое-то время.

— Почему? — изучающе глянул на него Дарни.

— Я наткнулся на несколько странных мест в рукописях, которые изучал. Эти места имели бы больше смысла, если б за океаном существовали острова. — Казуел без всякого интереса огляделся, думая о своих книгах.

— Ну, что касается меня, то считаю: главное, мы теперь знаем, куда везут Джериса. — Агент зубами разорвал мясо.

— О да, — задумчиво протянул Казуел. — Он сказал, что им здесь нужно?

Дарни покачал головой.

— Нет. Признался, что выслеживают и крадут тормалинские древности, и все. Только он назвал это возвращением их собственности и все бубнил о кровных врагах.

— Эти люди, с которыми уехали Шиввалан и девушка… ты сказал, они — присягнувшие мессира Д'Олбриота, так?

Казуел сходил за картой и, развернув ее, придвинул ближе свечи.

— И что? — Испустив блаженный вздох, Дарни оттолкнул поднос и налил себе еще вина.

— А то, что он заинтересован в этом деле. И еще важнее то, что он имеет вложения по всему океанскому побережью. — Маг поднял глаза на Дарни. — Он мог бы дать нам корабль.

С минуту агент смотрел на него, потом засмеялся. Казуел стиснул зубы, мечтая хотя бы раз в жизни стереть эту покровительственную улыбку с бороды Дарни.

— Нет, ты послушай. — Маг постарался скрыть досаду. — Конечно, мы скажем Узаре, но что бы ни решили в Хадрумале, если ты хочешь спасти этого Джериса, тебе понадобится корабль, чтобы туда доплыть. Чем быстрее мы организуем его, тем лучше.

И тем вернее будут его шансы заслужить одобрение Узары, возможно, даже Планира, мысленно прибавил Казуел. Ведь пока ему похвастаться нечем. И услужить патрону вроде мессира Д'Олбриота тоже выгодно: над тобой не будут насмехаться.

Дарни покачал головой.

— Нет, я не хочу вовлекать больше людей, чем это абсолютно необходимо. К тому же мы потеряем большую часть сезона, пока доберемся до Зьютесселы.

Казуел подсунул ему карту.

— Все принцы будут в Тормейле в течение предзимы. В это время года совершается вся серьезная политика: урожай собран, а моря слишком бурные для торговли. Если мы доберемся до Бремилейна, то сможем послать сообщение Императорской курьерской почтой. Эти парни покрывают пятнадцать лиг в день; мы получим ответ меньше чем через четыре дня.

Дарни скептически уставился на карту.

— Чего ради Императорская почта станет брать мое письмо, пусть даже с печатью Планира?

— Я могу его послать. — Казуел показал свое кольцо-печатку. — Мой отец платит достаточно налогов.

Дарни откинулся на спинку стула, отхлебнул вина.

— Все время забываю, что ты тормалинец, — заметил он, поглаживая бороду, темные глаза задумчиво буравили мага.

— Судя по тому, что ты говорил, мессир Д'Олбриот уже вовлечен из-за нападения на его племянника, — продолжал Казуел. — И раз его люди работают с Шивваланом, Планир все равно должен с ним связаться, ведь так?

Дарни покачал головой и хихикнул.

— Знаешь, Каз, ты такой же открытый, как яйца у кобеля. Ну хорошо, уговорил, едем в Бремилейн.

Казуел даже растерялся.

— Ты серьезно?

Дарни осушил бокал.

— Иверн уже сказал, что здесь нам корабля не достать. Никто не выйдет в море в это время года. Ладно, отправляйся спать. Узаре все расскажем утром. Горсть часов ничего не изменит.

Озеро Азазира, 20-е постосени

Не знаю, поколдовал ли Шив над очагом, но огонь все еще горел. Я проснулась тем утром, заваленная травой Сэдрин знает откуда. Мои спутники еще храпели, Азазира в доме не было. Подбросив дров на угли, я взяла чайник и вышла за водой. Мул покосился на меня с обычным равнодушием, а дальше по берегу раздалось приветственное ржание. Это Рыжий и остальные лошади паслись там, на высыхающей траве. Азазир явно не забыл все, что знал о нормальной жизни, ибо они были расседланы, кое-как почищены и стреножены, а сбруя и снаряжение свалены у двери. Я быстро проверила его. Все на месте, только покрыто репейником и зацепками от колючек; должно быть, магия Азазира поймала бедняг, когда они в ужасе удирали из тумана. Это действительно было хорошей новостью, так как я предполагала, что они уже на полпути к Далазу.

Я с сомнением посмотрела на озеро: безопасно ли из него пить?

Из пещеры, зевая и потягиваясь, вышел Шив.

— Где Азазир? — спросила я.

Маг покачал головой.

— Не знаю. Он ушел сразу после полуночи. Наверное, снова где-то в воде.

Шив содрогнулся — и не от холода.

— Я слышал о магах, одержимых своей стихией, но до сих пор не совсем понимал, что это значит. Сделай одолжение, Ливак, если ты когда-нибудь увидишь, что я свернул на этот путь, воткни в меня один из своих кинжалов — ну, из тех, быстродействующих.

Он уставился на водопад, теперь на его лице было написано отвращение.

— Что ты еще узнал о Ледяных Людях? — поспешно спросила я. Мне не понравился страх в его взгляде.

— А? Ну, думаю, Совет сумеет отыскать эти острова после дальнейшего исследования. Теперь уже можно не сомневаться — эти люди приплыли оттуда. Райшед полагает, что семьи, пострадавшие от них в Тормалине, — это потомки тех, кто вместе с Мореплавателем основал колонию, значит, связь есть. Хотя я не знаю, куда это нас приведет.

— Совет что-нибудь сделает? И как быть с Джерисом?

Ответ Шива потерялся в бурном всплеске воды. Из озера прямо перед нами извергся Азазир, его бледное нагое тело снова казалось неземным, а глаза горели безумной яростью.

— Вы мне соврали или вы просто дураки? — зашипел он. — Говорили, что охотитесь за этими людьми, но я вижу, они охотятся за вами! Вы считаете меня идиотом?

— Что? Покажи!

В мгновение ока Шив сплел заклинание, и озеро вскипело у его ног. Я побежала к пещере и пнула Райшеда в ногу.

— Просыпайтесь! Гости идут.

Пока они возились с сапогами, одеждой и мечами, я поспешила обратно к Шиву. Он смотрел в гладь озерной воды, а Азазир посылал в заклинание свой собственный поток изумрудного света, безмерно увеличивая глубину и четкость изображения.

Собравшись вокруг, мы смотрели, как в заколдованной воде показалась группа теперь хорошо знакомых нам соломенных голов, пробирающихся сквозь заросли ежевики в самой чаще леса.

— Как они узнали, где мы? — Я хмуро глядела на воду. — А вдруг Дарни у них? Он бы сказал им?

Шив покачал головой.

— Он бы скорее умер.

В это я могла поверить, но, несмотря на мои разногласия с агентом, надеялась, что до этого не дошло.

— По-моему, они охотятся за Азазиром, — немного погодя сказал Райшед. — Вернее, за тормалинскими ценностями, которые он у них украл.

— Но почему теперь, спустя столько лет? — спросила я, раздосадованная всеми этими тайнами. — И почему именно тогда, когда мы оказались здесь?

Мои вопросы остались без ответов. Все следили за приближающимися врагами. В отличие от нас перед ними лежал прямой путь, они не колеблясь шли по нашему следу. Даже там, где мы не оставили никаких следов или где тропинки расходились, они не задерживались, чтобы обсудить направление.

— Снова магия, — пробормотал Райшед.

— Я ее не ощущаю. — Азазир подозрительно уставился на изображение, лицо его стало жестким. — Ну-ка посмотрим, как они справятся с моими преградами.

Продвижение врага замедлилось — вереск, сплетаясь, набросился на них со всех сторон, корни деревьев выкручивались из земли, хватая их за ноги, низкие ветки били по глазам и запутывались в волосах. Мы не слышали, что они говорят, но, бьюсь об заклад, ругались по-черному.

— Подожди-ка, — сказал Шив, и Азазир остановил атаку.

Один из эльетиммов, — думаю, теперь мы уже можем их так называть, — поднял руку и как будто скандировал: его рот открывался более широко. У меня отвисла челюсть, когда на наших глазах плотный клубок растений расплелся и расступился перед ними.

— Что это было?

Азазир выглядел озадаченным.

— Точно не контрмагия, ибо не коснулась моего заклятия. Он обращался прямо к деревьям.

Недоумение на его лице сменилось негодованием.

— Посмотрим, как ему понравится это!

Пока злобный старик бросал все новые и новые препятствия на пути врагов, я изучала фигурки в изображении. Их колдун был одет точно так же, как остальные: кольчуга поверх черной кожи и меч в руке. Очевидно, металл ничуть не мешал его магии.

— Райшед, как были одеты те люди, за которыми вы гнались?

— В основном они были в местной одежде. Мы выяснили, что они крадут ее из прачечных и тому подобное. — Он нахмурился. — А ваши?

— Те, что в Инглизе, были в коже, как эти, но обретавшиеся в Далазоре напялили на себя домотканое и льняное старье.

— Значит, их — не одна группа? Но как они ухитряются передвигаться с такой скоростью?

Я все еще думала над ответом, когда раздался крик Айтена. Пока мы изучали захватчиков, он следил за берегом.

— Смотрите, там!

С другой стороны озера к нам направлялась весьма целеустремленная группа людей в коричневой домотканой одежде. Зато мечи их блестели на солнце и — о диво дивное! — так же блестели их головы. Крик зазвенел над озером, и я увидела еще одну группу, она шла в обход другим путем.

Оба мага прекратили гадание и повернулись навстречу новой угрозе. Айтен и Райшед, выхватив мечи, рванулись вперед. Зеленый огонь из ладоней Азазира пронесся над водой и, коснувшись двух эльетиммов, заморозил их, заключив в толстый серо-зеленый лед. Шив закрутил воздух над озером и направил в отряд огромный водяной смерч. Грязь и камни взлетели в небо, и многих эльетиммов разорвало на куски, вода на краткий миг покраснела.

Только я подумала, что все кончится прежде, чем они доберутся до нас, как Шив вскрикнул. Кровь брызнула из раны на руке, невидимая сила ударила его по голове, и маг рухнул на колени. Я побежала к нему, но снова ощутила ту сковывающую замедленность, знакомую мне по Инглизу.

— Можешь определить, кто это делает? — крикнула я в отчаянии. — Порази их чем-нибудь. Останови тех, кто скандирует.

Руки Азазира безвольно повисли в воздухе, на лице проступила нерешительность. Я выругалась, увидев порез, невесть откуда возникший на тыльной стороне моей руки.

— Вижу одного в задних рядах. В плаще с капюшоном.

Я оглянулась. Райшед изучал нападающих в подзорную трубу. Его рука оставалась твердой, несмотря на кровь, сочившуюся из-под обшлага.

Ледяные Люди зашатались, двое упали на колени, вода безостановочно лилась из их носов и ртов. Они начали задыхаться и вскоре замерли навеки на прочном берегу. Мои ноги снова заработали, однако, хоть Азазир остановил их магию, нам еще предстояло встретиться с их мечами.

Потянувшись за дротиками, я выругалась. Снова бой, а я опять без кольчуги. К счастью, Райшед и Айтен облачились в свою броню, и я спряталась за ними, присматривая себе мишени. Эти люди оказались такими же восприимчивыми к моему яду, как все прочие, и всего горстка из первой группы уцелела, чтобы вступить в бой.

Один по глупости бросился на Азазира, и его меч прошел сквозь истощенное старческое тело. Нет-нет, он не рассек его пополам, он прошел сквозь него: плоть открывалась и закрывалась за клинком, и только рябь расходилась по белой коже. Эльетимм в шоке застыл, а маг погрузил внезапно ставшую жидкой руку в его открытый рот и утопил прямо на месте.

Я помогла Шиву отойти назад, тогда как Райшед с Айтеном показали эльетиммам, на что способны хорошо обученные тормалинские воины. Очевидно, давно привыкшие работать в паре, они защищали друг друга, сильными, экономными ударами врубаясь в гущу противника, двигаясь ловко, с гибельной скоростью. Упавший враг был все равно что мертвый, и те, что добежали до нас первыми, выхаркивали свои жизни в грязь, пока их товарищи отступали под бешеной атакой двух тормалинцев.

Я поискала глазами вторую группу. Они все еще топтались в нерешительности на дальней стороне вытекающей из озера реки. Азазир повел кистью, и гроза с градом обрушилась на них, повергая в ужас. Один шагнул к озеру и что-то швырнул туда. Азазир выругался, сиганул в воду и скрылся с головой, даже не подняв ряби.

Группа раскололась. Кто-то бросился наутек, но большинство направились к нам. Райшед и Айтен пошли им навстречу, и тут вода в озере вдруг запенилась, стремительно поднялась ввысь и с грохотом упала обратно, открыв блестящую зеленую чешую, гребень из алых шипов и гибкое тело водяного дракона. Его длинная голова завертелась из стороны в сторону, а вокруг блестящих белых зубов размером с мечи замелькал язык. Крылья, как паруса океанского корабля, развернулись, сияя на солнце, и секли воздух; дракон изогнулся и встал на хвост на самой поверхности озера. Пронзительный вой эхом пронесся меж окрестных холмов; все пораженно застыли.

Айтен первым пришел в себя.

— Это же только иллюзия. Надо ударить по ним, пока те не очухались.

Они с Райшедом побежали вперед, а за ними вдогонку и мы с Шивом. Я была несколько осмотрительнее.

Дракон зашипел и ринулся на ближайшего к озеру человека. Блеснули огромные зубы, они сомкнулись на его голове, как медвежий капкан. Отшвырнув рваные останки подобно какому-то гигантскому, жуткому коту, дракон схватил второго эльетимма и разорвал его пополам, затем схватил третьего.

Райшед и Айтен стояли как вкопанные, а уцелевшие Ледяные Люди в страшной панике бросились бежать. Я едва не присоединилась к ним, когда дракон повернулся, разинул пасть с висящими на зубах кровавыми ошметками плоти и зашипел, разглядывая нас своими пылающими малиновыми глазами с кошачьими зрачками-щелочками, черными как деготь. Мы застыли на месте, боясь шелохнуться, а он вдруг сложил массивные крылья и исчез в мутных водах озера.

— Это какая-то иллюзия! — дрожащим голосом сказал Райшед.

Айтен недоверчиво покачал головой.

— Последнего дракона убили во времена моего деда, он служил на одном из последних драконобойных судов, а потом удрал с него. И как мог дракон жить здесь, на севере? Это теплолюбивые животные!

— Это Азазир? — спросила я Шива; он выглядел таким же ошеломленным, как и все мы.

Маг нахмурился и медленно окунул руки в воду, но тут же отдернул их, словно это был кипяток.

— Нет, Азазир в озере, но там же и дракон. Они определенно автономны.

— Но драконы никогда не забирались так далеко на север, — настаивал Айтен, перед лицом невозможного цепляясь за то, что знал.

— Я думаю, — нерешительно вымолвил Шив, — думаю, Азазир как-то создал этого дракона. В конце концов, они — творения стихий.

— Забудьте о драконе, — вмешался Райшед. — Ведь мы теряем лучший шанс догнать убийц.

— Они бегут в панике, — согласилась я, — и могут привести нас прямо к своей базе.

— Шив, следи за ними, а мы приведем лошадей, — велел Райшед.

Маг остался над лужей, а мы побежали обратно и лихорадочно набросили на животных сбрую и вьюки. Почуяв спешку, Рыжий вдруг заартачился. Я прикрикнула на него и дернула за уздечку — миндальничать было некогда, эти люди могли привести нас даже к Джерису, если он еще жив.

Когда мы вернулись к Шиву, он стоял на коленях, плетя среди камней сложный узор янтарного света. Маг поднял голову, и холодное торжество окрасило его улыбку.

— Я пометил их след. Теперь им от нас не уйти. — Он посмотрел мимо меня на Райшеда. — Реликвии у тебя?

Райшед, садясь на лошадь, кивнул.

— Азазир отдал свои сокровища? — не поверила я. — Как тебе удалось?

— Я сказал, что если б я занялся их изучением и неотступно следовал приказам Верховного мага, у меня вряд ли нашлось бы время поведать Планиру о возне Азазира с реками и погодой здесь, в горах.

Тон Шива был таким же зловещим, как его лицо.

— Разумеется, это было до того, как мы узнали о драконе. Я не уверен, что смогу сохранить эту тайну.

Я содрогнулась и беспокойно посмотрела на озеро.

— Давайте двигаться, а?

Шив поехал впереди, отыскивая дорогу по своей магии, а я очутилась рядом с Райшедом. В облике тормалинца что-то изменилось.

— На тебе один из тех мечей Азазира?

Он усмехнулся с некоторой робостью.

— Шив велел. Не скажу, что это очень приятно — иметь у себя на боку чье-то фамильное сокровище ценой в пару тысяч крон.

Мои брови поползли вверх. Я знала, старинные мечи весьма ценны, но чтобы настолько… Может, потребовать себе долю его стоимости, как с чернильницей? Нет, вряд ли из этого что-то получится — а жаль.

Скоро голые склоны кончились и начался обычный лес. Нас остановила поднятая рука Шива.

— Мы почти наступаем им на пятки, — тихо сказал он. — Лучше принять меры предосторожности.

Воздух вокруг нас замерцал, как солнечный свет, играющий на воде.

— Мы невидимы? — поинтересовался Айтен.

Шив покачал головой.

— Нет, нас просто трудно увидеть. Если будем соблюдать дистанцию и не шуметь, они не должны нас заметить.

День тянулся медленно. Час за часом мы пробирались по лесу вслед за удирающим врагом. Через какое-то время их паническое бегство замедлилось, но и после этого они все шагали и шагали без устали, невзирая на гористую местность.

— Мы идем на восток, не так ли? — спросила я Райшеда, пытаясь увидеть солнце сквозь плотный золотой полог осеннего леса.

— Пока да, — ответил он. — Думаю, они направляются к побережью.

Спустились сумерки. Тонкие серпики лун почти не освещали дорогу, но эльетиммы все продолжали свой равномерный марш. Я забеспокоилась: а собираются ли они вообще отдыхать? Но вот Шив сделал знак остановиться, и я тихо вздохнула от облегчения.

Маг спешился и подошел к нам.

— Они разбивают лагерь на полянке сразу за тем холмом, — тихо сказал он. — Будем следить за ними по очереди, но сомневаюсь, что они куда-нибудь уйдут.

Райшед, стреноживая лошадь, поднял голову.

— Если не возражаете, я посторожу первым.

— Я с тобой.

Я хлопнула напоследок Рыжего, и мы крадучись отправились на гребень.

Райшед шел через валежник почти так же бесшумно, как я, и, поймав его взгляд, я одобрительно усмехнулась. Последний отрезок мы проползли на четвереньках и на самой вершине легли, всматриваясь вниз, в лощину. Ночь выдалась холодная, но сухая и тихая, и мы не испытывали особых неудобств.

Эльетиммы собрались вокруг костерка, но, понаблюдав за ними, я нахмурилась.

— Не очень-то они разговаривают друг с другом, ты заметил? — прошептала я.

Райшед кивнул.

— Кажется, они делают все по муштре.

Скоро я поняла, что он имеет в виду. Половина из десяти уцелевших ели, пока остальные стояли на страже, они поочередно собирали дрова, ходили за водой и даже раздевались и мылись по очереди — сначала одна пятерка, потом вторая. От этого зрелища я содрогнулась: меня считают малость помешанной на личной чистоте, но даже я не решалась мыться на открытом воздухе в такую погоду.

В невысказанном согласии отряд завернулся в одеяла, а двое сели сторожить, молча уставясь в черноту лесной ночи, пока их товарищи спали. Через какое-то время некий инстинкт или тренировка разбудили другую пару, которая сменила в карауле тех двоих, — и все без единого слова.

— Они потеряли своего офицера, — объяснил Райшед. — Никто не отдает приказов, никто не обсуждает, что делать дальше. Нет у них старшего.

Я прикусила язык, чтобы не выругаться вслух.

— Мы забыли проверить тела, верно?

Темная фигура Райшеда пожала плечами.

— Времени не было. Думаю, в командирах у них состоят те, что совершают магию. А эти просто делают все по заученному — ничего другого им не остается.

— И куда это нас приведет?

Райшед улыбнулся, в темноте блеснули его зубы.

— Держу пари, они топают прямиком к главарю, который их посылал, или кратчайшим путем домой. Поспорим на несколько крон?

Я замотала головой, прежде чем вспомнила, что он, вероятно, не видит меня.

— Никакого пари, Раш.

Той ночью ничего не случилось, если не считать очевидного факта, что эльетиммы спали больше, чем мы четверо, и я мысленно добавила это к их долгу мне. Жуя холодный завтрак, я смотрела, как они готовятся к дневному маршу, а Райшед и остальные сворачивали лагерь. Становилось почти скучно, пока я не напомнила себе, что натворили эти эльетиммы. Удивительно, как люди с полным отсутствием инициативы могли столь продуманно истязать Йению. А если они только следовали приказам, то что за человек мог их отдавать? Нет, это большая удача, если мы убили его у озера.

Тот день и несколько следующих прошли так же непримечательно: мы тащились за приунывшим отрядом все дальше и дальше на восток. Их темп замедлился, они стали более небрежны. Путешествие не было тяжким испытанием, погода стояла холодная, но солнечная и сухая, а затем ветер принес соленый запах океана, и я поняла, что мы почти у побережья.