Когда император пожаловал моему мужу гидестанские поместья в знак признания его заслуг на западе, я впервые встретилась с Людьми Гор и услышала их печальные саги. Эта песня, часто звучавшая на Солнцестояние, напоминает нам, что жизнь в горах бывает так же сурова, как тамошний климат, и нам следует с большим пониманием относиться к резкости горцев в общении с теми, кто взращен в более ласковых землях.

Дол Лидра, 32-е поствесны

Джирран привязал усталого пони к кольцу, вырезанному в глыбе мрамора, и налил воды из меха, висевшего на луке седла, в сухой каменный желоб. Он повернулся спиной к лугам долины, где молодая трава пестрела цветами, тянущими головки к весеннему теплу. Красные, желтые, голубые и белые, они стремились взять от солнца все что можно, прежде чем зима вновь укроет их снежным одеялом. Но Джирран не любовался цветами, он неподвижно стоял перед неприступной дугой серой стены.

Крепость вставала из холма, словно была частью его. Массивная стена – будто продолжение живой скалы, и окна внутренней башни располагались парами, как настороженные глаза. Увенчанный зубчатым камнем фесс возвышался над обрысканной ветрами долиной, а за ним вздымались могучие горы.

Но это место было никчемным бахвальством. Огромные двери в крепость, подпертые булыжником, стояли открытые, засов – верная защита от незваных пришельцев – бессильно прислонился в углу толстой стены. Треугольное пространство в камнях над воротами, где когда-то помещалась эмблема могущественного дома, было пусто, как слепая глазница. Джирран отбросил ногой камни от обшитого железом основания ворот и потянул створки – шипы, входящие в гнезда каменного порога, заскрежетали по нанесенной ветром пыли. С бессловесным восклицанием горец захлопнул тяжелую преграду, и она с размаху ударилась о резной косяк. Оглушительный треск эхом отразился от серых утесов, что возвышались к северу от крепости, застыв в суровой снежной красоте.

Войдя в фесс, Джирран совершил медленный обход, всматриваясь в каждый дверной проем и каждое окно крытых шифером строений, лепившихся к внутренней стороне стены. В комнатах было пустынно и чисто. Где все имущество? Где тепло очагов? Горькая нахмуренность постепенно исчезала с лица Джиррана, сменяясь печалью, которая словно убавила ему сколько-то лет, и он вновь превратился в несчастного юношу.

Горец повернулся к рекину. Черные глазницы окон не поддавались испытующему солнцу, оставаясь скрытными, зловещими. Джирран вошел внутрь и, не глядя на разобранный очаг, направился к лестнице. Он поднимался сначала медленно, потом быстрее, потом уже бегом бежал через густые тени, пока не вознесся на плоскую крышу. Жесткость вернулась в глаза горца, когда он наклонился, чтобы посмотреть вдоль желобка в одном из камней парапета. Желобок указывал на далекий утес, на расселину – ее правильные склоны и угловатые края красноречиво говорили о молотке и кайле. Привычная угрюмость легла на лицо Джиррана. Спокойный ветер, вечный обитатель этих мест, поднял прядь волос с его лба, и пыль с любопытным шепотом закружилась у его ног.

– Ты хочешь просить меня прийти сюда на Солнцестояние? Узнать, что скажут кости нашего дола, когда Мизаен пошлет солнце, дабы озарить святилище нашей крови? Каких вопросов ты ждешь от меня?

Только резкий вдох выдал его испуг. Джирран выпрямился и медленно повернулся.

– Ты говоришь о моей семье. – Он слегка выделил предпоследнее слово. – Какое тебе дело до крови, что когда-то жила здесь?

– Для человека, который намерен требовать одолжения в силу прошлого родства, ты очень странно берешься за дело, Джирран, – критически промолвила новоприбывшая, сидя на стене, что тянулась вдоль крыши.

Джирран на минуту потупился, шаркая носком сапога по твердым плитам.

– Привет, Аритейн. – Он тепло улыбнулся девушке, но глаза его оставались холодными. – Ты хорошо выглядишь.

– Женитьба тебя не изменила, – изрекла девушка с загадочной резкостью в тоне. – Как Эйриз?

Джирран отмахнулся.

– Неплохо.

– Жаль, что она никак не забеременеет.

Аритейн разгладила на коленях темное серое платье, изящным движением соединив ноги в мягких башмаках. Румянец дополнял сумеречную голубизну ее глубоко посаженных глаз; длинный нос выделялся на узком лице из-за того, что ее короткие соломенные волосы были зачесаны назад с высокого лба. Но особенное сходство с Джирраном ей придавали полные чувственные губы. – Я бы хотела видеть, что ты обеспечил себе потомство в ребенке, и желательно не одном.

– Никакой ребенок крови Эйриз не даст мне прав здесь, – вздохнул Джирран.

– Не даст, – тихо согласилась Аритейн, в ее глазах мелькнуло сожаление.

– Значит, это честный обмен? – задиристо спросил мужчина. – Искусства Шелтий – достойная компенсация за отказ от твоей крови и ее земли? Земли, навсегда теперь ушедшей к дочерям сестры нашей прапраматери? Что ты еще умеешь, кроме того, чтобы определять, собирается наконец моя жена принести мне наследника или нет?

– Ты всегда был невыносим, Джирран, даже ребенком, – с презрением ответила Аритейн. – Я уже сбилась со счету, сколько раз отцу приходилось сбрасывать тебя вон в ту поилку, дабы остудить твой норов.

Оба взглянули на длинный выдолбленный камень у главных ворот, сухой, как обглоданная ветром кость, жухлые листья лежали на его дне, и стебельки травы пробивались из открытого отверстия в его основании.

Джирран понурил голову, но спустя минуту вновь с вызовом посмотрел на девушку.

– Скажи мне, бывшая сестра, как ты живешь?

– Я путешествую между долами, я выношу решение и даю совет, я распространяю новости и передаю просьбы о помощи или союзе. – Сухая издевка слышалась в ее словах. – Ты прекрасно знаешь обязанности Шелтий.

Джирран забарабанил пальцами по стене, жуя бороду.

– Мы все знаем, что делают Шелтий. Но мне интересно, кто такие Шелтий. Что это за силы, о которых шепчутся в углах на Солнцестояние и Равноденствие? А что ты скажешь насчет тех разов, когда единственный путник в сером становился десятью или двадцатью Шелтиями, появлявшимися из ниоткуда, чтобы закрывать фесс перед путешественниками, пока боролись с чумой, преступлением против крови или какими-то другими преступлениями, которые только они могут видеть.

– Ты знаешь, что об этих вещах говорить не положено, – терпеливо ответила Аритейн. – Почему ты все делаешь наперекор? Что ты хочешь от меня? – Несмотря на внутреннее беспокойство, девушка говорила таким тоном, каким могла бы спросить о погоде.

– Ты узнала тайны их могущества? Что умеют делать Шелтий? – допытывался горец. – Как они могут оставлять позади себя пустые дома, чьи обитатели исчезли или рассеялись, лишенные разума, на милость других? Даже когда они идут дальше и оставляют все позади себя здоровым и бодрым, почему никто не помнит о том, что делалось для их спасения или помощи?

– Тебя это не касается, – холодно отрезала Аритейн. – Это ведомо только нам, избранным служить.

– Избранным? – Джирран скрестил руки и посмотрел на сестру. – А может, взятым? Или, вернее сказать, украденным. Мне было почти девять – вполне достаточно, чтобы запомнить твои слезы, твои крики, твой гнев. Я помню, как ты цеплялась за кровать, когда они пришли за тобой, как молила нашу мать не поддаваться им, как проклинала ее, когда она не сделала этого. – Горец медленно и неглубоко вздохнул. – Что вскоре и доказало справедливость их притязаний на тебя, верно? Твое проклятие сработало: не прошло и года, как мама умерла, а когда отец с остальными вернулся домой после тяжелого сезона на рудниках, оказалось, что все, ради чего мы работали, принадлежит теперь какой-то девчонке с мышиными волосами с другой стороны гор. Девчонке, о которой никто из нас даже не слышал!

– Мама умерла при родах. Это трагедия, но не такая уж редкая. – Руки Аритейн, сжатые на коленях, побелели.

– Тогда она отчаянно рожала дочь тебе на замену, чтобы сохранить земли, которые она унаследовала. – Джирран покачал головой. – Говорят, она запретила Шелтиям входить в ее спальню, боясь, что они увидят истинную магию в будущем и того ребенка тоже. Если б она впустила их, может, они бы спасли и ее, и дитя.

Аритейн встала.

– Если ты позвал меня сюда только затем, чтобы растравлять давно зажившие раны, я попрощаюсь с тобой, Джирран.

– Но Шелтий не принуждали ее, верно? Они не используют свои силы без согласия, да? Что бы они ни делали, это всегда сковано правилами и окружено тайнами и никогда не применяется открыто. Что хорошего в силе, если она никогда не используется?

Аритейн была уже у лестницы.

– Что Шелтий говорят об эльетиммах, Ари?

Язвительные слова Джиррана остановили девушку на верхней ступеньке.

– Что ты сказал?

– Я правильно их назвал? Или надо говорить «аниатиммы»? – Джирран сел на стену и вытянул перед собой ноги.

Аритейн медленно повернула голову.

– Что ты знаешь? – В ее голосе звучал приказ.

– Я не какой-то обвиняемый, чтобы принуждать меня говорить правду. – Джирран сплюнул и потер глаза. – Я только слышал то, что половина жителей низин услышит в своих пивных и тавернах еще до конца лета. Песни об эльетиммах, о силах, которыми они обладают, об опасности, которую они представляют, о мощи их воинов. Как по-твоему, сколько пройдет времени, прежде чем какой-нибудь жадный горожанин из Врида решит, что эти белокурые люди из-за океана не отличаются от белокурых людей за горами? Они ухватятся за любой предлог, чтобы украсть еще больше земли, еще больше наших богатств, чтобы гнать нас все дальше и дальше от того, что было когда-то нашим. Возможно, именно это случилось в доле Тейва. Ты, верно, слышала об этом от своей новой родни? – Джирран невесело засмеялся. – Если нас прогонят достаточно далеко, мы все станем Людьми Льдов, не так ли?

Лицо Аритейн было холодным, глаза – будто тени в трещинах ледника.

– Ты понятия не имеешь о том, что говоришь. Аниатиммы пытались использовать силы Шелтий, чтобы властвовать и править без позволения и сострадания.

– Я знаю, что эльетиммы, кем бы они там ни были, используют свою силу, чтобы защищать себя. Я знаю, что они не держат истинную магию под спудом, но видят в ней оружие для спасения земли и народа от грабежа и насилия. Я ставлю все деньги моего наследства, что их мудрецов не забирают из семьи, дабы у них не возникало соблазна использовать то, чему они научились, ради своего дола. – Джирран встал и медленно пошел вокруг крыши, глядя вниз, во двор, и на луга за стеной. – Ты не хотела бы иметь шанс использовать свои знания, чтобы помочь своей крови, чтобы принять свое наследство и сделать его процветающим, а не смотреть, как наш дом пустует, давая укрытие случайным путникам, ибо те, кто на него претендует, даже не дают себе труда жить здесь хотя бы полсезона в году?

Лицо Аритейн было бескровным и бледным, как плиты под ее ногами.

– Зачем ты это делаешь, Джирран? Зачем раздуваешь давно потухшие угли старого гнева и горькой скорби? Пробуди этот огонь, и он обожжет твои руки. Что сделано, то сделано, ничего изменить нельзя.

– Но что, если можно? – мягко вопросил Джирран, подходя к ней и беря ее руки в свои. – Только не говори мне, что ты счастлива своим жребием, Ари! Если б ты была счастлива, то вряд ли пришла, чтобы встретиться здесь со мной. Я видел тебя на Солнцестояние, в фессе Парт, вынужденную ходить на задних лапках перед тем глупым стариком. Пусть другие верили, что его бессвязный лепет – это таинственная мудрость Шелтий, но ты-то знала, что это просто старческий вздор. Я видел это в твоих глазах. Тебе обещали силу и знания в обмен на утрату дома и семьи. Но что они дали тебе? Роль няньки при каком-то старом дурне, который все еще получает больше уважения, чем ты, когда пускает слюни по своей ночной сорочке! Разве это правильно, что силы истинной магии скрываются от отчаявшихся людей страхами и трусостью старейшин?

– По правилам я должна сама донести на тебя, – прошипела Аритейн, – или по крайней мере стереть этот разговор из твоей памяти вместе со всей этой гложущей ненавистью и какой бы то ни было полуправдой, которую ты выудил из сплетен низин!

– Валяй, – пожал плечами Джирран. – Это ничего не изменит. Не пройдет и полсезона, как кто-то вроде меня – рудокоп, продающий свои слитки, или зверолов, торгующий с жителями низин, – принесет сюда эти песни и сказания. Йеврейн будет спрашивать тебя, почему эти люди, которые наверняка должны разделять нашу кровь, почему они так боятся жителей низин? Почему эльетиммы используют все средства, имеющиеся в их распоряжении, чтобы защитить свои дома и семьи, тогда как нас грабят и теснят с каждым поворотом сезона? Пейдер и его друзья тоже станут думать, тоже начнут задавать вопросы о Шелтиях, требуя ответов. Кто бы среди вас ни решил отыскать те ответы – это будет человек, который вырвет наконец кнут из рук старых и испуганных, не так ли? Дабы контролировать, как используется истинная магия, дабы видеть, что мудрость закаляет необученную силу, которую так называемые мудрецы слишком боятся применять.

Аритейн посмотрела на свои руки, все еще зажатые между широкими ладонями Джиррана.

– Ты сказал, что хочешь просить меня об одолжении? – Она подняла голову, лицо ее было бесстрастно, но глаза так и буравили горца.

Теперь, когда дошло до дела, он заколебался.

– Говорят, Шелтий могут разговаривать друг с другом через горы и долины, посылать весть своим далеким собратьям, до которых не добраться и за сезон.

Аритейн медленно кивнула. Осмелев, Джирран продолжил, разбивая напряженную тишину внезапной настойчивостью:

– Ты могла бы связаться с этими эльетиммами? Могла бы узнать о них больше? Узнать, не помогут ли они нам, не научат ли нас, не объединятся ли с нами ради общего дела? Если б они атаковали жителей низин на востоке, когда мы спустимся с гор, мы бы вернули себе наши земли и вновь обрели свою гордость!

Аритейн выдернула руки и обхватила себя за плечи. Несмотря на яркое солнце, девушка вся дрожала.

– Ты не знаешь, о чем просишь, – пробормотала она. – Я слышала об этих эльетиммах, конечно, слышала. Нам запрещено искать их.

– Я прошу тебя помочь своему народу, – мягко настаивал Джирран. – Шелтий забрали тебя от твоей семьи, чтобы ты могла служить всем людям гор. Есть что-нибудь помимо такого служения в том, о чем я прошу? Ты хочешь вернуться к разбирательству пустых ссор между глупыми женщинами, к решению споров из-за пастбищ, снова хочешь иметь дело со смертью и заразой, когда какой-то путешественник завезет чуму в отдаленный дол, и все это время наш народ будет нищать и озлобляться из-за жадности низин?

– Кто ты, чтобы ратовать за общее благо и самоотверженный риск, – сухо молвила Аритейн. – Что тебе от этого, Джирран?

– Власть, а ты что думала? – Он широко раскинул руки. – Власть охотиться на землях Эйриз, не боясь потерять лучшие шкуры в силках какого-то жителя низин. Я хочу, чтобы ее братья могли продать руду, добытую их трудом, за справедливую цену. Власть. Я хочу быть богатым, Ари, я хочу содержать Эйриз во всей той роскоши, какую может представить себе ее маленькая головка, и заткнуть рот ее матери бесконечными пирожными да медами, если они способны заставить эту ведьму замолчать. Я хочу передать моим сыновьям достойное наследство, я хочу обеспечить моих дочерей, чтобы они могли требовать все права на земле и под землей, которые позволяет их кровь. Я хочу быть силой в этих горах, Ари, хочу, чтобы жители низин следили за холмами и страшились моего гнева больше, чем холодного зимнего ветра. – Он улыбнулся девушке. – Я хочу снова быть братом новому вождю Шелтий. Я хочу пользоваться дружбой женщины, которая вернет истинную магию почета и влияния на ее законное место.

Аритейн покачала головой, но теперь она улыбалась иронично и бездушно – в глазах ее искрились огоньки.

– Неудивительно, что глупышка Эйриз поддалась на твои уговоры, Джирран. У тебя всегда язык был более быстрый, чем горный ручей, и более скользкий, чем камни под ним.

– Ты это сделаешь? – упорствовал Джирран.

– Я даже думать об этом не должна. – Аритейн поджала губы. – Я могла бы оказаться на голом склоне горы с моим разумом, таким же пустым, как бочонок в середине зимы. Если кто-нибудь узнает…

– Кто должен узнать? – перебил ее Джирран. – Вряд ли я сплетничаю с любым проходящим Шелтием, верно? Я так же глубоко увяз в этом, как ты, даже глубже. Я целиком в твоей власти, ты сама так сказала. Одно твое слово – и все обитатели гор будут избегать меня, не спрашивая, за что.

– Я могу использовать свое искусство, чтобы попытаться получить ответ, но у меня нет никакой уверенности. Это все равно что разводить сигнальный костер в горах и надеяться, что кто-то увидит дым. Главное – дотянуться до такой дали прежде, чем кто-то более близкий заметит это и поднимет крик. – Аритейн говорила это скорее себе, чем Джиррану. – Если я найду этих эльетиммов, что тогда? – резко спросила она.

– Тогда нам будет что рассказать тем, кто чувствует так же, как мы, – убежденно ответил Джирран. – Нас много таких, сытых по горло коварством жителей низин. Неужели ты станешь отрицать, что есть Шелтий, изнывающие под гнетом обычая и старейшин? Мы скажем им, что за океаном есть мужчины и женщины нашей крови, которые не раболепствуют и никогда не отступают перед захватчиками с низин.

Аритейн склонила голову набок.

– Ты всегда был проницателен, надо отдать тебе должное.

Отряхнув с внезапной решительностью свои скромные юбки, девушка встала лицом к северным горам, определила положение солнца над головой, походила туда-сюда, проверяя тени, после чего перешла на одну сторону крыши и сощурилась на туманные хребты. Словно отзываясь на какое-то внутреннее заключение, она повернулась к Джиррану, на миг ее лицо оживилось смелостью и неповиновением, прежде чем вновь принять маску прежнего равнодушия.

– Сядь спиной к трубе, лицом на север.

Горец торопливо сел.

– Не мешай мне, не прикасайся ко мне, не двигайся и ничего не говори, – приказала Аритейн властным тоном.

Она села скрестив ноги на крышу, презрев пыль, марающую платье. Поставила локти на колени, спрятала лицо в ладонях и начала глубоко размеренно дышать, вдыхая через нос и затем выталкивая воздух изо рта во все удлиняющемся выдохе.

Джирран испуганно вздрогнул, когда этот тихий звук прекратился, и сжал кулаки, борясь с желанием броситься к ней. Пот выступил у него на лбу. Горец шевельнул рукой, будто собирался вытереть его, но сдержал себя. На его губах застыли ругательства, которые он не посмел бы произнести. Яркие сапфиры его глаз не мигая смотрели на Аритейн: теперь она дышала мелко, с паузой между каждым вздохом. Джирран поймал себя на том, что дышит в такт ее неровному дыханию, румянец под бородой исчез, щеки покрылись нездоровой бледностью, пока горец не вздернул подбородок с шумным вдохом, неудержимо отдуваясь в течение нескольких минут, прежде чем естественный ритм вернулся к его легким.

Высоко над головой проплыл на ветру тонкий крик ястреба, лишь подчеркивая бесконечную тишину пустой долины. Клубы пыли и сора пронеслись по крыше, когда мимолетный порыв ветра закружился вокруг неподвижной фигуры Аритейн. Джирран заморгал и потряс головой, выплевывая какой-то мусор, но тут же вновь заставил себя замереть. Ветер стих. Солнце давило на макушку и отражалось от камней, по белой поверхности крыши протянулись черные тени. Труба за спиной горца была твердая и успокаивающая, но холодная и молчаливая, хотя когда-то она была теплым сердцем рекина. Струйка пота скатилась по виску Джиррана и исчезла в бороде. За ней побежала другая, она двигалась вбок и обожгла уголок глаза.

Оглушительный грохот прокатился вдоль круговой стены крепости, эхо заметалось взад и вперед; звук его был подобен шипению горячего камня, разбиваемого вдребезги ударом холодной воды. Ужас полыхнул в глазах Джиррана, неприкрытый страх, когда маска высокомерия и уверенности была сорвана с его лица. Звук повторился – стук дерева по камню, и Джирран сделал долгий судорожный вдох. Это ворота, не так ли? Просто ворота, которые раскачивает ветер, поднимающийся со дна долины.

Он посмотрел на Аритейн, неподвижную словно камень.

Просто ворота? Или кто-то еще пришел сюда, внезапно спросил себя Джирран. Не используют ли Шелтий свои силы, чтобы следить за Аритейн? Мог ли какой-то далекий седобородый старейшина подслушать их разговор? Был ли этот звук первым предупреждением, что они раскрыты, что Шелтий пришли? Они всегда оказывались рядом, когда нужны, но были ли они здесь теперь, чтобы расстроить их заговор?

Джирран задышал чаще. Он обильно потел, и даже новый ветер не охлаждал его. Кулаки, стиснутые у боков, дрожали, дрожь бежала по рукам, сотрясала одеревеневшие шею и плечи. Жара и тишина давили нещадно, будто стремились растолочь камни в пыль.

Аритейн подняла голову, уронив руки на колени. Синевато-багровые пятна выступили у нее на лбу, там, где кончики пальцев вдавливались в кожу. Джирран вжался в камень за своей спиной, когда девушка обратила на него свой взгляд. Ее глаза были безликими ямами черноты, никакого иного цвета, никакой жизни внутри них. Горец вскарабкался на колени, вопль невыразимого ужаса вырвался из его груди.

Аритейн моргнула, и ее глаза вновь стали нормальными. Теплый румянец смягчил ее щеки, восторг озарил лицо. Она испустила глубокий вздох облегчения.

– О, Джирран, – прошептала девушка с изумлением, – я нашла их!

– Я… – Горец кашлянул, чтобы подавить дрожь в голосе. – Я знал, что ты сможешь, – ответил он смелее. – Так что…

Аритейн покачала головой.

– Погоди, дай мне успокоиться.

Она встала, потирая затекшие ноги, неуклюже смахнула грязь с платья и, обняв себя за плечи, уставилась на восток.

– Они там, Джирран, там, за Восточными горами, за океаном. – Девушка засмеялась от наслаждения. – Они не знали меня, конечно, но они признали мою силу, мое право искать их. Они поздравили меня за мою смелость, похвалили за мое искусство. Даже не помню, когда в последний раз кто-то хвалил меня здесь!

– Так что ты сказала им? Они нам помогут? – жадно спросил Джирран, вставая рядом.

– Что? – Взгляд Аритейн вновь стал отрешенным. Джирран подвинулся, чтобы заслонить от нее вид долины и востока.

– Что они сделают для нас? – Он накрыл ее руку своей, едва сдерживаясь, чтобы не встряхнуть девушку.

– О, Джирран, вечно ты хочешь все сразу! – Оживление на ее лице сменилось досадой. – Я сказала им, что хочу обсудить дело серьезной важности и что свяжусь с ними в следующий раз, когда буду свободна.

– Ари! – гневно вскричал Джирран. – Зачем эта отсрочка, почему бы просто не…

– Не сомневайся в моих методах, Джирран, – оборвала его Аритейн. – Это моя задача, и мне лучше знать, как за нее приняться. Поверь, у меня нет желания держать ответ перед Шелтиями прежде, чем у меня будут союзники, готовые поддержать и защитить меня.

– И долго придется ждать, когда ты наконец освободишься? – сердито огрызнулся Джирран.

Морщины избороздили ее лоб, пока она соображала.

– Думаю, мне лучше навестить твою жену. Пусть мои наставники думают, будто она беспокоится из-за отсутствия ребенка. Если ты воздержишься от ее постели на какое-то время, это охладит всякое любопытство. Если у меня будет уединение, приличная комната и немного удобств для разнообразия, я смогу направить все свои силы на дискуссию с нашими новыми друзьями. – Она улыбнулась с хищным удовлетворением.

– Мать Эйриз не обрадуется, – нахмурился Джирран. – Она начнет совать свой длинный нос куда не просят.

– Тогда ты заставишь жену отстаивать свои права хозяйки собственного очага, – решительно ответила Аритейн. – Пора наконец девочке проявить характер.

– Вряд ли это возможно, – ухмыльнулся Джирран. – Я не искал характера, когда сватался к ней!

– Это твоя забота. – Аритейн повернулась к лестнице, ведущей в рекин. – Я нужна тебе, если ты хочешь продолжать это. Убеди Эйриз встревожиться из-за бесплодия, и тогда никто не удивится моему визиту. Я знаю, ты ведешь разговоры на эту тему, не так ли? И делаешь все возможное, чтоб обрюхатить ее, согласна она или нет.

Это последнее замечание было небрежно брошено через плечо, когда девушка уже спускалась.

– Откуда ты знаешь? – вспыхнул Джирран.

Он шепотом выругался и грубо потер руками яростно пылающее лицо, прежде чем погнаться за сестрой. Сбежав по ступеням, горец резко остановился внизу, гвозди сапог проскребли по камням. Аритейн нигде не было видно.

– Чума на твои фокусы для безмозглых, женщина! – закричал он в пустую комнату, где на плитах толстым слоем лежала пыль, не потревоженная ничем, кроме его собственных следов. – Чтоб тебя! – Он выбежал на середину фесса. – Аритейн! – Он помчался к мастерским, но они были такими же покинутыми, как раньше. – Во что ты играешь? Аритейн!

Его гневный рев передразнило эхо, отражаясь от бесстрастных стен. Когда раскаты смолкли, тишина навалилась еще тяжелее, чем прежде.

Невольно поежившись, Джирран зашагал к воротам. На пороге он остановился, чтобы снова подпереть открытую дверь, но замер с камнем в руке. Потом, что-то бормоча, отбросил камень и, убрав булыжники от другой створки, захлопнул ворота. Их тяжесть и некая хитрость конструкции будут держать их закрытыми. Повернувшись к воротам спиной, Джирран отвязал пони и пустил утомленное животное в галоп.

Кабинет Планира Черного, Верховного мага Хадрумала, 1-е предлета

За легким нерешительным стуком в дверь последовал более уверенный.

– Войдите.

Находившийся в комнате человек сидел в обитом кожей кресле у высокого стрельчатого окна. Он не прекратил чтения убористо написанного письма. Солнце играло на темных панелях стен, гладило сверкающими пальцами лучей дорогой оливковый ковер, полированную мебель, стройные ряды книг и свитков на многочисленных полках. Тяжелая черная дверь из крепкого дуба бесшумно отворилась благодаря заботливо смазанным петлям.

– Верховный!

Вошедший поклонился. Это был высокий мужчина с прямыми черными волосами, подстриженными вровень с челюстью, желтоватым лицом и осторожным взглядом. Он откашлялся, прежде чем осведомиться:

– Стало быть, мы ожидаем вестей от Зара нынче утром?

– Садись, Шив. – Верховный маг не отрывал глаз от документа. – Ларисса будет здесь через минуту.

Молодой человек сел за шелковистый стол, где в раме из красного дерева стояло стальное зеркало. Перед зеркалом был установлен серебряный подсвечник, над кремовым воском торчал белоснежный пучок фитиля, еще не тронутого пламенем. Шив открыл рот, чтобы заговорить, но вместо этого закашлялся.

– Если у тебя кашель, выпей воды. – Планир бросил на него строгий взгляд.

Шив уставился на свои руки, а чуть погодя налил себе стакан. Затем бережно вернул графин на соседний буфет с темно-коричневыми дверцами, инкрустированными гирляндами цветов и веток всех оттенков, какие только дерево могло предложить столяру.

– Стоит ли посвящать в это Лариссу? – внезапно спросил он. – Она еще только учится, и хотя я знаю, что ты покровительствуешь ей как ученице, я имею в виду…

– Она обладает двойным родством, Шиввалан, – властно перебил его Планир. – Уже одно это делает ее ученицей Верховного мага. Как наставник я считаю должным вовлекать ее в мои дела. Поступать иначе означало бы серьезно осложнить себе работу в настоящее время, поскольку Узара уехал, а Отрик все еще без сознания. Ее двойное родство также означает, что мы можем использовать ее таланты, дабы создать полную связь, не вовлекая в круг посторонних. Мне странно, что ты находишь нужным сомневаться в моем решении на сей счет.

Молодой маг сжал челюсти и уставился в окно.

– А что, Ливак доставляет много хлопот? Зару удается заставить ее делать то, что он хочет? Когда я путешествовал с ней, эта дамочка бывала очень своевольной. Не лучше ли было мне поехать вместо Зара? А ты бы использовал его таланты здесь вместо моих.

Он замолчал, наблюдая, как Верховный маг аккуратно складывает письмо, проводит пальцами по сгибам и, с помощью магии размягчив сургуч, вновь запечатывает его.

– Узара не имеет никаких хлопот с Ливак, поскольку ему приказано не мешать ей поступать как ей вздумается, а самому держаться как можно незаметнее, – твердо заявил Планир.

Шив нехотя повернул лицо к Верховному магу. Старший чародей смотрел ему прямо в глаза. Шив опустил взгляд и нахмурился, уставясь на ковер.

– Разве все это не слишком важно, чтобы позволять Ливак бегать за ее собственной дичью? Я бы подумал…

– Ты бы подумал, Шив? – перебил его Планир. – Ты бы подумал или бросился бы очертя голову по первому следу, и плевать на последствия?

Молодой человек сжал стакан, расплескивая воду.

– Эльетиммская магия ввергла мастера Туч Хадрумала в непробудный сон, да кроме него у нас еще две горсти людей в том же состоянии. И мне кажется, что поиск средств для исправления этой ситуации заслуживает гораздо больше усилий, чем позволять Ливак рыскать наугад в поисках любого обесцененного знания, возможно, чудом сохранившегося у древних племен.

– Я привык к такого рода напыщенности, свойственной Калиону, Шив. В конце концов, чего еще ожидать от нашего уважаемого мастера Очага! – язвительно заметил Планир. – Но тебе она не к лицу, коль скоро ты намерен, как говорит мне Троанна, потребовать место в Совете.

Шив поджал губы, но ничего не ответил. Планир отложил письмо и пошел к столу, где за шеренгой хрустальных кубков выстроились в ряд графины.

– Вина? – предложил он более дружеским тоном.

– Нет, спасибо, – буркнул Шив.

Планир просиял улыбкой и вернулся на место с полным кубком густо-фиолетового вина.

– Признаться, я не ожидал, что мне придется растолковывать тебе все это, как какому-то ученику первогодку, неуверенно вызывающему пламя свечи, но я счастлив это сделать. – Он отмахнулся от невнятного протеста Шива и глотнул из украшенного алмазами кубка. – Почему Трайдек, первый Верховный маг, увез магов на этот уединенный остров? – притворно-назидательным тоном спросил Планир.

Шив раздул ноздри от досады.

– Какое…

– Почему? – повторил Верховный маг, пронзительно глядя из-под тонких бровей.

– Из-за страхов и суеверия, которые вызывали среди мирского населения силы урожденных магов, – саркастически оттарабанил Шив.

– Что заставляет тебя думать, будто все изменилось? Сколько мы получаем здесь учеников, которых выставили из дома столь поспешно, что они едва успели захватить смену белья? Сколько кораблей, что заходят к нам, посылают своих матросов на берег, если те желают отдохнуть или уволиться? – Планир наклонился вперед в своем кресле. – О последнем никто даже не заикнется, а что касается первого, то их так немного, что одна портовая таверна еле сводит концы с концами. Не будь глупцом, человек, ты знаешь это не хуже меня. Почему еще поколения Верховных магов прятали Хадрумал в туманах колдовства и легенды?

– Легенды, которые ты рассказываешь Совету, только укрепляют подозрение и недоверие к магам, – возразил Шив.

– Совершенно верно, – кивнул Планир. – И маги там, на материке, ищущие какое-либо упоминание о древней магии, скоро были бы замечены, не так ли? Это разве не укрепляло бы беспокойство и опасение, особенно в то время, когда мы делаем все возможное, чтобы добиться для магов более активной роли в мире? С другой стороны, конечно, идея о том, что магам требуется выходить и искать знания, что нам недостает чего-то, по-видимому, жизненно важного, могла бы навести иных на мысль, будто мы слишком ослаблены в своем влиянии, даже бессильны. В результате мы можем навсегда проститься с любезностью, уважением и – что важнее всего сейчас – сотрудничеством, которым маги все еще способны располагать, пока они не кажутся угрозой, разумеется. И в том, и в другом случае мы остаемся в проигрыше, не так ли?

– Но Калион… – нерешительно взговорил Шив. Планир махнул рукой.

– Забудь пока о Калионе.

– Но твои маги перерывают все архивы в Коле и собрание исторических трудов в Ванаме, выискивая любой намек на древние заклинания, – настаивал Шив. – Разве это не то же самое?

– Во-первых, те, кого я послал, твердо помнят об осторожности благодаря моим внушениям. – Верховный маг улыбнулся. – Во-вторых, я полагаюсь на местных ученых тех двух университетов. Целеустремленные поиски заумного знания должны казаться им настолько рациональными, что никто не обратит на них внимания, если даже оторвется вдруг от собственных занятий.

Шив не сдержал ответной усмешки из-за сухого тона Планира, но тут же вновь посерьезнел.

– А как насчет Ливак? Я знаю, Казуел так не думает, но мне этот песенник кажется многообещающим. Ливак не маг, не ученый. Что, если она упустит что-то? Коли на то пошло, вдруг она обнаружит нечто, о чем Зар не услышит? Сейчас она работает за деньги Д'Олбриота. Это совсем другое дело…

– Думаю, ты мог бы выказать немного больше уверенности в Заре, знаешь ли, – упрекнул мага Планир. – Что касается Ливак, насколько я понимаю, она считает вынюхивание сведений для Д'Олбриота своим лучшим шансом на получение доли от его сокровищницы или чего она там еще добивается. Судя по тому, что я узнал об этой девушке, я бы сказал, что ее собственное корыстолюбие явится более эффективным стимулом, чем любой из тех, которые мы могли бы придумать.

– Но вдруг она передаст Д'Олбриоту нечто жизненно важное, а мы не узнаем об этом, пока не будет поздно? – Шив раздраженно повысил голос. – Отрик…

– Я так же беспокоюсь об Отрике, как и ты, Шив, – резко перебил его Планир, – но у меня великое множество фигур на доске, и если я проиграю, результатом будет не просто Белый Ворон, возвращающийся в игровой ящик. Ты был в Тормейле на Солнцестояние вместе с нами; пошевели мозгами, человек! Что события прошлого года сообщили принцам Тормалина? Что их древняя власть была основана на магии и обвал той магии обрушил за собой все здание Империи! Теперь им угрожают магией из-за океана. Как ты думаешь, многие ли из них дадут себе труд отличить нашу магию вещества и ее дисциплины от эльетиммской магии разума и иллюзии? – Планир отставил в сторону недопитый кубок. – Д'Олбриоту хватает ума понять, что с огнем надо бороться огнем, но он не собирается просто поджечь свой дом и кинуться в безопасное место. Ему нужно чувствовать, что у него превосходство, что мы выполняем его волю, – лишь тогда он согласится иметь дело с Хадрумалом. Равно важно и то, что, взяв на себя руководство, он убедит других принцев, что не сошел с ума, а потому не должен лишиться права на неоспоримый авторитет.

– Но Калион… – нахмурился Шив.

– Забудь про Калиона. Подумай о перспективах, – решительно заявил Верховный маг и начал перечислять, загибая длинные пальцы. – У меня есть Ливак, девушка немалой изобретательности и готовности посрамить лучшего гончего пса, разыскивая переводы для песенника. Песенник тот принадлежит библиотеке Д'Олбриотов, знак Д'Олбриота висит у нее на шее, ясно видимый каждому, кто мог бы пронюхать о ее активности, будь то эльетиммский шпион или подозрительный местный правитель. Что бы она ни узнала, вознаграждать ее будет Д'Олбриот, никакой атаки на мой кошелек в этот раз, милостью Рэпонина! Получив информацию, Д'Олбриот сможет затем сказать себе и какому бы то ни было тормалинскому дворянину, что покупает на нее наши услуги по защите его земель и имущества. Совершенно определенная и респектабельная сделка, которая ничем не угрожает ни императорской верховной власти, ни власти любого принца. – Первый раз в голос Планира прорвались эмоции. – Это избавит меня от необходимости униженно ползать на коленях перед императором, предлагая ему все золото, что когда-либо сотворил Мизаен, лишь бы он позволил мне бросить моих магов против этих ублюдков эльетиммов, ибо какую бы угрозу они ни представляли для Тормалина, они станут смертью для Хадрумала, если отыщут нас прежде, чем мы найдем средства противостоять их заклинаниям. Какова тогда цена тайны и могущества магов?

Шив невольно содрогнулся.

– Я только хотел…

– Ты хотел пойти с ними, – закончил за него Планир более мягким тоном. – Ты хотел реванша за то страдание, что причинили тебе эльетиммы. Ты хотел найти способ вызволить Отрика из его бессмертного сна. Ты хотел быть героем.

Молодой маг прикусил губу и нервно сплел пальцы на коленях.

– То, что многие уже считают тебя самым настоящим героем, – одна из причин, по которым я оставил тебя здесь, – продолжал Верховный маг, поднимая кубок с вином. – Ты уже дважды сражался с эльетиммами, один раз на их собственной земле и второй – в Кель Ар'Айене. В зимних салонах Тормейла все только и говорили о твоей блистательной защите колонистов. Ты не слышал? Куда бы ты ни поехал, множество глаз и ушей будут обращены в твою сторону. Зар же, напротив, никто, носитель плаща Верховного мага, всегда в двух шагах позади своего господина. Даже удивительно, что он отправился куда-то сам по себе.

Шив нехотя засмеялся.

– Вряд ли это справедливо.

– Нас всех устраивает, что люди видят его таким, не правда ли? – Планир с усмешкой покачал головой.

– У нас есть какое-нибудь представление о том, верный след взяла Ливак или нет? – вновь заговорил Шив после минутной тишины, нарушаемой лишь размеренными шагами внизу, во дворе.

– Пока ничего определенного, – пожал плечами Верховный маг. – Тем больше оснований использовать наши собственные ресурсы в более традиционных исследованиях. Эти поиски – игра Ливак; если они не удадутся, потери – ее. Если Ливак победит, мы получим свой приз, не рискуя собственной репутацией. Не важно, потерпит она неудачу или преуспеет, но если у тебя нет в запасе неких средств предсказания, о которых ты мне не говоришь, то мы не можем знать, поможет ей наше вмешательство или помешает. Я позволю рунам падать, как они хотят, и сыграю в тот расклад, какой ляжет. – Лицо Верховного мага оживилось озорством. – Кроме того, если б я отослал тебя по какому-то новому поручению, мне бы пришлось объясняться с Перидом, а мне, признаться, не по нраву идея спора с твоим возлюбленным прямо посреди двора.

Шив густо покраснел.

– Он бы не…

– Нет? – с сарказмом произнес Планир. – А я думаю, что да, знаешь ли.

Шив закашлялся и выпил воды, старательно оглядывая комнату, чтобы не смотреть на Верховного мага. Часы на каминной полке тихо пробили, когда остроконечная стрелка щелкнула о зубец на циферблате. В то же мгновение раздался стук, быстрый двойной стук, и дверь тотчас открылась. Не дожидаясь приглашения, в кабинет вошла молодая женщина с волевым лицом, ее карие глаза смотрели только на Верховного мага, когда она смахнула со лба прядь каштановых волос и чинно поправила на локтях светло-вишневую шаль.

– Ларисса. – Ублаготворенность окрасила голос Планира и смягчила грани его худого лица, а улыбка углубила тонкие морщинки вокруг проницательных серых глаз. Он провел рукой по своим коротким черным волосам. – Вина?

Девушка кивнула:

– Спасибо, с удовольствием.

Планир встал и налил ей темно-рубинового напитка. Потом вновь наполнил свой кубок и поднял его, приветствуя гостью, после чего вернулся на свое место.

Ларисса села рядом с Шивом. Разгладив небесно-голубые юбки, она улыбнулась обоим магам и небрежным жестом перебросила за плечо длинную блестящую косу.

– Добрый день, Шиввалан.

Молодой маг кивнул, избегая ее взгляда, но не мог не заметить голубые цветочки, вышитые по бокам ее чулок, энсейминская мода на более короткие подолы выставляла напоказ ее красивые лодыжки и выпуклость икр.

Шив откашлялся.

– Верховный, ты вызываешь Зара, или мы ждем, чтобы он связался с нами?

– Зар вызовет нас. – Планир задумчиво потягивал вино. – Это должно произойти теперь в любую минуту. – Он присоединился к ним за столом. – Вы готовы образовать связь?

Шив машинально подвигал кистями.

– Думаю, мне бы не помешал бокал вина, Планир.

– Пожалуйста, наливай, – кивнул Верховный маг. – Ларисса?

– Я еще пью этот, – с заметной неловкостью ответила девушка. – Однако я готова.

Планир поймал ее взгляд и удерживал его, пока Ларисса не улыбнулась, а ее высокие скулы не порозовели.

Шив подносил кубок к губам, когда в воздухе над серединой стола возникло свечение. Оно вращалось, расширяясь из своего центра, невероятно тонкое, окаймленное янтарным блеском.

– Планир? – Тонкий голос пришел из центра сияющего диска.

– Рад тебя слышать, Узара.

Планир щелкнул пальцами, и свеча ожила от вспышки алой магии. Через мгновение пламя стало желтым, оставаясь высоким и ровным, несмотря на открытое окно.

– Соединим руки, Шив, – отрывисто приказал Верховный маг. – У Лариссы слишком мало опыта, чтобы обойтись без этого.

Девушка слегка вздрогнула, когда мужчины сжали ее руки, и отчаянно сосредоточилась, морща лоб. Металл зеркала начал светиться своим собственным внутренним светом; алый, лазурный, янтарный и аквамариновый, возникая поочередно, извивались вокруг друг друга и наконец слились в алмазное сияние, которое протянулось наружу, чтобы вобрать в себя светящийся диск, золотистый ореол еще горел мгновение, прежде чем исчезнуть в зеркале. Теперь сияние медной магии окаймляло металл, и Планир повернул зеркало так, чтобы все трое могли видеть образ внутри него.

– Хорошо, – сказал он, довольный, отпуская руку Лариссы, последние остатки магического света исчезали, незамеченные, с его пальцев.

– У вас есть что рассказать мне об этих Шелтиях? – без церемоний спросил Узара неестественно высоким, словно металлическим, голосом.

Зеркало показывало его сидящим на скромно застланной кровати в маленькой оштукатуренной комнате. Весь образ отливал янтарным цветом, неуловимо менявшим оттенок по мере того, как круги силы расходились из центра магии.

– Боюсь, ничего сколько-нибудь полезного или существенного, – откровенно сообщил Планир зеркалу. – Казуел ничего не нашел в тормалинских архивах, а все, что могут предложить ученые Ванама и Кола, это полузабытые отрывки Горных саг.

– Большинство упоминаний не дают никакого ключа к их роли. – Ларисса потирала пальцы, на которых осталась глубокая вмятина от перстня Верховного мага. – А по остальным можно предположить, что они третейские судьи или законодатели. – Она взглядом попросила Планира подтвердить ее слова.

Шив молча откинулся на стуле, поджав губы.

– А что сказали тебе эти горцы, с которыми вы путешествуете? – спросил Планир.

– Что пусть лучше Шелтий все объяснят сами. – Досада придавала словам Узары все большую резкость.

Шив от любопытства сдвинул брови.

– И Ливак с этим мирится?

– Пока да, потому что, если б она настаивала, ей пришлось бы поддержать меня против своих друзей.

– Но ты сказал, что в сагах есть намек на наличие у них эфирных знаний, ведь теперь у вас есть их перевод.

Ларисса заслужила улыбку Верховного мага за это подбадривание.

– Все их так называемые чудеса вполне могут оказаться простым совпадением или игрой природы. – Маленький образ в зеркале скорчил гримасу.

– Где вы сейчас, Зар? – вмешался Планир.

– В Нижних Пределах того, что называют Пасфальской долиной, – ответил маг. – Где река бежит через холмы, а не по равнине.

– В деревнях должны быть мужчины и женщины частично Горной крови, не так ли? – Шив выглядел задумчивым. – Те, чьи родители заключили смешанный брак, как в Гидесте? Ты не мог бы спросить у них о значении этих Шелтий?

– Уже пытался. – Узара покачал головой. – Либо они искренне не знают, либо не хотят говорить.

Планир, Шив и Ларисса переглянулись. Разрушенная надежда и нетерпение читались в их взглядах. Наступило молчание. Все четверо магов смотрели на свои руки, их лица в равной мере выражали разочарование, несмотря на бесчисленные лиги, разделяющие их.

– Возможно, солуране знают больше. – Шив потер свою руку выше локтя. – Мы знаем, что их целители очень эффективны, и, по всем признакам, в этом им помогает Высшее Искусство. Мне бы не хватило руки для завязывания своих шнурков, не потрудись они надо мной.

– Не позволяй этому делу отвлекать тебя от других поручений, Зар. – Планир выглядел слегка озабоченным. – Следи за сезоном.

– Я не забыл. – Узара бледно улыбнулся. – Думаю, я смогу выкроить время, чтобы развлечься путешествием и подышать горным воздухом.

– Да, вид у тебя усталый. – Планир критически посмотрел на образ. – Продолжай свой отдых и предоставь нам биться головой о стеньг какое-то время. Нам лучше разорвать связь, пока ты не истощил себя.

– Связь меня поддерживает, – настаивал Узара. – Просто здесь еще раннее утро, а вчера мы допоздна были в пути. Кто-нибудь связывался недавно с Налдетом?

Ларисса рассеянно кивнула.

– Я говорила с ним несколько ночей назад. Кажется, в Келларине все отлично.

– А Гуиналь? – допытывался Узара.

– Она просила передать тебе привет, когда я последний раз говорил с Налом, – спохватился Шив, выйдя из своих раздумий.

Узара улыбнулся. Ларисса вопрошающе посмотрела на Планира, а затем на Шива, когда эти маги заговорщицки переглянулись.

– Меня ждут другие дела, Зар, – внезапно сказал Планир. – Мы поговорим снова через пять дней в полдень по твоему времени, ладно?

Узара кивнул, отражение в зеркале быстро исчезло – магия расплелась, лишь металлическая поверхность тускло блестела в залитой солнцем комнате.

– Что между Узарой и Гуиналь? – поинтересовалась Ларисса.

– Может быть, что-то, а может быть, ничего, – загадочно ответил Шив. – Мне кажется, он хотел бы чего-то, но эта леди серьезно относится к своим обязанностям.

– Вот почему Узаре так важно найти ключ, чтобы отпереть тайны Высшего Искусства, – согласился Планир. Его глаза, скользнув к Лариссе, потеплели. – Не позволяй мне задерживать тебя, Шив.

Его явно выпроваживали, и молодой человек немного обиделся.

– Я бы хотел еще обсудить это.

Верховный маг потер рот.

– Позже. – Он не отводил взгляд от Лариссы, слабая улыбка реяла вокруг его губ.

Шив потоптался на пороге.

– Ларисса?

– Я догоню тебя через минуту. – Девушка дерзко подняла подбородок, а щеки ее слегка покраснели. – Не позволяй мне тебя задерживать.

Шив сардонически выгнул бровь, но лицо Верховного мага было бесстрастным, и молодой человек ушел. Шумно спускаясь по лестнице, он остановился на минуту, услышав, как сзади щелкнул замок. Выйдя из темноты лестничного колодца, Шив заморгал в ярком свете двора.

– Добрый день, – крикнул ему ученик, шагая по стертым плитам от арки ворот к одной из многочисленных дверей, расположенных по бокам квадратного двора.

Шив кивнул, небрежно садясь на бортик маленького веселого фонтана. Он огляделся, словно ждал кого-то, проверил положение солнца и взглянул на колокольню, что возвышалась над четырьмя дворами, которые образовывали этот Зал Магии. Мимо прошла служанка с охапкой белья для прачечной.

Шив подставил руку под сияющие брызги, внимательно изучая бассейн. Мерцающий образ лег на поверхность воды. Планир обнимал Лариссу, их губы слились в страстном поцелуе. Пальцы Верховного мага ловко расстегивали пуговицы на спине девушки. Ларисса отпустила его на минуту, чтобы столкнуть платье с бедер. Планир привлек ее к себе за талию, другой рукой расплетая ворот ее сорочки. Шив видел голубые цветочки, вышитые на хлопке столь тонком, что сквозь него просвечивали розовые соски. Верховный маг отодвинулся, чтобы скинуть свою рубаху, и некоторое сожаление смешалось с досадой на лице Шива, когда он вглядывался в воду. Ларисса подняла подол сорочки, открывая кружевные подвязки, а Планир расстегнул свой пояс.

– Халкарионовы титьки, о чем он думает? – Сердитым взмахом руки Шив вдребезги разбил картинку, мириады сверкающих осколков растворились под струйками фонтана. – Другие дела, о уважаемый Верховный маг? Да, все мы слышали, что это могут быть за дела.

И он сердито зашагал через арку на оживленный большак Хадрумала.

Дол Атил, 3-е предлета

– Кейсил!

Развеянный ветром оклик Джиррана остался не услышанным. Пробираясь сквозь пучки грубой травы, горец миновал тропинку, проложенную меж тощих кустов, что прижимались к земле среди камней, и вошел в узкое ущелье, вырезанное в широком изгибе склона долины. Ветер туда не проникал, но лязг металла по камню звучно разносился в ограниченном пространстве. Джирран остановился и стал наблюдать. Высоко подняв кирку над головой, Тейриол с резким криком вонзил ее в каменистую почву и вырвал обратно. Он стоял в яме глубиной по пояс под выступом совершенно серой скалы, находившейся в самой верхней части ущелья. Второй горец сгреб вырытый камень с зелено-голубыми прожилками в ручей, пущенный по каналу с одной стороны. Третий разровнял его и помешал, всматриваясь в воду, замутненную песком и почвой. По его кивку еще один мужчина сгрузил камень в длинный деревянный желоб, где Кейсил, мокрый по локти, сортировал каменные обломки, второй раз вымытые в воде, которая спускалась вниз по ряду деревянных труб. Все были грязные, потные, с мрачными сосредоточенными лицами.

– Кейсил! – Джирран перебрался через вал из камня и грязи, отмечавший ежегодное продвижение работ в этом маленьком разрезе.

– Что тебе? – недовольно буркнул Кейсил.

Он бросил горсть оловянного камня в мешок и постучал кулаком по пояснице. Затем повернулся с полной лопатой к куче отвала за своей спиной, забрызгав при этом начищенные сапоги Джиррана.

– Я принес выпечку от жены.

Джирран открыл крышку корзины и развернул слои ткани – толстую шерсть сверху и белоснежное полотно внутри.

– Обед! – возгласил Кейсил, приставив руки ко рту. – Закрывай воду!

Ответный взмах руки из-за бугра сопровождался грохотом затвора. Ручей сократился до струйки, в которой Тейриол едва мог смочить свои облепленные грязью сапоги.

– Это Тейлин должна приносить еду. Ты обязан работать здесь! – прорычал Кейсил.

– Это ваша мать заключила сделку со своей родней, – огрызнулся Джирран и с улыбкой поманил спешащих рудокопов.

– Если б мы не потеряли столько времени на твои идиотские планы, ей бы не пришлось это делать. – Кейсил зло впился зубами в пирог.

Джирран критически оглядел изрытый склон.

– Этот разрез почти выработан. Вы с Тейро вдвоем разделались бы с ним ко второй половине лета. Глупая старуха отдала половину из ничтожной добычи.

– Она хотела, чтобы мы закончили эту выработку, прежде чем начнем глубокую шахту, – прошипел Кейсил. – Шахту, оплаченную богатствами, которые ты собирался привезти из Селеримы.

– Старая хлопотунья не имела права заключать сделку на работы. – Джирран был поглощен своей обидой. – Это должна решать Эйриз.

– Эйриз здесь не было, не так ли? – Набитый рот не приглушил сарказма Кейсила. – Ты сам настоял на том, чтобы тащить ее в Селериму, а в результате она даже животом не может похвастаться.

– Все хорошо? – Тейриол первым добрался до них, неуверенно переводя взгляд с довольного Джиррана на хмурого брата.

– Женщины пекут. – Джирран передал корзину в жадные грязные руки. – Жена сказала, вы заслуживаете лучшего, чем вощеный сыр и черствый хлеб. Ко, Фич, Кейлиан, рад вас видеть.

– Здорово, Джирран. – Худой как щепка мужчина, мокрый до середины бедер, приветливо кивнул. – Ты отлично выглядишь для человека, потерявшего полсезона и одураченного жителями низин.

Джирран метнул суровый взгляд на Тейриола, но тот вызывающе пожал плечами.

– Кейлиан спросил. Я не собирался ему врать.

Джирран выдавил улыбку.

– Мы все же получили прибыль, хотя, признаюсь, она была не так значительна, как мне сулили.

Презрительный смех Кейсила потерялся в мучительном кашле – крошка застряла у него в горле.

– Но ты ведь пытался, верно? – Напарник Тейриола, наполнявший сортировочный желоб Кейсила, неуверенно глянул вокруг. – Ты же не виноват, что жители низин оказались нечестными псами?

Джирран передал ему пирожное с золотистой глазурью.

– Я думал, что смогу заключить честную сделку, Фич, но в результате нас почти ограбили, и это чистая правда.

– Все они воры, эти жители низин, – проворчал горец, который обслуживал затвор шлюза на верхнем уровне. – Нет, нам надо держаться своих.

– Мы-то не хотим иметь с ними никаких дел, зато они полны решимости иметь дело с нами, – покачал головой Джирран. – Вы слышали о доле Тейва?

Все угрюмо кивнули.

Напарник Тейриола взял второе пирожное.

– Плодятся как крысы в навозной куче, верно?

– У меня есть кузен, его родня живет на другой стороне Ущелья, – вступил в разговор Кейлиан. – Он рассказывал, что, когда им пришлось сражаться за рудники, они проиграли, еще не взмахнув мечом. Каждый житель низин, кого они отправляли обратно к мамаше истекающим кровью, присылал на подмогу еще десяток, и все за каких-то полтора дня. Не смотри на меня так, Элзер, это правда. Почему, как ты думаешь, Керниал и его сыновья пришли на запад, чтобы пасти коз в течение лета, выпрашивая работу в первом попавшемся фессе?

– Это не работа для мужчины в расцвете сил, – с отвращением проворчал Элзер. – Керниал – лодочник, почти такой же опытный, как я, он знает потоки и течение лучше, чем эти поганые жители низин, знает глубокие рудники, да и поверхностную выработку тоже.

– Беда в том, что мы так разбросаны, – рассуждал Джирран. – Пока почтовый голубь долетит от одного фесса до другого, ущерб уже причинен, а негодяи сбежали.

– Что ж тут поделать? – пожал плечами Фич.

– Каждый дол держится особняком, – авторитетно заявил Элзер. – Так повелось с древности.

– В древности не было алчных жителей низин, разделывающих нашу землю, как баранину, – возразил Джирран. – В древности Шелтий поддерживали связь между долами, передавали новости для простого народа, а не копили силы для себя.

Сидя на кучах битого камня, горцы настороженно переглянулись. Воцарилась тишина.

– Только подумайте о древних сказаниях, – не унимался Джирран. – Келл Ткач не потерпел бы, чтоб жители низин резали его силки и крали его шкуры! И Морн не стоял бы в стороне, когда воры выгоняли дочерей Изарель с их земли. Истинная магия защищала долы в те времена.

– С меня хватит. – Кейсил бросил корку в траву и вытер жирные пальцы о подол грязной рубахи. – Я провожу тебя до тропы, Джирран. – Он взвалил на плечо мешок руды.

– Да, я должен тебе кое-что сказать. – Джирран пошел за ним из ущелья к груде мешков.

Тейриол и остальные посмотрели друг на друга с опасением и одновременно с надеждой.

– Там есть еще фляга виски, – обернувшись, крикнул Джирран, – только смешайте его, чтоб не было слишком крепким, не то уснете спьяну и ни на что не будете годны!

Смех эхом прокатился по ущелью, и Джирран усмехнулся. Но, повернувшись к Кейсилу, он согнал улыбку с губ.

– Ты нужен мне там, в фессе.

Кейсил сел на пыльный мешок руды, ковыряя грязь на залатанных кожаных штанах.

– Мне плевать. Я работаю здесь.

– А я работаю дома, – огрызнулся Джирран, – с Аритейн.

– Я же сказал, что не желаю иметь ничего общего с твоими интригами, – отрубил Кейсил. – И мне не нравится, что твоя сестра мучает Эйриз. Я застал ее в судомойне, бедняжка горько рыдала, терзаясь, что бесплодна!

– Вини свою мамашу. Кто ведет эти разговоры о проблемах Илгар с разведением того рыжего скота? Кто спрашивает, бык виноват или телка? Она, твоя мамаша! Если какие-то Шелтий должны задавать вопросы о моем орудии, то пусть это делает моя родственница.

– Но она тебе не родственница с тех самых пор, как Шелтий забрали ее, – взорвался Кейсил. – Ты идиот, Джирран. Если эта женщина узнает о твоих планах, мы все окажемся на волоске! Ее первая верность – Шелтиям.

– Аритейн верна своему дару и своему народу, – уверенно заявил Джирран. – Она так же, как я, жаждет увидеть славу и свободу, возвращенные горам.

Кейсил фыркнул.

– Ей бы иметь в рукаве что-нибудь повнушительнее тех лилейных ручек.

– О, она имеет, – хихикнул Джирран. – И теперь, когда твоя мать наготовила достаточно стряпни, чтобы никто из нас не умер с голоду в следующие четыре дня, она увозит Эйриз и Тейлин навестить их дядю за утесом. Я поднялся сюда, чтобы сообщить тебе об этом. Ари может наконец заняться делом.

– Каким делом? – подозрительно взглянул на зятя Кейсил.

– Нам нужны союзники против жителей низин, верно? Как сказал Норал, этого крысиного отродья слишком много. – Лицо Джиррана пылало рвением. – Аритейн нашла их – могущественных союзников, Кейси, готовых нам помочь.

Стайка коричневых птичек ссорилась в траве из-за крошек пирожных.

– Аниатиммы? – Кейсил понизил голос до шепота. Джирран пожал плечами.

– Возможно, их предки были аниатиммами, поколения тому назад. Это не важно. Важно, что это род, который не больше нас любит жителей низин.

– Почему они должны нам помогать? – нахмурился Кейсил.

– А почему нет? У нас общая кровь, и их самих атаковали тормалинцы. Это только жители низин и пальцем не пошевельнут, если не увидят выгоды для себя! – Слова Джиррана повисли в воздухе. – Это не только для меня, Кейси! – Джирран указал на рудники. – Половину долов по эту сторону Ущелья обдирают, правда или нет?

– Я не буду участвовать ни в чем, что идет против Шелтий. – Тон Кейсила был непреклонен, но лицо его выдавало любопытство.

– Мне нужно только твое присутствие, – замахал руками Джирран. – Тебе даже не придется ничего говорить. Но сегодня вечером Ари будет принимать гостя, и я хочу, чтоб мы оба были там, дабы показать, что у нее есть мужчины для поддержки. Кто-то, рожденный в этом доле, должен присутствовать.

– Откуда этот гость? – Кейсил пристально смотрел на долину.

– Ари мне не сказала. – Джирран помахал Тейриолу и остальным, все еще внимательно наблюдавшим за ними с роговыми кубками в руках.

– Что, если Шелтий встретят его, спросят о его деле? – не успокаивался Кейсил. – Ты сошел с ума?

– Шелтий больше не та сила, какой хотят казаться. – Джирран покачал головой. – Спроси Аритейн! Из-за этого мы и оказались в таком ужасном положении. Жители низин используют хитрость своих чародеев, тогда как старейшины Шелтий прячут истинную магию и забирают с собой в могилу неистраченной!

Кейсил пнул каблуком мешок.

– Думаю, у нас достаточно оловянного камня, чтобы готовить рудную мельницу. Нужно будет проверить колесо и установить новые клейма. – Он встал. – Я сыграю заступника Аритейн для этого гостя, но ты завтра же приведешь сюда мулов и свезешь эту кучу вниз, пока я открываю мельницу. Если б у тебя было хоть столько мозгов, сколько Мизаен сотворил для мыши, ты бы привел мула сейчас, а не истирал свои подметки!

– Твоя мать забрала мулов, Кейсил.

– Тогда найди кого-нибудь, кто одолжит тебе других, иначе попрешь эту руду на своей спине.

Борода Джиррана ощетинилась, но Кейсил уже шел обратно по ущелью, крича Тейриолу:

– Ты остаешься за старшего, пока я не вернусь, но слушай других. Они занимаются этой работой дольше, чем ты!

Коротко посовещавшись с Кейлианом и Фичем, Кейсил вновь присоединился к Джиррану.

– Я сказал, что собираюсь сделать пробу. Все будет какая-то польза.

Джирран молча пошел вперед. Чуть ниже по тропе Кейсил свернул к ложбине, где ленивый ветерок шевелил пепел лагерного костра. Он выудил из кармана кольцо ключей.

– Парню не вредно будет узнать, что управляться за старшего – это не значит выбирать самую легкую работу и считать деньги. – Кейсил вытащил мешок и свернутое одеяло из низкой каменной постройки и снова решительно защелкнул замок. – По крайней мере я вымоюсь.

Джирран засмеялся, но умолк под непреклонным взглядом Кейсила. Они спускались по тропе в долгом молчании и достигли стен фесса, когда солнце зашло за покрытые снегом пики. Ругаясь с досады, Кейсил постучал в главные ворота.

– Где Фитиан?

Ворота распахнулись.

– А я думала, сколько вас еще ждать, – съязвила Аритейн.

– Где Фитиан? – грозно повторил Кейсил.

– Я отправила его проверить коз. – Аритейн пошла к рекину мимо темных, с закрытыми ставнями зданий, выстроенных вдоль стены.

Кейсил сжал губы.

– Ты оскорбляешь брата моего отца, помыкая им, как каким-то пастушком.

Аритейн остановилась там, где теплый свет очага лился через порог.

– Я хотела убрать его с дороги.

Кейсил не вошел в дом.

– Что дает тебе такое право?

Аритейн презрительно вздернула бровь и небрежно провела рукой по лифу своего простого серого платья.

– Мужчина его возраста, не имеющий ни наследства, ни жены для своей рекомендации, едва ли вправе ожидать, что кто-то будет нянчиться с его достоинством.

– Фитиан остался, чтобы поддержать мою мать после смерти нашего отца. Он пожертвовал свою долю Тейриолу и мне. – Кейсил глотал слова от гнева. – Ты ничего не знаешь о нашей семье.

Аритейн обратилась к Джиррану:

– Вам лучше поесть. А тебе нужна ванна, – прибавила она, посмотрев на Кейсила.

– Я вымоюсь, когда буду готов. – Он забрал у Джиррана корзину руды. – Я хочу быстро взглянуть на мельницу и, может, даже сделать пробу.

Аритейн круто повернулась, оставив мужчин у двери.

– Сделай это завтра, – посоветовал Джирран. – Днем будет светло, и я помогу. Когда мы закончим это дело сегодня вечером, ты ляжешь спать в настоящей постели и будешь свежим к утру.

Аритейн мешала котелок, подвешенный над огнем, и в животе Кейсила заурчало от аппетитного запаха. Джирран пожал плечами.

– Шелтий привыкли, что все бегают по их указке.

– Ты никак извиняешься? – усмехнулся Кейсил. – Должно быть, дело и впрямь важное.

– Оно важно Эйриз и ее детям, – огрызнулся Джирран. – Взвесь это на своих весах против своих проб.

Кейсил покачал корзиной руды в руке и, не говоря ни слова, пошел прочь. Красноватые тени, падавшие на лицо Джиррана, углубились, когда горец нахмурился. Войдя в рекин, он хлопнул дверью, но Аритейн невозмутимо возилась у огня в центре комнаты.

– Ешь, – приказала она.

Пробормотав «спасибо», Джирран взял миску, над которой туманился пар. Сгорбившись на длинной скамье, он некрасиво принялся уплетать мясо, тушенное с овощами и травами. На широком сланцевом столе осталось несколько записей, сделанных рядом с кучей кожаных лоскутов, а на дальнем сиденье было навалено шитье.

Аритейн всмотрелась в помятый металлический колпак, висевший над огнем.

– Тут что-то не так с тягой.

– Да здесь в каждой комнате что-то не так, – угрюмо откликнулся Джирран. – Крыша рекина протекает, ставни покоробились, большинство очагов наверху дымит.

– Неудивительно, что Исмения так легко позволила Эйриз взять мужа, столь щедрого на обещания и независимого от отцовского наследства. – Аритейн неласково улыбнулась.

– Но ты поможешь мне сдержать обещания, – парировал Джирран в том же духе.

Дверь открылась, и оба оглянулись, смутившись на мгновение.

– Я поем, затем вымоюсь, – медленно сказал Кейсил. – Подожду дневного света, как ты говоришь.

Он выложил содержимое своих карманов на буфет, размещенный у правой стены комнаты. Всего было четыре таких буфета с полками наверху, забитыми разной мелочью, и запертыми внизу шкафчиками. Повесив плащ на крючок, Кейсил взял миску тушеного мяса.

– Горячей воды хватит? – спросил он.

– Я грею медный котел, – ответила Аритейн с заметной отчужденностью. – Сейчас подброшу дров.

Девушка направилась в судомойню, и мужчины проводили ее взглядами.

– Она всегда отличалась обаянием мешка гвоздей? – поинтересовался Кейсил с набитым ртом. – Или этому учат Шелтий?

Он в молчании доел свой ужин и последовал за Аритейн.

Джирран встал и обошел вокруг широкую комнату. Проверил каждое окно – закрыто ли оно, запер на засов дверь. Вернувшись через минуту, горец отворил ее. Потом заглянул в темный колодец лестницы, запер ту дверь, уронил ключи, когда засовывал их в карман, и с глухим проклятием наклонился, чтобы подобрать их. Наконец подошел к очагу и повесил чайник над огнем.

– Я собираюсь связаться с Эрескеном, – заявила вошедшая Аритейн. Она отодвинула чайник от жара. – Я больше не намерена терять время на удобства Кейсила!

– Хорошо, – медленно кивнул Джирран. – Что я должен делать?

Аритейн направилась к стульям, окружавшим половину лоскутного коврика на ближней стороне комнаты.

– Просто ждать. – Она нервно сунула под спину вышитую подушку. – Он сказал, что придет, когда я позову. Он будет здесь вскоре после этого.

– Как Шелтий? – Джирран сел в конце длинной скамьи. – Как так происходит, что вы, люди, всегда там, где требуетесь, и именно тогда, когда нужны?

– Это не твое дело, – отрезала Аритейн со своей обычной холодностью. – Молчи и дай мне работать.

Джирран откашлялся, но притих под свирепым взглядом сестры. Она спрятала лицо в ладонях и глубоко задышала. В невозмутимой тишине комнаты было слышно лишь потрескивание огня. Джирран внимательно наблюдал за сестрой, пока внезапная дрожь не согнала его с места. Он зажег лучину от очага и крадучись обошел комнату, зажигая лампы в центре стола, на буфете у лестницы и две на подставках по обе стороны двери. Он вздрогнул, когда дверь судомойни распахнулась, но это был всего лишь Кейсил, вытиравший полотенцем волосы. Шурина явно удивило такое обилие света.

– Тс-с, – прошипел Джирран. – Не мешай ей.

Кейсил очумело посмотрел на Аритейн, и оба горца застыли, как только она сделала долгий судорожный вдох. Задержав его на миг, девушка выдохнула с удовлетворением и восторгом и открыла глаза. Ее зрачки под тяжелыми веками были огромными и темными.

– Ну? – жадно спросил Джирран.

Но Аритейн словно не слышала его вопроса, как не видела сомнения во взгляде Кейсила.

Дверной запор щелкнул.

– Можно мне войти в ваш дом?

Человек на пороге был закутан в длинный темный плащ с поднятым капюшоном, так что лицо находилось в тени. Несмотря на резкий акцент, он свободно говорил на Горном языке.

Аритейн вскочила.

– Добро пожаловать, – торопливо пригласила она, разглаживая платье.

Незнакомец вошел и откинул капюшон, открыв длинное угловатое лицо, похожее на эти глядящие на него лица, и одновременно чужеземное, на котором преобладали глаза, зеленые, как трава, и пронзительные в своей напряженности. Его волосы не были достаточно светлыми, чтобы называться белокурыми, скорее каштановые, чем золотые, но они обрамляли лицо с теми же очертаниями, как у Кейсила, и были такими же жесткими, как у Джиррана.

– Аритейн!

Ее имя казалось лаской на его устах. Он поднял руки девушки, и уронил легкий поцелуй на ее ладонь. Аритейн затаила дыхание, на миг растерявшись.

– Моя сестра – хозяйка этого дома. – Слова Кейсила прозвучали жестко, и он кашлянул. – Я здесь, чтобы приветствовать тебя от ее имени, – закончил горец с натянутой улыбкой и более мягким тоном.

Гость низко поклонился.

– Для меня честь быть принятым здесь.

Джирран оживленно потер руки.

– Ты прибыл издалека? Позволь взять твой плащ. Не хочешь чего-нибудь выпить?

Слабая улыбка осветила глаза незнакомца.

– В общем и целом это было долгое путешествие. Я бы не прочь выпить.

Он расстегнул брошь, скреплявшую его широкий плащ, черный, как тени снаружи. Кейсил подошел, чтобы взять его, настороженно разглядывая гостя. Под плащом незнакомец был одет в черную кожу, украшенную серебряными заклепками. Эти заклепки шли по наружным швам облегающих штанов и на плечах создавали узор застегнутой на пряжки куртки. Золотая цепь защищала горло пришельца, и по тугой жесткости кожи Кейсил предположил, что под подкладкой на его груди и руках скрываются металлические пластины. Его темный плащ мог взяться откуда угодно между горами и морем, но ничего похожего на этот воинственный мундир Кейсил еще никогда не видел.

Аритейн была занята у буфета возле полукруга стульев. Она повернулась, неся поднос с хрустальным графином и позолоченными рюмками, блестящими в свете ламп. Когда девушка увидела своего гостя без плаща, ее руки на мгновение задрожали, и рюмки зазвенели, как крошечные колокольчики.

– Пожалуйста, садись и отдыхай. – Она налила малюсенькие меры прозрачного спирта, и в воздухе резко запахло ягодами. – Эрескен, это Джирран и Кейсил, брат его жены.

Эрескен поднял рюмку в безмолвном приветствии и выпил ее одним махом.

– Превосходно, – восхитился он.

– Это работа женщин. – К Джиррану возвращалась самоуверенность. – Моя Эйриз делает настойки на морошке.

– Я должен похвалить ее за мастерство, – льстиво молвил Эрескен.

Кейсил предпочел не садиться.

– Что ты предлагаешь в обмен на наше гостеприимство?

– Я преклоняюсь перед человеком, защищающим интересы своей семьи, – кивнул Эрескен. Он уставился на Джиррана немигающими зелеными глазами. – Я пришел помочь вам, чем только смогу. В каком деле от меня будет больше пользы?

– Мы еще обсуждаем, как поступить. – Джирран пожевал свою бороду.

– Солнцестояние прольет свет на этот вопрос, когда солнце зашевелит кости дола, – добавила Аритейн.

– И мы последуем тому совету. – Кейсил обвел взглядом присутствующих и успокоился, когда они кивнули.

Гость впился глазами в Джиррана.

– Нам обоим угрожают выскочки из Тормалина. Мы оба желаем владеть землями, на которые имеем право, без страха и угроз. Нас связывает друг с другом общая кровь.

– Откуда ты все-таки родом? – спросил Кейсил, раздраженный доверчивостью, с которой Аритейн взирала на этого человека, и дурацким видом удовлетворения, согнавшим нахмуренность со лба Джиррана.

Эрескен направил все свое внимание на Кейсила.

– С островов в далеком океане, во многих днях плавания от самого дальнего побережья востока. Мой народ оставил эти берега много поколений назад. Мы ждали дня нашего возвращения тьму-тьмущую лет.

– Значит, вы действительно аниатиммы? – Кейсил с трудом сглотнул.

– Мы называем себя эльетиммами, – улыбнулся Эрескен. – Возможно, много поколений назад наши предки звались аниатиммами, но какое это имеет значение?

Кейсил почувствовал, что нечто важное ускользает от него. Он покачал головой, когда Аритейн предложила графин виски: алкоголь после утомительного дня и горячей ванны притупит ум.

– Мы можем собрать порядочный отряд из ближних долов. – Джирран расхаживал вокруг очага, полный энтузиазма. – Зачем ждать? Мы можем убрать те вонючие хибары со дна долины. Это приведет еще больше людей под наше знамя. Вместе мы вернем те рудники, что украли навозники, и позволим каждому присоединившемуся к нам горцу потребовать долю в прибавку к своему наследству!

– А жители низин пришлют двойную роту милиции, чтобы их отбить, прежде чем твой плевок успеет высохнуть. – Кейсил зевнул во весь рот, усталость давила на него.

– И получат обратно своих лошадей с трупами, привязанными к седлу! – Джирран налил себе еще рюмку.

– Есть преимущество в том, чтобы позволить врагу привести события в движение и подстраиваться к его шагам, – задумчиво сказал Эрескен. – Мы должны тщательно разобрать все детали ваших планов, чтобы увидеть, где я могу помочь.

Кейсил подавил еще один зевок.

– Что за помощь ты предлагаешь?

– Я командовал отрядами, я сражался, защищая мои земли и мою семью, – с улыбкой ответил Эрескен.

Кейсил открыл рот, чтобы спросить, от кого, но внезапно утратил всякий интерес.

– Я иду спать, – пробормотал он заплетающимся языком.

Эрескен встал и поклонился ему. Ошеломленно качая головой, Кейсил отпер дверь, ведущую на лестницу, и заторможенно поплелся наверх.

– Ты можешь ознакомиться с положением дел, пока я собираю людей. – Джирран снова расхаживал по комнате. – И связаться со своими людьми на востоке. Да, атака с двух сторон была бы лучше всего. Мы зажжем здесь маяк, который понесет свет по всей длине гор, до самого океана! Он предупредит всех воров низин, чтобы убирались с наших земель, пока не поздно!

Эрескен снова сел и взял Аритейн за руки.

– Ты поговорила с теми твоими друзьями? Ты использовала заклинание, которому я тебя научил?

– Я связалась с Сериз и Брином. – Аритейн робко улыбнулась. – Я научила Брина заклинанию, а Сериз попыталась подслушать нас. Она не смогла нас найти.

– Я же сказал, что оно будет работать. – Эрескен крепче сжал ее руки. – Они видят разумность требования прав в их собственном искусстве?

– О да, – горячо закивала Аритейн. – И будут другие. Сериз знает нескольких Шелтий в Средних Пределах, с которыми обращались столь невежливо, что это было просто оскорблением. Что до Брина, – Аритейн немного запуталась в словах, – то у него есть друзья, которых упрекали за их привязанность и удалили от близких, прямо как…

– Как тебя украли у него. – Эрескен с ласковой улыбкой подхватил ее замирающие слова. – Я постараюсь не слишком завидовать ему, мое сокровище. – Он поднял руку Аритейн, чтобы еще раз поцеловать ладонь.

Девушка неистово покраснела и взглянула на Джиррана, но он по-прежнему слонялся вокруг очага, обсуждая сам с собой лучшую тактику битвы.

– Мы должны обуздать его порыв к кровопролитию, пока не наберем людей для настоящей армии. – Эрескен внимательно посмотрел на Аритейн, его глаза снова были немигающими, как у ястреба. – Нам нужны Шелтий, столь же восприимчивые, как ты. Когда у нас будет сила для поддержки войска, я сделаю тебя королевой этой земли, услада моего сердца. Никому из твоего рода больше не придется жить в страхе перед жителями низин!

– А как же твой род, твой дом? – еле слышно пролепетала Аритейн.

– Дом там, где сердце. – Вставая, Эрескен легко поцеловал девушку в щеку.

Аритейн смотрела на него снизу вверх, приоткрыв рот.

– Ну, что ты на это скажешь? – Джирран остановился, приняв самоуверенный вид.

– Жители низин не узнают, что ударило их! – Эрескен схватил Джиррана за плечи. – Великая судьба ждет тебя, мой друг. Я счастлив участвовать в ней!

– Уже поздно. Позволь мне положить грелку в твою постель. – Аритейн взяла камень с края очага и завернула его в кусок фланели.

– Я не запер ворота, когда вошел. – Эрескен отпустил Джиррана. – Я не знал, понадобится ли кому войти.

– Что? – Джирран на миг растерялся. – Я позабочусь об этом, не беспокойся.

Когда он закрывал за собой главную дверь, Аритейн скрылась на лестнице. От внезапного сквозняка огонь ярко вспыхнул, искры вознеслись в вытяжной колпак.

Эрескен вышел на середину комнаты, и обе двери захлопнулись по его приказу. Сделав три быстрых вдоха, он закрыл глаза, а когда они открылись, живой зеленый цвет исчез, сменившись расчетливым карим; как только Эрескен открыл рот, другой голос раздался в тишине, более старый и гулкий, словно пришел откуда-то издалека:

– Они открыты тебе?

– Оба доступны, как новорожденные младенцы. – В тоне Эрескена слышалось холодное ликование. – Каким бы искусствам ни учили Шелтий в наши дни, защита – не из тех, что они ценят.

– Значит, ничего не изменилось, – с презрением произнес старый голос. – Они годятся для нашей цели?

– С разумным поощрением, – уверенно подтвердил Эрескен.

– Брат может причинить неприятности?

– Он смердит недоверием к Джиррану и его делам. Проще всего привести его в замешательство.

– А что остальная семья? Ты уйдешь до их возвращения? – спросил далекий голос.

– Думаю, нет, раз уж я здесь. Судя по тому, что я прочел в женщине, их довольно мало, и на них легко влиять при небольшом умении.

– Тогда у тебя есть база. Приступай к работе, – повелел неестественный голос.

Эрескен моргнул, и зеленый цвет вернулся к его глазам. Улыбка изогнула тонкие губы, когда двери отворились по его приказу.