Когда наши дети были маленькие, мы переехали в более мягкие земли Далазора. Няня часто пела им на ночь эту песню, и предостережение, заключенное в ней, было убедительнее всяких уговоров: оно обуздало их непреодолимое желание бродить по безбрежным равнинам, окружавшим нашу усадьбу.

Городок Пастамар, Солурa, 41-е предлета (по тормалинскому календарю), 27-е лайтлара (по солурскому календарю)

– Да, эти люди умеют развлекаться, – с сарказмом протянула я.

– Бьюсь об заклад, это труднее, чем кажется, – заметил Грен.

Мы наблюдали за парнем, который балансировал двумя палками, стоящими одна на другой. Поскольку обе палки были длиной с мою руку, а толщиной не больше кружка из моих большого и указательного пальцев, думаю, Грен был прав. Парень хорошо держал равновесие, и круг восхищенной молодежи быстро расступился перед ним. Парень толкнул палки вверх. Верхняя высоко взлетела, и когда она падала, юноша ударил ее в середину второй палкой, которую держал в руке. Удар был сильный, палка улетела далеко. Все захлопали, и какой-то мальчуган стремглав понесся по полосе травы, отделявшей огороды от широких грязных вод Пасфала. Мальчуган нашел палку и колышком отметил, где она упала. Юноши пользовались обеденным перерывом, чтобы практиковаться для предстоящего праздника Солнцестояния.

В одном из заборов открылась калитка, и оттуда выглянула женщина – узнать, что тут за шум. Она стала бранить парней, и те, немного подерзив, разошлись по улочкам, которые вели к рыночной площади и большаку. Более развязные прокричали оскорбительные реплики, но уже после того, как женщина закрыла калитку. Сладкий запах роз плыл на ветру. Многие заборы были увиты желтыми цветами с розовой каемкой, и, уходя из дома, мы оставили нашу хозяйку ломать голову над тем, когда лучше всего срезать их для праздничной дверной гирлянды. С одной стороны, ей хотелось опередить соседей, а с другой – если срезать цветы слишком рано, они осыплются, не дождавшись праздника.

– Когда Солнцестояние? – спросила я Грена, жуя грубый хлеб и острый желтый сыр, во время нашей бесцельной ходьбы. – Даже не помню, когда я в последний раз видела альманах.

– Ваш или их? – Он предложил мне кусок холодного бекона.

Я посмотрела на горца.

– Солнцестояние есть Солнцестояние, где бы ты ни находился, Грен. В этом весь смысл нашего здесь пребывания.

– Через четыре дня, – сообщил он, минуту подумав, – и будет двухдневный праздник.

– В Энсеймине мы бы праздновали пять дней, – проворчала я, – и нашли бы куда интереснее забавы, чем глазеть на крестьян, выбивающих сок из беззащитных дров.

– Еще будут костры, – утешил меня Грен. – И жареная оленина. Лорд Пастисс дает городу несколько оленей на праздник.

Еще бы не дать, когда эти несчастные так гнут на него спины, зарабатывая себе дни досуга. Я посмотрела на громадину замка Пастамар, огромная центральная башня казалась далекой и неприступной в кольце стен. Высокие боковые башни глядели во все стороны, чтобы предупреждать о нападении, а также наблюдать за длинным мостом на всем его протяжении. Каменные арки моста высились над нами, когда мы брели по берегу реки, обмелевшей в эту летнюю жару. Герб лорда Пастисса – серебряная медвежья голова на голубом поле – красовался на каменном резном щите над центральным пролетом и на флагах, что развевались над сторожевыми постами на обоих концах моста и почти над каждым шпилем огромной серой крепости. Наверное, их для того повсюду развесили, чтобы лорд Пастисс чувствовал свою значительность, хотя все его владение состояло из крестьян, добывающих себе пропитание из поросшего кустарником пастбища, дикого леса да гнилого болота.

По мосту прогрохотали фургоны и остановились, чтобы заплатить пошлину. До нас долетели голоса, спорящие о справедливости и несправедливости солурских пошлин, взимаемых с колеса, а не с оси. Я понимала их речь и расценивала этот факт как некую награду за бесконечную прогулку от верховий Пасфала, во время которой я изводила Грена просьбами поделиться со мной словарным запасом солурского языка и расширить мое знание Горного. Это занятие помогало мне сдерживать досаду на Узару, когда она грозила перелиться в ярость.

Грен неодобрительно посмотрел на грязную тропку под ближайшей аркой моста. Мы постоянно напоминали друг другу, что для долгой игры надо запастись терпением, но больше я не собиралась терпеть, да и он тоже.

– Так когда должна прибыть эта таинственная персона?

В молчаливом согласии мы повернули обратно в город, и я снова вспомнила, что мне нужно найти сапожника – поставить новые подметки на сапоги.

– Узара сказал, в праздник Солнцестояния.

Я остановилась на краю улицы, глядя на утоптанную землю, даже не мощенную булыжником. Летом, пока жарит солнце, она не доставит особых неудобств, но придут осенние дожди, и грязи на ней будет по колено. Но как бы ни легли руны, к тому времени я окажусь далеко отсюда. Во мне закипела злость. Это походило на дурной сон, который я однажды видела: будто я увязла в игре, где после каждого выигрышного броска теряла в два раза больше денег в следующем туре, но по какой-то непонятной причине не могла бросить руны и уйти от стола. Нет, это скорее напоминало то, как я заблудилась в одном из бессмысленных лабиринтов, которые с недавних пор стали настоящим поветрием среди тормалинской знати. Или то увлечение прошло? Моды могли сильно измениться за четверть года, которую я провела в пути, верно? Я вдруг поймала себя на том, что ужасно скучаю по Райшеду.

– Лучше б он принес что-то полезное на нашу вечеринку, этот приятель твоего мага, – пробормотал Грен. – Иначе мы зря проделали весь этот долгий путь с нагорий.

– Узара говорит, что этот человек знает, как связаться с аниатиммами в горах к югу от Мандаркина, и сумеет расспросить их о Шелтиях.

Мой спокойный ответ был великим достижением, ибо я спорила об этом с Узарой всю дорогу – от самых верхних притоков Пасфала до этого широкого, заполоненного баржами русла.

– Откуда ты знаешь, что та Шелтия не предупредила о нас каждый рекин, фесс и дол от Ущелья до диких земель? – вполне обоснованно возразил Грен.

– Тогда пойди и убеди Сорграда, – огрызнулась я. – Пока он поддерживает мага, мы либо идем с ним, либо гребем отсюда на свой страх и риск.

Сорград был непреклонен. Пользуясь авторитетом старшего брата, он требовал, чтобы мы ушли как можно дальше, пока не умолкнет эхо нашего позорного изгнания.

Меня охватил невероятный приступ страха. Это случалось уже не раз, когда я думала о возвращении в горы. Я становлюсь трусихой? Или это подспудное осознание того, что, если я окажусь перед лицом Сэдрина у двери в Иной мир, Райшед останется на этой стороне, убиваясь по мне?

Грен что-то пробурчал, сердито засунув руки в карманы.

– Ладно тебе. Может, мы не так уж плохо проведем здесь праздник.

Я свернула на широкую улицу, по обеим сторонам которой стояли длинные низкие дома, крытые толстым слоем тростника. На мостовую выходили лавки и мастерские, семьи жили в следующих комнатах, в глубине дома, еще дальше располагались кухни и тому подобное. В окнах некоторых домов поблескивало мутное стекло, но большинство довольствовались одними деревянными ставнями, не очень надежными с виду. Однако я сомневалась, что у этих людей есть что красть. Мы обошли зловонную кучу штукатурки, смешанной с навозом, которой латал свои глинобитные стены какой-то заботливый крестьянин.

Солурские обычаи не признавали трактиров. Любой человек, имевший деньги или влияние, останавливался в замке; чем важнее он был, тем ближе его поселяли к главной башне, где жили лорд Пастисс, его семья и двор. Всем остальным предлагались на выбор различные дома, в которых продавали эль или еду или сдавали комнаты. Солуране добывают средства к существованию самыми разными путями.

Я толкнула дверь в дом, где мы квартировали. Изнутри пахнуло чем-то затхлым. Очевидно, наша хозяйка приволокла откуда-то еще одну партию выброшенной одежды. Большую часть денег она зарабатывала тем, что выпрашивала у соседей изношенную одежду, стирала ее, чинила и затем продавала по дешевке. Но при всем этом она считала себя обеспеченной. Она гордо объяснила мне: то, что я приняла за странной формы булыжники под ногами, на самом деле головки расколотых и вбитых в землю костей крупного рогатого скота. Поверхность получалась долговечной, более теплой на ощупь, чем камень, что в этих краях считалось роскошью.

Ни Сорграда, ни Узары не было слышно, поэтому я закрыла дверь и посмотрела на Грена.

– Как ты думаешь, где они?

– Добывают еду… – с надеждой предположил он.

– Ливак!

Кто может окликать меня по имени так далеко от дома? Я мигом повернула голову. К нам приближался грузный мужчина верхом на норовистом вороном коне. Короткие волосы и окладистая борода были у него почти того же цвета, что и шерсть скакуна, и шеи у обоих были почти одинаковой толщины. Он носил алый плащ поверх кольчуги и боевой туники с накладными плечами, но ширина его кистей на поводьях говорила и о внушительной массе мускулов. Встречные крестьяне бросали на него безразличные взгляды: мужчины в кольчугах и с длинными мечами на поясах были обычным явлением и в замке, и вокруг него.

– Неудивительно, что Узара молчал как рыба.

А я-то думала, маг просто наслаждается, что кнут хоть на время попал в его руки.

– И кто этот пляшущий медведь? – Грен был готов к любой потехе, какую только мог предложить новый поворот событий.

– Его зовут Дарни. – Я засмеялась, представив этого могучего воина пляшущим из-под палки с кольцом в носу. – Но ты не дразнишь медведя, если цепь позволяет ему до тебя дотянуться, верно? Этот мишка такой же опасный.

– Ливак. – Дарни приветствовал меня отрывистым кивком, словно мы виделись несколько дней назад. – Или ты зовешься как-то иначе? Часом, не Терилла, нет? – Его плитообразное лицо под упрямой бородой оставалось, как всегда, непроницаемым, но, похоже, он старался пошутить.

Я лукаво улыбнулась в ответ.

– Пусть будет Ливак. – Я назвалась Териллой, притворяясь, будто ценная пивная кружка, которую я продаю, принадлежит мне, а этот самоуверенный грубиян притворялся честным торговцем, который ее покупает. – Грен, это Дарни, агент Верховного мага. Это он предоставил мне выбор: работать на Планира или быть закованной в цепи и переданной Страже.

Грен ухмыльнулся, снизу глядя на Дарни.

– Похоже, ты в долгу у нашей девочки, приятель.

Дарни воззрился на него сверху.

– Вроде я уже спас ей жизнь.

– Ты и половина магов Хадрумала, – фыркнула я. – Во всяком случае, мы уже сбежали от эльетиммов, когда вы появились.

В этот момент что-то царапнуло мою память, но не успела я понять – что, как все прекратилось.

– А где Зар?

Дарни повернулся в седле, и я увидела, что у него есть спутник – мужчина среднего роста и сложения, с русыми волосами и бледной кожей человека, привыкшего к затворнической жизни. Его большие широко расставленные глаза были водянисто-карими, на тон темнее волос, они немного удивленно смотрели из-под высоких, изгибающихся дугой бровей. Неприметное лицо оживляли пышные усы и эспаньолка.

– А кто твой друг? – парировала я.

– Меня зовут Джилмартен Форн, – подъехав ближе, услужливо ответил незнакомец с солурским акцентом. Он сдернул щедро украшенную перьями шляпу и поклонился с завидной элегантностью, если учесть, что он сидел на лошадиной спине. – Я пятого колена Ида и состою на службе у лорда Астрада из замка Страдар.

– Очень мило, – пробормотал Грен.

– Приятно познакомиться. – Я собиралась сказать, что понятия не имею, где Узара, когда вдруг увидела мага, бегущего к нам. За ним неторопливо шел Сорград. – Вот твой маг.

Дарни спешился и обратился к какому-то мальчишке, довольно тупому на вид, протягивая ему пару монет.

– Эй, ты, отведи лошадей в конюшни Стражи в замке. Скажи командиру, чтобы поставил их по поручению лорда Астрада.

Мальчишка разинул рот.

– Просто скажи, и все. – Дарни снял с вороного свои сумки и свирепо посмотрел на парня. – Чего ты ждешь?

Джилмартен соскользнул с лошади, с любопытством разглядывая Узару. Мальчишка решил, что лучше вытерпеть нахлобучку от командира Стражи, чем дальше разговаривать с этим опасным чужаком, и торопливо увел животных.

– Дарни, рад тебя видеть, – запыхавшись, проговорил Узара. – Я ждал тебя только через два дня.

– Планир сказал, что это важно, – ответил Дарни. – Итак, где мы можем поговорить?

Я указала на дом с прибитым над дверью веником: солуране не утруждают себя настоящими вывесками.

– За выпивкой?

Полдень миновал, и все желающие промочить горло вернулись к своей работе. Когда мы вошли, в пивной заметно опустело, и под суровым взглядом Дарни те, кто все еще убивал время над кружками, решили перебраться в местечко получше.

Мы уселись на низкие табуреты, и нам подали вкусный эль. Грен и Сорград изучали Дарни, Джилмартен наблюдал за Узарой, а маг оглядывал всех по очереди. Я поймала его взгляд.

– Итак, теперь я знаю, что нам предстоит наслаждаться обществом Дарни. Что дальше? Как скоро мы вернемся в горы?

У мага забегали глаза.

– Думаю, мы узнали все, что могли, Ливак. Дарни возвращается в Хадрумал, и мы должны идти с ним. Он проводит нас через Великий Лес, когда же снова будем в Энсеймине, наймем дилижанс до Кола, а там поднимемся на корабль…

– Осади, чародей! – Я сидела с открытым ртом. – Ты сдаешься?

– Я признаю, что это конец нашего путешествия. – Маг откашлялся. – Мы установили, что в традициях Шелтий есть эфирные знания, и это – ценная информация. Планир решит, как ею лучше всего воспользоваться.

– Мы же хотели добраться до той стервы, которая нас выгнала! – взорвалась я.

– Когда одно ее слово может восстановить против нас всех до единого жителей гор? – парировал Узара.

– Ты вообще не думал возвращаться, верно? Какая ж я доверчивая дура!

– Я надеялся, Джилмартен сумеет помочь, – прикинулся оскорбленным маг. – Но это оказалось не так, поэтому я считаю, что дело закончено.

– Погоди. – Я подняла палец. – Откуда ты это знаешь, если вы только что встретились? – Повернувшись кругом на табурете, я испытующе посмотрела на незнакомца.

– Это верно, мы только что встретились, – вежливо сказал он, – но мы уже несколько дней поддерживаем связь.

– Ты – еще один… – я ухитрилась проглотить ругательство, – маг?

– Конечно, – кивнул Джилмартен, слегка озадаченный.

– Вы поддерживаете связь уже нескольких дней? – Я обернулась к Узаре, который удосужился покраснеть. – Что происходит?

– Я постигал методы, коими солуране обучают своих магов, – ответил за него Дарни с надменностью, которую я и прежде в нем терпеть не могла. – Джилмартен едет в Хадрумал, чтобы встретиться с Планиром. Когда стало очевидно, что ваш план закончится ничем, Планир велел мне встретить здесь Зара и сопроводить его домой.

Значит, Дарни повезет домой товары Верховному магу, а я останусь с пустыми руками? Ну уж нет.

– Выходит, ты и с Планиром поддерживал связь, а, Узара? И даже не изволил упомянуть об этом? У тебя был хоть какой-то интерес к нашим поискам, или я просто сэкономила Планиру деньги на няньку для твоего путешествия?

Я не собиралась доставлять магу удовольствие, выходя из себя, но ярость клокотала в горле и застилала глаза.

– Думаю, я наилучшим образом использовал это путешествие, выполняя несколько поручений сразу, – напыжился маг.

– Народная мудрость гласит, что дурак, погнавшийся за двумя зайцами, окажется ни с чем, – огрызнулась я.

– Если он не хочет довести дело до конца, обойдемся без него, – заговорил из угла Сорград, все это время сидевший молча. – Отправимся по тракту на восток и попытаем счастья там.

– Опять же и к мессиру будем ближе, – вмешался Грен, который всегда ловил намек на лету.

Я кивнула и нацепила широкую улыбку.

– Шансы на удачу в Гидесте всегда были больше, верно?

Сорград беззаботно пожал плечами.

– Стоило проверить обстановку здесь, раз мы все равно шли в Лес.

– Простите? – Эта внезапная перемена настроения сбила Узару с толку.

Я махнула рукой.

– Не беспокойся об этом. Просто делай, как велит Планир. Мессир передаст ему то, что сочтет нужным сообщить.

– В свое время, – добавил Сорград.

– Стало быть, ты тоже маг? – обратилась я к Джилмартену, который выглядел явно растерянным. – Но здесь, в Солуре, ты не под башмаком Хадрумала? – Я состроила мину вежливого любопытства, позаимствованную у тормалинских дворянок, так уморительно снисходивших до меня в Зимнее Солнцестояние.

– Нет, мы следуем иной традиции, – медленно ответил он. – Когда у ребенка обнаруживается магический дар, королевский закон требует, чтобы кто-то из магов проверил его способности. Если они достаточно высоки, ребенок должен быть отдан в учение к признанному магу или будет клеймен и посажен в тюрьму.

Мы с Греном и Сорградом настороженно смотрели на него. Узара задумался над словами Сорграда. Дарни, как всегда надменный, потягивал эль. Пришлось Джилмартену самому заполнять паузу.

– Короли Солуры давно и справедливо озабочены потенциальной опасностью мошеннической магии. Ни один маг не может одновременно иметь двух и более учеников, не окончивших четырехгодичный курс обучения, и он до конца жизни несет ответственность за поведение всех учеников независимо от того, остаются они с ним или находят службу где-то в другом месте.

– Службу? – Сорград слушал с непритворным интересом. Джилмартен облокотился на стол.

– Наиболее искусные маги приглашаются лордами, чтобы служить на благо их владений. Конечно, по королевским законам лорд подлежит суровому наказанию, если злоупотребляет мастерством своего мага. Любой маг из одного колена с преступником может быть выставлен против него, если будет нужно.

Узара поднял голову.

– Что означает «колено»?

– Колено означает родословную ученичества, – с готовностью объяснил Джилмартен. – Я – пятого колена Ида. Ид был величайшим магом, многие им восхищались. Поэтому его ученики принадлежали к первому колену, те, кого они учили – ко второму, их ученики в свою очередь – к третьему и так далее.

Мне это было неинтересно, и, когда солуранин переводил дух, я вмешалась.

– Значит, у вас с Узарой будет о чем поговорить на пути в Хадрумал. Мы пойдем через Великий Лес с тобой, Дарни, но после этого вам придется обходиться своими силами. Дороги к Колу должны быть безопасны во время жатвы. Ни один бандит, имеющий хоть каплю здравого рассудка, не работает на дорогах, когда они забиты фургонами, даже если мимо него идут молодые курочки, созревшие для ощипывания. – Я слащаво улыбнулась Узаре.

– А вы, кажется, говорили, что отправитесь на восток? – Дарни не собирался попадаться на мою удочку. – Тогда будьте осторожны в Далазоре. В этом сезоне наемники часто совершают набеги из Лескара.

– Если они сколько-нибудь хороши, мы, вероятно, знаем их, – беспечно махнул рукой Грен. – Если нет, будет довольно легко оставить их скалиться на корни чертополоха.

Дарни мысленно вернулся из отдаленных мест.

– Вы бывали в Лескаре? С кем?

– С Отрядом Уинальда, Парнями Бревера, Аркади Красным… – Сорград загнул три пальца и нахмурился.

– С Корпусом Сильной Руки и Истязателями Аста, – подсказал Грен, счастливо улыбаясь от воспоминаний.

– Когда вы были с Аркади? – с подозрением спросил Дарни.

– Мы были на Сейском мосту, если ты об этом спрашиваешь. – Сорград выпрямился в своем углу.

– На чьей стороне? – Дарни точно так же подобрался.

Я поискала быстрейший путь к выходу; в этой тесной комнатке с низким потолком не было места для зевак и шумной свалки.

– На обеих, – ухмыльнулся Сорград. Дарни оглушительно захохотал.

– Тогда мне лучше заплатить за эль.

С дармовой выпивкой в руке Грен скорее будет обмениваться рассказами о боях и трофеях, чем прикидывать, нельзя ли выбить зубы Дарни через его затылок, поэтому я расслабилась. Дарни пустился в воспоминания о своем собственном участии в бесконечном круговороте междоусобиц Лескара, а я поймала взгляд Сорграда и слегка кивнула на дверь. Нам нужно было поговорить, и так как Узара демонстративно передвинул табурет, чтобы не допускать меня к своему разговору с Джилмартеном, момент казался идеальным. Я осушила кружку и встала.

– Пойду проветрюсь.

Выйдя во двор, я села на залитую солнцем скамью и закрыла глаза. Тень упала на мое лицо, я прищурилась и увидела силуэт Сорграда на фоне яркого неба.

– Ты это серьезно говорил насчет востока или просто хотел лягнуть Узару?

– Раз Шелтий действительно обладают знаниями, которые нам нужны, думаю, стоит наведаться в Гидесту. – Сорград сел рядом со мной. – Та девушка, что командует в фессе Хачал, не потрудится отправлять сообщение так далеко. – У горца был мрачный вид.

– Ты правда думаешь, что она поднимет трезвон на всей этой стороне Ущелья? – Я все еще сомневалась.

– Наверняка. Вот почему у нас не было другого выбора, кроме как вернуться в низины. Когда всем станет известно, что нас положено избегать, мы больше не получим ни помощи, ни даже укрытия. – Он улыбнулся. – Ты ведь не думала, что я просто слушался Узару, а?

– Ха! – с шумом выпустила я свою досаду. – Он все время вел двойную игру. Думаешь, маги когда-нибудь поступают честно? А я-то надеялась, что он сможет использовать это для меня.

Я протянула Сорграду ножик для подрезания ногтей. Его ножны были старые и потертые, кожаная петля наверху растянулась и порвалась. Только при очень скрупулезном рассмотрении можно было заметить, что ее когда-то перерезали.

– Это то, что ты сняла с девушки-Шелтий? – Сорград взял его и повертел в руках. – Вы с братом давно не работали в паре, но ты не потеряла сноровки, верно?

– Что все-таки он ей сказал?

Сорград хихикнул.

– Спросил, нет ли у нее сестер. Сказал, что женщина с ее характером возбуждает мужчину больше, чем любая коза своего козла в брачный период. – Он вернул мне нож. – И что бы делал с ним Песочный?

– Подслушал бы ее разговоры, проследил бы за ней до других Шелтий, я не знаю, – пожала я плечами. – Тогда это казалось хорошей идеей.

– Маги и магия ничего, кроме беды, не приносят, – напомнил мне Сорград. – Давай начнем все заново в Гидесте. Передадим то, что найдем, этому твоему мессиру, и пусть он торгуется с Планиром в свое удовольствие.

Я вздохнула.

– Думаешь, мы что-нибудь найдем там, на востоке? Чувствую, я целых полгода гонялась за элдричскими человечками в тенях и ничего не поймала.

– Шансы невелики, но они-то как раз и приносят самую большую прибыль. – Однако теперь, когда нас было только двое, на лице Сорграда отразились его собственные сомнения. – Если мы сможем выследить кого-нибудь, кто знает что-то о Шелтиях или их знаниях, я сделаю все что угодно, кроме продажи своей задницы, чтобы их прижать. Хочу вернуть им должок. Я жил с тем, что меня мальчишкой изгнали из моего дома, но скорее Мэвелин утопит меня, чем я позволю им запретить мне все горы.

Я обернулась на его зловещий тон, но Сорград поразил меня улыбкой.

– А главное, я забыл, какими скучными бывают солурские границы. – Он указал на сонный городок, разомлевший от полуденного зноя, и властные стены замка, под которыми ютились его домишки. – Если Грен станет вспоминать прошлое с этим Дарни, через несколько дней его неудержимо потянет обратно в Лескар к какому-то настоящему делу. Но мы не сможем вернуться, пока твой мессир не рассчитается за нас с Драксималом, верно?

– Да, верно. – Напоминание о том, что не я одна нуждаюсь в счастливом исходе этой игры, ужесточило мое намерение. И тем не менее я громко застонала от досады. – У меня такое чувство, будто мы идем против ветра, и стоит нам сделать шаг вперед, как нас тут же сносит на два шага назад, но если учесть, как далеко мы ушли, то это будет сто лиг за каждые десять!

Сорград ободряюще обнял меня за плечи.

– Это только в балладах красавец принц уезжает верхом на коне по ближайшей тропинке и находит в конце ее целую кучу золота. Будь игра такой легкой, не было бы никакого веселья.

– Только веселья мне сейчас и не хватает, – сухо молвила я.

– Если тебе хочется скуки, тогда ты в нужном месте, – критически заметил горец. – Солура славится ею, как и своей шерстью.

– И своими лошадьми. – Я выпрямилась. – Раз мы возвращаемся по тракту, то будем истирать железные подковы, а не кожаные сапоги. Узара еще не растратил все деньги Планира, и бьюсь об заклад, Дарни путешествует не только на меди и доброжелательстве. Вот пусть Верховный маг и купит нам лошадей, ты не согласен?

– Я бы сказал, это меньшее, что он может сделать, – согласился Сорград. – Как ты смотришь на то, чтобы пойти и поболтать с этим командиром Стражи и узнать, кто торгует лошадьми лорда Пастисса? Я не вижу необходимости беспокоить Песочного чем-то еще, кроме счета.

Что также досадит Дарни, который мнит себя знатоком лошадей. Я встала и решительно повернулась лицом к очередному этапу в этой, как мне казалось, бесконечной охоте.

Великий Западный Тракт, 2-е постлета

Эрескен осторожно пробирался по лесу, усеянному солнечными пятнами. Пряный аромат горных елей и пихт здесь, внизу, сменился влажным запахом земли, таким насыщенным в теплом неподвижном воздухе под деревьями, густо покрытыми летней зеленью. Отвращение спугнуло мысли эльетимма. Вечнозеленые деревья были не так уж плохи. Похожие, хоть и впятеро меньше здешних, росли и дома, в укрытых долинах. Леса низин издали выглядели поистине красивыми в нежном кружеве своей недолговечной зелени. Но вблизи каждое дерево было невыносимо уродливым, беспорядочно росло во все стороны, оплетенное лозами и покалеченное непогодой, молодая поросль лезла из-под упавших сучьев или стлалась по земле. Эрескен медленно опустился на колени за толстым искривленным стволом с бородавчатой, влажной от мха корой.

Тейриол присоединился к нему, стараясь не месить тяжелыми сапогами мягкий лиственный ковер бесчисленных осеней.

– Что ты видишь? – На лице юноши застыло ожидание. Эрескен сделал жест бледной рукой, которая успела загореть и была покрыта царапинами.

– Вот здесь мы нападем на них, друг мой.

Тейриол нахмурился.

– На открытом тракте?

Колдун положил руку на плечо одетого в кольчугу юноши, отчасти для того, чтобы успокоить, отчасти – для безмолвного предупреждения.

– Я сделаю так, что свидетелей не будет. Если кто наткнется на нас, я использую искусство Шелтий, чтобы стереть это воспоминание из его памяти.

– Когда, по-твоему, они будут здесь? – Тейриол запрокинул голову, тщетно высматривая солнце, скрытое плотным зеленым пологом. В его тоне проскользнула жалобная нотка.

– Очень скоро, – пообещал Эрескен. – И они все должны умереть, ты понимаешь это?

Тейриол кивнул, закусив губу.

– Кое-кто из наших беспокоится. Перемирие – священно…

– Священно для вас, да, но с каких пор жители низин и маги стали соблюдать его? – Улыбка Эрескена была теплой, но его рука на плече Тейриола стала тяжелее. – И теперь мы знаем, что злодеи Хадрумала не только используют фальшивую магию, чтобы насаждать свою власть в Лесу, они вступили в союз с магами Солуры. Помнишь, что кости долов сказали Шелтиям на Солнцестояние?

– Солуране всегда к нам хорошо относились, – пытался возразить юноша. – Они доверяют нам защиту восточных перевалов от мандаркинцев. Что, если они закроют для нас нижние долины? Как мы тогда будем торговать?

Эрескен сжимал плечо Тейриола, пока не вынудил юношу повернуть голову.

– Я не понимаю интриг этих магов, но все мы слышали, как они обманывают суратиммов с помощью колдовства, верно? Мы должны справиться с этой угрозой, чтобы Лесной Народ не смог вмешаться в нашу битву с жителями низин в Ущелье. Разве Джирран не объяснил тебе? – Зеленые глаза колдуна не мигая уставились в невинные голубые.

– Да, объяснил, конечно. – Растерянное лицо Тейриола прояснилось и вновь стало решительным. – Убийство этих магов предостережет остальных. Тогда наша битва с низинами будет честной. Мизаен либо докажет правоту нашего дела победой, либо приговорит нас к клювам воронов. – Он говорил как ребенок, вызубривший урок.

– Да, и для этого нескольким из них нужно умереть.

Эрескен отпустил плечо юноши и отвернулся, удовлетворение разгладило складки на лбу. Пора научить этих магов покорности. Их проклятая способность осквернять стихии оказалась смертоносной, когда им на помощь пришел целый корабль, полный магов. Но в этот раз все будет иначе.

– Вели своим людям занимать позиции. Вы узнаете, когда атаковать.

Тейриол крадучись взобрался на холм, и по его приказу вооруженный отряд начал осторожно спускаться к тракту, только тихое позвякивание выдавало его продвижение. Эрескен направился к удобной позиции над большим валуном, опутанным подлеском в чаще невысоких деревьев. Жестоко улыбаясь, он закрыл глаза.

– Ладно, рыжеволосая гадина, сейчас я с тобой поквитаюсь за то унижение.

Топот копыт по твердой поверхности тракта эхом огласил лесистые склоны теснины. Эрескен начал глубоко вдыхать, слова заклинания все медленнее сходили с его уст. Веки задрожали, глаза закатились, и колдун вошел в транс. Та часть его, что оставалась в сознании, выжидательно парила в глубине разума. Над головой щебетали птицы, солнце припекало шею, случайный ветерок разносил запах цветов. И вдруг в эту мирную тишину ворвалось ржание испуганных лошадей, чей-то крик внезапно оборвался, и сразу с нескольких сторон понеслись мужские проклятия.

Эрескен моргнул и посмотрел вниз, на хаос, царящий на тракте. Ошалев от ужаса, одна лошадь уже сбросила седока. Его украшенная перьями шляпа валялась, растоптанная, в пыли, а несчастной лошади все чудилось, будто на нее нападают со всех сторон. Это солуранский маг, с удовлетворением отметил эльетимм. Второй маг, который так глупо пришел шпионить в горы, уступил в неравной схватке с конем и выдернул ноги из стремян. Эрескен ощерил зубы, и животное пронзительно заржало, отбиваясь от невидимых мучителей. Эльетимм выругался, когда солуранин вытащил упавшего мага из-под копыт, подкованных железом, спасая его лысеющую голову ценой глубокой раны на бедре.

Где Тейриол и его люди? Единственные белокурые головы, которые видел Эрескен, это головы тех двоих, что продались фальшивым магам. Оба спрыгнули с лошадей при первом признаке беды и встали спина к спине на середине дороги, выхватив из-за поясов мечи. Колдун зашипел от ненависти. В горах они не были так вооружены. Но это не важно: ни тот, ни другой не носили кольчуги или нагрудника, чтобы спасти свои шкуры.

Где рыжеволосая стерва? Эрескен подвинулся, чтобы лучше видеть, и кивнул со злорадным ликованием. Вцепившись в поводья и гриву, она изо всех сил старалась удержаться в седле, когда ее взбесившаяся лошадь то вставала на дыбы, то шарахалась из стороны в сторону от ужаса, пытающего ее ум. Пришпорив своего вороного, здоровяк схватил лошадь женщины под уздцы, чтобы подчинить себе животное грубой силой, даже безмерной жестокостью. Кровавая пена брызнула изо рта лошади на грудь и ноги, глаза выпучились, сверкая белками.

«Месть позже, шлюха», – мысленно пообещал Эрескен, прежде чем еще раз прочитать заклинание транса. Где же Тейриол?

А Тейриол медлил в овраге рядом с дорогой, пока лошади метались в панике от невидимых кошмаров. Сомнения, что казались такими глупыми, когда он был с Эрескеном, набросились на него с удвоенной силой. Да, он слышал доводы в пользу нападения на Лес. Джирран всех увлек за собой потоком красноречия. Но почему же теперь Тейриол потерял уверенность? Представив, как он будет объясняться с Кейсилом, юноша почувствовал себя совсем несчастным. А что скажет мама? Как он поддался на уговоры Джиррана?

Но этого хотел не один Джирран, верно? Аритейн созвала других Шелтий, и все принесли один и тот же ответ из темных тайн погребальных пещер разных долов. Тейриол вздрогнул при мысли о тех спрятанных костях, которые молчали, пока пять дней назад солнце Солнцестояния не соединило царство Мизаена с царством Мэвелин. Мудрость древней крови нельзя отрицать. После трижды десяти дней ожидания и подготовки она возвестила, что настало время перенести сражение в низины.

– Мы идем? – нетерпеливо спросил хитроглазый Икарель, противно облизываясь от предвкушения. Его грязная кольчуга уже начала ржаветь, но меч был блестящим и острым.

Неудержимая дрожь пробежала по телу Тейриола.

– Идем!

Держа меч перед собой, он вылез из оврага, у одного плеча – Икарель, у другого – нищий мальчишка Нол. Безрассудная злость пришпоривала Тейриола. Эти жители низин умрут под его клинком за то, что он родился в таком бедном роду. Их кровь прольется за тот снегопад, что лишил его отца ступней и пальцев на руках. Эти трофеи искупят жалостливые взгляды девушек, угадывающих его жалкое наследство до последнего пенни. Во всем виноваты они, эти жители низин с их жадностью, обманами, грязной магией их чародеев! Его сбивчивые обиды растворились в убийственной ярости.

Тейриол замахнулся на стоящего перед ним предателя, выругался, когда его меч был отбит, и торопливо блокировал косой удар, который мог отрубить его челюсть. Рядом Нол безуспешно тыкал своим мечом, непривычная броня стесняла движения и больше служила помехой, нежели защитой. Икарель хотел нанести удар, но не решался от страха. Глаза предателя метались из стороны в сторону, а лицо оставалось неподвижным. Обжигающая боль запустила когти в тыльную сторону руки Тейриола, кровь испачкала рукоять, меч заскользил в ладони.

Он заколебался, и в этот миг предатель низким ударом перерубил Нолу колено. Мальчишка упал, воя от боли среди людских криков и лошадиного ржания. Алая кровь забила струей, пока, всего через несколько вздохов, он не умер, давясь рыданиями, и кровь жизни впиталась в иссохшую почву.

Ужас едва не уготовил Тейриолу ту же участь. Спасла его атака незнакомых горцев, завербованных красноречием Джиррана на этот поход. Чья-то нога отбросила в сторону труп мальчишки, и предатель был оттеснен, всеми силами стараясь остаться в живых под градом полных ненависти ударов. Клинки вспыхивали на солнце сквозь потеки крови и грязи, поднимаясь и падая с тяжестью неисчислимых лет обиды. Раз за разом Тейриол нападал на предателя. Красная липкая влага на ладонях приводила юношу в бешенство, он все более свирепел и непрестанно рубил, замахивался и рубил, и так снова и снова.

Но вот враг споткнулся о засохшую колею дороги. Икарель, все еще мешкающий, увидел свой шанс, и солнечный отблеск вспыхнул на стали, нацеленной прямо и твердо. В то мгновение, когда острый, как бритва, клинок должен был разрезать шею предателя, Икареля отшвырнуло назад. Вырванный из схватки, он с треском ударился о могучее дерево. Ветви обломились, и он скрылся, весь переломанный, под их грудой.

Еще двое горцев умерли в ту минуту, когда застыли в нерешительности, испуганные невидимой атакой. Этим трусливым предателям помогает фальшивая магия, разъярился Тейриол. Он поднял свой меч, но что-то незримое привязало его руки к бокам, угрожая раздавить. Слабое голубое сияние затрещало в воздухе, силки колдовства и страха душили юношу. Когда горцы вокруг него дрогнули и бросились бежать, Тейриол попятился, но земля под сапогами разверзлась, поглощая его с каждым шагом. Не в силах спастись со связанными руками, юноша тяжело рухнул, застряв по колено в разбитых комьях земли.

Эрескен бросил смятенного Тейриола и выругался, глядя на сцену внизу. Маги и женщина укрылись за упавшим деревом позади дюжего бородача, который размахивал массивным двуручным мечом, сея вокруг себя смерть. Пять окровавленных тел лежали недвижимым свидетельством глупости тех, кто подошел к нему слишком близко.

Маг встал и швырнул горсть огня. Прямой как стрела, огонь полетел на переднего из атакующих. Вцепившись в его грудь, он проел кольчугу и стал пожирать одежду горца, кожу, волосы. Труп рухнул в ливне искр, металл бесполезной брони ярко светился, раскаленный добела. Искры засверкали на темной земле и начали двигаться по собственной воле, разыскивая другую жертву. Один из горцев с ужасом посмотрел вниз, когда его сапоги загорелись, но не успел и вскрикнуть, как всепоглощающее пламя охватило его целиком.

– Иннат ар риал, нар федриан рек!

Эрескен всем своим существом сосредоточился на лысеющем маге. Он нащупал ум, такой сфокусированный, такой дисциплинированный, но столь небрежно незащищенный, и почувствовал злобное удовлетворение. Эльетимм быстро обвил этот ум мириадами образов Леса, пронзая иллюзию ужасом заблудиться в непроторенном лесу – ужасом, ненадежно спрятанным в голове мага. Эрескен почуял, как высоко маг ценит порядок и знания, и посеял семена хнычущего страха в его недоверие к неизвестному. Объявшая его паника от ощущения брошенности и одиночества размыла концентрацию мага, и земля под ногами Тейриола вновь стала устойчивой.

Воющий ветер вдруг налетел из ниоткуда, со всех сторон сразу, листья и пыль закружились вокруг нападавших, тяжелые порывы сдерживали их, стремившихся продвинуться вперед. Однако предателей ветер не трогает, понял колдун. Пользуясь возможностью, они заняли позиции по бокам здоровяка, спинами к сомнительной защите упавшего дерева.

Эрескен схватил ум второго мага. Этот был крепче первого, его мысли метались от образа к образу. Ужас солуранина от грозящей ему смерти породил отчаянное желание причинить как можно больше ущерба. Этот порыв боролся с опасением последствий, ответственностью перед законом и врожденным отвращением к убийству. Эрескен толкнул свою волю в глубь ума этого человека и закрутил вихрь из давно забытых событий и непрошеных воспоминаний, все искажая там, где неуверенность памяти давала его злобе шаткую опору. Когда воспоминания мага смешались в хаос, эльетимм начал взламывать разум, который, как он чувствовал, лихорадочно искал контроля.

Острая боль в шее исторгла у Эрескена проклятие. Он хлопнул ладонью по воротнику, думая, что его жалит насекомое, и ошеломленно уставился на пятно крови на своей ладони. Боль снова кольнула, теперь под нижней челюстью, и дротик упал на землю, холодно блеснув сталью. Когда Эрескен повернулся кругом, его колдовские чувства, так долго оттачиваемые жестокой дисциплиной, легко пронзили густой подлесок.

Это была она, рыжеволосая шлюха. Считая себя в безопасности, она неподвижно сидела за кустом, бледная, с бескровными губами. Эльетимм снова взглянул на тракт, где Тейриол и его соратники, теперь избавленные от атак ошарашенных магов, упорно теснили троих воинов. Ярость грозила нарушить концентрацию Эрескена; женщина, которую он видел там, была образом, сотканным фальшивой магией, дабы прикрыть глупость этой стервы, задумавшей справиться с ним мелкими булавочными уколами. Эрескен напряг мысль, чтобы ударить по уязвимым местам, которые он обнаружил в магах, но теперь их умы оказались запертыми от него. Эльетимм все сильнее колотился в эту преграду, но не смог найти входа через отчаянный фокус на каком-то архаичном защитном заклинании.

Не важно. Он отомстит этой женщине, а затем расправится с остальными. Эрескен шагнул к тому месту, где пряталась гадина, но земля уплыла у него из-под ног. Нет, это не предательство земли, это собственное тело предает его, понял эльетимм, когда голова закружилась и к горлу подкатила тошнота. Эрескен почувствовал, что контроль ускользает от него, как вода, вытекающая из лихорадочно сжимающихся пальцев. Безумная эйфория воспарила в нем. Что бы это значило? Поманила свобода, искушающая, чувственная, избавление от всех забот, долга и страха. Смутная догадка мелькнула в мозгу Эрескена: его отравили наркотиком.

Жгучий гнев очистил его голову как раз настолько, чтобы он мог ухватиться за первый принцип истинной магии – принцип власти разума над телом, коренное знание, вбитое в его память. Делая вдохи глубочайшего транса, он сфокусировался на яде внутри себя и направил свою волю на его выжигание. Сумятица в голове начала проходить, и Эрескен потянулся за ближайшим источником силы, чтобы поддержать свою, безжалостно черпая хрупкие ресурсы горцев. В конце концов, они здесь лишь для того, чтобы служить ему.

Единственный удар под дых отбросил его в кусты. С треском ломая ветки, колдун попытался вдохнуть, но не успел: колени раздавили его ребра, и руки сжались на горле, стремясь выдавить из него саму жизнь. Кровь застучала в висках. Эльетимм открыл глаза и увидел над собой эту женщину, ее зеленые очи пылали ненавистью. Она узнала его, понял Эрескен, и обрадовался этому. Она будет знать, кто ее убил. Эльетимм вонзил ногти в ее руки, раздирая кожу, извиваясь, чтобы укусить ее за запястья. Она будет знать, что он наконец отплатил ей за унижение плена. Поднимаясь судорожным рывком, он отбросил стерву, ее ярость не чета его более тяжелому весу. Она умрет от его рук, как ее любовник умер от рук его отца. Эрескен вскочил на ноги и потянулся за мечом.

Горячая боль разорвала его внутренности. Влага побежала по животу в пах – теплая липкость, становящаяся холодной. Колдун схватился за живот и под тяжелыми звеньями кольчуги нащупал рукоятку кинжала, вогнанного в его тело при первом нападении шлюхи. Он упал на колени, слабея от ужаса и тошнотворной боли, которая волнами накатывала при каждом биении сердца.

– Спаси меня!

Эрескен вложил каждую частичку души и воли в свой отчаянный призыв, протягивая сознание вверх и за лес, мимо серых утесов, за бескрайние просторы равнин и дальше, за огромный непокорный океан. С внезапностью, которая заставила его задохнуться сильнее, чем самый мощный удар боли, другой ум захватил его. Его тело было поднято, сознание сминалось в безжалостной хватке, но Эрескен приветствовал забвение, чтобы не встречаться с гневом отца.

Он пришел в себя в устланном листьями овраге, столь похожем на тот, в котором все случилось, что Эрескен вскочил на ноги, лихорадочно оглядываясь: где эта потаскуха с ее кинжалами убийцы? Нож, ранивший его, загремел на землю.

– Успокойся.

Голос в его голове звучал презрением, жгучий шлепок за глазами – дополнительным упреком.

Эрескен схватился за живот. Штаны и рубаха порвались и намокли от крови, но кожа под ними была целой. Его пальцы с испугом проследили рубцы нового шрама.

– Можешь носить эти метки как напоминание о своей глупости, – отрывисто сообщил ему голос. – И будь благодарен, что я так легко тебя отпустил.

– Ты воистину милосердный, – беззвучно ответил Эрескен, замирая от страха. – Где я? – Он поднял кинжал.

– Достаточно далеко, чтобы тебя не выпотрошили, как детеныша тюленя. – Теперь в голосе звучало веселье.

Эрескену задышалось легче. Лучше быть мишенью для издевки, чем для ярости.

– Спускайся на тракт и иди на восток, – приказал голос.

– Да, отец.

Эрескен торопливо вылез из оврага и, то и дело поскальзываясь, начал спускаться с откоса. Продравшись сквозь кусты, из-за которых лицо и руки покрылись свежими царапинами, он выбрался на тракт и побежал. Тяжелые доспехи гремели на каждом шагу, пот лился ручьем, но Эрескен не снижал темпа, пока не обогнул изгиб дороги и не увидел тела, разбросанные по залитому кровью гравию.

Он резко остановился, хватаясь неловкими руками за голову. Темно-карие глаза осмотрели побоище, и мрачная радость скривила рот колдуна в улыбке, принадлежавшей не ему.

– Не то, на что мы надеялись, но даже из этого можно что-то извлечь. – Губы сформировали слова, далекие и отдающиеся эхом. – Действуй, и, если сумеешь меня поразить, я забуду о твоей предыдущей неудаче. – Голос стал холодным. – Разочаруешь, и дела твои будут плохи.

От удара в самый центр его существа Эрескен пошатнулся, все его чувства закружились. Затем присутствие в уме исчезло, оставив только память о беспомощной слепоте. Всегда неприятно, когда тебя используют в качестве чужих глаз, молча злился Эрескен, но когда тебя захватывают без предупреждения, это неприятнее во сто крат. Торопливо подавляя нелояльный гнев, он глубоко вдохнул и сложил руки перед собой – ладонь к ладони, палец к пальцу. Тихим голосом прочитал заклинания, чтобы снова сконцентрировать ум. Это должно удовлетворить шпионов, стремящихся украсть его мысли, подумал Эрескен в той скрытой части ума, которая, как он надеялся, все еще оставалась нетронутой.

Отряд Тейриола валялся со всех сторон. Одни зарублены мечами, но большинство сражены магией. Троих сжег до неузнаваемости мерзкий ползучий огонь. Другие лежали без видимых ран, но их неестественно вывернутые тела говорили о сломанных ударами колдовских ветров костях. Один труп еще дымился, черная борозда тянулась от головы к раздробленным ступням, и только кости белели в обугленной плоти. Другой лежал с разбитой челюстью, лицо было проломлено, как яичная скорлупа, и осколки костей вонзились в мозг, серый и ледяной в глубине ран.

– Как они это делают? – вслух пробормотал Эрескен.

В ответ раздался слабый стон. Эльтимм испуганно огляделся. Стон повторился – из канавы возле дороги, и Эрескен бросился туда. Обезумевшие голубые глаза смотрели на него из мешанины листьев и крови.

– Тейриол?

– Я убежал, – зарыдал юноша. – Я убежал. Я пытался их всех вернуть, заставить их вновь сплотиться, но когда засверкали молнии, когда я увидел, что Сейя ударило…

Горец вскрикнул от боли, и Эрескен заметил, что правая его рука бесполезно лежит на груди, обнаженные острия костей торчат из запястья, пальцы висят, бескровные и вялые, большой почти отрублен. Тейриол беспомощно баюкал руку, плача, как ребенок.

– Что случилось?

Эрескен яростно встряхнул его, но юноша лишь бессвязно лопотал от боли и горя. Эльетимм с силой поднял его за подбородок; у Тейриола расширились глаза от шока внезапного нападения.

Вот, значит, как все было, мрачно подумал Эрескен, когда сдирал воспоминания, не обращая внимания на боль, которую он причиняет. Маги ударили по людям Тейриола самым скверным колдовством, воины продолжали рубить оставшееся сопротивление. Горцы умерли, не в силах защититься против двойного нападения чар и клинка. Солурский маг произвел женщину из пустого воздуха, черноволосый бородач перекинул раненого мага через плечо, предатели древней крови заняли места по бокам, и все вместе убежали.

Эльетимм отпустил Тейриола, и юноша рухнул. Колдун быстро пошел вдоль дороги, проверяя каждое тело, даже неузнаваемые комья обугленной плоти. Несмотря на тяжелые раны, некоторые еще не умерли, а отчаянно цеплялись за жизнь. Эрескен безжалостно вдыхал в них малейшую искру жизни, какую только находил; хватит ран, чтобы объяснить смерть. Никто не заподозрит его руку в этой бойне, и большинство раненых все равно бы умерли, по крайней мере без срочной помощи.

Но пока он все еще нуждался в Тейриоле. Эрескен вернулся к плачущему юноше.

– Я должен вызвать помощь, – сказал он, делая вид, что запыхался. – Я должен вызвать Аритейн, чтобы привести Шелти и спасти тех, кто еще не умер.

– Еще не… – Тейриол поднял лицо, сквозь грязь и кровь на нем проглянула недоверчивая надежда.

Эрескен схватил волну страстного желания мальчика, видя в его уме образ Аритейн. Он вплел жалкое стремление к дому и исцелению в собственный, точно сфокусированный призыв, маскируя свое намерение пронзительным страданием Тейриола.

– Ты должна прийти, любовь моя. Приди ко мне. Нас предали, убили, зарезали. Ты должна прийти.

Эрескен оторвался от лихорадочных вопросов Аритейн, молящих объяснения и установки. Она обладает выдающимся для своего племени талантом, подумал эльетимм, но не чета любому из его клана. Однако у него мало времени.

– Что это там? – Открыв рот, Эрескен уставился на дорогу.

Тейриол повернул голову, и колдун вонзил кинжал стервы-убийцы в основание его черепа, поворачивая клинок. Юноша беспомощно задергался, в ужасе выкатил глаза и через мгновение затих.

Поджав губы, Эрескен отпустил рукоятку кинжала. Пусть останется в ране, чтобы кто-то другой его заметил, еще одна гирька на весах, требующая мести. Он быстро вскарабкался по склону холма к лощине, где на него напала та шлюха. Она заплатит собственной кровью за его кровь, хмуро пообещал колдун. Он пошарил среди хрустящих листьев и внимательно осмотрел найденный дротик. На нем все еще поблескивала мазь – радужная насмешка в лучах солнца. Вот и хорошо.

Эрескен вогнал острие в тыльную сторону руки и некрасиво упал на землю. Захватив головокружение наркотика, колдун вырастил его, запрещая инстинкту выгнать отраву из крови. Он услышал движение внизу, на дороге, но заставил себя лежать неподвижно. Может, это прохожие, не важно. Едва ли они успеют убрать тела до прибытия Аритейн, и никто не узнает правды из того, что он сам им расскажет.

Эльетимм расслабился в коварном очаровании яда, ум лениво парил вокруг надежно спрятанного ядра внутреннего осознания. Отчаянные мысли Аритейн пронеслись мимо, едва не пропустив его, прежде чем понимание обрушилось на нее вместе с ужасом. Словно находясь в полусознании, Эрескен открыл девушке поверхность своего разума, окрашивая зрелище трупов в своем мысленном взоре стыдом и болью Тейриола.

– Любимая… – Он вложил в это отчаянное слово всю неутоленную страсть, которую ощущал в Аритейн, вместе с памятью об их робких поцелуях, ее нервном удовольствии от его ласк, никогда не удовлетворяющих ее жгучего желания, чтобы она всегда жаждала большего.

Девушка подняла его голову и прижала к своей мягкой груди. Ее кровь галопом мчалась по венам, барабаня в его ухе, дыхание, быстрое и неровное, рвалось из груди, мысли метались в истерике. Эрескен осторожно защитил себя от этой умственной суматохи, но не сделал ничего, чтобы ее успокоить. Приоткрыв веки, он закатил глаза, после чего с видимым усилием остановил взгляд на ее лице.

– Что случилось? – Аритейн была белая как молоко, жилка пульсировала на виске.

– Мы начали переговоры и как раз обсуждали… – Эрескен закашлялся и попытался сесть, но снова рухнул, словно эта попытка была свыше его сил. – Маги… мы только хотели, чтобы они дали слово не вмешиваться в наши споры…

– Они напали на вас? Во время переговоров? – Аритейн теперь вся дрожала от потрясения и ярости, прижимая Эрескена к своему сердцу.

– Мы этого не ожидали. – Колдун позволил девушке ощутить его растерянность. – Даже если б они не согласились, мы не ожидали нападения.

– Что случилось…

Эльетимм почувствовал, что первое смятение оставляет ее ум. Аритейн удивлялась, почему его пощадили, когда с остальными так жестоко расправились. Эрескен сунул ей образ рыжеволосой шлюхи, и ему не пришлось притворяться, чтобы ошеломить девушку своим неверием, и возмущением, и воспоминанием об отравленных дротиках.

– Значит, она правда была шпионкой? – в ужасе вскричала Аритейн.

– Хуже того, она узнала меня. – Эрескен дал почувствовать девушке эхо ненависти той потаскухи. – Она была среди тех, кто пришел грабить дом моего отца по приказанию Верховного мага. Они похитили меня – я боялся за свою жизнь… – Эльетимм дал ей увидеть маленькую лодку, гонимую через океан на свечении фальшивой магии, он дал ей услышать кровожадные шутки насчет того, чтобы съесть пленника, если похитители оголодают в плавании. – Они снова пришли за мной! – Эрескен затопил ум Аритейн страхом возмездия, скрывая тот факт, что он страшится гнева отца. Этот ужас был достаточно реален, чтобы несколько слезинок легко выкатились из его глаз. – Я не смог им помочь, я слышал, как их убивают, но не мог им помочь. – Выхватывая из памяти образы мертвых и умирающих, он толкал в мозг Аритейн образ за образом, искаженные головокружительным обольщением наркотика. Девушка задохнулась и еще крепче сжала его.

Эрескен услышал на дороге голоса.

– Это Брин?

– И Сериз, – ответила Аритейн. – Лежи спокойно, дорогой мой.

– Нет. – Эльетимм вырвался из ее объятий. – Я должен помочь, я должен увидеть, что произошло.

Он встал, не забывая тяжело опираться на плечо девушки. После всех этих потрясений она готова принять любое руководство, осознал Эрескен. Хорошо. Теперь он должен постараться, чтобы и остальные из этих полуобученных, но подающих надежды Шелтий видели события так, как угодно ему. Пока Аритейн изо всех сил поддерживала его, эльетимм следил за Брином и Сериз, медленно переходившими от трупа к трупу. Дальше по дороге виднелась еще пара одетых в серое глупцов, чьи имена он не потрудился запомнить.

Сериз остановилась возле трупа Тейриола и прижала руки к лицу, заметив торчавший из его шеи кинжал.

– Вероломство! Убийство! Заколот, когда пытался бежать или просил пощады!

Ее мысли звучали так громко, словно были выкрикнуты вслух, лицо с безвольным подбородком казалось бескровным под копной золотистых кудрей.

– Мы встретились с магами для переговоров, – сообщил им Эрескен, запирая свой ум от их ищущих мыслей обманами горя и боли. – Мы умоляли их позволить горцам воздать за свои обиды, сразившись с жителями низин в честном бою. Казалось, маги вежливо слушают, и мы ослабили бдительность. Мы не хотели оскорбить их недоверием. А потом на нас напали. Эти нечестивцы в озлоблении повернули против нас саму природу. – Он надорвал покров памяти, позволяя Шелтиям заглянуть в тщательно отобранные им воспоминания.

– Расскажи все с самого начала. – К ним подошел Брин с решимостью в потемневших глазах.

Этот человек во что бы то ни стало вознамерился вырвать у Эрескена правду. Почувствовав это, колдун пошатнулся, уронил руку с плеча Аритейн и тяжело рухнул на землю – девушке не хватило сил его удержать.

– Оставь его в покое! – рявкнула она. – Ты что, не видишь? Его отравили!

Пока Аритейн подкладывала ему под голову свой скатанный плащ и нежно выпрямляла его конечности, Эрескен закутался в кокон обмана и притаился внутри, внимательно слушая. Голос Аритейн тверд как алмаз, заметил он с удовлетворением. Уязвимость, которую он использовал, осталась для остальных невидимой, когда девушка вновь нацепила непоколебимую маску Шелтий.

– Смотрите внимательно, запоминайте каждую смерть, – холодно приказала она. – Мы расскажем каждому долу, как пали его сыновья.

– Убить издалека и с такой жестокостью… – произнес самый молодой Шелтий, Ремет.

Эрескен незаметно выдернул его имя из памяти Аритейн, связывая голос с лицом, все еще полным юной привлекательности и ждущим силы возмужания, за которым не было пока ни зрелости ума, ни твердости убеждений.

– Именно это и делают маги, – выплюнул Брин. – Как ты думаешь, почему жители низин выгнали их в море столько поколений назад?

– А что насчет Джиррана и его людей? – задохнулась другая женщина.

Крелия, так ее зовут. Эрескен вспомнил нервное лицо и руки с обгрызенными до мяса ногтями. Ее ум истончился от бесконечных требований, но Крелия никогда не роптала, расходуя всю себя на других.

– Кто сообщит Джиррану, что его шурин так вероломно убит? – с рыданием в голосе спросила Сериз, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Мы не должны допустить суратиммов в нашу битву, – твердо заявил Брин. – Если они действительно заодно с магами Хадрумала.

– Конечно, они заодно! Одна из их шпионок сразила Эрескена! – Аритейн швырнула во всех четверых внезапное видение рыжеволосой шлюхи. – Она была в фессе Хачал и пыталась вместе с тем магом облапошить Куллама. Сколько еще доказательств вам нужно?

Хорошо замаскированное удовлетворение согрело Эрескена. Аритейн и без дальнейших подсказок выполнит за него его работу.

– Выходит, это война? – возвысил голос Ремет.

– Мы ее не хотели, и не мы ее начали, но мы не можем оставить подобное насилие неотомщенным, – не слишком уверенно ответил Брин. – Такая же участь ожидает невинных людей в каждом доле, если жители низин захватят наши земли с помощью фальшивой магии.

– Мы должны сражаться, – объявила Аритейн. – Это не просто борьба за жителей долов, не просто война мечей и топоров. Мы должны поддержать их, бросив все наши силы против фальшивой магии.

Значит, семена, которые он посеял и взращивал, наконец зацветают, с облегчением подумал Эрескен.

– Шелтий клянутся быть беспристрастными, – прошептала Крелия.

– В конфликте между долом и долом, между фессом и фессом, – согласилась Аритейн. – Но где клятва, связывающая наши руки, когда наш народ выгоняют голым на снег?

– Старейшины… – поперхнулся Ремет.

– Я отвечу перед старейшинами, – дерзко заявила Аритейн. – Как Шелтия, верная всем горцам, а не какой-то единственной линии крови, я поклялась служить всем или никому. Я либо умру, защищая мой народ, весь мой народ, либо гордо встану у плеча брата, когда он приведет нас к победе. И пусть старейшины судят меня тогда. Если осудят, я уйду на север, во льды, как ушли однажды аниатиммы, и смело встречу приговор Мизаена.

Невнятный протест Брина ускользнул от колдуна.

– Думаешь, они поступили справедливо, – хлестко продолжала Аритейн, – изгнав тех, кто с помощью истинной магии лишь защищал свои права? И какова сейчас цена приговора Мизаена? Аниатиммы не замерзли и не умерли, теперь я могу вам это сказать. Эрескен – их крови, их племени. Он принес весть с далеких островов, где его народ живет свободным, никем не притесняемым. Они не боятся использовать истинную магию, сохранив ее в первозданной чистоте и силе. Даже сейчас, когда мы говорим, они дают отпор магам и тормалинцам, которые протягивают свои жадные руки через океан, дабы захватить еще больше земли.

Будь проклята эта женщина, почему она не может держать свой глупый язык за зубами? Эрескен слабо махнул рукой, моментально уведя в сторону мысли Аритейн.

Она встала возле него на колени.

– Ты с нами?

– Воды, – попросил он, задыхаясь.

Аритейн подняла голову колдуна, а Брин поднес бутылку к его губам.

– Значит, ты аниатиммской крови? – Недоверие парило на краю его разума.

Эрескен вгляделся в глаза мужчины.

– Предки моих предков последовали за людьми, которые так назывались и которые ушли во льды, навстречу приговору Мизаена. Мы называем себя эльетиммами и используем силы истинной магии, чтобы выжить на холодных островах северного океана. Нас атакует тормалинская жадность, поддерживаемая фальшивой магией Хадрумала. Я искал союзников, чтобы спасти мой народ, а нашел братьев по крови, чье положение ничем не отличается от нашего.

Брин медленно кивнул, и Эрескен позволил свежей крови вытечь из своих ран, чтобы испачкать платье и руки Аритейн.

– Его нужно перенести в фесс, – потребовала девушка.

Эрескен расслабился в ее объятии, пока пятеро Шелтий творили заклинание, дающее разуму власть над материей. Когда эта история будет рассказана и пересказана, усиленная нужными подробностями с его стороны, эти жалкие аниатиммы с воем хлынут со своих гор, словно предки их никогда не были трусами. А после нескольких продуманных стычек, которыми будет руководить он сам, война в Лесу выльется за его пределы, чтобы сокрушить фермеров низин. Тогда все тормалинские глаза и все тормалинское оружие еще до конца лета будут притянуты на запад, и его отец сможет выбрать момент, чтобы нанести удар. Эрескен уже смаковал грядущую награду и восхваление, которых жаждал так же страстно, как страшился гнева и наказания.

Великий Западный Тракт, 2-е постлета

– Стойте! – Я так запыхалась, что мой отчаянный призыв оказался лишь придушенным хрипом.

Резко затормозив, я наклонилась, чтобы успокоить боль в боку, глубоко вдыхая теплый сладкий воздух, пока кровь не застучала в голове. Через несколько шагов Сорград понял, что меня больше нет рядом, и остановился, Грен сделал то же самое. Дарни замедлил шаг – лицо красное, сам весь потный, как свинья. Он спустил Узару с плеча, и маг тяжело оперся на его руку.

– Сэдриновы потроха, а ты тяжелее, чем кажешься, Зар!

Узара совсем позеленел, должно быть, его тошнило, и мой желудок тоже еще бунтовал от того, что магия Джилмартена двигала меня взад и вперед, будто птицу по доске Ворона. Ну ничего, придется ему потерпеть, пока у нас не появится свободное время. Нас преследуют?

Должно быть, Сорград услышал мои мысли и посмотрел назад.

– Никаких признаков. Думаю, мы можем идти помедленнее.

– Благослови тебя за это, – выдохнул Джилмартен, грудь его тяжело вздымалась.

Я не была столь уверена.

– А как насчет их колдуна? Он может оказаться здесь через мгновение – они выходят из теней, словно элдричские человечки!

– Он может сделать это, где бы мы ни находились, – заметил Сорград с убийственной логикой. – Давайте почистим клинки и отдохнем перед следующей схваткой.

С этими словами он повел нас к оврагу, откуда мы могли видеть дорогу и успеть спрятаться в случае необходимости. Сорград расположился на краю и показал на чуть заметную тропку, ведущую в глубь леса.

– Если что, побежим туда, а затем вернемся на тракт.

Он принялся вытирать кровавые потеки со своего клинка. Вскоре на соблазнительный запах начали слетаться изумрудные мухи.

– Я убегаю от людей с мечами, только если они крупнее и отвратительнее меня, – фыркнул Грен, с омерзением глядя на свои окровавленные перчатки.

– И только если их больше, чем мы можем спокойно убить, – ухмыльнулся Дарни.

От факта его соучастия с братьями мне стало не по себе. Двое – еще куда ни шло, но упаси меня Дрианон от троицы необузданных драчунов.

– Твои яды не позаботились о колдуне?

Узара тяжело хромал, кровь медленно сочилась из рваной прорехи в бриджах. Неприятно было видеть, как он прикладывает к ней подол мантии, с любопытством отгоняя мух.

– Вряд ли. – Я стащила через голову пропитавшуюся потом рубаху. – Это была мазь тахна.

– Не голубая соль? – Грен выглядел крайне разочарованным.

– Не было времени, – извинилась я. – Если Полдрион пожелает, тахн продержит его без сознания достаточно долго, чтобы он окончательно истек кровью.

Джилмартен так вытаращил глаза, что стало страшно, как бы они не выпали из его головы прямо в грязь. Я весело улыбнулась ему.

– Ты не ранен?

– Спасибо, нет, сударыня. – Он отвесил мне какой-то перекошенный поклон. – Немного потрясен, сознаюсь, но в остальном невредим.

– Они это начали. – Грен зло посмотрел на мелкий порез чуть ниже своего локтя. – Те безмозглые лошади небось уже на полпути к Пастамару. Чем это можно промыть?

– Вот. – Дарни налил спирта на лоскут, оторванный от собственной рубахи, и передал бутылку горцу. Затем приложил лоскут к ссадинам на своих костяшках, рассеянно шипя сквозь зубы. – Тебе лучше быть следующей, – кивнул он мне.

Я посмотрела на царапины, которые эльетиммский ублюдок оставил на моих руках, но у меня было больше поводов для беспокойства, чем какие-то ссадины.

– Тот колдун… я узнала его.

– Я это заподозрил, – сказал Узара, – когда ты начала поносить его мужские достоинства.

– Испытала их на себе? – сострил Грен.

– Сейчас не до шуток. – Я бросила на него строгий взгляд. – Да, я испытала на себе то, что вытворяет его народ, как они врываются в ум, чтобы вытащить оттуда все, что им нужно. – Мой голос задрожал, и я вцепилась в пламя своего гнева на фоне холода воспоминаний. – Тот человек… Мы с Шивом и Райшедом захватили его, когда удирали с тех проклятых Ледяных островов. Он был там кем-то важным, и мы думали обменять его жизнь на нашу, если нас поймают. – Я покачала головой. – Но он использовал свою гнусную, свою отвратительную, свою долбаную магию, чтобы удрать, совершенно исчезнуть из лодки. – Я взяла лоскут и потерла руки, приветствуя острое жжение, избавляющее меня от мерзости его прикосновения.

Узара поднял голову.

– То, что он сбежал, когда на него напали…

– И с моим кинжалом в кишках, – вставила я.

– …говорит о том, что он могуществен, из чего следует, что мы не должны предполагать, будто он мертв, пока не увидим труп, – заключил маг.

– Пока не увидим труп, не отрубим ему голову, не насадим ее на кол на потеху воронам и не сожжем остальное дотла, – поправил его Грен. – Последнее можешь сделать ты, – великодушно разрешил он Джилмартену.

Солурский маг пробормотал что-то уклончивое.

– Эльетиммский колдун поддерживает атаку Горных Людей? – Дарни пристально посмотрел на меня. – Ты уверена, что это был тот самый человек?

– Мы все выглядим одинаково? – Сорград улыбнулся без тени юмора. – Если наша девочка говорит, что это был он, значит, это был он, приятель.

Я едва не сказала Сорграду, что сама могу пикироваться с Дарни, но промолчала, удовлетворившись мыслью, что у этого надменного задиры пока нет численного превосходства.

Дарни потянулся за своей бутылкой спирта.

– Сними штаны, Зар. Твою рану нужно промыть и зашить, не то в ней еще до конца дня заведутся опарыши.

Узара безропотно расшнуровал бриджи, и мы поморщились при виде глубокой рваной раны, пересекавшей огромный багровый синяк на его бедре. Поразительно, как маг вообще ухитрился идти. Дарни окатил рану спиртом, и Узара побелел, как старая кость, разинув рот в безмолвном крике.

– Только постарайся не двигаться, – пробормотал Дарни, жертвуя остатки своей рубахи на повязки.

Грен поймал мой взгляд и что-то произнес одними губами. Я озадаченно покачала головой, но со второй попытки дошло. Пляшущий медведь.

Я поняла, что он имеет в виду: Дарни, раздетый до пояса, демонстрировал впечатляющие мускулы под зарослями черных курчавых волос, которые могли бы привлечь стрелу невнимательного охотника. Интересно, кладет ли его жена в постель каминный коврик, когда Дарни уезжает разбираться с недругами Верховного мага?

Узара тяжело сел, тени пролегли вокруг его рта и глаз.

– Давай я найду мазь тахна. – Я порылась в своей котомке. – Приложишь ее к ране, чтобы кожа онемела.

– И мои мозги вместе с ней? – Узара выдавил тонкую улыбку. – Не думаю, что нам стоит рисковать.

– Тебе решать, – хмыкнул Дарни, продевая нитку в изогнутую иглу.

– Погоди. – Джилмартен наклонился вперед и протянул маленькое пламя, пляшущее на его голой ладони. – Прокали металл, чтобы не занести в рану грязь.

Все же Узара побледнел, глядя, как кончик иглы засветился красным, а затем белым. Я поискала, чем бы его отвлечь.

– Итак, Узара, у нас здесь есть эльетиммский колдун, которого мы видели в прошлый раз на службе у того ублюдка Ледяного островитянина. Того, кто так жаждал убить нас всех в позапрошлом году. Какой из этого следует вывод?

– Мы также знаем, что тот Ледяной островитянин надеялся захватить Келларин, – проговорил Узара сквозь стиснутые зубы, когда Дарни приступил к делу. – Тормейл и Хадрумал совместными усилиями поставили крест на тех его амбициях.

Я удержала взгляд мага.

– Так что этот колдун делает здесь?

– Горцы имеют вполне оправданные претензии. Если их расшевелить… – Узара придушенно выругался, капли пота сбегали на глаза. Пота, никак не связанного с этой жарой.

– Прости, – пробормотал Дарни небрежным тоном. – Это диверсия, наверняка диверсия. Раздуй волнения на разных флангах, и твоему противнику придется распылять свои силы.

– Лорды северной Солуры были бы крайне обеспокоены волнениями в здешних краях, – внес свою лепту Джилмартен. – В охране нашей границы с Мандаркином мы полагаемся на горцев. Если перевалы не будут охраняться, мандаркинцы не замедлят этим воспользоваться.

– И на западе разразится еще больший хаос, – кивнула я. – Это было бы на руку эльетиммам.

– Что, все будут смотреть в другую сторону, когда корабли Ледяных островитян подойдут к берегам Тормалина на весенних приливах? – Дарни оторвался от своей работы.

Каковы бы ни были его недостатки, этот человек не глуп, напомнила я себе.

– Или Келларина.

Дарни хмыкнул и вернулся к своему старательному рукоделию.

– Нам нужно точно знать, что затевает этот колдун, лишь тогда мы сможем расстроить его планы.

– Что бы они ни планировали, они панически боялись, что мы об этом пронюхаем, – заметил Сорград. – Бьюсь об заклад, нас потому и выбросили из фесса Хачал.

– И Шелтий делали там его грязную работу. – Грен снял куртку и сложил ее испачканным передом внутрь. – По крайней мере та высокая девушка с надменными манерами.

– Так что они задумали?

Ответом мне были бессмысленные взгляды. Даже Узара тупо воззрился на меня, хотя через мгновение снова стиснул зубы, чтобы стерпеть боль.

– Готово, – с удовлетворением сказал Дарни, отрезая нитку. – Теперь мы должны сообщить Планиру, что происходит. – Он воткнул свой меч в сырую лиственную прель, чтобы его очистить, и выскреб ямку в черной земле, в которой зарыл измаранные остатки своей рубахи. – Однако нам нечего особо рассказать. – Он некрасиво втянул воздух сквозь зубы.

– Мы знаем больше, чем ты думаешь. – Я заколебалась – это было трудно выразить словами. – Когда та стерва выбросила нас из фесса Хачал, вы помните, с ней были двое, не показавшие своих лиц? Уверена, одним из них был тот самый колдун, которого я только что пыталась выпотрошить. – Я сжала кулаки, чтобы унять дрожь.

– Ты ничего не сказала тогда, – осторожно заметил Сорград.

– Я поняла это только сегодня, когда увидела его. – Я посмотрела на свои руки, радуясь, что они вновь обрели твердость. – Что-то скреблось в моей голове по поводу случившегося в фессе Хачал, но всякий раз, лишь стоило мне об этом подумать, я начинала нервничать, страшась возвращения в горы, потому что против меня могли снова использовать эфирную магию. Вы знаете, я не склонна трусить, и в любом случае все прекратилось, как только я скинула того ублюдка с доски тахном. Он играл моим разумом, я готова поставить на это любые деньги. – Гнев перевесил все прочие соображения.

– Ты уверена? – Густая борода плохо скрывала скептицизм Дарни.

– Гуиналь сказала мне, что самый легкий способ манипулировать умом – это усиливать страхи или желания, уже присутствующие, – задумчиво молвил Узара. – Что строго запрещено, – поспешно добавил он.

– Шелтий это делают, – угрюмо заметил Сорград, – когда наказывают кого-то.

– Значит, мы можем поставить колдуна на доску рядом с девушкой. Ну и что с того? – Дарни с характерной цепкостью держался за первоначальную тему. – Нам нужно знать, висят они у нас на хвосте или нет!

– Я могу поискать их, – предложил Узара. – Я бы предпочел это, если нам удастся найти другого посредника. Мне что-то не хочется снова работать в горсти моей собственной крови.

– Знаешь, то была блестящая идея. – Джилмартен оторвался от изучения шнурков на своих сапогах. – Я бы никогда до такого не додумался, и если б ты не нашел того человека, мы бы погибли.

Узара протестующе улыбнулся.

– Когда столкнешься пару раз с эфирной магией, ты быстро привыкнешь к мысли, что твои чувства могут тебя предать под ее влиянием. Обнаружив, что я никого из вас не вижу, я понял, что должен обратиться к более верным способам зрения.

– Ты не смог бы этого сделать без того защитного заклинания, которому научил тебя Райшед, – напомнила я.

– Это было не совсем то заклинание, – обронил Узара с раздражающим превосходством. – Мы с Гуиналь тщательно изучили способы, которыми можем защититься от Высшего Искусства.

– Пока что магия лишь тратит твои силы, – произнес Сорград без всякого почтения. – Ливак воткнула в него нож.

– Только потому, что Джилмартен перенес ее к колдуну, – парировал Дарни, человек мага, заступающийся за своих казначеев.

– Я думаю, ее подобие, созданное Джилмартеном, было столь же решающим. – Узара вздрогнул от боли, неосмотрительно попытавшись согнуть ногу.

– Да, вы все очень умные, – нетерпеливо перебил его Грен. – Давай твори свою магию, Песочный, и узнай, идут ли они за нами!

Узара испустил тяжкий вздох и потер глаза, прежде чем отбросить с лица жидкие пряди волос.

– У нас есть что-нибудь, что удержит воду, с достаточной поверхностью для гадания? У кого-нибудь есть чернила?

Джилмартен без слов достал из вместительной сумки на поясе маленький оправленный серебром и закупоренный рог. Дарни встал хмурясь.

– У меня в ранце было полно всякой всячины, – сердито пробормотал он. – Проклятые лошади, ни к чему не приученные, бесполезные твари, не стоящие своего овса.

Сорград начал выворачивать нагрудные карманы своей куртки.

– К нему нет оправы, но если я смогу найти подходящий камень… – Он протянул металлическое зеркало размером с мою кисть.

– Мой брат обожает собой любоваться, – съязвил Грен.

– И иметь средства, чтобы послать сигнал, ослепить преследователя и посмотреть из-за угла, не ждет ли Стража, – кивнул Сорград, продолжая в том же духе. – И, само собой, убедиться, что я хорошо выгляжу для дам.

Дарни было не смешно.

– Оно никогда не удержит воду.

– Может, я помогу? – Джилмартен потянулся за зеркалом.

Солурский маг внимательно изучил металл с обеих сторон и зажал его в ладонях. Потом сосредоточился, слабая улыбка тронула его губы. Через минуту он вернул зеркало Узаре, уже вогнутое, как ложка. Я ожидала, что вода закипит или зашипит, когда Узара осторожно налил ее внутрь, но, к сожалению, она не закипела. Узара поднял маленькую чашу и стал дотошно разглядывать нижнюю сторону.

– Обменяетесь мнениями позже, – остановила я его. – Гадание?

Узара всматривался в мелкую воду, и зеленоватый свет, отражающийся от серебра, бросал загадочные блики на его лицо.

– Никаких признаков погони, – заявил наконец маг. – Насколько я могу видеть, дорога свободна. – Он нахмурился. – Но я не могу найти то место, где на нас напали. Я знаю, что разворотил дорогу, и воздушные заклинания Джилмартена наверняка оставили какой-то след.

– Эфирное колдовство, – мрачно изрекла я. – От магии чародеев будет мало проку, если Высшее Искусство станет помогать людям прятаться от нее.

Словно не слыша меня, Узара все ближе наклонялся к чаше, но внезапно его руки задрожали, изумрудное сияние расплескалось и исчезло в земле.

– Довольно. – Дарни наклонился, забрал у мага, который не оказал никакого сопротивления, зеркало и вылил чернильную воду. – Попытаемся еще раз, когда Зар немного отдохнет.

– Попробуй ты. – Грен ободряюще потрепал Джилмартена по плечу.

– Боюсь, я не так хорошо владею искусством воды, – промямлил маг. – По солурской традиции, мы держимся гораздо ближе к своей собственной природной стихии.

На лице Грена отразилась досада.

– Давай-ка поищем тут что-нибудь съедобное. – Я потянула его на звериную тропу.

– С испугу эти маги горят ярко и горячо, но вскоре от них остается одна зола, – проворчал Грен, пиная безобидный куст.

– Ты несправедлив, – отрезала я. – Та магия, которую они разбрасывали вокруг, отнимает у них много сил. Они могут потерять сознание, если переусердствуют, а нам это совсем ни к чему.

– Я здесь для того, чтобы разделаться с каждым эльетиммом, желающим испытать судьбу, – агрессивно сказал Грен.

– Да, но ты ведь уверен, что тебя нельзя убить, и знать не знаешь, что такое изнурение, – возразила я.

Горец ухмыльнулся.

– Таким меня создал Мизаен.

– Вот и будь благодарен, что он создал магов такими, какие есть. – Я тщетно искала вокруг хоть какое-нибудь из известных мне съедобных растений. И почему я была так невнимательна, когда ходила за провиантом с женщинами Лесного Народа. – Иначе они бы уже правили миром – Эти слова высекли эхо из глубин моей памяти. – Отриково «Почему маги не правят миром».

Грен недоуменно воззрился на меня.

– Что?

– Не важно. – Я указала на куст, усыпанный красными ягодами. – Как ты думаешь, они ядовиты?

Грен сорвал одну и съел, прежде чем я успела его остановить.

– Вкус как у малины.

Я опасливо понюхала ягодку. Более мелкая и более темная, но она пахла малиной. Я начала собирать их в подол рубахи. Может, кто-нибудь из магов знает наверняка. Грен помогал, но половину отправлял в рот. Я не стала напоминать ему об осторожности.

Отрик. Пробираясь между колючими ветками, я подумала о старом маге. Он нравился мне, он не был лакеем Планира, полирующим кресло в Совете своим раздобревшим задом. Когда Отрик захотел узнать об океанских ветрах и течениях, он нанялся на пиратский корабль. И вот теперь эльетиммское заклинание держало его во сне между жизнью и смертью. Он был сражен, когда использовал свою магию, чтобы остановить ублюдков, убивающих несчастных колонистов Келларина. Значит, кто-то еще зависит от нас, от нашего проникновения в тайны эфирной магии.

Мы еще немного побродили, но ничего не нашли. Увы, разгар лета – плохое время, чтобы жить за счет земли. Все эти цветы и горькие зеленые ягоды просто издевались над нами, обещая поспеть в недалеком будущем. В угрюмом согласии мы повернули обратно.

– Вот все, что удалось собрать.

Я поделила добычу, отдав львиную долю Узаре. Все жадно набросились на еду, но ягодами живот не набьешь. Я вновь недобрым словом помянула лошадей. Меня угнетала перспектива путешествовать через Лес без припасов, без проверенной воды и чистой смены белья. Пожалев еще раз, что больше нечего съесть, я вытерла руки о запачканную рубаху и обвела взглядом наш приунывший кружок.

– Итак, что теперь?

– Мы получим инструкции от Планира, – хмуро сообщил Узара.

– Нам нужно расширить границы гадания и узнать, сколько народу вооружается, – рассуждал Дарни. – Если это единственный род с боевым зудом, дело одно. Но если бунтуют все долины по эту сторону высот, нас ждет кровавая осень.

– Делайте, как считаете нужным, – ответила я обоим. – Я отправилась в этот путь, чтобы найти эфирные знания, и меня ничто не остановит.

– Та игра закончена, Ливак, – рассердился Узара, – все руны вытащены. У нас в кармане так же пусто, как было в начале.

– Значит, пора собирать кости для новой партии, – отрезала я. – Проигрыш лишь тогда имеет значение, когда ты уходишь с ним из-за стола. Пока играешь, ты всегда можешь вернуть свои деньги. – И при необходимости помочь своей удаче, если расклад будет против тебя. Особенно если противник и сам горазд мухлевать.

– И как ты предлагаешь за это взяться? – Судя по тону, Дарни явно был уверен, что у меня нет реальных идей.

– Планир уже нашел способ разбудить Отрика? – потребовала я ответа от Узары.

– Нет, – тяжело вздохнул маг. – Мы испробовали за зиму все, что могла предложить Гуиналь. Но потерпели неудачу, и если Планир не забыл сообщить мне, никто с тех пор не раскопал ничего нового, что могло бы помочь.

– Бьюсь об заклад, эльетиммский колдун умеет это делать, – заявила я. – Может, знание и не серебряная кружка, но почему бы не украсть голову, в которой оно содержится, а?

Узара посмотрел на меня с сомнением и досадой, но в темных глазах Дарни зажегся интерес.

– Мы могли бы попробовать, верно? – настаивала я. – А заодно узнать, что затевают горцы. И что за варево мешает в своих горшках тот эльетиммский ублюдок. И, возможно, найти ответы на большинство вопросов об эфирной магии, на которые Гуиналь не может ответить. Теперь мы знаем, что охранные заклятия Гуиналь работают. Ледяной островитянин будет не в состоянии заморочить нам голову своими штучками, пока мы его хватаем.

А я бы доказала себе раз к навсегда, что эльетиммских заклинаний не нужно бояться. Бояться так, как я боюсь их сейчас – до тошноты, до смертельного ужаса, который внедрил в мой разум тот Беловолосый.

– Однажды мы захватили его и сделаем это снова. Связанный и избитый до беспамятства, он причинит не больше неприятностей, чем мешок дерьма.

– Я запрещаю вам, категорически! – Узара совершил ошибку, пытаясь встать, и задохнулся от боли.

– Дай-то Сэдрин, чтобы он уже проходил через дверь в Иной мир, – задумчиво протянул Дарни.

– Если Рэпонин сделал свою работу, – горячо согласилась я. – Но что, если нет?

– Как мы это узнаем? – пожал плечами Дарни.

– Вот. – Я порылась в сумке у себя на поясе и показала маленький нож. – Он принадлежал той стерве Шелтий. Она была с эльетиммом раньше, она будет с ним и теперь. Узара найдет ее, а мы найдем его.

– Ты имеешь в виду ту, что прогнала нас из гор? – Узара пришел в ужас. – Ты у нее украла?

– Думаешь, она не поняла, что это была ты? – Дарни вперил в меня свой устрашающий взгляд, который я хорошо запомнила еще с позапрошлого года. – Тебе не кажется, что именно это натравило их на нас?

– Пять пятерок мужчин, вооруженных до зубов и жаждущих крови, за один карманный ножичек и спустя полный круг Большой луны? – Я вскинула брови. – Нет, я так не думаю. Я даже сомневаюсь, что она заметила пропажу, а если и заметила, то наверняка подумала, что просто потеряла его, когда кожа лопнула. – Я помахала оборванным концом и ухмыльнулась Джилмартену, который выглядел совершенно озадаченным.

– Если Ливак срежет твой кошелек после обеда, ты не узнаешь об этом, пока не захочешь оплатить счет за ужин, – твердо заявил Сорград Дарни.

– Я здесь по распоряжению Верховного мага и такого просто не потерплю! – вспылил Узара. – Я не стану помогать тебе с гаданием!

– Мы не работаем на тебя, приятель, – радостно напомнил ему Грен.

– Или на твоего Верховного мага, – добавил Сорград угрожающим тоном. – И если ты нам не поможешь, я сам попробую это гадание.

– Я уже говорила тебе, что на этой охоте я – собака с медным ошейником, – заявила я магу. – Мы сделаем то, что хотим, с твоей помощью или без.

– Ну-ну, попробуй, – захохотал Дарни. – Это невозможно.

Грен улыбнулся.

– Нет такого понятия – «невозможно»…

– Есть только очень неравные шансы. – Сорград встал рядом с братом.

– Они-то как раз и приносят самую большую прибыль. – Я присоединилась к горцам. – Мы идем. Вы с нами?

– Нам следует держаться вместе в Лесу, – посуровел Дарни. – Ради безопасности.

Маги переглянулись с нетерпением и неуверенностью, но каждому хватило ума понять, что, пока Узара в таком состоянии, мечи и дротики нужны им не меньше, чем заклинания.

Мы пошли, и я принялась ломать голову. Без сотрудничества Узары мне не хватало нескольких ключевых рун. Я пока не придумала, как их добыть, но твердо решила сыграть эту партию. Победа победой, но хотелось бы еще и свести счеты.