Собрание принцев в этом году было чревато переворотом, и даже полагаясь на защиту сургуча и чести, я все же спрашиваю себя, что именно мне следует увековечить на этих страницах. Но я должен исполнить свой долг, оставить точный отчет для тех, кто после меня примет заботу о нашем Доме. Рэпонин будь моим свидетелем, и пусть истина пристыдит любые враждебные глаза, которые это прочтут.

Главной причиной волнения среди принцев стала несдержанная декларация, посланная распорядителю Собрания из города Кола в бывшей провинции Эйнар Сай Эммина. Сыновья Декабрала давно лелеют надежду, что Кол станет нашим первым форпостом, поднятым из пепла Хаоса, и фундаментом для строительства новой Империи среди ничтожных лордов запада. Я бы сказал, что все эти чаяния теперь окончательно погублены враждебностью, порожденной своевольными действиями Декабрала в уходящем году. Та декларация с печатью избранных, во-первых, подтверждает, что влиятельные граждане Кола восстановили прошлые формы правления, а во-вторых, решительно опровергает утверждение нашего императора, что любое такое правление, основанное на практике Старой Империи, должно признать его власть как сюзерена. То, что документ послан распорядителю Ден Периналю, было недвусмысленным щелчком Декабралу и еще больше распалило его ярость.

Сьеры Тор Канселин и Ден Созет резко упрекнули императора за такое заявление, поскольку еще прошлой зимой Собрание советовало воздержаться от любого давления на Кол. Ден Периналь согласился с ними, отметив, что опрометчивые поступки в смутные времена редко приносят успех. При этом он сослался на замешательство среди принцев после неожиданной смерти брата императора, Декабрала Нервного. Я посмел надеяться, что такая атака спровоцирует Декабрала на какую-нибудь глупость, но он сдержался, предпочитая сердито доказывать, что власть над Колом — необходимая мера для обуздания стремлений самопровозглашенных герцогов Лескара и возрождающихся амбиций в Каладрийском Парламенте. Сьер Тор Арриал согласился, что вооруженная мощь Тормалина с востока и с запада дала бы обеим провинциям повод для размышлений. Его слова вызвали всеобщее изумление, пока Тор Арриал не повернул свою речь к едкой критике фантазий Декабрала. Его рассуждение на тему, не является ли этот вздор результатом злоупотребления крепкими напитками, курениями или аптекарскими снадобьями, немало повеселило собравшихся.

Прежде я думал, что Тор Арриал потребует официального осуждения, но он, как и все мы, видит, что те сьеры, которых Декабрал так поспешно жаловал дворянством за прошедшие десять лет, все еще рабски поддерживают его. Так как эти комнатные собачки очень хорошо знают, что их место у очага зависит исключительно от хозяина, швыряющего им полуобглоданные кости, они, несомненно, его защитят. Мы думали, что Ден Ферранд и Д'Эстабель колебались в течение лета, но император снова купил их верность, даруя монопольные права на солевой налог и производство свинца.

Мое единственное утешение состоит в том, что такое недальновидное поведение внесет еще больший раскол в Дом Тор Декабралов. Уже всем очевидно, что якобы временный отъезд императрицы в Солландские поместья — это шаг постоянный, и ее тамошний дом принимает атмосферу двора в изгнании. Самый старший из ее совершеннолетних сыновей вызывает теперь растущий интерес у тех отпрысков Имени, что соглашались терпеть бестактность Декабрала Добродетельного ради сохранения трона внутри семьи. Старший брат императора, мессир Манейр, держится особняком, и его собственные поместья в Мортейне давно стали убежищем для тех, кто враждует с нынешним режимом. Он в первый раз за последнюю горсть лет приехал на праздник в Тормейл и не делал секрета из щедрых подарков к Солнцестоянию, которые он послал своей сестре по браку. Мессир Манейр миновал тот возраст, когда он мог бы рассчитывать на возвышение до императорских почестей, но его сын будет иметь все преимущества, чтобы стать преемником любого из сыновей императрицы, который может вскоре сменить своего отца. Есть и другое важное обстоятельство. Доверенные советники Манейра намекают, что мессир наконец простил свою сестру, госпожу Бейлин, за то, что она не поддержала его личные притязания на трон после смерти их отца, Декабрала Терпеливого. Такому великодушию мог поспособствовать ее брак с Ден Деорилом, поскольку их многочисленные дочери благодаря замужеству теперь вошли в самые влиятельные семьи Тормейла.

Хотя многие из нас предпочли бы видеть полную смену династии, мы могли бы довольствоваться сменой одного императора. По крайней мере это позволило бы тем молодым Домам, которые так зависят от покровительства Тор Декабрала, прикрыть свое предательство скромной завесой верности Имени. Ночь уже на исходе, быстро приближается заря, и наступающий с ней новый год обещает стать интересным годом.

Сторожка резиденции Д'Олбриота, праздник Летнего

Солнцестояния, день четвертый, утро

— Избранный Татель? — Тихий, но настойчивый стук в дверь повторился. — Райшед?

Я вздрогнул и проснулся. В первую минуту мне показалось, что мучительные страхи, безликие и бестелесные, не кончились, что кошмар вырвался из моих снов и вот-вот задушит меня. Затем я понял, что ночью кто-то вошел и плотно задернул полог моей кровати, наверняка по доброте душевной. И сердце замедлило разрывающую грудь скачку.

— Да? — крикнул я, мысленно насылая чуму на этого ночного благодетеля и на того, кто там меня будил.

— Тебе письмо. — Дверь приглушила голос.

Рывком отдернув полог, я пошел открывать. Один из новобранцев Столли протянул аккуратно запечатанное письмо с адресом, написанным наклонным лескарским почерком. Парень с любопытством в глазах ждал, когда я разверну тонко надушенный листок.

— Все, спасибо. — Я с ухмылкой взял письмо и захлопнул дверь перед его разочарованным носом. Прислонившись к ней спиной, я закрыл глаза. Все, чего мне действительно хотелось в этот миг, — единственное утро, когда я мог бы выспаться и мне не пришлось бы вскакивать ни из-за чего, будь то пожар, потоп или демоны Полдриона, крушащие резиденцию.

Сломав сургучную печать, я прочел несколько коротких строк от Каролейи. Итак, она будет прогуливаться на старом крепостном валу между вторыми и третьими курантами дня, и если я хочу ее увидеть, мне лучше подняться туда. Я распахнул окно и впустил в комнату свежий воздух, дабы изгнать остатки ночного кошмара, и стал приводить себя в благопристойный вид, чему здорово мешала онемевшая рука. Размотав повязку, я увидел, что отекшие костяшки потемнели, сплошь покрытые синяками. Эта проклятая рука не давала мне заснуть даже после такого тяжелого дня, даже после весьма неудобного разговора со сьером далеко за полночь. Наконец я сдался и взял у Нейра чашку с настоем тахна, а теперь расплачивался за это отвратительным вкусом во рту и спутанными мыслями, не говоря уж о кошмарах, которые проникли в мой сон.

Болит что или нет, я должен быть готов к бою, со вздохом заключил я, снова заматывая руку. Швы, как всегда, страшно зудели, и я с трудом удержался, чтобы их не почесать. Придется воззвать к барышне Авиле. Темар был прав, неохотно признал я: нельзя отвергать помощь, в которой я нуждаюсь, только потому, что она исходит от Высшего Искусства. Хотелось бы только надеяться, что нынче утром дама будет в лучшем настроении. Вчера вечером они со сьером прибыли почти одновременно, и я успел увидеть, как Авила распекает Темара по дороге к дому.

Но служанки еще даже не открывали ставни на окнах барышни, поэтому с лечением придется подождать. Я вышел из сторожки, размышляя, не послать ли в конюшни за коляской — страшно не хотелось топать пешком. Нет, чем меньше людей знает, что я делаю, тем лучше. По крайней мере до Весенних ворот дорога все время шла под гору, а когда я взбирался по лестнице на стены старого города, прохладный, чуть солоноватый ветер освежил мою голову.

Старые стены Тормейла, как и многое другое в столице, показывают отличный пример маленьким городам. Города вроде Солланда и Мортейна защищены каменной стеной с крепостным ходом наверху и сторожевыми башенками в каждом углу. Но Солланд три раза рушился от лескарских набегов во времена Алсона Решительного, а алдабрешские пираты прошли сорок лиг вверх по реке, чтобы сровнять Мортейн с землей. Понадобился Декабрал Безжалостный, чтобы выжечь дотла островки восточного побережья и избавиться наконец от жителей Архипелага.

Стены Тормейла никогда не были проломлены, даже в самые тяжелые битвы Хаоса. С внешней стороны высится огромная стена из массивных камней. На ней с равными промежутками поставлены башни, каждая вмещает боевой отряд, и расположены они достаточно близко, чтобы поддержать соседей. У этой стены возведен колоссальный земляной вал, выровненный и укрепленный в свою очередь внутренней стеной — лучшим творением каменщиков на многие лиги вокруг. Три человека могут идти в ряд на стенах Солланда или Мортейна. Три кареты могут проехать в ряд на крепостном валу Тормейла.

Но сейчас было слишком рано для роскошных двуколок и холеных лошадей, которые возят знать по этому валу в наши мирные времена. Дворяне нынче не ведут свои когорты на защиту этих стен, они приходят, чтобы поглазеть на других и показать себя, чтобы пощеголять своим статусом, состязаясь с соперниками высоко над головами простых людей. Те состязания начнутся, когда схлынет дневная жара, а в такую рань на валу было пусто, если не считать горстки прогуливающихся особ. Я зашагал по чисто подметенной земляной дороге, обрамленной с обеих сторон коротко подстриженной травой; тут и там благоухали деревья, заслоняя от солнца скамейки, как нельзя лучше подходящие для тихих разговоров и безопасного флирта. Проходя мимо крутых крыш старого города с одной стороны и современных построек, расползавшихся все шире, — с другой, я заглянул внутрь Флемманской башни. Вместе с некоторыми другими башнями она превратилась в беседку, где дама могла выпить настой или немного охлажденного вина, подаваемого расторопными слугами.

Внутри никого не было. Где же Каролейя? Наконец я нашел ее недалеко от Подарочных ворот, где кончается Главная улица и начинается ведущий па север тракт. Даже в скромном бежевом плаще эта женщина выглядела элегантно. Она говорила со служанкой в испачканном золой коричневом платье, которая нервно сжимала свою кремовую шаль. Я прошел мимо и остановился у какой-то статуи. Оказалось, это Тайриал, сьер Д'Эстабель, распорядитель Собрания принцев при Безимаре Хитром. Никогда о нем не слышал.

— Доброе утро, — сказала подходя Каролейя. — Прости, меня не было дома, когда принесли твое письмо. 

Я улыбнулся красавице.

— Ничего, еще не поздно.

— Пройдемся? — Каролейя вопросительно посмотрела на меня.

Я с неохотой предложил руку.

— Только, пожалуйста, не забывай о моих ранах.

Женщина легонько взяла меня под локоть.

— Я слышала о твоих подвигах на учебной площадке. Очень впечатляет.

Мне показалось, будто она меня дразнит.

— Ты что-нибудь узнала? Кто объявил вызов от моего имени?

— Нет, все только с удовлетворением говорили, что ты утер нос человеку Ден Таснета. В настоящее время это непопулярное Имя. — Каролейя покачала головой. Ее блестящие темные локоны тоже качнулись, и я уловил тот же тонкий, соблазнительный аромат, которым благоухало ее письмо. Сегодня на ней было под плащом легкое розовое платье, и единственный рубиновый перстень украшал ее нежную руку. — Так что ты хотел? Твой мальчишка сказал Арашил, что дело срочное.

Релшазское имя. Должно быть, это служанка.

— Прошлой ночью в резиденцию вломились воры. Одного мы схватили, но второй, утопи его Даст, удрал вместе с добычей.

— Естественно. — Каролейя сжала пальцы. — А что ты хочешь от меня? — Она беспечно поглядывала по сторонам, но ее проницательные фиалковые глаза отмечали каждого человека, который дышал здесь наверху утренним воздухом.

— У нас украли ценные артефакты, работа Старой Империи. — Я вздохнул. — Они связаны с колонией и ее заклинаниями. Мы должны их найти, если хотим разбудить тех, кто все еще спит.

— То есть, когда ты говоришь «ценные», ты имеешь в виду «бесценные»? — Каролейя обратила на меня простодушный взгляд.

— Для нас — да, — признался я. — Для того, кто их украл, — не уверен. Возможно, они понятия не имеют, что попало к ним в руки. Человек, которого мы захватили, похоже, мало что знает, кроме того, что мастер Нож платит ему достаточно золота, дабы перевесить риск.

Каролейя засмеялась.

— Мастер Нож? Кто он, интересно, на самом деле? И коли на то пошло, кто тянет его за ниточки? Ты думаешь, это была просто кража или еще один ход против твоего сьера?

— Хорошие вопросы, и я хочу получить ответы, — решительно заявил я. — Будь здесь Ливак, она перевернула бы все камни, под которыми прячутся эти люди, но ее нет, поэтому ты — моя единственная надежда.

Каролейя нахмурилась, тонкая морщинка появилась между ее изящно выщипанными бровями.

— Что важнее — поймать вора или вернуть украденное?

Я закусил губу.

— Если придется, я обменяю шею вора на артефакты. Мы должны их вернуть. И мне бы хотелось получить сведения на этого мастера Ножа, хотя я сомневаюсь, что он оставил какие-нибудь концы.

— Если я помогу, то хочу, чтобы ты дал слово не упоминать моего имени. — Каролейя явно колебалась. — Я серьезно, Райшед. Я не могу допустить, чтобы ваши сьеры и эсквайры узнали о моем существовании, не говоря уж о чем-то большем.

— Клянусь моей присягой, — пообещал я.

— Ты готов заплатить? — Красавица стала деловой. — Чтобы выкупить эти вещи?

— Если надо будет, — неохотно ответил я. — И я, безусловно, возмещу все твои расходы.

Потратить золото, полученное от моего рабства, на чью-то еще свободу — что может быть благороднее?

— Все зависит от того, к кому попали эти артефакты. — Каролейя поджала манящие вишневые губы. — Возможно, они уже продали часть вещей, чтобы разбить их или переплавить.

— Сэдрин упаси нас. — Холодные ножи между лопатками заставили меня вздрогнуть. Что случится, если какой-нибудь артефакт будет уничтожен? Этот несчастный спящий просто упадет в Тени? Или он почувствует горн, пожирающий его разум?

— Что с тобой? — Каролейя смотрела на меня с беспокойством. — Ты сильно побледнел.

— Не выспался. — Мое объяснение прозвучало неубедительно.

Каролейя поправила плащ, спадавший с плеча.

— Что ты еще знаешь?

— Этот мастер Нож, он нанял нашего Дрозеля и его сообщника в таверне под названием «Доблестный флаг». — Я состроил гримасу. — Это все. Прошлой ночью Нейр отвел туда отряд и вывернул это место наизнанку, но все, что ему досталось за труды, — это вши.

— Ничего удивительного, — заметила Каролейя с брезгливостью. — Ладно, я задам несколько вопросов в нужных кварталах. Может, что-то услышу.

— Как только услышишь, пошли сообщение в сторожку, — попросил я. — И скажи, чтобы передали мне письмо немедленно.

Красавица задумалась.

— Я слышу много шепотов о Д'Олбриоте и Д'Алсеннене в этот праздник. Что они стоят тебе?

Я повернул к ней лицо.

— Что ты слышала?

— Одну минуту. — Каролейя подняла руку с безупречными ногтями. — Я тебя догоню.

Отпустив мой локоть, красавица мягко подтолкнула меня, поэтому я пошел, делая вид, будто интересуюсь табличкой на зубце стены. Она прославляла жизнь какого-то Д'Истрака, который умудрился сломать себе шею, упав с лошади, и уже давно лежит пеплом в урне.

Краем глаза я увидел, что к Каролейе подошел юноша с худым лицом. Неси он алый флаг, он бы и то меньше бросался в глаза, чем сейчас, когда пугливо озирался по сторонам. Сохраняя беззаботный вид, Каролейя медленно пошла рядом с ним, ее прелестные локоны почти соприкасались с его подстриженной головой. Затем она полезла под плащ и передала парню деньги. Когда он убежал, все так же озираясь, красавица надежно спрятала под плащом связку писем и присоединилась ко мне, глядя на море.

— Что это было? — спросил я, когда женщина взяла меня под руку с непринужденной фамильярностью.

— Информация, — безмятежно улыбнулась Каролейя.

— Так ты ведешь какую-то игру?

Выходит, она солгала мне?

— Не совсем. — Каролейя грациозно покачала головой. — Я всегда гуляю здесь по утрам, прохожу два полных круга. Я бы перестала влезать в свои облегающие платья, если бы не делала этого. — Она бросила на меня лукавый взгляд, и я постарался не думать о се стройной фигуре под плащом. — Слуги, у которых есть что продать, быстро узнают, что меня интересует, и находят меня здесь.

— И за что ты заплатила этим утром? Это имеет какое-то отношение к Д'Олбриоту?

— Нет. — Каролейя сделала шаг, и мне пришлось идти с ней, чтобы не выглядеть грубияном. — В данную минуту это не представляет никакой важности. Но я сохраню эту птичку в своей клетке, а когда придет время, выпущу ее на свободу. Так или иначе, золото ко мне вернется.

Я решил, что лучше не касаться этих темных сторон ее жизни и жизни Ливак.

— Так что ты слышала о Д'Олбриоте или Д'Алсеннене?

— Что Имя Д'Алсеннена скоро будет мертвым пеплом. Что эта колония за океаном — призрачная греза дурака. Но во всем этом кроется нечто большее, нежели сплетни и злоба. — Каролейя осторожно выбирала слова. — Если я смогу отыскать нужные ниточки и правильно потянуть за них, возможно, я получу ответ о нападении на твоего эсквайра.

— А твой кошелек получит золото, — заверил я ее.

Женщина улыбнулась.

— Что касается Д'Олбриота, то пересуды у колодцев советуют взять его серебро, прежде чем давать ему какой-то кредит, потому что как бы высоко ни развевался нынче его флаг, скоро он будет спущен.

— Как?

Каролейя покачала головой.

— Здесь люди становятся осмотрительными, а это часто означает, что нет почвы для слухов. С другой стороны, все увлечены этой историей с судами. Ходят слухи, что сьер впал в немилость у Тадриола, что леди Чаннис вернулась к Ден Венета, что Тор Канселин разорвал помолвку Камарла, потому что Д'Олбриот так и не назначил его своим преемником. — Лицо Каролейи стало серьезным, но оттого еще более пленительным. — Даже если все это — обычная пена в кипящем горшке, кто-то поддерживает под ним огонь. Ставлю на это свои чулки.

— Ты можешь узнать кто? — Дастеннин спаси меня, но она была красива.

Каролейя пристально посмотрела на меня своими чарующими глазами.

— Если это будет стоить моего времени. Если ты достанешь мне билет на завтрашний императорский бал.

Я замычал от досады.

— Я же сказал, что не могу этого обещать.

— Даже ради сохранения шкуры твоего сьера? — Она крепко сжала мою кисть.

Я вздрогнул и стряхнул ее руку.

— Зубы Даста! — Я попытался согнуть ушибленные пальцы и зашипел от боли.

— Что у тебя тут? — Каролейя начала снимать повязку, игнорируя мои протесты.

— Меня здорово ударили, но пришлось и дальше пользоваться этой рукой, — коротко объяснил я. — В общем, ничего страшного, бывало и хуже.

— Не сомневаюсь, но болит она ничуть не меньше, верно? — Каролейя укоризненно фыркнула, разглядывая пестрый синяк, на котором отпечатался узор от повязки. — Это Хэлис и Ливак привыкли штопать наемников. Я предпочитаю держаться возле приличных портних. Но я знаю кое-какие из их мазей и настоек. Пойдем, позавтракаешь со мной, и я попробую облегчить твою боль.

Мне очень захотелось поддаться искушению.

— Не могу, — вздохнул я с неподдельным сожалением. — Утром сьер будет выносить приговор тому вору, и я должен быть там.

— Тогда почему бы тебе не заглянуть ко мне вечером? — Каролейя сложила губы в очаровательную улыбку, когда умело перевязывала мое запястье. Затем она провела пальцем по чувствительной коже возле зашитой раны, поднимая волоски на моей руке. — Я расскажу, есть ли у меня новости, а ты останешься на ужин.

— Когда начнет смеркаться. — Я неуклюже стоял, пока она застегивала мою манжету.

— Буду ждать с нетерпением. — Каролейя склонила голову набок, но едва мне пришло в голову поцеловать ее, как она быстро повернулась и пошла прочь, легкий плащ развевался вокруг нее на летнем ветерке. 

Засунув руки в карманы, я направился к ближайшей лестнице у Подарочных ворот. Дастеннин утопи меня, но Каролейя была образцом совершенства. Перед лицом такой красоты любой мужчина может совершить глупость, если не будет осторожен.

Всю обратную дорогу к резиденции я напоминал себе о причинах, по которым должен быть осторожен. Заодно припомнил все причины, по которым должен хранить верность Ливак. Одной из самых весомых была та, что Ливак вырежет кинжалом мои потроха, если я собьюсь с пути истинного, — и я бы это заслужил. Я застонал от досады. Где же Казуел, когда он мне так нужен? Я все еще не нашел времени, чтобы убедить мага связаться для меня с Узарой и узнать новости о моей возлюбленной.

Когда я был у водоводного дома, меня обогнала карета с рысью Д'Олбриота на дверцах. На склоне она замедлила ход, и я вскочил на подножку рядом с лакеями, игнорируя их косые взгляды. Возле сторожки я спрыгнул и смотрел, как карета поворачивает к конюшням.

— Райшед! — окликнул меня дежурный стражник, которым оказался Верд. — Мы только что получили приказ отправить вора на суд сьера. Давай беги скорей, не то плохо тебе придется! — В его беспокойстве проскользнул оправданный упрек.

Я помчался к дому, пальцами расчесывая волосы, поправил на бегу рубаху и куртку и потер манжетой свой браслет.

Присягнувший, охранявший палату для аудиенций, бросил на меня упреждающий взгляд.

— Ты опоздал. — Он тихонько приоткрыл дверь, и я проскользнул в зал.

Большая палата для аудиенций каждого Дома — это и общественное, и частное место. Она должна радушно принимать всех просителей, в то же время тонко напоминая назойливым о почтении к рангу. Сердце резиденции Д'Олбриота напоминает всем, кто предстает перед сьером, что это Имя существует больше поколений, чем многие другие Имена, и все еще идет в авангарде моды и влияния. Это светлый, воздушный зал высотой в два этажа. Муслиновые занавески на высоких окнах смягчают солнце. На белой штукатурке потолка — правильный узор из соединяющихся кругов и квадратов, скромные бордюры из листьев обрамляют рысь Д'Олбриота и эмблему каждого Дома, породнившегося с этим Именем. Стены обшиты панелями из мягкого ясеня, золотистый паркет смягчен толстым зеленым ковром с узором из желтых цветов.

Сия привлекательная современность выбиралась очень тщательно из-за камина, который бессовестно кичится своей древностью. Этот массивный очаг обрамлен темными мраморными колоннами, огромное мозаичное панно над ним доходит почти до потолка. Центральная панель выложена хрусталем и разноцветными камнями, простыми и полудрагоценными, которыми располагали те давно умершие ремесленники. Мрамор всех оттенков в совершенстве передает и живой румянец цветов, и свежую зелень листвы, и крапчатое золото. Есть камень дымчато-серый и блестящий голубой, густо-коричневый и тлеющий оранжевый. Вверху, в центре панно изображен Сэдрип в мантии яркой, как утреннее солнце, с ключами в руке, позади него — закрытая дверь в Иной мир. С одной стороны от Сэдрина стоит Полдрион со своим паромным шестом и протягивает руку в чернильных пятнах, требуя свою плату. С другой стороны в голубом одеянии и белой накидке с капюшоном стоит Рэпонин, подняв весы в безмолвном предупреждении. Под этими тремя строгими божествами дева Аримелин танцует во сне наслаждений, и в каждой линии ее белых каменных рук и алых юбок видно движение. Возле нее в простой тунике цвета тучной коричневой земли Острин протягивает хлеб и вино, а рядом стоит Дрианон, и вокруг ее ног прорастают пшеница и виноград. Она улыбается с материнским теплом, положив руку на выпирающий живот, и платье на ней золотое, цвета спелых колосьев. Все вместе обрамлено черным камнем, в нем кремовым мрамором выложены все символы богов, многочисленные фигурки животных, листья и инструменты.

Лицо сьера было таким же невозмутимым, как каменные лица богов, и казалось таким же веселым, как у Полдриона. Он занимал единственное кресло, тяжелый дубовый трон с высокой спинкой и балдахином. Возле него на табурете из красного дерева прямо сидел Камарл. По другую сторону трона стоял брат сьера, Фрезил. Он смотрел на всех сердито, а стоявший рядом Майред старательно подражал бесстрастию отца. У окна, выпрямив спину, сидел Темар, лицо — бледное, но в каждой его черточке видна решительность. Там же сидела Авила: руки пристойно сложены на коленях, лодыжки под юбками скрещены, на лице — никаких эмоций. Все мужчины Д'Олбриотов были одеты в спокойные зеленые цвета, Авила нарядилась в приглушенное голубое, а Темар был зловещей фигурой в сером, огромный сапфир на его пальце — единственный островок цвета, помимо ледяной голубизны его глаз.

Столли и Нейр застыли по бокам от узника, оба в мундирах, начищенных до блеска, хотя я видел, что воротник Столли безжалостно врезается в его толстую шею. Весь зал за их спинами заполняли присягнувшие и избранные, тут же толпилось и большинство младших эсквайров Имени. Напряженное ожидание висело в воздухе. Сверху доносилось шарканье ног: галерея, кольцом окружавшая верхнюю половину зала, тоже была полна. Многочисленные гости Дома собрались посмотреть, как сьер вершит правосудие от их Имени.

— Ты опоздал, — чуть слышно пробормотал Казуел, возникший подле меня.

— Что тут было? — выдохнул я.

— Нейр и Темар рассказывали, как его поймали. — Маг покачнулся на цыпочках, пытаясь что-то разглядеть из-за спины более высокого мужчины. Я взял его за локоть, и мы осторожно подвинулись, чтобы лучше видеть.

— Меня вызывали?

Не оказаться в нужный момент под рукой — это пятно для избранного.

Казуел покачал головой, но за шарканьем толпы я не расслышал его шепота. Говорил сьер.

— Тебя поймали внутри этих стен. Ты пришел сюда незваным. Ты ограбил нас, — звучал спокойный голос мессира. — Единственное, что может облегчить твое положение, это выдача сообщника и возвращение украденных вещей.

Руки пленника, закованные в наручники за спиной, дрожали.

— Это никак не возможно, мессир, — хрипло выдавил он, не поднимая головы.

Сьер скептически поднял брови.

— Тогда ты будешь повешен, и твою голову выставят на моей сторожке.

Дрожь пробежала по залу и галерее. Узник резко выпрямился, и цепи его загремели.

— Он может это сделать? — задохнулся Казуел.

— Может, если захочет. Он — сьер.

Но я был так же поражен, как все остальные. Придется спросить Мисталя, когда в последний раз какой-либо Глава Дома использовал свои древние права жизни и смерти, не считаясь с привилегией Собрания утверждать такие приговоры.

— Мы не оскверним святость праздника. Ты будешь повешен в первый день постлета. Аудиенция закончена.

Сьер кивнул, и Столли с Нейром схватили узника за локти. Когда они толкали вора к двери, у всех троих были одинаково ошеломленные лица. Зрители расступились, освобождая дорогу. Потом двери закрылись, и мы услышали бряцание цепей. Шок от приговора прошел, и узник стал бороться против своей участи.

Присягнувшие и избранные быстро ушли, возвращаясь к своим обязанностям, и эсквайры Имени торопливо оставляли палату, желая скорей обсудить этот неожиданный поворот событий. Я стоял и ждал. Эсквайр Камарл смотрел на меня, неудовольствие в его глазах смешивалось с разочарованием. Он молча поманил меня и Казуела и последовал за сьером в незатейливую дверь, спрятанную в панелях за камином. Фрезил с величавой учтивостью проводил в нее Авилу, а Майред сделал то же самое для Темара.

— Пошли, маг, — мрачно сказал я. — Нас вызывают для приватной головомойки.

Дверь вела в кабинет сьера, где вокруг большого стола были расставлены удобные мягкие кресла.

— Пожалуйста, садитесь. Райшед, где ты был? — спросил мессир без предисловий. В его голосе не слышалось злости, впрочем, сьер редко злился.

— У меня есть знакомые, которые могли бы помочь нам найти второго вора, — вежливо ответил я. — Я встретился и рассказал то немногое, что мы знаем, а затем попросил помощи.

Мессир посмотрел на меня немигающим взглядом.

— Тебе пора заново освоиться с жизнью в Тормейле, Райшед. Пожалуйста, используй свою инициативу, чтобы вносить предложения, но когда мы в подобной трясине, обговаривай каждый такой план со мной или Камарлом, прежде чем начать действовать. Избранный у всех на виду, он уже вышел из безымянных рядов присягнувших, и его действия будут замечены. Ты понимаешь?

— Простите, мессир. — Я покорно опустил взгляд.

— Нам нельзя совершать никаких промахов до окончания судебных разбирательств, — прорычал эсквайр Фрезил. — Каждый промах дает нашим противникам средство навредить нам.

— Поэтому того человека повесят? — Вместо твердого заявления у эсквайра Майрсда вышел робкий вопрос.

— Я вижу здесь две возможности. — Сьер погладил патину на бронзовом пресс-папье, изображавшем спящего кота, которое прижимало пачку писем. — Или его подбил на кражу кто-то враждебный нам и Келларину, или его наняли преступники, решившие, что все эти недавние нападения ослабили наш Дом. И в том, и в другом случае казнь вора послужит им ясным ответом.

Авила и Темар неуверенно переглянулись.

— А как насчет украденных артефактов? — осторожно спросила барышня.

Сьер пожал плечами.

— У него есть два дня и две ночи. Возможно, он еще согласится рассказать нам то, что знает.

— Вы отпустите его, если он расскажет? — озабоченно поинтересовался Темар.

— Вряд ли, — усмехнулся Фрезил. — Этот человек должен умереть, и точка.

— Тогда какой у него резон сотрудничать? — резко спросил Темар. — Думаете, он расскажет все в надежде на милосердие Сэдрина?

Майред хотел засмеяться, думая, что Д'Алсеннен говорит несерьезно, но когда понял, что он не шутит, торопливо прикрыл рукой мнимый кашель.

Укоризненно взглянув на младшего сына, сьер повернулся к Темару.

— Мы не можем проявлять слабость, Д'Алсеннен. Мы должны выглядеть уверенными в осуществлении всех прав, какие только у нас есть. Думаю, ты не вполне осознаешь серьезность нашего положения. — Он учтивым жестом пригласил своего брата говорить.

Фрезил нахмурился.

— Каждый третий человек из тех, кто подходил ко мне вчера, был арендатором, работавшим на наших землях, или торговцем, заключившим договор с нашими рудниками или кораблями. Все они желали знать, надежно ли еще наше покровительство. Мне пришлось улыбаться и успокаивать людей, которые уже полпоколения покупают товары из наших поместий и беспокоятся теперь, не будет ли перебоев с поставками и не ухудшится ли качество. Да еще кредиторы вежливо намекали, что были бы признательны за досрочный расчет по нашим счетам.

— А ты что сказал? — Эсквайр Камарл с трудом сдерживал ярость.

— Я сказал, что они могут получить свои деньги и попрощаться с нами, — проскрежетал Фрезил. — Если наше слово не имеет для них цены, мы найдем себе других партнеров. Большинство были только счастливы заверить меня, что не хотели никого оскорбить и что полностью доверяют этому Дому, но кто знает, кого они встретили после меня, Ден Ренниона, Ден Таснета или Ден Мюре? Все, без сомнения, подрывают наш Дом один Сэдрин знает какой ложью!

— Доверие — это всё в Тормейле. — Сьер посмотрел прямо на Темара. — Если мы проявим неуверенность, все эти люди, которые зависят от нас и от которых в свою очередь зависим мы, начнут верить этой лжи. Наши земли могут быть так же плодородны, как всегда, наши корабли так же хороши, наши рудники так же богаты, но если доверие, на которое опирается этот Дом, начнет рушиться, мы превратимся в нищих.

— Но люди будут возмущены его казнью, — с внезапным ужасом вмешался Казуел. — Подумайте о рационалистах. Они всегда выступали против ненужного лишения жизни, а множество Имен одобряют рациональную философию. О, но, возможно, в этом и состоит суть? Может, кто-то хотел, чтобы этого человека схватили? Чтобы испытать сьера?

— Думаю, нас и так окружает достаточное число проблем, чтобы не искать заговор под каждым кустом, мастер Девуар. — Сьер немного смягчил отповедь улыбкой.

— Но что насчет артефактов? — краснея, спросила Авила. — Как вы предполагаете вернуть их?

— А если этот вор сбежит? — вдохновенно предложил Казуел. — Мы могли бы проследить его прямо до сообщника, до того, кто спрятал добычу!

— Ты круглый дурак, чародей? — едко осадил его Фрезил. — Что станут говорить о Доме, если мы не удержим под замком даже одного воришку?

— Ден Туркванд уже пытался недавно запустить руку в нашу казну в обмен на ценности, которыми он владеет. — Мессир Д'Олбриот все еще говорил с Авилой. — Хотя я не думаю, что этот заговор простирается так далеко, как полагает мастер Девуар, уверен, что какой-то из Домов подбил этих людей на кражу. Думаю, мы подождем следующего хода нашего неизвестного врага. Если повезет, он предложит нам артефакты, и мы договоримся о цене. В худшем случае этот Ден Неизвестный спрячет те веши в своих сундуках, чтобы не дать использовать их для восстановления Келларина. Я уверен, они останутся в целости и сохранности, пока мы не сможем связать чье-то Имя с этим преступлением. Когда мы сделаем это, возвращение артефактов будет ценой за паше молчание.

— Вот тебе и честь в вашу эпоху, — с презрением обронила Авила.

— Если мы имеем дело с бесчестными людьми, барышня, лучшее, на что мы можем надеяться, это прагматизм, — твердо ответил сьер.

— Значит, вы ничего не будете делать? — Темар не скрывал своего гнева.

Сьер встретил его вызов во всеоружии.

— А что я, по-твосму, должен сделать? Расклеить объявления по всему городу с просьбой вернуть артефакты? Какую меру слабости это показало бы? У тебя есть средства заплатить в пять раз больше их стоимости какому-то уличному вору, который ухитрится прибрать их к своим грязным рукам?

— Все дело в деньгах? — огрызнулась Авила. — Это все, что интересует людей в ваше время? А сколько, по-вашему, стоит жизнь, будущее?

— Какое будущее может быть у Келларина, если Дом Д'Олбриотов падет? — возразил сьер. — Без нашей помощи и защиты ваша колония окажется брошенной на милость всякого, кто захочет ее ограбить.

У Авилы не нашлось ответа. Поджав губы, она просто смотрела на сьера, свирепо щуря глаза.

Я уставился на ковер, надеясь, что никто не спросит меня, о чем я говорил Каролейе.

— Но если мы не можем искать артефакты, это не значит, что другие не могут действовать вместо нас. — Мессир сжал руки на столе. — Мастер маг, Планир уже несколько лет изучает эти артефакты. Вероятно, он располагает какими-то магическими средствами, дабы прослеживать их?

Фрезил презрительно фыркнул, а эсквайры Камарл и Майред скептически переглянулись, пока маг думал над ответом.

— У нас в Хадрумале есть некоторые методы, теоретические…

— А сам ты ничего не можешь сделать? — перебил его Фрезил.

Казуел слабо улыбнулся.

— Не я принес эти вещи сюда. Аллин Мере могла бы найти сундук, если бы его забрали, но так как его опустошили…

— Высшее Искусство может чем-нибудь помочь? — Темар с мольбой посмотрел на Авилу, которая изучала свои руки.

— Возможно. — Барышня подняла голову. — Я пошлю сообщение Гуиналь, посмотрим, что она посоветует. По крайней мере никто больше в городе не творит Высшее Искусство, поэтому нам не стоит бояться участия эльетиммов в этой краже.

Майред хотел что-то сказать, но, очевидно, вспомнил, что Авила может передать Гуиналь свое сообщение с помощью Высшего Искусства, а не полагаться на корабль, которому требуется полсезона, чтобы пересечь океан.

— Если будешь говорить с Верховным магом, спроси, не нашла ли Ливак какие-нибудь древние заклинания, которые бы тут пригодились, — попросил я Казуела.

У мага на лице появилась такая гримаса, как будто он откусил айву.

— Хорошая идея, Райшед. — Мессир задумчиво кивнул.

Он вложил в путешествие Ливак и деньги, и — в какой-то мере — престиж Дома, чтобы получить права на все, что она узнает. Это прежде всего даст ему право требовать с Планира мзду за добытые сведения: или в виде денег, или в виде магической атаки против эльетиммов, высаживающихся на тормалинских берегах. Но он бы уже теперь мог получить какие-то дивиденды от своих вложений. Мессир улыбнулся Авиле, стараясь ее успокоить:

— Вот еще один ресурс, который можно испробовать.

— А сами мы ничего делать не будем? — В Темаре крепла досада, и я всем сердцем ему сочувствовал. — Мы позволим врагам взять нас в кольцо? И никогда не дадим им сдачи?

— Ясно ведь, что Ден Таснет глубоко увяз во всем этом. — Майред с надеждой посмотрел на отца.

Сьер и Фрезил обменялись понимающими взглядами. Их лица окаменели в зловещей решимости.

— Мы позаботимся о Ден Таснете, не бойтесь, и обо всех остальных, кто кусает нас за пятки в безопасности суда. Но нам нужно время, чтобы ввести в игру все наши фигуры, поэтому ваша задача — показать пашу абсолютную уверенность, наслаждаясь праздником вместе с молодежью Дома. У всех у вас есть на сегодня приглашения, поэтому я советую вам идти и веселиться, как будто у вас нет ни одной заботы в мире.

Камарл и Майред послушно встали, но Темар упрямо выпятил челюсть.

— Мне нужно помочь барышне Тор Арриал.

— Ей поможет маг, — отрезал сьер, в первый раз выказывая раздражение. — Думай о тех, кто у вас в Келларине живет и дышит, Темар, не только о тех, кто все еще спит. Этот праздник — твоя единственная возможность встретиться с людьми, которые тебе нужны, чтобы удержать на плаву вашу колонию. Других таких возможностей не будет до самой зимы. Но пока что ты присутствовал на одном приеме, получил нож в спину и провел поучительный вечер, глуша вино в фехтовальной школе. Завести полезные знакомства — вот твоя главная забота па сегодня и завтра, если ты не хочешь расстаться с надеждой снова возвысить свой Дом.

— Мы идем на обед в саду у Ден Мьюриванса, — вмешался Камарл, чтобы умилостивить дядю, а заодно пресечь возражения Темара.

— Возможно, я бы мог…

Сьер взглядом велел мне замолчать.

— Ты никуда не пойдешь дальше казарм и сторожки, Райшед. Во-первых, кто бы вчера пи хотел вонзить в тебя меч, он может послать кого-то для новой попытки. Во-вторых, и это гораздо важнее, завтра Дом откроется для народа, ты забыл? Представь, какой удобный случай для мерзавцев. После позорной истории прошлой ночи я хочу, чтобы ты вогнал страх порки в каждого солдата, который будет на дежурстве.

— Столли и Нейр…

— Теперь твой ранг равен их рангу, и в любом случае ни тот, ни другой не показал себя в выгодном свете за эти последние несколько дней. — Сьер тонко улыбнулся. — Тебя знают, но ты здесь еще достаточно чужой, чтобы держать присягнувших и признанных в ежовых рукавицах. Я хочу, чтобы завтра все мужчины, носящие мою эмблему, были начеку и примечали все мало-мальски необычное. И ты самый подходящий человек, чтобы им это втолковать.

Это был отчасти комплимент, отчасти приказ. Я наклонил голову.

— Слушаюсь, мессир.

— Когда прибывает Юстиан? — пролаял Фрезил, отворачиваясь от окна, в которое он задумчиво смотрел.

— Где-то после полудня, — поспешно ответил Майред. — А дядя Лейшал должен быть здесь еще до обеда.

— Ваши братья? — Авила посмотрела на мессира.

— Да, и нам лучше иметь готовый план, чтобы показать им, как мы отвечаем на вызов Дому.

Сьер окинул всех нетерпеливым взглядом, который явно означал, что мы свободны. Фрезил, развязывая воротник рубахи, сел рядом с братом, его выцветшие глаза горели злобой.

Камарл вывел нас в коридор.

— Ты идешь к Ден Мьюривансам? — спросил он Майреда.

Его младший кузен покачал головой.

— Я обещал быть на музыкальном завтраке у Ден Кастевина… и я уже опаздываю, так что до вечера.

Камарл кивнул:

— Темар, встретимся в моей спальне, — и не оглядываясь пошел прочь.

Сжав губы, Авила смотрела ему вслед.

— В библиотеку, быстро.

Она стремительно зашагала по коридору, сердито шурша юбками. Мы с Темаром последовали за пей, и, постояв минуту в нерешительности, Казуел бросился нас догонять. 

Долсан Кьюз в это время расставлял книги по полкам и очень удивился, увидев Авилу, ворвавшуюся в библиотеку так, словно та была се собственностью.

— Оставь нас, — нелюбезно приказала барышня. — Мне нужно уединение, чтобы творить Высшее Искусство.

Клерк тотчас поклонился и исчез, пока Авила в нетерпении барабанила пальцами по кошельку, украшенному драгоценными камнями, который висел на цепочке у нее на талии.

— Сьер может управлять делами Д'Олбриотов, как считает нужным, но нам необходимо обсудить нашу собственную стратегию. Гальел отчасти прав. Темар, тебе лучше провести этот день, поднимая знамя Д'Алсеннена ради всех в Кель Ар'Айене. Однако ничто не мешает тебе держать глаза и уши открытыми. Только избегай бестактных вопросов, ради Рэпонина.

Она повернулась ко мне, раздраженно качая головой.

— Я хотела послать тебя следить за Ден Таснетами и для начала — за тем одиозным парнем, Файроном.

— Я могу поговорить с солдатами, пока буду их муштровать, — предложил я. — Может, кто-нибудь что-то вспомнит из прошлой ночи. Или сообщит какой-то любопытный слух.

Выходить за рамки непосредственных приказов сьера — не то же самое, что их нарушать, верно?

— Мастер маг, — набросилась Авила на Казуела, который осматривал прискорбно пустой сундук, — тебе придется следить за Файроном Ден Таснетом. Он глуп, а стало быть, неосторожен.

У мага отвисла челюсть.

— Мне?

— А кому еще? — грозно спросила барышня. — Ты поступил в мое распоряжение, и я поручаю это тебе. Приказы сьера для всех остальных были достаточно ясны. И ты можешь прибегнуть к помощи своих стихийных талантов.

— Ты самый подходящий человек для такой работы, Казуел, — заметил я. — Никто не знает твоего лица.

— Но как я его найду? — запротестовал маг. — Сейчас праздник, он может быть где угодно в городе!

— Воспользуйся своим гаданием, — отрывисто приказала Авила. — Полагаю, это правильный термин. Или тебе нужно, чтобы я использовала свое искусство?

— Нет-нет, — неохотно ответил Казуел. — С этим я справлюсь.

— Но что насчет артефактов? — Темар начал расхаживать перед камином. — Мы же не думаем, что этот дурак Ден Таснетов приведет Казуела прямо к ворам?

— Нет, — невозмутимо произнесла Авила. — Но я хочу знать, с кем он говорит и, если возможно, о чем. Я не верю, что все это — просто случайность. Если мы сумеем проследить хоть часть этой злобы до ее источника, возможно, нам удастся покончить с ней раз и навсегда. Твоя магия позволяет тебе слышать на расстоянии, верно?

Это был не вопрос, а утверждение. Авила явно не спускала глаз с магов, которых Планир отправил в Келларин.

Казуел слегка покраснел под ее испытующим взглядом.

— Да, позволяет, но есть этические соображения…

— Выскажи свои сомнения Планиру, когда будешь спрашивать, не узнал ли он что-то новое, что могло бы помочь нашим поискам. Потом займись Ден Таснетом. Я свяжусь с Гуиналь через Высшее Искусство, — продолжала она, не обращая внимания на возмущенный вид Казуела. — Затем, если я получу разрешение сьера, я сама задам тому вору несколько вопросов. Высшее Искусство может развязать язык там, где угрозы не действуют.

— Нет, барышня. То есть Темар…

Тошнота подкатила к горлу, когда я вспомнил эльетиммского колдуна, который обыскивал мою память, взламывал дорогие мне воспоминания, разбрасывал надежды и страхи, чтобы раздавить их под зверской пятой колдовства. Обманывать человека пустым разговором и скромными искусствами Темара — дело одно, а напускать на него настоящее Высшее Искусство — совершенно другое.

— Прошу прощения? — Авила смотрела на меня в изумлении. За ее спиной перекошенный от ужаса Темар лихорадочно делал мне знаки молчать.

— Только если не будет другого выхода, — поспешно уточнил я свой протест. — Слух об этом непременно выйдет наружу, а при нынешнем предубеждении к магии одна мысль о том, что Высшее Искусство заставило человека говорить… простите, но большинство людей найдут это отвратительным. Если мы хотим поднять Высшее Искусство над этим народным предубеждением…

— Райшед Татель, позволь тебе сказать…

Стук в дверь спас меня от гнева Авилы. Долсан Кьюз просунул голову в библиотеку и посмотрел на Темара.

— Прошу прощения, но камердинер эсквайра Камарла ищет тебя, и он не в самом лучшем настроении.

— Камарл или камердинер? — саркастически спросил Темар, уже направляясь к двери.

Я поклонился барышне, избегая се взгляда, и последовал за ним.

— Очень хорошо, идите, все идите, — зловеще сказала Авила. — И не возвращайтесь, пока не узнаете что-нибудь существенное. Нет, Райшед, я передумала, подожди.

Я нехотя остановился.

— Барышня?

— Я хочу посмотреть твою руку.

Я медленно подошел к ней, на ходу разматывая повязку.

— Да ничего серьезного, правда.

— Чушь, — отрезала Авила. — И нет ни добродетели, ни героизма в том, чтобы терпеть ненужную боль, мой мальчик.

Она положила мою кисть меж своих скрещенных ладоней. Ее глаза смягчились, глядя прямо сквозь меня, и губы стали шептать заклинание. Холодок пробежал по моей спине, когда я услышал отзвуки древних ритмов в этих непонятных словах.

Мои пальцы и вся рука потеплели, не болезненно, но от исключительно магической вибрации. Покалывание возникло глубоко в руке, словно я спал на ней, и теперь кровь заново пробуждала затекшую плоть. Я напрягся, ожидая с растущим страхом, когда заклинание обрушит на меня свой удар, который это все предвещает.

Но страхи оказались напрасными. Я лишь чувствовал, как медленно испаряется боль, которая все утро заставала меня врасплох. Покалывание исчезло, и огонь в костяшках утих до здорового жара, словно я этой рукой дрался на кулачках. Когда Авила с удовлетворенным кивком отпустила мою руку, я посмотрел вниз. Синяк побледнел до легкой желтизны, и вся припухлость исчезла. Я с любопытством ковырнул ногтем уже ненужные швы. Любой бы поклялся, что эта рана уже дней десять как зажила.

— Сходи к хирургу, он их снимет, — наставляла меня барышня.

— Спасибо. — Я как-то ухитрился сохранить спокойствие.

— Когда у нас будет время, мы обсудим твое личное предубеждение против эфирной магии, независимо от предубеждений остального народа, — мягко произнесла Авила, глядя мне прямо в глаза.

— Мне пора, — сказал Темар с порога. — Я найду вас, когда вернусь.

Казуел стоял в нерешительности, не зная, идти ему или остаться.

— Что-нибудь еще? — Магиня села за стол. — Если нет, я свяжусь с Гуиналь.

— Пошли, Казуел. — Я вывел мага из библиотеки и плотно закрыл за нами дверь.

— Знаешь, у пас в Хадрумале есть очень хорошая целительная магия, — выпалил он с легкой завистью.

— Не сомневаюсь. — Я вдруг сообразил, что потираю исцеленные костяшки, и остановился. — А у вас есть что-нибудь для поисков украденных артефактов?

— Что она сделала? Что ты почувствовал? — Казуел все еще смотрел на мою руку, поэтому я засунул обе кисти в карманы.

— Почувствовал, что рука перестала болеть. Не лучше ли тебе связаться с Планиром? Узнать, что он предлагает… и спросить, не обнаружила ли Ливак чего-нибудь полезного в своих путешествиях.

Эх, жаль, что я не ушел с ней. Гулял бы мирно все лето по лесам и горам, и не пришлось бы разбираться со всей этой заварухой.

Казуел фыркнул и, круто повернувшись, зашагал по коридору. Проводив взглядом его возмущенную спину, я пошел вниз, завоевывать себе неприязнь людей, с которыми еще недавно вместе служил. В каком-то смысле этот новый ранг начинал казаться довольно потускневшим призом.

Резиденция Д'Олбриота,

праздник Летнего Солнцестояния,

день четвертый, утро

Казуел медленно подошел к своей спальне. Он был настолько погружен в свои думы, что даже не поклонился изящной барышне, сбегающей по лестнице. С ужасом поняв это, маг обернулся, готовый рассыпаться в подобострастных извинениях, но увидел только удаляющуюся голову в блестящей сетке с драгоценными камнями, которая покрывала свернутые кольцом косы. Девушка обратила на него не больше внимания, чем на служанку на площадке внизу, простую служанку с охапкой белья и пустой головой.

С чувством неудовлетворенности Казуел запер за собой дверь и взял прикроватную свечу. Он щелкнул пальцами, чтобы зажечь фитиль, совсем не чувствуя обычного трепета при подчинении инертной материи своей воле. Установив пламя перед маленьким зеркалом, маг заставил отполированный металл подчиниться, отразить нужный ему образ вместо окружающей комнаты. Какой принц Тормейла мог бы сделать это, подумал он, какой император? Оковы расстояния — ничто для тех, кто манипулирует стихиями физического мира. Мастер Очага Калион прав: такое могущество заслуживает должного признания. Он заслуживает признания, он, Казуел Д'Эвуар.

Изображение возникло на поверхности зеркала, когда ответная магия поддержала магию Казуела.

— Да? — Планир поднял голову, отвлекаясь от тигля, стоящего у него на плите. — А, это ты. Доброе утро.

— Эти люди не имеют никакого уважения к магу, — не думая, выпалил Казуел. — Да и откуда ему взяться, когда они годами не видят настоящих магов?

— У тебя есть причина, чтобы беспокоить меня из-за этого? — Верховный маг помешал содержимое своего тигля металлическим прутом.

Казуел не услышал неодобрительную нотку в далеком голосе Планира.

— Никто в Тормейле не принимает магов всерьез. Все считают нас просто обманщиками вроде тех, с которыми Велиндра попусту теряет свое время.

Планир со стуком положил прут, высекая слабое эхо от зеркала Девуара. 

— Ты хочешь что-то сказать о Велиндре?

Казуел удивился.

— Нет. Просто она не делает себе чести, гоняясь по всему городу за каждым шарлатаном, который претендует хоть на малейшее родство со стихиями.

— Тогда, возможно, ты подождешь, пока не узнаешь что-то новое, прежде чем снова связаться со мной. — Недовольство Планира прозвенело в сияющем металле.

— О нет, Верховный, у меня множество новостей. — Казуел немного поколебался, но затем продолжил: — Правда, не очень хороших. Вчера мессир Д'Олбриот столкнулся с кучей обвинений перед Императорским судом. Эти тяжбы свяжут его по рукам и ногам до самого Равноденствия, и других старших эсквайров Дома, вероятно, тоже. Еще четыре Имени заявляют права на Келларин, они же требуют объявить Дом Д'Алсеннена вымершим, и кто-то выдвинул обвинение в вероломстве против Д'Олбриота, используя адвоката, заявляющего, что он — друг суда.

— Тогда выясни, кто за этим стоит, и дай мне знать, — с досадой в голосе приказал Верховный маг. — Поражение Д'Олбриота перед Императорским судом будет иметь ужасные последствия! Очень нелегко было убедить Гальела и Камарла, что не все мы так жаждем власти, как Калион, а ведь они — самые непредубежденные дворяне, которых мы смогли найти. Нам необходимо тормалинское сотрудничество в Келларине, Каз, никогда не забывай этого.

— О Келларине-то я и хотел сказать, — неохотно откликнулся Казуел. — Помнишь те артефакты, которые Д'Алсеннен как-то ухитрился найти…

Планир поднял руку.

— Те, которые нашла Аллин Мере? Которые было бы не спасти без ее сообразительности?

— Да. — Казуел поджал губы. — В общем, они умудрились потерять их, Д'Алсеннен и Райшед. Воры забрали все прошлой ночью.

Охровый свет заклинания ослепительно вспыхнул, лицо Казуела обдало жаром. Слова Верховного мага потерялись в этой вспышке, но когда помеха рассеялась, Казуел увидел, что тигель рядом с ним треснул и расплавленный металл вылился на сланцевую плиту.

— Что ты делаешь, чтобы их найти? — жестко спросил Планир. — Мы обещали помогать Келларину. Вполне возможно, нам понадобится их Высшее Искусство против эльетиммов, никогда не забывай этого!

— Аллин не догадалась осмотреть те артефакты, — запинаясь, промямлил Девуар. — А воры не взяли сундук, поэтому она не может выследить…

— А ты эти предметы изучал? — резко перебил Верховный маг.

— У меня не было возможности. Барышня Тор Арриал считает, что это только ее дело.

— У нее есть какие-то эфирные средства для поиска воров? — Лицо Планира приняло угрожающий вид. — Есть какой-нибудь намек на причастность эльетиммов?

— Барышня Тор Арриал сказала, никто в городе не творит Высшее Искусство. — Казуел порадовался, что может доложить что-то определенное. — Сама она отыскать воров не может, но сейчас она связывается с барышней Гуиналь. Я хотел спросить, не узнал ли Узара что-нибудь полезное у Лесного Народа или у Горных Людей? Кажется, в той книге, с которой так носилась подружка Райшеда, были баллады о нахождении потерянного следа? — добавил он с надеждой.

— В книге, над которой ты посмеялся? — Улыбка скользнула по лицу Планира, прежде чем оно вновь помрачнело. — Нет. Есть интересные факты для ментора Тонина и его ученых, но ничего такого, что можно было бы сразу использовать.

— Жаль, — выдохнул Казуел, стараясь подавить внутреннее удовлетворение.

— Очень жаль, — сухо подтвердил Верховный маг. Он посмотрел на Девуара, и взгляд его даже в том маленьком образе, запертом в рамку зеркала, был неуютно пронзительным.

— А ментор Тонин не может помочь? — поспешно спросил Казуел. — Он ведь как-то узнавал келларинские артефакты?

Верховный маг покачал головой.

— Он может выбрать их из массы незаколдованных предметов, но только если они под рукой.

Повисло напряженное молчание.

— Возможно, Гуиналь знает эфирные заклинания, которые их найдут, — с надеждой повторил Девуар.

Если артефакты найдутся, именно он сообщит хорошие новости Планиру, верно? Казуел будет милостив с Узарой, когда подвернется случай упомянуть, насколько он был полезнее для Верховного мага.

— Может, знает, а может, нет, — вздохнул Планир. — Что ты пока намерен делать?

— У меня есть идея, кто мог бы за этим стоять, — быстро ответил Казуел. — Я держу на примете одного отпрыска Ден Таснета. Я хотел послать Райшеда следить за ним, но, думаю, мне лучше самому этим заняться. Обычно мне и в голову не приходит использовать магию для подслушивания, но в данных обстоятельствах, надеюсь, это позволительно? — Он вопрошающе посмотрел на Верховного мага.

— Твое благородство делает тебе честь, — заметил Планир с категоричностью, которая могла означать, что заклинание Казуела слабеет. — Будь осторожен. 

Образ мигнул и пропал, и Девуар тупо уставился в пустое зеркало. Потом сжал зубы, с удовольствием обозревая породистую твердость в своем отражении.

Он пошел к умывальнику и налил в таз воды из кувшина. Это отличная возможность быть полезным и Д'Олбриоту, и Верховному магу, понял он с растущим восторгом. Д'Алсеннен и Тор Арриал тоже будут благодарны, когда Казуел докажет, что Ден Таснет — их враг. Возможно, сейчас оба Дома не имеют высокого положения, но с богатствами Келларина их будущее выглядит многообещающим.

Казуел налил в воду немного чернил и рассеянно вызвал изумрудное сияние, залившее таз. Новая мысль согрела его. Когда Д'Алсеннен добьется возрождения своего давно вымершего Имени, у Казуела появится великолепный прецедент, чтобы выступать перед Судом привилегий: тогда придет время воскрешать Дом Д'Эвуара.

Но пока его ждут более срочные дела, торопливо напомнил себе маг. Он вызвал в памяти образ Файрона Ден Таснета, перенося воспоминание о насмешливом лице этого юного грубияна в заколдованную воду. Зеленоватая мгла закружилась в воде, а когда она рассеялась, там появился юноша, полулежащий на диване в оранжерее.

Казуел посмотрел на Файрона. Больше не будет презрения к магам, если даже Имена вроде Ден Таснета должны будут признать Д'Эвуара, видя, что маг бесспорно дворянского титула является союзником Верховного мага и поверенным таких людей, как мастер Очага Калион.

Казуел оторвал взгляд от таза. Возможно, пора обдумать, как лучше всего подступиться к Калиону. Мастер Очага не делал секрета из своего убеждения, что светские власти материка должны признать ресурсы магии, предлагаемые неким проницательным правителем. Несомненно, Калион увидит выгоду в том, что кто-то из его магов будет поддерживать связь с тормалинскими Именами. А кто лучше Казуела сможет это сделать? И стоит лишь нескольким принцам признать влияние Хадрумала, как родовитые барышни начнут думать о том, чтобы соединиться с ним в возрождении Имени Д'Эвуара, верно?

Казуел глянул вниз и с изумлением увидел, что его гадание потускнело. Раздосадованный, он опять призвал магию, и образ вновь обрел резкость. Дыша с предельной осторожностью, Казуел стал расширять картинку, пока не увидел, что эсквайр сидит в оранжерейном павильоне позади резиденции Ден Таснета. Маг нахмурился. Резиденция Ден Таснета находится на полпути к северным холмам. Казуел никак не может идти пешком в такую даль в самую жару летнего полдня. Если он придет куда-то совершенно потный, это подорвет достоинство и магов, и Д'Олбриота. Но брать двуколку из конюшен тоже нельзя, поскольку и сьер, и Планир настаивали на осторожности.

Увертливый образ, оставшись без внимания мага, расплылся фрагментами по поверхности воды. Не важно. Казуел стряхнул с рук остатки зеленого света и поздравил себя с тем, что успел посетить так много Домов, когда они открывали свои ворота в прошлое Равноденствие. Подумав мимоходом, как лучше упомянуть об этой предусмотрительности Планиру, маг воссоздал перед мысленным взором резиденцию Ден Таснета, рисуя широкое центральное здание из нового чистого камня, белеющего на солнце, покатую крышу с яркой черепицей, лучшей, какую только можно купить за деньги, и крылья с обеих сторон, соединенные коридорами, которые обрамляют дворы, где искрящиеся фонтаны отражаются в дорогих пространствах оконного стекла.

Казуел потянулся за субстанцией ветерка, лениво плывущего в открытое окно. Став одним целым с воздухом, он почувствовал его пути и течения и понесся по ним с легкостью инстинкта, отточенного практикой. В сверкающей вспышке света он за одно мгновение пересек город и оказался стоящим посреди роскошной клетчатой клумбы, обсаженной низкой живой изгородью.

— Эй, ты! — возмущенно закричал садовник, отпустив нагруженную тачку, которая с глухим стуком упала на гравий. — Убирайся с моих петуний!

— Прошу прощения, — поспешно сказал Казуел и, стараясь не причинять еще большего ущерба, выбрался на ближайшую дорожку. Где с унынием понял, что его дорогие сапоги покрыты какой-то дурно пахнущей мульчей.

— Откуда ты выскочил? — Садовник шел к нему с возрастающим недоумением. — Я думал, сегодня ворота закрыты для посетителей.

— Не беспокойся, любезный, — высокомерно бросил Казуел, направляясь к резиденции.

Вот такой дом он построил бы для себя, подумал маг. Чистые рациональные очертания, сочетающие форму и назначение в точной планировке парка и здания. Нет, его дом был бы еще лучше, ведь архитекторы разделяют те нелепые предрассудки против благоразумной магии. В конце концов, общность Казуела с землей позволяет ему лучше всех судить, какой камень будет сохранять тепло в доме зимой и прохладу летом. Даже Велиндре было бы просто составить схему течения воздуха через дом, и с кем лучше советоваться о размещении очага, как не с магом, имеющим родство с огнем? Но нет, все, для чего тормалинцы хотят нанимать мага, — это перемещение больших участков земли, прямо как в той Детской сказке про Острина и заколдованную лопату. Просто несправедливо, что тормалинское презрение к магии не допускает их Ни к какой благородной профессии.

Разговор за спиной у Казуела прервал его размышления. Оглянувшись через плечо, маг увидел садовника, медленно следующего за ним. Будь проклят этот малый, он говорит с человеком в мундире и с алебардой. Казуел огляделся по сторонам ища какой-нибудь укромный уголок, но увы. Ден Таснет пожелал создать свой парк в том же самом модном стиле, что и дом, поэтому вокруг было очень мало растительности выше колена высотой Беседка являлась единственным убежищем от назойливых слуг, и Казуел торопливо вошел в нее.

Но что теперь? Это маленькое восьмигранное укрытие не утаит даже неосторожный поцелуй, к тому же этот человек видел, что Казуел вошел сюда. Маг выглянул в окно. Алебардист целеустремленно шагал к беседке. Как Казуел объяснит свое присутствие если Дом закрыт для посетителей?

Маг сделал глубокий вдох и вызвал между ладонями мерцание голубого света. Он торопливо вытянул воду из земли под собой и огонь из жара солнца, закутываясь в пелену магии, чтобы обмануть пытливые глаза. Он стоял неподвижно, затаив дыхание, когда солдат озадаченно вошел в беседку. Из-за его спины выглядывал садовник, подняв брови в добродушном любопытстве.

— Куда он тогда делся?

— Будь я проклят, если знаю. — Садовник стряхнул землю с ладоней. — Готов поклясться, он вошел сюда.

— Ты уверен, что не слишком усердно ухаживаешь за тассином эсквайра Файрона? Подрезаешь его, не открывая окон в оранжерее? — Присягнувший засмеялся.

Садовник лукаво улыбнулся.

— Но он пошел сюда, какой-то малый с кислой рожей и весь разодетый, будто торговец мануфактурой, который хочет перепрыгнуть прилавок и смешаться со знатью.

— Я сообщу часовым. — Присягнувший пожал плечами.

Двое мужчин медленно пошли прочь, в то время как маг задыхался от возмущения. Да что этот грязный поденщик смыслит в моде? Казуел уже хотел распустить сотканную завесу, когда внезапная мысль остановила его. Верховный маг велел ему быть осторожным, так почему бы не остаться невидимым? Казуел укрепил сплетение стихий, которыми он манипулировал, и добавил сложную решетку из воздуха, чтобы заглушить любой звук, который он мог бы произвести. Идя с мучительной осторожностью, поднялся по каменной лестнице на широкую мощеную террасу, разыскивая павильон, в котором он видел Файрона.

А вот и оно, воздушное сооружение из белого железа, укрывающее глянцевитые цитрусовые деревья и несколько неприглядных горшков лохматого папоротника. Всмотревшись в окна, Казуел увидел Ден Таснета. Эсквайр все так же сидел на диване, прихлебывая что-то из стакана в серебряном подстаканнике. Больше ничего не происходило. Время шло, мага все сильнее и сильнее мучила жажда. Ему казалось, будто он торчит здесь уже полсезона.

Наконец далекие куранты пробили шесть раз, Файрон со стуком поставил стакан на металлический стол и нетерпеливо позвонил в колокольчик. Появился лакей, тотчас отосланный прочь резкими жестами. Вскоре он вновь появился, уже с сюртуком. Файрон оделся, нервно одергивая кружевные манжеты, и, громко хлопнув дверью оранжереи, вышел на террасу. Сохраняя невидимость, Казуел последовал за ним, стараясь не отставать, так как Файрон легко сбежал по лестнице и помчался через парк к обширному конюшенному двору. Сердце у мага упало, когда он заметил на Ден Таснете сапоги для верховой езды и хлыст в руке.

— Приведи мне гнедого. — Эсквайр щелкнул пальцами, обращаясь к парню, несущему корзину зерна. — Быстро, я сказал!

Мальчишка втянул голову в плечи, как будто ожидая затрещины, и его словно ветром сдуло. Казуел смотрел в нерешительности, как приводят и седлают коня. Файрон все это время нетерпеливо постукивал хлыстом по сапогу.

— Ты мне понадобишься, чтобы привести его обратно. — Эсквайр вскочил в седло и протянул руку парню. — Если собьешь ему спину, я сдеру кожу с твоей спины, ты понял?

Мальчишка попытался сесть позади седла на норовистого коня, но не смог, за что получил хлыстом по плечам.

Пока он предпринимал вторую попытку, Казуел медленно подвинулся вперед. Видимый или невидимый, он не любил лошадей и в лучшие времена, а этому животному точно не поправится то, что маг собирался сделать. Он вырвал горсть жестких волос из гривы, и конь испуганно попятился, гремя копытами.

— Ты не стоишь своих харчей, — усмехнулся Файрон. — Залезай, не то будешь просить подаяния в канавах.

Эсквайр хлестнул коня, посылая его в крупную рысь, и парень мрачно вцепился в седло. Казуел бросился бежать, ибо два стражника в мундирах немедленно начали закрывать за Файроном высокие ворота. Успев проскользнуть в сужающуюся щель, маг наблюдал за удалявшимся крупом лошади, пока его не заслонили телеги и коляски, которые заполняли дорогу к нижнему городу.

Но ничего не потеряно, верно? Казуел с удовлетворением посмотрел на рыжеватые конские волосы, закрученные вокруг пальцев. Райшед был бы в полной растерянности, не так ли? Д'Алсен-нен не знал бы, что делать. Ден Таснет был бы потерян для всех, кто не обладает мастерством мага. Казуел завернул за угол резиденции, глядя в овраг позади тенистых деревьев. Где-то тут должна быть лужа, верно? Но только не в разгар лета, не в Тормейле. Казуел запоздало вспомнил годы, когда за оба сезона не выпало ни единого дождя. Как же ему отыскать то проклятое животное?

— Хочешь ссать, иди к канаве у навозной кучи! — Старуха встала из-за низкого ряда гороха в саду казенного дома, воинственно щурясь на мага. — Мне плевать, какое твое Имя, нам тут не нужны вонючие коты!

Казуел вдруг понял, что его заклинания расплелись, и покраснел от смущения. 

Из-за сарая появилась молодая женщина.

— О, извините маму, ваша честь, она не в своем уме. — Женщина торопливо увела старуху, распекая ее тихим, испуганным голосом.

Казуел торопливо зашагал по узкой дороге, приглаживая свой сюртук. Его взгляд наткнулся на колодец, и маг облегченно вздохнул. Рядом с колодцем стояла лошадиная колода и низкое корыто для собак. Несколько женщин наполняли ведра, искрящиеся капли падали в пересохшую пыль и моментально впитывались. Казуел замедлял шаг, пока женщины не подняли коромысла на плечи и не разошлись по домам.

Придется работать быстро. Маг бросился к колоде, надеясь, что никто его не прервет. Он бросил конские волосы в воду, окутывая грубые пряди зеленым блеском. Моток изумрудного света свернулся кольцом и закружился в воде, создавая расплывчатый образ. Сожалея, что нет чернил для закрепления полупрозрачной картинки, Казуел осторожно положил руки на поверхность воды. Ясная зелень приобрела грязный оттенок. Образ заколыхался, но маг увидел гнедую лошадь, пробиравшуюся по переполненной народом улице. Пот выступил у него на лбу, и он принялся совершать неторопливые, ровные вдохи. Даже лучшим магам Хадрумала не под силу долго удерживать заклинание в этих условиях, подумал он с растущим опасением.

Конь перешел на шаг, Файрон Ден Таснет поднял хлыст и отогнал с пути нескольких прохожих. Жестоко дернув за поводья, он остановил животное, и конюх тотчас соскользнул с крупа, чтобы взять коня под уздцы, пока эсквайр спешивался. Казуел затаил дыхание, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках. Тем временем Файрон оставил лошадь и конюха и, не оглядываясь, вошел в высокое здание из оранжевого кирпича. Его цвет вызывал изжогу, его украшения поражали наглой фривольностью, над его двустворчатой дверью веером развернулись дудки, а декоративные каменные вазы под окнами ломились от цветов и фруктов.

Иногда так и тянет поверить сказкам про извращенное чувство юмора у Острина, подумал Казуел, с омерзением стряхивая с ладоней воду из лошадиной колоды. Почему из всех мест в городе Ден Таснет должен был приехать именно туда?

С этими тяжелыми мыслями он потащился к нижнему городу, с трудом передвигая ноги от усталости. Файрону Ден Таснету лучше остаться в театре, потому что Казуелу нужно время на восстановление сил, прежде чем он сможет творить еще какую-нибудь магию. И пусть никто даже не пытается обвинять его, если эсквайр уйдет раньше, чем Казуел туда доберется.

Маг повернул голову на звяканье упряжи. Увидев подъезжающий рысью фиакр, он повелительно махнул рукой.

— Ваша честь?

— Кукольный театр в Лантановом проезде, — отрывисто приказал Казуел.

Возница свистнул, и двуколка тронулась с места. Маг закрыл глаза, стараясь восполнить энергию, которую он потратил на манипулирование стихиями. Легко им всем требовать, чтобы он использовал магию, но только тот, кто родился магом, знает, чего это стоит, — еще одна несправедливость, которую маги вынуждены терпеть.

Фиакр остановился с резким толчком, и Казуел открыл глаза. Возница повернулся к нему.

— Сюда?

— Да. — Выбравшись из двуколки, маг с неудовольствием посмотрел на безвкусный фасад.

— Хорошего праздника, но с вас серебряная марка, — возмущенно напомнил кучер.

Казуел вытащил из кармана амулет Д'Олбриота.

— Обратись в сторожку за своей платой. Пропустив мимо ушей сердитое ворчание кучера, он медленно высокое здание. Узкий холл был совершенно пуст, если не увядших цветов, которые валялись в пыли, и разбитого стула с вываливающейся из сиденья обивкой. Казуел пробежал мимо большой картины, на которой Острин обнимал девицу, ухватив ее за наиболее неподобающие места. Художник нарочно выбрал самые отвратительные предания для своих кричащих фресок?

За двустворчатой дверью, выкрашенной яркой краской, звучали смех и болтовня, эхом разлетаясь по огромному залу без окон, который занимал большую часть этого пустого здания. Сцену в одном конце оккупировали ремесленники, они стучали молотками, пилили и красили. Откуда-то издалека неслись обрывки музыки, соперничая с этим шумом, и тупая боль сжала виски Казуела.

— Пришел навестить брата? — Музыкант в грязных бриджах и рубахе навыпуск остановился перед ним.

— Да, конечно. — Маг слегка улыбнулся.

— Он там, наверху. — Музыкант кивнул на сцену. — Поднимайся, никто не будет против. — Он ушел, помахивая свирелью с костяным мундштуком.

Оставив без внимания его совет, Казуел осматривал зал в поисках Ден Таснета. Толпа все время перемещалась, и маг шипел от досады. Люди то собирались в кучки, то расходились. Разные компании вытаскивали стулья из неровных рядов, составляя их в круг, и бросали их несколько минут спустя. Визг и смех прорезали крики приветствия — это взбалмошно обнимались девушки в платьях, слишком нескромных для публичного показа. Мужчины выглядели не лучше: сюртуки и манжеты были расстегнуты, кружевные воротники сбились. В боковой комнате покупали бутылки давали из рук в руки. Казуел хмыкнул с неодобрением, когда почувствовал резкий запах более крепких напитков. Неудивительно, что никто не носит эмблемы своего Дома, который они позорят таким поведением.

Толпа на минуту расступилась, и маг увидел Файрона Ден Таснета, но в следующее мгновение тот был заслонен хихикающей девицей, которая тянула его за руку. Она подняла свое покрасневшее лицо для поцелуя, и юноша с радостью поцеловал ее, после чего второй парень сгреб ее в объятия. Казуел стоял с разинутым ртом, ужасаясь такой неразборчивости, пока проходивший мимо музыкант не ткнул его в ребра с похотливым смешком.

— К закату она начнет позволять больше, верно?

Маг резко повернулся к узкой лестнице, ведущей на сцену. Опасливо поглядывая на ремесленников, которые передвигали незаконченную декорацию, он нашел удобное место за кулисой и вновь стал выискивать Ден Таснета. Вот и он. Эсквайр в одиночестве сидел на стуле, вытянув ноги в сапогах, и хмуро смотрел на людей, которые о них спотыкались; его рассерженное лицо отпугивало всех, кто думал вовлечь его в разговор.

— Каз? Мне сказали, ты хочешь меня видеть? — От чьего-то нетерпеливого голоса у него за спиной маг подскочил.

— Что? Нет, не особенно. — Казуел повернулся к брату, глядящему на него с подозрением. 

— Тогда что ты здесь делаешь? — удивился Амален.

— Я занимаюсь делом Верховного мага, — надменно заявил Казуел, оглядываясь на Ден Таснета, который все еще сидел один. — И мессира Д'Олбриота. К тебе оно не имеет никакого отношения.

— Имеет, если ты занимаешься им в моем театре, — возразил композитор. — Это как-то связано с теми вопросами, что ты задавал мне на днях? Я тебе сказал, что понятия не имею, какой знатный Дом клевещет на другой, и меня это мало интересует. Все, что меня интересует, так это кто из них платит сразу.

Маг фыркнул.

— Настоящий торговец. Ты торгуешь своей музыкой вразнос, как бродячий арфист.

— По крайней мере это честная торговля, мастер Маг, — насмешливо ответил Амален. — Маме не стыдно рассказывать в своем кружке шитья о моих последних успехах. Я говорил тебе, что написал новый танец для завтрашнего бала у императора?

Казуел решительно отвернулся к Файрону, который грыз ноготь и кисло смотрел вокруг.

— Так за кем ты шпионишь, Каз? — Будучи заметно выше ростом, Амален легко увидел цель над плечом брата. — За очаровательным эсквайром Ден Таснетом?

— Ты его знаешь? Как? Откуда?

Композитор неприятно хихикнул.

— А ты всегда говоришь мне, когда хочешь что-то узнать?

— Не валяй дурака, Амален, — огрызнулся Казуел, — это важно.

— Как и репетиция с моими музыкантами. — Амален повернулся, чтобы уйти.

— Что будет с твоей карьерой, если я скажу мессиру Д'Олбриоту, какой ты несговорчивый? — пригрозил маг.

— Да ничего особенного, — пожал плечами композитор. — Все равно говорят, что старый сьер в немилости у императора.

Маг задохнулся.

— Кто говорит?

— Он и его дружки. — Амален кивнул на Файрона Ден Таснета. — Не то чтобы я их слушал. Ден Таснет должен артистам больше денег, чем какой-либо другой Дом в городе. Говори о Д'Олбриоте что хочешь, но чопорный старый болван платит сполна, как только доставят счет.

— Ты бы гораздо дальше продвинулся в избранной профессии, если бы проявлял чуть больше уважения к вышестоящим, — язвительно заметил Казуел.

— Кланяться и расшаркиваться перед всяким, кто имеет право называться Ден Такой-то? — с издевкой парировал композитор. — С какой стати? Половина твоих так называемых дворян живут в долг, принимая желаемое за действительное. Это честные торговцы вроде нашего отца принесли мне деньги на строительство театра. Они расплачиваются в ту минуту, когда на их вечеринках прозвучит последняя нота.

— Ты хочешь сказать, они платят за похотливых актеров маскарада и танцовщиц, которые ничем не лучше обыкновенных шлюх, — возразил Казуел. — Я удивлен, что ты еще утруждаешь себя настоящим кукольным представлением. — Он махнул рукой на марионеток, висящих высоко над их головами. Все куклы — ростом с ребенка, и каждая — шедевр столярного искусства, одетый в лучшее творение портного.

— Я ставлю то, что приносит доход, Каз, — насмешливо улыбнулся Амален. — Точно так же, как я позволяю этим шалопаям использовать мой театр для их свиданий и интриг, покуда они платят обеими руками за привилегию пить мое дешевое вино.

— Для тебя важны только деньги, верно? — Казуел сделал все возможное, чтобы посмотреть на своего более высокого брата сверху вниз.

— По крайней мере мне не нужно просить деньги у матери, чтобы не ходить голым. — Амален подмигнул ему. — И мои сапоги не воняют конским навозом.

— Тогда почему ты выглядишь так, словно выпал из мешка с тряпьем, отданным на благотворительность какой-то гильдией? — огрызнулся Казуел.

Амален небрежно провел рукой по своей полинявшей рубахе, обтрепанной на воротнике и манжетах.

— Рабочая одежда, Каз, но ты небось не знаешь, что это такое, а? 

— Амален? Куда это ставить?

Зов с другой стороны сцены избавил Казуела от необходимости искать достойный ответ. Заносчивость Амалена совершенно нестерпима, молча ярился маг. Никакого уважения к рангу, он поглощен только своими мелкими делами и этой мишурной имитацией мира, которую он для себя построил. Тем временем Амален куда-то пошел с темноволосым мужчиной, который показался Казуелу смутно знакомым. Не хочешь продолжать спор, маленький братец, мстительно подумал маг. Что ж, Казуел уже не в первый раз ставил его на место.

Маг опять посмотрел в толпу. Файрон Ден Таснет с кем-то разговаривал. Кто это такой? Что он пропустил? Ругая Амалена за то, что отвлек его, Казуел старался успокоиться, чтобы создать из воздуха и света невидимый поток магии, струящийся над головами повес. Упорно концентрируясь, маг нетерпеливо ждал, когда поток принесет к нему слова.

— …одно, другое, третье, — прошипел Файрон. — Я все сделал, и что из этого вышло? Тот дурак получил увесистый пинок в зад от человека Д'Олбриота, поэтому тот пес не выйдет снова на охоту. И твой так называемый адвокат блеял как никчемная овца по поводу Земельного налога. Что ты на это скажешь?

— Я рекомендовал самого лучшего адвоката за те деньги, что ты готов был платить, — пожал плечами его собеседник. — Я не понимаю, как ты можешь обвинять меня, когда Д'Олбриот нанимает более опытного человека. Во всяком случае, даже если их не обложили налогом за Келларин за прошлый год, насчет следующего года никакого решения не было, не так ли? Та игра еще не кончена.

Казуел осторожно подвинулся за укрытием кулисы, пытаясь разгадать, кто этот человек. Одних лет с отцом Файрона и Казуела, если на то пошло, высокого роста, серо-стальные волосы аккуратно подстрижены, лицо приятное, но совершенно непримечательное в своем спокойствии. Он не носил цветов никакого Дома, хотя его коричневый сюртук и бриджи были из хорошей ткани. Казуел нахмурился. По покрою одежда напоминала ливрею, купцы такую не носят. Что-то в его манерах также наводило на мысль о старших слугах.

— Ты сказал, что у меня будет сильная поддержка против Д'Олбриота, — продолжал свои упреки Файрон. — Где она? Всякий раз, когда я говорил вчера, что они получают по заслугам, меня обдавали холодом.

— Не психуй, и люди станут думать по-твоему, — твердо заявил незнакомец, — что принесет все те награды, о которых мы говорили. Посмотри на дела, возбужденные вчера перед императором. По крайней мере одно из них поставит подножку Берквесту, как бы резво он ни плясал вокруг правды. Твоя чаша весов поднимется, как только чаша Д'Олбриота опустится.

— О, неужели? — скептически протянул Файрон. — И насколько высоко? Достаточно, чтобы сосватать мне аристократку, которая принесет с собой еще и приличный сундук денег? Мой отец уже толкует о том, чтобы продать меня какой-нибудь уродине — дочке жирнозадого торговца, так он отчаянно нуждается в наличном золоте…

Мужчина в коричневом легонько шлепнул Файрона тыльной стороной руки по губам.

— Следи за своим языком, — добродушно предупредил он. — Прояви немного уважения.

От удара по магии Казуела пробежала дрожь, едва не разрушив чары, и маг торопливо отступил в кулисы. Кто этот человек, что посмел нанести такое оскорбление?

Шлепок был не настолько сильным, чтобы оставить след, но лицо Файрона все равно покраснело.

— Прояви уважение, имей больше терпения и подстели соломки, чтобы не больно было падать, если запахнет жареным! Все наши дела идут только в одном направлении, не так ли? — язвительно спросил он. — Когда я увижу какой-то доход от этой затеи?

Незнакомец хитро улыбнулся и полез за пазуху. Вытащив кожаный кошелек, он вложил его в руку Файрона.

— Вот тебе немного. — Мужчина крепко сжал пальцы эсквайра, и Казуел увидел, как недоумение на прыщеватом лице Файрона сменилось болью. — Хоть раз в жизни потрать их разумно, и не позволяй вину или тассину развязать тебе язык. Кругом полно глупых шлюх, так что не связывайся с еще одной достаточно ловкой, чтобы извлечь правду из твоего хвастовства. Некая девица, с которой ты развлекался там, в порту, постучала в мою дверь несколько дней назад, требуя большой кошелек, чтобы заткнуть ей рот. — Тон мужчины остался дружелюбным, но в нем, несомненно, слышалась угроза.

— Что ты сделал… — Файрон побелел.

— Я заплатил ей, а ты как думаешь?

Когда эсквайр нерешительно улыбнулся, мужчина наклонился к нему и добавил жестким тоном:

— Ровно столько, чтобы ей хватило на поездку с Полдрионом, а затем сделал так, чтобы это была последняя цена, которую шлюха когда-либо выторгует.

— Я тебя не боюсь! — Побледневшее лицо Файрона явно противоречило его дрожащим словам.

— Хорошо сказано, ваша честь. — Мужчина отпустил его пальцы. — Тебе не нужно меня бояться. В конце концов, я просто выполняю приказы. Бойся моего патрона, вот тебе мой совет. А патрон, говоря по правде, не очень-то доволен.

— Я сделал все, о чем меня просили, — запротестовал Файрон.

— Поэтому и получил деньги, — улыбнулся незнакомец. — Теперь иди домой и пожуй свой тассин или найди себе теплую шлюшку. Я дам тебе знать, когда нам понадобится что-то еще. Если тебя не одолеет жадность, мы все в конце концов выиграем, не так ли? 

Файрон играл с кошельком, избегая взгляда мужчины.

— Когда я получу от тебя известие?

Незнакомец встал.

— Довольно скоро.

Он пошел прочь, а Файрона окликнул еще один юный дворянин, экспансивно жестикулирующий, ибо успел уже хватить через край. Казуел хотел расщепить свою магию, чтобы следить за обоими, но лишь непоправимо разбил заклинание. Щепки заколдованного воздуха разлетелись, невидимые, во все стороны.

Страдая от нерешительности, маг переступил с ноги на ногу. Он пытался держать в поле зрения и Файрона, и мужчину, оставаясь при этом в тени кулисы. Ему пришлось отступить назад, так как эсквайр подошел ближе к сцене, где заметил девушку с рыжевато-белокурыми волосами и порванной оборкой на платье. Она кокетничала с еще одним юным дворянином, чье Имя Казуел совершенно не мог определить. Файрон схватил девушку за плечо, и она повернулась с хорошо отрепетированным выражением радости, которое исчезло, как только она узнала эсквайра. Файрон поднял руку с кошельком, и девушка снова улыбнулась.

— Это единственная музыка, которая услаждает ее слух. — Брат стоял в нескольких шагах от Казуела, просматривая пачку нот.

— Кто она?

— Слишком дорога для твоего кошелька, Каз. — Амален оторвался от своей партитуры. — Это барышня Йедитта Ден Сирдель.

На лице Казуела отразился вопрос, который он не посмел задать.

— Ты думал, она — шлюха? Нет, она куда разборчивее и стоит гораздо дороже. Тебе понадобится старое Имя и толстый кошелек, прежде чем она раскинет для тебя свои оборки. Однако ты здорово просветишься, если будешь за ней шпионить. В Хадрумале тебя никто такому не обучит.

С этими словами Амален ушел, дабы остановить спор между плотником и маляром.

Казуел посмотрел на горячую молодежь, собиравшуюся вокруг Файрона и Йедитты. Эти безрассудные юнцы в грязных рубахах и размалеванные девицы с лихорадочным румянцем на щеках говорили все разом, нагло хвастаясь, и размахивали руками. По какому-то знаку, сделанному рыжеватой блондинкой, вся толпа направилась к двери.

Незаметно за ними не проследить, вынужден был признать маг. Да и какой прок наблюдать за оргией, которой они собираются опозорить свои Имена? Д'Олбриот уже знает о враждебности Ден Таснета. А Казуелу нужно выяснить, кто дергает Файрона за ниточки, причем делает это так же ловко, как любой кукловод, управляющий пестрыми марионетками Амалена. Маг вздохнул с облегчением, когда увидел мужчину в коричневом. Он говорил с недовольной барышней, у которой с руки свисала залитая вином шаль.

Мимо прошел лютнист, и, подлаживаясь под его беспечную походку, Казуел спустился со сцены. В заполненном народом зале очень легко потерять из виду тот коричневый сюртук, но Казуелу было не до магии. Тяжелые ароматы духов и крепкий запах пота схватили его за горло, и маг закашлялся. Те, кто стоял рядом, отодвинулись, бросая на него неприязненные взгляды, зато Казуел сумел углядеть мрачно одетого мужчину среди дерзких цветов со всех сторон.

Эти шалопаи недостойны его учтивости, решил маг, раз сами толкают и пихают его без всяких извинений. Кусая губу, он начал продираться между смеющимися объятиями и воинственными спорами. Нечаянно врезавшись в стайку девушек, он заалел от смущения и нырнул под яростный кулак какого-то эсквайра, когда девушки порхнули в стороны с визгливыми упреками.

Выбравшись наконец на свежий воздух, Казуел глубоко вздохнул, но он не мог задержаться, чтобы вернуть самообладание. Мужчина в коричневом направлялся к старому городу, его ровный шаг свидетельствовал о какой-то конкретной цели. Толпа впереди мага мешала движению, и он шагнул на мостовую, чтобы обойти мать семейства, нагруженную свертками, но тяжелая подвода, громыхающая мимо, заставила его передумать. Лучше терпеть давку на тротуаре, чем раздавленной лягушкой валяться под колесами. Извиняясь, Казуел стал пробиваться через толпу. Сердце колотилось, голову сверлила одна мысль: только бы мужчина в коричневом не остановил проезжающий мимо фиакр.

Резиденция Ден Мьюриванса,

праздник Летнего Солнцестояния,

день четвертый, после полудня

— Наслаждаешься музыкой? — Камарл предложил Темару хрустальный кубок бледно-розового вина.

— Это то, что называют рациональным стилем? — робко спросил юноша.

Оба посмотрели на изысканный квинтет, играющий в беседке, под гирляндами роз, посреди безупречной лужайки. Изящно одетые дворяне, обильно увешанные драгоценностями, прогуливались по дорожкам, ненадолго останавливаясь, чтобы полюбоваться строгими цветочными узорами. Буйство летних красок вокруг мирной зелени трав сдерживалось низко подстриженным самшитом: оранжевая дуга тут, алый квадрат там в обрамлении зеленых и золотых побегов. За цветами вставали темные живые изгороди из тиса, и оттуда доносился вежливый смех. Музыканты закончили пьесу пристойной трелью и были вознаграждены признательными аплодисментами.

— Нет, это что-то новое, переработка сельских мотивов в стиле старых литургий усыпальниц, — несколько неопределенно сказал Камарл. — С добавлением контрапункта, гармоний и прочего.

— Получилось весьма приятно. — Темар отпил ароматного вина, чтобы скрыть презрение. Для богов даже музыка больше не является священной.

Камарл все еще говорил:

— Амален Девуар — один из ведущих композиторов в этом новом стиле.

Темар поднял голову.

— Брат Казуела?

— Да, — хихикнул Д'Олбриот, — но от нашего мага ты этого не узнаешь. Он сам сделал себе имя, я имею в виду Амалена. Кажется, он начал с игры на свирели, но вскоре уже создал свою собственную труппу. У него должна быть деловая хватка. Около года назад Амален построил один из самых больших театров в этом городе, от фундамента до крыши. — Камарл посмотрел на медленно прогуливавшихся эсквайров и барышень. — Нам надо будет сходить туда как-нибудь вечером, когда праздник кончится. Там все очень неофициально, просто беззаботная чепуха.

— Это стало бы приятным разнообразием, — согласился Темар.

— Праздник — это развлечение для народа, а для нас такой досуг— недостижимая роскошь, — откровенно признался Камарл. — Времени так мало, а нужно всех увидеть. Но ты можешь и развлечься. Мы со сьером позаботимся об интересах Келларина.

— За что я вам премного благодарен, — вежливо откликнулся юноша, разглядывая множество незнакомых лиц и эмблем. Он все равно предпочел бы сам устраивать дела Келларина, если бы имел хоть малейшее представление, с чего начать.

— Здесь Ирианна Тор Канселин, — оживился Камарл.

— Пойди и поговори с ней, — посоветовал юноша. — Если ты не думаешь, что мне нужна нянька.

Смех Д'Олбриота удивил его.

— Увидимся позже.

Камарл быстро подошел к своей суженой, и лицо девушки посветлело.

Темар вздохнул. Гуиналь никогда не приветствовала его с такой радостью, даже во время их краткой близости, которая для него значила куда больше, чем для нее. Юноша начал еще один неторопливый обход парка Ден Мьюриванса, обмениваясь вежливыми кивками и улыбками. Но стоило кому-то из дворян открыть рот, как Темар ускорял шаг. У него уже не было сил угадывать Имена, отвечать на бесконечные вопросы о его неожиданном ранении, его надеждах относительно Келларина, удовлетворять любопытство насчет его отношений с Д'Олбриотами и его мнения о судебных спорах перед императором. Постоянное чувство собственной ущербности раздражало Темара. Он не потолковал и с пятой долей людей, с которыми беседовал Камарл, чтобы условиться о будущих переговорах по поводу кораблей для Кель Ар'Айена, или предложить торговцев, которые могли бы связать богатство далекой колонии с ресурсами этого Дома. Понимание, что он должен быть благодарен Камарлу, еще больше раздосадовало юношу, и он решительно свернул под темно-зеленую тисовую арку.

Низкие ступени из дерна вели к широкой террасе у северного фасада здания. Дом Ден Мьюриванса не имел резких углов дома Тор Канселина, каждый кирпич и камень здесь дышали древностью. Но когда Темара водили на подозрительно долгую экскурсию, он заметил, что внутри вся обстановка выглядит совершенно новой и соответствует последней моде.

Слуги все еще убирали остатки недавней изысканной трапезы. Ливрейные лакеи проворно складывали тарелки и блюда, служанки аккуратно сворачивали скатерти для прачечной. Лакеи в повседневной одежде ждали, когда можно будет унести козлы и доски, а дворовые слуги разбирали украшенные гирляндами навесы, которые укрывали гостей от палящего солнца.

Наблюдая за ними, Темар бичевал себя с болезненной честностью. Он бы не знал, с чего начать и чем кончить устроение подобного приема, не говоря уж об управлении делами Дома в этом новом Тормалине. Так почему он здесь? Это не его место и никогда им не будет. Почему он не в городе, почему он ничего не делает для спасения тех людей, что все еще спят бессмертным сном в Кель Ар'Айене, где он действительно свой?

— Д'Алсеннен! Ты будешь сопровождать даму в лабиринт, а? — Некий эсквайр с чистым, свежим лицом окликнул Темара от входа в круг зеленой живой изгороди. Они с приятелем мягко поддразнивали группу барышень. На вид все были старше Темара, но младше Камарла.

Д'Алсеннен узнал эмблему эсквайра. Морда куницы означала, что он — Ден Ферранд.

— Если она пожелает. — Темар вежливо поклонился девушкам.

Ближайшая захихикала, разглядывая его огромными светло-карими глазами. Барышня прикрывалась веером из черных и лазурных перьев, но малахитовая эмблема, выложенная на его серебряной рукоятке, была Темару незнакома.

— Меня больше беспокоит не сопровождение внутрь, а сопровождение наружу, — откликнулась более высокая девушка. Ее каштановые волосы были скромно заплетены, крошечный меч, сверкающий драгоценными камнями, благопристойно удерживал на ее плечах кружевную накидку. По крайней мере Темар угадал ее Имя — Ден Хификен.

— В центре есть беседка, — сообщил второй юноша, приглаживая рукой непокорные черные кудри. Среди перстней на его пальцах выделялась большая камея со встающей на дыбы лошадью. — Там всегда есть слуга, который укажет выход. 

— Я пойду с Мериел. — Ден Ферранд взял за руку хихикающую девушку. — Эсквайр Ден Бреннейн, ты окажешь мне честь сопровождать моих сестер? — Он экстравагантно поклонился парню с камеей, а потом двум девушкам. Одна хлопнула своего брата веером с серыми и розовыми перьями, но другая мило покраснела, когда Ден Бреннейн предложил ей руку.

— Барышня Ден Хификен? — Темар поклонился.

— С удовольствием, эсквайр. — Она дружелюбно улыбнулась.

Войдя в кольцо живых изгородей, девушка Мериел огляделась.

— Каким путем пойдем?

— Разделимся или останемся вместе? — Ден Бреннейн остановился, когда они дошли до распутья.

— Разделимся, — сразу ответил Ден Ферранд. — Кто первым дойдет до середины, тот…

— …получит место первой пары на завтрашнем императорском балу, — предложила барышня Ден Хификен.

Общее одобрение говорило о том, что это стоящий приз. Темару было все равно, но он послушно отправился за барышней, когда изгибы и повороты лабиринта развели остальных по разным тропинкам и высокая живая изгородь приглушила разговоры.

— Это популярное развлечение? — спросил он барышню, пытаясь сориентироваться.

— Более популярное, чем слушать, как старшие обсуждают статьи дохода и арендные договоры, — весело ответила девушка.

— О да, — с чувством подтвердил Темар. — Итак, барышня, повернем или пойдем дальше?

— Зови меня Орилан. — Она слегка нахмурилась, обдумывая выбор. — Пожалуй, повернем.

Темар последовал за ней, однако после внезапного поворота дорожка привела их в тупик. Орилан Ден Хификен посмотрела на юношу извиняющимся взглядом, но, прежде чем она заговорила, с другой стороны изгороди донесся голос.

— Ты серьезно думаешь о том, чтобы выйти замуж за Д'Алсеннена, Джелайя?

— Мой отец ясно показал мне все преимущества.

Орилан Ден Хификен натянуто улыбнулась Темару и попыталась пройти мимо него. Он улыбнулся в ответ, но с дороги не сошел.

За стеной зелени была не одна хихикающая девушка.

— Какие преимущества? Он довольно красив, но он же глуп! Реззи Тор Канселин сказала, что он ничегошеньки не знает.

— Зато я знаю, и только это имеет значение для сьера Д'Олбриота. — Джелайя казалась беззаботной. — Д'Алсеннен может возвращаться в свою глушь, чтобы добывать там руду и лес, а я буду превращать все это в деньги на этой стороне океана.

— Значит, ты не поехала бы с ним. — В новом голосе слышалось облегчение.

Джелайя изумленно рассмеялась.

— Дженти! Ты перегрелась на солнце? Нет, он может один наслаждаться всеми прелестями разведки и плохой санитарии. Я останусь здесь с приличными слугами и реальным влиянием, которое у меня наконец-то появится.

— Мой сьер говорит, что Д'Алсеннен никогда не поднимется выше внебрачной линии Д'Олбриота. — Это снова говорила первая девушка, и в ее голосе звучало сомнение.

— А это будет зависеть от меня, — парировала Джелайя. — И есть места похуже, чем быть в тени Д'Олбриота. Я все равно стану госпожой Дома, никто из других моих поклонников не может мне это предложить.

Одобрительный шепот был окрашен завистью.

— Это будет очень маленький Дом, только вы двое, — коварно заметила Дженти.

— В первые несколько лет ему нужно будет приезжать сюда на Зимние и Летние Солнцестояния, — беззаботно отозвалась Джелайя. — Думаю, нам не потребуется много времени, чтобы обзавестись малышом. А между тем я буду иметь право на утешения замужней женщины.

— Не попади впросак, — предупредила Дженти. — Все будут считать сезоны, когда у тебя появится живот.

— Уверена, леди Чаннис даст мне совет. — Шокирующий смех заглушил остальные слова Джелайи.

— Но, Джелла, брать его в свою постель… — Юный голос колебался между ужасом и любопытством.

— Что бы там ни изменилось после Хаоса, думаю, эти дела делаются точно так же, — захихикала Джелайя.

— Моя сестра говорит, что мужчина обычно просыпается с острым интересом к своей жене, — заметила Дженти с притворной невинностью. — Что должен чувствовать мужчина, проспавший двадцать с лишним поколений?

Темар услышал достаточно. Он предложил руку Орилан Ден Хификен и повел ее обратно по тропинке. Она взглянула на Темара поверх оранжевых перьев веера, на ее скулах горел румянец.

— Джелайя не говорила бы так, если бы знала, что ты там.

— Это слабое утешение, — с грустью ответил Темар. — Знаю, я старомоден, но мне нужна для брака взаимная привязанность, а не подходящие гроссбухи.

— Привязанность окрепнет, дай ей время и доброжелательность с обеих сторон, вот чему учила меня мать. Хорошая партия, осененная любовью, это, конечно, благо, но жениться по страсти едва ли разумно. — Орилан остановилась, вынуждая Темара сделать то же самое, и посмотрела на него испытующим взглядом серых глаз. — Скажи мне, разве не всегда было так, даже в твое время?

Темар вспомнил прямодушные наставления своего деда.

— Да, Рэпонин всегда накладывает ограничения, чтобы уравновесить привилегии титула.

— Попробуем в эту сторону? — снова пошла Орилан. — Прости мою откровенность, эсквайр, но тебе обязательно нужен кто-то, кто поведет тебя через все сложности тормейлской жизни. Поверь, там так же нелегко найти дорогу, как в этом самом лабиринте.

— Ты делаешь мне предложение? — Юноша перешел на игривый тон.

Орилан засмеялась.

— Я обручилась в Зимнее Солнцестояние. К концу года я буду счастливо любить своего мужа под крышей Ден Ризипера.

— Мои поздравления.

Темар занялся поиском пути через лабиринт. Через меньшее число поворотов, нежели он предполагал, тропинка вывела их на лужайку вокруг маленького бассейна, где под фонтаном, сделанным в виде дерева, стояла скромная фигурка Аримелин из позеленевшей бронзы. В тени свежеокрашенной беседки топтался вежливый слуга с кувшином.

Темар поклонился Орилан.

— Вина?

Барышня кивнула, а на лужайке появился Ден Ферранд с неистово краснеющей Мериел. Слушая их смех, Темар чувствовал себя совершенно лишним и потому неотрывно смотрел, как слуга наполняет стоявшие на подносе бокалы. Но юноше стало еще хуже, когда он вдруг понял, что Джелайя и ее подруги сидят за беседкой.

— Эсквайр? — Лакей ждал.

Темар кивнул и последовал за слугой к своим новым знакомым.

— Тебе везет, Д'Алсеннен, — дружески поздравил его Ден Ферранд.

— Но в твое время не было лабиринтов! — Мериел посмотрела на Темара с жадным любопытством.

Орилан спрятала улыбку за веером.

— Мери, их не было даже во времена нашего деда.

— Конечно, у вас есть много такого, чего мы никогда не знали. Но, кажется, и вы многое потеряли в Хаосе, — с нарочитой небрежностью сказал Темар. — Обычаи, провинции, Высшее Искусство.

— Это правда, что Старая Империя держалась на магии? — Мериел умоляюще распахнула глаза.

— На ее разновидности, — тихо ответил Темар. — Не на этой магии стихий Верховного мага и Хадрумала. Мы знали ее как Высшее Искусство, и да, она имела много назначений.

— Мой сьер говорит, что магия — это только фокусы и обман. — Вызов в словах Ден Бреннейна был порожден любопытством.

Мериел и барышни Ден Ферранд задрожали от возбуждения.

— У вас там полно чародеев, — допытывался Ден Бреннейн. — Что ты видел?

Темар отпил вина. Вряд ли он завоюет доверие рассказами о чудовищах, сотканных из бушующей воды, о молниях, разрывающих тучи, чтобы пронзать людей прямо на месте. Он даже не хотел вспоминать магический огонь, ползущий по голой земле, чтобы без пощады истребить вражеского эльетимма.

— Я видел, как маги исчезают в воздухе и вновь появляются, пересекая лиги в мгновение ока. Они могут вызвать образ кого-то далекого и разговаривать с ним. Они могут чувствовать путь реки через невидимые пещеры под землей.

— Или находить золото внутри горы? — Ден Ферранд оценивающе взглянул на Темара. — Дом, располагающий такими средствами, имел бы значительные преимущества.

Темар протестующе развел руками.

— Маги служат только Хадрумалу, и Планир пресекает любое злоупотребление силой.

— Ты знаешь Верховного мага? — несчастным голосом спросила Мериел. — Я никогда не видела даже мелкого чародея, заставляющего свечи плясать.

— Правда? — Темар нервно провел рукой по своим коротко подстриженным волосам. — Но ведь в Тормейле есть маги? — Он вытащил из кармана сложенный рекламный листок и откашлялся. — «Сим извещаем всех любителей магических искусств и почитателей мастерства, что знаменитый Требал Чабрин намерен пролететь от Весенних ворот до Виноторговой биржи на седьмых курантах четвертого дня праздника. За сим подвигом вас ждут другие развлечения, какие будут угодны стихиям. Все присутствующие могут платить по своему желанию».

— Какой-то маг собирается летать? — недоверчиво переспросил Ден Ферранд.

— Понятия не имею, — засмеялся Темар. — Обещания довольно туманные. Но, признаюсь, мне любопытно.

Ден Бреннейн посмотрел на солнце.

— Мы могли бы успеть туда, если тотчас пошлем за коляской, — азартно произнес он, вдохновленный заманчивой идеей. — Но это вряд ли будет удобно по отношению к хозяевам.

— Да, давайте поедем! — Мериел нетерпеливо огляделась. — Мы уже достаточно исполнили свой долг для одного дня, верно?

— Я поговорил со всеми, с кем должен был поговорить. — Ден Бреннейн ткнул пальцем в Ден Фсрранда. — Ты бы не предложил лабиринт, если бы у тебя еще оставались встречи.

— Джелайя как раз здесь, — заметила Орилан. — Мы можем попрощаться с ней.

Она быстро пошла мимо беседки. Темар услышал любопытные голоса прячущихся девушек. Он выдавил улыбку, когда Орилан вернулась с Джелайей и остальными барышнями, идущими в хвосте.

— Вы хотите посмотреть на мага? — Девушка с желтоватым лицом, близко посаженными глазами и недовольным ртом играла с дорогим кружевом, покрывающим ее редкие тусклые волосы.

— Эсквайр Д'Алсеннен, позволь представить тебе барышню Джентилл Тор Созет, — сказал Ден Ферранд. — Либо мага, либо шарлатана. И в том, и в другом случае это будет интереснее, чем оставаться здесь.

— Ну спасибо, эсквайр. — Джелайя притворилась возмущенной. — Я передам моему сьеру твои комплименты о его приеме.

Ден Ферранд ухмыльнулся.

— Премного благодарен, моя госпожа.

— Мы идем или нет? — нетерпеливо молвила Мериел.

— Почему нет? Насколько я понимаю, все послужили своим Именам, как вам велели за завтраком? — лукаво спросила Джелайя.

Все дружно закивали, и Джелайя уверенно вывела их из лабиринта. Затем она взмахом веера призвала к себе лакеев и отправила их с посланиями к ее родителям, ее сьеру и краткими распоряжениями для конюшенного двора. Ден Ферранд отошел в сторону переговорить с каким-то мужчиной. Судя по сходству, это был его старший брат. А Ден Бреннейн кланялся элегантной даме, которая вскоре отправила его обратно с беззаботной улыбкой.

— Мне нужно сообщить эсквайру Камарлу, что я ухожу, — внезапно сказал Темар.

— Я передала, что мы уезжаем вместе. — Джелайя с хозяйским видом взяла его под руку.

Юноша улыбнулся, изобразив удовольствие, даже когда поймал не предназначенный для него жадный взгляд Дженти.

Дом Ден Мьюриванса явно не испытывал недостатка в лошадях и конюхах, ибо за сторожкой их ждали две кареты с полированными эмблемами опускной решетки на ливреях и упряжи. Джелайя рассадила всех с небрежной ловкостью, и Темар оказался в одной карете с ней, Орилан, Мериел и Ден Феррандом.

— Куда вы идете вечером? — Орилан повернулась спиной к заполненным народом улицам.

— К Тор Созету, — не раздумывая ответил Ден Ферранд. — А ты?

— К Ден Ганнелю. Скажи, это правда, что назначенный Ден Ренниона говорил с Тор Созетом о перспективах Дженти? — спросила Орилан.

— О, я слышала это! — Мериел с интересом наклонилась вперед. — И который эсквайр предлагался?

Темар сидел молча, пока остальные жизнерадостно строили догадки. Пусть себе болтают. В конце концов, они сделали то, что ему нужно. Но его друг Вахил Ден Реннион даже не взглянул бы второй раз на Дженти. Неудивительно, что некрасивая каланча завидует Джелайе — никто никогда не сделает ее госпожой Дома. Он наблюдал, как Джелайя смеется, и вынужден был признать, что она, несомненно, хороша собой: золотистая кожа, согретая нежным румянцем, соблазнительные красные губы. Роскошные черные волосы затейливо уложены вокруг головы, несколько нежных локонов падают ей на плечи. Темар украдкой осмотрел ее высокую грудь над узкой талией и подумал, какие ноги могли бы скрываться под ворохом нижних юбок. Не пора ли послужить Кель Ар'Айену, приняв совет его деда вместе с привлекательной невестой, которая имеет хорошие связи и посвящена во все тонкости современной светской жизни? Это показало бы Гуиналь, что она не единственная ягодка на кусте.

Карста замедлила ход и остановилась. Лакей спрыгнул, чтобы открыть дверцу.

— Мы приехали? — Джелайя оборвала пикантный анекдот.

Темар сошел вниз, затем подал руку Джелайе и Орилан. Одновременно из второй кареты высыпали Ден Бреннейн, Дженти и остальные.

— Что ж, давайте посмотрим, что нам тут покажут. — Джелайя обмахивалась веером. Его перья и сегодня оставались белыми. — Лимел, жди нас в Торговом дворе Банольта.

Кареты послушно загромыхали прочь.

— Встанем вон там. — Темар указал на лестницу ужасно старомодной Виноторговой биржи, где уже стояла оживленная группа дворян.

— Мы не единственные устроили себе перерыв перед вечерними обязанностями, — заметил Ден Ферранд с усмешкой.

— Остался всего один день праздника, — весело промолвила Орилан. — Завтра императорский бал. Никто не говорит там о делах, помолвках, вообще ни о чем серьезном, — добавила она вполголоса Темару.

Он рассеянно улыбнулся барышне, изучая собравшихся. Вокруг толпились люди всех сословий, как тут разглядишь каждого?

— Это просто трюк с веревкой. — В голосе Мериел звучало горькое разочарование.

Перестав рассматривать толпу, Темар проследил за ее указующим перстом. От балкона на переднем фасаде Виноторговой биржи был натянут тонкий канат, ведущий вверх, к стене старого города.

— Под таким углом? — усомнился Ден Ферранд. — Я никогда не видел канатоходца, идущего под уклон.

— Я поберегу свои денежки, пока не увижу чего-то стоящего. — Дженти сжала костлявые пальцы на серебряном сетчатом кошельке, отделанном изумрудами, который висел у нее на талии.

— Когда начнется? — поинтересовался Ден Бреннейн.

— Пойду спрошу, — услужливо предложил Темар.

Он спустился с лестницы и направился к дверному проему, где несколько человек для лучшего обзора забрались на бревно, с которого обычно садятся на лошадь. 

— Привет, Аллин. Я получил твою записку.

— Темар! Я уже не чаяла тебя увидеть. — Она с нескрываемым удовольствием подняла на него глаза. — Ты прогуливаешь прием?

Эсквайр засмеялся.

— Я убедил целую горсть дворян пойти со мной. Надеюсь, они защитят меня от гнева Камарла.

— Добрый день, эсквайр, — кивнула ему Велиндра.

— Итак, Аллин… — Юноша умолк, и Велиндра улыбнулась.

— Она показала мне твое вчерашнее письмо. Да и Планир уже связался со мной, так что я знаю, что случилось.

— Ты можешь найти эти артефакты? — спросил Темар.

Велиндра скорчила гримасу.

— Совершенно не уверена. Но когда мы закончим здесь, я пойду с тобой, и там посмотрим, что удастся сделать.

— Этот человек действительно маг? — Темар взглянул на пустой парапет на другой стороне широкой улицы.

— Я не смогла с ним встретиться, поэтому не знаю. — Велиндра нахмурилась. — По его рекламе ни о чем судить нельзя. Возможно, он просто обманщик, готовый рисковать своей шеей. Но если он маг, то достаточно хитер, чтобы скрывать свои способности и заставлять людей гадать.

— Тогда те, кто хочет верить в магию, будут верить, а те, для кого магия — угроза, сочтут его просто мошенником, — объяснила Аллин, и Темар понял, что недоумение отразилось на его лице.

Велиндра кивнула.

— И если он так проницателен, то мог бы стать для нас полезным человеком, поскольку наверняка знает, что в Тормалине думают о магии.

На стене старого города возникло движение, а по толпе пронесся шепот ожидания. Темар оглянулся и увидел, что Джелайя нетерпеливо смотрит на него.

— Мне лучше вернуться.

Он пробрался к лестнице биржи, когда все глаза устремились к высокому крепостному валу.

— Смотрите! — пискнула Мериел, хватаясь за руку Ден Ферранда.

Какой-то мужчина влез на парапет и начал что-то пристегивать ремнем к своей груди.

— Что он делает? — Ден Ферранд прищурился, стараясь его разглядеть. Но на фоне яркого неба мужчина казался темным силуэтом.

— Он собирается лечь, — догадался Ден Бреннейн.

Медленно опустившись на канат, мужчина убрал с него сначала одну руку, затем вторую. Его ноги все еще лежали на каменной кладке стены, но тело вытянулось над пустотой, поддерживаемое только тонкой веревкой.

— Это какой-то трюк с равновесием, — сообщил Ден Ферранд.

Побледневшая Джелайя взяла Темара под руку.

— Скользить вниз по веревке не значит лететь, — возразила Дженти с восхищенным испугом в голосе.

Толпа хором ахнула, когда серо-голубой дым заклубился вокруг далекой фигуры.

— Магический свет! — воскликнула Мериел.

Вряд ли, с сомнением подумал Темар. Он нетерпеливо ждал, когда мужчина исполнит свой трюк. Убедившись, что этот человек не маг, Велиндра будет свободна, чтобы помочь ему искать келларинские артефакты.

Народ вскрикнул от страха и восторга, когда мужчина оттолкнулся от стены. Дым все еще валил от его вытянутых рук, но уже не голубой, а белый. Широкая улица притихла: человек, выдающий себя за мага, набрал скорость. Кто-то нервно охал, но всех охватил ужас, когда трюкач опасно закачался.

Он замедлил скольжение, наклонился и соскользнул вбок, но успел схватиться за канат и повис на руках. Джелайя пронзительно завопила в ухо Темара вместе с каждой второй женщиной на улице. Бессвязные крики понеслись со всех сторон, и толпа под висящей фигурой растаяла.

— Кто-то должен принести лестницу. — Ден Бреннейн дико огляделся по сторонам.

— Одеяло, брезент, что-нибудь, чтобы поймать его. — Ден Ферранд обнял Мериел, которая застыла в захватывающем ужасе.

— Если он упадет, те булыжники станут его смертью, — согласился Темар.

Внизу поднялся шум, сопровождавшийся давкой. Люди выдавали те же самые идеи по спасению. Высоко вверху мужчина отчаянно пытался закинуть ногу на веревку. Мучительный вздох вырвался из каждого горла, когда попытка не удалась и, хуже того, он отпустил одну руку. У Темара сердце ушло в пятки, пока трюкач не ухитрился вновь схватиться за канат.

— Подождите здесь.

Он сбросил руку Джелайи и протолкался через дрожащую толпу к магам. Аллин с помертвевшим лицом грызла ноготь большого пальца. Велиндра, напротив, выглядела такой же хладнокровной, как всегда, легкая жалость оттеняла презрение в ее глазах.

— Ты можешь снять его? — спросил Темар.

Велиндра посмотрела на него с ухмылкой.

— Этот человек объявлял себя магом. Пусть спасается сам.

— Ты будешь стоять рядом и позволишь ему умереть? — Не веря своим ушам, эсквайр уставился на Велиндру.

— Он знал, чем рискует, — с легким сожалением отозвалась женщина.

— У тебя есть средства спасти его! Во имя всего святого…

— У него нет оснований ждать нашей помощи. — Каменный взгляд Велиндры заморозил упреки юноши. — Если бы нас здесь не было, ему не на что было бы надеяться, кроме собственных усилий, так в чем разница?

— Это падение убьет его!

Крики со всех сторон заглушили его слова. Человек падал, в ужасе размахивая руками и ногами. Темара затошнило, он уже хотел закрыть глаза, чтобы не видеть самого страшного, когда воздух засиял вдруг лазурным светом. Переливчатый вихрь закрутился вокруг камнем падающей фигуры, замедляя ее падение, переворачивая несчастного раз и еще раз, пока он не ударился о булыжники с хрустом, от которого вся толпа содрогнулась. Затем она подалась к упавшему, но тут же остановилась и попятилась, люди отступали от неподвижной фигуры. Когда круг расширился, Темар увидел, что трюкач лежит в бледнеющей луже сияния, которое соперничало голубизной с лазурью неба.

— Кто это сделал? — Велиндра озиралась с острым любопытством.

— Этот бедняга сильно разбился? — в свою очередь забеспокоилась Аллин. — Пошли.

Она пыталась пробиться через плотно стоящую толпу, но ей не хватало для этого ни силы, ни роста.

— Дайте дорогу!

То ли из-за неожиданного акцента Темара, то ли просто подчиняясь дворянскому приказу, люди задвигались. Когда юноша провел Аллин к раненому, он увидел еще одну знакомую фигуру, пробиравшуюся вперед; толпа отступала позади него.

— Казуел?

— Проклятый дурак! — Темные глаза мага были расширены и казались почти черными на побледневшем лице. — Я не мог позволить ему умереть.

Аллин встала на колени, не обращая внимания на пыль и мусор.

— Он сломал обе ноги. — Ее руки замерли над деревянной нагрудной пластиной мужчины. Посередине пластины проходил глубокий желобок, очевидно, предназначенный для каната. — Нам нужен хирург. Я не хочу снимать это, пока хирург не проверит его ребра.

Голова трюкача упала набок, под загорелой кожей уже темнели синяки.

— Тебе не хватило контроля, Каз, — заметила Велиндра, подойдя к ним. Она скрестила руки на груди, с полным спокойствием разглядывая несчастного.

— Я сделал все что мог. Это не моя стихия, — огрызнулся Казуел. — Ты и пальцем не пошевелила, так что нечего теперь критиковать! — Его гневные слова громко прозвучали в напряженной тишине.

— Это маг Д'Олбриота. — Испуганный голос за спиной Темара вызвал тихий поток предположений.

— Убирайтесь от него! Убирайтесь!

Какая-то девушка лихорадочно расталкивала в стороны шепчущихся зрителей. За ней следовали пожилая женщина и узколицый мужчина, который тащил за собой плетеную корзину. Все трое были в пестрых шутовских нарядах, которые насмехались над их страхом.

— Требал! — истерично завизжала девушка. Она бы сгребла лежавшего без сознания мужчину в свои объятия, но Аллин схватила ее за плечи и оттащила от раненого.

— Не трогай, ты можешь его убить.

Девушка тупо уставилась на нее.

— Нам нужен хирург. Он должен наложить шины на его ноги и пощупать, какие еще кости сломаны.

— А кто ты такая, чтобы указывать? — рявкнула пожилая женщина, скручивая простую косынку в шишковатых от работы руках.

— Мы маги Хадрумала, сударыня, — вмешался Казуел, безнадежно стараясь придать вес своему заявлению.

Люди шепотом начали передавать его слова, и они разошлись, как круги по воде пруда.

— Что ты с ним сделал? — закричала девушка и стала вырываться из неожиданно крепких рук Аллин.

— Спас его от верной смерти! — возмущенно ответил Казуел.

— Не очень-то у тебя получилось, — выплюнула женщина, вставая на колени, и нежно провела руками по бесчувственному телу.

— Ты бы предпочла, чтоб он умер? — сердито спросил Темар.

Женщина подняла голову. Трудная жизнь прорезала глубокие морщины на ее лице.

— Это все твоя вина, твоя и этого мага.

— Что? — в один голос воскликнули Темар и Казуел.

— Ты Д'Алсеннен, верно? — Некий мужчина шагнул вперед. — Тебя воскресили из мертвых каким-то старым колдовством.

Дрожь ужаса пробежала по толпе. Темар выдавил успокаивающую улыбку.

— Никто не умирал, мы просто спали под заклинанием.

— Ты использовал свою магию против Требала. — Мужчина шагнул к эсквайру, его длинное лицо с острыми чертами стало хитрым. — Вот что заставило его упасть.

— Он всего лишь мелкий маг, он никому не угрожал. — Женщина обращалась к толпе, указывая на неподвижного Требала. — Но маги не любят соперников, верно? Не маги из Хадрумала.

— Нет, это неправда… — От растущего беспокойства у Темара стало покалывать шею.

— Этот шарлатан такой же маг, как какая-нибудь деревянная палка, — гневно возразил Казуел.

Мужчина уставился на Темара. 

— Твои чары сорвали его представление, это падение могло покалечить его или убить. Кто будет кормить его жену, его семью?

Девушка подняла на эсквайра пустые от горя глаза. Пожилая женщина заставила ее молчать, сжимая костлявыми пальцами ее плечо.

— Дом Д'Алсеннена сделает компенсацию? — Мужчина повысил голос, чтобы донести свой вопрос до Весенних ворот и лестницы Виноторговой биржи.

Толпа всколыхнулась от ожидания, так как женщина упала на колени и завыла, обхватив голову руками:

— Что мы будем есть? Нас выгонят, нас всех выгонят, детей, малыша, мы будем просить милостыню в канавах.

Темар спросил себя, заметил ли еще кто-нибудь паузу перед тем, как девушка присоединилась к стенаниям, хотя и с меньшим опытом.

— Это смешно!

По прихоти злого рока он заговорил как раз в тот момент, когда плачущие женщины замолчали, чтобы набрать воздуха, и его слова громко прозвучали в тишине. Оскорбленная толпа снова зашепталась.

— Думаю, нам следует уйти, — Велиндра произнесла это довольно спокойно, но эсквайр видел ее озабоченность. — Мне расчистить дорогу?

— Нет! — Темар не сомневался, что белокурой магине это под силу, но ему и так уже многое придется объяснять Камарлу. Он оглянулся на Виноторговую биржу. — Эдрал мар нидрал, Джелайя, — шепотом пробормотал юноша. — Джелайя, ты слышишь меня? — Он прищурился над головами толпы и увидел внезапный переполох в группе дворян. — Нет, прости, ты не можешь ответить. Пожалуйста, вызови карету, чтобы забрать нас отсюда. — Повернувшись к воинственному мужчине, Темар резко поклонился. — Мы уходим. Тебе лучше пойти с нами, мастер Казуел.

— Я не могу, — растерянно запротестовал маг. — Вы поручили мне следить за Ден Таснетом.

— Но этот человек ранен, — возразила Аллин.

— Это — их забота. — Велиндра кивнула на воющих женщин.

— Нет, так легко ты не отделаешься, стерва холодноглазая. Это он из-за вас упал! — Мужчина повернулся кругом и простер руки, взывая к толпе. — И вы дадите им так просто уйти?

— Пошли, Аллин. — Темар взял ее за локоть и мягко заставил подняться. — Если они не хотят принимать твою помощь, ты не можешь навязать се силой.

Толстушка мятежно надула губы, но под враждебными взглядами со всех сторон прижалась к Темару. Велиндра продолжала обозревать толпу по-царски ледяным взглядом, а Казуел, нервно стискивая руки, оглядывался по сторонам. Темар удивился и хотел спросить, что он ищет, но не успел открыть рот, как мужчина в пестром набросился на него с вновь вспыхнувшим гневом.

— Нечего сказать в свое оправдание? Оставляешь человека умирать в пыли и даже не откроешь свой кошелек для его вдовы и сирот?

Игнорируя выкрики, Темар оглянулся на Виноторговую биржу. Сколько нужно времени, чтобы Джелайя вызвала для них карету? Ей следует поспешить, нервно подумал юноша, когда его толкнули сзади. Беспокойная толпа подтягивалась ближе, ведомая спектаклем, который разыгрывало пестрое трио.

— Следи за тем человеком в коричневом, с серыми волосами, рядом с женщиной в желтом. — Казуел подвинулся к Темару, пристально глядя в толпу.

— Зачем? — Через несколько мгновений юноша отыскал того человека.

— Кажется, он имеет власть над нашим юным другом, — настойчиво прошипел маг. — Они встретились раньше, и тот тип говорил нашему другу, что делать.

Юноша кивнул Казуелу и ободряюще улыбнулся Аллин, стараясь внушить ей уверенность, которой он совсем не чувствовал.

— Что ты шепчешь? — забеспокоился длиннолицый. — Что вы замышляете?

Пожилая женщина оторвалась от своих причитаний. Ее сухие глаза смотрели подозрительно.

— Вы не уйдете отсюда, не заплатив нам.

— Не говори глупости, — холодно отрезал Казуел. — Ты обязана мне жизнью того несчастного!

— Которая будет потеряна, если вы не приведете к нему хирурга, — крикнула Аллин.

— Закрой свой рот, шлюха, — рявкнул длиннолицый.

— Лучше закрой свой, пока я не выбил тебе зубы, — не думая, огрызнулся Темар.

Копыта зацокали по булыжникам позади него, и юноша вздохнул с облегчением. Толпа зашевелилась. Настроение становилось все более угрожающим по мере того, как хриплые крики кучера прогоняли людей с дороги, а медный сигнал рога перекрывал брань. Меж толкущихся фигур показались лошади, они вскидывали головы и всхрапывали в панике.

— Так быстро, как вы просили, эсквайр, — пропыхтел кучер, натягивая поводья, туго обмотанные вокруг его покрасневших кистей.

Темар направился к карсте. Но с цепляющейся за него Аллин и Казуелом, который умудрялся все время путаться под ногами, юноша не мог далеко уйти. Толпа вокруг бурлила, часть людей пыталась убежать, другие упрямо стояли на месте, и добраться до кареты не было никакой возможности.

— Ну все, с меня довольно. — Даже холодный голос Велиндры слегка дрогнул. 

И тотчас ветер задул из ниоткуда, не случайный летний порыв, но непрерывный, усиливающийся ветер. Люди заморгали, когда обрывки соломы закружились вокруг их ног. Глаза защипало, и Темар зажмурился, но снова открыл глаза, услышав возле себя возмущенное ржание лошади. Пространство вокруг кареты очистилось, все отступали от пылевого вихря, пляшущего на едва видимом острие света.

— Видишь, Каз? — Велиндра улыбнулась. — Вот это — контроль.

Но маг забирался в карету и был слишком занят, чтобы ответить. Темар посадил внутрь Велиндру, затем Аллин, которая в ужасе оглядывалась на раненого.

— Они не будут его двигать, нет?

— Мое дорогое дитя, это уже не наше дело, — с досадой ответил Темар.

Внутри кареты было ужасно тесно, так как Джелайя прихватила с собой и Ден Бреннейна, и Ден Ферранда.

— Пожалуйста, садись сюда. — Ден Бреннейн попытался встать, чтобы уступить Аллин свое место, но упал назад, ибо карета уже дернулась.

Казуел протолкался к окну.

— Я должен увидеть, куда идет тот мужчина в коричневом.

— Кто? — Ден Ферранд посмотрел на быстро редеющую толпу.

— Тот, рядом с третьим сыном Ден Ренниона. — Казуел в досаде сжал кулаки, потому что карета свернула на дорогу к возвышенности.

— Это был Малафи Скерн, верно? — Ден Ферранд взглянул на Ден Бреннейна, ожидая подтверждения.

Его младший приятель неуклюже повернулся и смотрел в окно, пока здание не заслонило обзор.

— Верно.

— Кто он, и откуда вы его знаете? — с нарочитой беспечностью спросил Темар.

— Он был личным слугой покойного сьера Тор Безимара, — объяснил Ден Ферранд.

— Человек, который знал все и всех, — засмеялся Ден Бреннейн. — Так его называли, но несколько сезонов назад его отправили на пенсию.

— Тогда что… — начал Казуел, но умолк под строгим взглядом Темара.

— Так кто среди вас маг? — Пальцы Джелайи, сжатые на инкрустированной шпинелем ручке веера, побелели.

— Я.

— И я.

— Я имею такую честь. — Чопорные слова Казуела пали в ошеломленную тишину: Джелайя, Ден Ферранд и Ден Бреннейн попытались незаметно сдвинуться, оказавшись вдруг окруженными магами.

— Все трое. — Джелайя быстро обмахивалась веером. — Какое неожиданное удовольствие.

— Разрешите представить: Велиндра Ичейн, Аллин Мере и Казуел Д'Эвуар. — Темар поклонился всем по очереди.

— Мое почтение всем. — Отступление от официальности, казалось, немного успокоило Джелайю.

— Примите нашу благодарность, барышня. — Улыбка Велиндры источала признательность и обаяние. — Вы нас вызволили из опасной ситуации.

Темар видел, что и Ден Ферранда, и Ден Бреннейна распирает любопытство, но прежде чем кто-либо из них успел задать вопрос, Велиндра поднялась и настоятельно постучала по крыше кареты.

— Нам больше нельзя злоупотреблять вашим гостеприимством. Наше жилье недалеко, и Казуел может проводить нас.

Лицо у мага стало кислым, но, когда карета плавно остановилась, Ден Ферранд и Ден Бреннейн подвинулись с вежливыми улыбками, чтобы выпустить его. Казуел неохотно встал и, выходя, чуть не споткнулся о лакея, торопливо опускающего подножку.

Джелайя выглянула из окна.

— Другая карета позади нас. Вам двоим стоило бы позаботиться о своих сестрах, не так ли?

Эсквайрам явно хотелось остаться, но, уныло пожав плечами, они вышли вслед за Велиндрой из кареты.

— Зайди ко мне попозже. — Темар схватил Аллин за руку.

Девушка кивнула, немного краснея, когда оба молодых дворянина предложили ей руку, чтобы помочь выйти из экипажа.

Дверца быстро закрылась, и карета поехала дальше.

— Мы возвращаемся в твою резиденцию? — спросил Темар.

Джелайя кивнула.

— Думаю, ты бы предпочел рассказать эсквайру Камарлу свою версию этой истории, прежде чем молва бросит к его ногам какую-то сплетню.

— Я в этом не виноват. Просто все пошло наперекосяк. — Темару не понравилась жалобная нотка, которую он услышал в своих словах.

Джелайя снова обмахивалась веером, сжимая рукоятку, как оружие.

— Если тот лакей в грязных сапогах — домашний маг Д'Олбриота, то кто — твой? Одна из женщин? Толстушка?

Эсквайр пытался охарактеризовать эмоцию, вплетенную в ее слова, но не сумел. Решил только, что это не ревность.

— Ни та, ни другая. Я хочу сказать, что магов нельзя считать слугами.

— Которая из них использовала на мне магию? — Джелайя резким рывком выдернула перо из своего веера. 

Юноша прикусил губу.

— Прошу прощения, но это был я.

Барышня была поражена.

— Но никто не сказал мне, что ты — маг!

— Я не маг. — Темар покачал головой. — Я просто владею парой незначительных эфирных заклинаний.

Джелайя посмотрела на свои колени, где ее руки ощипывали в клочья выдернутое перо, и резким движением смахнула пух, но он упорно лип к шелку.

— Ты знаешь этого Малафи Скерна? — поинтересовался эсквайр, дабы что-то сказать.

Девушка взяла себя в руки.

— О да. А что с ним?

— Кажется, он как-то причастен к этим тяжбам, которые свалились на Д'Олбриота, — осторожно сказал Темар. — Он и Файрон Ден Таснет.

— Вполне возможно. Скерн всегда в курсе всех сплетен и знает слабые места каждого. А у Файрона их полно, в конце концов. — Джелайя ступила на знакомую почву, и неуверенность в. ее глазах исчезла.

— Кому он служит? — спросил юноша.

— Вдове Тор Безимар, кому же еще, — пожала плечами Джелайя. — Ушел он на пенсию или нет.

Темар нахмурился.

— Но она не желает нам ничего, кроме добра. Она помогает Авиле, представляет ее, дает советы.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — сухо засмеялась Джелайя. — Ты — почти сьер. С тобой она с утра до вечера будет сама ласковость.

— А с тобой?

— О, она не склонна нянчиться с нами, меньшими побегами фамильных деревьев. Она вырезает нас при первой возможности. — Девушка с видимым усилием заставила свои уста молчать.

— Продолжай, — попросил Темар.

— Поклянись всем святым, что никому не расскажешь. — Джелайя наклонилась вперед, твердо глядя ему в глаза.

— Да выпустит на меня Полдрион своих демонов, если я проболтаюсь, — горячо поклялся Темар.

— Прошлым летом Дженти и Крев Тор Безимар по уши влюбились друг в друга. Он — второй сын сьера, и его готовят в назначенные. Это была бы прекрасная партия для Дженти, без сомнения, но вдова имела другие планы на своего драгоценного внука. Поэтому она обронила несколько намеков, но Дженти, вероятно, им не вняла, ты же знаешь, какая она. Ну, поверь мне на слово. Во всяком случае, после этого вдова пошла к ее матери и обвинила Дженти в попытках затащить Крева к себе в постель, чтобы заставить его жениться, ну а Дженти велела старой карге убираться в свою конуру.

Темар вздрогнул от гнева в словах девушки.

— Что было неблагоразумно?

Джелайя побледнела, и страх сдавил ей горло.

— Спустя несколько дней горничную Дженти похитили с улицы Благолепия. Над ней надругались в каком-то погребе и в сумерки бросили перед резиденцией. Присягнувшие на воротах сразу внесли ее внутрь, пока никто не видел, и все поклялись молчать — ради самой девушки и всего прочего. Но в следующий раз, когда Дженти встретила вдову, старая ведьма была полна сочувствия. Откуда она могла знать, если Дженти сделала все возможное, чтобы ничего из этого не вышло наружу? Затем вдова совсем случайно упомянула, совершенно мимоходом, что такая страшная вещь могла бы случиться с любой молодой женщиной, если ее везение закончится. Поверь мне на слово, у этой милой старой дамы, если ее разозлить, яда больше, чем в яме, полной змей.

Темар откинулся на спинку, не зная, что сказать. Поверит ли Камарл хоть чему-нибудь из всего этого? Какое это имеет значение для Кель Ар'Айена? Приблизит ли их это к возвращению украденных артефактов?

Сторожка резиденции Д'Олбриота,

праздник Летнего Солнцестояния,

день четвертый, вечер

— Райшед!

Обернувшись на оклик, я увидел Далмита, человека Тор Канселина.

— Ты похож на сторожевого пса на короткой цепи! — пошутил он, щурясь на заходящее солнце.

Я улыбнулся, не отвечая. Однако это было верное замечание. Я расхаживал взад и вперед перед резиденцией с тех пор, как куранты на колокольне пробили девять раз, и только что безжалостно облаял торговца писчими товарами, который попытался заинтересовать меня своими перьями, чернилами и бумагой. Присягнувшие старательно избегали моего взгляда, и, после того как я весь жаркий день вбивал в них чувство долга, я не мог их винить. Столли сидел в караулке, составляя расписание нарядов. Ему отлично удавалось демонстрировать внимание к списку и презрение к моему стилю ободрения признанных. Я игнорировал его. Не моя вина, что приказы сьера прищемили ему хвост. Я подчинился тем приказам в полной мере и теперь ждал десяти курантов, которые снимут меня с дежурства. Затем мне придется решить, принять или нет приглашение Каролейи.

— А ты со своей цепи ускользнул? — Я встретился с Далмитом под высоким деревом. — У тебя есть время пропустить стаканчик?

Он покачал головой.

— Я сегодня вечером дежурю, и мне уже пора возвращаться. Но все равно спасибо.

— Что ты узнал? — перешел я прямо к делу. — И что я тебе должен?

Далмит пожал плечами.

— Чтобы покрыть расходы, хватит кроны. Оказывается, люди Тор Безимара передали тот вызов и Джорду, и Ловису. Разные люди, один — из присягнувших, второй — избранный из Бремилейна, но оба плели одно и то же. Они, мол, знают наверняка, что ты не в форме, что у тебя еще с прошлого года остались раны после того твоего рабства.

— И зачем они это делали? — саркастически поинтересовался я.

Далмит ухмыльнулся.

— Обычная штука. Оба предлагали сделать ставку, если Джорд или Ловис вложат половину денег.

— И поровну разделят выигрыш. — Я кивнул.

Нам не разрешается ставить на себя в таких вызовах, но всегда есть пути в обход правил.

— Ну, это что-то значит для тебя? — с любопытством спросил Далмит.

— Пока не уверен, — осторожно молвил я. — Но это стоит не меньше двух крон, и если из этого что-нибудь выйдет, я дам тебе знать. — Я не собирался спорить из-за медяков, если удастся вставить этот кусочек в какой-то более крупный узор, не помешает сообщить Далмиту, откуда ветер дует. — Хочешь получить деньги сейчас? — Я показал на мое окно.

Далмит покачал головой.

— Сойдет и завтра. Сегодня вечером мне негде будет их потратить, верно? — Он помахал рукой и зашагал обратно к Тор Канселину.

Он не успел далеко отойти, когда навстречу проехала карета с гербом Д'Олбриота на дверце. Я тотчас встал навытяжку, как и остальные стражники. Лакей живо спрыгнул, но эсквайр Камарл уже сам открыл дверцу и спустился, едва дождавшись, когда лакей опустит подножку. Не поворачивая головы, эсквайр обратился ко мне:

— Мои дядья уже все прибыли?

— Да, эсквайр, — поклонился я. — Они со сьером.

Камарл кивнул и быстро пошел к резиденции. Его круглое лицо приобрело жесткое выражение, что было совсем не характерно для него.

Я посмотрел на Темара. Парень выглядел немного пристыженным. Он расстегивал свой парадный сюртук, чтобы под этим предлогом отстать от Камарла.

— Что ты натворил? — спросил я. — Наступил на подол какой-то барышни и сдернул с нее юбки?

Темар засмеялся.

— Это было бы не так плохо. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Не выпить ли нам по бокалу вина?

— Наверху? — Я провел его через караулку, игнорируя вопрошающий взгляд, который бросил мне Столли за спиной парня.

— Ты действительно хочешь вина? — Я ввел его в узкую комнату, которая была привилегией моего нового ранга. — Мне придется послать за ним одного из парней.

Темар покачал головой и сел на кровать.

— Ради меня не надо.

— Так что такое стряслось? Почему эсквайр Камарл злее осла, которого оса тяпнула за хвост? — Я сел на табурет у окна, рассеянно почесывая ямки, оставленные швами на моей руке.

— Я уговорил Джелайю и еще кое-кого съездить посмотреть на мага, делающего трюки.

Судя по его лицу, Темар в этом ничуть не раскаивался.

— Сьер сам хочет, чтобы вы с Джелайей стали друзьями, если не больше. — Я нахмурился. — Не вижу пока ничего плохого. Множество дворян ходят смотреть на такие вещи.

— Моим единственным интересом было встретиться там с Аллин, — откровенно признался Темар. — Я получил от нее ответ этим утром. Аллин писала, что они с Велиндрой будут наблюдать за представлением этого мага. Я не имел возможности рассказать тебе до того, как мы поехали к Ден Мьюривансам. — Темар почесал затылок. — В общем, случилась большая неприятность. Этот человек был не маг, а какой-то шарлатан, который выполнял потрясающе опасный трюк. Он упал, и мастеру Казуелу пришлось его спасать.

— Невезение преследует Каза, как вонь тухлую рыбу. — Я был озадачен. — Что он там делал?

— Погоди минуту. — Юноша вздохнул. — Казуел просто использовал магию, чтобы спасти парня от смерти, но мошенники, которые были с ним, сейчас же заявили, что это из-за колдовства Девуара их человек упал. Они начали требовать денег, едва не натравливая на нас толпу.

— Они узнали вас? — Я хохотнул, глядя на виновато кивнувшего Темара. — От этих типов никогда ничего не укроется.

— Джелайе пришлось спасать нас от толпы, — Юноша снова вздохнул. — Камарл всю обратную дорогу рассказывал мне, какое блюдо приготовят из этого газеты и сплетни.

— Д'Алсеннен и Д'Олбриот прилюдно якшаются с высокомерными магами, разбрасывающими свое колдовство по всему городу? — Я поморщился. — Возможно, день-два об этом и будут судачить, но сегодняшние газеты — это завтрашняя подтирка, верно? Завтра императорский бал, и большинство Домов откроют свои ворота арендаторам и народу. Последний день праздника всегда дает сплетникам новую пищу, так что ты вряд ли надолго останешься самым лакомым блюдом. — Я пытался его ободрить.

— Надеюсь, — мрачно откликнулся Темар.

— Джелайя очень злилась?

Подействовали ли чары того хорошенького личика на нежную душу парня?

— Больше нервничала, чем злилась. — Темар прислонился к стене. — Мне пришлось использовать Высшее Искусство, чтобы Джелайя меня услышала, а потом Велиндра применила свою магию, чтобы расчистить путь через толпу. Думаю, теперь Джелайя подозревает, что союз с Д'Алсенненом со всех сторон окружит ее колдовством.

В его голосе звучало больше сарказма, чем сожаления. Ну и ладно, значит, его сердце не будет разбито из-за Джелайи.

Тут я вспомнил о главном.

— Ты успел спросить Аллин или Велиндру, могут ли они помочь?

— Успел. Кажется, не могут, увы. — Темар вздохнул.

В этот момент над нами забили куранты. Десять ударов — сигнал конца дня. Я встал.

— Тогда, если ты извинишь меня, я схожу навещу подругу Ливак — ту, что держит руку на темпом пульсе нашего светлого города. Надеюсь узнать что-то полезное.

Парень тоже вскочил.

— Принеси мне меч.

— Э нет, — остановил я его. — Ты обязан ужинать с Ден Кастевином.

— Зачем? — Темар скривил губы. — Эсквайр Камарл будет говорить о делах, вести торговые переговоры, объяснять выгоду. А я буду только мило улыбаться да поддерживать светскую болтовню.

— Зато это убедит дворян, что в Келларине они будут иметь дело с равными себе, — заметил я. — Тебе надо доказать, что ты не какой-то нечистый на руку барышник или того хуже. Если ты не придешь, это будет оскорблением, так что подумай хорошенько.

— Я бы не узнал никакого Ден Кастевина, если б споткнулся о него на улице. — От волнения юноша глотал буквы. — Люди, чья жизнь зависит от тех артефактов, — мои друзья, мои арендаторы. Я отвечаю за них.

— Вот поэтому ты и должен заботиться об их более долгосрочных интересах и не причинять ненужных обид. — Я повел его вниз по лестнице.

Темар взглянул на дверь в подвалы, когда мы шли через караулку.

— Авила узнала еще что-нибудь от этого вора?

— Некогда было. Как только она вышла из библиотеки, леди Чанние увезла ее на целый день к Тор Арриалам. — Я старался скрыть чувство облегчения. Я по-прежнему не думал, что смогу стоять и смотреть, как какой-то несчастный подвергается такому нападению. — Потом они собирались заглянуть к Тор Безимару, выпить настоя с вдовой, а затем вернуться сюда, чтобы переодеться к ужину.

— С Дириндал? — Ледяные глаза Темара стали настороженными.

— Ты говоришь так, словно чуешь крыс в амбаре, — мягко произнес я.

— Что ты знаешь о Тор Безимарах? — Юноша направился в парк, чтобы отойти немного от любопытных ушей в арке ворот. — У того Дома есть причина действовать против Д'Олбриота?

— Это надо спрашивать у Каза. — Я почесал затылок. — Не секрет, что Тор Безимары тяжело перенесли утрату императорского трона, но это было почти поколение назад. Я помню, что мессир с самого начала поддерживал Тадриола Благоразумного. — Я мысленно вернулся к ранним дням службы у Д'Олбриота. — Ходили разговоры о Сейренсе Тор Безимаре, который выдвинул свою кандидатуру, но большинство Домов пошли за Д'Олбриотом, а Сейренс остался ни с чем.

— Сейренс был мужем Дириндал?

— И сьером, — подтвердил я.

Темар нахмурился.

— Казуел попал на это зрелище из-за Файрона Ден Таснета. Он следил за Файроном, когда тот встречался с каким-то неизвестным. Как только они расстались, Казуел пошел за этим человеком. Джелайя мне потом сказала, что он служит Дириндал, хоть и считается, что он на пенсии. Казуел видел, как он общался с некоторыми дворянами, которые пришли посмотреть на трюкача.

— С кем в частности? — спросил я, чувствуя, как у меня самого шерсть встает дыбом.

— В частности, с третьим сыном Ден Ренниона. — Темар сплюнул.

— Ты не вызвал никаких подозрений? — Я пожалел об этих словах, едва они слетели с моих губ.

— Вряд ли, — презрительно обронил Темар. — Я могу задавать любые вопросы. Все знают, что я во всем — полный невежда. Но, Сэдрин будь моим свидетелем, клянусь, этот человек — глаза и уши Дириндал.

— И его видели с Файроном Ден Таснетом? — Кажется, появился более крупный узор для невинных новостей Далмита. — Все равно, Темар, это еще ничего не доказывает. Нам лучше дождаться подробного отчета Казуела. Где он?

— С Велиндрой. — Темар досадливо махнул рукой. — Что, если Тор Безимар — один из рассадников этой враждебности? Джелайя говорила мне, что очаровательная вдова может показать совсем другое лицо, если разозлится. Может стать даже свирепой, если это послужит ее целям.

— Как?

Юноша покачал головой.

— Это чужой секрет. Я поклялся никому не рассказывать.

Я открыл рот и снова закрыл. Попытка заставить Темара нарушить слово унизит нас обоих.

— Ты сообщил эсквайру Камарлу? Мы можем как-то предупредить барышню Авилу?

— Скажем ей, как только она вернется, чтобы была настороже. — Темар посмотрел через боковую калитку на длинные тени и великолепный закат за стеной резиденции. — Авила не станет сильно задерживаться, она должна ужинать со мной у Ден Кастевина.

— Интересно, узнала она что-нибудь стоящее у Гуиналь? Спроси, потом расскажешь мне, когда я вернусь. — Я был готов идти, письмо Каролейи лежало за пазухой куртки, меч ждал в сторожке.

— Авила может принести мои извинения Ден Кастевину… — начал Темар.

— Мессир снимет с меня шкуру…

— Райшед! — Столли поманил меня от калитки. За ним, на фоне темнеющего золота неба, окрашенного румянцем, неясно вырисовывалась чья-то фигура.

Я торопливо направился туда.

— Да?

— К тебе пришли.

Столли посторонился и впустил посыльного. Это был Адит, парень-лескарец Каролейи.

Я снял свой меч с крючка на двери караулки.

— Давай выйдем.

Мы вышли за ворота, чтобы затеряться в тенях под деревьями. Темар тоже пошел, а я никак не мог его остановить, разве что захлопнуть калитку перед его носом.

— Я думал, твоя госпожа ждет меня в гости?

— Появились новости, которые изменили ее планы. — Глаза Адита сверкнули. — Я отведу тебя к ней.

— Это имеет отношение к тому делу, которое я обсуждал с ней утром? — Я не знал, насколько Каролейя доверяет своему парню.

Адит ухмыльнулся.

— Она выследила для тебя зверя и как раз сейчас караулит его нору.

— Тогда я обязательно пойду с тобой, — вмешался Темар.

— Нет, — с досадой возразил я.

— С тобой или за тобой, но я пойду, — категорично заявил он. — Или ты велишь мастеру Столли приковать меня рядом с вором? Ничто другое меня не остановит!

— Поделом бы тебе было, — мрачно отрезал я.

Но тогда мне пришлось бы объяснять Столли, куда я иду и почему Темару нельзя пойти со мной. Затем Столли поднял бы половину казарм для подкрепления. Он бы не упустил возможности преуспеть там, где Нейр провалился, и оправдать себя в глазах сьера.

— Мы должны идти, — напомнил Адит, неуверенно глядя на нас.

И обрушить на Каролейю половину когорты тоже было бы нечестно, если она так настаивала на секретности. Столли, несомненно, захочет узнать, откуда я получил сведения, как и мессир.

— Ладно, можешь пойти, — разрешил я Темару. — Ступай и получи у Столли меч. Держись надменно, тогда он не спросит, зачем тебе понадобилось оружие. Но ты будешь в точности выполнять то, что я говорю, слышишь? Если я велю прятаться под бочкой, пока драка не кончится, ты сделаешь это, ты понял меня?

— Конечно. — Темар горел нетерпением, как ребенок, которому посулили вечер в кукольном театре.

— Сьер сотрет эту улыбку с твоего лица, — предупредил я его. — Мессир будет в ярости, когда мы признаемся.

— Поэтому для нас главное — не вернуться с пустыми руками, — ответил Темар. — Успех позолотит самый наглый поступок, в конце концов.

— Вот уж не уверен, — пробормотал я, глядя, как Темар идет в сторожку. Как только он снова появился, Адит повел нас на большак.

У водоводного дома лескарец остановился.

— Кошелек у тебя с собой, избранный?

Я кивнул; он остановил фиакр, и мы все влезли в него.

— Куда?

— К усыпальнице Дрианон в нижнем конце Беговой, — велел Адит вознице.

— Это не…

Адит сердито взглянул на Темара, а я резко толкнул его локтем, чтобы прикусил язык. Все сидели молча, пока двуколка везла нас к неспокойному кварталу между южными доками и самыми нижними родниками. Эта огромная полоса города передана ткачам. Здесь ткани изготавливают, красят, набивают, кроят и шьют. Там, к востоку, где земля снова поднимается, в удобстве и процветании живут художники, сочиняющие узоры для тканей, и ткачихи шелковых лент. Тут, в низине, где стоит вечная сырость от близких подземных вод, женщины слепнут над вязанием грубых чулок у света камина, пока их мужья роются в мусоре богачей, перерезая друг другу глотки из-за мешка костей, которые можно продать на клей переплетчикам, или тряпья для бумажной фабрики. Беговая — самая большая улица, пересекающая эту нищету, и я заметил «Доблестный флаг», когда мы проезжали мимо. Но фиакр одолел еще приличное расстояние, прежде чем Адит повернулся к нашему вознице. 

— Останови где-нибудь здесь. Спасибо.

Я расплатился с кучером, и он хлестнул свою лошадь, торопясь вернуться на более безопасные улицы.

— Сюда.

Адит повел нас по изрезанной колеями дороге. Пересохшая земля под ногами была твердой, но только это и радовало. Одинаковые ряды домов, притиснутых друг к другу под длинной общей крышей, смотрели на нас с обеих сторон улочки. Все они были построены много поколений назад землевладельцами, стремящимися впихнуть как можно больше семей на самый маленький клочок земли.

Парень шел уверенно. Его взгляд постоянно метался из стороны в сторону, задерживаясь на каждой тени, где могла бы скрываться неожиданная угроза.

— Парнилесс или Карлуз? — спросил я его вдруг. Там совсем недавно шли бои, и я подумал, что парень вроде него вполне мог бы служить в корпусах наемников.

— Парнилесс, возле границы с Драксималом. Там жили мои предки.

Утраченные иллюзии омрачили глаза Адита, и потому я не стал развивать эту тему. Мне достаточно было убедиться, что он знает, где у меча острый конец. Адит свернул в открытые ворота, за которыми оказался неправильной формы двор, разделяющий сплошной ряд домов.

— Добрый вечер, Райшед. — Каролейя сидела в роскошной двуколке, лоснящаяся гнедая лошадь лениво жевала овес в своей торбе.

При мысли, что такая красавица ждет здесь одна вместе с лошадью, которая стоит больше денег, чем живущим вокруг несчастным суждено держать в руках за всю свою жизнь, кровь застыла у меня в жилах. Но потом я вспомнил, как Ливак восхищалась умением Каролейи постоять за себя, а я встречал избранных, которые чаще нуждались в спасении, чем моя возлюбленная.

— Я думал, мы встречаемся у тебя.

— Я решила сэкономить время. — Каролейя наклонила голову. — По всем канавам только и болтают об этом воре, особенно после того, как твой сьер решил удлинить шею его сообщнику. Подонки из более храбрых подбивают друг друга украсть для себя эту маленькую магическую власть, трусы же просто хотят завладеть золотом и все переплавить.

Темар возле меня поперхнулся.

— К счастью, никто из них пока не знает, где его искать. — Каролейя небрежно жестикулировала своим кнутом. — Я же, наоборот, знаю. В таком деле самое важное — знать, кого о чем спрашивать. — Ее голос посерьезнел. — Когда с этим будет покончено, вы оба останетесь мне должны, и я имею в виду не только билет на императорский бал, Райшед.

— Требуй все с меня. — Темар выглядел бледным под Малой луной, все еще глумящейся над своей медленно прибывающей сестрой.

— Я сам оплачиваю свои долги. — Я сдержался и не стал противоречить ему чересчур грубо.

— Рада это слышать, — сухо молвила Каролейя. — Вот дом, где прячется ваш человек. — Она указала на строение, стоящее чуть дальше по узкой зловонной улочке.

— Как мы узнаем, что он по-прежнему там? — Я посмотрел на закрытые ставни. Во всем доме было темно, только на чердаке горела свеча. — Кто, интересно, владеет этим округом?

Темар круто повернулся, когда позади него открылась дверь, и меч заскрежетал в его ножнах. Служанка Каролейи Арашил прижалась спиной к косяку, закрывая руками щеки, и я проглотил ругательство.

— Наш друг все еще дома? — спросила Каролейя.

Арашил быстро кивнула.

— Он вообще сегодня выходил?

— Кто-нибудь оттуда что-то выносил?

Настойчивый вопрос Темара следовал по пятам за моим вопросом. Арашил только покачала головой — явно немногословная барышня.

— Вряд ли мы привезли бы вас сюда, если б этот человек ушел в другое место, — с мягким упреком заметила Каролейя. — В нижней части дома живет шайка багажных воров. Они ушли в пивную, но я не знаю, сколько у вас будет времени, прежде чем они вернутся.

Темар устремился к воротам, но Каролейя преградила ему дорогу своим кнутом.

— Пусть сначала Адит отопрет дверь.

Лескарец подмигнул юноше и, лениво насвистывая, вразвалку вышел со двора. Поравнявшись с домом, за которым мы следили, он остановился, развязал бриджи и шагнул в дверной проем. Ночь вокруг стояла тихая, и мы услышали звук льющейся струйки.

Я взглянул на Каролейю, как только шум прекратился, а Адит остался у входа.

— Насколько он хорош?

— Достаточно хорош, — уверенно ответила женщина. — Ливак его учила.

Я уставился в темноту. По-видимому, Каролейя купила письма или какие-нибудь дневники, обнаруженные этими ворами, которые срезают сундуки и ящики со всякого экипажа, на время замедлившего ход. Несмотря на ее красоту, Каролейя глубоко погрязла в этом темном мире бесчестности, точно так же, как Ливак жила в нем в течение долгого времени.

— Вон он идет. — Темар сжал мою руку.

Адит небрежно шагал дальше по улице, пока не свернул в какой-то проулок. 

— Дамы, мы не можем оставить вас здесь без защиты, — с беспокойством сказал Темар.

— Адит скоро вернется. Он просто обойдет те дома сзади. — Каролейя подтолкнула меня. — Идите. Вся эта игра будет кончена, если кто-то там внутри обнаружит, что дверь не заперта.

Я уверенно вышел со двора, держа руку на мече, Темар не отставал от меня ни на шаг. Когда мы открыто подошли к двери, я сделал вид, будто дергаю за веревку звонка. Подождав мгновение, я отступил на шаг и поднял руку, как бы приветствуя того, кто открывает нам дверь.

— Что ты делаешь? — прошептал юноша.

— Притворяюсь, будто мы имеем право тут находиться. Входи.

Дом казался пустым, но в нем царила атмосфера ожидания,

словно его законные хозяева вот-вот должны были вернуться. Дверь открывалась прямо в широкую комнату. Простая занавеска, отгораживающая грязную кухню, была наполовину задернута. Оловянные тарелки, вымазанные остатками рубца и гороха, съеденными па ужин, так и остались стоять на жирном столе, несколько черствых корок хлеба валялись на полу. Вокруг низкого огня был насыпан мелкий уголь, чтобы в любую минуту его размешать и нагреть помятый чайник, висевший над огнем.

— Наверх? — Темар уже направлялся к расшатанной лестнице.

Я кивнул, прижимая палец к губам.

Юноша пошел осторожно, на цыпочках, чтобы не стучать тяжелыми каблуками сапог по голому дереву. Я крался за ним, бдительно следя сперва за нижними комнатами, потом за верхними, когда мы поднялись на второй этаж. Две двери смотрели друг на друга на узкой площадке, между ними лежал грязный соломенный тюфяк с такими же грязными одеялами. Воняло мочой, потом и гнилью, за серой осыпающейся штукатуркой проглядывала дранка.

Темар вопросительно посмотрел на меня. Я закусил губу, размышляя. В идеале я хотел бы знать, нет ли кого в тех комнатах. Но, открывая двери, мы можем наткнуться на мужчину, который будет сражаться, или женщину, которая закричит. Тогда вор на чердаке моментально насторожится, даже если ночные драки в этом зловонном месте дело обычное. Я медленно вдохнул и тотчас пожалел об этом, едва не закашлявшись от дикого смрада. Качая головой, я указал на провисающий потолок и вытащил меч, стараясь изо всех сил не производить шума. Эсквайр так же тихо обнажил свой повседневный клинок, не стоящий и сотой доли его фамильного меча.

Что-то среднее между обычной и приставной лестницей вело на чердак, поворачивая к открытому люку. Пригнувшись, Темар медленно дошел до поворота, прячась до самой последней минуты.

— Какого…

Вор наверху испуганно выругался, и Д'Алсеннен взлетел по оставшейся лестнице. Перепрыгивая через три ступеньки, я ринулся за ним на чердак и захлопнул люк.

Темар уже прижал вора к дымовой трубе, поднимающейся с нижнего этажа. Одной рукой он сдавливал ему горло, другой безмолвно грозил мечом.

— Дом пуст, — тихо сказал я. — Начнешь кричать, и мы выпустим тебе кишки.

Эсквайр подкрепил мою угрозу, крепче сжимая горло вора, и тот потянул руки к своему синеющему лицу. Он был старше меня, его темя уже простилось с буйными кудрями, а лицо исхудало от голодной жизни.

— Довольно, — остановил я Темара. Мы застали его врасплох, но долго это не продлится, а я бы не хотел, чтоб он начал отбиваться раньше времени. — Ты держишь его?

— Как крысу.

Темар навалился на вора всей своей тяжестью, и я быстро обыскал мерзавца. Ножи за поясом и в сапогах отыскались легко, и, вспоминая Ливак, я также нашел их, пристегнутые ремнями над его запястьями, и еще один, висящий на ремне на шее. Я засунул всю охапку в полный до краев ночной горшок в самом дальнем углу чердака.

— Давай его сюда.

На стуле со сломанной спинкой валялась груда нестиранной одежды, за которую этот негодяй никогда не платил честные деньги. Я скинул ее на пол, и Темар заставил вора сесть. Шок начал проходить, и злодей пнул меня, одновременно пытаясь освободиться от юноши. Весьма храбрая попытка для такого хиляка, рожденного и выросшего на этих нищенских улицах. Вероятно, он перебивался кое-как мелким воровством, пока кто-то не понял, что его щуплая фигура отлично подходит для узких окон. Питаться он стал, вероятно, лучше, но ничто не помогло ему прибавить в росте.

Я сильно ударил вора по лицу, чтобы он перестал брыкаться, и отыскал среди разбросанной одежды пояс. Я отогнул назад его мизинец, чтобы отвлечь негодяя от схватки с Д'Алсенненом, а когда он сморщился от боли, связал ему руки за спиной.

— Темар, посмотри, здесь ли вещи.

Страх мелькнул на лице вора, когда я стал привязывать его ноги к стулу, но он не выдал тайник ни единым взглядом. Вместо этого он попытался плюнуть в меня. Я дал ему оплеуху за такую наглость, не со всей силы, но и этого хватило, чтобы разбить ему обветренную губу. Я отошел назад и положил меч на его плечо, угрожающе улыбаясь.

— Есть! — Темар стоял на коленях и вытаскивал кожаный мешок из-под деревянной рамы с веревками, на которой лежал кишащий паразитами соломенный матрас.

Лицо вора перекосилось от ужаса. Я щелкнул пальцами перед его глазами.

— Это все? Ты что-нибудь передавал другим?

— Нет. — Его взгляд упорно возвращался к мешку. 

— Думаю, здесь все, — Эсквайр сел на корточки, не в силах скрыть радость и удивление. — Это было легко.

— Лучше бы все было здесь. — Я нажал плоской стороной клинка на плечо вора и не мигая уставился на него. Я не горел желанием выслеживать что-то уже отданное, если это означало новые вечера в подобной выгребной яме, пе говоря уж о растущем долге перед Каролейей. — И теперь, когда мы вернули наши вещи, нам хочется знать, кто подбил тебя на кражу.

У нас было совсем мало времени, чтобы посмотреть, не удастся ли убить двух птиц одним камнем.

Мерзавец упрямо сжал губы. Я отложил меч и вытащил из карманов перчатки, надевая их с преувеличенным тщанием.

— Ты расскажешь нам, ты же понимаешь.

На воре была черная бархатная куртка, сильно вытертая на плече. Я разорвал ее, дабы прижать его локти к бокам. Мужчина зажмурил глаза и напрягся, ожидая первого удара. Я врезал ему по уху. Он качнулся вбок и замычал, выпрямляясь. Вскоре открыл глаза, сжал зубы и уставился прямо перед собой.

В этой деланной безучастности чувствовался вызов. Я посмотрел на Темара, который крепко держал кожаный мешок, потом на люк. Когда мы пришли, люк был открыт. Этот прохвост вскрикнул только тогда, когда понял, что Темар — не тот, кого он ждет. Но кого он ждет и как скоро?

Я ударил его кулаком в основание грудины — отработанный удар, который останавливает дыхание и вызывает боль, несоразмерную причиненному ущербу. Возможно, мы не избиваем преступников по методу каких-то менее благородных когорт, но все люди Д'Олбриота учатся использовать свои кулаки. Вор задохнулся и сгорбился, слезы брызнули из его глаз прямо на колени в серых бриджах. Я схватил его за спутанные волосы и резко выпрямил.

Негодяй снова попытался плюнуть в меня, поэтому я встряхнул его, как терьер крысу, и начал хлестать по щекам.

— Кто подбил тебя на это?

Вор пытался вывернуться, непокорность все еще сжимала его губы. Этот ублюдок цеплялся за какую-то надежду. Значит, чтобы выбить из него информацию, потребуется втрое больше времени, а у нас его не было. Возможно, мы могли бы подождать и посмотреть, кто придет за артефактами, но только с безопасного расстояния.

Я отпустил его волосы и ласково потрепал по щеке. Потом отступил на шаг.

— Итак, у тебя характер тверже, чем у Дрозеля.

Вор с презрением открыл глаза.

— Ты меня не одурачишь, купленный человек. Дрозель бы не заговорил. Он даже не знает это место.

— Он сказал достаточно. — Я пожал плечами. — Как, по-твоему, мы тебя нашли? Однако поздравляю: ты хорошо держишься для человека по горло в конском навозе.

— Прибереги это для того, кому интересно, купленный человек, — насмехался мерзавец. — Дружелюбие тебе не поможет.

Я сплел пальцы и вытянул их задумчиво.

— А если окунуть тебя туда несколько раз? — Я кивнул на зловонный ночной горшок.

— Я бы этого не делал. Он мог бы вытащить нож зубами, он такой храбрый мужчина, — вмешался Темар.

В глазах вора мелькнула неуверенность, но не от издевки эсквайра. Тогда в чем дело?

Я посмотрел на него.

— Итак, я не собираюсь зря терять время, выбивая из тебя правду, и у меня нет охоты пачкать свои пальцы в твоей моче. Ладно, чего это стоит?

Удивление вспыхнуло в глазах прохвоста.

— Что ты предлагаешь?

Я притворился, будто обдумываю этот вопрос.

— Как насчет Дрозеля?

— Не смеши меня. — К мерзавцу вернулось самообладание. — Дро знал, чем рискует. Он бы пальцем не пошевелил, чтобы меня спасти, если бы руны покатились в другую сторону.

— И если мы выторгуем его для тебя, тебе придется делиться золотом, которое ты надеешься получить за тот мешок. — Я вздохнул. — Если его жизнь не имеет цены, то как насчет твоей жизни? Ты хочешь вместе с ним ехать на пароме и спорить о том, кто платит Полдриону за эту привилегию?

— Моя жизнь не будет стоить сапожных пряжек, если я заговорю с тобой. Меня убьют, и в чем тогда моя выгода? — Вор не шутил.

— Ты мог бы бежать из города, — предложил Темар, обойдя вокруг, чтобы встать перед этим человеком. Надежно привязанный мешок висел у него на бедре. — Но не с пустыми руками, а с толстым кошельком.

Вор нервно уставился в пол, хотя я ожидал, что предложение денег заставит его задуматься.

— У эсквайра полно сундуков, таких же красивых, как его белье. — Я указал на кружевной воротник Темара. — Он бы щедро заплатил за эти сокровища.

— Скажи, кто подбил тебя на это и кому они служат, и мы щедро тебя вознаградим, — совершенно искренне предложил юноша.

Вор потрогал языком кровоточащую губу, но страх все еще гасил вспыхивавший иногда блеск жадности в его глазах. Чем-то Темар нервирует его, понял я вдруг. Понял и еще кое-что. Это отнимает слишком много времени. Я прислушивался одним ухом к тишине внизу и не поставил бы лескарскую марку на то, что она продлится долго. Я изучил лицо вора. Он не просто опасливо смотрит на Темара, его взгляд постоянно скользит к кожаному мешку, и не потому, что там находится его добыча.

— Ты будешь рад, если эти вещи заберут отсюда, верно? И не важно, кто это сделает.

Я говорил наугад, но резкий вдох и невольно сгорбившиеся плечи вора сказали нам обоим, что я нашел брешь в его броне.

— Ты хорошо спал, держа все это под своей кроватью? — Д'Алсеннен протянул на ладони помятый серебряный кубок, и рука его была тверда как скала. — Ты видел сны? Ты слышал крики заточенных, молящих о свободе? Ты чувствовал их смятение, их боль?

Я был поражен. Темар нашел звучное равновесие между пугающе архаичным и в то же время ясным произношением, понятным современному слуху. Жаль только, что этот номер такой избитый. Но стоило мне это подумать, как новая решимость зажглась в холодных голубых глазах эсквайра. Он полез в кожаный мешок, и то, что случилось дальше, заставило вскрикнуть не только вора, но и меня.

— Милар фар эладриз, сурар нен джидрализ. — Темар перешел на ритмичное скандирование, его глаза стекленели.

Над почерневшим серебром возникло лицо. Образ, поначалу слабый, как первые островки тумана в дорожных ухабах, немного прояснился. Он был бледным, как марево: серая кожа, бескровные губы, невидящие, почти прозрачные глаза. Я не мог определить, мужчина это или женщина, старый он или молодой, лицо было неотчетливо, а контур волос едва намечался.

— Мне послать тебя к этим Теням? — Юноша прекратил заклинание, и образ задрожал в воздухе. — Или вызвать их сюда, чтобы преследовали тебя до самых границ Иного мира? Если я сделаю это, ты окажешься в безопасности только тогда, когда перережешь собственное горло и Сэдрин запрет за тобой свою дверь.

Хорошо, что Д'Алсеннен вел весь этот разговор, потому что мое горло сжалось туже, чем задница устрицы. Я облизал сухие губы и заметил, что вор уставился на Темара так, словно юный эсквайр вдруг обернулся самим демоном Полдриона. Новая вонь добавилась к общему зловонию чердака: этот трус наложил в штаны.

— Его имя Квил, Фенн Квил. — Вор запнулся. — Он всегда сидит в «Медном ларце», там, у бухты, где печи для обжига извести.

— Что он тебе сказал? — грозно спросил Темар. — Что он тебе обещал?

На первом этаже грохнула дверь. Наше везение кончилось.

— Тс-с, вы оба. — Я приложил меч к горлу вора, чтобы молчал.

— Джакот? Джакот, ты, вонючая свинья! — крикнул снизу возмущенный голос. — Ты не запер дверь, дубина!

— Эй, ты там, наверху? — Во втором голосе звучало подозрение.

— Ответь ему. — Я ткнул вора. — Скажи: простите.

Джакот испустил хриплый крик:

— Ладно, простите.

Я шепотом выругался, когда услышал на лестнице тяжелые шаги.

— Ты горько пожалеешь, если у нас что-нибудь украли, рожа навозная, — пригрозил полупьяный голос.

Не было времени развязывать Джакота, к тому же, если дойдет до драки, я бы не хотел, чтобы он был свободен. Тип на лестнице, которому нужен был повод для свары, отбросил крышку люка, и возмущение умерло на его губах, когда он увидел обнаженный клинок Темара, готовый срезать верхушку его черепа, будто скорлупу с яйца.

— Мы с тобой не ссорились, приятель, — заявил я с мягкой угрозой. — Мы только закончим с Джакотом и уйдем.

Этот тип оказался высоким мужчиной с мокнущей язвой на щеке. Он был чище Джакота и носил куртку из коричневого сукна, надетую поверх простой рубахи. И та, и другая были хорошего качества, чтобы он мог незаметно заниматься своим ремеслом. Его темные глаза покраснели и гноились, но сохранили настороженность, когда оглядывали чердак: сначала кровать, потом связанного Джакота, меня и, наконец, Темара, который неприятно улыбнулся незнакомцу.

— Как скажешь, ты здесь — человек с мечом. — Он равнодушно посмотрел на покрасневшее и кровоточащее лицо Джакота. — Все равно он никогда не платит за жилье.

Я подумывал взять вора с собой, чтобы дать мессиру подходящую пару для виселицы, но, платит он за жилье или нет, я не мог представить себе, чтобы этот бузотер позволил нам увести Джакота. Плевать. Мы вернули келларинские артефакты, и я поставлю золото против меди, что Джакоту и без нас скоро удлинят шею.

Я убрал с лица улыбку и принял угрожающий вид. Мужчина в последний раз взглянул на темноту под кроватью и выскользнул на лестницу, услужливо опустив за собой крышку люка.

Я поднял палец, чтобы Темар закрыл рот, и, став на колени, чуть приподнял крышку. Внизу на лестнице звучали голоса, задающие недоуменные вопросы. Но их было слишком много, чтобы разобрать слова. Затем дверь внизу закрылась, совсем заглушая все звуки.

Я нахмурился.

— Думаешь, они позволят нам выйти отсюда с его добычей у тебя на поясе?

— Что-то сомневаюсь. — Темар посмотрел в щель люка. — Будем пробиваться с боем?

Я сел на корточки и оглядел чердак.

— Если придется. Я бы предпочел их обойти и просто убежать.

— Так было бы куда безопаснее, — сухо подтвердил Темар, запирая люк на засов. Это даст нам чуть больше времени, чтобы обдумать наши возможности. 

Крошечное окно покрывал толстый слой сажи, гнилая рама покоробилась, и, судя по ее виду, окно вряд ли когда-нибудь открывалось. Чтобы выбить его, потребуется время. К тому же это вызовет шум. Но главное, Темар вряд ли в него пролезет, а я и подавно. Да и не хотелось мне бегать по крышам наперегонки с ворами.

— Вставь ему кляп. — Показав на Джакота, я пошел к трубе.

Тонкая деревянная стена по обе стороны трубы отделяла этот чердак от следующего дома. Я посмотрел внимательнее. Каменная кладка от старости сместилась, и тонкие поперечины почти вылезли из стен. Дешевые обшивные доски гнили в том месте, где зимние дожди нашли себе путь между грубыми шиферными плитами, и большая часть дерева казалась источенной червями. Я посмотрел на Темара, который завязывал испачканную тряпку в толстый узел, чтобы затолкать его в рот Джакота.

— Давай посадим его на люк.

Я поднял одну сторону стула, эсквайр — другую, и мы осторожно перенесли Джакота. Ярость душила вора не меньше, чем кляп. Юноша глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем осторожно передвинул ночной горшок на щель у веревочной ручки люка. Я весело кивнул ему, стаскивая с кровати тюфяк и засаленные одеяла, и поставил раму набок.

— Мы разобьем стену и уберемся отсюда как можно быстрее.

Даже если воры внизу подумают, что мы просто избиваем Джакота, шум даст им повод вмешаться, так что времени у нас в обрез.

Темар взялся за раму вместе со мной.

— На счет три?

— На раз.

Я вложил всю свою силу в этот удар, эсквайр — тоже. Рама согнулась и раскололась, но стена прогнулась больше, и поперечины были выдраны из трубы. Мы ударили ее еще и еще, слыша топот ног, бегущих по лестнице. Один последний удар — и перегородка с треском рухнула. Мы пролезли в брешь. Соседний чердак был зеркальным отражением чердака Джакоба, и мы побежали к люку. Чтобы найти в полутьме задвижку, потребовалось несколько страшно напряженных минут, но затем мы проскользнули в люк и, крадучись, спустились на площадку. Темар попытался отодрать лестницу от люка, но она держалась слишком крепко. Я подтолкнул его вниз.

Крики раздались на чердаке, который мы только что оставили. Кричали в основном от отвращения: кто-то стал врываться через люк и был облит мочой Джакота.

Я выхватил меч, очень надеясь, что не появится кто-нибудь невинный и не попытается нас остановить. Те руны покатились в нашу сторону. В доме было темно, и мы добрались до первого этажа, не встретив сопротивления. Темар поднял голову и прислушался, будто гончая. Рев погони сверху не заглушил до конца шарканье ног на улице перед фасадом.

— Через кухню. — Я ставил мою шкуру и шкуру Темара, что сзади будет проулок наподобие того, по которому Адит возвращался к Каролейе.

В этом доме кухню отделяла от комнаты дверь, и мы заперли ее за собой на засов. Выбежав через заднюю дверь, мы очутились в непроглядной темноте двора. Не теряя времени, перелезли через стену высотой по грудь и спрыгнули в узкий проулок с идущей посередине открытой сточной трубой. Держа мечи в руке, мы побежали вдоль нее, устремив глаза на поток лунного света там, где ряд домов уступал место узкому проходу. Наши шаги эхом отражались от стен с обеих сторон. Разбуженные собаки выскакивали из конуры и лаяли, пока хозяева не распахивали двери. Достигнув открытого пространства, мы услышали топот бегущих ног. Ярко блеснула обнаженная сталь, и трое воров выскочили из-за угла.

Первый дико замахнулся на мою шею. Правила официальных поединков тут не действовали, и я парировал его удар с такой силой, что вор пошатнулся. Схватив свободной рукой его рукоять, я рубанул мечом по ноге. Вор бросил клинок и, сжимая раненую икру, повалился на землю. Я пнул его, искалеченного, в темноту. Остальные двое набросились на Темара, каждый норовил прикончить парня, но его древнее фехтовальное искусство отражало все удары. Один из воров попытался обрушить меч на его запястье, но эсквайр вовремя отступил, а вор невольно наклонился вперед, и Темар рассек ему локоть до кости. Я кинулся к последнему, но тень возникла позади него и, захватив его голову, одним умелым движением полоснула кинжалом поперек горла. Мы с Темаром отскочили, но меня все равно обрызгало горячей липкой кровью.

— Пошли. — Адит бросил труп, и мы побежали на улицу.

Каролейя уже ждала, рядом с ней на козлах сидела Арашил.

Двуколка едва остановилась, когда мы втроем схватились за борта и задок и вскарабкались в экипаж. Вся округа теперь пробуждалась. Звучали крики, и в любопытных окнах зажигались огни. Воры, которые гнались за нами по проулку, выбежали на улицу, еще двое возникли из ниоткуда, хватая лошадь под уздцы. Каролейя стегнула их по рукам и лицам своим кнутом с металлическими колючками, и они отпали. Гнедая рванулась вперед, но из-за неравномерно нагруженной двуколки ей было трудно опережать наших преследователей. Каролейя скрутила поводья, чтобы заставить ее повернуть сначала за один угол, потом за другой. Мы выскочили на более широкую улицу. Красавица хлестнула животное, посылая его в безжалостный галоп, и звуки погони стихли вдали.

Я смотрел назад, пока не убедился, что все охотники за нашей кровью остались позади.

— Что ты знаешь о Фенне Квиле, Каролейя?

Женщина не сводила глаз с дороги.

— Если он заплатил тому вору, то кто-то платит ему в десять раз больше. 

— Он не солгал нам? — спросил Темар. — Я имею в виду вора.

— Нет, и рискует, что Квил узнает и сдерет с него шкуру. — Каролейя немного сдержала лошадь, когда мы выехали на улицу, где простые люди занимались невинными праздничными делами. — Мы обсудим это в доме.

— Куда мы едем? — Я осмотрелся по сторонам. Ясно, что мы направлялись не в резиденцию Д'Олбриота и не на северо-запад, к дому Каролейи.

— В безопасное место. — Каролейя хмуро оглянулась на нас троих, но даже нахмуренность не портила ее красоты.

— В резиденции Д'Олбриота безопасно, — запротестовал я.

Женщина и ухом не повела. Я потянулся к ее плечу, но Адит перехватил мою руку.

— Ты просил ее помощи, вот и получай.

Я грозно посмотрел на него, но он непоколебимо встретил мой взгляд. Каролейя свернула на еще одну глухую улицу, потом еще на одну. Затем выехала в переулок, который шел прямо под массивной стеной старого города, и, наконец, направила усталую лошадь на чистую улицу, где мы остановились перед домом какого-то респектабельного торговца. Адит вылез, чтобы подержать голову лошади, пока Арашил перебирала ключи у себя па поясе.

— Мне нужно немедленно застирать эту кровь, — сказала вдруг она, разглядев засохшие пятна, которые покрывали нас с Темаром с головы до ног. — Или вы пойдете домой в подштанниках.

— Прости, малость не рассчитал, — обронил Адит, уводя лошадь.

Мы вошли в дом и оказались в маленькой прихожей, тускло освещенной горящим на столике фонарем. Арашил зажгла от него свечу и открыла дверь в просторную гостиную, где зажгла еще одну лампу.

— Не запачкайте кровью мебель.

Мы с Темаром посмотрели друг на друга и на Каролейю.

— Я принесу одеяла, — молвила она со слабой улыбкой и скрылась на лестнице.

— Я не хочу торчать в прачечной всю ночь, — огрызнулась Арашил. — У вас нет ничего, чего бы я не видела раньше.

Я снял куртку и рубаху и осторожно свернул их окровавленной стороной внутрь. Темар с видимой неохотой сделал то же самое, а я в это время, сидя на простом, но отполированном стуле, снял сапоги. Я не знал, на что я там наступал в этот вечер, но вряд ли Каролейе понравится, если я разнесу грязь по дому.

— И бриджи. — Арашил нетерпеливо постукивала ногой.

Я хотел отказаться. Я чувствовал липкость на своей коже, но когда кровь высохнет, ее не будет заметно на темной ткани. Затем я посмотрел на Темара и обнаружил, что его светлые бриджи нещадно забрызганы. Парень неистово краснел, и я не мог оставить его одного стоять тут в исподнем, если это так сильно его смущало. Я разделся и связал одежду в узел, ободряюще подмигивая Темару.

Каролейя вошла в комнату, когда Арашил уходила, и бросила каждому из нас по теплому одеялу, выкрашенному в богатый голубой цвет. Я обернул свое вокруг бедер, хотя в такую жару обошелся бы безо всего. Темар плотно закутался в свое одеяло, усаживаясь на скамью с высокими подлокотниками, и часть румянца исчезла с его лица.

— Мы все останемся здесь на ночь, — деловито сообщила Каролейя без всякого намека на кокетство. — Если за этим стоит Квил, ему очень не понравится, что его ограбили. Джакот может рассказать ему, что это были люди Д'Олбриота?

Я кивнул.

— Мы сказали, что его выдал сообщник. Будем надеяться, никто не станет искать других виновников.

— Примите за это мою благодарность. — Каролейя улыбнулась, показав очаровательную ямочку. Возможно, я ошибся насчет кокетства.

— Думаешь, Квил попытается снова вернуть артефакты? — Я немного смягчил свой скептицизм интонацией.

— Хочешь рискнуть? — Каролейя обратила на меня нежный голубой взор. — А ты бы не устроил засаду на всех дорогах к резиденции Д'Олбриота, если бы ты был Квилом? Ты не доберешься до ворот, чтобы вызвать стражу. Они нападут на тебя раньше, человек десять, а то и двадцать, уж поверь мне.

— Он может собрать столько людей и так быстро? — Темар нахмурился.

— Может, — заверила его Каролейя и снова посмотрела на меня. — Вероятно, Квил потребовал не только полный мешок золота, прежде чем согласился устроить ограбление Д'Олбриота. Его должен был просить об этом кто-то важный, настолько важный, чтобы его долговая расписка окупала риск.

— Ты можешь выяснить, кто это был, не подвергая себя опасности? — Внезапное беспокойство скрутило мне живот. — А Джакот не может заподозрить, что это ты его выдала? Мы поэтому приехали сюда, а не в тот дом?

— Я просто осторожна. — В голосе Каролейи проскользнул смех. — Квил ничего не проследит ко мне. Ночью я вернусь домой, а вы уедете отсюда утром. Никто вокруг не знает даже имени Квила, не говоря уж о том, как с ним связаться.

Я надеялся, что уверенность Каролейи оправданна, но все-таки постарался бы уточнить это, если б не зевнул.

— Здесь есть что-нибудь поесть? — нерешительно спросил Темар. — И выпить?

Каролейя улыбнулась ему.

— Разумеется.

Когда дверь за ней закрылась, я снова зевнул. 

— День выдался нелегкий, верно? И о чем ты думал там, у Джакота? Сколько заклинаний ты теперь умеешь творить?

— Ты уже видел их все. — Темар казался смущенным. — Не много, согласен, но достаточно для блефа. Я сделал не больше, чем ты прошлой ночью.

— Ты схватываешь все прямо на лету, — похвалил я его. — Но то лицо, это был не просто трюк. — Мне как-то удалось не выплеснуть свое отвращение.

Темар засмеялся.

— Это тебя мы должны благодарить за то заклинание. Когда Гуиналь услышала, что эльетиммекий жрец у тебя на глазах вызывал из артефакта образ его владельца для той алдабрешки, она носилась с этой идеей, как собака с костью, пока не усовершенствовала свое заклинание. Она все равно может делать это в десять раз лучше, чем любой адепт, но у барышни Авилы оно вообще не получается. Я понятия не имею, почему мне оно далось так легко.

— Тогда запри этот мешок где-нибудь в надежном месте и желательно подальше от спален. Нам всем нужно выспаться без помех. — Должно быть, что-то отразилось на моем лице.

— Прости, если тот образ напомнил тебе о твоем рабстве. — Темар поправил подушку за спиной, чтобы не встречаться со мной взглядом. — Ты поэтому так не любишь Высшее Искусство?

— Отчего ты заподозрил, что Джакот видел сны о ваших людях? — парировал я.

— Я вспомнил о той блаженной, — ответил эсквайр так, словно это было очевидно. — И о том, как Гуиналь изобретала свое заклинание. Хэлис тогда сказала, что это похоже на старые сказки о некромантии, которая вызывает образы умерших.

— Хэлис больше друг Ливак, чем мой. Как у нее дела в Келларине? — спросил я невзначай, разглядывая лиловую полосу нового шрама на своей руке.

— Ты уходишь от ответа, — с досадой произнес Темар. — Почему Высшее Искусство так тебя раздражает?

Его досада породила во мне злость.

— В первый раз на мне применили эфирную магию, или Высшее Искусство — называй, как хочешь, — когда я был пленником эльетиммов.

Парень сам спросил, и, возможно, я должен дать ему более полный ответ.

— Тот ублюдок, который посылает их сюда грабить и убивать, он вторгся в мой ум в поисках нужных ему сведений. Я предал мою клятву, моего сьера, самого себя и ничего не мог с этим поделать, будь оно все проклято. Вот что означает для меня эфирная магия. Это случилось и с Ливак, и я не лгал, когда сказал тому вору, что она предпочла бы оказаться изнасилованной. — Я жестко посмотрел на эсквайра. — Ты когда-нибудь встречал женщину, которую изнасиловали?

Темар со страдальческим видом молчал.

— Затем мне дарят твой меч. Как выяснилось — в надежде, что Высшее Искусство, которое в нем содержится, просочится в мой ум, мои сны и даст Планиру ответы, которые он искал. Это сработало, спаси меня Даст, это сработало, но я-то думал, что схожу с ума! Нет, Темар, я тебя не виню. Никто тогда не знал толком, с чем они столкнулись, даже Верховный маг. Но я все равно не могу забыть, что это было Высшее Искусство. Затем был эльстиммский колдун, который пытался запустить свои когти в Архипелаг, во владения Шек Кула. Он использовал Высшее Искусство, чтобы одурачить ту глупую стерву Каеску, оно же ее и убило. Когда он сражался со мной, Высшее Искусство едва не прикончило меня в третий раз.

Я поднял руку и показал Темару исцеленную рану.

— Эта малость не перевесит всех тех ужасов!

— Значит, так ты думаешь обо мне, о Гуиналь и остальных адептах, об Авиле? — возмутился юноша, но вид у него все равно был несчастный.

— Барышня хотела заставить того вора говорить. Как она собиралась это сделать? — парировал я. — Какими такими словами и медовыми пряниками?

Темар помолчал минуту, обдумывая ответ.

— Допустим, есть способы принудить человека сказать правду против его воли, но те способы использовались только тогда, когда дело касалось смерти или когда каждое второе свидетельство показывало вину. Но даже в тех случаях никто не страдал так, как ты, я тебе клянусь!

Я покачал головой.

— Прости, но от этой мысли у меня до сих пор мурашки по коже бегают.

— А твои методы насколько гуманнее? — возразил Темар. — Ты надеешься, что человек скажет правду, если его изобьют в кровь? С Джакотом тебе это не помогло, верно? Разве человек не скажет только то, что ты хочешь услышать, лишь бы прекратить мучения?

Мне нечего было на это ответить. Темар печально вздохнул в напряженной тишине.

— Мне хочется, чтобы ты видел в Высшем Искусстве благо, которое оно может приносить, и забыл о недоверии.

— Я бы рад забыть, — отозвался я с предельной искренностью. — Просто… ну, вообрази, что я сильно обжегся о голую свечу. После этого даже безопасная лампа будет меня пугать, верно?

— Да, наверное. — Эсквайр состроил гримасу. — По крайней мере ты миришься с магами. Остальные их терпеть не могут. Думаешь, твои современники будут так же подозрительны к Высшему Искусству? Думаешь, они когда-нибудь поймут разницу между этими магиями?

— Трудно сказать. Все зависит от того, что они увидят. — Единственная причина, по которой я спокойно отношусь к магам, заключается в том, что они всегда использовали свои чары для меня, а не против меня. По крайней мере до сих пор. — Тебя это беспокоит?

Темар покачал головой.

— Я не представляю себе, как Кель Ар'Айен выживет без Высшего Искусства.

Мне захотелось чем-то ободрить парня.

— Наемники уже привыкают к нему.

— Думаю, они видели столько ужасов, столько неожиданных поворотов судьбы, что больше их ничто не удивляет. Хэлис заключила бы сделку с демонами Полдриона, окажись они ей полезны. — Темар засмеялся, но все равно выглядел потерянным. — Но что, если недоверие ко всей магии отпугнет тех, кто мог бы приехать из Тормалина помогать колонии? Они нам тоже нужны.

Юноша внезапно замолчал, когда дверь открылась и вошла Каролейя с подносом хлеба, мяса и бутылкой вина.

Она дразняще выгнула брови.

— У вас такой серьезный вид.

— Да, ерунда, — покачал головой Темар. — Значит, ты хочешь билет на завтрашний императорский бал?

Оказывается, не я один люблю отвечать вопросом на вопрос.

— Думаю, я его заслужила. — Каролейя села с абсолютным спокойствием, которое внушало мысль, будто она каждый вечер ужинает в обществе полуодетых мужчин.

— Ты там раньше бывала? — Темар принял хрустальный кубок бледно-золотого вина.

— Стояла у стеночки.

Каролейя рассказала о некоторых прошлых балах, когда ей удавалось проникнуть во дворец. Она старательно не упоминала имен и не указывала сезонов. Я взял себе еду, пытаясь вспомнить, не встречал ли я ее когда-нибудь во дворце, исполняя свои обязанности присягнувшего. Нет, решил я, если мы и были там в одно время, Каролейя ничем не обратила на себя мое внимание. Вероятно, поэтому она добивается таких успехов в своем деле.

— У вас в Старой Империи были подобные балы? — Каролейя заново наполнила наши кубки.

— В те времена праздник был совсем другим. Прежде всего это было время обрядов в усыпальницах Дома. Устраивались, конечно, и пиры, и прочие развлечения, но они тоже проходили по-другому. Они приближали дворян к их арендаторам. — В эту минуту Темар казался очень юным и очень растерянным. — Все знали, что могут полагаться на защиту Имени, которому они верны. Это была не просто связь арендной платы, существовали настоящие узы…

— Не так уж все изменилось. — Я хотел утешить юношу, тронутый болью, сминающей его лоб. — Завтра арендаторов хорошо накормят и развлекут, и всех простых людей, кто захочет прийти, тоже. Мессир радушно их примет, поблагодарит, и каждый, кто нуждается в его помощи, может просить ее.

— Сколько раз в году это происходит? — возразил Темар. — Сколько сьеров это делают? А сколько этим пренебрегают, жалея свои деньги?

Я допил вино, избегая словопрений, но эсквайр не собирался отступать.

— Сколько времени Д'Олбриот будет доступен для своих людей? Один час утром? После чего вся знать сбежит, прячась от простого народа на императорском балу?

Я встал.

— Простите, но это вино ударило мне в голову. — Я не врал. И я действительно не имел ни сил, ни желания обсуждать с Темаром светские и политические перипетии нынешнего времени. — Мне нужно отдохнуть.

— Арашил уже, наверно, приготовила постели, — непринужденно кивнула Каролейя. — Спокойной ночи.

Красавица скидывала туфли и засовывала ноги под свои темно-бордовые юбки.

— Темар, расскажи мне, кто из Д'Олбриотов приехал на праздник? — Ее тон был по-матерински теплый и одновременно манящий.

Я улыбнулся и пошел наверх. Пусть Каролейя извлечет из Темара все сведения, какие только сможет. Это ее хлеб, в конце концов. И в какой-то степени это оплатит наш долг перед ней.