Обращение ректората ко всем ученым и менторам Университета Кола

По давней традиции во время празднования Равноденствия и Солнцестояния наш университет принимает гостей из других учебных заведений. Принимает с неизменным радушием и заботливостью, предполагающей также посещение роскошной, живописной городской ярмарки. Сей коммерческий вклад к тому же является источником процветания Кола. Все наши студенты и ученые в общении с гостями и горожанами обогащают свой жизненный опыт. Поэтому ректорат не потерпит повторения инцидентов, омрачивших торжество последнего весеннего Равноденствия.

Посвящая себя целиком науке, мы постоянно слышим в свой адрес обвинения неучей. Они упрекают нас в праздности и неумении производить что-либо практически ценное. Мы выше подобных насмешек, ибо уверены, что любые успехи торговцев и архитекторов, ремесленников и их гильдий несопоставимы с достижениями науки. Но все эти рассуждения о достоинстве теряют смысл, когда Стража бросает в тюрьму наших студентов, ученых и даже иных менторов, вступивших в драку с гостями из Ванамского университета. Эти позорные баталии происходили в тавернах, где завсегдатаями являются простые портовые грузчики.

Хуже того, теперь пошли пересуды, будто вышеупомянутые ссоры случались не из-за денег, или бытовых неурядиц, или благосклонности дамы, но из-за научных разногласий. Наш университет становится посмешищем среди населения. Ректорат считает это оскорблением, причем более серьезным, чем причиненный ущерб городу. Разбитые окна, двери и винные бутылки можно возместить золотом, однажды запятнанную репутацию никогда не восстановить.

Дабы избежать впредь подобных оскорблений, ректорат предлагает всем менторам и ученым проявить благоразумие во взаимодействии со студентами, приняв к сведению следующее.

Утверждать, что Темар Д'Алсеннен — не тот, за кого он себя выдает, так же бессмысленно, как отрицать заслуги Верховного мага Хадрумала в возвращении к жизни Д'Алсеннена и его людей. Равно нелепо утверждать, что все это — ложь на службе некоего всеохватного, странно-неопределенного заговора, в коем участвуют Верховный маг, менторы Ванама и даже сам император Тадриола. Подобная глупость наносит сокрушительный удар по репутации нашего университета.

Однако, несмотря на высокомерные заявления некоторых ученых Ванама, возвращение Темара Д'Алсеннена в Тормалин не отвечает и на сотую часть вопросов о причинах падения Старой Империи. Он не может объяснить нам, почему свержение с престола Немита Безрассудного и Немита Последнего вызвало Хаос, а не плавный переход к новой императорской династии. Попытка Д'Алсеннена основать свою колонию не имела никакого отношения к тем событиям. Это было незначительное предприятие по сравнению с другими, развернутыми в то время в Старой Империи, наиболее заметным из которых стало бесплодное покорение Гидесты. То, что эта колония не имела особой важности для Собрания Принцев, ясно отражено в анналах. Вместо того чтобы направлять ресурсы на помощь Д'Алсеннену, все Дома сосредоточили свои усилия на подавлении раскольнических мятежей в Каладрии и восстаний в Энсеймине.

Д'Алсеннен может предложить нам лишь свое личное, весьма ограниченное мнение, ибо он не видел целостной картины, будучи юным и неопытным эсквайром мелкого Дома, удаленного от столицы и не имеющего никакого влияния. Он уже пересек океан и находился в Кель Ар'Айене до наступления последних, критических, лет правления Немита и, погруженный в летаргию, пребывал под заклинанием задолго до самого яростного периода войны между Домами Т'Алеона и Ден Модрикала. Хотя его воспоминания и предлагают некоторые любопытные сведения, проливающие свет на те важные события, они незначительны в совокупности установленных исторических фактов.

Очевидно, развалу Империи действительно способствовал пока лишь частично объясненный крах эфирной магии. Масштабы его воздействия, вне зависимости от подтвержденных случаев голода, междуусобиц и периодических опустошений, вызванных Черной оспой, несомненно, будут предметом пристального изучения. В конечном счете пришла пора дать объективную оценку роли эфирной магии в управлении Старой Империей. Мы, ученые Кола, не вправе медлить, предпринимая такие исследования. И незачем нам болезненно реагировать на похвальбу Ванама, будто участие их менторов в экспедициях Планира в Кель Ар'Айен дает ванамским ученым неоспоримое превосходство в этих вопросах.

Кол — главный порт на пути в Хадрумал. Мы должны отбросить привычную сдержанность в отношениях с магами и приглашать их к участию в наших трапезах и наших дебатах. Немалую пользу способна принести и переписка наших алхимиков с магами, изучающими свойства природных стихий. Наш университет был основан учеными, которые спасли все, что можно, из древней храмовой библиотеки Кола, сожженной во времена Хаоса. Теперь очевидно, что те храмы были центрами эфирного знания в Старой Империи. Ученым и менторам следует искать это ценное знание, спрятанное в наших собственных архивах. У нас больше странствующих ученых, чем у Ванама, многие из которых обучают сыновей и дочерей тормалинских Домов, а также отпрысков лескарских герцогов и каладрийских баронов. Их архивы могут дать бесценный материал для дальнейшего изучения, и ректорат направляет письма всем, кто имеет право носить серебряное кольцо нашего университета, дабы заручиться их поддержкой.

Вместо того чтобы тратить время и силы в тщетных попытках доказать превосходство нашего университета над Ванамским посредством кулачных боев, каждый ментор, ученый и студент должен способствовать укреплению нашего авторитета с помощью глубоких научных исследований.

Витрансель, Келларин

15-е поствесны

Четвёртый год правления императора Тадриола Предусмотрительного

Меня разбудил звук бьющейся посуды. Вслед за ним послышались невнятные проклятия, вернувшие дремлющее сознание в дом моего детства. Но когда я открыла глаза, все вокруг оказалось незнакомым. Настойчивый дневной свет беспрепятственно проникал в дверь, расположенную в совершенно неожиданном месте. Коли на то пошло, когда я последний раз спала с небрежно открытой дверью?

Воспоминание развеяло дымку сна. Я не в Энсеймине, несмотря на то что кто-то снаружи ругается на языке моего детства. Полмира отделяет меня от родины, я на другой стороне океана, хотя большинство людей были уверены, что он непроходим. Это Витрансель, первое поселение Келларина, недавно получившее свое название; колония, все еще пытавшаяся встать на ноги после года напряженного труда с целью покорения сей дикой земли.

Однако что бы ни происходило снаружи, оно может обойтись без меня. Я не вылезу из кровати, если только не грянет настоящий бунт. Повернувшись на другой бок, я натянула на плечи льняную простыню, щека утонула в ласковом пухе подушки. Подушка — мой трофей от праздничного убоя гусей и кур. Сколько еще дней предстоит мне копаться в куриных внутренностях, прежде чем у меня будет перина, лениво подумала я.

Все, бесполезно: я проснулась. Села со вздохом и, смахнув волосы с глаз, осмотрела спаленку. Мне доводилось спать в комнатах и получше — в каменных трактирах с шерстяными ковриками на полах, дабы приглушить шарканье сапог по полированным половицам, гобеленами на стенах, не допускавшими случайных сквозняков, и ценами такими высокими, что уже не имела значения лишняя медь, которая обеспечивала любезность трактирных слуг и горничных. Впрочем, я спала и в худших, бедных тавернах, где считалось удачей разделить кровать с незнакомцами, а подхваченные от них паразиты были единственной ценой, которую приходилось платить. Но самый убогий трактир был лучше морозной ночи под арками рынка, когда я отдавала последний медяк, чтобы убедить стражника смотреть в другую сторону.

Я подошла к окну и открыла ставни яркому солнцу. Нет, я не собираюсь жаловаться на теплую, чистую комнату с первыми весенними травами, раскиданными по полу. Ветерок охладил голое тело, и я поискала чистую рубаху среди груды одежды и мелочей, сваленных на новом красивом комоде. Райшед купил его для меня у соседа-плотника за свою трехдневную работу с отвесом, резцом и зубилом. Возможно, мой возлюбленный не пошел по стопам своего отца, но он не забыл его уроки. Надо бы прибраться, подумала я, садясь на старый дорожный сундук Райшеда и натягивая бриджи.

Среди беспорядка на комоде мое внимание привлекла яркая кожа заново переплетенной книги. Это был сборник старинных песен, полных намеков на древнюю магию. Я нашла его в прошлом году. В одной веселой детской балладе имелись чары, чтобы вызвать эльфов, которые выполнят работу по дому. Эта мысль, как всегда, растрогала меня. С другой стороны, целый ряд более мрачных текстов предупреждал глупцов не связываться с невидимыми силами, дабы по неразумию не пробудить гнев Элдричского Народца. Я слишком стара, чтобы верить в невинных чужаков, кои превращаются в серо-голубых обитателей царства теней и набрасываются на тех, кто их оскорбил. Но у меня есть свои причины избегать соблазнов Высшего Искусства. Если бы я использовала эфирные трюки и заклинания, чтобы читать мысли противника или видеть еще до броска, как упадут его руны, я бы притупила свои навыки, много раз спасавшие меня от опасностей, о доброй половине которых Райшед ничего не знает.

Звяканье снаружи побудило меня вновь подойти к окну. Крепкая женщина в практичных коричневых юбках, наклонившись, собирала осколки глиняной посуды, рассыпанные на дорожке между запущенным огородом нашего дома и аккуратными грядками дома напротив. Пролитая жидкость темнела на земле у ее ног.

Я облокотилась на подоконник.

— Что-то уронила, Зигрида?

Женщина выпрямилась и, отряхивая платье, огляделась по сторонам. Я помахала.

— А, Ливак, доброе утро. — Улыбка бросила лучики морщин на ее обветренное лицо. — Это Деглейн несет убытки. — Она осторожно понюхала дно кувшина, куда складывала остальные черепки. — Пахнет тем пойлом, что варят Пейт и его дружки.

Я нахмурилась:

— Не похоже на Дега. Не было случая, чтобы он приходил домой пьяным, когда на дворе уже позднее утро.

— При этом грязно ругался и выбрасывал хорошие горшки, — укоризненно добавила Зигрида. — Но он наемник, в конце концов.

— Не такой, как Пейт, — возразила я.

Допустим, Деглейн приехал в Келларин, чтобы втыкать меч в того, кто пожелает зла колонии. Но вот уже год, как он вернулся к навыкам, полученным в далекой юности, и половина колонистов знают его просто как лудильщика.

Зигрида хмыкнула, заправляя прядь седых волос под льняной шарф, завязанный на голове.

— Я не вижу больше осколков.

— Скотина тут не ходит и копыт не поранит, — заметила я.

— Не в том дело, моя девочка. — Зигрида посмотрела на меня, заслоняясь от солнца ладонью. Ее рука, загрубевшая от работы и покрытая старческими пятнами, задела немного кокетливую кружевную отделку шарфа. — Пора тебе вставать, сударыня лентяйка. Можешь принести ведро воды, чтобы это смыть. — Она шаркнула ногой в крепком башмаке по влажной земле, потом оглянула деревья, на краю постоянно отступающего леса, который окаймлял поселение. — Мне не хочется знать, кого запах спиртного мог бы выманить из той чащи.

Я ухмыльнулась:

— Сию минуту, госпожа.

Я буду принимать упреки Зигриды, пока огонек в ее теплых карих глазах опровергает ее нагоняй, и кроме того, мне выгодно делать ей одолжения.

Уборка подождет. Я расправила простыни на матрасе, смахивая на пол случайные волоски: ярко-рыжие — с моей головы, вьющиеся черные — с головы Райшеда. Кровать у нас была солидная, из дерева, отполированного золотистым воском, с сеткой из хорошей пеньковой веревки. Райшед не собирался спать на каком-то комковатом тюфяке или на лавке. Нижние слуги спят на таком, но не мужчины, избранные для повышения среди всех присягнувших на службу сьеру Д'Олбриоту, чуть ли не самому богатому и влиятельному принцу Тормалина.

Затем я с сомнением посмотрела на простыни. Матрас еще благоухал соломой, собранной в золотые дни осени, но белье не сегодня завтра требовало стирки. За нашим домом находилась хорошая прачечная, но целый день поддерживать огонь, чтобы вскипятить воду в медном котле, да помешивать палкой кипящие простыни — это вряд ли назовешь развлечением. До приезда сюда я не утруждала себя стиркой. Для этого имелись прачки, а я кочевала из трактира в трактир, зарабатывая игрой и время от времени менее почтенными занятиями.

Я вытащила из-под одеяла верхнюю простыню и свалила ее на побитый сундук у изножья кровати. Райшед хранит в нем свои пожитки с аккуратностью, вмуштрованной в него десятью годами казарменной жизни. Он заслуживает комода вроде моего, решила я. Райшед обеспечил Керса лучшей мастерской — такой нет ни у одного лесоруба колонии. Все они теперь взялись за столярное дело, поскольку больше не требовалось дополнительных балок и стропил. Весеннее Равноденствие уже открыло навигацию, и Керсу пора было подумать о рынках для своих прекрасных изделий в тех самых странах, что когда-то составляли Тормалинскую Империю. Я с первого взгляда оценила качество его работы. В девичестве, которое казалось еще более далеким, чем земли, оставленные нами позади, я была горничной, полировала ценную мебель. Так вот — она в пять раз уступает нашей новой кровати по мастерству, с которым эта кровать сделана.

Но Зигрида просила меня принести воды. Что ж, следует принести воду, прежде чем думать о стирке. Я оставила простыню и спустилась по узкой лестнице, втиснутой в угол кухни, которая занимала всю заднюю половину нашего маленького деревянного дома. Взяв с табурета свой нож, брошенный там накануне вместе с курткой, я отрезала ломтик ветчины, висящей над очагом. Копченная, она аппетитно пахла можжевельником и шиповником. Жуя на ходу, я отправилась на поиски ведра в крошечную судомойню, которую Райшед отгородил от кухни ширмой. В каменной раковине — кропотливом творении моего возлюбленного — охлаждалась бутыль слабого пива, но я ее не тронула. Если я иду к колодцу, то обойдусь водой. Я вообще-то не любила эль на завтрак, и Райшед тоже, но за зиму наши запасы тормалинского вина истощились.

Выйдя через заднюю дверь, я зашагала по булыжникам, положенным Райшедом, чтобы мы могли добираться до ворот, не замочив ног. В этот момент к дому Деглейна, через дорогу, подбежала девушка. Его дом был близнецом нашего, солнечный свет отражался от белого слоя извести, еще свежей поверх дранки и штукатурки, надежно скрывающих деревянный каркас. Было интересно наблюдать за их строительством. Райшед объяснял, как одна часть всей своей тяжестью опирается на другую, а та держит что-то еще и в результате дом стоит прочно.

Ярко-желтая шаль на голове девушки привела меня в замешательство, но затем я узнала ее.

— Катрис! Все в порядке?

Не обращая на меня внимания, она заколотила в дверь Деглейна. Наемник осторожно выглянул в щелку. Увидев Катрис, он широко распахнул дверь и попытался заключить девушку в объятия.

Катрис решительно оттолкнула его:

— Ты воняешь!

Ответ Дега не был столь пронзительно ясен, как возмущенный крик девушки, поэтому я не разобрала его слов, но мигающие глаза и небритое лицо были вполне красноречивы.

— Я не буду спать в постели мужчины, который валится на нее в одеждах и пьяный как свинья, — истерично завизжала Катрис.

— Думаешь, мать знает, что она здесь? — Зигрида подошла к забору на своей стороне четко очерченного прохода, разделяющего наши владения. Когда есть целый континент для расселения, не будет свар по поводу границ, от которых страдают жители тесно понатыканных городков Энсеймина с их беспорядочной застройкой.

— Она не слишком обрадуется, когда узнает, — заметила я. Катрис была единственной и нежно любимой дочерью одной из семей южного Тормалина, приехавших в прошлом году, чтобы начать новую жизнь на этой неприрученной земле. По-моему, они слишком серьезно относились к своему назначению. Зигрида жила на севере, недалеко от границы с Лескаром, то есть была значительно ближе к земле.

Что бы ни сказал Дег в свое оправдание, этого хватило, чтобы Катрис разрыдалась. Она не сопротивлялась, когда наемник неуклюже обнял ее, вытирая ей слезы краем шали.

Зигрида наблюдала, как пара исчезла внутри.

— Думаешь, заварится каша?

— Может — да, может — нет. — Я пожала плечами. — Но нам лучше приготовить ложку, чтобы сбить пену.

Вообще колонисты и наемники, нанятые для их защиты, довольно легко поладили друг с другом, но было несколько неудобных моментов. Сыновьям и дочерям трезвых фермеров импонировали вольные нравы солдат, что не наилучшим образом отражалось на душевном спокойствии их родителей.

— Пошлешь за командиром корпуса? — спросила Зигрида.

— Возможно.

Хэлис, ныне командующая наемниками, много лет была моей подругой, и сейчас мне не оставалось ничего лучшего, как служить ее неофициальным заместителем.

— Ты видела сегодня Райшеда? — Я привыкла спать допоздна, а мой возлюбленный вставал с рассветом, чтобы заниматься тем или иным из несметного количества своих проектов, касающихся Витранселя.

— Уэрдел зашел за ним ранним утром. Они будут на глиняных полях. — Голос Зигриды потеплел от одобрения: она любила Райшеда.

Я тоже улыбнулась. Мне по душе наш дом, все городки Энсеймина на четыре пятых состоят из таких домов, но Райшед считал деревянные здания не более чем временными. В прошлом году, до того как осеннее Равноденствие закрыло океан для кораблей, он завербовал сына кирпичника, знакомого его братьям-каменщикам в Зьютесселе, и заставил половину мужчин колонии копать глину, пообещав им долю кирпичей и черепицы. Как только прошли слабые морозы мягкой келларинской зимы, Райшед напомнил всем об их обещании помочь со строительством навеса для сушки, пока Уэрдел месит и формует выветрившуюся глину, чтобы испытать свою новую печь. Воодушевленный скорым началом, мой возлюбленный несколько ночей подряд донимал меня объяснениями, как превращать негашеную известь в строительный раствор.

Я лениво покачала ведром на веревочной ручке.

— Ты печешь сегодня хлеб?

Веточка ярких цветов, вышитая вокруг шнуровки зеленого лифа Зигриды, была припорошена мукой.

— А что? — Женщина склонила голову набок.

Я подняла ведро.

— Вода для тебя сегодня в обмен на каравай-другой?

Зигрида засмеялась.

— Свежий хлеб будет стоить тебе дороже, чем несколько ведер. — Она поджала губы и нахмурилась, от чего ее морщины стали глубже. — Можешь поработать после обеда в моем саду, подсобишь мне с ягодными кустами.

Я в притворном ужасе покачала головой:

— Много просишь.

— Тогда пеки сама, моя девочка. — Улыбка и смеющиеся глаза омолодили ее на добрый десяток лет.

Я махнула рукой, сдаваясь:

— Принесу воды, а потом зайду за хлебом.

Зигрида кивнула и исчезла за дверью. Я направилась к соседнему роднику, одному из многих родников Келларина, бьющему из камней обильной чистой струей. Прогулка оказалась приятной. Как только Зимняя Ведьма сняла свой дозор, благословение Халкарион осыпало группу деревьев вокруг источника пряными, благоухающими цветами. Мэвелин не оспаривала власть Лунной Девы поздними морозами или внезапными штормами, и даже люди, которые только на словах признавали ту и другую богиню, совершили все традиционные обряды благодарности в недавнее Равноденствие.

Пока зима держала всех вблизи от дома, вынуждая заниматься благоустройством, вокруг источника был построен широкий каменный бассейн, поэтому мне не пришлось долго ждать, чтобы опустить свое ведро в воду рядом с ведрами обремененных хлопотами хозяек и не слишком усердных девиц, отправленных сюда матерями. Я понимала, отчего так угрюмы их лица. Я покинула дом почти в таком же возрасте, убегая от тяжелой работы и злобы, от обязанности служить чьим-то капризам, и все, что меня поддерживало, я могла бы сейчас назвать вольнолюбием невежественной юности. Нет, я не дулась из-за поручений, когда была самой ненадежной горничной моей матери, но использовала любую возможность вырваться из дома, чтобы больше узнать о жизни и положить в карман хотя бы немного денег, которые удавалось заработать улыбкой или шуткой.

— Ливак, доброе утро. — Одна из суетливых женщин одобрительно кивнула на мое наполнившееся до краев ведро. — Наконец-то день стирки, верно?

Я тотчас взъерепенилась.

— Мне об этом неизвестно, Мидда. Скажи, ты не слышала, кто собирается работать прачкой, а?

Мидда казалась озадаченной.

— Нет.

— Ну ладно, — пожала я плечами. — Но если наткнешься на нее, передай, что я буду у нее на пороге с тяжелым узлом каждый рыночный день.

Я улыбнулась, а Мидда нахмурилась, подумав, что в Витранселе происходит что-то, о чем она не слышала. Она учинит допрос своим сплетницам, и, если повезет, распространившийся слух подтолкнет ту или другую женщину выставить свою лохань, чтобы опередить мою мифическую прачку.

Однако мне придется найти способ заплатить кому-то за стирку. Сразу пригорюнившись, я пошла обратно, покачивая ведром: интересно, насколько его можно наклонить, прежде чем вода начнет выплескиваться? Значительная часть тех небольших денег, что имелись у колонии, лежала в запертом сундуке под половицами нашей спальни. Но мне от них не было никакой пользы. Работа являлась деньгами Келларина, и это умения Райшеда вписывали приход в наш гроссбух, чтобы купить мне самые красивые тарелки у гончаров и самые мягкие одеяла прямо с ткацких станков.

Не то чтобы у меня не было собственных талантов, просто их негде было применить. Я всегда могла найти людей, готовых скоротать вечер за дружеской игрой в руны или в Белого Ворона, но эти мирные ремесленники и фермеры не привыкли делать ставки на свое везение в рунах, и после первого же сезона у них начисто пропало желание держать пари против моих Лесных птиц, сгоняющих с доски их Ворона.

Я подняла ведро и зачерпнула горсть воды. Халкарион спаси меня, но я бы отдала весь тот сундук с деньгами за бочонок приличного вина. Берегись, кисло подумала я, ты не единственная, кто сыт по горло водой и элем. Какие бы плоды ни принесли Зигриде ее малина и смородина после моей неумелой помощи, они предназначены не для пирогов. Зигрида сама мне это сказала. Но ягодные вина никогда не сравнятся по вкусу с бархатистым обольщением Анговского красного или ароматной прохладой белых вин с реки Ферл.

Одна праздная мысль вызвала другую, и я остановилась как вкопанная. Скоро ветры поствесны доставят к нам корабли, и, спорю на что угодно, они привезут безделушки для искушения колонистов и те необходимые вещи, что мы еще не можем сами производить. Купцы из Тормалина потребуют денег, а не каких-то обещаний будущей работы. Если намекнуть на это людям вроде Мидды, если заставить их волноваться, сразу появится больше желающих попотеть за мои деньги. Коли на то пошло, торговцы на стоянке, не имея обычных развлечений, охотно рискнут бросить руны. За одну праздную зиму мои пальцы не настолько утратили гибкость, чтобы я не облегчила кошелек какого-то купца из Зьютесселы.

У меня поднялось настроение, ведь меня осенила новая идея. Наверняка те корабли везут вино. Если я скуплю все что смогу, то буду иметь кое-что получше для обмена на вещи и услуги, чем ослиная работа, за которую я берусь, просто чтобы не сидеть сложа руки и не жить за счет Райшеда. Я бы не взяла его деньги там, дома, и не собираюсь делать это здесь, в Келларине. Не хочу, чтобы меня называли его содержанкой.

На обратном пути те же самые корабли могут отвезти мои письма в Тормалин. Я задумалась: как переправить их потом в более далекие торговые центры — Релшаз и Пеорл? Как присягнувший Д'Олбриоту, Райшед имел право пользоваться Императорской курьерской почтой, но станет ли она доставлять частные письма от людей, которые оставили службу своему принцу? У меня есть друзья в нужных местах, друзья, которые могут отправить целый корабль вин и крепкого спиртного через океан с моим именем, проставленным на каждой бочке. Если я стану человеком, к которому вся колония обращается за вином, куда это может меня привести?

Нестройный топот за спиной прервал мои размышления. Мидда и ее подруги бросились врассыпную, как куры на дворе фермы. Запорхали белые передники — это женщины подхватывали юбки, чтобы какой-то невнимательный солдат не наступил на подол. Хотя Райшед не назвал бы этот сброд солдатами, и даже Хэлис признавала, что они вряд ли стоят своей платы. Я немного ускорила шаг, когда небритая толпа прошла мимо меня и остановилась перед дверью Деглейна, на пьяных рожах — злобный оскал.

— Дег! Эй, Дег, мы не закончили игру!

Я узнала этот мерзкий голос. Пейт не понял намек, когда осенью Хэлис предложила расплатиться с ним, советуя вернуться к более прибыльным войнам, как сделали многие наемники, поскольку колония процветала и целый год ей никто не досаждал.

Большинство оставшихся бойцов вспомнили подобно Деглейну свои старые ремесла. А те, кто ничего не умел, занялись охотой, обдирали кору с поваленных деревьев для дубильщиков, перетаскивали бревна туда, где строился следующий дом. В конце концов, работы хватало для всех. Но я ни разу не видела, чтобы Пейт и его дружки хоть палец о палец ударили. Впрочем, был один случай. Когда с новых полей, отвоеванных у леса, увозили молоть снопы, эти молодчики с большой неохотой забивали дубинками убегающих крыс. Несмотря на их хваленое мастерство владения клинком, все они увильнули от осеннего забоя свиней, овец и коров, которым не хватало корма на зиму. Райшед откровенно презирал Пейта, сравнивая его с одной из жирных черных пиявок, живущих в восточных болотах. Единственная работа, которую этот ублюдок сделал с начала года, и работой-то назвать нельзя. Он только утопил несколько щенков гончих, слишком хилых, чтобы кто-то их взял, когда Райшед сказал Темару, что Витранселю не нужна свора бродячих собак.

Я вошла в свои ворота и тщательно их заперла, прислушиваясь к нарастающему шуму голосов, в которых слышались акценты всех канав по пути от Тормейла до Великого Леса. Дверь через дорогу распахнулась.

— Заткни свою пасть, пока я тебе ее не заткнул! — проревел Деглейн.

Наемники загалдели. Одни пытались успокоить спорщиков, другие их подстрекали.

— Никто здесь не ищет неприятностей, — крикнул один невероятный оптимист.

— Пейт говорит то, что думает, вот и все. — Эта тирада была нашпигована зловредным ожиданием. — А твою девицу кто только не лапал.

Неровное кольцо мужчин раздвинулось. Два человека закружились внутри него, не спуская друг с друга глаз.

— Я бы срезал ломтик с ее окорока, — согласился кто-то с неуместной серьезностью пьянчуги.

Я облокотилась на забор. Народ, выходивший из соседних домов, делал то же самое.

— Ее ляжки открываются, как ворота в ветреный день. — Изрекавший похабщину наемник изготовился к бою с Деглейном и, гадко улыбаясь, стрелял глазами в его пах. Это был долговязый человек с многодневной щетиной на длинном лице и прилизанными черными волосами, зачесанными со лба. Его красная вышитая одежда некогда была дорогой, но суровая жизнь и неопрятные манеры превратили ее в обвисший грязный мешок. — Я не единственный, кто разгуливал по ее двору.

Со всех сторон поднялся гогот в ответ на старый тост наемников:

— За распутных женщин и плотно сидящие сапоги!

— Ты лживый ублюдок, Пейт.

Деглейн шагнул ближе, и Пейт попятился. Дег был на несколько пальцев ниже ростом, но шире в плечах и с большей массой мускулов под накопленным за зиму жирком. На нем ловко сидели рыжевато-коричневые бриджи, легкий ветерок теребил тонкое полотно рубахи, облепляя крепкий торс. Дег нахмурился, его суровое лицо исказилось, густые брови почти потерялись в непокорных каштановых волосах.

— Она вынашивает ублюдка, а ты, дурак, позволяешь повесить его на себя, — насмехался Пейт. — Добро пожаловать к моим объедкам, если сможешь их переварить.

— Я заставлю тебя жрать навоз за такое вранье!

Один из братьев Катрис, весь красный от ярости, пробрался сквозь толпу. По-юношески нескладный, длинноногий, он напоминал цаплю на ходулях. Какой-то дружок Пейта сделал ему подножку, и юноша растянулся под оскорбительный хохот. Но Глейн пришел не один, его разозленный приятель сноровисто двинул любителя подножек кулаком в почки. Некоторые колонисты усваивали приемы наемников.

— Сэдриновы потроха! — Мужчина рухнул на колени и, как ни странно, не спешил встать.

Видя, что Пейт отвлекся, Деглейн ударил его снизу в челюсть. У наемника лязгнули зубы, но силы удара не хватило, чтобы сбить его с ног. Спокойная жизнь среди колонистов заставила Дега забыть, как тверды и быстры кулаки наемников. Он чуть замешкался, прежде чем отступить, и Пейт инстинктивно врезал ему кулаком в живот. Деглейн, ругаясь сквозь стон, согнулся пополам.

— Возвращайся к своим молоточкам, — усмехнулся Пейт. — Ты дерешься, как кошка в перчатках.

Этот гад ждал восторгов своих прихлебателей, но он слишком рано праздновал победу. Деглейн вбил плечо, мощное, как у быка, в тощие ребра Пейта и опрокинул его на задницу.

— Будь у меня собака такая же никчемная, как ты, я бы ее повесил. — Дег прижал своего мучителя к земле и успел нанести несколько весомых ударов, пока двое наемников не оттащили его, пустив в ход кулаки и ноги в тяжелых сапогах.

— Я так пну твою задницу, что у тебя кишки полопаются! — Пейт снова был на ногах. Выносливость — важное качество для наемника, и этот ублюдок им обладал. Размазывая кровь, текущую из рассеченной брови, он с грязной руганью направился к Деглейну.

Здоровяк бился с дружками Пейта, ему помогали двое в темных бриджах и старомодных куртках колонистов. По мере того как подходило все больше наемников, чтобы поддержать Пейта, колонисты, вышедшие просто поглазеть, поневоле вступали в бой, не позволяя обойти с флангов Деглейна и остальных. Сначала они лишь мягко отражали удары, но наемники, для которых драться так же естественно, как дышать, восприняли эту оборону как прямое нападение. Видя, что их попытки защититься вызывают свирепое возмездие, колонисты быстро отбросили сдержанность.

— Ты идешь за Хэлис? — Зигрида стояла в дверях и, неодобрительно качая головой, смотрела на расширяющуюся потасовку.

— Поглядим, чем кончится дело.

Я облокотилась на забор. Достаточно крепкий, он не позволит растоптать крапиву, растущую на нашем участке. Чопорную репу моих соседей тоже защищали частоколы и живые изгороди, поставленные для того, чтобы лесные звери не объедали молодые побеги.

— Наемники, — уничтожающе процедила Зигрида. — Им для драки, как кошкам в канаве, никакого повода не нужно.

Я промолчала. Дебоши в лагерях наемников — дело обычное, особенно в конце долгой и скучной зимы, когда мужчины готовятся к опасностям и барышам нового сезона сражений. Хэлис не станет беспокоиться, пока кто-нибудь не получит настоящую рану. Обильной кровью были испачканы рубахи и куртки, но никто не лежал на земле, где сапоги могли бы разбить ему ребра. Некоторые разделились на пары и, применяя борцовские захваты, топтались в пыли, они пытались сделать подсечку и свалить противника. Двое так и упали вместе, не расцепляя объятий. Затем они отползли в сторону, и один протянул руку другому, чтобы оттащить его от Глейна, который вел свою маленькую битву. Насколько я могла судить, он был не единственным колонистом, кто обрадовался возможности отплатить за скрытое и явное пренебрежение, накопившееся за последние несколько сезонов.

По ходу драки эта пара переместилась ближе ко мне, и я узнала наемника, которого Глейн осыпал молниеносными ударами, не обращая внимания на свои разбитые костяшки. Жаль, но парня ждал суровый урок. Его жертвой был толстый борец по имени Тейви, на его грязную рубаху капала кровь из разбитой нижней губы. За зиму наемник отрастил живот, как у бабы на сносях, и теперь платил тяжелую цену за свою лень. Затем я увидела, что Тейви решил уравнять шансы и потянулся за кинжалом у себя на поясе.

— Ну, нет! — Я щелкнула пальцами в сторону Зигриды, но не сводила глаз с толстяка. Он наступал с ножом на несчастного Глейна, которому по крайней мере хватило ума отходить как можно быстрее. По счастливой случайности он пятился к моим воротам. Я взяла камень из кучи, которую еще прошлой осенью откопала в нашем огороде в несвойственном мне приступе энтузиазма. Я взвесила камень в ладони — твердый, тяжелый, с одним зазубренным краем. Это Хэлис хватает и роста, и веса, чтобы браться за меч наравне с мужчинами и заставить их проглотить насмешку. У меня нет ни такого мастерства, ни склонности, поэтому я развивала меткость. Что мне сейчас нужно, так это возможность ударить Тейви, не вышибая мозги какому-то дураку, который окажется на пути. И желательно поспешить, пока он не догнал Глейна.

Улучив момент, я с силой бросила камень. Он угодил как раз в руку с ножом. Это дало Глейну мгновение, чтобы собрать слабеющие силы и натянутые нервы. Удар его кулака по голове наемника был отчетливо слышен в общем гаме, и я поморщилась.

Но тут Глейну не повезло. Он бросил Тейви прямо на Пейта. Потасовки со всех сторон временно отогнали высокого наемника от Деглейна. Взбешенный, Пейт повернулся: кто это бросил дружка к его ногам?

— Дерешься за честь сестры? — Пейт искоса посмотрел на парня, хищная улыбка изогнула его губы. — Зря стараешься!

— Только дотронься до Катрис своей грязной рукой, и я ее отрежу. — У Глейна предательски дрогнул голос, выдавая его молодость. Юный и глупый, парень не понимал опасности, когда вытащил свой рабочий нож. Пейт отступил, но недалеко. Он лишь подобрал более длинный, более острый кинжал, выроненный Тейви.

— Вот что я скажу тебе, мальчишка. Сперва я вобью в тебя капельку смирения, а потом насажу на вертел твой безволосый зад и посмотрю, кто из вас лучше, ты или твоя сестра.

Я знала, что вкусы Пейта не распространяются на мальчишек, но эта угроза смутила Глейна, как того и хотел наемник. Слегка согнув колени, он принял стойку опытного бойца. Парень стоял спиной ко мне, и я видела, как дрожит его рука. Но наш забор препятствовал дальнейшему отступлению. Глейн попытался бочком отойти. Пейт бросился вперед, и я сделала свой ход.

Вода из моего ведра угодила наемнику прямо в лицо. Задохнувшись от холода и шока, он резко вскрикнул, и все испуганно застыли. Первый прилив боевого энтузиазма быстро проходил.

— Глейн! — рявкнула я. — Убери нож и иди домой.

Хорошо воспитанный парень, привыкший повиноваться старшему женскому голосу, он пустился наутек, пока не вспомнил о своем мужском долге. И тогда он вернулся и спрятался за Деглейном.

Отлепив с глаз промокшие волосы, Пейт обнаружил, что остался без противника. Злобно хмурясь, он повернулся ко мне.

— Ливак! Ах ты, зараза!

— И тебе доброе утро, — улыбнулась я. — Вижу, ты еще не мылся, вот я и решила избавить тебя от хлопот самому идти за водой.

Пейт угрожающе ткнул в меня пальцем.

— Я устрою тебе хлопоты, швабра рыжая.

— Это вряд ли, — заверила я наемника, все еще улыбаясь. Забор достаточно высок, и, чтобы до меня добраться, Пейту придется его перепрыгнуть. А я буду в доме и запру дверь на засов прежде, чем он поставит ногу на частокол.

— Кто меня остановит? — Пейт грозно шагнул ко мне. Остальные бросили драку, чтобы наблюдать за новым развлечением. — Где твой мужик? Почему бы мне не порвать твою рубаху, чтобы знала — твое место на спине с поднятыми пятками?

— Только дотронься до нее, и будешь жрать свои яйца, — зарычал Деглейн, но дружки Пейта образовали прочную преграду между ним и мной.

Я посмотрела мимо этого ублюдка и улыбнулась.

— Спасибо, Дег, но Пейт сейчас узнает, что рост не имеет значения.

Пейт изобразил отвратительную ухмылку. Он возвышался надо мной больше чем на голову и прекрасно это осознавал.

— Очень даже имеет, грязная шлюха, и ты в этом сейчас убедишься.

Я с притворным разочарованием покачала головой.

— Когда же ты наконец усвоишь, Пейт?

Теперь ему оставался один большой шаг до ограды, и лицо у него стало напряженным, как у лисы, завидевшей мышь.

— Усвою что?

Я сделала шаг назад, вынуждая его подходить.

— Что женщины хороши не только для облегчения зуда в твоих штанах. Мы можем за себя постоять.

— Ты ставишь на себя против меня? — Наемник хохотнул. — Я сорву куш!

И тут Хэлис сильно ударила его по затылку. Прежде чем Пейт успел прийти в себя и замахнуться ножом, она одной рукой схватила его гладкие черные волосы и запрокинула ему голову, а другой сдавила горло. Будучи одного с ним роста и шире в плечах, моя подруга без труда удерживала мерзавца.

— Нет, но я поставлю на Хэлис против тебя в любой день от Солнцестояния до Равноденствия, — сказала я Пейту.

Ярость в его глазах угасла до мгновения паники, а затем до горькой пустоты, по мере того как Хэлис продолжала его душить. Запыхавшийся внук Зигриды стоял позади нее, широко открыв глаза, и я подмигнула ребенку. Он засмущался и побежал обратно к бабуле.

Хэлис бросила вялое, бесчувственное тело на землю.

— Оттащите его в кровать, а когда очнется — если очнется — пусть придет ко мне за наказанием. — Она повернулась и сердитым взглядом обвела толпу наемников. Все потупились, не смея бросить вызов ее авторитету. — Когда оттащите его, спускайтесь к реке и скажите Минейру, что я вас послала. Если вы не знаете, как убить время, и тратите его на эти глупости, то он найдет вам применение. Шевелитесь!

Подгоняемые ее словами, наемники торопливо удалились. Пейта унесли два его дружка.

Хэлис обратила испепеляющий взгляд на колонистов.

— А вам что, нечего делать? — Она подобрала упавший кинжал Пейта и кинула его мне.

Я поймала кинжал и лениво подбросила несколько раз. Это должно напомнить людям, что я не какая-то бесцветная малявка, которую Райшед держит только для того, чтобы согревала его простыни. Все мигом вспомнили про кучу срочных дел и тут же испарились.

— Хэлис… — Деглейн шагнул вперед, потирая содранный кулак, на руке ясно отпечатались следы зубов. Глейн болтался позади него, на щеке и лбу темнели синяки.

— Тобой я займусь позже, — с угрозой пообещала моя подруга, удерживая взгляд Дега, пока наемник не отвернулся. Расправив плечи, он повел Глейна к своему дому, где на пороге ждала Катрис, прижимая желтую шаль к заплаканному лицу.

Хэлис провела широкой ладонью по русым волосам, которые она стригла так же коротко, как все солдаты. Теперь, когда на виду осталась только я, ее лицо с грубыми чертами стало добродушным.

— Раз уж я здесь, можно и пообедать. А пока мы едим, ты расскажешь мне, из-за чего разгорелся этот сыр-бор.

Островной город Хадрумал

15-е поствесны

— Думаешь, между наемниками и колонистами часто бывают такие стычки?

Это говорил молодой, жилистый мужчина с задумчивыми карими глазами и рыжеватой бородкой. Его редкие песочные волосы были подстрижены так коротко, что казались почти невидимыми. Он слишком рано начал лысеть, ибо был почти одних лет со своим спутником, который все еще мог похвастаться гривой черных волос. Довольно длинные, они бы рассыпались по плечам, если развязать кожаный шнурок, удерживающий их сзади. Оба спутника были сухощавы, но на этом сходство между ними кончалось. У темноволосого лицо имело желтоватый цвет, и он был заметно выше приятеля, на белокожем лице которого стали видны веснушки, когда мужчины вышли из тени дверного проема на утреннее солнце.

— Не беспокойся, Ливак и Хэлис держат все в руках, — весело ответил темноволосый, засовывая руки в карманы зеленой куртки. Его наряд был куда более непринужденным по ткани и покрою, чем практичная одежда его спутника, сшитая из буйволовой кожи.

— Ливак ума не занимать, — задумчиво сказал бородатый. — А как тебе показалась Хэлис, когда ты с ней путешествовал?

— Она так же проницательна, как некрасива. — Высокий улыбнулся. — Не думаю, что с теми наемными мечами возникнут неприятности. Однако мы можем упомянуть об этом нашему уважаемому Верховному магу, если ему нужен повод, чтобы послать от Хадрумала в Келларин своих представителей. — Судя по тону, темноволосый явно не думал, что это потребуется.

Приятели свернули с длинного изгиба большака в древнюю арку ворот из выветренного камня, прорезанную в башне, которая темной громадой вставала на фоне ясного неба, почти бесцветного в такой ранний час. Громко топая по плитам, мужчины пересекли двор; большинство окон были закрыты ставнями. Их собратья-маги еще не пробудились к новому дню векового изучения магии.

Черноволосый открыл обитую железом дверь, ведущую на темную лестницу. Единственное окно на самом верху едва освещало дубовые ступени, и мужчины остановились, выжидая, пока глаза привыкнут к мраку. Затем стали подниматься, ступая нога в ногу, нетерпение ускоряло их шаги. Наконец приятели обменялись взглядами, и светловолосый быстро постучал в дверь.

— Войдите.

Неожиданно резкий ответ вызвал на их лицах одинаковое удивление.

Темноволосый открыл дверь.

— Верховный.

— Шив. — Хозяин комнаты стоял к ним спиной у стола, заваленного книгами и документами. Он оглянулся, приветствуя их отрывистым кивком. — Узара. Чем могу помочь?

— Мы думали пригласить тебя позавтракать с нами, — промямлил Шив и неуверенно замолчал.

— Ты кого-то ждешь? — Узара не скрыл изумления при виде парадной мантии Верховного мага — дорогого платья из шелка, такого же темного и блестящего, как вороново крыло. На переде мантии выступали магические символы, вышитые матовой черной нитью. Волосы у Планира были такие же черные, как его платье, не считая тронутых инеем висков.

— Как видишь, — коротко ответил Верховный маг.

Шив не осмелился улыбнуться.

— Мы хотели обсудить Келларин.

— А что с ним? — Планир сложил аккуратную стопку маленьких томов, которые он извлек из книжной груды на своем столе.

— В этом году там будет масса событий, — не очень убедительно начал темноволосый маг. — К концу прошлой осени колония вполне созрела для расширения, и теперь, когда миновало Равноденствие, их ничто не удержит.

— Целый новый континент ждет своего открытия, — вмешался Узара. — Хадрумал может предложить всяческую помощь. Маги сделают разведку более быстрым и безопасным делом.

— Маги вообще или вы двое в частности? — Мрачные серые глаза Планира уставились на бородатого мага. Стрельчатые окна впускали в комнату утренний свет и бросали резкие тени на угловатое, гладко выбритое лицо ее хозяина.

— Ты же знаешь, что нас интересует Келларин, Верховный, — медленно ответил Узара.

— Любому кораблю, желающему пересечь океан, нужен маг на борту, — пожал плечами Шив. — Это вполне можем быть и мы.

— Позвольте не согласиться, — устало хмыкнул Планир. — Эта работа идеально подходит для магов, которые только что закончили обучение и которым нужен урок по сопоставлению теории и практического применения магии.

— Мы могли бы присматривать за ними из Келларина, — предложил Узара. — Использовать свое знание океанов и прибрежных течений, чтобы помочь им в случае надобности.

— Вы не считаете свои обязанности здесь более важными? — Слабая улыбка исчезла с лица Планира. — Обычно принято платить за полученные знания, передавая их дальше. И углубляя их в общении со сверстниками. Как насчет ваших учеников?

Узара неуверенно посмотрел на Верховного мага.

— Мы научили их всему, что знаем сами. Обычно в Равноденствие ученики переходят к новым наставникам, поэтому мы подумали, что будем свободны…

— А вы подумали о тех, кто, возможно, планирует передать своих учеников вам? Герион уже упоминал двух девушек, которые, по его мнению, извлекут пользу из твоих уроков, Зар. — Планир указал на крыши Хадрумала, видные из окна, шпили высоких башен и длинные скаты притулившихся рядом небольших зданий. — Вы оба теперь имеете вес в Совете, вас уважают в Залах. Многих интересуют ваши идеи о совместном творении магии.

Узара открыл рот, но Планир остановил его коротким взмахом руки.

— Вы полагаете, что поднаторели во всем, чему может научить вас Хадрумал? Я не помню, чтобы Шаннет освобождала тебя, Шив, от твоих занятий с ней. — Он устремил на темноволосого мага твердый взгляд. — Что она думает о твоих планах? Надеюсь, ты ей сообщил?

— Нет, — выдавил Шив. — Как ты прекрасно знаешь, ей ненавистно любое упоминание о Келларине.

— Потому что Вилтред, любовь ее юности, умер там, а Отрик, друг ее старости, вернулся умирающим. — Верховный маг изучающе смотрел на него из-под тонких черных бровей.

— Тебе не нужно напоминать мне об этом, — резко ответил уязвленный Шив.

— Нет? — От голоса Планира повеяло холодом. — Разве опасность, которая оказалась для них роковой, исчезла?

— Эльетиммы уже больше года не предпринимали никаких шагов против колонии, — возразил Шив, решительно сохраняя спокойствие.

— Но возможность, конечно, остается. И поэтому там требуются маги, у которых есть в запасе нечто большее, чем умение поддерживать огонь по ночам или отыскивать самое подходящее место для колодца, — заметил бородач.

— В прошлом году они причинили немало зла на севере. Ты знаешь это лучше других. — Верховный маг плавно скрестил руки на груди. — Несмотря на твои успехи в расстройстве их планов, Зар, я не думаю, что они отказались от надежды на союз с Горными Людьми. От твоего пребывания в Келларине мы могли бы серьезно пострадать, если вдруг окажется, что нам нужна помощь твоих знакомых, которых ты приобрел среди Лесного Народа и жителей горных крепостей.

— Когда бы мы ни столкнулись с эльетиммской угрозой, это будет что-то другое. Ледяные островитяне не появлялись в Архипелаге с тех пор, как Райшед разоблачил их заговор. — Темноволосый шагнул вперед. — И горцы будут теперь настороже, это любому дураку ясно. Эльетиммы снова обратят свои взоры на юг. В случае их нападения ученики вряд ли сумеют защитить колонию. Если же мы будем там, то будем знать, с чем имеем дело и как с этим лучше бороться.

— Так они все-таки представляют угрозу или нет? — недоуменно спросил Планир. — Ты только что сказал, что больше года не было никаких признаков. Возможно, тебе следовало бы продумать свои доводы, прежде чем продолжать наше обсуждение?

Шив покраснел и ничего не ответил.

— У Келларина есть наемники и своя собственная магия, не забывай об этом. — Планир едва заметно улыбнулся. — Во всяком случае, мы с императором Тормалина пришли, откровенно говоря, к соглашению по поводу Келларина. Он предоставит колонии независимость, пока Хадрумал делает то же самое.

Узара казался озадаченным.

— Я не понимаю, чем мы с Шивом можем помешать этому.

— Твоя скромность делает тебе честь, Зар. — Голос Верховного чуть потеплел. — Подумай о репутации, которую ты имеешь в Тормейле. Маг, почти в одиночку выгнавший эльетиммов из гор в прошлом году. Конечно, такой силой и доблестью только и мог обладать один из магов, которые заново открыли потерянную землю Келларина позапрошлым летом и сражались вместе с могущественными чародеями вроде бесподобного Шива, чтобы защитить ее людей, даже ценой смерти таких достойных, как Вилтред.

— Сарказм тут вряд ли уместен, — огрызнулся Шив.

— Прости, я не хотел насмехаться. — Несмотря на ранний час, Планир казался усталым. — Я понимаю, что вы интересуетесь Келларином и имеете тесные связи с тамошними людьми, но вы можете присматривать за ними отсюда.

Он взглянул на Шива, которому не удалось сохранить простодушный вид.

— Не говори, что ты не гадаешь на них, потому что я тебе не поверю. Нет, не беспокойся об этом. Гадай сколько угодно, мне все равно. И если беда приплывет с Ледяных Островов, можешь оказать Келларину любую помощь по своему усмотрению. Радость императора будет слишком велика, чтобы он стал препираться, и он же первый будет приветствовать гибель эльетиммских кораблей, сожженных до ватерлинии магическим огнем или утопленных, как крысы в бочке, колдовским штормом.

— Я ценю твою уверенность, но у нас по-прежнему нет надежной защиты против эльетиммских колдунов, — с горечью сообщил черноволосый маг.

— Тогда зачем уезжать? Разве здесь вы не были бы в большей безопасности? — настаивал Планир. — Ты снова себе противоречишь, Шив.

— Здесь мы вряд ли продвинемся дальше в понимании эфирной магии, — немедленно возразил Узара. — Мне нужно работать с адептами в Келларине, чтобы разобраться даже в том немногом, что мы узнали за зиму, и тем более чтобы понять, как Высшее Искусство связано с нашей магией. Возможно, мы даже поймем, как две эти магии могли бы работать вместе, а не подавлять друг друга.

— Надежда, которую я высказываю Совету всякий раз, когда некий скептик подвергает сомнению ценность твоих исследований. — Верховный маг насмешливо поднял брови. — Конечно, ты добьешься лучших успехов, окруженный двадцатью поколениями знания, собранного в библиотеках Хадрумала, нежели разрываясь между своими исследованиями, спасением кораблей от опасных течений и прослеживанием рудных жил для колонии?

— Мне нужно обсудить мои теории с барышней Гуиналь, — стоял на своем Узара. — Она — ведущий адепт, в конце концов.

— Ах да, Гуиналь. — Планир медленно наклонил голову. — Но как же Аритейн, Зар? Она не может вернуться в горы к своему народу. Эти Шелтии, хранители их знаний, вполне справедливо могут предположить, что Аритейн рассказала тебе все, что знает об их древней эфирной магии. Если Шелтии ее когда-нибудь схватят, для девушки это будет означать смерть. Не так ли ты говорил?

— В Хадрумале она в безопасности. — Шив равнодушно пожал плечами.

Верховный маг сурово посмотрел на Узару.

— Ты часто жаловался мне, Зар, что ей не выказывают должного уважения. Известные тебе аргументы говорят о том, что Высшее Искусство не более чем второсортная магия, недостойная внимания Хадрумала. Ты оставишь Аритейн одну со всем этим?

Узара начал выходить из себя.

— Она может поехать с нами в Келларин.

— Ты сумел ее уговорить? — изумился Планир. — Я считал, что Аритейн ощущает себя беглянкой, вынужденной жить в Хадрумале ради спасения своей жизни. Это единственное место, где она может скрыться от Шелтий, творящих Высшее Искусство, чтобы выследить ее, не так ли?

— Я уверен, Гуиналь могла бы защитить ее в Келларине, — натянуто ответил Узара, но его растерянное лицо опровергало эти слова.

— А ты не думаешь, что древнее родство ее племени с эльетиммами сделает Аритейн еще менее желанной среди колонистов, чем здесь? Разве можно забыть, как страшно они пострадали от рук Ледяных островитян. — Планир нахмурился. — И что, если Шив прав? Что, если эльетиммские колдуны ищут новую мишень для своей ненависти и атакуют Хадрумал, например? Что будет с нами, если и Гуиналь, и Аритейн, единственные два человека с реальным знанием такой магии и, что еще важнее, умеющие ей противостоять, окажутся на другой стороне океана?

— Почему ты чинишь столько препятствий, Верховный? — напрямую спросил Шив.

— А почему вы двое не продумали все последствия своих действий? — рявкнул Планир. — Неужели я ничему вас не научил? Эта идея целиком ваша собственная? Или ее подсказал кто-то другой? Троанна, например?

— Я не отчитываюсь перед Троанной, — буркнул Шив.

Узара тут же подхватил:

— Я твой ученик, Планир, и больше ничей.

— Тогда почему этот план делает вас такими зашоренными? — резко вопросил Планир. — Скажи мне, Зар, твое желание видеть Гуиналь чисто академическое? Ты игнорируешь свою романтическую склонность к этой даме?

— Нет, но это не мешает мне выполнять свой долг перед Хадрумалом. — Узара отчаянно покраснел. — Как тебе не мешает твоя привязанность к Лариссе.

— Думаю, нам лучше поговорить об этом в другой раз, — торопливо вмешался Шив. Он схватил Узару за рукав. — Как ты говоришь, Верховный, есть другие аспекты, которые нам следует более основательно обдумать.

Он вытолкал Узару за дверь и быстро закрыл ее. Бородатый маг с видимой досадой вырвал у Шива свою руку, и приятели молча спустились по лестнице.

— Что все это значит? — взорвался Узара, когда они вышли во двор. — Я знаю, в последнее время Планир отличался вспыльчивостью, но это было просто невыносимо!

— Может, мы выбрали неудачный момент? — с сомнением предположил Шив. — Верховный выглядел чересчур усталым. Как ты думаешь, что заставляет его жечь полночные свечи? Ларисса?

Узара покачал головой:

— Теперь она проводит с ним намного меньше времени. Я слышал, Лариссу это огорчает.

— А чего она еще ждала, позволив Планиру затащить ее в постель? — В голосе Шива было мало сочувствия. — Она его ученица.

— Планир искренне ее любит, — ответил Узара.

— Но он не делит с Лариссой свои заботы. С ней он только отдыхает. Должно быть, Верховному не хватает Отрика, — печально добавил черноволосый маг, шагая по узорчатой тени, падающей от окна, теперь открытого утренней прохладе.

— Нам всем его не хватает, — вздохнул Узара. — И с кем Планир может поговорить теперь, когда старый пират мертв?

— Перид не думает, что ему дадут возможность долго скорбеть по Отрику. — Шив состроил гримасу. — Мне придется мыть посуду до следующего рыночного дня. Перид поспорил со мной, что нам просто не разрешат уехать.

Узара оглянулся на высокое окно Планира.

— Возможно, нам следовало раскрыть Верховному весь план, — неуверенно заметил он.

— Мы договорились, что будем действовать поэтапно, — твердо заявил Шив. — Но интересно, кого это Планир ждет в такую рань? Может, поэтому у него такое вздорное настроение?

Они замолчали, встретившись в воротах с парой зевающих учеников. Выйдя на большак, Узара повел Шива к менее величественным зданиям, где торговцы Хадрумала приступали к своим мирским делам.

— Как насчет хлеба с сыром? — Шив кивнул на маленькую лавку. Ее прочные ставни были теперь опущены, образуя прилавок, уставленный бутылками с водой и вином и полными корзинами свежих булочек из соседней пекарни.

— Не мешало бы часок посмотреть, кто будет приходить и уходить, — согласился Узара.

Витрансель, Келларин

15-е поствесны

— Если хочешь выпить чего-то другого, нам придется совершить набег на твой погреб. — Я бухнула на стол перед Хэлис бутылку эля.

Она принесла из буфета глиняные кубки.

— С чего ты взяла, что у меня осталось вино?

— А то я тебя не знаю!

В переднюю дверь постучали, и я удивилась, кто это так официален. Мы сидели в главной комнате, слишком маленькой, чтобы называться залом, несмотря на то что этот дом мог похвастаться отдельной кухней.

— Войдите.

Дверь открылась, и появился Тедин, внук Зигриды.

— Бабуля передает поклон и хлеб на обед командиру корпуса.

— Скажи ей спасибо. — Хэлис улыбнулась мальчонке, который едва дорос до пряжки на ее поясе. — А ты нынче был молодцом. Не потерял головы и бежал быстро.

Тедин потупился, довольно улыбаясь щербатым ртом, затем положил каравай на стол и убежал.

— У твоего мужчины что-нибудь имеется в кладовой? — спросила подруга, когда за мальчишкой закрылась дверь.

Я пошла взглянуть. Хорошо зная, что мне нельзя доверить даже стручки гороха, Райшед отвечал за всю нашу кухню и съестные припасы.

— Есть свежий сыр. — Я осторожно понюхала влажный муслиновый мешочек, висевший на крючке. — Пирог с бараниной и луком и соленые грибы.

Должно быть, Райшед оказал кому-то огромную услугу, раз получил такие драгоценные остатки зимних запасов какой-то хозяйки. Я с сомнением всмотрелась в ярлычок на каменной баночке, закрытой вощеной тканью и завязанной бечевкой.

— Маринованные каперсы?

— Я их с детства не видала. — Хэлис отнесла еду на стол. — Наши старухи делали их для подношения усыпальнице Дрианон.

Я пожала плечами и начала резать хлеб.

— Райшед не поставил бы их в кладовую, если бы их нельзя было есть.

Хэлис открыла банку, попробовала один каперс, одобрительно кивнула и положила себе еще.

— Что будет делать шайка Пейта у Минейра, чтобы заслужить свою корку хлеба? — спросила я, взяв большой кусок вкусного пирога с бараниной.

Подруга ухмыльнулась.

— Ставить сети в реке. Полдня в холодной воде остудят их пыл.

Я попробовала каперс. Он оказался слабо ароматным, с горчинкой, довольно приятный.

— Что ты собираешься делать с Пейтом?

Хэлис намазала на горбушку мягкий белый сыр.

— Отправлю его в Эдисгессет. — Пытаясь говорить с набитым ртом, она запнулась на названии, которое колонисты дали рудному поселку в горах выше по течению. — Пусть сезон-другой поносит уголь для топок.

— У них хватит руды для летней плавки? — усомнилась я.

— Они открыли добычу задолго до Равноденствия, — ответила подруга. — И чем скорее у нас будет металл, тем лучше для торговли. Отправлять в Тормалин мех и древесину — это, конечно, хорошо, но такой груз занимает страшно много места для своей цены.

— Это смотря какие меха. Некоторые стоят дороже золота, как и красивые перья для вееров тормалинских дам.

Побывав дома прошлым летом, Райшед задался целью ловить птиц с ярким хвостом.

— Хм-м. — Глотая, Хэлис жестикулировала ножом. — Лично я хочу найти тех гусениц, что делают шелк. Если бы Келларин смог разрушить алдабрешскую монополию, мы были бы обеспечены на всю жизнь.

— Если бы вонь была ветчиной, нищие ходили бы сытые. — Я медленно выпила эль. — Я полагаю, можно попытать счастья в винной торговле. Как ты думаешь, Каролейя заинтересуется? Она по-прежнему будет в Релшазе?

— Она там зимовала. — Моя подруга налегла на еду. — Но я не знаю, на какую весеннюю ярмарку она собиралась заглянуть, в Коле или Пеорле, и она не говорила, куда направится после этого.

— Будем надеяться, что получим от нее весточку с первым же кораблем.

Наверняка Каролейя очаровывает сейчас путешественников, едущих домой через все страны, что когда-то составляли Тормалинскую империю. И облегчает их кошельки, набитые на ярмарках Равноденствия больших городов. Я с легкой тоской подумала об азартных играх, которые прошли без меня.

Мысли Хэлис по-прежнему были в Келларине.

— Ты хочешь открыть свою лавку или только брать заказы и комиссионные за их выполнение?

— Я еще не думала. — Я взяла яблоко из миски.

— Тогда подумай и поставь свои фигуры на доску, пока еще кому-то в голову не пришла та же мысль, — твердо заявила Хэлис. — Это слишком хорошая идея, чтобы ее упустить. В моем погребе так же сухо, как утром во рту у пьяницы. Кстати о пьяницах. Пейт действительно ухлестывал за Катрис?

— Понятия не имею, где она махала юбками до Солнцестояния. — Я очистила яблоко, сморщенное от долгого хранения и мягкое под жесткой кожицей, но сладкое — память о солнце прошлого лета. — Она встречается с Деглейном с начала предвесны. За это я могу ручаться.

Кроме слежки за соседями, зимой было очень мало развлечений.

Подруга задумалась.

— Тогда это его ребенок.

— Если Пейт не зажал ее в темном углу. — Я протянула Хэлис пол-яблока.

Наемница покачала головой:

— Он весь такой елейный, но рисковать бы не стал. Бежать здесь некуда, кругом один лес. А этот мерзавец знает, что за изнасилование я выпорю любого так, что у него ребра будут видны. — Она отрезала своим ножом еще один кусок пирога. — Кто ударил первым?

— Деглейн, — неохотно сообщила я. — Но это Пейт нарывался на драку. Дег просто хотел отоспаться после пьянки.

— Весы Рэпонина не отличают золото от свинца. — Хэлис скривилась. — Закон наемников гласит: кто начал драку, тот получает более тяжелое наказание. Пусть хоть на пенни, но тяжелее.

— Ты отправишь Дега в Эдисгессет? — Я полагала, что нам следует подбросить гирьку на весы бога правосудия. — Он все еще наемник? Он ведь с прошлого года занимается ремеслом.

Хэлис почесала голову.

— Я исполосую задницу Пейта, если я подцепила его вшей, — пробормотала она. — Это хороший вопрос. Если Дег окончательно связал свою судьбу с колонией, тогда он будет проблемой Д'Алсеннена.

— Очень скоро он будет связан с колонистской семьей, если матери Катрис есть что сказать на этот счет, — заметила я.

Наемница хихикнула.

— Вот уж не думала увидеть Деглейна в ярме.

— К Солнцестоянию он будет не один такой, — высказала я свое мнение.

Хэлис кивнула на рыжие волосы, задевающие мой воротник.

— Отращиваешь свадебную косу, чтобы положить на алтарь Дрианон?

Я издевательски фыркнула.

— А ты что думаешь?

— Что думает Райшед? — парировала она, глядя на меня в упор. Как близкая подруга, Хэлис могла позволить себе такие вольности.

— Не суй свой нос, куда не просят, — отрезала я. — Лучше вот о чем подумай. С каждым браком и с каждым проходящим сезоном граница между наемниками и колонистами будет все больше стираться. И пока игра не началась, нам следовало бы разработать правила. — Что будет поинтересней стирки.

Хэлис кивнула:

— Давай попробуем отловить Д'Алсеннена. Пора этому парню заняться своими обязанностями, — добавила она со смаком.

Избегая веселого взгляда подруги, я, как положено, убрала со стола и вымыла посуду. Только с ножом у горла можно заставить меня признаться в этом, особенно моей матери-экономке, но, честно говоря, меня воротит от этих обязанностей. И Райшеду хватило ума не ждать постоянно чистого белья и безупречного дома, чему его мать посвящает каждую свою минуту. Я по-прежнему считала это пустой тратой времени, даже теперь, когда новизна такого количества досужего времени, имеющегося в моем распоряжении, стиралась.

Ночью прошел мелкий дождь, в садах и огородах ярко зеленели всходы, согреваемые щедрым солнцем Келларина. Я с удовольствием вдохнула чистый воздух, вдвойне благодатный после смрада множества канав, который досаждал даже самым лучшим городкам. Куда ни глянь, деревянные дома усеивали холмистый пейзаж. К некоторым уже были пристроены крылья, чтобы вместить растущие семьи. Места для расширения хватало, каждый земельный участок отмерялся с размахом, с учетом свинарника и курятника, а также большого огорода при кухне. Правда, мне от той щедрости было мало проку. Я выросла в большом городе, куда фрукты и овощи прибывали на тележках уличных торговцев.

— Тебе надо завести огород, — предложила Хэлис. Несмотря на все годы, проведенные с мечом на боку, она осталась деревенской жительницей, поскольку была дочерью мелкого собственника в том приграничном краю, где гористая земля слишком бедна, чтобы Лескар, Каладрия или Далазор могли проявить к ней интерес.

— Чтобы мне земля забивалась под ногти? — фыркнула я. — Нет уж, пусть другие потеют, а я заплачу.

Кто-то захочет вскопать мой огород, чтобы получить деньги и потратить их, когда прибудут первые корабли.

На общем выгоне, ограниченном тропинками, уже принимающими ширину и постоянство дорог, паслись козы. Мы прошли мимо парня, который пытался вбить колышек в землю, пока животное тыкало его своими злобными рогами.

— От Пейта меньше пользы, чем от того козла, — заметила я, — и воняет он хуже. Ты не можешь просто отослать его обратно в Тормалин?

Хэлис засмеялась.

— Пейт еще может пригодиться. К примеру, встать между мной и каким-то Ледяным островитянином.

Пробравший меня озноб не имел никакого отношения к пушистым белым облакам, набегающим на солнце.

— После того как Эйрест увез свой отряд в Лескар, у нас осталось не так много приличных бойцов.

Интересно, кому из постоянно воюющих герцогов хватило золота и везения, чтобы заручиться его услугами?

— Мы увидим знакомые лица еще до середины навигации, — беззаботно откликнулась Хэлис. — Аллин говорила мне, что в последнюю половину зимы по всему Лескару прокатилась лагерная лихорадка.

— Лессай не дурак, уж он бы постарался избежать заразы.

Но лейтенант Эйреста все же предпочел уехать прошлым летом. Может, земля и ценна, сказал он за прощальной бутылкой, и, положим, ее нельзя украсть или подделать, но трудно потратить поле на выпивку или услужливую шлюху. Я не могла с этим спорить.

Хэлис добродушно обменивалась шутками с колонистами, которые работали на своих огородах, и с разными знакомыми, торопящимися по своим делам. Деревенская жизнь — это то, с чем она выросла. В деревне все знают друг друга как облупленных. Но я, промышляя игрой и воровством, не привыкла задерживаться на одном месте. Дочь ванамской служанки, я родилась и жила в самом оживленном из больших городов, беря пример с матери, которая всегда держалась особняком, и не только для того, чтобы избежать жалости в глазах людей, склонных свысока относиться к незамужней женщине с внебрачным ребенком от менестреля.

Я улыбалась и болтала, но меня по-прежнему выбивало из колеи то, что люди, которых я едва считала соседями, так легко меня узнают. Полжизни я старалась оставаться незаметной, и вот теперь страдаю от популярности моего возлюбленного. Половине этих людей Райшед помог с постройкой дома, а с остальными вел дела в качестве неофициального заместителя Темара Д'Алсеннена. И все-таки надо бы как-то намекнуть сим людям, что это не дает им никаких прав на меня.

Наконец мы дошли до большой реки, вьющейся по широкой плодородной равнине между холмами и морем. Далеко в устье неясно виднелся массивный корпус «Эринго», самого большого корабля Келларина, надежно стоящего на якоре, пока команда готовилась к своему первому океанскому плаванию. Как только трюмы заполнятся товарами, они поднимут паруса, чтобы укрепить доверие к Келларину там, дома. Ближе к нам, над затопленными приливом стапелями, вырубленными год назад из ила, торчали голые ребра недостроенных кораблей.

Хэлис проследила за моим взглядом.

— Надо, чтобы наши каравеллы обследовали берега до второй половины лета.

— Думаешь, эльетиммы попытают счастья в этом году? — Я не собиралась скрывать от подруги мое опасение. — Они не собаки, чтобы извлечь урок из той взбучки, которую мы им устроили.

— Хотят лезть на рожон, пусть лезут. Мы будем как следует им противостоять, — уверенно заявила Хэлис. — Пейт и его шайка быстро возьмутся за ум, когда встанет выбор: дать отпор врагу или валяться с расколотым черепом. И я сказала Д'Алсеннену, что буду муштровать всех парней-колонистов, достаточно толковых, чтобы не размозжить себе голову мечом.

Я знала наверняка, что Райшеда эта идея не вдохновила. Его беспокоило, что парням придется разрываться между верностью Д'Алсеннену и соблазнами жизни наемников. Впрочем, это не мое дело. У меня были заботы посерьезнее.

— А как быть с эльетиммской магией? Мечи против нее бессильны.

— Зато стрелы луков и арбалетов убивают колдуна, как любого другого человека. — Хэлис посмотрела на далекий океан. — Не представляю себе, чтобы Гуиналь и юная Аллин позволили их черным кораблям подкрасться незамеченными. Давай надеяться на лучшее и готовиться к худшему. С милостью Сэдрина, все, что придется делать тем кораблям, это исследовать побережье.

Хэлис свернула на тропинку, идущую вдоль реки к заново отделанной резиденции Темара, которая находилась выше по течению. Мимо, подметая широкими юбками траву, прошла женщина с чинным платком на голове.

Я посмотрела ей вслед.

— Это мать Катрис.

Женщина подозвала одну из лодок, снующих в мирных водах реки.

— Похоже, отправилась к Гуиналь. Давай узнаем, что думает обо всем этом барышня, прежде чем припрем к стенке Д'Алсеннена. — Хэлис пронзительно свистнула, и наемник по имени Ларн тут же повернул к нам свою лодку. Уроженец озерного края Энсеймина, здесь он зарабатывал свой хлеб, перевозя людей и грузы вверх и вниз по реке.

— Хочешь, чтобы я подождал? — Как все разумные наемники, он с уважением относился к своему командиру.

Хэлис покачала головой:

— Обратно мы сами доберемся.

Я опасливо ступила в лодку. Она была больше той скорлупки, что неслась через устье с матерью Катрис, но все равно выглядела не слишком надежной.

— Когда же ты научишься плавать? — хмыкнула подруга.

Я показала ей язык.

— Вряд ли странствующему игроку пригодится это умение. — Ванам находится в самой дальней из бывших провинций Тормалинской империи и далеко от любых океанов.

Сев, я инстинктивно схватилась за скамейку. Пока Ларн налегал на весла, я разглядывала противоположный берег реки. Опутывающая все растительность за зиму увяла, оголив каменные руины. Тем отчетливее стали видны следы разрушения первой колонии Келларина, основанной задолго до того, как о Витранселе даже могли подумать.

Не только взгляды и приоритеты разделили колонистов и наемников. Поразительно, но Темар Д'Алсеннен и его последователи, полные надежд на лучшую жизнь, пересекли океан целых тридцать поколений назад, повернувшись спиной к предсмертным дням Старой Империи Тормалина. Если верить их тоскливым воспоминаниям, первые несколько лет все казалось раем. Но затем случилось первое роковое нападение эльетиммов, предков тех самых Ледяных островитян, которые в последние годы досаждают обеим сторонам океана. Те ранние поселенцы, кого не убили, бежали вверх по реке, чтобы скрыться в пещерах, обнаруженных во время поиска металлов. Древняя магия погрузила их в бессмертный сон, пока любопытство и предприимчивость Верховного мага не открыли невероятную правду, утаиваемую в течение стольких лет благодаря Хаосу, который наступил после смерти Немита Последнего.

Я насмехалась над растерянностью самодовольных магов Хадрумала, когда стало ясно, что древняя магия Тормалина не имеет ничего общего с их властью над воздухом, землей, огнем и водой. Я с интересом обнаружила, что те же самые эфирные заклинания могут твориться с помощью древних песен Лесного Народа, чья кровь течет в моих жилах благодаря любви моего бродячего отца к моей матери-служанке. С другой стороны, тот факт, что Высшее Искусство заперло колонистов, беспомощных и бессмертных, в тенях между этим миром и Иным, по-прежнему вызывал у меня содрогание. А еще следовало учесть недоверие Райшеда к Высшему Искусству. Меня не настолько привлекала эта магия, чтобы лишиться из-за нее своего возлюбленного. Я вдруг осознала, что рассеянно кручу на пальце кольцо, которое он мне подарил.

Как всегда, мысли Хэлис были более приземленными.

— Почему Райшед так помешался на кирпичах? Здесь что, мало камня для его счастья? — Она кивнула на яркие шрамы, оставленные на темной от старости серой каменной кладке. Пусть только эти развалины, которые можно использовать в качестве каменоломни, напоминают колонистам о тех потерянных годах, когда они пребывали во сне под заклинанием. И больше ничего.

— Мало. Они же с Темаром настаивают, чтобы все выгребные ямы были выложены камнем. А ты видела, какие они планируют склады, рыночные залы и мастерские?

Мне показывали чертежи, исчерпывающе подробные: каждый фундамент будет каменным, а стены сверху — из кирпича, который предстоит изготовить Уэрделу. Прошлое Витранселя будет поддерживать его будущее; надо повернуться лицом к настоящему, а не к давно исчезнувшему прошлому — так решил Д'Алсеннен.

На другом берегу реки я осторожно вышла из лодки. В бриджах и сапогах, мы легко нагнали мать Катрис. Женщина торопилась, но шуршащие нижние юбки стесняли ее движения.

За поворотом гравийной дорожки показалось высокое здание. Окружающая его стена была недавно починена и резко выделялась среди руин с обеих сторон. Это ныне обветшалое жилище построил давно умерший мессир Ден Реннион, один из организаторов злополучной затеи с колонией. Оно же стало и первым убежищем колонистов в тот безумный сезон, когда Планир их разбудил. Мы все вместе сражались под этими стенами, наемники, маги и древние тормалинцы, когда напали эльетиммы, твердо решив уничтожить конкурентов, претендующих на эту землю. Гуиналь — официально барышня Тор Приминаль — ухаживала за ранеными в этой древней усадьбе, используя свое животворное Высшее Искусство против эльетиммских заклинаний. К тому времени, когда пострадавшие либо умерли, либо выздоровели, Гуиналь как-то незаметно заставила перекрыть крышу и укрепить защитную стену. Напрасно все предлагали ей, как самой знатной дворянке из первоначальной колонии, переехать за реку, которая спасала всех нас от вони кипящих снадобий. Предпочитая ходить к аптекарям, а не заполнять самой свою кладовую, я и понятия не имела, сколько едких ингредиентов требуется для производства индиго.

— Говорить будешь ты, — предупредила я подругу.

Хэлис покачала головой:

— Ты не можешь вечно винить ее из-за Райшеда.

— Я не виню, — возмутилась я.

Подруга бросила на меня скептический взгляд.

— Слепой в тумане и то увидел бы, как твой Райшед не доверяет Высшему Искусству.

— Да я одна сделала больше для поисков потерянной эфирной магии, чем половина ученых Ванама, — запротестовала я. — В прошлом году я привезла кучу знаний из Леса и Гор.

— Ты все еще точишь зубы на Гуиналь из-за того, что случилось с Райшедом, — мягко заметила Хэлис.

Мое пренебрежительное фырканье вышло не слишком убедительным. Дрианон свидетельница, иногда я ловлю себя на том, что наблюдаю за Райшедом, когда он спит, ищу, не осталось ли следов колдовства, которое поработило его когда-то. Тела колонистов были запечатаны в пещере Эдисгессета, когда заклинание Гуиналь перенесло их личности, их жизненные сущности в кольца, драгоценности, а в случае Темара Д'Алсеннена — в его меч. Те жизненно важные залоги были отправлены обратно в Тормейл, чтобы оказать помощь, но те немногие, кто спасся от разрушения Кель Ар'Айена, нашли свою Империю в сетях анархии. Помощь так и не пришла.

Я не знаю, как были разделены тело и сознание. Мысль о том, что Гуиналь называет более сложным Высшим Искусством, ужасает меня. В конце концов, — и ученые Ванама до сих пор спорят с магами Хадрумала относительно причины, — эти спящие умы вызывали сновидения у тех, кому судьба или прихоть некоего бога отдавали во владение какой-то артефакт. Первые намеки об истинной судьбе пропавшей колонии возникли из противоречий и преувеличений в легендах.

Но Планир Черный, сказочный Верховный маг Хадрумала, не из тех, кто полагается на волю случая или даже самого Сэдрина. Он сделал так, чтобы Райшеду подарили меч Темара Д'Алсеннена, в надежде, что сходство между этими мужчинами образует связь, которая протянется через тени и пришлет ответы, нужные Планиру. Это сработало, еще как сработало, но я по-прежнему считала муки Райшеда, когда ищущий ум Темара захватил его тело, слишком высокой ценой.

Однако лишь глупцы спорят из-за партии, которая закончилась. Все руны собраны для новой игры, и я намеревалась наилучшим образом использовать свою удачу и удачу Райшеда.

Мы прошли вслед за матерью Катрис через почерневшие ворота, теперь укрепленные новым, светлым деревом. Во дворе древней усадьбы было оживленно, Гуиналь не одна находилась на этой стороне реки. Каменщики очищали камень, взятый из развалин, а несколько мужчин изучали какой-то план, держа в руках колышки и веревку для разметки. Я вспомнила, как Райшед говорил про печь, необходимую здесь для того, чтобы прокаливать известняк в известь для его драгоценного строительного раствора.

Игнорируя всех, возмущенная матрона вбежала в широкий холл.

— Барышня, барышня, уделите мне минутку, будьте добры.

Мы последовали за ней, и я сморщила нос от слабого запаха краски. Подняв голову, я обнаружила, что со времени моего последнего визита крышу заново обшили панелями и начали расписывать потолок. Первая законченная картина религиозного содержания показывала Сэдрина, перебирающего ключи у двери в Иной мир, и Полдриона, который вез в ладье новых мертвых через реку, текущую среди теней.

Я поискала взглядом Гуиналь и нашла ее у длинного стола, заваленного остро пахнущей зеленью с ранними голубыми и желтыми цветами. Барышня была чуть ниже меня ростом и изящно сложена, стройная талия уравновешивала округлые бедра и грудь, привлекающую взгляды мужчин. Она носила такое же рабочее платье из сукна, как и у других женщин, и тоже изрядно запачканное, но золотая цепь на талии тем не менее свидетельствовала о ее ранге, а на цепи висели ключи, нож и сетчатый кошелечек. Женщины, сортирующие травы для немедленной варки или связывания в пучки для сушки, с любопытством уставились на мать Катрис. Оживленный гул разговора принял спекулятивный оттенок.

— Госпожа Чевен.

Гуиналь провела краснолицую матрону в боковой проход, где ширмы из ивовой лозы отгораживали эркеры, создавая иллюзию уединенности. Я одарила любознательных женщин ослепительной улыбкой, а Хэлис с суровым видом прислонилась к косяку, побуждая большинство вернуться к своим банкам и бутылкам для тинктур.

— Один из тех грязных… — Матери Катрис не хватало слов, чтобы выразить свое презрение. Ее тормейлский акцент усилился от эмоций, а громкий голос эхом отражался от каменных стен. — Он называет мою девочку шлюхой, говорит, что она спит с любым, кто позовет, и утверждает, что это его ребенок. — Она задохнулась от ярости, потом вдруг сникла. Полные щеки задрожали, в глазах заблестели слезы.

— Успокойся. — Подталкивая госпожу Чевен к табурету, Гуиналь посмотрела в нашу сторону. — Здесь командир корпуса Хэлис, и я полагаю, по тому же самому делу. — Она поманила нас с бессознательной властностью.

Моя подруга неторопливо подошла к ней. Я держалась на шаг сзади.

— Госпожа Чевен, барышня Тор Приминаль. — Хэлис поклонилась, и Гуиналь машинально сделала книксен по древнему обычаю. — Это верно, что я пришла предупредить насчет Пейта. Он всеми силами стремится причинить неприятности Деглейну, и клевета на Катрис — это лучшее, что он смог придумать. Была драка…

Госпожа Чевен охнула, и Хэлис подняла руку, чтобы ее успокоить.

— Пейт проиграл, он почувствует остроту моего языка и получит должное наказание. Но я хотела поговорить с тобой о Деге, барышня. — Она посмотрела на Гуиналь. — Там, в Лескаре, я, как командир корпуса, приказала бы высечь его за связь с девушкой, если она этого не хотела. Если хотела, но забеременела, я бы расплатилась с Дегом и обещала бы ему все муки демонов Полдриона, когда-нибудь узнав, что он бросил ее и ребенка. Но я бы все равно призвала его к ответу за то, что он нанес первый удар в драке.

— Но здесь не Лескар, — закончила Гуиналь невысказанную мысль Хэлис.

— Деглейн хороший человек, он не будет драться, если его жестоко не оскорбить. — Госпожа Чевен выглядела озабоченной. — Мы с отцом были так рады, что Катрис встречается с ним. Они говорили о свадьбе в предстоящее Солнцестояние. Если бы мы все еще придерживались старых обычаев, они бы давным-давно были обручены.

— Деглейн с прошлого года работает лудильщиком, — сказала Хэлис. — Он и сейчас подчиняется мне, как наемник? Я бы не хотела спорить из-за этого.

Барышня сама села на табурет.

— Нет, я так не думаю.

— Я не хочу давать Пейту повод раздувать неприязнь между наемниками и колонистами. Кажется, пришло время договориться о новых правилах: где действует приказ Д'Алсеннена и где имеет силу моя власть. — Хэлис смотрела на Гуиналь, изучая ее лицо в форме сердечка, потом решительно повернулась к госпоже Чевен. — Но Пейт определенно подчиняется мне, и я прослежу, чтобы он как следует отведал моей плетки. Пейт больше не будет чернить имя Катрис.

— Это удовлетворяет твою жалобу, не так ли? — Барышня рассеянно пригладила каштановые косы, уложенные кольцом на макушке, и я заметила зеленые пятна на ее мягких, изящных руках и грязь под аккуратно подстриженными ногтями.

Привычка повиноваться любому человеку знатного происхождения заставила пожилую женщину встать.

— Думаю, да.

— Пошли ко мне Катрис. — Гуиналь ободряюще улыбнулась. — Я посмотрю, как там ее ребенок.

— Это было бы очень любезно, барышня. — Госпожа Чевен вздохнула с облегчением. — Это ее первенец… ну, есть вещи, о которых девушка не спрашивает у матери. — Она взглянула на нас с Хэлис и, краснея, сделала прощальный книксен Гуиналь.

— Женщины в Старой Империи никогда не носили бриджи? — Я весело смотрела ей вслед.

— Мне об этом неизвестно, — усмехнулась Гуиналь, но мимолетная улыбка не коснулась ее светло-карих глаз.

— Высшее Искусство может тебе сказать, точно ли Дег — отец? — прямо спросила Хэлис.

— Возможно. — Дворянка задумалась. — Но какое это имеет значение, если он любит Катрис и признает ребенка?

— Я бы хотела заранее знать, если он родится с носом Пейта, — строго ответила моя подруга. — Для начала я отправлю Пейта обратно за океан до родов Катрис.

— Которые почти наверняка будут предосенью. — Незащищенное лицо Гуиналь на какой-то миг помрачнело. — Еще одна. Дрианон знает, где мы найдем достаточно нужных трав. — Она посмотрела на длинный стол, где женщины все еще старательно разбирали травы, шепотом переговариваясь и украдкой поглядывая в нашу сторону. — Удивительно, как за эту зиму еще удалось что-то сделать, когда столько младенцев ожидается между сенокосом и жатвой.

Я так и не решила, чего больше в голосе дворянки — неодобрения или зависти. Не важно, я не собираюсь ни принимать роды, ни рожать, и я дважды об этом позабочусь, готовя свой запас трав, как только лоза Халкарион зацветет на этой стороне океана.

Хэлис тоже интересовало другое.

— Нам нужен Д'Алсеннен… — Она прервала себя, когда двое мужчин с воинственными лицами торопливо вошли в холл и устремились к Гуиналь.

— Барышня…

— Госпожа…

Один был колонистом, я его смутно узнала. Другой — ремесленником, приехавшим в прошлом году, после того как Д'Алсеннен нанес визит в Тормейл, чтобы уладить несколько вопросов с императором Тадриолом, и начал вербовать новую кровь в необходимые ремесла.

— Это поросята, — начал один.

— Я заплачу, когда их забьют, — запротестовал второй. Его тормалинский уже был окрашен древними интонациями и смешанными акцентами наемников, которые объединялись в самобытный говор Келларина.

— Их десять в помете, — воззвал первый к Гуиналь. — Нам с женой не съесть столько колбасы! Нам нужны дрова. А у него они сложены до самых стрех…

— И я сам их колол, сам проливал пот, — перебил того ремесленник. — А свинью твою покрывал хряк Истла, не ты!

— Я разговариваю с барышней. — В голосе Хэлис слышалась зловещая резкость, и мужчины отступили на шаг.

Колонист неловко скрутил шапку в своих квадратных руках.

— Прошу прощения, гос… — он проглотил слово «госпожа», когда Хэлис свирепо глянула на него.

— Если хочешь, чтобы Д'Алсеннен распространил свою власть на Деглейна, командир, обсуди это с ним. — Гуиналь встала, разглаживая перед своего простого платья. — У меня здесь дел больше чем достаточно.

— Вижу. — Моя подруга нахмурилась, и спорщики снова попятились, но я не думаю, что ее гнев был направлен на них. — У тебя уже есть обученные адепты? Почему они не разделят твои обязанности?

Барышня напряглась.

— Мы немного продвинулись за зиму, но из-за такого количества дел время занятий ограничено.

— И всегда быстрее и легче сделать все самой, чем показывать кому-то другому, — добавила Хэлис. — Зачем рисковать, что они все напутают?

Ее голос был твердый и в то же время сочувственный. Она посмотрела на Гуиналь с высоты своего роста и улыбнулась. Надо заметить, что улыбка — редкая гостья на лице моей подруги.

— Все это, конечно, здорово, но ты должна позволить людям учиться на их собственных ошибках.

— Это мне решать, как лучше обучать практикующих Высшее Искусство. — Дворянка вздернула подбородок, и на ее лице застыло выражение ледяного высокомерия. — Спешка часто не в ладах с мудростью, а мы вряд ли можем себе позволить даже самые мелкие ошибки. Добрый вам день. — Гуиналь резко кивнула и быстро пошла к ждущим ее женщинам, оставив двух спорщиков в полной растерянности.

Хэлис направилась к выходу. Следуя за подругой, я обратила внимание, что она рассеянно потирает бедро, сломанное пару лет назад. Знания Гуиналь и исцеляющая сила ее Высшего Искусства спасли Хэлис от участи калеки, а моя подруга — человек, который всегда отдает долги, независимо от того, нуждается дворянка в ее помощи или нет.

— Этой девушке нужно тратить чуть больше времени на себя и гораздо больше спрашивать с других. Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз говорили без помех. Обязательно кто-то влезет со своими жалобами, ссорами или просьбами дать совет по какой-то мелочи. — Хэлис бросила на меня свирепый взгляд. — Вокруг того стола не было ни одного из адептов, которых она якобы обучает.

— Не смотри на меня, — предупредила я. — Мои Лесные чары — только примитивное Высшее Искусство, и другое меня не интересует.

То, что Гуиналь едва скрывала свое презрение к такой незначительной магии, не вызывало у меня никакой любви к этой дворянке.

— Ты могла бы научиться более сложному Высшему Искусству, — возразила Хэлис. — У тебя явные способности к колдовству.

— Я не хочу.

— Ты имеешь в виду, Райшед не хочет? — парировала Хэлис.

— Когда это я пряталась за мнением мужчины? — фыркнула я.

Райшед не говорил мне, что не хочет, чтобы я изучала Высшее Искусство с Гуиналь. Вероятно, мой возлюбленный ничего не сказал бы, если б я стала брать уроки. Но ему это все равно не понравилось бы. И этого было достаточно, чтобы склонить чашу весов в сторону моих собственных сомнений. Конечно, интересно узнать, как Гуиналь творит свои заклинания без песен — единственного известного мне способа призывать эфирную силу. Но я не настолько любопытна. Уметь зажигать огонь или заметать следы — это хорошо, но я-то знаю, что Высшее Искусство может проникать в человеческие головы и даже убивать, не оставляя на теле никаких следов. Люди, обладающие такой силой, всегда вызывали у меня подозрение, несмотря на их самые лучшие намерения. А тех, кому я доверяю, я могла бы сосчитать на пальцах одной руки.

Моя подруга хмурилась.

— Д'Алсеннен немного владеет эфирной магией, верно? Ему следует больше приналечь на постромки.

Интересно послушать, как Хэлис ему это скажет. Это точно будет занятнее стирки. Новая мысль осенила меня.

— Если Лессай вернется, Сутал, вероятно, тоже приедет. Она бы сняла часть бремени с Гуиналь.

Подруга нехотя кивнула:

— Нам бы не помешал настоящий хирург.

Обратно через реку мы переехали на плоскодонной лодке, груженной вынутыми из древних стен камнями. Я еле дождалась, когда она причалит к берегу у пристани, построенной на месте высадки самых первых поселенцев Келларина. Среди мужчин, складывавших камни на берегу, там, где их не затопит прилив, я заметила Уэрдела и помахала ему.

— Где Райшед?

Он упер пыльные руки в бока.

— Пошел с Д'Алсенненом к сушильням.

Я взглянула на подругу.

— Хочешь пойти за ними?

Хэлис оглядела здания, которые придавали Витранселю облик настоящего городка. Поначалу колонисты и наемники пристраивали навесы к остаткам древних стен и крыш — слабая защита против той первой неопределенной зимы. Спустя полные восемь сезонов последние из временных укрытий сносились, по мере того как новые здания твердо заявляли свои права на землю. У нас даже появилось неправильной формы пространство, которое люди назвали рыночной площадью. Первый участок земли, ко всеобщему одобрению, достался пивовару. Его крепкий дом теперь предлагал единственную пивную Келларина, где я время от времени нахожу партнеров для дружеской игры в руны среди тех, кто заходит промочить горло. Длинное низкое здание рядом с ним приютило ткацкие станки, неофициально поделенные между мужчинами и женщинами, которые умели справляться с ними. Вокруг двери, как обычно, толпился народ с шерстью, чтобы обменять ее на пряжу или готовую ткань. Чердак этого здания служил складом для красильщиков и сукновалов, занимающихся своей вредной работой ниже по течению.

Хэлис грозно смотрела на впечатляющее здание в верхней части рыночной площади. Оно определенно создавало атмосферу власти: крыши аккуратно покрыты камнем, а не гонтом, стены полностью очищены от пятен старости и плесени. Лазурно-голубое полотнище с ярко-зеленым гербом робко свисало с троса, ожидая возвращения Темара, который поднимет его к фронтону. Подхваченное услужливым ветром, оно покажет эмблему из трех заходящих друг за друга листьев каменного дуба.

— Хорошо, конечно, что Темар вывешивает свой флаг, но как только люди видят, что его опять нет на месте, они направляются со своими спорами прямо к Гуиналь. Нам нужна какая-то магия, чтобы каждое утро приклеивать задницу этого парня к стулу. — У Хэлис блеснули глаза. — Высшее Искусство или магия стихий, мне все равно.

Я хихикнула.

— Шив мог бы сделать такое одолжение. Давай посмотрим, чем торгуют, пока ждем. — Я указала на большое здание справа от резиденции Темара. Оно быстро стало центром меновой торговли и сделок среди колонистов и наемников. Я могла бы найти что-то, стоящее нескольких кирпичей Райшеда.

Островной город Хадрумал

15-е поствесны

— Мастер Очага, госпожа Наводнений.

Испуганная служанка сделала книксен тучному мужчине, величаво входящему во двор, со всех четырех сторон окруженный зданиями. Едва взглянув на нее, толстяк надменно махнул широким рукавом бархатной мантии. Его спутница не обратила на девушку никакого внимания, идя по плитам прямо к двери Планира. Ее обветренное лицо выражало несгибаемую решимость. Женщина с видимым нетерпением подержала дверь для своего спутника, но не произнесла ни слова и стала быстро подниматься по лестнице. Догнав ее на самом верху, мужчина ударил толстой рукой в дверь Планира. На трех его пальцах багровели рубиновые кольца.

— Войдите.

Верховный маг сидел у пустого камина в мягком кресле с высокой спинкой, в одной руке книга, в другой бокал фруктового сока, сбоку, на маленьком столике, — усыпанная крошками тарелка.

— Троанна, Калион, прошу, угощайтесь. Есть тминный хлеб и утренняя выпечка. Выпьете что-нибудь? — Он встал.

Калион, покрасневший от натуги после крутой лестницы, улыбнулся при виде щедро накрытого стола. Усевшись, он сунул под спину подушку и расстегнул высокий ворот алого платья с ворсом, еще свежим от щетки портного.

— Спасибо, Верховный, немножко сливового ликера… и побольше воды, — добавил он поспешно.

— Просто воды, пожалуйста.

Троанна без улыбки села на стул, игнорируя еще теплые сдобные булочки с золотистой глазурью, разрезанные для подслащенных взбитых сливок и варенья, которые подавались в хрустальных вазочках. Пока Калион жадно наполнял тарелку, она расправляла юбки изумрудного платья, сшитого в каладрийском стиле, предпочитаемом большинством женщин Хадрумала. Платье Троанны было таким же строгим, как ее лицо, его не оживляла даже обычная вышивка. Светло-карие глаза женщины изучали Планира, в них светился ум, который ясно давал понять, что она не просто седая, беззубая матрона, стоящая на пороге унылой старости.

— Мы пришли обсудить назначение нового мастера Туч.

— Или госпожи Туч. — Мгновенно насторожившись, Калион оторвался от стола с завтраком. — Верховный, ты видел результаты, полученные Велиндрой из ее прошлогоднего плавания вокруг Мыса Ветров? Она показала себя чрезвычайно талантливой.

— Я еще не имел удовольствия читать ее журнал. — Планир улыбнулся, разливая напитки у дорогого инкрустированного буфета. Он махнул рукой на стопку книг на столе, возвышавшуюся над головой Троанны. — У меня так много дел.

— Тебе следует найти время, чтобы рассмотреть всех кандидатов, — сплетя руки на коленях, заявила госпожа Наводнений, не впечатленная этой грудой.

— Такая чрезмерная задержка вызывает толки в Залах, — предупредил Калион, намазывая сливовый джем на булочку точными взмахами ножа.

— Я тщательно оцениваю каждого кандидата. — Верховный маг указал на книгу, которую отложил в сторону при их появлении. — Это трактат Рафрида о взаимодействии ветров, южного моря и зимних ветров с северных гор.

Он передал Троанне хрустальный стакан и поставил графин воды вместе с бокалом рубинового ликера перед Калионом.

— Если бы Рафрид хотел стать мастером Туч, он бы не принял руководство Залом Хайвана. — Толстяк подчеркнул свои слова, ткнув в сторону Планира пустой ложкой из-под сливок.

— Мастер или госпожа, нам нужен кто-то для координации должного изучения этой стихии, — настаивала Троанна.

— Совершенно верно. — Калион подлил в свой бокал с ликером немного воды. — Верховный, что я должен делать, когда ученик приходит ко мне с вопросом, который следовало бы направлять мастеру Туч?

— Твои таланты с воздухом хорошо известны. — Планир вернулся в свое кресло и, поставив локти на подлокотники, соединил кончики пальцев. Его лицо излучало добродушие. — Думаю, вы оба в силах справиться с такими вопросами.

— Это не ответ, и ты это знаешь, — резко откликнулась Троанна. — Те, кто приезжает сюда изучать свое родство, заслуживают руководства ведущих мастеров в каждой стихии.

— Согласен. — Верховный маг посерьезнел. — Вот почему я не спешу с таким ответственным решением.

— Ты только тянешь кота за хвост, — возразила госпожа Наводнений.

Толстяк с небрежным видом взял еще одну булочку.

— Было бы вполне разумно, если б ты предложил Совету две или три кандидатуры и просил голосования. Есть множество прецедентов для таких назначений.

— Совет не выберет Рафрида, — предупредила Троанна. — Он не может быть мастером Туч и в то же время руководить Залом.

Калион принужденно засмеялся.

— Он не может бегать за двумя зайцами.

Планир посмотрел на него без улыбки.

— Ты имеешь что-то против?

Холодок в голосе Верховного мага не тронул госпожу Наводнений.

— Ты говоришь, что слишком занят? Возможно, тебе пора сложить с себя некоторые обязанности. Пусть Совет выберет нового мастера Камней вместе с мастером Туч, в котором мы нуждаемся.

— Или госпожу, — ввернул Калион.

Планир равнодушно пожал плечами:

— Я не первый Верховный маг, который одновременно является и мастером стихии.

— Рано или поздно все они отказывались от меньшей должности, — без обиняков сказала Троанна. — Я думала, тебе хватит ума гораздо быстрее понять эту необходимость, Планир.

— Верховный, ты, естественно, был очень занят, оберегая Хадрумал от потрясений, происходящих в мире последние несколько лет. — Пухлый подбородок мастера Очага был вымазан сливками, но сей маленький казус нисколько не поколебал искренности мага. — Я не сомневаюсь в твоих талантах, но можешь ли ты честно признаться, что у тебя есть время для оценки идей какого-то ученика по образованию горных пород?

— Что, если опять появятся эльетиммы с их странными заклинаниями? — перебивая его, безжалостно заговорила Троанна. — Хадрумал сможет оставаться в стороне, если они снова будут угрожать Тормалину или Келларину? К тебе, как Верховному магу, побегут в панике император Тадриол, герцоги Лескара, Каладрийский Парламент и кто бы там ни был еще, чтобы просить помощи.

— Что, если они нападут на Хадрумал? — Румяные щеки Калиона побледнели, глаза стали мрачными от воспоминаний. — Мы видели их ненависть к нам, магам. Тебе понадобится полная связь мастеров стихий. Только их поддержка позволит творить объединенную магию, чтобы остановить тех колдунов.

— Вряд ли до этого дойдет. — Планир беззаботно отпил фруктового сока.

— Нет? — язвительно спросила госпожа Наводнений. — Отрик был моим другом, а Высшее Искусство убило его разум. Я не могу это забыть. И я не хочу сидеть у постели новых живых трупов, потому что ты был занят спорами из-за учеников, когда надо было защищать кого-то еще.

— Забудь на время эльетиммов, Верховный. — Отодвинув еду, Калион с серьезным видом облокотился на стол. — Судя по тому, что я вижу, твои обязанности Верховного мага даже без них возрастают с каждым сезоном. Хадрумал обязался помогать этим людям в Келларине. Им нужно наше магическое искусство, чтобы просто переплыть океан, не говоря уже о чем-то большем. Ты передал приглашения магам в Солуре, кто захотел бы обучаться здесь. Ты говоришь о продолжении работы среди Горного и Лесного племен после того, как Узара открыл наличие у них урожденных магов. У нас есть ментор Тонин, который пытается раскрыть секреты Высшего Искусства, и ученые Ванама, приезжающие сюда, пока наши маги посещают их университеты. Все это требует твоего внимания, и чем дальше, тем больше. Ты должен подумать о том, чтобы снять с себя лишнюю ношу. Это все, что мы просим.

— Возможно. — Морщинка залегла между тонкими черными бровями Планира. — Я был бы глупцом, если бы позволил моим лепешкам подгореть, потому что я никого не подпускаю к сковородке, верно? Если Хадрумалу нужен новый мастер Камней, Узара — очевидный кандидат.

Троанна с подозрением сузила глаза.

— Чем он проявил себя в изучении магических искусств за последнее время?

— Они с Шивом исследуют совместную работу магов в меньших сочетаниях, чем полная магическая связь, — заметил Верховный маг.

— Не представляю, откуда у Зара взялись успехи, когда все прошлое лето он с каким-то отребьем таскался по глуши материка. — Мастер Очага откинулся назад и скрестил толстые руки на солидной талии. — Он даже не представлял Хадрумал никому из влиятельных лиц.

— А потом впустую потратил зиму, ломая ногти, потому что пытался выковырять эфирное знание из того сборника старых Лесных песен и всяких там мифов, которые могла вспомнить эта Горная девушка, которую он сюда притащил, — презрительно добавила госпожа Наводнений. — Если ментор Тонин желает потакать своему интеллектуальному любопытству, то на здоровье. Но маги должны заниматься своим делом.

— Тебе бы не хотелось, чтобы у нас было свое Высшее Искусство для борьбы с эльетиммами? — мягко спросил Планир.

— Мне бы хотелось, Верховный, если бы имелись реальные успехи, — с искренним сожалением сказал Калион. — Но у нас нет ничего, кроме простейших трюков, верно?

Троанна серьезно посмотрела на него.

— Мы должны встретить эфирное нападение с надежной, испытанной магией, творимой полной связью мастеров Стихий.

— Есть и другие кандидаты на мастера Камней, помимо Узары. — Толстяк едва дал госпоже Наводнений договорить. — Гален изучает основные предположения, подкрепляющие наше понимание стихии земли.

— Я понятия не имел. — Верховный маг задумчиво покачал головой. — Но он не устраивал дискуссий, о которых я знаю, а я слежу за такими вещами, ибо земля является моим родством. Калион, тебе следовало бы намекнуть Галену поделиться его выводами, иначе люди так и будут думать, что он умеет только сплетничать. — В небрежном добродушии Планира слышалась колкость.

— Узара слишком молод, чтобы пользоваться доверием у старших магов, — заявила Троанна непререкаемым тоном. — У него нет опыта, чтобы претендовать на превосходство в своей стихии, несмотря на его громкую репутацию искателя приключений.

— А Гален так долго находится в тени Калиона, что вообще не имеет собственной репутации. — Планир спокойно встретил строгий взгляд Троанны. — Кто даст гарантию, что он сочувственно отнесется к юношескому смятению своих воспитанников или сможет проявить необходимую дипломатию, когда два мага будут спорить из-за ученика? Мастер должен иметь не только глубокие знания, и вам это известно лучше, чем другим.

Он вскочил, пересек комнату и остановился у окна.

— Нет очевидного кандидата на мастера — или госпожу — Туч, равно как и на мастера Камней. Верно, я мог бы предложить Совету по горсти кандидатур на того и другого, но вы думаете, кто-нибудь получит общее согласие? Я — нет. И я, несомненно, не хочу, чтобы Хадрумал раскололся на фракции и злословил за спиной друг у друга, когда, как ты правильно говоришь, Троанна, мы должны остерегаться угрозы извне. Эльетиммы притихли с тех пор, как их попытка устроить восстание в горах была сорвана, но мы пока не можем ослаблять бдительность. Калион, твои надежды на усиление нашего влияния на материке могут в конце концов осуществиться с этим новым взаимопониманием, к которому мы с Тадриолом пришли по поводу Келларина. Даже видимость разногласия среди нас могла бы разрушить всю ту работу, что ты провел, дабы убедить людей в возможности Хадрумала помочь им. Много ли надо, чтобы воскресить подозрения и заблуждения, которые губят репутацию магов на материке.

Его речь не произвела впечатления на Троанну.

— «Если» и «но» — не оправдание для бездействия, Планир, — заявила она. — Эта ситуация нетерпима, и твой долг, как Верховного мага, разрешить ее.

Толстое лицо Калиона смялось от неудовольствия.

— И быстро.

— Поспешишь — людей насмешишь, — предупредил Верховный маг. — Я уверен, наилучший кандидат появится со временем.

Госпожа Наводнений хмыкнула.

— Пока будешь искать идеального, пропустишь хорошего. Лучше синица в руке, чем журавль в небе.

— Я найду тебе ответную пословицу завтра, — улыбнулся Планир.

Троанна встала.

— Это не тема для шуток.

Она посмотрела на Калиона, и толстяк неохотно поднялся. Женщина молча вывела его из комнаты и громко хлопнула дверью.

Долгую минуту Верховный маг не сводил свои серые глаза с дубовых досок, потом швырнул мантию на спинку кресла. Усталость, неожиданная в такой ранний час, прорезала глубокие морщины на лице, лишая его живости. Планир подошел к окну и увидел, как Калион и Троанна исчезают под аркой ворот. Вытянув руку, он изучил огромный бриллиантовый перстень своей должности. Солнце играло на граненом драгоценном камне, окруженном изумрудом, янтарем, рубином и сапфиром, — древними символами магических стихий. На соседнем пальце тускло блестело помятое серебряное кольцо. Какая бы эмблема ни украшала его, она давным-давно стерлась.

Верховный маг сжал кулак и закрыл глаза с гримасой сожаления и досады. Сосуды, из которых пили Калион и Троанна, слегка задрожали, слабое дребезжание шло от стола под ними. Остаток сливового ликера вдруг вспыхнул ярким пламенем, а нетронутая вода в большом стакане вскипела и забурлила. Рифленая чаша бокала сложилась внутрь, длинная ножка поникла. Пустой стакан осел рядом с ним, от воды остался один пар, широкое основание растеклось в бесформенную лужицу. Полированное дерево под ними не пострадало.

— Ребячество, — упрекнул себя Планир, прежде чем с озорной усмешкой открыть глаза. — Но приятное. — Швырнув теперь холодное и твердое стекло в ведро для золы у камина, он снял с крючка на двери поношенную куртку и, на ходу надевая ее, легко сбежал с лестницы.

Витрансель, Келларин

15-е поствесны

— Почему люди так рвутся делать тебе подарки? — Я вышла вслед за подругой из здания рынка.

— Красота тут ни при чем, все дело в обаянии. — Хэлис протянула мне лукошко, выстланное мятой.

Я взяла липкую конфету и кивнула на резиденцию Темара.

— Его светлость вернулся.

На фронтоне весело развевался поднятый флаг.

— Посмотрим, что он скажет в свое оправдание. — Подруга скривила губы.

— Помни о манерах, — предупредила я ее с притворной серьезностью.

— Это ты мне? Да я служила герцогине Марлирской! — Хэлис прикинулась возмущенной.

— А кого уволили за пощечину ее болтливой дочери? — напомнила я.

— Она это заслужила, — засмеялась подруга.

Мы свернули на узкую дорожку между рынком и резиденцией Темара. Внутри резиденции стучали молотки и визжали пилы. Зданию требовалось придать вид, достойный титула сьера. Работы по внутренней отделке начались давно, но много раз прерывались и откладывались. Двое мальчишек чуть старше Тедина сидели в дверном проеме, старательно выпрямляя старые гвозди. Один сгреб несколько штук с потускневших от дождя плиток у своих ног. Фрагменты выложенных из них узоров, засыпанные гравием, и обломки колонн, погребенные в новом камне стен, — последнее, что осталось от огромного дворца, который здесь когда-то стоял. Но крыша давным-давно обвалилась, а от мощных стен уцелело лишь несколько рядов кладки, поэтому колонисты просто взяли их как ориентир для новых зданий, воздвигнутых вокруг остова старого особняка. Мы прошли мимо резных украшений, настолько стертых дождями, что было непонятно, что на них изображено.

Единственный изящный вход, сохранившийся с тех времен, вел теперь в личные покои Д'Алсеннена в задней части этого нового высокого здания. Хэлис без церемоний толкнула дверь. Когда плотники отделают приемные, архив и салоны, необходимые для ранга, в котором утвердил его император, Темар сможет превратить это помещение в подходящее жилье для слуг сьера Д'Алсеннена, но пока нижний этаж выглядел голым. Грубые ширмы в одном конце маскировали кухню и простую деревянную лестницу, которая вела наверх, в личную спальню Темара.

Д'Алсеннен и Райшед стояли у длинного стола в противоположном конце, сосредоточенно изучая большое количество карт. С ними было еще двое, тоже склонившихся над пергаментами.

— Мастер Гретист провел свой корабль вплоть до этого большого водопада. — Темар постучал длинным пальцем по карте. — На парусных баржах мы сможем подняться выше.

Итак, они планируют еще одну экспедицию. Если Райшед поедет, возможно, мне стоит присоединиться. Без него лето в Витранселе обещает быть не слишком интересным.

— Волок через тот участок будет тяжким испытанием. — Степенная черноволосая женщина в домотканой тунике поверх некрашеных юбок провела линию сломанным ногтем. — Там земля еще более неровная, чем склон на этой стороне. — Она подняла голову при нашем приближении.

— Розарн, — фамильярно кивнула ей Хэлис.

Простая внешность этой женщины была обманчивой: Розарн служила наемницей дольше всех остальных, исключая Хэлис, и как только Темар отдаст приказ, она будет в сапогах и кожах, а кинжалы, вложенные в ножны на бедре и запястье, будут готовы прорубить ей путь сквозь чащу, которую даже белка предпочла бы обойти кругом. Половина командиров корпусов в Лескаре ищут Розарн, если им нужно разведать вражеские позиции или разузнать о возможном наступлении. Она специализируется на задачах, требующих ловкости и смекалки.

— Как далеко ты добрался, Васпрет? — Райшед, любовь если не всей моей жизни, то, несомненно, последних трех лет, рассеянно пригладил свои черные кудри.

— В осеннее Равноденствие я был здесь. — Васпрет поставил толстый палец на пергамент. Коренастый, обветренный, с манерами такими же грубыми, как его переломанный нос, он приехал в Кель Ар'Айен в числе первых поселенцев и ходил под парусами с давно умершим мастером Гретистом, проводя первые исследования берегов этого материка.

— Чтобы проследить путь Вахила Ден Ренниона, нам нужно использовать пещеры. — Что бы они ни планировали, Розарн явно с нетерпением ждала этого. Я не раз слышала, как она говорит, что целый неизведанный континент, где нет опасности получить лескарскую стрелу в живот, — это подарок Талагрина.

Д'Алсеннен от природы был белокож, и весеннее солнце еще не прогнало его зимнюю бледность, но даже с другого конца стола я увидела, как он побелел. Райшед остро посмотрел на Розарн, и тень набежала на его карие с янтарными крапинками глаза. Затем он увидел меня и улыбнулся, любовь смягчила строгие очертания его длинной челюсти и широкого лба. Я улыбнулась в ответ, и мелкие неприятности этого дня исчезли, как утренний туман с реки.

— Нам нужен сухопутный маршрут, который соединит две реки, — вымолвил Темар с излишней твердостью. Он поискал другую карту. — Мы же не потащим фургоны и мулов через пещеры, даже если Мизаен сотворил чудо и путь, которым шел Вахил, все еще проходим.

И ты бы предпочел в одиночку встретиться с армией эльетиммов, чем провести какое-то время за пределами дневного света, мой мальчик. Я понятия не имела, кто из них первоначально боялся темноты: Д'Алсеннен или Райшед в своем далеком детстве. Возможно, сказалось заточение в бессолнечных пещерах Эдисгессета, которое они оба испытали, пойманные в сети Высшего Искусства. Как бы то ни было, теперь их обоих мучил постоянный страх замкнутого пространства, и я продолжала просыпаться с открытой дверью спальни, потому что Райшед не мог спать с закрытой.

Но мой возлюбленный был на две горсти лет старше парня. Он крепко сжал зубы, чтобы справиться с приступом паники.

— Есть какой-нибудь шанс, что недостающие артефакты потерялись в пещерах, прежде чем Вахил добрался до кораблей?

Вахил Ден Реннион, друг детства Темара и вот уже двадцать поколений лежащий пеплом в своей урне, взял на себя нелегкую задачу: унести спящие умы людей Келларина подальше от жадных рук эльетиммов. Он нашел путь через пещеры, изрезавшие горы между рекой Витранселя и другой рекой, которая течет на юг, ко второму поселению, едва основанному к тому времени, когда появились враги. Я бы не поставила на это и свинцовое пенни, но, вопреки всем шансам, Вахил добрался домой через океан, где его ждали только новые напасти. Империя рушилась вокруг ушей Немита Никчемного. Все знатные Дома были слишком заняты спасением собственной шкуры, чтобы думать о колонии, почти сброшенной со счетов еще год назад.

Поэтому сокровища рассеялись, их истинная ценность долгие годы оставалась неизвестной. Затем маги, работающие с алхимиками в университете Ванама, возбудили любопытство Планира рассказами о странных снах, преследующих ученых. В тех снах им виделась жизнь до Хаоса. И когда мы разбудили колонистов и Д'Алсеннен обнаружил, что ему придется управлять колонией, он постарался вернуть все что можно. Парень даже убедил императора Тормалина помочь ему, однако в огромной пустоте пещеры, которая так долго их всех защищала, по-прежнему лежат спящие. Их немного, но от этого становится еще горше. Гуиналь посещает их каждое Равноденствие и Солнцестояние, обыскивая свои знания в поисках ключа, чтобы разбудить несчастных без артефактов, которые привязывают их к заклинанию.

— Полагаю, это возможно, — нехотя признал Темар. Его бледные как лед глаза прятались под узкими бровями, придавая ему сходство с ястребом. Волосы парня, такие же черные, как у Райшеда, были тонкие и прямые и подстрижены, как у солдат.

— Нам следует послать кого-то на поиски, — твердо сказал Райшед.

Как и Темар, он дал себе слово найти утраченные артефакты. Это стало одной из причин, побудивших сьера Д'Олбриота уволить моего возлюбленного со службы. Принц видел, что чувство долга все больше разрывает его между интересами Д'Алсеннена и Д'Олбриота.

Угловатое лицо Темара озарилось. Похоже, на парня снизошло вдохновение.

— Гуиналь могла бы придумать заклинание, чтобы найти в пещерах что-то, содержащее магию.

— Почему бы тебе не усовершенствовать свое Высшее Искусство, вместо того чтобы вечно полагаться на барышню? — резко спросила Хэлис.

Д'Алсеннен взглянул на нее с удивлением.

— У меня нет времени, чтобы изучать Высшее Искусство.

— Сьер сам решает, на что тратить свое время. — Моя подруга щелкнула ногтем по уголку карты, который свешивался с края стола. — Что теперь? Составление карты побережий? Поиск металлов?

— Разведка маршрута к Хафрейнсору, — убежденно произнес парень.

Когда император своим указом предоставил независимость Келларину (так современный язык преобразовал древнее название Кель Ар'Айен), Темар с энтузиазмом взялся за преобразования. Одним из его первых и пока что немногих дел в качестве сьера было наименование поселений в честь их основателей: Витрансель — в честь Анселя Ден Ренниона, Хафрейнсор — в честь Хафрейна Ден Феллэмиона. Он хотел дать подобное название и рудному поселку, но оно не прижилось, не выдержало языка наемников, коверкающего святой для колонистов Старый Высокий тормалинский. Компромиссом стал Эдисгессет, всеми теперь признанный.

Хэлис смерила его взглядом, который заставил бы съежиться любого наемника.

— Я могу назвать десяток человек, которые справятся с этим заданием не хуже тебя.

Д'Алсеннен задумчиво потер рот.

— Ты думаешь, мне следует заняться чем-то другим?

— Проводить больше времени в Витранселе, — откровенно заявила Хэлис. — Делать что-то из мелкой работы, которая обременяет Гуиналь с восхода и до заката. Каждые две минуты кто-то просит ее совета, потому что тебя никогда нет на месте. Барышне с лихвой хватило бы дел, если б она занималась только Высшим Искусством, леча этих глупцов, то заболевших, то поранившихся. Но Гуиналь еще настаивает на опеке всех посевов и животных и осматривает их при всякой возможности. Она себя изнуряет. Так недолго и загнуться, мой мальчик.

— Обсудим это позже. — Розарн свернула хрустящие карты. — Я посмотрю, как там успехи у кораблестроителей.

— Я думаю…

Розарн с извиняющейся улыбкой отвернулась от возмущенного Темара и, захватив Васпрета, направилась к двери. Не важно, что Тадриол Предусмотрительный, император Тормейла, пятый из этой династии, постановил, что Темар является ныне сьером Д'Алсенненом, принцем того Дома и повелителем Келларина. Прежде всего Розарн подчинялась своему командиру корпуса.

Темар сел во главе стола и расправил плечи. Не имея готового ответа, он повелительно поднял руку. Бридил, молодая женщина, овдовевшая еще до первого падения Келларина, прибежала с подносом стеклянных кубков и кувшином. У сьера в отличие от остальных были слуги.

Мы с Райшедом освободили место среди пергаментов, и Бридил налила всем подозрительно бледного вина. Хэлис села без приглашения, но мой возлюбленный подождал кивка Д'Алсеннена.

— Конечно, я помогу Гуиналь, — натянуто промолвил Темар. — Ей нужно только попросить.

— Ты можешь себе это представить? — Обезоруживающая усмешка Хэлис смягчила грубые черты ее лица. — Чтобы она добровольно отказалась от своих знатных обязанностей, не говоря уже о гордости? Возьмись за более легкое дело. Поскольку ты часто отсутствуешь, все усвоили привычку бежать к барышне. Тебе нужно внушить людям, что они должны приходить к тебе.

— У Гуиналь нет ни одного знающего адепта, чтобы разделить ее ношу, верно? — заметил Райшед.

— У меня нет времени изучать Высшее Искусство, — повторил Д'Алсеннен, слегка краснея.

Мы с Райшедом переглянулись. Не только гордость заставляла Гуиналь хранить молчание, а Темара — пользоваться каждым удобным случаем, чтобы сбежать и исследовать Келларин, оставляя ее управлять Витранселем. У них был короткий роман до крушения надежд колонии, и как часто бывает с неопытными любовниками, они глубоко ранили друг друга, порвав отношения.

— А у кого здесь оно есть? — заметила я небрежным тоном. — Гуиналь требует от всех слишком большой самоотверженности.

Думаю, я не единственная, чье любопытство к Высшему Искусству спасовало перед лицом суровых требований, предъявляемых барышней к потенциальным адептам.

— Может, нам стоит узнать, не готова ли барышня Тор Арриал вернуться из Тормейла, — предложил Райшед.

— Хочешь ее спросить, милости прошу, но не жди этого от меня, — откровенно сказал Д'Алсеннен. — Пусть хоть десять Тадриолов назначат меня ее сьером, для Авилы я все равно буду мальчишкой.

Барышня Тор Арриал, грозная пожилая дворянка, знала Темара с его крайне зеленой юности и редко позволяла ему об этом забыть.

Я посмотрела на Райшеда.

— Авила выполняет ценную службу там, где она есть. Передает нам новости Тормалина и следит, чтобы мы получали приличные товары, а не то, что завалялось на портовых складах.

И ведя новую жизнь в Тормалине, она хоть отчасти могла забыть о тяжелых утратах, связанных с Келларином.

— Без Авилы и ее Высшего Искусства у нас не будет возможности послать сообщение императору. — Темар выпятил челюсть. — Я не призову ее обратно.

Никто не собирался с этим спорить. Если когда-нибудь снова появятся эльетиммы, мы все хотим иметь средство быстро вызвать подкрепление.

Хэлис кивнула:

— Но где еще мы можем найти людей с эфирными навыками?

У меня появилась идея.

— Как насчет ученых из Ванама? Тех, кто прошлым летом приезжал к Гуиналь и все расспрашивал ее об утраченной эфирной магии? У них была целая зима на изучение сведений, что мы нашли в том году в Горах и Лесу. Наверное, у них уже есть какие-то практикующие?

Еще до того как получить дополнительные познания, ментор Тонин и его ученые достаточно владели Высшим Искусством, чтобы разорвать заклинание в пещере Эдисгессета. Именно так мы разбудили Гуиналь и Темара, а за ними и остальных.

— Как насчет магов? Почему бы не завербовать еще несколько человек? — рассуждал Райшед. — Может, те, кого там Хадрумал пошлет с первыми кораблями, согласятся остаться на сезон-другой?

— Когда мы их ждем? — встрепенулась я.

— Я просил Гуиналь узнать у Авилы. — Темару не удалось сохранить хладнокровие, когда он поймал раздосадованный взгляд Хэлис.

— Ты ничем не лучше других.

— Аллин могла бы связаться с магами в Тормейле и спросить у них, — подсказал Райшед.

— Где она? — прорычала наемница.

— Помогает Уэрделу усовершенствовать его печь, — немного смущенно признался Райшед.

Хэлис щелкнула пальцами, подзывая рыжеволосого сына Бридил, очень усердного паренька, который служил пажом у Темара.

— Пойди и найди госпожу Аллин.

Мальчишка, ухмыльнувшись, стремглав убежал. Я глотнула вина и скривилась. Оно было до того разбавленным, что потеряло всякий вкус.

— Бридил может приготовить тебе настой, — предложил Д'Алсеннен.

— Из пыли, оставшейся на дне ее банок? — съязвила я. — Или какой-то неизвестной травы? Спасибо, но я не хочу отравиться.

У нас уже был недавно такой случай. Один любитель настоев устроил себе быстрый путь к Полдрионову парому в тщетной попытке заменить местными травами закончившиеся пряности.

Темар стиснул зубы. Мэвелин взыскала не так уж много жертв с Келларина за эту зиму, но парень тяжело переживал каждую утрату.

— Есть новости из Эдисгессета? Рудокопы готовы начать плавку?

Эти вопросы несколько его отвлекли.

— Да, и как можно скорее.

— Что ты собираешься делать с медью? — поинтересовалась я.

— Торговать ею с Тормейлом. — Д'Алсеннен казался озадаченным. И вдруг улыбнулся. — Возможно, в обмен на пряности и приличное вино.

— Нам нужно железо. — Райшед был серьезен. — Мы не нашли никаких следов железной руды, и нашим кузнецам приходится заново использовать каждый ржавый обломок.

— Деньги могли бы упростить торговлю с Тормейлом, — заметила я. Райшед поднял брови, но мой невинный вид обманул бы кого угодно. — И здесь наличная медь тоже пришлась бы кстати. Она избавила бы тебя и Гуиналь от разбора мелких жалоб по поводу обменов и тому подобного.

— Чеканка денег — ремесло, требующее квалификации. — Темар нахмурился.

— Я знаю человека, который мог бы этим заняться. Предложи ему достойную плату, и он пересечет океан.

— Тот корноухий гидестанец? — Хэлис вспомнила его имя. — Кьюин?

Д'Алсеннен тщательно выбирал слова.

— Вряд ли император станет благодушно терпеть наши вольности с его деньгами.

Я рассердилась.

— Я не предлагаю чеканить фальшивые монеты. А как насчет твоей собственной головы на нескольких пенни?

— Это было бы прекрасной декларацией независимости. — Под веселостью Райшеда скрывалась серьезность. — Келларин должен твердо стоять на ногах.

Темар все еще сомневался. Одной из привлекательных его черт было отсутствие надменности, которая обычно сопровождает знатную кровь. Мы с Хэлис решили, что не дадим парню шанса ее приобрести.

Райшед, с другой стороны, хотел, чтобы Д'Алсеннен гораздо тверже держал поводья власти в Келларине.

— Над этим определенно стоит подумать.

Я заметила, что Темар покосился на карты.

— Если ты хочешь проследить те пещеры, почему бы не попросить помощи у Хадрумала? Шив мог бы взять на себя реки, а Узара найдет любые пустоты, начиная с кроличьей норы. — Я путешествовала с Узарой по диким краям Леса и Гор и видела, как расширился кругозор мага далеко за узкие горизонты Хадрумала.

— Хорошая идея. — Райшед потянулся за пергаментом, который украдкой изучал. — Два мула в упряжке лучше, чем один.

— Возможно. — Аристократическая вежливость Д'Алсеннена никого из нас не одурачила. Он так и не избавился от глупой юношеской ревности к Узаре, проявлявшему интерес к Гуиналь.

— Чтобы иметь больше магов, в первую очередь стоит пригласить этих двоих.

Я знала, что Хэлис думает так же, как я. С присущей ей сдержанностью Гуиналь дала понять, что принимает ухаживания Узары. Дружелюбный маг, коему хорошо известны требования и подвохи магического искусства, мог бы помочь упрямой девушке признать, что и ее возможностям есть предел.

— Где Джемет? — рявкнул Темар, отпивая свое жалкое вино.

Райшед взглянул на него с состраданием. Я не была так снисходительна. Допустим, Д'Алсеннен стоит перед трудной задачей добиться успеха Келларина, но не слишком ли мой возлюбленный склонен оправдывать этого молодого дворянина?

Хлопнувшая дверь нарушила неловкое молчание — и вслед за пажом Джеметом в зал вбежала Аллин. Из всех магов, встреченных мною с тех пор, как одна авантюра познакомила меня с Шивом и доставила мне столько неприятностей, сколько я и представить себе не могла, Аллин меньше всего походила на фантазию энсейминского певца баллад. Она не была стройной магиней, чья пленительная красота сводит мужчин с ума, а волшебная сила потрясает землю и небеса. Аллин была невысокая, пухлая и до того невзрачная, что рядом с ней даже Хэлис выглядела сносно. К тому же девушка легко краснела, и сейчас, запыхавшаяся, она была совершенно алой.

— Присядь.

Я предложила ей свой табурет и разбавленное вино. Мне нравилась Аллин; ее готовность помогать в любом деле, магическом или нет, подарила ей много друзей в Келларине. Не то чтобы девушка это осознавала. Последний ребенок большой семьи, она привыкла к скромности, но эта скромность доходила до смешного, и Темар был не единственным, кто твердо решил научить эту юную магиню ценить себя так же высоко, как ценят ее другие.

— Чем могу помочь? — Пока Аллин пила вино, ее лихорадочный румянец исчезал.

— Ты не могла бы связаться с Казуелом? — вежливо попросил Д'Алсеннен. — Спросить, не знает ли он, когда нам ждать первые корабли?

Девушка повернулась к Джемету:

— Будь добр, принеси свечу и зеркало.

Паж сбегал за предметами для заклинания, потом встал рядом с Темаром, пожирая магиню своими голубыми глазами.

Аллин щелкнула пальцами, чтобы вызвать заколдованное пламя, и осторожно поймала в зеркале отражение неестественно красного огня. Она творила свою магию с гораздо меньшей церемонией, чем большинство магов, с которыми я имела сомнительное счастье познакомиться. Но даже это преуменьшенное действо заворожило Джемета, да и Бридил украдкой выглядывала из кухонной двери. Родившиеся в наше время ремесленники все еще неловко отступали при сотворении магии, но первые колонисты жили в эпоху, когда Высшее Искусство применялось повсеместно. Они не делали различия между эфирными заклинаниями Гуиналь, приносящими им пользу, и иными способностями урожденных магов. По их мнению, магия любого рода означала, что Келларин во время атаки эльетиммов больше никогда не будет беззащитным и неспособным позвать на помощь.

Красноватое свечение на металле сжалось в яркую слезинку, затем снова растеклось по зеркалу, как рубиновое вино по бокалу. Сосредоточенность придала достоинство пухлому лицу Аллин, когда сияние в центре поблекло, оставив жгучее кольцо вокруг края, и зеркало отразило миниатюрную сцену. Мы увидели шикарно обставленную спальню, где знакомая фигура торопливо натягивала бриджи.

— Доброе утро, Казуел, — вежливо поздоровалась магиня.

— Что за срочность не позволяет подождать, пока я позавтракаю? — Кончив возиться с пуговицами, Казуел провел рукой по взъерошенным каштановым волосам, еще не уложенным в модные волны и не напомаженным.

— Эсквайр Д'Эвуар, — Темар встал рядом с Аллин и наклонил голову в благовоспитанном поклоне, — я прошу прошения. У нас уже довольно поздно.

Он говорил с аристократической четкостью, которую Казуел всегда воспринимал как должное уважение. Но, по-моему, таким способом Д'Алсеннен скрывал свое раздражение, вызванное претенциозностью этого мага.

— Сьер Д'Алсеннен. — Тон Казуела резко перешел от грубого к заискивающему. Возможно, Дом Темара исчез в Хаосе, но если император постановил его воскресить, то этого было достаточно, чтобы заставить Казуела пресмыкаться.

— Все в Тормейле уже давным-давно позавтракали, — прошептал Райшед мне на ухо, когда встал за спиной и обнял меня сильными руками.

Я откинула голову и тоже прошептала:

— С каких это пор Каз стал эсквайром Д'Эвуаром?

В тех же самых балладах, где внешность Аллин была бы такой же прекрасной, как ее душа, обширные познания Казуела во фрагментарной истории Старой Империи были бы тайным знанием, необходимым для спасения принцессы или возвращения на трон короля. Но вся его ученость служила одной-единственной цели: доказать, что его купеческая семья имеет право на древний титул. Затем Планир поддержал его изыскания для своих собственных таинственных целей, и Каз нечаянно помог спасти людей Келларина.

— Темар помог заполнить недостающие ветви на его фамильном дереве. — Райшед кивнул на далекий образ. — Император одобрил его эмблему на Солнцестояние, и наш эсквайр Д'Эвуар теперь связующее звено между Планиром и Тадриолом и официальный канал для любого принца, желающего сообщиться с Келларином.

Итак, Каз вознагражден всем возможным доступом к великим мира сего и ко всем благам Тормейла, каких только его снобистская душа могла пожелать.

— Нам нужно знать, когда придут первые корабли из Бремилейна или Зьютесселы, — стал объяснять Темар, когда Аллин как-то приблизила лицо Казуела к зеркалу.

— Но первый уже должен был прибыть. — Казуел затеребил безвкусную позолоченную рыбу-брошь, которая скрепляла украшенный оборками воротник шелковой рубахи.

— Вряд ли бы я спрашивал, если б он прибыл, — вежливо заметил Д'Алсеннен.

— Он отплыл двенадцатого предвесны, — настаивал маг.

Наступила пауза. Все мысленно подсчитывали дни и фазы Большой и Малой лун.

— Это очень рано для плавания. — Райшед с сомнением сдвинул брови. Выросший в южном порту, в Зьютесселе, он больше нас всех знал о капризах времен года.

— Особенно когда у тебя на борту нет ни мага, ни эфирного адепта, чтобы справляться с океанскими ветрами и течениями. — Неприятное удовлетворение сделало красивое лицо Казуела отталкивающим.

— Я не понимаю, — резко сказал Темар.

— Этот корабль нанят на золото Ден Харкейла, — педантично начал Казуел.

— Авила говорила мне о подготовке, — перебил его Д'Алсеннен.

— Сьер Ден Харкейл отправил своих клерков во все архивы, куда он мог получить доступ. — На лице Казуела мелькнула зависть. — Они откопали каждый клочок пергамента, рассказывающий о плаваниях Ден Феллэмиона, и сьер пришел к выводу, что можно пересечь океан без магической помощи. О ней нет упоминаний ни в одной из историй Немита Мореплавателя.

— Потому что в те времена никто, имеющий хоть крупицу разума, не решился бы отправиться в открытый океан без адепта на борту, — глухо произнес Темар.

— Почему мессир Ден Харкейл считает себя вправе игнорировать и Планира, и барышню Тор Приминаль, которые утверждают, что на корабле должен быть или маг, или адепт, а еще лучше — оба? — презрительно спросила Хэлис.

— Он уверен, что острова посреди океана — это и есть тот секрет, который позволил Ден Феллэмиону достичь Келларина, — неохотно изрек Казуел.

Д'Алсеннен закусил губу.

— Сатайфер? — Он до такой степени был обеспокоен, что использовал повседневное название, придуманное наемниками для этих островов, а не причудливое Гараскайзел, которое он дал им в своем указе.

— Это возможно? — Райшед перевел взгляд с Темара на огорченную Аллин.

— Судно попало в беду?

— Я не знаю. — Д'Алсеннен задумчиво пожевал костяшку пальца.

Хэлис заботило другое.

— Я бы не стала утверждать, что чего-то нельзя сделать только потому, что это никогда не делалось.

— В наше время корабли крепче тех, что использовал Ден Феллэмион. — Райшед выглядел встревоженным. — И моряки привыкли плавать по океану благодаря росту торговли с Инглизом.

— Половина знатных Домов в Тормалине хотели бы урвать кусок от келларинской торговли, — сказала я. — Они будут посылать своих колонистов, чтобы захватить землю, и не станут целовать твою руку, если могут остаться безнаказанными.

Аллин категорически покачала головой:

— Сам мастер Туч Отрик всегда говорил, что невозможно пересечь океан без магической помощи.

— Он сказал то же самое, когда узнал о Сатайфере? — Хэлис изучала карту. — Если бы корабль сумел добраться до этих островов, взять пресной воды, точно сориентироваться с твердой земли по звездам и солнцу, то ему бы ничего не стоило одолеть второй этап пути. — Она посмотрела на Аллин. — Отрик ввел этот фактор в свои расчеты?

— Я не знаю. — Девушка запнулась, внезапно засомневавшись.

— Император постановил, что любой земельный акт должен иметь мою печать, — настаивал Темар.

— Мы выбросим людей обратно в море, в то время как принц послал их сюда, обещая новую жизнь? — мрачно спросил Райшед.

— Тадриол собирается плавать вдоль побережья, чтобы лично проводить в жизнь свои указы, а? — вставила я.

Хэлис решительно ткнула пальцем в Темара.

— Как насчет людей, которые не признают указ Тадриола? Вон в Лескаре сколько времени идут войны из-за земли.

— Давайте не будем накликать беду. — Д'Алсеннен хмурился. — Если корабль разбился…

— …нам лучше всего поискать обломки или уцелевших, — закончил Райшед его мысль.

— Ты могла бы нам сказать, куда их вероятнее всего принесут течения? — Темар посмотрел на Аллин.

— «Звон» выяснит его судьбу, — вместо нее ответил Казуел с раздражающей снисходительностью. — Налдет на борту. Я предупредил его, что высокомерие Ден Харкейла обязательно приведет к несчастью.

— «Звон»? Корабль Ден Кастевина уже в пути? — Д'Алсеннен взмахом руки велел всем умолкнуть. — Когда его можно ожидать?

Казуел оскорбился.

— Они ушли тридцать седьмого предвесны.

— Перед самым полнолунием Большой. — Райшед сузил глаза. — Они должны быть здесь в ближайшие десять дней.

— С магом на борту новолуние Малой — для них не проблема. — Хэлис делала свои собственные подсчеты.

Аллин не казалась такой уверенной.

— У Налдета родство с огнем, а не с воздухом или водой.

— Паррайл тоже на борту, — пренебрежительно обронил Казуел. У меня аж рука зачесалась от желания его ударить. — Один из учеников ментора Тонина. Он достаточно владеет Высшим Искусством, чтобы помочь.

— Спасибо тебе за эти известия, эсквайр Д'Эвуар, и за твое время. Нам больше не следует тебя задерживать. — Темар кивнул Аллин, и она прозаично задула свечу. Подобострастное прощание Казуела растаяло, как струйка голубого дыма, вьющаяся от фитиля.

Д'Алсеннен запустил пятерню в свои короткие встопорщенные волосы. Взгляд у парня был затравленный.

— Дастеннин прости меня, но я почти надеялся, что корабль Ден Харкейла пошел ко дну. — Он взывал к богу моря не по привычке или из лицемерия.

— Они знали, на какой риск идут. — Хэлис подобно мне была не склонна сочувствовать. — Рано или поздно за глупость приходится платить.

Райшед подошел к незаконченной карте побережья между Витранселем и Хафрейнсором.

— Где они могли бы высадиться, если рассчитывают водрузить свое собственное знамя?

Хэлис отняла карту.

— Пока мы строим догадки, эти корабли того и гляди появятся. Мы должны принять меры и быть готовы встретить любой вызов. Темар, ты называешь себя сьером. Пора тебе проводить в жизнь свои указы. И нам нужно знать, как далеко будет простираться твоя власть. — Она усмехнулась. — Именно это я и пришла обсудить в первую очередь. Ты намерен потребовать верности от моих парней, связывающих свою судьбу с колонистскими семьями? А если потребуешь, то станешь держать их в строгости, в которой они нуждаются?

— А что стряслось? — Райшед сел на край стола, настороженно глядя на наемницу. Он знал цену дисциплине среди солдат и не раз намекал Д'Алсеннену, что пора ему создать свой отряд присягнувших на манер милиции мессира Д'Олбриота. Темар упорно избегал этой темы, заявляя, что не понимает обычаев, придуманных в смутные времена Хаоса.

Я опустилась на оставленный табурет Райшеда и, достав свой нож, начала лениво чистить ногти, пока Хэлис объясняла ситуацию с Дегом и Катрис. Д'Алсеннен собрался с мыслями и предложил возродить некоторые из древних обычаев, принятых в доме его деда. Райшед посоветовал кое-что изменить в свете большей независимости, которую предоставляют своим арендаторам нынешние тормалинские принцы. Хэлис нехотя одобрила предложенное им послабление тем крутым и скорым мерам, посредством которых она держит наемников в строю. Даже Аллин осмелилась высказать несколько нерешительных замечаний по параллельным системам влияния и власти Хадрумала.

Я никогда не интересовалась правосудием и всю жизнь предпочитала не связываться с ним. В одних городках я наказывала себе играть честно, следить за манерами и полагаться на Халкарион, оберегающую мою удачу. В других местах это означало идти на риск и самой заботиться о своем везении. А иногда приходилось надеяться на быструю лошадь, чтобы она унесла тебя от погони, когда какой-то дурак с пустым кошельком побежит жаловаться страже.

Я подрезала ногти и подумала, не интереснее ли будет пойти домой и заняться стиркой.