Кадану Ленчу, декану и ментору Университета Кола,

Твой друг Ост.

От Оста Джилдомена, регистратора в магистрате Релшаза

Дорогой Кад,

Ты просил меня следить за интересными новостями, касающимися эфирной магии. Не уверен, что это интересно, но я подумал, тебе захочется узнать, как могут разгораться страсти у некоторых людей.

Предостережение всем разумным людям от товарищества рационалистов города Релшаза перед лицом нового суеверия

Каждый ясно мыслящий человек радуется тому, что нынешнее поколение поднялось над ложью и мифами, которые так сковывали наших предков. Пагубное влияние магии на робких и запуганных наконец подавлено, и коварная попытка религии одурманить умы доверчивых разбита. Теперь мы обязаны дать отпор новым вредным небылицам, ибо нас атакует ложь, сочетающая худшие элементы магии и догмы.

Эфирная магия, называемая также Высшим Искусством, широко превозносится как ответ на любое несчастье, постигающее нерадивых. Она даст хлеб ленивым, поможет тем, кто страдает из-за собственной распущенности, и одарит незаслуженным богатством недостойных. Если верить половине тех рассказов о могуществе, какое приписывается этому древнему знанию, Высшее Искусство могло бы снять даже луны с небес. Требуется лишь немного подумать, чтобы понять: все эти надежды имеют не больше ценности, чем серебро лунного света, блестящее в сточной канаве. Те несколько лиц, якобы владеющие этими мнимыми заклинаниями, пребывают далеко от наших берегов и, кроме того, принадлежат к тормалинской знати. Какие бы незначительные плоды ни принесло их знание, они неизбежно будут предназначены тем, кто рожден править. Простому народу предлагаются лишь подделки: перевранные заклинания невежественных жрецов, мечтающих вновь поймать легковерных в ловушку имитацией благочестия.

Противодействуйте утешительной глупости упорством в изучении материального мира. Напоминайте каждому другу, соблазненному ложью и пустыми обещаниями, об истинной пользе, которую дает прогресс во всех областях естествознания. Мы не должны возвращаться к тем наивным дням, когда изучение пропорций было делом мистиков, а не реалистов, когда анатомов сторонились из-за посягательства на привилегию Полдриона, а алхимики и аптекари получали одни насмешки за свои труды. Давайте смотреть вперед, на преимущества, которых мы добьемся благодаря четкой работе ума, объясняя богатство живого мира, открывая секреты болезней и смерти, составляя карты небес и цикла сезонов и отвечая на множество других вопросов.

Магия какой бы то ни было природы обещает незаслуженные блага, но давайте не забывать о слишком дорогой цене, которую в прошлом платили те, кто поддался подобным искушениям. Ни один рационально мыслящий студент-историк не может отрицать, что Хаос, охвативший Старую Империю, не имел бы такого разрушительного действия, не призови невежественные правители в своем неуемном стремлении к власти и наживе беспринципные силы магов. Злобное магическое искусство несло страдание всем землям от океанского побережья Тормалина до Великого Леса за Энсеймином.

Никакое возрождение не могло начаться, пока аморальных магов не выдворили с наших берегов, не изгнали на тот остров, где урожденные маги скрываются по сей день.

Возможно, Высшее Искусство не предлагает таких катаклизмов воздуха и земли, но его коварная угроза не менее зловеща. Рассмотрите свидетельство этого Темара Д'Алсеннена, в последнее время чествуемого в Тормейле. Он говорит о заклинаниях, вплетенных в каждый аспект управления. Их фальшивое обещание побудило Старую Империю расширяться все дальше, полагаясь на хрупкие нити Высшего Искусства, связывающие все воедино. Не было никакого понимания, лежащего в основе этой магии. Атакуя врага заклинаниями вместо честной силы оружия, невежественные колдуны Д'Алсеннена срубили сук, на котором сидели. Стоило перерезать одну нить, как сеть Высшего Искусства опутала всю Империю. Посеянные семена Хаоса дали свои ростки, а огонь и вода опрометчивых магов помогли им расцвести пышным цветом. Д'Алсеннен приписывает эфирной магии свое спасение и спасение своих людей, даже не признавая, что то же самое колдовство держало их всех под землей в течение двадцати четырех поколений. Это было не спасение, но лишь трусливая отсрочка зловещего дня. Какой рациональный человек сочтет такую судьбу предпочтительнее честной смерти?

Не слушайте тех, кто уверяет вас, будто последние поколения магов имеют и мудрость и благоразумие. Оставайтесь бдительными, чтобы превратное мнение об этом архаичном Высшем Искусстве не привело вас к мысли, будто магия какой-либо природы имеет некие права на наши просвещенные времена.

Сатайфер, Западные Подходы

18-е поствесны

Острова поднялись из безбрежного океана с пугающей внезапностью. Острые хребты вытянулись цепью поперек вод. Под их сомкнутыми гребнями вызывающе горбились поросшие лесом холмы, словно крутые валы под бесконечными голубыми небесами, неохотно отдавая окружающему морю узкую полоску пляжа. Соревнуясь с ними в скупости, море бросало на берег ничтожную полоску бурунов. Легкие волны апатично поднимали белое кружево пены, прежде чем отступить к сверкающим глубинам. Никакие рифы не угрожали кораблю, когда он, избегая меньших островков, стремился к узкому проливу между двумя изумрудными мысами.

Вереница плывущих облаков бросала свет и тень на неугомонные воды, уже блестящие от мимолетных вспышек. Так рыба играет в воде, ускользая от пытливых глаз. Лежащий впереди остров казался безмятежной зеленой мозаикой, не потревоженной ровным ветром, который быстро нес корабль к берегу. Спокойные краски деревьев-великанов с пятнами яркой зелени от нового прироста и подлеска складывались в неподвижные узоры, обрамленные темно-оливковой массой поднимающихся пиков. Ветер переменился, и влажные запахи земли на минуту победили едкую соль морского бриза, и крики морских птиц пронзили скрип и гудение снастей и парусов.

— Скорей бы сойти на берег!

— Слышу истинный крик души, Паррайл.

Мужчина, цепляющийся за перила, слабо улыбнулся.

— А, Налдет, добрый день.

— Мое почтение, господа, но уйдите с дороги. — Мимо торопливо прошел матрос, ловко ступая босыми ногами по качающейся палубе. Несмотря на холодный ветер, он был в одной рубахе и рваных штанах до колен. — Почему бы вам не спуститься вниз к остальным пассажирам? — Не дожидаясь ответа, он ловко взобрался по вантам на марс.

Паррайл с тревогой посмотрел на Налдета:

— Боюсь, это выше моих сил.

— Сюда.

Маг повел его к сложенному на палубе грузу, для надежности покрытому сетью. Он с опаской взглянул на матросов, ловко меняющих конфигурацию кремовой парусины, вздымающейся на высоких фок- и грот-мачтах «Звона».

— Все еще не привык к качке?

— Я-то привык, а мой желудок — нет. — Ученый неохотно сел, вытягивая шею, чтобы видеть даль сквозь путаницу тросов и блоков. — Надо смотреть на горизонт. Это мне один из матросов сказал.

— Я стараюсь держать корабль ровно, — небрежно заметил Налдет.

Паррайл выдавил улыбку.

— Спасибо, Мастер Маг.

— Не за что, Мастер Ученый. — Налдет сидя отвесил комичный поклон. Опершись спиной на корабельную шлюпку, закрытую брезентом, он широко зевнул, потом огляделся. Его неприметное лицо оживилось. — Это плавание показало мне, как мало я знаю о работе воды. Но ветры были попутные, поэтому я не думаю, что мы потеряли слишком много времени.

— Спасибо Дастеннину. — Напряженность Паррайла имела мало общего с преданностью богу моря. Почти одних лет с магом, ученый тем не менее выглядел намного моложе — благодаря вздернутому носу, мальчишеским чертам лица и жестким каштановым волосам, которые трепал ветер.

Налдет лениво постучал ногой по плотно уложенному дубовому настилу.

— Мастер Джид говорил, что мы должны встать на якорь и сойти на берег как раз к обеду. — Он засмеялся. — Как я понимаю, ты не завтракал?

Паррайл глубоко вздохнул.

— Нет. И я бы предпочел не говорить о еде. — Ученый рассеянно потянул шнуровку своей простой льняной рубахи, которую он носил под скромной суконной курткой.

— Прости.

Налдет посмотрел на корму, где капитан и старшие члены команды деловито совещались перед бизань-мачтой с косыми парусами. Они разошлись, ловко скользнув по трапу на главную палубу, чтобы заняться порученными им делами. Капитан остался на юте. Осматривая лежащий впереди архипелаг, он разговаривал с рулевым; широкие ладони последнего баюкали румпель, управляющий массивным рулем корабля. Капитан, высокий седовласый мужчина с черными бровями, привычно хмурился. Год за годом он всматривался в солнце и ветер, и с каждым годом углублялись морщины на его обветренном лице. Он носил мягкие башмаки, длинные штаны из простого голубого сукна и удобную свободную рубаху, почти такую же, как у мага и ученого. Но если Налдет остановил свой выбор на кожаной куртке, в каких ходила половина команды, капитан поддерживал достоинство своего звания безрукавкой из теплой серой шерсти, подпоясанной кожаным ремнем с красивой медной пряжкой.

— Сатайфер — название одного этого острова или всей группы? — спросил Паррайл, чтобы чем-то себя отвлечь. Он не ждал ответа.

Тем не менее Налдет ответил:

— Думаю, всей группы. Вряд ли кто-нибудь называл тут отдельные острова. Я вообще не уверен, что кто-нибудь их исследовал. — Маг не сводил любопытных карих глаз с быстро растущей громады самого большого острова. — Тот, кто этим займется, должен назвать своим именем хотя бы одну скалу. Что скажешь? Неплохая слава, да?

— Тебе этого хочется?

Маг заметно растерялся.

— Нет, я направляюсь в Келларин.

Паррайл на миг задумался.

— Мне показалось, тебя не слишком интересует колония, когда мы были там в прошлый раз.

— Я был рад оттуда сбежать. — Веселое лицо Налдета слегка помрачнело. — Я никогда раньше не видел, как убивают людей. Нет, конечно, люди умирают, и с этим ничего не поделаешь. Полдрион бросает руны, но когда убивают тех, кого ты знаешь… — Он помолчал, вновь переживая ту боль. — Прости. Ты потерял друзей, я знаю.

— Я хочу помочь Келларину в память о них.

В бесхитростных словах Паррайла не было упрека, но Налдет ответил быстро, словно оправдываясь.

— Я сделал тогда столько, сколько мог. И решил, что будет лучше вернуться в Хадрумал и поделиться тем, что мне удалось узнать. Планир и остальные маги уехали задолго до меня.

Но в мягких карих глазах Паррайла застыла давняя скорбь. Неловкость повисла между молодыми людьми, когда по всему кораблю зазвучали крики матросов, ободряющих и предостерегающих друг друга. Холмы выросли и приблизились. Маневры со снастями сопровождались ревом команд с задней палубы и хлопаньем послушных парусов. Пролив между центральным островом и его небольшим соседом серебряной лентой вился между зелеными берегами. Белые птицы понеслись к «Звону» и закружили над кильватером, громко крича от тревоги и любопытства.

— Когда ты вернулся в Ванам? — спросил Налдет чуть обвиняющим тоном.

Паррайл с усилием вернулся к настоящему.

— Мы уехали в начале прошлой осени, вскоре после тебя. К Равноденствию прибыли в Зьютесселу, а к середине предзимы я уже был в Ванаме. Я поклялся никогда больше не ступать на борт корабля. — Ученый содрогнулся, и вдруг его лицо озарилось. — Но ментор Тонин меня уговорил. Как я понимаю, ты тоже едешь для консультации с барышней Гуиналь? Я слышал, Узара отправлялся на поиски эфирного знания с той женщиной с Лесной кровью, Ливак. Он действительно привез в Хадрумал одного из Горных адептов Высшего Искусства?

— Да, девушку по имени Аритейн, но я не имею к этому никакого отношения. — Налдет выглядел удивленным. — Я просто помогаю этому кораблю не сбиться с курса. А потом посмотрю, какая работа есть в Келларине. Мое родство с огнем, и я слышал, горняки Эдисгессета будут плавить руду этим летом. — Маг усмехнулся. — Но если ты хочешь ухаживать за барышней, милости просим.

— Я не собираюсь ни за кем ухаживать. — Ученый попытался скрыть досаду под маской непоколебимого достоинства. — Мне казалось, ты выполняешь приказы Верховного мага.

— Да, если я — один из трех магов, еще стоящих на ногах, когда все остальные выведены из игры эльетиммскими колдунами. Там, в Хадрумале, я всего лишь мелкая рыбешка. — В небрежном ответе Налдета проскользнуло разочарование.

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Я подумал, что в Келларине добьюсь большего. — Природная словоохотливость мага взяла верх над осторожностью. — Неплохо, конечно, бесконечно обсуждать теории и предположения. Но гораздо приятнее, когда простые люди радуются твоей помощи, а не смотрят так, будто у тебя две головы, если ты предлагаешь им поджечь сырые дрова.

Он бы сказал больше, но крики матросов стали громче и настойчивей. Мастер Джид проревел внезапную команду, и «Звон», развернувшись на широких парусиновых крыльях, ринулся в пролив. Волнение открытого океана уступило место спокойным водам между двумя островами. Зеркально-гладкие там, где они отражали яркое солнце, и кристально-прозрачные в тени хмурого утеса, они не скрывали рифы, темнеющие под самой поверхностью.

Бросив настороженный взгляд на пробегающих мимо матросов, Налдет подтолкнул ученого к борту.

— Давай посмотрим, что там.

Следуя за изгибом берега, корабль обогнул нависающую скалу. Впереди показалась лощина. Она полого спускалась к галечной бухте, предлагавшей удобную якорную стоянку. Берег меньшего острова был разбит на мелкие мысы. За ними прятались крохотные заливы, а выше складки земли сливались с зелеными холмами.

Паррайл потянул носом.

— Мясо коптится?

— Они это сделали! — Налдет изумленно указал на корабль, вытащенный на берег. Его мачты накренились, когда отлив оставил судно без поддержки. У него был такой же длинный корпус, как у «Звона», подходящий и для открытых, и для прибрежных вод, прямые паруса на фок- и грот-мачтах, невысокие надстройки на носу и корме — дань последней моде — и низкие перила, защищающие среднюю часть корабля, чтобы облегчить погрузку и выгрузку товаров, перевозимых в просторном трюме.

— Корабль Ден Харкейла? — Ученый прищурился, но на мачтах не было ни одного флага.

— Не могу сказать. — Налдет покачал головой, заметно раздосадованный. — Если им повезло, это еще не значит, что повезет всем остальным.

Паррайл искал лучший обзор.

— Может, это келларинский корабль?

— Паруса!

Оба подняли голову и увидели, что наблюдатель на марсе указывает за корму.

— Еще один корабль? — вслух удивился Налдет.

— Мастер маг, мастер ученый! — Резкий оклик капитана заставил их побежать на ют.

— Кто-нибудь из вас получал известие о других кораблях? — требовательно вопросил мастер Джид, когда Налдет добрался до верха трапа.

Маг покачал головой:

— Со мной никто не связывался.

— Из Бремилейна ничего не было? — Капитан всматривался за корму, пытаясь опознать чужака. Примерно на четверть длиннее «Звона», с такими же удлиненными очертаниями, он нес внушительный груз парусов, вооруженный для скорости и нападения. Фок- и грот-мачты несли по три прямых паруса вместо двух «Звона», и это не считая блинда под бушпритом и двух задних мачт с косыми парусами. Причудливая резьба украшала его корму и перила, а фигура на носу изображала голову акулы. Когда он приблизился, стало отчетливо видно название, дерзко намалеванное внизу: «Бешеный Пес».

— Мастер Паррайл?

— Я ничего не слышал, но Высшее Искусство не всегда надежно работает над океаном, — поспешил смягчить свой ответ ученый.

— Паруса по носу!

Оценив скорость судна, стремительно приближающегося сзади, Джид посмотрел вперед, где появился второй корабль, выйдя из укрытия за изгибом берега. Этот мог быть построен по тем же самым чертежам, что и «Бешеный Пес», но более строгий корабельный плотник довольствовался простыми перилами вокруг марсов и палубных надстроек. На носу тоже не было украшений, не считая медного шипа и названия «Морская Лисица», вырезанного под ним и выкрашенного в черный цвет.

— Зубы Даста, это ловушка! — взорвался Джид.

— Руль еле действует, мы слишком медленно идем, — прошипел рулевой, проверяя румпель огрубевшей рукой.

— Все наверх! — проревел капитан. — Маг, вызови нам ветер!

— Флаг за кормой! — Наблюдатель, вцепившись в трос, наклонился под опасным углом.

Когда «Бешеный Пес» поднял на грот-мачте яркий алый вымпел, «Морская Лисица» ответила ему таким же.

— Это не тормалинская эмблема, — засомневался Паррайл. — Кто поднимает флаги со змеей?

— Пираты, — рявкнул с ненавистью капитан. Он прищурился, определяя курс «Морской Лисицы», теперь стремившейся преградить им путь.

Налдет не отрывал взгляд от искры голубого света, которую выращивал в ладонях. Он слегка развел руки, и искра превратилась в переливающуюся сферу, пронизанную лазурным светом, настолько ярким, что стало больно глазам.

— Быстрее, маг! — Рулевой оглянулся через плечо, когда паруса «Бешеного Пса» украли тот небольшой ветерок, на который мог надеяться «Звон», запертый между островами.

Наблюдатель закричал от страха и ярости — стрелы ударили в паруса «Звона». Послышались крики матросов, раненных в руку или ногу. Один несчастный тяжело рухнул на палубу, вопя и царапая ногтями смертоносное древко, проткнувшее ему живот.

Паррайл сбил Налдета с ног. Проклятие мага так и осталось невысказанным: блестящие наконечники стрел вонзались в доски настила, на которых он только что стоял. Мастер Джид тащил рулевого под ненадежное укрытие кормовых перил. Рулевой давился собственной кровью, глубоко в его груди застряла стрела. От потрясения магия Налдета рассеялась беспорядочными слабыми порывами.

Мастер Джид встал на колено у румпеля, подпираясь другой ногой. Его рука была тверда.

— Нам нужен ветер, мастер маг.

— Ты можешь использовать воду, чтобы их остановить? — дрожащим голосом спросил Паррайл.

— Нет, это прямая антитеза. — Налдет старался успокоить трясущиеся руки, когда между ними возникло слабое сапфировое свечение. Он уже делал это раньше, напомнил себе маг. Если он хочет когда-нибудь стать равным Калиону или Отрику, то должен справляться с такими проблемами. Если останется жив…

Вторая гибельная туча стрел вылетела из снастей корабля-преследователя.

— Они ищут магический свет. — Паррайл присел у кормовых перил, чтобы помочь рулевому.

— Проклятие! — Необузданная сила вырвалась из рук Налдета. В последний момент он ухитрился швырнуть ее в грот-мачту, и «Звон» покачнулся — паруса вдруг наполнились и смело потащили судно по воде.

— Осторожно, рифы! — Моряк на фок-мачте настойчиво замахал рукой.

— Осторожно, шлюпки! — послышался крик из средней части корабля.

Матросы лихорадочно жестикулировали, указывая то вперед, то назад. Флотилия баркасов выскакивала из заливов меньшего острова, где пряталась до сигнала «Морской Лисицы». Паррайл взглянул за корму и увидел вторую голодную свору, развертывающуюся веером по обе стороны «Бешеного Пса». Потные гребцы налегали на весла, каждая лодка набита пиратами, и у всех в руках мечи. На каждом носу человек угрожающе размахивал кошкой.

Мучительная гримаса исказила лицо Налдета. Маг изо всех сил боролся, чтобы подчинить себе порывистые потоки воздуха, налетающие со всех сторон. Синевато-багровые вспышки магии закружились вокруг него, и наконец ровный ветер наполнил паруса «Звона». Пираты за кормой разразились бранью — корабль стал удаляться, заколдованный ветер оказался сильнее их гребцов. Под носом «Звона» раздались тревожные крики, а через мгновение их заглушил треск раскалывающегося дерева.

Джид покачал головой:

— Остановись, или мы их протараним!

«Морская Лисица» находилась прямо по курсу, вдоль ее бортов выстроились пираты. Капитан вел судно прямо на путь «Звона», уверенный, что более тяжелый корпус «Морской Лисицы» выдержит удар.

— Что же делать? — Налдет стоял, придавленный нерешительностью.

— Помоги нам повернуть! — Джид силился направить корабль мимо пиратской кормы.

Присев под перилами, ученый пытался остановить кровотечение из раны рулевого.

— Зистра фейдра эн ал дрет. — Его голос дрогнул посреди заклинания. Рулевой отхаркнул сгусток алой крови и, сделав глубокий, содрогающийся вдох, свалился мешком на руки Паррайла.

Глухие удары зазвучали со всех сторон корабля. Баркасы догнали «Звон». Пираты бросали кошки с меткостью, приобретенной опытом, и вместо каждой веревки, перерезанной отчаянным матросом, еще две глубоко вонзали свои железные когти под тяжестью мужчин, лезущих снизу. Пираты уже валили через перила, их парусиновые куртки были пропитаны смолой, чтобы отражать удары немногих клинков, которые нашлись у матросов. Оказавшись на палубе, каждый пират выхватывал пару коротких мечей или кинжалов. Медные кастеты в их руках ждали того момента, когда теснота помещений не позволит ударить клинком.

— Зистра фейдра эн… — снова начал ученый, но поперхнулся, увидев кошку, которая взмыла высоко над перилами и ударила матроса, стоявшего у трапа на ют. Матрос пронзительно закричал, острые как бритва зубья пропороли ему лицо и грудь.

Инстинкт привел ярко горящий огонь в протянутую ладонь Налдета. Маг бросил его прямо в лицо головорезу, который первым ступил на палубу и оказался возле кричащего матроса. Малиновое от магии пламя с ревом горна обернулось вокруг пирата. Волосы ярко вспыхнули и тотчас сгорели, кожа головы почернела и растрескалась, лицо было искажено от боли. На какое-то мгновение показалась кровоточащая плоть, а уже через миг всепоглощающий огонь оборвал безмолвный крик пирата. Он упал, обугленная голова смотрела пустыми глазницами, опаленные руки покрылись волдырями, только ноги в сапогах остались нетронутыми. Искры ухватились за смолу в его тлеющей куртке, и магический огонь жадно побежал по палубе, оставляя за собой выжженный след. Прыгнув к кошке, он расплавил ее в бесформенный комок и, поглощая веревку, отправился вниз, на поиски свежих жертв, сидящих в баркасе. Их крики были слышны даже в оглушительном шуме свирепой схватки на борту.

— Маг, там! — Мастер Джид махнул рукой на новые паруса.

Гафельный шлюп, ловкий и маневренный, устремлялся в бухту. Длиной едва в две трети «Звона», с единственной мачтой, несущей прямой и гафельный паруса, и с кливерами над бушпритом, уже убранными, чтобы повернуть судно. Дерзкий красный вымпел развевался на его мачте, черная змея корчилась вдоль него.

Налдет в исступлении схватился за взвихренный воздух, но град камней из рогаток ударил со всех сторон, нанося ему жестокие ушибы. Маг в отчаянии соткал хрупкий щит, но было уже поздно. Мастер Джид упал с кровоточащей раной на голове. Без его направляющей руки «Звону» оставалось лишь безвольно дрейфовать.

Паррайла рвало, но он на четвереньках полз к капитану. Слезы лились по лицу ученого, однако он, скрежеща зубами, размеренно твердил заклинание.

Налдет безумным взглядом смотрел на шканцы, где команда сражалась с пиратами, которые словно саранча лезли на палубу. Боцман Джида упал, сраженный рубящим клинком. Рядом с ним корабельный плотник пытался защититься нагелем, одновременно протягивая руку упавшему товарищу. Пират отрубил ее и замахнулся для смертельного удара, но боцман на последнем вздохе пнул его. Пират пошатнулся, и однорукий моряк превратил его лицо в кровавую кашу твердым дубовым стержнем, но другой головорез сразил его, шагая прямо по телам подельника и его жертвы.

— Нис тал элд ар фен. — Паррайл вытер желчь с подбородка. Он стоял на коленях рядом с мастером Джидом, но его глаза были устремлены на убийцу-пирата. Головорез закричал и прижал руки к лицу, забыв про мечи, он вертелся волчком и потирал глаза.

— Сейчас он у меня получит! — возликовал Налдет. Он выдернул копье молнии из клубящихся над головой серых и белых туч и спалил пирата, но голубое эхо магии, вспыхнувшее вокруг Налдета, привлекло несколько стрел. Хуже того, пираты внизу как по команде шагнули к корме.

Паррайл схватил мага за тунику. Потом глубоко вдохнул и четко произнес заклинание. Налдет застыл от страха, но вот пираты, уже готовые его убить, остановились в растерянности, как свора гончих, потерявших след. Повернутые к корме, они, казалось, смотрят сквозь него.

Ужасом наполнились глаза Паррайла.

— Что теперь?

— Держись. — Осененный вдохновением, Налдет протянул ему дрожащую руку.

Паррайл ухватился за нее, как тонущий за соломинку.

— Но мастер Джид…

Поздно. Лазурная спираль силы привязала его руки к бокам, ноги оставили палубу за мгновение до того, как магия ввергла его в темноту. Паррайл застонал: его многострадальный желудок пытался вновь опустошиться. Затем он увидел тусклый свет и понял, что они с Налдетом оказались под палубой. Панические голоса загалдели в широком трюме, там пережидали долгие дни плавания среди своих коек и сундуков с дорогими пожитками те, кто надеялся на жизнь в Келларине.

— Что происходит? — крикнул мужской голос.

— Пираты! — страдальчески ответил Налдет. — Они убивают всех!

Страх, вызванный этим известием, угрожал превратиться в настоящую истерию, но все умолкли через несколько минут, когда в дальнем конце трюма открылся люк, выставив напоказ белые, испуганные лица внизу.

— Выходите! — Смуглый гидестанец поманил окровавленной перчаткой.

Несчастный юноша у самого трапа дико огляделся, ища совета, но все, кто стоял рядом, опустили глаза.

— Выходите, все! — с угрозой потребовал гидестанец.

Парень медленно взобрался по трапу и завизжал, когда его голова показалась над палубой и чьи-то руки неожиданно вытащили его из люка.

— И остальные! — Казалось терпение гидестанца подходит к концу.

Еще кого-то подтолкнули к трапу, за ним потянулись остальные. Волна тел принесла Налдета и Паррайла ближе к снопу безжалостного солнечного света. Со всех сторон их окружали шепот страха и неровное дыхание горя.

— Мы не творим никакой магии или заклинаний. — Ученый больно впился пальцами в руку Налдета, едва маг открыл рот. — Мы должны прожить достаточно долго, чтобы послать весть в Хадрумал или куда-то еще, куда угодно.

Давка привела обоих к трапу, и у них не осталось выбора, кроме как лезть наверх — Паррайл первый, Налдет следом за ним. Когда они выбрались на палубу, грубые руки толкнули их к неподвижной толпе, сгрудившейся вокруг грот-мачты. Люди в домотканой одежде, с простыми лицами ремесленников и фермеров жались друг к другу, наблюдая, как пираты небрежно швыряют за борт тела убитых. Паррайл узнал парусных дел мастера, рулевого и фермера из Далазора, чье имя он позабыл.

Несколько человек смотрели широко открытыми глазами на бак, где голый по пояс пират связывал оставшихся матросов. Хотя некоторые вырывались из рук бандитов, большинство повиновалось с угрюмой покорностью, но один ухитрился освободиться. Бешено накидываясь на пиратов, он сбил с ног одного и пнул в пах другого, крича какое-то непонятное ругательство. Оно умерло на губах матроса, когда полуголый пират ударил его по затылку железным ломом. Подняв труп за пропитанные кровью жесткие волосы, он показал его как предупреждение и матросам, и пассажирам.

— Так будет с теми, кто причиняет беспокойство!

Налдета затошнило при виде проломленной головы, где белая кость блестела среди волос вокруг кроваво-серой массы. Маг с трудом глотнул, и его ужас неожиданно отступил перед лицом отчаянного спокойствия: Налдет заставил себя оценить создавшееся положение. По крайней мере они с Паррайлом одеты почти так же, как остальные пассажиры. Первый раз в своей сознательной жизни он выдохнул благодарность Сэдрину. Кричащие мантии и цвета стихий, модные в Хадрумале, сразу выдали бы в нем мага.

Связав несопротивляющихся матросов, пираты занялись пленниками. Они срезали ножи и кошельки с поясов, срывали драгоценности с шей и запястий и сваливали добычу в прозаичную плетеную корзину, с которой какая-то хозяйка отправлялась на рынок.

— Твои кольца. — Бандит указал окровавленным ножом на пальцы фермера в золотых кольцах, и на его тощей физиономии появилась злобная усмешка. — Снимай, или я их отрежу.

Налдет не стал сопротивляться, когда грубые руки обыскивали его куртку и карманы бриджей, срывали кошелек со шнурка, который маг носил под рубахой. Затем пират с крысиной рожей потянулся к руке Паррайла.

— Кольцо! — приказал он.

Убитое выражение на лице Паррайла мало отличалось от окружающих лиц, но Налдет увидел дополнительную боль в глазах ученого, когда тот отдавал серебряную эмблему Ванама — с трудом заработанный символ долгих лет учебы и самоотречения.

Погруженный в тяжкие раздумья, маг не сразу понял, почему все замолчали. Пираты вытянулись в струнку, повернувшись к дальним перилам. Налдет увидел одинокую мачту шлюпа, который ему не удалось поразить магией. Вымпел со змеей лениво колыхался взад-вперед, насмехаясь над проигравшими.

Самый высокий мужчина из всех, кого Налдет когда-либо видел, перелез через борт с ловкостью, поразительной для такого верзилы. Пираты громко закричали, затопали ногами и загремели оружием в буйном ликовании. Высокий галантно махнул рукой, отвечая тем, кто стоял на баке, и маг заметил, что у него не хватает мизинца на правой руке. Его черные вьющиеся волосы упали бы ниже плеч, если б не были стянуты в безжалостную косичку. Его широкие плечи выдержали бы любой груз, но он был одет как дворянин, которому никогда не приходилось пачкать руки.

Он повернулся к своим головорезам, чтобы выразить им одобрение, и Налдет увидел на лице пирата довольную улыбку, углубившую морщины вокруг глаз. Это был мужчина в расцвете сил, его зубы белели на фоне аккуратно подстриженной бороды, чуть тронутой сединой.

— Хорошая работа, парни! А теперь немного помолчим.

Его зычный голос прекрасно соответствовал бочкообразной груди. Не жалея начищенных сапог, верзила пнул в сторону чей-то окровавленный труп и подошел к замершим в ужасе колонистам.

— Добрый вам день. — Он низко поклонился с показной вежливостью. — Я Мьюрдарч, и я — их вождь… — Его улыбка казалась роковой. — Мы пираты. Вы пленники, хотя у вас будет выбор насчет этого. Мы заберем все, что найдем на этом корабле. Тут у вас выбора нет. — Он ухмыльнулся в ответ на придушенный писк протеста. — Но мы разделим все по справедливости, потому что так принято в моем флоте. Если вы хотите получить долю, все, что вам нужно сделать, это присягнуть мне на верность и делать то, что я велю. Проявите талант к нашей жизни, и вы увидите, что он будет признан. Происхождение здесь не играет роли. Имеют значение только способности.

Он небрежно провел рукой по своей синей бархатной тунике, вышитой и подпоясанной серебром. Ветерок ерошил батистовые рукава его рубахи.

— Я не обещаю вам долгую жизнь, но клянусь всем святым, она будет веселой. Мы развлекаемся так же охотно, как грабим, — беззаботно продолжал Мьюрдарч. — Вино, женщины, хорошая еда… Если вы больны, мы обеспечим вас лечением и комфортом. Если вы получите увечье в бою, мы вас не бросим, всегда есть работа, которая не требует меча. Когда вы принесете мне достаточно трофеев, чтобы выкупить свою жизнь, вы будете вольны уйти с тем, что успели скопить. Но большинство останется, чтобы еще больше разбогатеть.

Пираты, ловившие каждое его слово, засмеялись, но Налдет услышал искреннее веселье, а не лесть, которую он ожидал, и это еще больше его встревожило.

— Вы, дамы, можете работать на нас, как хотите. — Мьюрдарч обратил серьезное лицо к матери, обнимающей дочь, которая только-только начала расцветать. — Ни один мужчина не возьмет вас против вашей воли, или будет за это оскоплен. Поделитесь своей благосклонностью, и вам заплатят за любезность, или зарабатывайте свое содержание шитьем, стиркой, стряпней, уходом за больными. — Он пожал плечами. — Или дайте клятву вместе с мужчинами, ходите вместе с ними в наряды и зарабатывайте равную долю. Где Оталин?

Один головорез из пропитанной кровью четверки на баке шагнул вперед, и пираты одобрительно взревели.

— Мы не удерживаем женщин у очагов и прялок, если это им не по душе.

Крикнув что-то насмешливое связанным матросам, Оталин разорвал куртку и рубаху и обнажил груди, доказывая свою принадлежность к женскому полу. Пожалуй, за всю свою жизнь Налдет не видел ничего менее эротичного.

Мьюрдарч хлопнул в ладоши, и тут же воцарилась тишина.

— Каждый, кто подвергнет опасности мой флот, расстанется с жизнью. Каждый, кто начнет драку на корабле, будет повешен, — сказал он с затаенной угрозой. — Вы можете сводить счеты на берегу, ни к кому при этом не апеллируя. Если вы сможете жить по нашим законам, вы получите столько золота, сколько вам и не снилось. Если не сможете, будете отрабатывать свою жизнь, но я предупреждаю вас — это долгий путь к свободе. Самый быстрый выход — не работать, тогда вы не будете есть и скоро умрете. Если таков ваш выбор, быть посему. У вас есть время до завтрашнего утра, чтобы все обдумать, а затем я захочу услышать решение от каждого из вас.

Мьюрдарч повернулся и кивнул пиратам на юте.

— Ведите его сюда.

Маг услышал резкий вздох Паррайла, когда мастера Джида столкнули с трапа на палубу. Капитан грузно упал, в его спутанных седых волосах темнела кровь. Легко спрыгнув к нему, пиратка Оталин рывком поставила его на ноги. Моряк был бледен, под глазами темнели синяки, он нетвердо стоял со связанными за спиной руками, но зубы его были сжаты.

— Добрый день, капитан. — Мьюрдарч наклонил голову, обращаясь к нему как равный к равному. — Думаю, тебе ясно, что ты теперь в моем флоте? — Он не ждал ответа. — Капитан должен всегда оставаться со своим кораблем, верно? Я делаю все возможное, чтобы так и было. Поэтому у тебя есть выбор.

— Стать пиратом и грабить честных людей? — прорычал Джид с презрением. — Никогда.

— Я сказал, у вас есть время до завтра, чтобы принять решение. — Мьюрдарч опять улыбнулся той роковой улыбкой. — Нет, я хочу спросить тебя о другом. Кто маг?

Джид смотрел на главаря пиратов. Лицо капитана было бесстрастным.

— Кто маг? — повторил Мьюрдарч мягко и ядовито. — Выдай его. Он не принес тебе большой пользы, верно?

Сердце Налдета застучало так громко, что оглушило его. Дыхание застряло в горле, и от страха подвело живот.

Джид молчал, уставясь на пиратского вождя. Он боится отвести глаза, чтобы не взглянуть на него ненароком, понял Налдет. Оцепенев от шока, маг хотел одного — отвернуться от этого жуткого зрелища, но не посмел, чтобы не встретить чей-то обвиняющий взгляд, не увидеть чей-то указующий перст, который отдаст его этому зверю. Мысли таяли в отчаянии и ужасе.

Мьюрдарч внимательно изучал Джида.

— Нет, ты его не сдашь, верно? Тебе нужны уговоры. Но я человек слова. Я позволю тебе остаться с твоим кораблем.

Пираты засмеялись, и Налдет увидел на их лицах свирепое ожидание. Оталин толкнула Джида к грот-мачте, и пассажиры рассеялись в тревоге. Мьюрдарч небрежно вытащил один из кинжалов, висевших в ножнах на его серебряном поясе, и полуголый пират спрыгнул с бака. Он нес молоток и острые железные гвозди длиной в полруки. Мьюрдарч разрезал путы на руках Джида, но два головореза уже ждали, чтобы схватить капитана. Главарь шагнул в сторону, и его молодчики поставили Джида спиной к мачте; затем, вывернув ему руки, с двух сторон прижали его кисти к дереву.

По кивку Мьюрдарча полуголый пират вогнал гвоздь в ладонь капитана, прибивая ее к мачте. Джид вскрикнул от боли.

— Даст прокляни твое семя!

Мьюрдарча это не тронуло.

— Покажи мне мага.

Капитан покачал головой, так сильно кусая губу, что кровь побежала по подбородку.

Мьюрдарч кивнул, и второй гвоздь вбили до упора. К крику Джида присоединились рыдания со всех сторон.

— Покажи мне мага.

Но капитан молчал.

Несмотря на страдальческий шепот со всех сторон, Налдет не издал ни звука. Он просто не мог этого сделать.

Пиратский главарь с сожалением покачал головой, когда подбородок Джида упал на грудь. Сильными пальцами он схватил моряка за волосы и рывком поднял его голову.

— До завтра. — Повернувшись спиной к Джиду, он неторопливо пошел к борту. — Давайте их на берег. — Он перемахнул через перила на свой гафельный шлюп.

Как только Мьюрдарч оставил палубу, пираты замахали нагелями, подталкивая людей плоской стороной мечей, — так они сгоняли запуганных пассажиров в одну кучу. Паррайл схватил потрясенного мага за локоть и потащил за собой. Пожилой мужчина с испачканными руками красильщика затравленно взглянул на них из-под опущенных бровей. Сам обмирая от страха, ученый с трудом глотнул. Во рту стояла мерзкая горечь, а горло саднило от изжоги. Эти люди не выдадут их палачам, верно? Ведь магия может оказаться их единственным спасением. Паррайл опустил глаза, сосредоточиваясь на том, чтобы двигаться вместе с толпой и заставлять идти Налдета. Его охватил ужас — вдруг кто-то из них двоих сделает нечто такое, что привлечет нежелательное внимание.

Пираты отсчитывали своих пленников по головам, как овец, отправляя их в ждущие баркасы. Рябой бандит, который командовал высадкой, не терпел задержек. Женщина с дочерью уперлась у веревочных лестниц, сброшенных с корабля, и по его кивку два дюжих пирата перекинули ее через борт. Женщина захныкала, повиснув в воздухе.

Стоявший внизу пират хохотал, пока падающая туфля не угодила ему в лицо.

— Осторожно, ты, корова!

Схватив за нижние юбки, он дернул женщину вниз. Послышался треск ткани. Если бы пират в лодке не схватил бедняжку за руку, она б упала в темную воду. Но женщина была слишком испугана. Она не понимала, что ее спасают, и вырывалась с истошным криком.

Мужчина засмеялся, но без ехидства.

— Леди, ваша ступка мне без надобности.

— Еще бы, при таком-то выборе. — Его напарник, потирая ушибленное лицо, смотрел вверх на ноги дочери, беспомощно висевшие над ним. Он схватил ее за икры, и пираты наверху отпустили девушку. Мерзавец скользнул шершавой рукой по чулкам, под юбки, а другой рукой поймал ее за талию.

Девушка дернулась в его объятиях и в панике плюнула ему прямо в лицо.

— Как ты смеешь!

— Прошу прощения, сударыня моя. — Похотливо улыбаясь, он с нарочитой осторожностью убрал руки. — Найди меня, если передумаешь.

Паррайла и Налдета толкнули к перилам. Ученый больно пнул мага по лодыжке, и эта боль ненадолго прогнала шок из остекленевших глаз Налдета. Паррайл кивнул на веревочный трап. К его облегчению, маг ухитрился кое-как слезть в баркас. Ученый дрожащими руками схватился за веревки. Ногти впивались в просмоленную пеньку, когда Паррайл торопливо спускался, боясь упасть, но еще больше страшась последствий, если он упадет.

— Остальные ваши! — Пират, на небритой щеке которого все еще блестел плевок, махнул кораблю и повернулся к своим гребцам. — Все за весла!

Пассажиры съежились на центральных банках, мать рыдала на груди дочери. Налдет невидящими глазами смотрел вперед, но Паррайл изогнулся, чтобы посмотреть, куда их везут.

Он увидел грубый бревенчатый частокол, стоящий недалеко от берега. Кору с бревен не обдирали, а на их заостренных концах еще белели свежие следы топора. На общипанной траве между каменистым пляжем и густыми зарослями, покрывающими склоны холма, раскинулись грубые укрытия, навесы и шатры. Возвращавшиеся пираты подбрасывали дрова в костры, над пламенем закачались чайники и котелки. Те несколько головорезов, которые прятались на берегу, вышли из кустов и частокола. Их радостные крики далеко разносились над гладкими водами бухты. Солнце было теплым, ветерок мягким, и острова выглядели зелеными и гостеприимными. Паррайл почувствовал себя совершенно несчастным.

Под днищем захрустела галька, и баркас замер на отмели.

— Выходите да поживее!

Когда они полезли через борта, оступаясь в воде глубиной по колено, Паррайл быстро огляделся, ища какой-нибудь путь к спасению. Он был не одинок в своих чаяниях.

— Бежать некуда, уж простите, — презрительно обронил пират. Он не смотрел на ученого, но Паррайл все равно покраснел, униженный издевательским смехом нескольких скотов, ждущих у кромки воды.

— Сегодня вы ночуете в частоколе. — Коренастый мужик с бритой головой и заплетенной каштановой бородой подошел к пленникам. Он не был одет для абордажа, но его бриджи и куртка из буйволовой кожи отличались покроем и качеством, которые Паррайл скорее ожидал бы встретить на улицах Ванама. — Дайте утром клятву, что вы присоединитесь к нам, и у вас появится собственный угол. — Он широким жестом обвел ветхий лагерь.

Когда все смирно направились к частоколу, Паррайл толкнул Налдета в середину группы. Ученый надеялся, что мрачное отчаяние на лице мага будет принято за поражение, тяжело придавившее всех остальных. Пираты же, казалось, стремились разогнать уныние.

— Мьюрдарч — великий вождь, — сообщил загорелый мускулистый юноша в рубахе, расшнурованной до пояса. — Вам стоит подумать о его предложении. Для таких, как мы, нет лучшего шанса разбогатеть по эту сторону двери Сэдрина.

— У нас хорошая жизнь, — согласился его товарищ, хлопая по дорогой перевязи с позолоченными и эмалевыми украшениями. В другой руке он держал бутылку вина и весело щурился на яркое солнце, которое насмехалось над страданиями пленников.

Паррайл спросил себя, откуда взялось вино и кто за него умер. Пленники дошли до частокола, и их бесцеремонно втолкнули в грубые ворота. Загремел деревянный засов, и на глаза ученого невольно навернулись слезы. Сердито поморгав, он схватил Налдета за руку. Маг стоял, оцепенелый, и Паррайл встряхнул его, прежде чем подтолкнуть в тень узкой деревянной площадки, идущей вдоль всего частокола. Она давала их символическим стражникам хороший обзор и самого частокола, и бухты с лагерем.

— Мы должны послать сообщение, — прошипел ученый и тут же испугался, не услышал ли кто его настойчивый шепот.

Налдет беззвучно разевал рот, вперив в него непонимающий взгляд.

Паррайл начал злиться. Его страх и тошнота отступали под первыми вспышками гнева.

— Мы единственные, кто может вызвать помощь.

Налдет содрогнулся и трясущейся рукой потер рот.

— Откуда? — выдавил он.

Ученый облизал сухие губы.

— Из Хадрумала?

Однажды великие маги уже защитили ментора Тонина и его учеников. Могучая магия, сотворенная Планиром, Отриком и Калионом, заставила врагов Келларина униженно просить пощады. Все это казалось таким далеким и немудреным по сравнению с их нынешним затруднительным положением.

Лицо Налдета слегка оживилось.

— Мне нужно наколдовать пламя, чтобы с кем-нибудь связаться. — Маг огляделся. — И нужно что-то блестящее, что-то металлическое.

Паррайл тоже посмотрел по сторонам.

— Они не оставили никому даже шпильки для волос.

— И никакого огня. — Налдет задрожал. — Ночь будет холодной.

— Любое пламя выдаст тебя, как мага. — Ученый пожалел о своих словах, увидев, что удушающий страх вновь угрожает хрупкому спокойствию Налдета. — Думай, парень! Что нам делать?

Маг исторг глубокий нервный вздох.

— А ты не можешь использовать Высшее Искусство?

Паррайл обнял ноющий живот.

— Я могу попробовать, но что, если нас кто-то услышит? — Он оглянулся на других пленников, но все были погружены в собственное страдание. Одни цеплялись друг за друга, другие сидели, потерянные и одинокие.

— Думаешь, они нас сдадут? — глухо спросил Налдет.

— Мастер Джид не сдал, — дрогнувшим голосом молвил ученый.

— Он еще не мертв… и мы с тобой тоже. — Маг сжал плечо Паррайла в неуклюжей попытке утешения. — Я кое-что придумал. Я могу соткать воздух, чтобы скрыть твои заклинания, верно?

Ученый выдавил тусклую улыбку.

— Давай посмотрим, с кем я сумею связаться.

Он пошел к грубо вытесанной стойке, поддерживающей сторожевую площадку, и, прячась за ней, сел лицом к глухой стене частокола. Налдет плюхнулся рядом на вытоптанную траву. Он согнул колени, положил на них локти и, повесив голову, сделал вид, будто дремлет. Только Паррайл мог видеть, как напряжено тело мага, которому требовалась полная концентрация, чтобы ни одна искра магического света не выдала чар.

— Когда…

Тишина, поглотившая его несмелый вопрос, подсказала ученому, что он может начать свое заклинание. Паррайл заставил себя дышать медленно и ровно, сосредоточиваясь на воспоминании о Ванамском университете и изгоняя трагическую реальность. Он представил аудиторию, где ученые делятся своими теориями, проводя лекции и демонстрации, пыльную библиотеку, где труды давно умерших соперников стоят плечом к плечу в плотных рядах книг. Со страстным желанием, от которого заныло сердце, Паррайл сфокусировал свои мысли на тесном доме ментора Тонина. В этих стенах его наставник, увлеченный поисками утраченного знания древних, заражал своим энтузиазмом студентов, добросовестно обучая даже тех, кого он взял только ради толстых кошельков их отцов. Их золото хранило крышу над головами других, более бедных, но старательных, таких как Паррайл.

Ученый произнес заклинание, которое должно было нести его слова к Тонину, но не почувствовал ничего. Образ в его мысленном взоре остался неподвижным и безжизненным, как расписная панель. Паррайл попытался снова, но возбуждение, знакомое ему по прошлым творениям Высшего Искусства, так и не пришло. Где же та вибрирующая связь, дивное чувство прикосновения эфира, который соединяет все живое, где мысль, говорящая с мыслью, свободная от оков расстояний или различий? Ванам был так же недосягаем, как солнце, безмятежно парящее в зените.

Он делает что-то не так? Но Паррайл творил это Высшее Искусство с ментором Тонином еще до того, как помог своему наставнику разбудить спящих Келларина. Он творил его намного эффективнее после того, как барышня Гуиналь объяснила видимые противоречия в их знаниях, распутывая противоположные заклинания, которые сводили на нет их усилия. Безнадежная тоска охватила Паррайла. Он так хотел поделиться своими зимними открытиями с Гуиналь. Особенно теми, вплетенными в любовные песни, которые он мог бы ей спеть.

Возможно, ему стоит попробовать ту, более старую, более простую форму Высшего Искусства? Паррайл закрыл глаза, чтобы лучше слышать безмолвную мелодию, звучащую в его голове. Что за песню пел Тримон, когда заблудился, скитаясь в глубине Леса, и просил Лунную Деву зажечь звезды, чтобы указать ему путь домой? Сработает ли она, спетая неслышно в стихийной тишине, окружающей его со всех сторон? Сможет ли Паррайл удержать мотив? Он никогда не был хорошим певцом, но другого выхода нет. Охваченный решимостью, ученый всем своим существом сосредоточился на древней балладе.

Дриат ал ар торал, фриа мен дел ард эндал Кариол ваз ар джерд, ни мел аз мистар фал.

Заклинание скрыто в этом джалквезане, не так ли? Непонятные припевы Лесных песен творят свое давно забытое Высшее Искусство. Паррайл запел в молчаливой решимости, вплетая дорогие ему воспоминания о Гуиналь в каждую нотку отчаяния путешествующего бога и его страсти к далекой Халкарион, богине девичества и тайны. Ритм песни запульсировал в крови ученого, согревая его с головы до ног в ликовании, граничившем с экстазом. Паррайл задохнулся, и восторг исчез.

— Ну? — Налдет сбросил чары, глядя на него с напряженным вниманием.

Ученого била дрожь. Прошло не меньше минуты, прежде чем он смог говорить.

— Я не знаю, — признался он слабым голосом.

На них упала тень. Оба виновато подняли головы и с облегчением узнали фермера, который рассеянно сплетал пальцы, оставшиеся без колец.

— Так что вы, парни, скажете, когда они придут за нами утром?

Витрансель, Келларин

18-е поствесны

— Мессир Д'Олбриот не любит открытые собрания, верно?

Я оглядела быстро наполняющийся зал. Дверь едва успевала закрываться, одного за другим впуская любопытных. Я должна была признать, что новая приемная Темара выглядит впечатляюще. Последние несколько дней Райшед только тем и занимался, что уговаривал людей помочь, и они с энтузиазмом взялись за дело. Деревянные панели, к которым я прислонялась, еще нуждались в краске или лаке, но больше не придется втискивать посетителей между козлами и досками торгового зала.

— Ни один сьер в наше время их не любит. — Райшед считал головы. — Это старый обычай. Так вел свои дела дед Темара. И у этого обычая есть свои преимущества. Каладрийский Парламент, например, открыт для всех, и половина лескарских герцогов проводят свои собрания на открытом воздухе. — Присягнув Д'Олбриоту, Райшед изъездил весь Тормалин и половину тех стран в придачу. — Сделки за закрытыми дверями порождают слухи о нечестности, которые плодятся как кролики. — Он почесал шрам на руке, след таких слухов. Прошлым летом в Тормейле его и Д'Алсеннена из-за них чуть не убили.

— Надеюсь, Темар не даст превратить этот прием в состязание по крику? Что, если все попытаются говорить одновременно?

Я посмотрела на помост. Сьер Д'Алсеннен сидел в кресле с высокой спинкой. Подлокотники украшала резьба в виде листьев каменного дуба с зубчатыми краями. Темар был в куртке по келларинской моде, а не в одном из кричащих сюртуков Тормейла, которые валялись у него где-то в сундуке. Куртка выглядела изумительно. Должно быть, Бридил полночи щурилась у свечи, чтобы вышить зеленые листья на сером шелке.

Гуиналь сидела рядом с ним в более простом кресле, обитом яркой красно-коричневой кожей. На этом фоне прекрасно смотрелось ее дымчато-голубое платье. Его покрой не был ни древним, ни современным. Его шили с тем расчетом, чтобы как можно лучше подчеркнуть фигуру и потратить как можно меньше дорогого дамаста. Скромное кружево прикрывало глубокий вырез, небольшие бриллианты сверкали под блестящим водопадом ее распущенных волос. Барышня беседовала с Темаром. Насколько я могла вспомнить, это был их первый разговор после Равноденствия.

— Что, если Гуиналь примет противоположную точку зрения? — спросила я Райшеда.

— Они оставят споры на потом, поскольку оба выросли в знатных Домах и понимают, как важно соблюдать приличия. — Мы заняли два табурета из тех, что стояли вдоль стен, и Райшед вытянул перед собой длинные ноги. — Они знают, что Келларин держится на доброй воле. Никто из них не рискнет подрывать ее публичной перебранкой.

Интересно, понимает ли Темар, сколько той доброй воли зависит от талантов Райшеда? Как человеку Д'Олбриота, ему часто приходилось объединять самых разных людей, с помощью шутки и смеха добиваться выполнения поставленной задачи, укрепляя свой авторитет сталью в голосе, а если нужно — и сталью в руке. Он делал то же самое для Д'Алсеннена, с тех пор как мы сюда приехали.

Мой возлюбленный с легкой улыбкой наблюдал за Гуиналь.

— Она сказала тебе, что при дворах Старой Империи каждого, кто начинал горячиться, укрощали Высшим Искусством?

Сказала, и меня эта идея совершенно не обрадовала. Я обозревала толпу. Среди просто любознательных лиц мелькало несколько решительных.

— Кто идет первым?

— Кто первым пришел, того первым слушают. — Райшед нетерпеливо посмотрел на Д'Алсеннена. — Я сказал Темару, что лучше бы люди сообщали ему о своем деле до начала собрания. Тогда он стал бы слушать их, учитывая степень важности.

— Ты не берешь это на себя? — Я надеялась, что мой тон не оставил сомнений, какого ответа я жду.

— Я не клерк, — решительно заявил мой возлюбленный. — Пора молодому Олбарну исполнять обязанности ранга, которым он так кичится.

Не успел Райшед договорить, как на помосте, выйдя из задней двери, появился Олбарн Ден Домезин. Этот отпрыск древнего тормалинского рода, несомненно, приветствовал указ императора, что несколько оставшихся дворян Келларина отныне должны считаться младшими ветвями, привитыми на дереве Д'Алсеннена. Возможно, кому-то следовало сказать Олбарну, что Тадриол просто обошел путаницу законов, угрожающих связать Темара по рукам и ногам, когда обиженные и расчетливые сьеры предъявили древние права и фальшивые претензии в судах Тормейла.

Олбарн уселся за стол, поставленный сбоку от кресел. Там его ждал открытый незапятнанный гроссбух, набор перьев и чернила. Для человека, жаждущего, чтобы его признали как назначенного преемника Темара, он был не слишком полон энтузиазма.

— Бедный парень, сам марает бумагу вместо того, чтобы командовать писцами, — заметила я с издевкой. — Ничего, хочешь пожать плоды, сперва посей.

— Я не видел, чтобы ты много сеяла. — Райшед бросил на меня недоуменный взгляд. — Но сегодня утром я споткнулся о Фраса, который возился в нашем огороде. С чего бы это?

— Он так же ловок с рунами, как с той мотыгой. — Я беззаботно вытянула руки. — Но работу он сделает. — И я выстирала постельное белье, поэтому чувствовала себя вправе немного развлечься.

Протолкавшись через толпу, Хэлис подошла к нам и пододвинула табурет.

— Ну, и долго мы собираемся бездельничать?

— Ждем их кивка. — Вверху на помосте Гуиналь что-то доказывала Темару, сопровождая свои слова резкими жестами. — Что она думает об этой идее?

— Разумный обычай, который давно пора использовать. — Хэлис усмехнулась. — Если мы убедим барышню прогонять всех, кто станет досаждать ей вне этих заседаний, возможно, она научится хоть как-то расслабляться.

Райшед положил мне руку на бедро, требуя промолчать.

— Вон идет старый баран, чтобы сломать лед.

Седовласый мужчина вышел вперед, вежливо кланяясь Олбарну, прежде чем встать перед Темаром и Гуиналь. Толпа притихла.

— Мое почтение, мессир, барышня.

— Мастер Дрэг. — Д'Алсеннен наклонил голову, а Гуиналь любезно улыбнулась мужчине.

Он кашлянул.

— Я насчет этих земельных даров. Я хотел узнать, нельзя ли немного разбить наши участки. Там, дома, мы получали землю в разных местах, тут луг, там пашня, поэтому никому не доставались все камни или болото.

Темар кивнул:

— Но здесь достаточно земли, чтобы всем дать хорошую почву.

— А как насчет града или бури? — возразил Дрэг с уверенностью тертого калача. — Будь благословенна Ларазион, погода здесь довольно мягкая, но если все посевы одного человека находятся на одном поле, то любое несчастье может сгубить весь его урожай.

Толпа поддержала его согласным шепотом, но я увидела несколько воинственных лиц, твердо решивших поспорить с выступающим. Фермерам, прибывшим из Тормалина, хочется точно знать, где проходят их границы, и иметь полное право их укрепить.

Д'Алсеннен наклонился, чтобы посовещаться с барышней, прежде чем ответить мастеру Дрэгу.

— Твое беспокойство обоснованно, и я думаю, многие его разделяют. Но в равной степени многие предпочитают иметь землю в одном огороженном месте. Мы предлагаем всем, кто желает обменяться частью своих владений с другими, собраться завтра в торговом зале. Мы можем зарегистрировать обмены в официальной грамоте…

Крик Гуиналь раздался как гром с ясного неба. Она вскочила и, схватившись за виски, затрясла головой, будто лошадь, подвергшаяся атаке шершней. Ее волосы растрепались, но барышня ничего не замечала. Теряя сознание, она упала прямо к ногам Темара, который едва успел подхватить ее. Глухой стук от ее удара о полый помост эхом прокатился в тишине, рожденной всеобщим потрясением.

Райшед, со своими длинными ногами, игнорировал лестницу, а я одолела ее в два прыжка. Хэлис не отставала от нас ни на шаг.

— Она дышит? — спросила я.

Лицо Гуиналь было жуткого цвета, губы бескровные.

Д'Алсеннен разорвал кружево, скрепленное на ее груди серебряной брошью с сапфирами.

— Сердце бьется, прямо колотится. — Мы все могли видеть пульсацию в бледной впадинке шеи.

Райшед поднял ее на руки.

— Через заднюю дверь. — Хэлис помогла ему встать.

— Останься здесь. — Я придержала Темара, затем толкнула его к креслу. — Продолжай, или пойдет слух, что она мертва и уже лежит на погребальном костре.

Хэлис открыла перед Райшедом заднюю дверь и поманила меня кивком головы.

— Мы сообщим, как только узнаем, в чем дело.

Д'Алсеннен взял себя в руки и повернулся к оцепеневшему собранию.

— Кажется, барышня заболела. — Он повысил голос. — Но она не пожелала б никакой суматохи и первая настояла бы на продолжении разговора.

Что верно, то верно, подумала я, закрывая дверь. Однако эта мысль не принесла облегчения.

Райшед, хмурясь, стоял посреди зала. Каменные стены все еще были голые, но Бридил делала все возможное, чтобы придать уют этому помещению. По бокам широкого камина разместились скамьи с высокими спинками, немного неуместные в гостиной сьера, но добротные, на них лежали яркие подушки с льняными чехлами, вышитыми экономкой.

Хэлис побросала подушки на пол и полезла в ларь под сиденьем за одеялом.

— Ливак, пусть та женщина найдет нам приличное вино.

Я побежала к кухне и забарабанила в дверь. Бридил открыла, испуганная.

— Барышня Гуиналь заболела, — выпалила я. — Принеси вино или белое бренди, если у Темара припрятана бутылка.

Когда экономка убежала, я пошла искать растопку среди загромождения у камина. Райшед бережно положил Гуиналь на пол.

— Она шевелится?

— Еле-еле, — ответила Хэлис, растирая хрупкие запястья дворянки своими мускулистыми руками. — Кто-нибудь из вас слышал о какой-то заразе?

Мы все посмотрели друг на друга, качая головами. Дрианон спаси нас от еще одной вспышки лихорадки, которая оставила Тедина сиротой на попечении бабушки. Особенно если в этот раз у нас не будет Гуиналь, чтобы сдержать распространение заразы.

Райшед щелкнул замочком цепи на талии барышни.

— Где шнуровка у этого проклятого платья?

— Под мышкой. — Я снова повернулась к камину. — Талмия меграла элдрин фрес. — Пламя вспыхнуло среди хворостинок, и я подкормила его более крупными ветками. Возможно, Гуиналь презирает такое примитивное Высшее Искусство, но она не может отрицать его пользу. Я увидела перо, торчащее из подушки, и, вспоминая, как моя мать ругала легкомысленную горничную, выдернула его.

Появилась Бридил с подносом.

— Поставь туда, — велел Райшед, указав на низкий стол между скамьями.

Гуиналь застонала, тихо, как от острой боли. Мой возлюбленный встал на колени возле нее.

— Ты можешь сказать, что с тобой?

Райшед не обещал ей, что все будет хорошо. Его темные глаза осматривали бледную кожу барышни, не появилась ли сыпь или какой-то другой скверный знак. Сестра Райшеда умерла от пятнистой лихорадки, а мы с Хэлис видели немало людей, здоровых на рассвете и мертвых к закату.

Хэлис смахнула в сторону спутанные волосы Гуиналь и пощупала лоб, нет ли жара. Девушка резко вдохнула и открыла безумные карие глаза, как человек, разбуженный от ночных кошмаров. Она попыталась сесть, но Хэлис не позволила. Я налила кубок темно-рубинового вина и встала рядом с Райшедом.

Взгляд Гуиналь был странно далеким.

— Паррайл?

— Что с ним? — встревожилась Хэлис.

— Он в беде? — спросил Райшед.

Казалось, барышня не слышит их вопросов. Я подожгла перо и помахала тлеющим остатком у нее под носом. От едкого дыма Гуиналь закашлялась, и ее возмущенные глаза сфокусировались на мне.

— Случилось страшное несчастье! — Она села, кровь прилила к ее губам и щекам, прогоняя мертвенную бледность.

Я подала ей вино.

— Что-то с кораблем?

— Паррайл в ужасе. — Барышня судорожно вздохнула. — Просто чудо, что ему удалось сотворить какое-то Высшее Искусство!

— Ты можешь сказать нам, где он? — Райшед встал, стараясь не слишком на нее давить.

— На суше или в море? — уточнила я вопрос.

Гуиналь выпила кубок до дна и только потом заговорила:

— На суше, я думаю, но не в Келларине. Я почувствовала океан, мешающий его заклинанию. — Она поставила кубок и крепко сплела пальцы на коленях.

— Беда в море налетает быстро и яростно. — Райшед был крайне встревожен. — Особенно вблизи побережья. Ты можешь сама связаться с Паррайлом?

К барышне возвращалось ее неизменное самообладание.

— Дайте мне минутку.

Мы с Хэлис уселись на низкий стол, стараясь не выдавать нетерпения.

Гуиналь опустилась на край скамьи и, разглаживая юбки, глубоко вдохнула. С досадой взглянув на порванное кружево, она медленно сложила руки под грудью. Потом закрыла глаза и проговорила с размеренным спокойствием:

— Лар торал эн мар фордас, ей энамир раз тел. Паррайл эндалейа вер атал седаз ар морнал.

От ее пронзительного крика мы все подскочили. Хэлис схватилась за несуществующую рукоятку меча, опрокинув на пол поднос и кубки.

— Что? — Райшед напрягся, готовый к действию.

— Он боится за свою жизнь. — Барышня дрожала, как человек, оставшийся среди зимы без плаща.

— Море штормит? — Я вспомнила, что этот парень такой же плохой моряк, как я.

— Он не один. Он боится за людей, которые с ним. — Лоб Гуиналь избороздили морщины, темные глаза смотрели внутрь. Дворянка подняла руку, и я увидела на ее ладони следы от ногтей. — Его окружают опасные люди, воры и убийцы.

— Эльетиммы? — Райшед грозно нахмурился.

— Нет, — протянула Гуиналь. — Я их не чувствую.

— Ты можешь поговорить с Паррайлом? — Мой возлюбленный едва сдерживался, чтобы не зашагать по залу от досады.

— Он до смерти испуган. — Барышня удрученно покачала головой. — Он меня не услышит, а мне, чтобы посмотреть через его глаза с помощью Высшего Искусства…

Я не стала ждать объяснений.

— Нам нужно гадание. Я найду Аллин и успокою душу Темара, — сказала я и улыбнулась Гуиналь. Вспомнив о своем публичном обмороке, барышня смутилась: стыдливый румянец прогнал остатки бледности. Униженная, дворянка выглядела удивительно юной.

Оставив ее с Райшедом и Хэлис, я осторожно проскользнула через заднюю дверь на помост в зале для приемов. Олбарн, опустив голову, быстро строчил, а Д'Алсеннен продолжал отвечать на просьбы людей, взывающих к его авторитету сьера. Пока дело шло довольно гладко.

— Если это — подношение усыпальнице, там оно и должно оставаться. — Костлявая женщина, подбоченившись, стояла перед Темаром.

— Госпожа Белдан, вы высказали свое мнение. Пожалуйста, позвольте сказать госпоже Треде!

Меня поразила твердость парня.

Его кресло заслоняло от меня вторую женщину, но, судя по говору, она была из первых колонистов.

— Я ничего не знаю о нынешних порядках за океаном, но мы придерживаемся старого обычая. — Чувствовалось, что она старается говорить умиротворяюще. — Если я даю Дрианон кухонный горшок в знак благодарности, я жду, что богиня приведет к своей усыпальнице того, кому он нужен. Я не хочу, чтобы он целую вечность собирал пыль.

— Кухонный горшок — это не подношение…

— Спасибо. — Темар пресек язвительную реплику госпожи Белдан. — Кто-нибудь претендует на ответственность за усыпальницу? Кто-нибудь готов принять жреческий сан?

Все собравшиеся посмотрели друг на друга со смущением и неохотой. На другой стороне океана ни жрецов, ни членов братства, необходимых для содержания усыпальниц, не выбирали. Всякий сан переходил там по наследству из поколения в поколение, но здесь не было такой традиции.

Когда неуверенное бормотание охватило весь зал, я подошла к Д'Алсеннену.

— С Гуиналь все хорошо, она просто упала в обморок. — Это ободрило парня, хотя я не была совершенно уверена, что это правда. — Паррайл попал в беду и использовал Высшее Искусство, чтобы позвать на помощь. Это застало барышню врасплох, к тому же он не слишком опытен, что еще больше осложнило дело. — Я заметила, что люди жадно шагнули к помосту, и прикинула, сколько плохих новостей можно им сообщить, чтобы не дать разыграться их живому воображению.

— В какую беду? — Темар уставился на меня своими бледно-голубыми глазами.

Я не собиралась строить догадки, когда вокруг столько ушей.

— Нам нужна Аллин. Ты знаешь, где она?

— С мастером Шенредом.

Я похлопала Д'Алсеннена по плечу.

— Ты отлично справляешься. Продолжай в том же духе.

Сьер позволил себе гримасу досады, пока я не ушла. Направляясь к задней двери, я услышала, как он вернулся к незавершенному вопросу, тщательно подбирая слова.

— Нам следует основать братство, чтобы согласовать такую практику для усыпальницы. Все, кто желает служить, должны сообщить свое имя Олбарну, и можно будет тянуть жребий. Те, кто предпочитает другой обряд, могут воздвигнуть свою собственную усыпальницу.

В гостиной Бридил заметала осколки, Хэлис поддерживала огонь, а Гуиналь неподвижно сидела на скамье. Райшед копался в картах Темара. Когда я вошла, он поднял голову и улыбнулся мне.

— Ты не в курсе, где Шенред? — спросила я.

Райшед немного подумал.

— Попробуй заглянуть на бойню.

Я вышла на мощенную плитками дорожку и побежала вдоль реки мимо пригорка, который заслонял виды и звуки кровавого предприятия мастера мясника. Аллин была возле склада. В фартуке поверх платья с закатанными рукавами, она осторожно пробовала рукой чан с рассолом.

— Все дело в испарении, — серьезно объясняла магиня. — Вода прямо противоположна моему огненному родству, поэтому надо точно соблюдать равновесие.

— Простите, что вмешиваюсь, но Д'Алсеннену требуется магия, — учтиво сказала я.

Шенред вздохнул:

— Тогда ступай, девушка.

— Я вернусь, как только смогу, — пообещала Аллин.

— Ничего с ним не случится. — Мясник улыбнулся девушке. — На то он и рассол.

Я заставила магиню идти быстро, чтобы Шенред не услышал наш разговор.

— Как хорошо ты знаешь Паррайла? Достаточно, чтобы гадать на него?

— Не думаю. — За искренним сожалением Аллин последовало любопытство. — А что?

— Он в беде, и нам нужно узнать, насколько это серьезно, — прямо ответила я.

— Налдет на том же корабле, верно? — Она вытерла руки о передник. — Я знаю Налдета и его брата.

— Значит, будешь гадать на Налдета.

Мы вернулись в резиденцию Темара, стараясь не бежать, чтобы не привлекать чрезмерного внимания.

Когда мы вошли, Аллин сорвала фартук.

— У нас есть?.. Хорошо, спасибо.

Райшед уже достал широкую серебряную чашу и наполнял ее водой из красивого глазурованного кувшина, а Хэлис расставляла на столе бутылки и пузырьки.

— Мы принесли тебе все чернила и масла, какие только Бридил удалось найти.

Аллин быстро выбрала стеклянный флакон зеленого масла с веточками трав. Она осмотрительно откупорила его и капнула несколько капель на поверхность воды.

— Боюсь, я не смогу долго удерживать изображение, — предупредила она.

Яркая зелень масла исчезла, когда оно растеклось по воде, и в воздухе слегка запахло тимьяном. Аллин положила руки на края чаши и решительно выпятила круглую челюсть. Я присоединилась к Райшеду, занявшему место сбоку от магини, Хэлис и Гуиналь встали с другой стороны. Мы старались не толкать девушку, но всем хотелось увидеть, что обнаружит ее магия.

Невидимая масляная пленка засияла, словно под лучами солнца. Золотисто-зеленый блеск сгустился, сияющие дорожки опускались на дно, постепенно расплываясь, пока цвет не заполнил всю чашу. Жидкость потемнела до травянистого оттенка, затем до темно-оливкового, и, поначалу слабое, отражение сформировалось на зеркальной поверхности.

— Не трясите стол. — Высунув язык, Аллин сосредоточилась на чаше.

— Это корабль? — Я увидела океанское судно, вытащенное на галечный берег самой лучшей якорной стоянки Сатайфера.

— Это корабль Ден Харкейла. — Райшед указал на голову барана, которой была украшена корма.

Хэлис нахмурилась:

— Далеко на нем не уплывешь.

Описывая круги, магия показала нам содранную обшивку и голые шпангоуты корабля, который напоминал теперь тушу мертвого животного.

— Зачем им доски? — удивилась я.

Аллин тут же послала чары на берег. Мы увидели грубые укрытия, разбросанные по траве, частью — парусиновые, частью — собранные из крышек люков и дверей. Сундуки и бочки были сложены под грубыми сетями, утяжеленными корабельными блоками.

— Кто они? — Хэлис убрала руки за спину и осторожно наклонилась, чтобы изучить маленькие фигурки. Одни, босые, в безрукавках, двигались целеустремленно, другие, в сапогах и плащах, расхаживали неторопливо.

— Пираты, — холодно сказал Райшед. — Отбросы морей.

— Где Паррайл? — Гуиналь посмотрела на Аллин и снова на чашу, беспокойство на ее лице сменялось досадой.

— Я ищу Налдета, — напряженным голосом ответила магиня.

Это было сродни полету над лагерем на спине морской птицы. Чары донесли нас до зарослей кустарника, который окаймлял лес, и мы увидели внизу грубый частокол.

— Они не просто остановились, чтобы набрать воды, — пробормотала Хэлис.

Райшед глядел исподлобья.

— Кто там внутри?

Заостренные бревна и тяжелые ворота не стали преградой для магии Аллин. Мы рассматривали пленных, запертых внутри.

— Вон он. — Я не видела Налдета с позапрошлого года, но у игроков хорошая память на лица.

— Паррайл. — Гуиналь прижала ладони к щекам, в ее темных глазах заблестели слезы.

— Аллин, ты можешь еще раз показать нам бухту? Северную сторону.

Магиня откликнулась на просьбу Райшеда, и образ в чаше сместился. Меня сразу замутило.

— Вон их корабль, — кивнул мой возлюбленный. — «Звон».

Мы увидели второй корабль, стоящий на якоре в проливе.

— Его не обдирают на доски, — заметила я.

— Его грабят. — Хэлис обратила наше внимание на груженые баркасы, направлявшиеся к берегу.

— Но Келларину нужны те товары, — с болью воскликнула Гуиналь.

— А пиратам нужен корабль. — Хэлис указала на алый вымпел, хлопающий на верхушке грот-мачты.

— И со всем этим портовым отребьем им незачем щадить экипаж. — Весло баркаса зацепило плавающий труп, и Райшед нахмурился. — Они легко наберут себе новую команду.

Хэлис зашипела, когда в проливе появился стройный однопалубный пинас, а за ним — два мощных океанских скоростных судна. На всех трех развевались алые флаги с черной эмблемой змеи.

— Это целый флот, чума их побери.

— Простите. — Аллин задохнулась, потому что изображение внезапно мигнуло и исчезло.

— Мы видели достаточно, — заверил ее Райшед. — Я приведу Д'Алсеннена.

Он круто повернулся и ушел. Оставшиеся стояли в задумчивом молчании.

Хэлис посмотрела на Аллин:

— Ты могла бы связаться с Налдетом?

— И показать всем, что он — маг? — Я скептически подняла брови. Незаметность Высшего Искусства имела свои преимущества.

Наемница скорчила гримасу.

— Верно, его бы тут же убили.

— Ты не можешь забрать его оттуда? — спросила я Аллин. Магия Шива однажды вытащила меня из тюремной камеры.

— Без полной магической связи — нет, — печально сказала девушка. — Слишком далеко.

— Эльетиммы использовали Высшее Искусство, чтобы перемещать людей, куда захотят. — Хэлис взглянула на Гуиналь. — Ты не могла бы…

— Я не могу полагаться на силу эфира на таком расстоянии, тем более над водой.

Обе магини посмотрели друг на друга с взаимным сожалением.

— Значит, придется действовать по старинке, — бодрым тоном заключила я.

— Пираты? — Темар вбежал в зал. Его открытое лицо выражало потрясение.

— Они захватят весь Сатайфер, если мы ничего не сделаем, чтобы их стряхнуть. — Хэлис пошла за картой, которую изучал Райшед.

— Как скоро мы сможем отплыть? — Д'Алсеннен оперся руками на стол.

Наемница подняла голову.

— Ты же не думаешь плыть туда в одиночку?

Темар выпятил челюсть.

— У нас есть «Эринго», и прибрежные корабли, и достаточно людей и оружия, чтобы их заполнить.

— Пахари и ремесленники. — Хэлис сунула большие пальцы за пояс, обхватив пряжку. — Нам нужны опытные бойцы против пиратов, мой мальчик.

— Я командовал когортой…

Райшед прервал горячее возмущение Д'Алсеннена.

— Допустим, «Эринго» больше, чем пиратские корабли, которые мы только что видели, но он также тяжелее, выше и медлительнее. Они зажмут нас в тиски, если мы не будем осторожны.

— Прибрежные суда более проворны. — Но уверенность Темара была поколеблена.

Мой возлюбленный указал на чашу с водой.

— Не более, чем «Звон», а его захватили.

— Нам нужен полный корпус наемников, — твердо заявила Хэлис.

— Сколько потребуется времени, чтобы это устроить? — жестко спросил Райшед. — Дай той банде полсезона, чтобы окопаться, и их уже ничем не выкуришь. Скорость так же важна, как тяжесть ответа.

— А тебе надо только свистнуть, и сразу появятся корабли, набитые солдатами? — съязвила моя подруга.

— Да, появятся. Как только Аллин свяжется с Казуелом, а тот сообщит Д'Олбриоту об опасности, с которой мы столкнулись.

— Казуел может отправить письма командирам корпусов, которые мне должны, — парировала Хэлис. — Он может воспользоваться Императорской курьерской почтой.

— Нет. — Темар стал таким же бледным, какой была Гуиналь. — Я не побегу к Д'Олбриоту, как ребенок, не справляющийся с уроками. И я не позволю Келларину еще глубже увязнуть в долгах ни у тормалинских принцев, ни у наемников, если меня не прижмут к порогу Сэдрина.

Хэлис и Райшед повернулись к нему, как две створки одной двери.

Но парень не отступил.

— Мы вызовем горняков из Эдисгессета.

— Где мы найдем для них мечи? — возразила Хэлис.

Я неохотно подняла руку.

— Если вы привезете сюда всех горняков, кто будет сторожить пленников на рудниках?

Этот аргумент вынудил всех замолчать.

— Они дали слово не воевать. Никто из них нам не угрожает. — У Гуиналь дрожал голос.

Райшед, Хэлис и Темар старались не смотреть друг на друга. Я была рада, что они понимают, как было бы несвоевременно сейчас снова начинать тот спор.

Аллин не терзалась подобными сомнениями.

— Они пришли сюда, чтобы убить всех. Это Ледяные островитяне!

— Они сдались, как только их вожди были убиты, — настаивала барышня.

Совершенно верно, но, прости меня Сэдрин, это доставило нам кучу неудобств. Не видя перспективы получить выкуп за пленных, Хэлис потребовала сразу их убить, и Райшед бы назвал это заслуженной казнью противника. Но Темар уперся, не желая проливать еще больше крови. Поэтому молчаливых, угрюмых эльетиммов отправили вверх по реке добывать руду под бдительным оком горняков, привычных к жестоким нравам. Судя по тому, что я слышала, несчастные случаи и болезни косили пленников довольно эффективно, хотя не настолько быстро, чтобы удовлетворить Хэлис. Гуиналь, с другой стороны, протестовала против такого обращения всякий раз, когда посещала Эдисгессет, чтобы страдать над спящими в той пещере. Темар всячески открещивался от этой проблемы, вообще редко появляясь на рудниках.

— Д'Олбриот пошлет тебе необходимую помощь, — твердо сказал Райшед, глядя на парня. — А если ты беспокоишься, что будешь тем самым ему обязан, обратись к Тадриолу. Он твой сюзерен, ты имеешь право на его поддержку.

— Что фактически закрепит его власть как сюзерена, — возразил Д'Алсеннен. — Если тормалинская кровь прольется за Келларин, половина сьеров, которые хотели вышвырнуть нас отсюда в прошлом году, настоят на том, чтобы Тадриол потребовал себе долю из нашей земли и предложил их людям защищать ее.

— Чем связываться с Императорской когортой, лучше вызвать пару корпусов наемников. Это не займет больше времени, — ввернула Хэлис. — Потом расплатимся с ними, и дело с концом.

— Расплатимся чем? — Темар с досадой развел руками. — Если они не потребуют золото вперед, все равно придется дарить им землю. А эти люди понятия не имеют, как ее возделывать. Их это даже не интересует.

— Зачем рисковать чьей-то жизнью? — заволновалась Гуиналь. — Высшее Искусство вместе с магией стихий благополучно проведут корабль через океан и без остановки на Сатайфере.

— Не будь дурой, — с презрением бросил Д'Алсеннен. — Эти острова нужны нам как воздух. Заняв их, пираты возьмут нас за горло.

— Никто не рискнет сюда плыть, если на пути будет лагерь пиратов, — вежливо объяснила Хэлис. — Даже без необходимости делать остановку.

— Эта угроза убила бы всю нашу торговлю. — Райшед посмотрел на Темара. — И с той базы они будут грабить все океанское побережье. А когда инглизская торговля окажется в их руках, император будет действовать, не спрашивая твоего согласия. Если тормалинские когорты ступят на Сатайфер, нужно, чтобы это произошло на твоих условиях, а не на ультиматуме Тадриола.

— Вот поэтому тебе нужны наемники. — Хэлис похлопала свитком пергамента по сапогу. — Заплати им пиратскими трофеями.

— Нет! — возразила Гуиналь. — Мы бы тогда ничем не отличались от тех воров!

С меня было довольно.

— Как насчет Хадрумала? Число солдат не имеет такого большого значения, если есть маги, швыряющие горсти огня или пронзающие врага молнией. Любой корабль, большой он или малый, потонет, если магия пробьет дыру ниже ватерлинии.

Большую часть своей жизни я старалась избегать магию. Но с тех пор как я поневоле ввязалась в эти дела, я начала ценить ее применение в нужном месте в нужное время.

— А что Верховный маг потребует взамен? — с вызовом спросил Д'Алсеннен.

— Если ты хочешь разрыва с Тадриолом, то участие Планира его обеспечит, — сказала Хэлис. — Это будет знаменательный день для тормалинских подозрений насчет амбиций магов.

— Это причинило бы столько же вреда келларинской торговле, как пираты, — неохотно признал Райшед.

— Не думаю, что Планир мог бы помочь.

Тихие слова Аллин были почти не слышны, но Темар остановился и посмотрел на нее.

— Продолжай.

Девушка порозовела.

— Конечно, Планир мог бы использовать свою магию, но я не думаю, что он на это пойдет. Как Верховный маг, он не захочет вовлекать Хадрумал. Совет расколот из-за этой проблемы — должны ли маги вмешиваться в мирские дела…

Райшед шикнул на возмущенного Темара.

— И что?

— Сражаться с эльетиммами совсем не то, что с пиратами, — объяснила Аллин, бросив виноватый взгляд на Гуиналь. — Эльетиммы — магическая угроза, а пираты — это просто пираты. На Планира давят, чтобы он выдвинул нового мастера Туч…

— И это гораздо важнее, чем жизнь или смерть Келларина, — язвительно перебил ее Темар.

Хотя его гнев не был направлен на Аллин, девушка вспыхнула и быстро наклонила голову, показывая всем уложенные кольцом косы. Я пообещала себе в самом скором времени открыть Темару глаза на молчаливую преданность магини к этому бесчувственному олуху.

— Но как же Паррайл? — Гуиналь начинала злиться.

— Давайте посмотрим на расположение островов. — Хэлис развернула на столе свой пергамент.

— По крайней мере мы поймем, какие силы нам понадобятся, — сказал мой возлюбленный Д'Алсеннену.

Я посмотрела на три головы, склонившиеся над пергаментом. Если Хэлис была упряма, как осел, то Райшед и Темар составляли достойную пару упрямых быков. Их спор обещал затянуться надолго.

Гуиналь бросила в спину Д'Алсеннена испепеляющий взгляд и вернулась на скамью у камина.

Я похлопала Аллин по плечу. Девушка снова подняла голову.

— Планир ведь не может следить за каждым магом, верно?

Аллин смотрела с недоумением.

— Что ты имеешь в виду?

— Если б у нас были маги, которые помогали бы нам, не ставя в известность Планира, то никто бы не смог его за это обвинить. А мы, глядишь, сумели бы найти более быстрый способ покончить с пиратами, чем посылать против них всякие мечи. — Я покосилась на Райшеда, который явно пытался не дать Хэлис и Темару вцепиться друг другу в горло. Я никогда не разделяла их с Хэлис пристрастие к бою, и если магия способна избавить моих друзей от риска получить пиратский меч в живот, я испробую все средства, чтобы заставить руны упасть по-моему.

— Я сделаю все возможное, — дрожащим голосом произнесла Аллин.

— Я не прошу, чтобы ты боролась с ними в одиночку! — От досады я заговорила громче, чем хотела, и поймала любопытный взгляд Райшеда. — Давай прогуляемся.

Мы вышли на мощенную плитками дорожку. Не смея оглянуться, я спросила себя, сколько у нас есть времени, прежде чем Райшед придет выяснять, что я замышляю.

— Ты можешь связаться с Шивом? — спросила я Аллин. — Ты не слишком устала?

— Только не для магии огня. — Ее губы тронула скромная улыбка. — Знаешь, Шив прав. Чем больше чар я творю, тем сильнее становлюсь.

Я вдруг осознала, что несколько человек, пришедших на собрание Темара, с жадным любопытством следят за нами с конца дорожки. Я одарила их улыбкой и повернулась, чтобы увести Аллин в огород, который старательная Бридил разместила на задах особняка.

— Где найти тихое место, чтобы ты могла спокойно работать? — осведомилась я.

— В усыпальнице, — предложила девушка. — Никто не помешает нам молиться.

— Хорошая идея.

Райшед не скоро догадается искать меня там. Мы направились к святилищу, которое пожилые женщины колонии посвятили Дрианон. Маленькое каменное здание за рыночной площадью было окружено садиком, где не было видно ни одного сорняка среди распускающихся цветов. Дверь уже усеивали ленты и лоскутки, прибитые в знак какой-то милости, просимой у богини. Я сама думала повесить здесь ленточку — просто намекнуть Дрианон, что было бы неплохо, если б корабли предстоящего лета привезли восторженных девушек, готовых работать прислугой и занять свое место в этой новой жизни. Ну, этого не случится, пока мы не избавимся от пиратов.

Стены внутри были свободны от сомкнутых рядов урн, которые мы бы увидели там, в Энсеймине, что меня, например, только радовало. В центре стояла статуя Дрианон, слишком изящная для такой простой усыпальницы. Это была заслуга Темара. Прошлым летом он обошел половину скульпторов в Тормейле, прежде чем остановиться на одном, которого он счел и достаточно искусным, и набожным, чтобы изваять этот красивый, зрелый образ Королевы Урожая. У нее было спокойное, мудрое лицо и пшеничный венок на голове. Осенние плоды высыпались из ее сложенных ладоней. У ее ног, обутых в сандалии, лежало несколько подношений, в основном домашняя утварь, которая так оскорбила чувства госпожи Белдан. Имелось одно гранатовое ожерелье. Оно скорее являлось показной демонстрацией набожности, обычной в наше время, и мне стало любопытно, смогу ли я придумать хоть один уважительный повод забрать его, чтобы Дрианон не прогневалась? Я отбросила эту идею, когда Аллин взяла полированную оловянную тарелку.

— Дай, пожалуйста, лучину.

Я вытащила из ящика возле курильницы длинную щепку и наблюдала, как девушка творит свою магию пламени и металла.

— Шив?

Я неслышно обошла кругом и встала подле магини.

— Шив, это я, Ливак. — Я посмотрела в яркий круг, прожигающий дыру в олове, и увидела мага, мирно сидящего за своим кухонным столом.

— Чему обязаны таким удовольствием? — развеселился Шив, а его любовник Перид дружески помахал рукой. Аллин широко улыбнулась и кивнула в ответ, отчего ее челка едва не загорелась.

— Никакого удовольствия, — мрачно откликнулась я. — Нам нужна твоя помощь. Пираты встали лагерем на Сатайфере и уже захватили два корабля. Гадай сам.

Шив засомневался.

— Планир…

Я резко оборвала его.

— Я не хочу обращаться к Планиру. Аллин говорит, что у него куча причин держаться в стороне. Мне нужен ты и Узара, если он согласится.

— Все остальные, кто мог бы помочь, потребуют в уплату свой кусок Келларина, — добавила магиня. — Или просто будут спорить, должны ли они вмешиваться или нет, пока Полдрион не заберет всех на ту сторону.

Шив откинулся назад, пытаясь найти слова, чтобы выразить свою тревогу.

— Ты должен мне, Шив, — предупредила я. — Ты и Узара. Сначала ты шантажировал меня, чтобы заставить работать на Планира, и после этого только копил долги. — Я скромно улыбнулась, давая Шиву понять, что все выигрышные руны находятся в моей руке. — Я требую вернуть тот долг.

Аллин подавила смешок, и пламя лучины затрепетало.

— Это Дарни выкручивал тебе руки, не я, — возразил Шив. — Во всяком случае, я столько раз спасал твою шкуру, что мы давно квиты.

— А кто вытащил тебя с Ледяных Островов? — не растерялась я. — А кто убедил лорда Финвара отдать ту вонючую старую книгу, в которой ты так нуждался?

— Что именно ты от меня хочешь? — спросил Шив. — Ради чего я должен вызвать гнев Планира?

— Налдет и Паррайл в плену, — сообщила я без обиняков, чем приковала внимание и мага, и его друга. — Вместе с командой, пассажирами и теми, кто плыл на другом корабле. Кроме того, эти корабли везли грузы, необходимые Келларину.

— Вы не вернете все это, полагаясь лишь на меня и Зара, — покачал головой Шив. Он говорил правду. — За это придется сражаться. Мы переместимся к вам и поддержим вас своей магией, — предложил он.

— И я, — сразу добавила Аллин.

— Райшед, Хэлис и Темар сейчас спорят о том, как лучше всего действовать, — призналась я. — Но вряд ли у Келларина хватит людей.

Я обдумала эту проблему. Если Шив сказал, что одной магией с пиратами не справиться, придется ему поверить, что бы там ни утверждали баллады. Значит, нам нужен по крайней мере еще один корабль.

— Ты мог бы помочь с этим, верно? Привести корабль с другой стороны океана и сыграть наковальню, когда люди Темара придут с кувалдой?

— Набрать наемников? — Даже через заклинание было видно, что Шив сомневается. — Где?

— В Бремилейне, Зьютесселе, где угодно. В любом городе на океанском побережье, который ты достаточно хорошо знаешь, чтобы перенестись туда магией. В портах всегда болтаются матросы, которые согласятся вступить в бой, если предложить им достаточно денег, — убеждала я его. — Потом мы все вместе сделаем дело и отряхнем его прах с наших ног. Чем быстрее мы сможем действовать, тем меньше людей окажется в очереди к парому Полдриона.

— Я сам погадаю и тогда скажу, что я думаю. — Шив старался выиграть время.

Я решила временно прекратить давление на него.

— Передай Узаре, что это великолепный способ произвести впечатление на Гуиналь. Большинство поклонников являются с пошлым букетом цветов или с лентами.

Перид засмеялся, и я послала ему воздушный поцелуй. Мне нравился этот художник.

— Я свяжусь с Аллин на закате, по нашему времени, — строго молвил Шив и, щелкнув пальцами, разорвал заклинание.

Я посмотрела на девушку:

— Давай пока не болтать об этом, ладно?

Островной город Хадрумал

18-е поствесны

— Прибили, как крысу к забору, — с отвращением изрек Шив, но его руки, легко прикасающиеся к широкой глиняной тарелке с гаданием, не дрогнули.

— Он еще жив. — Побледневший Узара стиснул отвороты своей темно-коричневой мантии.

Маги сидели в опрятной кухне Шива, где каждая сковорода висела на своем крючке над широким очагом, а тарелки и миски были аккуратно расставлены на полках у окна.

— И может протянуть еще несколько дней. — Перид провел толстыми пальцами по своим русым кудрям. — Вы хотели найти веский повод, чтобы ехать в Келларин, верно? — Он повесил чайник над тихо горящим огнем и выбрал банку пряностей из красочной коллекции на полке.

— Будь осторожен со своими желаниями, они могут исполниться, — грустно заметил Шив.

— Теперь Планир не сможет нам запретить, верно? — Узара рассеянно провел пальцем по жилке в выскобленном столе.

— Давай спросим. — Остановив гадание, Шив раскатал рукава своей льняной рубахи цвета зеленых листьев и с нарочитым вниманием продел в манжеты серебряные запонки.

— Не позволяй Верховному превратить тебя в жабу, — мягко предупредил Перид, выливая чернильную воду из тарелки в каменную раковину.

Шив поднял легкий плащ, брошенный на стул.

— Если что, Зар найдет ведро, чтобы принести меня домой.

Бородатый маг усмехнулся и, помахав рукой, последовал за Шивом к передней двери этого узкого дома. За обитой железом дверью открывалась неприметная улица с двумя одинаковыми рядами серых каменных домов, стоящих лицом друг к другу. Булыжная мостовая между ними была усеяна мусором, сметенным с вымощенных плитами тротуаров гордыми хозяйками.

На перекрестке, где эта боковая улица встречалась с большаком, топтался усердный юноша, предлагая услуги подметальщика. Шив бросил парню медяк, но не стал ждать, когда он поработает своей метлой. Маг быстро пошел через палатки и ларьки, выставленные вдоль широкой проезжей части большака, не обращая внимания на зазывные крики торговцев.

Узара отмахнулся от мальчишки, сующего ему корзину рыбы.

— Как поведем разговор? — резко спросил он.

— Как получится.

Шив обошел ручную тележку с вощеными кругами желтого сыра, сложенными высокой горкой. Он не замедлил шаг, когда рынок остался позади и дорога начала подниматься на мелкий холм, где высились Залы — сердце Хадрумала. Вдоль всего пути стояли здания поменьше, каждый верхний этаж выступал на длину руки дальше, чем нижний. Это были дома и мастерские поставщиков продовольствия, сапожников, торговцев мануфактурой, портных и всех прочих, кто снабжал это святилище магии всем необходимым для повседневной жизни.

— Зар!

Маг оглянулся.

— Планир! А мы как раз идем к тебе.

— Я решил выполнить кое-какие дела, чтобы вытрясти из горла архивную пыль. — Верховный маг сунул два маленьких запечатанных бумажных свертка в карман своей куртки. Ее бархат местами протерся, а первоначальный густо-фиолетовый цвет полинял до синего.

Шив склонил голову набок, изучая Планира.

— Есть новости из Келларина.

— Плохие новости, — уточнил Узара.

Верховный маг поднял брови.

— Поговорим об этом не в столь оживленном месте.

Он повел их к узким воротам, почти невидимым в густой тени домов с обеих сторон. Планир коснулся замка, и ворота со скрипом открылись. Впустив Шива и Узару, Верховный маг снова запер замок еще одним касанием магии.

— Мы не хотим, чтобы дети или животные отравились, — улыбнулся он.

Вдоль высокой ограды сада росли деревья. Внутри низкие стены и живые изгороди делили его на восемь равных частей. Высаженные на грядках пряные травы и цветы — одни высокие, другие ползучие, одни яркие, другие тускло-зеленые — переплетались в пестрые узоры. На дальней стороне лекарственного сада вторые ворота давали доступ к залитому солнцем фруктовому садику, где среди цветов жужжали пчелы. Порывистый ветерок приносил опьяняющие ароматы, освежая после сухого каменного дыхания большака.

— Давайте сядем, — добродушно предложил Планир.

— Пираты высадились на Сатайфере, тех островах в центре океана, — без предисловий начал Шив.

Узара огляделся, но никого, кроме них, не было среди аккуратных рядов методично подписанных растений.

— У них несколько кораблей и огромное число людей.

Шив указал на прозрачный водоем в сердце сада.

— Гадай сам.

Планир покачал головой и медленно пошел к каменной скамье в беседке из ароматных лоз.

— Нет, нет, я доверяю вам обоим.

— Так что ты собираешься предпринять? — требовательно спросил Шив.

— Они уже захватили два корабля, направлявшиеся в Келларин. — Лицо Узары помрачнело. — Превратили команду и пассажиров в рабов.

— Тех, кого еще не убили, — добавил Шив. — Капитана прибили гвоздями к его собственной мачте.

Планир поморщился.

— Зачем делать такое? — Он сел.

— Налдет и Паррайл были на том захваченном корабле. — Узара присел на край скамьи.

— Они пока живы. — Шив стоял, переминаясь с ноги на ногу. — Но кто знает, сколько это продлится.

— Что мы предпримем? — допытывался Узара, переводя взгляд с Шива на Планира.

Верховный маг выдернул ромашку из деревянной цветочницы.

— Налдет связался с тобой?

— Нет, но вряд ли у него есть такая возможность. — В голосе Узары звучал слабый упрек.

— Значит, Д'Алсеннен послал сообщение? Благодаря любезности Аллин? — Планир вдыхал слабый яблочный запах размятой травы.

Под сапогами Шива захрустел гравий. Маг скрестил руки.

— Ливак убедила Аллин сообщить нам.

Планир задумчиво поджал губы.

— Значит, это не официальная просьба о помощи Хадрумала. Мы знаем, что планирует Д'Алсеннен?

— Они говорят о том, чтобы послать людей и корабли, — медленно произнес Узара.

— Но здесь есть сложности, — подхватил Шив. — Наемники…

— Да, ситуация щекотливая, — кивнул Планир. — Как и все, что касается Келларина. — Он отбросил ромашку. — Я ценю ваше предупреждение. Как только Д'Алсеннен попросит моей помощи, я свяжусь с Казом. Вряд ли император предоставит нам полную свободу действий, но мы сделаем все что можем, если, конечно, Совет не выдвинет слишком много возражений.

Молодые маги уставились на него в ужасе.

— Но Налдет — один из нас! — Узара вскочил. — И имя Хадрумала будет проклято в Ванаме, если Паррайл умрет.

— Менторы прекрасно знают, что плавание в Келларин связано с риском, — отрезал Планир.

— С риском погибнуть в шторме, возможно, — воинственно парировал Шив. — Но не остаться в плену у пиратов.

— Мы можем помочь, мы можем разрешить этот конфликт с наименьшим кровопролитием, — стоял на своем Узара.

— Допустим. — Верховный поднял глаза на двух разъяренных магов. — Мы можем это сделать, верно? Вмешаться, потрясая угрозой необученной магии, и никакой принц или власти материка не остановят нас, если мы решим их игнорировать. — Он улыбнулся. — Но мы уже говорили об этом, и не раз.

Шиву было не до смеха.

— Да, Верховный, и мне, например, это надоело.

— Какой прок в силе, если она никогда не помогает людям? — Узара был настроен не менее решительно, чем Шив.

— Дорогой мой, ты вступаешь в союз с Калионом и его идеями. — От голоса Планира повеяло холодом. — Я понятия не имел.

— Прости, но это неправда, и ты это знаешь. — Узара с трудом сдерживал негодование.

— Калион хочет, чтобы его чествовали богатые и могущественные, чтобы они смотрели ему в рот и делали, что он говорит, — с презрением ответил Шив. — А мы лишь хотим спасти жизни, которым грозит гибель!

— Это пираты, Шив, — терпеливо сказал Планир. — Они стали головной болью Тормалина, и, да, они могут оказаться серьезной проблемой для Д'Алсеннена. Но в этом нет ничего нового. Сьеры, следящие за океанским побережьем, очищали свои берега от пиратов и мародеров в течение поколений. Это не внезапная катастрофа, где нужен Верховный маг, чтобы спасти шею Тадриола. Неоправданное вмешательство Хадрумала только всколыхнет старые предубеждения против магии, и кровавые баллады о высокомерии магов обойдут все таверны от Инглиза до Мыса Ветров.

— Но мы-то что делаем, дабы противостоять такому невежеству? — возразил Шив. — Можно говорить, что мы не интересуемся материком, если это не вопрос жизни и смерти, и некий правитель не умоляет нас на коленях, но что это даст нам в обозримом будущем?

Узара продолжил его мысль с гораздо большей сдержанностью.

— Если простой народ видит, что магия доступна лишь для сильных мира сего, он просто обязан негодовать.

— Маги занимаются своим повседневным ремеслом по всей Старой Империи, — равнодушно заметил Планир. — Ученики возвращаются домой в конце каждого сезона.

— Но они возвращаются не для того, чтобы распространять знания, — парировал Узара. — Большинство просто устают от нашей изоляции на этом острове или находят жизнь ученого малопривлекательной, когда научатся достаточно управлять своим родством, чтобы не представлять опасность для себя и окружающих.

— Именно страх в первую очередь приводит их сюда, — кивнул Шив. — Или их отправляют по причине векового предубеждения. Многие ли из тех, кто отсюда уехал, творят что-нибудь существенное, а не занимаются мистификациями, чтобы облегчить себе жизнь или поразить легковерных?

— Ты бы не хотел, чтобы урожденные маги, сыновья и дочери, приезжали в Хадрумал, стремясь научиться полезным искусствам? — воззвал Узара. — Зная, что дома их радушно примут обратно и будут ценить за то, что они умеют делать?

— Что-то я не слышал о магах, голодающих у обочины. — Планир сорвал еще одну ромашку. — Даже самый слабый маг может заработать на пропитание своим ремеслом.

— Если у него достаточно толстая шкура, чтобы терпеть колкости вроде тех, что я слышал в Энсеймине в прошлом году, — с досадой сказал Узара.

— И издевки рационалистов, — рявкнул Шив. — Не знаю, что хуже: Энсеймин, Каладрия и все прочие, слепо верящие страшилкам времен Хаоса, где каждый маг представляет опасность, или эти умники, которые говорят, что магия — такое же надувательство, как устарелая вера в богов, и так же неуместна в их поисках количественных объяснений этого мира и его явлений.

Планир улыбнулся возмущению долговязого мага.

— Самый зашоренный философ или тупоголовый рационалист не может отрицать реальность стихийного огня, сжигающего их подметки. — Он повернулся к Узаре. — И повторное открытие Высшего Искусства, полагаю, отплатило им за презрение к религии. Много ли старых знаний ты откопал в храмах Кола и Релшаза?

— Больше, чем я ожидал, но еще больше было утрачено после Хаоса из-за невежества и предубеждения. — Узара твердо посмотрел на Планира. — Мы будем ждать, когда знания Хадрумала постигнет та же участь? Когда черви и гниль пожрут наши труды, а маги превратятся в ярмарочных шутов?

— Посмотри на народ Аритейн в Горах. — Шив простер руку. — Их практикующие Высшего Искусства, Шелтии, ничего не делают, когда Горных Людей прогоняют с их земли, из их лесов и рудников, — и они теряют уважение с каждым шагом и каждым поколением.

— Насколько я понял объяснения Аритейн, Шелтии воздерживаются от любых действий, потому что в прошлом эфирными силами серьезно злоупотребляли те кланы, которых выгнали в океан и которые стали эльетиммами. Ты сам видел тиранию Высшего Искусства на Ледяных Островах. — В серых глазах Планира блеснул вызов. — Когда эльетиммы предложили помощь и Горные Люди ухватились за этот шанс, зверское Высшее Искусство островитян поставило их на грань войны с городами низин и еще больше дискредитировало невинных Шелтий.

— Должна быть золотая середина между бездействием и злоупотреблением, — настаивал Шив. — Посмотри на Келларин. До Хаоса эфирная магия была повседневной частью жизни. Колонисты не боятся магии какого бы то ни было вида или природы.

— Не слишком ли мы отклонились от сути? — Планир встал. — Какое это имеет отношение к пиратам?

Оба мага молчали.

— Наша помощь в Витранселе показала бы и тормалинским, и далазорским купцам, что маги помогают всем, не только богатым и влиятельным, — наконец медленно ответил Шив. — А торговцы, вернувшись домой, рассказали бы об этом другим.

— Гуиналь и Аллин работают вместе, насколько возможно, — с надеждой заговорил Узара. — Изучая, как их искусства дополняют друг друга, можно сделать ценное открытие для Хадрумала.

— И будет что предъявить Совету. — Лицо Верховного мага было непроницаемым. — А если вы потерпите неудачу?

Шив и Узара посмотрели на него неуверенно.

— Что, если после сезона в Келларине вы останетесь без сил, замученные пустяковыми требованиями? — Планир небрежно махнул рукой. — Мне трудно представить, чтобы даже самые скучающие ученики присоединились к вам, дабы целыми днями чинить горшки. А что заинтересует там наших более искусных магов? Вы хотите, чтобы мастера Хадрумала с их уникальной магией ухаживали за больными животными или раскапывали завал рудника, случившийся из-за какого-то болвана, который думает, что магия позволяет ему экономить на креплении? Что, если Келларин постигнет некая катастрофа, которая окажется вам не по плечу? С другой стороны, что, если вы отведете какое-то несчастье и все решат, будто теперь вы станете спасать их от всякой напасти, начиная с порезанного пальца? Возможно, не страх неудачи сдерживает Шелтий, но страх последствий успеха.

Планир ткнул пальцем в Узару, потом в Шива.

— Как именно вы планируете избавить эти острова от пиратов? Как вы намерены добраться до Сатайфера? Ни один из вас там не был, поэтому вам понадобится корабль. Где вы его найдете? Умение направлять ветер и волну — это, конечно, хорошо, но вам все равно понадобятся матросы, чтобы брать рифы на парусах и натягивать канаты или что там еще. Они не станут это делать из любви к Налдету или в надежде на лучшее будущее для магов. У вас хватит золота, чтобы их нанять?

— Золото мы найдем, — зло ответил Шив. — Мы хотим помочь спасти Налдета, Паррайла и остальных бедолаг, кому удастся остаться в живых. Ты разрешаешь нам ехать?

Планир изучал отполированный ноготь.

— Нет.

Узара посмотрел на него внимательно.

— Ты нам запрещаешь?

— О нет. — Планир поднял глаза. — Как Верховный маг, я обязан пресекать опасные замыслы, но вам я доверяю.

— Так мы можем ехать? — спросил Шив с легким смущением.

— Это решать только вам. — Планир улыбнулся. — Как я сказал, любой может поехать в Келларин, на свой страх и риск, разумеется.

Планир встал, и молодые маги расступились, чтобы его пропустить.

— Заприте за собой ворота. — И он исчез между высоких домов.

— Так мы едем? — Шив посмотрел на Узару.

— Он не сказал, что нельзя. — Маг с песочными волосами поскреб бороду.

Шив глубоко вдохнул.

— Верно. Где мы найдем корабль?

— В Зьютесселе? — с сомнением предложил Узара. — Ты много времени провел в порту?

— Давай решать проблемы по очереди. — Шив нахохлился, выходя из сада. — Прежде чем мы что-то предпримем, я должен рассказать Периду.

В молчании оба мага вклинились в утреннюю суету Хадрумала.

— Что происходит? — удивился Узара, когда они последний раз повернули за угол.

Его неожиданный вопрос прервал размышления Шива. Приоткрыв рот, маг уставился на свой дом, где два неповоротливых парня вытаскивали кровать через узкий дверной проем.

Как только подошли к двери, на пороге появился Перид. Он посторонился, чтобы выпустить седовласого мужчину, который отсчитал в его ладонь золотые монеты.

— А это тебе на счастье. — Художник порылся в кармане и вручил мужчине серебряное пенни.

— Доброе утро, Шив, — кивнул седовласый и пошел за своей покупкой к третьей двери в их ряду.

— Мастер Риен, — машинально поздоровался Шив и бросился за Перидом в дом. Узара, снедаемый любопытством, не отставал от него.

В передней комнате все еще господствовал широкий наклонный стол художника, но все пергамента уже были сложены в аккуратные пачки, перевязанные новыми лентами, отдельные для каждого этапа работы — от чистых листов, разлинованных для пера и чернил, до ярких рисунков и украшений, нуждающихся только в позолоте. Перид достал деревянный футляр из сундучка с разноцветными пузырьками и начал складывать в него перья.

— Я же сказал, что в следующий раз, когда ты отправишься на поиски по приказу Верховного или кого-то еще, я поеду с тобой. — Его голос звучал ласково.

Узара быстро наклонил голову, пряча улыбку.

— Вообще-то мы едем не по указанию Планира, — признался Шив.

— Тем лучше. — Перид осторожно закрыл футляр. — Вы давно уже твердите о том, что пора начать самостоятельную жизнь. — Он ухмыльнулся, глядя на их виноватые лица. — Пока вы распивали настои на кухне, я работал здесь и слышал все ваши планы по оздоровлению магии.

Стук в дверь избавил Шива от ответа.

Перид открыл. Вошла худая женщина, которая стала немедля с живым интересом осматривать комнату, нервно поправляя на голове светло-коричневый шарф.

— Стало быть, уезжаете?

— Уезжаем, Абайя. — Перид провел хозяйку на кухню. — Поэтому, если хочешь взять что-то из постельного белья или кастрюль, милости прошу, клади деньги на стол и забирай.

— В Кол, да? — Женщина взглянула на Перида. — У тебя там сестра, верно? — Ее глаза заблестели при виде экзотического набора банок с пряностями. — Вы же не потащите их с собой? Они бы мило смотрелись в моей гостиной.

— Не такая уж это большая тяжесть, — дружелюбно возразил Перид, но встал горой перед своей коллекцией.

— За аренду заплачено до конца сезона. — Абайя покачала головой, продолжая с интересом обозревать кухню. — Должно быть, срочное дело отзывает вас, раз вы оставляете эти деньги старому Барлу. Очаг не успеет остыть, как он кого-нибудь сюда поселит.

Художник не поддался на откровенность.

— Если поселит, скажи Барлу, чтобы послал ту сумму, которую будет нам должен, моей сестре.

Абайя засмеялась:

— Скажу, а как же. Напиши-ка мне ее адрес.

— И передай старику, что я глаз с него не спущу, — добавил Шив.

Женщина захлопала глазами, не веря, что это шутка.

— Не волнуйтесь, мальчики, уж я прослежу, чтобы он обошелся с вами по-честному. — Она поспешно обняла Перида. — Ох, надеюсь, наши новые соседи будут такими же хорошими, как вы. А знаете, что на Солнцестояние моя дочь выходит замуж? У нее нет большого запаса приданого, поэтому я схожу и приведу ее, если вы не против. — Абайя снова обняла художника, но Шив ловко уклонился от ее объятий, поэтому женщине пришлось довольствоваться прощальным взмахом руки.

Перид проводил соседку до выхода и, закрыв за ней дверь, обернулся.

— Не смейся, Узара. Вот увидишь, половина Зала прибежит узнать, почему ты собираешь вещи.

Узара положил маленький портрет, который взял со стола Перида.

— Значит, мы уезжаем навсегда.

Перид взглянул на него, потом на Шива.

— Вы же не думаете, что вернетесь назад? После всего сказанного?

Сатайфер, стоянка Феллэмиона

19-е поствесны

— Ты проснулся?

— Я почти не спал. — Налдет встряхнулся, глаза сонные, сам весь всклокоченный. — В чем дело?

— Думаю, это еда.

Паррайл, помятый и мрачный, сидел под укрытием наблюдательной площадки частокола. Обняв колени, он смотрел, как приоткрылись тяжелые ворота и впустили троих мужчин и женщину. Они волочили корзину.

Налдет передернулся, словно его тошнило.

— Я не голоден.

На мальчишеском лице Паррайла застыла мрачная решимость.

— Мы должны поддерживать свои силы, если хотим отсюда выбраться.

— Как выбраться? — Налдет торопливо огляделся, не заметил ли кто-нибудь его отчаяния, но другие пленники уже становились в угрюмую очередь. Вернулся Паррайл с мягким караваем под мышкой, его руки были заняты куском желтого сыра и сочным мясистым окороком.

— Вот что они коптили. Это какое-то лесное животное.

— Страшное, как смертный грех, зато вкус отменный, — заметил над ними чей-то голос.

Испуганные, оба вскинули головы и увидели на площадке пирата. Он радушно кивнул:

— Мы не так плохо живем.

Налдет и Паррайл настороженно переглянулись и принялись за еду.

— Вот вы двое, руки у вас мягкие да одежда новая, небось, не часто доводилось голодать. — Пират повысил голос, привлекая внимание троих парней, сидевших кучкой недалеко от магов. — Присоединяйтесь к Мьюрдарчу, и боль пустого живота останется только воспоминанием, клянусь.

— Откуда ты родом? — робко спросил Паррайл.

— Я? — Пират прислонился к потрескавшейся коре частокола. — Из деревушки под названием Гостранд. Это в трех днях пути от Инглиза вверх по Далазу. Холмы там уже высокие, и можно не бояться паводков.

— Далеко ты уехал от дома.

Это не тот гидестанец, что вытаскивал их вчера из трюма, понял Налдет.

— Зато сейчас я в пятьдесят раз богаче, чем был бы на своем смертном одре, если бы остался. Любой человек в команде Мьюрдарча получает за свою работу столько, сколько она стоит. — Пират еще раз многозначительно посмотрел на троих юношей. — Я достаточно ломал спину за те жалкие гроши, что какой-то ублюдок из Инглиза, разодетый в шелка, платил нам за годовую добычу. А сам, гад, продавал ту руду на юг, выручая по десять золотых монет за каждую серебряную, что он за нее заплатил.

Внезапная активность заглушила слова пирата: рев команд, ответные крики, глухой стук и грохот бочек и тюков за частоколом. Ученый подтолкнул Налдета, кивая на приставную лестницу, которую еще один пират тащил по утоптанной земле, чтобы пленники могли подняться на сторожевую площадку. Маг с сомнением поглядел на Паррайла, но полез за ним наверх.

Имущество с разграбленного «Звона» было сложено под парусиновыми навесами на открытом пространстве перед частоколом. Мьюрдарч обозревал добычу, прогуливаясь вдоль навесов в алой льняной рубахе и черных бриджах. Переплетенные золотые цепи охватывали его талию и блестели на солнце. За ним по пятам шла темноволосая женщина в тускло-зеленом платье, держа наготове гроссбух и перо.

Свист Мьюрдарча пронесся по лагерю, созывая пиратов, которые занимались делами возле своих шатров и хижин.

— Ты слышишь, что он говорит? — тихо спросил ученый.

Налдет покачал головой.

— Все подробно записано, поэтому никаких споров не будет, — сообщил пират с одобрением. — Те, кто в прошлый раз был последним по жребию, теперь идут первыми.

Мужчина и женщина после кивка Мьюрдарча взяли рулон ткани и бочку. Женщина в зеленом сделала запись в гроссбухе, когда мужчина осторожно покатил прочь тяжелую бочку, а его спутница понесла на плече рулон. Оба улыбались во весь рот. Следующий мужчина остановился, чтобы поговорить с Мьюрдарчем, после чего ушел с сундучком, веревочные ручки которого чуть не лопались от тяжести.

— Это были инструменты моего дяди, — мрачно сказал один из парней. — Прощай, мое ученичество.

Подошел еще один пират, угрюмый человек со шрамами на руках, как давно зажившими, так и свежими, красными.

— Дай клятву Мьюрдарчу и заработай сколько-нибудь, чтобы обменять на них. У тебя что, договор с твоим дядей? Здесь нет хозяев, мой мальчик, которые станут забирать все деньги и с неохотой давать тебе половину обещанной платы. Во всяком случае, я бы не вернулся к жизни наемного ремесленника, вкалывающего полный день за мизерную ставку. — Он засмеялся и помахал рукой, щедро унизанной кольцами. Вид богатства портили грязные ногти. — Я зарабатываю в три раза больше за половину этого времени!

— Ты, должно быть, тормалинец, судя по выговору, — осторожно заметил Налдет.

Пират посмотрел на него:

— Из Саворгана. А что?

Налдет пожал плечами:

— Ничего, просто поддерживаю разговор.

Пират вновь повернулся к ученику.

— У тебя уже готов ответ для Мьюрдарча?

Парень испугался.

— Я не уверен.

— Вас спросят после дележа. — Пират кивнул на терпеливую кучку людей, ждущих с ведрами и жестяными кружками возле бочек соленой рыбы и сушеного гороха.

К женщине в зеленом присоединился пират с песочными волосами, который теперь открывал шеренгу бутылочек и бутылей. Он опасливо попробовал на вкус содержимое одной, прежде чем ее поднять.

— Растительное масло.

Одна из пираток замахала рукой и подбежала, чтобы его взять. Пряный уксус и горчичное масло были разобраны с такой же готовностью, но женщина в зеленом прогнала мужчину, пожелавшего банку касторки. Пират с песочными волосами ополоснул рот водой из меха, который висел у него на поясе, и сплюнул, прежде чем пробовать дальше.

— Кто она? — Налдет смотрел, как растет куча приправ и предметов роскоши, складываемых у ног женщины.

— Инджелла, — боязливо буркнул пират со шрамами. — Женщина Мьюрдарча.

Инджелла огляделась и окликнула седого мужчину в рваных матросских штанах. Старик был бос, плеть оставила живописные следы на его голой спине. Когда женщина указала на свои новые пожитки, он вздрогнул, словно ожидая удара.

— Такова будет ваша участь, если не принесете клятву, — заметил пират с дружеским участием. — Раб для всех и никому не друг.

Паррайл дернул Налдета за рукав, и они незаметно отошли в сторону.

— Что собираешься делать?

— Поклянусь, наверное, — беспокойно прошептал маг.

Ученый побледнел под слоем грязи.

— Ты не боишься стать клятвопреступником?

— Не думаю, что Рэпонин будет ко мне в претензии. — Налдет тщетно пытался улыбнуться.

Новая суматоха привлекла всеобщее внимание. Рослый пират тащил от воды какого-то юношу. Малый придерживал расшнурованные бриджи, но выпустил их и споткнулся, когда они упали и опутали лодыжки. Не дав ему одеться, громила потащил его дальше. Голые ягодицы парня белели на солнце, лицо горело от унижения.

Пират бросил несчастного ничком перед Мьюрдарчем. Его жесты красноречиво выражали негодование, хотя порывистый ветер уносил слова. Главарь слушал с напряженным вниманием, затем перевернул парня носком сапога и наклонился над перепуганным юношей.

— Какая будет рука? — захихикал тормалинский пират.

— Что он сделал? — спросил Паррайл.

— Срал, где не надо. — Пират осуждающе поцокал языком. — Мьюрдарч велел не гадить в бухте. Спускай штаны там, где прилив очистит камни, или получишь вот это.

Появился коренастый бандит в буйволовой куртке на голое тело, размахивающий плеткой из пяти перевитых ремней. Паррайл узнал в нем того, кто прибивал Джида к мачте, и вздрогнул, когда с парня сорвали рубаху и привязали к рангоутному дереву, стоймя вкопанному у воды. Мьюрдарч поднял руку, чтобы все видели. Это была четырехпалая рука, которая вызвала общий шепот одобрения.

Тормалинский пират кивнул:

— Это проучит парня, не калеча его.

Но бандит с плеткой приступил к делу с охотой, колючие удары разрывали кожу юнца, кровь брызгала во все стороны. Почувствовав тошноту, Налдет и Паррайл отвернулись и увидели, что целая орава пиратов вошла в частокол — поболтать с пленниками.

— Думаешь, многие пойдут в пираты — просто ради возможности одеваться как сутенеры в рыночный день? — Маг наблюдал за лысым бандитом в нелепой рубахе с кружевами, который заигрывал с боязливой на вид девушкой.

Ученый проследил за его взглядом. Пират экспансивно жестикулировал, без сомнения, предлагая всевозможные соблазны. Елейно улыбаясь, он не собирался отпускать девушку, гладя грубыми пальцами ее волосы и щеку.

— Мьюрдарч сказал, что изнасилование запрещено. — Паррайлу сделалось нехорошо, когда слабые протесты девушки пошли на убыль. Она стояла, онемев от страдания, тогда как пират по-хозяйски обнял ее за плечи.

— Швырять девушку на землю и разрывать ей нижние юбки, возможно, запрещено. — Налдет потер руки, словно у него болели пальцы. — Но запугивать бедную цыпочку, чтобы она сама легла, кажется, позволено.

Зазвенел корабельный колокол, и пираты, дружелюбно беседующие с пленными внутри частокола, резко сменили курс.

— Спускайтесь, — приказал тормалинец на сторожевой площадке.

Под его неумолимым взглядом Налдет и Паррайл бросились вниз, торопясь затеряться в толпе пленников. Ворота широко открылись, и появился Мьюрдарч.

Главарь пиратов встал в центре: улыбка радушная, рост угрожающий, по бокам суровые приспешники с проницательными глазами.

— Ты первый.

Он вызвал мужчину средних лет, нервно крутящего в руках платок.

— Я просто мельник, ваша честь, — выпалил мужчина.

Мьюрдарч кивнул:

— И теперь благодаря вашему кораблю у нас есть пшеница. Ты будешь молоть ее для нас? Полтора сезона сухарей пробудили во мне любовь к свежему хлебу.

Мельник съежился, его лицо сморщилось от замешательства.

— Я никак не придумаю, что лучше…

— Думай, сколько тебе нужно. — Мьюрдарч ободряюще положил руку на его плечо, прежде чем кивнуть головорезу с плоским лицом и татуировками по всей руке. — А пока начни платить свои долги.

Татуированный крепко держал мельника, пока бандит, который сек мальчишку, снимал с него сюртук, рубаху, носки и башмаки. Татуированный окольцевал шею мельника толстым кожаным ремнем и потащил его прочь.

— Не хочешь молоть пшеницу, будешь носить мешки, старый дурень.

— Дай мне знать, когда надумаешь, — добродушно крикнул Мьюрдарч, прежде чем указать на следующего человека, который встретился с его взглядом.

Бывший матрос торопливо поклонился.

— Я присягну, но не буду участвовать в набегах.

— Честно сказано, — произнес Мьюрдарч странно официальным тоном. Он выпрямился в полный рост. — Ты клянешься во всем повиноваться мне, обращаться со всеми, присягнувшими мне, как со своими братьями и сестрами по клятве? Ты отдаешь свою судьбу в мои руки согласно клятве, которой мы все доверяем?

— Да, — прошептал матрос.

— Я клянусь, — подсказал бандит с плетью, свирепо хмурясь.

— Я клянусь.

Долгую минуту Мьюрдарч созерцал новобранца.

— Ступай к Инджелле. Поставь крестик или отпечаток большого пальца против своего имени в книге личного состава, и она выделит тебе место.

Следующие несколько человек также принесли клятву, кое-кто — с видимой неохотой. Две женщины, заикаясь от страха, твердили, что не примут участия ни в каком пиратстве. Мьюрдарч обращался с обеими с изысканной учтивостью. Нескольких непокорных раздели и уволокли куда-то работать, других бросили в заднюю половину частокола. Налдет и Паррайл хмуро наблюдали, как пираты копаются в куче одежды и обуви, снятых с пленных. Некоторые из учеников, которые принесли клятву Мьюрдарчу с подозрительным энтузиазмом, присоединились к ним.

— Ты клянешься во всем повиноваться мне, обращаться со всеми, присягнувшими мне, как со своими братьями и сестрами по клятве? Ты отдаешь свою судьбу в мои руки, согласно клятве, которой мы все доверяем? — Мьюрдарч улыбался женщине, которую накануне едва не уронили в воду.

— Я кля… — Она запнулась и с трудом сглотнула комок в горле. — Я кля… — Она дернула за ворот сорочки под корсажем, но ворот не был ни высоким, ни тугим. — Я кля… — Женщина закашлялась, и ее лицо покраснело. Хватая ртом воздух, она упала на четвереньки, а Мьюрдарч бесстрастно смотрел на ее мучения.

— Мама! — закричала ее дочь и рванулась к ней, но татуированный схватил девушку и широкой ладонью зажал ей рот.

Женщина корчилась, задыхаясь, как раненое животное, на ее губах появилась смертельная голубизна.

Остальные пленники застыли в шоке, но мало кто из пиратов, и мужчин, и женщин, уделили несчастной внимание. Разве что с сожалением покачали головой.

Паррайл расширил от ужаса глаза и подтолкнул локтем Налдета.

— Высшее Искусство, — беззвучно проговорил он.

Маг дрожал, сжав кулаки. Пот выступил у него на лбу.

— Она сама виновата, — благодушно объяснил Мьюрдарч. — Она хотела принести клятву, не собираясь ее выполнять. О, разве я не сказал? Мы не потерпим здесь лжи. Попробуйте, и вы умрете, как эта бедная дурочка. Подумайте, прежде чем принимать решение. — Он улыбнулся дочери мертвой женщины. Пират с татуировками уже отпустил ее, и девушка рыдала над трупом.

После этого дело пошло с ужасающей быстротой. Кто-то давал клятву, кто-то отказывался, и, наконец, не осталось спасения для Паррайла или Налдета.

— Я не могу присягнуть тебе, — нетвердым голосом произнес ученый, опережая вопрос Мьюрдарча.

Главарь пиратов смерил Паррайла безжалостным взглядом с головы до ног.

— Возможно, ты еще передумаешь. Инджелла говорила мне, что ей нужен клерк. — Он кивнул, и Паррайла передали татуированному пирату и бандиту с плеткой. Они грубо раздели его и швырнули в сырую тень сторожевой площадки, где жались другие пленники.

Он едва восстановил дыхание, когда на утоптанную траву рядом с ним приземлился Налдет. Маг поморщился, осторожно отодвигая кожаный ошейник от полосы, которую тот оставил на его шее.

— Ублюдок даже не дал мне встать.

— Подъем. — Татуированный оглядел съежившихся пленников. — У вас нет ни имени, ни друзей, и будет так, если вы не присягнете Мьюрдарчу. Вы выполняете любой приказ, какой вам дают, и получаете еду. Нет работы, нет еды. Ладно, можете начать со сбора дров.

Паррайл протянул руку, чтобы помочь Налдету подняться, но свирепая палка огрела его по запястью.

— Раз он не может стоять, пусть сидит тут, пока не сдохнет с голоду. — Это был гидестанский пират, но теперь в его глазах не осталось и намека на дружбу. — Каждый раб сам за себя, и вы, белоручки, и остальные.

Паррайл отступил, прижимая руку к груди.

Маг настороженно молчал, пока гидестанец не стал заигрывать с дочерью умершей женщины. Девушка тщетно пыталась сохранить скромность, оставшись в порванной сорочке, на ее пепельном лице все еще алел след от пиратской ладони.

— Если они используют Высшее Искусство, мы должны сообщить Гуиналь, — прошептал Налдет.

Лицо Паррайла перекосилось от боли.

— Я попробую сегодня ночью. — Он поморщился. — Боюсь, этот мерзавец сломал мне запястье.