Кадету Ленчу, декану,

От Сала Гавьяла, библиотекаря

Ты просишь меня и моих помощников перерыть все ящики мусора, который наши предки поленились выбросить. Но ты хоть представляешь, какая это неблагодарная работа? То, что не выцвело до неразборчивости, либо порвано в клочья мышами, либо источено жуками. Это благочестивое послание — единственная находка из всего архива, собранного неким жрецом в первый год царствования Немита Последнего.

Приглашение в усыпальницу Острина

Я очень рад узнать, что ты присоединишься к нашей семье адептов и принесешь в наши литургии аромат знаменитых гармоний Кола. Ты присоединишься к служителям из великих храмов Релшаза и Драксимала, а также множества более скромных усыпальниц Каладрии и далекого Энсеймина. Мы — представители всех рангов знати, от самых малых Имен, считающих честью владеть единственным Домом, дающим приют и сьеру, и его арендаторам, до Имен с высокими привилегиями, которыми пользуются самые могущественные принцы Собрания.

Различия не имеют значения в нашем отдаленном пристанище. Уповая на милость Острина, мы радушно принимаем всех как равных. Приди в это уединенное место со смирением и разумом, освобожденным от всех помех превосходства, и ты научишься всему, чему мы можем тебя обучить. Постигай секреты Высшего Искусства со старанием и благочестием, и ты вернешься, многократно повысив свое мастерство, чтобы служить своему Дому и тем, кто верен ему по рождению или присягнул по выбору.

Мы стремимся совершенствовать искусство врачевания, дабы почтить Острина, которому мы верны превыше всего. Направляемые Дрианон, мы бережем тех, кто совершает опасное путешествие из Иного мира в этот через лоно женщины. Когда один год сменяется другим, мы учимся читать знаки Ларазион, сулящие бурю и солнце, а умоляя Дрианон благословить землю, мы можем увеличить ее плодородие. Добейся дисциплины, чтобы обратить свой ум от вещей видимых к невидимым, и ты можешь просить помощи Аримелин в разговоре с теми, кто от тебя далеко. Под опекой Халкарион ты сможешь путешествовать по бесконечным путям, отмеченным лунами.

Когда боги даруют силы как высшую награду, они требуют взамен серьезной ответственности. Помогая тем, кому положено вершить правосудие в своих владениях, ты поклянешься отвечать перед Рэпонином за правду, которую ты извлекаешь из лживых языков или мыслей людей, не желающих говорить. Твоя искренность никогда не будет испытана так жестоко, как в скорбную минуту утешения тех, кто переходит на попечение Полдриона. На тебя будет возложен долг успокоить страхи умирающих, когда их жизнь предстанет перед испытующим взглядом Сэдрина.

Мы вправе чувствовать удовлетворение и даже гордость, исполняя наше Высшее Искусство, но давай не забывать, что такое мастерство, каким обладаем мы, даруется только милостью богов, коих мы почитаем как должно. Служа им, мы, жрецы этой усыпальницы, клянемся сбивать спесь с каждого, кто склонен злоупотреблять знанием, которое мы ему доверяем.

Сатайфер, Северный Часовой остров

1-е предлета

Я стояла в дальнем конце залива и смотрела на море. Белые рюши пены украсили таинственные воды, блестящие как черный шелк под серебряным светом Большой луны. Она безмятежно плыла в ясном ночном небе, идеальный круг в ореоле нежного сияния. Ее меньшая сестра стояла у горизонта, спрятав свой лик под косо наброшенной вуалью, — скромная служанка бледной красавицы, которая ждет своей очереди в танце небес. Морской ветер наполнял воздух очищающей свежестью. Время от времени ее перебивала сладость незнакомых цветущих деревьев, невидимых в темноте нехоженого леса, покрывавшего эту не потревоженную до сих пор частичку суши. Волны ритмично набегали на песок, словно баюкая младенца в колыбели, а тихие голоса позади меня обсуждали какое-то неспешное дело. Я повертела в пальцах плоский камень.

— Красиво, не правда ли? — Перид присоединился ко мне.

— Гм-м, — промычала я.

— Что-то не так?

Он спрашивал не из любопытства. Художник лишь предлагал по-дружески выслушать меня. И у него был к этому настоящий талант.

Я откашлялась.

— Шив когда-нибудь рассказывал тебе о Джерисе?

О мягком, доверчивом Джерисе. Я так и не успела объяснить ему, что только приятный флирт и случайная похоть привели меня в его постель, а не возвышенный роман его воображения.

— Ученый из Ванама. — Перид кивнул. — Его убили эльетиммы.

— Так же, как Паррайла. — Главное — не заплакать. — Нет, хуже. Его пытали.

Я сама удивилась своему внезапному гневу. Все, чем занимался Джерис, было поиском древних знаний для Планира вместе с Шивом и Дарни, которые должны были уберечь его от беды. Так за что же его похитили, за что истязали, за что разбили его невинные иллюзии?

— Пора остановить подонков, несущих повсюду смерть и страдание. — Я запустила камень в море, чтобы дать выход своей ярости. Он запрыгал по волнам, высекая из черноты серебряные искры, один, два… всего шесть раз.

— Здорово. — Художник посмотрел себе под ноги. — Хочешь еще?

— Нет, спасибо. — Я придержу остальной гнев. Его жар лучше, чем холодная пустота за грудиной при воспоминании о всех тех, кто умер от рук эльетиммов. — Ты чего-то хотел?

Повернуться к Периду означало признать, что шум за моей спиной — не уютная повседневная суета. С одной стороны пляжа сомнительная команда, которую Сорград набрал для Шива, все еще распределяла добычу из тайников, найденных в соседнем лесу и в скалах Розарн и Васпретом. Наемники Витранселя давно поделили свои трофеи и укладывались спать вокруг своих костров на другой стороне пляжа. Между ними отдельными кучками расположились поселенцы Келларина, которые остались здесь после того, как «Эринго», «Кувшинку» и «Звезду» поспешно снабдили провизией из пиратских запасов и отправили бороться с ветром и течением к южному концу пролива. Его следовало блокировать, прежде чем пираты добудут годный для плавания корабль и попытаются сбежать.

— Полночь миновала. — Перид задрожал, хотя ночь стояла не очень холодная.

Я взглянула на него.

— Ты никогда не думал, что будешь проклинать тот день, когда ты не родился магом?

— На что это похоже? — Он искал нужное слово. — Когда тебя используют для Высшего Искусства?

У меня по спине побежали мурашки, но я старалась побороть отвращение. Эльетиммский колдун, копающийся в моей голове, — это было хуже любого изнасилования, а я знала достаточно изнасилованных женщин, чтобы не говорить об этом с легкостью. Но как описать то чувство, когда тебя использует Гуиналь? Больше похоже на продажу или покупку безучастного тела за кошелек серебра?

— Это не так плохо, — соврала я.

— Я бы все равно предпочел, чтобы меня не использовали. — Обычно безмятежные глаза художника помрачнели. — Но боюсь, у нас нет выбора.

— Уходить во время полосы невезения значит гарантировать свои потери, — непринужденно заметила я. — Единственный способ победить — это остаться и играть.

— Даже когда кто-то удваивает ставки?

Пронзительный свист избавил меня от ответа. Грен махал нам рукой, не обращая внимания на раздраженные взгляды тех, кого он разбудил.

— Пора идти, — бодрясь, сказала я Периду.

Мы двинулись в обход взрыхленного и грязного песка. Там спешно вырыли яму для трупов, поскольку они привлекали множество крабов и мух. Пробираясь мимо храпящих куч одеял и перевернутых сапог, мы дошли до грубой хижины, которую так услужливо построили для нас пираты. Я поймала взгляд Дарни, смотрящего из своего укрытия — натянутого куска промасленной кожи, — и быстро отвернулась. Только его бесцеремонного вторжения мне сейчас не хватало.

Грен стоял у двери, его глаза блестели от ожидания, светлые волосы казались почти бесцветными в полутьме.

— Барышня говорит, что они уже должны спать.

— Кто бы с этим спорил, — зевая, подошел Узара, и мы все вместе зашли внутрь.

Гуиналь стояла у доски, принесенной с разбитого пинаса и положенной на козлы. Райшед с Темаром расставляли табуреты. В хижине влажно пахло свежей древесиной и немного — застарелым потом. В тенях за светом ламп громоздилось имущество, брошенное пиратами, надеюсь, достаточно мертвыми, чтобы потребовать его обратно. Едкий жар горящего масла запершил у меня в горле. Барышня подняла голову.

— Начнем.

Я села рядом с Райшедом, Темар и Перид — напротив нас. Все выглядели довольно угрюмо, кроме Грена, занявшего место в торце. Его полные энтузиазма глаза были устремлены на дворянку, все еще стоявшую во главе стола.

— Мы должны узнать об этих эльетиммах все что можно, не насторожив их при этом. Самый лучший способ — просмотреть их сны. Но для этого мне нужна сила в эфире, которую я просто не нахожу, поскольку кругом океан и нет привычных ресурсов усыпальниц. — Не считая этих немного необычных объяснений, Гуиналь была такой же выдержанной, как всегда, ни следа истерики, охватившей ее днем. — Если вы поможете мне, у нас должно получиться.

Я искренне на это надеялась. Там, в Витранселе, спокойная вера госпожи Чевен, мастера Дрэга и других обеспечила прочный фундамент для заклинаний барышни. Здесь же собрались в основном наемники и матросы, плавающие столь круто к ветру, что их самих впору вешать за пиратство. Ни у тех, ни у других я не заметила особой набожности.

— Ливак немного знакома с простейшим использованием Высшего Искусства, и у нее есть ее Лесные инстинкты. Райшед должен был почерпнуть что-то из твоего обучения, Темар, благодаря Высшему Искусству, которое вас связывало. — Гуиналь одарила Д'Алсеннена удивившей его улыбкой.

Я сжала под столом руку Райшеда. Только я знала всю глубину ужаса, который испытал мой возлюбленный, когда пойманный в ловушку ум Темара прорвался сквозь ограничивающее заклинание, слепо сражаясь, чтобы захватить себе тело Райшеда.

Барышня продолжала. Возможно, она выкладывала все это ради Узары, но скорее для того, чтобы вселить в нас уверенность.

— Я все еще не знаю, как, но в прошлом Соргрен, бесспорно, оказался неприступным как для Шелтий, так и для эльетиммов.

— Никто не залезет ко мне в голову без спросу, — пожал плечами Грен.

— А я здесь только для количества, верно? — немного вымученно сострил Перид.

Гуиналь бросила на него твердый взгляд.

— Ты — художник. Ты видишь дальше непосредственного и физического. Такая восприимчивость и требуется от адепта. Просто сосредоточься и делай, как я.

Она села, протянув руки Темару и Райшеду, и мы образовали круг. Райшед стиснул мою левую руку, а толстые пальцы Грена весело сжали правую. Я покосилась на него в безмолвном предупреждении, но горец в ответ лишь бодро подмигнул. Д'Алсеннен и Перид уставились на Гуиналь. Барышня закрыла глаза. Темар сделал то же самое, а через минуту — и Райшед. Я же так и не смогла заставить себя зажмуриться.

Гуиналь перевела дух и открыла глаза. Я виновато закрыла свои.

— Мне очень жаль, Райшед. — Барышня покачала головой. — Твое недоверие к Высшему Искусству слишком явственно.

На лице моего возлюбленного промелькнула досада. Он отпустил руку Гуиналь и виновато поцеловал меня.

— Простите.

— Можешь посторожить со мной, вдруг что-нибудь пойдет не так. — Узара сидел у двери, все это время пристально наблюдая за Гуиналь.

— И что мы будем тогда делать? — пробормотал Райшед себе под нос, направляясь к магу.

— Ну что, продолжим? — Д'Алсеннен требовательно протянул руки.

Мы с Греном переставили табуреты, чтобы плотнее сомкнуть круг. Как только рука Гуиналь коснулась моей, барышня начала тихое заклинание, и грубая хижина вокруг меня исчезла почти так же, как раньше исчезал «Эринго». Остальных я различала довольно ясно, но за кольцом наших сомкнутых рук все словно заволокло дымом. На этот раз я увидела не новое место, а новое лицо. Оно парило в воздухе между нами, неподвижное, расслабленное во сне. Это была женщина, Ялда. Серебряная цепь — знак эльетиммских колдунов — блестела на ее шее.

Гуиналь открыла глаза:

— Сосредоточьтесь на ней.

Где-то в глубине своего ума я слышала то первое заклинание, все еще связующее нас общими ритмами. Но Гуиналь как-то разделила свои мысли на несколько отдельных нитей, каждая со своим средоточием. Может, в этом и заключен секрет более сложного Высшего Искусства? Но это не труднее, чем запоминать расклад рун, предвидеть следующую ставку противника и все это время смотреть в оба, не появилась ли Стража.

Однако я по-прежнему не была уверена, что хочу научиться этому более сложному Высшему Искусству. Эмоции закружились в нашем кругу. Перид вставил колдунью в воображаемый овал миниатюрной рамы, выхватывая детали, вроде морщинок у глаз. Грен сравнивал ее, не слишком лестно, со знакомой златовласой танцовщицей, и я постаралась игнорировать его предположения о том, что находится под ночной сорочкой Ялды. Темар видел в ней только врага и был полон решимости получить те знания, какие могли бы помочь нашему делу.

Всего этого следовало ожидать. Но что меня смутило, так это Гуиналь, тщательно маскирующая свою ненависть. Убаюкивая спящий ум женщины коварным заклинанием, она раскинула сеть чар, чтобы поймать и мужчин: сначала Мойна, потом молодого Дариджа. В этом не было той жестокости, с которой эльетиммы терзали Паррайла, но я знала наверняка, что Гуиналь может с лихвой отплатить им за его убийство, если захочет мстить. Я мысленно велела себе никогда не играть с барышней на деньги или одолжение, а потом спросила себя, знают ли остальные, о чем я подумала в это мгновение.

Гуиналь начала новое заклинание, совершенно иное по ритму и высоте тона, и новые образы повисли в воздухе. Текучие, искаженные формы совсем не походили на живые картинки гадания или магической связи, и мне стало интересно, что видят Райшед и Узара.

Непонятные фрагменты медленно срослись в серый каменный замок, стоящий на холме над гаванью, которая остро врезалась в занесенный дюнами берег. Я резко вдохнула, узнав то место, где нас с Райшедом и Шивом держали в плену. На этом берегу нас схватили во время наших бесплодных поисков ради спасения бедного Джериса. Меня, Райшеда, Шива и Айтена. Айтен был еще одним человеком, за чью смерть должны ответить эти подонки.

— Не разбуди их своим гневом, — беззвучно упрекнула меня Гуиналь. Образ поплыл, и нам открылся сад внутри замка. Он был почти такой же, каким я его помнила: не милое место для отдыха, а густые ряды жизненно важных культур, где по сторонам, в стеклянных теплицах, выращивали растения, слишком нежные для этого сурового климата. Меня пробрал озноб, не имевший отношения к холодным ветрам дальнего севера. Страх, обнаженный и простой, топорщил волосы у меня на затылке, но я с удивлением поняла, что это не мой страх.

Беловолосый мужчина ухаживал за вьющимся растением, обрезал лишние отростки и направлял выбившиеся усики в строгие пределы шпалер. Это был тот ублюдок, который привел в движение все это безумие последних лет. Это был тот выродок, который послал эльетиммских шпионов в Тормалин и дальше. Они грабили и убивали с помощью его Высшего Искусства, когда охотились за артефактами колонии. Те артефакты дали бы их господину возможность убить всех, кто был способен сопротивляться его захвату богатых земель Келларина. Я почувствовала, как Темар подавляет свою ярость, и попыталась сдержать собственный гнев. Но наша ненависть звучала приглушенной нотой под громким опасением трех спящих колдунов. Они были так же подвластны главарю, как эта глупая лоза. Они ничего не должны желать, кроме его приказания, чтобы их мастерство и знание Высшего Искусства расцветали под его руководством. Болезненное понимание таилось под такими мыслями. Малейшее отступление от его воли будет жестоко наказано. Их свобода урезана, ибо все, кого они любят, разделят их участь за самый ничтожный проступок.

— Илкехан, — выдохнула Гуиналь с удовлетворением. — Теперь мы знаем его имя.

Мы называли его просто Ледышкой, когда были его пленниками. Это прозвище вполне подходило его совершенно белым волосам, сухому, свирепому лицу и его намеренной жестокости, смертельной и бесчувственной, как лютый холод зимы.

Лица замелькали в нашем видении чередой ускользающих воспоминаний. Ребенок, слишком маленький, чтобы понять, мальчик это или девочка, появился и тут же исчез, но мы все успели почувствовать волну отцовской любви от спящего Мойна. Пара, пожилая по меркам Ледяных островитян, вызвала сыновнюю привязанность у Дариджа, которая тронула даже меня, без сожаления ушедшую от таких уз. Колдунья Ялда хранила преданность воину с бочкообразной грудью, чем-то похожему на Сорграда. Его кожаные доспехи были усеяны знаками ранга.

— Это отец того ублюдка Эрескена, — с интересом заметил Грен.

— Кто? — нахмурился Темар.

— Воин? — Я тоже была озадачена.

— Йон Илкехан.

Когда Грен назвал это имя, мы снова увидели Ледышку. Он обращался к запуганным эльетиммам среди россыпи убогих лачуг. Одетые в лохмотья, эти люди ждали зерна, выдаваемого откормленными приспешниками Илкехана. Мы не могли ощутить их голод, но почувствовали их трепет. Со всех сторон застыли солдаты в черных мундирах, готовые пресечь даже намек на недовольство.

— Нет, кто такой Эрескен? — Темар не мог сдержать досаду.

— Эльетиммский колдун, который в прошлом году подстрекал Горных Людей к войне. — Обретя уверенность, Перид присоединился к нашему молчаливому разговору.

Который убедил Аритейн уйти от Шелтий. Она слишком легко поверила обещаниям Эрескена, что Высшее Искусство исправит вопиющие несправедливости, выпавшие на долю Горных Людей за последние поколения, когда жители низин все чаще посягали на их территории. Лично я отнеслась бы к таким посулам с подозрением. Тем более что Эрескен открыто признавал свое происхождение от клики, давно изгнанной из Гор за самое страшное преступление — использование колдовства в своих целях. Но я не испытала той вечной досады, с которой жила Аритейн, из-за ее обета безбрачия и всех ограничений, добровольно налагаемых Шелтиями на свою так называемую истинную магию.

Образ внезапно изменился. Мы увидели лицо Эрескена, холодно красивое, а потом жуткую кровавую маску над полуразрубленной шеей.

— Я подумал, что безопаснее всего отрезать ему голову, — добродушно объяснил Грен.

Эрескен исчез для какого-то там наказания, приготовленного ему демонами Полдриона. На его месте возник другой эльетиммский колдун, тот, кто добивался смерти Райшеда, кто устроил ему рабство среди опасностей Алдабрешского архипелага ради меча Д'Алсеннена, которым владел мой возлюбленный.

Темар знал его имя.

— Крамизак.

Я увидела быстрый как молния клинок Райшеда, отражающий удар булавы этого ублюдка и рассекающий его горло, когда поиски пропавших колонистов свели соперников лицом к лицу.

— Илкехан послал троих, потому что один слишком уязвим. — Гуиналь кивнула своим мыслям.

— Но они не так сильны, как те двое. — Может, Высшее Искусство Темара было не столь совершенным, но оно показывало ему что-то, скрытое от нас. Перид, Грен и я непонимающе пожали плечами.

— Он не любит делиться своим знанием, — задумчиво молвила барышня, читая спящие лица. — Никого сильнее у него нет.

— А почему этот гад не поехал сам? — Глаза у горца загорелись его неизменной готовностью к бою.

— Это не в его характере.

Стоило Д'Алсеннену произнести эту фразу, как мы увидели Илкехана в кабинете, который я по крайней мере ухитрилась ограбить. Я стянула оттуда карты и разные другие бумаги, прежде чем мы сбежали с Ледяных Островов. С пером в руке Илкехан делал пометки на карте. Этот мерзавец составлял планы, посылал на смерть невинных людей, но редко пачкал кровью свои руки. Это было ясно и без магии.

— Другие дела удерживают его дома. — Слова Гуиналь так резко изменили видение, что все мы вздрогнули.

Эта резня не имела того разгула, как наша сегодняшняя, но призрачные эльетиммы, без сомнения, лежали мертвые. Две армии сходились на бесплодном оловянно-сером берегу. За ними, на незначительном участке увядшей травы, громоздились разбитые камни, а вдали белели снежные шапки гор. Вспенивая сапогами мелкое серо-зеленое море, воины рубили друг друга на куски. Мы не чувствовали холодных брызг и пронизывающего ветра, не ощущали предательский песок под ногами, но их эмоции бурлили вокруг нас. Один испугался, что ему выпустят кишки, и в панике бросился потрошить другого. Третьего опалила ярость, да такая, что любой, попавший под его меч, прощался с жизнью, ибо лишь кровь могла охладить его гнев. Люди Илкехана носили мундиры из черной кожи, которые нам довелось видеть и презирать, а их противники были в тускло-коричневом.

Темар изучал эфирный бой.

— Он реальный или воображаемый?

— Трудно сказать, — пробормотала Гуиналь. — Однако это Мойн.

Мы увидели его на берегу стоящим в сухой траве. На нем был солдатский мундир, на шее блестела цепь. Мойн поднял руку, и фигуры в коричневом начали падать, как мушмула с тронутого морозом дерева. Раны на их лицах и груди обнажали красную плоть, будто мякоть лопнувшего фрукта, внося единственный яркий цвет в мертвенно-бледный пейзаж. Мундир Мойна отрастил новые украшения, а цепь затуманилась, превращаясь из серебряной в золотую. Мы снова увидели Эрескена у плеча Илкехана, затем его образ стерся и стал лицом Мойна.

— Этот парень рассчитывает на повышение, — заметил Грен.

— Значит, он там за старшего?

Я почувствовала, что Темар обещает Мойну раннюю смерть.

Барышня медленно покачала головой:

— Просто его мысли лежат на самом верху.

Я заметила, что Ялда беспокойно ворочается в своем далеком сне.

— Что случится, если они проснутся?

Едва задав свой вопрос, я ощутила тревогу Перида и упрямое нетерпение Грена. За одно тошнотворное мгновение я узнала, как Эрескен попал в беду. Выбраться из головы друга оказалось совсем не так легко, как в нее попасть. Горец жаждал свести с ума и отправить к праотцам еще одного назойливого колдуна, используя лишь свободную силу разума, к его счастью, не отягощенного совестью.

Бросив на Грена слегка неприязненный взгляд, Гуиналь вновь сосредоточилась на спящих эльетиммах.

— Я только хочу посмотреть, что они знают об этом пирате.

Барышня извлекла воспоминания из их снов, как музыкант извлекает музыку из лиры. Мы увидели широкую гавань, укрытую мощным мысом, — убежище от диких скал и яростных морей океанского побережья Тормалина. За дюнами, поросшими пучками травы, раскинулся городок, гребные шлюпки перевозили людей и товары между берегом и кораблями, качающимися на якоре.

— Калавен, — удивился Перид. — Мы остановились там, прежде чем взять курс на Сатайфер.

— Сорград нашел в Калавене несколько хороших бойцов, — заметил Грен.

— Как и Мьюрдарч. — Гуиналь поощрила воспоминание Ялды о поразительно высоком мужчине с жесткими черными волосами и свирепым выражением в общем-то красивого лица, если не брать во внимание нечесаную бороду и морщины вокруг глаз — печать прожитых лет и утраченных иллюзий. В Калавене он явно бедствовал: бриджи грязные, рубаха в пятнах, сапоги в заплатах. Мьюрдарч разговаривал с Дариджем.

— Вот вам и император Тадриол, выкуривающий эльетиммских шпионов из своей соломы. — Я всегда питала сомнения на этот счет. Достаточно было послушать рассказы моего возлюбленного о бесплодной погоне за слухами и подозрениями — тогда он по поручению своего принца охотился на воров, избивших младшего сына Дома из-за фамильного кольца. Только позже, когда наши пути пересеклись, Райшед узнал, что это был келларинский артефакт.

— Гуиналь, — предостерег Темар.

— Хорошо.

Она сжала от досады губы, но успокоила эфир ритмичным заклинанием. Воздух опустел, спящие лица исчезли, и я внезапно осознала, что у меня онемели плечи и шея, а голова раскалывается от боли.

— Мне нужен свежий воздух. — Перид, пошатываясь, встал, и Райшед быстро открыл дверь.

— Я обойдусь выпивкой. — Даже Грен казался неуверенным в себе, а это случалось так же редко, как безлунная ночь.

Положив голову в ладони, я почувствовала сильные пальцы Райшеда, растирающие мои плечи.

— Что ты видел?

Мой возлюбленный подумал.

— Цвета, формы, но ничего конкретного. Зар не видел даже этого.

— Еще один пример, где Высшее Искусство и магия стихий не смешиваются? — Я слегка потерла виски кончиками пальцев и, прищурившись, посмотрела на Райшеда. — Что теперь?

— Зар пошел за магами. С тобой все в порядке? — Его мрачный вид обещал кое-кому неприятности, если со мной что-то неладно.

Я осторожно кивнула:

— Вроде да.

Встав на колени, Райшед привлек меня к себе. Я положила голову ему на плечо и очень серьезно подумала о том, чтобы пойти спать и оставить все как есть по крайней мере до утра.

— Где Аллин?

Открыв глаза, я увидела Темара, трущего лицо тыльной стороной рук.

— С остальными магами. Они собирались обсуждать, какую магию могут себе позволить, не нарываясь на атаку эльетиммов. — Райшед встал и, подняв меня с табурета, сам на него сел. Я плюхнулась к нему на колени и обняла за шею.

— Узара говорил, что Аритейн помогла ему придумать за зиму некоторые способы защиты, — устало добавила Гуиналь.

Короткое время мы сидели молча, пока Хэлис не распахнула ногой дверь и втащила внутрь громоздкую корзину бутылок.

— Если вы закончили, давайте послушаем ваши сведения и составим план.

Мы поморщились от грохота и звона стекла. Все, кроме Грена, который тотчас оживился.

— Всегда лучше заканчивать с выпивкой в руке. — Он взял пузатую бутылку, залитую воском.

Хэлис предложила нам на выбор несколько разных вин.

— Так что вы узнали?

Пока Темар объяснял, не вызвав ни у кого большого удивления, что за пиратами стоит наш старый враг, прибыли маги. Шив обнимал Перида, с пристрастием осматривая его лицо: не повредило ли Высшее Искусство возлюбленному? Узара отнес вино молчащей Гуиналь, со всей учтивостью советуя ей выпить. Он даже ухитрился раздобыть где-то серебряный кубок, украшенный позолотой.

— Мы можем вытащить оттуда Налдета? — спросила Аллин. Судьба мага тревожила ее с тех пор, как нам пришлось оставить его у пиратов.

— Он один из нас, верно? — Сорград помог Грену отодвинуть стол к стене, и братья сели на него, лениво качая ногами. По примеру младшего старший отхлебнул белого бренди.

— Гуиналь? — Темар передал Аллин бледно-зеленую бутылку Каладрийского белого, и девушка сделала нерешительный глоточек.

— Слишком рискованно. — Дворянка вздохнула с красноречивой досадой и обвела взглядом всех урожденных магов. — Вам лучше ограничивать свою магию теми вещами, которые находятся в пределах досягаемости, которые вы можете видеть. Эльетиммы не должны вас атаковать, если вы не ищете что-то за гранью ваших непосредственных ощущений.

— Значит, мы все-таки можем вышибить пиратов из воды огнем и молнией? — Сорград подмигнул Лариссе, которая стояла немного в стороне от Шива и Перида, молчаливая и настороженная. Девушка робко улыбнулась в ответ.

— Что будет полезно, — сухо заметил Райшед, беря у Хэлис красное вино.

Сорград бросил на него загадочный взгляд, встреченный Райшедом с полной невозмутимостью. Из-за всего происходящего у них еще не было реальной возможности присмотреться друг к другу, но скоро это случится. Я взяла у Райшеда бутылку и глотнула Ситалкского, его бодрящая терпкость прогнала усталость, затуманивающую ум. Мне лучше находиться рядом, чтобы не дать моим старым друзьям и моей новой любви дойти до рукопашной из-за их несомненных различий. Я не ожидала, что они понравятся друг другу, но надеялась, что они по крайней мере будут уважать таланты друг друга.

Хэлис заботило иное.

— Мы не избавимся от пиратов, пока их поддерживает эфирная магия.

— Мы тоже не безоружны. — Узара улыбнулся Гуиналь, но мы все увидели беспокойство в его глазах.

— Ты уверена, что выстоишь против этих троих? От нас тебе будет мало проку. — Темар повел рукой, показывая на меня, Грена и Перида. — Узара, нельзя ли уговорить ту женщину-Шелтию помочь нам?

— Аритейн? — Гуиналь с сожалением покачала головой. — Даже если б Аритейн согласилась оставить Хадрумал, я не думаю, что она смирилась с предательством Эрескена, обманувшего ее и ее народ. Одно это сделало бы ее страшно уязвимой.

— Выходит, теперь у нас гораздо больше причин для беспокойства, чем пираты. — Райшед задумчиво покачал бутылкой. — Зачем Илкехану Сатайфер?

— Эльетиммы, захватившие эти острова, будут кинжалом у горла Витранселя и всех тормалинских портов, — нахмурилась Хэлис.

Не знаю почему, но мне привиделся Ледышка, подрезающий свое растение. Я вспомнила, как моя мать вела постоянную войну со спорышом. Этот зловредный сорняк вновь и вновь появлялся среди лекарственных трав и цветов, которые она выращивала на скромном участке, выделенном ей богатым купцом — владельцем того большого дома. Всякий раз, когда мать думала, что победила, словно в насмешку над ней появлялся еще один бойкий стебель с красновато-белыми цветами. Я была тогда глупой пухленькой малышкой и, помню, резвилась в саду, когда мой отец в один из своих редких и таких долгожданных визитов осторожно выкопал все заботливо выращиваемые левкои и кусты анютиных глазок, каждый одревесневший побег нарда, закутанный кожистыми зелеными листьями. Он бережно положил их во влажную тень, а потом выкопал все до единого корни того проклятого спорыша, прослеживая каждый упрямый корешок до самого конца. Я вспомнила заговорщицкую усмешку отца, когда он лег на черную почву, чтобы дотянуться как можно дальше. Его медные волосы запылились, лицо было испачкано землей. Обычно мне запрещали копаться в грязи, но, не устояв перед таким удовольствием, я присоединилась к отцу и к тому времени, когда мы закончили, стала такой же чумазой, но по крайней мере моя мать никогда больше не видела спорыша.

— Мы должны избавиться от Илкехана. — Было удивительно легко выразить словами такую важную мысль. Так же легко, как бросить горсть рун, которые или обогатят тебя или сломают тебе шею. — Все ведет к нему.

— Ты говоришь «мы»? — Райшед заглянул мне в лицо. Я знала, что он понял.

— Келларину никогда не собрать армию для сражения с эльетиммами. — До Темара явно не дошло. — Император пойдет воевать за наши интересы? Он мог бы набрать корабли, людей?

— Забудь ты о своих когортах, — не выдержал Сорград.

— Не думаю, что Тадриол решится на такой шаг, — медленно сказал мой возлюбленный. — Он успешно вышел из прошлогодней сумятицы, но сьеры ведущих Домов по-прежнему следят за ним. Ему не позволят излишней самостоятельности.

Неожиданное прибытие Темара серьезно нарушило сложную игру за влияние, которую вели между собой принцы Тормейла. Императору пришлось проявить чудеса находчивости, чтобы сдержать их и не дать наброситься на него вместо Д'Алсеннена.

— Сюзерен он или нет, Тадриол правит с согласия сьеров. А им не понравится, если он с ходу начнет убивать людей, которые его раздражают. — Хэлис задумчиво провела пальцем по широкому горлышку бутылки. Раздался тихий скрип. — Как бы то ни было, нож аккуратнее разобьет яйцо, чем камень величиной с твою голову.

— Нож — вот что тебе нужно, — со смаком заявил Грен. — Отряд, который перережет ублюдку горло и покончит с этой ерундой.

— Напади внезапно и ударь со всей силой, и ты сможешь убить кого угодно, — твердо молвил Сорград и неожиданно усмехнулся. — Как ты думаешь, почему твои дворяне тратят столько денег на присягнувших и наемников?

— Убийство? — пораженно спросил Темар. — Но это неблагородно.

Гуиналь открыла рот, но ничего не сказала.

— Мы наемники, — мягко напомнила Хэлис. — Благородство, как правило, не приносит доход.

— Не убийство, а казнь, — строго поправил его Райшед. — Этот человек должен заплатить за неисчислимые смерти, даже если другие руки махали мечами по его приказу.

— Паррайл! — рявкнула Хэлис с внезапным гневом.

— Джерис, — коротко сказала я.

— Айтен. — Раздувая ноздри, Райшед боролся с яростью и горем, которые всегда таились где-то глубоко в его душе. Айтен много лет был его другом. Как присягнувшие Д'Олбриоту, они вместе охотились за теми, кто оставил при смерти молодого эсквайра Дома. Мы почти сбежали с эльетиммских островов, когда заклинания Илкехана украли разум Айтена и заставили его наброситься на нас. Я нежно поцеловала Райшеда в лоб и почувствовала, как его руки сжались на моей талии. В те напряженные полуночные разговоры, что бывают у любовников, когда выпадает беспокойная ночь, Райшед признался мне, что дал зарок отомстить ради их общих клятв.

Я не стала его отговаривать. Мне самой есть за что мстить Илкехану. Только у меня была возможность убить бедного Айтена, пока он не прикончил нас всех. Смогу ли я смыть ту кровь со своих рук кровью самого Ледышки?

— Как насчет недостающих артефактов? Они могут быть у Илкехана?

Гуиналь вздрогнула. Я вспомнила, что рассказывала мне Хэлис о ее визитах на Равноденствие и Солнцестояние в пещеру Эдисгессета, о ее мучительных молитвах, когда барышня жгла благовония Аримелин у алтаря, который воздвигла там.

— Вполне возможно, — задумчиво протянул Узара. — А мы, конечно, хотим вернуть тех последних. Благо опасность, от которой ты их спасала, теперь позади. — Он улыбнулся Гуиналь, но дворянка, как всегда, слишком мучилась раскаянием из-за их нынешнего положения, чтобы ставить себе в заслугу спасение этих людей от кровавой смерти в далеком прошлом.

Если слова Зара не нашли отклика у Гуиналь, то они взяли за сердце Райшеда.

— Мы отплатим мерзавцу его же монетой, — решительно сказал мой возлюбленный. — Он убивает исподтишка ради своих личных целей, не думая о невинных. Пусть Рэпонин взвешивает на своих весах наши действия против его действий.

— За такие преступления Илкехана приговорили бы к смерти в любом суде от Тормейла до столицы Солуры, — машинально заметил Шив. — Как вы предлагаете осуществить это правосудие?

Мы с Райшедом посмотрели на него и увидели, что маг уже знает, о чем мы думаем.

— Мы — единственные, кому знакомо расположение замка, — нехотя сказала я.

— Ты — единственный маг, который там был и может нас всех переместить, — добавил Райшед, виновато глянув на Перида.

Квадратная челюсть художника окаменела, и даже веснушки на его лице побледнели, но он ничего не сказал.

— Тогда мы тоже идем, — заявил Сорград категорическим тоном. Он ткнул пальцем в Райшеда. — Ты не потащишь нашу девочку в это змеиное логово, если нас не будет рядом, чтобы ее защитить.

— Из избранного никогда не выйдет хороший убийца. — Грен отхлебнул из своей бутылки. — В тебе слишком много чести, но это твоя проблема. Мне все равно, кого я убиваю.

— Я это слышал, — мягко ответил Райшед.

Сорград вновь окинул его оценивающим взглядом, прежде чем обратиться к Темару.

— Мы должны Илкехану за всех горцев, погибших от козней Эрескена. — Он хищно усмехнулся. — Что скажете, если мы просто войдем туда и скажем, что прошлым летом познакомились с Эрескеном, который предложил нам новый союз? Мы могли бы вырезать сердце Илкехана и закончить все за полдня.

— Ты не хочешь выбраться живым? — Хэлис с громким стуком поставила бутылку на стол. — Если…

— Нет, — отрезал Райшед. — Для этого дела хватит нас пятерых. Если брать с собой больше, то можно с тем же успехом посылать флот, трубящий в рога и размахивающий флагами.

— Вам все равно придется иметь дело с Мьюрдарчем, — напомнила я подруге. — Вряд ли он поднимет лапки кверху только потому, что его колдуны вдруг лишатся своего господина.

— Мне не справиться с пиратами без твоей помощи, Хэлис, — поспешно вставил Темар.

— Без угрозы Высшего Искусства мы с ними быстро разделаемся. — Хэлис немного смягчилась. — Убийство Илкехана выведет из строя тех трех колдунов?

— Гуиналь? — Узара не сводил с дворянки пристального взгляда.

— Думаю, да. — Гуиналь подняла голову, продолжая с нарочитой нейтральностью: — Если его смерть будет публичной, если все о ней узнают и если весть о ней распространится быстро. Позорная смерть, что-нибудь гротескное или унизительное, что подорвет его репутацию монстра, вселяющего ужас во все живое. — От голоса барышни повеяло холодом. — Сила Илкехана основана на страхе, а не на истинной преданности, поэтому его смерть выбьет опору из-под ног его адептов.

Райшед вскинул брови, глядя на меня, и я пожала плечами. Я рассчитывала вонзить отравленный кинжал в спину ублюдка и незаметно скрыться.

— Отрежем ему голову? — Сорград и Грен, наоборот, обменивались бутылками и идеями с ликованием заговорщиков. — И насадим на копье, чтобы все увидели?

— Судя по тому, что нам известно, Илкехан занимает выдающееся положение среди эльетиммских кланов. — Узара снова о чем-то задумался. — Если нам удастся сбросить его с верхушки дерева, остальные кланы, вполне возможно, предпочтут делить его добычу, а не атаковать нас.

— Особенно когда мы ясно дадим понять, что нападение на Келларин закончится для них такой ужасной смертью, — с увлечением подхватил Сорград.

— Люди вроде Илкехана крепко держатся за власть, срезая маки, растущие выше остальных, — медленно произнес Райшед.

— А это палка о двух концах. — Я так же ясно увидела потенциальную слабость в броне Илкехана, как и мой возлюбленный. — Крамизак и Эрескен мертвы, поэтому у него нет очевидного преемника.

— И не будет, если мы убьем здесь тех троих, — с решительным видом заявил Темар.

— Я довольствуюсь малым. Убийство Илкехана должно оставить колдунов Мьюрдарча без вождя и дать нам достаточно времени, чтобы справиться с остальными подонками. — Хэлис посмотрела на Гуиналь, та неохотно кивнула.

Я вернула Райшеду бутылку.

— Мы снова видели, как его солдаты сражаются с теми людьми в коричневых мундирах.

— Те тоже шныряли по материку, грабя людей и усыпальницы. — Райшед поджал губы. — Мы так и не выяснили, чего они хотели, верно?

— Вот заодно и выясним, — услужливо предложил Грен.

— Это не торговая поездка. — Сорград бросил на брата испепеляющий взгляд. — Но мы могли бы найти себе союзника, какое-то безопасное место, чтобы скрыться в случае чего. — Он покосился на Райшеда.

Мой возлюбленный медленно кивнул. Я с облегчением увидела, что эти двое начинают постепенно попадать в тон, признавая боевую мудрость друг друга.

— Что мы скажем Планиру? — внезапно спросил Узара.

— Зачем ему что-то говорить? — возмутился Шив. — Он ясно дал понять, что мы сами себе хозяева.

— Но это было до того, как мы узнали о причастности Илкехана, — запротестовал Узара.

— Он сказал, что проблемы Келларина его не касаются и мы вольны поступать, как считаем нужным. — Шив покачал головой. — Верховный маг Хадрумала не может позволить себе участвовать в самосуде. Во всяком случае, не больше, чем император Тормалина. — Его голос стал резким от сарказма.

— А мы никому не скажем. — Сорград прикинулся невинным.

— Не скажем, пока наше молчание будет окупаться. — Грен с нарочитой серьезностью поднял палец.

— Планир бы не возражал, — с вызовом заявила Ларисса из своего угла. — Он бы не увиливал, если бы пришлось наказать какого-нибудь мага, чье злоупотребление магией заслужило смерть.

— Того психа Азазира он отпустил, — скептически обронил Шив в сторону Перида.

— Ты не знаешь и половины того, что делает Планир для Хадрумала, Шив. — Ларисса уставилась на него свирепым взглядом. — Без него маги оказались бы в ужасном положении.

— Я об этом ничего не знаю. Впрочем, мне и о магии мало что известно. — Сорград спрыгнул со стола и очаровательно улыбнулся Лариссе. — Чтобы быть полезным и поддержать Шива в этом путешествии, сударыня маг, мне бы не помешало взять у вас еще несколько уроков, прежде чем мы уйдем.

— Ливак! — Гуиналь перестала изучать свои руки и повернулась ко мне. — Мне нужно натаскать тебя в твоем Высшем Искусстве, чтобы у тебя в голове не было каши.

— Хорошо. — Перспектива была не из самых приятных.

— Давайте поспим, а завтра расставим фигуры и начнем игру. — Хэлис принялась собирать бутылки, кивнув Периду, чтобы он открыл дверь.

Я посмотрела на Райшеда.

— Даже простейшее Высшее Искусство могло бы спасти наши шеи.

— Да, конечно. Нам все пригодится. — Он поцеловал меня, потом поставил на пол и сам встал. — Мы спим на корабле или на берегу?

— Только на берегу, — горячо взмолилась я.

— Я принесу одеяла.

Райшед вывел из хижины Шива и Перида, долговязый маг все еще хмурился. Сорград последовал за ними, со всей учтивостью сопровождая Лариссу. Сзади вразвалку топал Грен.

— Проявил бы он столь похвальную страсть к учебе, если бы сударыня маг не была такой красавицей? — Темар подошел ко мне, неодобрительно глядя им вслед.

— А чем интересовался ты, изучая Высшее Искусство с Гуиналь тогда, в прошлом? — Я улыбнулась, чтобы смягчить резкость своих слов. Я не сомневалась, что главная цель Сорграда — добраться до шнуровки на корсете Лариссы, но никто не критикует моих друзей, кроме меня. Ну, меня и Хэлис.

Д'Алсеннен покраснел.

— Уже поздно. Увидимся утром.

Аллин вскочила с табурета, на котором незаметно просидела все это время, и бросилась за ним вдогонку.

— Доброй ночи. — Я оставила Узару, дабы он искал утешение для Гуиналь, чего она сама никогда не искала, и, зевая, вышла наружу. Мы встретились с Райшедом недалеко от хижины, там, где смятые растения уступали место песку. Он нес охапку одеял, и мы уютно устроились в укромной ложбинке.

Райшед лег на спину и протянул руку. Свернувшись в его объятии, я спросила:

— Мы правильно поступаем?

Смелые планы, разработанные с верными союзниками за бутылкой вина, должны быть пересмотрены на свежую голову, в холодном свете зари, чтобы не привести к катастрофе.

Я сосчитала пять гулких ударов сердца в груди Райшеда, прежде чем он ответил.

— Не представляю, что еще можно сделать.

— Ты очень меня успокоил, — проворчала я.

— Нет, я не то имел в виду. — Райшед слегка подвинулся и обнял меня обеими руками. — Мы должны убрать пиратов с островов, а для этого нам нужна магия, нужны маги. Мы не смеем рисковать Шивом и Заром или кем-то еще, пока Высшее Искусство эльетиммов в любой момент способно их убить. Несмотря на все мастерство Гуиналь, она явно не склонна использовать эфирную магию для атаки на людей. И, откровенно говоря, я сомневаюсь, что она сумеет это сделать, даже если между ними дойдет до боя. Это просто не ее путь. Поэтому ты права. Нам нужно убить Ледышку. Мы видели, что он пытается вызвать кровопролитие везде, где может: здесь, с этими пиратами, в том году — в Горах, еще раньше — на Архипелаге. Келларин никогда не будет в безопасности, пока он жив. Все просто.

— Просто, — повторила я. — Надеюсь, так и будет.

— Вы выжили в прошлый раз, верно? — Райшед поцеловал мои волосы. — А мы не знали, с чем пришлось столкнуться, и остались без магической поддержки, когда Шив получил тот удар по голове.

Я посмотрела на его лицо, оно смутно виднелось в темноте.

— Джерис и Айтен не выжили.

— Судя по твоим рассказам, в Джерисе не было ни агрессивности, ни подозрительности. — Райшед откашлялся. — Поэтому у него не было шанса. Айт, бедняга, ему просто не повезло. — Мой возлюбленный вздохнул. — Но он всегда говорил, что от судьбы не уйдешь.

— Предпочитаю самой ковать свое везение, — пробормотала я.

Райшед прижал меня к себе.

— Мы знаем, с чем имеем дело, и мы не одни. У нас есть Шив, Сорград и Грен.

— Да, есть. — Я запрокинула голову и поцеловала его колючую щеку. — Тебе нужно побриться.

— Утром. — Он зевнул. — Теперь спи.

И я уснула. Что еще оставалось делать?

Шернасекк, острова эльетиммов

2-е предлета

Итак, все согласились, что Илкехан должен умереть. С самого утра началась бурная подготовка, и, надо сказать, она порядком меня утомила. К тому времени когда мы стояли между Лариссой и Аллин, а Шив и Узара спорили, кто должен служить фокусом для их полной магической связи, я испытывала только облегчение, что мы наконец уходим. Это было до того, как я вспомнила, насколько ужасно нестись через лиги в магическом вихре. Я чуть не зарыдала от счастья, когда под сапогами захрустел гравий. Я топнула ногой, чтобы снова услышать этот звук. Несколько глубоких вдохов помогли успокоить желудок, и болезненный звон в ушах исчез, сменившись тихим шорохом прибоя. Я потерла глаза, чтобы избавиться от желтых вспышек, и поморгала.

— Ты в порядке? — Райшед заботливо поддержал меня.

— Почти, — проворчала я. — А тебе, вижу, магия нипочем.

Он сочувственно усмехнулся.

— Я и морской болезнью не страдаю.

Я огляделась, ища остальных.

— Как вы?

— Отлично, — рассеянно проронил Сорград, о чем-то размышляя.

Я невольно улыбнулась.

— Ну, и когда ты освоишь этот фокус?

— Дай мне время, — подмигнул Сорград.

— Не пытайся перемещаться без меня или Зара, пока не приобретешь сноровку, — серьезно предостерег его Шив. — С двойным родством ты окажешься…

— Мы специально ждем, чтобы кто-то пришел и перерезал нам горло? — нетерпеливо спросил Грен.

Райшед оглядел каменистый пляж.

— Давайте найдем укрытие.

Предложений было очень мало. Темные валуны лежали, разбросанные по песку цвета пепла, серое море плескалось о пологий пляж. Между валунами скопились кучи смрадных водорослей, скрывая ямы, куда неосмотрительные проваливались по колено. Вечерние туманы над морем стерли границу между водой и небом. Они могут прятать и две горсти кораблей, подумала я. Мы должны убраться с этого открытого места.

Райшед направился к тропинке. Протоптанная людьми или животными, она начиналась под круто подмытым берегом, поросшим сверху пыльной травой. Осторожно высунувшись наверх, мы увидели пастбище с зарослями кустарника. Оно протянулось до острого, изломанного кряжа. Дальше высились тупые вершины гор, на которых даже сейчас, летом, по-прежнему белел снег. Казалось, эти угрюмые острова отделены половиной мира от буйной зелени Сатайфера, хоть карты Темара и говорили иное.

— Знакомый вид? — Сорград повесил котомку на другое плечо.

— Да. — Еще недавно я бы засмеялась в лицо тому, кто сказал бы мне, что я вернусь на эти острова. Но вот я здесь, и, хуже того, это была моя дурацкая идея.

— Мы довольно близко, Шив, — ухмыльнулся Райшед.

Маг ответил ему легкой улыбкой.

— Пошли. — Грен был уже наверху и, с кинжалом наготове, озирался по сторонам.

— Нам туда. — Благодаря стараниям Перида у Шива имелась карта. Художник все утро возился с пером и чернилами, пока мы втроем вспоминали подробности своего предыдущего визита сюда. — Деревня вон там, так что надевайте капюшоны.

Мы с Райшедом не стали перечить, а Сорград демонстративно провел рукой по своим соломенным волосам.

— Попробуем сойти за своих, Грен.

— На первое время. — Грен хихикнул от радостного ожидания.

— Давайте не слишком приближаться, нам ни к чему вызывать их удивление. — Я не верила, что поблизости найдется много рыжеголовых, а также смуглых и черноволосых, вроде Шива и Райшеда. Не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел, что мы вооружены.

Дальше от берега, где ветер не так свирепствовал, появились чахлые деревца, по-летнему закутанные в листья.

— Здесь не хватит корма и для одного осла, — с беспокойством сказала я Райшеду. — Надо было взять больше еды.

— Понесешь слишком много, и нас заметят. — Он продолжал осматривать плоскую равнину.

— Не беспокойся, — улыбнулся Сорград. — Еще до наступления сумерек мы будем сидеть за столом как почетные гости.

— Что это было? — Грен остановился, и мы замерли.

Я услышала слабое царапанье и чье-то бормотание, приглушенное и непонятное.

— Откуда оно идет? — У меня по спине пробежал холодок.

Сорград упал на колени, и все последовали его примеру.

— Что вы делаете? — удивился горец.

— То же, что и ты, — язвительно ответила я. — Так в чем дело?

Сорград кивнул на дыру в траве.

— Кто бы это ни шумел, он там, внизу.

— В такую нору даже голодный кролик не пролезет. — Райшед встал, смахивая с коленей тонкую, пылевидную землю. — Думаю, нам незачем беспокоиться. — Его незатейливая шутка разрядила атмосферу.

— Мне интересно, кто это. — Грен потянулся рукой к норе.

— Какой-нибудь зубастый зверь, который откусит тебе пальцы, и ты окажешься с гноящимися обрубками, — предположила я. — Оставь его в покое.

— Кто-то идет. — Шив сунул карту за пазуху.

Вдалеке показалась одинокая фигура. Она остановилась и начала отодвигать крупные камни, которые служили воротами в одной из низких стен, разделяющих эту бесплодную землю.

— Шевелитесь. — Райшед зашагал достаточно быстро, чтобы со стороны не казалось, будто мы шатаемся без дела, но не настолько торопливо, чтобы привлекать внимание.

Край капюшона скрывал от меня незнакомца, и от беспокойства у меня зачесалась спина.

— Что он делает?

— Ничего. Просто иди дальше. — Сорград повел нас к низкой теснине в зубчатой гряде. Грен не обращал внимания на узкую тропинку и шел прямо по траве, топча сапогами редкие цветы, которые прятались среди грубых стебельков. Порывистый ветер приносил сладковатый запах мятой зелени.

— Следи за козами, — предупредила я Грена. — В прошлый раз мы то и дело натыкались на этих тварей.

— Давай посмотрим карту, Шив. — Сорград нырнул в укрытие меж двух высоких камней, торчащих из травы, будто сломанные зубы.

Мы с Райшедом прижали углы пергамента к пятнистой от лишайника глыбе.

— Нам нужно идти на север, — сказала я.

— Обходя ту деревню. — Райшед категорично ткнул в нее пальцем.

Шив провел ногтем по слабой голубой линии и более темной коричневой.

— Когда перейдем реку, отправимся по этой дороге в глубь острова.

Сорград с сомнением изучал маршрут.

— Пойдем по ней или будем пробираться стороной? У меня нет охоты объясняться, если мы столкнемся с кем-то нос к носу.

Райшед покачал головой:

— В стороне от дороги мы привлечем больше внимания.

— Хотим мы или нет, но придется идти по дороге. Там вокруг сплошные скалы и осыпи. — Я выдержала пристальный взгляд Сорграда, пока горец не решил, что я говорю правду, а не просто становлюсь на сторону Райшеда.

— Ну, скоро вы там? — заныл Грен.

Мы поднялись на вершину гряды и начали спускаться по противоположному склону. И здесь каменные стены разделяли пастбище. Общипанная трава, темный помет — вот все, что напоминало о козах. Удивляясь, почему их нет, я едва не полетела вниз головой в скрытый под камышами ров.

— Гляди под ноги. — Райшед схватил мою руку, и мы осторожно перешагнули через темно-коричневую воду.

— Я чувствую запах еды. — Грен смотрел на далекие крыши деревни, которую мы обходили. Из низких труб поднимался синеватый дым.

— На таком расстоянии? — хмыкнула я. — Тебе это чудится.

— Не стоит перебивать аппетит. Потерпи, пока дойдем до места, — строго велел ему Сорград.

— А что, если этот тип с коричневыми отрядами не захочет нам помогать? — задумчиво поинтересовался Грен. — Мы его тоже убьем?

Сорград пожал плечами:

— Смотря, что он скажет.

Братья пошли вперед, чтобы разведать путь. Райшед и Шив немного отстали.

— Что думает Узара об этой парочке? — услышала я за спиной вопрос Райшеда.

— Сорграда можно заставить прислушаться к голосу разума, — негромко ответил Шив. — Грен интересуется только выпивкой, едой, дракой и пригожими девицами. Пока он рассчитывает получить то или иное, причем в любом сочетании, он будет соглашаться с доводами брата.

Я улыбнулась и ускорила шаг, дабы не терять из виду Сорграда и Грена. В сравнительно укромной долине между грядой и холмом трава росла гуще. Она мягче стелилась под ногами и была усеяна голубыми колокольчиками, дрожащими на хрупких стебельках. Более храбрые белые цветы скапливались вокруг пучков волнистых кожистых листьев, увенчанных красными цветами, которые таили какой-то секрет в своих лепестковых шарах. Я опять удивилась, куда делись все козы. Почему такая прелесть осталась несъеденной?

Грену вскоре надоело шнырять вокруг, подражая глупой гончей, и он пошел рядом со мной.

— А здесь не так плохо.

— Тебе бы попасть сюда зимой.

Мы побывали на островах в самом начале зимы, и мне было от чего содрогнуться.

— Неженка ты, — пожурил горец. — Мы с Градом привыкли к более суровой жизни.

— К суровой жизни и смерти по прихоти Илкехана? — осведомилась я.

Грен беззаботно пожал плечами:

— Мы положим этому конец.

Я собиралась спросить, какого прорицателя он посетил, когда резкий свист Сорграда заставил Шива и Райшеда догнать нас. Мы присоединились к горцу у вершины холма, совсем недалеко от реки. Он присел на удобную каменную глыбу и стал рыться в кармане. Неугомонный ветер ерошил его тонкие соломенные волосы.

— Кураги? — Сорград протянул замшевый мешочек.

Я взяла липкий комок золотистых сушеных фруктов.

— В чем дело?

— Вон, смотрите. — Сорград небрежно махнул рукой, указывая на спуск к реке. Поток там был достаточно узкий для переправы, а под нами он расширялся в широкую дельту с песчаными отмелями и блестящими протоками. Черно-белые и пестрые птицы ходили по песку, клевали червяков, а над ними в полинявшей голубизне кружили темные силуэты морских разбойников.

— Вижу, — кивнул Райшед, когда за мелким бугром, увенчанным желтыми цветочными стрелками, взметнулась широкая треугольная сеть.

— Кого он ловит? — поинтересовался Шив.

— Их. — Я показала на толстую черную птицу с короткими ногами и крыльями, с белой грудкой и комичными пучками желто-алых перьев возле глаз. — Глядите, поймал.

И правда, охотник поймал одну птаху из прилетевшей стайки. Остальные глухо ударились о землю, хотя я ожидала худшего от этих неуклюжих с виду птиц, и исчезли в норах. Я засмеялась.

— Вот кто издавал те звуки.

Грен изучал убежище охотника.

— Что будем с ним делать?

— Мы перейдем реку вон там, а его оставим в покое, — твердо ответил Райшед, указывая на положенные для перехода камни.

— Да? — обратился Грен ко мне и своему брату.

— Нам не нужно его убивать, если он не пойдет за нами, — сказала я Сорграду.

Горец пожал плечами:

— Согласен.

Этого было достаточно, чтобы Грен направился к камням. Они были скользкие от зеленой тины, и Шив бросился вдогонку.

— Постой, Грен.

От водорослей шел пар. Высыхая, они сменяли свой ярко-изумрудный цвет на приглушенный зеленый, а потом на тускло-коричневый и рассыпались в хрустящую пыль, тут же подхватываемую ветром. Сорград внимательно наблюдал за магией, а Грен продолжал следить за охотником, расположившимся ниже по течению.

— Он бы убил его, не моргнув глазом, верно? — В голосе Райшеда слышались одновременно осуждение и беспокойство. — И думать бы не стал.

Я пожала плечами:

— В этом его преимущество. Оно не раз спасало жизнь и ему, и мне. Поверь, в таком путешествии предпочтительнее быть с Греном, чем без него.

— Я знаю, он твой друг, но я бы не взял его под свое командование, — медленно проговорил Райшед.

— Я не прошу, чтобы ты его любил. Грен и сам не стал бы служить под твоим командованием, — заметила я своему вышколенному возлюбленному. — Но он наемник и понимает, что такое дисциплина в бою. Хэлис не потерпела бы разгильдяйства.

— Надеюсь, он понимает, что я тоже этого не потерплю, — пробормотал Райшед.

Мы спустились к реке и без происшествий перебрались на другой берег. Здесь внимание Грена сразу же сосредоточилось на дороге, птицелов был забыт, в чем я и не сомневалась.

Дорога уходила в глубь острова, и холмы по бокам поднимались все выше. Мы оставались настороже, но день постепенно перешел в длинный вечер — ни с той, ни с другой стороны не появился ни один путник. Я даже немного расслабилась, пока не поняла, как это странно.

Нахмурившись, я обернулась к Райшеду и Шиву — они снова шли сзади.

— Где все?

— Сколько раз нам приходилось прятаться в прошлый визит? — Шив кивнул на спутанные кусты, растущие вдоль дороги, их злобные шипы прятались под пышными листьями и гроздьями розовых цветов.

— Нет даже козьего помета, в который мы все время вляпывались, так? — нахмурился Райшед.

Кое-что еще показалось мне неладным.

— Разве тут не было дорожных столбов?

— В чем дело? — Сорград и Грен вернулись к нам.

Пока я объясняла, Грен прихлопнул насекомое, жужжащее вокруг его лица.

— Проклятые комары.

Шив посмотрел на участок более ровной земли, где ущелье, по которому следовала дорога, немного расширилось.

— Они летят вон оттуда.

Словно по сигналу, рой маленьких черных кровососов устремился к нам.

— Должно быть, самое время года для них. — Я скорчила гримасу.

— Идемте скорее, и они останутся позади, — поторопил нас Райшед.

Шив все еще изучал торфяник около дороги.

— Эти люди готовы убивать, чтобы убраться с этих скал, потому что здесь так мало приличной земли, верно? — Он указал на глубокие канавы, вырытые в болоте. — Так зачем давать траншеям засоряться? Это хорошая земля, если ее осушить.

По мне, эта земля совсем не выглядела хорошей, но я поверю Шиву на слово. Он вырос в Кевилских болотах Каладрии, ему виднее.

— Ливак, я нашел твои столбы, — крикнул Сорград.

— Я тоже. — Грен немного опередил брата и заглядывал в овраг, тянущийся вдоль дороги.

Присоединившись к ним, мы увидели в навозных лужах темные камни, разбитые и грязные.

— Что это? — Сорград спрыгнул, чтобы рассмотреть поближе, и провел пальцем по глубоким следам зубила, под которыми едва проглядывал вырезанный квадрат с узором из перекрещенных линий внутри.

— Это была эмблема клана. — Райшед изучал столб Грена. — Этот тоже испорчен.

Шив зашипел с досады.

— Узара мог бы что-то прочесть по этим камням.

— Мы взяли не того чародея. — Грен был готов превратить это в шутку, но никому не хотелось смеяться.

Я посмотрела на дорогу: ее пустота принимала зловещий вид.

— Давайте пойдем дальше. — Я велела себе не выдумывать, но на всякий случай взялась за кинжал.

— На. — Райшед протянул мне несколько длинных маслянистых листьев. — Натрись ими. Это отпугнет комаров.

Сорград немедленно стал шарить по обочине, пока не нашел какое-то маленькое волосатое растение.

— Это лучше.

Я улыбнулась обоим и втерла растение Сорграда в запястья, а листья Райшеда — в шею. Чем скорее они поймут, что я не собираюсь выбирать между ними и никто из них не возьмет надо мной верх, тем лучше мы все поладим. Не знаю, какое из растений помогло, но комары меня больше не беспокоили. И это к счастью, иначе Грен стал бы считать мои укусы, просто чтобы поглядеть, кто останется в дураках, мой любовник или его брат.

Райшед и Шив ускорили шаг. Нам, коротконогим, пришлось почти бежать, чтобы не отстать от них. Но никто не жаловался, и вскоре мы достигли выступающего бугра из сплошного серого камня, призванного скрыть нашу цель.

Сорград тоже его узнал. Ему достаточно было лишь одного взгляда на карту.

— Кто идет первым?

Грен шагнул вперед, его глаза блестели от нетерпения.

Райшед посмотрел на меня, на Шива, потом кивнул Сорграду.

— Только мгновенный обзор — и возвращайтесь прямо сюда.

— Держись, моя девочка. — Сорград подмигнул мне, и братья исчезли за бугром.

— Я ничего не слышу, — поднял голову Райшед.

Я прислушалась.

— Птицы, ветер.

Но никаких голосов, никаких звуков орудий и суеты, которую мы видели здесь в прошлый раз.

Шив потер ладони.

— Может, мне…

Его перебил свист Сорграда. Мы бросились по дороге вокруг скалы, я — с кинжалом наготове, Райшед — наполовину вытащив меч.

— Что, во имя Сэдрина, здесь случилось? — воскликнула я.

— Зубы Даста! — Меч Райшеда со свистом выскочил из ножен.

— Не думаю, что мы найдем здесь каких-нибудь союзников. — Шив обвел взглядом пейзаж в лощине цветущих холмов.

Низенькие домишки стояли вдоль дороги и дальше, на лугу. Раньше я думала, что эльетиммы то и дело стукаются головой о стропила, хотя среди них найдется не много высоких людей. Теперь же я поняла, что полы этих домов на целую руку ниже уровня земли снаружи. Я это видела, потому что все соломенные крыши были сорваны, оставив стены беззащитными перед суровым ветром и ненастьем. Все дома казались построенными по одному и тому же образцу. В одном конце — комната без окон с каменным полом. Что-то, похожее на жернов ручной мельницы, вставлено в стену, отделяющую ее от смежной, более широкой комнаты. В той имелись окна, и выстланный плитами пол, и открытый очаг с вертикальной каменной плитой, чтобы не сквозило из дверей в переднюю комнату и следующие за ней. Земляные полы и кольца для привязи говорили о хлеве, и, наконец, еще одно хранилище, в конце которого находился круг упавших камней над топкой. Это могла быть печь для сушки зерна, пивоварня, чан для стирки или что-то еще, необходимое в хозяйстве, но не осталось никаких орудий или утвари, и мы могли только гадать.

— Ищите ключ к тому, что здесь случилось, — приказал Райшед. — Все время держите кого-то в поле зрения.

— Не очень-то шуруйте, — добавила я. — Незачем им знать, что мы тут были.

Райшед кивнул и, держа меч наготове, зашагал вниз по дороге. Шив отправился с ним, а Сорград, сжимая кинжал, свернул к обочине. Я решила, что безопаснее всего пойти с Греном вокруг деревни.

— Ничего. — Горец потыкал кинжалом в сырую массу полусгоревшей соломы. — Кто бы это ни сделал, он унес все подчистую.

— Не совсем. — Я заглянула в дом ниже по дороге. Центральная комната, почерневшая от копоти, и кучи угля на месте сложенных и сожженных бревен. — Ты много видел тут леса, годного на стропила? Жечь дерево на этих островах — все равно что расплавить стопку монет.

— Значит, кто-то доказывал положение. — Грен швырнул камнем в грызуна, бегущего через глубокую канаву со стоячей водой, отделявшую дома от дороги. — Но кто или что, сказать невозможно. Здесь ничего нет.

Я посмотрела на разоренные дома. Птицы, похожие на серых ворон, строили гнезда на неровных остатках стен, воруя рассыпанную солому и траву, которые когда-то покрывали крыши. Их карканье подчеркивало пустую тишину.

— Давай поглядим, что нашли другие.

Мы побежали по дороге и присоединились к Райшеду. Он стоял перед руинами, бывшими некогда центральной крепостью этого поселения. Райшед протянул мне руку.

— Думаешь, ты сможешь снова туда забраться?

— Если ты меня подсадишь.

Это была шутка. Когда мы искали Джериса, стена вокруг этого внушительного дома из сурового серого камня поднималась высоко над моей головой. Теперь я могла перешагнуть глыбы, обозначающие фундамент.

— Снесен до основания, — зловеще пробормотал Шив.

— Как в плохой балладе, — прибавила я.

Но это сказание было не из тех, с которыми так приятно коротать зимний вечерок.

— Надо посмотреть, нет ли кого внутри. — Я опасливо встала на обломки фундамента и, с кинжалом в руке, спрыгнула во двор. Райшед медленно пошел в обход от бывшей караулки, а Шив направился в противоположный угол. Сорград и Грен разошлись, чтобы разведать дальнюю сторону крепости.

— Кажется, это была кузница? — Шив остановился, глядя на черные от огня камни. В прошлый раз, когда мы следили за этим местом, открывался целый ряд строений, примыкавших к стене с внутренней стороны.

— А это, вероятно, мельница. — Я пнула последнюю обугленную сердцевину беспорядочно рухнувших деревянных балок.

— Кто-то захотел сровнять этот замок с землей. — Райшед пробирался через груды камней возле передней части дома. Фасад обвалился весь, целиком, а от задней и боковых стен осталась рваная кладка высотой по пояс.

— Вот здесь я влезала в прошлый раз.

Я шагнула в разбитый проем, где раньше находилось окно. Обломки деревянных рам и осколки рога валялись по всему полу, со злостью разрубленные топорами. Жалкие остатки внутренних стен укрывали промокшие кучи серого пепла, из которых сочилась черная жидкость, оставляя разводы на светлых плитах. Я ткнула ногой кусок деревяшки. Под ней обнаружился совершенно белый клочок пола.

— Я бы сказала, что здесь никого не было с тех пор, как стряслось это несчастье.

— Но что это было за несчастье? — поинтересовался Шив.

— Или кто, — мрачно добавил Райшед.

У меня имелись кое-какие догадки.

На этих полах лежали ковры, на стенах висели тканые драпировки, тут и там стояли полированные каменные столы. Здесь проживала семья, и еще много людей обитало в самой крепости и в соседней деревне. По меркам этих островов, они вели вполне приличную жизнь. Теперь же не осталось никого, кроме грызунов, шныряющих в канавах, и ворон, в тихих уголках высиживающих своих птенцов. Куда подевались люди? Или их поймали в сети, как тех жирных пташек на речном берегу?

Мысли Райшеда шли тем же путем.

— Я не обнаружил ни тел, ни костей, — сказал он, присоединяясь ко мне.

— Это хорошо или плохо? — спросил Шив.

Я пожала плечами.

Райшед поднял голову и с досадой огляделся.

— Где Сорград? Или Грен, коли на то пошло?

— Ты сам велел держать кого-то в поле зрения, — напомнила я своему возлюбленному. — Бьюсь об заклад, они друг друга видят. — Я издала особый свист, которым мы трое пользовались больше лет, чем мне хотелось бы вспоминать.

Белокурые головы появились над скальным гребнем позади брошенной крепости, и Сорград поманил нас.

— Идите посмотрите.

— Что вы тут искали? — К моей радости, Райшед смягчил тон.

— Козлиное дерьмо, — хихикнул Грен. — Поймаешь козу, она завизжит, и кто-то прибежит на визг. Нам нужны ответы…

Я взмахом руки велела ему замолчать.

— Что вы об этом думаете? — спросил Сорград, когда мы вскарабкались на гребень.

В свой прошлый визит мы сюда не ходили, потому и не видели каменный круг, который нашли братья. А жаль, потому что здесь было на что посмотреть до того, как священные камни оказались поваленными.

— Кто-то изрядно потрудился, чтобы это разбить, — заключил Райшед.

Мне не требовалось учиться на каменщика, чтобы это понять. Каждый камень был раза в два выше меня, массивные серо-голубые глыбы, грубо обтесанные и поднятые каким-то непостижимым для меня способом. Гигантские каменные пальцы образовывали внутренний круг в кольцах рва и насыпного вала. Не считая оставшегося позади холма, этот вал был самой высокой точкой на широком пространстве, покрытом растущей пучками травой. Местами она пропадала в мшистых оврагах и невысоких зарослях кустарника, и лишь на горизонте зеленые цвета равнины сливались с приглушенными оттенками далеких гор.

— Для чего предназначалось это место? — Грен поставил ногу на поверженный мегалит, как охотник, радующийся своей добыче. Рядом валялись куски расколотых бревен и обрывок лопнувшей веревки, сплетенной из шкур. Возможно, именно с их помощью разрушители свергли этих гигантов.

— Мы такой уже находили. То был могильный круг. — Райшед сморщил нос в бессознательном отвращении.

Сорград присел на корточки возле кучи земли, вырытой из ямы, в которой стоял камень. Покопавшись там, он небрежно вытащил фалангу пальца.

— Знания Шелтий связывают кости людей с их землей, и я не думаю, что аниатиммы отличаются в этом от нас. — Он употребил древнее Горное название для изгнанников. — Вы, жители низин, сжигаете своих мертвых. Но в Горах доставать кости и ломать их — это осквернение. Акт войны не на жизнь, а на смерть.

Райшед кивнул:

— Преврати дом соперника в руины, выкопай его предков, и никто не оспорит твою победу.

— Если здесь это считается усыпальницей, то ее разрушение — самый верный способ покончить с магией врага. Разве нет? — Я не могла представить себе никого, кто бы по-прежнему верил в вожака коричневых мундиров, даже если тот еще жив.

Сорград хмурился.

— Здесь мы не найдем союзника.

Он словно читал мои мысли. Однако, твердо напомнила я себе, у нас есть Шив, а значит, есть и магия, пока Шив сможет ее творить, не подвергаясь атаке. Не важно. В прошлый раз благодаря стойкости Райшеда мы выбрались отсюда без магии. Коли на то пошло, я бывала и не в таких переделках, когда проворачивала рискованные дела с Сорградом и Греном. И сейчас не стану паниковать. У нас есть план, мы сделаем то, ради чего пришли, а потом уйдем. Зачем нам нужен кто-то еще?

— Про ужин можно забыть, — проворчал Грен.

— Про убежище тоже, — мрачно добавил Райшед.

Шив обходил поваленные камни, останавливаясь тут и там, дабы ткнуть палкой в ров, который отделял священное место от мирской земли.

— Кто-то еще приходит сюда. — Он указал на ровный камень, лежащий внутри круга, почти на самом краю.

— Грен, смотри в оба, — велела я, следуя за Райшедом к этой находке. Братья тоже пошли.

Камень был высотой с обеденный стол, за которым собираются обитатели большой фермы, и раза в полтора длиннее. Его верхнюю грань покрывали бороздки переплетенных окружностей. В центре некоторых имелись узкие выемки с крутыми стенками, наполненные дождем. Судя по траве, густо растущей со всех сторон, разрушители его не тронули.

Я ткнула длинный стебель травы в одно углубление.

— С пядь глубиной.

Грен подул на грубую лодочку, сделанную из куска дерева и сухого свернутого листа. Она закачалась на темной воде.

— Что это?

Сорград поковырял кинжалом и выудил из другого углубления в форме чаши грязный комок ткани.

— Солуране помешаны на обрядах. Когда им что-то нужно, они оставляют жертвенные знаки в своих святых местах.

— Молиться о безопасности корабля имело бы смысл на этих островах. — Райшед постучал пальцем по лодочке. — Она здесь недавно.

Сорград отжал воду из промокшего комка.

— Знак для ребенка. Просьба о благополучных родах или о здоровье новорожденного? — Связанная веревками грубая ткань имела безошибочную форму спеленутой куколки.

Райшед отошел, заинтересованный ближайшим опрокинутым камнем.

— Как ты думаешь, когда это было сделано? — обратился он к Шиву; тот как раз завершал обход рва.

Маг помедлил.

— Задолго до прошлой зимы.

— Кто-то продолжает сюда приходить. — Сорград бросил куколку обратно в углубление.

— Верность труднее убить, чем людей, — согласилась я.

Райшед окинул взглядом каждого из нас.

— Кто бы это ни приходил, у него вполне могут быть ответы.

— И никакой причины любить Илкехана, если это сотворил он. — Я посмотрела на опустошение, царящее кругом.

— Давайте поставим ловушку, — сказал Райшед, жестикулируя. — Спрячемся во рву на расстоянии друг от друга, пока тот, кто приходит с подношениями, не окажется внутри.

— А если никто не придет? Если тут по нескольку дней никого не бывает? — возразил Грен. — Сколько мы будем ждать?

— Пока совсем не стемнеет, — спокойно ответил Райшед. — Во всяком случае, ночью нам идти безопаснее.

— Куда идти? — парировал Грен. — И ночь еще долго не наступит, приятель. Здесь север, и здесь сейчас лето.

— Заткнись, Грен. — Сорград повернулся к Шиву. — Если мы кого-нибудь поймаем, а он закричит, то на крик может прибежать подмога. У тебя есть идеи, как этого не допустить?

Шив задумался, проводя длинными пальцами по волосам.

— Я не хочу творить магию внутри круга, это точно, но я могу обернуть его тишиной снаружи.

Сорград кивнул:

— Нам не нужны чары внутри. Если два человека перестанут слышать друг друга, они сразу насторожатся.

— Не в этом дело, — покачал головой Шив. — Когда мы в прошлый раз наткнулись на подобный круг, там была эфирная защита. Стоило мне призвать магию, и камни зазвонили как храмовый колокол.

— Я спою песенку, чтобы спрятать нас.

Порывшись в сумке у себя на поясе, я достала сложенный пергамент. Пока Перид наносил последние детали на карту Шива, я переписывала бессмысленные слова, собранные из баллад Лесного Народа, чьи стихи воспевали заклинания. На этом настояла Гуиналь, и в сложившихся обстоятельствах мне не хотелось спорить. Кроме того, именно я оказалась права, когда утверждала, что в этих песенках спрятано эфирное знание, хотя менестрели вроде моего отца всю жизнь их поют, пребывая в блаженном неведении. Зато у меня есть полное право использовать Высшее Искусство моих предков.

Сорград насмешливо щелкнул по пергаменту.

— Думаешь, сработает?

Я показала ему язык.

— Лучше, чем твоя магия, ученик чародея.

— Занимайте места, — кивнул Шиву Райшед. — Мы расположимся напротив друг друга?

— Хочу пить, — внезапно заявил Грен. — Где здесь ближайшая вода, годная для питья?

— А где твой мех? — недовольно взглянул на него Райшед.

— Пуст. — Грен провокационно помахал им.

— Наполни его из того рва, — отрывисто сказал Шив. — Я позабочусь, чтобы ты не отравился.

Грен собирался возразить, и я его не винила, но движение вдали привлекло мое внимание.

— Там что-то происходит.

Ссора тут же прекратилась, и все юркнули в ров. Я осторожно высунула голову.

— Вижу дым.

Серые клубы вяло поднялись в небо и растворились на фоне свинцовых туч. Ветер донес неосторожные крики, и я начала различать фигуры среди кочек и ям неровной земли.

— Кто-то разводит костры. — Райшед приподнялся на руках, чтобы лучше видеть. Дымы уже стелились по пастбищу, образуя отчетливую полосу.

— Не думаю, что они идут сюда. — Тем не менее я шепотом запела прячущую песню.

— Что они делают? — поинтересовался Сорград, досадуя, что нельзя выглянуть.

Люди медленно приближались. Одни несли тлеющие факелы, другие шли впереди с растянутыми сетями.

— Выкуривают кого-то.

Густые пучки травы медленно горели, образуя много дыма, но очень мало огня. Во мшистой влажности рва пламя нам не угрожало, зато появилась реальная возможность прокоптиться наподобие каладрийской ветчины. Переменчивый ветер подул в нашу сторону, и от едкого дыма защипало глаза и горло.

— Кто-то идет. — Мой возлюбленный распластался во рву.

Шепча заклинание, я наблюдала за одинокой фигурой, крадущейся позади охотников, которые разводили костры. Их цепь поворачивала к низкой седловине в далеких холмах. Человек бросился наземь, когда что-то длиннохвостое с рыжим мехом выскочило у него из-под ног и удрало. Убедившись, что его не заметили, человек осторожно встал и снова направился к упавшим камням.

— Грен, Шив, обойдите сзади. Сорград, ты берешь ту сторону. — Райшед отдавал приказы, и никто с ним не спорил.

Мы разошлись по рву. Я оказалась между Сорградом и Райшедом, что очень меня устраивало. Присев в ожидании, я шепотом твердила заклинание, одновременно думая, не поменять ли кинжал на горсть дротиков. В той же сумке хранились яд и густая паста в крепком пузырьке, запечатанном воском и свинцом и обшитом кожей. Я ограничилась тем, что развязала сумку: дротики будут под рукой, если они мне понадобятся. Пузырек с ядом я оставила нетронутым. Нам нужны ответы, а человеку будет трудно говорить с идущей изо рта пеной. Кроме того, я хотела приберечь яд для клинка, которому будет суждено прекратить злодеяния Илкехана. Если представится возможность, я с радостью посмотрю, как его опозорят, коль посрамление — это именно то, что советовала Гуиналь, но прежде всего я хотела увидеть, как он умрет, и желательно до того, как узнает свою судьбу и попытается ее отвратить. Пусть Райшед уповает на правосудие — возможно, Рэпонин с ним согласится. Я довольствуюсь местью — это быстрее и проще.

— Дадим ему войти в круг. — Райшед напрягся, готовый к прыжку.

Я съежилась на дне рва, стараясь сделаться как можно меньше, и всеми силами сосредоточилась на заклинании.

Ледяной островитянин даже не взглянул в мою сторону. Все его мысли занимал камень в ямках и то поручение, что привело его сюда. Пока мужчина подходил, я успела его рассмотреть. Коренастый, в грубой рубахе и тунике, которая представляла собой просто кусок сложенной ткани, грубо сшитый с боков. Такой же белокурый, как Сорград и Грен, но его волосы больше походили на сухую траву, чем на мягкий лен. Тлеющий факел небрежно висел в его руке, и я надеялась, что этот идиот не подожжет старую пожелтевшую траву со всех сторон.

— Вперед, — крикнул Райшед.

Одновременно с его криком раздался свист Сорграда, и мы все выскочили, окружая нашу жертву.

— Побежишь, и мы тебя убьем. — Грен шагнул вперед, подняв остро заточенный кинжал к глазам эльетимма.

— Закричишь, и никто тебя не услышит. — Сорград держал свой короткий меч опущенным, его голос был более спокойный, чем у брата.

Казалось, наш пленник отлично все понимает, несмотря на поколения, разделявшие их ветви. Интриги Эрескена в горах показали нам, что Горный и эльетиммский языки остаются взаимно понятными.

Шив и Райшед стояли молча, но было достаточно одного их вида, чтобы вызвать этого человека на бой, если он попробует что-либо сделать. Эльетимм с опаской посмотрел на них, а потом уставился на меня. Я встретила его твердый взгляд со всей бескомпромиссностью, на какую была способна.

Плечи у мужчины поникли, но это было лишь притворство. Он резко повернулся, замахиваясь головней. Тлеющая смола внезапно вспыхнула, и эльетимм ткнул факелом прямо мне в лицо.

Я ушла в сторону, целясь кинжалом в его руку. Райшед и Сорград почти схватили мужчину сзади, поэтому я просто стремилась ранить его достаточно глубоко, чтобы остановить. На свое несчастье, островитянин все еще пытался снести мне голову факелом. Мой клинок ударил снизу и прошел сквозь его запястье. Я почувствовала, как сталь проскребла по косточкам и крепко застряла между ними. Отскакивая, эльетимм выдернул рукоятку из моей руки, и горящая головня вылетела из его бессильных пальцев. Я вскинула руку, чтобы защититься, но удар все равно оказался сильным.

— Ливак! — Райшед в ужасе посмотрел на меня, когда они с Сорградом прижимали мужчину к земле.

— Все в порядке. — Я потерла болезненный ушиб. Лучше немного походить с синяком, чем всю жизнь — со шрамом от ожога. В миг нанесения удара расплавленная смола уже остыла и затвердела. — Спасибо, Шив.

— Не за что. — Маг ухмыльнулся и пинком отправил факел в ров. Оттуда донесся глухой стук.

— Вот тебе и на! Помнится, кто-то не хотел использовать магию внутри круга, — небрежно заметил Сорград. — Что ты там говорил об охранных эфирных заклинаниях?

Пока Шив хлопал глазами, сначала — с огорченным видом, а потом — с озадаченным, Грен схватил эльетимма за шиворот.

— Давайте уберем с глаз нашу добычу.

Втроем они подняли его и потащили спиной вперед. Каблуки пленника оставляли борозды в дерне, за который он тщетно пытался зацепиться ногами. Мы с Шивом отправились следом и ждали, пока эльетимма не прижмут к рябому камню. Райшед потянул его назад за плечи, чтобы позвоночник оказался в неудобной позе. Горец держал руку пленника с торчащим из нее кинжалом. Стекающая кровь окаймляла пальцы Грена, но он не обращал на это внимания.

Сорград встал перед эльетиммом, Шив и я — по бокам.

— Думаю, ты бы поплатился жизнью за то, что пришел сюда, а тем более за то, что оставил знаки, — непринужденно заговорил Сорград, обыскивая карманы пленника. В них нашлась вышитая лента, завязанная хитроумным бантом. — И я бы не удивился, если б не ты один.

Взгляд эльетимма лихорадочно метался между нами, ища в наших лицах хоть какой-нибудь намек на надежду. Шив, слегка хмуря черные брови, убедительно изображал угрозу. Наш пленник не должен догадываться, что маг понятия не имеет, о чем говорит Сорград. Я, по крайней мере, на примитивном уровне, могла следить за разговором, но Райшеду и Шиву приходилось туго, они совсем не знают Горного языка.

— Давайте дальше, — поторопил Грен, злорадно скалясь. — Пока дружки его не хватились.

— Ты хочешь, чтобы я попробовала заклинание истины? — спросила я Сорграда на скороговорочном тормалинском, которым мы все пользуемся в Энсеймине.

— Пока нет. — Сорград вновь перешел на Горный язык. — Тебе повезло, что мы не друзья Илкехана.

При этом имени пленник напрягся.

— Расскажи нам, что случилось здесь и вон там, — предложил Сорград.

Эльетимм вздрогнул, глянув на кинжал, все еще торчавший из его руки. Но, несмотря на боль и кровь, пропитывающую рукав, не раскрыл рта.

Сорград кивнул мне, и я нараспев прочитала плавные слова заклинания, чтобы лжецы потеряли голос, пока не начнут говорить правду. Паника вспыхнула в глазах мужчины, как только он понял, что у нас есть Высшее Искусство. Я тепло улыбнулась пленнику, но внутри вся похолодела. Слишком легко я вселила в него ужас. Для честолюбцев вроде Илкехана эльетиммское Высшее Искусство — более мощное оружие, чем сталь. Неудивительно, что Шелтии так бдительно следят за тем, чтобы никого из их числа не обуяла жажда власти.

— Что случилось? — повторил Сорград.

— Илкехан напал в прошлом году, — задыхаясь, горько вымолвил эльетимм. — Ашернан пытался бросить ему вызов и сполна заплатил за свою глупость. Когда Эвадасекк пал, нас окружили. Реттасекк мог бы прийти на помощь, но Ашернан нарушил перемирие. Олрет защитил свои границы от Илкехана, но не пересек их. — Отчаяние причиняло нашему пленнику более чувствительную боль, чем рана. — Его дом сожжен, его род отрезан от прошлого и будущего. Мы больше не его люди, у нас нет харджирда.

Мы старательно делали вид, будто понимаем, о чем он говорит. Эльетимм помрачнел от горя, потом озадаченно наморщил лоб.

— Вы из Реттасекка? Никто больше не сопротивляется Илкехану. Или какой-то восточный секк все еще держится?

Сорград кивнул на Грена:

— Мы аниатиммы. Наши спутники из Трен Ар'Драйена.

Древнее название Горных людей, изгнавших предков эльетиммов, значило для этого человека не больше, чем архаичное название земель к западу от океана. Безысходность погасила мимолетный проблеск надежды на его широком лице.

— Тогда все, что вы способны принести, это война для нас и смерть для себя.

Сорград обдумал его слова.

— Нам не следует бросать вызов Илкехану?

— Это чудовище. — Ненависть усилила акцент пленника. — Илкехан поднимает армии, которым никто не может противостоять, и поддерживает их самой сильной магией на этих островах. Чтобы захватить Эвадасекк, он вымостил болота вокруг цитадели трупами своих людей. Он заключит перемирие на священном острове и нарушит его в тот же день. У Илкехана нет чести, но он снисходителен к тем, кто соглашается признать его своим владыкой. Многие покоряются, чтобы не навлечь на себя его гнев. — Теперь лицо эльетимма было искажено муками неуверенности. — Илкехан утверждает, что Мать благоволит к нему, что ее благословение осеняет его харджирд. Он клянется, что он — меч Творца, выкованный в горниле этих испытаний. Многие верят его словам. Да и как им не верить?

Мужчина спрашивал искренне, но Сорград молчал, глядя на него ласковым взглядом. Это был его любимый прием: молчать и ждать, когда противник выдаст руны, которые прячет в руке. Наш пленник энергично покачал головой.

— Горы говорят языком пламени и уничтожают врагов Илкехана потоками льда и огня. Те, кто не верит, умирают с голоду. У них нет другого выбора, кроме как упасть перед Илкеханом на колени, чтобы не погибнуть. Он станет верховным владыкой, хочется этого кому-нибудь или нет. Если вы не друзья Илкехана, значит, вы его враги. Иного он не потерпит.

Пленник замолчал.

— Значит, Илкехан убил Ашернана и владеет теперь его землей? — Сорград понимающе улыбнулся. — Если ты примешь его правление, то будешь жить почти как раньше.

Я объяснила это Райшеду и Шиву, которые уже явно начинали злиться.

— Поэтому ты не собираешься бороться с ним. Ты уже думаешь, что сказал слишком много.

Пленник не шевелился, осторожно наблюдая за Сорградом.

— Я заставлю его рассказать больше, — услужливо предложил Грен. Он схватился за рукоятку моего кинжала с намерением повернуть его в ране эльетимма.

— Нет. — Райшед свирепо глянул на него.

Грен пожал плечами и быстрым движением выдернул кинжал. Пленник задохнулся, внезапно у него подогнулись колени, из открытой раны хлынула кровь. Грен перехватил кинжал и одним ударом слева перерезал ему горло. Островитянин умер прежде, чем захлебнулся собственной кровью.

— Проклятие! — Райшед отпустил труп, и он упал ничком на сухую траву.

Грен присел и стал очищать мой кинжал, вонзая его в дерн.

— Его нужно наточить, моя девочка. — Он вернул мне оружие, неодобрительно качая головой.

— Зачем ты это сделал? — потрясенно спросил Шив.

Райшед мрачно хмурился. Грен озадаченно поднял брови.

— Он уже все сказал.

Сорград предусмотрительно шагнул в сторону, чтобы не испачкаться кровью.

— Вы же слышали: по доброй воле или нет, но он был человек Илкехана. В таком деле нельзя рисковать. Он мог нас выдать, чтобы снискать себе какую-то милость.

Судя по выражению на лице Шива, магу очень хотелось поспорить, но возразить было нечего.

Я с мольбой посмотрела на Райшеда.

— Даже если б он молчал ради собственной шкуры, его рана вызвала бы у людей вопросы. И тогда адепты Илкехана любой ценой вытащили бы ответы из его головы.

— Верно. — Глаза Райшеда все еще метали молнии. — И все равно, только трусы перерезают человеку горло, когда он этого не ждет.

— Зато так его легче убить, — неукротимо парировал Грен.

— Заткнись. — Мне не нравилось быть в центре спора, как не нравились упавшие камни, окружающие нас. — Возможно, не следовало убивать его здесь, если это своего рода усыпальница.

— Дело сделано, поэтому мы идем дальше, — объявил Сорград. — Мы искали союзника, но этот Ашернан мертвее прошлогоднего барана. Если Олрет все еще держится против Илкехана, мы его найдем. — Он повернулся к Шиву. — Где?

Маг неторопливо вытащил свою карту.

— Если мы здесь, то это — остров с цитаделью Илкехана. — Он указал на длинный и широкий остров, пересеченный горным хребтом. В центральную равнину глубоко врезалась река.

— Кеханнасекк. — Сорград нетерпеливо кивнул. — Так где этот Олрет?

— Реттасекк? — Я ткнула пальцем.

Грен с сомнением посмотрел на острова, рассыпанные по значительному участку моря между нами и возможным союзником.

— Как мы туда доберемся?

— Ты говорила, есть броды и гати через пески и отмели? — Сорград вопросительно посмотрел на меня. — Будем идти по ночам, медленно и осторожно.

Райшед сухо засмеялся.

— Как я понимаю, вы двое так же не в ладах с лодками, как Ливак?

— Кому они нужны в горах, приятель? — В голосе Грена слышалась резкость.

Райшед улыбнулся.

— Я вырос в Зьютесселе, на берегу океана, а Шив — кевилец. Мы украдем лодку.

— На воде нам будет легче избегать нежелательных встреч. — Я умоляюще посмотрела на Сорграда. — И так будет быстрее.

— Ладно. — Эта идея привлекала Сорграда так же мало, как меня.

Райшед смотрел на труп, едва скрывая недовольство.

— Мы не можем его оставить, иначе поднимется шум и начнется погоня.

— У нас ничего нет для погребального костра. К тому же дым привлечет внимание. — Я не знала, что делать. Если Сэдрин потребует с меня ответа за смерть этого несчастного, неуважение к трупу лишь отягчит мою вину.

— Его тень не поблагодарит тебя за сжигание его костей, невежественная жительница низин, — выбранил меня Сорград. — Они должны лежать там, где осталась его вера, несмотря на весь его ужас перед Илкеханом.

По кивку брата Грен помог ему отнести тело в одну из ям рядом с упавшим священным камнем.

— Позвольте мне.

Шив простер руки — земля, слежавшаяся за целый год дождей и солнца, раскрошилась в свежевспаханную зябь и полезла из-под брошенного тела, засыпая его сверху. Труп задергался, будто живой, и вскоре исчез из виду.

Сорград пробормотал что-то, смутно напоминающее молитву, на каком-то архаичном Горном наречии, не доступном моему пониманию.

Грен безмятежно посмотрел в яму.

— Да хранит Творец его кости, пока Мать не заберет обратно его душу. — Он использовал те же выражения, что и эльетимм.

— Мизаен и Мэвелин? — догадалась я.

Древним Горным людям хватало этих двух богов. И даже в наше время горцы не слишком почитают остальной пантеон.

Шив глубоко вдохнул, не отрывая взгляд от ямы. Почва осела, стенки разгладились, и вскоре яма стала такой же плотной, как была.

— Славная работа, Шив, — одобрил Райшед с противоположной стороны новой могилы. — Теперь пошли красть лодку.

Сатайфер, Часовой остров

3-е предлета

Хэлис быстро пересекла пляж. Длинная тень скользила за ней по золотистому от солнца песку.

— Ты ведь не гадаешь, нет? — Она посмотрела в блестящую лужу, оставленную среди мокрых камней отступающим морем.

— Нет, — заверил ее Узара, стряхивая с ладоней песок. — Хотя Гуиналь думает, что при работе с природными лужами эльетиммским колдунам будет труднее меня найти.

Наемница удивилась.

— Я думала, вам нужны антикварные серебряные чаши и бесценные чернила.

— Мелким магам и шарлатанам без них никак не обойтись, — развеселился Узара. — Да, чернила или масло облегчают работу, но я могу гадать в чем угодно.

Гуиналь куталась в мягкий серый плащ, спасаясь от рассветного холода.

— А твое Высшее Искусство не может показать нам, как у них дела? — поинтересовалась Хэлис.

— Думаю, их лучше оставить в покое, — бесстрастно отозвалась барышня. — Шив перенес их на край острова, далеко от владений Илкехана. Если по какой-то несчастливой случайности эти колдуны почувствуют мой интерес к тому месту, у Илкехана только появится повод для подозрений.

— Не стоит рисковать, — твердо заявил Узара.

— Ты уверена, что Илкехан не заметил их прибытия? — Хэлис посмотрела на мирный океан. Солнце, огромное, оранжевое, стояло на горизонте, и на едва заметных волнах блестела золотая дорожка. Берег был чист, приливы и отливы уже смыли все свидетельства резни.

— Я ничего такого не ощутила. — Гуиналь тоже обратила взор на северо-восток, в сторону невидимых Ледяных Островов.

— Типы вроде него подозревают всех и вся, — проворчала наемница. — Так они спасаются от ножей в спину.

— У них есть Шив, — напомнил Узара. — Если они столкнутся со злобой Илкехана, Шив свяжется с нами или с магами в Хадрумале.

— И кончит жизнь идиотом, пускающим слюни? — подбоченилась Хэлис.

— Не кончит, если он осторожен, а он будет осторожен, — настаивал Узара. — И теперь, когда мы вместе, нужны только я, Ларисса и Аллин, чтобы вернуть их обратно. Нам даже не нужен Шив для полной магической связи.

— Илкехан не сможет тронуть магов на таком расстоянии, пока их охраняет Высшее Искусство, — добавила Гуиналь.

— Если он не привлечет на помощь тех своих адептов. — Хэлис нахмурилась, глядя на центральные острова Сатайфера, скрытые в тумане за темно-синей водой.

— Главное, не позволить Илкехану учуять, что враги у него под носом. Значит, надо удержать его внимание здесь, на сражении его людей. — Узара кивнул на Гуиналь. — Мы обсуждали, как лучше всего это сделать. Ты не хочешь сотворить немного магии, Хэлис?

— Я? — изумилась наемница.

— Ты ведь умеешь петь? — простодушно спросил Узара. — Скажем, походный марш или канатную песню вместе с корабельной командой?

Гуиналь держала в руке книгу, ее пальцы белели на фоне потемневшей от древности кожи. Позолота, когда-то украшавшая корешок, почти стерлась, невозможно было прочитать название.

— Высшее Искусство в этих песнях старинное, но от того не менее действенное.

— Что вы задумали? — Наемница была заинтригована.

— У пиратов остался один парусник. Это только одномачтовый шлюп, но он мог бы прорваться к открытому морю, — хладнокровно ответила дворянка. — Мы обсуждаем, как отговорить их от этой попытки.

Хэлис вновь уставилась на море.

— «Эринго», «Кувшинка» и «Звезда» отрезали им бегство на юг. Другие наши три корабля стерегут здесь, на севере.

Узара поднял брови.

— А разве шесть кораблей на севере и шесть на юге — не лучше? А может, девять?

Наклонив голову набок, Хэлис скрестила руки.

— Как?

Маг ухмыльнулся.

— Эфирная иллюзия.

— Я уверена, что джалквезан в «Балладе о Гаридаре и ста его овцах» создает зеркальные образы, чтобы запутать врага. — Даже Гуиналь не смогла сдержать усталую улыбку.

Хэлис кивнула, но через минуту насупилась.

— А эти колдуны не дурачат нас каким-то маскарадом Высшего Искусства? Не показывают тебе то, что ты хочешь видеть, пока бандиты Мьюрдарча крадутся по проливу?

— Никаких шансов, — покачала головой барышня. — В этом состоит преимущество эфирного дальновидения над гаданием.

— Ты уверена? — Наемницу явно терзали сомнения. Новая мысль осенила ее. — Если ты можешь видеть сквозь любую иллюзию, какую они творят, почему бы им не раскусить твой трюк?

Гуиналь казалась оскорбленной.

— Потому что я сделаю так, чтоб они не раскусили.

Но тут вмешался Узара.

— Хэлис, пожалуйста, допусти, что мы так же разбираемся в своем деле, как ты — в своем.

— Конечно. — Примирительная улыбка озарила суровое лицо наемницы, и она поклонилась с притворной торжественностью. — Прошу прошения и у вас, и у вашей светлости, маги. Итак, каков план?

Гуиналь показала книгу.

— Мы убедим по одному человеку на каждом корабле, что это их защитит, а он уговорит остальных петь за работой.

— Тогда вам нужны боцманы. Свои корабли они любят больше, чем своих жен. — Хэлис вытянула мускулистые руки, а потом, скорчив гримасу, повела широкими плечами. — Хорошо, у нас будут и мистические корабли, и деревянные, чтобы блокировать этих крыс. Следующее, что нам нужно, это составить план нападения на их нору.

Узара заметил, как побледнела Гуиналь.

— Мы должны быть готовы действовать, как только Илкехан умрет, — мягко пояснил он.

— Хотела бы я знать, сколько им потребуется времени, — не унималась Хэлис. — Чем скорее мы сможем атаковать, тем меньше у сброда Мьюрдарча будет времени окопаться. С другой стороны, чем дольше мы станем натаскивать косарей Темара и портовый сброд Сорграда, тем больше шансов получить что-то, похожее на корпус. Ладно, с этого я и начну. Дай мне знать, что покажет твое дальновидение.

Маг и дворянка смотрели, как Хэлис идет по пляжу, пиная ноги спящих и стаскивая с них одеяла. Колонисты возмущались, что их разбудили в такую рань.

— А ну, быстро обувайтесь и беритесь за мечи. Пора поглядеть, так ли вы хороши, как похваляетесь. Когда получим сообщение, пройдете по тем пиратам, как триппер по дешевому борделю!

Узара улыбнулся, но тут же снова посерьезнел.

— Надо ли спросить у капитана «Урагана», в какое время лучше связаться с остальными кораблями?

Гуиналь не ответила, и, обернувшись, маг увидел в ее глазах отчаяние. Он импульсивно протянул руку, но барышня притворилась, что не замечает ее, и только крепче прижала к груди древний песенник, словно талисман. Узара отвернулся и засунул руки за плетеный кожаный ремень. Поколебавшись, он продолжал атаковать барышню с деланной небрежностью.

— Ты что-то говорила о возможности вышибить ум из тех колдунов?

Гуиналь закрыла глаза и ответила с решительным спокойствием:

— Вопрос в том, какой ум мне следует вышибить первым?

Слабая обида в глазах Узары сменилась замешательством.

— Прости?

Теперь Гуиналь воззрилась на него с недоумением.

— Что тебя удивило?

— Ты говоришь «какой ум»? — Маг развел руками. — Я не понимаю.

— Я не могу решить, какой из пяти умов мне следует попытаться разрушить первым, — раздумчиво пояснила Гуиналь.

— Пять умов? — с живым любопытством спросил Узара.

— Ты собираешься повторять все, что я говорю? — Усталое лицо Гуиналь немного оживилось.

— Пожалуйста, объясни, — попросил маг. — Слова о пяти умах ничего для меня не значат.

— Это первое, чему меня научили в усыпальнице Острина. Самый заурядный адепт узнавал это прежде… — Гуиналь прикусила язык. — Хорошо. Есть пять умов, которые составляют целый разум, так меня, во всяком случае, учили. Обычный ум: повседневный здравый смысл, которым мы живем. — Она сунула песенник под мышку и подняла руку с выпрямленными пальцами без колец. Загнув большой палец, она продолжала: — Воображение: создание идей практического рода. Фантазия: неограниченный полет мысли. Суждение: способность выносить решение. Память: способность к воспоминанию. — Гуиналь загнула мизинец и с минуту разглядывала свой кулак, прежде чем открыть его, словно что-то выпуская. — Высшее Искусство — это влияние более сильной и более дисциплинированной воли на чужие умы. Ведь Аритейн рассказывала тебе об этом? Ты говорил, что работал с ней всю зиму.

Узара медленно покачал головой.

— В традициях Шелтий нет ничего подобного. Они уподобляют свою истинную магию четырем ветрам рун: шторму, штилю, холодному сухому ветру с севера, теплому влажному ветру с юга. — Он досадливо вздохнул. — Мы непременно должны выбрать время, чтобы сесть и тщательно разобрать, чему тебя учили. Если мы хотим найти соответствия между эфирной магией и магией стихий…

— Боюсь, с этим придется подождать. — Гуиналь указала на пиратскую хижину.

Пробираясь между людьми, торопливо готовящими завтрак из пиратских запасов, к ним направлялся Темар.

— Узара, Аллин нужна твоя помощь. — Д'Алсеннен махнул рукой назад, в сторону хижины.

— Есть известие от Шива? — Узара тотчас насторожился.

— Нет, нет, — успокоил его Темар. — Аллин думает о том, как осложнить жизнь пиратам. Она спрашивает, нельзя ли объединить ее огненное родство и твою власть над землей, чтобы высушить колодцы и родники вокруг их лагеря.

Узара погладил бороду.

— Интересная идея.

— Попробуйте, получится или нет, — посоветовала Гуиналь.

— Прежде всего мы позавтракаем. — Маг посмотрел на нее. — Тебе необходимо что-нибудь съесть.

— Через минуту. — Не встречаясь с ним взглядом, барышня повернулась к морю. — Хэлис хотела узнать, как дела у южных кораблей. Темар поможет мне с дальновидением. Это также успокоит мою душу.

Узара хотел возразить, но ограничился тем, что предостерегающе взглянул на Д'Алсеннена.

— Только недолго.

Темар посмотрел ему вслед.

— В чем дело?

— Ни в чем. — Гуиналь покраснела и протянула ему руку. — Поможешь мне?

Что-то в ее голосе вызывало беспокойство. Темар осмотрел лагерь.

— Я вижу там Перида. Давай-ка сначала позавтракай, а потом мы вдвоем тебя поддержим.

— Перид весь день будет копировать карты для Хэлис. — Гуиналь потянулась к руке Темара. — Мы справимся сами. Мы уже делали это раньше.

— Когда осматривали верховье реки для Ден Феллэмиона? — Воспоминание развеселило Темара. — Кажется, с тех пор прошла целая вечность. А ведь так и есть, верно?

— Не для меня. — Барышня сжала его руку.

Д'Алсеннен задохнулся.

— Не думаю, что это мудро.

— Позволь мне быть глупой, хотя бы ненадолго. — Гуиналь закрыла глаза. — Я хочу вспомнить что-то лучшее, чем вся эта война.

Воспоминания укутали Темара покоем и довольством. Высоко на косогоре, прямо над заливом, идеальный круг из тщательно подогнанного камня предлагал убежище от самой суровой непогоды, налетающей с океана. На стороне, обращенной к материку, подальше от господствующих ветров, открытые ворота впускали каждого, кто желал получить знания в этом отдаленном месте. Тропинка к тем воротам встречалась с рядами закругленных плиток, прикрывающих трубы, по которым подавалась вода от крытого источника немного выше по склону. За стеной стояли скромные жилища, круглые под коническими шиферными крышами. Вокруг каждого зеленел ухоженный садик. В центре возвышались три больших квадратных здания с высокими крутыми крышами и большими окнами. Зимние шквалы миновали, и ставни были открыты, давая свет сидящим внутри адептам.

Тоскующая память Гуиналь озарила это святилище ласковым солнечным светом. Она жила в простом доме вместе с еще двумя барышнями. Все они были счастливы сбежать от бесконечных условностей придворной моды и этикета. Мысленный взор Гуиналь обратился к библиотеке, где развивающиеся способности к Высшему Искусству завоевали ей уважение, а не кровь и наследство. От ее пронзительной скорби по добрым и давно умершим учителям у Темара защипало глаза.

— Я была так счастлива там, — тихо молвила Гуиналь.

— Ты бы теперь ни за что не узнала Бремилейн, — начал он бодрым тоном. — Когда я был там в прошлом году…

— Я не желаю знать. — Девушка больно сжала его руку. — Тебе не хочется, чтобы все было таким, как прежде?

Поток воспоминаний обрушился на Темара. Зал с потемневшими стропилами, убранный зелеными ветками; огонь, ревущий в огромном очаге; шелка и драгоценности, блестящие в свете свечей, когда танцующие дамы кружились на усыпанном тростником полу, матроны столь же грациозны, как их стройные дочери и племянницы. Кавалеры не уступали им в блеске, золотые и серебряные пуговицы сияли на камзолах, сшитых из мерцающей парчи. Двустворчатые двери распахнулись в широкую залу, где столы ломились от яств, самых изысканных и дорогих, какими только мог располагать знатный Дом. Смех пронесся эхом в голове Темара, плывя над веселым шумом праздника и флирта и набожных благодарностей Полдриону за еще один благополучно прошедший год.

— И праздник тоже совсем не такой, каким ты его помнишь. — Темар попытался свернуть на свои воспоминания о летнем Солнцестоянии, которое он провел в Тормейле. Его усилие было тщетным. Гуиналь упрямо держалась за собственную память, и она была гораздо опытнее в этом, чем он. Темар заскрежетал зубами, призывая образ веселого, яркого, залитого солнцем Тормейла. Он вспомнил свое изумление при виде разросшихся районов, потеснивших старый город их прошлого, обнесенный все той же древней стеной, но кажущийся теперь таким маленьким. Он вспомнил свой восторг при виде роскошных Домов, кольцом опоясывающих столицу. Старые и новые сьеры строили свои дворцы, украшая их со всем изяществом и великолепием, какие можно купить за золото.

— Мир ушел вперед, Гуиналь. Ты сама должна поехать и увидеть это.

— Увидеть что?

Под маской ее неотступного самоконтроля Д'Алсеннен почувствовал горе девушки, тоску по семье, так давно умершей, жгучую обиду на Дом, который так давно забыл свою дочь, а потом отрекся от нее.

— Нет смысла тосковать об утраченном. — Темар сделал все возможное, чтобы заглушить ее скорбь, стараясь показать Гуиналь, как он сам пережил свою боль и ярость. — Мы должны смотреть вперед, а не назад. Тормалин отстроили, возродили заново из руин Хаоса. То же самое мы сделаем для Келларина.

Если у людей Келларина больше нет места в этом новом Тормалине, несмотря на все его надежды на милость Сэдрина, Темар построит им новый дом, создаст новую державу за океаном.

— Это и есть наше будущее? — Тихий голос Гуиналь стал напряженным. — Какая-то пародия на колонию, которую мы планировали, построенная по милости этих сьеров, которые правят этим твоим изменившимся новым миром? О, я устала, Темар, я действительно устала. Я целыми днями лечу больные животы, и перевязываю волдыри, и разбираю эти мелкие ссоры из-за клочков грязи или вонючих животных. Что это за жизнь? Я была принцессой. Имя Тор Приминаля вызывало уважение, оно первенствовало в любом собрании, оно управляло обширными землями и тысячами арендаторов!

— И, насколько я помню, ты сама отказалась от привилегий. — Темар с немалым трудом сохранял непринужденный тон. Он не хотел вызвать у девушки истерику, но, Сэдриновы потроха, он не собирался давать ей спуску.

— Я пожертвовала своим рангом, чтобы изучать искусства заклинаний. Служительница Ларазион, адепт Острина — теперь это ничего не значит, — подавленно ответила Гуиналь. — Я даже не могу потребовать обратно свое собственное Имя, меня просто передали Дому, почти мертвому еще до того, как мы отплыли.

— Благодаря Черной оспе, — холодно молвил Темар. — Тот мор и мой дед преподали мне суровый урок, когда я был очень юным, Гуиналь. Я мог рыдать весь день и всю ночь, но мой отец не слышал меня в Ином мире. Ни братья, ни сестры не могли снова переступить порог Сэдрина, чтобы меня утешить. Все, что я мог, это смириться с дарованной мне жизнью, чтобы почтить их память.

— Просто мне их так не хватает — Вахила, Эльсир, сьера Ден Ренниона, его супруги и всех остальных, погибших в кровавой бойне. — Хрупкая воинственность Гуиналь рассыпалась, и одинокая слеза выкатилась из ее карих глаз, темных омутов страдания. — Мой дядя, Ден Феллэмион, был олицетворением смелости и успеха. У него были такие надежды, такие планы, но он часто говорил мне, что, если все развалится, мы просто уедем домой. А куда нам ехать теперь? Где наш дом? — Она подавилась горьким смехом. — Ты говоришь, многое изменилось. Не все. Мы бежим от злых захватчиков, и я прячу тех, кто спасся, под заклинанием, уверенная, что не пройдет и сезона, как прибудет помощь. Но мы просыпаемся и обнаруживаем, что я обрекла нас всех на такую жизнь, где все, кого мы знали, мертвы, но те же самые гнусные мародеры опять пытаются убить нас! Потом я узнаю, что мое заклинание нарушило равновесие Эфира и вызвало всеобщую неразбериху, так как адепты по всей Империи лишились своих сил. И когда та последняя опора была разбита, хаос уничтожил наш мир, Темар, и все это было делом моих рук!

— Это не твоя вина. — Д'Алсеннен выбирал слова с исключительной осторожностью. — Я знаю, как это трудно, Гуиналь. Я думал точно так же, я плакал ночами от отсутствия ответов и просто от страдания. Во всяком случае, Немит сделал больше для развала Империи, чем могла сделать ты. Сама знаешь, каким он был. — Темар запнулся. — Но мы живы, а где есть жизнь, там есть надежда. И как бы сильно ни изменился мир вокруг нас, мы по-прежнему можем надеяться на тепло и помощь, чтобы исцелить наши раны.

— Можем? — Девушка взяла обе руки Темара в свои и крепко сжала.

Он вспомнил живое, как сон наяву, свое желание при первом знакомстве с Гуиналь и нервирующее понимание, что ее не так легко покорить, как тех многочисленных девушек, кто возбуждал его мимолетную похоть во времена беззаботной юности. Память пронеслась сквозь его старательные ухаживания, чтобы задержаться на нечаянной радости Темара, когда барышня впервые приняла его поцелуй, позволила ему пристойные объятия и вскоре поощрила на большее.

— О, не надо, Гуиналь. — Д'Алсеннен боролся со смущением, чувствуя, как горят его щеки.

— Почему бы нам не предложить друг другу маленькое утешение? — дерзко спросила барышня.

— И после этого ты еще будешь говорить об этике Высшего Искусства! — разозлился Темар.

— Ты хотел разделить со мной все, — упрекнула его Гуиналь, вызывая образ своего обнаженного тела на лесной поляне. — Ты хотел на мне жениться.

— Ты отвергла эту честь, барышня, — резко ответил уязвленный Д'Алсеннен. Но эта рана не так болезненна, как раньше, понял он вдруг с немалым удивлением. — Во всяком случае, ты была права: мы никогда не были созданы друг для друга. Мы просто друзья.

Злобная волна ревности захлестнула Темара, ревности Гуиналь. Пораженный такой реакцией, он спросил:

— Что тебе сделала Аллин?

— То же, что любой другой маг. Просто отмела мое Высшее Искусство, как причудливое колдовство из забытой эпохи, которое годится для лечения, но не соперник их грубой, кричащей магии.

С Высшим Искусством, соединяющим их, сарказм Гуиналь не скрыл от Темара ее обиду. Но почему-то это не вызвало у парня сочувствия.

— Ты преувеличиваешь, и сама это знаешь. Узара чуть голову не сломал, пытаясь разгадать, где могут сойтись эфирная магия и магия стихий. Он не питает ничего, кроме уважения, к твоим знаниям. Сэдриновы потроха, Гуиналь, Высшее Искусство может лишить магов разума! Это для тебя не достаточное превосходство? — Д'Алсеннен поборол желание схватить барышню за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Когда Узара поймет, как защититься от таких заклинаний, зачем я буду ему нужна?

Темар увидел, что она совсем запуталась в своих чувствах к магу.

— Не смей меня жалеть! — задохнулась барышня, сразу отпуская его руки.

— Мы не можем вернуться в прошлое, Гуиналь. — Д'Алсеннен потер синяки, оставленные ее пальцами. — Я не стану делать этого с тобой ни сейчас, ни когда-либо еще. — Он с трудом глотнул и невольно глянул на пляж. Наемники, фермеры и матросы спокойно занимались своими делами, тогда как его разрывали мучительные эмоции. — Давай сосредоточимся на насущном деле, а? Споры о настоящем, прошлом и будущем окажутся совершенно бессмысленны, если мы умрем от рук пиратов или их эльетиммских друзей.

В напряженной тишине он ждал, заплачет Гуиналь, закричит или ударит его по лицу. Но дворянка снова туго подпоясалась своим привычным самообладанием и протянула руку.

— Хэлис захочет узнать, что показало нам дальновидение.

Темар молчал в нерешительности. Он вспомнил, чего стоили ему в прошлом капризы задетого самолюбия. Например, отказ от изучения Высшего Искусства в отместку Гуиналь, отвергнувшей его юношескую любовь. Не поступи он так, он мог бы сейчас сам творить это дальновидение. Если он желает стать настоящим сьером для своих людей, то должен знать, что делает их враг. Темар сжал зубы, взял руку Гуиналь и попытался призвать всю защиту, которой научила его барышня, на случай, если ее чувства снова возьмут верх.

Но Гуиналь повернулась спиной к своему внутреннему смятению. Ее ищущий ум поднялся высоко над островами Сатайфера, ловя эхо надежд и желаний, разносящееся по невидимому эфиру. Ее строгая целеустремленность привела их к «Кувшинке». Капитан и команда настороженно следили за проливом. Гуиналь соткала множество их мыслей в образ пустой воды между мысами, где яркий солнечный свет плясал на волнах. За «Кувшинкой» Темар увидел утешительно массивный корпус «Эринго», его ярко-красный сурик приобрел от непогоды атласный коралловый оттенок. Вымпелы на каждой мачте заявляли о решимости корабля преградить путь любому пирату. Немного в стороне «Звезда» нарезала в море широкие круги, оставляя пенный след на ряби волн. Этот маленький корабль следил за тем, чтобы никакой пират не притаился в укромных заливах побережья. Его бдительный капитан твердо стоял у фок-мачты заодно со своим кораблем и командой.

— Кажется, тут все в порядке, — с облегчением заметил Д'Алсеннен.

— Давай посмотрим, что замышляют пираты. — Барышня произнесла это так, будто ее железная дисциплина никогда не давала трещину, не говоря уж о том, чтобы расколоться, выдавая ее уязвимость.

Темар молча поблагодарил Острина за его давно умерших адептов и их уроки, а потом вздрогнул, ибо ядовитая разноголосица вокруг пиратского лагеря, словно набат, прозвучала в его голове.

— Ты можешь найти Налдета?

Аллин непременно спросит о маге.

— Я не смею подходить так близко. — Гуиналь держалась в стороне, издали разглядывая галечный берег. — Их Высшему Искусству недостает тонкости, но даже они почувствуют мое приближение. Я боюсь привести их к Налдету.

— Это пиратский шлюп, его готовят к плаванию. — Темар закрыл глаза, чтобы лучше изучить картинку, возникшую у него в уме. — Они что-то затевают.

— Мьюрдарч еще не осознал, с чем столкнулся. — Гуиналь бесстрастно наблюдала, как главарь пиратов шагает к воде. — Он не может составить план, пока не выяснит обстановку.

— Мы имеем дело не с дураком. — Чтобы это понять, Темару не требовалось Высшее Искусство.

— Они идут на север.

Мьюрдарч сел в пробитый баркас, наспех залатанный новыми, светлыми досками. Гребцы налегли на весла, направляясь к стоящему в проливе судну.

— Его колдуны сказали, что мы здесь.

— Что они делают? — нахмурился Д'Алсеннен.

— Ждут указаний. — Удовлетворение окрасило мысли барышни. — Кажется, Илкехан не поощряет инициативу.

Тем временем пиратский шлюп начал с трудом лавировать против обескураживающего ветра, который Ларисса осторожно пряла из океанского бриза.

— Он хочет предложить переговоры. — Гуиналь отпустила руку Темара.

Он открыл глаза.

— Надо сказать Хэлис.

Реакция командира корпуса была немедленной и непреклонной.

— Васпрет! Дай сигнал «Ламинарии». Она нужна нам прямо сейчас. Роз! Собери свой отряд и приготовьтесь к чему угодно. Этот Мьюрдарч хочет поговорить.

— Я тоже иду. — Темар схватил наемницу за рукав.

Хэлис смотрела на него, соображая.

— Ладно. Дарни! Ты командуешь здесь. Не представляю, что они могут предпринять, но это не значит, что они не попытаются.

Наемники мигом приступили к делу, оставив Темара и Гуиналь озабоченно смотреть друг на друга. Узара и Аллин вышли из хижины.

— Что за переполох? — встревоженно спросила девушка-маг.

— Мьюрдарч плывет на переговоры с нами, — ответила Гуиналь ровным голосом.

Узара внимательно наблюдал за ней.

— Ты предполагаешь какой-то обман?

Гуиналь наморщила лоб.

— Я так не думаю.

— Я бы хотел, чтоб ты присутствовала. — Темар обернулся к Аллин и Узару. — И вы оба тоже. На всякий случай.

— Тебе буду нужна я. — Ларисса вышла, никем не замеченная, и остановилась в нескольких шагах от магов.

Темар постоял в нерешительности.

— Дарни это не понравится.

— Дарни мне не сторож, — огрызнулась Ларисса.

— Нет, я имею в виду, что мы оставим его без мага. А если нам понадобится отправить ему сообщение?

— Любой маг может связаться с Дарни, — быстро ответила Ларисса. — У него есть родство, хоть и слишком слабое, чтобы от него был прок.

Это сбило Д'Алсеннена с толку. Пока он придумывал, что сказать, заговорила Аллин.

— Все хорошо. Я останусь.

Ни та, ни другая перспектива Темара не радовала. Ему не хотелось брать Аллин на опасные переговоры и боязно было оставлять девушку здесь, где ей могла угрожать непредвиденная беда.

— Тебе лучше взять Лариссу, — продолжала Аллин. — Все-таки ее стихия — воздух.

— Хорошо, — согласился он скрепя сердце.

— Шевелитесь! — Хэлис ждала у баркаса. — Мы должны встретить этого ублюдка. Пусть знает, что нам известен каждый его шаг.

Д'Алсеннен торопливо пошел по пляжу с Узарой и Лариссой по бокам. Он чудом удержался, чтобы не оглянуться на Аллин, пока не поднялся на «Ламинарию». Тогда он нашел ее возле утешительно могучей фигуры Дарни.

— С ним она будет в безопасности. — Узара встал рядом у борта.

— А он с ней — уж точно. — Темар повернулся и посмотрел на корму.

Ларисса стояла возле рулевого. Плохо скрывая торжество, она подняла руки и вызвала клубки сапфировой силы, чтобы надуть паруса.

— Что она пытается доказать, Зар?

— Честно говоря, не знаю. — Маг помолчал. — И думаю, она — тоже.

Что бы ни двигало Лариссой, Темару пришлось отдать должное ее мастерству. Ее магия так погнала «Ламинарию», что пена вскипела под носом. К тому времени, когда шлюп со взмокшими от усилий пиратами одолел пролив, «Ламинария» уже давно ждала, и Хэлис, стоящая со всеми на корме, начала терять терпение.

— Наконец-то, — пробормотала она, услышав крик наблюдателя.

— Вид у них измученный, — заметил Темар с удовлетворением.

Ларисса хихикнула, ее глаза блестели.

— Мне немного ослабить ветер?

— Ты можешь их окружить? — спросил Д'Алсеннен. — Чтобы не улизнули?

— О да, — уверила его Ларисса.

— Приглуши свой магический свет, — внезапно потребовал Узара. — Мьюрдарч знает, что у нас есть магия, но ему необязательно знать, кто маги.

Ларисса покраснела и сделала, как ей велели.

— Темар, — Хэлис кивнула на вымпел со змеей, который спускался до середины единственной мачты шлюпа, — пора доказать, что ты сьер.

Д'Алсеннен тяжко вздохнул и в сопровождении наемницы спустился на главную палубу. Узара последовал за ним к борту, и одновременно по сигналу Хэлис рулевой искусно повернул «Ламинарию», подводя ее ближе к пиратам. Не слишком близко. Не настолько, чтобы зацепить багром.

— Это игрушка богача, — заметил боцман «Ламинарии».

Он указал на золоченую резьбу вокруг всей кормы шлюпа, освинцованные стекла в окнах единственной тесной каюты. Палуба над ней была небольшая, — рулевому едва хватало места, чтобы поворачивать румпель, — зато украшена двумя до блеска отполированными фонарями и резным дельфином на кормовых перилах. Еще один дельфин выгнулся дугой под бушпритом.

— Интересно, кого он убил, чтобы ее получить, — пробормотал Темар. Его подташнивало, и он снова глубоко вдохнул, чтобы успокоить желудок. Не хватало еще опозориться перед пиратами.

Мьюрдарч стоял в середине корабля. Он барственно помахал Темару, и солнечные лучи высекли голубой огонь из бриллиантов, усеивающих его кольца.

— Нарядился, будто для аудиенции у Тадриола, да? — Узара оперся на перила, изучая их врага.

— Он явно преуспел с тех пор, как встретил колдунов в Калавене, — согласился Темар. — В чем дело? — Он увидел изборожденный морщинами лоб мага, и еще больше занервничал.

— Я заставляю воду идти против заклинания Лариссы. — Внимание Узара сосредоточилось на море. — Чтобы они никуда не шли без нашего разрешения.

С другой стороны от Д'Алсеннена появилась Гуиналь.

— На шлюпе нет никого из эльетиммов.

— Это хорошо. — Хотя Темар не думал, что они там будут.

— Эсквайр, — крикнул Мьюрдарч. — Как видишь, я предлагаю переговоры. Могу я подняться на борт?

— Нет! — Ответ Темара на полдыхания опередил хор отказа с «Ламинарии».

— Ты будешь обращаться к сьеру Д'Алсеннену с должной учтивостью, — проревела Хэлис.

— Мессир. — Мьюрдарч поклонился в пояс, и его немногочисленная команда сделала то же самое.

Темар был уверен, что над ним насмехаются, и его гнев окончательно победил тошноту.

— Ты можешь сотворить для меня заклинание истины? — прошептал он Гуиналь. — Только на короткое время.

Барышня кивнула и отступила на шаг, шепча заклинание.

— Достаточно, — предупредила Хэлис с кормы, когда пиратское судно подошло почти к самому крамболу, поддерживающему якорь «Ламинарии».

— Итак, мессир Д'Алсеннен, чем я могу тебе помочь? — Мьюрдарч выпрямился, широко расставив сильные ноги в черных суконных бриджах и начищенных сапогах, чтобы легко удерживать равновесие на качающейся палубе.

— Это твои переговоры. — Темар положил руки на перила. — Это ты должен предлагать мне что-то, не так ли?

— Чувствую, сначала мне следует объясниться.

Зычный голос Мьюрдарча легко нес его слова над водой.

Такого услышишь и в самый сильный шторм, подумал Темар.

— Вы, без сомнения, полагаете, что я просто пират. — Мьюрдарч поднял руку, хотя никто на «Ламинарии» не спорил с ним. — Ну, возможно. В молодости, да, якшался с контрабандистами, но в том-то все и дело. Каперство, награды и прочее — это игра для молодых, а вы видите оттуда мои седые волосы, верно? — Его самоуничижительный смех приглашал их присоединиться.

Темар держал себя естественно, ему претило всякое притворство. Узара неподвижно стоял рядом с ним, с другой стороны с непроницаемым видом застыла Гуиналь. Оценив их поведение, пират взглянул на Хэлис, вернувшуюся на ют. Его лицо окаменело, и, обернувшись, Темар увидел, что командир наемников не дает себе труда скрывать презрение и, насмехаясь, глядит сверху вниз на пирата.

— Я ищу для себя новую роль, что-то более подходящее моим летам и опыту, — продолжал Мьюрдарч доверительным тоном. — Эти острова никому не принадлежат, и у меня есть желание обосноваться здесь. — Он приветливо улыбнулся, потом добавил с ноткой угрозы: — Ты не можешь предъявить мне ни один указ, действующий здесь, ни твой, ни Тадриола.

Темар игнорировал это замечание. Возможно, Хэлис невысокого мнения о его подготовке в Императорских когортах, но даже он не так прост, чтобы ввязаться в заведомо проигрышный бой.

— Что именно ты хочешь основать?

Чувствуя растущую уверенность, Мьюрдарч улыбнулся еще шире.

— Когда ты поставишь свою колонию на ноги, ты захочешь торговать с заокеанскими купцами. Здесь я мог бы управлять для тебя хорошей водной станцией и, возможно, организовать место для покупки и продажи грузов. Тогда всем этим торгашам незачем будет плыть дальше. Ну, разве не стоит отдать за это какую-то долю из тех денег, что вы будете зарабатывать? Хорошая якорная стоянка, надежные склады и люди, которые позаботятся о том, чтобы каждый честный человек мог заключать выгодные сделки с большинством знакомых мне купцов.

— Я нахожу удивительным подобное предложение от пирата, который грабит наши корабли, — ответил Темар с холодной официальностью.

— А если бы я согласился оставить ваши корабли в покое? Вы не трогаете меня, я не трогаю вас. Нет, погоди, я могу сделать гораздо больше. — Доверительная нотка вплелась в потеплевший голос Мьюрдарча. — Если мне не изменяет чутье, через несколько лет вы будете могучим соперником Инглизу. Им это не понравится, верно? Будут выпущены каперские свидетельства против ваших кораблей, гильдии найдут для этого повод. Если б я находился здесь, имея для поддержки несколько хороших кораблей, то мог бы превратить охотников в объект охоты. Сокращая инглизскую торговлю по твоему кивку, я мог бы расширить твои рынки как раз тогда, когда тебе понадобится.

— Сомневаюсь, — сухо молвил Темар.

— Ты знаешь, что говорят в Инглизе, а? И в Калавене, Черлите? — с вызовом спросил Мьюрдарч, и его борода встопорщилась. — Что ты неопытный мальчишка, владеющий одним маленьким уголком необъятной земли, где реки полны золота, а песчаные пляжи — драгоценных камней. Говорят, земля и богатства достанутся тем, кто их захватит, то есть любому, кто отважится пересечь океан. Что ты будешь делать, когда эти смельчаки высадятся на твоем берегу и воздвигнут свой собственный город? Я мог бы положить этому инциденту конец до того, как он начнется. Никто не сбросит меня со счетов, как какого-то слабака. — В его последних словах звучала несомненная угроза.

Но Темар не уступал ему в решительности.

— Почему я должен жаловать тебе что-нибудь, когда ты украл товары моей колонии и превратил невинных людей в рабов?

— А у тебя есть характер! — Мьюрдарч засмеялся. — Ты хочешь вернуть тех людей? Как раз сейчас они строят для меня торговый город. — Он хитро прищурился. — Но, возможно, нам следует обсудить условия обмена. Для начала мне нужны канаты, парусина и смола.

— Ты меня не так понял, — холодно ответил Темар. — Ты сдаешь своих пленников и свои трофеи, и тогда я подумаю, сохранить тебе жизнь или повесить к удовольствию ворон за твои преступления.

Мьюрдарч нахмурился:

— Есть характер и есть бессмысленное упрямство, парень. Не думай, что здесь все принадлежит тебе. С чего ты взял, что сможешь меня остановить?

— Переговоры окончены, — заявил Темар, обращаясь к Хэлис в достойной подражании властной манере своего давно умершего деда.

Наемница кивнула и повернулась к рулевому.

— Ты молод и глуп, мальчишка! — сердито крикнул Мьюрдарч. — Жаль, что ты не успеешь пожить, дабы научиться уму-разуму. — Быстрый, как змея на его вымпеле, пират замахнулся и метнул в Темара нож. Маленький клинок полетел точно в цель, но внезапный порыв ветра швырнул его вверх. Когда же он падал в воду, все увидели, что лезвие сложилось пополам, раздавленное невидимыми руками, после чего нож исчез в глубине.

Темар медленно покачал головой:

— Ты забыл, что у меня есть другие преимущества против твоих лет и опыта, Ты здесь почти такой же пленник, как те несчастные, которых ты похитил. Не думай, что твое суденышко может проскользнуть мимо нашей блокады. — Он презрительно махнул рукой на шлюп, который был почти на треть меньше «Ламинарии» и по длине, и по ширине.

— Ты бы так и сделал, верно? — ухмыльнулся Мьюрдарч. — Убежал бы и бросил своих людей умирать? Нет, мой мальчик, я останусь здесь со всеми моими людьми и всеми твоими товарами. И буду сидеть здесь столько, сколько захочу. — Пират ничуть не смутился. — У меня тоже есть магия, парень.

— Мы уходим. — Темар сделал знак Хэлис.

«Ламинария» ринулась вперед и, кренясь, ушла от шлюпа. Темар бросился на корму, чтобы не упускать из виду пиратский корабль.

— Никакого магического света, — встревоженно приказал он, когда Узара присоединился к Лариссе и неумолимая волна погнала Мьюрдарча обратно в пролив между островами.

Маги весело переглянулись.

— Нет, мы будем осторожны, — заверила его Ларисса.

— Жаль, я не могу соткать заклинание и просто оставить его работать. — Гуиналь следила, как водяной вал толкает шлюп по проливу.

— Это не так легко, как кажется, — с чувством сказал Узара. — И заклинание, оставленное без надзора, может вызвать хаос, поверь мне. Азазир…

— Магическая теория подождет. — Хэлис хлопнула его по плечу. — Итак, каковы выводы, мессир?

— Он это так не оставит, верно? — Темар погрыз ноготь большого пальца. — Мы сделаем все, чтобы Мьюрдарч никуда не ушел, и посмотрим, что он придумает в следующий раз? — Д'Алсеннен взглянул на своих спутников, ожидая согласия.

— Он, несомненно, думает, что ты обменяешь что-нибудь на пленников, — медленно сказала Гуиналь.

— Мы можем попросить, чтобы он обменял именно Налдета? — с надеждой предложила Ларисса.

— Нет, — отрезала Хэлис, — иначе Мьюрдарч сразу удвоит цену за его голову.

— Я бы не заключала с ним никакой сделки, — откликнулась Гуиналь с нескрываемым страданием. — Он не намерен держать свое слово.

— Это и без Высшего Искусства ясно, — брякнул Темар. Он тут же поспешил улыбнуться барышне, но Гуиналь была слишком озабочена, чтобы это заметить.

— Мьюрдарч человек без принципов, — продолжала она. — Он неглуп и не склонен к необдуманным порывам, поэтому не следует его недооценивать. Он может заглядывать далеко вперед и намечать масштабные планы. Он твердо решил превратить Сатайфер в оплот контрабандистов и стать его владыкой. Мьюрдарч не сомневается, что способен это сделать. Но на большее он не претендует. Мьюрдарч не видит себя правителем Келларина, например, он хочет только грабить его в разумных пределах.

— Какое место в его планах занимают эльетиммы? — вмешался Темар.

— Мьюрдарч даже не представляет, с кем имеет дело. — Удивление и беспокойство сквозили в ответе Гуиналь. — Он видит в них свое орудие и верит, что им понятны и близки его цели. — Барышня сухо улыбнулась. — Они об этом позаботились. Насколько известно Мьюрдарчу, Илкехан — единственный правитель еще одной группы островов, он тоже промышляет морским разбоем, в основном у берегов Далазора, но гораздо успешнее скрывается. Мьюрдарч считает его равным себе потенциальным союзником и надеется с его помощью прибрать к рукам львиную долю океанской торговли.

— Так что мы делаем теперь? — Темар перевел взгляд с Хэлис на Узару.

Для наемницы ответ был очевиден.

— Держим их в ловушке, пока Илкехан не умрет. Потом нападем и всех уничтожим.

— Мы не могли бы обменять что-нибудь из вещей? — взмолилась Гуиналь. — Не столько для того, чтобы полностью оснастить корабль, сколько ради одной цели: вытащить оттуда хоть несколько человек.

— Это не игра в Ворона, — предостерегла ее Хэлис. — Не пытайся быть слишком умной. Мы имеем дело с реальными жизнями и смертями.

— Мы хотим, чтобы он сосредоточился на нас, верно? — спросил Темар у наемницы. — Даже при помощи другого эльетиммского вождя Ливак и Райшеду потребуется время, чтобы добраться до замка Илкехана. Затем им придется найти способ его убить. Возможно, переговоры с Мьюрдарчем послужат хорошей приманкой. Чем сильнее мы заморочим пиратам голову, тем эффективнее будет наша заключительная атака.

Хэлис одобрительно кивнула:

— Недурной план для человека, командовавшего Императорской когортой.

— Если Мьюрдарч будет занят нами и нашими действиями, его колдуны будут делать то же самое, — серьезно объяснил Узара Гуиналь, которая все еще казалась расстроенной. — Это должно отвлечь внимание Илкехана, направив его устремления на юг, и уменьшить опасность того, что он заподозрит нападение у себя под носом. Ты хочешь сесть? Шив показал мне, как он помог Ливак…

Но дворянка сбросила его руку и отправилась аж на корму «Ламинарии», откуда стала глядеть поверх волн на Сатайфер.

— Пошли, Зар. — Д'Алсеннен быстро наклонил голову, когда парус бизани с хлопаньем распустился над ним. — Вернемся на наш остров и придумаем, как бы получше осложнить жизнь Мьюрдарча, а?