— Здесь нас никто не подслушает, но я бы не назвала это уединением, Кейда. — Ризала оглядела палубу «Амигала», а затем подняла взгляд на «Прозрачную Акулу». Дев взглянул на обоих с каменным лицом с поручня над ними.

— Из-за чего ты передумал и не стал продолжать начатого в обсерватории? — напрямик рубанула она.

— Едва ли мне было до шалостей после того, как я целый вечер просидел между Итрак и Рекхой, — горестно объяснил он. — Вдобавок я видел, как все старшие на кораблях следят за каждым моим движением и взвешивают каждое мое слово… — Он вздохнул. — Я и впрямь не могу осложнять жизнь Итрак, демонстрируя, что у меня другая женщина. И ты права: едва ли ты могла остаться моим главным соглядатаем, если бы все знали, что ты моя возлюбленная.

— А если бы не узнали? — спросила она. — Что тогда?

Он промолчал.

— Что тогда? — повторила девушка. — Валяй, вождь, у нас с тобой нет друг от друга тайн. Я хочу знать, кто я для тебя. Я ждала восемь дней. Ты даже не явился сообщить мне накануне отплытия, что отбываешь в этот поход. Я услышала новость от Дева, — она говорила рассудительно, но твердо.

— Был знак, когда мы читали по звездам. Серебристый свет замерцал вокруг Рубина и Копья, — не спеша начал он, — а они находились против дуги врагов, то есть той, где взошли звезды нового года.

— Я не спрашивала, почему ты решил так быстро выступить в поход, — уточнила Ризала. — Не важно. — И, отвернувшись от Кейды, протянула руку к мачте корабля.

— И еще кое-что, — внезапно произнес вождь. Когда она опять повернулась, он порылся в мешочке у пояса и вытащил бусы из крохотных акульих зубов, нанизанных на узкий кожаный ремешок. — Когда я искал предвестий на жемчужных рифах, рыбаки поймали для меня акулу. В ее утробе оказалась акула-младенец. И малыш чуть не укусил меня, пока я изучал внутренности. — Он подбросил ожерелье, и Ризала непроизвольно поймала его.

— Живой акулий младенец в утробе матери? Вот уж никогда ни о чем подобном не слыхала. — В течение долгого мгновения она расширенными глазами разглядывала оберег. — Последний колдун дикарей, которого пришлось загнать, носил ожерелье из акульих зубов. Ты об этом подумал? Как ты считаешь, что это значит?

— Не знаю, ничего не могу сказать, — признался он устало. — Но да, я вспомнил того колдуна дикарей.

Тепло его крови на моей коже, когда я настиг его и перерезал глотку от уха до уха. Его тяжесть в моих руках и дух его смерти. Дев предлагал мне утопить эти воспоминания во хмелю. Не потому ли северяне так много пьют, чтобы легче было убивать? Или они не видят, как это обесценивает их дела?

— После того как я покинул Итрак и Рекху, я почти весь остаток ночи потратил, ища среди записей предков Чейзенов какие-нибудь сведения об акулах, которые могли бы объяснить такое знамение, — он покачал головой. — И не нашел ничего внятного. Но ты говорила, что еще не исполнила поручения Шек Кула, и это навело меня на мысли, насколько нам необходимо поскорее освободиться ото всех захватчиков с их тайнами, — он поглядел на нее. — Это столько же касается тебя и меня, сколько и владения Чейзенов. Мы не сможем смотреть в будущее, пока не освободимся от прошлого.

Ризала решительно взмахнула рукой:

— Тогда давай избавимся от последних дикарей как можно быстрее. Чего ты хочешь от меня?

Кейда взглянул на широкий голубой пролив и скользящие по воде суда.

— Мы знаем, что они все еще скрываются на островах Змеептицы. — И указал в сторону зеленых бугорков, едва различимых в морской дали. — И я сомневаюсь, что хоть одному из них удастся ускользнуть от «Прозрачной Акулы» даже если они утонут в этих водах. Тем не менее мне нужна уверенность, что не останется и следов этой заразы где-нибудь на Балайе или Далао. — Он повернулся и поглядел на россыпь длинных островов на дальнем краю череды обширных отмелей, где, как он знал, густо росли морские травы, а среди них мирно паслись бурые и серые черепахи. — Ты можешь проплыть мимо всех деревень и еще раз проверить их для меня?

Потому что я не могу выделить для такого поручения меченосцев. И пусть я даже не могу с тобой возлечь, мне хотелось бы держать тебя поближе к себе и не подвергать опасности.

Ризала оглядела небольшой флот, бездействовавший на водах.

— Я понимаю так, что кто-то постоянно будет держаться поблизости и пересылать мои доклады тебе?

Вождь кивнул.

— Такую почетную обязанность заслужил «Желтый Змей».

— Тогда вопросов больше нет, — она поглядела на нетерпеливое лицо Дева и лучезарно улыбнулась, прежде чем протянуть ожерелье из акульих зубов вождю. Он отмахнулся:

— Нет, оставь у себя. Единственное, в чем сходятся все источники, это что их зубы оберегают от утопления или от нападения акул. Я хочу, чтобы ты была как можно лучше защищена. — Он поглядел на Ризалу, надеясь, что она заметит тоску в его глазах.

— И ты себя береги, — сказала она хрипло, прежде чем, подняв пальцы, пронзительно свистнуть триреме. — А теперь ступай и делай, что должен. — Она повернулась к нему спиной и начала освобождать румпель суденышка, чтобы подвести «Амигал» ближе к нависающей корме триремы.

Кейда внимательно следил, как сбрасывают веревочную лестницу, неловко поймал ее, а затем решительно взобрался, не оглядываясь на «Амигал».

У нас не должно быть тайн друг от друга. Всякий раз, когда я говорю, что их нет, я жду раската грома или любого другого знака в ясном небе, чтобы все призадумались: какая и чья произнесена ложь? Хотя я не лгал. Я просто не сказал всего, что мог бы. Когда у нас появится время друг для друга, я скажу тебе больше. Сколько ни болтала Рекха о владении Дэйш, как они все там процветают — взрослые и дети, а прежде всего Сиркет, никаких новых поручений от Джанне она не передавала, ни разу не упомянула о Сэйн, разве что мимоходом уверила: прежняя третья жена Дэйша успешно торгует для владения. Неужели и впрямь Сэйн ничего не просила передать? Я для нее мертв? Или она полна такой ненависти и такой печали, что словами не выразить? Выручил ли я ее, предложив богатство и положение Дэйшей в обмен на союз с Током, владением ее брата, с его защищенными морскими протоками и восточными пределами, расположенными вне досягаемости жирных хищных лап Уллы Сафара?

Ни одна из женщин, которые делили со мной ложе, кажется, не лелеет память о нашей близости и не считает, будто от этого что-то приобрела. Итрак Чейзен, похоже, даже не думает воспользоваться случаем. Не лучше ли мне дождаться какого-нибудь верного знамения, прежде чем решиться на новую связь?

Особенно с Ризалой. Никогда еще я не испытывал подобного влечения к женщине. И такого страха, что могу потерять великую драгоценность.

— Мы готовы в путь, мой господин? — Дев протянул руку и помог Кейде перелезть через кормовой поручень «Прозрачной Акулы».

— Готовы. — Вождь кивнул старшему на судне, решительно отстраняясь от глухой боли, вызванной желанием близости с Ризалой. — Идем к островам Змеептицы, мастер Мезаи.

— Как тебе угодно, мой господин, — мореход подал знак старшине гребцов на весельной палубе и сложил сильные руки поверх короткой просторной безрукавки, бледно-голубой, с узором из вьющихся морских трав. Гребцы склонились над веслами, а парусная команда поспешила развернуть огромное колышущееся полотно на мачте, чтобы воспользоваться ветром, бьющим в корму. Даже при этой благоприятной возможности гребцам все равно придется долго и упорно трудиться, чтобы попасть в густо-синие воды, где отмели уходят в таинственную тьму. Мастер Мезаи с записями о здешних течениях и отмелях, которые заткнул за пояс из шкуры ящерицы, стоял подле своего кормчего, помогая управиться с неподатливыми кормовыми веслами, ибо яростное течение так и норовило снести тяжелое судно с курса. Кейда наблюдал с юта, как маленький флот поворачивает по водам, противясь упорной воле морских валов, которые шутя могли бы выбросить эти скорлупки в открытый океан навстречу множеству опасностей.

Нам придется вести разные сражения. И я тщательно рассчитал сроки плавания, чтобы прибыть к цели в день, неблагоприятный для наших врагов. Большая Луна затемнена и движется, незримая, в дуге небес, где наши враги могли бы искать благие для себя знаки, меж тем как Малая Луна перебралась в дугу союза, где Зеркальная Птица распростерла крылья как вызов колдовству, дабы отразить будущее от небес на землю.

Кейда ощущал немалый вес одного из звездных кругов Чейзена Сарила в кармане штанов. Одного их самых маленьких, размером едва ли с ладонь, но одного из старейших. Гравировка на латуни порядочно стерлась, а сам металл потускнел.

Хороший выбор оберега, раз уж я стремлюсь защитить это владение. И не стоит медлить. Еще несколько дней, и мы увидим одно из тех загадочных и великих смятений по всему небесному кругу, когда на небе нельзя будет прочитать ни одного знака.

— Пора надевать доспехи, мой господин, — нетерпеливый голос Дева вернул его на палубу. Приближалась битва.

Если я не могу разделить желанное блаженство с Ризалой, то могу хотя бы вложить часть моей досады в движения меча.

К тому времени, когда вождь облачился в свой стеганый подкольчужник и блестящую кольчугу, не забыв на этот раз и нелюбимые им чулки из металлических пластин, «Прозрачная Акула» вступала в безмятежные бирюзовые воды между малым рифом и крохотным островком. Две быстрые триремы следовали за ней с тремя тяжелыми судами, которые замыкали группу, охраняя тыл. Белый пляж полумесяцем охватывал тонкую полоску убогого лесочка, прикрытого рядом холмов посередине острова. Этот вытянувшийся в длину хребет протянулся из конца в конец суши. В дальнем конце он завершался скалистым обрывом, крутым и неровным, и скопище острых камней в воде вдоль берега не позволяло к нему причалить.

— Здесь была только одна деревня?

Кейда обозрел жалкие развалины, безмолвные и пустые, среди кокосовых пальм и ягодных кустов. Повсюду виднелись следы разорения, которое учинили захватчики. Все дома, кроме самых крупных, разметали противоестественные ветры, призванные каким-нибудь из дикарских чародеев. Неугасимый огонь, исторгнутый из воздуха, обратил в золу соллеровые житницы, а дожди сделали эту золу черным пятном меж обугленных подпорок, на которых держались уцелевшие строения. И откровенно нелепо среди всего этого разгрома выглядел возведенный чужаками грубый частокол из кое-как отесанных стволов. Виднелся пролом, в который ворвались бойцы Дэйшей или Редигалов, спасая злополучных островитян Чейзенов. Канава, которую некогда с прохладцей рыли через открытый пляж, уже наполнялась песком, а заостренные колья, заготовленные, чтобы воткнуть на ее дне, валялись вокруг в беспорядке.

К началу новых дождей я не желаю видеть этого напоминания о загубленных жизнях и утраченных надеждах. Пусть это будет испытанием мне и ответом на вопрос, законно ли я взял себе это пострадавшее владение. Имею ли я право воспользоваться волшебством северян, чтобы лишить южных дикарей темной силы, или придется обойтись мечами?

— Известно наверняка, что здесь все еще скрываются дикари? — спросил Дев, опершись о бортовой поручень и пристально вглядываясь в путаницу растений.

— Их слышно по ночам, если стоять на якоре за рифом, — угрюмо кивнул Мезаи. — Орут по-своему, по-тарабарски.

— Ты уверен, что на острове не осталось Чейзенов? — спросил Кейда.

— Еще как уверен. — Мезаи сурово нахмурился и провел ладонью по запотевшей голове. Предок их дальних западных пределов одарил его редкими тугими завитками волос.

— Давай удостоверимся, согласен? — Дев недобро улыбнулся, глядя на боевой отряд «Прозрачной Акулы», выстроившийся у боковых поручней. Самые надежные из учеников Бейо пристально разглядывали берег, пытаясь обнаружить укрывшихся врагов. Стрелки старались отыскать цели для своих свежеизготовленных боевых стрел. — Не могу представить, что они со своими закаленными в огне заостренными палками сумеют долго продержаться против алдабрешской стали, — продолжал колдун.

Как ты собираешься чему-то научиться у этих дикарей, даже если мы сумеем захватить живьем одного из них, чтобы ты его допросил? Неужели волшебник ждет ответов на такие вопросы? Как ты их добьешься? При помощи колдовских пыток? Но как ты намерен их применить, чтобы Чейзены не заметили твоей магии?

Кейда задумчиво разглядывал варвара, прежде чем обернулся и приветствовал начальника меченосцев.

— Твои люди готовы, Арао?

— Да, — подтвердил рослый воин с лицом оттенка старой бронзы на ярком солнце. Броня не очень-то подходила ему по размеру и была изрядно поношенной, но двигался он как человек, давно к ней привычный. Мечи у него были отличные, лучших, пожалуй, Кейда никогда не видел.

— Напомни воинам, что дикари вполне могут и ныне возбуждать себя смесью корней, которые они жуют, — сжато произнес вождь. — Тогда они будут сражаться, не чувствуя боли, которая свалила бы отважнейшего бойца Архипелага.

— Помню, — костяшки рук воина хрустнули. — Я уже сказал ребятам.

Кейда заметил, что меченосцы глядят в его сторону, и наградил их бодрой и приветливой улыбкой. Он высматривал Риду, но не смог выделить юношу среди прочих мужчин в доспехах.

— Нам известно, где протекают ручьи? — Арао поглядел на Мезаи. — Если да, то врагов можно искать у источников. Если, конечно, вода имеется круглый год.

— Ручьи не высохнут, по меньшей мере, до нового прихода Большой Луны, — подтвердил Мезаи.

Судно подтянулось ближе к берегу, и от предвкушения битвы по рядам воинов «Прозрачной Акулы» прокатился лязг кольчуг.

— Вряд ли мы что-нибудь узнаем, двигаясь вдоль берега, — внезапно проговорил Дев. — Надо бы сойти на сушу и перевалить через скалы, чтобы оглядеть весь остров.

— А я думаю, они скрываются за этими деревцами, — и Арао всмотрелся в жалкий лесок, бегущий по кромке островка.

— Так вернем эту землю Чейзенам! — Кейда перевел взгляд с Арао на Мезаи. — Дайте знак «Пляшущему Змею», «Разящему Мечу» и «Кусачему Крабу», чтобы высадили свои силы вслед за нами. А «Зеленая Голубка» и «Летяга с Лиллы» пусть уйдут в поворот на дальнюю сторону и подойдут настолько близко, насколько позволят кораллы. Мы пройдем через остров, раскопаем все норы и убьем всех, кого найдем. А лучники на судах постараются утыкать стрелами любого, кто выскочит из-за деревьев или попытается отплыть на долбленках из кокосовых пальм. Или на плотах.

Арао кивнул:

— Нам не нужно, чтобы отродья на других островах прежде времени узнали, что мы уже здесь, чтобы отплатить им за бесчинства.

— Слушаюсь, мой господин, — Мезаи в упоении протрубил в витой рог.

Легкая «Зеленая Голубка» и тяжелая «Летяга с Лиллы» немедленно развернулись, и завитки белой пены ощерились, точно зубы, вдоль окованных медью таранов.

Среди разрушенных жилищ никто не появился, когда четыре триремы ловко встали кормой к суше на отмели белого песка. С «Пляшущего Змея» и «Разящего Меча» сбросили кормовые лесенки, и воины скользнули в неглубокую воду, обнажив оружие и вознося грозный боевой клич. Они двинулись к берегу двумя колоннами с тяжелых трирем, а на берегу рассыпались вдоль его кромки, и сталь доспехов засверкала на солнце. Боец с каждого судна не спускал глаз со своего начальника. Командиры слаженно кивнули, и воины начали медленно продвигаться по белому песку. Они добралось до развалин деревни, не встретив вызова, а там остановились. Когда бойцы с «Прозрачной Акулы» высаживались, чтобы оставаться в запасе, Кейда увидел, что несколько человек указывают мечами на неровные ленты пальмового плетения, содранного с хижин. Прочие сбились в беспорядочные кучки, ожидая приказов.

— А биться-то не с кем, — брезгливо заметил Дев.

— Что-то не так, — Кейда двинулся к лесенке, чувствуя, насколько запотели и неловко движутся затекшие ноги в бронированных чулках. — Я иду на берег. Вели им стрелять во все, что покажется опасным, — и вождь указал на стрелков, скопившихся вдоль палуб «Кусачего Краба» и на кормовом помосте быстрой триремы, тщетно отыскивая добычу в редком покрове деревьев и кустов.

— Мой господин, — Мезаи не посмел в открытую оспорить решение вождя, но его чувства сомнений не вызывали.

— Здесь, кажется, нет непосредственной опасности, — Дев пристально наблюдал за происходящим на берегу. Пока он говорил, один из начальников высадившихся меченосцев направился к горе мусора и оттащил в сторону упавший пальмовый плетень. И тут же резко отпрянул, а его бойцы по обе стороны от него взметнули мечи, грозно запела сталь, разрезая воздух.

— Посмотрим-ка, что там, мой господин, — досада переполняла голос Дева.

Кейда кивнул, видя, как лица воинов поворачиваются к неподвижным кораблям, несколько бойцов подняли забрала шлемов, явно изумленные.

— Что бы там ни было, но кажется, это скорее загадка, чем угроза.

Дев уже проворно скользил вниз по лесенке с кормы тяжелой триремы. Кейда поспешил за ним. Хрустальные воды на отмели плескались выше колен. Ленивый ветерок принес знакомый отвратительный запах, когда они уже добрались до берега. Дурманящая сладость и сырой привкус вызвали бурление в желудке вождя, он тут же заметил темную грязь в борозде, почти затоптанной ногами воинов.

Пускай бронированные чулки и тяжелые, зато надежно защищают ноги от мерзости, оставшейся здесь.

Люди в доспехах раздались, пропуская предводителя и того, кого считали его приближенным рабом.

— Что вы нашли? — спросил он военачальников.

— Мертвую плоть, — растерянно произнес старший с «Пляшущего Змея».

Кейда нахмурился:

— Дайте взглянуть.

— И несите дозор, пока мы тут, — рявкнул Дев.

Начальники прокричали приказы, разослав своих людей оцепить край леса и пресечь нападение, возможное со стороны этих хилых деревьев. Воин с «Пляшущего Змея» подвел вождя к груде гниющих пальмовых плетней. Запах разложения все креп.

— Тело? — спросил Кейда, переводя взгляд с начальника бойцов «Пляшущего Змея» на Арао с «Прозрачной Акулы», ожидая объяснений. — Из наших или из дикарей?

— Трудно сказать, — Арао подцепил мечом угол верхней ленты и оттянул ее в сторону.

Иссиня-черные мухи недовольно загудели и принялись кружить над головами людей, после чего вернулись к тому, что их привлекало. Не тело, во всяком случае, не целое. А лишь стопа, полузасыпанная темным пятнистым песком. И рядом большая часть руки, грубо разорванной между плечом и локтем.

Вождь, пытаясь не дышать зловонием, опустился на колени, чтобы более пристально изучить останки. Кожа стала грязно-серой, вздувшейся, в синяках. При жизни владельца она могла иметь любой из оттенков, столь разнообразных у народа Чейзенов.

Или это темная кожа, которую скрывают захватчики под краской и глиной?

— Я видел, как к берегу прибивало останки жертв акул, очень похоже, — высказался Арао.

— Я слышал о рыбаках, что лишались ноги по вине клювастых черепах. Не могло ли течение прибить такие огрызки? — Боец с «Пляшущего Змея» поглядел на Кейду скорее с надеждой, чем с убежденностью.

— Эти останки не побывали в воде, — твердо изрек вождь.

— Как давно они здесь лежат? — спросил Дев.

— День-другой.

Кейда заметил на поверхности сырой плоти крохотных желтоватых личинок, поглощенных борьбой друг с другом за право вдоволь насытиться.

Мухи не шибко-то разборчивы. Жемчужницы, люди, им все едино.

Арао шумно сглотнул и поглядел вдоль берега.

— Стоит поискать, нет ли еще чего.

— Да, — согласился Дев. Он глядел в сторону деревьев, в неведомую даль.

Ты так топчешься, словно эти личинки у тебя под ногтями на ногах.

А глаза у тебя такие, что, знай я тебя хуже, подумал бы, будто ты ничего не соображаешь оттого, что набрался своего варварского пойла.

— Дев, идем со мной, — резким голосом приказал Кейда.

— Что? — тот поглядел на хозяина, медленно приходя в себя.

— Арао, пусть перевернут каждый обломок хижин или плавника. И обнаружат каждое пятно на этом берегу. Каждого, кого разорвали, и все, что них осталось! — Кейда уже шагал по песку, указывая то туда, то сюда на развалины хижин. Арао повторил его приказ несколькими выкриками, а вождь повернулся к Деву, едва тот его нагнал.

— Что с тобой?

— Ничего! — огрызнулся волшебник.

Почти одновременно раздались крики с нескольких направлений. Один воин указывал на пятно в песке, которое обнаружил, несколько человек заметили кучку обломков, принесенных приливом. Еще один поднял на острие меча вторую оторванную стопу.

— Думаешь, пара к той? — прыснул Дев, моргая странно засветившимися глазами. Кейда уловил взгляд Арао, полный презрения: тот услышал неуместный смешок.

Знаю, что вы думаете. Он все еще жалкий невежественный варвар, пусть и взмахивает алдабрешской сталью на службе у вашего предводителя.

— А там что? — Кейда посмотрел на двоих исследующих пространство под полом разрушенного хранилища соллера. Что бы ни нашли воины, этого оказалось достаточно, чтобы один из них рухнул на колени. Его вырвало.

— Посмотрим, — к ним поспешил Дев.

Арао, нахмурившись, занял место телохранителя сбоку от вождя. Кейде пришлось задержаться и проглотить комок, чтобы унять собственный желудок, когда увидел, как двое с «Разящего Меча» выволокли голову и плечи из-под осколков дерева. От плеч отходили обе руки, и это было все. Отдельно лежали переломанные ребра в кровавом месиве плоти. А еще обнаружился короткий обрывок позвоночника с сухожилиями и сгустками крови.

— Он хотя бы не из нас, не из Чейзенов, — процедил сквозь стиснутые зубы тот боец, что сумел не извергнуть свой завтрак.

Мертвец, вне всяких сомнений, принадлежал к чужакам. Грубые жесткие волосы облеплены цветной глиной, а в них вплетены косточки и черные перышки с алыми кончиками. Каждая рука покрыта отпечатками ладоней, сделанными густой белой краской.

— Так украшают себя их предводители, — Кейда воспользовался собственным мечом, чтобы перевернуть одну из рук обрывка трупа. Пальцы оказались изодраны и изранены, в мертвой плоти застряли острые деревянные щепки. — Но я бы сказал, он не волшебник, — и отважился бросить краткий вопрошающий взгляд на Дева.

Варвар покачал головой, наклонившись, дабы вглядеться в пустой мрак под выгнувшимися и расколотыми досками пола зернохранилища.

— Больше всего мне хочется знать, что его угробило. Такого не натворишь каменными ножами и деревянными дубинами.

— Не вижу ничего напоминающего работу клинком, — Кейда встал и всмотрелся в края разодранной груди. — Жители Архипелага не рубят так скверно.

— А вон один из дикарских каменных ножей, мой господин, — произнес более крепкий желудком воин с «Разящего Меча». Кейда поглядел туда, куда указывал этот зоркий малый, и увидел глухой черный обсидиан на белом песке. На лезвии никаких следов крови или тканей.

— Почему он бросил оружие?

— Решил сдаться? — Дев все еще изучал обрывок трупа, озадаченный. — И что дальше? Мечей нигде не видно. Или стоит предположить, что тот неведомый, кто захватил этого бедолагу, прижал к земле и распилил острым куском камня?

Эта мысль вызвала новое извержение у незадачливого малого с «Разящего Меча».

— Возвращайся на корабль, — Кейда хлопнул воина по окольчуженному плечу. — Подыши там свежим воздухом и выпей чистой воды. Ты пойдешь с ним, — он кивнул другому бойцу. — На сегодня с вас довольно.

— Да, мой господин, — с благодарностью произнес второй и низко поклонился, прежде чем пойти провожать своего товарища к морю.

— Арао, взгляни, что там поделывают твои парни.

Когда воин медленно побрел прочь, Кейда и сам отступил от зловонных останков дикаря. Обернувшись к Деву, он произнес тихо и встревоженно:

— Ты уверен, что это не один из их колдунов?

— Что? — Дев посмотрел на вождя так, словно его не видел. — Нет, — варвар стряхнул с себя рассеянность и коротко рассмеялся. — Колдун бы не стал прятаться под зернохранилищем. — Внезапно лицо северного чародея посуровело: — Хотя здесь произошло что-то очень странное.

Прежде чем Кейда попросить его уточнить свои слова, начальник меченосцев с «Пляшущего Змея» окликнул их через остатки дикарского частокола. Кейда прошел вперед мимо понурых воинов, открывших новую изрубленную плоть и кости.

— Ты правильно сказал, что это загадка. Но не думаю, что у нас уже достаточно кусочков загадочной картинки, чтобы ее собрать. Пока мы обнаружили только двух человек, — сказал Дев.

Кейда и бровью не повел. Он вглядывался в грубую окружность из деревянных кольев, с одной стороны они рухнули, и их почти занесло песком.

— Голова в счет? — мрачно спросил воин с «Пляшущего Змея».

— Добавим ноги и разделим на два, — с намеком на ухмылку предложил Дев.

Внутри частокола происходила сущая бойня. Кровь забрызгала отесанные бревна и, почернев, высохла на жарком солнце. Мухи скопились на обломках конечностей и разбитых головах, рассеянных по раскислой земле. Белые жирные личинки корчились, скопившись в ядовитой слизи, натекшей в затененные впадины. Вонь в ограде стояла такая жуткая, что Кейда торопливо отступил.

— Корабельщик Мезаи ночью слышал вопли. — Он повернулся к ограде спиной. — Не иначе как они дрались меж собой.

— На острове вроде этого вряд ли найдется много пищи, — Дев поглядел мимо вождя на безжизненную голову, словно и впрямь мог отыскать ответ в затуманенных гноящихся глазах, засиженных жадными мухами. — Полагаешь, они стали пожирать друг друга?

Кейда заметил, как один из воинов отворачивается с искаженным лицом.

Ты кого-то потерял, родных или друзей, из-за этих чужаков. Напоминание об их страданиях может стать непосильной ношей.

Он метнул на варвара уничтожающий взгляд:

— Они прежде отвратительно обращались с пленными, которых захватывали, но нигде мы не встречали подобной мерзости.

— Да они бы кормили и поили пленных, если бы собирались в конце концов насадить их на вертел, возможно даже откармливали бы, — задумчиво гнул свое Дев, не обращая внимания на гневный взгляд вождя. — Вдобавок старых, костлявых и задубевших они предпочитали…

— Достаточно! — оборвал его вождь, увесисто шлепнув по шлему окольчуженной рукой и не дал заговорить никому, ни бойцам, ни варвару, прежде чем отдать новый приказ. — Арао, прочеши весь этот остров из конца в конец. Если среди деревьев окажется хоть что-то крупней пальмовой крысы, пусть бежит в испуге. Если мы поймаем хоть одного живого дикаря, то найдем способ добиться от него сведений. А пока позови на берег парусную команду, чтобы подобрали здесь падаль. Пусть кинут все в эту ограду, в сверху навалят деревяшки. Нужно все сжечь, обратить в пепел.

Едва он умолк, командиры во главе с Арао стали отдавать краткие распоряжения, разбивая бойцов на малые отряды. Как только люди стали исчезать в редком лесу, торопливые и напряженные, с трирем высадились парусные команды и приступили к черной работе по уборке пляжа.

— Пошли поглядим, что есть что, — непривычно оживленный Дев направился к крайнему рядку пальм.

— Куда это ты собрался? — грозно спросил вождь.

Варвар обернулся, в темных глазах на миг мелькнула растерянность.

— Может, хочешь, чтобы я искал дикарей здесь, у всех на виду?

— Пока что я вообще ничего тебе не разрешал…

Прежде чем Кейда успел договорить, из-за деревьев долетел крик. Стрелки на борту «Кусачего Краба» вскинули луки со смертоносными стрелами на тетивах.

— «Разящий Меч», «Разящий Меч»! — Два меченосца, поддерживающие третьего, выкрикивали название своей триремы.

— Дев, мой целительский ларец! — Кейда побежал по мягкому песку, его неловкость из-за брони ноги скользили. — Что случилось?

Двое осторожно опустили товарища и усадили наземь. Тот закусил губу до крови. Как увидел Кейда, что-то разрезало воину стопу вместе с кожаной сандалией, оставив темную кровавую рану.

— Западня, — выдохнул раненый. — В лесу. Я увидел. Опрокидывается. Но яму с кольями я не заметил. Там, под листьями.

— Неудивительно, — сухо произнес Кейда.

— Как ни ступай, а ловушки бывают хитрыми, — сплюнул один из его спутников, поправляя мечи, сбившиеся на ремне.

— Ляг, чтобы рана оказалась выше сердца, — Кейда обнажил кинжал и разрезал остатки ремней, привязывающих подошву к ноге бойца. — Как тебя зовут?

— Паи, мой господин. — Упав на спину, раненый заскрежетал зубами, когда вождь осторожно снял с ноги окровавленную кожу.

— Теперь несколько дней будешь исполнять самые простые обязанности. — Вождь склонился, чтобы внимательно осмотреть рану, потом оглянулся и позвал: — Дев, где мой ларец? Кто-нибудь, разведите костер и вскипятите воды.

Один из товарищей Паи бросил взгляд на частокол, где уже разгорелось пламя.

— Нет, — резко запретил Кейда. — Ни уголька оттуда. Разводить заново. Нельзя приманивать неудачу к ране. Мы промоем ее настоем листьев синетени, а затем закроем гущей шамаза, чтобы рана не нагноилась. — Он бережно ощупал кости. — Целы, хотя бы это утешает.

— Спасибо тебе, мой господин, — пролепетал Паи с покрытым бусинами пота лицом.

Мало толку спасти ему ногу, если он умрет от мучительной боли. Лучше дать ему пожевать листьев конопли, чтобы заглушить боль.

Кейда огляделся, отыскивая Дева, и увидел, что тот бежит сюда по песку, меж тем как в лесу дальше по берегу началось новое волнение.

— «Прозрачная Акула»! «Прозрачная Акула»! — Пятеро вынесли шестого из-под деревьев, четверо поддерживали конечности, пятый голову.

— Подержи, — Кейда вручил стопу бедняги Паи одному из воинов, что вынесли Паи из лесу, и пошел взглянуть, что там за новая беда.

— Ловушка с копьями, мой господин, — выдохнул боец, поддерживавший голову пострадавшего.

— Четыре острия, — добавил тот, кто зажимал рану на бедре.

— Его сбило с ног, — пояснил третий, поддерживавший левое плечо раненого.

— Положите его. — Кейда откинул бармицу и увидел, что кожа на лице раненого серая и липкая. Кровь в жиле на шее билась под кончиками пальцев целителя. — Как его зовут?

— Наэйр, — ответил тот, кто поддерживал правое плечо. — Молодое деревце, склоненное на бок, к нему привязаны заостренные колья. Мы не заметили опасности, пока Наэйра не ранило, — торопливо пробормотал он.

— Голову он повредил, когда упал.

Встав на колени, Кейда ощупал живот лишившегося сознания раненого. Мешала кольчуга с шипами и обрывками грязных листьев на ней.

Нельзя сказать, насколько тяжело его задело, если не снять доспехи. А если снимать, то можно сильно повредить в случае внутреннего кровотечения. Возможно, задеты печень или селезенка, а то и желудок. Тогда его не спасти.

Появился Дев и поставил целительский ларец рядом с вождем.

— Ловушка была очень старая? — спросил он. Воины уставились на него, не понимая вопроса.

— Ловушка была очень старая? — нетерпеливо повторил Дев. — Или дерево было свежим, с листьями на прутьях? Какой-то хитрый мерзавец поставил ее, чтобы поймать вас, если вы вздумаете искать его? Или оно высохло оттого, что простояло дней этак пятьдесят?

Варвар открыл рот, чтобы что-то уточнить, но тут над пляжем пронеслась буря криков и воплей. Вздрогнув, Кейда поднялся на ноги. Внезапно его грубо ударили, в лицо полетел песок, в уши хлынул оглушающий рык, и вождь опять рухнул на колени. Прежде чем он успел подняться или протереть глаза, кто-то схватил его под руку и поволок, спотыкаясь на песке, в сомнительное укрытие полного ловушек леса. Оба свалились за густыми кустами сарда, задушенными зернами стриола. Кейда выплюнул изо рта песок и еще неведомо какую дрянь.

— Что такое…

— Сюда! — Оказалось, это Дев утащил его с пляжа. Теперь варвар полз, извиваясь под кустами, в его кольчуге застряли шипы лианы.

Кейда подался за ним на четвереньках, металлические пластины ножной брони впивались в икры. Вождь сглотнул.

— Что это?

Дев поглядел на него, словно не веря:

— Дракон, Кейда. Полагаю, ты слышал о них, даже на этих забытых всеми островах?

Вождь уставился на чародея:

— Что он здесь делает?

— Да все, что ему угодно, — ответил Дев со сдавленным ехидством.

Каков вопрос, таков ответ, не так ли?

Кейда лежал, держась как можно ниже под жалким укрытием из низкорослых кустов и, не веря своим глазам, следил за происходящим на пляже.

Не может быть. Не бывает такого. Нет? Тогда что ото? Морок, вызванный каким-нибудь варварским дымком, лишившим всех разума? Звезды небесные! Да он не меньше «Прозрачной Акулы»!

Дракон, откуда бы он ни явился, уселся в самой широкой части пляжа, где имелся песок, не тревожимый приливами. Тварь высилась, крепко расставив четыре мощных когтистых лапы, и описывала кольца кончиком толстого могучего хвоста, складывая невероятных размером крылья. Гребень из толстых чешуи, сбегавший по хребту до конца хвоста, полыхал на ярком солнце, как пламя, и завершался тяжелым и высоким острием на хвосте. Чешуи, перекрывающие одна другую на спине и на бедрах, были темно-красными, точно кровавое сердце непокорного пламени, и яснее ясного, что такую ничем не пробить. Ниже по бокам цвет шкуры переходил в рыжий, отливавший золотом, а чешуи мало-помалу уменьшались. Когда это создание передвигалось, гибкие складки кожи между конечностями и туловищем где растягивались, где собирались и между задними лапами и брюхом казались бледными, точно край неба на рассвете.

Тварь повернула огромную голову, чтобы взглянуть на триремы, покинувшие пляж, и принялась лупить хвостом, тяжелый шип прорыл в песке глубокую борозду. Все четыре судна спешили что есть духу в открытые воды, лопатки весел взбивали из морской воды буйную пену. «Кусачий Краб», самое легкое из судов, опередил прочие на полдлины. Дракон опустил рыло в сторону моря, наружу высунулся тонкий раздвоенный язык и заколыхался, не касаясь, впрочем, отбегающих и набегающих волн. Голову дракона окружал смертоносный ворот из шипов, такой кому угодно помешал бы схватить тварь за шею. Широкие малиновые чешуи покрывали широкую плосконосую морду, складки под нижней челюстью были светлей и мягче. Длинную гибкую шею спереди защищали чешуи: алые и удлиненные.

Несколько мгновений спустя чудовище отвернулось от воды и стало обозревать пляж, не спеша и внимательно. Глаза твари блестели, как жидкие рубины, озаренные изнутри искрой злобного разума. Они взглянули на разрушенный частокол и гневно полыхнули. Дракон приоткрыл медные губы и обнажив ряд длинных остроконечных чисто-белых зубов, зарычал. Открыл рот шире и зашипел. Низко и угрожающе. Алый язык то выскакивал, то убирался в пасть.

Внезапно тварь с невиданной силой прыгнула, оттолкнувшись задними лапами, и пересекла пляж, ей даже не потребовались крылья. Она приземлилась за кольями ограды и принялась топтать лапищами погребальный костер. Мотая головой и хвостом из стороны в сторону, тварь рассеяла огонь и, горестно и низко рыча, загасила, щелкая пастью, каждый из огоньков. Один миг, и пламени не стало, остались лишь пепел и зола, темные и холодные. Дракон фыркнул, и мелкая черная пыль развеялась в воздухе.

Тут взгляд Кейды привлекло новое движение. Все в отчаянном страхе бежали с пляжа. Двум бойцам, уносившим бесчувственного Наэйра, удалось достичь скопления молодых пальм, стоящего в некотором отдалении от кромки редкого леса. Пока дракон был занят и стоял к ним спиной, воины ухватились за возможность укрыться лучше. И бежали, неловко неся меж собой Наэйра.

Голова твари разверзлась. Тварь во второй раз прыгнула, но теперь развернула крылья и скользнула по воздуху. Приземлилась так, что почва дрогнула, словно после толчка землетрясения вдалеке. С воем, похожим на рев лесного пожара, дракон смахнул пальмы одним ударом передней лапы. Стволы рухнули и раскололись в щепы. Меченосцы уронили товарища и упали на песок, скорчившись в безнадежной попытке спастись. Дракон лег брюхом на песок и склонил голову набок. Огонь в его глазах сделался ярче. Передняя лапа вытянулась вперед. Один из когтей на ней выпрямился и удлинился. Тварь ткнула бесчувственного Наэйра. Тот не шелохнулся, и она склонила могучую голову, пробежав хищным когтем вдоль кольчуги бесчувственного воина. Металлический скрежет вызвал ледяную дрожь вдоль хребта Кейды. Замерев от ужаса, вождь наблюдал, как тварь рассматривает лежащего человека, длинная шея выгнулась, жуткая морда колыхнулась сперва в одну сторону, потом в другую.

Дракон не знает, как обращаться с броней. Он вроде той юной матии, с которой ты встретился, охотясь с Сиркетом. Она прекрасно справлялась с мелкими ящерками, но не могла сообразить, что делать, когда мамаша принесла из джунглей бегунчика. Малышка кусала между ярко-рыжей и черной пластинами, пытаясь сломать ему спину, но не догадывалась пустить вход клешни, а добыча корчилась в судорогах.

Дракон склонил голову к стопам Наэйра, разинув пасть. Затем передумал и передвинул морду, словно собираясь отгрызть голову жертвы. В последний миг остановился, метнув наружу длинный язык, и лизнул шлем лежащего без сознания воина. Один из бойцов, приникших к земле неподалеку, не выдержал зрелища. Он кое-как поднялся на ноги и припустил к лесу, вызвав сдавленный возглас одобрения у воинов, скрывающихся среди деревьев и кустов. Но этот невольный выкрик оборвался воплем отчаяния, когда тварь поднялась и выбросила вперед здоровенную переднюю лапу. Боец исчез, она втоптала его в песок. Дракон вернулся к добыче, наклонился и понюхал. Его чешуйчатый ворот блеснул, глаза загорелись ярко-алым, пасть раскрылась, исторгнув шипение. Оставив осторожность, дракон схватил тело в броне зубами, встряхивая головой из стороны в сторону. Руки и ноги воина болтались в воздухе, то и дело ударяясь о чешуйчатые челюсти чудовища. С раздраженным ревом тварь бросила тело и обрушила на него огромную лапу. Миг спустя повторила удар. Затем топнула еще раз. Потом склонилась и принялась лизать кровь, вытекавшую из панциря мертвеца. Подняв морду, тварь изучала месиво из плоти и металла, потом вонзила коготь в шею покойнику, пригвоздив его к песку. Склонившись, дракон с поразительной ловкостью откусил мертвецу ноги. Потянул и вырвал изломанный торс из кольчуги, по-прежнему удерживая когтем шею, и проглотил кусок. Теперь, когда он понял, в чем хитрость, чтобы пожрать двух других потребовалось нескольких мгновений.

Наблюдать, — это одна из твоих обязанностей предводителя. Найти способ спасти остальных воинов — другая. Что же ты собираешься делать?

Кейда беспомощно обшаривал память, меж тем как дракон покончил с закуской и оглядывал светящимися глазами заросли кустарников и чахлых деревьев. Затем тварь начала медленно расхаживать вдоль пляжа, длинный язык все еще колыхался в воздухе, с зубов капала кровь. Вождь и чародей замерли, приникнув к земле, когда чудовище поравнялось с ними, и едва дышали, следя, как громадные когти оставляют в песке нечеткие отпечатки, а длинный хвост прочерчивает борозду.

— Полагаю, теперь мы знаем, что случилось с дикарями, — голос Дева прозвучал неправдоподобно отдаленно.

— Как нам самим этого избежать? — отчаянно прошептал Кейда.

— Чувствуешь мощь, которую несет в себе этот дракон? — выдохнул Дев хриплым, но почти похотливым шепотом.

— Что? — Кейда приподнялся на локте и воззрился на чародея.

— Магия, — Дев невидяще посмотрел на него темным и блуждающим взглядом.

Он как будто бы нахлебался варварского пойла, и теперь голова у него полна обманных видений.

— Ты что несешь? — Гнев охватил Кейду, и он пнул мага. Тот, не сопротивляясь, откатился в сторону.

— Да потише ты, — он перевернулся, поспешно оглядевшись. Впрочем, никого не было видно среди глянцевых желто-зеленых деревьев.

Это не означает, что никто не скрывается в пределах слышимости. И твое попустительство чародейству тогда окажется, разоблачено. Останется ли хоть кто-то в живых, чтобы отнести весть Итрак?

Дев вновь перекатился на живот, подтянувшись на локте и глубоко дыша, точно человек, только что утоливший страсть.

— Магия, Кейда, — он произнес это лихорадочным шепотом. — Дракон — магическое существо, такова его природа. Никто не знает, что и как. Я слышал об их ауре, о первозданной магии, что реет повсюду вокруг них; но ничто из читанного мной и близко не описывает, насколько велико ее могущество. — Дев тихо и сладострастно прыснул.

— Что он здесь делает? — спросил вождь.

— Были колдуны в Хадрумале, которые могли призывать драконов, — лицо Дева неприятно заострилось. — Исключительно немногие, и они всегда усердно хранили тайну. Но даже слухи могут случайно выдать тайну мудреца. Возможно, дикарям удалось опять найти какого-то волшебника.

— Волшебника, который вызвал сюда это страшилище? — Кейда в ужасе воззрился на Дева.

— Возможно, — медленно выговорил северный колдун. — И возможно, эта тварь вышла из послушания и пожрала чародея вместе с его дружками. Не вижу, чтобы она кого-то остерегалась. Или, возможно, какая-то искра на этом клочке суши пробудила скрытые силы дикаря, и он почувствовал волшебство в своей крови. — Дев встал на колени, его шлем застучал о ветви кустов сарда, сбивая ягоды наземь. — И когда он высунул голову, чтобы оглядеться, рядом в засаде оказался настоящий волшебник. И тот решил поставить новичка на место. Возможно, он знал подобный фокус и послал сюда свою ручную зверушку, чтобы избавиться от соперника. Или чтобы зверушка просто набила брюхо кем угодно, кто не покорится ее хозяину.

Частя скороговоркой, слова которой вождь с трудом разбирал, волшебник рыл сухую песчаную почву кинжалом, а свободной рукой отбрасывал землю. Уронив клинок, он сел на пятки и потянул вверх одежду. Поддерживая предплечьями задранные кольчугу и подкольчужник, он возился со шнуром своих штанов.

— Ты что делаешь? — выкрикнул с негодованием Кейда. — Это уже слишком даже для чародея!

— А у тебя есть при себе бутылка с водой? — огрызнулся Дев. — Не думаю. У меня тоже. Теперь слушай. Эта тварь, дракон, порожден огнем, что ясно по его цвету. Не говоря уже о том, как он гасил костер, который ты запалил в частоколе. Ну, так я рожден, чтобы замечать первозданный огонь в вещах. И если кто-то призвал его, я способен проследить, откуда исходят чары, глядя в кристалл, в воду, ну а за отсутствием таковых, в лужу собственной мочи.

Волшебник скорчил рожу и принялся облегчаться.

Кейда сосредоточился на драконе, который отошел довольно далеко, нюхая остывшие угли сгоревшего частокола, после чего продолжил мерное шествие вдоль излучины берега.

— Затем мы пробежим через лес, дадим знак «Зеленой Черепахе» и «Летяге с Лиллы» и попытаем удачи в скалах и прибое, — удивительно, но подобный замысел не вызывал у Дева ужаса. Голос его окреп, и он продолжал: — Затем решим, как выследить этого хитрюгу-колдуна, чтобы он не накликал нам на головы другого своего любимчика.

— И на копье его, как рыбину, — закончил Кейда за чародея.

Но с чего бы волшебнику, способному призывать дракона, использовать его против своего народа? Не проще ли было, если бы колдун велел соплеменникам завершить разрушение, которое нечестивые захватчики уже начали?

Дев не отзывался. Кейда оглянулся и увидел, как зеленый колдовской свет наполняет лужицу мочи, темнея по мере того, как влага впитывается в сухую землю. Вождь поспешно огляделся, нет ли где осуждающих глаз, прежде чем вернуть взгляд к чародею.

— Итак?

Пелена изумрудного пламени поднялась из влажной впадины, и Дев стремительно отпрянул, закрыв руками лицо, что приглушило гортанный крик боли. В воздухе затрещали огоньки, прозрачные, зеленые, бледнеющие до болезненно желтого, а затем усилились до ярко-золотого, медленно темнея до ярко-рыжего цвета.

— Дев!

Кейда встал на четвереньки, готовый прийти на помощь варвару. Но тут же понял, что у пламени нет источника, и ничто его не питает. Одежда колдуна под кольчугой не горела. Не занялись ни листья, ни прутики спутанного подлеска. Словно лишь сам воздух пылал, облекая огнем чародея.

Мнится, что ли? Дев мне о таком рассказывал. Нет, у него ладони в волдырях. Значит, огонь. Но чародейский. Как мне его подавить? Что со мной случится, если я его коснусь?

И все же Кейда набрал в обе ладони песку, чтобы попытаться погасить пламя. Тут движение на берегу заставило вождя замереть. Дракон развернулся и бежал по пляжу, направляясь к ним. Прежде его тяжелая походка смотрелась почти неуклюжей. Теперь же он мчался как охотничий пес, тело вытянулось, голова устремилась вперед на волнообразно качающейся шее, хвост выпрямился, как стрела.

Бежит сюда! Что дальше? Колдовской огонь? Так и должно быть!

Кейда бросился на волшебника, неловко опрокинув того на спину с вывернутыми под туловищем ногами. Сев верхом на Дева, он оторвал руки северянина от лица и увидел кожу, опаленную, точно колдун встал слишком близко к костру, когда занялось бревно, богатое смолой. Волдыри на руках Дева лопнули, когда вождь ухватил их, проступила сырая скользкая плоть. Кейда почувствовал, как невероятное пламя перекидывается на его пальцы, ползет по ним вверх, как тонкие черные волоски завиваются и один за другим исчезают, кожа краснеет и болит все сильнее.

— Дев! — завопил Кейда. — Прекрати это!

Но глаза варвара были плотно сомкнуты. Его тело напряглось под тяжестью Кейды и тряслось точно в лихорадке.

Пламя пылало все ярче и горячей, а рев дракона буквально оглушал вождя. Он выпустил руки Дева. Они вяло упали волшебнику на грудь. Кейда подобрался, положив одну ладонь чародею на грудь, а другой рукой потянулся за кинжалом.

Если эта тварь ищет огонь Дева, его смерть положит этому огню конец. Еще лучше перерезать колдуну горло. Можно будет сказать любому, кто видел огонь, что это работа дракона. Никто не станет оспаривать. Да, но кто спасет всех нас здесь, не говоря о Ризале, Итрак и всех Чейзенах, от этого нового колдовства, если убить Дева?

Кейда бросил оружие и голыми руками схватил волшебника за горло. Он сжимал его крепко, костяшки пальцев впились в загорелую жилистую шею варвара под челюстью. Дев обмяк, пламя иссякло в мгновение ока. Кейда огляделся. Напряженный, он встал на колени, чтобы взглянуть, где дракон и чем он занят.

А тот остановился и замер, прорыв при этом с разгону в песке порядочную расселину. Голова чудовища болталась из стороны в сторону, язык по-прежнему непрестанно мельтешил в воздухе. Глаза, полыхая малиновым огнем, обыскивали кромку леса. Кровь застучала у Кейды в голове, удерживаемый в груди воздух казался удушающим пламенем, ладони и предплечья заныли, точно опаленные.

Дракон продолжал глядеть по сторонам, взгляд его скользил над кустами, под которыми укрылись двое. И вдруг чудовище прыгнуло вперед, огромные крылья развернулись и забили в воздухе с громовыми хлопками. Когда чудовище оказалось над головой, вождь поднял глаза и увидел темные линии костей сквозь кожаную перепонку крыльев. Летящая тварь в этот миг как раз закрыла солнце. С невероятной быстротой она поднялась еще выше и исчезла за гребнем посреди острова.

Дев завозился, вдруг сбросил Кейду, рывком вскинув бедра, и зашелся в кашле.

— Хорошая мысль, — нехотя заметил волшебник и потер шею кончиками неуклюжих пальцев.

Кейда поднялся на ноги и вгляделся сквозь редкие деревья в поисках дракона среди синевы моря или малочисленных облаков.

— Он возвращается? Куда он улетел?

За кораблями? И нападет на одну из трирем? А корабль поменьше… Ризала, где ты?

— Я не стану и пытаться искать, — прохрипел Дев, садясь. — И уж во всяком случае — без помощи волшебства.

— Идите и ищите! — приказал Кейда оказавшимся поблизости воинам.

Его властный голос пробудил в них чувство долга. Они повернулись и скрылись за деревьями. Теперь Кейда услышал и другие голоса: те, кто бежал в лес от дракона, давали знать, что слова вождя снова воодушевили их. Прутья и листья трещали и шелестели, сквозь заросли пробивались люди. В его сторону.

Встав на колени, чтобы подобрать кинжал, он придвинул голову к уху Дева.

— Твое волшебство покинуло тебя, чародей. Если что-то подобное случится вновь, мы оба покойники. И не просто потому, что дракон, похоже, может тушить твои огни. Дай мне повод не убивать тебя на месте, и хватит с нас. Ты сказал, что чародеи способны призывать этих тварей. Что еще ты знаешь о подобных тварях? Быстро, пока никто не услышал!

— Прости, мой господин, но я исключительно мало знаю о драконах, — уныло признался Дев. Помедлил, дуя на израненные влажные руки, смягчая боль. — Но знаю кое-кого, кому об этой мерзости известно больше, чем другим.