Объект в Ираке, крутившийся на HUD-дисплее, внешне соответствовал изображениям на фотографиях из оперативной сводки.

Кружа сверху, я отчетливо видел на его территории несколько домов различного назначения. Один предназначался для персонала, другой для работы, а третий выполнял функцию основного жилого помещения. Постройки теснились в углу между северной и восточной стенами комплекса, остальную же часть территории занимал просторный внутренний двор. Ворота располагались с юго-восточной стороны. От посторонних глаз комплекс защищал глухой высокий забор.

Незадолго до моего заступления на дежурство сюда прибыла одна очень важная персона. Территория была погружена во тьму; очевидно, этот человек спит или, по крайней мере, находится в стадии подготовки ко сну. Снаружи не было заметно никаких тепловых пятен, следов или движения, указывающих на какую-либо активность; лишь пара собак шныряла по двору. Во всех отношениях момент для штурма был самым благоприятным.

Это происходило в 2005 году; к тому времени я уже вошел в размеренный ритм войны. 17-я эскадрилья теперь базировалась на авиабазе Неллис вместе с 15-й. Мы делили между собой общий лагерь, но задачи выполняли разные.

К 2005 году «Хищники» были интегрированы в схему оперативных действий. Армейское командование в Афганистане и Ираке осознало, как полезно иметь «всевидящее око» в небе над головой. Перед штурмом объектов боевиков «Хищники» наблюдали за ними, а как только штурм начинался, перемещались к следующей цели. Штурмовым отрядам требовалась самая свежая разведывательная информация непосредственно перед тем, как начать атаку, и находящийся на позиции «Хищник» мог им ее предоставить.

Видеосигналы «Хищников» принимали на большинстве военных баз на обоих театрах военных действий. За операциями, которые мы считали скучными, в войсках наблюдали с нескрываемым интересом. Мы называли эти передачи «хищным порно». Должен признать, что временами они меня тоже затягивали. При их просмотре у меня неизменно возникало чувство, что сейчас вот-вот должно что-то произойти, да и большинство других людей смотрели видео, надеясь увидеть на экране заветную вспышку ракеты «Хеллфайр».

Наблюдая из кабины за комплексом, я мысленно проигрывал план операции. Три вертолета UH-60 «Black Hawk» («Черный ястреб») высадят десантников на территорию укрытия и за ее пределами. Размеры внутреннего двора позволяли зависнуть над ним только одному вертолету. Два других сядут с внешней стороны забора, после чего рейнджеры взломают главные ворота, проникнут внутрь и приступят к зачистке домов. Три десантных группы — три дома.

Я просмотрел сводку от координатора разведки на одном из вспомогательных мониторов. Мы с Джеком, моим оператором средств обнаружения, пристально следили за объектом, ожидая прибытия штурмовых групп.

В нашей эскадрилье Джек был одним из самых опытных военнослужащих сержантского состава. Я его не очень хорошо знал, так как до этой ночи мы вместе не летали. В отличие от многих других заданий, в этом полете мы постоянно были заняты, поэтому времени познакомиться поближе не хватало. Мы оба сосредоточенно вглядывались в мониторы, высматривая малейшие признаки движения. Мы со всей серьезностью относились к своей роли «небесного ока» рейнджеров. Как и в случае с воздушными ударами, операции такого рода всегда казались нам значимыми, потому что давали моментальный результат. Если рейнджерам удавалось захватить цель, мы воспринимали это и как нашу заслугу.

Я отметился в ЦТО. При проведении этой операции ПАН не присутствовал на боевой позиции. Единственным способом поддержки связи между нами был защищенный чат-канал. ПАН имел позывной Бригам Два-Один, а в чате значился как БР_21.

РУЛЕТКА_21> БР_21, на позиции.

БРИГАМ_21> вп, отслеживайте любую активность.

РУЛЕТКА_21> вп.

Я вздохнул. Переговоры в чатах мы старались делать максимально эффективными. «Вп» означало «вас понял». Сообщения в чат-канале шли сплошным потоком, как в фильме «Матрица»; приходилось внимательно следить за его содержимым, чтобы не упустить какую-нибудь важную информацию, прежде чем она уйдет вниз. Стучать по клавишам во время пилотирования не слишком удобно. Риск совершить какую-нибудь оплошность, управляя беспилотником во время набора текста с клавиатуры, примерно такой же, как если бы я писал СМС за рулем автомобиля.

Мои глаза непрерывно бегали между HUD-дисплеем, экраном системы слежения и чат-каналом. А потом я увидел долгожданное сообщение.

БРИГАМ_21> Ударник 44 в воздухе, РВП 30 мин.

Операция началась. Ударные вертолеты «Черный ястреб» находились от нас в тридцати минутах лета.

РУЛЕТКА_21> вп.

Мое внимание снова переключилось на объект. Что бы мы сейчас ни зафиксировали — движение, беглецы, новые боевики, — все будет представлять ценную информацию для направляющегося к нам спецназа.

Спустя полчаса под нами пролетели три «Черных ястреба». Две машины зависли в воздухе неподалеку от ограды и начали снижаться, поднимая вокруг себя густые клубы пыли. Изначально предполагалось, что один вертолет зависнет прямо над двором и из него по веревкам спустятся бойцы спецназа, однако от этого варианта почему-то отказались. Почему, не знаю.

Вместо этого третий вертолет просто кружил в воздухе для подстраховки.

Две другие винтокрылые машины сели у западной и южной стен. Расстояние от ограды до лопастей винтов составляло не более шести метров. Из-под вращающихся роторов вынырнули плотные группы рейнджеров и устремились к точкам проникновения. Одна группа бросилась к главным воротам, другая — к небольшому боковому входу. Едва бойцы двинулись к объекту, как вертолеты тут же взмыли в небо и скрылись из виду, оставаясь при этом неподалеку.

— Следи за дверями, — сказал я.

Джек переместил перекрестье на середину двора. Так мы могли держать в поле зрения двери всех трех построек, а заодно видеть приближающихся к воротам рейнджеров.

На территории объекта по-прежнему не было заметно никакого движения.

— Проникновение, — произнес Джек.

Я сфокусировал внимание на воротах.

Джек чуть увеличил изображение. Солдаты закрепили на замке подрывные заряды. Через секунду-другую на экранах полыхнули небольшие вспышки — взрывчатка сработала. Рейнджеры хлынули во двор. Каждый из них выполнял строго определенную задачу — солдаты знали свои цели и быстро двигались к заранее определенным позициям. Я восхитился слаженностью их действий.

От основной группы бойцов отделилась другая, поменьше, и направилась к одному из домов, чтобы его обыскать.

Я внутренне сжался. Несколькими месяцами ранее я был свидетелем аналогичной облавы, осуществляемой силами регулярных войск, в ходе которой штурмовали предполагаемый склад с оружием. Тогда цепочка бойцов выстроилась снаружи здания, а затем гуськом проникла внутрь. Спустя мгновение прогремел мощнейший взрыв, который сровнял постройку с землей и унес жизни наших солдат. Тогда я ничего не мог предпринять для спасения людей и сейчас тоже был лишен возможности что-либо сделать. Оставалось лишь молча молиться о безопасности рейнджеров.

Каждая из трех групп на секунду замерла возле трех домов, затем вихрем влетела внутрь. На мгновение у меня перехватило дыхание, однако ничего не произошло. Ни перестрелок, ни взрывов. В чате ЦТО тоже царила тишина. Пока продолжалась операция, Джек все время держал объект под прицелом. Мы кружили на автопилоте, благодаря чему я мог все внимание сосредоточить на картинке. Джек хоть и опытный оператор средств обнаружения, но вторая пара глаз никогда не помешает.

Джек заметил их первым: две фигуры — мужчины, судя по одежде, — выбрались из дома с северной стороны объекта. Они выползли из окна в задней части дома и запрыгнули на забор в восточной стороне.

Как правило, загнанные в угол мятежники принимают бой, тогда как их лидеры спасаются бегством. Эти двое дали деру, значит, кто-то из них мог быть нашей целью, бросившей своих охранников на гибель. Жалкий, малодушный поступок.

— Трусы, — произнес Джек, смещая перекрестье прицела к двум субъектам, перелезающим через ограду.

— Следи за ними, — сказал я.

Джек навел крест нитей прицельной гондолы на мужчин, спрыгнувших на землю с обратной стороны забора. На фоне окружающей растительности, имеющей более низкую температуру, фигуры людей резко выделялись насыщенным черным цветом.

Мне вдруг пришла в голову идея.

— Старайся удерживать двор в поле зрения.

Джек уменьшил масштаб изображения. Более широкий угол обзора позволял нам, с одной стороны, видеть всю территорию объекта, а с другой — держать под наблюдением убегающие черные силуэты. Мы взяли на себя инициативу проследить за «драпунами», хотя нашей задачей было наблюдение за объектом. В обычной ситуации мы остались бы на позиции до тех пор, пока спецназ не завершит штурм, соберет все материалы, представляющие разведывательную ценность, вроде бумаг, карт и компьютеров, и в итоге ретируется. Но эта парочка вела себя слишком подозрительно, чтобы оставлять ее без внимания.

К востоку от объекта простиралось открытое поле. Было видно, как ночной бриз колышет какие-то посевы, однако что это за сельскохозяйственные культуры и какой высоты, определить мы не могли. Поначалу пара разделилась, затем, на расстоянии порядка нескольких сотен метров от объекта, их пути снова сошлись. Они продолжали бежать вместе примерно с километр.

Я полез в чат.

РУЛЕТКА_21> БР_21, у нас два драпуна к востоку от объекта.

БРИГАМ_21> вп.

Интересно, он наблюдал за нашей видеотрансляцией? Обычно офицеры по руководству сбором разведданных и ПАНы бесятся, когда кто-то в одностороннем порядке уводит прицел от цели.

РУЛЕТКА_21> Сорвали джекпот?

БРИГАМ_21> нет, не застали дома.

С точки зрения командования, облава оказалась провалом. И вот тогда-то я подумал, что, возможно, мы держим под прицелом интересующего их человека.

РУЛЕТКА_21>вп, беглец под прицелом, сбежал из основной постройки.

БРИГАМ_21> дайте место.

ПАН запрашивал местоположение беглецов. Я переслал координаты и стал ждать. Наконец Бригам снова вышел на связь.

БРИГАМ_21> Продолжайте наблюдение за целью. Направляем СБР на перехват.

В нескольких километрах дальше по дороге рейнджеры установили блокирующую позицию. Они должны действовать как силы быстрого реагирования — СБР — и отлавливать потенциальных «драпунов», улизнувших с территории комплекса. ЦТО дал им наводку, и бойцы, забравшись в «Хамви», выдвинулись по направлению к объекту. ЦТО обратился к нам за помощью в определении местонахождения беглецов.

Я вспомнил, как один пилот — Тревис — использовал инфракрасный указатель цели на «Хищнике» для подсветки группы мятежников, чтобы сухопутное армейское подразделение могло установить их местоположение.

Тревис парил над Багдадом, осматривая транспортные пути. Он как раз обследовал дорогу на предмет мин, когда одна из наших колонн попала в засаду мятежников. Армейские патрульные доложили об огне, который, как им показалось, вели из окон многоквартирного дома в отдалении. Между солдатами и боевиками пролегало открытое пространство, перекрытое искусственной земляной насыпью.

Обзорно-прицельный блок «Хищника» позволил засечь по другую сторону насыпи три ярких объекта. Тревис увидел, как один из них поднялся и бросил в направлении солдат какой-то предмет. Спустя мгновение на головы солдат полетели песок и пыль, поднятые в воздух небольшим взрывом.

Тревис сообщил солдатам, что цель захвачена, но солдаты по-прежнему не видели мятежников. Тогда оператор средств обнаружения Тревиса активировал инфракрасный лазер и направил его, словно указку, туда, где прятались боевики. Правда, «Хищник» занимал такое положение относительно места нападения, что наши солдаты тоже оказывались на пути ИК-луча. Командир сухопутного подразделения был убежден, что беспилотник подсвечивает в качестве цели их самих, поэтому Тревис дал колонне указание переместиться на сотню метров вперед. Все, кто останется позади, станут мишенью.

Солдаты продвинулись вперед, а на земляном валу осталось три крошечных силуэта черного цвета, швыряющих гранаты и выпускающих очереди из «АК-47» в направлении солдат. Через несколько минут Тревис ликвидировал угрозу ракетой «Хеллфайр».

Такой прием мы называли «вспышкой». Для невооруженного глаза луч незаметен, однако в очках ночного видения выглядит словно перст Божий, указующий с небес на грешника.

РУЛЕТКА_21> БР_21, дайте место СБР.

Мы не видели СБР на HUD-дисплеях и не хотели слишком уменьшать масштаб изображения, опасаясь потерять цели в засветках от земли.

БРИГАМ_21> Они рядом, через очки цели не видны.

Очки ночного видения не позволяли увидеть беглецов. Между тем они замерли на месте. Возможно, остановились перевести дух. Мне пришло в голову, что если беглецы сидят на земле, то вполне возможно, что они скрыты стеной посевов от «Хамви».

РУЛЕТКА_21> Мы пометим цель, ожидайте вспышки.

— Давай, Джек, — сказал я.

Беглецы отдыхали. За короткий промежуток времени они пробежали километра полтора. У них не было никакой возможности заметить лазерный луч. Джек включил ИК-указатель и направил на цель.

БРИГАМ_21> Отличная вспышка. СБР на подходе.

Время тянулось медленно, и я уже начал волноваться, поскольку рейнджеры с блокирующей позиции до сих пор не произвели захват «драпунов». В чат-канале не было никаких новых сообщений. Я проверил показания бортовых датчиков; ИК-излучатель начал перегреваться.

Каким бы маломощным ни был наш лазер, все-таки это довольно высокоэнергетическое устройство. Температура внутри гондолы целеобнаружения медленно ползла вверх. Только благодаря прохладному зимнему воздуху температура не достигала критической отметки.

Я передвинул клавиатуру на середину стола и начал печатать.

РУЛЕТКА_21> подтвердите нахождение цели в поле зрения СБР.

Даже без нашего ИК-излучателя приборов ночного видения у солдат было достаточно, чтобы заметить в поле двух человек.

БРИГАМ_21> подтверждаю, берут в кольцо.

Я снова поглядел на HUD-дисплей. Нас о действиях группы захвата не информировали, а мы не видели никакого движения. Две черные точки оставались неподвижными. Джек немного увеличил изображение, и я заметил движение. Сначала едва уловимое, затем более явное — рейнджеры обступали «драпунов» со всех сторон. Для средств целеобнаружения, работающих в инфракрасном режиме, солдаты были почти невидимы из-за бронежилетов, задерживающих тепловое излучение их тел. Двое беглецов, напротив, отображались на мониторе в виде насыщенных черных пятен.

— Джек, дай общий план, — попросил я.

Джек уменьшил масштаб изображения. Прямо за границей первоначальной картинки стояла дюжина ярко светящихся «Хамви».

— Отключить лазер.

Мы продолжали кружить над целью, пока военные не покинули место. Остальная часть полета какими-то особенными событиями отмечена не была, и вскоре мы уступили кабину следующему экипажу.

Покидая базу после дежурства, я заметил группу телевизионщиков, которые устанавливали съемочное оборудование возле турникета на проходной в оперативный центр. Рядом с ними стоял начальник управления по связям с общественностью.

— Что они тут делают? — спросил я коллегу, который уходил со смены вместе со мной.

— Не знаю, — ответил он, — но это явно не к добру.

Как правило, мы не распространяемся в СМИ о своей деятельности. Управление специальных расследований — служба контрразведки в структуре ВВС — предупредило нас, что «Аль-Каида» ведет поиски участников программы «Хищник».

Письма Осамы бен Ладена, попавшие в руки разведки после его ликвидации в 2011 году, показали его параноидальность в отношении того, что касалось нашей способности выслеживать агентов «Аль-Каиды» в племенных регионах Пакистана.

«Они могут определять дома, которые часто посещают наши люди, быстрее, чем когда-либо, — писал он в 2010 году Атийе Абд Аль-Рахману, главному планировщику операций «Аль-Каиды». — Кроме того, за посетителем может быть установлена слежка, незаметная для него».

Он настоятельно рекомендовал Аль-Рахману вывести лидеров «Аль-Каиды» из Вазиристана. По словам бен Ладена, лучшее место для укрытия — это окраины городов. Количество встреч следовало сократить до одной-двух в неделю, а «лидеры» должны перемещаться только в плохую погоду.

«Предостережение братьям: нельзя встречаться на дорогах и ездить в своих машинах, потому что во время встреч на дорогах многие становятся мишенью. Поездки надлежит совершать, только когда на небе плотные облака».

Несмотря на отнекивание военных и принимаемые меры секретности, враг понимал, что на спусковой крючок кто-то жмет. Он просто не мог точно определить, кто. И мне хотелось сохранить статус-кво. Моим соседям, например, было известно лишь то, что я служу в военно-воздушных силах. Даже если они и видели меня в военной форме, то не знали точно, чем конкретно я занимаюсь на службе. В Лас-Вегасе в порядке вещей встретить человека в форме ВВС, поскольку в этом районе располагаются целых две военно-воздушные базы.

В то же время я понимал пользу публичности. Хорошие отзывы в прессе создают хорошую рекламу, а каждая военная структура борется за получение как можно большей доли бюджета. Однако корреспонденты вели репортаж прямо от главного входа на наш объект. Почему бы не дать интервью в более неприметном месте? Возможно, сказывалось мое обучение в разведшколе, но я никогда не понимал, зачем выдавать информацию, пусть даже самую общую, если в том нет особой необходимости.

Давай интервью. Рассказывай о беспилотнике. Но не стой прямо перед входом в здание, в котором мы работаем. Отойди к воротам или еще куда-нибудь.

Командир 15-й эскадрильи в зеленом летном комбинезоне прошел через турникет, лучезарно улыбаясь. Включились софиты, и репортер задал какой-то вопрос. Когда командир начал говорить, мы отвернулись. Единственное, что мы могли сделать, это постараться не попасть в кадр.

Направляясь к машине, я снова вернулся мыслями к двум беглецам в Ираке. Они понятия не имели, что мы на них смотрим и что у них нет ни единого шанса ускользнуть. При этом, думал я, у них нет возможности узнать, откуда мы управляем кружащими в небе «Хищниками». Мы пользовались анонимностью и безопасностью, которыми другие подразделения не располагали. Мы не сталкивались с противником лицом к лицу; но когда вспыхнула осветительная лампа на видеокамере съемочной группы, я не сомневался: теперь враг сообразит, где мы живем и где работаем. Одно дело сообщить, что мы базируемся на авиабазе Неллис или Крич, и совсем другое — наглядно показать, в каком именно месте базы. В этот день я впервые почувствовал, что нам может угрожать опасность.