— Поскольку питательные среды были отправлены в Нормандию, я должен немедленно ехать туда, — сообщает о своем решении Жюль, когда мы выходим из института.

Я пытаюсь подавить в себе вспышку негодования из-за того, что от меня хотят избавиться только потому, что я женщина.

— Я еду с вами.

Стоило мне только произнести это, Жюль, как я и ожидала, возражает:

— Это не женское дело.

Я останавливаюсь, беру его за руку, так что ему приходится остановиться тоже, и смотрю ему прямо в глаза.

— Никто из нас не будет гоняться по всему миру за безумцем убийцей.

— И вы этому помешаете.

— Забавно, мсье Верн, но то же самое я подумала про вас.

— Я знаю, вы как женщина сделали многое, но вы должны понять, что существует вполне реальная опасность.

— А когда убийца гнался за мной на кладбище, ее не было? Или когда я находилась на волосок от смерти глухой ночью на острове Блэкуэлл?

— Мадемуазель…

— Я тоже еду. Согласны вы или нет. И вы не можете меня остановить.

Он смотрит на меня, как отец на упрямую дочь.

— Станция в двух часах езды на поезде. Придется остановиться на ночлег. Поскольку женщина не может удалиться от дома на расстояние часа езды без багажа, достаточного для оснащения целого дивизиона французской армии, то…

— Я путешествовала вокруг света с одним саквояжем.

— Как вы помните, я написал книгу о путешествии вокруг света. Самое быстрое его можно совершить за 80 дней. И для удовлетворения минимальных потребностей женщине нужно несколько больших дорожных сундуков с вещами.

Я постукиваю пальцем по его груди.

— Я еду с вами, нравится вам это или нет.

— Замечательно. Но учтите, мадемуазель, это малонаселенный район. Сомневаюсь, что там отыщется больше одной или двух гостиниц. Если окажется всего одна комната… — Он пожимает плечами и не скрывает притворную улыбку.

Он думает, что это остановит меня, но не знает, что имеет дело с современной женщиной — сексуальные намеки не испугают меня.

— Если найдется одна комната, вы сможете спать в хлеву. Если Господу когда-то там было совсем неплохо, то простому писателю будет и подавно хорошо.

Он уже не улыбается, а хмурит брови.

В конце концов мы договариваемся встретиться на вокзале Сен-Лазар сегодня в час дня.