Собрание группы по особым вопросам политики и стратегий Даунинг-стрит.

Лондон. Февраль 2006

Во время собрания ВПС-группы на Даунинг-стрит царила неформальная атмосфера. Впрочем, так всегда было, если во главе стола сидел Оливер Нунз. Ему нравилось, когда любые предложения свободно обсуждались, не взирая на тот факт, что из шести собравшихся двое — женщины. В задачи группы вовсе не входила разработка политики — этим занимались те, кто стоял ниже по иерархической лестнице. Напротив, им следовало рассмотреть все аспекты жизни в Соединенном Королевстве и обсудить возможные направления действий, не ссылаясь на политическую догму.

— Если честно, дамы и господа, правительство Ее Величества могло бы извлечь пользу из хороших новостей от вас. На самом деле, сейчас чиновники были бы рады хорошим новостям от кого угодно, учитывая, в каком темном омуте мы находимся. Тревор, Сьюзан, полагаю, вам не удалось придумать подходящую стратегию вывода войск из Ирака и чтобы это выставило нас с хорошей стороны?

Профессора Тревор Годман и Сьюзан Мюррей улыбнулись, посчитав данный вопрос риторическим.

— Я так и думал. И каковы же ваши выводы об этом, полном предрассудков месте, позвольте спросить?

— Ирак — просто катастрофа! — начал Годман. — Общественное мнение настроено абсолютно против, и изменить этого мы не можем, но и в одностороннем порядке выйти нельзя. Если поступим так, то все усилия будут потрачены впустую и можно будет распрощаться с «особыми отношениями».

— Американцы и так горят желанием сделать нечто подобное, — добавила Мюррей. — Однако необходимо дать им ясно понять, что мы не намерены вводить еще больше войск. Даже если не принимать во внимание другие аспекты. Не говоря уже о том, что из нас и так все соки выжаты. Так что если они хотят повысить ставки и ввести больше военных, то решать им.

— А еще было бы неплохо, — продолжил Годман, — если бы обстоятельства сложились таким образом, чтобы, ссылаясь на Джорджа Вашингтона, можно было отказаться от войны против террора. Никто больше не ведется на эту демагогию. И к тому же она тормозит любые значимые переговоры между нами и Сирией с Ираном. Улучшение и развитие отношений с этими странами жизненно важны для перекрывания потока вооружения в стан противников политического режима в Ираке.

— Благодарю за высказанное мнение, — кивнул Нунз. — Что по поводу обстановки в Афганистане?

— Только то, что с их стороны никакие оккупанты с высоко поднятыми головами вообще давно не появлялись, — сообщила Мюррей.

— Угу, пусть Редьярд Киплинг это правительству сообщает, — вставил Годман.

— Пожалуй, я воздержусь от дальнейших комментариев на эту тему, — криво улыбнулся Нунз. — Ну а теперь перейдем к делам домашним. — И он обратил свое внимание к другой паре за столом. — Чарльз, Мириам, в администрации Ее Величества все больше и больше беспокоятся о том, что молодежь сегодня воспринимается как грубые, ленивые, инертные люди. И то, как мы справляемся с данной проблемой, в настоящий момент является объектом политических спекуляций. Как было написано в одной из газет, цитирую: «Разве может существовать еще более унылое выражение, чем „местная молодежь“?», конец цитаты.

На лице Мириам Карлайл, профессора кафедры педагогической психологии при Университете Бирмингема, появилось страдальческое выражение.

— Правительству Ее Величества остается винить только самих себя, — сказала она. — Целое поколение воспитывалось с мыслью, что внутри у каждого из них — нетронутые источники таланта и огромные запасы потенциала, которые только и ждут, чтобы их открыли. То есть не существует неудачников, только победители. Если они и дальше будут гнуть свою линию, мы вырастим нацию телеобозревателей… вот только обозревать будет нечего. Ибо любой более-менее талантливый или способный человек будет провозглашен элитой и вынужден симулировать посредственность, чтоб не выбиваться из общей массы.

— Полагаю, мы все осознаем проблему, но что же нам делать, как изменить положение вещей?

— Мы твердо убеждены, что для подростков от шестнадцати и старше уже слишком поздно, — вступил в дискуссию Чарльз Мотрам, коллега Мириам из университета в Сассексе. — В их случае кости уже брошены. Им придется сделать множество неприятных для самих себя открытий. А вот для детей, только вступающих в подростковый период, вполне возможно еще что-то изменить. Идея стара, как мир, но нам кажется, что в летних лагерях можно будет создать атмосферу, способствующую развитию самодисциплины и уверенности в собственных силах.

— Учебки для малолетних хулиганов?

— Нет, определенно нет. Не должно быть даже намека на наказание. Мы рассматриваем больше перспективу летних школ в местах вроде Уэльских гор, Озерного края, северо-запада Шотландии, где можно поощрять командную работу, и дети бы смогли увидеть сами ценность дружеских отношений, возможности положиться на своих товарищей в трудных ситуациях, заслуженного, а не вытребованного уважения.

— Прошу прощения, но я не вижу отличия данной схемы от уже существующих, — возразил Нунз.

— Отличие в том, что платить за это будет правительство.

— Это с чего вдруг? — удивился Нунз.

— А какой родитель тринадцатилетнего подростка откажется от возможности избавиться от своего отпрыска на пару недель, когда за это еще и платить не надо будет? Родители смогут отдохнуть от постоянного выклянчивания денег и всяких модных прибамбасов, дети получат некоторое представление о самоуважении и правилах социального взаимодействия, а правительство сможет вернуть обратно потерянное поколение — кругом одни плюсы.

— Заманчивое предложение. Благодарю вас, Чарльз, и вас, Мириам. Я однозначно передам ваши замечания. Ну а теперь, Джеральд, — обратился Нунз к Коутсу, — вы порадуете меня рассказом о том, как одна из ваших биотехнологических компаний смогла создать вакцину против птичьего гриппа?

— Боюсь, что не смогу, — признался Коутс. — Остается проблема: до тех пор, пока не существует формы вируса, способной передаваться от человека к человеку, невозможно создать вакцину против него. Вполне реально создать антивирус против штамма H5N1, но нет никаких гарантий, что он будет эффективным против мутировавших разновидностей. Однако у нас есть значительные успехи в разработке другой вакцины.

Коутс сделал паузу, наслаждаясь моментом и выражением на лице Нунза.

— С одной из компаний, что удалось соблазнить перспективой презренного металла, нам повезло. Фактически, мы быстро приближаемся ко второй стадии, подразумевающей установление режимов тестирования. Но об этом мне бы хотелось поговорить с вами чуть позже, если не возражаете.

— Ни в коем случае! Как замечательно услышать хоть что-то позитивное для разнообразия.

Совещание завершилось практически сразу. И Джеффри Лэнгли поинтересовался у Коутса, хочет ли тот, чтобы он остался.

— Нет смысла оставаться обоим, — ответил Коутс.

— Не забудь спросить про наличность, — напомнил Лэнгли.

— Что там про наличность? — переспросил Оливер Нунз, возвратившись после того, как попрощался с остальными членами собрания.

— В компании, о которой я говорил, просто хотят знать, когда они смогут забрать призовые деньги? Полагаю, это естественно, ведь они прилично уже вложились.

— Почему бы нам не пройти в мой офис? Откроем бутылочку «Амонтильядо», и вы сможете обо всем подробно рассказать.

* * *

Они беседовали уже около получаса, когда Нунз поднялся, чтобы заново наполнить бокалы.

— Ну, должен вам сказать, все звучит просто замечательно. Мы как раз на это и надеялись. Что там было насчет последнего пункта, на который следует обратить особое внимание Кабинета?

— Это неживая вакцина. И это очевидный большой плюс касаемо вопроса безопасности.

— Боюсь, я запутался. Что значит «неживая вакцина» в данном контексте?

— Обычно вакцины создаются из живых вирусов, но ослабленных таким образом, чтобы не спровоцировать заболевание. И в то же время они стимулируют в организме реципиента выработку антител, которые защитят носителя от реальной угрозы. Например, коровья оспа является живым вирусом, который защитит людей от натуральной оспы. Проблема в следующем: хотя большинство из нас не испытывают никаких нежелательных побочных эффектов при заражении коровьей оспой, но время от времени какой-нибудь бедолага страдает от них. У таких людей развивается состояние, называемое «рассеянная коровья оспа», а это почти так же опасно, как заболеть самой оспой.

— Ясно. Стопроцентно безопасной вакцины нет…

— Верно. Вот почему лучше использовать неживую вакцину, если такое вообще возможно.

— Так-так-так, — оживился Нунз, — и эта как раз такая? Уверен, власть имущие будут в восторге!

Коутс покрутил свой бокал. Было видно, что он колеблется.

— Раз теперь у нас есть вакцина… ее надо протестировать.

— И что же это значит?

— В первую очередь, апробация на животных. В этой сфере бюрократические проволочки не такие большие. Далее нужно будет провести исследования на людях. И вот тут чиновники могут вмешиваться неограниченно.

— Возможно, при нормальном развитии событий… — задумчиво протянул Нунз. — Что-то подсказывает мне, что когда дело дойдет до выбора между вопросом нацбезопасности и угрозой паранойи среди населения, кому-то в правительстве придется сделать то, что они, смакуя, называют «трудный выбор» или «сложное решение». Вот только в этот раз… все будет по-настоящему. С этим я разберусь.

— Вы ведь не забудете поинтересоваться насчет финансовой компенсации?

— Я буду на связи.

«Сент-Клер Геномикс»

Кембридж

— Ну, Алан, вы готовы начать свою презентацию? — поинтересовался Филип Сент-Клер.

— Готов как никогда, — кивнул молодой ученый, обладатель докторской степени. Он впервые, с момента похорон тетушки каких-то полтора года назад, надел рубашку с галстуком вместо футболки. Ему предстояло осветить свои исследования перед советом финансовых попечителей «Сент-Клер Геномикс». Это была группа людей, которых основатель компании Филип Сент-Клер смог убедить вложить огромные суммы в изучение увлекательного аспекта в молекулярной биологии.

В течение долгих пяти лет инвесторы не видели той отдачи, что ожидалась при запуске проекта. Однако они упорно продолжали ждать, зная, что это был тот самый случай, когда ты вкладываешь деньги в очень перспективное научное исследование, но, на сегодняшний день, оно приносит скудные плоды. Генная инженерия оказалась вовсе не золотоносной курицей, как многие полагали вначале. Да и правительство подливало масла в огонь, устанавливая жесткие требования и нормы на каждом этапе для успокоения общественности, с подозрением относящейся ко всему, что касалось изменения генов.

Поэтому для Сент-Клера огромной удачей было убедить своих инвесторов раскошелиться еще больше для компании. Тогда Алан, один из шести научных сотрудников, смог бы и дальше работать над новой вакциной в надежде выиграть одобрение чиновников и значительный денежный приз для компании. Иллюзий он, однако, никаких не питал. Ведь, вполне возможно, это была последняя подобного рода авантюра компании, в которой финансисты принимают участие.

— Они здесь, — доложила Вики Рид, секретарь Сент-Клера, появившись в дверном проеме. Было видно, что она сильно взволнована.

— Как раз вовремя, — кивнул Сент-Клер. — Удачи, Алан.

Алана оставили одного, чтобы он в последний раз проверил слайды для презентации. Наступал важный момент в его карьере, что он четко осознавал. Сейчас нельзя было полагаться на случай и авось.

В небольшой конференц-зал пригласили четырех одетых с иголочки мужчин. Алан уже ждал их. Он почувствовал запах очень дорогой кожи, из которой были сделаны их деловые кейсы, и едва уловимый аромат лосьона после бритья, когда гости проходили мимо него. Их сопровождала сияющая и улыбающаяся Вики. Сент-Клер замыкал процессию.

— Господа, не желаете ли кофе? — предложила Вики.

— Пожалуй, мы откажемся, — ответил Рубен Ван Клиф, руководитель отдела капиталовложений в эту авантюру в банке Эделмен.

Улыбнувшись, Вики испарилась, и, к полному замешательству Алана, Сент-Клер сказал:

— Если позволите, я тоже оставлю вас на некоторое время в надежных руках Алана.

Неожиданно Алан ощутил себя совсем беззащитным перед четырьмя неулыбчивыми людьми.

— Наверное, я начну, — отважился он. На парня уставились четыре пары ничего не выражающих глаз, что Алан воспринял за молчаливое согласие. — Полагаю, вы знакомы с основами того, чем я тут занимаюсь, — начал он, расценив все так же пустые взгляды как «возможно». — Вместо поисков ослабленных штаммов вирусных организмов я исследовал возможность изменения их генома таким образом, чтобы они были более неспособны к жизнедеятельности, но при этом способствовали формированию иммунной реакции в организме человека.

— Их «геном» — это их ДНК? Так? — уточнил Ван Клиф.

— Верно, или в некоторых случаях РНК. Существуют вирусы, у которых генетическая информация хранится в РНК, а не…

— Не принципиально, — махнул рукой Ван Клиф. — Так вы повреждаете микробов так, что они больше не могут убивать людей, а потом вводите их в организм, чтобы тот выработал антитела против живых убийц?

— Это если вкратце, — кивнул Алан.

— И как продвигается процесс? — поинтересовался еще один из инвесторов.

Алан занервничал. Он подготовил целый доклад о проделанной работе и о подводных камнях, на которые он натыкался в процессе. Он планировал сперва рассказать обо всем этом и только после перейти к подобным вопросам. Чувство тревоги, однако, быстро отступило.

— Полагаю, я могу дать вам ответ, — вмешался Сент-Клер, возвращаясь в комнату. В руках он нес ведерко со льдом, в котором красовалось шампанское. Вики следовала за боссом по пятам, держа в руках поднос с фужерами.

— Сначала позвольте мне принести свои извинения за этот маленький спектакль, ведь мне известно больше, чем вам, включая тебя, Алан. Отвечу на ваш вопрос: дела идут просто замечательно. В правительстве приняли решение вручить первый приз нашей компании за разработку вакцины, вакцины Алана.

На лицах расплылись улыбки, а комнату наполнил гул поздравлений. Алан опустился в кресло и прикрыл на мгновение глаза. Казалось, он благодарит Всемогущего.

— Пока еще рано о чем-то говорить, — продолжил Сент-Клер, — но наш человек в Белом доме уверяет меня, что в течение следующих нескольких недель компании будет выплачена сумма в размере четырех миллионов фунтов стерлингов, а после успешных клинических испытаний — оставшиеся восемнадцать миллионов.

Алана буквально засыпали поздравлениями и похвалами, пока Сент-Клер сосредоточенно открывал шампанское.

— Кстати, помимо бонуса в виде призовых денег, — произнес он, перед тем как выстрелить пробкой, — все права на вакцину остаются в наших руках, плюс будет заключен очень выгодный лицензионный контракт между компанией и правительством сразу после завершения всех исследований на безопасность.

— А это должно стать проблемой? — поднял бровь один из инвесторов.

— Скорее это займет больше времени, чем создаст много проблем, — пояснил Сент-Клер. — Вот почему мы в прошлом держались в стороне от всего, что связано с вакцинами: бумаготворчество — это просто кошмар. Могут годы пройти, прежде чем продукт, наконец, попадет рынок.

— Что же изменилось на этот раз? — полюбопытствовал Ван Клиф.

— Ну, насколько мне известно — ничего, — слегка смутился Сент-Клер. — Но наши друзья на высоких постах заверили меня, что на Западе наконец-то осознали острую необходимость в создании новых вакцин для защиты, в их понимании, уязвимого населения. Все это учтут и, выражаясь их языком, пойдут на компромиссы.

— Будем надеяться, что это не просто пустая болтовня, — протянул Лео Гроссман, еще один инвестор, из «Либерман Интернэшнл». — Иметь дело со Здравнадзором в этой стране — занятие не для слабонервных. Если бы все зависело от них, вы бы сейчас не стреляли пробками от шампанского вместе с нами, а были бы упакованы в бронешлемы с забралами.

Все рассмеялись.

— С другой стороны, вакцины необходимо проверять, — напомнил им Сент-Клер. Все согласно закивали.

— Но мы можем и обойтись без кучки бюрократов, ставящих палки в колеса только чтоб самим подстраховаться, — заметил Мортон Ланг, еще один из инвесторов, представитель акционерного банка «Филд и Сайм».

— Хорошее подведение итогов, — улыбнулся Сент-Клер.

— Попробую угадать: вы, ребята, уже провели некоторую оценку безопасности? — спросил Гроссман. — Я прав?

— Безусловно, — подтвердил Алан. — Хотя мы мало можем сделать в условиях лаборатории, уже проведены предварительные тесты на подопытных животных, чтобы убедиться, что вакцина действительно не сможет спровоцировать настоящее заболевание, но при этом будет способствовать достаточному росту уровня антител. Конечно, еще кучу тестов нужно сделать, прежде чем проводить исследования на людях, но все выглядит достаточно неплохо.

— Я бы согласился с этим, молодой человек, — подал голос последний из присутствующих, который до этого не проронил ни слова, зато очень внимательно слушал. Это был Маркус Роуз из «Европейского Венчурного Капитала», главный инвестор в компании Сент-Клера, высокий изысканный мужчина. На нем был итонский галстук, да и говорил он с акцентом, подтверждающим, где получил образование. — Хорошая работа!

— Да, хорошая работа, — эхом отозвались остальные.

Затем Роуз обратился к Филипу:

— Думаю, вам, Сент-Клер, следует настоятельно предложить чиновникам в правительстве назвать детище Алана в его честь. Этот молодой человек заслуживает того, чтобы оставить свой след в истории.

— Правильно! Правильно! — закивали остальные, поднимая бокалы.