Прежде чем выехать на север, Стивен забрал в Министерстве папку с материалами о погибшем моряке. Джин Робертс извинилась за скудные подробности — она успела только добыть официальный пресс-релиз из Министерства обороны и приложила к нему всю информацию, какую смогла найти в газетах. Джона Макмиллана в офисе не было, поэтому Стивену не удалось поговорить с ним о фиктивном чиновнике службы здравоохранения и о своих выводах.

Дорога была спокойной, Стивен сделал лишь одну остановку, чтобы выпить кофе на станции техобслуживания, во время которой он успел прочитать тоненькую папку по Майклу Келли. В начале второго он уже подъехал к дому Кэсси Мотрэм. Поздоровавшись, Кэсси сообщила, что приготовила бутерброды на случай, если он не обедал. Стивен улыбнулся, подумав про себя, что такая предупредительность как раз в духе миссис Мотрэм, и с благодарностью согласился перекусить.

Кэсси проводила его в оранжерею, примыкавшую к тыльной стене дома, а сама отправилась на кухню.

— Сегодня утром так светило солнце, и я надеялась, что мы сможем посидеть в саду… — вздохнула Кэсси, ставя на журнальный столик поднос с бутербродами и чаем. — Но оптимизм был напрасным. Как мне хочется, чтобы зима поскорее закончилась! Мне этого постоянно хочется, но сейчас еще слишком рано и слишком холодно. Ну, положите конец моим мучениям, доктор Данбар. Что вы скажете о выпуске новостей?

— Именно поэтому я и приехал, — кивнул Стивен. — Когда я увидел тот сюжет, после вашего рассказа о том, как Джон решил, что донор и погибший моряк — один и тот же человек, у меня в голове зазвенел тревожный звонок. Это не могло быть простым совпадением. Мне нужно знать все, что вы можете вспомнить о поездке Джона в Лондон и о той операции по пересадке костного мозга, в которой он участвовал — как все проходило, имена участников, словом, абсолютно все, до мельчайших подробностей.

Кэсси серьезно посмотрела на него.

— Вы думаете, это каким-то образом связано с тем, что произошло с Джоном? — спросила она.

— Да, я так считаю.

— То есть его болезнь не имеет отношения к раскопкам?

— Я так не думаю.

— Тогда в чем причина?

— Именно это я намерен выяснить. Давайте начнем с самого начала.

Кэсси глотнула чай, немного помолчала, собираясь с мыслями, и начала:

— Когда Бейллиол-Колледж сообщил Джону о письмах, в которых говорилось, что в секретной гробнице под Драйбургом могут быть захоронены бальзамированные тела погибших от чумы, он был на седьмом небе от счастья. Но у него не было средств на подобный проект — его гранты на работы в области истории не были продлены. Однако мастер Бейллиола сказал, что финансирование будет осуществляться из нового источника под названием фонд Хотспера. Все, что требовалось от Джона — это согласиться выступить в роли консультанта по своей специальности, когда поступит вызов со стороны этого фонда, причем не предавая это огласке. Джон, разумеется, согласился, поскольку счел это «дорогой в жизнь» для своих исследований и шансом разрешить давний спор относительно источника возбудителя чумы. Он подписал все бумаги, что называется, не глядя, а через несколько недель его вызвали в Лондон, в частную клинику в Южном Кенсингтоне. Она называлась «Сан-Рафаэль».

Удовлетворенно кивнув, Стивен записал название в блокнот.

— От имени кого поступил вызов? — спросил он.

— От лондонской адвокатской конторы, представляющей интересы фонда Хотспера.

— У вас сохранилось письмо от них?

Кэсси вышла из комнаты и через несколько секунд вернулась с почтовым конвертом в руках.

— Этот человек или группа людей, стоящие за фондом Хотспера, очевидно, очень стремятся остаться неизвестными, поскольку воспользовались адвокатами, чтобы обеспечить свою приватность. По словам Джона, мастер Бейллиол-Колледжа предполагал, что это какой-нибудь миллиардер, искупающий свои прошлые грехи.

Стивен улыбнулся.

— Таких людей не так уж и много, — заметил он. — Обычно их имена можно найти в ежегодных почетных списках.

— Когда Джон приехал в больницу, там уже было несколько человек, специалистов в различных областях… По-моему, он сказал — шесть, но я не уверена.

— Он называл их имена?

— К сожалению, имен он не запомнил, но человек, отвечавший за весь процесс, который объяснял им задачу, представился сэром Лоуренсом Сэмсоном. С Харлей-стрит, не иначе.

— И все эти люди находились там, потому что должны были принимать участие в операции по пересадке костного мозга?

— Да, у пациента был тяжелый лейкоз. В качестве последней меры врачи решили попробовать пересадить ему костный мозг. Работа Джона заключалась в обследовании донора на совместимость. Он рассказал, что все было обставлено с величайшей секретностью. Пациента называли исключительно «пациент Икс», хотя прозрачно намекнули, что он баснословно богат. Донора называли просто «донор». Врачам-консультантам не разрешалось обсуждать пациента друг с другом, за исключением профессиональных вопросов, и теоретизировать насчет его личности. Для любого, нарушившего условия, предусматривалось серьезное денежное наказание, хотя, по-моему, Джон вообще не понимал, зачем нужны эти угрозы. Его роль — обследование донора — показалась ему крайне простой и прямой: по его словам, любая лаборатория могла сделать все нужные анализы. Он не мог понять, зачем ему — точнее, его университету — платят такие деньги за обычную работу. Мы с ним решили, что пациент покупает лучшее из лучшего просто потому, что может себе это позволить.

— Я правильно понимаю, что Джон вообще не видел пациента — только донора?

— Да, верно.

— И он не знал имени донора?

— Нет. По его описанию, это был молодой парень с шотландским акцентом.

— Который был похож на погибшего моряка, о котором сообщили в новостях, — задумчиво произнес Стивен.

— Джон был уверен, что это именно тот парень, которого он видел в Лондоне, но сэр Лоуренс постарался убедить его в обратном. Судя по датам, это действительно не мог быть один и тот же человек. Но когда вчера вечером я услышала эту историю по телевизору…

— То есть, Джон озвучил свои подозрения Лоуренсу Сэмсону? — переспросил Стивен, увидев в этом ключ к разгадке.

Кэсси кивнула.

— Джон был просто убежден в своей правоте. Он позвонил Лоуренсу сразу после того, как увидел новости. Сэр Лоуренс заверил его, что это ошибка. — Она снова наполнила чашку Стивена. — Так кто из них лжет?

— И зачем? — пробормотал Стивен вместо ответа.

Он решил не сообщать Кэсси о своих подозрения по поводу подставного врача из службы здравоохранения и о вероятности того, что Джона отравили намеренно, однако рассказал ей о погибшем моряке.

— Если тот солдат действительно был донором, которого ваш муж обследовал в Лондоне, его зовут Майкл Келли, он из Глазго. Официальная версия такова: он получил осколочное ранение в столкновении, имевшем место в провинции Гильменд, на юге Афганистана. Рану не сочли серьезной, но затем произошло инфицирование, и никакое лечение не помогло. Майкл Келли скончался от заражения крови в военном госпитале в Кэмп Бастион, куда его перевели из полевого госпиталя. Тело транспортировали в Великобританию, чтобы похоронить со всеми военными почестями.

Кэсси озадаченно посмотрела на собеседника.

— А что конкретно заявила его семья? — спросила она.

— Родители Майкла пожаловались местному члену шотландского парламента, что им не сказали всю правду о смерти сына. Они заявили, что незадолго до смерти он побывал в Великобритании, но они об этом не знали. Они также пожаловались на скудную информацию о военных действиях, во время которых он якобы получил ранение. Член парламента решил разобраться в этом и передал их претензии в Министерство обороны — в Шотландии оно не передает полномочия своим представителям. Судя по всему, он также встречался с журналистами.

Кэсси растерянно покачала головой.

— Значит, вполне вероятно, что этот молодой человек был донором? Господи, хотела бы я знать, что происходит!

— Что ж, моя работа и состоит в том, чтобы выяснить это, — Стивен поднялся из-за стола. — Если вспомните что-то еще, что посчитаете важным, сообщите мне, пожалуйста.

По дороге к городской больнице Шотландских границ Стивен размышлял о том, что ему рассказала Кэсси Мотрэм, и пытался сопоставить эту информацию с тем, что он уже знал или подозревал. Если Джон Мотрэм действительно оказался объектом нападения, мотивы вряд ли удастся выяснить, особенно если в этом участвовала разведслужба. Возможно, Джона просто хотели заставить замолчать о чем-то, имевшем отношение к таинственной пересадке костного мозга, но о чем? Он ведь и так ничего не знал. Однако Джон озвучил свои подозрения по поводу того, что донор и погибший моряк — один и тот же человек. Неужели этого было достаточно, чтобы решить его судьбу таким изощренным способом?