— Я уж не думал, что снова вас увижу, — признался Тони Филдинг, когда Стивен просунул голову в дверь его палаты.
— Мне пришлось вернуться по делам, и я решил заскочить к вам, узнать как дела, — ответил Стивен. — Как нога?
— Врачи говорят, заживает хорошо. Просто поразительно, что они вытворяют с болтами и гайками в наши дни. Послезавтра меня отпустят домой. А теперь назовите мне настоящую причину вашего визита, доктор.
Стивен улыбнулся.
— Я хотел бы расспросить у вас о людях из «Охраны здоровья» и службы здравоохранения, которые обследовали вас перед раскопками.
— Что конкретно?
— Имена, внешность…
Филдинг явно был удивлен.
— Вы хотите сказать, эти люди не те, за кого себя выдавали?
— Скажем так — у меня возникли трудности, когда я попытался их разыскать.
— О господи, — пробормотал Филдинг, непроизвольно потирая предплечье в том месте, куда была сделана инъекция. — Но зачем?
— Именно это я пытаюсь выяснить.
— Банс, — сказал Филдинг. — Норман Банс — парень из «Охраны здоровья». Белый, метр семьдесят ростом, шатен, лысеющий, в костюме, с портфелем и планшетом, постоянно всем недовольный, рот — как кошкина задница, мне он показался совершенно настоящим.
Стивен записал описание.
— Сколько раз вы встречались с этим Бансом?
— Дважды. Первый раз — когда он неожиданно появился в аббатстве и заявил, что нам нужно разрешение. Второй раз — утром в день раскопок, когда он прибыл с двумя парнями, чтобы проверить наше оборудование.
— Опишите их.
— Здоровяки, больше похожи на вышибал, чем на инспекторов безопасности. Белые, за метр восемьдесят, говорили мало, но с заметным английским акцентом, как у Банса.
— Что-нибудь еще помните?
Филдинг пожал плечами.
— Вроде нет, я не обратил на них особого внимания.
Стивен задумчиво покивал, затем поинтересовался:
— А что вы можете сказать о враче из санэпиднадзора?
— Доктор Моррис, Саймон Моррис. Белый. Обходительный. Метр восемьдесят — восемьдесят пять ростом. Хорошо сложен, короткие темные волосы, залысины на лбу, бородавка… на левой щеке.
Стивен вопросительно посмотрел на него — деталь была довольно подробной.
— Я все думал, как ему удается так чисто сбрить щетину вокруг нее, пока он расспрашивал меня о здоровье, — объяснил Филдинг.
Стивен улыбнулся.
— А какие вопросы он задавал?
— Да обычные — были ли у меня серьезные заболевания, повышенное давление, курю ли я, пью… ну, вы сами знаете.
— А затем он сделал вам инъекцию…
— Противостолбнячную сыворотку.
— Были какие-то реакции?
— Нет… Господи, значит, вот что вызвало сумасшествие Джона? Инъекция?
Стивен пожал плечами.
— Слишком рано говорить что-то, но я буду премного обязан вам, если вы пока оставите свои подозрения при себе.
— Без проблем, — сказал Филдинг с кривой усмешкой. — Честно говоря, я с удовольствием просто выбросил бы всю эту историю из головы.
— Надеюсь, вы скоро встанете на ноги, и все останется в прошлом, — сочувственно сказал Стивен.
Изначально Стивен собирался навестить семью погибшего моряка в Глазго, но сегодня отправляться туда было уже поздно. Он хотел остановиться на ночь в окрестностях Босуэлла или Мелроза, но затем вспомнил, что находится совсем рядом с Драйбурским аббатством. Если он снова остановится в гостинице аббатства, возможно, ему удастся узнать еще какую-нибудь информацию о псевдочиновнике службы здравоохранения от персонала. Ставка на то, что в отеле найдется свободный номер — до Пасхи оставалось еще две недели — оправдалась, и Стивену достался тот же номер, в котором он останавливался в прошлый раз.
— Рада снова видеть вас, доктор, — приветствовала его девушка за стойкой регистрации. Узнав ее, Стивен поинтересовался, помнит ли она что-нибудь о Саймоне Моррисе. Повисла неловкая пауза, затем девушка напряженно произнесла — словно читая по бумаге:
— К сожалению, мы не имеем права обсуждать наших гостей, доктор.
Улыбнувшись, Стивен показал свое удостоверение.
— Все в порядке, — уверил он. — Вы не нарушаете никакие правила.
Девушка явно испытала облегчение, избавившись от необходимости следовать корпоративной этике.
— Это был врач из службы здравоохранения, — охотно объяснила она. — Единственный постоялец в этом году, который платил наличными. Потерял свою кредитку.
— Вот незадача, — хмыкнул Стивен, отметив про себя этот умный ход. Наличные невозможно проследить.
— Он приезжал, чтобы обследовать людей, которые занимались раскопками. Мы выделили им комнатку на цокольном этаже.
— Он оставил домашний адрес, когда съезжал?
Девушка покачала головой.
— Просто написал в гостевой книге — «Служба здравоохранения».
— И наверняка ничего не оставил после себя?
Очередное отрицательное качание головой.
— Могу я посмотреть комнату, в которой он работал с пациентами?
Кивнув, девушка вышла из-за стойки.
— Это не совсем смотровой кабинет, — пояснила она. — Это бельевая. Мы просто освободили ее на один день.
Стивен убедился, что комната снова заполнена бельем.
— Надеюсь, он убрал все за собой, — улыбнулся он. — Не оставил разбросанные шприцы и иглы…
— Он был очень любезен, — сообщила девушка. — Убрал все, когда закончил. И слава Богу — с детства боюсь крови, уколов…
— Настоящий профессионал, — похвалил Стивен, имея в виду совершенно другую профессию.
Поднявшись в номер, он позвонил Джону Макмиллану домой, начав с обычных извинений, что беспокоит его во внерабочее время.
— Это лучше, чем молчание, — успокоил его Макмиллан. — Терпеть не могу оставаться в неведении. Джин сказала, вам удалось выяснить что-то насчет раскопок в Драйбурге?
Стивен рассказал начальнику о самозванце, который делал инъекции всем четверым участникам раскопок.
— Вы уверены, что это был жулик?
— Абсолютно. В службе здравоохранения никогда о нем не слышали, я проверил. Кроме того, в гостинице он расплачивался наличными.
— Итак, по вашему мнению, именно он устроил сумасшествие Джона Мотрэма, — задумчиво произнес Макмиллан.
— Именно так, — ответил Стивен. — Трое остальных получили инъекцию без последствий, и я уверен, что Мотрэму ввели что-то другое.
— Это означает, что он был единственным объектом.
— Думаю, ему хотели закрыть рот.
— Странный способ добиться молчания…
— Но умный, — отозвался Стивен. — Если бы не лаборатория, которая не смогла обнаружить споры в воздухе…
— Вы хорошо поработали, — похвалил Макмиллан.
— Суть в том, что все это не могло бы провернуть частное лицо. Скорее это дело рук секретных служб, как вы считаете?
На другом конце провода Макмиллан глубоко вздохнул, затем с чувством сказал:
— Черт! Только этого нам не хватало.
— Вам удалось выяснить еще какую-нибудь информацию о погибшем моряке? — поинтересовался Стивен.
— Министерство обороны упорно держится за официальную версию: все это — голые домыслы. В министерстве очень сочувствуют родителям погибшего, но считают их предположения чепухой и вздором. Он собираются выступить с заявлением, что член парламента, к которому обратилась семья Келли, принадлежит Шотландской националистической партии, и вся эта затея направлена на то, чтобы доставить проблемы Вестминстерской партии лейбористов.
— М-м-м, — протянул Стивен. — Если честно, я сомневаюсь, что семья Келли способна на что-то подобное, а вы? Удалось выяснить, какие у них основания предполагать, что их сын возвращался в Великобританию?
— Я поговорил кое с кем из правительства, но никто ничего не знает, — признался Макмиллан.
— Я собираюсь поехать к Келли завтра, — сообщил Стивен. — Попытаюсь все выяснить.
Макмиллан помолчал, затем поинтересовался:
— А вы узнали что-нибудь еще от жены Мотрэма?
— Она не многое смогла добавить к тому, что мы уже знаем, — ответил Стивен. — Научные исследования Мотрэма финансировала организация под названием фонд Хотспера. В качестве компенсации он должен был провести обследование донора для пересадки костного мозга некоему пациенту с тяжелым лейкозом. Заведовал всей процедурой сэр Лоуренс Сэмсон, врач с Харлей-стрит, а сама операция проводилась в частной клинике «Сан-Рафаэль», расположенной в Южном Кенсингтоне. После того сюжета в новостях Мотрэм позвонил Сэмсону и сказал о своей уверенности в том, что погибший моряк был тем самым донором, у которого он брал анализы. Сэмсон заявил, что Джон ошибается.
— А затем кто-то вывел его из строя… — пробормотал Макмиллан. — Тут явно какой-то заговор!