Пекарня Шмидта

Гармиш, Германия

Людвигштрассе, 56

19 января 1945 года

Когда поздним утром в пекарню вошел Йозеф, Элси чуть не уронила поднос со сладкими медовыми коврижками. Йозеф на три недели уезжал из Гармиша по делам. Элси видела его впервые с сочельника. Одно дело – стать невестой, чтобы спасти семью от гестапо, другое – выйти замуж за человека, которого не любишь. Она носила кольцо, хотя и стыдилась его блеска. Сказать наконец правду, иначе придется лгать всю жизнь. Но семья в безопасности, только пока Йозеф рядом. В комнате спрятан Тобиас, и признаваться, что она чувствует на самом деле, опасно. – Ты вернулся! – сказала она.

– Только вчера вечером, – кивнул он и поцеловал ей руку.

– Папа, Йозеф пришел, – крикнула Элси через плечо, сняла с головы платок и пригладила волосы. – Рада тебя видеть, Йозеф, но что так рано? – Прежде он никогда не приходил раньше полудня.

– Твой отец утром прислал телеграмму. – Лицо напряженное.

У Элси вспотели ладони. Телеграмма – это серьезно. То, что Элси про нее не сказали, – еще серьезней.

Йозеф взглянул на рубины у нее на пальце. Она нервно усмехнулась. Его не было три недели, и Элси не понимала, как теперь себя вести.

Они узнали про Тобиаса, мелькнула мысль; а может, Йозеф этими «делами» и занимался в отъезде. Могли Тобиаса увидеть через окно спальни? Он такой маленький, а она всегда запирала дверь и тщательно задвигала шторы, оставалась только маленькая щелка наверху. Лишь птицы да облака могли заглянуть в комнату. Может, самолеты люфтваффе летали над домом и следили… она слышала, что есть способы. Днем родители наверх не заходили, а Тобиаса она предупредила, что надо молчать как привидение, иначе его обнаружат и убьют. Фантазии множились, пульс ускорялся.

– Папа? – позвала она. Хотя температура давно упала, щеки горели.

Папа вышел, насухо вытирая руки.

– Йозеф, зятек, рад тебя видеть. Быстро пришел. – Он похлопал Йозефа по спине. Отец тоже был хмур.

Элси ругала себя: так рисковать семьей. Конечно, она за это ответит. Голова шла кругом.

Они уселись в дальнем углу. Папа взял Элси под локоток и прошептал:

– Не хочу пока, чтобы мама узнала.

Элси неловко устроилась на деревянном стуле и взялась за край столика, чтобы не дрожали руки. Йозеф сел поближе к ней. Еще раз оглянувшись через плечо, папа вынул письмо из кармана передника.

Невысказанная тревога раскачивала комнату, как палубу корабля. Элси пришло на ум, что гестапо могло перехватить ее письма к Гейзель и ту обвиняют за ее, Элси, опрометчивые слова. Она пыталась вспомнить, что писала, и не могла. Мысли прыгали туда-сюда, от писем к комнате, от комнаты к кольцу с надписью на иврите, от кольца к рукаву мундира подле ее локтя.

Что бы там ни было, она возьмет вину на себя. Скажет, что родители не знали ни о письмах, ни о Тобиасе. Виновата она одна.

Мама просунула голову в дверь:

– Макс, мне поставить ржаной хлеб? – Руки были в тесте, и она держала их на весу.

– Да-да, ржаной, конечно, поставь. – Он подождал, пока она скроется в кухне, и развернул письмо. Элси узнала почерк Гейзель.

– Получил вчера – слава богу, попало ко мне, а не к Луане. – Он припечатал письмо ладонями, будто хотел раскатать его в тонкую лепешку. – Гейзель в беде. Она… не совсем в своем уме. – Пальцы, перепачканные специями, темнели на белой бумаге. – Гейзель – верная дочь Рейха, несмотря на все, что она здесь пишет. Пожалуйста, Йозеф, скажи, я могу рассчитывать, что все останется между нами? – Он судорожно вздохнул и продолжил поспешно: – Она одна из лучших девушек Германии. Сейчас ей нелегко. Нам надо бы съездить в Штайнхёринг, привести ее в чувство.

И лишь затем он дал им прочесть письмо.

У Элси засосало под ложечкой. Отец прав. Гейзель в большой опасности. Сестра никогда в жизни не говорила с таким отчаянием и злобой, так не ругала власть. Если бы письмо попало в руки гестапо, Гейзель арестовали бы или сделали что похуже. И что там с младенцем? Неужели у нее правда могут отнять родного сына?

Элси сжала кулаки. Страх за себя сменился ужасом за сестру.

– Папа, этого не может быть. Они не могут отнять дитя у матери. – Она посмотрела на Йозефа, но тот не сводил глаз с письма.

Ярость вспыхнула в ней. Не в силах сдержаться, она выпалила:

– Это варварство!

Голова Йозефа вздернулась, как у марионетки.

Элси прикрыла рот рукой, но глаза у нее горели. Вошел покупатель; резко скрипнула дверь.

– Здравствуйте! – произнесла незнакомая женщина и, не видя хозяев, постучала перчаткой по стеклянной витрине.

– Элси! – крикнула мама из кухни. – У меня руки в тесте! У нас покупатель.

Папа приподнялся и поклонился женщине:

– Простите, фрау, я мигом.

Женщина шмыгнула носом от холода и загляделась на блюдо с марципанами.

– Хорошо.

Йозеф прокашлялся.

– Ночью ехать невозможно. Если хотите добраться до Штайнхёринга, придется выехать очень рано.

Вам понадобится сопровождение.

Папа решительно кивнул.

Йозеф выпрямился и поскреб подбородок.

– Предупреждаю, ехать будет непросто. И долго отсутствовать вам нельзя. Это подозрительно. Однако… – Он повернулся к Элси, и его лицо смягчилось. – Гейзель много значит для нас.

Элси кивнула. На глазах у нее выступили слезы.

– Завтра на рассвете, – сказал Йозеф папе.

– Да, на рассвете.

Женщина у прилавка поцокала языком.

– Я выбрала.

– Иди, Элси, – сказал папа.

Не хотелось прерывать разговор, но не время перечить. Элси подошла:

– Что для вас?

– Фермерский, пожалуйста.

Доставая буханку из корзины, Элси прислушивалась к разговору папы и Йозефа – они обсуждали маршрут. Хорошо, что я не успела отказать Йозефу, подумала она. Нужно помочь Гейзель. Любой ценой.

Женщина расплатилась талонами и вышла. Папа позвал маму.

– Ну что еще? – Руки у нее были в эсэсовской муке, которая походила на цемент и так же быстро затвердевала.

– Луана. – Папа вздохнул. – Нам нужно в Штайнхёринг.

Мама прижала руки к груди. Серые хлопья теста упали на пол.

– Что-то с Гейзель? С Юлиусом?

Папа взял ее за плечи:

– Умойся и собирай сумки. Гейзель… (У мамы задрожала нижняя губа.) Она больна, – закончил он.

– Больна? – переспросила мама. На юбке белели мучные пятна. – Там эпидемия лихорадки? (Йозеф отвел взгляд.) Когда мне гадали, вышла корова, – прошептала она. – Доверов порошок и чай ей помогут. – Она сморгнула слезу. – Кто останется в пекарне?

– Элси тут без нас управится, – объяснил папа. – Но на дорогах опасно. Я слышала сводки…

Папа погладил ее по щеке:

– Мы нужны Гейзель.

– Я еду с вами, фрау Шмидт, – сказал Йозеф. – Я буду вас защищать.