— Завтра меня переводят из реанимации в обычную палату, — сообщил Пит в следующую субботу. Потом потеребил иглу капельницы, торчавшую в руке, и добавил: — Ну и противная же это штука! Можно было бы придумать что-нибудь попроще.

Ребекка наклонилась, поцеловала Пита в лоб и прижала палец к его губам, останавливая поток необоснованных жалоб. Свет в отделении интенсивной терапии замигал, напоминая посетителям, что пятиминутный визит закончился.

— Ты бы лучше радовался, дружище, что можешь лежать тут и ворчать, — мягко упрекнула старика Ребекка и стала собирать свои вещи.

Пит так и расцвел, заметив ее взгляд, полны» нежности и беспокойства, но ничем не выдал своей радости.

— Да знаю я! — буркнул он. — Просто да смерти не люблю чувствовать себя беспомощным.

Ребекка оглянулась: в дверях уже .появилась медсестра, дожидавшаяся ее ухода.

— Ладно, пойду, пока меня не выгнали, — сказала Ребекка. — Слушайся их. Пит. Нам с Джексоном ты нужен живым и здоровым. Кто же еще будет учить нас уму-разуму?

Пит нахмурился. Конечно, он был очень благодарен Джексону за то, что тот спас ему жизнь, но беспокойство не унималось: ведь теперь Ребекка часто остается с этим парнем наедине. Старик не мог не предостеречь ее на прощание, хотя и понимал, чем это чревато:

— Ребекка, милая моя, что касается Джексона….

— О Пит, — застонала она, — и ты туда же. А я думала, мы уже покончили с этим.

— Погоди минутку, ты меня неверно поняла. Разумеется, я не думаю, что Джексон может тебя хоть чем-то обидеть. Я имел в виду совсем другое.

— Что же именно?

Пит вздохнул. Как потактичнее объяснить ей, что происходит? А может, вообще не надо лезть не в свое дело? Да и сестра уже близко… Решившись наконец, старик скороговоркой выпалил:

— Да он же не сводит с тебя глаз, стоит тебе отвернуться! Один раз я видел, как он улыбнулся по-настоящему, потому что ты его окликнула. Парню кажется, что он умеет скрывать свои чувства, наверное, и самому себе кое в чем не признается. Но сколько бы Джексон ни притворялся, я знаю: внутри у него все бурлит. И связано это, сама понимаешь, не с работой, а с разными дурацкими мыслями о…

— Мисс Хилл! Вам пора уходить, — твердо заявила медсестра и встала возле койки, выжидательно глядя на Ребекку.

А у той на миг перехватило дыхание. Но нет, нельзя, чтобы Пит видел, как она потрясена его словами!

— Не волнуйся, Пит, — с нарочитой беспечностью ответила Ребекка. — Я уже взрослая девочка, ты не забыл? Как-нибудь справлюсь сама… — Она быстро чмокнула старика в щеку, махнула на прощание рукой и, не оглядываясь, вышла.

Пит устало закрыл глаза и вздохнул. Что ж, он сделал все что мог. Дальнейшее зависит от Ребекки. Дай Бог, чтобы она опомнилась раньше, чем Джексон успеет испортить ей жизнь.

А Ребекка с трудом сдерживала закипавшее в груди волнение: «Значит, он смотрит на меня, стоит мне только отвернуться? И как же это понимать?»

Конечно, в глубине души она давно обо всем догадывалась. Слишком уж часто они с Джексоном были готовы переступить невидимую грань, разделяющую хозяйку и ее служащего, и дружба грозила перерасти в нечто большее.

«Но мы же этого не сделали, — успокаивала себя Ребекка, забираясь в пикап и выруливая с автостоянки. — И не будем делать».

Весьма легковесные доводы! Но Ребекке и этого было достаточно. Быстро убедив себя в том, что у них с Джексоном вполне невинные отношения, она включила кондиционер на полную мощность, убавила звук радиоприемника и стала в уме составлять список покупок, тихонько подпевая песенке, которую передавали по ее любимому местному каналу.

Ребекка решила заглянуть в продовольственный магазин, а потом уже ехать домой. Последнее время она ела от случая к случаю, прихватывая что-нибудь вкусненькое по пути. В результате на полках в кухне ничего съестного не осталось, и в холодильнике тоже было хоть шаром покати.

Свернув на автостоянку у супермаркета, Ребекка громко застонала: машины стояли впритирку друг к другу, значит, и магазин набит битком.

«Сама виновата, нечего было откладывать до последнего!» — пожурила она себя и направилась К стеклянным дверям.

Через час с лишним паренек из супермаркета помогал ей загружать покупки в пикап, и тут над их головами раздался глухой зловещий раскат грома. Ребекка испуганно посмотрела на небо.

— Ух ты! Похоже, сейчас начнется ливень.

— Да, мэм, — откликнулся паренек, заталкивая в пикап последнюю сумку. — По радио весь день предупреждают, что будет сильная гроза. — С этими словами он широко улыбнулся, а когда Ребекка дала ему на чай, подмигнул ей и помчался обратно в магазин.

На землю упали первые капли дождя. Ребекка прыгнула в пикап и поспешила оставить позади Новый Орлеан. Следя за дорогой, она то и дело поглядывала на тучи, надеясь успеть добраться домой до того, как гроза разыграется в полную силу.

Стремительная смена удушающего зноя на ливень не лучшим образом подействовала на настроение Джексона. Он изо всех сил старался удрать от грозы и мчался по шоссе, выжимая из «харлея» все, что можно, а темные тучи клубились у него за спиной. Он уже успел наведаться в приют «Азалия», в очередной раз поговорил с врачом Молли, а теперь решил отправиться домой. Глядя то на небо, то на дорогу, Джексон обгонял одну машину за другой.

Его не так уж сильно пугала перспектива промокнуть, да и ветер, свистевший в ушах, был куда приятнее тяжкой дневной жары. Но плотная стена облаков, нависших над головой, внушала опасения. Казалось, надвигается настоящий ураган. Зловещий темно-зеленоватый оттенок туч мог предвещать и град. Джексон сразу вспомнил о нежных цветах и кустиках — таких беззащитных перед разбушевавшейся стихией, о хрупких стенках теплиц. «Покроет ли страховка Ребекки сумму возможного ущерба?» — с тревогой подумал он.

Одной мысли о Ребекке было достаточно, чтобы его планы изменились. К тому же Джексону вовсе не улыбалось все выходные торчать в своей унылой квартирке. А Ребекка сейчас наверняка сидит в больнице с Питом. Вряд ли она успеет попасть в оранжерею вовремя, чтобы убрать или подвязать саженцы, которым явно грозит опасность, Надо наведаться туда самому, хоть ненадолго. Не такой уж большой получится крюк… Главное — добраться туда до того, как поднимется ураган.

Джексону повезло: он свернул с автострады чуть ли не в последние минуты перед грядущим стихийным бедствием. Дико воющий ветер уже вовсю трепал густые ветви деревьев, а их стволы униженно гнулись, словно моля о пощаде. Небольшие цветочные горшки катились по траве.

Джексон резко затормозил, спрыгнул с мотоцикла, подхватил на бегу побольше уцелевших горшков и помчался к сараю, борясь с порывами ветра. Легкие металлические стенки сарая дребезжали н хлопали под его мощными ударами, но все-таки давали хотя бы какую-то защиту. Быстро затолкав горшки под полку, Джексон подошел к дверям. С чего же начать?

Пару дней назад в дальней оранжерее разместили новую партию осенних саженцев. Даже отсюда, из сарая, было слышно, как там что-то стучит. Значит, надо проверить, что там творится! Иначе Ребекка может лишиться всех этих хрупких кустиков.

Набрав в легкие побольше воздуха, Джексон отважно бросился навстречу стихии, и как раз в этот момент хлынул ливень. Стремительно падавшие капли дождя, упругие и холодные, пронзали его тело, словно пули.

До оранжереи он добрался меньше чем за минуту, но успел промокнуть насквозь. Полыхнула молния, и небеса содрогнулись от страшного удара грома. Казалось, природа еще раз решила напомнить людям о своем могуществе. Джексон инстинктивно пригнулся и побежал вокруг здания, пытаясь обнаружить, откуда идет стук. Дождь слепил глаза, и двигаться порой приходилось на ощупь. Он проверил, закрыты ли окна, прошелся рукой по гладкой поверхности стен, но так ничего и не нашел.

— Да где же… где же это, черт подери? — бормотал Джексон, шепотом проклиная потоки воды, стекавшие с крыши прямо ему на спину.

Только завернув за угол, он наконец увидел то, что искал: задняя дверь оранжереи то распахивалась настежь, то с силой захлопывалась, чуть не срываясь с петель.

Джексон кинулся вперед, вцепился в распахнувшуюся дверь, но она тут же начала закрываться, с невероятной силой потащив его за собой. Он успел проскочить в оранжерею прежде, чем дверь с грохотом стукнулась о косяк, и пока ветер готовился к новой атаке, быстро задвинул щеколду.

С одежды Джексона ручьями стекала вода, он трясся от холода, и даже здесь, в помещении, его оглушал рев ветра и дождя. И все-таки самое страшное осталось позади, теперь у него была крыша над головой.

— Ну и ну!.. — пробормотал Джексон и присел на корточки, обхватив руками колени, чтобы немного восстановить дыхание.

Но тут же насторожился: с улицы доносился какой-то странный шум. Джексон взглянул в окно и нахмурился: по задворкам сада катились корзины. Должно быть, ураган разнес маленький сарайчик. Но сейчас уже ничего нельзя было сделать. Оставалось только переждать грозу в оранжерее, а потом спасать то, что уцелеет.

Внезапно вспомнив о новой партии осенних кустов, он двинулся к передней части оранжереи, по пути расставляя горшки с рассадой, которые ветер разметал в разные стороны.

Джексон почти закончил наводить порядок, когда до его слуха донесся звук, похожий на шум мотора. Он приник к окну. Из-за темных грозовых облаков казалось, что уже наступила ночь: плотная завеса дождя поглотила все краски и очертания предметов, и тем не менее Джексону удалось разглядеть фигуру человека, стремительно бегущего к конторе. Лица он не разглядел, но синий пикап узнал мгновенно.

«Господи, Ребекка, наверное, сошла с ума! Ведь в такой ужасный ураган и покалечиться недолго!»

Не колеблясь ни секунды, Джексон выскочил из оранжереи. Все равно промокнуть сильнее было невозможно. Плотно закрыв за собой дверь, он ринулся вперед, навстречу дождю и ветру.

Лужи к этому времени превратились в бурлящие потоки, заливая ноги чуть ли не до лодыжек. Перепрыгнув одним махом через ступеньки у входа в контору, Джексон ухватился за дверную ручку, повернул ее и влетел внутрь, подгоняемый порывом ветра.

Еще не успев свернуть к дому, Ребекка поняла, что мостик через ручей затопило. Вряд ли такой уровень воды продержится долго, но, пока не кончится гроза, путь на ту сторону будет отрезан. Ладно, купленные продукты могут и подождать, решила Ребекка. Но какой смысл торчать здесь одной в темноте и при свете фар любоваться наводнением? Лучше уж отправиться в оранжерею, там по крайней мере есть и крыша над головой, и ванна, и кушетка. Ну а если погода будет беситься и дальше, придется заночевать в конторе. Все равно тут её второй дом.

Ребекка развернула машину, внимательно всматриваясь в потоки воды, хлещущей по ветровому стеклу. Да, природа разбушевалась не на шутку. Ребекка вздохнула.

— Ну, посмотрим, что у нас получится.

От пикапа до дверей она добежала за считанные, секунды, и все-таки промокла до нитки. Дрожащими руками вставила ключ в замок, повернула его и надавила всей своей тяжестью на ручку. Но едва она переступила порог, как дверь с силой толкнула ее в спину, и Ребекка, не удержав равновесия, упала.

Перекатившись на спину, она захлопнула дверь каблуком. Дождь и ветер бешено колотили в стены, словно негодуя, что упустили свою жертву. Сердце у Ребекки стучало так, будто хотело выскочить из груди, но все-таки ей удалось удрать от грозы, и теперь она ощущала себя в относительной безопасности.

Видел бы ее сейчас кто-нибудь! Ребекка даже захихикала: валяется на полу, мокрая, как бродячая собака… и глупо смеется. Почувствовав в животе голодную ч резь, она развеселилась еще больше. Нет, такое нарочно не придумаешь: есть хочется до смерти, а все продукты остались в пикапе, под проливным дождем.

— Умница ты моя, Ребекка-Руфь, — шутливо пожурила она себя, со стоном встала на колени, а потом выпрямилась во весь рост.

Обычно в такое время дня было еще светло, однако сегодня гроза ускорила приближение сумерек, и в конторе стояла темень. Ребекка щелкнула выключателем, но электричество не работало.

— Тьфу ты! — испуганно прошептала она.

Впрочем, Ребекка не особенно боялась темноты, а эти комнаты знала как свои пять пальцев. Она направилась в ванную, чтобы найти там полотенце поприличнее и хорошенько вытереться. Переодеться было не во что, но надо хотя бы просушить волосы. Вода стекала с них по спине, и это было, мягко говоря, неприятное ощущение. Не отыскав в ванной ничего подходящего, Ребекка принялась бродить по конторе в надежде, что где-нибудь завалялась старая тенниска или тряпка.

Сверкнула молния, и удар грома потряс весь дом. Дверь за спиной Ребекки распахнулась настежь. Она резко обернулась: нет, это был не порыв ветра, в дом с разбега влетел какой-то мужчина.

Дико взвизгнув, она рванулась к черному входу. Джексон не ожидал, что его внезапное появление может так сильно напугать ее. Ребекка бежала со всех ног, и он кинулся следом, крича:

— Ребекка! Ребекка! Стой! Это же я!

Шум грозы и пронзительный женский визг заглушили его голос. К тому же Ребекка была слишком потрясена, чтобы прислушиваться и рассуждать логически. Не помня себя от ужаса, она думала только об одном: как бы поскорее выбраться на улицу а fспрятаться где-нибудь от незваного гостя — благо в такую погоду это сделать нетрудно.

«Господи, помоги мне!» — молила она. Но тут чья-то тяжелая рука легла ей на плечо. Не успела Ребекка закричать, как мужчина рывком развернул ее лицом к себе и прижал к своему мускулистому телу, облепленному мокрой одеждой.

— Дорогая… милая моя, это же я, Джексон, — бормотал он срывающимся шепотом. — Перестань кричать. И не вырывайся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Это я, я…

Джексон дрожал от напряжения, но его слова звучали ласково и успокоительно. Впрочем, Ребекка и так почувствовала, что это он. Джексон уже не раз держал ее в своих объятиях: когда ее едва не сбила машина на шоссе близ Нового Орлеана, и совсем недавно, когда случилась эта отвратительная история с Вэйли Смитом. Ребекка обмякла в сильных руках Джексона и разрыдалась.

— Джексон… Джексон… о Господи! — И она в ярости забарабанила кулачками по его груди. — Ты же меня до смерти перепугал!

Он обнял ее еще крепче и осторожно покачал из стороны в сторону, словно хотел убаюкать.

— Ну извини меня. Извини! Прости, пожалуйста, детка. Только не надо плакать.

Ребекка судорожно вцепилась в него, но понемногу начала успокаиваться, вслушиваясь в знакомые звуки глуховатого голоса.

— Какого черта ты явилась сюда? Почему не поехала домой? — спросил Джексон, чувствуя, как содрогается ее тело, облепленное промокшей насквозь одеждой. Не дожидаясь ответа, он принялся растирать ее заледеневшие руки, чтобы разогнать кровь. — Ты же простудишься…

Джексон старательно водил ладонями вверх-вниз. Кровь быстрее побежала по ее жилам, и где-то глубоко внутри стало разгораться пламя страсти. Откинув голову, Ребекка всматривалась в его лицо, едва различимое в полумраке.

— Когда идет дождь, ко мне домой пробраться невозможно, — прошептала она наконец и прижалась к Джексону, всем своим существом растворяясь в его ласках.

Видя, как Ребекка покачнулась, Джексон решил, что у нее просто закружилась голова.

— Ты вся дрожишь от холода, — пробормотал он, обнимая ее покрепче.

— Мне не холодно, Джексон. Я боюсь…

Джексон окаменел. Эти слова пронзили его сердце. Она боится его! Неужели он настолько ей противен? Рул ощущал невыносимую боль.

— Что ж, извини… — сказал он дрогнувшим голосом и хотел было отойти в сторонку, но Ребекка притянула его к себе.

— Ты меня неправильно понял, — прошептала она. — — Я боюсь не тебя. Я боюсь нас.

Нас?! Нас? Ребекка пошевелилась, и он почувствовал на своем лице ее теплое дыхание. Его сердце бешено забилось.

— Джексон?..

— Да я скорее умру, чем обижу тебя, — негромко сказал он и стиснул кулаки, опасаясь, что его непослушные руки снова примутся ласкать Ребекку.

— Я знаю.

Она на ощупь отыскала его лицо, погладила по щекам, и Джексон дернулся, словно по нему прошел электрический разряд.

— Ребекка…

Но нет, это было не предостережение — в тихом голосе Джексона все явственнее звучала страсть. Ребекка придвинулась ближе и так дразняще коснулась его грудью, что устоять было просто невозможно.

— Поберегитесь, мэм, — хрипло промолвил он, перебирая мокрые спутанные волосы Ребекки, а его губы сами тянулись к ее лицу.

— Поберечься… чего? — Ребекка обняла его за талию. Они слегка покачивались, словно кружась в старинном медленном танце.

— Вот этого, — ответил Джексон и приподнял ее, подхватив под бедра. — И вот этого, — он прижал к ее телу свою мучительно напрягшуюся плоть. — Меня нужно остерегаться, меня…

В это мгновение снова сверкнула молния, озарив комнату вспышкой света, и Ребекка увидела лицо Джексона, искаженное болью и желанием. Теперь она не сомневалась в том, что любима.

— О Господи! — прошептал он, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться. Он не мог отказаться от этого счастья и взял то, что ему предлагали в дар.

Их губы соприкоснулись. Ребекка, застонав, обняла Джексона еще крепче и приоткрыла рот, впуская его язык. Им обоим казалось, что пол качается и уходит из-под ног.

Бушующий поток крови ослеплял Джексона, заглушал все звуки и чувства. Осталось лишь одно — желание обладать Ребеккой.

Потом они отодвинулись друг от друга. Ребекка жадно глотала воздух, но ее настойчивые руки скользили по спине Джексона, поднимаясь вверх и притягивая его все ближе. Он коснулся ее шеи кончиком языка и ощутил, как под тонкой кожей пульсирует кровь. Постанывая от нетерпения, он покрывал ее тело поцелуями. Джексон получил много, очень много… И все-таки этого было недостаточно.

Притиснутая к стене, Ребекка дрожала от сладкой боли, пронзавшей ее насквозь. Джексон приподнял ее и заставил обхватить ногами свою талию, увлекая все дальше в опасную зону страсти.

Тело Ребекки пылало от вожделения. А когда язык Джексона пустился в путь по ее кофточке и задержался на соске, выступающем под мокрой тканью, у нее на глазах выступили слезы.

— Джексон… Джексон… Джексон… — шептала она, запустив пальцы в его густые влажные волосы.

Он слишком хорошо понимал, о чем она просит. Но их время вышло. Пора остановиться. Иначе он не сможет сопротивляться желанию. Джексон и так уже перешел чересчур много запретных рубежей, но то будет непростительный шаг.

— Черт подери! — пробормотал Джексон, с трудом отрываясь от нее.

Когда ноги Ребекки коснулись пола, она пошатнулась. Все ее тело мучительно ныло, а в душе была невыносимая пустота. Ребекка спрятала лицо на груда Джексона и оплела руками его талию.

— Боже мой… ну почему ты остановился??

— Кто-то должен был это сделать, — грубовато сказал он. Гнев на самого себя пересилил чувство деликатности. — Наутро, мадам, вы возненавидели бы себя… и меня.

И наверняка это убило бы его.

— Боже милостивый! — прошептала Ребекка и зажала руками рот, чтобы не разрыдаться. — И что же мы будем делать?

В голосе Джексона звучала досада.

— Мы не будем делать ничего. Когда я уйду, запри эту проклятую дверь покрепче. А то иному прохожему, может, и не захочется отказываться от удовольствия.

Ребекка чуть не задохнулась, услышав такую грубую отповедь. Но когда Джексон повернулся и вышел на улицу, где все еще бушевала гроза, она с трудом встала на ноги и поплелась следом. Дождь хлестал по ее лицу и слепил глаза, но все же Ребекка сумела разглядеть, как Джексон оседлал свой мотоцикл и исчез во мраке, словно зловещий призрак. А она стояла на пороге и кричала, давясь собственными слезами:

— Черт бы тебя побрал, Джексон Рул! Заставил меня, дуру, заботиться о тебе! — и заставил влюбиться, подумала она, хотя у нее не хватило духу сказать это вслух.

Острая боль пронзала Джексона, каждая клеточка его тела корчилась от муки. Ни гроза, ни рев его мотоцикла не могли заглушить слов Ребекки, по-прежнему звеневших в ушах. Черт бы меня по-. брал? Ну, с этим-то, дорогая, ты немного опоздала. Я попал к чертям задолго до нашей встречи.

К понедельнику о грозе остались лишь слабые воспоминания. Все воскресенье Ребекка старательно разгребала завалы и выбрасывала то, что уже было невозможно спасти. Если бы вот так же легко разобраться в беспорядке, который она устроила из своей жизни!

Но что бы она ни делала, призрак Джексона неотступно стоял рядом, дразня и напоминая, как он отказался от того, что она предложила с такой готовностью. Ребекка не могла понять, что было задето сильнее — ее гордость или сердце.

Утром в понедельник она свернула на подъездную дорожку, ведущую к оранжерее. Мотоцикл Джексона уже стоял на своем обычном месте… а его самого нигде не было видно.

— Господи, дай мне сил! — прошептала она, выключив зажигание и с трудом выбираясь из пикапа.

Легкий ветерок приподнял густую прядь кудряшек, пришпиленных на макушке, и прижал к телу легкую блузку, словно ласковая рука любовника.

Когда ткань коснулась кожи, она представила, как губы Джексона нежно ласкали ее грудь, а руки гладили тело. Прикусив губу, Ребекка открыла дверь и вошла в контору.

Джексон стоял в дверях, разделявших две комнаты. В одной руке он держал чашечку кофе, в другой — перчатки. Они долго и молчаливо всматривались в глаза друг друга, пытаясь распознать, кто в каком настроении.

За все годы, проведенные им в тюрьме, Джексон ни разу не сожалел о чем-либо сделанном так сильно, как о том, что произошло у него с Ребеккой. Читая сейчас в ее глазах обиду и настороженность, он испытывал сожаление. Ужасное сожаление… Но он не мог сказать ей этого, не мог признаться, как много значит для него ее любовь.

Сглотнув ком, застрявший в горле, Ребекка поморгала, изо всех сил стараясь не расплакаться. Впрочем, с той минуты, как они с Джексоном расстались в субботу, она почти не переставала рыдать. Черты его лица выглядели заострившимися, и ей показалось, что за время их разлуки он тоже глубоко страдал и почти не спал. И все-таки его мрачный, предостерегающий взгляд словно говорил ей: не смей!

Что ж, отлично, Джексон Рул! И ты тоже не смей, молча предупредила она. Глаза ее вспыхнули, но сердце зашлось в груди.

Джексону безумно хотелось подойти к ней, обнять и поцелуями согнать с ее лица боль. Боль, причиненную им. Но он решил ограничиться приветствием.

— Привет, Ребекка!

— Здравствуй, Джексон.

— Ну, много повреждений? — спросил он.

— Нет, не много, — ответила она. Если, конечно, не считать ее разбитого сердца.

— Что ж… хорошо. С чего мне начинать? «Первым делом помоги мне понять тебя».

— Не знаю. Ясно только, что поливать пока ничего не нужно. Может быть, тебе имеет смысл взять пикап и съездить в торговый центр, который оформляли вы с Питом. Посмотри, не надо ли там что-нибудь заменить. На всякий случай прихвати с собой один-два ящика с цветочной рассадой… ну и какие-нибудь грунтовые растения.

— Хорошо, мадам, — сказал он и, не оглядываясь, вышел в заднюю дверь.

— Ребекка… Черт тебя подери, Джексон Рул, меня зовут Ребекка! — почти выкрикнула она, но его уже и след простыл.