Мма Рамотсве подъехала к «Быстрым моторам» на Тлоквенг-роуд и направила свой белый фургончик к стоянке под акацией. В пути она думала не о работе, а о детях, которые при совместной жизни оказались удивительными людьми. Дети никогда не бывают простыми – она это знала, – но ей всегда казалось, что у братьев и сестер, во всяком случае, есть что-то общее во вкусах и в поведении. Но вот эти двое сирот, дети одной и той же матери и одного и того же отца (так, во всяком случае, сказала ей мма Потокване), были такими разными. Мотолели интересовали машины и грузовики, и больше всего она любила наблюдать за мистером Матекони с его гаечными ключами и другими таинственными инструментами. Она была непреклонна в желании стать механиком, несмотря на свое кресло на колесах, несмотря на то что руки ее не были так сильны, как руки других девочек ее возраста. Болезнь, лишившая ее возможности владеть ногами, затронула и другие части тела, уменьшив силу мышц и иногда сжимая ее грудь и легкие. Конечно, она никогда не жаловалась, это было не в ее характере, но мма Рамотсве замечала тень недомогания, пробегавшую время от времени по лицу девочки, и всем сердцем любила эту храбрую, терпеливую девочку, которую мистер Матекони почти случайно ввел в ее жизнь. Пусо, мальчик, которого Мотолели спасла, когда его похоронили вместе с матерью, откопав его, счистив горячий песок с его лица и вдохнув воздух в его с трудом дышавшие легкие, ни в коей мере не разделял интереса сестры к механике. Он был безразличен к автомобилям, видя в них только средство передвижения, и лучше всего чувствовал себя в одиночестве, играя в кустах позади дома мма Рамотсве на Зебра-драйв, бросая камешки в ящериц или пытаясь хитростью выманить муравьиных львов, чтобы те вылезли из песка. Эти насекомые, размером не больше клеща, но более быстрые и энергичные, проделывали в песке небольшие воронки, устраивая западни для муравьев, которые могут оказаться поблизости. Оказавшись на краю ловушки, муравей, скользя вниз, неизбежно устраивал миниатюрный оползень. Муравьиный лев, прятавшийся в песке на дне воронки, вылезал и хватал жертву, а потом уносил ее под землю, чтобы с удовольствием съесть. Но если ты мальчик и обладаешь соответствующим складом ума, ты можешь прикасаться к краю ловушки травинкой и устраивать ложную тревогу, чтобы выманить муравьиного льва из его логова. Затем можно перевернуть его веточкой и наблюдать за его замешательством. Это прекрасное развлечение для мальчика, и Пусо посвящал ему целые часы.

Мма Рамотсве предполагала, что он будет играть с другими детьми, но, казалось, он вполне доволен, развлекаясь в одиночестве. Она пригласила сыновей своей подруги, и мальчики пришли в гости, но Пусо только смотрел на них и молчал.

– Поговори с этими мальчиками, – предложила ему мма Рамотсве. – Это твои гости, ты должен с ними разговаривать.

Он что-то пробормотал, и они вместе ушли в сад, но, выглянув через несколько минут в окно, мма Рамотсве увидела, что мальчики-гости развлекаются, взбираясь на дерево, а Пусо занят термитником, который обнаружил под деревом мопипи.

– Оставьте его, пусть делает что хочет, – посоветовал ей мистер Матекони. – Вспомните, откуда он. Вспомните его народ.

Мма Рамотсве прекрасно понимала, что он имеет в виду. Эти дети не были чистыми масарва, но, во всяком случае, в их жилах текла кровь масарва. Об этом легко можно было забыть, потому что они не выглядели бушменами, но все же мальчик проявлял этот странный, можно сказать, племенной интерес к бушу и существам, которых большинство других людей почти не замечает. Это, думала она, потому что ему даны глаза, которые видят такие вещи, поскольку всем нам даны глаза тех, кто жил до нас, и мы видим мир так, как видели они. Она знала, что смотрит на скот глазами своего отца и с первого взгляда может оценить его достоинства. Это было то, что она знала – просто знала. Возможно, у мистера Матекони то же происходило с автомобилями, он только посмотрит – и все понимает.

Она вылезла из белого фургончика и пошла вдоль стороны дома к двери, которая вела прямо в «Женское детективное агентство № 1». Она была уверена, что все в гараже заняты работой, и не хотела их беспокоить. Через час или около того наступит время перерыва на чай, тогда она сможет поболтать с мистером Матекони. А пока нужно было подписать письмо – мма Макутси начала печатать его вчера, – и, наверное, есть почта, которую следует просмотреть. И раньше или позже придется начать расследование по списку поклонников мма Холонги. Она не имела представления о том, как разберется с этим, возможно, мма Макутси сумеет что-либо подсказать. Мма Макутси была умницей – ее девяносто семь баллов в Ботсванском колледже делопроизводства продемонстрировали это всему миру, – но имела склонность к нереалистичным построениям. Иногда они срабатывали, но иногда мма Рамотсве приходилось умерять ее чересчур амбициозные планы.

Она вошла в офис и обнаружила мма Макутси, которая протирала свои большие очки, глядя при этом в потолок. Это всегда означало, что она думает. Наверное, в утренней почте, которую мма Макутси забирала в почтовом отделении, оказалось интересное письмо, возможно, от нового клиента. Или, может быть, одно из тех анонимных писем, которые им присылают совершенно неожиданно. Письма с разоблачениями, которыми отправители думают их заинтересовать, но которые не имеют к ним отношения. Такие письма обычно только раскрывают человеческую мелочность и зависть. Хотя иногда в них содержится обрывок действительно интересной информации или излагается взгляд на удивительные черты человеческой жизни. Мма Макутси могла думать о чем-нибудь таком, решила мма Рамотсве, или, может быть, она смотрит в потолок от нечего делать. Иногда, когда люди так смотрят, в их головах больше нет ничего больше, и они думают только о потолке, или о деревьях, или о небе, или о какой-нибудь из тех вещей, просто смотреть на которые доставляет удовольствие.

– Вы о чем-то задумались, мма, – сказала мма Рамотсве. – Когда я вижу, как вы протираете очки, то знаю, что вы наверняка о чем-то думаете.

Мма Макутси резко обернулась, неожиданно услышав голос своей работодательницы.

– Вы застали меня врасплох, мма, – сказала она. – Я сидела и вдруг услышала ваш голос. Я даже подпрыгнула.

Мма Рамотсве улыбнулась:

– Мистер Матекони в таких случаях тоже говорит, что вздрагивает. Но я не собираюсь никого пугать. – Она помолчала. – Так о чем же вы думали, мма?

Мма Макутси надела очки и поправила их на носу. Она думала о мистере Матекони и его прыжке с парашютом и о том, как мма Рамотсве отреагирует на эту новость, если предположить, что она еще о ней не слышала.

– Вы смотрели сегодняшнюю газету? – спросила она.

Мма Рамотсве, направляясь к своему столу, покачала головой.

– Не смотрела, – ответила она. – Я была занята, возила детей туда и обратно. Не было ни минуты присесть. – Она вопросительно посмотрела на мма Макутси: – Там что-то особенное?

Значит, она не знает, подумала мма Макутси. Что ж, придется ей сказать, и, наверное, это будет для нее ударом.

– Мистер Матекони собирается прыгать, – сказала она. – Это было в газете сегодня утром.

Мма Рамотсве посмотрела на мма Макутси. О чем она? Что за ерунда про прыжки мистера Матекони?

– Из самолета, – торопливо продолжила мма Макутси. – Мистер Матекони собирается прыгать с парашютом.

Мма Рамотсве рассмеялась.

– Какая чепуха! – сказала она. – Мистер Матекони никогда не станет делать ничего подобного. Кто это написал такую чепуху в газете?

– Это правда, – возразила мма Макутси. – Речь идет о благотворительных прыжках. Мма Потокване…

Можно было больше ничего не говорить. При упоминании имени мма Потокване выражение лица мма Рамотсве изменилось.

– Мма Потокване? – В ее голосе слышалась настороженность. – Она снова заставляет мистера Матекони что-то делать? Прыгать с парашютом?

Мма Макутси кивнула.

– Так написано в газете, – сказала она. – А я сама спрашивала мистера Матекони. Он подтвердил, что это правда.

Мма Рамотсве не шевелилась. Какое-то время она молчала, усваивая смысл объяснений мма Макутси. Потом подумала: «Я стану вдовой. Стану вдовой, прежде чем выйду замуж».

Мма Макутси видела, какое воздействие произвела эта новость, и искала слова утешения.

– Я не думаю, что он этого хочет, – тихо произнесла она. – Но теперь он в ловушке. Мма Потокване рассказала о прыжке журналистам. – Мма Рамотсве по-прежнему молчала, и мма Макутси продолжила: – Вам следует прямо сейчас пойти в гараж. Вы должны положить этому конец. Запретить ему. Это слишком опасно.

Мма Рамотсве кивнула:

– Мне не кажется, что это хорошая идея. Но я не уверена, что могу ему запретить. Он не ребенок.

– Но вы его жена, – сказала мма Макутси. – Или почти жена. Вы имеете право остановить его, когда он делает что-то опасное.

Мма Рамотсве нахмурилась:

– Нет, не имею. Я могу поговорить с ним об этом, но когда пытаешься остановить человека, он может обидеться. Я не хочу, чтобы мистер Матекони думал, что я все время говорю ему, что делать. Это плохое начало для супружеской жизни.

– Но она еще не начиналась, – возразила мма Макутси. – Вы просто помолвлены. Помолвлены уже давно, и никаких признаков скорой свадьбы. – Она остановилась, поняв, что, возможно, зашла слишком далеко. Она сказала сущую правду, но не нужно было привлекать внимание к их долгой помолвке и к отсутствию видимых признаков каких-либо свадебных планов.

Мма Рамотсве не обиделась.

– Вы правы, – подтвердила она. – Я давно помолвлена. Я жду уже давно. Но мужчинами нельзя помыкать. Им это не нравится. Они любят ощущать, что сами принимают решения.

– Даже если это не так? – перебила ее мма Макутси.

– Да, – ответила мма Рамотсве. – Мы все знаем, что это женщины принимают решения, но должны позволить мужчинам думать, что решения принадлежат им. Это акт доброты со стороны женщин.

Мма Макутси сняла очки и принялась протирать их кружевным носовым платком, стареньким, но таким любимым. Этот платочек она купила, еще учась в Ботсванском колледже делопроизводства, когда у нее буквально ничего не было, и он много для нее значил.

– Значит, мы ничего не должны сейчас говорить? – спросила она. – А потом…

– А потом мы найдем возможность сказать очень немногое, – сказала мма Рамотсве. – Мы найдем способ избавить от этого мистера Матекони. Но это нужно сделать очень аккуратно, тогда он будет считать, что передумал сам.

Мма Макутси улыбнулась:

– Вы очень умны в обращении с мужчинами, мма. Вы знаете, как устроен их мозг.

Мма Рамотсве пожала плечами:

– Когда я была девочкой, я не раз наблюдала, как играют мальчики, и видела, что они делают. Теперь, став женщиной, я вижу, что разница невелика. Мальчики и мужчины – это одно и то же, только одежда разная. Мальчики носят короткие брюки, а мужчины – длинные. Но они совершенно одинаковые, если снять с них брюки.

Мма Макутси уставилась на мма Рамотсве, и та, вдруг смутившись, торопливо добавила:

– Я не это хотела сказать. Я хотела сказать, что брюки ничего не значат. Мужчины думают, как мальчики, и если ты понимаешь мальчиков, то поймешь и мужчин. Вот что я хотела сказать.

– Верно, – согласилась мма Макутси. – Я и не думала, что вы имеете в виду что-то другое.

– Прекрасно, – бодрым тоном сказала мма Рамотсве. – Тогда давайте выпьем по чашке чая и подумаем о том, как нам разрешить проблему, которую на днях поставила перед нами мма Холонга. Нельзя же сидеть здесь целый день и разговаривать о мужчинах. Нам надо работать. Дел много.

Мма Макутси сделала ройбуш, и они потягивали темно-красную жидкость, обсуждая наилучший подход к изучению поклонников мма Холонги. Чаепитие, разумеется, делало проблему менее сложной, и к тому времени, как обнажилось дно чашек и мма Макутси потянулась к слегка выщербленному чайнику, чтобы наполнить чашки снова, они поняли, что делать.