Мма Рамотсве, все еще незамужняя, на следующий день сидела на низкой ограде, окружавшей парковку радиостанции, в компании двух веселых семнадцатилетних девушек, очень привлекательных, одетых в джинсы и яркие блузки. Должно быть, они немало им стоили, подумала мма Рамотсве, совсем немало, потому что самая дорогая часть их одежды, ярлыки, бросались в глаза. Мма Рамотсве никогда не понимала, почему людям хочется носить одежду ярлыками наружу. В ее время ярлыки прятали внутрь, и она считала, что так и следует поступать. Ведь человек не расхаживает по городу, прикрепив к спине свидетельство о рождении, почему же у одежды ярлыки должны быть снаружи? Демонстрировать их такая пошлость, думала она, но в насто ящий момент это не имело значения. Девушки были хорошенькие и забавно тараторили об интересовавших их вещах, которых было не так уж много – по правде сказать, их волновала только одна тема, ну, возможно, две, другая относилась к моде.
– Некоторые говорят, что в Габороне нет мужчин с приятной внешностью, – сказала Констанс, девушка, сидевшая справа от мма Рамотсве. – Но я считаю, это чепуха. В Габороне очень много красивых мужчин. Я видела сотни, причем в течение одного дня. Сотни.
Ее подруга, Кокоцо, посмотрела на нее с сомнением.
– Да? – сказала она. – Куда бы мне отправиться, чтобы увидеть этих красавцев? Может быть, существует клуб мужчин с приятной внешностью? И я смогу пойти туда, встать около двери и наблюдать?
– Такого клуба нет, – засмеялась Констанс. – А если бы был, мужчины не могли бы туда попасть, потому что у дверей стояли бы все девушки, какие только есть. И ничего не получилось бы.
Мма Рамотсве решила вступить в разговор. Уже много лет она не принимала участия в подобных беседах, и ей стало интересно.
– Все зависит от того, что вы имеете в виду под приятной внешностью, – сказала она. – У некоторых мужчин одно красиво, а другое нет. Скажем, красивые широкие плечи, но очень тонкие ноги. Тонкие ноги – это не очень красиво. Я знакома с одной девушкой, которая бросила хорошего бойфренда из-за того, что у того были тонкие ноги.
– Ох! – воскликнула Кокоцо. – Она плохо поступила. Если это был во всех отношениях хороший бойфренд, стоило ли бросать его из-за тонких ног?
– Возможно, ей хотелось рассмеяться всякий раз, когда она видела его ноги, – предположила Констанс. – А это ему бы не понравилось. Мужчины не любят, когда над ними смеются. Они не думают, что они смешные.
Это заставило мма Рамотсве улыбнуться:
– Очень забавно! Мужчины не думают, что они смешные! Это чистая правда, мма. Чистая правда. Над мужчиной нельзя смеяться, иначе он уйдет и спрячется, словно деревенский пес.
– Но это серьезный вопрос, – сказала Кокоцо. – Можно ли сказать, что у мужчины приятная внешность, если у него красивое лицо, но очень короткие ноги? У меня были такие знакомые. Они прекрасно выглядят, когда сидят, но когда встают и становится видно, какие у них короткие ноги, ты думаешь: «О боже, какие короткие ноги!»
– А иногда, ты замечала, – прервала ее Констанс, – замечала, что у мужчин ниже колена ноги бывают колесом? Это очень смешно. Мне всегда хочется засмеяться, когда я вижу таких мужчин.
Кокоцо вдруг слезла с ограды и принялась ходить по кругу, опустив руки и выставив вперед подбородок.
– Вот так ходят мужчины, – сказала она. – Ты ведь видела? Они ходят вот так, почти как обезьяны.
Было трудно не засмеяться, и, если бы мма Рамотсве думала, что эти девушки действительно так низко оценивают мужчин, она бы, пожалуй, нахмурилась, но, понимая, что им нравятся мужчины, очень нравятся, она засмеялась вместе с Констанс, которая повизгивала от смеха, глядя, как Кокоцо изображает… учеников! Очень точно, хотя она их даже не знала. Изобразить молодого человека такого типа значило изобразить их всех.
Кокоцо вернулась на место, и ненадолго воцарилась тишина. Для мма Рамотсве было, пожалуй, удивительно, что она сидит на какой-то ограде с двумя девушками, больше чем вдвое моложе ее, и разговаривает о мужчинах приятной наружности. Она видела этих девушек, когда проезжала позади радиостанции во время ланча, и не собиралась заходить сюда до второй половины дня, но потом поняла, что это именно то, что ей нужно. Поэтому она поставила свой белый фургончик за углом и вернулась как бы нечаянно, словно человек, который прогуливается в свой обеденный перерыв. Она остановилась у входа на парковку и подошла к девушкам спросить время. Все получилось легко. За вопросом о времени последовало замечание на тему, как утомительно ходить по городу, не станут ли они возражать, если она посидит рядом с ними несколько минут, пока не соберется с силами?
Разумеется, она подозревала, что эти девушки сидят здесь совсем не потому, что это просто ограда. Это была ограда радиостанции, и эти девушки наблюдали за входом в здание. А если спросить себя, почему такие девушки наблюдают за входом на радиостанцию, станет ясно, что наблюдают они не за теми, кто входит, а за теми, кто выходит. И среди тех, кто, возможно, выйдет, кто привлекает внимание модных девушек лет семнадцати, кто это может быть, как не мистер Спокс Спокси, популярный диск-жокей и известная на радио персона?
Шоу Спокса Спокси, которое шло с девяти утра до половины второго дня, «Отличное время со Споксом», было любимой передачей молодых людей в Габороне. Ученики слушали его во время работы, хотя мистер Матекони, чувствуя, что терпение его кончилось, с вызовом его выключал. Он отличался хорошим вкусом и не терпел пустой болтовни, которая буквально наводнила все радиостанции. Мма Рамотсве не интересовал Спокс сам по себе, но, как это ни странно, его имя стояло вторым в списке поклонников мма Холонги. Это значило, что мма Рамотсве предстояло рано или поздно с ним поговорить.
– Вы слушаете эту радиостанцию? – спросила она как бы между делом.
Констанс всплеснула руками:
– Все время! Все время! Это лучшая станция. Новейшая музыка, новейшее все и…
– И конечно, Спокс, – добавила Кокоцо. – Спокс!
Мма Рамотсве изобразила удивление:
– Спокс? Кто этот Спокс? Он играет в группе?
Кокоцо засмеялась:
– Ох, мма, вы совсем не в курсе. Спокс ведет шоу – лучшее шоу, какое только можно услышать. Как он говорит! Господи! Он говорит о музыке, и его прямо видишь перед микрофоном!
– И у него к тому же приятная внешность? – спросила мма Рамотсве.
– Просто сказка, – сказала Констанс. – Самый красивый мужчина в Габороне.
– Да и во всей Ботсване, – предположила Кокоцо.
– Боже! – воскликнула мма Рамотсве. – И мы сможем его увидеть, если просидим здесь достаточно долго? Мы увидим, как он выходит?
– Да, – отозвалась Констанс. – Мы обычно приходим сюда раз в неделю, чтобы просто увидеть Спокса. Иногда он с нами разговаривает, иногда машет рукой. Он думает, что мы работаем вон в том здании и сидим здесь во время ланча. Он не подозревает, что мы приходим посмотреть на него.
Мма Рамотсве сделала вид, что заинтригована.
– Сколько лет этому Споксу? – спросила она.
– Самый лучший возраст, – сказала Констанс. – Ему двадцать восемь. А день рождения у него…
– Двадцать четвертого июля, – договорила Кокоцо. – Мы придем в этот день с подарком. Ему это понравится.
– Вы очень добры, – сказала мма Рамотсве.
Она какое-то время изучала девушек, пытаясь представить себе, каково это – поклоняться человеку, так сказать, из другого мира? Откуда такое отношение к людям шоу-бизнеса? Что в них такого особенного? Тут она остановилась, потому что вспомнила Ноте Мокоти и свои собственные чувства к нему, давно, когда она вряд ли была старше этих девочек. И она перестала удивляться. Мы не должны забывать, что значит быть молодым и думать и вести себя так, что потом это может показаться глупым.
– Он скоро выйдет? – спросила она. – Нам придется долго ждать?
– По-разному, – сказала Констанс. – Иногда он сидит там и часами разговаривает с менеджером радиостанции. А иногда выходит, как только заканчивается его шоу, и сразу же идет к автомобилю. Вон его автомобиль, такой красный, с желтыми занавесками на заднем окне.
Мма Рамотсве взглянула на автомобиль. «Первоклассные моторы», подумала она без особого расположения, но тут Кокоцо схватила ее за руку, а Констанс прошептала в самое ухо:
– Спокс!
Он вышел из парадной двери, в джинсах на бедрах и рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, с золотой цепочкой на шее, этакий сладкоголосый рыцарь радиоволн, приятной внешности, уверенный в себе, хладнокровный, сверкающий белыми зубами.
– Спокс! – пробормотала Кокоцо, и, словно услышав ее едва различимую молитву, он повернулся к ним, помахал рукой и направился через автостоянку туда, где они сидели.
Кокоцо ткнула мма Рамотсве в бок.
– Он идет поговорить с нами, – прошептала она. – Он нас увидел!
– Привет, Спокс, – воскликнула Констанс. – Твое шоу сегодня было великолепно. Фантастика! Эта группа, которую ты ставил в десять. Умереть можно!
– Да, – подтвердил Спокс, стоя перед ними и улыбаясь своей невероятной улыбкой. – Отличное звучание. Отличное.
– Эта дама тебя еще не слышала, Спокс, – сказала Кокоцо, показывая на мма Рамотсве. – Теперь она знает. Она будет слушать тебя завтра утром, правда, мма?
Мма Рамотсве улыбнулась.
Она не любила лгать и не собиралась лгать теперь.
– Нет, – сказала она. – Не буду.
Спокс вопросительно посмотрел на нее:
– Почему, мма? Моя музыка вам не нравится? Да? Может быть, я сумею поставить для вас какие-нибудь старые мелодии.
– Это было бы очень мило, – вежливо ответила мма Рамотсве. – Но, прошу вас, не беспокойтесь обо мне. Ставьте то, что нравится вашим слушателям. Со мной все будет в порядке.
– Я люблю, чтобы моя музыка нравилась всем, – мило сообщил Спокс. – Наше радио для всех.
– И все слушают, Спокс, – сказала Кокоцо. – Ты знаешь, что мы слушаем.
– Что ты сегодня делаешь, Спокс? – спросила Констанс.
Спокс ей подмигнул:
– Видишь ли, я бы с удовольствием пригласил вас в кино, но должен ехать присмотреть за стадом. Мне очень жаль.
Все, включая мма Рамотсве, рассмеялись его шутке. Потом мма Рамотсве спросила:
– Я не могла видеть вас раньше, рра? – Она пристально разглядывала его. – Уверена, что я где-то вас видела.
Спокс чуть-чуть подался назад, вид у него был удивленный.
– Меня можно видеть в разных местах. Габороне не такой большой город. А может быть, вы видели мою фотографию в газетах.
Мма Рамотсве с сомнением посмотрела на него:
– Нет, не в газетах. Нет… – Она сделала паузу, словно пытаясь что-то припомнить, затем продолжила: – А! Вспомнила! Я видела вас вместе с дамой, которая владеет парикмахерскими салонами. Вы знаете, о ком я говорю. Я видела вас где-то вместе. Возможно, на каком-то приеме. Вас и ее. Это ваша подружка, рра?
Высказав это предположение, она стала наблюдать, какое впечатление оно произвело на Спокса. Легкая улыбка исчезла, он явно встревожился. Он посмотрел на девушек, которые пожирали его взглядами.
– А, та дама! Это моя тетушка! А вовсе не подружка!
Девушки засмеялись, а Спокс наклонился к Кокоцо и легонько тронул ее за плечо.
– Встретимся попозже? – спросил он. – В клубе «Метро»?
Кокоцо вздрогнула от удовольствия:
– Мы придем.
– Прекрасно, – сказал Спокс, а потом обратился к мма Рамотсве: – Приятно было увидеться, тетушка. Берегите себя.
Мма Макутси внимательно слушала то, что мма Рамотсве рассказывала ей, вернувшись после встречи с Констанс, Кокоцо и Споксом.
– Пока я потратила на это дело два дня, – сказала мма Рамотсве. – Я встретилась и побеседовала с двумя кавалерами из списка мма Холонги, и ни один из них не подходит. Оба заинтересованы только в ее деньгах. Один – по его собственному признанию, ведь он сам это сказал, а у другого это видно по поведению.
– Бедная мма Холонга, – сказала мма Макутси. – Я читала, что быть богатым нелегко. Никогда нельзя сказать, кто заинтересован в тебе, а кто – в твоих деньгах.
Мма Рамотсве согласилась.
– Я собираюсь вскоре поговорить с ней и рассказать, каковы успехи. Надо сообщить ей, что первые двое определенно не подходят.
– Очень печально, – отозвалась мма Макутси, думая о том, что печально и то, что у мма Холонги четыре поклонника, а у нее самой ни одного.