На следующее утро мма Рамотсве, подъехав к зданию, которое «Женское детективное агентство № 1» делило с «Быстрыми моторами на Тлоквенг-роуд», увидела мистера Полопетси, который лежал на земле, засунув голову под днище машины. Она всегда очень осторожно окликала механиков, когда они находились под машиной, потому что они от неожиданности неизбежно стукались головой. Поэтому она наклонилась и прошептала:

– Думела, рра. У вас есть, что сообщить мне?

Мистер Полопетси вылез из-под машины и вытер руки тряпкой.

– Да, – взволнованно ответил он. – У меня для вас очень интересные новости.

– Вы нашли Поппи?

– Да, нашел.

– И поговорили с ней?

– Да.

Мма Рамотсве ожидающе смотрела на него:

– И?

– Я спросил, не отправляла ли она кому-нибудь письмо, где описывала то, что произошло. Я спросил ее точно такими словами.

Мма Рамотсве почувствовала, что теряет терпение:

– Ну же, мистер Полопетси! Скажите, что она ответила.

Мистер Полопетси поднял палец в характерном жесте, выражавшем его желание что-то подчеркнуть:

– Вы никогда не поверите, кому она написала, мма Рамотсве. Вы ни за что не угадаете.

Мма Рамотсве наслаждалась моментом.

– Тетушке Эманг? – тихо спросила она.

Из мистера Полопетси, казалось, выпустили воздух.

– Да. Как вы узнали?

– У меня было предчувствие, мистер Полопетси. Предчувствие. – Мма Рамотсве старалась говорить равнодушно. – Я знаю, у меня бывают предчувствия, и иногда они оказываются верными. Тем не менее вы добыли очень полезную информацию. Она подтверждает мою точку зрения на то, что произошло.

– Я не знаю, что произошло, – сказал мистер Полопетси.

– Тогда я расскажу вам, рра, – пообещала мма Рамотсве, указывая на дверь офиса. – Давайте войдем и я расскажу вам подробно, что происходит и что нам предстоит сделать.

Мистер Полопетси и мма Макутси внимательно слушали рассказ мма Рамотсве о том, как она расследовала дело.

– Что нам теперь делать? – спросила мма Макутси. – Мы знаем, кто за всем этим стоит. Нужно идти в полицию?

– Нет, – сказала мма Рамотсве. – Во всяком случае, не сейчас.

– Так что же? – настаивал мистер Полопетси. – Пойдем и поговорим с тетушкой Эманг, кто бы она ни была?

– Нет, – ответила мма Рамотсве. – У меня есть идея получше. Мы пригласим тетушку Эманг прийти и поговорить с нами. Здесь, в нашем офисе. Мы посадим ее вот на этот стул, и она расскажет нам о своих отвратительных методах.

Мистер Полопетси засмеялся:

– Она ни за что не придет, мма! Зачем ей приходить?

– О, конечно же она придет, – улыбнулась мма Рамотсве. – Мма Макутси, я хотела бы продиктовать письмо. Мистер Полопетси, останьтесь и послушайте, что я собираюсь сказать.

Мма Макутси нравилось использовать свое умение стенографировать – экзаменаторы в Ботсванском колледже делопроизводства оценили ее как «лучшую стенографистку, какую когда-либо видели за всю историю колледжа».

– Вы готовы, мма? – спросила мма Рамотсве, с сосредоточенным видом сидя за столом.

Она сознавала, что за ней пристально наблюдает мистер Полопетси, который будет внимательно слушать каждое ее слово. Это был важный момент.

– Письмо адресовано, – продолжила она, – тетушке Эманг, в газету. Начали. Дорогая тетушка Эманг, я женщина, которая нуждается в вашей помощи. Я пишу вам, потому что знаю, что вы даете очень хорошие советы. Я частный детектив, меня зовут мма Рамотсве, я владелица «Женского детективного агентства № 1», но прошу вас, не печатайте этот фрагмент в газете, дорогая тетушка, потому что мне не хочется, чтобы люди узнали, что это именно я пишу это письмо.

Мма Рамотсве сделала паузу, а карандаш мма Макутси все еще скользил по странице ее блокнота.

– Готово, – улыбнулась мма Макутси.

– Несколько недель назад, – продолжала диктовать мма Рамотсве, – я встретилась с женщиной, которая рассказала мне, что ее шантажируют по поводу того, что она крадет еду и относит ее своему мужу. Я задумалась, правду ли говорит эта женщина, и выяснила, когда она показала мне письмо, что это и в самом деле правда. Затем я обнаружила действительно шокирующую вещь. Я поговорила с человеком, который сказал мне, что шантажист – женщина, работающая в вашей газете! И теперь я не знаю, что делать с этой информацией. С одной стороны, вроде бы следует забыть обо всем этом и заниматься своим делом. С другой стороны, нужно сообщить об этой шантажистке в полицию. Я в самом деле не знаю, что делать, и я подумала, что вы самый умный человек из всех, кого я знаю, и можете дать мне отличный совет. Тетушка Эманг, не могли бы вы прийти повидаться со мной в моем офисе и посоветовать мне, что делать? Вы единственный человек, кому я рассказываю об этом деле, и единственный, кому я верю. Вы можете прийти в любой день до пяти часов – в это время мы уходим домой. Наш офис находится в здании «Быстрых моторов на Тлоквенг-роуд», и вы не проедете мимо мастерской, если поедете по Тлоквенг-роуд в направлении Тлоквенга. Я жду вас. Искренне ваш друг, Прешас Рамотсве. – Кончив диктовать, мма Рамотсве взмахнула рукой. – Вот, – сказала она. – Как вам?

– Великолепно, мма, – отозвался мистер Полопетси. – Отвезти прямо сейчас? В офис газеты?

– Да, прошу вас, – улыбнулась мма Рамотсве. – И напишите на конверте «срочно». Думаю, что визит тетушки Эманг состоится уже сегодня до того, как мы пойдем домой.

– Я тоже так думаю, – согласилась мма Макутси. – Сейчас я напечатаю письмо, а вы подпишете. Очень умное письмо, мма. Возможно, самое умное из всех, какие вы когда-либо писали.

– Спасибо, мма, – сказала мма Рамотсве.

Как иногда медленно тянется время, думала мма Рамотсве. Написав письмо тетушке Эманг – письмо, которое, она была уверена, выманит шантажистку из ее логова, – мма Рамотсве обнаружила, что заниматься чем-то другим не может. У нее было немного работы, одно или два обычных дела, которые следовало распутать, но для этого нужно было выйти за пределы офиса и поговорить с людьми, а мма Рамотсве не хотелось покидать офис на случай, если придет тетушка Эманг. И она сидела за своим письменным столом, пролистывая журналы. Мма Рамотсве любила журналы и не могла устоять против заманчивых названий на витрине супермаркета «Бери и плати». Ей нравились журналы, которые содержали практические советы (кулинарные и садоводческие) и статьи о жизни известных людей. Она знала, что подобные статьи не стоит воспринимать всерьез, но они, тем не менее, были интересны, похожи на сплетни, примерно такие же, какими обмениваешься со знакомыми в Мочуди, или с друзьями на веранде «Президент-отеля», или даже с мма Макутси, когда им обеим бывает нечего делать. Такие сплетни захватывают, потому что имеют отношение к повседневной жизни: женитьба человека, владеющего новым страховым агентством в торговом центре; неподходящий бойфренд для дочери хорошо известного политика; неожиданное продвижение по службе старшего офицера и манерное поведение его жены и так далее.

Мма Рамотсве задумчиво переворачивала страницы журнала. У нее были ярко выраженные симпатии и антипатии. Ей нравились, например, епископ Туту и человек с растрепанными волосами, певец, дававший концерты с целью помочь голодающим. А вот принц Чарлз осматривает фабрику по производству органических крекеров. Очень интересно, подумала мма Рамотсве. Ей всегда нравился принц Чарлз. На фотографии он держал коробку с особыми крекерами, которые продавал в благотворительных целях. Мма Рамотсве смотрела на них и думала, какого они могут быть вкуса. Она предположила, что крекеры могли бы оказаться хороши с ройбушем, и представила на своем письменном столе пакет таких крекеров, из которого она и мма Макутси могли бы брать крекеры, когда захотят. Но тут мма Рамотсве вспомнила о своей диете и ощутила в желудке голодные спазмы.

Она продолжала просматривать журнал. Вот фотография папы Римского, который поднимается в вертолет, придерживая свою круглую белую шапочку, чтобы ее не сдуло. За ним следуют два кардинала в красных мантиях, мма Рамотсве заметила, что у обоих традиционные фигуры, что ободрило ее. Если я когда-нибудь увижу Бога, подумала она, уверена, он не будет тощим.

В середине дня Чарли, старший ученик, вошел в офис и попросил у мма Макутси денег в долг.

– Теперь, когда у вас богатый муж, – сказал он, – вы можете дать мне денег взаймы.

Мма Макутси неодобрительно посмотрела на него.

– Мистер Пхути Радипхути еще не муж мне, – ответила она. – И он не такой уж богатый человек. У него достаточно денег, только и всего.

– Ну, он ведь должен давать вам деньги, мма, – настаивал Чарли. – А если он дает, то наверняка вы в состоянии одолжить мне восемьсот пула.

Мма Макутси взглянула на мма Рамотсве, ища поддержки.

– Восемьсот пула? – переспросила она. – Что ты хочешь сделать с такими деньгами? Это ведь куча денег, не так ли, мма Рамотсве?

– Так и есть, – подтвердила мма Рамотсве. – Для чего они тебе нужны?

Чарли казался смущенным.

– На подарок для моей подруги, – сказал он. – Я хочу купить ей одну вещь.

– Твоей подруги! – взвизгнула мма Макутси. – Интересная новость. Мне кажется, что вы, парни, жить не можете без того, чтобы не называть кого-нибудь своей подругой. А теперь ты толкуешь о том, чтобы купить ей подарок! Это очень важная новость!

Чарли возмущенно поглядел на мма Макутси, потом отвел глаза в сторону.

– И что ты собираешься ей купить? – спросила мма Макутси. – Кольцо с бриллиантом?

Чарли потупился. Руки он сжимал за спиной, словно обвиняемый. Мма Рамотсве внезапно прониклась к нему сочувствием. Мма Макутси иногда бывает слишком сурова с учениками. Если даже они ленятся бóльшую часть времени, у них есть свои чувства, и мма Рамотсве не любила смотреть, как их унижают.

– Расскажи мне о своей девушке, Чарли, – попросила мма Рамотсве. – Уверена, она очень хорошенькая. Чем она занимается?

– Она работает в магазине одежды, – сказал Чарли. – У нее очень хорошая работа.

– И давно ты ее знаешь? – спросила мма Рамотсве.

– Три недели, – ответил Чарли.

– Ну, – сказала мма Макутси. – А что за подарок? Кольцо?

Она задала этот вопрос в шутку и не была готова к ответу.

– Да, – сказал Чарли. – Я хочу купить кольцо.

В комнате воцарилась тишина. Снаружи, на жаре, цикады завели свою бесконечную брачную песню. Мир, казалось, застыл, и любое движение казалось бессмысленным. Это было время, когда лучше всего тихо сидеть в прохладном помещении и ничего не делать до тех пор, пока не станет свежее.

Мма Макутси тихо произнесла:

– Не рановато ли дарить кольцо через три недели? Три недели…

Чарли пристально посмотрел на нее:

– Вы об этом ничего не знаете, мма. Не знаете, что такое быть влюбленным. Я сейчас влюблен, и я знаю, о чем говорю.

Мма Макутси отступила перед этим напором.

– Прости… – улыбнулась она.

– Вы не верите, что у меня есть чувства, – сказал Чарли. – Вы все время смеетесь надо мной. Думаете, я об этом не знаю? Думаете, я не смогу об этом вам сказать?

Мма Макутси умоляющим жестом подняла руку:

– Послушай, Чарли, ты же не можешь…

– Могу, – возразил Чарли. – У парней тоже есть чувства. Я не хочу от вас восемьсот пула. Не хочу даже двух пула. Даже если вы предложите мне, я их не возьму. Бородавчатая свинья!

Мма Рамотсве вскочила:

– Чарли! Ты не должен называть мма Макутси бородавчатой свиньей. Ты уже делал это… Я тебе запрещаю. Я поговорю с мистером Матекони…

Ученик направился к двери:

– Я говорю правду. Она бородавчатая свинья. Не понимаю, почему этот Радипхути хочет жениться на бородавчатой свинье. Может быть, он и сам бородавчатый кабан.

К трем часам дня мма Рамотсве стала с беспокойством поглядывать на свои часики. Она раздумывала, не оказалась ли ее версия, на основе которой строилось все письмо, совершенно неверной. У нее не было доказательств, что тетушка Эманг шантажистка, – только догадки. Факты сходились, разумеется, но факты могут подходить ко многим ситуациям и все же не давать полного представления. Если тетушка Эманг не шантажистка, она просто отнесется к этому письму как к любому другому, полученному от читателей, и тогда вряд ли явится в их офис. Волнение, вызванное выходкой, которую позволил себе Чарли, улеглось, и теперь ничего не оставалось, кроме как предаваться двухчасовому безрезультатному ожиданию.

Незадолго до пяти, когда мма Рамотсве подумала, что, наверное, ошибалась, мма Макутси, которой с ее места было лучше видно все, что делается снаружи, прошептала:

– Машина, мма Рамотсве, машина!

Мма Рамотсве немедленно убрала журналы со своего стола и аккуратно поместила чашку с недопитым ройбушем в верхний ящик.

– Выйдите и встретьте тетушку Эманг, – попросила она мма Макутси. – Но сначала попросите мистера Полопетси прийти сюда.

Мма Макутси, выполняя просьбу, направилась к акации, под которой припарковалась машина. Автомобиль был дорогой, заметила она, не «мерседес», конечно, но что-то вроде. Когда мма Макутси подошла ближе, из автомобиля вылезла удивительно маленькая женщина, просто крошечная, и пошла ей навстречу. Мма Рамотсве, вытянув шею, наблюдала из офиса, как мма Макутси начинает разговор с этой женщиной.

– Какая она маленькая, – прошептала мма Рамотсве, обращаясь к мистеру Полопетси. – Посмотрите на нее!

Челюсть мистера Полопетси отвисла от удивления.

– Поглядите на нее, – эхом повторил он. – Поглядите на нее.

Мма Макутси сопроводила тетушку Эманг в офис. Мма Рамотсве встала, приветствуя гостью, и сделала это вежливо, с традиционной ботсванской любезностью. В конце концов, это ее гостья, даже если она шантажистка.

Тетушка Эманг оглядела офис небрежно, чуть ли не с пренебрежением.

– Так, значит, это и есть «Женское детективное агентство № 1», – заключила она. – Я о нем слышала. Но не думала, что оно окажется таким маленьким.

Мма Рамотсве ничего не ответила, только указала посетительнице на стул.

– Садитесь, пожалуйста, – улыбнулась она. – Я думаю, вы тетушка Эманг. Это так?

– Да, – подтвердила женщина. – Я тетушка Эманг. А вы эта женщина, Прешас Рамотсве? – Голос ее оказался высоким и чуть-чуть гнусавым, словно голос ребенка. Слушать такой голос было неприятно, а то, что он исходил от такой маленькой женщины, еще усиливало это чувство.

– Да, это я, мма, – кивнула мма Рамотсве. – А это мма Макутси и мистер Полопетси. Они оба работают здесь.

Тетушка Эманг коротко взглянула на мма Макутси и мистера Полопетси, стоявшего рядом с ней. Она резко кивнула.

Мма Рамотсве наблюдала за ней, завороженная тем, насколько она мала. Она словно кукла, думала мма Рамотсве, маленькая зловредная кукла.

– Теперь о вашем письме, – сказала тетушка Эманг. – Я пришла повидаться с вами, потому что мне не нравится думать, что кто-то беспокоится. Мое дело помогать людям преодолевать трудности.

Мма Рамотсве пристально смотрела на нее. Маленькое личико ее гостьи, с проницательными, злобными глазками, было бесстрастным, но по глазам было заметно, что ее что-то беспокоит. Зло, подумала мма Рамотсве. Вот что я вижу. Зло. Она сталкивалась с ним раза два в жизни, и оба раза узнавала его. Большинство неудач человека это всего-навсего неудачи, но за ними стоит зло.

– Тот, кто утверждает, что знает шантажиста, просто говорит ерунду, – продолжала тетушка Эманг. – Не думаю, что вы приняли это утверждение всерьез. Видите ли, люди всегда придумывают какие-то истории. Я сталкиваюсь с этим каждый день.

– Правда? – спросила мма Рамотсве. – Да, я на своей работе тоже слышу множество историй, и некоторые из них оказываются правдивыми.

Тетушка Эманг помолчала. Она не ожидала такого уверенного ответа. С этой женщиной, с этой толстухой, нужно вести дело по-другому.

– Разумеется, – сказала тетушка Эманг. – Разумеется, вы правы. Некоторые истории правдивы. Но почему вы думаете, что и эта тоже?

– Потому что я верю той женщине, что рассказала ее мне, – ответила мма Рамотсве. – Я считаю, что она говорит правду. Она не из тех, кто сочиняет.

– Если вы так думаете, – вздохнула тетушка Эманг, – почему же вы писали мне и спрашивали моего совета?

Мма Рамотсве взяла лежавший перед ней карандаш и стала крутить его в пальцах. Мма Макутси узнала эту манеру – мма Рамотсве всегда так делала, перед тем как совершить разоблачение, – и слегка подтолкнула мистера Полопетси.

– Я написала вам, – сказала мма Рамотсве, – потому что шантажистка – это вы. Вот почему.

Мистер Полопетси, внимательно наблюдавший за этой сценой, чуть покачнулся и на секунду подумал, что сейчас упадет в обморок. Это был момент, который, как он и представлял себе, венчает работу детектива, – момент, когда виновный разоблачен! О мма Рамотсве, думал он, какая вы замечательная женщина!

Тетушка Эманг, бесстрастно глядя на свою обвинительницу, не шевелилась. Когда она заговорила, ее голос зазвучал еще выше, чем обычно, и в нем послышался странный призвук, похожий на пощелкивание клапана.

– Вы лжете, толстуха, – заявила она.

– Неужели? – возразила мма Рамотсве. – Что ж, вот несколько деталей. Мма Цау. Это она крала еду. Вы шантажировали ее, потому что она могла потерять работу, если бы это всплыло наружу. Теперь доктор Лубега. Вы откуда-то узнали, что произошло с ним в Уганде. Да и человек, у которого случилась любовная история, и он беспокоился, как бы жена не узнала об этом… – Она помолчала. – У меня в этой папке собрано много свидетельств.

Тетушка Эманг фыркнула:

– Доктор Лубега? Кто такой этот доктор Лубега? Я не знаю никого с таким именем.

Мма Рамотсве переглянулась с мма Макутси и улыбнулась:

– Вы только что доказали мне, что я была права. Вы подтвердили это.

Тетушка Эманг поднялась со стула:

– Вы ничего не сможете доказать, мма. В полиции вас засмеют.

Мма Рамотсве положила карандаш. И подумала: как бы я себя чувствовала на месте этой женщины? О чем можно думать, если ты настолько бессердечен, что шантажируешь перепуганных, мучающихся чувством вины людей? Что причиной всему этому? И ответ не заставил себя ждать: ненависть. Когда-то эта женщина совершила что-то дурное и этот поступок привел ее к отчаянию и ненависти. А ненависть сделала возможным такое поведение.

– Да, я не смогу доказать этого. Пока не смогу. Но я хочу сказать вам одну вещь, мма, и я хочу, чтобы вы как следует подумали над тем, что я вам скажу. Больше никакой тетушки Эманг. Вам придется зарабатывать на жизнь каким-нибудь другим способом. Если тетушка Эманг будет продолжать свою деятельность, я займусь этим – мы все, кто сейчас находится в этой комнате, и мма Макутси, очень усердный детектив, и мистер Полопетси, очень умный человек, – мы все займемся тем, чтобы найти доказательства, которых у нас пока нет. Вы понимаете меня?

Тетушка Эманг слегка повернулась, и в какой-то момент всем присутствующим показалось, что она сейчас вылетит из комнаты, не сказав ни слова. Но женщина не ушла так внезапно, она посмотрела сначала на мма Макутси и мистера Полопетси, затем снова перевела взгляд на мма Рамотсве.

– Да, – тихо произнесла она.

– И вы позволили ей уйти, – сказала мма Макутси, когда они сидели в офисе, обсуждая случившееся.

К ним присоединился мистер Матекони, который закончил работу в мастерской и видел, как тетушка Эманг в ярости умчалась на своей дорогой машине.

– У меня не было выбора, – объяснила мма Рамотсве. – Она была права, утверждая, что у нас нет доказательств. Я думаю, мы не могли сделать ничего больше.

– Но вы знали и о других случаях шантажа, – заметил мистер Полопетси. – Этот доктор, да и человек, у которого была любовная история.

– Я придумала этого человека, – улыбнулась мма Рамотсве. – Но я подумала, что тетушка Эманг вполне могла шантажировать такого человека. Это обычное дело. Думаю, я оказалась права. Она не возразила мне, что подтверждает то, что именно она занималась шантажом. Но не думаю, что она шантажировала доктора Лубегу. По-моему, этому человеку нужны деньги, просто потому, что они ему нравятся.

– Я сбит с толку всем этим. – Мистер Матекони покачал головой. – Я не знаю этого доктора.

Мма Рамотсве взглянула на часы. Пора было ехать домой, ведь ей нужно было еще приготовить ужин, а это займет некоторое время. Они покинули офис, и, попрощавшись с мистером Полопетси, она и мистер Матекони отвезли мма Макутси домой на грузовике мистера Матекони. Крохотный белый фургончик может простоять ночь у гаража, сказала мма Рамотсве. Никто его не украдет, подумала она. Только она и любит его.

На пути домой она спросила мма Макутси, почему та не надела свои синие туфли. Дала им отдохнуть?

– Нужно чередовать туфли, – сказала мма Рамотсве, – это всем известно.

Мма Макутси улыбнулась. Она была смущена, но в теплой тесной кабине в такой момент, после всего пережитого, почувствовала, что может откровенно говорить о туфлях.

– Они мне немножко малы, мма, – призналась она. – Думаю, вы были правы. Но я чувствовала себя совершенно счастливой, когда носила их, и я всегда буду помнить об этом. Туфли такие красивые.

Мма Рамотсве засмеялась:

– Да, это важно, правда, мма? Ощутить счастье и потом вспоминать о нем.

– Думаю, вы правы, – согласилась мма Макутси. Счастье – такая неуловимая вещь. Иногда у него есть что-то общее с тем, чтобы иметь красивые туфли, но иногда оно связано с совсем другим. Со страной. С людьми. С тем, чтобы иметь настоящих друзей.

На следующий день была суббота. Любимый день мма Рамотсве, день, когда она могла спокойно посидеть и обдумать события недели. Сейчас было много такого, о чем нужно было подумать, и к тому же была причина радоваться тому, что неделя закончилась. Мма Рамотсве не любила противостояний – это вообще не в обычаях Ботсваны, – но ей много раз неизбежно приходилось сталкиваться с кем-то лицом к лицу. Так было, когда ее первый муж, эгоистичный и неуравновешенный Ноте Мокоти, неожиданно вернулся и пытался вымогать у нее деньги. Это было неприятно, но мма Рамотсве сумела противостоять наглецу, и он навсегда отстал от нее. Эта встреча оставила у женщины ощущение собственной слабости и беззащитности, как часто случается, когда оказываешься втянутым в конфликт. Насколько же лучше избегать конфликтов, при условии, что не станешь уклоняться от трудностей, и в этом, конечно, заключается вся сложность. Если бы мма Рамотсве не противостояла тетушке Эманг, шантаж продолжался бы, потому что никто другой не отважился бы выступить против нее. Значит, мма Рамотсве нужно было это сделать, и тетушка Эманг рассыпалась, словно съеденная термитами старая хижина из слоновьей травы, когда кто-нибудь касается ее непрочных стен.

Она сидела на своей веранде и смотрела на сад. Она была одна в доме. Мистер Матекони взял Пусо и Мотолели в гости к одной из своих теток, и они не вернутся до раннего, а скорее всего, до позднего вечера. Тетка была известна своей говорливостью и страстью рассказывать длинные истории. Неважно, что эти истории все уже неоднократно слышали, все равно они будут, обрастая множеством подробностей, повторяться и сегодня, пока солнце начнет клониться к Калахари, а вечернее небо не покраснеет. Но важно, подумала мма Рамотсве, что дети будут знать эту тетку, потому что она может многому научить их. Например, она умела обновить утрамбованный земляной пол в настоящем традиционном доме, а это умение сейчас умирает. Дети иногда помогали ей в этом, хотя им самим никогда не придется жить в доме с земляным полом, потому что эти дома постепенно исчезают. И все, что связано с ними, истории жизни наших предков, их радости и огорчения, – все это тоже уйдет, думала мма Рамотсве.

Она поглядела на небо, чистое, как обычно. Хотя через несколько дней, может, даже раньше должен пойти дождь. Тяжелые тучи наползут одна на другую, и небо сделается лиловым, сверкнет молния, и на короткое время воздух наполнится чудесным запахом, запахом давно ожидаемого дождя, запахом, радующим сердце. Мма Рамотсве бросила взгляд на свой сад, на поникшие растения, которыми она так усердно занималась, чтобы они смогли пережить сезон засухи, и которые выжили только благодаря тому, что она каждое утро и каждый вечер выливала небольшую жестянку воды на их корни, совсем немного воды, и она так быстро впитывалась, что казалось, нет никакой разницы, поливать растения или нет, ведь солнце палило немилосердно. Но разница все же была, и листья растений были еще кое-где зеленого, а не коричневого, цвета. Когда наступает сезон дождей, все оживает, и коричневый цвет – а коричневыми становятся и земля, и деревья, и чахлая трава – сменяется зеленым. Это происходит мгновенно, можно отправиться спать в засуху, а проснуться под шум дождя и увидеть скот, шкура которого лоснится от влаги.

Мма Рамотсве откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она знала, что существуют места, где мир всегда зелен и пышен, где вода ничего не значит, потому что она есть всегда, где скот не бывает тощим и вялым, – она это знала. Но ей не хотелось жить в таком месте, потому что это не была бы Ботсвана или, во всяком случае, ее часть Ботсваны. Так было на севере, около Мауна, в округе Дельта, где река течет странным образом назад, в центр страны. Мма Рамотсве бывала там несколько раз, и чистые ручьи, широкие просторы лесов Мопани и высокая трава вызывали у нее удивление. Она радовалась за живших там людей, потому что у них кругом была вода, но не чувствовала, что там ее место, – оно было на юге, на засушливом юге.

Нет, она бы никогда не променяла то, что у нее есть, ни на что другое. Она никогда не хотела быть кем-то другим, а не мма Рамотсве из Габороне, женой мистера Матекони из «Быстрых моторов на Тлоквенг-роуд» и дочерью покойного Обэда Рамотсве, шахтера, вышедшего на пенсию и отличного знатока скота, человека, о котором она думала каждый день и чей голос слышала так часто, когда по какой-то причине вспоминала, как жилось в те времена. Бог одарил ее, думала она. Он сделал ее мотсвана, жительницей страны, достойной памяти сэра Серетсе Кхамы, этого великого государственного мужа, который так достойно повел себя в ту ночь, когда над страной взвился трехцветный флаг – началась история Ботсваны. Когда ей, девочке, рассказывали об этом событии и показывали фотографии, она представляла себе, как весь мир наблюдал за Ботсваной в ту ночь и разделял чувства ее народа. Теперь она понимала, что это было не так, что никому в мире это не было интересно, кроме, возможно, небольшого числа людей, и что мир никогда не обращал особого внимания на страны вроде Ботсваны, где все так спокойно и где люди не ссорятся и не воюют. Но мало-помалу люди узнавали эту тайну и начинали многое понимать.

Мма Рамотсве открыла глаза. Старый фургончик, за рулем которого сидела мма Потокване, подъехал к воротам, хозяйка сиротского приюта выбралась с водительского места и открывала щеколду ворот. Известно было, что мма Потокване приезжает повидаться с мма Рамотсве в субботу утром, обычно чтобы попросить ее отпустить мистера Матекони сделать что-нибудь для приюта, но такие визиты случались редко. Когда ворота были раскрыты, мма Потокване вернулась в фургончик и подъехала по подъездной дорожке прямо к дому. Мма Рамотсве улыбнулась про себя, когда гостья приткнула свой фургончик в тенистое местечко, где мистер Матекони обычно ставил свой грузовик. Мма Потокване всегда найдет лучшее место для парковки, как, по общему мнению, находит лучшую манеру обращения с детьми, находящимися на ее попечении.

– Вот, мма, – сказала мма Рамотсве гостье после того, как они обменялись приветствиями. – Вот вы приехали повидаться со мной. Это очень хорошо, потому что я сижу здесь одна и поговорить мне не с кем. Теперь другое дело.

Мма Потокване засмеялась.

– Но вы мастерица думать, – заметила она. – Вам не так уж важно, есть кто-либо рядом или нет. Вы можете просто думать.

– И вы тоже, – отозвалась мма Рамотсве. – У вас тоже есть голова на плечах.

Мма Потокване возвела глаза к небу.

– Моя бедная голова не так хороша, как ваша, мма Рамотсве, – улыбнулась она. – Это всем известно. Вы очень умная женщина.

Мма Рамотсве сделала протестующий жест. Она знала, что мма Потокване умна, но, как все умные люди, скромна в оценке своих талантов.

– Пойдемте посидим на веранде, – пригласила она. – Я сейчас заварю нам чай.

Устроив гостью, мма Рамотсве пошла в кухню. Продолжая улыбаться про себя, она поставила чайник. Некоторые люди не способны ничем удивить, думала мма Рамотсве. Они всегда ведут себя одинаково, именно так, как ожидаешь. Мма Потокване поговорит на общие темы минут десять или около того, затем последует просьба. В сиротском приюте что-то требует починки. Не найдется ли случайно у мистера Матекони свободного времени – она не ждет, чтобы это произошло немедленно, – просто взглянуть? Мма Рамотсве думала об этом, пока чайник закипал, а потом подумала: «Я в той же степени предсказуема, как и мма Потокване. Мма Макутси, без сомнения, предвидит все, что я собираюсь сделать или сказать, прежде чем я открою рот». Это была отрезвляющая мысль. Разве мма Макутси не говорила о том, как мма Рамотсве любит по всякому поводу цитировать Серетсе Кхаму? Она действительно это делает? Ну, Серетсе Кхама, сказала себе мма Рамотсве, в свое время говорил множество верных вещей, и это правильно, если она цитирует такого великого человека.

Мма Макутси неожиданно возникла в разговоре после того, как мма Рамотсве вернулась на веранду с чайником свежезаваренного ройбуша.

– Эта ваша секретарша, – сказала мма Потокване, – та, в больших очках…

– Это мма Макутси, – твердо поправила ее мма Рамотсве. Между мма Потокване и мма Макутси иногда случались небольшие стычки. «Она знает ее имя, – подумала мма Рамотсве, – знает».

– Да, конечно, мма Макутси, – сказала мма Потокване. – Эта женщина… – И после паузы она продолжила: – Я слышала, она обручена. Это, должно быть, печально для вас, мма, ведь она, наверное, не захочет работать после свадьбы. Поэтому я думаю, что, может быть, вы захотите взять девушку из сиротского приюта, которая сейчас заканчивает Ботсванский колледж делопроизводства. Я пришлю ее к вам на следующей неделе…

Мма Рамотсве перебила мма Потокване:

– Но мма Макутси не собирается уходить с работы, мма. И она помощник детектива, понимаете, она не просто какой-нибудь секретарь.

Мма Потокване молча восприняла информацию. Потом кивнула:

– Я поняла. Значит, у вас работы нет?

– Нет, мма, – подтвердила мма Рамотсве. – Мне очень жаль.

Мма Потокване сделала глоток ройбуша.

– Хорошо, мма, – отозвалась она. – Я спрошу у кого-нибудь еще. Я уверена, что эта девушка найдет где-нибудь работу. Она очень хорошая. Она не из тех девушек, кто все время думает о парнях.

Мма Рамотсве засмеялась:

– Это хорошо, мма. – И она взглянула на свою гостью.

Одной из привлекательных черт мма Потокване была жизнерадостность. То, что ее просьба не была выполнена, казалось, не сильно ее огорчило, найдется еще множество других возможностей устроить интересующее ее дело.

Разговор продолжился, но на другие темы. У мма Потокване была племянница, которая очень успешно обучалась музыке – игре на пианино, – и она надеялась, что девочка попадет в музыкальную студию Дэвида Слейтера. Мма Рамотсве с улыбкой выслушала все это, потом послушала о неприятностях брата мма Потокване – его стадо не очень хорошо перенесло засушливый сезон. Двоих животных украли, и они затем обнаружились в чьем-то стаде с новым клеймом. Это ужасно, и можно было ждать, что полиция легко разберется в этом деле. Но этого не произошло, сказала мма Потокване, полицейские поверили истории, которую им рассказал человек, в чьем стаде обнаружились животные. Полицию легко ввести в заблуждение, согласилась мма Рамотсве, а вот ее бы такой рассказ не обманул бы.

Их разговор на эти и подобные темы мог бы продолжаться еще долго, однако его прервало появление еще одного фургона, на этот раз большого, зеленого цвета, который ловко въехал в открытые ворота и остановился перед верандой. Мма Рамотсве, удивленная прибытием нового гостя, поднялась, чтобы посмотреть, кто это, а из кабины фургона появился человек и бодро ее приветствовал.

– Я привез кресло, – объявил он. – Куда вы хотите, чтобы я его поставил?

Мма Рамотсве нахмурилась.

– Я не покупала кресла, – сказала она. – Думаю, вы перепутали дом.

– Да? – отозвался мужчина, сверяясь с бумажкой, которую вытащил из кармана. – Разве это не дом мистера Матекони?

– Это его дом, – ответила мма Рамотсве. – Но…

– Значит, это все-таки то место, – сказал мужчина. – Мистер Матекони купил на днях это кресло. Вот оно. Мистер Радипхути сказал, чтобы я отвез его сюда.

Когда кресло проносили мимо женщин, мма Потокване присвистнула:

– Это очень хорошее кресло, мма. Мистер Матекони сделал прекрасный выбор.

Мма Рамотсве не ответила. Она могла только представить себе цену такого кресла и недоумевала, что могло приключиться с мистером Матекони, что он позволил себе такой расход. Ладно, они поговорят об этом потом, когда он вернется. Тогда он все объяснит.

Мма Рамотсве повернулась к мма Потокване и заметила, что подруга следит за ее реакцией.

– Мне жаль, – сказала мма Рамотсве. – Он просто не посоветовался со мной. Иногда он так поступает. Это очень дорогое кресло.

– Не будьте суровы с ним, – посоветовала мма Потокване. – Он очень хороший человек. И разве он не заслуживает удобного кресла? Разве он не заслуживает удобного кресла после целого дня тяжелой работы?

Мма Рамотсве села. Это правда. Если мистер Матекони хочет иметь удобное кресло, то он, безусловно, вправе сделать это. Она посмотрела на подругу. Возможно, она слишком сурово судила о мма Потокване – сейчас та бескорыстно поддерживает мистера Матекони. Она внимательная женщина.

– Да, – сказала мма Рамотсве. – Вы правы, мма Потокване. Мистер Матекони очень долго пользовался старым креслом. Он заслужил новое кресло. Вы совершенно правы.

Последовало недолгое молчание. Затем мма Потокване заговорила:

– В таком случае вы не думаете, что могли бы отдать его старое кресло сиротскому приюту? Мы сумеем воспользоваться таким креслом. Это будет очень мило с вашей стороны, мма, ведь теперь оно вам не нужно.

У мма Рамотсве не было иного выбора, как согласиться, хотя она с сожалением подумала о том, что хозяйка приюта в очередной раз сумела добыть кое-что для себя. Да, конечно, все было сделано из наилучших побуждений, ради сирот. Поэтому мма Рамотсве вздохнула, очень тихо, но так, чтобы мма Потокване было слышно, и согласилась. Затем она предложила гостье еще чашку чая, и предложение было тут же принято.

– У меня с собой кусок пирога, – улыбнулась мма Потокване и полезла в сумку, стоявшую у ее ног. – Я подумала, что вам может захотеться его попробовать.

Она открыла сумку и вытащила большой кусок пирога, тщательно завернутый в пергаментную бумагу. Мма Рамотсве внимательно смотрела, как гостья разрезает пирог на две части и кладет на стол, воспользовавшись двумя кусками бумаги как тарелками.

– Это очень мило с вашей стороны, – вздохнула мма Рамотсве. – Но я думаю, что должна сказать: «Спасибо, я не буду». Знаете, я ведь сейчас на диете.

Это было произнесено без убежденности в голосе, и конец фразы как будто растворился в воздухе. Но мма Потокване все расслышала и внимательно посмотрела на мма Рамотсве.

– Мма, – воскликнула она, – если вы сядете на диету, что же делать нам, всем остальным? Что подумают все другие женщины с традиционной фигурой, когда услышат об этом? Как вы можете быть такой недоброй?

– Недоброй? – повторила мма Рамотсве. – Не понимаю, почему я недобрая.

– Конечно недобрая, – подтвердила мма Потокване. – Людям с традиционной фигурой другие всегда советуют меньше есть. Их жизнь зачастую превращается в страдание. Вы знаменитость с традиционной фигурой. Если вы будете соблюдать диету, все остальные почувствуют себя неловко. Они поймут, что тоже должны сесть на диету, и это испортит им жизнь. – И она подвинула кусок пирога к мма Рамотсве. – Вы должны взять его, мма, – сказала она. – Я съем свой кусок. У меня тоже традиционная фигура, и мы, традиционно сложенные люди, должны держаться вместе. В самом деле, должны.

Мма Потокване взяла свой кусок пирога и как следует откусила.

– Очень вкусный, мма, – пробормотала она с набитым ртом. – Очень хороший пирог.

Мма Рамотсве пребывала в нерешительности. Действительно ли я хочу изменить свой образ жизни? – спросила она себя. Или мне нужно просто быть самой собой, то есть женщиной с традиционной фигурой, которая любит ройбуш и которой нравится сидеть на веранде и думать?

Она вздохнула. Сколько добрых намерений никогда не воплощаются в жизнь. И это, решила она, одно из них.

– Думаю, с моей диетой покончено, – улыбнулась мма Рамотсве, обратившись к мма Потокване.

Какое-то время они сидели, беседуя как давние друзья и слизывая с пальцев крошки. Мма Рамотсве рассказала о своей напряженной неделе, а мма Потокване посочувствовала ей.

– Вам нужно было бы поберечь себя, – заметила она. – Мы не созданы для того, чтобы все время работать, работать и работать.

– Вы правы, – отозвалась мма Рамотсве. – Очень важно просто иметь возможность посидеть и подумать.

Мма Потокване согласилась с этим.

– Я часто говорю сиротам, чтобы они не все время работали, – сказала она. – Так работать неестественно. Должно существовать время для работы и время для игры.

– И еще для того, чтобы сидеть и смотреть, как солнце восходит и садится, – добавила мма Рамотсве. – И для того, чтобы слушать звон колокольчиков пасущегося в буше скота.

Мма Потокване подумала, что это приятное чувство. Она тоже, поделилась она с подругой, хотела бы когда-нибудь оставить работу и уехать жить в свою деревню, где все друг друга знают и друг о друге заботятся.

– Вы собираетесь когда-нибудь вернуться в свою деревню? – спросила она у мма Рамотсве.

И та ответила:

– Я вернусь. Да, когда-нибудь я обязательно вернусь туда.

И мысленным взором она увидела извилистые тропки Мочуди, и загоны для скота, и небольшой огороженный участок земли, где на скромном камне выбита надпись: «Обэд Рамотсве». И растущие рядом с камнем мелкие цветы, такие красивые и совершенные, что сердце разрывается…