На другой день мма Макутси заметила, что мысли мма Рамотсве где-то далеко. Ее работодательница редко бывала мрачной, но временами мма Макутси замечала, что что-то мешает ей полностью сосредоточиться на делах агентства. Обычно это были домашние проблемы: у кого-то из детей возникли трудности в школе или служанка Роза рассказала ей о сложном положении, в которое попал кто-то из ее родственников либо знакомых. Вокруг столько нужды, даже в такой счастливой стране, как Ботсвана. Казалось, источники страдания никогда не иссякнут. Несмотря на весь прогресс, всегда останутся люди, у которых нет работы, жилья и даже еды. И когда ты узнаешь об этой нужде, особенно у тех, кто вправе рассчитывать на твою помощь, ты не можешь об этом не думать.

У каждого есть кто-то оказавшийся в беде. Сама мма Макутси недавно узнала о девочке, у которой умерли отец и мать. Эта девочка, жившая с тетей, была очень способной. Она хорошо сдала все экзамены, но теперь ей нечем было платить за обучение, и, если денег не найдут, ей придется бросить школу. Что можно было сделать? Мма Макутси не могла ей помочь. Благодаря «Калахари», курсам машинописи для мужчин, у нее появилось немного свободных денег, но ей приходилось помогать своим родственникам в Бобононге. А бедной девочке некому было помочь, и она теряла свой шанс преуспеть в жизни.

Конечно, нельзя позволять себе слишком много об этом думать. Нужно идти вперед и заниматься каждодневными делами. «Женское детективное агентство № 1» существует для того, чтобы решать проблемы, возникающие в жизни людей — мма Рамотсве часто указывала ей, что они занимаются именно этим, — но они не могут решить всех мировых проблем. И поэтому приходится отворачиваться от многих вещей, с которыми ты хотел бы как-то разобраться, и надеяться, что у тех, кто нуждается в помощи, все каким-то образом уладится. Больше ты ничего не можешь сделать.

Мма Макутси посмотрела на мма Рамотсве, сидевшую за своим столом в другом конце комнаты, и задумалась над тем, сказать ли что-нибудь своей работодательнице или промолчать. Через секунду она решила сказать.

— Вас, кажется, что-то беспокоит, мма Рамотсве, — рискнула предположить она. — Вы хорошо себя чувствуете?

Некоторое время мма Рамотсве молчала, и вопрос мма Макутси повис в воздухе.

Потом мма Рамотсве заговорила:

— Да, меня беспокоит одна вещь. Но мне бы не хотелось обременять вас своими заботами. Это мое личное дело.

Мма Макутси посмотрела на нее. Называть что-то своим личным делом было большим достижением. В Ботсване почти нет таких вещей, которые считают личным делом. Там люди знают друг о друге все.

— Я не хочу совать нос в чужие дела, — сказала мма Макутси. — Но если вас что-то беспокоит, позвольте мне взять на себя заботу о других вещах. Так я смогла бы вам помочь.

Мма Рамотсве вздохнула:

— Не знаю, какие заботы я могла бы на вас переложить. Их так много…

— Ну, для начала, Чарли, — живо предложила мма Макутси. — С ним забот хватает. Позвольте мне заняться Чарли. И он вас перестанет беспокоить.

На секунду мма Рамотсве задумалась о том, как отклонить это предложение. Чарли был проблемой гаража, и, следовательно, о нем полагалось заботиться мистеру Матекони и косвенно ей — как жене мистера Матекони. Она и мистер Матекони всегда заботились об учениках, и ей представлялось естественным продолжать это делать. И все же предложение мма Макутси было, несомненно, заманчивым. Она понятия не имела, что ей делать с Чарли, если вообще тут можно было что-то сделать. Мма Макутси — умная и находчивая женщина, вполне способная призвать к порядку молодых мужчин. В прошлом она весьма успешно прибрала к рукам учеников. Возможно, стоит дать ей попытаться проделать это еще раз.

— Что вы можете сделать с Чарли? — спросила она. — Что вообще любой из нас может с ним сделать?

Мма Макутси улыбнулась:

— Я могу пойти и просто выяснить, что происходит. А потом подумать над тем, что с этим делать.

— Но мы прекрасно знаем, что происходит, — сказала мма Рамотсве. — У него шашни с богатой женщиной, хозяйкой «мерседеса». Это всем известно. Вот что происходит.

Мма Макутси согласилась, что это так. Но, на ее взгляд, за этим стояло нечто большее. Конечно, они видели, как эта женщина с учеником заехали во двор мистера Матекони, но здесь скрыта какая-то тайна.

— Нам нужно кое-что проверить, — сказала она мма Рамотсве. — Я думаю, нам с мистером Матекони нужно провести тщательное расследование. Вот что я думаю.

— Вам придется позаботиться о мистере Матекони, — предупредила мма Рамотсве. — Он замечательный механик, но не уверена, что он хороший детектив. На самом деле я уверена, что он совсем плохой.

— Я присмотрю за ним, — пообещала мма Макутси. — Я позабочусь о том, чтобы мистер Матекони не пострадал.

— Хорошо, — согласилась мма Рамотсве. — У меня нет другого… — Она запнулась. Она собиралась сказать, что у нее нет другого мужа, но тут же с мрачным чувством поняла, что это не совсем так.

Когда мма Макутси предложила мистеру Матекони заглянуть к его новому жильцу, он бросил взгляд на часы и почесал в затылке.

— У меня столько дел, мма, — сказал он. — Вон машина, у которой износились тормозные колодки, вон фургон, ревущий, как осел. Здесь много неисправных машин, и я не могу бросить работу.

— Они без вас не умрут, — твердо сказала мма Макутси. — Когда мы вернемся, они по-прежнему будут здесь стоять.

Мистер Матекони вздохнул:

— Не понимаю, зачем нам туда идти. Они исправно вносят плату за жилье. Дом не сгорел.

— Но подумайте о Чарли, — возразила мма Макутси. — Нам нужно выяснить, почему он ходит в ваш дом. Что, если эта расфуфыренная леди со своим «мерседесом» втянула его в какую-нибудь криминальную историю?

При упоминании о криминальной истории мистер Матекони поморщился. Он взял к себе этих учеников несколько лет назад и мог легко себе представить их многочисленные любовные похождения. Он не любил вникать в подробности этих авантюр — в конце концов, это их личное дело. Но криминальная деятельность — другое дело. Что, если в газетах появится заметка, что ученики из «Быстрых моторов на Тлоквенг-роуд» задержаны полицией за рэкет? Этого позора он не переживет. Его обязанность обслуживать клиентов с их машинами и делать это честно. Мистер Матекони никогда не использовал дешевых запасных частей, выдавая их за дорогие от производителей. Никогда не давал и не получал взяток. Он всеми силами старался привить ученикам понятия о нравственности — в бизнесе вообще и ремонтном в частности, — но сомневался, что в этом преуспел. Он снова вздохнул. Эти женщины всегда заставляют его делать что-то против воли. Он не хотел надоедать своему жильцу. Не хотел возвращаться в свой старый дом теперь, когда так удобно устроился в доме на Зебра-драйв. Но, по-видимому, ничего другого ему не оставалось, и он уступил. Они могут пойти сегодня вечером, согласился он, сразу после пяти часов. А пока он хочет без помех поработать над этими бедными автомобилями.

— Не буду вам мешать, — пообещала мма Макутси. — Но в пять часов я буду здесь в полной готовности.

Ровно в пять она помахала на прощание мма Рамотсве, которая отправилась домой на белом фургончике, и пошла напомнить мистеру Матекони, что пора ехать. Он только что закончил ремонт машины и был в хорошем расположении духа, потому что работа удалась.

— Надеюсь, это не займет много времени, — сказал он, вытирая руки о тряпку. — Мне почти нечего сказать человеку, снявшему мой дом. На самом деле мне совершенно нечего ему сказать.

— Мы сможем сказать, что пришли проверить, все ли в порядке, — сказала мма Макутси. — А потом заговорить о Чарли. Спросить, не видел ли он его.

— Не вижу в этом никакого смысла, — возразил мистер Матекони. — Если он его видел, то ответит «да», а если не видел — «нет». Зачем об этом спрашивать?

Мма Макутси улыбнулась:

— Сразу видно, что вы не сыщик, рра.

— Конечно, я не сыщик, — согласился мистер Матекони. — И не желаю быть сыщиком. Я механик.

— Но вы женаты на владелице детективного агентства, — мягко напомнила мма Макутси. — Люди иногда перенимают от супругов то, что связано с их профессией. Посмотрите на жену президента. Она должна прекрасно разбираться в том, что связано с открытием школ и подписанием разных документов.

— Но ведь я не требую от мма Рамотсве, чтобы она разбиралась в машинах, — возразил мистер Матекони. — Поэтому она не должна хотеть, чтобы я стал сыщиком.

Мма Макутси сочла за лучшее не отвечать на это замечание. Посмотрев на часы, она напомнила, что им пора, иначе они застанут жильца и его семью за ужином, а это будет неучтиво. Мистер Матекони неохотно стянул с себя комбинезон и снял шляпу с крючка. Потом они сели в его грузовик и проехали немного по дороге к дому, стоявшему рядом с бывшим Клубом вооруженных сил Ботсваны.

Подъезжая к дому, мистер Матекони сбросил скорость. Глядя поверх руля, он заметил:

— Я чувствую себя очень странно, мма. Странно возвращаться туда, где ты когда-то жил.

Мма Макутси кивнула. Это верно. С тех пор как она поселилась в Габороне, она была в Бобононге всего несколько раз и всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Все было очень знакомым, это верно, но почему-то казалось чужим, начиная с убогих домишек. Когда она жила в Бобононге, дома казались ей совершенно обычными, а дом, где жила ее семья, вполне удобным. Однако, взглянув на него новыми глазами — ведь теперь она жила в Габороне с его огромными зданиями, — она поняла, что он ветхий и тесный. Что же касается внешнего вида зданий, то, живя в Бобононге, мма Макутси никогда не обращала внимания на неухоженность города, но, пожив в Габороне, где все содержится в лучшем виде, не могла не заметить облупившейся краски и грязных подтеков на стенах домов.

Люди, казалось, тоже измельчали. Ее любимая тетушка, разумеется, осталась любимой, но ее изречения уже не восхищали своей мудростью, теперь ее слова казались ей банальными. Хуже того, некоторые из высказываний тетушки смущали, в Габороне подобные наблюдения показались бы странными. Мма Макутси, почувствовав себя виноватой, попыталась сопровождать замечания тетушки одобрительной улыбкой, но это оказалось слишком утомительно. Она понимала, что неправа, что человек не должен забывать свой долг перед семьей, перед домом и местом, где вырос, но иногда это правило было трудно осуществить.

Мма Макутси всегда восхищало то, что мма Рамотсве абсолютно спокойно относится к своему прошлому. Она очень любила Мочуди и с нежностью вспоминала свое детство. Ей очень повезло: не каждый может любить то место, откуда он родом, совсем не каждый. И еще больше повезло, что у нее был такой отец, как Обэд Рамотсве, о котором мма Макутси столько слышала от мма Рамотсве. Мма Макутси стало казаться, что она была знакома с отцом мма Рамотсве и в любой момент может повторить слова, которые он говорил, хотя это было не так. Она даже могла себе это представить. Она бы сказала мма Рамотсве: «Как говорил ваш отец, мма…», а мма Рамотсве с улыбкой ответила бы: «Да, он всегда так говорил, верно?»

Конечно, такое бывает не только с ней. Мма Рамотсве постоянно вспоминает Серетсе Кхаму и цитирует его высказывания, но эти цитаты вызывают у мма Макутси некоторое подозрение. Не то чтобы Серетсе Кхама не говорил многих мудрых вещей — конечно, говорил, — просто ей казалось, что мма Рамотсве склонна выражать какую-нибудь точку зрения — свою точку зрения, — а потом приписывать ее Серетсе Кхаме, даже если сэр Серетсе никогда не высказывался по этом поводу. К примеру, недавно мма Рамотсве сказала: «Не стоит загонять козла в реку» — и сослалась на самого Серетсе Кхаму. Мма Макутси очень в этом сомневалась. Насколько она помнила, Серетсе Кхама никогда ничего не говорил про козлов — она изучала его речи в школе, — просто мма Рамотсве хотелось придать весомости своим словам.

— Когда он это говорил? — с вызовом спросила мма Макутси.

— По-моему, давно, — уклончиво ответила мма Рамотсве. — Я где-то об этом прочитала.

Ответ не удовлетворил мма Макутси, и ей захотелось сказать своей работодательнице: «Мма Рамотсве, не забывайте, что вы не Серетсе Кхама!» Но, к счастью, она этого не сделала, потому что это прозвучало бы грубо, а мма Рамотсве, говоря о Серетсе Кхаме, не хотела ничего плохого, хотя и не всегда точно излагала факты. Все дело в том, размышляла мма Макутси, что мма Рамотсве никогда не училась в Ботсванском колледже делопроизводства. В противном случае она была бы более осмотрительна в своих высказываниях. Серьезного образования ничто не может заменить, подумала мма Макутси. Интуиция и опыт помогают человеку, но в действительности нужно кое-что еще. И если бы мма Рамотсве повезло и она училась бы в Ботсванском колледже делопроизводства, какую оценку она могла получить на выпускных экзаменах? Интригующий вопрос. Разумеется, высокую… баллов семьдесят пять. Это очень хороший результат, пусть даже он на двадцать два балла ниже ее собственного. Проблема с девяносто семью баллами заключается в том, что подобная оценка искусственно завышает планку для других.

Размышления мма Макутси были прерваны мистером Матекони, который слегка дотронулся до ее плеча:

— Вы хотите, чтобы я въехал на машине, мма?

Мма Макутси на секунду задумалась.

— Это было бы лучше всего, рра. Помните, вам нечего скрывать. Вы просто заглянули к этому человеку, чтобы проверить, все ли в порядке.

— А вы? — спросил мистер Матекони, направляя грузовик в знакомые ворота. — Что они подумают о вас?

— Я могу быть вашей племянницей, — ответила мма Макутси. — У многих мужчин вашего возраста есть племянницы, которые ездят вместе с ними на грузовиках. Разве вам не приходилось это видеть, мистер Матекони?

Мистер Матекони странно на нее посмотрел. Он никогда не знал, как воспринимать мма Макутси, и это двусмысленное замечание было для нее типичным. Но он промолчал, сосредоточившись на том, чтобы поставить свой грузовик в ряд с двумя другими машинами, припаркованными рядом с домом.

Они вместе подошли к входной двери, и мистер Матекони громко постучал.

— Нельзя сказать, что двор в образцовом порядке, — пробормотала мма Макутси, потихоньку указав на несколько использованных канистр из-под керосина, которые валялись где попало.

— Я думаю, они занятые люди, — сказал мистер Матекони. — Наверное, им некогда приглядывать за двором. Нельзя их в этом обвинять.

— Нет, можно, — возразила мма Макутси, повышая голос.

— Тише, — сказал мистер Матекони. — Кто-то идет.

Дверь открыла женщина лет сорока пяти в яркокрасной блузе и зеленой длинной юбке. Оглядев их с ног до головы, она жестом пригласила их войти.

— Сейчас здесь никого нет, — сказала она, прежде чем они успели поздороваться. — Но я принесу вам что-нибудь, если вы пройдете в комнату и посидите там. У меня есть ром, но можно просто выпить пива. Что вы хотите?

Мистер Матекони удивленно обернулся к мма Макутси. Он не ожидал такого делового приглашения. Довольно странно, что им предложили выпивку до того, как они успели что-нибудь сказать. Откуда эта женщина, кем бы они ни была, знает, кто он такой? Может, это жена арендатора? Он имел дело только с ним и не видел никого другого.

Если мистер Матекони потерял дар речи, этого нельзя было сказать о мма Макутси. Улыбнувшись женщине, она немедленно приняла предложение принести пива для мистера Матекони. А она выпьет какой-нибудь прохладительный напиток в большом бокале, сказала она. Женщина, кивнув, исчезла в кухне, оставив мистера Матекони и мма Макутси в комнате, которая раньше была столовой мистера Матекони.

Когда он жил в этом доме, это была его любимая комната. Отсюда открывался вид на задний двор, где росли дынные деревья, и на невысокий холм за ним. Теперь там не было никакого вида, потому что занавески на окнах были задвинуты и единственным источником света служили две лампы с красными абажурами, стоявшие на низком столике перед занавесками. Мистер Матекони удивленно огляделся. Он знал, что вкусы у людей бывают разные, но ему казалось странным, что кому-то может захотеться погрузить комнату в темноту — и тратить электричество, — когда существует замечательный дневной свет, который достается бесплатно.

Он повернулся к мма Макутси. Возможно, она видела такие вещи прежде и не удивится. Он посмотрел на нее, ожидая объяснения, но она загадочно улыбнулась.

— Что они сделали с моей столовой? — прошептал он. — Это очень странно.

Мма Макутси по-прежнему улыбалась.

— Это очень интересно, — сказала она, понизив голос. — Конечно, вы знаете, что…

Она не докончила фразу, потому что женщина в красной блузке вернулась с подносом, на котором стояли пиво и бокал с колой. Поставив поднос на стол, она указала на большой кожаный диван у стены:

— Вы можете сесть, если хотите, я включу музыку.

Мма Макутси взяла бокал с колой.

— Составьте нам компанию, мма. Сегодня жаркий день, и, мне кажется, вы не откажетесь выпить пива. Запишите его на наш счет. Мы угощаем.

Женщина охотно согласилась:

— Спасибо, мма. Я схожу за пивом и вернусь.

Когда она вышла из комнаты, мистер Матекони повернулся к мма Макутси.

— Неужели это… — начал он.

— Вы правы, — перебила его мма Макутси. — Это притон. Ваш дом, мистер Матекони, превращен в нелегальный бар!

Мистер Матекони тяжело опустился на диван.

— Это очень плохо, — сказал он. — Все подумают, что я замешан в это дело. Скажут, что человек, который хочет считаться уважаемым, содержит притон. А что подумает мма Рамотсве!

— Она поймет, что вы не имеете к этому никакого отношения, — успокоила его мма Макутси. — И остальные, я уверена, тоже.

— Мне не нравятся такие места, — сказал мистер Матекони, покачав головой. — Здесь позволяют людям залезать в долги и тратить все деньги на выпивку.

Мма Макутси согласилась. Ее забавляло неожиданное открытие, но она знала, что в притонах нет ничего забавного. Хотя люди свободно могут посещать легальные бары, некоторым приходится пить в кредит, и притоны этим пользуются. Они поощряют своих клиентов слишком много тратить, и каждый месяц получают все большую часть жалованья пьяницы. Но это еще не все. В притонах поощряются азартные игры, а их владельцы и здесь наживаются на человеческой слабости.

Женщина вернулась с открытой бутылкой пива в руке. Она подняла бутылку в знак приветствия, мистер Матекони нехотя поднял свою, а мма Макутси сделала это более убедительно.

— Какое у вас замечательное место, мма, — весело сказала мма Макутси. — Просто замечательное!

Женщина рассмеялась:

— Нет, мма. Это место мне не принадлежит. Я просто здесь работаю. Оно принадлежит другой женщине.

Мма Макутси на секунду задумалась. Разумеется, такая женщина — женщина, которая ездит на большом «мерседесе», — не станет ходить в притон как простая посетительница. Она — хозяйка притона.

— Ах да, — сказала мма Макутси. — Я знаю эту женщину. У нее большой «мерседес» и новый молодой бойфренд. Кажется, Чарли.

— Да, это она, — подтвердила женщина. — Чарли — ее бойфренд. Иногда он вместе с ней сюда приходит. Но у нее еще есть муж. Он живет в Йоханнесбурге. Он там большой человек. Я думаю, у него там несколько баров.

— Да, — сказала мма Макутси. — Я хорошо его знаю. — Она помолчала. — Как вам кажется, он знает о Чарли?

Женщина сделала большой глоток пива из бутылки и вытерла рот тыльной стороной ладони:

— Ха! Я думаю, он не знает о Чарли. И будь я на месте Чарли, я бы держала ухо востро. Раз в несколько месяцев этот человек приезжает в Ботсвану проведать свою жену, и в этот уик-энд Чарли лучше держаться отсюда подальше! Ха! Будь я на месте Чарли, я бы удрала во Франсистаун или в Маунг. Чем дальше, тем лучше.

Мма Макутси посмотрела на мистера Матекони, который с интересом следил за беседой. Потом перевела взгляд на женщину и спросила:

— А этот муж помогает ей управлять этим местом? Он сюда приходит?

— Иногда, — ответила женщина. — А иногда звонит и просит что-то передать жене.

Мма Макутси глубоко вздохнула.

Мма Рамотсве предупреждала ее, что перед тем, как задать важный вопрос, тот, на котором, возможно, будет строиться все расследование, нужно придать своему тону безразличие, как будто ответ тебя не слишком интересует. Момент для такого вопроса настал, но мма Макутси почувствовала, что сердце так громко забилось в ее груди, что эта женщина может его услышать.

— Так, значит, он звонит? Нет ли у вас случайно его телефонного номера? Мне бы хотелось поговорить с ним о нашем друге. Он живет в Йоханнесбурге и хотел бы с ним увидеться. У меня был его телефон, но…

— Есть, — сказала женщина. — Он записан на листе бумаги, который лежит на кухне. Я вам его принесу.

— Вы очень любезны, — сказала мма Макутси. — А когда вы окажетесь на кухне, возьмите для себя еще одну бутылку пива, мма. Мистер Матекони за нее заплатит.