Айла — маленькая кошка, идеальная кошка, которая каждую ночь мягко и нежно спит на моей груди. Три года назад, до того как я взяла ее в дом, она жила в амбаре, где холодными длинными ночами, свернувшись калачиком на спине у моей длинношерстной овцы, охраняла зерно от мышей. Однажды весной рабочий, стригущий овец, был изумлен, найдя войлок вместо шерсти на спине старой овцы по кличке Марта. У овец ее вида шерсть обычно не сваливается, но тепло и влага, исходившие от тела Айлы во время сна, превратили шерсть Марты в клубок войлока. Весьма идиллическая картина: вернувшись зимним снежным вечером домой на ферму, застать кошку, свернувшуюся калачиком на спине своей любимой овцы, обеих усыпанными снежинками и напоминающих елку с рождественского базара.

Но вот уже три дня, как Айла пропала. Я вернулась домой из командировки на третий день ее отсутствия и прочесала ферму, зовя ее по имени и повсюду заглядывая. Поздно вечером, обследуя территорию около амбара, я услышала однократное слабое «мяу» — или мне показалось? Такое тихое, и больше не повторившееся: это могла быть Айла или просто птица в лесу, усевшаяся в свое уютное гнездо. Я сходила домой за фонарем и провела еще час, всматриваясь в беспорядочные горы рухляди, которые в амбарах Южного Висконсина разрастаются, как водоросли. Ничего.

Рано утром следующего дня я вновь принялась за поиски. На сей раз, услышав тихий звук, я была уверена, что он принадлежит Айле. Она опять мяукнула лишь однократно, но теперь я расслышала его ясно и знала, что Айла была в амбаре; я также знала, что если не найду ее, она умрет; знала, что я уже искала и искала и понимала, что мои шансы найти ее в этом старом амбаре были хуже некуда.

Я поискала еще несколько минут, а затем села и расплакалась. Я уже провела в поисках часы, и мне было известно, что раненные кошки обычно заползают в укромные места и остаются там. Они редко мяукают, даже когда хозяева зовут их, придерживаясь главного желания: спрятаться, будучи раненными. Шансы найти ее в хаосе моего старого амбара были нулевыми. Мой амбар — это не просто пространство. Это верхний этаж огромного старого коровника с бесконечными проходами, с четырьмя сотнями тюков сена, кучами заборных столбов высотой с человеческий рост и проводами и заплесневелыми деревянными обшивками. В это холодное тихое утро я была уверена, что никогда не смогу отыскать Айлу, и что моя милая маленькая кошечка умирает где-то в нескольких метрах от меня.

Но мы с Айлой были не одни в амбаре. Моя бордер-колли Пип была со мной, вынюхивая, как обычно, голубиный помет и лисьи следы. Пип не читала книг о бордер-колли. Она виляет овцам хвостом, как поросенок Бэйб из фильма, и не смогла бы сдвинуть с места упрямую овцу, даже если бы от этого зависела ее собственная жизнь. Но бесполезная в работе с овцами, Пип как собака зоопсихолога — на вес золота, она излечила более сотни собак от агрессии, вызванной страхом по отношению к другим животным. Пип любит еду, теннисные мячи и других собак — именно в этой последовательности. Помимо этого она любит использовать свой нос, читая мир вокруг себя как газету, написанную запахами.

Я припоминаю, как приговаривала, плача: «О, Пип! Где Айла? Я не могу найти Айлу». Я изливала ей свою душу, как делают многие из нас, владельцев собак, без всякого ожидания, что она присоединится к поиску. Несколькими минутами позже я услышала шум, посмотрела вверх и увидела Пип, стоящую на вершине горы из тюков сена, высотой метра в два с половиной, которая заполняла половину амбара. Ее нос был зажат между двумя тюками, и она что-то откапывала и поскуливала. Она никогда не делала этого прежде, и никогда не делала этого после. Там должна была быть Айла.

Я, наверное, расшвыряла полсотни тюков сена, прежде чем нашла ее, прямо под тем местом, где копала Пип: трехкилограммовый комочек изголодавшейся, обезвоженной кошки с настолько отечными бедром и плечом, что в первый момент я не поняла, что это за анатомические образования. Айла выглядела мертвой. Ветеринар сказал, что она и умерла бы через несколько часов. У нее был жуткий укус плеча, который нагноился, и инфекция бушевала, пока кошка пряталась в тюке сена, медленно умирая.

Сейчас Айла в порядке. Она на пенсии в доме, где может свернуться калачиком на теплых, похожих на овчину подстилках. Иногда она посещает амбар, но теперь предпочитает дремать внутри дома, поближе к батарее отопления. В прошлом месяце я презентовала ей мышь, пойманную в мышеловку, но не убитую. Айла развернулась и пошла прочь. Определено, она относится к пребыванию на пенсии весьма серьезно.

Пип спасла жизнь Айле и сделала это с помощью носа. У меня тоже есть нос. Он работает вполне хорошо. Насыщенный мускусный аромат диких слив ударил в него, точно мягкой подушкой, прошлой ночью, когда я шла через долину. В моей спальне стоит аромат лаванды, а в свои командировки я прихватываю эвкалипт, чтобы отбить запахи дешевых номеров мотелей. Я не хуже других могу учуять запах мочи кошки на ковровом покрытии — умение, обязательное для зоопсихолога. Но мне никогда не приходилось использовать свой нос для того, чтобы попытаться найти Айлу. Конечно, мой нос работает не так хорошо, как у Пип, но предполагала ли я, вообще, использовать его для этой цели? Нет. Я смотрела Я слушала. Пип нюхала. Я человек. Она собака.

Айла — кошка, спасенная Пип, устроилась на теплой, шерстяной спине овцы в холодный зимний день

 

Нос знает

Мы все знаем, как хорошо работают носы у собак. Мы видим вынюхивающих бомбы собак в аэропортах и слышим об ищейках, идущих по следу потерянных в лесу детей. Мы наблюдаем, как наши собаки нюхают под хвостами у других собак, и задаемся вопросом, что они таким образом узнают друг о друге. Чего мы не знаем, так это того, насколько хорошо функционируют носы у нас. Наши способности могут поблекнуть в сравнении с биглем, которого я с симпатией называю «нос с лапами», но для нас, людей, запах также чрезвычайно важен. Похоже, большую часть времени мы просто не осознаем этого.

Как описано в книге Дайан Экерман «A Natural History of the Senses», данные научных исследований способности людей к обонянию, как минимум, изумительны. Люди могут определить, кто носил тот или иной атрибут одежды, мужчина или женщина, просто понюхав его, даже если до этого сказали, что это им не под силу. Матери могут правильно распознать запах собственных младенцев, даже если говорят, что просто пытаются угадать. По запаху дети могут сказать, когда в комнату входят их матери. Матери могут отобрать футболки, которые носили их собственные дети, среди футболок, которые носили другие дети. Женщины могут даже распознавать зрелость человека исключительно по его запаху, точно отличая младенца от ребенка постарше, подростка или взрослого. Подобно собакам, мы можем сказать, исходит ли запах от мужчины или от женщины. Хелен Келлер, слепая и глухая после перенесенной в младенчестве скарлатины, утверждала, что она могла сказать по одному лишь запаху людей, чем они занимались: эти ароматы леса или кухни приставали к ним на долгое время после того, как они переходили в другие места.

Чувство обоняния определяет наше поведение в большей степени, чем мы это себе представляем. Женщины, живущие рядом друг с другом, начинают менструировать синхронно — всего лишь по причине запахов, которые не осознают. У мужчин, живущих половой жизнью с женщинами, волосы на лице растут быстрее, чем у мужчин, которые половой жизнью не живут, а у девочек, растущих в окружении мужчин, половое созревание наступает раньше, чем у девочек, растущих исключительно в женской среде. Обоняние даже является важным компонентом сексуального наслаждения: добрая половина людей, потерявших чувство обоняния во взрослом возрасте, сообщает об уменьшении полового влечения. Исследования репродуктивных феромонов (запах которых самому часто вообще невозможно осознанно уловить, даже если и пытаться) привели к использованию в парфюмерии феромона, называемого альфа-андростенол. Помимо того, что он привлекает представителей противоположного пола (и нашего вида, и свиней: будьте осторожны с парфюмерией на свинофермах), мужчины оценивают фотографии женщин как более привлекательные, если он содержится в воздухе, и в его присутствии женщины инициируют взаимоотношения с мужчинами с большей вероятностью.

Хотя запах оказывает на наше поведение существенное влияние, многое в нашей реакции на него находится вне сферы осознаваемого. Мы, люди, можем быть чемпионами в животном мире по части самосознания и сознания, но наши собаки дают нам сто очков вперед, когда это касается осознанной реакции на запахи. Нам просто даже трудно говорить о запахе: попытайтесь описать аромат кому-то, кто никогда его не ощущал. Экерман в «A Natural History of the Senses» называет запах «немым чувством, чувством без слов». Мы вообще никак не обозначаем недостаток обоняния: имеются слова для обозначения людей, которые не могут слышать или видеть, но у нас нет общеупотребительного термина для человека, лишенного обоняния. Жить без чувства обоняния — не какой-нибудь пустяк. Это опасно по следующей причине: представьте себе невозможность уловить запах дыма, газа или испорченной пищи. И, тем не менее, мы никогда не говорим о людях с нарушениями обоняния. Можно подумать, что речь идет о предмете, недостойном нашего внимания.

Даже многие ученые, особенно изучающие млекопитающих, обращают мало внимания на обоняние. В книге «The Human Brain», выпускаемой ВВС в паре с научно-популярным сериалом, имеется главы, посвященные памяти, языку, зрению, движению, страху и сознанию, но нет ничего об обонянии. В «The Biology of Mind» M. Дерика Баундса, блестящей книге о разуме и сознании, содержится лишь один параграф по обонянию, да и тот в главе, посвященной памяти. Я потратила часы, изучая в своей библиотеке алфавитные указатели книг по поведению людей и приматов. Очень немногие из книг имели какие-либо, вообще, отсылки к аромату, запаху или обонянию. Самое заметное исключение — литература о насекомых, где представлено огромное количество исследований о передающихся воздушным путем сигналах, называемых феромонами, которые определяют многое в поведении насекомых. Возможно, это легче для нас — ассоциировать такое примитивное чувство, как обоняние, с существами, которые отстоят от нас так сильно.

Приматы чутки к зрительным сигналам, но имеется и длинный список их впечатляющих реакций на различные запахи. Самки буроголовых тамаринов отвечают на запах овулирующих незнакомых самок требованием секса от своих партнеров. Запаха собственной матери достаточно, чтобы подавить овуляцию у половозрелой, живущей с самцом самки буроголового тамарина, даже если она проживает со своим новым «бойфрендом» отдельно от родителей. Недавнее исследование обнаружило удивительные обонятельные способности беличьих обезьян, которые были способны различать некоторые запахи лучше крыс или собак. Многие приматы помечают свои территории ароматическими метками: беличьи обезьяны мочатся даже на собственные лапы и принимают «ванну наоборот», размазывая мочу по всему телу, чтобы оставить на своем пути стойкий запах. У некоторых приматов имеются специализированные ароматические структуры на груди, горле или запястьях (те места, которые мы, люди, опрыскиваем духами). Приматы, с которыми я работала: буроголовые тамарины и карликовые игрунки, помечали запахом прутья своих клеток для сообщения с собственной семьей и другими группами обезьян, располагавшимися дальше по коридору, которых они могли слышать, но не видеть. Иначе говоря: все приматы интенсивно используют обоняние, но мы, люди, мало о нем думаем.

За эти годы я время от времени поддавалась любопытству, становилась на четвереньки и обнюхивала те места, над которыми моя стая собак засасывала воздух, как пылесос. Несколько раз мне не удавалось вынюхать причину их интереса, но чаще я оказывалась под впечатлением насыщенного, плотного запаха, который резко отличался от запаха земли всего в нескольких сантиметрах от этого места. Мои собаки явно получают большее удовольствие от подобного моего поведения, чем я: они нюхают с еще большим рвением, виляют хвостами, и лижут друг друга и меня, так, словно происходит нечто особенное. Возможно, и происходит. Возможно это не такой уж пустяк, когда мы, люди, начинаем более осознано, чем обычно, интересоваться запахами. Одна лишь работа над этой главой оказала влияние на то, как я воспринимаю мир (я уже собиралась написать: «вижу мир» и была поражена еще одним примером того, насколько над нами довлеет зрительное восприятие. Тогда я обратилась к толковому словарю в собственной голове на предмет какого-то другого слова, имеющего иной корень, чем слово «видеть», и «словарь» выдал: «какими глазами я смотрю на этот мир». Приехали. Опять зрительное. Вот видите, — ох, снова из той же оперы, — это большая проблема, когда мы пытаемся расширить нашу осведомленность о чувственном восприятии).

Всего лишь после часа исследований для этой главы, я начала обнюхивать свой путь по дому, словно какой-нибудь сумасшедший кролик: поводя носом, прищурив глаза, издавая короткие сопящие звуки, сопровождающие меня как барабанная дробь. Я узнала многое. Прежде всего, мой дом оказался даже грязнее, чем я думала. Многие вещи пропахли пылью и затхлостью, хотя воздух в доме свежий и хороший. Но это печальное открытие не могло заслонить того, что целый неведомый ранее мир только и ждал, когда на него обратят внимание. Почти каждый объект, который я обнюхивала, имел свой собственный, отличный от других, запах. Я не ожидала, что каждая книга, которую я обнюхивала, будет пахнуть не так, как остальные, но именно так и было. Здесь имелись определенные тенденции. Старые книги в бумажной обложке пахли затхлым, новые книги в твердом переплете пахли деревом. Блузка, одетая лишь однажды и к тому же поверх футболки в прохладный день, сильнее всего пахла подмышками. Мои простыни все еще пахли стиральным порошком. Старая сухая кость из зоомагазина пропахла пылью; телевизионный пульт имел резкий запах какой-то химии.

Попытайтесь обнюхать свой собственный дом и дворик. Имейте в виду несколько моментов, которые естественны для собаки. Прежде всего, вы захватите больше запаха, если будете делать нюхательные движения носом маленькими короткими очередями, а не продолжительно и однократно. Есть причина, по которой ваша собака нюхает «стаккато». Понюхайте что-либо в один длинный вдох носом, может быть в течение секунды или вроде того, а затем обнюхайте тот же предмет четырьмя-шестью быстрыми нюхами за тот же самый временной интервал. Часто вы учуете намного больше короткими быстрыми нюхами (не пытайтесь нюхать усердно: короткие мягкие нюхи — это все, что нужно). Во-вторых. Не бойтесь приложить свой нос прямо к предмету. Как бы хорошо собаки не улавливали запахи, они не боятся погрузить свой нос во все что угодно их интересующее. Не робейте.

Будьте очень осторожны, если у вас серьезная аллергия. Я бы не хотела, чтобы ваш эксперимент обернулся приступом астмы. И учитывайте так называемую «обонятельную адаптацию». Мы все знаем о ней: это причина, по которой за один раз можно опробовать лишь ограниченное число различных духов. Достигнув насыщения, ваша обонятельная система должна перезапуститься; она просто не может эффективно различать новые запахи после того, как уже переполнена старыми. Поэтому обнюхайте несколько предметов и затем дайте своей обонятельной системе какое-то время для восстановления перед тем, как продолжить.

Самый большой сюрприз ожидал меня, когда я обнюхала шерсть на шеях своих собак. Я предполагала, что собаки будут пахнуть весьма по-разному, но была настолько поражена тем, как велика эта разница, что моя голова задралась вверх, как у животных из мультфильмов Гарри Ларсона. Пип, которая накануне вывалялась в какой-то гадости и после этого была вымыта, до сих пор пахла шампунем. Люк пах чем-то вяжуще-травяным, тогда как запах Лесси был более мягким и более фруктовым. Большая пиренейская собака Тулип, охраняющая овец, принимала водные процедуры чаще, чем положено сторожевой собаке и реже, чем собаке, живущей в доме. В итоге у нее очень сильный, особенный, как бы горько-сладкий запах. Мне он не неприятен, но в качестве духов его не продать. Самый слабый запах исходил от шерстки Айлы, кошки, которую Пип учуяла под тюком сена Я, вообще, едва смогла уловить ее запах.

 

Неведомая планета запахов

Однажды, когда мы с моим другом собирались на велосипедную прогулку, я была озабочена последними хлопотами, закрывая окна и двери и проверяя, не осталась ли на открытых местах еда. Пип может стоять перед окном с широко раскрытыми глазам, когда я отъезжаю, но она не расстраивается из-за моего убытия. Преимущественно она наблюдает, чтобы удостовериться, что я действительно покидаю дом, и затем начать рыскать в поисках съестного. По пути к выходу я обнаружила на тумбе буханку хорошего, свежего хлеба, и вернулась, чтобы положить его в буфет. «Прошу прощения, — сказал мой друг — я не убрал буханку, поскольку не думал, что собаки могут ее унюхать. Она в целлофановой обертке». Мой друг не имел опыта жизни с носами, которые посрамят шпионские конторы. Титановая упаковка — и та не остановила бы нос Пип, когда она в поиске еды. Если мне суждено когда-нибудь оказаться погребенной под лавиной, пожалуйста, пусть Пип окажется рядом наверху, и будет в состоянии использовать свой нос. Она найдет меня. Я в этом уверена… если кто-нибудь не обронит шоколадный батончик метрах в пяти от этого места. В таком случае я буду умирать от удушья, слушая, как Пип без устали выкапывает батончик из-под снега.

У собак имеется около двухсот двадцати миллионов обонятельных рецепторов, тогда как люди могут похвастаться лишь где-то пятью миллионами. Вот откуда происходит распространенное мнение о том, что собаки могут нюхать в срок четыре раза лучше людей. Но обонятельная восприимчивость связана не только с числом нейронов в вашем носу. Как отмечает Стивен Будянски в своей книге «The Truth About Dogs», она также зависит от того, что именно нюхают в данный момент. Собаки могут обнаружить некоторые запахи, которые люди в состоянии заметить лишь при пятидесятикратной концентрации этого запаха. Другие запахи собака может почувствовать при концентрации в сотни раз менее интенсивной, чем та, которая улавливается людьми. У каждого биологического вида имеются специфические комбинации запахов, которые улавливаются лучше, и это справедливо и для собак.

Собаки спроектированы как обонятельные машины: с подвижными ноздрями (попытайтесь подвигать вашими вправо или влево, не двигая при этом головой), со специальной костной структурой, вомероназальным органом (сошниково-носовым органом), на который, как на клейкую пленку, прикрепляются большие молекулы запахов, и с обонятельной луковицей в мозгу, которая в четыре раза больше нашей. Собаки могут обнаружить человеческий запах на предметном стекле, к которому люди едва притронулись, а затем оставили на две недели под открытым небом или на месяц внутри дома. Для них элементарно использовать запах, чтобы отличить палку, которую вы подобрали и выбросили вчера, от всех остальных палок, лежащих во дворе. Они могут различить рубашки, одетые однояйцевыми близнецами, которые ели различную пищу. Собаки используются по всему миру для обнаружения закопанных в землю мин. Просто не существует никакого другого доступного метода, поскольку мины теперь чаще всего изготавливают из пластика, так что металлодетекторы бесполезны. Глен Джонсон в своей замечательной книге «Tracking Dog: Theory and Methods» описывает свою немецкую овчарку, которая выявила 150 мест утечки газа вдоль 150 километрового подземного трубопровода, проложенного глубоко под слоем сухой глины. Джонсон и его собака были использованы эксплуатирующей трубопровод компанией как последняя попытка обнаружить утечку; до этого компания опробовала все доступные технологии, и ни одна из них не сработала.

В медицинском центре Корнельского университета изучается возможность использования собак для выявления рака. К этому пришли после того, как определенное число клиентов впервые обратилось за медицинской помощью только потому, что их собаки реагировали так, словно учуяли что-то плохое. Стэнли Корен в книге «Как разговаривать с собакой», рассказывает о случае с овчаркой Трисией, которая все беспокоилась по поводу родинки на спине хозяйки. После того, как Трисия попыталась откусить эту родинку, женщина, в конце концов, упомянула о ней своему врачу, который диагностировал опасную злокачественную опухоль — меланому. Даже Рин Тин Тину или Лесси подобное и не снилось.

Несмотря на то, что мы знаем, как хорошо развито обоняние у собак, нам известно поразительно мало о том, что они на самом деле обоняют. Например, мы не уверены, на чем именно сконцентрировано обоняние ищейки, когда она идет по чьему-нибудь следу. Мы действительно знаем, что у всех людей отпадают мельчайшие частички омертвевшей кожи, которые следуют за нами, как дым за перемещающейся сигаретой. Мы «откладываем» запахи на земле с каждым своим шагом, который делаем, и собакам не так уж много из этого нужно, чтобы найти нас. Примерно от одной до четырех миллиардных долей грамма пота оставляет на земле среднестатистический человек с каждым шагом. Этого, верите вы или нет, более чем достаточно для собаки.

Но это лишь некоторые из ингредиентов в винегрете из запахов, который мы оставляем за собой. Мы топчем траву, нарушаем поверхность почвенного покрова и рассеиваем частички волос, молекулы от наших кремов после бритья, дезодорантов, одежды и обуви. Проблема для собаки обычно состоит не в нахождении того или иного нового запаха, а в отборе из множества уже находящихся «в поле ее обоняния». Даже погода оказывает влияние на то, как много ваша собака может учуять: сухо или влажно, прохладно или тепло, ветрено или спокойно — все эти факторы изменяют условия каждый раз, когда ваша собака опускает нос к земле и пытается взять след.

Чтобы больше понять о том, как ваша собака ощущает окружающий мир, попытайтесь пристроить ее на курсы для ищеек. На курсах, которые я посещала, мы, новички, быстро сблизились и вместе подсмеивались над нашими неуклюжими попытками справиться со следом и хохотали над своим первоначальным невежеством по отношению к миру запахов. Когда мы сравнили заметки по поводу первых попыток самостоятельно проложить след для наших собак, выяснилось, что у каждого из нас имелась сходная непритязательная история. Привязав собаку к дереву или столбу, мы осторожно шли вперед, чтобы создать след, внимательно и продуманно ступая каждой ногой. На ранних стадиях обучения ищейки важно дать ей один простой, четкий след, по которому она должна идти, без каких бы то ни было путающих пересекающихся следов. Поэтому каждый наш шаг был выверен. На каждый нечетный след от собственной ноги мы клали лакомство, чтобы поощрить собаку в ее неукоснительном следовании по запаху наших шагов. Но, по крайней мере, один раз, когда мы, новички, подходили к концу нашего тщательно проложенного пути запахов, каждый из нас вздыхал с гордостью за свое достижение и затем радостно возвращался к собаке кратчайшим путем. При этом мы шли прямо через след, который только что закончили прокладывать, и делали винегрет из запахов, которые так тщательно оставляли на прокладываемом пути. Это замечательный пример того, как нетипично для людей сознательно думать о запахах.

Моим любимым занятием на курсах было наблюдать, как влияет на собак ветер. Ветер, дующий слева, относил запах вправо от следа. Собаки перемещались туда-сюда, двигаясь по синусоидальной Э-кривой, пытаясь следовать за молекулами запаха, когда те распространялись по воздуху, теряя их, когда те рассеивались, и затем, возвращаясь к источнику запаха, всегда выискивая самую высокую концентрацию тех молекул, на которых фиксировали внимание. Запах, как туман: физическая субстанция с собственной физической характеристикой. Подобно туману, запах стелется в низинах, разносится ветром, перемещается и течет в пространстве. Невидимый для нас, но отчетливый, как яркий свет, для наших собак.

Ученых из Норвегии и Швеции заинтересовало, могут ли собаки определить направление, в котором перемещается объект, оставивший след, который они берут. Поскольку мы, люди, обычно запускаем собак с начала следа, они, естественно, все равно идут в направлении перемещения оставившего след объекта. Исследователи задались вопросом: если спускать собаку с середины следа и не давать ей информации о том, в какую сторону следовать, выберет ли она направление, в котором перемещался оставивший след (а не обратное направление)? На самом деле — выберет правильное направление, но только при определенных интересных условиях. Если след состоял из прерывающихся скоплений запахов, как, например, следы от шагов, собака следовала в направлении, в котором шел оставивший след. Но если след был оставлен чем-то, что непрерывно соприкасалось с землей, типа колес велосипеда или мешка, который волокли по земле, собака с равной частотой выбирала оба направления. Возможно, непрерывный след не давал собаке достаточной разницы в относительной силе сигналов для определения направления перемещения. Подобный же эффект у собак был получен в одном из исследований с футболками. Собаки различали футболки однояйцевых близнецов, только в тех случаях, когда эти футболки находились на некотором расстоянии друг от друга. Если же они соприкасались друг с другом, то их запахи, вероятно, перемешивались, маскируя разницу и затрудняя выбор.

Трудно правильно интерпретировать реакцию собаки на следы запахов с учетом того, насколько мало мы знаем о собираемых собаками сведениях. Определенно, необходимо больше исследований по их способностям, связанным с обонянием. В настоящий момент мы, с нашими примитивными обонятельными способностями и нехваткой исследований, можем только гадать о многих аспектах жизни собак. Например, не редкость, когда кошка нападает на живущую вместе с ней в доме и состоящую с ней в дружбе другую кошку после того, как та побывала в ветеринарной клинике и принесла с собой новые запахи. Меня интересует, может ли это случаться у собак. Пахнут ли плохо свежевымытые собаки для других собак? Может ли неприятный запах изо рта вызвать социальную изоляцию у собак, как это происходит у людей? Или, поскольку собаки любят запахи, вызывающие отвращение у нас, может быть, подобный «неприятный запах» пахнет для собак хорошо?

Я часто задавалась вопросом, какую роль играет запах в поведении агрессивных собак? Самый распространенный тип агрессии между собаками из виденных мною — это когда собаки рычат, лают и делают попытки броситься, проходя мимо другой, находящейся на поводке, собаки. Но удивительно часто владельцы проходят с собаками, которые, казалось бы, готовы умереть, лишь бы поиграть с этим милым пуделем на противоположной стороне улицы. Типично, что начальная стадия проходит хорошо: обе собаки принимают дружественные приветственные позы, а затем, на второй или третьей секунде приветствия, собака «под подозрением» взрывается и атакует другую собаку. Часто мы имели возможность исключить распространенные причины, вроде непреднамеренных сигналов владельца (натягивание поводка, задержка дыхания, округление рта) или ответа на реакцию другой собаки. Меня не оставляет мысль, не является ли запах важным фактором, как минимум, в некоторых из таких случаев? Не могла ли атакованная собака пахнуть, как другая собака, с которой агрессор когда-то имел проблемы? Или, возможно, гормональный статус собак — жертв нападения — вызывает агрессивную реакцию? А, может, они просто плохо пахнут.

Как-то я взяла на реабилитацию боязливую маленькую австралийскую овчарку, которая была настолько психологически травмирована, что жила со мной часть лета. Она испытывала ужас по отношению к моему тогдашнему мужу, Патрику, который встал во весь свой почти двухметровый рост, когда собака впервые зашла в гостиную. Она отреагировала тогда панически: лая и делая выпады в его строну с огромными от страха глазами, и в дальнейшем так и не преодолела этого страха. Я могла просто поднести его ключи к ее носу, и она начинала рычать, как только ощущала их запах. Определенно, память о запахе, связанном с неприятным опытом, могла влиять и на столкновения собак друг с другом. У меня был клиент, чья собака нападала на посетителей редко и, как казалось, по случайному принципу: приветствуя большинство людей у двери как друзей, по которым соскучилась, но иногда вдруг превращалась в монстра. Она несколько раз кусала людей, и семья, в которой жила эта собака, отчаянно пыталась защитить своих друзей и не расстаться при этом с собакой. Мы все упорно работали над ее реабилитацией, но необходимо было найти закономерность. Что такого было в тех посетителях дома, которые выводили ее из себя? А может быть, дело было не в самих этих посетителях, а в чем-то еще? Мы не могли определить закономерности в том, кого она любила и на кого нападала: это все не было связано с обычными факторами: полом, ростом, прической или шляпами. Наконец мы вычислили. Это была пицца. Похоже, что доставляющий пиццу парень пнул ее, когда ей было около 6 месяцев: возраст, в котором впечатления у собак западают особо, и поэтому, когда кто-то заходил в дом, поедая на ходу пиццу, с ним приключалось неладное. Мы приучили ее ассоциировать посетителей, пахнущих пиццей, с замечательными вещами (например, позволением поесть пиццы), и с тех пор проблемы прекратились.

 

Не подскажете, где здесь туалет? Я не могу его учуять

Когда мы, люди, находимся в общественных местах, и нам надо в туалет, мы все ведем себя одинаково. Во-первых, используем глаза для поиска знака «Туалет» или М или Ж. Потерпев в этом неудачу, используем звук: «Простите, не подскажете где здесь туалет?» Но собаки не высматривают место для отправления естественных надобностей, равно как и не сообщаются в его поисках посредством скулежа, лая или воя. Они опускают нос вниз и отыскивают его по запаху. Вот почему вы должны устранить любой запах мочи или кала дома, если у вашей собаки есть проблемы с отправлением нужд вне дома. Собакам, которые ходят по малой или большой нужде дома, трудно противиться химическому «указанию» на вашем ковре: «Ходи здесь». То, что это написано запахом, а не буквами, не снижает убедительности. Даже собаки, которых на самом деле приучали к хождению в туалет на улице, справляли нужду дома, потому что собаки определяют понятие «дом» не так, как их хозяева. Мы воспринимаем дом как нечто окруженное стенами, но большинство собак, похоже, понимают «дом» как место, где вы проводите время и, следовательно, место, где имеется наиболее сильный запах «стаи». Многие из собак моих клиентов справляют нужду только в задней гостевой комнате, месте, где отсутствует знакомый запах семьи. В большинстве таких случаев, просто устранив запах мочи и затем пометив место другим запахом, можно побудить собаку снова ходить в туалет в правильном месте. Когда это место станет свободным от запаха и чистым, присядьте на ковер вместе с собакой и какой-нибудь книжкой. И проводите там каждый день понемногу. Всего через несколько дней это место будет пахнуть для вашего щенка как гостиная, а не как туалет.

Также здорово помогает, если поощрять собаку лакомством каждый раз, когда она ходит в туалет вне дома: сразу, как только она сходит, а не когда она уже бежит рысью домой. Я всегда поражаюсь тому, что столь многие владельцы этому противятся. Когда наши собаки преодолевают щенячий возраст, у нас, похоже, появляется что-то типа веры в наше право на то, что выросшие собаки должны ходить в туалет вне дома, потому что теперь «они должны это знать лучше». Но если они ходят в туалет дома, вы можете либо расстраиваться из-за этого и принимать угрожающий вид (как это сделал бы любой возбужденный примат, пугая до невероятности свою собаку), либо это преодолеть и давать ей лакомство, когда она сходит в туалет вне дома. Поверьте, последнее срабатывает гораздо лучше.

 

Носы, которые никогда не ошибаются?

Точно так же, как мы не можем составить компанию собакам в этом замечательном мире запахов, в котором они живут, мы равным образом не осведомлены о его ограничениях. Точка зрения, что не все собаки используют носы одинаково хорошо, может показаться чрезмерно упрощенной, но иногда мы склонны стричь их всех под одну гребенку, как чудо-собак. Однако их навыки и способности существенно варьируют, и как генетика, так и опыт, играют в этом важную роль. Представители одних пород с большей вероятностью, чем представители других пород, имеют хорошее обоняние. В книге «Dog's Behavior: The Genetic Basis» исследователи Джон Пол Склотт и Джон Л. Фуллер описывают, как они поместили нетренированных биглей, фокстерьеров и скотч-терьеров на поле размером в полгектара и выпустили на него мышь. Биглям потребовалась около минуты, чтобы найти мышь, у терьеров это заняло пятнадцать минут, а скотч-терьерам найти мышь не удалось вовсе. Но генетика это не все. Опыт важен в работе носа настолько же, насколько и в любых видах нашей деятельности. Иногда имеется множество сильных запахов, и тогда требуется большой опыт собаки, чтобы разобраться в этой гамме конкурирующих между собой запахов. Иногда же отслеживаемый собакой запах настолько слаб, что едва ощутим даже собакой.

То же самое постоянно происходит и с нами, просто обычно — со слухом или зрением. Я прошла через это в сельской глубинке Вайоминга, представляющей из себя скопление овечьих ранчо. Там «сельская дорога» — это любое место на пустынных землях, на которых удастся найти следы от колес, оставленные за последние два года. Глаза подскажут вам, как найти шоссе или эти сельские дороги, но куда проще следовать по шоссе, если, конечно, вы не выросли на овечьем ранчо. Однажды под вечер я проехала 26 миль по такой «дороге», и к моменту, когда достигла цели (вообще-то, мой грузовик с прицепом сломался где-то в миле от дома на ранчо, куда я ехала, поэтому я не могу сказать, что на самом деле достигла цели), мое зрение было истощено от попыток различить едва заметные очертания, оставленные колесами других грузовиков от едва заметных пятен, оставленных чем-то еще. Иногда собакам приходится сталкиваться с подобными же проблемами применительно к обонянию, и только предельно мотивированные и опытные могут справиться с этим, невзирая на обстоятельства. Кстати, такие поглощенные чем-то одним натуры (замечательное качество для собак ищеек и спасателей), как домашние собаки, могут представлять из себя проблему. Когда бигли и ищейки припадают носами к земле, я подозреваю, что весь остальной мир для них уходит в небытие. Подумайте о подростке с наушниками от плеера и поймете, что я имею в виду.

Помните, как в детстве вы представляли, что могущество взрослых беспредельно? Определенно, что некто, кто мог управлять машиной, открывать пакет сока и дотянуться до кухонного крана, мог бы остановить и дождь. Мне представляется, что подобные же ожидания имеются у нас применительно к нашим собакам и их способности чуять. Поскольку они так здорово используют свои носы, мы полагаем, что они могут учуять все что угодно в любое время. Но собаки используют также и другие органы чувств, и мозг как людей, так и собак имеет свойство концентрироваться в каждый конкретный момент на каком-то одном чувстве. Нередки случаи, когда собаки нападали на владельцев, когда те возвращались домой с новой прической или в новом пальто. Удивленные незнакомым силуэтом, вваливающимся в дом, эти собаки использовали глаза вместо носа. Их обоняние, возможно, замечательно, но оно не всегда включено.

Даже если собаки и хотят, они не могут ничего учуять до тех пор, пока летучие, распространяющиеся по воздуху частички не попадут в их носы. Собаки, может, способны учуять зернышко кокаина на складе, полном кофейных бобов, но они не смогут учуять ничего вообще, если не войдут в физический контакт с некоторыми из этих переносящихся воздухом молекул. Если ветер отнесет частички вашего запаха в сторону от вашей собаки, она сможет учуять вас не лучше вашего соседа.

 

Различия в обонятельных предпочтениях

Каждый год лисица растила детенышей в норе позади амбара, но этой весной она туда не вернулась. Ее отсутствие, вероятно, связано с преждевременной смертью от чесотки. В прошлом году эпидемия чесотки смела лис, койотов и волков Висконсина. Скорее всего, эта лисица была одной из трех, которые в течение лета постепенно теряли вес и волосяной покров, пока, в конце концов, не умерли, истощенные от голода и покрытые грязью в моем амбаре. Чесоточные клещи, готовые при первой возможности перепрыгнуть с «затонувшего корабля» на живого хозяина, конечно, тоже появились на ферме. Тулип подхватила их первая, после того как гордо сбежала с верха амбара с размякшей тушкой лисицы, свисающей из пасти. Затем тяжелой чесоткой заболел Люк. Некоторые участки его кожи полностью лишились шерстяного покрова: начиная с середины хвоста и до нижней части крестца Он стал походить на согнувшегося со сползающими штанами комического персонажа. Трудно выглядеть благородно с почти полностью лысым хвостом и выставленной напоказ расщелиной между ягодицами.

Я перелопатила тьму исследований о чесоточном клеще и множество разнообразных методов лечения, пока, наконец, не смогла декларировать победу над ним. Никто не испытывает удовольствия от того, что его собаки болеют саркоптической чесоткой, но представьте, что это означает, когда ваши собаки часть вашей профессии. Все мои собаки упорно работали на наш общий заработок; они не имеют цены в моей работе при агрессии между собаками, и они привлекают массу внимания на моих выступлениях и при подписании экземпляров книг. И вот, они, как и вся ферма, оказались на месяцы на карантине.

Несмотря на это я испытываю смешанные чувства в связи с исчезновением моей лисы. Конечно, прошлым летом у меня вошло в обыкновение беспокоиться при виде любой лисицы, как бы она вновь не занесла чесотку. Но до эпидемии, которая приходит и уходит, как большинство циклов в природе, я была воодушевлена ее присутствием. Каждую весну я наблюдала, как она растит своих детенышей, расположившись между дорогой и крутым склоном леса, всего в полусотне метров от моего амбара. Я любила ее малышей, играющих чудесными вечерами на переднем газоне и прыгающими, как лягушки вокруг розовых и белых кустов пионов. Я любила слушать ее похожий на кашель лай, наблюдать, как рано по утрам она целеустремленно переходит районное шоссе с едой для своего молодняка.

Но даже до того как грянула эпидемия чесотки, лиса принесла с собой нечто, что умерило мое удовольствие: запах, настолько крепкий и отвратительный, что он мог бы вас удушить. Если бы она ограничивала его собственной персоной, это одно. Но она так не делала. Она старательно помечала запахом мою ферму каждую ночь, оставляя аккуратную маленькую кучку своих экскрементов на моей передней террасе. Проблема была не в этих кучках. Она была в моих собаках, так как они со страстью плюхались на эти отходы и втирали их в свои холки. Словно это было нечто бесценное. Если вам не приходилось нюхать запах, исходящий от собаки, вывалявшейся в испражнениях лисицы, значит, ваша жизнь несколько лучше моей, ибо это жуткий, вонючий, отвратительный запах, и он пристает к собачей шерсти, как репейник.

Я никогда не стала бы делать вид, что понимаю, что происходит в мозгу у моих собак, когда они катаются на фекалиях лисиц. И, конечно же, не только лисий помет привлекает внимание моих собак. Для всех собак, чем вонючее запах, тем привлекательнее издающий его объект, включая дохлую рыбу, свежие невысушенные коровьи лепешки (чем жиже, тем лучше) и частично подсушенные тела белок. Личинки — это плюс, приносящий добавленную стоимость товара в собачьей экономике. Невозможно представить, что собаки не наслаждаются, катаясь на этой слизи. Их глаза начинают блестеть, рты искривляются в расслабленной улыбке, когда они погружают плечи в отвратительные, зловонные массы и втирают их в свои спины. Удостоверившись в том, что правильно себя обмазали, они бегут рысью домой с «высоко поднятой головой» и «уверенной походкой», которые свойственны нам, когда жизнь хороша, и день удался.

Миллиард теорий пытается объяснить, почему собаки вываливаются в зловонных массах, но все эти теории — лишь догадки. Одна из наиболее известных предполагает, что собаки откладывают свой собственный запах на данный «ресурс», чтобы пометить его как собственный. Я в этом не уверена, с учетом того, что собаки то и дело помечают своим запахом всевозможные ресурсы, мочась или испражняясь на них или вокруг них (Тулип, которая росла, получая пищу вне дома, все еще иногда делает лужи на веранде, когда съедает там последний кусочек ужина). Возможно, собаки катаются на том, что позднее могут захотеть положить себе в рот, и именно поэтому они катаются на предмете, а не мочатся на него. Я видела так много собак, слизывающих мочу, что скептически отношусь к подобному предположению (хотя и не отметаю его начисто). Другие предполагают, что, будучи хищниками, собаки пытаются замаскировать свой запах для потенциальной добычи, пытаясь пахнуть как кто-то другой. Я подозреваю, что это просто приведет к тому, что они будут пахнуть, как собака (или волк), но вывалявшаяся в чем-то вонючем. Кроме того, если бы я была потенциальной жертвой и учуяла бы запах движущейся на меня сорокакилограммовой мертвой белки, я, наверное, начала бы немного нервничать. Но прежде всего я не сторонница теории «ароматического камуфляжа» из-за поведения самих объектов охоты хищников. Работа бордер-колли с овцами дает хорошее представление о том, как животные, по крайней мере, парнокопытные, следят за окружающей обстановкой. Овцы, олени и лошади обладают прекрасным зрением и всегда высматривают, нет ли сигналов о приближении хищников. Это одна из причин того, что их глаза расположены по бокам головы: это позволяет им следить за окружающей обстановкой даже тогда, когда головы наклонены к траве. Запах, несомненно, важен для обнаружения хищников у некоторых биологических видов, но вид приближающегося волка, наверняка, оказал бы существенное влияние на оленье стадо, даже если бы волк действительно пах, как мертвый кролик.

Моя любимая теория — это то, что я называю «гипотезой о парне с золотой цепью». В ее основе — то, как собаки и другие виды из рода собачьих находят себе средства пропитания. Собаки и волки не просто охотники, они еще и падальщики, а падальщики не могут быть слишком разборчивыми в плане того, чтобы раздобыть мясо посвежей. Они едят то, что доступно, и, более того, хотят жить на территории, где много доступной пищи. Существует предположение о том, что собаки катаются на дохлятине или вонючих фекалиях в качестве своеобразной рекламы для других собак. «Эй, посмотрите на меня! Я живу в престижном районе, полном хороших вещей». Это, на мой взгляд, самая правдоподобная теория.

Но, возможно, имеется что-то еще. Может быть, они делают это по той же причине, что и мы, когда используем духи. Они любят запах. И точно так же, как мы можем душиться, чтобы привлечь других, мы также душимся и для собственного удовольствия. Может быть, это заставляет собак пахнуть хорошо как для себя самих, так и для других собак. Стэнли Корен предложил эту же теорию в своей книге «Как разговаривать с собакой». Я люблю главу, в которой он заявляет, что вываливание в противных запахах (противных, как минимум, для нас) это некий эквивалент «того же ложного чувства эстетики, побуждающего людей одевать кричащие, цветастые гавайские рубашки». Впредь, когда я буду купать очередную, вымазанную зеленоватой слизью собаку, будет полезно представлять ее в лилово-оранжевой рубашке в цветочек, дополненной мешковатыми шортами и неподходящими по цвету носками.

Но хватит о собаках. Как насчет нас? Мы, люди, тоже наносим чужеродные запахи на наши тела. Просто мы предпочитаем другие. Что должны думать собаки о представителях биологического вида, которые выдавливают или измельчают желе из брюха оленя (мускус), эссенцию из кишечника кашалотов (амбра), секреты из анальных желез (цибет), и гениталии растений (цветы — просто-напросто репродуктивные органы растений), чтобы смазать этим все тело? Мы любим эти вещи так же, как собаки любят хорошие тушки мертвых белок. Парфюмерия — это индустрия с оборотом пять миллиардов долларов в год. Новые ароматы разрабатываются в секретных лабораториях, охраняемых столь же тщательно, сколь и разработка биологического оружия. Духи и приятно пахнущие продукты типа масла для ванны — общепринятые подарки на Рождество и ко дню рождения. Почти каждому нравится хорошо пахнуть и нюхать хорошо пахнущие вещи. Эти аспекты мира запахов мы никогда не упускаем из внимания. Мы замечаем, свеж и приятен ли запах воздуха или тяжел и зловонен. Неприятный запах изо рта может испортить беседу и стать социальным кошмаром для его обладателя. Некоторые люди могут тосковать по запаху любимого или ребенка, словно голодающий по жизненно необходимым продуктам. Почти все, что мы покупаем, ароматизировано, замечаем мы это или нет. Производители мебели, например, знают, что хорошо пахнущая мебельная политура оценивается покупателями как более эффективная по сравнению с точно такой же, но без добавления аромата.

Наша одержимость хорошими запахами не нова. Древнегреческие атлеты натирались ароматическим маслами перед олимпийскими играми. Александр Македонский обожал духи и ладан, как и все мужчины античных времен. Сирийцы, вавилоняне, римляне и египтяне — все были помешаны на аромате цветов, сандалового дерева и шафрана. Даже первым подарком Христу-младенцу был ладан. Итак, хотя мы игнорируем чувство обоняния во многих аспектах нашей жизни, мы разделяем со своими собаками радость от нанесения на себя таких пахучих субстанций, которые вызывают у нас и других приятные ощущения.

Что мы не разделяем с ними — это критерии «хорошего» запаха в противоположность «плохому». Мы не единственные, кого ужасают обонятельные предпочтения животного на той стороне поводка. Не пробовали ли вы надушиться любимыми духами или одеколоном после бритья и дать их понюхать вашей собаке? Я просто нанесла на свое запястье немного духов «Шанель № 5» — настоящей классики из жасмина и других цветочных пряностей — и попросила своих собак понюхать. Люк и Лесси понюхали, вывернули в сторону головы (хорошо, что не желудки) и отступили назад. Тупил и Пип упорно игнорировали мое запястье и вынюхивали, нет ли какого лакомства в моем кулаке. В заключение, удостоверяясь, что его там нет, они обнюхали мое запястье и наморщили носы. Если бы они могли, я полагаю, они бы поставили меня во дворе под шланг, смывая этот мерзкий запах духов и бормоча какую-нибудь собачью версию: «Не упрекай меня за эту ванну, ведь не я вымазала этой гадостью твое тело».

Это логично, что мы и собаки испытываем влечение к различным типам запахов. Всеядные, вроде наших ранних предков человекообразных обезьян, всегда находились в поисках спелых, сочных фруктов, и это наследие вызывает нашу тягу к фруктовым и цветочным запахам. Собаки — охотники и падальщики, и они скорее тяготеют к запаху спелых… тушек мертвых животных. По гамбургскому счету, одно влечение имеет не больше смысла, чем другое. Если вдуматься, то ванны с гениталиями растений или субстратом из кишечника кашалотов, на самом деле не более разумны, чем вываливание в коровьих лепешках. Такое видение проблемы здорово мне помогает, когда я не проявляю достаточной оперативности, чтобы остановить одну из своих собак от блаженного валяния в каких-нибудь отвратительных, зловонных массах. Но с учетом способности запаха привлекать — или в данном случае — отвращать, это, по правде говоря, помогает недостаточно. В следующий раз, когда Тулип заявится домой улыбающаяся и провонявшая до предела лисьими экскрементами, я обмакну ее в ведро с «Шанелью № 5». Это послужит ей уроком.

Тулип катается по дохлой мыши. Как и для многих других собак, для Тулип нет ничего лучше, чем как следует вываляться в чем-нибудь ароматном — и чем зловоннее и жиже этот предмет, тем лучше

Мы тоже обожаем сильные запахи, но обратите внимание, как Тесс, дочь Лесси, отворачивает голову от духов, которые я нанесла на свое запястье. Ее просто воротит от тех ароматов, что нравятся мне, так же, как и меня от «одеколона из мертвых мышей»