4.01

— Ты всё-таки объявилась.

Я оторвала глаза от учебника по математике, чтобы увидеть нависшую надо мной Эмму. На ней было дорогое платье, которое, вероятно, было подарком после одного из её модельных контрактов. Её рыжие волосы были уложены в сложный узел, который выглядел бы смешным на девяносто пяти процентах девочек, которые бы попытались сделать себе такую укладку. Но на ней он смотрелся отлично. Эмма была одной из тех, кто, казалось, просто игнорировал социальные условности и незначительные проблемы, которые изводили всех остальных. У неё не было прыщей, какую бы одежду она ни носила, как бы ни укладывала волосы — всё смотрелось на ней идеально. Она могла нарушить любое неписаное правило старшей школы — и это сошло бы ей с рук.

Боже, как я её ненавидела.

Мистер Квинлан закончил занятие на пятнадцать минут раньше и оставил нам время на самообучение до того, как покинул класс. Для большинства это был шанс поиграть в карты или поболтать. Я поставила себе задачу выполнить всю домашнюю работу до окончания занятия, освобождая себе выходные. По крайней мере, таков был мой план, до того как Эмма прервала меня.

— Забавно, — ответила я, снова обращая своё внимание к тетради, — кажется, сегодня ты — единственный человек, кто заметил, что меня не было. Ещё немного, и я могу подумать, что ты заботишься обо мне. — я не была честна до конца. Преподаватель искусств заметила моё отсутствие, но только после того, как я напомнила ей, что так и не выполнила свой проект.

— Люди не заметили, что тебя не было, потому что ты — никто. Единственная причина, почему я обратила внимание на твоё отсутствие, состоит в том, что ты раздражаешь меня.

— Это я раздражаю тебя? — я снова оторвала взгляд от работы. — Обалдеть.

— Каждый раз, когда я вижу тебя, я чувствую небольшое раздражающее напоминание о потраченном впустую времени, когда мы дружили. Знаешь, бывают в прошлом такие неловкие ситуации, которые заставляют тебя съёживаться, когда ты вспоминаешь о них? Для меня это — каждая наша совместная ночёвка, каждая детская беседа, каждая глупая игра, в которую ты меня втягивала.

Я улыбнулась, а затем не удержалась и сказала ей:

— Мне нравится, как ты намекаешь, что стала гораздо более зрелой, чем была тогда.

Как бы странно это ни звучало, на самом деле я испытывала облегчение из-за того, что Эмма тут, и разговаривает со мной. Если это всё, что она могла сделать мне сегодня, это означает, что мне скорее всего не придётся сталкиваться с её подлянками в ближайшее время. В действительности, мое беспокойство усиливалось в те моменты, когда она меня игнорировала и оставляла в покое. Это обычно было, в общем-то, настоящим затишьем перед бурей.

— Правда, Тейлор? Скажи, чем ты занимаешься? Ты не ходишь в школу, у тебя нет друзей, и я сомневаюсь, что ты работаешь. Ты думаешь, что имеешь право называть незрелой меня, когда у меня есть всё это, а у тебя просто… нет?

Я рассмеялась достаточно громко, чтобы все головы в классе обратились в мою сторону. Эмма заморгала, сбитая с толку. Даже если я не слишком хотела этих денег, технически я стала на двадцать пять тысяч долларов богаче, чем тридцать шесть часов назад. Двадцать пять тысяч долларов ждали меня, а Эмма говорила, что была более успешна только потому, что зарабатывала несколько сотен долларов за то, что каждые пару недель фотографировалась для каталогов.

— Отъебись, Эмма, — сказала я достаточно громко, чтобы другие это услышали. — Подумай прежде, чем пытаешься кого-то оскорбить.

После этих слов я подхватила свои вещи и вышла из класса.

Я знала, что мне придется заплатить за это. За то, что противостояла Эмме, за то, что рассмеялась ей в лицо. Это даст ей стимул включить фантазию и придумать, как лучше всего отомстить за этот маленький вызов.

Я не беспокоилась, что покинула класс на пять минут раньше. Не было ни одного прецедента, чтобы мистер Квинлан возвращался раньше, чем заканчивалось занятие. Обычно он покидал класс и не возвращался. Догадки моих одноклассников сводились к тому, что он страдал от болезни Альцгеймера, или даже что наш престарелый учитель, страдающий от слабости пищеварительного тракта, мог быть кейпом. Я была склонна подозревать, что тут скорее замешаны наркотики или проблемы с алкоголем.

Мне было хорошо. Я не чувствовала себя так хорошо уже долгое, долгое время. Правда, меня мучили болезненные уколы совести, когда я думала о том, что участвовала в уголовном преступлении, или о том, как я запугивала заложников. Можно ли меня винить в том, что я старалась хотя бы не сильно на этом концентрироваться?

Вчера вечером я спала как младенец, скорее из-за полного истощения чем из-за чистой совести, а сегодняшний день продолжал удивлять меня хорошими новостями.

Брайан встретил меня утром на пробежке. Пока мы сидели на пляже, он угостил меня кофе и самыми лучшими кексиками, которые я когда-либо пробовала. Вместе нам потребовалось десять минут для того, чтобы пробежаться по утренним газетам в поисках новостей об ограблении.

Мы не оказались на первой полосе ни одной из главных газет, и это была первая часть хороших новостей. Мы попали на третью страницу Бюллетеня, после статьи об Янтарной Тревоге на полторы страницы и рекламы Дженерал Моторс. Отчасти, мы не привлекли излишнего внимания из-за того факта, что банк был застрахован на достаточную сумму, чтобы возместить потери. Но мы сбежали более чем с сорока тысячами долларов, а газета сообщала о потере только двенадцати. В целом, репортаж делал упор на материальный ущерб, большая часть которого была вызвана Славой, Стражами и тем фактом, что тьма, которой мы прикрывали наш побег, парализовала всё движение в центре примерно на час. Я тихо ликовала. Всё, что преуменьшало серьезность преступления, которое мне пришлось совершить, было мне на руку.

Следующей хорошей новостью было то, что я пошла в школу. Это звучало глупо, если принять во внимание, что другие делали это каждый день, но я была очень близка к тому, чтобы больше вообще туда не ходить. Пропустив неделю послеобеденных занятий и три дня утренних, было бы слишком легко убедить себя пропустить ещё один день. Проблема была в том, что с каждым днем вернуться в класс было всё сложнее, напряжение становилось всё больше, усугубляя положение. Я разорвала этот порочный круг, и благодаря этому чувствовала себя очень хорошо.

Ладно, я должна признать, что в школе не всё было идеально. Я поговорила со своим преподавателем по искусствам, и она дала мне срок до вторника, чтобы я могла сдать ей свой проект с 10-процентным понижением оценки. Я также потеряла несколько хороших оценок по разным предметам из-за отсутствия в школе или несданной домашней работы. Один-два процента, тут и там.

Но в целом? Это было огромным облегчением. Мне было хорошо.

Я села на автобус, идущий в доки, но не направилась к лофту. Я шла вдоль набережной, пока количество магазинов не начало уменьшаться и участки пляжа не стали длиннее. Обычный маршрут, которым люди попадали туда, куда я шла, был по объездной дороге за пределами города. Но если вы идете пешком, вам нужно будет срезать путь через несколько очень похожих на вид районов. Мой пункт назначения был как раз настолько далеко, что можно было начать сомневаться, не прошла ли я уже мимо него.

Официально он назывался «рынок на Лорд-стрит». Но для жителей Броктон Бей это был просто «рынок».

Рынок работал всю неделю, но большинство продавцов арендовало киоски только на выходные. Это обходилось довольно дёшево, можно было снять киоск за пятьдесят-сто долларов в будний день или двести пятьдесят-триста в выходной, в зависимости от того, сколько было желающих. В киосках был большой выбор изделий кустарного промысла, от безделушек, изготовленных чокнутыми кошатницами, до товаров, которые можно было найти в самых дорогих магазинах набережной, на десять-двадцать пять процентов дешевле их обычной цены. Здесь были продавцы мороженного, люди, продающие щенков, безвкусные поделки для туристов и множество товаров на тему местных кейпов. Здесь были стойки с одеждой, книгами, компьютерными комплектующими и едой. Жители северного конца Броктон Бей не устраивали гаражных распродаж. Они арендовали киоск на рынке. Для любого желающего пройтись по магазинам это место не хуже любого торгового центра.

Я встретила остальных на входе. Брайан в тёмно-зелёном свитере и выцветших джинсах выглядел потрясающе. Лиза надела тёмно-розовое платье и серые колготки, её волосы были собраны в узел, свободные локоны обрамляли лицо. Алек носил рубашку с длинными рукавами и узкие чёрные джинсы, которые ясно показывали, каким же всё-таки он был худым и длинноногим.

— Вы долго ждали? — спросила я.

— Вечность, — последовал лаконичный ответ Алека.

— Самое большее пять минут, — улыбнулся Брайан. — Идём?

Мы прошли на рынок, где был представлен лучший выбор товаров во всей северной части Броктон Бей. Бандиты не смели нарушать порядок, поскольку здесь он поддерживался теми же людьми в форме, что и на набережной.

Когда Алек остановился у отдельно стоящего киоска с сувенирной продукцией на тему кейпов, я заметила:

— Полагаю, Рейчел не может с нами прогуляться, да?

Брайан покачал головой:

— Нет. Только не в подобном месте. Она достаточно известна, чтобы её узнали, а там недалеко и до того, чтобы выяснить, кто же те люди, с кем она проводит время.

— И если бы она увидела вот это, то пришла бы в ярость, — Лиза указала на полную пожилую женщину, несущую в руках пушистую собаку. Та была одета в бирюзовый с розовым свитер и нервно дрожала. Я не разбиралась в породах собак достаточно хорошо, но она была похожа на миниатюрного пуделя.

— Что? Свитер? — спросила я.

— Свитер. И то, что собаку несут на руках. Рейчел сказала бы этой женщине в лицо, что так нельзя обращаться с собакой. Кричала бы на неё, возможно, угрожала бы ей, пока кто-то из нас не вмешался бы.

— Ей нужно совсем немного, не так ли?

— Чтобы завестись? Да, ей немного надо, — согласился Брайан. — Но ты постепенно узнаёшь, как она думает, что её задевает, и можешь вмешаться до того, как произойдёт конфликт.

Лиза добавила:

— Главный пусковой механизм для Рейчи — плохое обращение с собаками. Думаю, если в её присутствии кто-то ударит ребенка по лицу, то она даже не вздрогнет. Но если кто-то ударит при ней собаку, то она, вероятно, убьет его на месте.

— Я, э-э, это запомню. — сказала я. Затем, дважды проверив, что никто не может нас подслушать, я решила, что сейчас подходящее время, чтобы задать интересующий меня вопрос:

— Она кого-нибудь убивала?

— Она разыскивается за серию убийств, — вздохнул Брайан. — Это создаёт определенные неудобства.

— Если бы её честно судили по закону, и если бы у неё был хороший адвокат, думаю, в худшем случае, она получила бы срок за непредумышленное убийство, и, возможно, за безрассудное создание угрозы для жизни людей. По крайней мере, это касается её прошлого, — сказала Лиза, ее голос был достаточно тихим, чтобы никто посторонний в толпе не смог ничего разобрать. — Это произошло сразу после того, как проявились её способности. Она не знала, как их использовать, и что от них ожидать, когда находившаяся с ней собака выросла в одно из тех существ, которых ты видела. Собака была не обучена, и с ней плохо обращались, и потому всё вышло из-под контроля. Пролилась кровь. Случалось ли это с тех пор? Возможно. Я знаю, что она серьёзно ранила большое число людей. Но с тех пор как мы с ней, никто не умер от её руки.

— Логично, — рассеянно сказала я. Так вот кто один из убийц. Кто же второй в команде?

Алек вернулся из киоска, в футболке с изображением Киндер-сюрприза.

— Мне нравится, — усмехнулась Лиза. — Иронично.

Мы продолжили нашу неспешную прогулку по рынку. Мы были всё ещё на окраине, поэтому вокруг нас было не слишком много людей. Те, что были, вероятно, не станут нас подслушивать, если мы не будем использовать слова, имена или фразы, которые привлекут их внимание.

— Что дальше? — спросила я.

— Сегодня вечером мы передадим наличные боссу, — Брайан выбрал пару тёмных очков и примерил. — Он возьмёт их, сделает с бумагами всё необходимое и пришлёт нам оплату. Чистыми деньгами, которые нельзя будет отследить. Как только мы получим нашу долю, мы расслабимся на некоторое время, будем планировать новую работу или ждать его следующее предложение.

Я нахмурилась.

— Мы слишком ему доверяем. Мы добровольно отдаём ему крупную сумму денег и ждём, что он вернётся и заплатит нам втрое больше? Плюс столько, во сколько он оценит те документы? Как мы узнаем, что он выполнит свои обязательства?

— По предыдущему опыту, — сказал Брайан, примеряя еще одну пару темных очков, и опуская голову, чтобы осмотреть себя в зеркале, висящем на стене киоска. — Он ещё не обманывал нас. Для него нет смысла обманывать нас сейчас, когда он вложил в нас больше, чем эта сумма. Если бы мы лажали, проваливая большую часть его заданий, то, возможно, он бы оставил деньги себе, чтобы компенсировать потери, но мы преуспеваем.

— Хорошо, — кивнула я. — Я могу с этим согласиться.

Я чувствовала себя неспокойно относительно своего плана «не заморачиваться и выжидать». С одной стороны, идея сделать перерыв была отличной. Прошедшая неделя, мягко говоря, была насыщенной. С другой стороны, вроде как херово то, что у нас не было новой работы, поэтому мне придется дольше ждать шанс получения большей информации об их боссе. Оставалось только надеяться, что сегодня вечером получится что-то узнать.

— Пойдём, — Сплетница усмехнулась мне, ухватив меня за запястье, — я тебя похищаю.

— Чего?

— Мы пройдёмся по магазинам, — сказала она мне. Повернувшись к Брайану и Алеку, она предложила:

— Мы разойдёмся, и встретимся с вами на обеде, хорошо? Если, конечно, вы не хотите сторожить наши сумочки, пока мы примеряем одежду.

— Нету у вас сумочек, — отметил Алек.

— Это такая фигура речи. Вы хотите заняться своими делами или нет?

— Мне всё равно, — сказал Алек.

— Ты — коза, Лиззи, — Брайан нахмурился. — Хочешь присвоить себе новую девочку.

— Ты встречаешь её по утрам, я хочу пойти с ней по магазинам. Ты как-нибудь с этим справишься. — Лиза показала язык Брайану.

— Хорошо, — пожал плечами Брайан. — Обедаем у Мерзкого Боба?

— Звучит неплохо, — согласилась Лиза. Она повернулась ко мне, изогнув брови.

— Я согласна на Мерзкого Боба, — сдалась я.

— Не тратьте слишком много, чтобы не привлечь внимание. — предупредил Брайан.

Мы разошлись с парнями, Лиза закинула руку мне на плечи и начала говорить о том, что хотела бы купить. Её энтузиазм был заразительным, и я заметила, что улыбаюсь.

Убийца. Мне пришлось напомнить себе это. Среди этих троих был убийца.

 

4.02

— Мы обновляем твой гардероб, — решила Лиза, после того, как мы оставили парней.

— Что не так с моим гардеробом? — спросила я, слегка защищаясь.

— Ничего такого. Он просто очень… твой. В этом и проблема.

— Звучит неутешительно.

— Ты осторожный человек, Тейлор. Мне это в тебе нравится. Я думаю, что это важное дополнение к нашей группе, — она подвела меня к прилавкам с кучей женской одежды и быстро вытащила из стеллажей три платья.

— Брайан тоже осторожный.

— Вы с Брайаном похожи, но я бы не сказала, что он осторожный. Он… прагматичный. Как и ты. Разница между вами в том, что он занимается подобными делами уже три года. Два года стажа до того, как он вступил в группу. Поэтому он многое делает на автомате. Он не задумывается над мелочами, которые он делал уже десятки раз. Он многое принимает за данность.

— А я нет?

— Ты наблюдательная, собранная и уделяешь внимание деталям. Больше, чем остальные наши. Ты наблюдаешь, обрабатываешь полученную информацию, потом действуешь с осторожной, хирургической точностью. Это и преимущество, и недостаток.

— И как это связано с моей одеждой?

— Твой характер отражается в выборе одежды. Неяркие цвета. Коричневый, серый, чёрный, белый. Если ты и надеваешь что-то цветное, то под водолазку, свитер или кофту. Никогда ничего выделяющегося. Всегда одежда, максимально скрывающая тело. Когда большинство людей нашего возраста выбирает вещи чтобы выразить себя или влиться в группу, ты стараешься быть незаметной и не привлекать внимания, Ты слишком осторожна, придаёшь слишком много значения маловажным вещам, всегда перестраховываешься.

— А ты хочешь это изменить, — вздохнула я.

— Я подозреваю, что ты можешь всех сильно удивить, когда прекратишь быть всегда начеку, станешь увереннее и начнёшь импровизировать. Не только тогда, когда у тебя нет другого выбора. И знаешь, я говорю не только об одежде.

— Я, в общем, так и поняла.

— Теперь ближе к делу. Я заметила, что ты носишь по очереди две пары джинсов, и это при том, что ты пять дней назад получила две штуки баксов. Если я не заставлю тебя купить шмотки, ты их не купишь.

— Папа спросит, где я их взяла, — возразила я, когда она повесила на мою руку пару блузок.

— Ты одолжила их у меня. Или они мне больше не подходили, и я тебе их отдала. Или ты можешь хранить их у нас, и он ничего не узнает.

— Я не хочу лгать папе.

Она провела меня в область, отделённую занавесками, которая служила примерочной.

— В этом плане я тебе даже завидую, — сказала она мне через занавеску, — Но если он не понял, почему у тебя так сократился гардероб, скорее всего он не заметит и того, что у тебя появились новые шмотки.

Я уже наполовину стянула с себя блузку, когда до меня дошло.

— Ты вообще о чём?

— Да ладно, Тейлор, я бы подозревала, что у тебя проблемы, даже без, знаешь… пташки, что шепчет мне в ушко.

Я в спешке натянула первое платье из кучи, и открыла занавеску.

— Тебе нужно уточнить, о чём ты, прежде, чем я буду что-то подтверждать или отрицать.

— Не это, — отмахнулась она от платья, клетчатого, преимущественно в бело-красных цветах. Раздражённая, я задёрнула занавески.

С другой стороны занавески она продолжила объяснять:

— Сначала я думала, что отец обижает тебя. Но как только я услышала, как ты о нём говоришь, я сразу же отбросила этот вариант. С другой стороны, эта хрень явно занимает важную часть твоей жизни, и если это не дом, то это школа. Брайан и Алек в основном согласились с моими рассуждениями.

— Ты обсуждала это с ними, — я опустила руки от пуговиц платья и слегка стукнулась головой о тонкую фанерную перегородку примерочной.

— Тема всплыла, когда мы обсуждали твоё вступление в команду, и мы никогда полностью не прекращали обсуждение Прости. Ты новенькая, ты интересная, мы о тебе говорим. Вот и всё.

Я закончила застёгивать пуговицы и открыла занавеску.

— Тебе не приходило в голову, что я не хочу, чтобы ты это разнюхивала?

Она расстегнула мне верхнюю пуговицу.

— Чего ты хочешь и что тебе нужно — разные вещи. Васильковое оставь. Перекинь вон то через верх.

Она втолкнула меня обратно и задёрнула занавески.

— То, что мне нужно — это отделить… — я с трудом подбирала слова, чтобы не навести на след тех, кто мог подслушивать, — эти две важные части моей жизни от друг от друга.

— Отстойную часть и не-отстойную часть.

— Да, давай назовём их так, — я вытащила из кучи одежды топ и пару джинсов с заниженной талией.

— Я могу сделать отстойную часть менее отстойной, — предложила она.

Я почувствовала, как у меня кровь стынет в жилах. Я так и представила, как она покажется в школе и будет насмехаться над Эммой. Думаю, даже новое сражение со Славой напугало бы меня меньше. Я никак не могла застегнуть пуговицу на джинсах, и моё волнение не сделало задачу проще. Я убила на это тридцать секунд и всё это время тихонько материлась. Где вообще Лиза смогла найти такие джинсы, которые оказались мне настолько тесными? Наконец я их надела, и отодвинула занавеску, встретившись с ней лицом к лицу.

— Заставлять меня примерять одежду — это ладно, — сказала я ей, изо всех сил пытаясь говорить спокойно, — но если ты напрямую вмешаешься в мои проблемы — я уйду.

— Прям вот так?

— Прям вот так, — ответила я, — извини.

Она казалась слегка задетой:

— Ладно.

Немного надувшись, она махнула рукой в сторону моей одежды, — Что думаешь?

Я попыталась поправить воротник. Мне нравился абстрактный рисунок на правой стороне рубашки, но V-образный воротник доходил мне почти до конца грудной клетки.

— Вырез у топа немного низковат, джинсы слишком обтягивающие.

— Тебе надо привыкать показывать декольте. Как я говорила, будь увереннее в своём выборе одежды.

— Я бы не возражала показывать декольте, если бы мне было, что показывать, — уточнила я.

— Ты из тех, кто поздно созревает? — спросила она.

— У мамы был второй размер груди, и то не всегда, в зависимости от модели лифчика. И это было уже после того, как она увеличилась почти на размер после беременности.

— Это чертовски печально.

Я пожала плечами. Я знала, что буду тощей, как палка и плоской как доска, практически с самого детства. Достаточно было посмотреть на наследственность с обеих сторон моей семьи, чтобы понять, что меня ждёт.

— И прими соболезнования по поводу матери. Я не знала.

— Принято, — я вздохнула. — Я налагаю вето на рубашку.

— Ладно, имеешь право, но мы оставляем джинсы. Они подчёркивают твою фигуру.

— Фигуру тринадцатилетнего мальчика, — проворчала я.

— Не глупи, ты выше, чем тринадцатилетний мальчик. Кроме того, как бы ты ни выглядела, какая бы у тебя ни была фигура, обязательно найдётся кто-то, кто будет считать, что ты самая охуенно сексуальная девушка, которую он видел.

— Превосходно, — пробормотала я, — Где-то в мире бродит жутковатый педофил, на котором написано моё имя.

Лиза рассмеялась.

— Давай, померь что-нибудь ещё. Но джинсы перебрось через верх. Я их тебе куплю, и если ты их не будешь носить, я утешусь тем, что тебе будет за это стыдно.

— Найди такие же, но на размер больше, и я буду их носить, — предложила я. Затем, прежде чем она успела возразить, добавила, — Они сядут при стирке.

— Действительно. Пойду поищу.

События развивались в том же русле, Лиза кое-что закупила и себе. Мы обсуждали одежду, и было ясно, что Лиза явно избегала предыдущей темы. Когда мы закончили с покупками, женщина у кассы просуммировала цены у себя в блокноте, и передала нам полоску бумаги. Четыреста шестьдесят долларов.

— Я угощаю, — сказала Лиза.

— Ты уверена? — уточнила я.

— Взятка за твоё молчание, — подмигнула мне она.

— По поводу?

Она взглянула на кассира.

— Потом.

Только после того, как мы, нагруженные сумками, оставили прилавки далеко позади, Лиза уточнила:

— Окажи мне услугу и не рассказывай нашим, как сильно я лажанулась, не заметив Панацею среди заложников. Если они спросят напрямую, можешь рассказать, я не прошу тебя лгать. Но если они не спросят, не поднимай эту тему, ладно?

— Это и есть то молчание, которое ты собиралась купить?

— Пожалуйста.

— Ладно, — ответила я. Я бы согласилась и без подаренной мне одежды, но думаю, она и так это знала.

Она широко улыбнулась.

— Спасибо. А то парни, если узнают, никогда мне этого не простят.

— А ты бы их простила в обратной ситуации?

— Фиг там! — рассмеялась она.

— Я так и знала.

— И о нашем более раннем разговоре… это последнее, что я сегодня скажу на эту тему, обещаю. Если ты решишь, что всё-таки хочешь моего непосредственного вмешательства в твои личные дела, только скажи.

Я нахмурилась, уже готовая разозлиться, но смягчилась. Это было честное предложение безо всякого давления.

— Ладно. Спасибо, но я справлюсь.

— Ну вот и договорились. Пошли поедим.

«Мерзкий Боб» был фастфудом самого бессовестного типа: то ли ресторан, то ли бар, то ли закусочная на окраине Рынка, с видом на пляж. Все, кто жил неподалёку, вероятно, ели там хотя бы раз в жизни. Все разумные люди после такого давали своему здоровью год на восстановление. Это было место с такими жирными бургерами, что если заказать их на вынос, то к моменту, когда доберёшься до дома, бумажная сумка станет прозрачной. Их особый бургер назывался «Испытание Мерзкого Боба»: если сможешь его доесть — можешь за него не платить. Вероятно, незачем уточнять, что большинство — платили.

Брайан и Алек уже были там, когда мы прибыли, и мы сразу заказали еду. Мы с Лизой договорились разделить на двоих чизбургер с беконом, Брайан заказал двухпалубник с грибами и говядиной, а Алек постарался не отставать от него, взяв «Уродливого Боба» — аналог Биг Мака в стиле Мерзкого Боба.

Никто из нас не был настолько голоден, смел или глуп, чтобы заказать «Испытание».

Брайан и Алек сидели снаружи, поэтому смогли заметить нас, когда мы пришли. После краткого обсуждения мы согласились остаться за тем же столиком. Он стоял у окна, так что нам был виден телевизор. Было всё ещё достаточно прохладно, и большинство посетителей предпочитало сидеть внутри. Снаружи были только какие-то парни студенческого возраста, они сидели в противоположном конце террасы, занятые пивом и игрой на экране телевизора. Основным плюсом была возможность поговорить без посторонних.

— Не хочу никого пилить, — сказал Брайан, осматривая кучи сумок, — но я ведь говорил, что не стоит тратить так много сразу после дела. Это одна из тех вещей, на которые копы и кейпы обращают внимание.

— Всё нормально, — отмахнулась Лиза, — это вызывает подозрения у кредитных компаний или банков только если у человека радикально меняются расходы. Я закупаюсь примерно на ту же сумму каждую неделю или две.

Брайан нахмурился. Казалось, он хотел сказать что-то ещё, но промолчал.

— Так что дальше? — спросила я.

— Ужин, потом десерт, — ответил Алек, не сводя глаз с телевизора внутри заведения.

— Я имею в виду нашу, — я понизила голос, — незаконную деятельность.

Быстрая проверка показала, что парни на той стороне всё ещё были поглощены игрой. Я не слышала ничего из того, что они говорили, а они разговаривали громко, так что я была уверена, что они нас тоже не услышат.

— У тебя есть идеи? — спросил Брайан.

— Что-то менее напряжённое, — решила я, — У меня ощущение, как будто я прыгнула в глубокую воду, не слишком понимая, как плавать. Я предпочла бы получше испробовать свои способности в полевых условиях, выяснить, как лучше действовать, прежде чем я буду сражаться с кем-то вроде Луна или Славы, которые способны буквально порвать меня на кусочки.

— Ага. Значит, что-нибудь попроще.

— Если бы здесь была Рейчел, она бы снова назвала тебя тряпкой, — прокомментировал Алек.

— Значит буду радоваться, что она не здесь, — улыбнулась я.

Нам принесли еду, и мы взяли ещё тарелки, чтобы разделить между нами наши гарниры. В результате, у каждого на тарелке были картофель и бататы фри, луковые кольца и цуккини во фритюре. Одних гарниров бы хватило для того, чтобы поесть, но кроме них были ещё и бургеры, такие большие, что занимали почти всю тарелку. Мы с Лизой разрезали чизбургер с беконом пополам и взяли по куску.

— Думаю, ты не из тех, кто набирает вес, — осмотрела меня Лиза.

— Для набора веса мне приходится прилагать усилия.

— Вот чёрт, — проворчала она.

— Если это тебя утешит, — сказала я, откусив кусок и вытирая рот салфеткой, — У меня потом будет чёрт знает что с кожей.

— Так легче, — ухмыльнулась она.

Алек закатил глаза:

— Завязывайте с девчачьей болтовнёй.

— А о чём тогда предлагаешь поговорить? — спросила его Лиза.

Он пожал плечами и откусил кусок бургера.

У меня было предложение:

— Я знаю, что это немного банально, но когда люди со сверхспособностями собираются вместе, наверное, они обычно делятся историями происхождения этих способностей, так?

Похоже, лучшего способа убить разговор я бы найти не смогла. Лиза отвернулась, на этот раз без улыбки. Брайан и Алек странно на меня посмотрели и промолчали.

— Что? — спросила я. Я перепроверила, что никто не мог нас услышать, — Что я такого сказала?

 

4.03

Удивительно, но именно Алек был тем, кто нарушил напряжённую тишину:

— Скажем так, можешь ли ты назвать хорошим день, когда ты получила свою силу?

Я не стала долго думать:

— Нет.

— Я бы не погрешил против истины, предположив, что день, когда ты обрела свою силу, был худшим днём в твоей жизни?

— Второй среди худших, — тихо ответила я. — Так это у всех так?

— Типа того. Единственные, кто получает их легко — кейпы второго поколения. Дети тех, у кого уже есть суперспособности.

Лиза наклонилась вперёд, упирая локти в стол.

— Поэтому если тебе нужна причина, чтобы считать Славу привилегированной сукой, то вот она.

— Почему? — спросила я. — Почему мы проходим через это?

— Это называется «событие-триггер», — ответила мне Лиза. — Исследователи предполагают, что на каждого человека со способностями приходится пять потенциальных обладателей способностей, с которыми оно не произошло. Они должны оказаться на грани. Должны бороться или убегать, пока не подойдут к своему пределу, и не перешагнут через него. Тогда способности начинают проявляться.

— В целом, — сказал Алек, — для того, чтобы способности проявились, с тобой должно случиться что-то действительно дерьмовое.

— И это помогает объяснить, почему злодеи превосходят численностью героев в соотношении два к одному. — указала Лиза. — Или почему в странах третьего мира самый высокий процент людей со сверхспособностями. Не кейпов, а именно людей со сверхспособностями.

— А что с теми, чьи родители обладают способностями?

— Им не нужно оказываться в настолько критической ситуации, чтобы их способности пробудились. У Славы проявились её силы, когда она получила персональный фол во время игры в баскетбол на уроке физкультуры. Она упоминала об этом в нескольких интервью.

— Таким образом, ты попросила, чтобы мы рассказали тебе о худших моментах нашей жизни, — сказал Алек прежде, чем откусить очередной кусок гамбургера.

— Простите, — ответила я.

— Всё нормально, — заверил меня Брайан. — Это одна из тех вещей, которую ты можешь узнать только от других кейпов, а ты знаешь только нас. Возможно, ты узнала бы больше о триггерах, если бы прошла университетский курс парачеловеческих исследований, но сомневаюсь, что там бы ты смогла составить полную картину. Отчасти это нужно испытать самому.

Лиза протянула руку и потрепала меня по волосам:

— Не беспокойся об этом.

Почему я подняла тему происхождения сил? Из-за того, что в конечном итоге очередь дошла бы и до меня, и мне бы пришлось рассказать собственную историю.

Возможно, я этого и хотела.

— Лиза сказала, что вы, ребята, говорили обо мне, о том, что мне приходится нелегко и пытались угадать, что со мной стряслось, — смогла сказать я. — Не знаю, думаю, какая-то часть меня хочет поговорить об этом, и в целом ваши выводы верны. Хочу рассказать о том, как я получила свои способности. Правда, я не знаю, смогу ли я это сделать, не испортив вам настроение.

— Ты уже его испортила, дурында, — вставил Алек.

Брайан двинул его кулаком в плечо, заставив вскрикнуть. Бросив хмурый взгляд на Брайана, Алек неохотно добавил:

— Предполагаю, это значит — почему бы и нет.

— Давай, — подбодрила меня Лиза.

— Это некрасивая история, — сказала я. — Но я должна сказать кое-что прежде, чем начну. Я уже говорила об этом Лизе. Люди, о которых я буду говорить… я не хочу, чтобы вы мстили им ради меня. Я должна быть уверена, что вы не станете этого делать.

— Ты хочешь отомстить им сама? — спросил Алек.

Я буквально не могла найти слова для ответа. Я не могла им нормально объяснить, почему не желала их вмешательства.

— Я на самом деле не знаю. Думаю… предполагаю, что если бы вы, ребята, пошли бы и избили или унизили их, или заставили их в слезах принести мне извинения, я не почувствую, что справилась со своими проблемами сама. Для меня это бы не закончилось.

— Значит, вне зависимости от того, что мы услышим, мы не должны ничего делать, — уточнил Брайан.

— Пожалуйста.

— Это твоё право, — сказал он, взяв поджаренный во фритюре цукини с тарелки Лизы и откусывая половину. Она подвинула свою тарелку поближе к нему.

— Как скажешь, — буркнул Алек.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы откусить несколько кусочков чизбургера и привести свои мысли в порядок прежде, чем я начала.

— В школе есть три девушки, которые делали… делают мою жизнь чертовски жалкой. Они делают всё, что только могут придумать, чтобы моё пребывание в школе было хреновым, унижают и обижают меня. У каждой из этих трёх был свой индивидуальный подход, и довольно долгое время казалось, что они пытаются превзойти друг в друга в изобретательности, и в том, насколько далеко могут зайти.

Моё сердце колотилось, когда я оторвала глаза от своей тарелки, чтобы увидеть выражение их лиц. «Вот кто я», — колотилась в голове мысль. — «Вот из этого и появилась я». Когда они услышат о моей настоящей личности, без прикрас, без того, что они уже обо мне знали, без мои способностей, как они отреагируют?

— Это продолжалось почти полтора года, прежде, чем всё успокоилось. В прошлом году, примерно в ноябре, они… Я не знаю. Было похоже, что они заскучали. Шутки стали не такими жестокими, затем вообще прекратились. Они перестали надо мной насмехаться и писать письма с угрозами. Они игнорировали меня, оставили в покое.

— Я ожидала новых подлостей. Но у меня появилась подруга, одна из тех девочек, что прежде иногда присоединялись к травле, пришла ко мне и извинилась. Не одна из главных зачинщиц, а скорее подруга подруги одной из них. Она спросила меня, хочу ли я проводить с ней время. Я была слишком застенчивая и настороженная, и отказала ей, но случилось так, что мы поболтали перед уроками и после, а затем вместе пообедали. Её сближение со мной было одной из главных причин, почему я могла бы решить, что преследование закончилось. В действительности я никогда не расслаблялась рядом с ней, но она спокойно к этому относилась.

— Большую часть ноября и две недели занятий перед рождественскими каникулами ничего не происходило. Они оставили меня в покое. Я смогла расслабиться.

Я вздохнула.

— Это закончилось в тот день, когда я вернулась после зимних каникул. Я инстинктивно знала, что они притворялись, выжидали, прежде чем выкинуть свой следующий трюк, чтобы он оказался больнее. Я не думала, что они могут быть такими терпеливыми. Я подошла к своему шкафчику и… ну, они, похоже, покопались в мусорных вёдрах женских уборных или что-то в этом роде, потому что они накидали в мой шкафчик использованных прокладок и тампонов. Почти доверху заполнили его.

— Фуу, — прервал меня Алек, откладывая еду. — Я вообще-то ел.

— Прости, — я посмотрела вниз на свою тарелку, потыкав кусочек бекона. — Могу остановиться, если хочешь. Я не обижусь.

— Рассказывай до конца, — мягко приказал Брайан. Он сверлил взглядом Алека.

Я сглотнула, чувствуя как кровь приливает к лицу.

— По одному только запаху было очевидно, что они сделали это до того, как школа закрылась на Рождество. Я наклонилась блевануть, тут же, в переполненном коридоре, где все смотрели. Прежде, чем я смогла прийти в себя и прежде, чем меня прекратило тошнить, кто-то грубо схватил меня за волосы и толкнул в шкафчик. — это София, я была почти уверена в этом: наиболее физически агрессивная из трио. Но ребятам было ни к чему знать её имя.

Почему я подняла эту тему? Я уже пожалела об этом. Я смотрела на ребят, но не могла прочесть выражения их лиц.

Я зашла слишком далеко, чтобы оставить историю незаконченной, и я действительно хотела всё рассказать.

— Они закрыли шкафчик и повесили на него замок. Я была в ловушке, там, с этим тухлым запахом и рвотой, едва в состоянии двигаться, настолько он был заполнен. Всё, о чем я могла подумать — что есть кто-то, настолько готовый запачкать руки, так грязно надругаться надо мной, и что из всех учеников, которые видели, как меня запихивали в шкафчик, никто не позвал уборщицу или учителя, чтобы освободить меня.

— Я сходила с ума от паники. Мой разум уплыл куда-то, и нашёл рядом насекомых. В тот момент я не знала, кто это. Тогда я ещё не знала, как работать с информацией, которую сообщала мне моя сила. Я только знала, что повсюду вокруг меня, в стенах школы, по углам, внутри изгаженного шкафчика, ползают тысячи этих дёргающихся, чужеродных, странных существ, каждое из которых передавало в мою голову мельчайшие детали о своих телах и об их странном внутреннем устройстве.

Я снова вздохнула.

— Трудно объяснить, на что это похоже, как будто появился новый орган для чувств, но ты не умеешь его использовать. Каждый звук, который они слышали, передавался мне в сто раз громче, искажённым и вывернутым, как будто они хотели сделать его максимально неприятным и болезненным для восприятия. А то что они видели — будто я открыла глаза, которые долгое время были в темноте, но эти глаза не были присоединены к моему телу, смотреть их глазами — это всё равно, что заглядывать в тусклый, грязный калейдоскоп. Тысячи глаз. И я не знала как отключиться от них.

— Вот чёрт, — сказала Лиза.

— Когда кто-то, наконец, выпустил меня, я пыталась драться. Кусалась, царапалась, лягалась. Бессвязно кричала. Вероятно, устроила целое представление для всех ребят, которые вышли из классов, чтобы посмотреть, что случилось. Учителя попытались уладить ситуацию, наконец приехала скорая помощь, и после этого я помню немногое.

— Пока они обследовали меня в больнице, я лучше поняла свою силу, это помогло мне встать на ноги, снова почувствовать себя нормальной. С насекомыми намного легче работать, когда ты понимаешь что они — насекомые. Примерно через неделю я смогла частично закрыться от них. Мой отец получил немного денег от школы. Достаточно для того, чтобы оплатить счёт за мое пребывание в больнице, и немного сверх того. Он говорил о предъявлении иска в адрес хулиганов, но никто из свидетелей не заговорил, и адвокат сказал, что мы не сможем выиграть дело без веских доказательств, которые позволили бы идентифицировать ответственных. У нас не хватило бы денег, чтобы выиграть суд без достоверных улик. Я никогда не рассказывала отцу об основной группе моих мучителей. Возможно, мне стоило бы это сделать, не знаю.

— Мне жаль, — Лиза положила руку мне на плечо. Я чувствовала благодарность за то, что она не отстранилась и не засмеялась. Это был первый раз, когда я об этом с кем-то заговорила, и я не была уверена, что смогла бы справиться, если бы она так поступила.

— Подожди, а вся эта фигня с теми девушками всё ещё продолжается? — спросил Алек.

Я пожала плечами.

— В основном, да. Когда я вернулась из больницы, всё было так же плохо, как и раньше. Моя так называемая подруга больше не смотрела в мою сторону и не говорила со мной, и их отношение ко мне не стало мягче после того… мм, эпизода.

— Почему ты не используешь свою силу? — спросил Алек. — Даже не нужно действовать масштабно. Муха в обеде, возможно, пчела могла бы их ужалить в кончик носа или в губы.

— Я не собираюсь использовать на них свою силу.

— Но они же превращают твою жизнь в ад! — возразил Алек.

Я нахмурилась.

— Тем больше причин не делать этого. Будет несложно угадать виновного, если кто-то начнёт использовать свои способности, чтобы устроить им неприятности.

— Ты серьёзно? — Алек откинулся на своём месте, складывая руки на груди. — Видишь ли, мы не слишком хорошо знаем друг друга, но я могу сказать, что ты, хм, не тупая. Ты честно хочешь мне сказать, что не можешь найти хитрый способ отомстить им?

Я обратилась к Лизе и Брайану, чувствуя себя слегка зажатой в угол.

— Мне кто-нибудь поможет?

Лиза улыбнулась, но ничего не сказала. Брайан пожал плечами и несколько секунд раздумывал, затем сказал:

— Я как-то склоняюсь к тому, чтобы согласиться с Алеком.

— Хорошо, — признала я, — это приходило мне в голову. Я размышляла над тем, что я могу сделать такого, чтобы меня не отследили, например, посадить на них вшей. Но вы помните, ребята, что я сделала с Сукой после того, как она натравила на меня своих собак.

— Часть подавляемого гнева вырвалась наружу, — сказала Лиза, всё ещё улыбаясь.

— То же будет и с ними. Знаете, что произойдёт, если я, скажем, подсуну им мандавошек? Они станут жалкими, раздражёнными и, в конечном итоге, отыграются на мне.

— О, господи, — рассмеялся Алек. — Мандавошки. Тебе надо делать это каждый раз, когда мы будем противостоять другим кейпам. Ты можешь себе это представить?

— Я лучше не буду, — скривилась я. Упорство Алека в разговоре дало мне понять, что его будет трудно убедить без серьёзной причины, поэтому я немного исказила правду, сказав ему:

— Пока я управляю насекомыми, я вижу и чувствую всё то же самое, что и они. Я не хочу чувствовать то, что чувствуют мои насекомые, ползая по потным промежностям.

— Фууу.

— Если ты не прекратишь менять тему, то я, наконец, смогу сказать, что эти девочки будут вымещать все свои проблемы на мне, даже если они не будут знать, что я к ним причастна. Я боюсь, что не смогу удержаться от ответных мер, усиливая на них давление. Вы видели, что произошло между мной и Рейчел, когда мы встретились в первый раз. Ставки возрастут, в конечном итоге я зайду слишком далеко. Моя тайная личность может быть раскрыта, или я могу нанести кому-то серьёзный вред, как Луну, только у этого человека может не быть такой регенерации.

— Я все равно не понимаю, как ты можешь просто сидеть и терпеть. — сказал Алек. — Отомсти, или давай кто-то из нас за тебя отомстит. Обратись к кому-нибудь за помощью.

— Всё, что ты перечислил — неприемлемо, — сказала я, стараясь сделать акцент на том, что моё решение окончательное. — Слишком велика вероятность, что всё выйдет из под контроля, если я решу отомстить или позволю вам сделать это за меня. Относительно помощи — я не доверяю системе. Только не после судебного дела, и не после разговора с некоторыми моими учителями. Если бы это было настолько легко, я бы уже решила эту проблему.

Лиза наклонилась вперёд.

— Скажи, разве не было бы здорово, если бы мы похитили главную зачинщицу, одели бы ей на голову мешок, закинули бы в фургон и высадили бы её в полночь в лесу, в десяти милях от города в одних трусах.

Я улыбнулась картине, возникшей в моем воображении, но покачала головой, ответив:

— Это как раз то, о чем я говорю. Это чересчур.

— Они запихнули тебя в омерзительнейший шкафчик и заперли там! — Алек посмотрел на меня так, будто я пыталась убедить его, что земля квадратная.

— Бросить её одну в безлюдном месте без одежды значит практически предложить изнасиловать её первому попавшемуся дальнобойщику, — заметила я.

— Прекрасно, — Алек закатил глаза. — Тогда мы немного облегчим ей ситуацию. Высадим её без обуви, телефона, денег, запасной одежды, без ничего, что она могла бы использовать, чтобы легко попасть домой. Устроить ей экскурсию.

— По-прежнему высок риск того, что на неё нападут, — вздохнула я. — Симпатичная девочка, гуляющая ночью по пустынной дороге?

— Они тоже нападали на тебя!

— Это немного другое.

— Единственная разница, которую я вижу — то, что они заслуживают этого, а ты нет. Я не так умен, как вы, ребята, возможно, я что-то упускаю из виду.

Я покачала головой.

— Ты ничего не упускаешь, Алек. Мы смотрим на это с двух различных точек зрения. Я не верю в принцип «око за око».

Я начала чувствовать, что контроль над беседой снова переходит ко мне. Тогда Алек использовал коронный аргумент:

— Тогда нахуя ты вообще стала суперзлодеем?

— Бегство, — слово вылетела почти сразу, прежде, чем я успела подумать, что оно означало. У меня не было времени на раздумья, иначе они могли бы понять, что что-то происходит. Лиза почти наверняка смогла бы.

Прошло несколько напряжённых мгновений, и я рискнула взглянуть на Лизу и Брайана. Лиза наблюдала за диалогом с едва заметной улыбкой на лице, подперев голову рукой. Брайан был непроницаем, его руки были скрещены на груди, лицо ничего не выражало.

Я объяснила:

— Я могу с этим справиться, если смогу оставить позади все проблемы. Драться, делать себе имя, болтаться с друзьями. Развлекаться.

Осознание того, что мои слова были правдой, удивило меня, мне даже не надо было беспокоиться о том, что Лиза о чём-то догадается. Секунду спустя я поняла, что, возможно, была несколько самонадеянной:

— Я имею в виду, предполагая, что мы правда дру…

— Если ты закончишь это предложение, — предупредила меня Лиза, — я стукну тебя по голове.

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам и ушам.

— Да, Тейлор, мы — друзья, — сказал Брайан. — И мы ценим, или хотя бы я ценю то, что ты доверилась нам настолько, что рассказала свою историю.

Я не знала что ответить. Тот факт, что он выслушал меня и не стал усложнять мне жизнь, значил для меня очень много. Только Алек пытался докопаться до меня по данному поводу, но при этом он не подразумевал издёвку.

— Не думаю, что кто-то из вас хочет рассказать свою историю? — нахмурился Брайан.

Алек покачал головой и потянулся, высоко задрав руки, затем положил их на полный живот. Его молчание было красноречиво.

Лиза, со своей стороны усмехнулась и сказала:

— Простите. Ребята, вы мне нравитесь, но мне нужно выпить что-то крепкое, прежде чем я смогу поделиться этой частью своей жизни. А по закону я не могу напиваться ещё в течении нескольких лет.

— Мне кажется нечестным, что только Тейлор рассказала об этом, — отметил Брайан.

— Я… я не для того рассказала свою историю, чтобы вы, ребята, ответили мне тем же, — поспешно добавила я, — Правда, всё в порядке.

— Значит, ты хочешь вызваться добровольцем? — спросила Лиза Брайана, игнорируя мой протест.

Брайан кивнул.

— Да, я расскажу свою историю.

 

4.04

Вечерняя толпа начала наполнять «Мерзкого Боба», большие компании заказывали пиво и сдвигали столы вместе.

Когда одна группа начала сдвигать столы в один длинный ряд в середине террасы, недалеко от места, где мы сидели, Брайан спросил:

— Может, пойдём? Я расскажу свою историю по дороге.

Никто не возражал, так что мы расплатились и ушли. Брайан был настолько добр, что согласился нести часть наших с Лизой сумок вдобавок к собственной, снизив нам нагрузку. Рынок почти опустел, торговцы и покупатели отправились ужинать. Остались только прилавки и торговцы, которые продавали еду. Брайан, видимо, решил, что место было достаточно уединённым, чтобы начать.

— Для контекста, думаю, надо упомянуть, что мои родители развелись, когда мне было тринадцать, — сказал нам Брайан. — Я остался с отцом, а моя сестра Аиша осталась с матерью. Мы с Аишей продолжали общаться, но у нас четыре года разницы, совсем разные интересы, так что разговаривать было особо не о чем. Я посылал ей СМС, как мне невероятно скучно в школе, и через пару дней она присылала мне емэйл о мультфильме, который ей понравился. Или спрашивала совета, что делать, если получила двойку по правописанию.

Мы не были близки. Да и вряд ли это было возможно, ведь я жил в южном конце города, а она — здесь. Но однажды ночью я получил от неё сообщение. Два слова: «Помоги мне». Я позвонил, но телефон был занят. До сих пор не знаю, почему я тогда воспринял это так всерьёз, но я добрался до дома матери так быстро, как только можно. Вылетел из подъезда, пробежал два квартала до Лорд-стрит, в центре города, и взял такси. Оставил таксиста кричать и требовать деньги, когда я ворвался в квартиру матери и увидел сестру.

Она плакала, но не говорила, что случилось. Я не стал переспрашивать. Я обнял её, поднял, и мы направились к выходу. Незнакомый мужчина перегородил мне дорогу. Новый дружок моей матери.

Я понял, что это из-за него она попросила меня о помощи, в ту же секунду, как увидел её реакцию. Возможно я подозревал, что что-то происходит, ещё раньше, по тому, как изменился тон её писем и сообщений. Это объясняло моё предчувствие, которое заставило меня так спешить. Я увидел, как она съёжилась, почувствовал, как она крепче уцепилась за меня, и внутри меня всё похолодело.

Он замолчал на секунду, продолжая идти в тишине. Я почти решила, что он закончил, когда он внезапно повернулся ко мне.

— Тейлор, кажется, я упоминал, что мой отец занимался боксом, когда служил?

— Да, — ответила я.

— Ну, мой отец — непростой человек. Не из таких, кто способен в одиночку растить сына. Не могу сказать, что он был жестоким, но в нём никогда не было теплоты, никаких весёлых историй, никакой отеческих советов, никаких спортивных игр во дворе. Ближе всего с ним мы были в тренировочном зале, когда он держал грушу, кричал на меня, что я что-то делаю неправильно, и оставался в мрачном молчании, если моя стойка, выбор момента и сила удара были безупречны. Или когда мы были на ринге, в боксёрских шлемах и перчатках, мужчина тридцати пяти лет, на пике физической формы, едва сдерживавший себя в бою против своего пятнадцатилетнего сына. Он просто ожидал, что я буду сражаться наравне или принимать удары, и у меня не было особого выбора.

Так что, несмотря на мои пятнадцать, я был высоким для моего возраста, крепким и с поставленным ударом. Я не сказал ни слова, вообще не издал ни звука. Я оставил сестру и избил материнского дружка до полусмерти, а мать всё это время кричала и визжала. Когда я закончил, я взял сестру и вернулся в такси. Эту ночь мы провели у отца, а утром отправились в полицию.

Когда ты бьёшь голыми руками, они не остаются невредимыми. Пара хороших ударов, ты крепко попадаешь кому-то по лицу, по зубам, и костяшки разбиваешь нахер. Я заметил это уже дома у отца, когда очищал и промывал руки. Из моих разбитых костяшек текла не только кровь, но и тьма, как будто клубы очень чёрного дыма. Когда ты слышишь о событиях-триггерах, ты можешь подумать, что это всё результат ярости или страха. Но мой случай показывает, что может быть и совсем наоборот. Я вообще ничего не чувствовал.

— Ничего себе, — сказала я.

— Такая у меня история, — ответил он.

— Никак не придумаю, как бы это вежливо спросить, но почему тебя не посадили за избиение того парня?

Брайан вздохнул:

— Я был к этому близок, но тот парень, которого я побил, нарушил требования своего условного срока, потому что не ходил на собрания анонимных наркоманов, и Аиша поддержала меня, когда мы утверждали, что он этого заслужил. В результате на суде он выглядел хуже, чем я. Он получил шесть месяцев тюрьмы, я отделался тремя месяцами общественных работ.

— И с тех пор ты просто образец нравственности, не так ли? — ухмыльнулась Лиза.

Брайан улыбнулся:

— Они уже знают, но тебе я, кажется, ещё не говорил, — сказал он мне. — Я ввязался в это дело ради Аиши. Мать лишили родительских прав, когда вмешалась служба защиты детей, так что Аиша теперь живёт с отцом. Проблема в том, что он не идеальный родитель. Уже три года прошло, а он всё ещё не знает, что делать с дочерью, поэтому они в основном игнорируют друг друга. Но она выпендривается, влипает в неприятности, и за ней должен следить кто-то, но не он и не наша мать. Мне в июне восемнадцать, и я планирую лишить и его, и мать родительских прав, и стать опекуном Аиши. Для этого мне нужны деньги.

— Потому он и работает на этой, весьма доходной, работе, — вставила Лиза.

Брайан засунул руки в карманы.

— Мой отец благословил меня на то, чтобы я взял на себя опеку над моей непослушной сестрёнкой. Мать ясно дала понять, что будет сопротивляться до конца. А это означает судебные расходы. Значит, придётся платить частному детективу, чтобы доказать, что она не забросила свои старые привычки, в том, что касается наркотиков и ебанутых дружков. Понадобится квартира, которая сможет пройти инспекцию, и в которой у Аиши будет своё отдельное место. Но самое главное, я должен показать, что я достаточно ответственный и финансово обеспеченный, чтобы это перевесило другой вариант — её родную мать.

— По этому последнему пункту ему помогает наш босс, — сказала Лиза. — Ежемесячное пособие и часть другого дохода Брайана поступает к нему в виде зарплаты от официально существующей компании, и менеджер этой компании согласен дать ему великолепную характеристику.

— И я не в восторге от этого, — признался Брайан, — Это… удобно, я не знаю, как бы я справился иначе, но мне не нравится так полагаться на кого-то, кого я совсем не знаю. Если он свалит с этими сорока тысячами долларов, я справлюсь. Но если он обломает меня здесь…

— Ты уже говорил это раньше, — успокоила его Лиза. — У него нет причин так делать.

— Да. Но от этого мне ненамного легче.

— Я считаю, что ты поступаешь очень благородно, — сказала я.

— Нет, — произнёс Брайан так, как будто его оскорбила сама эта мысль, — я просто делаю то, что должен. Она — моя семья, понимаешь?

— Да, я знаю. — я понимала, насколько важной может быть семья.

Мы замолчали на минуту или две, отчасти потому, что две матери с огромными колясками повернули на углу и пошли перед нами так, что они легко могли нас услышать. Другая причина была в том, что к этому разговору было нечего особо добавить.

Я обрадовалась, когда две мамаши припарковали коляски и остановились, чтобы посмотреть на витрину магазина, потому что это дало нам возможность их обогнать. Группы людей, которые занимают весь тротуар так, что тебе приходится выходить на дорогу, чтобы их обойти — это определённо моё больное место. Рассеянные люди, которые перегораживают тротуар и идут достаточно медленно, чтобы заставить тебя терять время, но достаточно быстро, чтобы их было сложно обойти? Такие заставляют меня мечтать о призыве роя пчёл на их головы. Не то, чтобы я собиралась это делать, разумеется.

Когда мы снова смогли разговаривать, мне оказалось сложно найти новую тему. Я взглянула на Брайана, пытаясь оценить его эмоции после рассказа. Правда ли с ним всё в порядке, или он просто настолько хорошо скрывает чувства? Он выглядел совершенно как обычно, настолько расслабленно, насколько можно ожидать от человека с таким количеством сумок с покупками.

— Эй, а что ты накупил? — спросила его я.

— Разную ерунду для дома. Салфетки под столовые приборы, картину, которую я хочу вставить в раму. Скукотища. Кстати, нашёл неплохую статую, парень сказал, что это был концепт-арт для фильма ужасов, который так и не вышел. Я решил, что у неё жуткая рожа, я ведь раздумываю о том, чтобы улучшать костюм, можно будет использовать эту статую как источник вдохновения для новой маски. Уйти от черепа.

— Я должна это увидеть, — сказала я.

— Вообще-то, — он сделал паузу, — Именно тебе я больше всего и хотел её показать. У тебя классный костюм, и я подумал, может у тебя есть какие-то рекомендации по поводу того, куда пойти?

— В каком смысле куда?

— За костюмами.

Я несколько секунд непонимающе смотрела на него, пытаясь соединить вместе всё, что он говорил.

— Моя сила иногда меня ужасно раздражает, — пожаловалась Лиза. — Ощущение, как будто ты единственный зрячий в стране слепцов. Тейлор, Брайан спрашивает, где ты купила костюм. Брайан, она не покупала костюм. Она сделала его с нуля.

— Да ладно? — он удивлённо поднял брови.

— Это паучий шёлк, — сказала я, — Прочность на разрыв у него чуть меньше, чем у стали, а вес меньше в разы. Он не такой прочный, как кевлар, но растягивается, а значит, изнашивается медленнее, чем костюм из стали, кевлара или резины. Создавать его было сложновато, потому что мне нужно управлять пауками и плести его, но по сути всю работу делают пауки, пока я концентрируюсь.

Брайан кивнул:

— Это офигенно круто! Можешь сделать мне такой же?

Это заставило меня задуматься.

— Я не ожидаю, что ты будешь работать бесплатно, — добавил он.

— И о каких деньгах идёт речь? — спросила я.

— Назови цену.

Я подумала.

— Две тысячи?

Он хихикнул.

— Никакой скидки за то, что я коллега и друг?

— Это со скидкой, — сказала я, — Процесс долгий, мне нужно проводить целые часы недалеко от пауков, пока они работают, и я не могу заниматься этим непрерывно, потому что отец заметит, если я оставлю их, пока он дома. Мне нужно постоянно менять пауков, чтобы постоянно был свежий запас шёлка, но их не должно быть слишком много вокруг, иначе люди их заметят… Это непросто.

— Если это так сложно, выбери другое место, — предложила Лиза.

— Где? Это должно быть место, где я провожу много времени, где есть пространство для работы, где можно содержать десятки тысяч пауков так, чтобы никто не заметил.

— Наш лофт? — пожала плечами Лиза. — Или, точнее, место под лофтом?

Это заставило меня приостановиться. Идея была настолько очевидной, что я разозлилась на себя, что не подумала об этом сразу, как только Лиза предложила сменить место.

— Стоп, стоп, стоп, — перебил Алек, — десятки тысяч пауков?

— Если я хочу закончить сравнительно быстро, — сказала я, — То да, речь примерно о таком количестве. Особенно если Брайан захочет что-то потяжелее, как я подозреваю. Этаж под лофтом подойдёт отлично. В смысле, вряд ли ещё несколько паутин привлекут внимание, если кто-то решит туда заглянуть, верно?

Алек провёл рукой по волосам, что я восприняла как признак нервозности или беспокойства. Редкое зрелище — видеть на его лице что-то кроме скуки и рассеянности. Как будто чтобы подтвердить мои мысли, он добавил:

— Я не хочу, чтобы подо мной шныряли десятки тысяч пауков, издавали паучьи звуки, поднимались ко мне по лестнице, чтобы ползать по мне, пока я сплю.

Я попыталась его успокоить:

— Чёрные вдовы обычно не расползаются, и они гораздо чаще поедают друг друга, чем кусают людей. Конечно, тебе не стоит их провоцировать…

— Чёрные вдовы? — простонал Алек, — Признайся, что прикалываешься. Это нормально, я понимаю жестокие шутки.

— У них самые прочные нити из всех местных пауков, — сказала я. — Я бы хотела раздобыть что-то получше, вроде пауков Дарвина. У них вообще самая прочная нить среди всех гусениц и паукообразных. Могут делать ткань в пять раз прочнее кевлара. Я бы попросила нашего босса попробовать достать их, если бы была уверена, что они смогут выжить в нашем умеренном климате.

— Значит, ты не шутишь по поводу чёрных вдов.

— Помнишь тех, что я принесла на ограбление банка? Я взяла их из дома.

— Бля, — сказал Алек, затем повторил ещё раз, — бля. И теперь Брайан будет настаивать на этом костюме, так что пауков, видимо, не избежать.

— Арахнофобия? — спросила я, немного удивлённая его реакцией.

— Нет, но я думаю, кто угодно будет напуган мыслью о десятках тысяч чёрных вдов в одном здании с ним.

Я на секунду задумалась.

— Можно взять клетки, если это тебя немного успокоит. Думаю, это в любом случае имеет смысл, они территориальные, и будут убивать друг друга, когда меня нет рядом.

— Мы что-нибудь придумаем, — ухмыльнулась Лиза. — Ты сможешь управиться с достаточным количеством пауков, чтобы сделать костюм и мне?

Я внезапно осознала, что серьёзно раздумываю о том, как бы сделать несколько высококлассных костюмов для злодеев. У меня по этому поводу были смешанные чувства.

— Конечно, я могу ими управлять так, чтобы сделать сразу два… но это такая морока. Я была так рада, что управилась с собственным костюмом, мне совсем не хочется делать ещё два, — почти не соврала я. — Мне надо подумать.

— Полторы штуки, — сказал Брайан, — Я предлагаю такую цену, раз уж мы придумали способ разобраться с помещением. Думаю, это честное предложение.

— Ладно, — сказала я. На самом деле деньги меня совершенно не интересовали. То есть, большие суммы меня впечатляли, но, в общем-то, я не собиралась тратить свои нелегальные доходы.

В конечном счёте, на дорогу до лофта у нас ушло около часа. Мне было всё равно. После моих тренировок я не особо устала от прогулки, и компания была приятной.

Когда мы зашли в здание и все остальные поднялись наверх, я осталась внизу, чтобы осмотреть пространство на первом этаже фабрики. Возможно, если я прикреплю фанеру к рамам, где были конвейеры, у меня будет несколько длинных столешниц, где будут работать мои пауки. Добавим сзади ёмкости для их содержания… но где мне найти стеллаж с клетками или контейнерами, чтобы содержать тысячи пауков по отдельности?

Я могла что-то придумать. Остановлюсь ли я на коробках от яиц или сделаю это всё при помощи насекомых, я знала, что смогу это как-то организовать.

Вопрос был в том, хочу ли я это делать?

В глубоких раздумьях, я поднялась наверх.

— Где Рейчел? — спросил Брайан, возвращаясь из дальнего конца лофта, за ним шли Брут и Анжелика, виляя хвостами. — Здесь только две из её собак.

— Мы на двадцать минут позже, чем обещали, — заметила Лиза. — Может быть, она не дождалась нас?

— Ребята, подготовьтесь, — распорядился Брайан, — Мы сказали нанимателю, что передадим деньги в определённый момент этой ночью, и если мы сильно задержимся, это произведёт плохое впечатление. Я позвоню Рейчел и узнаю, в чём дело, поскольку мне не так долго одеваться.

Алек, Лиза и я направились каждый к своей комнате. Закрыв дверь, я достала костюм из нижнего ящика тумбочки. Я разложила его на надувном матрасе, затем собрала и рассортировала свой арсенал: перцовый аэрозоль, нож, телескопическая дубинка, блокнот, адреналиновые шприцы, кошелёк с мелочью и двадцаткой внутри, и неиспользованный дешёвый сотовый телефон. Всё, о чём я вспомнила, и что хотела взять с собой.

Ручка, поняла я. Ерунда, но блокнот не имел большого смысла без ручки. Я направилась к комоду и внезапно остановилась.

На комоде стоял кристалл. Хотя кристалл — не то слово. Это был кусок янтаря каплевидной формы, гладко отполированный, почти тридцати сантиметров высотой, установленный в каменную подставку чтобы стоять прямо. Внутри была стрекоза. Стрекоза была такой большой, что почти не помещалась внутри — и не поместилась бы, если б её крылья не были загнуты. Свет из окон лофта падал на янтарь, окрашивая верх комода и часть стены густыми отблесками жёлтого и оранжевого, с оттенками тёмно-синего там, где свет проходил через прозрачные стрекозиные крылья.

Рядом была записка. «Увидел её, решил, что очень подойдёт тебе. Считай её запоздалым приветственным подарком. Брайан».

Я была ошеломлена. Наверное, он оставил её тут, когда я была внизу. Я в спешке натянула костюм, нашла в шкафу ручку и разложила по местам оружие и прочие принадлежности. Закончив с этим, я надела джинсы, свитер и куртку поверх костюма, напоследок одев почти пустой рюкзак, чтобы скрыть небольшую горбинку, которую создавала на спине моя броня.

Только после того, как я была совсем готова, я вышла из комнаты и увидела Брайана, сидящего на диване. Хотя я была уверена, что ему в любом случае будет приятно, я решила, что он оценит, если я сначала подготовлюсь, а потом поблагодарю его, а не наоборот.

Он ещё сидел в гостиной, надевая кожаную мотоциклетную куртку поверх защитного жилета.

— Я… мм, даже не знаю, что сказать.

Он наморщил лоб.

— Нормально? Я сомневался, может быть дарить тебе кусок камня с мёртвым насекомым внутри было не самой лучшей…

— Это идеальный подарок, — прервала я его. — Правда. Спасибо.

Я никогда не знала, что говорить, принимая подарок. Я всегда боялась, что моя благодарность прозвучит фальшиво, натянуто или саркастично, даже когда она была искренней.

В порыве чувств, я быстро обняла его. Казалось, только так я могу выразить свою благодарность.

— Эй, — голос сзади напугал меня до чёртиков, — никаких романов на рабочем месте.

Я повернулась и увидела ухмыляющихся Лизу и Алека. В случае Лизы, ухмыляющуюся больше обычного.

Я, должно быть, покраснела как помидор.

— Это не, нет, я просто хотела поблагодарить его за…

— Да я знаю, дурында. Я был с ним, когда он его покупал.

Сжалившись, Лиза поменяла тему:

— Что-то слышно от нашей местной социопатки?

Брайан нахмурился:

— Нет. Её телефон выключен, а этого не должно быть, потому что это я его включил, активировал и отдал ей сегодня. Что-то произошло.

Весёлое настроение немедленно улетучилось. Мы обменялись взглядами и никто уже не улыбался.

— Я думаю… — сказал Брайан, тщательно взвешивая слова, — Было бы очень хорошей идеей проверить наши деньги. Как можно быстрее.

 

4.05

Самые красивые закаты бывают после плохой погоды. Сегодняшний не был исключением. После наказания в виде полутора суток проливного дождя небо раскрасилось в яркие цвета, от оранжевого до тёмно-красного, с фиолетовыми бликами на редких облаках, которые быстро двигались из-за сильного ветра. Особенно потрясающий вид открылся, когда мы приблизились к водам залива, но ни у кого из нас не было настроения оценить эту картину.

Мы словно превратились из группы друзей, которые шли от рынка до лофта, в группу чужих людей. Мы не говорили, не шутили, не было никакой видимой связи между нами. Мы все думали об одном и том же: что-то не так, что-то случилось. Никто не высказывал вслух этих подозрений, будто между нами было молчаливое соглашение, что мы лишь сделаем их реальными, если озвучим.

В молчании мы сели на автобус у парома и вышли у депо, у той части доков, которая находилась напротив набережной.

Все вместе мы прошли половину квартала от автобусной остановки, обошли дальний конец брошенного здания и скинули обычную одежду. Склад был в квартале от депо. Через ограждение из сетки я увидела брошенные товарные вагоны, отсюда они казались гипертрофированными, облезлыми надгробными плитами, заросшими сорняками в окружении брошенных бутылок и самодельных укрытий. Район был унылым и пустынным. Трудно сказать, зачем вообще автобус ходил в этом направлении. Я предположила, что, возможно, здесь иногда бывала группа рабочих, которые поддерживали в нормальном состоянии рельсы для изредка проходящих поездов.

Мы все глубже заходили в лабиринт. Каждое хранилище было размером примерно три на три метра, их тут были сотни, они стояли рядом друг с другом в упорядоченных и неупорядоченных рядах по десять или двадцать кирпичных будок. Это было достаточно обыденным зрелищем — места вроде этого были рассеяны по всему Броктон Бей. Несколько десятилетий назад, когда резко увеличилась безработица, люди начали использовать эти хранилища в качестве жилья. Некоторые предприимчивые люди уловили выгоду, и блоки хранилищ, похожие на этот, появились вместо обветшалых складов и автостоянок. Это было самое дешёвое жилье, которое только можно было найти, и место для хранения самого ценного имущества для тех, у кого были собственные квартиры и дома.

Но всё обернулось плохо. Эти склады стали логовом наркоманов, местом для сбора банд и просто придурков. Эпидемии гриппа и острого фарингита прокатывались через кварталы скученных, немытых и плохо питающихся людей и оставляли за собой трупы. Те, кто не умирал от болезни, погибали, защищая своё имущество, или просто от голода, и трупы гнили за закрытыми дверями арендованных ими хранилищ. В конце концов, город принял меры и эти хранилища перестали использоваться. К тому времени, в местной промышленности произошёл настолько большой спад, что бездомные и нищие смогли переселиться в заброшенные склады, фабрики и многоквартирные дома. Те же самые проблемы были и там, но, по крайней мере ситуация была не такой взрывоопасной.

В результате хранилища остались рассеянными по всему городу, особенно много их было в доках. В основном они не использовались. Ряд за рядом стояли идентичные развалюхи с поблекшими или неразборчивыми номерами, нарисованными на дверях, с рифлёной стальной крышей, наклонённой так, чтобы люди не смогли по ним свободно ходить или спать на них.

— Мы ищем номер тринадцать ноль шесть, — заговорил Мрак, нарушая тишину, которая длилась уже полчаса. Нам потребовалось несколько минут, чтобы найти это место. Не было никакого порядка или закономерности расположения хранилищ или нумерации. Вероятно, предположила я, хранилища ставились там, где оставалось свободное место, и им присваивался первый неиспользованный ранее номер. Единственная причина, почему мы нашли хранилище так быстро — Брайан уже бывал здесь раньше вместе с Рейчел. Необъятность пространства и царящий тут хаос были главной причиной, по которой мы спрятали деньги именно здесь. Если даже у нас возникли проблемы с поиском, при том, что мы знали, куда шли, значит любой, кто узнал бы номер хранилища и заполучил наш ключ, искал бы нужное хранилище ещё дольше.

Пока Мрак пытался открыть замок, я мельком глянула на оба конца переулка, в котором мы находились. За исключением грузоподъёмника, припаркованного рядом, место было устрашающе тихим. Заброшенный город, подумала я. Если бы призраки существовали, они жили бы в этом месте, где было столько страдания, насилия и смертей.

— Дерьмо, — сказал Мрак как только распахнулась дверь. Моё сердце сжалось.

Я привстала на цыпочках, чтобы заглянуть внутрь. Внутри было только широкое пятно вытертого пространства в толстом слое пыли на полу, одна лампочка, свисающая на проводе и тёмное пятно в углу. Никаких денег.

— Голосую за её убийство, — сказал Регент.

Мои брови поднялись вверх.

— Ты думаешь, что это была Сука? Она бы стала так делать?

— Если бы ты спросила меня об этом пять часов назад, я сказал бы нет, — ответил Регент. — Я сказал бы тебе, что она, конечно непредсказуемая, бесшабашная, безумная, её легко разозлить, и наверняка те, кто её разозлил, попадут в больницу… но я бы сказал, что она преданная, даже если мы ей чем-то не нравимся…

— Ей никто не нравится, — перебила я.

— Верно, ей никто не нравится, включая нас, но мы для неё самое близкое подобие семьи и друзей, сразу после собак. Я не мог подумать, что она на всё это забьёт.

— Она этого не делала, — сказала Сплетница. — Это была не она.

— Кто это был? — спросил Мрак. В его потустороннем голосе звучали нотки гнева.

— Какой-то кейп, — ответила Сплетница почти рассеяно, будто она сосредотачивалась на чём-то ещё. — Кто-то, кто может вскрывать замки. Эта дверь не была взломана.

— Злодей? — спросила я.

— Злодей, — повторила за мной Сплетница. Я не могла сказать, соглашалась ли она со мной, или просто рассеянно повторяла мои слова. — Он был не один. И они всё ещё здесь.

Тихие аплодисменты ответили ей. Они были медленными, настолько вялыми, что передавали сарказм.

— Блестящая дедукция, — сказал тот же самый человек, что хлопал. Сплетница резко повернула голову, а я отступила от хранилища, чтобы лучше разглядеть двух человек, стоявших на крыше.

Они стояли, поставив одну ногу выше другой, чтобы не соскользнуть из-за уклона крыши, оба были одеты в одинаковые костюмы. Синие мужские трико с широкими поясами, облегающими белыми рукавами и узкими чулками. Их эластичные капюшоны полностью обтягивали головы оставляя открытыми только лица, на голове у каждого была белая антенна. Почему-то из всех существующих цветов для перчаток, ботинок и шариков наверху антенн они выбрали ядовито-розовый. Лица затенялись очками с очень большими тёмными линзами.

Если не считать костюмов, они не могли бы быть более разными. Один из них был худым, со слабо выраженным подбородком и сутулой осанкой. Второй был идеального телосложения, широкоплечим, высоким, обтягивающий костюм подчёркивал его рельефные мышцы.

— Убер и Элит, — поприветствовала их Сплетница. — Не могу даже передать, какое я испытала облегчение. Несколько секунд я думала, что у нас есть причина для беспокойства.

— Будь уверена, причина есть, Сплетница, — объявил Убер. Он принадлежал к тому типу людей, которые любят разглагольствовать, объявлять, вещать и провозглашать. Так же как сила Мрака меняла его голос, делая его потусторонним и нечеловеческим, сила Убера делала его голос похожим на голос диктора, который озвучивает трейлеры к боевикам и вечернюю рекламу. Эмоциональный, проникновенный вне зависимости от того, насколько приземлённым было то, о чем он говорил. Как кто-то, переигрывающий роль галантного рыцаря в детском фильме.

Я огляделась в поисках того, что я для себя называла снитчем. Наконец, я нашла его — маленькую круглую тень на фоне красного как закат неба, чуть выше солнечного диска. Это была камера, спрятанная в золотой сфере размером с теннисный мяч. Она была способна двигаться, как колибри, постоянно снимая с безопасного расстояния. Убер и Элит выкладывали всю свою костюмированную деятельность онлайн, чтобы люди могли увидеть, чем они сейчас занимаются. Я была уверена, что видео выкладывается после какой-то задержки, поэтому события, зарегистрированные камерой, будут доступны онлайн через полчаса-час.

Должна признать, что пару раз я смотрела их видео, именно так я и узнала о «снитче». Каждый раз, когда я заходила на их сайт, я удивлялась, что у них были тысячи зрителей. Я перестала их смотреть, потому что это не доставляло удовольствия. Они были настоящими неудачниками, изо всех сил старались преуспеть, и это заставляло зрителей сочувствовать им, пока они не делали что-то гнусное. После этого зрители начинали смотреть на них в негативном свете, свысока, радуясь каждый раз, когда они терпели неудачу. То, что я чувствовала к ним, было слишком похоже на то, как Эмма, Мэдисон и София смотрели на меня, и это было главным отвращающим фактором.

Найдя камеру, которая, без сомнений, была специально расположена так, чтобы запечатлеть, как мы смотрим на злодеев снизу вверх, я вновь направила пристальный взгляд на эту пару. Используя свою силу я заставила собраться массу мух возле камеры. Прошло немного времени, как камера начала спазматически дёргаться на периферии моего зрения, будто пытаясь избавиться от них. Я улыбнулась под маской.

Элит нахмурился и повернулся к камере.

— Это действительно необходимо?

— Вы испортили нам день, — я испорчу его вашим зрителям.

Сплетница усмехнулась, а Регент хихикнул. Только Мрак молчал. Он стоял на месте, но темнота вокруг него клубилась, как разгорающееся пламя.

— Какая у вас сегодня тема? — спросил их Регент. — Ваши костюмы столь ужасны, что мне глаза режет, и я не могу долго смотреть на них, чтобы самому угадывать.

Элит и Убер сверлили его взглядами. Их фишкой были видеоигры. Для каждой авантюры они выбирали новую видеоигру или серию игр, создавали костюмы и совершали преступления в её стиле. Однажды Элит был одет в костюм Марио (тот, который кидал шаровые молнии), а Убер наряжен Боузером, вдвоём они ворвались в монетный двор, чтобы собрать «монеты». Неделю спустя их темой была игра GTA и они катались по городу в новеньком автомобиле, задирали АПП и били сутенёров.

Как я и говорила. Гнусные «подвиги».

Убер подошел к краю крыши и ткнул пальцем в направлении Регента.

— Ты…

Закончить он не успел. Регент махнул рукой, и Убер потерял равновесие. Я вместе с остальными отступила с траектории его падения, и он упал лицом на асфальт тротуара у входа в хранилище.

— Жаль, что ты испортила его камеру, — прокомментировал Регент, поворачивая голову в моем направлении. — Мне любопытно, сколько просмотров набрал бы этот ролик на ютубе.

— В следующий раз предупреждай меня заблаговременно, — сказала ему я. — Возможно, подашь сигнал рукой?

Мы отступили от хранилища когда Убер упал, и сделали ещё несколько шагов назад когда он поднялся. Элит спрыгнул вниз, чтобы встать рядом с ним.

— Деньги, — сказал Мрак. — Где они? Как вы их нашли?

— Пятый член вашей команды привёл нас прямо к ним. Действительно, удачное стечение обстоятельств, — усмехнулся Элит. — Что же касается того, как мы нашли её… — он оборвал фразу.

Мрак произнёс тихим голосом, чтобы его не услышал никто, кроме нас:

— Они сделали что-то с Сукой, они забрали деньги. Если мы не одержим здесь решающую победу, нашей репутации придёт пиздец.

— Сражаемся в полную силу? — шепнула Сплетница.

— Оставьте одного из них в состоянии, которое позволило бы его допросить. Пусть это будет Элит, Убера очень трудно удержать из-за его способностей. Дайте ему шанс, и он сможет найти способ освободиться, как будто он в этом настоящий эксперт, вероятно, это касается и освобождения от веревок и наручников. Понятно?

— Я в деле, — ответила я. Меня саму удивляло моё возбуждение. Это и было то, ради чего я надела костюм. Несомненно, контекст был не совсем тот, какой хотелось бы, но это ведь было сражение со злодеями?

Я улыбнулась под маской и мысленно потянулась к своим насекомым.

 

4.06

Не только мы обсуждали стратегию. Я повернулась к паре злодеев и увидела, что Убер и Элит о чем-то переговариваются друг с другом.

Они замолчали, когда поняли, что я смотрю на них. Убер снова вытер кровь под носом и шагнул вперёд.

— Хватит болтать.

Мне бы хотелось, чтобы в этом районе было больше насекомых. Хранилища в этом отношении разочаровывали. Насекомые должны чем-то питаться, а здесь почти ничего не было, кроме асфальта, бетона и кирпича. В моём распоряжении были только тараканы и моли, которые жили за счёт содержимого хранилищ, в которые они могли проникнуть, и пауки, обитавшие по тёмным углам. Какой бы слабой ни была эта пара злодеев, мне не нравилось, что приходится идти против них, имея так мало ресурсов.

У меня не было времени об этом печалиться, потому что Убер бросился на нас. Я поспешила убраться с его пути. Сила Убера сделала его талантливым. Не имело значения, играл ли он на гармошке, занимался паркуром или муай тай, он мог делать это так, словно работал над этим помногу часов ежедневно, в течение большей части своей жизни. Если он действительно сосредотачивался на чём-либо, то мог делать это на высшем уровне.

Короче говоря, я ни за что не собиралась позволить ему оказаться рядом со мной.

У Мрака были противоположные намерения. Он вышел вперёд и затем исчез, скрытый распространившейся от него темнотой. Секунду спустя Убер споткнулся, вывалившись из облака тьмы, приземлился на задницу, затем выполнил необычный маневр — изысканный толчок со вращением, чтобы вновь поднять себя на ноги. Сочетание неуклюжести и отточенной техники выглядело совершенно безумно.

Мои насекомые теперь скапливались поблизости, но среди них слишком мало было действительно полезных. Где-то на периферии действия своей силы я подключилась к молодому осиному гнезду, висящему на стене хранилища возле депо. Они были куда полезнее, но требовалось время, чтобы они покинули гнездо и подлетели ко мне. Я собрала остальную часть насекомых в небольшой рой поблизости, собирая их побольше до возможного применения. Киндер-сюрприз и Лун, когда я на них нападала, уничтожили мой рой, и я не могла рисковать своим главным оружием, если Элит был способен на подобный трюк.

Пока Убер кружил вокруг нас, в бой вступил Элит. Из-за спины он достал нечто похожее на классическую мультяшную бомбу — круглый темно-серый чугунный корпус, с торчащим из него горящим шнуром. Свет отражался от бомбы как-то странно. Словно это был рисунок вместо настоящей бомбы.

Регент махнул рукой и бомба выскользнула из рук Элита, прокатившись пару метров. Рот Элита открылся в форме буквы «О» и он рванулся бежать. Убер не слишком-то отстал от него.

Мы ринулись в укрытие, на бегу Регент повернулся и махнул рукой. Убер споткнулся и упал всего в трёх мерах от бомбы.

К счастью, радиус взрыва был небольшим. Взрывная волна слегка коснулась нас, и я даже не потеряла равновесие. Тем не менее, она подняла Убера в воздух.

На глазах Элита его друг покатился от взрывной волны, попытался встать на ноги и снова упал. Элит повернулся к нам, на его лице застыло гневное выражение.

— Мне интересно, когда вы, парни, наконец решите завязать с этим, — усмехнулась Сплетница. — Я хочу сказать, что вы куда чаще терпите крах, чем преуспеваете, вы больше зарабатываете на своем ютуб-канале, чем совершая преступления, вас арестовывали не менее трех раз. Вероятно, в следующий раз, провалив дело, вы окажетесь в Клетке, не так ли?

— Наша миссия стоит того, — Элит поднял подбородок, насколько мог.

— Верно, — сказала Сплетница, — вы несёте в мир слово о такой благородной и недооценённой форме искусства, как видеоигры. Цитата с вашего сайта, дословно. Люди смотрят ваше шоу не потому, что думают, что вы поступаете правильно. Они смотрят потому, что им просто смешно смотреть на таких недотёп, как вы.

Элит сделал несколько шагов вперёд, сжав кулаки, но Убер крикнул.

— Она провоцирует тебя.

— Чертовски верно. И я могу себе это позволить, потому что не боюсь вас. У меня нет способностей, которые были бы полезны в драке, но вы, парни, не пугаете меня ни в малейшей степени. Парень, который талантлив во всём, и, тем не менее, умудряется всё проебать в половине случаев, и Технарь, который только и может, что изготавливать комично ломающиеся железяки.

— Я могу сделать что угодно, — похвастался Элит.

— Один раз. Ты сможешь сделать что угодно лишь один раз. Но чем ближе что-то, что ты изобретаешь, к тому, что ты уже делал прежде, тем больше вероятность, что оно взорвётся в твоих руках или сработает не так, как должно. Действительно впечатляет.

— Я могу продемонстрировать, — Элит угрожающе ткнул большим пальцем через своё плечо.

— Пожалуйста, не надо. Я слышала, что чертовски трудно отмыть костюм от пепла сгоревшего задрота.

— Ты говоришь так, будто быть задротом — это плохо, — сказал Убер характерным мелодраматическим тоном. — Это дело чести.

— Среди задротов, конечно, — ответил Регент. — Знаешь, есть такие клоуны, которые считают, что быть клоуном — благородное дело, а все остальные просто смеются над ними. Понимаешь, куда я клоню?

— Хватит, — прорычал Элит. — Очевидно, вы пытаетесь сравнить нас….

— Я просто признала это. Это даже не банальность. Это факт, — заметила Лиза.

— Мы не клюнем на это! — Элит поднял голос. — Думаю, настало время для большого откровения, для появления нашего гостя…

Он был прерван Мраком, бросившим в его лицо облако тьмы. Элит, продолжая бормотать, вышел из облака.

— Они смеются над вами, Элит, — перебила его Сплетница. — Вы пытаетесь быть всё более эффектными, произвести впечатление на зрителей, а они просто сидят за своими компьютерами, насмехаясь над тем, как вы позоритесь. Даже Убер смеётся над тобой за твоей спиной.

— Заткнись! — взъярился Элит. Он обернулся через плечо к товарищу по команде и добавил:

— Я доверяю Уберу.

— Почему ты с ним, Убер? — спросил Регент. — Я хочу сказать, ты отчасти неудачник, но ты мог бы хоть чего-то достичь, если бы половина ваших затей не проваливалась по его вине.

— Он — мой друг, — ответил Убер так, будто это было аксиомой.

— Значит, ты не отрицаешь, что он тянет тебя вниз, — указала Лиза.

— Заткнись! — взревел Элит. Его голос и так был довольно высоким, поэтому его крик прозвучал почти как визг. Он вытащил ещё одну бомбу и бросил её в нас раньше, чем Регент успел что-то с этим сделать. Мы бросились врассыпную, Регент, Сплетница и я отбежали, а Мрак накрыл тьмой себя вместе с Убером.

Когда я бросилась в укрытие, я успела направить насекомых на Элита. На этот раз он изготовил что-то иное, поскольку не прошло и половины времени, которое потребовалось первой бомбе, прежде, чем взорвалась вторая. Это застало меня врасплох, в результате я не успела броситься на землю. Взрыв ударил мне прямо в спину.

Накатившийся на меня воздух и пламя не были горячими. Это было самым удивительным. Нельзя сказать, что это не причинило боли, но ощущалось это так, будто меня ударила огромная рука, а не взрывная волна. Я помнила потоки огня Луна, пушку Киндер-сюрприза. Этот же взрыв вызвал ощущение… фальши.

— Бомбы — не настоящие? — спросила я громко, когда смогла встать на ноги. Было больно, но я не обгорела.

— Плотные голограммы, — сказала Сплетница. — На самом деле, довольно неплохо, если забыть, насколько они малоэффективны. Предполагаю, он не мог сделать настоящие бомбы, не напортачив.

Элит зарычал, трудно было сказать, реакция ли это на слова Сплетницы, или на мотыльков, ос и тараканов, которые ползали по его телу. Я подозревала, что они вызывали не лучшие ощущения. Даже подбираясь к его носу и рту, они не смогли заметно его замедлить. Возможно, не стоило доводить его до такой ярости, как постарались Сплетница и Регент.

Он выхватил ещё две бомбы, но на этот раз Регент был быстрее, и отвёл его руки. Бомбы были готовы упасть ему под ноги, но Элит успел восстановить контроль над своим телом, и снова размахнулся для броска. Однако, Регент был наготове, нога Элита дёрнулась, лишая его опоры. Он упал на землю, бомбы прокатились пару метров перед тем, как взорваться.

Он врезался в дверь настолько сильно, я даже подумала что, возможно, ему удалось покончить с собой. Но прежде, чем я успела приблизиться и проверить его пульс, он начал пытаться встать на ноги.

— Хорошо, что ты сделал эти штуки несмертельными, — пробормотала я, отчасти самой себе. — Ты один против четверых.

Сверля нас взглядом, он снова потянулся за спину и вытащил меч.

— Меч Линка? — сострил Регент. — Это не по правилам. Ты выходишь за рамки сегодняшней игровой темы.

— Думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что мы потеряли по отношению к вам последние капли уважения, которые имели, — язвительно заметила Сплетница.

Элит бросился к ним. Он не успел сделать и трёх шагов, как Регент заставил его споткнуться и упасть на четвереньки. Меч выпал из его руки и заскользил по тротуару, затем исчез.

Элит был всего в нескольких шагах от меня, слишком сосредоточенный на Сплетнице и Регенте, чтобы обратить на меня внимание. Я достала из-за спины свою телескопическую дубинку и раскрыла её на полную длину. Когда он начал вставать на ноги, шаря одной рукой в висевшем на его спине тонком твёрдом контейнере, я ударила по его руке дубинкой. Он завизжал, прижал руку к груди, баюкая её. Я ударила его по ноге, чуть ниже колена, немного сильнее, чем намеревалась. Он рухнул.

Зайдя ему за спину, я прижала дубинку к его горлу обеими руками.

Элит захрипел, задыхаясь. Он застал меня врасплох, рванувшись назад, опрокидывая нас обоих на спину, и оказавшись сверху. Основной вес его тела пришёлся на область груди, которая и так пострадала, когда Слава швырнула в меня Сплетницу. Я поморщилась, но не ослабила нажим. Игнорируя шестьдесят килограммов, лежащих на мне, я радовалась дополнительной опоре, которую давала мне земля.

— Ты в порядке? — спросил меня Мрак своим потусторонним голосом. Он шагнул вперёд и встал надо мной.

— Замечательно, — ответила я, пыхтя от напряжения.

— Не дави так на трахею. Ты скорее устанешь и потеряешь хватку, чем он потеряет сознание. Сюда, — он наклонился и заставил Элита повернуть голову, чтобы дубинка прижималась к его шее сбоку. — Теперь ты давишь на артерию, уменьшая приток крови к его мозгу. Так будет вдвое быстрее. Если бы ты смогла надавить сразу на обе артерии, то он бы вырубился через тридцать секунд.

— Спасибо, — выдохнула я, — за урок.

— Молодец. Убер уже вне игры, но я хочу удостовериться вместе с остальными, что он не доставит нам больше беспокойства. Мы всего в нескольких шагах от тебя, поэтому кричи, если тебе понадобится помощь.

Даже с тем приёмом, что подсказал Мрак, прошло немало времени. Да и красивым это не было. Элит издавал множество негромких противных звуков, неловко дёргаясь, чтобы добраться до своего рюкзака. Но я плотно прижалась к его спине, и он бросил эти попытки, постаравшись прижаться к дубинке так, чтобы облегчить давление. Когда это не сработало, он безуспешно начал царапать мою маску.

Когда он наконец резко расслабился, я отпустила его. Вылезая из под него я поправила свою маску, достала нож и срезала с него высокотехнологичный рюкзак. После я обыскала его. Когда мы будем его допрашивать, будет нехорошо, если вдруг у него окажется какая-нибудь маленькая безделушка, способная освободить его или вывести нас их строя. Его костюм был облегающим, поэтому было достаточно легко проверить наличие скрытых карманов или устройств. На всякий случай я сорвала с его головы антенну и сняла с него пояс.

Остальные вернулись с избитым и бессознательным Убером, его руки были скованы за спиной пластиковыми наручниками. Они бросили его возле Элита.

— Теперь пора узнать где они спрятали Суку и деньги, — сказала Сплетница. Она смотрела на меня. — У тебя есть нашатырь?

Я покачала головой.

— Нет. У этих парней есть прихвостни? Вероятно, они приказали им следить за деньгами. Скорее всего, там же мы найдём и Суку.

— Близко, но не угадали, — ответило мне механическое шипение.

Мы резко повернулись и увидели женщину в костюме того же стиля, как и те, что носили Убер и Элит. Различие было лишь в нижней части её лица, которую скрывало что-то вроде респиратора, и линзы её очков были красными, а не чёрными.

По всей видимости, маска женщины преобразовывала всё, что она говорила, в механическое, монотонное шипение.

— Я действительно надеялась, что они выведут из строя кого-то из вас, ну, или хотя бы ранят. Какое разочарование. Они даже не нашли времени, чтобы представить приглашённую ими звезду вечера.

— Бакуда? — Сплетница была первой, кто догадалась. — Бляяя, так вот из какой игры их костюмы… они из Бомбермена?

Бакуда встала и поклонилась одним плавным движением. Регент поднял руки, но она упала на колени, хватаясь одной рукой за край крыши, чтобы не соскользнуть.

— Неа, — она погрозила ему пальцем. — Я достаточно умна, чтобы учиться на чужих ошибках.

— Ты правда ушла из АПП, чтобы присоединиться к Уберу и Элиту? — спросил изумлённый Регент.

— Не совсем, — сказала Бакуда. Она щёлкнула пальцами свободной руки.

Дверь хранилища под ней открылась. Оттуда вышли трое мужчин в цветах АПП, каждый держал какое-нибудь оружие. Пистолет, бейсбольная бита, пожарный топор.

Затем открылись двери остальных хранилищ, всех хранилищ этого ряда. Тридцать или сорок дверей, за каждой из которых был по крайней мере один человек. За некоторыми дверями было по три или четыре. Все они были вооружены.

— Те двое были дешёвыми наёмниками. Они попросили всего несколько сотен долларов и я должна была одеть этот костюм. Как видите, сколько заплатишь, столько и получишь.

— Само собой, я по прежнему с АПП, — Бакуда подтвердила то, что мы и так видели. — По сути, я сейчас там главная. Думаю, я отпраздную своё новое положение, разобравшись с теми, кто победил моего предшественника, вы согласны?

Она не ожидала от нас ответа, и не стала медлить. Указав на нас, она крикнула:

— Взять их!

 

4.07

Мрак поднял руки, и всё вокруг погрузилось во тьму. Это нам не слишком поможет. Даже если они замешкаются или заблудятся в темноте, поток тел рано или поздно натолкнётся на нас и из-за численного преимущества нас изобьют и покалечат. Единственной реальной выгодой было то, что они, вероятно, не будут стрелять, чтобы не попасть по своим.

Я почувствовала, как чьи-то руки схватили меня за талию и резко ударила дубинкой. Руки отпустили, и дубинка натолкнулась только на воздух. Через мгновение руки снова обхватили меня, прикасаясь бережно. Не враждебно. До меня дошло, что это Мрак.

— Прости, — пробормотала я. Ведь его тьма не мешала ему слышать?

Он поднял меня в воздух, и я сразу поняла, чего он хочет. Я протянула руку и нащупала кирпичи, затем гофрированный металл крыши. Я залезла наверх, и повернулась, чтобы нащупать остальных, одной рукой схватившись за край крыши, чтобы не упасть.

Я нащупала в темноте руки Сплетницы и Регента и помогла им подняться. Было понятно, что это не Мрак, потому что они были гораздо легче. Затем прошло пять или шесть долгих, напряжённых секунд, прежде чем Мрак взял меня за руку и тоже залез на крышу.

Мы спустились по дальней стороне, и Мрак рассеял вокруг нас тьму.

С одной стороны аллеи, в которую мы только что вошли, стояли три члена банды АПП, а с другой — одинокий четвёртый. Обе группы смотрели не в нашу сторону и не двигались, что, видимо, означало, что они нас не заметили.

Число бойцов, которых мы видели до этого, было слишком велико, и я так и сказала:

— Какого хрена? Сколько там было людей?

Мрак, видимо, думал о том же:

— В АПП столько народу быть не должно.

— А теперь есть, — Сплетница оглянулась через плечо на членов АПП за нами, потом на того одного, кто ещё не отреагировал на наше приближение, — Ловушка! Ложись!

Она практически швырнула меня на землю и бросилась сама.

Человек перед нами замерцал, затем исчез. На его месте, всего на долю секунды, появился цилиндрический предмет размером с почтовый ящик. Зная, какие устройства были фишкой Бакуды, я поджала ноги, зажмурила глаза и закрыла уши.

Взрыв ударил с такой силой, что меня пробрало до костей. Он снёс меня с земли. На мгновение возникло ощущение, что я парю в воздухе и меня уносит могучим, горячим ветром. Я грохнулась на землю, ударившись локтями и коленями, и они отозвались на удар сильной болью.

Хаос. Четыре из пяти ближайших к взрыву складов превратились в обломки горящего кирпича. У остальных зданий неподалёку сорвало крыши, вырвало двери и повалило стены. Некоторые действительно использовались в качестве жилья, и взрыв разметал их содержимое. Обломки мебели, книги, одежда, стопки газет и коробки с бумагами разметало по аллее.

— Всё в порядке? — спросил Мрак, с трудом поднимаясь на ноги.

— Меня обожгло. Блять! Она ждала нас, — простонала Сплетница. Какими бы болезненными ни были её ожоги, они были не так сильны, чтобы разглядеть их сквозь дым и пыль, — установила ловушки, приказала своим людям ждать. Чёрт, мы же пришли всего на полчаса позже, чем собирались! Как?

— Нам надо уходить, — поторопил нас Мрак, — Всё на порядок усложнится, если она нас найдёт. Сплетница, следи за…

— Я уже вас нашла, — протянула Бакуда. Можно было бы сказать, что напела, если бы её маска не отфильтровывала её голос до монотонного, равномерного шипения. Она появилась из дыма, поднимавшегося на месте взрыва, капюшон был откинут назад, а прямые чёрные волосы развевались на ветру. Линзы её тёмно-красных защитных очков были почти такого же цвета, как небо над ней. В шаге или двух за ней стояло шесть головорезов, мужчина средних лет, непохожий на члена банды и худощавый мальчик, вероятно, ещё младше меня. Я была рада, что ни у кого из них не было огнестрельного оружия, но все они были чем-нибудь вооружены.

— Не то чтобы вас было сложно найти, — продолжила Бакуда, взмахом руки указывая на разрушения вокруг неё, — и если вы думаете, что станет сложнее всего на порядок…

Мрак выстрелил в неё сгустком тьмы, заставив замолкнуть, темнота поднялась облаком, обволакивая её группу. Мы воспользовались их кратковременной слепотой, чтобы рвануть к противоположному концу аллеи.

Мы пробежали только половину пути, когда за нами раздался звук наподобие удара хлыста. Мне это показалось совершенно неправильным, сквозь тьму Мрака мы не должны были ничего услышать. Внезапно появилось ощущение, как будто мы бежим против сильного ветра.

Только это был не ветер. Когда я бросила взгляд на источник шума, я увидела, как уменьшается облако тьмы. Мусор начал скользить в направлении эпицентра тьмы, и ветер — притяжение — начал усиливаться.

— Хватайтесь за что-нибудь! — прокричал Мрак.

Заставить себя изменить положение и прыгнуть в сторону было так же сложно, как перепрыгнуть тридцатиметровую пропасть. Не знаю, ошиблась ли я при расчёте прыжка, или эффект притяжения усилился, но я не дотянулась до дверной ручки склада. Схватиться за ручку на соседней двери тоже не получилось.

Я мгновенно поняла, что даже если мне удастся за что-то зацепиться, сила притяжения оторвёт меня раньше, чем я ухвачусь понадёжнее. Я выхватила нож из ножен на поясе и изо всех своих сил ударила им в ближайшую дверь. Он вонзился, не давая мне соскользнуть назад или упасть вбок. Пятьдесят килограмм, висящих на нём, оказалось слишком много, и, почти немедленно, нож начал выскальзывать из отверстия.

Однако он достаточно меня замедлил. Сила притяжения возрастала, пока моё тело не повисло параллельно земле. Я ждала, затаив дыхание, наблюдая за местом, где нож вонзился в дверь, и как он вытаскивается, миллиметр за миллиметром. В ту секунду, когда он выскользнул из древесины, я схватилась за ручку двери, что была всего в паре метров от моих ног. Руку болезненно дёрнуло, но я сумела удержаться и вставить нож в проём между дверью и дверной рамой. Но даже двух опор казалось недостаточно.

Внезапно всё прекратилось. Моё тело рухнуло на землю прямо у хранилища и я разжала пальцы, стиснувшие рукоять ножа и дверную ручку. Со всех сторон по улице валили огромные клубы пыли, стремясь в то место, где сработало её устройство. Обломки подожженных хранилищ погасли, но все еще заметно тлели, поднимая в воздух столбы тёмного дыма.

Регенту удалось ухватиться за край крыши хранилища, и либо он был уже погнут в этом месте, либо сила притяжения изогнула металл, когда он уцепился за него. Сплетница и Мрак, очевидно, смогли найти открытое хранилище, поскольку теперь парой выходили из него, при этом Мрак немного прихрамывал.

— Что это за хуйня была? — выдохнула я, — Миниатюрная чёрная дыра?

Сплетница хихикнула.

— Думаю да. Это была трещ…

С другой стороны хранилищ вылетела канистра и, пройдя через воздух по дуге, со звоном отлетела от металлической крыши, приземляясь прямо в центре нашей группы.

Через долю секунды Мрак пнул её ногой, закидывая прямо в то хранилище, откуда он и Сплетница только что вышли. Не останавливаясь он раскинул руки и потащил нас всех подальше.

Взрыв сбил нас с ног несмотря на то, что на его пути были кирпич и бетон. Это было не самым страшным. После первой фазы взрыва все вокруг стало выглядеть будто при замедленной съемке. Фрагменты кирпичной стены настолько медленно дрейфовали в воздухе, что едва можно было сказать что они двигались. Наблюдая, я могла видеть, как они тоже замедляются.

Затем я посмотрела вперёд и увидела, как всего в трёх метрах перед нами дым клубится и щебень отскакивает от дороги со скоростью вдвое больше нормальной. Мне потребовалась драгоценная секунда, чтобы понять что к чему.

Мы всё ещё находились в зоне поражения.

— Скорей! — закричала я, и одновременно со мной Сплетница крикнула, — Бежим!

Мы бросились вперёд, но я видела, как движение перед нами только убыстряется. В действительности это означало, что замедлялись мы. Замедлялись до абсолютной неподвижности.

Почему-то я подумала, что этот эффект не развеется в течении нескольких минут, как действие способностей Стояка.

Мы прорвались через границу эффекта, она ощущалась, как резкое изменение давления в воздухе. У меня не было возможности проверить, насколько близко мы оказались к тому, чтобы навсегда попасть в ловушку во времени, потому что Бакуда, стоящая за рядом хранилищ, начала новую атаку — три снаряда сделали высокую дугу в воздухе, позади них тянулись струи фиолетового дыма.

Мрак бросил в них сгустки темноты, вероятно, надеясь ослабить их воздействие и задыхаясь приказал.

— На хранилища!

Я и Регент оказались наверху почти так же, как и когда мы спасались от толпы. Как только Регент спрыгнул вниз, чтобы освободить место, я и Сплетница помогли влезть Мраку, и все мы спустились с противоположной стороны.

Снова на каждом конце прохода стояли члены АПП. Они не двигались, что означало, что они либо не заметили нас, либо были голографическими изображениями, скрывающими ловушки. Я готова была поставить на второй вариант.

— Снова, — я задыхалась. — Перелезаем. — Мы не хотели попасть в ещё одну ловушку, под новую взрывную волну, которая будет слишком близко. Поэтому мы пересекли дорогу, и поднялись на следующий ряд хранилищ.

Мы смотрели на полтора десятка вооруженных членов АПП, стоявших внизу. Они не были похожи на типичных бандитов. Один из них был пожилым китайцем с охотничьей винтовкой. Среди них была девочка с ножом, на вид ненамного старше двенадцати, она могла быть его внучкой. Из одиннадцати-двенадцати только у троих был достаточно бандитский вид, чтобы их можно было причислить к членам АПП. Остальные просто выглядели запуганными.

Старик нерешительно навёл на нас оружие.

Головорез с татуировкой на шее что-то сказал на языке, которого я не знала, его фраза закончилась на английском:

— Стреляй!

Мы оказались с другой стороны хранилища до того, как он решился выстрелить. Мрак создал сверху облако тьмы, чтобы отбить у них желание следовать за нами.

— Что за хуйня? — выдохнул Регент. С того момента, как Бакуда натравила на нас толпу, у нас не было ни секунды передышки.

— Они не верны ей — они запуганы, — сказала Сплетница, она запыхалась не так сильно, как Регент, но эффект последних нескольких минут бега и перелезания чувствовался и на ней. — Бакуда вынуждает людей работать на себя. Вероятно, угрожая им или их семьям.

— Похоже, она над этим не первый день работает, — сказал Мрак.

— С тех пор, как Лун был арестован, — подтвердила Сплетница. — Куда мы вообще идём?

— Обратно, через ту же стену, — решил Мрак. — Я ослеплю их и мы пройдём в другом месте, на тот случай если они начнут стрелять туда, где они видели нас до этого.

Прежде, чем мы успели привести в исполнение этот план, произошёл новый взрыв. Нас отбросило на стену хранилища, и мы рухнули на землю. Я ощущала жар во всём теле, в ушах звенело, а мы даже не были так уж близки к взрыву.

Когда я подняла голову, я увидела, что одно из хранилищ напротив нас сравнялось с землёй. Через брешь я увидела что Бакуда стоит на задней части джипа, одной рукой держась за трубчатый каркас на крыше автомобиля. Она что-то говорила бандитам, стоящим в стороне, и тем, которые сидели в машине, но я не могла разобрать её слов из-за шума в ушах. Бандиты убрались куда-то вправо, и всего на долю секунды она посмотрела на меня.

Я сосредоточилась на своих насекомых и направила их к ней, но Бакуда двигалась слишком быстро. Это оставило мне только один вариант — рассеять их, чтобы они оказались на её пути, надеясь, что достаточно большое количество переживёт столкновение с ветровым стеклом, чтобы сообщать мне, где она находится.

— Она обходит нас, — сказала я, хватаясь за запястье Сплетницы. — Мы не можем перелезть через стену.

— Побежали дальше, — Регент задыхался. Я с трудом могла разобрать его слова.

— Нет, — остановил его Мрак. — Это то, чего она хочет. Она загонит нас в следующую ловушку.

— Тогда что мы будем делать? — нетерпеливо спросил Регент. — Снова бороться с ней? Застанем её врасплох? Если я смогу увидеть её, то смогу помешать ей прицелиться.

— Нет. У неё достаточно тупой огневой мощи, чтобы убить нас, даже если она промахнётся, — покачал головой Мрак. — У нас мало вариантов. Если мы снова перелезем через эту стену, нам придётся иметь дело не только с головорезами и стариком. Если мы просто пройдём к одному из концов этого переулка, столкнёмся с очередной бомбой. Поэтому мы должны вернуться. Выбора нет.

Мне так хотелось, чтобы был ещё какой-то вариант. Возвращение обратно к центру хранилищ, откуда всё началось, только затягивало наш побег и, возможно, бросало нас прямо в гущу врагов.

Мы двинулись к пустому пространству, которое создал последний взрыв Бакуды, и, чтобы прикрыть нас, Мрак заполнил тьмой покинутый нами переулок. Он был пуст, не считая одиноких неподвижных фигур на её концах.

Когда мы начали подниматься по следующему ряду хранилищ, мы скорее ощутили, а не услышали серию взрывов, которые накрыли область позади нас. Бакуда закидывала облако темноты серией бомб. Думаю, видеть цель не обязательно, если можешь нанести такие сильные удары.

Мы спустились вниз и оказались в том же самом месте, где мы были, когда убегали от толпы. В одном конце переулка всё ещё были три чьих-то силуэта, несомненно, где-то была скрытая бомба и вокруг царил хаос, вызванный взрывами и миниатюрной чёрной дырой на другом конце улицы. Если бы мы поднялись на хранилища, мы бы рисковали оказаться прямо среди толпы, от которой сбежали. На нашей стороне был элемент неожиданности, но нас сильно превосходят численностью, а наша огневая мощь сейчас, фактически, нулевая.

По молчаливому соглашению мы направились туда, где взорвалась голографическая бомба, и где всё ещё висели клубы пыли.

Нас приветствовал звук оружия, снимаемого с предохранителей.

Мое сердце сжалось. Приблизительно двадцать членов АПП стояли с наведённым на нас разнотипным оружием. Около тридцати человек, которых «взяла на работу» Бакуда, стояли на коленях, сидели на корточках и просто на земле перед двумя группами, чтобы не оказаться на пути огня и не закрывать обзор. Среди них были: бизнесмен, женщина, которая, возможно, была его женой, и девочка моего возраста в форме школы «Безупречность» — христианской частной школы в южном конце города. Двое стариков и три пожилые женщины с седеющими волосами, и группа парней и девушек, возможно, студентов университета, стояли вместе. Обыватели.

Они не были членами банды, но я могла думать о них только как об её солдатах — каждый сжимал какое-нибудь оружие. Это были кухонные ножи, бейсбольные биты, трубы, лопаты, палки, цепи, ломы, а у одного парня был меч, даже странно, что не японский. На их лицах была мрачная решимость, круги под глазами говорили об истощении. Они смотрели на нас.

Позади их группы на джипе стояла Бакуда, одной ногой опираясь на встроенный в крышу джипа модифицированный миномёт, c её плеч на ремне свисал доработанный гранатомёт. Вокруг неё всё было заполнено коробками с её особыми гранатами, в задней части джипа были закреплены мигавшие разноцветными огоньками светодиодов миномётные снаряды.

Она положила руки на свой гранатомёт, наклонила голову в сторону. Ее механический голос проскрипел в неподвижном воздухе:

— Шах и мат.

 

4.08

Столкнувшись более чем с десятком бандитов, толпой людей с самодельным оружием и безумным учёным, двинутым на бомбах, я действительно оценила ту пользу, которую приносила команде Сука.

— Всё это время, — осторожно подбирая слова, сказала Сплетница, — ты играла с нами. Только поэтому твои люди не пристрелили нас в самом начале.

— Ты абсолютно права, — маска Бакуды изменяла голос, из-за чего он был похож на голос робота с больным горлом, но у меня сложилось впечатление, что она пыталась жестикуляцией восполнить отсутствие интонации. Она погрозила пальцем Сплетнице, как нашкодившей собаке:

— А теперь, думаю, именно ты должна заткнуться. Парни?

Она положила руку на голову бандита, стоящего перед её джипом с пистолетом в руках. От прикосновения он вздрогнул.

— Если блондинка снова откроет рот, расстреляйте их всех. Мне плевать, что говорят остальные, но она должна молчать.

Её солдаты поудобнее перехватили оружие, и множество стволов оказалось направлено на Сплетницу. Бросив на неё взгляд, я увидела её прищуренные глаза и плотно сжатые губы.

— Ага, — Бакуда выпрямилась, поставила ногу на крышу джипа и положила руки на колено, наклоняясь к нам. — Ты единственная, кого я не понимаю. Не знаю, какими способностями ты обладаешь. Но увидев, как ты и тощий парень затравили моих бесполезных наёмников, я решила избежать многих потенциальных проблем и заставить тебя заткнуться. Может быть, ты способна голосом влиять на настроение, может быть, это что-то ещё. Я не знаю. Но ты будешь молчать. О'кей?

Краем глаза я видела, как Сплетница слегка кивнула.

— Сейчас я в затруднительном положении, — прошипела Бакуда, разглядывая тыльную сторону своей руки. Казалось, что жестами она не просто компенсирует свой механический голос — она просто любит поговорить. Не то чтобы я на это жаловалась.

— Видите ли, Лун многому научил меня, но единственный урок, который я действительно приняла близко к сердцу, состоит в том, что настоящую власть над людьми дает только страх. Такую уж мы выбрали карьеру, что мы можем заставить людей быть верными только если запугаем их. Страх необходим, чтобы они прекратили беспокоиться о собственных интересах, прекратили задаваться вопросом, могут ли они одолеть вас, и полностью посвятили бы себя выполнению ваших желаний. Или, по крайней мере, делали бы всё, чтобы не вызвать ваше недовольство.

Она спрыгнула с джипа и схватила за волосы высокого и длинноволосого японца из группы двадцатилетних. Удерживая его волосы, она заставила его наклоняться, пока его правое ухо не оказалось прямо перед её лицом.

— Не так ли?

В ответ он что-то пробормотал, и она его отпустила.

— Но пойдём дальше. Понимаете, пусть я и унаследовала АПП…

Это было почти незаметно, но я увидела какое-то движение со стороны Сплетницы. Изменение выражения лица или движение головы. Когда же я посмотрела в её сторону, я не смогла понять, что это было.

Бакуда продолжила без паузы:

— Но я также унаследовала врагов Луна. Таким образом, я стою перед выбором. Что бы мне сделать с вами такого, чтобы убедить их, что со мной не стоит связываться? Какой жест будет достаточно эффективен, чтобы, завидев меня, их люди бежали в страхе?

— Дай, — она огляделась вокруг и выхватила пистолет из рук одного из головорезов.

Затем она шагнула вперёд, в толпу.

— Здесь недостаточно насекомых, — я воспользовалась паузой в её монологе чтобы прошептать это, надеясь, что остальные поймут меня, и молясь о том, чтобы мои слова не долетели до Бакуды. По крайней мере, маска закрывала моё лицо, скрывая движения губ. — Регент?

— Не могу разоружить так много людей, — прошептал он в ответ. — Я имею в виду, я…

— Ты! — крикнула Бакуда, заставив нас вздрогнуть. Но она обращалась не к нам. Молодой парень корейского происхождения в униформе частной школы — старшей школы «Безупречность», из самой лучшей части города — съёжился перед нею. Толпа медленно отступала, оставляя вокруг них двоих пустое пространство.

— Д-да? — ответил подросток.

— Пак Чиху, да? Ты когда-либо прежде держал в руках оружие?

— Нет.

— Ты хоть раз кого-нибудь бил?

— Пожалуйста, я никогда… нет.

— Ты когда-либо дрался? Я имею в виду — по-настоящему дрался, кусался, царапался, хватался за первые попавшиеся предметы, чтобы использовать в их в качестве оружия?

— Н-нет, Бакуда.

— Тогда ты идеально подходишь для моей маленькой демонстрации. — Бакуда сунула пистолет ему в руки. — Стреляй в одного из них.

Парень взял оружие так, словно оно было живым скорпионом, удерживая его двумя пальцами на расстоянии вытянутой руки.

— Пожалуйста, я не могу.

— Я облегчу тебе задачу, — Бакуда, возможно, пыталась проворковать эти слова, или успокоить его, но маска не давала такой возможности. — Тебе даже не нужно убивать. Ты можешь целиться в коленную чашечку, локоть, плечо. Хорошо? Подожди секунду.

Она оставила в руках парня оружие и отступила подальше, указывая на одного из её головорезов:

— Тащи камеру и начинай снимать.

Как было приказано, тот подошел к джипу и достал оттуда маленькую переносную видеокамеру. Несколько секунд он возился с ней, затем поднял её повыше, чтобы толпа не закрывала обзор, и стал смотреть на откидной экранчик с боковой стороны её корпуса, проверяя, что камера снимает то что нужно.

— Спасибо что подождал, Пак Чиху, — Бакуда обратила внимание на парня с оружием. — Теперь можешь стрельнуть в кого-нибудь.

Он сказал что-то по-корейски. Возможно, это была мольба вроде «Пожалуйста, не надо».

— В самом деле? Они — плохие люди, если ты беспокоишься о морали. — Бакуда склонила голову набок.

Он попытался сдержать слезы, посмотрев на небо. Оружие выпало из его рук и загремело по тротуару.

— Нет. Позор. Как солдат он бесполезен, — Бакуда пнула его в живот так сильно, что он рухнул на землю.

— Нет! Нет, нет, нет! — парень поднял на неё взгляд. — Пожалуйста!

Бакуда полуотступила, полуотпрыгнула на несколько шагов. Люди, стоявшие неподалёку, приняли это за подсказку убраться от него подальше.

Она ничего не сделала, не сказала, не подала никакого сигнала. Раздался звук, похожий на вибрацию лежащего на столе сотового телефона, и Пак Чиху за какую-то секунду превратился в кровавое месиво.

Мёртв. Он умер, вот так просто.

Было тяжело слышать плач, стенания, возмущённые возгласы. Толпа делала всё, чтобы отступить подальше от этого места, люди пытались спрятаться друг за другом, пока один из бандитов не выстрелил в воздух. Все остановились. После удивлённых вскриков последовала короткая пауза, впрочем, достаточно долгая, чтобы один звук заставил всех замолчать.

Это было похоже на шум, который раздаётся, когда кто-то сгребает сухие листья, но он был громче, казался искусственным, словно его проигрывал старомодный автоответчик. Все повернулись к Бакуде. Она согнулась пополам, схватившись руками за живот.

Смех. Этот звук был её смехом.

Выпрямившись, она топнула ногой и издала звук, который возможно был вдохом или смешком, но её маска превратила его во что-то нераспознаваемое — лишь шипение и почти никакого изменения тона. Она развернулась, воскликнув:

— Шесть-восемнадцать! Я даже забыла, что её сделала! Отлично! Лучше, чем я думала!

Если её целью было всех напугать, ей это удалось. Меня, по крайней мере. Хотелось блевануть, но для этого пришлось бы снять маску, а я боялась, что при малейшем движении меня могли застрелить. Страха перед оружием оказалось достаточно, чтобы преодолеть тошноту, но меня начало трясти. Это была не просто дрожь, всё моё тело сотрясалось, и я изо всех сил пыталась оставаться на ногах.

— Это было довольно круто. — слова Регента вызвали больше удивлённых взглядов, чем смех Бакуды. Я тоже уставилась на него. И дело было не в том, что он сказал, а в том, как спокойно звучал его голос.

— Я в курсе. — Бакуда повернулась к нему, и наклонила голову набок. — Я использовала идею из работ Теслы о колебаниях. Он предполагал, что если подобрать правильную частоту, то можно разрушить Землю, и…

— Без обид, — сказал Регент, — ладно, я скажу иначе: на самом деле, мне плевать, обидишься ты или нет. Только не надо в меня стрелять, я просто хочу остановить твою болтовню потому, что не интересуюсь всякой научной хернёй и заумными объяснениями. Это скучно. Мне было просто прикольно увидеть, как выглядит человек, превращённый в кашу. Грубо, жутко, просто настоящий пиздец, и тем не менее — изящно.

— Да! — Бакуда ликовала от внимания. — Это как ответ на вопрос, который ты даже не понял, как задал!

— Как ты это сделала? Засунула бомбы в этих цивилов, чтобы сделать их послушными?

— Во всех! — ответила Бакуда, почти вне себя от восторга от своего успешного «эксперимента» и внимания Регента. Чуть подпрыгивая и кружась, она прошла через толпу и прижалась к одному из своих головорезов, гладя его по щеке. — Даже в самых верных. Жуть, сколько работы. И дело не в процедуре размещения устройств в их головах. После первых двадцати операций я могла делать это с закрытыми глазами. Буквально. Фактически, некоторые я так и сделала.

Она надула губы.

— Пришлось усыпить первую дюжину и сделать им операции, пока они были без сознания, таким образом, у меня появились рабочие руки, чтобы пригнать ко мне всех остальных. Одного за другим. Как только исчезло ощущение новизны, это стало крайне утомительно.

— Да уж, мне было бы лень делать такое, даже если б у меня были твои способности, — заметил Регент. — Можно мне подойти к телу? Чтобы лучше рассмотреть.

Её настроение мгновенно изменилась, и она сердито наставила на него палец:

— Нет. Не думай, что я не понимаю, что ты пытаешься что-то предпринять. Я настоящий гений, ясно? Я могу продумать двенадцать ходов вперёд прежде, чем ты обдумаешь свой первый ход. Вот почему вы стоите там, а я, — она села на джип сбоку, — сижу здесь.

— Блять, да остынь ты, — ответил Регент, — я просто спросил.

По выражению лица Сплетницы я поняла, что она думает о том же, о чём и я. Лучше проявить немного уважения чокнутой взрывальщице. Я сказала то, что не могла сказать Сплетница.

— Смени тон, Регент, — прошептала я.

— Пооохуууй, — растянула Бакуда. — Тощий парень потерял малейшее расположение, которое он заработал, оценив моё искусство. Или, по крайней мере, оказался способен убедительно притвориться.

Она обратилась к парню с камерой на плече:

— Ты всё ещё снимаешь?

Тот коротко кивнул. Посмотрев на него, я увидела бусинки пота, бежавшие по его лицу, несмотря на то, что сейчас был прохладный вечер. Похоже что её бандиты тоже были сильно напуганы.

— Хорошо, — Бакуда потерла друг о друга свои руки в розовых перчатках. — Позже мы вырежем всю болтовню, затем выложим ролик в сеть и отправим копии в местные новостные агентства. Что ты об этом думаешь?

Парень с камерой ответил с акцентом:

— Отличный план, Бакуда.

Она хлопнула в ладоши. Потом указала на толпу:

— Хорошо! Так, ты… да, ты, девочка в жёлтой рубашке и джинсах. Если бы я приказала тебе, ты бы смогла поднять оружие и выстрелить?

Мне потребовалась секунда, чтобы найти девочку в дальнем конце толпы. Она поражённо смотрела на Бакуду, и всё же сумела ответить:

— Оружие тоже расп-плавилось, госпожа.

— Ты должна звать меня Бакуда. Ты знаешь об этом. Ничего особенного. Если бы оружие всё ещё было на месте, ты бы выстрелила? Или если я прикажу кому-нибудь дать тебе оружие, ты будешь стрелять?

— Я… я думаю, что, возможно, смогу, — её глаза скользнули по луже, которая была Паком Чиху.

— И это завершает мою демонстрацию, — Бакуда обратилась к нашей группе. — Страх! Это то, почему Лун изо всех сил старался завербовать меня. Я всегда понимала в глубине души, что страх — это мощный инструмент. Он просто точно сформулировал это. Истинный страх — смесь определённости и неопределённости. Мои люди знают, что если они разозлят меня, то мне стоит лишь только подумать об этом, и бомбы в их головах взорвутся. Они знают, что если я умру, то рванёт каждая сделанная мною бомба. Не только те, что я засунула в их головы. Вообще все. А я сделала много бомб. Это — определённость.

Лиза потянулась, схватила мою руку и плотно сжала.

— Что касается неопределённости, — Бакуда закинула ноги на борт джипа, — мне нравится перемешивать мой арсенал так, чтобы результат его использования был непредсказуем. Но ведь нужно позаботиться о том, чтобы моим людям было нескучно, верно? Держать их в напряжении? Вот вам показательный пример: вуаля!

Слово совпало с началом настоящего взрыва, который сопровождался чем-то похожим на удар грома, но Лиза уже тянула меня за руку, оттаскивая оттуда.

Мельком я видела хаотично кричащих людей, бегущих от места взрыва посреди группы Бакуды. Бегущие люди загородили вооружённых бандитов.

Регент вытянул руку и взмахнул, заставив с десяток человек натыкаться друг на друга. Толпа потеряла всякий порядок. Я услышала грохот выстрела и увидела, как Регент схватился за плечо расслабленно опавшей левой руки, но не была уверена в том, что эти два события связаны.

Бакуда всё ещё сидела на боку джипа. Она то ли что-то кричала, то ли смеялась. Она позволила нам вырваться из её хватки, её люди были на грани того, чтобы в панике начать убивать друг друга, и она только что убила по крайней мере одного из них по собственной прихоти. После всего, что мы только что видели, я готова была поспорить, что она смеялась, наблюдая всё это.

Я почти не заметила, что уже наступила ночь, и как будто приглашая нас зайти поглубже в лабиринт, вокруг включилось ночное освещение. Мы бросились бежать, и Мрак прикрыл наше отступление завесой тьмы.

 

4.09

— В тебя попали? — спросила я Регента, как только мы вчетвером ринулись по переулку. Ответа не было. Поэтому я попыталась спросить ещё раз, более настойчиво:

— Регент! Послушай, ты не ранен?

Он мотнул головой, сжимая плечо одной руки ладонью другой, движение далось ему с трудом:

— Это не пуля. Я использовал силу слишком часто, и получил отдачу. Левую руку свело судорогой. Я не могу двигать ею. Не беспокойся об этом.

— Отдача? — переспросила я.

— Не волнуйся об этом! — его рычащий ответ очень сильно удивил меня, потому что Алек всегда был таким спокойным и — иногда даже слишком — похуистичным. Будто чтобы загладить вину за свою агрессивность, он пробормотал извинение:

— Блять. Прости. Это больно, но я справлюсь. Вы, ребята, лучше сосредоточьтесь на том, как нам выбраться из этого дерьма.

— Сплетница, — я всё ещё держала её за руку, поэтому сжала её, чтоб уж точно привлечь внимание. — Самое время тебе вступить в игру.

— Тем более, что ты завела ситуацию настолько далеко, что позволила нам попасть в такой пиздец, — прорычал Мрак.

— Хорошо, — Сплетница фыркнула от напряжённого бега, и от раздражения, отпустила мою руку, и убрала волосы с лица назад, за уши. — Прежде всего, она лжёт.

— О чём? — спросила я.

— Она не новый лидер АПП.

— Что? А кто тогда? — спросил Мрак.

— Ваши предположения будут не хуже моих. Бакуда не возлагает на себя ответственность, она просто наслаждается своей ролью, притворяется.

Земля содрогнулась, и мы оглянулись, чтобы увидеть, как из той тьмы, которой ранее Мрак прикрыл наше отступление, вылетают мусор и обломки.

Лишь потому, что мы смотрели в ту сторону, мы успели заметить, как из темноты вылетела ракета. Мы напрасно пригнулись, поскольку ракета пролетела по дуге в метре над нашими головами и полетела дальше по переулку к тому самому месту, где была ловушка с голограммой и бомбой.

Едва мы прикрыли головы, как взорвалась ракета, а следом за нею, с секундной задержкой, сработала бомба. Первый взрыв даже не шелохнул наши волосы, хотя мы были на расстоянии менее тридцати метров от него. Второй взрыв принёс волну самого сильного холода, который я когда-либо чувствовала. Он пробрал меня даже несмотря на костюм.

Когда мы открыли глаза, перед нами предстало поразительное зрелище. Второй взрыв мгновенно заморозил первый, прямо в середине процесса, тем самым, вероятно, остановив взрывную волну. Дым, обломки и пыль были вморожены в ледяную башню, высотой примерно с двухэтажное здание, ледяные шипы были направлены вверх и в сторону от нас. Большая её часть была освещена фонарями, которые располагались равномерно, через одно хранилище. Она уже медленно разваливалась, самые тяжёлые фрагменты развалин проваливались под своим весом сквозь удерживавшие их тонкие, словно бумага, льдинки.

Иней покрывал землю и каждую поверхность, обращённую к месту взрыва, насколько мог видеть глаз. Он покрывал даже нас. Сосульки, настолько крошечные и красивые, что напоминали ресницы, расходились от тех частей моего костюма, которые были обращены в сторону взрыва. Там, где оказалась заморожена тьма Мрака, были даже дуги и кольца изо льда.

— Всё в порядке? — спросил Мрак. Во время взрыва он накрыл своим телом Сплетницу, лёд с них осыпался, когда они встали. Когда он увидел, что я смотрю на них, он принялся объяснять:

— Костюм Сплетницы более открытый, чем у любого из нас. Если бы она полностью попала под воздействие взрыва…

— Всё нормально, — я прервала его объяснение. — Грамотно сделал. Но мы должны двигаться.

Мы побежали. Вокруг нас медленно падали крошечные кристаллы льда, на свету вспыхивая искрами.

Сплетница продолжила выдавать информацию о Бакуде:

— Ложь номер два. Она соврала о том, как она взрывает бомбы в головах у своих подручных. Она сказала, что взрывает их силой мысли, но на её голове нет никаких дополнительных устройств, и она бы никому не позволила сделать ей операцию. Она слишком любит держать всё под контролем, слишком гордится своим интеллектом.

— Но ты не знаешь, как она взрывает бомбы? — предположила я.

— Я точно знаю, как она это делает. Кольцами на пальцах ног.

— Кольца на пальцах ног, — сказал Мрак, недоверие было явно различимо в его тоне, несмотря на искажение голоса.

— Бакуда носит кольца, одно на большом пальце, другое соседнем. Когда она сближает эти пальцы, кольца соприкасаются и посылают сигнал. Она выделяет цель с помощью системы, встроенной в её очки. Создаётся впечатление, что она ничего не делает, и это, вероятно, и есть эффект, которого она добивается. Показуха.

— Это полезная информация, — сказал Мрак. — Но прямо сейчас она нам ничем не поможет. Какие у неё слабости?

Позади нас раздался грохот взрыва. Всё вокруг ненадолго осветилось, но взрыв был не настолько близко, чтобы стоило волноваться.

— Нарциссическое расстройство личности. Мания величия. Всю свою жизнь она была умнее, чем люди вокруг неё, даже прежде, чем она получила способности. Её постоянно хвалили, нянчились с ней. Но она редко или вообще никогда не слышала критики, вероятно, с неё никогда не сбивали спесь, и это стало определяющим фактором, почему её эго разбухло до невротических масштабов. Вероятно, она очень рано окончила среднюю школу. Готова держать пари, что её событие-триггер как-то связано с этим. Её обошли на работе, или сделали ей выговор, и она не смогла с этим справиться.

Я могла кое-что к этому добавить.

— Первое, что она сделала со своими способностями — ещё до того, как перебралась в Броктон Бей — взяла заложников в университете. Возможно, она получила несколько плохих оценок или завалила курс, или её не взяли ассистентом преподавателя. Её самооценка дала трещину.

— Эй, народ, нужно что-то, что мы сможем использовать! — прорычал Мрак.

— Расстройство личности, — сказала Сплетница. — Даже самая маленькая наша победа вызовет у неё сильную реакцию. Её самооценку легко пошатнуть. Трудно предсказать, к каким последствиям приведёт эта победа, она может обезуметь и всё взорвать или просто пасть духом, но я гарантирую, что ей придётся несладко.

Мрак кивнул, начал говорить, но споткнулся. Я приложила все усилия, чтобы не дать ему упасть, но он, вероятно, весил в полтора раза больше меня. Он восстановил равновесие, что-то проворчал, затем заговорил:

— Как мы победим? Или как нам не проиграть? Что ещё у неё такого, о чем мы не знаем?

— Очки. Она видит тепловой след. Это то, как она нас находила. Нет худа без добра, лёд, вероятно, немного нас скрыл. Должна быть причина, почему она использовала его. Хм. Её оружие идентифицирует пользователя по отпечаткам пальцев, поэтому противник не сможет взять её гранатомёт и использовать его против неё.

— Что ещё?

— Это всё, что сейчас приходит на ум. Если ты хочешь придумать план, делай это быстро. Думаю, она преследует нас на джипе.

— Тогда мы расходимся, — буркнул Мрак. — Я повредил лодыжку, выбивая дверь, когда всё засасывала чёрная дыра. Потом, пока бежал, я повредил её ещё сильнее. Останусь здесь и посмотрю, что смогу сделать.

— Какого хуя, — выдохнула я. — Нет.

— Я выиграю вам время. Идите. Сейчас же!

— Ни в коем случае, — сказала я, но он остановился, оборачиваясь. Я тоже попыталась остановиться, но Сплетница схватила меня за руку и потянула за собой. Я закричала:

— Мрак! Не будь идиотом!

Он не ответил, поворачиваясь, чтобы бросить сгустки тьмы в ближайшие источники света, затемняя весь переулок. Медленно, он пошел в противоположном, по отношению к нашему движению, направлении, стараясь беречь ногу.

Со свистом и громким скрежетом вторая ракета врезалась в ледяную башню. Та сложилась, как огромный карточный домик, с таким звоном, будто разбилось сто тысяч окон. Несмотря на эту какофонию, я услышала визг шин. Я увидела размытый силуэт приближающегося джипа сквозь облако снега и льда, который разлетался от разваленной башни.

Мрак не отступил, даже увидев приближающийся джип, не отвернулся. Он проревел изо всех сил своим изменённым голосом.

— Давай!

— Мрак! — закричала я, но он не отреагировал. — Блять!

Насекомых почти нет. Их всё ещё слишком мало. Мы постоянно передвигались, поэтому не было места, где бы я могла их собрать, и в любом случае здесь были для них плохие условия, и по качеству, и по количеству. Как я могла быть так чертовски глупа? Я должна всегда быть во всеоружии, а сейчас я не в состоянии помочь другу и товарищу по команде, когда он так нуждается в этом, из-за того, что я предположила, что мои насекомые всегда будут под рукой.

В джипе было только три человека, включая стоящую сзади и легко узнаваемую Бакуду, с гранатомётом в руке. У бандита на пассажирском сиденье в каждой руке было по пистолету, водитель одной рукой управлял машиной, а в другой держал оружие.

Мрак не сдвинулся с места, когда водитель нажал на педаль газа. Он что, играл в игру «кто первый сдрейфит» с машиной на полной скорости?

— Давай! — снова крикнул Мрак.

— Нельзя просто смотреть! — Сплетница тянула меня за руку, увлекая за угол. — Сейчас мы должны уйти, или в том, что он делает, не будет никакого смысла!

Глупо, но я сопротивлялась, схватилась за край хранилища, чтобы обеспечить себе возможность увидеть, что произойдёт с Мраком. Увидеть, будет ли он в порядке.

Эти надежды стремительно рухнули. Автомобиль налетел на истекающий тьмой силуэт с достаточной скоростью, чтобы я поверила, что он не сможет избежать столкновения.

Раздался визг шин, и джип заскользил в полуповороте, останавливаясь. Бакуда подтянулась и встала, держась за трубчатый каркас. Она озиралась, по-видимому, в поисках нас.

— Давай! — убеждала меня Сплетница напряжённым шёпотом. — Пошли отсюда!

Я раньше неё поняла, что произошло:

— На машине нет ни царапины.

Сплетница прекратила дергать меня за руку, проверяя мои слова. Ни разбитого окна, ни вмятин на капоте или бампере.

Облако тьмы вырвалось из тени со стороны переулка и поглотило джип вместе с тремя пассажирами.

Две секунды спустя джип с рёвом вырвался из темноты, его заносило, колеса изо всех сил пытались зацепиться за гладкий ото льда тротуар. Водитель направил его к нам, а Бакуда заряжала свой гранатомёт, устремив всё своё внимание на облако тьмы, которое она только что покинула. Парень на пассажирском сиденье… исчез.

Бакуда нацелила гранатомёт в темноту.

— Блять, Мрак, за тобой будет должок, — пробормотал Регент. Он отпустил плечо, вытянул руку в направлении джипа, а затем махнул ею в сторону. Сделав это, он закричал от боли, как раненый зверь.

Рука водителя, которую он держал на руле, резко сместилась в сторону после действия Регента. Джип повернулся, заскользил, его закрутило, швырнув Бакуду и содержимое полудюжины коробок со взрывчаткой на дорогу. Он столкнулся с хранилищем, оказавшимся на его пути, пробил дверь, и, двигаясь по спирали, наконец остановился. Водитель лежал без сознания, прижатый единственной сработавшей подушкой безопасности.

Почти одновременно с остановкой джипа Регент начал заваливаться на землю, потеряв сознание. Я подхватила его, и медленно опустила, чтобы он не ударился головой. Я посмотрела на Сплетницу.

— Отдача?

— Нет, но близко к этому, — сказала Сплетница. — После отдачи ему нужно дать своим способностям отдохнуть. Попытка их использования похожа на удар сломанной рукой. Он будет болеть и, вероятно, лишится сил на какое-то время, но он выздоровеет.

— Хорошо, — сказала я, уставившись на открывшуюся сцену. Разбитая машина, покрытая льдом улица, усыпанная гранатами и коробками, и Бакуда, неподвижно лежащая посреди всего этого. Мрак, прихрамывая, вышел из облака тьмы, сжимая в руке оружие пассажира.

— Мрак! — воскликнула я. Я подбежала к нему и обняла. Мое облегчение было настолько велико, что я при этом даже не смутилась.

— Тут я, — его голос сопровождался эхом. — Я в порядке. Это была уловка. Трудно отличить меня от сгустка тьмы в форме человека при отсутствии освещения, да? Я одурачил её.

— Ты одурачил и меня. Испугал до чёртиков, — ответила я. — Вот же говнюк.

— Приятно знать, что ты беспокоишься обо мне, — он немного усмехнулся, похлопал меня по голове, словно собаку. — Пошли. Мы должны связать психопатку, забрать её отсюда, чтобы мы смогли узнать, что случилось с Сукой и деньгами. Возможно, мы поймём, что происходит в АПП.

Я улыбнулась, скрытая маской.

— Звучит неп…

Я не успела закончить фразу. Перед глазами всё побелело, каждый сантиметр моего тела охватила жгучая агония, затмившая худшую боль, которую я когда-либо чувствовала.

С тех пор, как мы расправились с Убером и Элитом, мы попадали в одну переделку за другой. Были окружены вооружённой толпой, стояли под прицелом, убегали от миниатюрной чёрной дыры, были почти заморожены во времени, словно насекомые в янтаре, нас преследовали бесчисленные взрывы. Каким-то чудом нам удалось избежать всех этих опасностей, но мы постоянно помнили о том, что всего один точный выстрел — и мы окажемся вне игры.

Было достаточно одного точного выстрела.

 

4.10

Я с трудом осознала, что могу открыть глаза, будто почти забыла, как это делается. Я попыталась и немедленно пожалела о своём решении — один мой глаз, даже будучи открытым, ничего не видел, а изображение от второго глаза было не в фокусе, я не могла ничего разобрать. Когда я вновь закрыла глаза, даже розовое сияние света, проходящего через мои веки, было похоже на фейерверк, взрывающийся прямо в сетчатке.

Когда я попыталась понять, что произошло, мои мысли оказались тягучими и вязкими, как патока.

— Неужели вы, мелкие уёбки, хоть на мгновение поверили, что сможете взять надо мной верх? Это то, чего вы должны были до усрачки бояться! — прошипел голос. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы опознать его, гораздо дольше, чем должно было быть. Бакуда.

Я начала чувствовать боль. Сначала она ощущалась, как порезы от бумаги, только в двести раз сильнее, и каждый из этих порезов был одной из моих мышц. Моя кожа покалывала от ранок, которые постепенно всё больше ощущались, как ожоги. Мои суставы пульсировали, будто каждый из них был вырван из своего места, и кто-то бил ими о тротуар в каком-то мрачном ритме.

Я снова открыла тот глаз, который ещё был способен видеть, и безуспешно попыталась сосредоточиться. Три тёмно-красные ленты… нет. В глазах троилось. Одна тёмно-красная лента тянулась сбоку моей маски, начинаясь от того места, где маска прикрывала мой нос, по прямой линии протягиваясь к земле. Лужа растекалась там, где она касалась тротуара. Я поняла, что теряю кровь. Много крови.

— Сами напросились, оставили меня лежать с гранатомётом в руке, а боеприпасы по всей улице валялись. Блять, вы там обнимались и вообще расслабились, будто и правда меня победили? Да вы просто напрашивались на гранату.

Я не собиралась сдаваться. Не без борьбы. Я едва могла двигаться, не говоря уже о том, чтобы что-то сделать. Моё желание сделать хоть что-нибудь было чуть ли не более мучительным, чем боль, которая пульсировала и гудела во всём теле. Что я могла сделать? Мой разум работал уже не так ужасающе медленно, но мысли всё ещё путались и обрывались. Понятия, в которых я должна была быть уверенной, оказывались неопределёнными, сомнительными, и сумбурными. Слишком много мыслей шли невпопад, оторванными от прочих. Если бы я могла двигаться, не испытывая боли, я бы что-нибудь ударила от расстройства. Вместо этого я сжала кулаки.

Школа. Проблемы в школе? Я? Мои обидчицы? Нет. Почему я подумала о школе? О чём я думала до того, как расстроилась? Я хотела дать сдачи. Бакуда, школа, дать сдачи. Я почти стонала от расстройства, когда пыталась соединить отдельные идеи, и просто не могла закончить мысль. В итоге я лишь раздражённо выдохнула, вздрагивая от боли, которую это вызвало.

— Ага, маленькая бесполезная девочка в костюме насекомого пришла в себя, — скрипучий голос Бакуды послышался в ночном воздухе.

Где-то недалеко что-то сказал Мрак, но я не смогла разобрать его слов.

— Ш-ш, не волнуйся. Я доберусь до тебя через минуту, — рассеянно ответила ему Бакуда.

Я услышала какой-то звук, и увидела, как пара розовых ботинок появилась перед моим лицом, изображение плыло и медленно колебалось.

— Неудачный день? — она склонилась надо мной. — Хорошо. Видишь ли, одна из моих новых подручных работает в штаб-квартире Протектората. В охране тюрьмы, где находится Лун, понимаешь? У неё не было возможности освободить его, но она смогла узнать от него полную историю того, что случилось. Я знаю, что именно ты была тем самым маленьким уродцем, из-за которого он там оказался. Поэтому сегодня именно тебе будет уделено особое внимание. Ты будешь наблюдать, что я сделаю с твоими друзьями. Я начну с парня в чёрном, а затем перейду к вашим товарищам, они лежат вон там, без сознания. Я их приклеила, на всякий случай. Когда твои друзья умрут, я отдам тебя Демону Ли. Он был очень хорошим мальчиком, когда произошла смена режима, он слушался меня, нужно дать ему что-то, с чем он мог бы поиграть. Что скажешь на это?

Я слушала её лишь отчасти. Мысленно я повторяла одни и те же слова, снова и снова, как молитву. Бакуда, школа, дать сдачи.

— Бакуда, школа, — пробормотала я. Слышать, насколько слабым и тонким оказался мой голос, было ужаснее, чем всё остальное, на что я обращала внимание за последние несколько минут.

— Что? Девочка-букашка хочет что-то сказать? — она наклонилась и ухватила меня за броню, которая закрывала грудь. Она рывком подняла меня в полусидячее положение. Это резкое движение оказалось пыткой, но боль помогла хоть немного прояснить мои мысли.

— Школа. Бакуда провалилась, — ответила я, мой голос был лишь немного громче, чем до этого. Чёрно-красные линзы её очков сверлили меня, пока я приводила в порядок мысли, чтобы заговорить снова, пытаясь звучать более осмысленно. — Ты считаешь себя такой умной, но ты лажанулась. Что это было? Второе место? Даже не второе? — мне удалось издать что-то, отдалённо похожее на смешок.

Она отпустила меня и попятилась, как от огня. Моя голова ударилась о тротуар, и я почти отрубилась. Пришлось очень постараться, чтобы не вырубиться: «Прочувствуй боль. Она поможет тебе оставаться в сознании.»

Где-то неподалёку послышался потусторонний голос Мрака. Я едва смогла разобрать первое слово. «Она» или «Кора». Он засмеялся. Меня испугало, что я не понимала его. Я не могла понять, почему я не могу разобрать его слова. С моим слухом было что-то не в порядке, это я осознала. Но это еще не всё. Что ещё?

Искажение. Взрыв или взрывы повредили мой слух, возможно, я не могла разобрать его слова из-за того, как его сила влияла на звук его голоса. Само осознание того, что я всё-таки смогла хоть что-то понять, заставило меня почувствовать себя в сто раз лучше.

— Ты так думаешь? — Бакуда шипела на Мрака. Её слова было легче разобрать, маска преобразовывала их так, что голос был отчётливым и монотонным, даже если сверху накладывались шумы и шипение.

Она пнула меня в лицо своим розовым ботинком. Необходимость двигать головой причинила больше боли, чем удар по зубам. Она схватила меня за костюм и протащила пару метров. Перемещение усилило боль на порядок. Если оценивать её по шкале от одного до десяти, можно было смело ставить девять с половиной баллов. Ничто из того, что я могла сделать, не смогло бы усилить боль, потому я нашла в себе силы и волю, чтобы потянуться вверх и схватить её за запястья, но лучше мне от этого не стало. Она отпустила меня, а затем толкнула, переворачивая на бок. Движение вызвало приступ тошноты.

Я боролась с тошнотой и коротко вдыхала и выдыхала от боли, но мне стало чуть лучше, когда я увидела Мрака. Он был в полусидячем положении, и привязан к стене хранилища чем-то, напоминающим длинную липкую золотую ленту. Где же Сплетница?

— Давайте посмотрим, насколько вы двое умны, после того, как я выдам высокому, тёмному и таинственному его персональный подарок, — грозила Бакуда. — Посмотрим… ага. Вот настоящий перл. Два-двадцать семь. Теперь сиди и не двигайся. Стоит тебе лишь подумать об использовании своей силы, и я просто запихну эту штуку в горло этой мелкой букашки, вместо тебя, и включу её. Хотя у тебя нет шансов помешать мне сделать своё дело, даже если я стану слепой и глухой.

Она сняла свои розовые перчатки и отбросила их в сторону. Затем она вытащила из рукава нечто похожее на длинные, узкие ножницы, только они были тупыми, а не острыми. Почти как плоскогубцы. Они щёлкнули, когда она сомкнула их на том, что было похоже на двухсантиметровую металлическую пилюлю.

— Операции не требуется, ты же не собираешься носить её долго. Я введу это в твою ноздрю и далее в носовую полость. — Она коснулась тьмы, которая растекалась вокруг, и клубилась возле его лица:

— Нужно просто снять твою маску… шлем… Вот так.

Трудно было сказать, была ли на Мраке маска. Его голова отдалённо напоминала человеческую, была просто тёмным, расплывающимся пятном.

Она погрузила одну руку в слой тьмы, и толкнула капсулу куда-то в его центр другой рукой.

— Вот она и пошла… не хочу преждевременно активировать её, эффект будет действительно классным, если она зайдёт поглубже. Видите ли, два-двадцать семь оказалась чем-то вроде счастливой случайности. Я изучала способности Висты, думала что, возможно, я смогу создать гранату, вызывающую пространственные искажения. И совершенно случайно мне удалось обойти эффект Мантона. В общем, что бы там я ни сделала, когда создавала гранату, но она игнорирует эффект Мантона. Вы, тупицы, вообще знаете, что это?

Она остановилась и хрустнула костяшками пальцев, оставляя свой инструмент, похожий на ножницы, торчащим прямо из лица Мрака.

— Это тот маленький закон, которые не позволяет пирокинетику вскипятить вашу кровь, и ограничивает воздействие большинства способностей на тела людей. Или, в зависимости от того, какой теории вы придерживаетесь, это закон, в соответствии с которым суперспособности могут работать либо с органикой, живыми существами, либо со всем остальным.

— Вы только подумайте, эффект пространственного искажения, который работает лишь на живом материале. Я запускаю эту штуку, и всё живое в радиусе метра от капсулы будет изменено, деформировано, сломано, взорвано, вытянуто и скручено. Причём, это не убьёт тебя — вторая, самая удивительная особенность данной гранаты, помимо обхода эффекта Мантона. Все связи между органами и клетками сохранятся. Это совершенно не смертельно, но заставит тебя сожалеть, что ты не умер, каждую секунду оставшейся части твоего жалкого существования.

«Нельзя просто лежать и смотреть», — подумала я. — «Сделай же что-нибудь!»

— Будет просто щелчок, свист, и ты станешь таким уродливым, что превзойдёшь в этом человека-слона. Голова станет в четыре раза больше нормы, опухоли по всему телу, каждая конечность приобретёт неправильную форму и размер. Мозг также изменится, но повреждения будут от лёгких до умеренных, я сконцентрировала эффект на внешних изменениях. — она засмеялась. Это был тот самый сухой, повторяющийся, нечеловеческий звук. Когда она снова заговорила, она произносила каждое слово отдельно:

— Необратимо. И. Охуительно. Весело.

Я мысленно потянулась к своим насекомым, но не смогла сконцентрироваться, чтобы отдавать им какие-либо сложные команды. Я просто позвала их к себе. Но мне всё ещё нужно было помочь Мраку.

Моё снаряжение. Медленно, чтобы не спугнуть Бакуду, и из-за моей неспособности быстро двигаться без невероятной боли, я подняла руку за спину, вспоминая, что у меня есть.

Перцовый баллончик — не годится. Им можно было бы обжечь её кожу, но очки и маска защитят большую часть лица. Она была слегка ранена и в крови, возможно, я могла бы распылить его на её тело… это причинит ей боль, но спасёт ли нас?

Бумага, ручка. Сотовый. Мелочь. Не то, не то, снова не то.

Раскладная дубинка. У меня нет сил, чтобы ударить, или пространства, чтобы я могла раскрыть её.

Шприцы с адреналином. Пользы от них немного, и я не могла положиться на свою силу или координацию, чтобы сделать укол и ввести лекарство.

Вот и всё содержимое моего отделения для снаряжения. Я расслабила руку, и она бессильно повисла у меня за спиной, пока я собиралась с силами снова ею двинуть, и тут мои пальцы что-то задели.

Ножны. Я закрепила нож в самом низком месте спины, где он ещё был прикрыт бронёй и в то же время легко доступен.

Нож подходит.

Раздался слабый щелчок, когда Бакуда перехватила ножницеобразный зажим и вытащила его из носа Мрака. Он больше не удерживал капсулу.

— Вот это будет зрелище, — злорадствовала она, выпрямляясь прежде, чем я смогла примериться, куда нанести удар. Я не хотела убивать, но я должна была остановить её. Ради Мрака.

Моя рука всё ещё была за спиной, я держалась за рукоятку ножа, пряча лезвие за предплечьем. Я незначительно изменила положение тела, так, чтобы мой угол обзора стал лучше.

— Эй, букашка. Что ты там собираешься делать? Биться как рыба об лёд? Смотри внимательно, будет реально классно, когда части его лица начнут выпирать из теней.

Я попыталась сформулировать ответ, хоть что-нибудь, что могло бы её задеть, но меня охватила волна слабости. Темнота снова начала наползать на глаза. Я выпрямила ноги, пытаясь усилить боль, заставить себя мобилизовать все силы, но это не отогнало темноту. Мрак использовал свою силу? Я посмотрела на него. Нет. Я просто теряла сознание.

Сейчас я не могу упасть в обморок.

Кольца на ноге!

Без подколки, остроумного замечания или даже гневного вопля, я рубанула ножом по носку её ноги. Две мысли одновременно пришли мне в голову.

Я ударила обо что-то твёрдое. Её нога или ботинок покрыты бронёй?

Попала ли я вообще в нужную ногу? Сплетница не говорила, на пальцах какой ноги находятся кольца, или они есть на обеих.

Волна черноты прокатилась через моё поле зрения и исчезла столь же быстро, я лишь смутно осознавала крики Бакуды. Снова подступала тошнота, сознание уплывало, всё нарастало желание проблеваться. Если меня стошнит, то я могу захлебнуться, если не сниму маску. Если я окажусь на спине, то могу даже задохнуться.

Мрак что-то сказал. Я не могла разобрать его слова. Тон был взволнованным.

Женщина кричала мне в ухо. Унылый перечень проклятий, угроз, ужасные вещи, которые она собиралась со мной сделать. Обморок манил меня, обольщая, обещая безопасность, отсутствие боли и угроз.

Если это вообще был обморок. Пугающая мысль, что я могу умереть, пришла мне в голову и на краткий миг подарила ясность. Я сконцентрировалась на хаосе искажённых изображений и звуков, в которых присутствовала я, где люди что-то говорили и кричали на меня.

Женщина каталась по земле рядом со мной. Когда она брыкнула ногой, брызги крови попали на одну из линз моей маски, ту, через которую я ещё могла видеть. Как там зовут эту женщину? Бакуда. Кончик ножа ещё был погружен в тротуар, там, где была её нога. Это и было препятствием, в которое я ударила: тротуар, а не броня. Было много крови. Её крови. Кусок ботинка, розового и тёмно-красного. Два маленьких пальца ноги с накрашенными ногтями, розовыми и темно-красными, посреди лужи крови.

Я попыталась и не смогла освободить нож, хотя он был погружен в землю лишь на четверть дюйма. Я начала задыхаться от этого усилия. С каждым вдохом мои лёгкие будто заполняла колючая проволока, а к бокам прижимались раскалённые утюги. Я молилась, чтобы тошнота прошла, но знала, что этого не произойдёт.

Мрак. Что он сказал? Я могла понять только Бакуду с её механическим голосом. Понять Мрака было в дюжину раз труднее. Словно он говорил на другом языке.

Ай не вой ож? Нож? Нож. Он ему нужен.

Я позволила себе упасть вниз, лицом к земле, так я хотя бы не задохнусь. Рука с ножом осталась на месте, но оказалась вывернута под нехорошим углом, вызывая новую волну боли. Моё запястье и локоть неловко повернулись, напряглись, чтобы вернуться к естественному положению. Я сопротивлялась, не желая отпускать рукоять ножа.

Тротуар сдался раньше меня, и нож освободился. Моя рука в чёрной перчатке выпрямилась, вытянулась вперёд, удерживая нож. Я оторвала взгляд от лезвия, чтобы увидеть расплывчатый силуэт Мрака, пытающегося освободиться от своих пут, это было последним, что я увидела, прежде чем темнота и милосердный обморок поглотили меня.

 

4.11

— Эй, Тейлор, проснись, — девичий голос.

— Тейлор? — более глубокий, взрослый голос. — Ну же, малышка. Ты просто молодец.

Я чувствовала убаюкивающее тепло. Как проснуться в тёплой постели в холодный день, закутанной в одеяло, ощущая себя полностью отдохнувшей и зная, что можно ещё полежать. Или будто я была шестилетним ребёнком, который ночью забрался в кровать к маме с папой, и проснулся между ними.

— Думаю, она постепенно приходит в себя. Дайте ей немного времени, — кто-то постарше. Возможно, старик. Незнакомый голос.

— Я волновался, что она может не проснуться, — сказал глубокий мужской голос.

— Я могла бы точно тебе сказать, что она не в коме, — ответила девочка.

— Используя тот же источник информации, на основании которого вы абсолютно, на сто процентов уверены в том, что у неё нет серьёзной травмы головного мозга? — спросил старик. — Снотворные могут скрыть основные симптомы, и если мы прождём слишком долго для того, чтобы принимать меры по этому поводу… ладно.

— Ничего кроме того, о чём я уже рассказала, — ответила девушка, немного раздражённо. — Если только ваше оборудование в порядке. Мне нужна достоверная информация, иначе мои выводы могут быть ложными.

— Уверяю вас, моё оборудование может быть и не самое лучшее, но оно находится в идеальном рабочем состоянии.

Я попыталась открыть глаза, но всё было слишком ярким. Изображение было мутным, будто я смотрела из-под воды, но глаза были сухими, как наждачная бумага. Что-то тёмное закрыло мне обзор, и заставило меня моргнуть. Что-то другое щекотало мою щёку. Я попыталась поднять руку к лицу, чтобы отмахнуться, но мои руки лежали по бокам, под покрывалом, и у меня не было сил ими двигать.

— Эй, соня, — снова глубокий голос. Я почувствовала прикосновение большой ладони ко лбу, она двинулась, чтобы убрать мои волосы назад, снова напоминая мне о родителях. Будто я была ребёнком, о котором заботились.

Старик и девушка всё ещё спорили. Её тон был нетерпеливым:

— …контузия, серьёзная потеря крови, внешние и внутренние ушибы, плюс ещё что-то, нарушившее работу её нервной системы, понимаете? У меня нет причин вам лгать.

— Всё, что я хочу сказать — если всё-таки было что-то ещё, и в результате будут какие-то осложнения, то они будут на вашей совести, потому что я поверил вам на слово. Я бы не хотел, чтобы она умерла или осталась с повреждённым мозгом, но если это произойдёт, я не буду считать себя виновным в этом, и я…

— Если что-то произойдёт из-за того, что я ошиблась, а не потому, что вы сообщили мне неверную информацию, то я честно в этом признаюсь. Я всё ему сообщу, и ваша репутация не пострадает. Обещаю.

Старик ворчал и бормотал себе под нос, но больше ничего не сказал.

Я снова попыталась открыть глаза. Знакомое лицо. Брайан. Лиза присоединилась к нему, подойдя к моей кровати.

— Эй, — сказала она сочувствующим тоном. — Здорово тебя приложило, да?

— Похоже на то, — ответила я. Я была не уверена, что произнесла всю фразу вслух. Возможно, я бы вновь заснула, но меня снова что-то пощекотало по лицу, заставляя поморщить нос. — Что за…?

— Это, дорогуша, единственная причина, по которой мы пытались тебя разбудить. Ты использовала свою силу пока спала, и теперь все насекомые из окрестностей собираются здесь, чтобы поползать по тебе. Не все сразу, не все вместе, но они накапливаются, и кто-нибудь может это заметить.

Брайан осмотрел комнату:

— Все окна и двери мы запечатали плёнкой и скотчем, но они всё ещё попадают внутрь. Мы не можем забрать тебя в другое место, и «добрый доктор» попросит нас убраться, если появится настоящий пациент.

— Всё, что мне нужно — это стерильная рабочая среда, — проворчал старик, — где не будут ползать тараканы и…

— Мы занимаемся этим, — огрызнулась на него Лиза. Затем, более мягким голосом сказала:

— Тейлор, не засыпай.

Я была удивлена, осознав, что и правда постепенно отключалась. Забавно.

— Я знаю, ты ловишь кайф от болеутоляющего. Мы дали тебе максимальную дозу, так как ты сильно пострадала. Но ты нужна нам, чтобы убрать насекомых.

Ох. Я смутно вспомнила о том, как приказала насекомым прибыть ко мне незадолго до того, как потеряла сознание. Предполагаю, что из-за обморока я не приказала им остановиться. Я отправила команду, затем ответила Лизе:

— Считай, что сделано.

Что-то привлекло моё внимание:

— Хм. Интересная музыка.

— Музыка? — Лиза мгновенно стала выглядеть очень обеспокоенной. Она взглянула на Брайана.

— Снаружи. Перед дверью. Возможно, айпод. Парень слушает музыку. Возможно, у него нет наушников в ушах. Или они не подключены к самому айподу. Похоже на оркестровую, или на поп-музыку. Это латинская музыка? Или английская? И то и другое? А вот это было похоже на японскую. Или китайскую. Это расизм, если я не вижу разницы?

— Тейлор, ты какую-то ерунду болтаешь, — добродушно сказал Брайан.

Лиза ненадолго исчезла из моего поля зрения.

— Но она права. Там на ступеньках стоит парень, который слушает музыку. Как ты узнала?

— Моль на двери. Я была так занята, слушая, что забыла её убрать. Простите. Я уберу… Я…

— Ш-ш. Расслабься. Всё хорошо. Просто отправь подальше насекомых, и можешь дальше спать. Мы разберёмся со всем остальным, хорошо?

Это и правда было хорошо. Я мгновенно отключилась.

* * *

Меня вытолкнуло из сна.

— Осторожно!

— Я осторожен. Хватит ворчать. Просто закрой дверь автомобиля.

— Я не ворчу. Ты чуть не уронил её несколько секунд назад. Клянусь, если ты уронишь её головой…

— Я не уроню, — слова отдавались басовитой вибрацией с одной стороны моего тела. Я ощущала тепло с той стороны. Приятный запах. Как кожа и крем для бритья.

Я хотела что-то сказать, но не стала. Слишком много усилий.

Голос девушки прозвучал недалеко от моего уха.

— Привет, Тейлор. Издай какой-нибудь звук. Ты проснулась?

Я покачала головой и сильнее прижалась щекой к тёплому телу.

Она рассмеялась.

Звук. Классический тройной стук. Мгновение спустя дверь открылась.

— Боже, Тейлор. Что с ней?

Девушка — я наконец-то узнала в ней Лизу — ответила:

— Она в порядке, просто спит. Как я и говорила по телефону…

— Прости, что прерываю, просто… прошу прощения, твоё имя вылетело у меня из головы, но может я помогу занести её внутрь?

— Вообще-то я справлюсь. Думаю, если мы попытаемся нести её вдвоём, то можем уронить. Меня зовут Брайан.

— Брайан, ясно. Спасибо. Если сможешь, занеси её вот сюда. После того, как вы позвонили, я не знал что и делать. Я подготовил диван-кровать на случай, если мы не сможем занести её наверх, или если бы она была в кресле-каталке. Я думал о худшем…

— Диван отлично подойдёт, — сказала Лиза. — Тейлор чувствует себя не так уж плохо, могло быть гораздо хуже. Она будет много спать, и в течение следующих двенадцати часов вам нужно будет проверять её состояние каждые полчаса. Кроме того, если она захочет посмотреть телевизор, когда проснётся, здесь будет для неё самое лучшее место.

— Хорошо.

Я оказалась лежащей в горизонтальном положении, и сразу начала скучать по теплу и близости, которые окружали меня за мгновение до этого. Затем кто-то укрыл меня нагретым сушилкой покрывалом и тяжёлым одеялом, и я решила, что это в общем-то тоже неплохо.

— Не могли бы вы пройти на кухню? Наш дом маленький, боюсь, в гостиной с разложенным диваном-кроватью сесть негде. На кухне нам будет удобнее.

— И мы всё ещё сможем заметить, проснулась ли она, — добавила Лиза. — Это разумно.

— Я могу вас чем-нибудь угостить? Чай, кофе?

— Кофе, пожалуйста, — ответил Брайан. — Это была долгая ночь.

— Ничего, если я попрошу чай, когда вы уже делаете кофе, мистер Эберт?

— В конце концов, после того, что вы сделали, приготовить чай — это самое меньшее, что я могу сделать. Но пожалуйста, зовите меня Денни.

Мне было комфортно в тумане, вызванном морфином, но я резко пришла в себя, когда услышала это имя, и поняла, что у людей, которым принадлежали эти голоса, не должно было быть ничего общего, что могло бы собрать их вместе.

Папа, Лиза и Брайан. За моим кухонным столом. Я не открывала глаз, оставив их в полузакрытом положении, и ловила каждое слово.

— С ней всё хорошо?

— Как я и говорила по телефону, она в порядке, — сказала Лиза. — Контузия, ушибы, потеря крови. Девять швов.

— Мне нужно показать её врачу?

— Вы, конечно, можете это сделать. Но мой папа — врач, он осмотрел её в своей клинике. Подключил свои связи, чтобы сделать ей компьютерную томографию, МРТ. Он хотел быть абсолютно уверен, что у неё нет повреждений головного мозга прежде, чем дать ей сильные болеутоляющие. У меня в одном из карманов есть пузырёк. Вот он. Это — кодеин. Вероятно, она будет страдать от сильной головной боли, во сне она стонала, жалуясь на боли в конечностях. Давайте ей по одной таблетке четыре раза в день, но только если она будет чувствовать, что это необходимо. Если будет чувствовать себя нормально и так, то уменьшайте дозу. Два раза в день или по пол-таблетки четыре раза в день.

— Сколько?

— Кодеин? Четыре таблетки…

— Компьютерная томография, МРТ, лекарства. Я сейчас возьму свой бумажник, и отдам…

Я могла представить, как Лиза хватает его за руку, останавливая.

— Она наш друг, Денни. Мой папа не захочет даже слушать о том, что вы хотите заплатить.

Так нереально. Слышать, как Лиза произносит имя моего отца или слово «папа».

— Я… у меня нет слов. Спасибо.

— Всё нормально. Правда. Я чувствую себя виноватой…

— Мы все чувствуем себя виноватыми, — вмешался Брайан.

— …за то, что позволили этому произойти. Основной удар пришёлся на Тейлор. И мне жаль, что мы не связались с вами раньше. Нам пришлось ждать, когда Тейлор очнётся и сможет достаточно связно мыслить, чтобы сказать нам номер вашего телефона.

Я была уверена, что я его не говорила. Вероятно, это один из тех жутких случаев, когда Сплетница выясняет такое, чего я от неё совсем не ожидала.

— Я… ничего страшного. С другими вашими друзьями всё в порядке?

— У Рейчел больше царапин и ушибов, чем у Тейлор, но у неё нет контузии, и вообще, она крепкая девочка. Полагаю, она крепко спит у себя дома, и уже сегодня днём будет в полном порядке. Другой наш друг, Алек, упал в обморок, когда это случилось, и пришёл в себя с сильной головной болью, но сейчас с ним всё хорошо. Мы подшучиваем над ним из-за того, что он упал в обморок, и он уже зае… ну, это его уже порядком достало. Как будто парни никогда не падают в обморок.

— А вы двое?

— Потрёпаны чуть сильнее, думаю, вы это и сами видите. Царапины, синяки, ушибы. Я немного обгорела. Не сильнее, чем от неудачного загара.

— Как я вижу, не вокруг глаз.

Лиза засмеялась так естественно, что никто бы не нашёл в этом фальши.

— Да. Я была в тёмных очках, когда это случилось. Это что, заметно?

— Не так уж сильно. Если это похоже на загар, то через несколько дней ты будешь прекрасно выглядеть. Ты можешь рассказать мне больше о том, что случилось? По телефону ты что-то говорила о…

— Бомба. Вы смотрели новости?

— Всю ночь и утро в городе происходили взрывы, да. Инцидент в ШП. Всё началось из-за одного кейпа. Я не могу вспомнить её имя. Что-то японское?

— Бакуда, вроде? Да, кажется, именно так. Мы решили срезать обратный путь от рынка на Лорд-стрит через доки, предполагаю, что мы оказались не в то время и не в том месте. Только что всё было нормально, затем — бабах! — катастрофа. Брайан нёс сумки Тейлор, пока она завязывала шнурки на обуви, и потому оказалась немного позади всех нас, когда всё произошло. Брайан и я смогли встать после взрыва, Алек, Рейчел и Тейлор — нет. Страшнее всего было увидеть Тейлор, потому что вокруг неё было много крови.

— Боже.

Я открыла глаза, чтобы подсмотреть за ними, и увидела папу за кухонным столом, он закрыл лицо руками. Я проглотила огромный комок в горле и снова закрыла глаза.

Голос Брайана:

— Я чувствую себя виноватым. Я не должен был обгонять Тейлор, когда она завязывала шнурки, тогда бы…

— Брайан. Если бы ты стоял рядом с ней, то, скорее всего, оказался бы в том же состоянии, что и она, и не смог бы её нести. — возразила Лиза. — Это моя ошибка, я предложила срезать через доки.

— Я должен спросить, — начал мой отец. — Почему… — он оборвал фразу, не в силах подобрать слова.

— Обычно мы бы не стали срезать путь через ту часть города, — сказала Лиза. — Но нас было пятеро, и, ну… вы посмотрите на Брайана. Вы бы захотели связываться с таким громилой, как он?

— Мда, спасибо, Лиза, — сказал Брайан, рассмеявшись вместе с моим папой.

Такой сюрреализм.

— Я… я знаю, что это покажется странным, — нерешительно проговорил мой папа. — Но даже после того, как вы сказали мне по телефону, что это была бомба, я не мог в это поверить. Я думал, что возможно это дурная шутка, или Тейлор столкнулась, хм…

— С хулиганами, — Лиза закончила фразу папы.

— Вы знаете?

— Она рассказала нам о многом, включая то, что произошло в январе. Мы все дали ей понять, что поможем, если она только попросит.

— Ясно. Я рад, что она нашла кого-то, с кем может об этом поговорить.

— Но вы разочарованы, что этот кто-то — не вы, — сочувственно добавила Лиза.

Если бы вина вызывала физическую боль, думаю, я бы ощутила, как мне по сердцу резанули ножом.

Необъяснимо, но папа рассмеялся.

— У тебя просто сверхъестественно точные догадки. Тейлор говорила, что ты очень умная.

— Это действительно так? Приятно слышать. Что ещё она говорила?

Папа снова засмеялся.

— Я лучше сменю тему прежде, чем сболтну что-нибудь лишнее. Думаю, мы оба знаем, что она принимает всё близко к сердцу.

— Это точно.

— Там в банке есть домашнее печенье. Ещё тёплое. После того, как я подготовил кушетку, я не знал что и делать. Мне нужно было как-то справиться с беспокойством, поэтому я испёк печенье. Чувствуйте себя как дома, пока я сделаю вам чай и кофе.

— Спасибо, Денни, — сказала Лиза. — Можно я пойду в гостиную и проверю Тейлор?

— Конечно.

— Вот только сначала возьму печеньку… М-м. Приятно пахнет.

Я закрыла глаза и притворилась, что сплю. Я могла слышать, как Брайан разговаривает с отцом в другой комнате, что-то насчёт работы моего папы.

— Ну что? — тихо спросила меня Лиза, расположившись рядом со мной на диван-кровати. — Нормальную историю мы придумали?

Я подумала об этом.

— Мне не нравится лгать папе.

— Ну так мы сделали это за тебя. Или ты хочешь сказать ему правду?

— Нет, но я не хочу, чтобы вы были здесь. — я не хотела говорить эти слова, но они всё-таки вырвались. Я закрыла глаза, чувствуя, как жар румянца приливает к щекам.

— Я… извини… Я совсем не так выразилась. Я благодарна вам за то, что вы сделали, и что делаете. Ребята, вы потрясающие, и время, проведённое с вами — лучшее, что со мной случалось за последние годы. Я рада, что ты здесь, и всё, что я хочу — просто отдохнуть и расслабиться после всего, что произошло, но…

Лиза приложила палец к моим губам, заставив умолкнуть.

— Знаю. Ты не хочешь смешивать две разные части своей жизни. Мне жаль, но другого пути не было. Ты серьёзно пострадала, и мы не могли оставить тебя в лофте, твой папа начал бы тебя разыскивать

Я опустила глаза.

— Верно.

— Вероятно, несколько дней ты будешь чувствовать себя неуверенно. Твоя… хм… слишком резкая честность, которая сейчас проявилась — скорее всего, следствие сотрясения мозга. Оно будет влиять на твоё настроение, возможно, ослабит твой самоконтроль, как будто ты немного пьяна. Память будет не такой надёжной, ты можешь быть слегка неорганизованной, или испытывать резкие перепады настроения, типа желания поплакать. Возможно, тебе будет трудно замечать разные тонкости в общении. Старайся пережить это, а мы не будем обращать внимания, если ты скажешь что-то, что в обычном состоянии не стала бы говорить. Просто… постарайся не сболтнуть что-нибудь не то рядом со своим отцом. Всё это скоро пройдёт.

— Хорошо, — последняя часть вызвала что-то вроде облегчения.

Брайан присоединился к нам и сел на угол кровати, напротив места, где лежала Лиза, у моих ног.

— Твой отец — нормальный парень, — сказал мне он. — Во многом он напоминает мне тебя.

Я не знала, что ответить на это, поэтому я просто сказала:

— Спасибо.

— Думаю, даже после того, как ты восстановишься, мы будем стараться избегать таких опасных ситуаций, по крайней мере, некоторое время, — сказала Лиза. Брайан кивнул.

— Мне нравится эта идея, — ответила я. — Что на самом деле произошло вчера вечером?

Она подвинулась, положив голову на мою подушку.

— Откуда начать?

— С того момента, как Алек разбил машину. Всё было прекрасно, а в следующий момент я почти не могла двигаться и думать.

— Она обвела нас вокруг пальца. Я пыталась позаботиться об Алеке, считая, что вы, ребята, следите за ней. Предполагаю, в это же время ты и Брайан считали, что я буду за ней следить. Пока мы не обращали на неё внимания, она зарядила свой гранатомёт и пальнула в тебя. Ты могла бы получить сильные ожоги, но, думаю, тебя спас костюм. И всё же он не смог защитить тебя от контузии. Был ещё странный вторичный эффект, он что-то сделал с твой нервной системой. Словно тебя ткнули электрошокером, но не с целью вырубить, а скорее вывести из строя непереносимой болью.

Я вздрогнула. Воспоминание о том, на что это было похоже, заставило меня дёрнуться, будто я услышала скрежет ногтей по грифельной доске.

— Я была дальше от взрыва, и думаю, что твоё тело прикрыло Брайана, или, возможно, ему помогла его сила, поэтому нас ударило в разы слабее. Но этого было достаточно, чтобы отключить нас, и Бакуда успела выстрелить этой фигнёй из липких волокон. Как только это случилось, мы оказались в полной заднице. До тех пор, пока ты не изменила всю ситуацию.

— Я ударила её ножом в ногу, — вспомнила я.

— Отрезала ей два с половиной пальца на левой ноге. На одном из которых было кольцо. Брайан сказал, что ты толкнула нож к нему, перед тем как отключиться. Он накрыл окрестности тьмой, сумел добраться до ножа, разрезать путы и затем спасти нас всех.

— А Бакуда? — прошептала я.

— Это одна из двух дурных вестей. Пока Брайан освобождался и помогал нам, она ушла.

— Блять! — ругнулась я, может быть, чересчур громко.

— Ты была в ужасном состоянии, и я не знал, что случилось с Регентом, а Лизу шатало после взрыва, от которого ты так пострадала. — виновато сказал Брайан. — Я, возможно, смог бы поймать Бакуду, остановить её, но я решил заняться вами, ребята, вы были важнее.

Я кивнула. Я не могла с этим поспорить.

Лиза продолжила:

— Я связалась с боссом, он отправил нас к доктору с хорошей репутацией, который работает с паралюдьми. Занимается этим уже двадцать лет. Мы волновались за тебя.

— Простите.

— Не за что извиняться. Как бы то ни было, всё более или менее удалось. Доктор вытащил капсулу из носа Брайана, залатал тебя, поставил Регенту капельницу. Я сидела и наблюдала за тобой, а Брайан пошёл и вытащил Рейчи, её собаку и деньги. Пропало только две или три тысячи, кто-то посчитал, что ему может сойти с рук кража прежде, чем деньги пересчитают. Наш босс послал фургон и забрал их после полуночи. Деньги, которые он дал нам, уже находятся в нашей квартире, остальное прибудет после того, как он решит, сколько стоят бумаги.

— Ты сказала, что всё более или менее удалось, но не сказала мне вторую дурную новость. О чём ты умолчала?

Она вздохнула.

— Я надеялась, ты не спросишь об этом. Правда хочешь знать?

— Не совсем. Но если я буду просто лежать тут некоторое время, то будет лучше, если мне не придётся воображать худшие варианты развития событий.

— Хорошо, — она покопалась в кармане своего жакета, затем вручила мне газетную вырезку. Только её края были не обрезаны, а оборваны. Газетный обрывок? Вверху большими жирными буквами было написано «Побег».

Когда я попыталась прочесть статью, я обнаружила, что не могу сосредоточить глаза на одной строчке.

— Прочтёте её мне?

— Я расскажу в общих чертах. Прямо перед тем, как Бакуда начала преследовать нас на джипе, она отдала приказ привести в исполнение ещё один план. По всему городу начали взрываться бомбы. Были взорваны трансформаторы, тем самым были обесточены целые районы, школа, мост, железнодорожные пути… список можно продолжить. Люди в панике. Сенсационные новости, на первых полосах всех газет, показывают по каждому каналу. Говорят, что, по меньшей мере, подтверждено двадцать погибших, и есть тела, которые до сих пор не опознаны, и это не считая четверых человек, которых она взорвала, когда держала нас под прицелом.

Воспоминание о том, что случилось с Паком Чиху, предстало перед моим мысленным взором. «Он умер. Он в самом деле мёртв. Я никогда не знала его, но он больше не существует, и я ничего не смогла сделать, чтобы спасти его.»

— А вот вторая часть дурных вестей. Всё это было лишь масштабным мероприятием для отвода глаз. Таким, чтобы занять каждого кейпа в городе, пока Демон Ли вытаскивает Луна из ШП.

Я глубоко вздохнула.

— Ох, блядь…

— Сейчас город стал настоящей зоной боевых действий. Численность АПП увеличилась в двадцать раз, по сравнению с тем, что было две недели назад, а Бакуда в ярости. Каждые несколько часов взрываются новые бомбы, но теперь они нацелены не на ключевые объекты инфраструктуры. Сейчас это фирмы, арендуемые дома, склады, корабли. Мне кажется, её цель — другие крупные банды и группировки города, и места их возможного местонахождения. Я не знаю, что будет дальше.

— Можно было подумать, что после трёх отрезанных пальцев она хотя бы немного успокоится, — сказал Брайан.

Лиза покачала головой:

— Она сейчас как безумная. Она перегорит, если этого уже не случилось, и взрывы прекратятся через несколько часов. Лун восстановлен в роли лидера, тем не менее, это не значит, что АПП успокоится. Есть вероятность, что он постарается получить выгоду от созданного для него Бакудой преимущества. Вопрос только — где, когда и в каком размере. Зависит от того, в какой он сейчас форме.

Далее у нас не было возможности говорить на эту тему. Сплетница прижала палец к губам, и мы замолчали. Несколько секунд спустя папа вошёл в гостиную, держа поднос. Он поставил его мне на колени. Три кружки, тарелка с печеньем и двумя поджаренными бубликами, один с джемом, второй с маслом.

— В тостере есть ещё бублики, так что угощайтесь, и если вам нужно будет ещё, только попросите. В зелёной кружке — кофе для Брайана. Для вас, девочки, чай. Вот, пожалуйста, Лиза. Вудстокская кружка — любимая кружка Тейлор с самого детства. Держи.

Брайан издал небольшой смешок, когда я взяла кружку обеими руками.

— Эй! Не смейся надо мной, пока я в таком состоянии.

— Кстати, сколько пройдёт времени, прежде чем она сможет вернуться к обычной жизни? — спросил папа Лизу.

— Как минимум неделя. — ответила Лиза. — Возможно, стоит сопровождать её в ванную и обратно, пока не будете уверены, что она устойчиво стоит на ногах. Кроме того, будет лучше, если она полежит в постели, останется дома и не будет напрягаться до следующей субботы.

Я замерла:

— А что со школой?

Лиза толкнула меня в плечо локтем и усмехнулась:

— У тебя есть отличное оправдание, чтобы не ходить. Почему ты жалуешься?

Потому что я пропустила почти неделю занятий и не намеревалась пропускать больше, а теперь мне придется пропустить ещё целую неделю. Я не могла сказать это вслух, особенно, когда рядом отец.

— Ничего, если мы останемся ненадолго? — прошептала Лиза мне на ухо, когда папа пошёл за третьим бубликом.

— Да, — согласилась я. Всё самое плохое уже случилось, если можно так выразиться, ведь они уже были здесь. Мне оставалось только мужественно перенести всё это. Я подвинулась так, чтобы Брайан мог сидеть на кровати с левой стороны от меня, и Лиза на секунду встала, чтобы взять пульт от телевизора. Она нашла фильм, который начался только несколько минут назад, и устроилась справа от меня.

Я тут же уснула, а когда проснулась, поняла, что моя голова покоится на руке Брайана. Даже после того, как я открыла глаза и попыталась снова обратить внимание на фильм, я оставила голову в том же положении. Он не возражал. Втроём мы смеялись над шутками в фильме, Лиза начала икать, и это заставило меня и Брайана смеяться ещё сильнее.

Я видела, что мой папа крутился на кухне, вероятно, присматривая за мной, и наши взгляды встретились. Я слабо махнула ему, не двигая всей рукой, только ладонью, и улыбнулась. Его ответная улыбка, возможно, была первой настоящей улыбкой, которую я видела на его лице за долгое время.

Школьные проблемы? Я поволнуюсь о них позже, если это означает, что я могу наслаждаться жизнью так, как сейчас.