Чуть замедленно двигаясь в увеличенном поле тяготения — на корабле поддерживалась сила тяжести на семь процентов выше стандартной, как на Паро, — Лэннет шагал вслед за командиром подразделения Стрелков, приданного экипажу звездолета. Лейтенант Гэлтор распахнул люк, ведущий на мостик «Аякса». У Лэннета было лишь несколько секунд, чтобы полюбоваться великолепием звездной россыпи и окинуть взглядом сложнейшие приборы. Капитан Насрин повернулся в кресле, установленном в левом крыле мостика. На фоне старой черной кожи и полированного темного дерева отчетливо выделялась его светло-голубая форма. Такого же цвета были глаза капитана. Он приветствовал Лэннета, холодно кивнув коротко остриженной седеющей головой.

Несколько озадаченный, Лэннет тем не менее был вынужден признать, что все приличия соблюдены.

— Благодарю вас за приглашение посетить мостик, капитан, — сказал он. — Это честь для меня.

Выражение лица Насрина не изменилось ни на йоту.

— Принц Кейси совершенно ясно дал понять, что желает видеть вас в числе своих приближенных. Корабельный этикет предусматривает посещение мостика старшими офицерами Культурных Братских Групп.

Краешком глаза Лэннет заметил, что грубость капитана покоробила лейтенанта Гэлтора ничуть не меньше, чем его самого.

— Насколько мне известно, вы частый гость императора, капитан Лэннет, — продолжал Насрин. — Надеюсь, условия на «Аяксе» не кажутся вам слишком… примитивными?

— Мы вполне удовлетворены своим жильем, капитан. Качество питания не уступает тому рациону, которым мои люди довольствуются в казармах. И я позволю себе заметить, что человек, распускающий слухи о моей придворной жизни, — отчаянный лжец.

Щека капитана чуть заметно дернулась, но больше он ничем не выдал своей реакции на слова Лэннета. Он плавно повел рукой, указывая на членов экипажа и называя всех по именам. Лэннет даже не пытался их запоминать. Куда больше его заинтересовало поведение астронавтов. На своем веку он повидал немало жестоких командиров; их подчиненные неизменно находили способ выразить свое отношение к неоправданной суровости. Однако экипаж звездолета буквально ходил по струнке. Насрин умел поддерживать безупречную дисциплину.

Лэннет подумал, хватит ли ему сил вытерпеть все это на протяжении двух месяцев. Ведь он не мог прервать полет и вернуться домой.

Появление Кейси было обставлено с пышной помпой. Его приближенные, одетые в алые пассажирские костюмы, заполнили мостик, словно стая птиц. Бросив Лэннету улыбку, принц торопливо подошел к капитану.

Мягкое прикосновение к ладони и знакомый запах подсказали Лэннету, что рядом с ним Матилиса. Он повернулся и посмотрел в ее запрокинутое лицо, сиявшее возбуждением. Пухлый яркий рот приоткрылся в улыбке, показывая ровные белоснежные зубы.

— Я никогда не видела ничего подобного. Какая прелесть! Вы разбираетесь в этих устройствах? — Матилиса взмахнула свободной рукой, обдав Лэннета ароматом своих духов. Чуть прижавшись к нему, она отвела его на несколько шагов от остальных. Они приблизились к пульту со множеством рычагов, циферблатов и экранов.

Лэннету хотелось оттолкнуть Матилису, но он понимал, что тем самым оскорбит ее. Неминуемо возникнет скандал, и Лэннет ничуть не сомневался в том, кто окажется его виновником. Он заставил себя подхватить разговор:

— Я впервые на мостике.

Матилиса еще крепче стиснула его пальцы.

— Что с вами? Мне знаком этот ваш взгляд. — Она выдержала паузу, слишком короткую, чтобы Лэннет мог ответить, и чуть хрипловатым голосом произнесла: — Я чувствую ваше настроение.

Ее настойчивость вынудила Лэннета защищаться.

— Кейси любит вас, — сказал он. — Нам с вами не по пути, Матилиса. Позвольте мне идти своей дорогой.

— Быть может, вы перестаньте смотреть на меня вот так? Я знаю, о чем вы думаете, когда в ваших глазах загорается этот огонек. Так и должно быть; я разделяю ваши мысли. Кейси — зеленый юнец. Однако я — его наставница, и вы можете не опасаться за его честь и свое достоинство. Наша тайна умрет со мной. Но я живой человек, и мои чувства не ограничиваются любовью к Люмину. Я всегда добиваюсь того, к чему стремлюсь. То, чего не может дать мне Люмин, я беру сама. — Она улыбнулась и пожала плечами. Ее бедро прильнуло к ноге Лэннета.

По спине Лэннета разлился холодок.

— Это безумие, Матилиса, — отозвался он.

Девушка отпрянула. Ощущение неуютной близости сразу исчезло, уступив место растерянности и чувству пустоты. Матилиса выдернула ладонь, поднесла ее к голове и помассировала висок, но тут же с непринужденной грацией сделала приветственный жест, выглядывая поверх плеча Лэннета и улыбаясь кому-то, находившемуся за его спиной.

— Лэннет! — крикнул Кейси. — Иди сюда и приведи Матилису! Пусть она тоже послушает рассказ капитана о переходе.

Капитан Насрин встретил девушку таким же чопорным как до этого Лэннета.

— Обратите внимание на то, что экипаж одет в костюмы того же цвета, что и я, — продолжал он свои объяснения. — О наших обязанностях и званиях можно судить по цвету головных уборов. К примеру, наш офицер связи мистер Янасор носит зеленый. Пассажирам положены красные комбинезоны, инженерам — черные, а корабельное подразделение Стрелков носит зеленую форму, но иного оттенка, нежели связники. И так далее.

— Если я правильно понял, ваши Стрелки одеты в те же цвета, что и их коллеги, которые несут службу на планетах? — перебил Кейси.

— Совершенно верно. Истоки этого обычая утеряны, но я заметил, что люди, отдавшие себя военной службе, склонны придерживаться традиций, даже не понимая их смысл.

Кейси весело рассмеялся и обернулся к Лэннету:

— Надеюсь, у тебя будет время побывать в Совете старейшин Паро. Мы чтим свои боевые традиции столь же свято, как те, которые закреплены официальной наукой. Тебе будет нелишне ознакомиться с ними.

Насрин бросил на принца напряженный оценивающий взгляд:

— На вашем месте я бы провел определенное различие между наукой и суевериями, Ваше высочество.

— Различия… — Кейси пренебрежительно взмахнул рукой. — Это весьма скользкая почва, вы не находите? Каждый из нас имеет право на собственные взгляды. Кое-кто не видит особых различий между астронавтом, который нажимает кнопки, вводя корабль в подпространственный туннель, и дикарем, который при помощи весла направляет каноэ в узкую протоку. Отдельные индивидуумы считают даже, что прав тот, у кого сильнее мышцы.

Кейси открылся перед Лэннетом с новой, незнакомой доныне стороны. Сейчас он видел перед собой лощеного вельможу, у которого всегда найдется в запасе несколько хлестких, жалящих слов.

— Я собирался рассказать о переходе, — хмуро произнес Насрин. — С вашего позволения я хотел бы продолжить.

— Сколько осталось времени до его начала? — дрогнувшим голосом спросила Матилиса. Кейси обнял ее и привлек к себе. Девушка с видимым облегчением прильнула к нему, не отрывая взгляд от Насрина. — И вообще, что это такое — переход? — добавила она.

Насрин поморщился.

— Будь моя воля, я бы объяснял это пассажирам еще до старта. Межзвездные путешествия стали возможными только благодаря особым аномалиям пространства. Мы обнаруживаем такую аномалию и входим в нее. Достигнув ее противоположного конца, мы оказываемся на несколько светолет ближе к точке назначения. Иными словами, наш путь извилист; мы перемещаемся от одной точки перехода к другой. Я бы сравнил переход с прыжком в гравитационный вихрь. Представьте себе огромный туннель, стенки которого находятся в непрерывном движении и жадно поглощают массу, оказавшуюся рядом. Как только мы приближаемся к нему, он затягивает нас в свое жерло. «Аякс» обладает необходимым запасом прочности, но мы вынуждены постоянно корректировать свою орбиту, минимизируя скручивающие силы и иные напряжения. Корабль входит в туннель точно по его оси. Малейшее отклонение грозит гибелью.

Он умолк, и Кейси спросил:

— Все ли точки перехода одинаковы?

— Нет. Многие туннели слишком малы для нас. В конструкцию «Аякса» и кораблей его класса заложен неизбежный компромисс. С одной стороны, его вместимость должна обеспечивать рентабельность межзвездных перевозок, но в то же время его корпус должен быть достаточно прочен, чтобы выдерживать перегрузки, возникающие в момент перехода. Ради наглядности можете представить себе морское судно в архипелаге островов с установленными координатами, но неизученными течениями. Кораблю не страшен напор волн, но он не может плыть в узких мелких проливах. Дайте нам более легкие и прочные материалы, и даже при нынешней мощности двигателей мы отправимся к недоступным прежде мирам с большей скоростью, неся больший груз, двигаясь иными путями. Если бы… — Капитан умолк, оставив мысль невысказанной. Его морщинистое лицо смягчилось. Отвернувшись от слушателей и глядя на звезды, он продолжал почти мечтательным голосом: — Существуют туннели, которыми не ходили ни пассажирские лайнеры, ни даже грузовые автоматы. Среди них есть пути, которые могли бы сократить время перевозок наполовину, будь они доступны для наших кораблей. Нам еще предстоит открыть множество туннелей, ведущих в неизведанные области пространства. — Насрин откашлялся, вновь превращаясь в старого космического волка. — По мере приближения к аномалии гравитация возрастает. Как только мы оказываемся внутри туннеля, она начинает разрывать нас на части. Мы вынуждены держаться середины, компенсируя силы растяжения. Последний этап перед входом в туннель называется «захватом». Это наша последняя возможность скорректировать курс. Малейшая ошибка или дефект конструкции — и корабль разлетится на мелкие части. Мне доводилось видеть обломки судов, потерпевших катастрофу, — куски размером с игральную карту.

Лицо Кейси вытянулось:

— Спасибо, капитан. Ваши объяснения весьма образны.

Однако Насрин слишком углубился в свои мысли и не заметил обращенных к нему слов.

— Иными словами, мы нацеливаемся туда, где по нашим предположениям должен находиться центр аномалии. Туннели постоянно движутся. Совсем чуть-чуть. Но даже эти смещения представляют серьезную опасность.

Бледная как мел Матилиса спросила:

— Но если Прародитель знал о туннелях столетия назад, почему мы лишь предполагаем, где они должны находиться?

Только теперь Насрин поймал взгляд принца.

— Мы определяем координаты точки входа по напряженности электрических и гравитационных полей, — с вызовом в голосе ответил он. — Мы не знаем всего того, что было известно Прародителю. Если бы не Люмин и его жрецы-ученые, мы бы давно утратили возможность летать в космосе.

— Возникает чувство, будто бы астронавты придерживаются замшелых традиций, не понимая их смысла, — с неприкрытым сарказмом произнес Лэннет.

Кейси решительно пресек готовую разгореться перепалку.

— Насколько я понимаю, переход тяжелее всего переносят дети и люди преклонного возраста. У нас на борту пятилетний ребенок.

— Что? — выпалил Лэннет. — Где?

Матилиса рассмеялась:

— Она там, у входного люка, вместе с остальными. Солнцедарительница отправила ее вместе с нами.

— С нами… — Лэннет все еще не оправился от потрясения.

— Дилайт — так зовут эту маленькую девочку — обладает способностью чувствовать, когда люди… скажем так, не вполне искренни, — объяснил Кейси. — Солнцедарительницу беспокоят слухи о волнениях на Паро, и она велела Матилисе взять ее с собой. — Он улыбнулся девушке. — Матилиса впервые выполняет столь ответственное поручение, и Солнцедарительница желает, чтобы ее миссия оказалась успешной. Как, впрочем, и все мы.

Капитан Насрин вытянулся в струну:

— Прошу простить, Ваше высочество, но мне пора готовить «Аякс» к переходу. Офицер связи уже давно с нетерпением поглядывает на меня. Прежде чем нырнуть в туннель, нам нужно отправить множество сообщений. А вы можете продолжать осмотр в сопровождении кого-нибудь из членов экипажа.

— Разумеется, капитан. Благодарим вас за любезность. — Кейси отвесил изысканный поклон, и глаза Лэннета изумленно округлились. Они подошли к поджидавшим их членам КБГ. Молодая женщина держала на руках Дилайт. Оказавшись в центре всеобщего внимания, девочка сердито насупилась.

Матилиса торопливо шагнула к ней.

— В чем дело, Дилайт? — озабоченно спросила она. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Девочка молча отвернулась. Как только Кейси и Лэннет приблизились к кучке хлопотавших вокруг нее женщин — жриц Люмина и участниц паровианской КБГ, — она подняла лицо и, не обращая внимания на Матилису, потянулась к капитану Стрелков.

Лэннет застыл словно столб, и только шутливый голос Кейси вывел его из замешательства:

— Возьми ее, дружище. Она не кусается.

Лэннет робко протянул руки. Девочка без малейших колебаний скользнула в его объятия. Испуганная жрица выпустила Дилайт, и он едва успел ее поймать. Девочка обхватила его за шею и, крепко прижавшись к нему, шепнула на ухо:

— Тебе тоже страшно.

Лэннету нечасто приходилось общаться с детьми и еще реже — выслушивать обвинения в трусости; он уже хотел побыстрее отделаться от девочки, но что-то помешало ему солгать.

— Мы должны делать вид, что не боимся, — шепнул он в ответ. — А как ты догадалась?

Дилайт чуть отодвинулась. Только теперь Лэннет почувствовал, с какой силой она цеплялась за него до сих пор. Она посмотрела ему в глаза, и Лэннета поразила серьезность, написанная на этом крохотном личике.

— Сама не знаю. И не должна знать. — Ее настроение с непостижимой быстротой изменилось. Она по-детски просияла и заговорила громче, указывая на мерцающие разноцветные огоньки пульта: — Зачем эти штуки?

Лэннет ответил, подражая ее трагическому тону:

— Не знаю. И не должен знать.

Все еще указывая на пульт, Дилайт повернулась к нему. В ее взгляде отразилась неуверенность. Лэннет покачал головой, сохраняя нарочито-серьезную мину. Девочка хихикнула:

— Ты глупый.

Из толпы послышался голос Кейси:

— Девчонка в тебя влюбилась. До сих пор она не позволяла держать себя на руках ни одному мужчине. Но не забывай: она еще ребенок! — Лэннет пропустил его слова мимо ушей, и Кейси добавил: — Идем. Нас ждут.

Юная жрица приблизилась к Лэннету и протянула руки:

— Я возьму девочку.

Лэннет еще крепче обнял Дилайт. Та ничего не сказала, но и не попыталась высвободиться. Он с изумлением услышал собственные слова:

— Все в порядке. Девочка уже большая и тяжелая. Должно быть, вам хочется осмотреть корабль. А я успел изучить его от носа до кормы.

Жрица благодарно улыбнулась и присоединилась к остальным. Лэннет с Дилайт на руках замыкал шествие.

Прошло немало времени, прежде чем девочка заговорила вновь:

— Вы боитесь потому, что мы все умрем?

— Что? Кто тебе это сказал?

Изумленный возглас Лэннета испугал Дилайт. Она уткнулась лицом ему в грудь.

— Никто. Но ведь это правда? Нам будет больно? — В ее приглушенном голосе звучал тщательно скрываемый страх. Чувствуя, что у него сжимается горло, Лэннет подумал о том, сколь тяжела доля матерей и отцов.

— Я всегда боюсь, когда летаю на кораблях. Мне всегда кажется, будто бы обязательно произойдет что-нибудь плохое, но каждый раз я ошибаюсь. Тот, кто сказал тебе, что нас ждут опасности, поступил очень дурно.

Вытянув шею, Дилайт окинула его испепеляющим взглядом, почти позабыв о своих страхах:

— Никто не говорит таких вещей маленьким девочкам. Ты опять сказал глупость.

— Но если тебе никто этого не говорил, откуда у тебя появилась такая ужасная мысль?

Девочка приложила палец ко лбу:

— Я услышала ее там, внутри, как всегда. Обычно я угадываю, когда люди говорят неправду. Только Солнцедарительница может меня обмануть. Но в этот раз мысль пришла сама собой. Тот человек ничего не говорил мне. Я не видела его, не знаю, кто он.

— Кто? Кто «он»? — Лэннет едва не закричал в полный голос.

— Он. Человек, который хочет, чтобы мы умерли. А почему все называют вас просто Лэннетом? У вас нет другого имени?

— Дилайт, прошу тебя. Человек, о котором ты рассказала… где он находится?

— Здесь, среди нас. Он не боится. Он не чувствует радости и печали, вообще ничего. Он хочет умереть. И вместе с тем не хочет.

Лэннет ни капли не сомневался в ее словах. Он медленно и спокойно произнес:

— Это очень важно, милая. Пожалуйста, подумай хорошенько. Где этот человек? Какие у него мысли? Попытайся отыскать его, Дилайт. Прошу тебя.

Девочка кивнула и нахмурила лоб. Лэннета поразило выражение едва ли не старческой мудрости и безграничной проницательности, появившееся на ее невинном, только начинавшем оформляться лице. Это зрелище было столь неестественным, что его внутренности стянулись тугим клубком. Однако еще большее мучение ему принесли полный сожаления взгляд и слова Дилайт:

— Я не знаю, где он, но это страшный человек и очень одинокий. Мне жаль его. Наверное, ему приснился плохой сон, потому что все время повторяет одни и те же слова.

— Какие слова, Дилайт? Что он говорит?

— «Корабль должен погибнуть. Они все должны погибнуть». И больше ничего. Он повторяет это вновь и вновь.