Темное небо нависло над долиной, служившей Летучей Орде домом. Прямо над головой и на востоке были видны бесчисленные звезды. На западе их свет был несколько приглушенным, а зазубренная линия гор нечеткой. Несколько жрецов уже высказались по этому поводу, интерпретируя это явление, как тайные туманы, и упоминая о надвигающемся сражении добра и зла.
Телохранители Каталлона нашли их. Жрецам твердо дали понять, что Каталлон в любом случае представляет собой добро. Больше никаких разговоров о добре и зле не было.
Тем не менее погода, как и все, касавшееся сражения между Каталлоном и Конвеем, была необычной. Животные вели себя странно. Не одни только жрецы повторяли, что к жизни пробудились неведомые силы.
Люди с факелами текли из соседних лагерей сначала ручейками, потом потоками и, наконец, слились в три пылающие реки. Все собирались на вершине плоского холма. С него было отлично видно всю долину. В любое другое время движение огней во тьме представляло бы собой картину несравненной красоты.
Конвей, одиноко стоявший на краю обрыва, размышлял об огненных змеях. И о Жреце Луны.
В его разум уже начали закрадываться подозрения и сомнения. И чего бы они ни касались, всюду оставался осадок страха. Его не покидали те же дурные предчувствия, что и после битвы, в которой погиб молодой Коссиар. И что еще хуже, вернулось ощущения вины.
Вокруг толкались люди, толпа возбужденно шумела. Лаяли собаки, носившиеся вокруг извивающихся колонн. Несмотря на темноту, вовсю кричали петухи.
Но во всем чувствовалось какое-то судорожное напряжение. Когда собаки натыкались друг на друга, обычное тявканье и рычание тут же выливалось в кровавую схватку.
В смехе слышалось подавляемое напряжение. Люди тоже сталкивались друг с другом в темноте, и эти мелкие неприятности тоже становились причиной жестоких ссор.
Даже за полотняными стенами шатра Каталлона нельзя было скрыться от этого всеобщего чувства хрупкого равновесия. Младшие вожди племен сидели кружком. В их собрании присутствовала какая-то необычная отдаленность между людьми, каждый старался подальше отодвинуться от соседей. Казалось, будто все они ожидают удара в спину.
Каталлон прошел к своему креслу. На нем была кожаная куртка до пояса, а поверх нее кольчуга. Сотни стальных колец тихо звенели в такт его шагам. К кожаным штанам были пришиты вертикальные металлические полосы, защищавшие ноги от рубящих ударов. В ножнах, висящих за спиной, был меч. Его рукоятку украшали фазаньи перья, развевавшиеся на ветру.
Вытащив из ножен, висящих на боку, длинный тонкий кинжал, Каталлон вонзил его в стул, на котором обычно сидел Вождь Войны. Все судорожно вздохнули; в шатре Каталлона никто не обнажал оружия. Запрет вряд ли касался самого Каталлона, но, сколько они себя помнили, он уважал его. Каталлон произнес:
- Я уже беседовал с каждым из вас наедине, прося вашего совета. Но пока я не вошел в эту комнату, я не принял решения. Некоторые предлагали пойти со Жрецом Луны на компромисс. Вы говорили, и совершенно верно, что мне достаточно победить Конвея, чтобы доказать, что вождь Летучей Орды может противостоять богу. Так или иначе, но вызов Жреца Луны направлен на то, чтобы захватить власть над Летучей Ордой. Я умру до того, как он поделится этой властью со мной. Если Конвей изберет в этом споре сторону Жреца Луны, он должен готовиться умереть за него. Все согласны с тем, что Жрец Луны - святой. Но Конвей? Должны ли мы верить, что любой пришелец, владеющий магией, является богом? Жрец Луны говорил, что, когда его время вне Луны кончится, он умрет человеческой смертью. Но кто может сказать, когда и как оно кончится? Что касается меня, то если я не буду тем Каталлоном, каким являюсь сейчас, то предпочту быть мертвым Каталлоном.
Вождь Людей Длинного Неба медленно встал. На нем была четырехцветная куртка, соответствующая его званию. На штанах и башмаках были бисером вышиты священные символы, связанные со скитаниями племени до того, как оно стало частью Летучей Орды. Прежде чем заговорить, он приложил руку к сердцу, это значило, что он ручается за свои слова честью.
- Отвага, мужество и искусство Каталлона всегда вели нас к победе. Над людьми. Все мы сражались бок о бок с ним. Мы убивали людей. Забирали людей в рабство. Если Каталлон желает сразиться с божеством, мы лишь можем затаить дыхание. Ни у одного из нас нет его отваги.
Каталлон ухмыльнулся.
- Ни у одного из вас нет и твоей отваги, иначе бы ты не был сейчас одинок в споре со мной. Все вы боитесь того, что произойдет в случае моего поражения.
Вождь Длинного Неба вздрогнул.
- Или твоей победы. Убей Конвея, и что сделает с нами гнев Жреца Луны?
- Конвей ненавидит Церковь. Ты знаешь, почему? Он обвиняет целительницу в смерти своей шлюхи-рабыни. Говорят, он любил ее. Брат какого бога будет любить шлюху или рабыню? Чтобы выполнить наказ своей Матери, Жрецу Луны необходимо всюду заменить Церковь культом Луны. Он не может сделать этого без помощи Летучей Орды. Я собираюсь захватить Дом Церкви, но сам и лишь в то время, когда это будет нужно мне. Жрец Луны надеется, что его «брат» убьет меня лишь потому, что это позволит ему достичь своей цели. Попомните мои слова: когда я убью Конвея, со Жрецом Луны будет намного легче справиться.
Вождь Длинного Неба упорно не соглашался.
- Мы не можем помочь тебе. Мы не хотим останавливать тебя. Ты - Каталлон. Мы уважаем твое право выбирать между жизнью и смертью. Но мы просим, чтобы ты поговорил со Жрецом Луны. Скажи ему, чтобы он не обрушивал свою месть на твоих последователей.
- Я сделаю это. - Каталлон выдернул кинжал из деревянного стула. - Жрец Луны стоил мне хорошего друга и много хороших воинов. Я принял это, как все люди принимают прихоти богов. Конвей - совсем другое дело.
Поднялся еще один вождь. Он нервничал, и от этого его речь стала быстрой, а голос хриплым. Его поведение было жестким контрастом мрачному достоинству вождя племени Длинного Неба.
- Собаки. Конь. Что с молнией?
- Жрец Луны говорил только о мечах. И ножах. Если на меня нападут собаки или лошадь, убейте их.
Вождь торопливо вернулся на свое место. Вождь Длинного Неба бросил на него холодный взгляд и обратился к Каталлону:
- Почему Жрец Луны поставил на месте состязания алтарь Луны?
- Таким образом Жрец Луны и его новообретенный «брат» будут связаны со своей Матерью-Луной.
Потом, будто только что заметив, Каталлон посмотрел на Лиса. Между ними повисла суровая холодная тишина. Напряжение в комнате было подобно искре, которой недостает лишь легкого ветерка, чтобы взорваться ослепительной вспышкой. Вождь Длинного Неба сказал Каталлону:
- Мы уже говорили о Лисе Одиннадцатом. Он сделал Ураган отрядом наших лучших дозорных и охотников. Мы уважаем его и доверяем ему.
Каталлон произнес:
- Мы в чем-то схожи, Лис и я. Как я есть Летучая Орда и Летучая Орда есть я, так он принадлежит Жрецу Луны.
Встал Лис, на нем была куртка из шкуры антилопы и штаны, одежда была расшита узором из шкурок кролика, изображавшим лианы. Когда он жестикулировал, мускулы на обнаженных руках перекатывались и жестокость, дремавшую внутри, невозможно было не заметить.
- Командовать может один только Каталлон. Все согласны с этим. Жрец Луны никогда не утверждал противного. Он лишь говорил, что Церковь - это всеобщий враг, и Каталлон должен в первую очередь напасть на Дом Церкви.
Собравшиеся вожди настолько пристально наблюдали за Каталлоном, что, казалось, окаменели. Каталлон рассмеялся.
- «Жрец Луны говорил». Посмотрите на себя. У всех на уме одна и та же мысль: что, если Каталлон умрет? Но Каталлон не умрет.
Каталлон вышел из своего шатра. Воин тут же зажег факел, прикрепленный к шесту рядом со входом. Другой подхватил боевое черно-красное знамя Каталлона, готовый последовать за ним. Каталлон двинулся вперед, направляясь по освободившейся дороге к месту состязаний. Через пятьдесят шагов другой воин зажег еще один факел на шесте. Продвижение Каталлона отмечалось все новыми и новыми факелами, и с каждым разом толпа все громче и громче выражала свое одобрение.
Но за этим естественным возбуждением скрывалось какое-то предчувствие.
Разговоры были слишком громкими и быстрыми. Дети капризно плакали, иногда безо всякой причины.
К тому моменту, как Каталлон с вождями добрались до отгороженного места, на ветру полыхало тридцать факелов. Приветствия уже превратились в монотонный рев: Ка-тал-лон, Ка-тал-лон. Ночь содрогалась от этих слов. Заговорили барабаны.
Каталлон поднял свое знамя и вышел на арену. Он воткнул древко в землю в нескольких шагах от алтаря. На арене горел всего один небольшой факел, но и он располагался далеко, где-то за алтарем. Факелы, которые принесли с собой люди, тушили, как только их хозяева добирались до арены. На этом настоял Жрец Луны. Народ согласился. Эта битва должна была подтвердить или опровергнуть мощь Луны. Нельзя осквернять ее светом факелов.
Появился Жрец Луны. Каким-то образом ему удалось пробраться сквозь толпу незамеченным, и теперь он, словно по волшебству, оказался под одиноким факелом. Одетый в белый халат из плотной ткани и тюрбан, он несколько секунд неподвижно стоял, неодобрительно глядя на толпу.
Приветствия стихли. Один за другим смолкали барабаны. Когда затих последний, над ареной повисла тишина, какая обычно следует за пошлым замечанием. Жрец Луны подошел к алтарю. Из-за развевающегося халата казалось, что он плывет. В вытянутой руке на серебряной цепочке раскачивался массивный лунный диск. Символ его могущества, он поймал свет луны и засверкал такой же холодной красотой. Один из зрителей в истерике разорвал рубаху и закричал, чтобы это сияние поглотило его душу. Воин, чьи волосы были заплетены на манер конской гривы, запрокинул голову, в экстазе повторяя имя Жреца Луны.
Теперь толпа приветствовала человека в белом. Снова забили барабаны, теперь они выбивали две ноты подряд: сильный удар, потом слабый. И медленнее. Скорее вкрадчиво, чем настойчиво.
В едином с ними ритме затопали ноги. Гром, порожденный сотнями тяжелых сапог, прокатился по земле, угрожающий грохот, аккомпанирующий приглушенным голосам:
- Жрец Луны! Жрец Луны!
Конвей не приближался к алтарю до тех пор, пока там не показался Жрец Луны, стоящий на нижней медной ступени. Два воина Гор, сидя на своих сиденьях, крутили рычаги. Диск раздраженно гудел, понемногу набирая обороты. Щеточки с шипением скользили по ободу.
Жрец Луны ступил на алтарь, чтобы проверить, как он работает.
Первый взрыв смеха заставил его рывком выпрямиться.
Шагая так, словно у него болят ноги, Конвей направлялся к центру арены. С непокрытой головой, одетый в до смешного длинную свободную кольчугу, он сжимал в бронированных перчатках тяжелый меч. Сапоги были явно ему велики.
Вид у него был скорее шутовской, чем божественный.
В толпе послышалось хихиканье, подавляемые приступы смеха, сначала в одном месте, потом в другом. Какой-то ребенок закричал:
- Что это? - и пошатнувшаяся плотина уважения рухнула под напором веселья.
Жрец Луны так разъярился, что, казалось, сейчас рухнет с алтаря. Нагнувшись к Конвею, чтобы его слова не слышали воины, крутящие колесо, он сказал:
- Ты делаешь дураков из нас обоих. Мое достоинство, мой престиж…
- Твоя задница. - Конвей был бледен и так же мрачен, как Жрец Луны - зол. - Сейчас я участвую в представлении, а не ты. Прицепи эту штуку так, как я тебе говорил. - Он протянул Жрецу Луны медную проволоку, тщательно скрывая ее и от толпы, и от воинов, крутящих колесо. Жрец Луны с ворчанием отошел. Остановился перед кувшином, в котором стоял Человек-Который-Есть-Смерть. Прикрепив проволоку к металлу, он отступил назад и исподтишка взглянул на Конвея.
Когда тот двинулся от алтаря, проволока у него за спиной начала разматываться. Это была тонкая проволока, невидимая в лунном свете. Чтобы скрыть последние следы обмана, поднявшийся ветер начал раскачивать пламя факелов. Освещение превратилось в головокружительный хоровод теней. Даже сама ночь помогала скрыть обман. Туман, который раньше закрывал звезды на западе, теперь висел прямо над головой. Своей пеленой он окутал Луну, сделав ее свет мертвенно-бледным.
На этот раз, когда кто-нибудь начал показывать на чудесным образом затянувшееся туманом небо и шепотом говорить о знамениях, ответом ему были проклятия и раздраженные советы прекратить пугать маленьких детей.