Ланта рыдала.
Одна в шатре, словно прибитая к окружающей тьме лучом света, пробивающимся сквозь отверстие в потолке, она раскачивалась в молчаливом страдании. Отсутствие каких-либо звуков придавало ее горю жуткий оттенок.
Вначале она начала плакать от безысходности. Здесь, в тишине, у нее наконец появилось время, чтобы подумать, и теперь собственные мысли жестоко терзали ее. Она представляла себе, как отдаляется от Конвея. Даже когда рациональная часть ее ума настаивала на том, что она ничего не делала, чтобы настроить его против себя и заслужить такую жестокость, другая половина утверждала, что все-таки она что-то совершила, раз заслужила такое обращение. Логика была не в силах остановить ее.
Ее мозг кипел.
Ти.
Просьбы Ясмалеи о том, чтобы роды принимала Сайла, а не она.
А теперь Тейт помогала Сайле добывать информацию, касающуюся Врат. Ланта снова была никем и ничего не делала.
Мэтт Конвей был той мечтой, которая могла все это изменить. Быть любимой тем, кого любишь, - значит быть личностью. Быть для кого-то важной, и не в качестве уродца, который читает тайны будущего, или адепта таинственного искусства исцеления, а в качестве человека, полного надежд, тревог и каждодневных забот. Ради этого стоило жить.
Жена Мэтта Конвея. Его пара.
Ей хотелось навсегда остаться молодой и невинной Избранной. Там, по крайней мере, была анонимность. Времена довольства. В детях тоже есть своя озлобленность и подлость, но ничто не сравнится с жестокостью зрелища, когда мечту взрослого втаптывают в грязь.
Когда Ланта подумала о том, как много времени прошло с тех пор, как у нее было последнее Видение, в ее сердце зашевелился страх. Излечило ли время потерю?
Видения могли помочь Сайле больше, чем все эти опасные расспросы. Что, если она раскроет истинные намерения Жнеи? Цели Капитана?
Конвей. Сможет ли она увидеть его?
Она до сих пор содрогалась, каждый раз вспоминая его среди ужаса смерти и разрушения.
Она уже однажды воспользовалась своим даром Видения неподобающим образом, какое наказание придумает Церковь для нее, если она снова попробует сделать это? Сколько раз можно низвергнуть человека в Преисподнюю?
Разве там больше несчастий, чем здесь?
Незваные слова заклинания возникали в ее мозгу, вплетались в ритм ее раскачивания. Она начинала расслабляться - мускул за мускулом, нерв за нервом. Она чувствовала медленное погружение внутрь себя. Амплитуда ее движений уменьшалась.
Солнце сместилось. Она осталась в темноте. Округлое пятно света перед ней было подобно ослепительно блестящей луже. Ее полузакрытые глаза сосредоточились на его центре. Внутренне зрение сменило отвратительный окружающий мир. Пятно стало бездной жидкого металла. Внутри ее передвигались какие-то тени. Ланта поняла, что они хотят напугать ее. Она с холодным безразличием отвернулась от них.
На нее снизошел покой, исключающий все остальное.
Это не было ее обычным состоянием. Уверенность была окружена жестокостью.
Вершина горы. Вся в снегу, покрытая льдом. Ветер ревет, словно все вместе взятые бушующие реки мира. Но Ланте тепло. Она стоит на самом краю обрыва, ощущая бесконечность залитых солнцем горных перевалов, раскинувшихся вокруг.
Видение пришло.
По-старому. Быстрая и непроглядная тьма. Слова в языках золотого пламени.
Ты, и только ты, должна знать, что Цветок не будет расти без пищи. Она расцвела с помощью наставника, не полагаясь на изменчивость природы. Знай также, что Цветок все еще может потерпеть неудачу. Ее победа, триумф черного и белого, рожденный человеком-тьмой и человеком-огнем, все еще лежит впереди. И даже ее победа, если она наступит, не остановит эту борьбу за мир и равенство. Самые сладкие победы приносят самую горькую зависть. Врата - это не конец, это лишь начало. Еще много грядет испытаний. Даже наиболее подверженная злу, та, которая толкает на преступление саму Церковь, - должна быть умиротворена, если это необходимо для того, чтобы Цветок мог одержать победу. В конце Цветок, который поглощает всю эту пищу, будет расти и приносить Цветы. Человек принесет себя в жертву, другой вынесет невыносимое для того, чтобы Цветок выполнил свое предназначение. Хотя каково предназначение Цветка, кроме как произвести семена? И, произведя их, останется ли Цветок таким, каким был раньше? Ланта избрана из всех для того, чтобы познать музыку, которая будет нести славу Церкви во веки веков.
Золотые буквы начали сливаться вместе в один огромный, пылающий шар, который разрастался, разрастался, а затем понесся на нее. Поглотил ее. Она закричала, обожженная.
Открыв глаза, она сначала не могла вспомнить, где находится. Ее первым чувством было чувство тепла. Она лежала на боку, уткнувшись лицом в землю. Заставив себя встать на четвереньки, Ланта поняла, что лежала в луче солнца. Пот пропитал ее одежду. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Силы постепенно возвращались к ней. С трудом поднявшись на ноги, она перебралась из света в темноту.
Жители деревни с благоговейным страхом осенялись Тройным Знаком, когда крошечная черная фигура во второй раз за это утро устало брела к женской купальне. Многие заметили, что одежда ее была мокрой от пота, едва видимое из-под объемного капюшона лицо блестело на солнце. Другие шептались о ее странных глазах. Когда один из мальчиков засмеялся и сказал своей матери, что эта женщина похожа на человека, увидевшего привидение, она шикнула на него. А затем снова осенила себя Тройным Знаком.
Сайла с Орионом шли по берегу реки. Она заметила, как Ланта подходила к купальне, и удивилась этому вторичному посещению. Но у нее не было времени, чтобы подумать об этом. Орион говорил:
- Никто из Церкви до сих пор не изучал наши легенды. Я часто задавал себе вопрос, есть ли подобные легенды у других племен. Мы столько потеряли. Люди в начале… - Он замолчал, покачал головой: - Они ничего нам не оставили. Несколько имен, несколько ремесел. Какими невежественными они, должно быть, были. Если бы наш Сиа не пришел к ним, они бы погибли.
- Это справедливо по отношению ко всем племенам. Некоторые, например, как Люди Гор с севера, разделились, когда Сиа покинул их. Это привело к очень запутанной истории.
Орион согласился. Он огляделся, затем придвинулся к Сайле поближе.
- Я иногда думаю о том, что мы принимаем за правду. Мы наблюдаем за звездами, потому что знаем: в один из дней гиганты вернутся. Если гиганты смогли добраться до звезд, почему мы не можем летать? Хотя бы через реку? - Выпрямившись, он прочистил горло и нахмурился: - Конечно, я не принадлежу к неверующим. Это просто то, чего я не понимаю. Всем интересно, как же они это делали.
- Конечно. - Сайла была рада, что этот вопрос замялся. Она подумала, что вопросы, подобные этому, приходят в голову не одному лишь Ориону, у нее самой их было в избытке. - Вот почему я этим интересуюсь. Если Церковь узнает легенды всех племен, то, возможно, мы сможем установить связь, родство между некоторыми племенами. Или даже между всем.
Орион снисходительно улыбнулся ей.
- Оставим это Церкви - собирать всех под одну крышу. Это еще более странная мечта, чем летающие люди. И вредная, дитя мое. Скажи людям из Звездочетов, что они как-то связаны с людьми из Длинного Неба, или Соли, или с Хентами, и ты услышишь изъяснения на таком языке, о котором Церкви лучше не знать.
- В следующий раз, когда я буду вытаскивать из мужчины стрелу, приходи; нет таких слов, которых бы я не слышала.
Он усмехнулся.
- А ты обманчива. Как хорошая кожа, мягкая и красивая, но прочная. Гибкая. Я не удивлен, что ты смогла выбраться из Коса. Я бы хотел, чтобы ребенок остался у тебя. Ты бы лучше его воспитала, чем эти идиотки в Доме Церкви.
- Я бы тоже хотела. Мы опасались, что он умрет. Он быстро рос. Почти не плакал. Удивительно. - Она вздохнула. - Теперь я, вероятно, никогда больше не увижу его. Бедный маленький Джессак; потерял свою мать, а затем и тройку самозваных тетушек.
- Кто?
Орион, шедший позади нее, остановился. По его тону Сайла поняла: что-то не так. Обеспокоенная, она обернулась. Его глаза были широко открыты и недоверчивы. Сайла спросила:
- Малыш? Его имя? Джессак. А что?
- Ты сама назвала его так?
Сайла рассмеялась. Это была попытка рассеять его тревогу, однако смех получился нервным. Ей вспомнились слова Хелстара. Она произнесла:
- Это имя, конечно же, дала ему мать. Это было последнее слово, которое она прокричала, когда мы убегали. Тебе знакомо это имя? Мне говорили, что оно предвещает дурное.
Орион пристально наблюдал за ней, поглаживая свою бороду. В конце концов, приняв решение, он пошел дальше, взяв ее за руку. Они шли рядом. Он произнес:
- Этот ребенок - рычаг, Сайла. У кого бы он ни находился, этот человек может весьма выгодно торговаться с Капитаном. Тебе следовало бы подумать об этом серьезнее. Жнея же сделала это. Вы лишь укрепили ее положение на выборах Сестры-Матери. С другой стороны, вы подвергли ее серьезной опасности. Кое-кто так и скажет.
В его последней фразе чувствовалась недосказанность, будто мысль пришла в голову слишком поздно. Орион замолчал, думая что сказать, затем двинулся дальше. Теперь он говорил рассудительно, будто просчитывая варианты:
- Это древнее имя Коссиаров. Легендарное, основное имя в преданиях племени. Вы знаете Кос лишь в качестве союзника и оплота Церкви. Однако там существуют и другие верования. Не совсем религия, но вера в другие вещи. В духов. В привидения. В животных, с которыми связаны определенные люди.
- Акулы. - Сайла вспомнила акульи пасти на стене и таинственное появление этих тварей перед тем, как жертва стенобоя упала в море.
Когда Джессак был в опасности, появились акулы.
- Да, акулы, - произнес Орион. - Человек, который рассказал мне легенду о Джессаке, нарисовал одну. Ужасное создание. Я никогда не отправлюсь к Великому Океану, а если и отправлюсь, то ни за что не подойду к нему близко. По крайней мере тигра или змею можно увидеть. - Его передернуло. - Они верят в то, что акулы - посланцы Короля Демонов, который живет под морем. Его магический лук посылает пылающие стрелы. Одна стрела может сжечь целую деревню. Акулы защищают короля, поэтому они священны для Капитана. Иногда Король Демонов выходит на землю. Чтобы зачать сына. Если ребенок достигнет зрелости, то судьбой ему предназначено убить своих родителей, которые, конечно, не знают, что он - сын демона. Ребенок прекрасен. Так прекрасен, что многие ненавидят его. И хорошо, потому что под этой красотой и дружелюбием скрывается чудовищное зло. Иногда зло прорывается наружу, и жизнь ребенка подвергается огромной опасности. Все, кто помогут ему, не зная его истинной сущности, будут вознаграждены. Все, кто знает о нем или подозревает и использует или обманывает его, ожидая вознаграждения, получат в награду его бессмертный гнев.
Сайла вскинула голову.
- Значит, я в безопасности. Я не знала, что этот бедный малыш - часть легенды, и моя вера в Церковь слишком сильна, чтобы поверить в демонов или околдованных детей.
- Хм-м. - Орион предостерегающе поднял палец. - В этих древних историях есть доля правды. Однако нам нужно быть достаточно сообразительными, чтобы увидеть ее. Иногда мне кажется, что именно так Вездесущий видит наши попытки познать мир: дети гоняются за бабочками. Посмотри на себя. Ты же веришь в пророчество, в легенду Церкви.
- Признаюсь. Я близка к Вратам, Орион. Я не знаю почему, но я знаю, что это так.
Орион снова взял себя за бороду, его улыбка стала загадочной.
- Многие слышали ту же легенду, Сайла. Но никто ничего не нашел. Некоторые исчезли во время поисков; знаешь ли ты об этом?
- Нет. - В признании Сайлы прозвучал страх. Настоятельница никогда не упоминала об исчезновениях. Она продолжила: - Никто не нашел Врата лишь потому, что я - единственная, кому предназначено сделать это. Я - Цветок, Орион. Именно я.
- Другие тоже так говорили. - Он тихонько засмеялся, заметив ее удивление, и добавил: - Провидица из провидиц предсказала, что вскоре придет Цветок. Чтобы завоевать славу, с помощью черного и белого. Путешествуя с теми, кто зовется Белым Громом и Черной Молнией, ты добавляешь значительные аргументы в свою пользу.
- Я никогда не слышала о черном и белом. Клянусь тебе. Откуда ты узнал о предсказании Провидицы из провидиц?
- У нас были тесные взаимоотношения с братством, которое охраняло Дом Церкви. Мы обменивались новостями.
Они находились на берегу реки, у самого изгиба. Напротив них, от кромки воды начиналось болото, выуживая все, что можно, из пробегающего мимо потока. Черные дрозды взлетали и опускались в отблесках черного и желтого. Равнодушная, большая голубовато-серая цапля бродила по мелководью. Высокий тростник качался под дуновением слабого ветерка. На расстоянии нескольких футов от ближайшего берега в воде стоял мальчик с копьем и ловил рыбу. Неподвижный, словно камень, он терпеливо ждал. Позади его тонких ног образовывались танцующие водовороты. Медленно двигаясь, они уплывали вниз по течению, где подхватывались величавым движением реки.
- Мы с друзьями вскоре уйдем отсюда, - сказала Сайла. - Мы направимся на восток. Туда. - Она махнула рукой, понимая, насколько неопределенно это звучит.
Орион забеспокоился:
- Будьте осторожны. В той стороне лежат запретные земли. Никто там не живет. И никогда не жил. Это место, где даже животных совсем мало. Ужасные утесы. В наших легендах говорится о чудовищах и о ущельях столь глубоких и узких, что солнце никогда не достигает дна. Причудливые истории, но, как я уже говорил, во всех старых историях есть доля правды. Советую тебе избегать тех мест. Если ты все же пойдешь туда, умоляю тебя быть осторожной.
С учащенным пульсом Сайла убеждала себя не подавать вида, что ей интересно. Она пыталась прочесть его, увидеть в нем искреннюю обеспокоенность, но все было перемешано с волнением, так что она лишь еще больше запуталась.
Здесь скрывался обман. Она была уверена в этом.
Но почему? И в чем?
По дороге в деревню Сайла увидела Тейт и Малого Пса, возвращающихся с прогулки. Налатан приблизился к ним с противоположной стороны. Даже на таком расстоянии в позе монаха-воина было заметно напряжение, от вида которого волосы на затылке Сайлы зашевелились.