Додой повернул голову, гадая, чем может быть так обеспокоена Ланта. «Робкая маленькая Ланта», - думал он, наблюдая за тем, как она пересекает двор и направляется к дому, такая крошечная и беззащитная. С уходом Конвея она стала еще мрачнее, чем обычно.

Как бы то ни было, это уже не имеет значения. Оба они искали пути для сближения, но в конце концов остались на разных берегах. Взрослые всегда ведут себя глупо.

Додой думал о женщине, с которой жил капитан Скэнов. Определенно, она была ведьмой. Скэн бил его только для того, чтобы подчинить себе. Женщине же нравилось издеваться над ним. Съежившись, Додой вспомнил, как он кусал себе кулаки, чтобы не закричать, когда она полосовала ремнем его ноги. Она любила слушать, как он кричит. Когда она увидела, что он вытирает слезы, то чуть не откусила ему палец. Он до сих пор слышит ее голос, видит свою кровь, капающую с ее толстых, мокрых губ. «Тебе больше нравится, когда тебя кусают? Или когда тебя избивают ремнем, а? Отвечай!» - Ремень опять хлестанул по ногам, и в тот момент он закричал. Он не знал, остановил ли ее крик, или она просто физически устала терзать его.

В одном он был уверен - женщины по природе хитрее и подлее мужчин. Они хорошо умеют это скрывать, но он-то все знает.

Тем более ему было удивительно видеть мужчин, которые тратят время на поиски женщин, как будто их жизнь закончится, если они не найдут себе пару. Додой провел многие часы, думая об этом, и решил, что не будет иметь с женщинами никаких отношений.

За исключением одной, которая так любит размахивать ремнем.

Он поежился. Послеобеденные облака затянули небо над двориком. Холодок начал пробирать до костей.

Он пошел вслед за Лантой в дом. Скрюченный от холода, заглянул в щель едва приоткрытой двери. Ланта была чем-то занята.

Дымок, поднимавшийся от жаровни, обогревающей комнату, убедил его войти.

Толкнув скрипучую дверь, Додой оказался в комнате. Ланта вспорхнула, как перепелка. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

- Ты напугал меня. - наконец проговорила она, пытаясь отдышаться. - Тебе говорили, что нужно стучать перед тем, как войти?

- Я забыл, - извиняющимся тоном произнес Додой.

Вода в котелке, стоящем на углях в жаровне, начинала закипать. На столе уже была приготовлена пустая чашка.

- Ты возвращаешься на Остров? - поинтересовался мальчик, указывая взглядом на дорожную сумку Ланты. Сумка была открыта.

- Кто тебе об этом сказал? - ее глаза удивленно округлились.

- Никто. Ты не нравишься Ясмалее, поэтому ты отсюда уезжаешь. Куда тебе еще ехать? А мальчик говорил, что они убьют нас, если мы попытаемся встретиться с людьми, которые живут за стенами замка.

- Какой мальчик?

- Ну, мальчик, с которым я играл. Он живет здесь с мамой и папой. Здесь больше нет детей, кроме него и меня. Он делает все, что я ему говорю, иначе я не буду с ним играть. Он глупый.

- Неужели здесь больше нет детей, кроме вас?

- Да, ты просто никогда не замечала: ведь тебе все равно. Вы в этом сами виновата. И Сайла, конечно, тоже.

- Объясни, пожалуйста, что та имеешь в виду. - Перестав упаковывать вещи, Ланта пристально посмотрела на него.

- Капитан заставил выслать отсюда всех детей рабов, потому что Сайла не хотела видеть их здесь. Здесь не живут дети Команды, за исключением того мальчика. Он сказал, что его семья будет в опасности за стенами форта. Дело в том, что несколько членов Команды готовили покушение на Капитана, а отец того мальчика донес на них.

- Бедный ребенок. Он, наверное, совершенно одинок. Ему нужен друг.

- Я хорошо к нему отношусь, потому что он мне рассказывает много интересного. Он слышит то, что говорят взрослые. Он еще маленький, поэтому они уверены, что он ничего не понимает. - Додой исподлобья взглянул на Ланту, пытаясь определить, какой эффект произвели его слова.

- Друг - это самое драгоценное, что есть на свете. - Ланта закрыла глаза и некоторое время молчала.

Додой был уверен, что за этим жестом что-то кроется - у него появилась идея.

- Ты возвращаешься на Остров, чтобы быть вместе с твоим другом Конвеем? - спросил он. Ланта замерла.

«Эти слова испугали ее», - подумал Додой, но было что-то еще. Он не мог быть в этом уверен, пока она не заговорила:

- Да. И к другим моим друзьям: Тейт, Налатану, Валу и Ти.

- Ти? Но она тебе не друг.

- Не говори так!

Додой с удовлетворением заметил, что она разозлилась.

- Все, чего она хочет, - это освободить рабов, - с притворным сочувствием произнес он.

Ланта быстро успокоилась и даже улыбнулась:

- О, да. Это доброе дело, ты сам знаешь.

Конечно, он это знал. «Она, наверное, думает, что я глупец, - размышлял Додой - Когда я сказал, что Ти вовсе не друг Ланты, она разозлилась. Так что же ее так расстроило? Конвей!» Он проклинал себя за то, что не заметил этого раньше. Конвей преследовал Ти, как мужчина преследует женщину, но Ти было все равно. Ланта хотела быть рядом с Конвеем, но он не обращал на нее внимания.

- Я думаю, что Конвей очень нравится Ти, - намеренно спокойно произнес Додой.

- Он хороший человек. - Покраснев, девушка с удвоенным усердием стала рыться в своей сумке.

- Он с ней все время разговаривал там, на Острове.

Ланта медленно выпрямилась. Додой подумал, что в этот момент она как никогда была похожа на мышку, маленькую больную мышку.

- Они проводили много времени вместе? - бесцветным голосом, уставившись прямо перед собой, спросила она.

- Почти все.

- И о чем же они беседовали?

- Обо всем понемножку. - Додой тщательно взвешивал слова: достаточно было одной ошибки, чтобы все испортить. Одно неосторожное слово - и она будет взбешена. Хуже этого, закончится эта веселая игра. - Они много говорили об Оле. Я думаю, они хотят вернуться туда.

- Если бы я могла, я бы никуда не уезжала.

- Извини, - пробормотал Додой. Затем, посмотрев на нее самым невинным взглядом, добавил: - Ты хорошая. Ты редко кричишь на меня, всегда говоришь мне, что делать. Плохо, что ты не использовала свой дар провидицы, когда мы были в Оле. Ты бы обо всем узнала и смогла бы там остаться.

- Я никогда не делаю этого, Додой, - ее нижняя губа задрожала. - Дар Провидения принадлежит Церкви. Это ужасный грех - использовать его в своих целях.

Додой вдруг вспомнил окровавленные губы женщины Капитана, вспомнил, как опух его палец. Целую неделю он плакал и почти не спал из-за жуткой боли.

- Откуда ты знаешь, что другие провидицы не используют его? Ты такая добрая - всему веришь, - проговорил, прогнав мрачные воспоминания.

- Они не могут так поступать. Это плохо.

- Кто знает? - Додой развел руками. - Если я уйду и закрою дверь, кто будет знать, чем ты тут занимаешься? Другие провидицы могут закрыть двери. Я думаю, что они пользуются своим даром. Не для себя, конечно, потому что Вездесущий видит каждого, как ты не устаешь повторять мне. Но разве Он не сказал, что мы должны помогать друг другу чем только можем?

Ланта улыбнулась, но в этой улыбке чувствовалось столько горечи, что Додой в какой-то момент испугался, что сказал слишком много. Однако ее слова успокоили его:

- Додой говорит словами Священного Писания? Я присутствую при свершении чуда?

- Я ничего не знаю о Церкви. Я просто ребенок, освобожденный раб. - Он решил сменить тему: - Но если Конвей попадет в беду, разве не будет Сайле труднее искать Врата? И если она не найдет их, разве не станет Жнея самой могущественной в Церкви?

- Уходи, Додой. Сейчас же. - Осенив себя Тройным Знаком, Ланта взглянула в окно.

Засунув руку в карман, Додой достал охапку листьев, которые Тейт называла марихуаной. Моряки заверяли его, что в замке эти листья будут очень дорого стоить, потому что марихуана была запрещена. Он насыпал треть в чайник, добавив туда же изрядную долю чайных листьев. Сделав это, он спохватился. А вдруг с ней что-нибудь случится? Моряки говорили, что курение этих листьев или добавление их в еду не приносит никакого вреда, но никто ничего не говорил о кипячении. А что, если она умрет? Если он сейчас перевернет чайник, все обойдется и никто ничего не узнает. Додой уже протянул к нему руку, когда Ланта неожиданно обернулась. Его сердце екнуло. Отдернув руку, Додой сделал шаг назад. Мило улыбаясь, она взяла чайник и, наклонив его над чашкой, спросила:

- Ты хочешь чаю, да?

Слишком испуганный, чтобы что-то ответить, он молча повел головой из стороны в сторону. Наполнив чашку, она немного отхлебнула. Потом, смакуя напиток во рту, отодвинула ее от себя:

- Крепкий. Вероятно, здесь совершенно другой чай. - Склонив голову набок, она начала водить чашкой по кругу. Жидкость едва не выплескивалась на стол. Воздух над ним наполнился благовонным паром. Отхлебнув еще глоток, она помедлила, потом, запрокинув голову, выпила все содержимое залпом.

Додой, сам не желая того, застонал. Ланта вопросительно взглянула на него:

- С тобой все в порядке? У меня осталось немного чая, если тебе нехорошо.

- Нет! - громко крикнул он, затем уже тише проговорил: - Нет. Все в порядке. Я просто хочу спать. Я пойду, хорошо?

Пятясь к двери, он не переставал внимательно наблюдать за Лантой, но она казалась вполне здоровой. Быстрым движением он задвинул ширму, отгородившись от остальной комнаты, и расстелил постель. Накрывшись одеялом с головой, он свернулся калачиком, как крошечный зверек в пещере. Окруженный темнотой, он внимательно вслушивался, ища признаки беды. «Если Ланте будет плохо, нужно будет вылить остатки содержимого чайника в дыру в полу, только потом идти за помощью», - думал он. Потом, высунув голову из-под одеяла, стал прислушиваться. За перегородкой напевала Ланта. Песня была необычной, звук то увеличивался, то затихал.

Ланта была удивлена тем, что ее глаза, казалось, смотрели независимо друг от друга, то приближая, то отдаляя вещи в комнате. Она не могла ни на чем сконцентрировать взгляд. Странно.

«Стресс», - решила она. Но тут же подумала, что для этого нет причин. Почему она должна беспокоиться о Конвее? Врата? Сайла? Глупая Сайла. Эти слова рассмешили ее. Глупая Сайла. Ничто на свете не было так смешно. Смех рождался где-то глубоко внутри. Она сжала губы, но он начал вырываться через нос. Глупая Сайла. Слова пульсировали у нее в голове. Они расплывались, становились жидкими, колыхались в сознании водянистой бессмысленной музыкой.

Чьи-то рыдания. Слезы на щеках. Откуда они взялись? Почему она сидит в углу? Жизнь стала смертельно пугающей, неимоверно грустной - мир должен плакать вместе с ней. Стресс. Настоятельница говорила, что духовный стресс может убить человека.

Ланта попыталась встать. Она не хотела умирать.

Транс.

Что-то здесь было не так. Транс лишь усугублял потерю контроля. Значит, это не он. Тогда что же с ней?

Нужные слова не приходили в голову. Глаза закрывались, погружая ее в море спокойствия, но она чувствовала, что тело сопротивляется. Мозг пульсировал, работая в неровном ритме. Она увидела свое прибежище - маленькое Церковное святилище с холодными неприступными стенами. Каменные валуны покидали их, оставляя на своем месте зияющие черные дыры, катились к ней по полу, подпрыгивая в безумной пляске, стремительно сжимая ее в холодном кольце.

Голос - ее собственный? - звал Мэтта.

Додой наблюдал за ней сквозь отверстие в перегородке. Он был шокирован: он видел, как сначала она била поклоны, падая подобно мокрой тряпке, затем колотила по земле руками, а потом затихла. Умерла?

Нет, Ланта была жива. Темные, словно камень, широко открытые глаза пристально смотрели на него, преследовали.

Отступая, он искал дверь. Наконец, нащупав ее, распахнул настежь. Если он побежит за помощью, ему будут задавать вопросы. Подумают, что он шпионил. А если найдут марихуану?.. Оставив дверь открытой, он бросился прочь. Если Ланта умрет, то решат, что это был несчастный случай. Он не хотел причинить ей вред, правда, он просто хотел помочь. Если он ничего не скажет, никто и не узнает правды.

Спрятавшись под листьями рододендронов, Додой отдышался. Он был уверен, что здесь в такой темноте его долго никто не увидит. Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд. С замирающим сердцем он раздвинул листья и выглянул наружу. Никого.

Опущение не проходило. Он чувствовал мысли - о нем кто-то думал. Его жалели.

Додой начал бить по поврежденному пальцу до тех пор, пока боль не заполнила все его существо, вытеснив остальные ощущения.

* * *

Это видение было не похоже на то, что Ланта видела прежде.

Картины были такие реальные, что она, казалось, ощущала их.

Дома, похожие на горящие горы, обжигающие все вокруг. Солнце сходит с ума, заходясь в приступе ярости, разрушает их своим светом. Видение пропало, оставив огненный след. Но сразу же на его место всплыло другое: какие-то строения, невысокие, похожие друг на друга. «Дома для рабов», - догадалась Ланта. Рабов, которые обслуживают гигантов. Она знает, что видит проклятое место, но не понимает, откуда она это знает. Странно одетые рабы выходят из зданий, испуганно глядят на небо. Вдруг один вскрикивает и падает на землю. Громко кричит и бьется в конвульсиях. Другой пытается бежать, но падает точно так же, как первый. Много людей - огромное количество - как будто в каждом доме живет целое племя, начинают разбегаться. Они натыкаются друг на друга, спотыкаются. Люди рассыпаются по земле, но земля - это невероятная серая гора, совершенно плоская, как каменная река с каменными берегами.

Другая сцена.

Взрыв. Яркий резкий свет, выжигающий глаза. Что-то странное висит в воздухе над землей и горит, издавая оглушительный шум. Всюду клубится дым, покрытые сажей облака поглощают солнечный свет, и среди белого дня наступают сумерки. Странный, жужжащий механизм, как будто подвешенный к сверкающему диску. Ланта видит выглядывающие из него лица.

Конвей.

Полная темнота. Потом, впечатываясь в темноту, появляются слова. Впервые в жизни Ланта рада им, потому что они вычеркивают из ее сознания сводящие с ума видения.

Не овладев щитами Врат, никто не сможет овладеть их силой.

Ланта мысленно закричала, где-то в глубине истерзанного мозга слова отозвались жалобным эхом. «Я?! Почему я?»

Она воспользовалась своим даром - и будет наказана. Конвей придет и будет ненавидеть Церковь и Ланту. Подарив ему знание о будущем, она потеряет его.

Она боролась с трансом, временами впадая в забытье. Тяжелая, липкая, как смола, тишина окружала ее. Очнувшись, она, пошатываясь и спотыкаясь о выбоины каменного пола, приблизилась к окну. Ланта уверяла себя, что стены вокруг нее реальны, а звезды за окном не были созданы дьяволом, как ей представлялось в воображении. Повернувшись, она подошла к кровати. Скрюченными руками отвернув одеяло на постели, она плотно укрылась им.

Видение. Оно было таким же, как то, что описывалось в Заветах Апокалипсиса. Гиганты неописуемой мощью подавляли горделивых рабов.

Несмотря на теплое одеяло, ее лихорадило.

Люди, которые убивали Учителей, обвиняли их в высокомерии и в том, что они подвергли опасности все человечество.

Врата… Не овладев щитами Врат…

Конвей… Придет и будет ненавидеть Ланту…