Конвей сидел спиной к утесу, наблюдая, как ломаная линия спешившихся воинов-кочевников продвигается вверх по холму. Пыль клубилась вслед за ними, вздымаясь с усеянной солнечными зайчиками земли густого леса. Ниже сквозь узкое ущелье в мешанине осыпанных серебром и золотом хвойных деревьев с грохотом пробивался горный ручей. Там, где взметались брызги, миниатюрные радуги вспыхивали и гасли с такой быстротой, что их не всегда мог уловить глаз.

Сами же люди - Конвей насчитал их двадцать - привносили в картину свои цвета. Одетые в военную форму, с яркими повязками на головах, многоцветными щитами и ярко разрисованными лицами. На некоторых были чудовищные маски, предназначенные для защиты их носителя от оружия противника, не обратившегося в бегство при одном только их виде.

Заряжая «буп», Конвей не мог не отдать должное дикой, первобытной красоте этой сцены. Но блеск наконечников стрел и обнаженных мечей, плюс знание того, что охотятся именно за ним, заставлял поторапливаться.

Когда линия была в ста метрах от него, Конвей поднялся. Он поднял вверх обе руки в знаке солнца: указательные и большие пальцы соприкасаются, остальные широко расставлены. После того, как он убедился, что все его видели, он приставил руки ко рту и крикнул:

- Я пришел с миром! Я хочу встретиться со Жрецом Луны.

Один человек побежал вниз, к привязанным коням. Он вернулся верхом, ведя за собой еще двоих лошадей. Только тогда Конвей вдруг понял, что линия кочевников сильно уменьшилась. Из двадцати, которых он насчитал раньше, были видны только трое, включая и человека с лошадьми. Эта тройка села на коней и, сделав знаки солнца, не спеша двинулась вперед.

Конвей свистнул собакам, чтобы они оставались в укрытии, потом подозвал к себе Вихря. Если кочевники хотят говорить, сидя на лошади, он тоже не собирается оставаться пешим. Надежно стреноженная пегая лошадь попыталась было следовать за Вихрем, но потом остановилась, смирившись с тем, что ее покинули.

Смотря на приближавшихся воинов, Конвей вспомнил вестерны, которые были древними еще до его рождения. Это было какое-то кино о ковбоях. Одинокий всадник смотрел на группу воинов, идущих на переговоры. На этом все сходство кончалось. Один из воинов носил медный нагрудник, отливающий на солнце золотом. У второго был изогнутый меч, как будто вышедший из еще более древних «Арабских ночей». На мужчине в центре, предводителе воинов, была пятнистая шляпа из скунса и кожаные доспехи. Его руки от запястья до локтя были защищены кожаными щитками, искусно украшенными бусами. Полированные стальные ленты укрепляли их по всей длине. Нарисованный глаз смотрел из середины лба.

Предводитель остановился перед Конвеем.

- Кто ты? Что ты делаешь на земле Летучей Орды?

- Я хочу увидеть Жреца Луны. Я - Мэтт Конвей.

Два других, воскликнув, даже привстали в седлах. Глаза предводителя расширились. Конвей продолжил:

- Я обошел ваш лагерь прошлой ночью, потом поднялся сюда, чтобы подождать вас. Я знал, что вы найдете мои следы и пойдете по ним. Как вас зовут?

- Меня называют Медной Рубашкой, человек справа - Смотритель Туч, второго зовут Кидателем Камней. Мы из племени Пожирателей Бизонов. Жрец Луны сказал, что ты пошел против него.

- Я его друг.

- У Жреца Луны нет друзей. Жрец Луны - святой.

Конвей слабо пожал плечами.

- Как тебе угодно. Отведите меня к нему.

Смотритель Туч подъехал вперед и, наклонившись, проговорил что-то на ухо Медной Рубашке.

- Жрец Луны сказал, что если Белый Гром или Черная Молния придут, то он будет говорить. Ты должен отдать нам свое оружие.

Криво улыбнувшись, Конвей сказал:

- Я не могу это сделать.

- Ты должен. - Рука Медной Рубашки упала на рукоятку его меча.

Нацелив «вайп» на грудь кочевника, Конвей спросил:

- Ты так спешишь умереть?

Медная Рубашка перевел взгляд с черной дыры ствола на глаза Конвея.

- Нет.

Конвей был ошеломлен невозмутимостью ответа. Ясно, что Медная Рубашка верил, что Конвей может убить его. Мужчина просто принимал смерть как нечто неизбежное и естественное, такое же, как свет или темнота. Получив такую власть над смертью, человек был волен отвергать ее.

Конвей вспомнил, как умер Лолал, восхваляя Луну, убежденный в том, что он попадет в другое место, чтобы ждать там воссоединения со своим господином. Медная Рубашка верил. Так же как и сотни других воинов Летучей Орды.

В глубине сознания Конвея что-то шевельнулось. Вихрь эмоций, слишком необычных для того, чтобы он смог понять их природу. Это могло быть уважение или отвращение. Зависть. Надежда?

Медная Рубашка произнес:

- Никто не должен умирать от оружия. Сейчас. Жрец Луны решит. Мы должны поговорить еще об одной вещи. Ты пришел с юга. Три наших разведчика запаздывают с возвращением оттуда. Ты их видел?

Конвей сказал:

- Отраз убил Лолала и Нара. Он бросил их.

Медная Рубашка посмотрел прямо в глаза Конвею, без вызова, но явно предупреждая.

- Я вижу лошадь Лолала. Я задумывался над тем, как ты заполучил ее. Ты сказал, Отраз жив?

- Да.

Медная Рубашка кивнул.

- Отраз из племени Соль. Плохие люди. - Внезапно он усмехнулся. - Я думаю, мы его еще увидим. - Конвею показалось, что он уловил в голосе Рубашки скрытую иронию, как будто тот хотел посмеяться над чужаком. Это нервировало его.

Негромкий сигнал серебряного свистка сорвал Карду и Микку с места. Резко затормозив, они замерли, глядя на Медную Рубашку. Это был впечатляющий выход, и Конвей понимающе улыбнулся, увидев, как у того побелели костяшки пальцев на руках, сжимающих поводья.

* * *

Жрец Луны стоял на нижней медной ступеньке лунного алтаря. Его роба состояла из нескольких слоев просвечивающей ткани. Кое-где в ткань была вплетена серебряная нить, блестящая в сияющем свете солнца, так что вся ткань сверкала, когда легкий ветерок колыхал и развевал ее. Белый тюрбан выгодно подчеркивал красоту полированного серебряного диска, помещенного посередине.

Каталлон выстраивал людей полукругом сзади и по бокам от Сиа. Лис и его группа воинов Гор следили за тем, чтобы никто из чересчур восторженных зрителей не вырывался вперед. Это было нетрудно: хоть они были самым небольшим племенем из составляющих Летучую Орду, с Людьми Гор считались и уважали их. Именно они привезли Жреца Луны к Каталлону в Летучую Орду. Они помогли Жрецу Луны построить сверкающий, крутящийся алтарь, который в мгновение ока лишал жизни во вспышке голубого пламени. И дрались они исключительно хорошо.

На плоской равнине у подножия Гор Дьявола люди Летучей Орды были построены в виде четверти луны. За толпой над беспорядочным сборищем небольших шатров возвышался красный шатер Каталлона. Шатер Жреца Луны был меньше, чем эта массивная конструкция. Тем не менее взгляд натыкался именно на его белую ткань.

Первый раз Конвей заметил это снежное великолепие, спускаясь с горы. Его первой мыслью была чистота. Он представил шепот прохладной тени и загадки увиденного, но не понятого, во что верят и что тем не менее незримо.

Конвей отвел взгляд от шатра, но что-то заставило его взглянуть на него снова. Нервным движением он сдвинулся в седле.

В мозгу возникло еще одно слово - искушение.

Конвей добрался до небольшой возвышенности в четверти мили от границы лагеря. Вдалеке были видны другие лагеря, разбросанные по лугам этой большой равнины.

Около сопровождающих Конвея разведчиков из племени Пожирателей Бизонов бегали мальчишки. Когда юнцы подбегали слишком близко, один из воинов гнался за ними и, используя копье как дубинку, огревал ею свою жертву по плечам и голове. Окровавленные и полуоглушенные, несчастные убегали к остальным, более умным друзьям и хвастались своим подвигом.

Достигнув толпы, сопровождающие остановились. К ним присоединились патрульные из Людей Гор. Пылкие ребята и их возбужденные, вращающие глазами скакуны поскакали вокруг толпы, чтобы наблюдать за событиями с обратной стороны. Вскоре Конвей продвигался вперед один. Когда он был в десяти ярдах от Жреца Луны, незримый сигнал начал церемониальное приветствие. Вся масса людей запела с закрытым ртом. Низкие, высокие, средние ноты сливались в единое целое. Изгиб толпы фокусировал звук в точку, где стояли только Конвей с Вихрем и собаками и Жрец Луны. Внутренности Конвея напряглись под напором такой жизненной силы, направленной прямиком на него.

Вихрь загарцевал, прижав уши, злой и испуганный. Карда и Микка стояли в напряжении, поводя головами в поисках источника угрозы. Они остановились на Жреце Луны. Уставившись на него, они вызывающе ожидали его движения, их губы дрожали от сдерживаемого рычания.

Жрец Луны не обращал на них внимания, лучезарно улыбаясь Конвею в радостном приветствии.

Хор постепенно умолк.

Карда и Микка откинули назад свои головы и завыли. Гордые и могучие голоса докатились до отдаленных холмов и эхом вернулись обратно. Жрец Луны отпрянул назад, подальше от вздетых морд.

Как и люди, собаки замолчали внезапно, без предупреждения или кульминации. Казалось, что они ожидают похвалы, и Конвей оправдал их ожидания, шепнув, что они великолепные певцы и замечательно приветствовали хозяина.

На лице Жреца Луны мелькнуло раздражение, но он любезно приветствовал Конвея:

- Прошло столько времени, старый друг. Мне тебя недоставало.

Конвей ответил:

- Спасибо за отличный прием. Я тоже рад снова встретиться с тобой. Ты отлично выглядишь.

- Кое-как свожу концы с концами, Мэтт, только и всего. Впрочем, любой делает то, на что он способен. Вот это - мои люди. Мои разведчики сообщили тебе, что я их Сиа. Я - бог.

Несмотря на обычный, простой тон, безумие окутывало этого странного, изменившегося человека так осязаемо, что у Конвея появилось впечатление, что протяни он руку и попытайся коснуться его, как рука запачкается в вязкой липкой грязи.

Более того, Конвей знал, что его испытывают. Его мозг вернулся к воспоминаниям о белом шатре. Это было опасное место. Одна мысль развеселила его.

- Ты нашел себя здесь?

- Был найден. Моя Мать признала меня, своего потерянного ребенка. Богоявление, Конвей. Не так, как обычные люди понимают это, или оскорбляют слово, но в истинном значении. Я дважды рожден.

Как и следовало, Конвей нагнул голову, но не настолько, чтобы уменьшить обзор.

- Я рад за моего старого друга. За нового Сиа.

Жрец Луны просиял, но улыбка исчезла так же быстро, как задутое пламя свечи. Он опустил свой взор на землю.

- Не все так хорошо. Мне нужен друг. Кто-нибудь, кто может понять мои заботы, кто способен оценить мой разум так же, как мою святость. Меня любят, Конвей. Любят, но не знают. Ты можешь понять это?

Осторожно выбирая слова, Конвей сказал:

- Думаю, что могу представить. Пусть даже все эти люди мудры достаточно, чтобы признать тебя тем, кем ты являешься на самом деле, но они все равно примитивны. По сравнению с тобой.

- Точно! Мой человеческий образ делает меня таким же смертным и уязвимым, как и любой из них, но даже как обыкновенный человек я бесконечно умнее. Я знаю мириады вещей, о которых эти несчастные дикари не имеют ни малейшего понятия. И у меня есть цели. Наиболее дальновидный из моих последователей не может подумать о том, что последует за ближайшим кровопролитием. Они - фантастическое оружие, но они слишком просты. Дубинка. Мне же нужен меч или рапира. Нет, не это. - Он отступил от алтаря и от круга на нем. Заложив руки за спину, он шагал туда и обратно, неистово говоря, забыв про все вокруг. - Пламенное лезвие, вот что мне нужно и что будет моим. Бич, которым можно будет очистить землю, чтобы Танец-под-Луной мог расти, став тем, чем он - и я - должны быть. Процветания для него недостаточно. Луна победит!

Полный сомнений, Конвей спросил:

- Победит кого? Пойми, Коссиары ожидают тебя, даже сейчас, когда рабы натворили столько бед. Восстание опустошает страну, но их армия по-прежнему очень сильна.

Жрец Луны прекратил шагать и скрытно улыбнулся Конвею.

- А почему ты спрашиваешь, на кого я нападу? - Он отрывисто хохотнул и посмотрел на Конвея с внезапно озабоченным видом. - Вот видишь, как должен работать мой мозг? Как я должен все рассматривать, чтобы понять скрытые истины, неожиданные откровения? Но я доверяю тебе. У истоков всех моих проблем стоит Гэн Мондэрк, но с ним я разберусь в свое время. Кос находится на грани развала. Три Территории энергичны и жаждут изменений и прогресса. Я должен их контролировать. Такая энергия должна по праву служить мне.

Эта мысль встревожила Конвея. Внимательно следя, чтобы голос оставался нейтральным, он спросил:

- Значит, ты пойдешь на Север?

- На юг. - Улыбка Жреца Луны лучилась чуть ли не детской радостью при виде искреннего удивления Конвея. - Церковь! Земные почести меня не интересуют, Мэтт Конвей, за исключением их помощи в моей миссии - привести человечество к моей матери, Луне. Время смертных не имеет для меня никакого значения, на земле нет для меня границ. В моем владении вся вечная Вселенная. Церковь же - это лживая потаскушка, отвращающая людей от их истинной Матери. И от меня. Я должен уничтожить даже память о существовании этих поедателей падали - черных воронов. - Отойдя назад, как будто плывя в серебряно-белой мантии, он воздел вверх обе руки, обратив свое лицо к небесам. - Луна победит!

Толпа незамедлительно принялась скандировать:

- Луна победит! Луна победит!

Жрец Луны опустил руки, рев продолжался. Он протянул их к Конвею, и тот понял, что должен их принять, тем самым поклявшись в своей преданности.

Жрец Луны стоял на медной пластине.

«… направляет молнии…»

Эти слова вспыхнули в его мозгу, прогнав все мысли, кроме одной: зачем предназначался алтарь.

Медные шипы на керамической поверхности круга. Руки, касающиеся металла. Провода. Цепь.

Молния.

Жрец Луны. Стоящий на изолированном металле. С протянутыми руками. Улыбающийся.

Мозг Конвея разрывался от множества мыслей. Это объятие могло оказаться смертельным. Речь шла о жизни и смерти, и аргументы яростно боролись друг с другом.

Ти мертва. Потому что Церковь не желает, чтобы люди обращались к культу Луны. Церковь предала восстание рабов.

Ланта.

Предательство.

Жрец Луны ожидал. Сегодня была первая ночь полнолуния. Так кем же он был - жертвой или желанным другом?

Танец-под-Луной. Война с Церковью. Возмездие.

Конвей спешился и сделал пару шагов к Жрецу, ощущая страх, граничащий с экстазом. Он шагнул в его объятия и обнял Жреца.

И был обнят. Невредимый.

Жизнь трепетала в венах Конвея, горячая, как расплавленное золото. Он жил! В объятиях смерти, но он жил.

Летучая Орда слышала его резкий смех, пронзивший пульсирующий ритм их скандирования. Люди смотрели друг на друга и понимающе кивали.