Летучая Орда застыла в ожидании. Конвей не мог припомнить, когда еще лагерь был настолько тих, настолько насыщен смутными предчувствиями. Его окружали сотни людей, и все же всего в нескольких футах, там, где царила ночь, их будто и не существовало. Эти люди, казалось, не издавали никаких звуков, не имели четких очертаний.

Где-то впереди возвышались шесть куч дров, они были разложены по кругу. Младшие жрецы культа Луны притащили и разложили топливо и теперь обходили лагерь, созывая всех на церемонию.

Появление Каталлона должно совпасть с восходом полной Луны. Ходили слухи, что он собирается объявить о начале атаки на Дом Церкви.

От этой мысли Конвея пробирала дрожь.

Он понимал, что поступает неправильно, испытывая потаенную злобу. Если Церковь окажет сопротивление, пострадает множество невинных. Вот в чем заключается весь ужас столкновения религий. Люди могут верить во что угодно и при этом никого не трогать. Но когда фанатики начинают заставлять их верить или не верить во что-то одно, неминуемо появляются несогласные. А потом начинается избиение. Некоторые называют его войной. Другие конфликтом. Кое-кто до того извращает природу вещей, что называет это «устранением разногласий».

В этой затаившейся в ожидании тьме мысли Конвея пронеслись по столетиям. Смутно, будто сквозь туман, он увидел женщину. Детей. Они заулыбались, узнавая его.

Слабые, неверные образы. Он любил их, но теперь уже не знал.

Они были невинны. Они не знали, что должны умереть, чтобы стать кому-то примером.

Проревели медные трубы.

Конвей оторвался от своих мыслей и увидел, что серебряный краешек Луны уже показался над уступами восточных гор.

Звуки труб копьями пронзили тьму. Конвей узнал этот инструмент по звуку; он выглядел, как, по его представлениям, должны были выглядеть первые охотничьи рожки. Медная труба, согнутая в кольцо и расширяющаяся на конце. И никаких клапанов. Летучая Орда пользовалась такими, чтобы подавать сигналы во время отдыха или в походе, но не в бою. Этот звук был Конвею незнаком. Первая нота была низкая и очень короткая. Вторая бесконечно тянулась на самом верхнем пределе звучания инструмента.

Трубач превосходно знал свои обязанности. Звуки второго сигнала были чуть ниже, чем первого. Он отзвучал как раз в тот момент, когда от гор вернулось отраженное эхо первого. Сочетание звуков, контраст между жестким гудением металла и далеким мягким эхом создали удивительную и пугающую гармонию.

Волосы Конвея встали дыбом.

В тех местах, где были сложены кучи дров, замелькали огни. Тщательно просушенное дерево вспыхнуло мгновенно. Лица людей купались в свете костров. Он заливал пустой круг, в котором одиноко стоял Каталлон. На нем был кожаный жилет и обтягивающие штаны, заправленные в высокие сапоги. Поверх была накинута шкура леопарда с раскрытой в немом рыке пастью и полированными агатами в глазницах. Передние лапы были связаны у Каталлона на груди, задние свободно спадали на спину.

Треск пламени подчеркивал напряженное шуршание окружающей толпы, люди нервно шевелились.

Каталлон поднял руки над головой.

- Летучая Орда! - Это прозвучало, словно вызов. Толпа, будто огромный зверь, что-то пробормотала. Послышались разрозненные голоса. Каталлон снова закричал, подняв к небу сжатый кулак: - Летучая Орда завоевывает! - Ночь содрогнулась от диких криков радости и боевых кличей. После того, как шум начал утихать, Каталлон жестом попросил тишины. Когда воцарилась полная тишина, он двинулся вперед. Он двигался с важным, неестественным видом, выпятив грудь вперед и напряженно переставляя негнущиеся ноги. У любого другого это смотрелось бы комично, глядя же на Каталлона, никто не засмеялся. Он демонстрировал себя, как другие мужчины выставляли напоказ оружие, лошадей или драгоценности. Сделав за время речи полный круг, он отдал должное всем племенам, потом похвалил отряды дозорных и разведчиков Лиса. Наконец поздравил Ураган.

Когда он закончил, боевые кличи и победные вопли еще долго не смолкали.

Каталлон снова потребовал тишины. Где-то в лагере забил барабан, аккомпанирующий словам Каталлона.

- Я, ваш вождь, долго думал о Доме Церкви. Слушал рассказы о золоте, серебре, драгоценностях, которые копились там на протяжении поколений. Черные жрицы ходят среди людей и обманом отбирают их имущество. И все стекается в их гнездо, этот Дом Церкви. Никто никогда не захватывал его. Женщины на высоких стенах своей твердокаменной крепости смеются над нами. Но я - Каталлон, я сломлю их, заставлю их подчиниться. Летучая Орда завоевывает! - Кулак снова взлетел в небо, а последовавшая за этим какофония воплей, воя и рыка грозила расколоть ночь на кусочки.

Когда снова стало тихо, Каталлон продолжил:

- Наши воины очистили западные склоны Гор Дьявола от Коссиаров. Они, хоть и самый богатый народ, бегут прочь от наших набегов. - Он поднял сжатые кулаки. - Набегов. Не от нашей армии, а лишь от набегов. А теперь подумайте о Доме Церкви, лишившемся своего сильнейшего союзника. Что, если вместо него мужем Церкви станет Летучая Орда? Разве жена хранит семейные богатства? Это делает муж. Мы разрушим Кос. А когда он прекратит существовать, Дом Церкви станет уже не крепостью, а тюрьмой. Церковь признает культ Луны единственной истинной верой. Летучая Орда возьмет ее сокровища в приданое как залог вечной защиты. Ты. И ты. И все вы. Каждый, кто присутствует здесь. У вас будет денег и лошадей столько, что вы не сможете их сосчитать. Я, Каталлон, говорю вам это.

Толпа взорвалась. Мечи застучали о щиты. Загремели барабаны. Из глубины раскачивающейся массы кочевников выбежала группа из пятнадцати человек с барабанами и направилась к центру окруженного пламенем пространства, в котором находился Каталлон. Они быстро расселись по местам, повернувшись лицами к восходящей луне. Как только начал бить маленький барабан, все звуки за пределами круга смолкли. За ним заговорил густой, низкий бас инструмента побольше.

Каталлон взмахнул рукой, и от толпы отделилась еще одна группа, тоже направившаяся в круг. На этот раз она состояла из женщин, все они были одеты в блузы и юбки, расшитые бисером, и различные головные уборы, у кого из рогов, у кого из перьев. Те, на ком были костюмы животных, тоже несли барабаны. Эти инструменты издавали резкие металлические звуки. Остальные танцоры, примерно по одному на десяток зверей, были одеты охотниками, на их одежде красовалась яркая вышивка бисером.

Танец прославлял охоту. Подкрадываясь, нападая, отпрыгивая назад, охотники плели сложный узор вокруг внутренней группы - дичи. Конвей отметал с кривой ухмылкой, что большинство женщин из этой группы особенно усердно имитируют то, как у убегающих животных сверкает сзади белый мех. То, что для спасающих свои жизни животных было сигналом опасности, сейчас привлекало не меньшее, но совершенно иного рода, внимание к танцовщицам. Тем не менее женщины имитировали повадки и поведение животных с пугающей точностью, при этом они все время декламировали длинную печальную повесть о погоне и убийстве.

Конвей отвернулся, неприкрытая сексуальность танца обожгла его мозг огненным потоком образов, воспоминаний, эмоций. Он прокладывал себе путь через толпу, машинально отвечая короткими резкими кивками на улыбки и приветствия. Кочевники были слишком возбуждены речью Каталлона и предстоящим праздником, чтобы оскорбляться из-за его невнимания.

Выбравшись из толпы, Конвей повернул к своему шатру. Решив, что возникшая перед ним фигура - еще один участник торжества, он отошел в сторону. Темный силуэт загородил ему дорогу. Конвей остановился. Улыбаясь, Алтанар смотрел на нею снизу вверх, его лицо было еле различимо в тусклом свете факела, пробивавшемся через стену шатра.

- Каталлон поведал нам удивительные вещи, не так ли?

Не заботясь о том, что подумает Алтанар, Конвей фыркнул.

Однако это не помогло от него отделаться. Алтанар увязался за Конвеем. - Это дурная затея. Церкви не нужен Кос. Летучей Орде не нужны силы Коса для того, чтобы захватить Дом Церкви. Если ты поверил всему тому, что он сказал, то это означает лишь уменьшение доли для остальных. Я говорю, он никогда не нападет на Дом Церкви.

Последнее утверждение прозвучало настолько уверенно, что заинтересовало Конвея. Он остановился и огляделся. Сейчас они были среди шатров, и света как раз хватало, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Подойдя к Алтанару поближе, глядя в его узкое лицо, Конвей почувствовал, как учащается его пульс. Инстинкт говорил ему, что беседа с Алтанаром в это время и на эту тему означает неминуемое участие в заговоре. Конвей произнес:

- У меня нет настроения играть в игры. Говори, чего тебе надо, и отстань от меня.

По лицу Алтанара расползлась улыбка.

- Все вокруг - игра, друг мой. Ставки в ней ужасны, но все же это игра. Со своими ходами, контрходами и фигурами.

- И ты сам составляешь правила по ходу игры.

- О, ты еще не играл, но следил внимательно.

Конвей с трудом сумел сохранить маску спокойствия на лице. Неприкрытая двуличность Алтанара была смешна. Смертельна, но смешна.

- Ты никогда бы не пришел ко мне с подобными разговорами, если бы тебя не послал Жрец Луны. Почему он не может просто обратиться ко мне?

- Он считает себя великим интриганом, знает все, о чем думают другие. И из соображений безопасности. Если я поговорю с тобой и ты доложишь об этом, он будет отрицать свою причастность к этому.

- Ты это так говоришь, будто думаешь, что он не сможет этого избежать.

Алтанару удалось мгновение казаться невероятно коварным и сразу же вслед за этим совершенно искренним. Два этих выражения настолько плавно сменяли друг друга, что к тому моменту, как Алтанар ответил, Конвей уже не мог понять, что же он видел на самом деле.

- Я бы даже не заговорил с тобой, не зная заранее, как ты отреагируешь. Я не люблю подобных случайностей. Тебе стоит это запомнить.

- Он приказал тебе проверить меня, не так ли? А если бы ты понял, что я рассержусь и расскажу обо всем Каталлону?

- Я бы солгал. Сказал бы Жрецу Луны, что поговорил с тобой и ты выгнал меня прочь.

- Ты все это мне рассказываешь и думаешь, что я после этого стану тебе доверять?

- Доверяют идиоты. Только страх способен держать нас всех вместе. Когда ты знаешь, что я могу уничтожить тебя, а я знаю, что ты можешь уничтожить меня, мы можем чудесно работать вместе, чтобы уничтожить кого-то третьего.

- Очаровательно. Каков же наш следующий шаг?

- Я отведу тебя к Жрецу Луны. Он сейчас в ярости, так что будь осторожен. Если он подойдет к этим своим проклятым корзинам, готовь громовое оружие. И ни в коем случае не подходи к лунному алтарю.

Сила, прозвучавшая в словах Алтанара, поразила Конвея.

- Ты мне очень помог. Я ценю это. Ты ответишь, если я спрошу: почему?

- Мое существование связано со Жрецом Луны. Все, что идет на пользу ему, идет на пользу и мне. Просто.

- Все ли, Алтанар? - Но тот уже отвернулся и пошел вперед. Вопрос оказался адресован его спине.

Тусклый свет отразился от глаз Алтанара, создав впечатление почти животного взгляда.

- Все. Ты знаешь, я не всегда был слугой… кому бы то ни было. Однажды Жрец Луны снова возвысит меня до того положения, которое я заслуживаю. Я служу ему, ибо моя награда в его руках. - Договорив, он снова отвернулся, и в его походке словно скрывалось осознание того, что он сказал больше, чем хотел. Разговор был окончен.

Конвей был удовлетворен. Еще столько надо обдумать до того, как начнется противостояние со Жрецом Луны.