Дорога назад, в базовый лагерь, заняла у отряда два дня. Продвижение несколько замедлялось из-за требований Лэннета к мерам безопасности. Впереди шли разведчики. С флангов следовала охрана. Обеспечивалось прикрытие с тыла, дабы отсечь любую возможную погоню, а также пронаблюдать, не попытается ли какой-нибудь агент внедрения незаметно пристроиться позади основной колонны. Отряд обогнул охотничий домик Бетака — он же штаб-квартира — и тайными путями пробрался в свое горное убежище.

В течение всего этого времени Лэннету почти некогда было перевести дух. А на привалах Нэн старательно избегала его. Тогда он предпринял попытку поговорить с ней. Нэн вежливо дала понять, что его присутствие ей нежелательно.

Лэннет был слишком измотан, чтобы настаивать на чем бы то ни было. Он сказал себе, что сейчас не время и не место. Однако ночью, в темноте, прислушиваясь к лесным шорохам и крикам, Лэннет все же заставил себя принять правду. Все ее туманные намеки и уклончивое поведение на протяжении пути свидетельствовали об одном: Нэн Бахальт не желает с ним общаться.

Появившись в лагере под покровом ночи, бойцы узнали ошеломляющие новости о гибели Улласа и о том, кто занял его место. Сул сообщил, что над лагерем постоянно пролетают воздушные шпионы. Хуже того, данные разведки указывали на крупное сосредоточение сил Помощников на побережье. Судя по их снаряжению, они готовились к проведению длительной операции.

Картина была ясна. Горы Марноффар располагались на обширном полуострове. Здесь было множество отличных укрытий и достаточно места для маневра, но все же это было ограниченное пространство. Если Помощники блокируют выход с полуострова и станут патрулировать побережье, то эвакуироваться морским путем будет чрезвычайно затруднительно, если вообще возможно. Зона безопасности Свободных все больше и больше напоминала ловушку.

Несмотря на усталость, Лэннет не смог заснуть в первую ночь после возвращения в лагерь. Выскользнув из комнаты, которую он делил с Сулом и Джаркой, Лэннет вышел в ясную горную ночь. Он не испытывал такого ощущения безопасности с тех самых пор, как ему пришлось покидать этот лагерь. Но, невзирая на это, Лэннет все же старался держаться в укрытии, не выходя под открытое небо. Прислонившись к толстому морщинистому стволу дерева, он смотрел на звезды.

Не прошло и пяти минут, как его тихонько окликнул Сул. Лэннет отозвался, и Сул встал рядом с ним под деревом.

— Мне казалось, что вы слишком устали, чтобы гулять по ночам и дышать свежим воздухом.

— Никак не могу заснуть. Слишком много всяких мыслей.

Сул произнес едва ли не извиняющимся тоном:

— Вы говорили про то, что нас кто-то выдал — насчет усиленной стражи и засады на месте приземления. Я думал об этом.

Резкий смешок Лэннета оборвал Сула на полуслове:

— А вы полагаете, что я не думал?

Сул предпочел не отвечать. Когда он вновь заговорил, в его голосе прорезалось возмущение:

— Вы же знаете, что мы соблюдали осторожность! Я считаю, что это просто совпадение.

— Аварийный генератор и усиленная охрана — может быть. Но засада? Невозможно. Им было все известно.

— Почему же они тогда не знали точно, когда вы собираетесь совершить рейд на Двор? Почему они не перехватили грузовики эвакуационной команды до того, как те успели подняться в воздух? Вот видите! Спросите себя, к кому в первую очередь могла бы поступить подобная информация. А потом задайте себе вопрос — зачем бы советник Уллас стал предпринимать именно такие защитные меры? В том, что произошло, нет никакого смысла. Вспомните — вы прошли над точкой посадки на довольно высокой скорости. Быть может, вам только показалось, что вы видели там засаду?

— Я видел то, что там было. И наш налет не провалился по одной-единственной причине — мы застали их врасплох. Да и то, пока Трей не шарахнула этого типа, Марда, мы все были в глубокой заднице.

— Хорошо, допустим, вы правы. И кто же их предупредил?

— Мы можем никогда не узнать этого. Давайте надеяться, что кто бы это ни был, он не станет докладывать Этасалоу о наших действиях. У нас и без того достаточно незавидное положение.

— Вы думаете, мы сможем победить их?

— В открытом бою? Нет. Мы должны наносить удар, потом удирать и прятаться. Понимаете, Сул, мы не планируем победить. Мы планируем выжить.

Сул вздохнул:

— Ну ладно, можете и дальше обходиться без сна, если хотите. А я, пожалуй, вернусь внутрь. Я рад, что вы возвратились — вы и все остальные.

Лэннет поблагодарил его и сел, прислонившись спиной к дереву. Он пытался придумать, как наилучшим образом использовать пленных — такое ценное приобретение — для сделки с Этасалоу. Однако капитан никак не мог сосредоточиться на этих вопросах. Сейчас над его размышлениями властвовало сердце, а не рассудок.

Нэн для него потеряна. Человека, которого она любила, больше не существует, и она не питает ни малейшего интереса к тому, кто занял его место.

Лэннет так и уснул там, под деревом, повалившись набок и свернувшись калачиком. Его сны были пусты и бесцветны. Он проснулся, едва начало светать, зная, что ему что-то снилось, но не мог вспомнить, что именно.

В то же утро, несколько позже, Лэннет вместе с Мальтраном сидел за монитором воздушного шпиона, когда в комнату вошел боец и сообщил, что принц Дафанил требует присутствия Лэннета. Лэннет улыбнулся, услышав слово «требует», однако пошел. Дафанил ждал наверху. Нэн стояла рядом с ним. Лэннет заставил себя сосредоточить внимание на принце. Удивительно, но молодому человеку долгая «прогулка» пошла на пользу. На лицо его вернулся румянец, да и в целом принц выглядел окрепшим. Он тепло поприветствовал Лэннета, а затем сразу перешел к делу:

— Я расспрашивал людей о вас. Поскольку вы не капитан Лэннет, то я решил, что мне нужна хоть какая-нибудь информация. Говорят, что вы из Изначальной гвардии. Однако сложившееся у меня впечатление не соответствует этому. Мне сказали также, что с конкретной причиной вашего появления здесь связана какая-то тайна. Это наводит меня на сильные подозрения относительно причастности к делу моего папочки, однако мы не будем углубляться в данный вопрос. Суть состоит в том, что вы явно руководили всей операцией. Вы похитили меня, доктора Бахальт и этого мерзкого слизняка Марда. Вы предполагали использовать нас в качестве товара при сделке с Этасалоу. Это так?

— В общем-то, да, но…

Дафанил прервал его:

— Вы зря потратили время.

— Почему, ваше высочество? Вы считаете, что Этасалоу не пойдет на сделку?

— Конечно, он пойдет. А вот вы — нет.

На лице Лэннета отобразилась легкая насмешка.

— И вновь, ваше высочество, — почему?

— Не знаю.

Дафанил склонил голову набок, и Лэннету на миг показалось, что он смотрит на голографию императора в юности. Пристальный взгляд Дафанила был устремлен прямо в глаза Лэннету, однако когда принц заговорил, в его тоне сквозило лукавство, которого император Халиб никогда не позволил бы себе:

— Когда вы во время своего налета вступили в спор с Мардом, вы ничего не выигрывали, а проиграть могли все. Настоящий повстанец просто зарезал бы его. Доктор Бахальт и я стали бы всего-навсего еще одной парой случайных жертв. Мне кажется, что вы не лишены совести, и я не верю, что вы отдадите нас Этасалоу. А если вы попытаетесь это сделать… мы с доктором пообещали друг другу, что в этом случае мы покончим жизнь самоубийством. Доктор Бахальт видела, что происходит с людьми, переделанными ее дядюшкой. — Прежде чем произнести следующую фразу, Дафанил помолчал и искоса глянул на Нэн. — И какие бы слухи обо мне ни ходили, я не желаю, чтобы меня использовали против моего отца. Моего так называемого отца.

Лэннет улыбнулся еще шире:

— Чувствую, что у вас есть какое-то предложение.

— И, как мне кажется, очень неплохое. Несколько дней назад вы еще могли бы использовать меня в качестве товара, натравив Улласа на Этасалоу: ни один из них не допустил бы, чтобы я оказался под контролем у другого. Теперь такой возможности нет. За меня вы не получите от Этасалоу ничего, кроме обещаний, а закончится все вашей смертью, и то если вам повезет. Разрешите нам помочь вам. Я знаю кое-что о сражениях. Доктор Бахальт может оказать неоценимую помощь в лечении ваших раненых.

— При всем уважении к вам, ваше высочество, я не уверен в вашем боевом опыте.

— Я не солдат. Я принц. Я отлично владею мечом. Испытайте меня сами.

Вспомнив о лейтенанте-Помощнике, который умер от удара принца, казавшегося не более смертоносным, нежели оплеуха, Лэннет предпочел поверить Дафанилу на слово. Высказав это вслух, Лэннет добавил:

— Я не хочу подвергать вас риску, ваше высочество. По крайней мере до тех пор, пока ситуация не станет безвыходной. Возможно, вы правы в отношении Этасалоу, но я должен выждать и посмотреть. Вы не упоминали, что ваш отец сделает со мной, если вы будете ранены, сражаясь за нас.

Принц Дафанил попытался улыбнуться. Смотреть на это было жалко.

— Ранен? Если я буду ранен, он не скажет ничего. Однако если я погибну в битве за вас, а вы останетесь живы, он сделает вас одним из величайших героев в истории всей империи.

Медленно, постепенно выражение лица принца изменилось, став жестким и насмешливым.

— Вы доказали, что способны учуять предложение. А как насчет возможности?

Громко рассмеявшись, Дафанил повернулся спиной к Лэннету и пошел прочь.

Глядя, как принц удаляется самодовольной походочкой, Лэннет едва не пропустил мимо ушей слова Нэн. Она говорила:

— …храните ваше медицинское оборудование? Я должна знать, что имеется в распоряжении.

— Туда.

Лэннет взял Нэн за руку. От этого прикосновения на него обрушилась лавина воспоминаний. После стольких месяцев тьмы и безнадежности она здесь. Он может прикоснуться к ней. Женщина, которую он любит. Лэннет больше не мог ей лгать. Он сказал:

— Это я. Это на самом деле я. Они прооперировали мое лицо, изменили отпечатки пальцев…

Нэн с отвращением выдернула у него руку и отшатнулась.

— Вы даже не знаете о нем ничего. Он не стал бы торговать людскими жизнями. Или душами. Не смейте прикасаться ко мне!

— Мне пришлось сказать им, что ты нужна мне для сделки. Как еще я мог заставить их помочь мне освободить тебя? С тех пор, как я прибыл сюда, я только об этом и думал. А все остальное я просто был вынужден делать.

— Император послал вас обучать мятежников, чтобы они свергли правителя, настолько деспотичного, что его люди и мечтать не могут бороться против империи? Вы оскорбляете мои чаянья, вы оскорбляете мой ум. Вы подлы настолько же, насколько тупы!

— Меня послали сюда не затем, чтобы обучать кого-либо. Предполагалось, что эти люди помогут мне в исполнении порученного мне дела. Но они заявили, что, если я не буду обучать их бойцов, они отдадут меня Этасалоу. Я решил, что мой единственный шанс спасти тебя — это обучить их, а затем использовать. Это сработало. Ты свободна.

— Вы сами признали, что я — всего лишь ценное имущество. Вероятно, все мы погибнем. Я поняла то, что было сказано вчера ночью относительно военных планов моего дяди. Пусть кто-нибудь покажет мне медицинское оборудование. Держитесь от меня подальше. Меня тошнит от вашей лжи.

— Нэн, прошу тебя… — Лэннету хотелось протянуть к ней руки, но он подавил этот порыв. — Вспомни одностороннюю камеру. Мы говорили о детях, о том, чтобы у нас с тобой был свой дом… Мы шутили, что поскольку мы оба знакомы с императором, то не поможет ли нам это знакомство обосноваться на Атике. Мы провели бы свой медовый месяц в горах, и все в Коллегиуме лопнули бы от зависти… Откуда я могу это знать, если я не Лэннет?

На побледневшем лице Нэн отразилось потрясение, однако она отказывалась верить капитану.

— Все, о чем говорилось в односторонней камере, можно было подслушать. Именно оттуда вы могли все узнать.

Она отвернулась и прижала к губам кулак, как будто боялась, что ее действительно стошнит.

Лэннет сдался. Он подождал, пока Нэн придет в себя, затем сказал:

— Вам туда, — и направился к складам. У входа он показал ей, куда идти, и удалился.

Военные действия начались в тот же день, после полудня. Воздушный шпион засек, что в лагеря Помощников на побережье прибыло большое количество электромобилей. Пока аппарат продолжал передавать изображение в укрытие Свободных, машины неспешно взмыли в воздух и рассредоточились для наблюдения за побережьем и всеми подступами с моря. Одновременно патруль Свободных передал по комму срочное сообщение о крупной колонне Легионеров, вышедшей с одной из тренировочных баз и направляющейся прямо к базовому лагерю повстанцев.

Лэннет вместе с небольшой группой бойцов отправился готовить место для засады. Патруль Свободных продолжал информировать его о продвижении колонны. Когда Лэннет впервые издали увидел Легионеров, те расположились на берегу небольшой речки, радуясь полуденному привалу. Они отдыхали, окуная босые ноги в холодную воду, ели, валялись на травке. Тем не менее часовые были расставлены грамотно и все время оставались начеку.

Пережидая, пока привал у Легионеров закончится, Лэннет и его бойцы немного перекусили. Когда колонна построилась и двинулась вперед, Лэннет отметил, как были расположены фланговые прикрытия. Строгое соблюдение интервалов в строю, постоянное наблюдение офицеров, свободных от других обязанностей… Лэннет мрачно признал, что подразделение хорошо обучено. В любом из отрядов Этасалоу должна быть отличная дисциплина. Эти люди великолепно вымуштрованы. Однако чем больше Лэннет наблюдал издали за маленькими фигурками, ползущими вверх по горной долине, тем сильнее становилась его озадаченность. При всей их дисциплинированности в них чувствовалось какое-то особое рвение. С такого расстояния нельзя было различить выражение лиц, однако в этих людях ощущалось что-то маниакальное.

Лэннет вызвал по комму группу засады и сказал им:

— Я присоединюсь к вам в точке, указанной на карте. — Получив уведомление о том, что сообщение принято, Лэннет дал сигнал своей группе. Пригибаясь к земле и держась в укрытии, они отступили.

Место, выбранное для засады, находилось на склоне, где дорога спускалась вниз. Тремястами метрами выше Легионеры должны были миновать узкий горный проход. В выбранном месте с восточной стороны дороги было отличное укрытие — нападающие могли подобраться почти вплотную. С западной стороны начинался подъем — сперва пологий, а затем все более крутой. На этой крутизне также легко было спрятаться среди огромных валунов и густого кустарника. Если все пойдет хорошо, то после первого удара Свободных Легион отойдет на запад, чтобы перегруппироваться.

Именно тогда на Легионеров из укрытия нападет вторая группа засады.

Если все пойдет хорошо.

От перевала колонна спускалась с должной осторожностью. И все же Лэннет не мог отделаться от ощущения, что Легионеры прямо-таки мечтают, чтобы на них напали. Когда разведчики прошли мимо первой группы засады, не заметив никого, и фланговое прикрытие тоже благополучно разминулось с засадой, Лэннет понял, что операция была спланирована тактически успешно. Но тем не менее странное ощущение продолжало усиливаться.

Едва первые ряды основной колонны поравнялись с засадой, Свободные вскочили и с криком бросились в атаку. Их длинный строй был развернут параллельно дороге. Ощетинившись копьями, словно дикобраз — иголками, повстанцы яростно наступали на врага.

У Легионеров не было копий. Зато у них были щиты и мечи, которыми они отменно владели. В момент атаки Свободные отбросили врагов назад, однако не сумели нагнать на них страх. Выкрикивая команды и боевые кличи, Легионеры слегка отступили, стараясь сохранять единый строй.

Никто не струсил и не побежал. По спине у Лэннета пробежали мурашки. Так не бывает, чтобы отряд подвергся нападению из засады и никто не бросился удирать. Но именно так все происходило сейчас. Легионеры падали, получив ужасные раны, кричали от боли — и последним усилием пытались подрезать ноги атакующим. Лэннет видел, как один Свободный пронзил копьем Легионера, но тот, бледный как смерть, выкрикивая проклятия, все же дотянулся и рубанул своего врага мечом.

Вторая группа засады выскочила из укрытия и ударила в спину колонне Легионеров. На стороне Свободных была полная неожиданность. Битва превратилась в кровавый хаос. Легионеры падали, словно трава под косой.

Но продолжали сражаться. Отчаянно. До тех пор, пока на поле битвы не осталось ни одного живого Легионера. То, что должно было стать победой, обернулось чем-то большим. И чем-то худшим. Это была бойня.

Это была катастрофа. Для Свободных.

Лэннет, насквозь мокрый от пота, смотрел на мертвые тела, лежащие грудами и поодиночке. Он видел, как ручейки крови сливаются, текут и исчезают в вытоптанной траве, словно грязные дождевые потоки. Он насчитал пять убитых Легионеров на каждого погибшего Свободного.

Лэннет понимал, какое будущее ожидает его бойцов, и слезы жгли ему глаза. В поведении колонны Легионеров был вызов. Они знали. Они искали битвы — чтобы перед смертью убить столько врагов, сколько смогут. Они ведали страх смерти — иначе они не смогли бы так эффективно сражаться, — но они не были намерены покидать поле сражения до тех пор, пока у них есть силы убивать и пока хоть один Свободный остается в живых.

Боевые действия начались. Первая атака преследовала одну цель — продемонстрировать намерения Этасалоу. А именно — полное уничтожение мятежников. В этой войне Свободные не смогут победить. Они даже не смогут в ней выжить.