Правило двенадцатое. Никогда не флиртуйте с пассажирами, особенно с пьяными.

Я толкаю по проходу тележку с ужином, когда меня догоняет одна из стюардесс.

— Энни, тебя спрашивает одна пассажирка, — говорит она.

— Бабулька с фиолетовыми волосами?

— Точно! Она говорит, что ты украла ее пальто.

— Оно в отделении для ручной клади над ее креслом. Будь добра, зайка, вытащи его, покажи ей и потом сунь обратно, ладно? Спасибо тебе.

— А неподалеку от нее сидит мужчина, который спросил меня, замужем ли ты.

— И что ты ему ответила? — спрашиваю я с тревогой, потому что это наверняка опять «конский хвост» — больше некому. Многие знакомые интересуются, часто ли с нами пытаются познакомиться мужчины. К сожалению, чаще всего с нами пытаются познакомиться именно такие мужчины — пьяные и противные.

— Сказала, что не знаю.

— Еще раз спасибо. И раз уж ты все равно пойдешь к «Фиолетовой леди», скажи этому типу с конским хвостом, что я помолвлена и скоро выхожу замуж. Хорошо?

Она тут же опускает взгляд и оглядывает мои руки в поисках кольца, которое — будь я помолвлена — непременно сверкало бы на моем пальчике солидным камушком. Прежде чем она успевает что-нибудь спросить, я качаю головой и говорю:

— Просто скажи ему об этом, ладно? Ложь во спасение.

Смотрю на часы. Боже, мы всего час находимся в воздухе! Мысленно я торжественно произношу страшную клятву и обещаю себе, что на следующей же неделе вернусь к начатой мной программе подготовки и обучения, которая рано или поздно сделает из меня специалиста по связям с общественностью. Получив диплом, я смогу подыскать себе мирную работу в офисе с девяти до пяти, и мне не придется больше иметь дело с пьяными приставалами и параноидными бабульками, которые уверены, что я воровка. Закончу курс и разошлю резюме во все солидные компании. И тогда если мне повезет, то на следующий год в это же самое время я буду носить свою собственную одежду, обедать с клиентами в шикарных ресторанах, а по вечерам посещать суаре, куда приглашают солидных людей и представителей средств массовой информации.

Боже, неужели такая жизнь действительно возможна? Пожалуй, если все время держать в уме столь привлекательную картинку, то я смогу заставить себя учиться. Подобные перспективы стоят любых усилий. Единственным недостатком этого светлого будущего будет потеря моих привилегий сотрудника авиакомпании. Что бы вы там ни думали, это весьма солидная экономия. Например, я могу летать в любую точку мира практически бесплатно. Ну, с другой стороны, можно будет продумывать поездки заранее и подыскивать дешевые билеты и спецакции, информация о которых регулярно появляется в Интернете. Мыслим позитивно!

Итак, мы всех накормили и напоили, но есть пассажиры, которые хотели бы еще чего-нибудь попить или выпить. Сначала мы предлагаем чай или кофе в надежде, что это замедлит воздействие уже выпитого алкоголя. А потом придется опять вывозить тележку со спиртными напитками.

Я в центре самолета, в кухне, и жду, пока закипит чайник. И еще я делаю вид, что готовлю для каких-то американцев кофе без кофеина. Доверчивые люди — на ирландских рейсах мы такого кофе просто не держим.

И тут из салона доносится дикий вопль, и я, даже не глядя, точно знаю, что проблемы именно с моими пассажирами.

Я высовываюсь из кухни и быстро обозреваю салон. «Фиолетовая леди» орет на рыженького малыша, который разревелся, так как уронил погремушку.

— Заткнись! — визжит милая старушка. — А ну заткнись, черт бы тебя побрал, отродье!

Я растерялась, потому что как-то не ожидала от бабульки подобной агрессивности и злости. Молодая мама прижимает к себе сына и выглядит перепуганной насмерть. Я несусь по проходу, чтобы уладить конфликт. Становлюсь на четвереньки и ищу под креслами погремушку. Фу, у кого-то носки вонючие! Возвращаю погремушку матери. Бегу обратно в кухню, потому что чай остывает очень и очень быстро. «Пожалуйста, — мысленно взываю я к провидению или кто там отвечает за неприятности, — можно немножко мира и тишины? Ну хоть пока чай не развезу!» Я успела только сложить на поднос сахар, как из салона донесся очередной крик. Что теперь?

Спешу по проходу, и теперь на лице моем нет улыбки. Я стараюсь выглядеть как сержант, проводящий смотр новобранцев. Нет, в этот раз «Фиолетовая леди» молчит. Как и остальные пассажиры, она ошеломленно наблюдает за сценой, развернувшейся в соседнем ряду.

Толстая дама, та, что в очках и с кудряшками, заливается слезами. «Конский хвост» выглядит чертовски злым. Я вижу, как он скатывает в трубку газету и бьет ею по голове толстуху, сидящую как раз перед ним. От растерянности я не сразу обретаю голос.

— Что тут происходит? — спрашиваю, от изумления позабыв про строгость.

— Он назвал меня самкой кита! — рыдает толстуха, и некоторые пассажиры подают голос, подтверждая ее слова. — Сказал, что мне нужно худеть.

Я сердито смотрю на обидчика. Уж кто бы такое говорил, а? У самого-то пузо торчит барабаном и глазки жиром заплыли.

— Она откинула спинку кресла, и мне тут нечем дышать! — заявляет он, не чувствуя ни малейших угрызения совести.

Я вспоминаю, что должна выглядеть как представитель власти.

— После того как посуда убрана, эта дама имеет полное право откинуть спинку кресла и сидеть так, как ей удобно, — говорю я громко и по мере сил спокойно.

— Эй, детка, расслабься, — ухмыляется хам. — Ты чертовски сексуальна, когда изображаешь злюку. Как насчет встретиться со мной, когда прибудем в Дублин? Я тебя приглашаю на свидание!

Все пассажиры с любопытством ждут моей реакции. Я чувствую, как щеки заливаются румянцем. Черт бы его побрал, этого типа!

— Ведите себя прилично, — говорю я, все еще надеясь привести хама в чувство и успокоить окружающих.

— А задница у тебя просто шикарная, — изрекает он. И тут на сцене появляется другая стюардесса.

— Что здесь происходит? — спрашивает она.

— А вас никто не звал, — рявкает «конский хвост», злобно сверкая на нее глазками. — Энни вполне может сама разобраться со своей личной жизнью.

Я просто языка лишилась от такой наглости и стою молча, как полная дура.

— Этот человек причиняет неудобство и беспокоит соседей, — говорит один из пассажиров, солидный мужчина с седыми усами.

— Ты, урод, не лезь не в свое дело! — орет «конский хвост».

Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы в полу образовался несанкционированный люк и меня вышвырнуло бы за борт. Тогда я смогла бы мирно умереть среди облаков. Я предчувствовала неприятности, но даже представить себе не могла, что это выльется в такой кошмар. А я в самом его эпицентре!

— Энни должна гордиться, что я пригласил ее на свидание, — заявляет чудовище, глядя на мою коллегу, которая замерла с открытым от изумления ртом. — Вот тебя я бы приглашать не стал, ты для этого старовата.

Тут толстуха, сидящая перед ним, перестает лить слезы, оборачивается к нему и выкрикивает:

— Кем вы себя возомнили и почему считаете, что вам позволено оскорблять всех и каждого?

— Я тебе сказал заткнуться, сука! — «Конский хвост» хватает спинку ее сиденья двумя руками и начинает изо всех сил трясти ее.

В это время к нам присоединяется Клара, и мы образуем дружное трио, которое безуспешно пытается утихомирить буяна. Яслучайно оглядываю салон и вижу, что все пассажиры смотрят на нас. Они не слушают музыку и не смотрят фильм. Мы являемся неожиданным и остросюжетным развлечением.

— Если вы не оставите эту даму в покое, я с вами разберусь, — угрожающе говорит джентльмен с седыми усами.

«Конский хвост» вскакивает с кресла. Лицо его краснеет и искажается от ярости. Он бросается с кулаками на усатого, и я слышу возгласы ужаса, раздающиеся со стороны зрителей, то есть пассажиров. «Конский хвост» хватает усатого за горло и начинает его душить. Сидящая рядом с жертвой худенькая женщина вопит во всю силу своих легких:

— Помогите! Остановите его кто-нибудь! Он убивает моего мужа!

К нам присоединяется старшая стюардесса. Пассажиры встают со своих мест. Кто-то из осторожности отходит назад, но некоторые, наоборот, подходят поближе, чтобы не пропустить захватывающие подробности схватки. «Конский хвост» сжимает руки все крепче, и лицо усатого приобретает малиновый оттенок.

Я проталкиваюсь через толпу и несусь к кабине экипажа. Бегом через салон первого класса, где богатые и знаменитые не спеша тянут шампанское, совершенно не представляя себе, что за ужас творится в соседнем салоне. Я торопливо набираю код на замке и врываюсь в кабину экипажа.

Капитан смотрит на меня с изумлением:

— Все в порядке, Энни?

— Нет, сэр, не в порядке! — Я вытряхиваю на пол содержимое сумки, где находятся всякие специальные предметы для безопасности полета, в том числе и наручники. Прежде я ими никогда не пользовалась. — У нас на борту псих!

— Это тот, который…

— Да, тот самый, — сердито говорю я, и мне очень хочется напомнить ему, что если бы кто-нибудь послушал меня там, в Чикаго, то этого кошмара удалось бы избежать.

— Ты собираешься заковать его в наручники?

— Надеюсь, вы дадите мне на это разрешение? — спрашиваю я таким тоном, что все понимают — даже если командир экипажа будет возражать, я все равно еде-лаю по-своему. Он молча кивает, и я бегу обратно в салон, спрятав наручники под фартуком. Вернувшись к месту битвы, я с облегчением вижу, что двое мужчин из числа пассажиров оторвали пьяного негодяя от усатого и бедняга обмяк в кресле, растирая шею.

«Конский хвост» увидел меня и кричит:

— Эй, красотка, как хорошо, что ты вернулась! Убери от меня этих придурков!

— Ладно, тогда я сама буду вас держать. Давайте руку, — ласково говорю я.

Он с готовностью протягивает мне свою потную конечность, я хватаю его за руку, заламываю ее за спину и быстро надеваю браслет наручника.

— А теперь вторую руку, мистер! — рявкаю я, мгновенно отбросив всякую вежливость.

Все вокруг застывают и молча смотрят на нас. «Конский хвост» тоже теряется, и, кажется, до него наконец доходит, что шутки кончились. Он дает мне вторую руку, и я защелкиваю наручники. Металлический лязг, громко прозвучавший в тишине салона, знаменует конец беспорядков. Я вздыхаю с облегчением и вдруг понимаю, что у меня дрожат колени и кружится голова. Хватаюсь за спинки кресел и пытаюсь быстренько прийти в себя. Не хватает только в обморок упасть, вот все порадуются! Спектакль продолжается! Ну уж нет. Вдох-выдох, еще раз. Наверное, я смогу добраться до кухни. И тут раздастся высокий и пронзительный голос:

— А куда, черт возьми, вы засунули мое верблюжье пальто, хотела бы я знать?