— Порядок, Роберт. В Нью-Йорке все прошло хорошо.

— Дело сделано? Они приняли обязательства?

— В принципе, да. Окончательную подпись они поставят накануне того дня, когда мы начнем операцию, точнее, в последний рабочий день.

— Поскольку мы начинаем девятого, это означает следующую пятницу, шестого?

— Совершенно верно. Цюрихский банк подпишет в тот же день, хотя это, конечно, простая формальность. Так как американцы согласны обеспечить финансирование при условии участия Цюрихского, мы получим подпись швейцарцев рано утром, и тогда у нас будет целый рабочий день, чтобы собрать остальные подписи.

— Хорошо. Маркус, вы можете ознакомить меня с другими финансовыми мероприятиями?

— Если не возражаете, пусть все разъяснит Джулия. Я не сумел выкроить время для поездки в Нью-Йорк, поэтому с Роско Селларсом летали Джулия и Грейс…

Маркус тщательно скрывал свои чувства, но по-прежнему кипел от злости, думая о том, как ловко Селларс отстранил его от поездки. Мысль, что Грейс летала на «Конкорде», а он нет, приводила его в бешенство.

— Я рассчитывал прийти сегодня вместе с Роско, чтобы вы наконец встретились и он лично доложил обо всем. К сожалению, сейчас проходит большое внутреннее совещание, и он не мог отлучиться.

Роберт Куилли удивился. Какое внутреннее совещание может иметь преимущество перед двадцатимиллиардной сделкой? Похоже, что «Скиддер» путает приоритеты. Впрочем, пока они делают дело… Да и вообще, не в его правилах показывать, что он обижен.

— Мне все равно. Давайте, Джулия.

— Спасибо, Роберт. Как вам известно, первым делом мы должны позаботиться о полной сумме для обеспечения сделки. Это требует краткосрочного кредита на все двадцать миллиардов фунтов. Наш собственный акционер, Цюрихский банк, согласился предоставить восемь миллиардов из этой суммы, остальная же часть будет синдицирована в группе американских банков во главе с «Бэнк Манхэттен». График выплат — приложение номер один в пакете документов…

Куилли быстро перелистал бумаги, нашел нужную, просмотрел и закрыл папку.

— Мы учли возможный раскол между инвесторами «Юэлл» — одни согласятся получить наличные, другие предпочтут акции расширенной группы «Фернивал». Надеемся, что, по крайней мере, половина выберет второй вариант, поэтому из финансового обеспечения будут использованы максимум десять миллиардов, а может быть, и значительно меньше. Очевидно, вам потребуется время для оценки состояния дел «Юэлл» и для продажи той части, которая вам не нужна. По самым благоприятным прогнозам, на это уйдет от девяти до двенадцати месяцев. Полагая, что эти операции принесут, по меньшей мере, семь или восемь миллиардов, ваш долгосрочный долг не превысит трех миллиардов, что обеспечит весьма благоприятное соотношение собственных и заемных средств.

Куилли кивнул.

— А кто обеспечит долгосрочные долговые обязательства?

— Цюрихский банк и «Бэнк Манхэттен» в равных долях.

— Очень рад. Спасибо, Джулия. Вы прекрасно поработали.

— У Роско давние связи с «Бэнк Манхэттен», это облегчило задачу.

— Хорошо. Итак, Маркус, что еще нам надо сделать сегодня?

— Думаю, мы в очень хорошей форме. Проект пресс-релиза почти готов. Самый большой из оставшихся вопросов — сообщать ли заранее о сделке вашим собственным крупным акционерам.

— Что вы посоветуете? — Куилли имел свои соображения, но вначале хотел услышать точку зрения Маркуса.

— Принимая во внимание все обстоятельства, я бы высказался против. Мне кажется, такой шаг увеличит риск утечки информации.

Куилли кивнул, скорее принимая его позицию к сведению, нежели соглашаясь с нею.

— Я вижу риск, Маркус, но у нас весьма тесные отношения с тремя крупнейшими акционерами, и, как вам известно, после того как мы сообщили им об ИФК, никакой утечки не произошло. Я полагаю, что должен поговорить с ними. Однако проинформирую я только эту узкую группу, причем сделаю это не раньше пятого, так что риск будет минимальный.

— Ладно, — Маркус расстроился, что Куилли отверг его совет, тем более при Грейс и Джулии. — Что ж, полагаю, на сегодня это все.

Куилли улыбнулся и встал:

— Спасибо вам всем.

Маркус, Грейс и Джулия вышли, спустились на лифте вниз и сели в ожидающее такси. Маркус жестом велел Грейс поднять стекло, отделяющее кабину водителя, и удостоверился, что переговорник отключен.

— Ну что ж, кажется, он доволен планом финансирования. Пожалуй, я еще раз попытаюсь убедить его не информировать акционеров. Меня тревожит не утечка; вдруг эти сволочи выступят против сделки? Что если они владеют крупными пакетами акций объекта нашей атаки? В таком случае, возможно, удастся убедить Роберта, что информировать их слишком рискованно. Поскольку рыночная стоимость «Юпитера» четырнадцать миллиардов, они наверняка имеют некоторое количество его акций. Ты можешь проверить, Грейс?

До конца поездки Маркус продолжал давать инструкции. Когда машина подъехала к Трогмортон-лейн, он, опередив девушек, устремился в банк.

Такси отъехало, свернуло за угол и снова остановилось. Худой очкастый водитель вытащил из кармана черную проволочку с пуговками на концах. Сунул пуговки в уши, что-то покрутил внизу и уставился прямо перед собой, внимательно слушая. Несколько минут спустя он спрятал проволочку в карман, взял розовую газету и проглядел биржевые полосы. Компании стоимостью в четырнадцать миллиардов встречаются нечасто. Где искать? Автоматика? Ничего. Как насчет машиностроения? Есть тут что-нибудь на «ю»? Да, есть, и какая! Единственная на весь раздел с подобной рыночной стоимостью. Господи! Он схватил мобильник и набрал номер. Отозвался сонный голос.

— Лен? Прости, я тебя разбудил?.. Думаю, мы только что попали в яблочко. Надо встретиться сегодня после обеда. Позвони Терри, пускай тоже придет в кафе на Грешам-стрит. В два тридцать, ладно?

* * *

Когда они ушли, Роберт Куилли сел за большой дубовый стол, где не было ничего, кроме блестящего телефона, компьютера, папки с документами на подпись и деревянной рамки с фотографией на редкость привлекательной молодой женщины. Он с нежностью посмотрел на снимок, затем поверх компьютера устремил взгляд на крыши Эрлз-Корт. «Юэлл» станет венцом невероятно удачной карьеры. Француз по крови и по рождению, Куилли был оторван от родины в четырнадцать лет, когда его отец, устав от попыток прожить фермерством в Дордони, отправился в Америку. Роберт прибыл туда со знанием английского в пределах кока-колы и группы «Бич бойз». К счастью, он мог постоять за себя, в чем на собственном горьком опыте убедился не один из нахрапистых юнцов Среднего Запада.

Эта же склонность к демонстрации физической силы привела его в американский спецназ. Понятно, это не была работа на всю жизнь, и в тридцать с небольшим, получив диплом экономиста, он занялся бизнесом в промышленности. Больших успехов от него никто не ждал, и напрасно. Как руководитель Куилли отличался великолепным чутьем, безжалостно урезал ставки, но вызывал самозабвенную преданность у уцелевших. Он обладал крепкой стратегической хваткой, и под его руководством компании вырастали.

Нынешнее его предприятие было невероятно дерзким. Любому другому на много лет вперед вполне хватило бы приобретения и интеграции ИФК. Но Роберт Куилли не находил удовольствия в терпеливом, постепенном продвижении. Возможности вроде «Юэлл» возникают не каждый день. Схватка предстоит тяжелая и будет единоборством. Пусть биржа рассудит, кто лучше сумеет управлять собственностью «Юэлл» — Альберт Остин или он сам. Проигравший получит смертельную рану, навсегда подорвет свою репутацию. Ставки не могут быть выше. Куилли любил запах битвы. И искал ее.

* * *

Когда Маркус Форд вернулся в банк, совещание директоров продолжалось уже десять минут. Селларс и Майерс сопредседательствовали, но теперь каждый знал, что это означало. Ричард тоже понимал это и, чтобы хоть недолго продержаться, вынужден был плясать под дудку Роско.

— Мы с Роско обсудили ситуацию и решили, что нам надо коренным образом пересмотреть распределение обязанностей в отделе. До сих пор мы не имели систематических деловых контактов с ведущими компаниями в Великобритании и на континенте, а кроме того, довольно вяло защищали связи наших клиентов от нападок других банков. Это нужно изменить. Как всем известно, биржа имеет тенденцию специализироваться по секторам. Ведь вести переговоры с телефонной компанией, к примеру, куда легче, если что-нибудь знаешь о телекоммуникациях.

Питер Элтон, один из твердолобых, возбужденно тряхнул седой головой:

— Ричард, это, конечно, замечательно — для тех, кто разбирается в телекоммуникациях, но что делать таким, как я? Позвонить шефу «Бритиш телеком» в доказательство, что я умею пользоваться телефоном?

Над столом прокатился нервный, но одобрительный смешок. Большинство присутствующих были в том же положении.

Майерс повернулся к Селларсу:

— Роско, вы не хотите ответить?

Лицо у Селларса было холодное, но бесстрастное:

— Нет, Ричард. Почему бы вам не продолжить?

— Хорошо. Мы уже разбили младших администраторов по секторам. А теперь мы с Роско предлагаем распространить этот опыт на директорский уровень. Каждый из вас возьмет определенный сектор и целиком сосредоточится на нем.

На сей раз к сопротивлению примкнул и Джулиан Литгоу. Этому молодому, еще не достигшему сорока, энергичному человеку терять было меньше, чем старикам. Он даже не удосужился адресовать свои реплики Майерсу.

— Простите меня, Роско, но Лондон — это не Нью-Йорк. Большинство наших клиентов вовсе не желают обсуждать с нами технические штучки. Им просто нужен четкий совет по корпоративным финансам.

Селларс понял, что нужно прижать Литгоу хвост, пока он не подстрекнул других к противостоянию.

— Возможно, вы правы, Джулиан, но факт остается фактом: мы уступаем рынок банкам, внедрившим секторный подход. Вы никогда не задумывались, почему фирмы вроде «Морган-Стэнли» или «Голдман» так богатеют? Неужели вы вправду думаете, что эти банки могли бы позволить себе платить верхушке руководства по пять-десять миллионов долларов в год, если бы те тратили время только на осуществление операций и выдачу советов? Их дело — затащить клиента в дверь, а затем поцеловать на прощание, когда сделка готова к подписанию. Конечно, они могут изредка позвонить ему или пообедать с ним, чтобы поддержать иллюзию, но они торговцы, черт побери.

От возмущения Литгоу саркастически фыркнул:

— Значит, Роско, если я правильно вас понял, инвестиционная деятельность банков, по сути, высокого класса иллюзия?

Если он рассчитывал смутить Роско, то он его недооценил. Роско мгновенно отпарировал:

— Разве кто-то говорил о высоком классе?

Это был сильный удар, атмосфера в комнате резко накалилась. Но Роско даже ухом не повел. Похоже, культурная пропасть между его стилем и их куда глубже, чем он думал. Наверное, оно и к лучшему, что нарыв созрел. Если он выиграет, у него будут развязаны руки, если проиграет, «Скиддер-Бартон» придется откупиться недурственной суммой.

— Не берусь говорить за каждого за этим столом, но лично я в торговцы не нанимался! — воскликнул Литгоу.

Отлично, подумал Селларс. Парень играет ему на руку.

— Замечательно, Джулиан. А теперь скажите, чего ради вы нанимались?

На секунду Литгоу задумался, чувствуя, что допустил промах.

— Ради интеллектуального вызова, пожалуй… — Даже в его собственных ушах фраза прозвучала убого. Коллеги, которым его линия до сих пор была по душе, потупили глаза или смотрели в потолок. Но Литгоу не мог остановиться. — Мне нравится решать для клиентов запутанные проблемы.

Повисло короткое, неловкое молчание. Селларс, смакуя момент, готовился добить жертву.

— Понимаю… Значит, деньги тут ни при чем?

Литгоу видел, что загнал себя в ловушку, из которой нет выхода. Признать, что он здесь ради денег, означает, что все его предыдущие возражения не более чем претенциозное словоблудие. Но если отрицать, то, когда придет время выплаты бонусов, ему будет нечем аргументировать.

— Я не говорю, что деньги неважны, просто… — он осекся.

Теперь Селларс окончательно утвердился на командном посту:

— Что ж, в таком случае, Джулиан, вам, наверное, будет приятно услышать, чем в будущем году будут обусловлены ваши вознаграждения. Каждому директору будет установлена квота комиссионных, ожидаемых от его действий. Эта квота поставлена в зависимость от срока исполнения директорских обязанностей, и самой высокой она будет для старших директоров. На первый год, начиная с января, квоты будут сравнительно скромными, но затем поднимутся.

Селларс снова оглядел собравшихся. Они явно проклинали себя за вызов. Сидевший рядом Майерс повесил голову от стыда, ведь его заставили сыграть роль Иуды. Элтон вяло попросил Селларса уточнить.

— Пожалуйста, Питер. Старший директор вроде вас получит на первый год квоту около десяти миллионов фунтов комиссионных. Здесь есть и хорошая сторона: если вы обеспечите эту цифру, вам хорошо заплатят, а если превысите, то заплатят очень хорошо. Но если вы сделаете только пять миллионов, не ожидайте бонуса, а если результат будет еще ниже, то не мне и не Ричарду объяснять вам, что произойдет дальше.

Сопротивление было сломлено, но еще не совсем прекратилось. Джулиан сделал последнюю попытку восстановить свою репутацию в глазах коллег:

— Вполне справедливо платить нам в соответствии с тем, каких клиентов мы находим, но основывать оплату на фактическом комиссионном доходе — абсурд. В корпоративных финансах почти все неурядицы возникают в процессе работы с клиентом. Часто мы тратим месяцы, разрабатывая сделку, которую клиент в последнюю минуту отменяет. Нашей вины здесь нет, а банк не получает почти ничего. Необходимо учитывать и такие варианты.

Глаза Роско блеснули:

— Джулиан, если до вас еще не дошло, то имейте в виду: прошло то время, когда этот банк был этаким увеселительным парком. Я вам скажу, что делать с клиентом, который не хочет завершать сделку. Не отставайте от мерзавца, пока он не согласится.

Вот так. Оппозиция повергнута в прах, настал черед коллаборационистов подобострастно поддержать новый курс. Маркус Форд был первым, за ним — второй из самых молодых директоров. Остальные сидели хмурые и запуганные. Ричард Майерс изложил кое-какие менее значительные пункты и закрыл совещание. Джулиан Литгоу сразу вернулся к себе и позвонил трем кадровым агентам, сообщив, что предлагает свои услуги.

* * *

Без четверти три Терри, Лен и Эйнштейн взяли по кружке чая и устроились за тихим столиком в кафе на Грешам-стрит. Эйнштейну не терпелось сообщить новость, и он выложил ее, пока остальные делали первые глотки.

— Удача, вот что это такое. Возле банков нечего было делать, поэтому я на авось околачивался в окрестностях «Фернивал». И всего через десять минут получил заказ доставить клиентов оттуда в «Скиддер-Бартон».

Терри заволновался.

— Кто заказывал такси? Не Форд?

— Нет, вызов был на имя Честерфилд. Но вез я Форда и двух молодых женщин.

— Одна ростом примерно пять футов пять дюймов, белокурые волосы до плеч, губастая? — спросил Лен.

— Да.

— Ее зовут Грейс, фамилии не знаю. Я как-то подвозил ее и этого Форда в аэропорт Сити. Сексапильная дамочка. А другая как на вид?

— Каштановые волосы, ростом немного повыше и вообще поизящнее.

Терри ухмыльнулся.

— А как буфера?

Эйнштейн пожал плечами.

— Под деловым костюмом не разглядишь.

— Я бы разглядел.

— Утихомирься, Терри! — сердито прикрикнул Лен. — Продолжай, Эйнштейн. Что они сказали?

— Диктофон у меня в кармане. Хотите послушать?

— Прямо здесь? Ты не иначе как спятил. Рассказывай.

— Они говорили о новом предложении. Называли «Фернивал» «Фокстротом», как раньше, а объект — «Юпитером». В общем-то, информация почти нулевая, ведь «Юпитер» мог быть чем угодно. Но дальше Форд сказал, что его текущая рыночная стоимость составляет четырнадцать миллиардов фунтов. Поэтому я пошарил в «Файнэншл таймс». Есть только шесть компаний примерно такой стоимости и лишь одна более или менее в той же отрасли, что и «Фернивал». Догадайтесь, что это за компания? Название начинается на «ю». Это… — он понизил голос до невнятного шепота, — …«Юэлл».

— Что? — Терри приложил ладонь к уху. — Повтори погромче, Эйнштейн, не слышно ведь.

Лен хлопнул Терри по затылку.

— Шшш, глухая тетеря… Я тоже не разобрал, сынок. Напиши.

Эйнштейн порылся в кармане, извлек огрызок карандаша и клочок бумаги. Написал название и передал бумажку друзьям.

Лен кивнул. На Терри это не произвело впечатления.

— Никогда не слыхал.

Лен едва не кинулся душить его.

— Да уж где тебе! Они не выпускают ни презервативы, ни футбольные мячи, так что откуда тебе знать?

— Держу пари, ты тоже про них не слыхал.

— Нет, слыхал.

— Что же они выпускают, раз ты такой умный?

— Эйнштейн тебе скажет.

— Машиностроительный конгломерат. Производит всевозможные детали для автомашин, грузовиков и поездов. Далее, это крупный производитель электронных приборов и устройств и исполнитель крупных оборонных заказов. Я поглядел, что о них пишут. В целом дела у них идут успешно, но цена акций уже некоторое время не растет. Судя по газетам, босс, Альберт Остин, малость постарел.

— Сколько ж ему? — мигом встрял Терри.

— Пятьдесят девять.

Терри ухмыльнулся.

— Выходит, и Лен вскорости созреет для живодерни, а?

Лен опять смазал его по затылку.

— Эйнштейн, давай-ка вернемся к банкирам; они не сказали, когда намечено предложение?

— Нет. Тем более обидно, потому что нам надо покупать опционы, а не акции. Просто необходимо выяснить, когда они думают начать. Терри, как там наша лапочка?

— Вконец меня измотала.

— Ты поговорил с ней?

— Да, вчера вечером. Думаю, все будет в порядке.

— Хорошо. Лен, если мы выясним сроки, ты согласен сыграть по-крупному?

— Безусловно.

— Терри?

— Я тоже.

— Отлично. Итак, нам известны трое из команды «Скиддер», двое из них по именам: Форд и Честерфилд. Надо узнать, как зовут вторую девушку, и пускай наша лапочка предупреждает, если кто-нибудь из них заказывает такси, чтобы один из нас был всегда на месте, когда компьютер делает выбор.