Гай Бартон размышлял о Цюрихском банке, когда в пятницу его самолет приземлился в Сакраменто. Предложение было наглым, но несвоевременным его не назовешь. «Эликсир» испытывал острый спад. Группа имела серьезные долговые обязательства и, если вскоре не наметится улучшения, окажется весьма беззащитной. Как частная компания, они смогут некоторое время скрывать плохие новости, но рано или поздно их банки занервничают. Если дело примет серьезный оборот, то вливание, подобное тому, какое предлагают швейцарцы, кардинально изменит ситуацию. Пока еще нет нужды что-либо предпринимать, но поиграть с ними невредно. Если в конце концов он согласится, Чарлз будет вне себя.

Между прочим, есть вещи поинтереснее, о которых тоже следует подумать. Он летел в Калифорнию проверить заказанное оборудование: костюм для прыжков со встроенной кислородной маской и специальный аэростат. На такой высоте ни один самолет не может без риска открыть люк. В аэростате будет использован чистый гелий. Костюм, пожалуй, даже важнее, ведь он должен противостоять как низким температурам, так и турбулентным потокам при спуске. Бартон заказал то и другое в одной сакраментской компании и очень надеялся испытать снаряжение в выходные дни.

Он слазил в карман, вытащил потрепанную черно-белую фотографию. Новая подружка Гая, стройная чернокожая джазовая певица, заглянула ему через плечо и спросила, кто это. Настоящий первооткрыватель, ответил он, — Джозеф У. Киттингер. В 1960 году свободное падение с высоты восемьдесят четыре тысячи футов было невообразимой дерзостью. Удивительно, что он выжил, и мировой рекорд до сих пор принадлежит ему. Бартон твердо верил, что с современной техникой достигнет большего. Сто тысяч футов свободного падения — на меньшее он не согласен. Разумеется, можно и погибнуть. Но такова уж природа экспериментов.

* * *

Эйнштейн и Лен все выходные чувствовали себя как иголках, не в пример бедняге Терри. Он поневоле размышлял о состоянии своего здоровья. Иной раз под хмельком, по лени или увлекшись он забывал о презервативах. А в последнее время бывал под хмельком неоднократно, и с Дафной, и с девчонкой из кондитерской. У всех троих ощущения зуда появились примерно в одно время, так что трудно сказать, кто был виноват. Девчонка из кондитерской полезла в драку и с третьего захода врезала Терри в левый глаз, который украсился радужным обрамлением. Ну и черт с ней, невелика потеря, по части разговора она полный ноль, а в такой ситуации даже здоровенные буфера могут наскучить.

Дафна в сердцах побила посуду и пригрозила дать ему полную отставку, что могло обернуться катастрофой, но ему повезло. Судя по новостям Лена, ее помощь уже не понадобится. И все же это не лучший способ оборвать отношения, так сказать, не элегантный. Терри был весьма сконфужен, дожидаясь своей очереди в Илфордской клинике и с ужасом думая, как врач-пакистанец будет обследовать его причинное место.

В субботу вечером Лен и Джин пригласили Эйнштейна и Рут выпить по рюмочке и здорово удивились, когда позвонил Терри: дескать, свидание у него отменяется, и нельзя ли ему тоже прийти. Хотя они старались скрывать от Поппи свой план, она уже успела выведать так много, что секретничать, в сущности, было бессмысленно, и в этот вечер Лен принес ее вниз, закутал в плед и усадил у электрокамина, чтобы она могла участвовать в общем разговоре.

Поппи и смущалась, и радовалась тому, что деньги, похоже, будут найдены. Они хотели отправить ее в Калифорнию прямо сейчас, но маленькая упрямица решительно настроилась провести Рождество дома и стояла на своем. Поэтому Джин заказала билеты на двадцать седьмое декабря. Если расчеты Эйнштейна хоть приблизительно верны, доход от юэлловского опциона составит четыреста с лишним тысяч фунтов — хватит на оплату лечения, и еще останется резерв. Лен и Джин тоже смогут поехать и побыть там, пока Поппи не окрепнет для возвращения домой. Некоторое время Терри старался не выдавать причину фонаря под глазом, но басням его никто не поверил. Пришлось рассказать, что было, когда он и девушки обнаружили симптомы; слушатели хохотали до слез.

Перед тем как разойтись по домам, они решили встретить великий миг все вместе. Опыт с ИФК показал, как рано такие вещи попадают в сводки новостей. Слияние такого масштаба наверняка станет гвоздем девятичасовых радионовостей. В этот час они соберутся у Бишопов, слушая радио и просматривая биржевые страницы телетекста.

Приподнятое настроение субботнего вечера не оставляло их до понедельника. Даже Терри не роптал на вынужденное безбрачие. К Бишопам они приехали пораньше — Терри, Эйнштейн и Рут, которая специально взяла отгул. Все начали гадать, насколько поднимутся акции «Юэлл». Терри хотел было устроить тотализатор, но Лен сказал, что искушать судьбу незачем, поэтому они просто пили чай, ели гренки с клубничным вареньем и возбужденно тараторили, как школьники перед выездом на экскурсию.

В восемь тридцать включили телетекст. Биржевые котировки чуть снизились. Курс акций крупных компаний изменился незначительно. Акции «Юэлл» оставались стабильны — затишье перед бурей. С минуты на минуту дилеры забегают, да как! Джин налила всем кофе.

Терри вслух удивился, всегда ли происходят такие задержки с подачей новостей на телетексте. Но остальные были слишком заняты, настраивая приемник на нужную волну.

Ни в новостях, ни по телетексту ничего не передали — ни в девять, ни через пятнадцать минут, ни через полчаса. Они забеспокоились. Лен позвонил брокеру, тот тоже ничего не слышал. Десятичасовые новости удвоили опасения, а одиннадцатичасовой бюллетень подтвердил их. Они ждали до полудня. А когда и этот выпуск закончился, Лен обернулся и мрачно сказал:

— Терри, дружище, дуй в «Контрол-кебз», и поскорее, выжимай из «феруэя» все, что можно. Что хочешь делай, но Дафну надо вернуть, кровь из носу. Поезжай, приятель. Засыпь ее шоколадом и цветами, укрась зелеными ветками, опрыскай духами, мечи бисер… Во что бы то ни стало верни ее в наши окопы.

По крайней мере Терри был при деле. Он допил кофе, быстренько сбежал по дорожке, прыгнул в свое такси и отправился в Илинг.

Терри зарулил на небольшую автостоянку возле «Контрол-кебз». Множество машин, которые можно было арендовать на день или на неделю. Пять-шесть таксистов крутились в приемной. Увидев Терри с букетом роз, они ободряюще засвистели.

Потребовалась изрядная порция улыбок, комплиментов и настойчивых просьб, чтобы секретарша в приемной согласилась оторвать девушку от работы, а потом еще одна порция того же, так как вначале Дафна категорически отказалась выходить. Лишь спустя пятнадцать минут она прошагала через дверь-вертушку, в праведном гневе печатая шаг, и с враждебным видом, руки в боки, стала перед Терри.

— Ну, чего тебе надо? Удивляюсь, как духу хватает явиться сюда.

— Привет, милая. Ты прекрасно выглядишь.

— Что у тебя с глазом? Она засветила?

Терри не говорил ей, что у него была другая женщина, а признаваться сейчас не время.

— Налетел на что-то в гараже…

У Дафны на лице было написано, что она ни капли ему не верит. Терри вытащил розы из-за спины:

— Вот, это тебе, милая.

— Очень любезно с твоей стороны… — Дафна обеими руками ухватила длинные стебли и ловко хлестнула Терри по обеим щекам. — Ах, как жаль, милый, лепестки-то осыпались. Розы дешевые, не иначе.

— Да ты что? В десять фунтов обошлись.

— Так чего тебе надо, а?

— Послушай, милая, мне ужасно жаль, ну, из-за чесотки, но я жутко по тебе скучал. Может, поцелуемся и помиримся, а когда ты освободишься, махнем в индийский ресторан.

— А после ты будешь меня трахать и наградишь еще чем-нибудь, что подхватил за эти выходные? Ты на это нацелился?

— Как скажешь, так и будет, ну а если захочешь, обещаю воспользоваться презервативом. Гляди, у меня с собой есть…

Глаза Дафны сверкнули, и она шагнула к урне, намереваясь извлечь оттуда облезлые стебли. Терри в тревоге замахал руками:

— Что ты, дорогая, не надо… Можно просто поболтать, если хочешь.

— Рассказать друг другу про уколы?

Терри едва не согласился, но вовремя заметил сарказм.

— Зачем? Можно поговорить и о другом.

— О чем, например?

Только один ответ даст ему шанс:

— Ну… о нашем совместном будущем.

— Вот как? — На ее лице появилась вызывающе-насмешливая улыбка. — И что это значит — вместе гулять, вместе жить или пожениться?

Терри завяз:

— Ну… жить вместе… я очень не прочь.

— И это предел, верно?

— Как знать. Если все пойдет хорошо, можно и о женитьбе подумать, попозже. Почему бы и нет?

Дафна торжествующе фыркнула:

— Я скажу тебе, почему нет. Потому что никакая сила не затащит меня под венец с крысой, которая не способна держать ширинку застегнутой, вот почему нет.

Терри почувствовал себя если не польщенным, то свободным:

— Ладно, как хочешь. Но это ведь не помешает нам куда-нибудь вместе сходить, правда? Я вот что скажу: ты, конечно, еще здорово злишься, и, наверное, потребуется некоторое время, чтобы ты со мной помирилась. Но даже если это будет очень не скоро, я буду ждать…

Дафна не верила ни единому слову, и все-таки его мальчишеское обаяние гасило ее гнев.

— А пока я тихонько чахну, может, пособишь мне еще недельку? От силы две.

— Убирайся.

— Пожалуйста, Дафна, я так тебя люблю.

Это ее наверняка проймет, подумал Терри. Забавно, но так и случилось. Минуту-другую она подержала его на крючке, потом улыбнулась:

— Хорошо. Наверно, я совсем дура. Только две недели, запомни. После разбегаемся.

— Спасибо, милая.

Терри шагнул было к ней, хотел поцеловать. Но Дафна быстро попятилась:

— Держи дистанцию. Я не хочу подцепить от тебя что-нибудь еще. Все, иди отсюда.

Терри послал ей воздушный поцелуй и пошел к двери, а Дафна вдогонку крикнула:

— Скажи той, другой девчонке…

— Какой другой девчонке?.. — Терри по-прежнему был настороже.

— Да ладно, ладно. Скажи ей, что она молодец. Глаз у тебя — полный блеск.

Дафна повернулась и исчезла. Терри направился к выходу под шуточки коллег-таксистов. Сел в машину и включил мобильник:

— Лен, мы снова в деле.

— Молодец, Терри. Мы с Эйнштейном прямо сейчас выезжаем в Сити. Увидимся в пять, за чаем на Грешам-стрит.

* * *

Джулия терялась в догадках. Чем больше она размышляла, тем более странным казался ей крах финансирования «Фернивал». Она понятия не имела о внутренних процессах в Цюрихском банке и о причине их отказа от сделки. Но точно знала, что эта операция была вполне осуществима и, если бы Роско хорошенько постарался, он мог бы что-то спасти.

Самым странным в этой истории была реакция Маркуса Форда и Грейс. Маркус вернулся в пятницу под вечер. Джулия ожидала, что увидит его пьяным, и думала сразу же уйти. Он был спокоен, а вовсе не взволнован. Она подошла к нему и спросила, как он себя чувствует, а в ответ услышала какую-то философскую чепуху насчет неприятностей, полезных для души.

С Грейс было по-другому. Впервые услышав о срыве сделки, она была безутешна. Проделать прорву работы, вечер за вечером — и на тебе, нет, это уже слишком. Джулия пригласила ее выпить кофе и постаралась успокоить. Грейс действительно взяла себя в руки, особенно когда кто-то позвонил ей и пригласил на вечер. Она просидела в офисе еще час и ушла до приезда Маркуса.

Джулия пыталась связаться с ней, но все звонки остались без ответа. Может, Грейс в субботу уехала в Йоркшир зализывать раны возле уютного родительского очага? Но сколь бы сильнодействующим ни был этот бальзам, Джулия не сомневалась, что в понедельник Грейс будет по-прежнему как с похмелья — в прямом и в переносном смысле.

Похоже, так оно и было, по крайней мере в понедельник утром. Однако днем все изменилось. Если кто-то пытался урезонить ее, то он добился успеха. Видимо, она получила новое задание, и теперь ей было не до выпивки, поэтому Джулия уговорила ее пойти в «Шипшейп», оздоровительный клуб в Холборне, где Грейс была постоянным членом. Они договорились на завтра, на семь утра.

Встретились они у стойки администратора. Светловолосый бог, откликавшийся на имя Марти, подал Грейс раскрытый журнал, чтобы та записала их обеих, и дал Джулии пачку брошюр и бланки заявлений. Марти из кожи лез, многозначительно поглядывая на Грейс и одновременно пытаясь произвести впечатление на Джулию. Девушки переоделись в раздевалке, прошли в зал и уселись на соседние велотренажеры. Вскоре выяснилось, что Грейс куда в лучшей форме. Джулия здорово запыхалась.

— Что это с Марти? — наконец спросила она. — Он глаз с тебя не спускает.

Грейс скривилась.

— Не води с ним дружбу, он с заскоками.

— А ты… водила с ним дружбу?

— Как-то выпила с ним чашечку кофе, не больше. Я думала, что увлекла его, в обычном смысле. Как только мы сели, он завел разговор о сексе… — Она глянула по сторонам, убедилась, что никто не подслушивает. — Извращенец. Наручники, черная кожа, плеть…

— А тебя это заводит?

— Наоборот. Это сразу же меня отпугнуло, а когда я отказалась с ним встречаться, он стал писать мне странные письма.

— Куда? В «Скиддер»?

— Нет, слава Богу. Если б моя секретарша вскрыла хоть одно, весь банк через десять минут был бы в курсе. Мой домашний адрес он узнал из клубного журнала.

— Что же ты сделала?

— Первые несколько писем оставила без внимания. А поскольку они продолжали поступать, велела ему прекратить. Но через некоторое время он опять взялся за свое.

— Почему ты не заявила в полицию или не сменила клуб?

— А зачем мне менять клуб? Он лучший в Сити. Ну а заявлять в полицию — это чересчур. Марти, наверно, одинок. Он в Лондоне недавно, и друзей у него здесь нет. Кстати, на всякий случай я храню все его письма как улику… Внимание, он идет к нам.

Марти подошел к Грейс и что-то сказал, в ответ она сердито пожала плечами. Затем он стал как раз позади Джулии. Зная, что рядом извращенец, Джулия вздрогнула.

— У вас неправильная посадка, Джулия.

Ей стало не по себе оттого, что он запомнил ее имя.

— Выпрямите спину и сдвиньтесь чуть-чуть вперед.

Она судорожно попыталась выполнить команду.

— Нет, не так… Вот так… — Прежде чем она успела остановить его, он положил руки ей на ягодицы и сдвинул вперед. — Вот так гораздо лучше.

Джулия вспыхнула от неловкости и гнева.

— Спасибо, я сама справлюсь.

Он не спеша убрал руки и отошел. Джулия обернулась к Грейс и прошипела:

— Он и с тобой так поступает?

— Уже нет. В последний раз я на него наорала. По-другому он не понимает.

Перепалка с Марти заставила Джулию забыть, зачем она здесь в этот неурочный час. Она слегка замедлила темп.

— Расскажи мне, что происходит. Ты проводишь много времени с Маркусом. У него очередной проект?

Грейс кивнула.

— Поглощение компании?

— Да. — Грейс смотрела прямо перед собой, вовсю нажимая на педали.

— Кто клиент?

— Не хочу здесь говорить. Слишком много ушей…

— Никто не услышит, если говорить шепотом.

Грейс колебалась.

— Не буду вдаваться в детали. Наш клиент — крупная европейская компания.

— А объект, он здесь, в Великобритании?

Грейс опять помедлила, потом кивнула.

— Кто же это?

— Джулия, я правда не хочу говорить об этом.

— Да почему же, в конце концов? Мы работаем в одном отделе, верно? Я умею хранить секреты.

— Этот — для строго ограниченного круга. Я дала слово.

— Кому?

Грейс молчала. И Джулию вдруг осенило:

— Уж не Роско ли?

Молчание.

— Ну, тогда все в порядке, он мне скажет.

Она надеялась, что Грейс попадется на удочку. Увы, нет. Грейс ловко вывернулась:

— Кстати, почему ты так хочешь это знать? Работа есть работа.

Настала очередь Джулии пожать плечами.

— Да я не очень-то интересуюсь, просто хочу понять, что происходит с тобой.

Черт возьми, придется поговорить о другом. Джулия сменила тему.

— Ну а как тот таинственный мужчина? Ты виделась с ним в выходные?

— Да, мы прекрасно провели время.

— Ну и как? Есть успехи? Сумеешь оторвать его от злой ведьмы, кто бы она ни была?

Грейс весело улыбнулась.

— Думаю, успехи есть. Мы очень хорошо поговорили.

— А его имя тоже для «строго ограниченного круга», или ты посвятишь меня хотя бы в этот секрет?

— Ну нет, это вообще сверхсекретно. Он параноик. Не хочет даже, чтобы я звонила ему по телефону.

И она тихонько засмеялась, а Джулии только и оставалось продолжать глупо крутить педалями еще одну виртуальную милю.

* * *

Грейс выпила бокал шампанского и расслабилась. Целую неделю она вкалывала как каторжная, готовила справку, которую Маркус представит Дитеру Манцу. Как только она приземлится в Цюрихе, ее задача будет выполнена. Маркус прибудет в Цюрих с какого-то совещания в Стокгольме; он сказал, что Манц хочет видеть его одного. Грейс передаст Маркусу документы прямо в аэропорту и улетит домой. Если она и испытывала досаду, оттого что ее использовали как курьера и отстранили от встречи, то все же была вознаграждена свободным от работы днем, перелетом и возможностью послоняться по беспошлинным магазинам международных аэропортов.

В Цюрих она прилетела минута в минуту; САСовский рейс Маркуса ожидался по расписанию ровно через полчаса. Взгляд на табло заставил ее вздрогнуть. Его самолет опаздывал на два часа. Встреча в «Бурликоне» начнется раньше, а ведь еще добрых полчаса добираться от аэропорта.

Она позвонила ему на мобильник. Сигнал был слабый, слышимость прескверная. С третьей попытки Маркус объяснил, что самолет застрял на рулежке — неполадки с гидравликой. Он перезвонит, когда ситуация прояснится.

Текли минуты. Десять, двадцать, тридцать. Грейс никуда не звонила, ожидая его звонка. Прошел час с лишним, наконец телефон зазвонил. На сей раз слышно было еще хуже.

— Грейс, я все еще торчу в этом проклятом самолете. Неисправность с гидравликой устранили, так теперь какая-то дребедень с крылом. Понятия не имею, когда мы взлетим.

— Что мне делать?.. Маркус, ты слышишь меня?.. Маркус, куда ты пропал?.. Так лучше, а то ты на мгновение исчез.

— Слышимость ужасная. Буду краток. Отвези документы в «Бурликон», но ни в коем случае…

— Маркус?.. Маркус?.. Алло, алло, алло. Ты слышишь меня?

Мобильник пискнул и смолк, связь прервалась. Грейс озабоченно вздохнула и набрала его номер. Ничего. Еще раз. Черт, как же теперь быть? Что он имел в виду, говоря «ни в коем случае»? По крайней мере, ясно, что необходимо отвезти документы в «Бурликон». Возможно, Маркус найдет способ послать ей туда указания. А если связь улучшится, он сможет переговорить с ней, пока она едет в такси.

Когда такси подъехало к мрачному, внушительному зданию штаб-квартиры «Бурликона», до назначенного времени оставалось чуть более десяти минут. Грейс расплатилась, вышла из машины и опять попыталась дозвониться до Маркуса. Безуспешно. Она позвонила в справочную САС и выяснила, что самолет уже взлетел. С Маркусом невозможно будет связаться еще час. Грейс молилась, чтобы Дитер Манц понял ситуацию и согласился встретиться с Маркусом позднее.

Нервничая, Грейс подошла к стойке администратора, и ее проводили на верхний этаж, к секретарше Манца, которая здорово смахивала на этакого спецназовца.

Эта особа не выказала ни малейшего сочувствия по поводу превратностей международных перелетов и заметила, что д-р Манц требует от своих служащих — а сотрудники «Скиддер-Бартон» сейчас работают на него — безусловной пунктуальности. Засим она исчезла в кабинете босса. Входила она в это святое святых с суровым видом, вышла — с победоносным.

— У доктора Манца очень плотный график, чтобы отложить встречу на более позднее время. Либо вы представите документ сами, либо встреча отменяется, так он сказал.

Грейс запаниковала.

— Но я не могу… Маркус говорил, доктор Манц настаивал, чтобы…

Глаза секретарши сузились:

— Мисс Честерфилд, терпение доктора Манца не бесконечно. Решайте. И незамедлительно.

Он сидел за столом — очень прямой, каждая прядь жестких волос тщательно уложена — и смотрел на нее с равнодушным любопытством, словно коллекционер, рассматривающий редкую, но в других отношениях неинтересную бабочку. В его облике не было ни тепла, ни веселого юмора, ни человечности. Грейс с первого взгляда поняла, что обычные женские уловки тут не подействуют.

— Не волнуйтесь, мисс Честерфилд. Если я правильно представляю себе такие банки, как ваш, то именно вы проделали львиную долю работы. Верно?

Грейс слабо улыбнулась:

— Пожалуй. Но все же…

— Давайте начнем?

С дрожью в руках и в голосе Грейс начала рассказывать. Главным дополнением к работе, проделанной для «Фернивал», стало моделирование слияния с «Бурликоном», чтобы показать эффективность совместной деятельности. Все это было довольно приблизительно из-за нехватки информации по «Юэлл».

Листая страницы материалов, она почувствовала, что Манц слушает не слишком внимательно.

— Простите, доктор Манц, вам что-то неясно?

Он слегка надулся:

— Нет… справка в целом хорошая, но я ожидал корректировки на основе более детальных показателей.

Грейс растерялась.

— Что конкретно вы имеете в виду под «более детальными показателями»?

— Еженедельные результаты «Юэлл», сделка за сделкой.

— Но это… невозможно. Здесь какое-то недоразумение. «Юэлл» не публикует такую информацию.

Манц как-то странно посмотрел на нее:

— Мисс Честерфилд, вы наверняка знакомы с информацией, которую мистер Форд лично передал нам на прошлой неделе? Она оказалась весьма полезной. Фактически без дальнейших подобных корректировок мы не продвинемся вперед. Мы хотим знать, что покупаем.

Грейс вздрогнула, ей стало не по себе:

— Доктор Манц, простите, если я туговато соображаю. Может быть, вы покажете мне, что представил Маркус, и тогда мы все проясним.

Манц поднял трубку телефона и коротко распорядился. Через две минуты энергично вошла спецназовка, вручила ему папку и опять исчезла.

Манц быстро просмотрел бумаги, нашел нужные и подал Грейс:

— Вот они. Вот какая мне нужна информация.

Грейс взяла у него папку. Пробежала взглядом по незнакомым цифрам. Что за чертовщина? Как Маркус сумел?.. Переворачивая страницы и вчитываясь, она побледнела как полотно.