Гай Бартон в одиночестве стоял у окна своего элегантного офиса по соседству с гостиницей «Хауард», глядя, как последние отблески желто-серого вечера тают за Темзой.

Он имел бурный разговор с финансовым директором своей компании. Тот не выдержал нажима банков и начал бунтовать против настойчивых требований босса вести бухгалтерию творчески. От ухода Бартон удержал его только обещанием увеличить капитал или же продать компанию прежде, чем все лопнет.

Гай знал, что за последние два десятилетия он частенько действовал далеко не так ловко, как все думали. Охра, цинк, краски, притирания, камни и духи Африки, Индии, Аравии и Азии были надежными друзьями и с колебаниями, но постоянно росли в цене, далеко опережая доходы от европейских промышленных гигантов. Сейчас все изменилось, пошло под гору.

Несколько лет назад угроза краха вряд ли взволновала бы его. В ту пору его так часто клеймили жуликом, злодеем, шарлатаном, что это скорее забавляло его, чем тревожило. Иное дело теперь. Успех и слава полны соблазнов, ему нравилось пользоваться расположением политиков и королевской семьи. И отношение к бартоновскому клану у него тоже изменилось. Ему уже не доставляло удовольствия вынюхивать их секреты, наоборот, он ощущал, как полезно быть частью династии, и не только охотно искупал сумасбродства юности, но и был рад, что считается в семье звездой.

До сих пор он всеми правдами и неправдами утаивал от прессы истинное положение дел, и банки пока не знали истинных масштабов проблемы. И все же продать сейчас «Эликсир» упрямым южноафриканцам было бы глупо — они предлагали просто смехотворную цену. Поэтому предложение Лаутеншюца выглядело весьма заманчиво. Получить втихую двести миллионов фунтов и залатать дыру в балансе «Эликсира». Банки убедятся в его платежеспособности, и он снова вздохнет.

Но тогда придется несколько дней в неделю торчать в «Скиддер». Это его не слишком интересовало, хотя банкир из него будет получше, чем из его никчемного братца.

Правда, еще вопрос, сумеет ли он убедить отца продать семейные акции. Если старик откажется, а «Эликсир» рухнет, ему придется уехать за границу. Недавно он приобрел роскошное имение на берегу океана под Дакаром, да и деньжат в банках Каймановых островов и Лихтенштейна прикопил достаточно, чтобы ублажать себя прекрасными коврами и прекрасными женщинами. За долгие годы он оказал немало услуг высокопоставленным сенегальцам и мог не опасаться внимания кредиторов и властей.

Тем не менее Гай надеялся, что до этого не дойдет.

* * *

Роско и Маркус начали пить шампанское еще в салоне компании «Бритиш эруэйз» в цюрихском аэропорту и продолжали до самого Лондона. Неизбежные зимние задержки авиарейсов заставили самолет целую вечность кружить над Южной Англией. Хотя бар был официально закрыт, Роско устроил скандал, и они получили еще по бокалу.

Оба были чрезвычайно довольны собой. Маркус расточал комплименты Роско. Ни разу за свою короткую карьеру он не видал такой захватывающей дерзости. Роско поневоле согласился, что в подобных ситуациях лишь немногие банкиры, даже на Уолл-Стрите, способны потягаться с ним наглостью.

Вспоминая стычку со швейцарцами, они с каждым новым глотком все громче и развязнее копировали своих противников. Теперь, когда Роско поставил это ничтожество, Лаутеншюца, на место, они могут наконец запустить это чертово шоу. Да!

Когда они очутились в первом терминале, Роско принялся шумно негодовать по поводу длинной очереди для неевропейцев, объявив во всеуслышание (а слышали его действительно все), как он возмущен необходимостью ждать в одной компании с вонючими дикарями из засиженных мухами республик. Маркус терпеливо стоял по ту сторону контроля; выходки Роско слегка смущали его, к тому же он был не настолько пьян, чтобы не замечать, какую реакцию вызывает его коллега.

Наконец Роско миновал контроль, и они с Маркусом, обругав напоследок этот несуразный аэропорт, бодро зашагали через турникеты мимо таможенников, навстречу толпам встречающих. Среди них был и шофер Роско, в униформе. Но едва они направились к нему, путь им преградили.

— Мистер Селларс и мистер Форд?

— Да. Кто вы, черт побери?

Перед ними стояли два моложавых парня в костюмах и плащах. Один, похожий на героя комикса, заговорил:

— Я детектив сержант Шарп из Скотланд-Ярда. А это констебль детектив Райлли… — Они быстро показали полицейские жетоны, купленные в туристическом магазине на Оксфорд-стрит. — Пройдемте с нами, пожалуйста. Мы хотим задать вам несколько вопросов.

Маркус побелел, у него упало сердце. Господи, кошмар стал явью. Роско тоже побледнел. Кажется, дело и впрямь скверное. Надо держать себя в руках, не терять присутствия духа.

— В чем дело?

— Позднее узнаете.

— Черта с два. Я никуда не пойду, пока не поговорю с адвокатом.

Они предусмотрели такой оборот. Связаться с адвокатом в десять сорок пять вечера — задача нелегкая. Пусть попробуют.

— Хорошо. Только поскорей.

Роско и Маркус поспешно достали мобильники. Но попытка не удалась. Единственный знакомый Роско частный поверенный жил в Нью-Йорке и находился в отъезде. Маркус попробовал связаться с конторой, которая, как он слышал, специализировалась на уголовном праве, но попал на автоответчик.

Роско выругался.

— Ладно. Сколько времени это займет? Меня ждет шофер.

— Лучше отошлите его домой, иначе придется здорово раскошелиться.

Роско отпустил шофера и пошел с полицейскими, лихорадочно размышляя и прикидывая, как справиться с ситуацией. Он испугался, когда они вдруг остановились, так и не выйдя за пределы аэропорта.

— Эй, какого черта нам делать в бизнес-центре?

— Мы решили, что для вас так будет удобнее. Или вы предпочитаете, чтобы мы отвезли вас в полицейский участок? Это легко устроить…

Терри зубрил эти фразы весь вечер и произнес их весьма холодным тоном. Маркус подтолкнул Роско локтем, напомнив ему, что для беспокойства есть поводы посерьезнее. Терри и Эйнштейн быстро провели их мимо администратора в нужную комнату.

Войдя, все украдкой огляделись. Верхний свет приглушили до минимума, так что комнату освещали в основном три яркие настольные лампы, направленные прямо в лицо задержанным. Из тени поднялся и шагнул вперед грузный мужчина.

— Суперинтендант Бранаган… — Он жестом предложил им сесть. — Спасибо, что пришли.

Инстинктивно Роско решил, что лучшая защита — это нападение. Недаром они в самолете расхваливали его железные нервы, раскисать сейчас не время. О чем бы ни шла речь, вся надежда на то, что удастся сблефовать и разыграть возмущение, будто ему вправду нечего скрывать.

— Суперинтендант, я хочу немедля поговорить с вашим начальством. Уверяю вас, вы губите свою карьеру. Вы знаете, с кем имеете дело? Мы целый день вкалываем, стараемся поддержать скудные ресурсы этой страны, возвращаемся домой — и что же? Нас хватают в аэропорту, на глазах у сотен людей. Вы понимаете, как это больно и унизительно? Скажу вам прямо сейчас, я подам в суд и потребую с полиции миллионы.

Суперинтендант хрустнул пальцами и равнодушно посмотрел на Роско. В полутьме его круглое лицо выглядело до странности грозно.

— По правде говоря, мистер Селларс, мне совершенно наплевать.

Черт, не сработало. Попробуем иначе.

— Так в чем же все-таки дело, черт возьми?

— Вы все узнаете, если минутку помолчите.

— Ладно.

— Наша беседа будет записана…

Банкиры наблюдали, как курчавый констебль включил диктофон. Удостоверившись, что все работает, Лен продолжил:

— У нас есть основания полагать, что вы оба замешаны в незаконных действиях, связанных с некой корпоративной сделкой…

Господи Иисусе, подумал Маркус, они схватили Фрэнка. Что делать? Признать, что они получали информацию, но не воспользовались ею? Платежи наличными проследить невозможно. Документы от Фрэнка шли прямо к Манцу, а электронные данные хранились только в его собственном компьютере. Никто другой не имел к ним доступа.

Ах ты, черт, подумал Роско, они раскрыли информатора. Слава Богу, он заставил Маркуса играть роль посредника. У него в компьютере нет ничего, информатор не знает его имени, и, пока Манц и Лаутеншюц держат язык за зубами, никто не докажет, что он об этом знал. Пусть Маркус и отвечает.

— С какой… сделкой? — В голосе Маркуса за полмили слышались нервные нотки.

Лен повернулся направо.

— Сержант, будьте добры, объясните.

Эйнштейн кивнул.

— Конечно, сэр. Нам сообщили, что вы разрабатываете покупку компании под названием… — Эйнштейн сделал вид, что перелистывает бумаги, — …«Юэлл».

Маркус был чуть ли не на грани обморока.

— В связи с этим вы домогались сведений от некоего сотрудника этой компании…

Маркус поспешно вставил:

— Это неправда! Нам кое-что прислали, но анонимно! Мы не могли вернуть бумаги в «Юэлл», ведь это сразу бы их насторожило, поэтому все документы были уничтожены. Не так ли, Роско?

Роско посмотрел на него с изумлением.

— Я не помню, чтобы вы упоминали об этом.

Эйнштейн глянул на Терри.

— Констебль Райлли, пожалуйста, передайте мне фотографии.

Терри подал папку, Эйнштейн достал снимки и разложил перед напуганными банкирами. Фотографии были превосходного качества и безусловно изображали Маркуса. Меж тем как Маркус силился хоть что-нибудь придумать, Эйнштейн нанес убийственный удар:

— Пока вы окончательно не ухудшили свое положение, мистер Форд, должен предупредить вас, что мы записали ваш разговор с Фрэнсисом Мейкписом. Хотите прослушать?

Маркус покачал головой. Эта сволочь Фрэнк наверняка продал его. На миг злость переборола страх.

— Вам Фрэнк сообщил, как я понимаю?

— Нет, он совершенно не в курсе.

Роско откинулся назад, приняв самую величественную позу, взял один из снимков и стал внимательно его разглядывать.

— Маркус, я не верю своим ушам и глазам. Вы что же, хотите сказать, что опустились до этого? Сколько лет работаю в инвестиционных банках, а никогда не видел такого позора.

Маркус повернулся к нему, дрожа от ярости.

— Идите вы, Роско… — Он в упор посмотрел на Лена. — Суперинтендант, я признаю свой проступок. Но он… — обвиняющий палец нацелился в сторону недавнего приятеля, — он все знал. Он и заставил меня это сделать.

Роско принял оскорбленный вид:

— Маркус, как вы можете говорить такое? Я всего два месяца в Англии, никогда не бывал в Манчестере и не встречался ни с кем из «Юэлл». Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, но тащить за собой невиновных бессмысленно, неужели непонятно?

Роско глянул на Лена, ища одобрения. Лен и бровью не повел. Но Маркус не собирался сдаваться:

— Вы отлично знаете, Роско, я тоже не был знаком ни с Фрэнком Мейкписом, ни с кем-либо еще из «Юэлл». Вы велели мне связаться с лондонской конторой «Хок интернешнл», а они нашли Фрэнка и обо всем договорились. И половина его гонорара шла от вас.

— Да простит вас Господь, Маркус. Я с радостью предоставлю этим джентльменам доступ к моему банковскому счету…

Роско всегда держал под рукой крупные суммы наличных денег. Купюры не отследишь.

— А что касается — как вы сказали? — «Хок интернешнл», я вообще о них не слыхал. Проверьте в их лондонской конторе, которую упоминал Маркус, и вы убедитесь, что я не имел с ними дела.

Эйнштейн посмотрел на Роско:

— А за рубежом? Вы пользовались услугами «Хок» в Америке или в Европе?

Роско энергично тряхнул головой:

— Никогда. Скажу откровенно, сержант. Да, некоторые банки действительно пользуются услугами частных сыскных агентов. Но мне лично даже думать об этом отвратительно. Загляните в мое резюме, и вы увидите, что я работал исключительно для банков с безупречной репутацией, которые никогда не поощряли подобных методов. Я даже не слышал никогда об этом Маркусовом агентстве.

Маркус молча изрыгал проклятья. Похоже, этому ублюдку удастся выйти сухим из воды.

Эйнштейн медленно вытащил из папки еще несколько страниц.

— Мистер Селларс, вам знакомы эти документы?

Черт возьми, откуда они их получили? Роско взял в руки конверт с крупным логотипом агентства «Хок». Спокойно, сделаем вид, будто изучаем содержимое. Эйнштейн дал ему время, наблюдая, как в глазах Маркуса вспыхнуло злорадство. Роско решительно покачал головой.

— Первый раз вижу. Что это такое? Я не умею читать по-немецки.

— Они были украдены.

— Как я полагаю, в Германии, сержант?

— Нет, в Швейцарии. По крайней мере, там их выкрали в первый раз. А потом их позаимствовали вторично — здесь, в Лондоне.

— В самом деле? — В голосе Роско и во всей манере держаться сквозила неуверенность.

— Да, в самом деле, мистер Селларс. Мы изъяли их у вора, который сказал, что выкрал конверт из сейфа в вашей квартире.

— Нет, он, наверно, ошибся.

— Вряд ли. Заодно он выкрал альбом с фотографиями весьма интимного свойства. На некоторых изображены вы сами, вместе со знакомыми девушками…

Утром Джулия передала им альбом, понимая, насколько это важная улика.

Роско растерялся.

— Я не отвечу больше ни на один вопрос, пока не повидаюсь с адвокатом.

— Разумеется, это ваше право. А наше — арестовать вас и опубликовать пресс-релиз.

Маркус попробовал вмешаться. Но Роско отмел его возражения и посмотрел Эйнштейну прямо в глаза.

— Действуйте. От меня вы не добьетесь больше ни слова.

— Очень хорошо. Может быть, вам интересно, что мы скажем.

Наступил решительный момент. Если Селларс почует блеф, им конец. Лен и Терри с замиранием сердца следили, как Эйнштейн читает заранее заготовленный текст.

По мере чтения Маркус совсем поник головой. Он прямо воочию видел крикливые заголовки, публичное унижение, позорный развод — и невыразимые ужасы тюрьмы. Роско внимательно слушал, делая собственные расчеты. Он отлично понимал, чем грозит ему это заявление. Каков бы ни был окончательный вердикт, карьера его так или иначе будет испорчена. Хотя в эту минуту его куда больше заботило, как избежать тюрьмы. Если им инкриминируют только шпионаж против «Юэлл», ловкий адвокат поможет ему свалить всю вину на Маркуса. Он вздрогнул, услышав об экстрадиции за воровство в Швейцарии. Насчет континентального правосудия он иллюзий не строил.

Положив документ на стол, Эйнштейн почувствовал перемену в манерах Селларса.

— Как вы понимаете, мы расследуем не только эти преступления и могли бы посмотреть на них сквозь пальцы, если вы ответите на несколько вопросов с использованием детектора лжи.

Глаза Маркуса расширились от удивления, он умоляюще посмотрел на Роско. Тот и слышать не хотел о детекторе, это может завести куда угодно.

— Без консультации с юристом я отказываюсь от этой процедуры.

Лен со вздохом повернулся к Терри.

— Что ж, дело ваше, мистер Селларс. Констебль Райлли, звоните в Скотланд-Ярд, пусть отсылают пресс-релиз, прямо сейчас.

Маркус рванулся вперед.

— Суперинтендант, если я буду сотрудничать, вы исключите из сообщения мое имя?

Лен подумал и кивнул:

— Пожалуй, можно. Райлли, пусть изменят формулировки и упомянут только мистера Селларса.

Роско скривился. Да, этак вовсе утонешь в дерьме. Помедлив, он выдавил:

— Ладно, я согласен.

Лен тихонько с облегчением вздохнул. Терри и Эйнштейн быстро прикрепили провода. Они практиковались на Рут и Джин ровно смазывать поверхность контактов и правильно присоединять датчики. Банкиры обливались потом — угодили из огня да в полымя.

Когда все было готово, Эйнштейн направил свет прямо им в лицо и начал допрос.

— Так. Я хочу задать вам несколько вопросов касательно убийства Грейс Честерфилд…

Банкиры вздрогнули. Маркус с ужасом уставился в пространство, у Роско больно защемило грудь. Кража информации это одно, а убийство — совсем другое.

— Первый вопрос к вам, мистер Форд. У вас был роман с Грейс?

Маркус помедлил. Приборы не обманешь, только восстановишь против себя полицию. С совершенно жалким видом он посмотрел на стол.

— Да.

Роско покосился на него, весьма недружелюбно.

— А у вас, мистер Селларс?

— Что значит — у меня? — Отвечая, Роско напряг пальцы на ногах. В каком-то детективе он вычитал, что полиграф можно обмануть, если дергать пальцами ноги, когда говоришь правду или безразличные вещи. Тогда все будет регистрироваться как ложь, и нипочем не установишь, где правда, а где вранье.

— У вас была с ней любовная связь?

Он расслабил пальцы ног.

— Никогда.

Эйнштейн посмотрел в темноту на Терри, который наблюдал за показаниями прибора.

— Ложь, сэр.

Роско проглотил комок в горле. Господи, эта штуковина, похоже, работает. Неужели придется говорить чистую, окаянную правду?

— Романа между нами не было. Я переспал с ней пару раз во время командировок в Цюрих и Нью-Йорк.

Теперь пришел черед Маркуса бросать убийственные взгляды.

— И это все?

— Абсолютно.

Ложь настолько вошла у Роско в привычку, что он, увлекшись, забыл о полиграфе. Терри снова вмешался:

— Ложь, сэр.

— Ладно, ладно. Еще несколько раз в Лондоне. Слушайте, здесь нет речи о чувствах, о серьезных взаимоотношениях, это был просто секс, и только.

— Стало быть, вы никогда не упоминали, что разведетесь с женой и женитесь на Грейс?

— Не помню. Может, и говорил что-то, но не всерьез. Зачем разочаровывать девушек, у них должно быть хорошее настроение. Пустячок, а приятно.

— И она никогда повторно не поднимала этот вопрос?

— Ну, может быть, разок. Она умела быть настойчивой, эта девчонка. Впрочем, я ей все прямо сказал, когда она опять завела насчет женитьбы. У нее не осталось никаких сомнений.

— А что скажете вы, мистер Форд?

Маркус угрюмо смотрел на стол и кусал ногти. Стерва, шлюха!

— Мы тоже, понятно, разговаривали. Грейс знала, что брак у меня не безоблачный. Однажды я зашел слишком далеко и тут же об этом пожалел. Я сказал ей, что это невозможно… однозначно.

Эйнштейн делал вид, что записывает.

— Хорошо, следующий вопрос. Мистер Форд, Грейс знала об информаторе?

— Она не должна была знать. Узнала по глупой случайности в офисе нашего швейцарского клиента. Мой самолет застрял, она приехала первой, и наш клиент показал ей документы.

— Когда это случилось?

— Я точно не помню.

Терри следил во все глаза.

— Ложь.

— А-а, черт, накануне ее гибели.

— И что она сделала? Выступила против вас?

— Да, на обратном пути в самолете только и знай фырчала. Но я думал, что к приземлению все-таки сумел ее переубедить. Потом она попросила провести с ней ночь, но я не мог, потому что жена была в городе. Грейс чертовски разозлилась, даже взяла отдельное такси до Лондона. А на следующий день пригрозила пойти в полицию, если я не оставлю жену и не женюсь на ней.

— Что же вы ответили?

— Я сказал, что мне нужно подумать. Обещал позвонить наутро.

— Значит, ее убили до того, как вы дали ей ответ. Кстати, что вы собирались сказать?

— Честно говоря, не знаю.

Роско что-то невнятно бормотал себе под нос, и Эйнштейн лишь через несколько секунд добился его внимания.

— Она выступила и против вас, мистер Селларс?

— Еще как. В тот день, когда она все узнала, я был в Нью-Йорке. Я сразу вылетел обратно и поехал прямо в банк. Едва я вошел, явилась в мой кабинет, закрыла дверь и обрушилась на меня.

— Она и вас хотела женить на себе?

— Да. Дескать, я для нее единственный мужчина и все такое. Черт знает что несла. Во всяком случае, мне она угрожала раньше, чем Маркусу. Но как бы там ни было, я ее осадил. Со мной такие номера не проходят.

— Вы думаете, она могла бы заявить в полицию?

— Никоим образом. Она бы навсегда распростилась с финансовой сферой, если б заявила. Я предложил ей некоторую сумму наличными — пятьдесят тысяч фунтов — за молчание.

— Она согласилась?

— Помнится, послала меня куда подальше. Конечно, я предложил маловато. Устал и не очень-то хорошо соображал. Пятьдесят тысяч — сумма, в общем-то, обидная. Мы ведь вели переговоры, как я считал, а на переговорах, если начнешь со слишком высокой суммы, наверняка проиграешь. Она застала меня врасплох, пулей вылетела из кабинета, даже не сделав контрпредложения. Я хотел наутро позвонить ей и повысить сумму.

Так-так, подумал Эйнштейн. Эти богатенькие хмыри явно по уши в дерьме. Настало время для Пуаро. Он обещал как следует пособить Лену.

— Ну что ж, похоже, у вас обоих был веский мотив убрать Грейс Честерфилд. И мы точно знаем, что убийца был в курсе сделки против «Юэлл». Мистер Селларс, кто еще в «Скиддер-Бартон» знал об этой сделке, кроме вас двоих и Грейс?

Роско перепугался, хотел было вновь солгать, но вовремя опомнился.

— Никто. Но погодите, а как насчет инструктора по гимнастике?

Лен медленно покачал головой:

— Мы считаем, что Марти здесь ни при чем. Грейс Честерфилд была убита одним из вас, и мы непременно выясним, кем именно…

Роско и Маркус разом умоляюще покосились на детекторы лжи, словно желая привлечь их на свою сторону. Маркус не выдержал и разрыдался. Лен оставался непреклонен.

— Хорошо, начнем по порядку. Мистер Форд…

Маркус утер нос рукавом пиджака.

— …вы убили Грейс Честерфилд?

Прошло некоторое время, прежде чем он проговорил:

— Нет, не я.

Они едва слушали его, уверенные, что он станет отрицать. Все глаза и уши обратились к Терри. Те несколько секунд, что прибор обрабатывал данные, всем показались вечностью. Для верности Терри перепроверил показания.

— Не лжет, сэр.

Услышав это, Роско посерел, а когда Лен задал следующий вопрос, побелел.

— В таком случае, мистер Форд, как, по-вашему, кто убил Грейс?

Маркус пожал плечами.

— Я думал, это Роско.

Селларс протестующе замахал руками, хватая ртом воздух. Лен прицелился для последнего удара.

— Ладно, давайте выяснять. Ваша очередь, Селларс… — Теперь, когда Селларс был едва ли не осужден, называть его мистером совершенно незачем. — Вы убили Грейс Честерфилд?

Роско изо всех сил старался успокоиться.

— Нет. Я думал, это Маркус.

Четыре пары глаз опять повернулись к Терри. У Роско взгляд был подавленный, затравленный, жалкий.

Терри щелкнул по детектору.

— Плохо работает. Спросите его еще раз, сэр.

Роско взревел как раненый зверь.

— Ни за что! Сомнения в пользу обвиняемого.

Лен чихать на это хотел.

— Селларс, вы ответите на любой мой вопрос столько раз, сколько я захочу. Итак, вы убили Грейс Честерфилд?

— Нет.

Терри нахмурился и покачал головой.

— Прибор показывает, что он говорит правду, сэр.

Роско обмяк на стуле, закрыв глаза, будто вконец обессилел от напряжения. Маркус явно был удивлен. Лен, похоже, испугался. Чтобы скрыть растерянность, Эйнштейн вскочил и начал снимать электроды. Возможно ли, чтобы один из полиграфов работал плохо? Наверно, стоит перепроверить результат с помощью голосового анализатора? Он решил попробовать.

— Ладно, на сегодня все. Но, возможно, мы встретимся еще раз. Напоследок только один вопрос. Мистер Форд, сколько фунтов стерлингов в восьмистах тысячах долларов круглым счетом?

— Что? — А-а, к черту, плевать ему на все. — Примерно полмиллиона фунтов.

— Мистер Селларс?

— Он прав, черт побери.

— Пожалуйста, назовите цифру.

— Да ради Бога… Полмиллиона. Довольны?

— Спасибо. Ну, у меня все. Сэр, вы хотите что-нибудь добавить?

Прежде чем Лен раскрыл рот, вмешался Роско. Может, он сейчас и не очень быстро соображает, но все же кое-что петрит.

— Эй, а как с нашей работой? Нам что, остановить сделку против «Юэлл»?

Об этом Эйнштейн не подумал. Они использовали сведения об информаторе только затем, чтобы запугать банкиров и выяснить, кто убийца. Он не подумал, что это может совсем остановить сделку. Если угроза его собственной компании исчезнет, Альберт Остин никогда не выступит против «Бурликона», а тогда они не получат комиссионных, и Поппи останется без Калифорнии.

— Нет, мистер Селларс, мы, безусловно, хотим, чтобы вы ее продолжили. Если вы двое не в ответе за убийство, значит, это кто-то другой, тоже связанный с этой сделкой. И очень важно, чтобы все шло, как запланировано. Но никому ни слова о нашей беседе. Ни женам, ни коллегам, ни друзьям, ни юристам. Если мы узнаем, что вы проговорились, то немедля вас арестуем и опубликуем пресс-релиз.

— Суперинтендант, как насчет защитить нас от судебного преследования в обмен на сотрудничество с вами?

Лен смешался. О чем это он, черт подери? Он повернулся к Эйнштейну, который, как и Маркус, был ошарашен наглостью Селларса. Да его за один этот вопрос повесить мало! Эйнштейн поневоле напомнил себе, что он не настоящий полицейский, а потому неважно, что он посулит.

— Письменных обязательств мы вам дать не можем. Однако, как мы сказали, наша бригада расследует обстоятельства смерти Грейс Честерфилд. Ваша незаконная деятельность — сфера отдела по борьбе с крупными мошенничествами. Мы пока не сообщали им информацию по «Юэлл». Если вы продолжите работу как обычно, не станете мешать нашему расследованию и сохраните втайне наши контакты, мы, пожалуй, вам поможем.

Роско кивнул. Все лучше, чем ничего. Он и сам удивился собственному нахальству. Маркус тоже приободрился и рискнул задать вопрос:

— Сержант, что мне делать с Фрэнком Мейкписом?

— Встретьтесь с ним во вторник, как обычно, и ни слова о сегодняшнем нашем разговоре.

Лен подвел итог:

— Ладно, хватит. Спасибо за сотрудничество в расследовании, мистер Форд и мистер Селларс. Можете идти домой.

Жестоко потрясенные банкиры побрели по коридору назад, к терминалу. Роско вытащил мобильник, собираясь вызвать лимузин. Маркус схватил его за руку и повел к очереди на такси. Надо поскорее убраться отсюда, пока полиция не изменила свое решение.