Загрузив все приборы в свое такси, Эйнштейн велел Терри вызвать по пейджеру Мэри Лонг. Сейчас они вроде как в тупике, но, что бы ни случилось, надо непременно сохранить с нею контакт. Терри не очень-то горел желанием, но деваться было некуда, и в результате десятиминутного разговора он условился с Мэри о встрече в клубе, после того как она сменится с позднего дежурства. Когда появилась, она все еще была сильно возмущена.

— Поверить не могу, что ты просил меня сделать такое.

— Ну, занесло меня малость в поисках справедливости.

Он дружески обнял ее за талию.

— Убери лапы.

Терри убрал руку.

— Сердишься, да? Может, водочки с тоником — для успокоения нервов, а?

Мэри закатила глаза: ну и нахал! — потом подумала, чем черт не шутит, и согласилась. Выстояв очередь в баре, Терри принес выпивку.

— Держи, детка.

— Я для тебя детектив-инспектор, а не детка.

— Хорошо, дорогая. Твое здоровье.

Она промолчала, не спеша отхлебнула солидный глоток, а потом спросила:

— Ну, как продвигаешься?

— Уже почти добрался до истины.

— Шутишь?

— Не-е-ет. Вот те крест, — он перекрестился, потом быстро перекрестил и ее. От изумления Мэри расплескала водку.

— Господи Иисусе, Терри. Только дотронься до меня еще раз, и я тебя пришибу.

Минуту-другую они сидели молча. Терри мужественно потягивал пиво, а Мэри крепко сжимала стакан, защищая грудь от посягательств. Ей потребовалось минут десять, чтобы съехать с кочки и снова заговорить. У нее была небольшая информация, которой она хотела поделиться.

— Я тоже немного покопалась…

— Да?

— Оказывается, есть новый свидетель, который будет давать показания против Марти Салминена. Его зовут Сид Финч. Ист-эндский уголовник, сидит в Пентонвилле. Он целую неделю или около того был сокамерником Марти и твердит, что Марти якобы признался ему во всем.

— Значит, убийца все-таки Марти?

— Может быть… если Финч говорит правду.

— Зачем ему врать? Ему обещали скостить срок?

— Нет, вряд ли. Он и так должен через несколько месяцев выйти на свободу… Но я поинтересовалась, нет ли там иной причины. И стала задавать вопросы.

— Что же ты выяснила?

— У Сида есть младший брат, которого недавно взяли за нанесение тяжких телесных повреждений. Во время драки в пабе ударил какого-то парня ножом. За ним были еще грешки, так что он вполне мог сесть лет на шесть, на семь… А теперь догадайся, что произошло.

— Что?

— Примерно тогда же, когда Финч настучал на Марти, с брата сняли все обвинения. Забавное совпадение, а? Я постараюсь получить материалы дела, погляжу, есть ли основания для такого решения.

— Думаешь, твой босс мог?..

— Ничего я не думаю, Терри, во всяком случае пока. А вот позже вполне могу кое-что подумать. Ну а теперь будь хорошим мальчиком, возьми мне еще водки. Ты прав, она успокаивает нервы.

* * *

Новости таксистов о Роско и Маркусе привели Джулию в замешательство, но у нее не было времени сосредоточиться на этом. Всю пятницу она занималась сопоставлением финансовых показателей. Лишь под вечер работа была завершена, можно показывать кому угодно.

Она решила, что в силу быстроты и размаха сделки нет смысла обращаться в банки, незнакомые с «Юэлл». Их слишком долго пришлось бы вводить в курс дела. Но, к несчастью, банкам, с которыми обычно сотрудничала «Юэлл», недостанет мощности, чтобы осуществить такое масштабное финансирование.

Есть лишь одна возможность — «Бэнк Манхэттен». Этот крупный банк проделал всю работу по «Юэлл», готовя сделку для «Фернивал». Весьма кстати, что Джулия, слазив в компьютер Маркуса, убедилась, что Цюрихский банк намерен полностью обеспечить «Бурликону» финансирование. Это означало, что «Бэнк Манхэттен» не имеет от них предложений и открыт для других контактов.

Она позвонила Лексу Ганну, шефу комплектования финансов в «Бэнк Манхэттен». Лекс идеально подходит для такой сделки: быстрый, решительный, всегда умеющий убедить свой кредитный комитет. Единственный — правда, существенный — недостаток: Лекс был близким приятелем Роско.

— Привет, Джулия, рад тебя слышать. Как дела? Лупишь с Роско по какой-нибудь британской заднице?

Хорошо, значит, он не слышал.

— Роско лупит, я уверена. Мы ведь уже не работаем вместе.

— Ты шутишь? Что случилось?

— «Скиддер-Бартон» не оправдал моих надежд, и я получила предложение от «Аптон». Ты их знаешь? Небольшой такой банк, но действительно занимается делом.

— Конечно, я слышал о них, — Лекс не любил выказывать неосведомленность и предпочитал скорее соврать, чем показаться невеждой, — но дел с ними не имел.

— Что ж, надеюсь, это поправимо. Можно спросить?

— Давай.

— Как здесь говорят, я из браконьеров стала егерем. Один из клиентов «Аптон» — «Юэлл». Помнишь? Объект «Фернивал».

— Конечно, помню.

— Так вот, «Юэлл» планирует собственную сверхсделку, и я хотела бы знать, не заинтересуется ли «Бэнк Манхэттен» ее финансированием?

— В принципе, да. «Юэлл» как будто бы компания надежная. Роско тоже в этом деле?

— Нет. Конечно, я бы не возражала против его участия. Но сложность в том, что наш объект — швейцарцы. Учитывая связь «Скиддер» с Цюрихским банком, риск конфликта интересов слишком велик. «Юэлл» настаивает, чтобы «Скиддер» держался подальше.

— Жаль. Я бы с радостью помог Роско в его первой крупной европейской сделке.

— Я уверена, он готовит собственные операции.

— Ладно, Джулия, так каков план?

— Я пришлю кое-какую информацию об объекте и о «Юэлл». И еще один нюанс. «Юэлл», возможно, скооперируется с «Фернивал».

— С «Фернивал»? Я думал, у них проблемы с доходами.

— Это только слухи. Причем совершенно беспочвенные.

— Ты уверена?

— Аудиторы все проверили и охотно побеседуют с тобой лично, если ты хочешь полной уверенности.

— Стало быть, то предложение «Фернивал» в конце концов вполне могло пройти?

— Безусловно. В общем, все хорошо, что хорошо кончается. Они с «Юэлл» теперь закадычные друзья.

— Каковы сроки?

— В этом вся закавыка. Боюсь, тебе придется в эти выходные забыть о рождественских покупках. Мы планируем начать в следующий четверг, в канун Рождества. Твой ответ нужен не позднее вторника. Лучше в понедельник.

— Сурово.

— Знаю, но ты хочешь участвовать или нет?

— Почему ты выбрала этот уикенд, Джулия? У Кэнди сестра выходит замуж в Лос-Анджелесе. Если я не поеду, она, чего доброго, сбежит с каким-нибудь пляжным силачом.

— С молодыми красивыми женами всегда так, Лекс. Надо было выбрать кого-нибудь постарше.

— Наверно, ты права, Джулия, но у любви свои законы. Пожалуй, я лучше заеду к «Тиффани» и куплю ей что-нибудь этакое, для поднятия настроения. А ты тем временем перешли мне данные.

— Через пять минут они будут у тебя. Спасибо, Лекс.

Джулия положила трубку. Посмотрела на часы. Семь вечера. Надо быстренько переслать Лексу материалы по электронной почте, а то как бы не опоздать на встречу у Лена.

* * *

Она приехала последней. Рут и Джин решили, что, раз Поппи слишком слаба и вниз ее переносить не стоит, рождественскую елку нужно поставить наверху, в ее комнате. И когда все собрались, они еще развешивали фонарики.

Эйнштейн искренне изумился:

— Замечательно, Джулия. Когда «Бэнк Манхэттен» даст официальное подтверждение?

— Думаю, во вторник. Естественно, при условии, что мы сможем купить долю Альпийской страховой в «Бурликоне». Это было ясно изначально.

— Так когда ты летишь в Цюрих?

— В среду. Если босс Альпийской, Мюллер, не в отъезде. Но где бы он ни был, я лечу к нему. У меня предчувствие, что он найдет время повидаться со мной, услышав, что эти документы у меня… Может, вернемся к вашим делам? Вы абсолютно уверены, что голоса не совпадают?

— Да, абсолютно. Я думаю, Селларс и Форд вправду уверены, что, кроме них, никто в «Скиддер» не знал о незаконных действиях «Бурликона». И все же нам известно, что убийца был в курсе. А логика подсказывает, что узнать об этом убийца мог только одним способом.

— Каким же?

— Должно быть, ему сказала Грейс. Нам известно, что сама Грейс узнала о незаконных действиях только за день до своей гибели. Значит, у нее был лишь один день, чтобы сообщить убийце, пригрозить ему пойти в полицию и быть убитой.

— Эйнштейн, приятель, не забудь про ночь, последнюю ночь Грейс перед смертью.

Джулия недоверчиво посмотрела на Терри.

— Да разве это ночь? Она с пяти утра была на ногах и в Лондон прилетела не раньше половины одиннадцатого. Держу пари, она поехала домой и сразу легла спать.

— А если она поехала не домой?

— Терри, приятель, ты что несешь? — вмешался Лен. — Мы знаем, что в ту ночь она не была ни с Фордом, ни с Селларсом. Конечно, она поехала домой.

— А Мэри Лонг считает, что нет. Говорит, в квартире найдена невскрытая корреспонденция, датированная предыдущим днем, и на автоответчике Грейс были сообщения. Мэри считает, что она вообще не возвращалась домой…

Увидев вокруг возмущенные физиономии, Терри перешел в оборону:

— А что? Разве я не говорил? Это ведь неважно, да?

— Ну, ты совсем нулевой! — выпалила Поппи.

— Терри, ты фантастический простофиля, — поддержала Джулия. — Это очень-очень важно. Если она провела ночь с мужчиной… при том, что была совершенно не в себе, она наверняка рассказала ему обо всем. И если это был кто-то из «Скиддер», значит, в банке есть третий возможный убийца.

— Ой, конечно, как же я не подумал…

Эйнштейн смотрел недоуменно:

— А я не понимаю, Джулия, помоги разобраться. Мне понятно, почему Грейс угрожала Селларсу или Форду пойти в полицию — они как-никак виноваты. Даже если Грейс сказала об этом третьему, ему-то с какой стати впадать в панику, он ведь не нарушал закон?

Джулия покачала головой:

— Признаться, я тоже не понимаю.

— И кстати, кто еще в отделе корпоративных финансов мог иметь роман с Грейс?

— Из имеющих двух детей — никто. Есть только еще два сотрудника с таким количеством потомства. Один был в Хорватии в связи с договором о приватизации, а другой души не чает в своей жене.

— Ну а кому еще в банке раскрытие этого секрета грозило неприятностями, потерей бонуса и прочим?

— Может, такие и есть, но я сомневаюсь. Конечно, репутация банка пошла бы прахом, и вся фирма могла потерпеть фиаско. Но если б они выжили, то никогда бы не срезали бонусы персонала. Потеряй «Скиддер» еще ряд хороших сотрудников, позиция руководства стала бы совершенно несостоятельной, потому что… — Джулия осеклась на полуслове, прижав ладони ко рту, глаза у нее расширились от ужаса. — Господи!..

Лен подумал, что у нее плохо с сердцем.

— Что такое, Джул?

Она все еще не могла вымолвить ни слова. Терри обнял ее за плечи, стараясь успокоить.

— Что ты, детка? Никак привидение увидела?

Она отняла руки от лица.

— В воскресенье, перед тем как мы приступили к работе в «Скиддер-Бартон», я была на ланче у Чарлза Бартона, директора-распорядителя. Там была вся его семья, жена… и две дочери.

* * *

Альберт Остин и Роберт Куилли весь уикенд не разлучались. Остин так опасался утечки информации, что отказался посвятить в секрет даже своего финансового директора и настоял, что заниматься этой сделкой будут только он сам и Роберт Куилли. Куилли ничуть не возражал. В Англии не найдется второго управляющего, который бы так крепко держал свое дело, как он, и, обсуждая длинный перечень операций «Бурликона», рассматривая их то с одной стороны, то с другой, он упивался одиночным полетом. В воскресенье к вечеру они свели их к четырем стандартным страницам, включая основные пункты контракта, определяющие, как все будет работать. Документ был написан на обычном, будничном английском; но, подписав, бизнесмены передали его своим поверенным, чтобы те расширили и разукрасили его так, что ни один рядовой человек ничего не поймет.

* * *

У Джулии уикенд тоже выдался напряженный. Она без конца звонила в «Бэнк Манхэттен», нанимала толпы юристов для «Юэлл» в Лондоне, Швейцарии и Нью-Йорке. Все вместе они трудились, словно международная колония муравьев, сновали туда-сюда какими-то непостижимыми, генетически запрограммированными тропами, составляя один проект за другим, проверяя факт за фактом, пока мало-помалу не начали возникать важнейшие документы, — так бесформенная мраморная глыба под неумолимым резцом скульптора постепенно приобретает очертания человеческой фигуры.

Самый большой вздох облегчения вызвал у Джулии швейцарский юрист, Бруно. С искорками в глазах он сказал, что предприятие нетрадиционное и очень не швейцарское, но все наверняка получится. Швейцария, конечно, красиво приняла англосаксонские правила присоединения компаний, но законники не учли, что ведущий акционер компании может передать фактический контроль иностранцу до официального объявления покупки. Если Альпийская страховая компания — по какой бы то ни было причине — решит продать свою долю, «Бурликон» не сможет остановить эту сделку.

* * *

Маркуса порадовало, что газеты в понедельник были полны домыслов насчет того, что Гай Бартон якобы собирается продать «Эликсир». В результате цена акций «Скиддер-Бартон» поднялась на четыре процента — наверняка Гай готовится сменить брата на посту председателя банка.

Для Маркуса это был едва ли не последний кирпичик в кладке. Гай Бартон не придет в «Скиддер» без заранее заготовленного плана, а банк явно чересчур слаб и вряд ли может рассчитывать на независимое будущее. Он определенно добился от семьи согласия продать свою долю акций, так что власть перейдет к Цюрихскому банку. Интересно, учел ли Роско такой вариант. Сильная личность вроде Гая Бартона никогда не сядет в кресло председателя, чтобы позволить директору-распорядителю играть первую скрипку. Рано или поздно произойдет грандиозное столкновение. Надо выяснить, кто будет победителем и соответственно сориентироваться.

К счастью, пока об этом беспокоиться незачем, ведь до начала сверхсделки осталось всего три дня. Документация и финансирование уже подготовлены. Если в завтрашнем отчете Фрэнка не будет сюрпризов, они в безопасности.

Ох, он и покуражится над тестем! Отец Софи оказывал им королевскую честь, обедая в воскресенье у них. Как обычно, он везде устанавливал свои правила, которые давно уже сидели у Маркуса в печенках. Раньше Маркус всегда подыгрывал, ублажая тестя. Но отныне с этим покончено. Немного шампанского перед обедом и бутылочка-другая «Шамбертена» истребили последние проблески подобострастия. Подогрев себя, Маркус заговорил вежливо, но твердо, высказал тестю, что есть что, и поставил его на место. По реакции старикана было до смешного ясно, что никто не говорил с ним так уже много десятилетий. Когда отец рассердился, Софи под столом яростно пнула Маркуса. Он не обратил на это внимания и продолжал свое, как Роско. И когда нелепый старикан внезапно вскочил и потребовал свое пальто, Маркус предоставил Софи проводить его.

Все меняется, самое время отцу Софи (да и ей самой) это понять.