Глава 1

Где-то на севере Англии

Прошло три дня. Три долгих дня. Начинался дождь.

Адель встала с набитого сеном мешка, который служил ей постелью, и прошла по скрипевшему полу к окну. Она могла видеть только простиравшиеся во всех направлениях покрытые травой холмы, камни и сердитое серое небо, обещавшее скорую грозу. Первые тяжелые капли ударились об оконное стекло.

Эта часть мира выглядела бесплодной и безлюдной. Не было даже деревьев, а ветер завывал, не прекращаясь. Он как будто пытался сломать этот одинокий домик на вершине холма, заставлял скрипеть оконные рамы и свистел в печной трубе. И так целый день. Одного этого и еще неприятного запаха сырости в комнате было достаточно, чтобы свести человека с ума.

Адель сжала руки в кулаки. Она попала в какое-то невероятное приключение и страстно желала вернуться к своей нормальной, спокойной жизни:

Если это вообще теперь возможно. Она была даже не уверена, что Гарольд или любой другой мужчина захочет жить с ней после всего, что произошло, потому что она понятия не имела, что похититель сделал с ней. Когда она пришла в себя, на ней было чужое потрепанное платье, панталоны и телесного цвета чулки, но не было ни корсета, ни туфель. Она понятия не имела, куда делась ее ночная рубашка, также, какие понимала, зачем он раздевал ее. Можно, конечно, было предположить, что он переодел ее, чтобы доставить сюда. Она надеялась, что причина была именно в этом, а не в чем-нибудь другом.

Адель глубоко вздохнула, стараясь сохранить самообладание. Ей нельзя поддаваться панике, ничего хорошего от этого не будет. Все эти дни она пыталась разными способами выбраться из этой комнаты – трясла дверь, звала на помощь, старалась открыть окно, – но все ее усилия оказались напрасными. Ей оставалось только ждать того, что произойдет. Или надеяться, что кто-нибудь найдет ее. Без сомнения, ее мать разыскивает ее, и, наверное, она обратилась в полицию.

Ее размышления прервали звук открывающейся внизу двери и тяжелые шаги заходивших в дом. Когда она услышала эти необычные для нее звуки, сердце ее забилось сильнее. Она прошла на середину комнаты и остановилась, прислушиваясь к шуму, доносившемуся снизу. Там был не один человек, до нее доносились звуки разговора.

Это было совершенно непривычно. Всегда один человек приносил ей еду и воду. Что же происходило?

Неожиданно разговор перешел в ссору, до нее донеслись звуки падающей мебели, быстрых шагов. Неужели кто-то пришел спасать ее? Может быть, Гарольд? Но Гарольд никогда не вступит сам в борьбу с похитителем. Или все-таки это возможно?

Может быть, это ее отец? Боже, если бы это был он! Но нет, он был сейчас в Америке и собирался прибыть в Англию только ко дню бракосочетания. Может быть, это констебль? Или кто-то из соседей, случайно узнавших, что тут происходит, и решивших помочь ей? Тысяча вопросов вертелась у нее в голове, а ответов на них пока не было.

Потом Адель услышала шаги поднимавшихся по лестнице. Шаги затихли у двери. Каждая частичка ее тела замерла от ужаса. Что ожидает ее? Те, кто войдет, собираются обидеть ее? Изнасиловать? Или убить?

Она обвела глазами комнату, пытаясь найти то, что может послужить ей оружием. Ничего, кроме стула. Она подняла его. Стул был тяжелым, но она сможет размахнуться им, если понадобится.

Раздался щелчок открываемого замка, дверь распахнулась, и в комнату вошли двое мужчин. Один из них держал пистолет, приставленный к голове другого, и явно с трудом сдерживал свою ярость.

У него была широкая грудь, большие руки, на нем было тяжелое черное пальто, вполне подходившее к его темным волосам. Адель моментально испугалась его.

Она ни разу не видела своего похитителя при дневном свете. Возможно, это был один из них, может быть, этот, с угрожающим видом и пистолетом в руке?

– Ваше имя? – грубым тоном спросил он.

– Адель Уилсон. – Ей не пришло в голову спросить его, зачем ему нужно знать ее имя. Не пришло в голову вообще о чём-нибудь спросить: Она в состоянии была только ответить на его вопрос, поскольку он ждал от нее ответа.

В этот момент человек, которого он держал под прицелом, невысокий, коренастый парень с выщербленными зубами и тонкими волосами, извернулся, вырвал пистолет и схватил Адель за талию...

Он прижал холодное дуло к ее виску. От страха она выронила стул, который держала в руках. До этого момента она никогда в жизни не видела никакого оружия.

– А теперь выкуп! – Неуверенный голос выдавал, растерянность похитителя.

Впервые Адель внимательно посмотрела на второго мужчину, мрачного и диковатого, и поняла, что именно он был ее спасителем.

Он поднял перед собой руки, жестом приказывая им обоим – угрожавшему Адели мужчине и ей самой – сохранять спокойствие.

Ей показалось, что ему около тридцати лет. Темные глаза, их яростный взгляд, растрепанные ветром темные длинные волосы делали его похожим на дьявола. Мужественный, грубый, властный, он выглядел таким же суровым и бездушным, как холмы, окружавшие этот одинокий дом. По его виду легко было догадаться, что он провел в пути уже несколько дней, и у него не было времени, чтобы побриться или принять ванну, так как он торопился попасть в этот дом, найти ее.

Кто он? Каковы его намерения? Мысли эти мучили Адель, все тело ее дрожало от страха и неопределенности.

– Если вы раните ее, можете считать себя мертвецом. – Он приблизился к ним на один шаг.

Его произношение указывало на то, что он образованный человек, и это немало удивило Адель. Он был совершенно не похож на галантного английского джентльмена, точнее, на то, каким она представляла себе английского джентльмена, живя в Нью-Йорке. Он весь был воплощением агрессии.

– Сейчас вы можете получить свои деньги и скрыться, – продолжал ее спаситель. – Я настоятельно рекомендую вам последовать моему совету.

Адель почувствовала, что руки похитителя сильнее сжали ее талию. Она дышала с трудом.

– Вы не позволите мне уйти, – неуверенно проговорил он.

Ее спаситель отошел от двери, как будто давая возможность нападавшему выйти.

– Я предоставлю вам возможность уйти, когда вы отпустите даму. Если нет, то уверяю вас, у моего терпения тоже есть предел.

Адель почувствовала, что угрожавший ей мужчина глубоко вздохнул. Он был испуган, и в этом не было ничего удивительного. Он еще сильнее прижал дуло пистолета к ее виску.

– Я не верю вам.

Леденящий, парализующий страх овладел молодой женщиной. Этот человек вовсе не собирался спокойно покинуть их. Зачем он должен был рисковать, опасаясь преследования, когда у него в руках было оружие, и он мог убить их обоих?

По напряженному взгляду ее спасителя Адель догадалась, что он думает о том же. И в то время как он пытался придумать план действий, инстинкт самосохранения заставил Адель что-то предпринять. Она не могла позволить преступнику так просто убить себя, она должна была что-то делать. Адель неожиданно упала на пол и зубами укусила мужчину за ногу. Тот завыл от боли.

Ее спаситель с криком схватил похитителя и потащил его к стене, о которую они и стукнулись с шумом. Несколько секунд они боролись, стараясь завладеть пистолетом, в то время как Адель отползла подальше от них. У нее мелькнула мысль о том, что надо бежать, однако инстинкт, о существовании которого она и не подозревала, заставил ее преодолеть страх. Она ринулась к борющимся мужчинам и свалилась на спину похитителя.

Не выпуская пистолет из руки, он повернулся и прижал ее к стене. Почти весь воздух исчез из ее легких, когда она сползла по стене на пол и оказалась на коленях. Его пистолет находился прямо против ее сердца.

С ужасом и невероятным сердцебиением смотрела она на направленное на нее дуло. Как будто пытаясь защититься, она закрыла лицо руками, хотя понимала всю бесполезность этого жеста. По крыше барабанили капли дождя, ветер свистел в оконных рамах.

– Будь ты проклят! – закричал ее спаситель и толкнул вооруженного человека как раз в тот момент, когда раздался выстрел.

Шум был оглушительным, боль – невероятной. Адель с колен опустилась на пол, схватившись за раненую ногу.

Двое мужчин катались по полу, пока ее спасителю не удалось выхватить пистолет и ударить своего противника по голове. Невысокий мужчина замер, в комнате воцарилась тишина. Слышны были только отдаленные раскаты грома.

Сжимая трясущуюся ногу, Адель с ужасом молча смотрела на них обоих.

– Вы ранены? – спросил ее спаситель, подняв голову.

– Да, – ответила она.

Он подполз к ней и, не колеблясь ни минуты, сдвинул ее платье, обнажив ноги.

Адель уперлась обеими руками в пол за своей спиной, пытаясь скрыть смущение. Она была ранена, и он, кем бы он ни был, должен был осмотреть рану.

Наконец она сама решилась взглянуть на раненую ногу. Выше колена на чулке, на внутренней стороне ноги было видно огромное красное пятно. Вся нога горела невероятно, она никогда такого не испытывала. Ощущение было такое, будто кто-то ковырял там раскаленной кочергой.

Сжав зубы от труднопереносимой боли, она изучала лицо своего спасителя, пока тот рассматривал ее рану. У него было странное лицо, привлекающее к себе внимание и надолго остающееся в памяти.

Осторожно двигая своими большими руками, он ощупывал ее ногу, потом попытался раздвинуть ее ноги, чтобы лучше увидеть раненое место. Адель вся сжалась, ей приходилось бороться с естественным желанием сдвинуть ноги, так как она чувствовала себя весьма неловко.

– Мне нужно снять чулок, – сказал он, – чтобы рассмотреть рану. Вы позволите?

– Конечно, – ответила она, не задумываясь, но после того, как она произнесла это слово, и у нее было время подумать, она опять невероятно смутилась. Он был молодым мужчиной, очень красивым и пугающим, и он собирался снимать с нее чулок.

Адель постаралась избавиться от этих мыслей, время было совершенно не подходящим для соблюдения приличий, но в ушах у нее звенело так, как будто по ней пропустили электрический ток. Она закрыла глаза и все свои силы направила на то, чтобы справиться с непрекращающейся болью.

Он очень осторожно сдвигал ее чулок, почти не касаясь кожи, пальцы его были нежными, как шелк. Он опустил чулок до лодыжки, обращаясь с ним так, как будто это была какая-то драгоценность. Все это время Ад ель сдерживала дыхание.

– Наверное, вам очень больно? – спросил он.

Ей действительно было больно, нога дрожала, и дрожь распространялась по всему телу.

Она открыла глаза и опять внимательно посмотрела на своего спасителя. Его темные брови соединились в одну линию, когда он внимательно осматривал рану, затем он пальцами пощупал ее ногу вокруг раны.

От боли ей хотелось закричать, но она сдержалась. Лицо мужчины наклонилось еще ближе к обнаженной ноге. Кожей она ощущала тепло его дыхания.

– Слава Богу, это только ссадина, но она все еще кровоточит. – Он отодвинулся и сел на пятки. – Мы перевяжем рану, и я уверен, все будет хорошо.

Встав, он внимательно оглядел комнату.

Она подняла голову и посмотрела на него, преодолевая одновременно одолевавшие ее смущение и испуг. Никогда в жизни она не позволяла никому, кроме врача, прикасаться к интимным местам ее тела.

– Могу я спросить вас, кто вы такой? Как вы нашли меня? – Наконец она решилась задать мучившие ее вопросы.

Какое-то время он обдумывал свой ответ, затем нагнулся, стараясь заглянуть ей в глаза, и произнес:

– Прошу прощения, мисс Уилсон, мне следовало давно представиться.

Совершенно неожиданно он превратился в настоящего джентльмена, по крайней мере, его слова об этом свидетельствовали. Однако внешний вид давал повод для сомнений. Он был не брит, взволнован и резок. Его шерстяное черное пальто было потрепанным, пыльным и выглядело так, как будто он скатился в нем с грязного холма. Во всем, что он делал, чувствовалась какая-то напряженность, и это вызывало в ней панику.

Адель никак не могла успокоиться. Особенно когда она смотрела в его темные, сверкающие глаза.

– Я барон Элсестер, – продолжал он, – мое имя Дамьен Рэншоу. Я кузен Гарольда.

«Боже, кузен Гарольда», – подумала Адель. Она слышала о нем. Ее старшая сестра Софи встречалась с ним и говорила, что он был полной противоположностью Гарольда. Он был совершенно безответственным, когда дело касалось денег. Его мать была чьей-то любовницей. В свете говорили, что он пошел по стопам своей матери и вел беспутную жизнь с бесчисленным количеством любовниц подозрительной репутации. В настоящее время его любовницей была очаровательная и весьма известная актриса.

– Офицер с корабля сообщил Гарольду о вашем похищении, – продолжал барон Элсестер, – поскольку на его имя пришло письмо с требованием выкупа. Потом этого офицера отстранили от работы. Гарольд сообщил обо всем случившемся мне, и было решено, что и займусь этим делом.

– Было решено? – переспросила Адель. – Кто же решил?

– Я обещал Гарольду, что доставлю вас домой без огласки, – продолжал он. – Мы будем путешествовать под чужими именами и встретимся с вашей матушкой и сестрой в деревне, недалеко от особняка Осалтонов, через пару дней. После этого они будут сопровождать вас, как будто ничего необычного не происходило.

Адель была просто в шоке. Ей придется одной путешествовать с этим господином?

Преодолевая мучительную боль в ноге, она пыталась собраться с мыслями и разумно оценить сложившуюся ситуацию.

– Значит, никто не знает о похищении? – спросила она.

– Кроме офицера на судне, который обещал сохранить все в тайне, никто, кроме вашей семьи и семьи Гарольда, его матери и сестры. Я хотел посоветовать ему и им не рассказывать, но когда он разговаривал со мной, было уже поздно, он уже сообщил им обо всем. Их тоже попросили молчать о случившемся.

– Чтобы избежать скандала?

– Да, конечно, – ответил барон.

Адель испуганно посмотрела сначала на своего спасителя, известного распутника, затем належавшего на полу похитителя, который один Бог знает что сделал с ней, пока она была без сознания. От этих мыслей в горле у нее образовался твердый ком, который она с большим трудом проглотила.

Спаситель ее направился к лежавшему на полу человеку. Старые половицы скрипели и трещали под его солидным весом. Выглядел он очень серьезным и решительным. Адель подумала, что не хотела бы оказаться в числе его, врагов.

Опустившись на колени, он прижал два пальца к горлу лежавшего и несколько мгновений прислушивался, сидя совершенно неподвижно.

Ветер завывал в печных трубах с невероятной силой. От сквозняка липкая паутина покачивалась возле огня.

Наконец барон Элсестер сказал тихим и приглушенным голосом:

– Он мертв.

Адель с трудом продохнула воздух, глядя, как его плечи поднимались и опускались при глубоком дыхании. И как он прижал палец к переносице, как будто у него неожиданно разболелась голова.

– Вы в порядке? – спросила Адель и тут же поняла неуместность этого вопроса. Трудно было представить, чтобы что-то заставило его потерять контроль над собой.

Как только он встретился с ней взглядом, бледность исчезла с его лица, и он уверенно ответил:

– Да.

Ей хотелось прочесть его мысли, но это не удавалось.

– Надо забинтовать вашу рану, – сказал он и вышел из комнаты раньше, чем она смогла что-либо скачать.

Через минуту он возвратился, неся в руках миску с водой и небольшую тряпку, а также бутылку виски. Сбросив с плеч длинное черное пальто, он сказал:

– Внизу я не нашел ничего подходящего для повязки. Придется использовать мою рубашку.

Адель выпрямилась, пытаясь протестовать, возможно, из-за того, что не могла представить себе общение с этим мужчиной без рубашки, но движение вызвало такую боль, будто кто-то засунул нож в ее рану. Он наклонился к ней.

– Сидите спокойно, иначе усилится кровотечение. – Голос его был напряженным и не очень добрым.

«Может быть, он сердится на меня», – подумала Адель.

– Простите, – проговорила она нерешительно, – я только хотела сказать, что мы можем для повязки использовать мои панталоны. В них все равно дыра от пули.

Он подумал какое-то мгновение, потом кивнул головой.

– Если вы будете так любезны, отвернитесь, пожалуйста, пока я сниму их.

Помолчав, он спросил:

– Вам не нужна помощь?

Помощь? Пульс у нее участился. Она подумала о его любовнице, актрисе, и о том, сколько раз он оказывал ей эту так называемую помощь. И сама удивилась неожиданному направлению своих мыслей. Это, безусловно, от переутомления. Она почти не спала эти последние трое суток. «Рассуждай разумно, Адель, – уговаривала она себя. – Он просто предлагает тебе помочь, чтобы не было так больно».

– Я справлюсь, спасибо, – ответила она.

Не проронив ни слова, он вышел из комнаты, но остался стоять у дверей, пока ей не без усилий удалось снять панталоны.

– Теперь вы можете войти, – сказала она, протягивая ему панталоны.

Он взял их и начал разрывать на полоски.

– Вы можете выпить пару глотков этого виски, – предложил он.

– Нет, большое спасибо, – неуверенным голосом ответила она.

Ей хотелось, чтобы у нее в ближайшие часы сохранилась ясная голова, потому что она не представляла, что ее ждет дальше.

Продолжая разрывать панталоны, он оценивающим взглядом оглядел комнату:

– Вы провели тут три дня?

– Да. – Их взгляды встретились.

– После того как я промою и перевяжу вашу рану, мы переберемся куда-нибудь в более уютное помещение.

– Спасибо.

Длительное молчание нарушал только треск разрываемой ткани. Адель понимала, что надо прервать это молчание, продолжить разговор, чтобы умерить охватившее ее волнение.

– Я даже не представляю, что тут внизу, – проговорила она. – Я была без сознания, когда мы сюда добрались, и чувствовала себя совершенно больной, когда проснулась.

Барон Элсестер прекратил разрывать ткань и настороженно переспросил:

– Больны и без сознания?

– Да, еще на корабле мне дали наркоз. И я пришла в сознание только тут, наверху.

Он продолжал взволнованно смотреть на нее.

– У вас есть какие-нибудь повреждения?

Адель поняла, о чем он подумал. Он хотел узнать, не насиловали ли ее. Ей и самой хотелось это узнать.

Но она абсолютно не представляла, как это можно сделать.

– Я не уверена, – тихо ответила она. – Я ничего не чувствовала... кроме головной боли. – Она не могла найти подходящих слов. – Но я думаю, что леди не может быть уверена. Или все-таки может?

Боже, какой вопрос она решилась задать!

На его лице не видно было и тени смущения. Он наклонился, окунул тряпку в миску с водой и осторожно выжал ее. Когда он встретился с ней взглядом, казалось, что он понимал и причину, и степень ее взволнованности. И ответил совсем спокойно:

– Это зависит от очень многого. Простите мое любопытство, но вы не заметили нигде крови, когда проснулись?

– Нет, но он ведь мог... – она с трудом подбирала слова – Боже, ей было так неловко, – мог он убрать все?

Ей никогда в жизни не приходилось вести подобных разговоров.

– Возможно, но только если он был особенно аккуратным человеком. – Он улыбнулся, и Адель поняла, что он старается успокоить ее. Продолжая возиться с мокрой тряпкой, он сказал: – Думаю, что с вами все в порядке, мисс Уилсон. Если бы что-нибудь произошло, вы бы знали. Но если вы хотите быть совершенно уверенной, надо обратиться к врачу.

– Он будет в состоянии узнать?

– Безусловно.

– А сможет ли он сказать... – Она остановилась, не решаясь продолжать.

– Что сказать, мисс Уилсон?

– Не беременна ли я.

Эта мысль, мягко говоря, тревожила ее, ей было неудобно, но она все-таки решилась спросить.

– Думаю, что сразу не сможет. Но давайте не торопить события. Возможно, этот вопрос и не возникнет.

Благодарная своему спутнику за откровенность в таком щепетильном вопросе, она пыталась вспомнить все, что она знала о правилах приличия в среде английских аристократов. Женщина, выходящая замуж, должна была быть девственницей, чтобы не было никаких сомнений о происхождении ребенка, к которому переходил аристократический титул отца. Вероятно, Гарольд нервничал по этому поводу. Возможно, и лорда Элсестера это тоже волновало, он же был членом семьи Гарольда.

– Я бы хотела пройти официальное обследование, – сказала Адель, вспомнив, что ей тоже предстоит войти в семью аристократов, а значит, следовать этим правилам.

Он вынул из миски тряпку и осторожно выжал из нее воду на рану.

– Семейный доктор Осалтонов весьма приятный человек, – говорил он при этом, – я бы доверил ему свою жизнь. Он сумеет сохранить все в тайне, если вы можете подождать, пока мы доберемся до их дома. Вы ведь не чрезмерно взволнованы?

Его проницательный взгляд как будто изучал ее.

«Он, наверное, часто оценивает ситуации», – подумала Адель.

– Я очень волнуюсь, но смогу подождать.

Он удовлетворенно кивнул и сосредоточил внимание на обработке раны. Капли воды щекотали ее кожу, и нога часто вздрагивала от странного сочетания боли и щекотки. Она старалась, чтобы нога была неподвижной, но ей это не удавалось, от напряжения нога начала дрожать.

– Постарайтесь успокоиться, – пробормотал он, посмотрев на нее, – дышите медленно и глубоко.

Она попыталась выполнить его совет, не сводя с него глаз. Он не выглядел ни сердитым, ни злым, теперь в его глазах было что-то привлекательное, даже гипнотизирующее. И постепенно спазмы, сжимавшие ее мускулы, ослабели.

– Вот так лучше, – проговорил он. Постепенно исчезло напряжение в шее и плечах, дыхание стало ровным. Его руки, глаза и голос сделали свое дело.

Лорд Элсестер нагнулся, чтобы лучше рассмотреть рану, потом достал бутылку с виски.

– Это будет больно, – предупредил он, – но это необходимо сделать.

– Я понимаю, – ответила она.

– Сожмите мою руку, если будет очень больно.

Адель не хотела этого делать.

Он подождал несколько секунд, давая ей возможность приготовиться, потом налил приятно пахнущую жидкость на рану. С таким же успехом он мог налить туда жидкий огонь. Она крепко сжала зубы, чтобы не закричать.

Как только он убрал бутылку, Адель сжала ногу выше раны и простонала:

– О, Боже мой!

– Мои извинения, мисс Уилсон.

Отставив бутылку, он взял приготовленные ранее куски материи для повязки.

– Я должен буду забинтовать ее туго, чтобы давление уменьшило кровотечение, – предупредил он.

Адель кивнула. Но забинтовать ногу как следует он не смог – от боли она стиснула колени, так же, как были сжаты ее зубы.

Он взял колено ее здоровой ноги и осторожно попытался подвинуть ногу, не отводя от нее своего проницательного взгляда.

– Очень важно, чтобы повязка была сделана хорошо, – сказал он, – расслабьтесь, если можете.

Расслабиться и успокоить бьющееся сердце было непросто, так как ни один мужчина никогда не пытался раздвинуть ее ноги, но все же она заставила себя подчиниться давлению его мягких рук. Медленно она раздвинула ноги, пытаясь прикрыть их юбкой. Она надеялась, что он не заметил этого.

– Если можете, согните ногу в колене, – попросил он.

Адель послушно выполнила его просьбу. Быстрыми энергичными движениями он забинтовал ее ногу, и она даже не успела заметить, как он закрепил концы повязки.

– Ну вот, – сказал он, вставая и протягивая ей руку, – все закончено. И вы можете дышать спокойно.

А она даже не замечала, что все это время задерживала дыхание. Он помог ей подняться на ноги, но как только она попробовала сделать шаг, острая боль пронизала все тело, ее стошнило и закружилась голова.

– Позвольте, я помогу вам. – Он взял ее за талию. – Обопритесь о мое плечо и наклонитесь в мою сторону.

Хромая рядом с ним и ощущая плотные мускулы его плеча, она подумала, что он был надежной опорой.

– Вам трудно будет ходить в течение нескольких дней, – проговорил он.

– А как мы вообще выберемся отсюда? У меня нет туфель, и я вряд ли смогу ехать верхом.

– Нет туфель? – переспросил он. – Не волнуйтесь, я достану карету и возчика и привезу вам туфли. Это займет всего несколько часов, здесь недалеко есть деревня.

Мысль о том, что она останется одна в доме с убитым человеком, пугала ее, но она понимала, что это неизбежно, и надеялась, что сумеет справиться со страхом. Они добрались до двери и вместе вышли из комнаты. Через плечо Адель посмотрела на лежавшего на полу ее похитителя и понадеялась, что ей больше никогда не придется видеть его.

Когда они подошли к лестнице, Адель остановилась и неуверенно посмотрела вниз.

– Это может оказаться весьма сложной проблемой, – проговорила она.

Он обернулся и раскинул руки:

– Позвольте мне помочь вам.

Боже, он собирался отнести ее. Сердце ее сжалось при мысли об этом. Не дожидаясь ответа, он своими умелыми и сильными руками поднял ее, как куклу, и без видимых усилий спустился с ней по лестнице. Затем он внес ее в кухню, где стул с выцветшей обивкой стоял у огня. Другой мебели в кухне не было. Там были только небольшая кучка дров, кухонные принадлежности и немного продуктов для скромного ужина. Дом, по-видимому, был давно покинут и открыт ее похитителем.

Лорд Элсестер осторожно усадил ее на пыльный стул. За окном сверкала молния и раздавались пугающие раскаты грома.

– Простите меня, мисс Уилсон, – сказал он, – я заведу лошадь в конюшню, пока не стало совсем темно.

– Конечно, – ответила она, хотя ей очень не хотелось, чтобы он уходил.

Она три дня провела в этом доме, запертая в комнате и беспомощная, потом она была ранена, она понятия не имела, где находится. От ее собственного дома ее отделял океан, и только он, лорд Элсестер, был ее связью с миром.

Он поднял воротник своего пальто и наклонился за шляпой, которая лежала на полу. Он, вероятно, сорвал ее с головы, когда впервые попал в этот дом. Она вспомнила звуки ссоры, которые она слышала, когда эти двое мужчин появились в доме, и могла только представить себе, что тут происходило между ними. Нахлобучив шляпу, лорд Элсестер повернулся к ней и с удовлетворением и уверенностью сказал:

– Самое страшное уже позади.

Это было именно то, что ей хотелось услышать. Как он мог это узнать? Вероятно, он обладал блестящей интуицией.

Когда он открыл дверь, в кухню ворвался сильный холодный ветер с дождем. Казалось, что буря хозяйничает в самом доме. Но он быстро закрыл дверь, и все успокоилось. Оставшись одна в пустом каменном доме, она глядела на только что захлопнувшуюся дверь и пыталась осознать сложившуюся ситуацию. Трудно поверить, но ее похитили, и в нее стреляли. Ее, Адель Уилсон, которая всеми силами избегала любых приключений.

Сестры, безусловно, будут шокированы, и им трудно будет поверить, что ее действительно заключили в сказочную башню и светлый рыцарь спас ее. Да она и сама всегда считала эти романтические сказки глупыми и говорила, что предпочла бы видеть этих героинь достаточно смелыми, чтобы спастись самим.

Нет, она не могла назвать барона Элсестера светлым рыцарем. Он был более похож на черного демона. Она хорошо помнила, каким энергичным и раздраженным он выглядел, когда впервые зашел в комнату наверху. У нее от страха просто подкосились колени.

А потом он убил человека. Ради нее.

Холодная дрожь пронизала все ее тело, когда она представила, как на нее в упор было наведено смертельно опасное дуло пистолета. Ей просто невероятно повезло. Если бы ее похититель выстрелил на одну секунду раньше...

Впервые после этого страшного момента у нее была возможность обдумать все происшедшее, и она опять задрожала. Адель постаралась унять дрожь и мысленно поблагодарить Бога и судьбу за то, что осталась живой. Она была благодарна Дамьену Рэншоу, ее будущему кузену. Действительно, его репутация, о которой она знала, смущала ее. И ей никогда не избавиться от неловкости из-за того, что он видел ее обнаженные ноги. Но он был решительным и смелым, он проехал всю Англию, добравшись до этого домика на краю света, чтобы спасти ее. Он стал ее защитником, когда она сама, несмотря на все свои усилия, не могла себе помочь.

Адель глубоко вздохнула, испытав какое-то странное, непонятное ей самой ощущение. Она посмотрела на дверь и подумала о предстоящей ночи, которую ей придется провести наедине с ее спасителем, и ей невероятно захотелось, чтобы этим спасителем вместо Дамьена оказался ее жених Гарольд.

 

Глава 2

Особняк Осалтонов

– Гарольд не должен был посылать его, мама. Это было неправильное решение.

Юстасия Скотт, леди Осалтон, подняла глаза от вышивки, которой она занималась, и посмотрела на свою дочь, стоявшую в другом конце гостиной:

– Хотя ты так не думаешь, Вайолет, но твой брат совсем не глупый человек. Он доверяет своему кузену.

– Совершенно не понимаю, почему он доверяет, зная о его репутации и его отношениях с женщинами.

– Ты прекрасно знаешь почему. Они очень близкие друзья, их связывают хорошие отношения в течение многих лет. Дамьен всегда покровительствовал Гарольду, и Гарольд ценит это. Дамьен никогда не предаст Гарольда.

Вайолет с сомнением покачала головой:

– Возможно, ты права, но эта американская девица, мисс Уилсон... Можно ей доверять? Дамьен весьма привлекательный мужчина, а ты ведь знаешь, что говорят об этих американках.

– Нет, я не знаю, что о них говорят.

– О, мама, не будь такой наивной.

–Я не наивная, я просто не прислушиваюсь к сплетням и необоснованным обобщениям.

Вайолет возмутилась:

– Мама, все американцы очень страстные. Как ты думаешь, почему они победили при Йорктауне? Они дикие и беспощадные, у них кровь бурлит в жилах, они такие, каким и Дамьен может быть иногда. Когда они чего-нибудь хотят, их нельзя остановить, они готовы на любые жертвы. Они как упрямые, непреклонные бараны.

– Насколько я понимаю, мисс Уилсон нужен именно Гарольд, – уверенным тоном произнесла леди Осалтон и быстрее стала работать иголкой.

– Ей нужен титул. И у Дамьена он есть тоже. Плюс красивая внешность.

– Более низкий титул.

Вайолет подняла тонкие брови:

– Не думаю, что для американцев это имеет значение.

Пожилая леди отложила в сторону свое вышивание и с удивлением посмотрела на дочь:

– Этого не может быть.

– Да, мама, это так. Большинство из них понятия не имеют, что граф выше барона, а титул маркиза превосходит титул графа. Я слышала об этом от виконтессы Лансдаун, а она сама американка, хотя никто из окружающих уже не помнит об этом. Она сумела избавиться от акцента и теперь говорит как истинная англичанка.

Леди Осалтон опять взялась за вышивание, хотя она так и не пришла в себя от совершенно непостижимого предположения, что кто-нибудь, американец он или нет, может не знать различия в титулах. Нотка недоверчивости все еще звучала в ее голосе, когда она сказала:

– Виконтесса Лансдаун меня совершенно не интересует. Важно, что Гарольд наконец нашел себе жену. И это произошло, когда я уже потеряла всякую надежду на то, что он отвлечется от своих глупых научных экспериментов и подумает о женитьбе. И если Дамьен является самым надежным человеком, который может привезти мисс Уилсон домой, то пусть он этим и занимается. Потому что я хочу, чтобы эта девушка была здесь.

– Но ты же знаешь, мама, что ее деньги являются ее единственным достоинством.

Отложив опять в сторону свою работу, мать с возмущением сказала:

– Я этого не знаю и считаю, что тебе должно быть стыдно говорить такие вульгарные вещи. – Прижав руку ко лбу, она продолжала: – Иногда я удивляюсь, что Гарольд и ты – брат и сестра. Он бы никогда не сказал такого, чтобы оскорбить меня, он такой вежливый мальчик.

Вайолет с трудом сдержалась, чтобы не прореагировать на мелодраматическое высказывание матери.

– Я только стараюсь быть честной. Поместье не дает тех доходов, которых можно было ожидать, а я больше не могу сокращать свои расходы.

Леди Осалтон опять взялась за вышивание.

– Пожалуйста, не говори об этом, Вайолет. Ты знаешь, мне это неприятно. – После небольшой паузы она добавила: – Главное – то, что Гарольду кто-то понравился, и я испытала огромное облегчение. Мне совершенно не важно, откуда она приехала, и я собираюсь с открытым сердцем принять ее в нашу семью. В конце концов, благодаря ей у нас появится наследник. Я хочу только того, что полезно для нашей семьи, и деньги меня не интересуют.

– Конечно, они тебя не интересуют, мама, – со злостью подтвердила Вайолет.

Но все в аристократическом доме Осалтонов прекрасно понимали, что Вайолет, которая хотела иметь солидное приданое, чтобы заполучить престижного мужа, вопрос о деньгах волновал очень сильно.

Буря продолжалась, и домик скрипел и трещал, как старый корабль. Дамьен сидел на полу, вытянув ноги и привалившись к стене, и маленькими глотками пил кофе из металлической кружки.

Глядя на освещенный огнем профиль мисс Уилсон, которая сидела неподвижно, любуясь на огонь в камине, он удивлялся, почему Гарольд не упоминал о том, что она невероятно очаровательна.

– Я встретил совершенную женщину, – рассказывал ошеломленный Гарольд, влюбленно улыбаясь, когда он возвратился из Америки. – Она настолько хорошая, что я готов считать ее святой. Она вежлива и повинуется своим родителям. Она милая, приветливая и очень искренняя. Я не могу представить себе, что у нее бывают недобрые мысли. В ней персонифицировались чистота, доброта и совершенство. И, спасибо небесам, я влюбился.

Почему-то после этих рассказов Дамьен представлял себе ее вполне обыкновенной. Между тем про нее можно было сказать многое, но только не это.

В описании других качеств Дамьен мог согласиться с Гарольдом. В ней было что-то чистое и даже ангельское. Он был в этом уверен, хотя только что он встретил ее в более чем странной и даже двусмысленной ситуации. Она как будто излучала достоинство и добродетель.

Он постарался не думать о добродетели, а своим опытным взором осмотрел всю ее с ног до головы. У нее были длинные изящные ноги и очень красивая фигура. Ее веснушки, полные губы и длинные вьющиеся золотистые волосы заставили бы любого мужчину думать о вещах, если даже быть скромным в оценках, совершенно противоположных чистоте и святости.

Дамьену забавно было представить себе мужчин, которые пускали слюнки, глядя на нее, а затем немедленно отправлялись на исповедь, независимо оттого, были они католиками или нет.

Сделав еще глоток кофе, Дамьен подумал, что если бы она не была невинной невестой его кузена, он с удовольствием оказался бы с ней на одном стуле, обнимая ее и утешая ласками и нежными поцелуями. Они оказались одни в затерянном отдаленном коттедже, и она, только что перенеся суровое испытание, нуждалась в утешении.

Ситуация была вполне очевидной, а он всегда любил женщин.

Однако, продолжая смотреть на нее и размышлять, он пришел к выводу, что ей не нужны были его утешения. Он не видел ни слез, ни истерики. Она оставалась спокойной и разумной во время всех этих страшных событий. На самом деле она завоевала его уважение в тот момент, когда назвала свое имя, держа в руках над головой стул для защиты.

Порыв ветра ворвался в трубу и качнул языки пламени. Мисс Уилсон вздохнула. Дамьен посмотрел на потрепанное старое платье, которое было на ней, и представил себе, как бы она выглядела в своем богатом доме в Нью-Йорке, вся в шелках и увешанная драгоценностями. Наверное, ей сейчас очень не хватало ее горничной.

– Предполагаю, что это не те условия, к которым вы привыкли, – сказал он, поднося кружку с кофе ко рту. – Уверен, что сейчас вы бы с огромным удовольствием помчались в вашу отделанную золотом ванну в Нью-Йорке.

Она наклонила голову и смущенно улыбнулась:

– Прошу прощения, лорд Элсестер. Надеюсь, вы не думаете, что я привыкла к излишествам и никогда не знала трудностей.

Весьма удивленный ее неожиданной реакцией, Дамьен уперся локтем в колено и заинтересованно спросил:

– А разве это не так?

– Нет, – ответила она не очень уверенно.

Черт возьми, она выглядела совершенно очаровательно. Он приподнял брови, ожидая объяснений.

– Я не собираюсь оправдываться, – продолжала Адель, – но я не хотела бы, чтобы у вас были неверные представления о будущей жене вашего кузена. Или вообще обо всех американцах.

Он прищурил глаза и решил, что может поразвлечься, беседуя с ней. Она обещала быть интересным собеседником.

– А я думал, что все американские наследницы привыкли к излишествам.

Адель помолчала несколько секунд, как будто подыскивая слова.

– Это не так, совсем не так. На самом деле, могу поспорить, мне пришлось пережить более тяжелые обстоятельства, чем вам. Вряд ли вы когда-нибудь испытывали голод или обходились без обуви целое лето, в доме и на улице.

– Без обуви? – удивленно переспросил он.

Ему пришлось признать свое поражение. Его также невероятно удивило ее желание «поспорить» с ним. Возможно, где-то внутри этого ангельского существа тлели огоньки озорства.

Казалось, она поняла, что ее аргументы были ему не очень понятно, и от смущения закрыла глаза.

– Наверное, мне не следовало этого говорить. Вы, англичане, всегда считаете себя выше нас.

– «Вы, англичане»? – с изумлением переспросил он, явно заинтересованный направлением, которое принял их разговор. – Мы, англичане, не единственные, кому свойственны предрассудки. Как вы думаете, мисс Уилсон, к чему придет мир, если люди разных национальностей не смогут сосуществовать?

Несколько секунд она с удивлением смотрела на него, пока не догадалась, что он дразнит ее. И тогда она улыбнулась. Улыбка была очень милой и в то же время лукавой.

Дамьен впервые видел ее спокойной и улыбающейся. До этого момента она чувствовала себя неловко, нервничала, глядя на него с опаской. Возможно, теперь она успокоится. Его же спокойствие, кажется, наоборот, улетучивалось.

Он перевел взгляд на кофе и неожиданно понял, почему Гарольд так увлекся этой женщиной. Она была не только совершенной во всех отношениях, но в ней было еще что-то, что трудно было выразить словами, какая-то искренность и естественность.

И такой человек, как Гарольд, который всегда стеснялся в обществе женщин, должен был быть покорен ее такой естественной харизмой.

А она вернулась к незаконченному разговору.

– Наверное, Гарольд описывал вам наш летний дом в Ньюпорте, – говорила она, – и это описание никак не соответствовало моим рассказам об отсутствии обуви.

– Он говорил мне о ваших стаканах для шампанского, отделанных бриллиантами.

Адель смутилась, опустила взгляд и пожала плечами, как будто извиняясь за эту роскошь. А Дамьен воспользовался возможностью посмотреть на ее пышную грудь, обтянутую толстым шерстяным платьем. При этом он испытывал чувство вины, поскольку она принадлежала его кузену. Стараясь избавиться от этого чувства, он перевел взгляд на ее лицо и поклялся самому себе, что будет вести себя благоразумно.

– У нас не всегда были большие деньги, – сказала она настолько искренне, что очаровала его, так как она и не подозревала о похотливом взгляде на ее грудь. – Папа заработал большие деньги на Уолл-стрит, когда мне было десять лет. – Она задумчиво посмотрела на огонь. – Иногда, когда я думаю о своей жизни, мне кажется, что она состоит из двух частей. До того, как мы стали богатыми, и после того. Так что вам легко понять, что я не привыкла к излишествам, во всяком случае, я долго жила без них.

Адель глубоко вздохнула, видно было, что она целиком погрузилась в воспоминания.

– Я тоскую по дням детства, – продолжала она. – Я получала удовольствие от беготни босиком. Я и сейчас поступаю так, когда одна бываю в лесу. К сожалению, это случается весьма редко. Но, пожалуйста, – сказала она, опять мягко улыбнувшись, – не рассказывайте никому о моей привычке бегать босиком.

Он наклонил голову, стараясь, чтобы представление о том, как она бегает босиком, не отвлекло его от разговора.

– Но вероятно, мне следует сказать об этом Гарольду, – проговорил Дамьен, – он ведь должен знать, что ему предстоит жениться на лесной нимфе.

От ее ответной улыбки у него перехватило дыхание. А она откинула голову на спинку стула и усталым взглядом смотрела на огонь. Дамьен дал ей возможность отдохнуть, хотя и не сводил глаз с ее очаровательного профиля. Глядя на нее, он пытался осознать сложившуюся ситуацию.

Если бы на ее месте была другая женщина и другими были бы обстоятельства, он, безусловно, сумел бы затащить ее в свою постель. Сегодня же вечером. И он сделал бы ее счастливой.

Но обстоятельства были таковы, что он не мог ее соблазнить. Ни сегодня, ни в какой-либо другой день. И не было никакого смысла даже думать об этом.

– Уже поздно, – наконец произнес лорд Элсестер, вставая, чтобы подложить еще одно полено в камин, – вы, наверное, устали. Я могу помочь вам подняться наверх, если хотите.

Адель внимательно смотрела на его широкую спину, пока он укладывал свежее полено и кочергой перемешивал горящие. Ею овладела паника, она ни в коем случае не хотела возвращаться наверх, в комнату, в которой она провела в заточении трое суток, и где лежал ее похититель. Мертвый.

Он прислонил кочергу к стене, повернулся и посмотрел на нее.

– Я уберу покойника. – Он будто прочитал ее мысли.

Она взвесила его предложение, однако страх не проходил.

– Мне бы не хотелось подниматься туда. А могу я переночевать здесь?

Он еще несколько секунд смотрел на нее, и она увидела в его глазах сочувствие и сострадание, и это уменьшило напряжение, в котором она находилась.

– Хорошо, я принесу постель сюда.

Когда он поднялся наверх, она прислушивалась к звукам, доносившимся оттуда, а затем к его шагам вниз по лестнице. Он затащил в комнату мешок с сеном, на котором она спала наверху, и уложил его на пол, подальше от огня. Потом встряхнул одеяла в другом конце комнаты и расстелил их на мешке с сеном.

– Вы сможете спать тут, – сказал он, – а я могу подняться наверх либо устроиться здесь на стуле.

– Мне будет спокойней, если вы останетесь тут.

Он кивнул, затем протянул ей руку:

– Могу я вам помочь?

Взглянув на его большую сильную руку, Адель протянула ему свою. Он помог ей подняться, и она, добравшись до самодельной постели, с удовольствием улеглась и натянула на себя одеяло, а он помог расправить его.

– С большим удовольствием я покину этот дом завтра, – проговорила Адель, глядя на него снизу вверх.

– Понимаю, – ответил он, улыбнувшись.

Став на колени у камина, он кочергой разворошил горящие поленья, а затем уселся на старый стул. Адель закрыла глаза, однако уснуть ей не удавалось. Примерно в течение пятнадцати минут в комнате царило молчание. Слышен был только треск горящих дров. Когда Адель открыла глаза и посмотрела на своего спасителя, то встретила направленный на нее внимательный взгляд.

– Не могу уснуть, – пожаловалась она, – мне не удавалось уснуть все эти дни.

– Мне тоже не спится.

– Может быть, мы можем поговорить? – тихим голосом сказала она.

Помолчав одну или две секунды, он спросил:

– А о чем бы вы хотели поговорить?

Адель задумалась, потом повернулась на бок, положив ладонь под щеку.

– Расскажите мне о доме Гарольда, особняке Осалтонов. Вы там бывали часто?

– Бывал? – удивленным тоном переспросил он. – Я вырос там.

Она уперлась локтем в постель и подняла голову.

– Вы росли вместе с Гарольдом?

– Да. Мы как настоящие братья. А вы не слышали об этом?

– Нет. У нас с Гарольдом было меньше времени для разговоров, чем нам хотелось бы, – попыталась она объяснить. – А ваши родители тоже живут в доме Осалтонов?

– Мои родители умерли, когда мне было девять лет. Именно поэтому я и рос в семье Осалтонов.

– Понимаю. Мне очень жаль.

Он долго смотрел на огонь, потом сказал:

– Мне кажется, моя жизнь тоже разделена на две части.

Адель сочувственно кивнула.

– Вы и теперь живете там? – спросила она.

Казалось, он задумался над тем, как ответить на этот вопрос. Повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую.

– Я иногда живу там, так как я сдал дом в Лондоне на зимний сезон, и подыскиваю жильцов, чтобы сдать дом в деревне.

«Из-за проблем с деньгами», – мысленно добавила Адель.

Разговор замер на какое-то время. Ветер свистел в трубе и, попадая в комнату, заставлял танцевать языки пламени.

– Расскажите мне, как вы познакомились с Гарольдом, – попросил лорд Элсестер.

Адель рада была возобновлению разговора. Слишком много времени она провела в одиночестве наверху этого странного дома, и молчание не доставляло ей удовольствия.

– Мы встретились в Ньюпорте, – начала она. – Как вы знаете, Гарольд проводил зимние каникулы в Америке, моя мать узнала о его приезде и устроила бал в его честь. Это было большое событие, – добавила она улыбаясь, – каждый никербокер в Нью-Йорке стремился получить приглашение.

– Никербокер? – В его голосе слышалось удивление.

– Хотите длинное подробное объяснение? – спросила она, опять улыбаясь.

– А нам все равно больше нечего делать.

Адель села, упершись обеими руками в постель.

– Ладно, тогда я должна описать вам социальную иерархию Америки. Там существует очень четкая граница между теми, кто представляет собой старые деньги и новые. Я, как вы, возможно, знаете, принадлежу к новым. Мой отец заработал свое состояние буквально за одну ночь. Как я уже говорила, мы переехали из однокомнатной квартиры в Висконсине в особняк на Пятой авеню в Нью-Йорке, и произошло это в один момент.

Старые деньги – это те, которые получены в наследство. Людей, ими обладающих, называют никербокерами, поскольку большинство из них являются потомками голландцев, носивших брюки до колен. Так же как и вы, они знают своих предков до десятого колена. Они обычно живут на площади Вашингтона, в старых кирпичных домах, и считают себя элитой общества, а нас считают вульгарными выскочками, так как мы строим шикарные безвкусные особняки в новых районах. Должна признаться, что наш дом действительно безвкусный, но это заслуга моей матери, она любит все грандиозное.

Усмешка, появилась на лице ее слушателя.

– Думаю, она понравится вам, – продолжала Адель, – или, во всяком случае, вы найдете ее забавной. Она уверена в себе, часто игнорирует правила приличия, которые не считает практичными, и именно поэтому ей так доставалось от никербокеров.

Лорд Элсестер уперся локтями в колени и очень внимательно посмотрел на свою собеседницу:

– Честно говоря, я не думал, что в Америке существуют такие сложные взаимоотношения. Я считал, что там бесклассовое общество.

– На бумаге, возможно, – ответила она, – но, если бы вы оказались на моем месте в Ньюпорте хотя бы на один день, вы бы почувствовали степень существующих различий так же, как вы это чувствуете здесь, в Англии. Иногда создается такое ощущение, что ты бьешься годовой о каменную стену.

Он откинулся на спинку стула и так пристально с интересом смотрел на Адель, что это нервировало ее.

– Вы меня существенно просветили, мисс Уилсон. А Гарольд знал об этих сложных взаимоотношениях, когда попал к вам на бал? Мне даже трудно представить себе, что он это все понимал.

– Нет, не думаю. И я не собиралась ему об этом рассказывать. – Она поняла, что этого не следовало говорить, и побледнела.

Дамьен улыбнулся, перекинул ногу на ногу и успокоил ее:

– Не волнуйтесь, моя дорогая. Я не выдам ваш секрет. Думаю, для Гарольда это не имело значения. В его глазах вы либо англичанин, либо нет.

Теперь настала его очередь побледнеть, но он спас положение остроумной репликой.

– Что касается вас, то вы, безусловно, не англичанка, и я благодарю Бога за это, иначе я бы давно уже умер от скуки.

«Любезность была весьма близка к флирту», – подумала Адель, и бабочки захлопали крыльями у нее внутри. Она вспомнила о том, что ей было известно о его отношениях с женщинами, о его плохой репутации, и почувствовала беспокойство.

– И каков же был путь от бала до предложения? – возвращаясь к ее отношениям с Гарольдом, спросил он.

Ей показалось, что он почувствовал ее беспокойство. Адель перевела взгляд на потолок, стараясь сосредоточиться на смысле вопроса, а не на том, кто его задавал. Она сама удивилась тому, как быстро они с Гарольдом оказались помолвлены, хотя прекрасно знала, кто был катализатором этого процесса.

– Когда вы познакомитесь с моей матерью, вы сразу поймете, насколько она амбициозна и настойчива в достижении своей цели. Она ничего не жалела для того, чтобы быть принятой никербокерами в Нью-Йорке, и она добилась этого, так как мои сестры вышли замуж за герцога и за маркиза. Когда она решила, что Гарольд вполне подходящая пара для меня, она сделала для этого все возможное.

– Она решила? – В его голосе было невероятное удивление.

Адель пыталась объяснить:

– Да, она посчитала, что он очень подходит мне. Потом на сцене возник мой отец. Его заинтересовали некоторые идеи Гарольда в области химии, и, мне кажется, он готов вложить деньги в его эксперименты, кажется, те, которые связаны с новыми видами красителей. Отец считает, что у этих идей есть будущее.

– Действительно? Гарольд не говорил мне об этом.

– Это пока только соображения. Во всяком случае, моя мать организовала еще несколько приемов, пригласила на них Гарольда, и прошло немного времени, пока мы оба поняли, что моя мать права, и нам было очень хорошо друг с другом. Мне нравилось то, что он придерживается традиций, а ему нравилось мое...

– Да? – Он не дал ей договорить. Наклонившись вперед, он смотрел на нее, и от него исходила такая энергия, такая сила, которой она еще никогда не встречала. Она поняла, что лорд Элсестер был весьма сильной личностью, и именно поэтому у него была такая репутация. А женщин, безусловно, не мог не привлекать мужчина с такой сильной энергетикой, да еще с таким красивым лицом. Даже Адель считала его весьма интригующим, и это лишало ее уверенности в себе. Но он должен был стать ее кузеном, и ей придется примириться со сложившейся ситуацией.

– Гарольд говорил... – она опять с трудом подыскивала нужные слова, – что я приживусь тут, в Англии, и я верю, что именно поэтому нас потянуло друг к другу. Я значительно более сдержанная, чем большинство девушек моего возраста в Америке.

Он несколько мгновений молча смотрел на нее.

– Вы уверены, что причина именно в этом?

Адель пожала плечами:

– Я могу только догадываться, почему я понравилась Гарольду. Прямо он не говорил мне об этом.

– Он говорил об этом мне, – сказал Дамьен, опять откинувшись на спинку стула. – Вы хотели бы знать, что он сказал?

– Он говорил об этом вам?

– Да. Мы с ним не только кузены, но и очень близкие друзья.

Ей показалось весьма странным, что такие разные во всех отношениях люди могли быть близкими друзьями. Гарольд был очень мягким и доброжелательным, в то время как в лорде Элсестере было, без сомнения, что-то суровое. И он совершенно по-иному относился к женщинам.

– Гарольд сказал мне, что восхищается вашим благородством. Он даже зашел так далеко, что предположил, что вы святая.

Адель натянула на себя одеяло.

– Святая? – переспросила она.

– А вам это не нравится? – Он нахмурился, и брови его образовали одну линию.

Облизнув губы, она начала говорить очень серьезным тоном:

– Мне это странно. Люди всегда говорили мне о том, какая я хорошая, какая сговорчивая и надежная. Глядя на меня, они считали, что я не могу совершить ничего плохого. Даже мои родители так думали, хотя я и не знаю почему. Я никогда не старалась быть послушным ребенком, я просто была им. Во всяком случае, по сравнению с моими сестрами, которые всегда старались увлечь меня своими проделками. Дело в том, что я сама не понимаю, почему меня воспринимают именно такой, я совсем не считаю, что я всегда права, иногда мне даже кажется, что я произвожу обманчивое впечатление.

– А вы когда-нибудь сделали что-то такое, что можно было считать плохим?

Казалось, она внимательно обдумывала его вопрос.

– Наверное, нет. Я, конечно, делала ошибки, но разве кто-нибудь их не делает?

– Но вам когда-нибудь хотелось совершить что-то запретное?

Перед ее глазами возникло, как живое, воспоминание о красной конфетке. Она увидела ее на прилавке в Висконсине, когда ей было девять или десять лет, но у нее не было денег.

– Я один раз хотела стащить кое-что, когда я была ребенком, – сказала она. – Это была конфетка.

– Но вы не взяли ее.

Она покачала головой:

– Нет, не взяла. Хотя это было весьма соблазнительно, это было серьезное искушение, – добавила она, улыбнувшись. – Это была конфета в яркой обертке, я такой красивой никогда не видела, на ней была нарисована вишня. Я знала, что могу спрятать ее в карман, и никто не узнает о моем проступке. Продолжая смотреть на конфетку, я представляла себе, как буду прятать ее от сестер. Я решилась и взяла ее в руку.

Он понимающе улыбнулся.

– Но вы не унесли ее, – заговорил он вместо нее.

– Нет, я положила ее обратно. Так что, может быть, я действительно святая, – шутливым тоном произнесла она, – если бы вы видели эту конфетку...

– Уверен, она была замечательной.

Они оба молча смотрели на огонь, пока лорд Элсестер не встал. Взяв подушку со стула, он бросил ее на пол, поближе к огню и подальше от того места, где лежала Адель.

– Если я собираюсь поспать, мне надо вытянуться.

– А на полу вам не будет слишком жестко или слишком холодно?

Он улегся и, глядя на нее, ответил:

– Нет, совсем нет. Это очень хорошая подушка, а мое пальто достаточно теплое. Я рад, что могу наконец спокойно вздохнуть и закрыть глаза. – Несколько секунд он смотрел ей прямо в глаза, потом сказал: – Спокойной ночи, мисс Уилсон.

– Спокойной ночи. – Она опустила голову на подушку, но продолжала смотреть на него.

Он заинтриговал ее, и ей хотелось побольше узнать о его жизни, которая, она это понимала, очень отличалась от стиля ее жизни. Они с Гарольдом были такие разные, но, несмотря на это, были весьма близки друг другу. И ей предстояло узнать почему.

«Я просто рад, что могу наконец вздохнуть спокойно и закрыть глаза», – вспомнила она его слова и постаралась понять их смысл.

Ему предстояло спасать ее. Он должен был быть готов к встрече с похитителем, он мог обнаружить ее раненой или даже мертвой. И эта перспектива беспокоила его. А теперь он успешно выполнил миссию, порученную ему Гарольдом, его кузеном и другом. И мысли ее обратились к нему, ее жениху...

Адель могла только предполагать, что Гарольд тоже взволнован. Она не знала этого точно, так как он не приехал за ней. Но наверное, он тоже не может спать спокойно. Она сама, безусловно, не могла. Хотя она была невероятно измучена, но сегодня, как и в последние три дня в этом доме, ей было страшно закрыть глаза. Пережить все это было ужасно трудно, и она мечтала вернуться к своей нормальной спокойной жизни.

* * *

На рассвете следующего дня Дамьен проснулся и открыл глаза. Напротив него, на полу, спала мисс Уилсон. Щека ее лежала на ладони, одеяло было натянуто до подбородка. Губы были чуть раскрыты, она дышала ровно и спокойно. Он решил, что постарается подняться без шума и уйдет, как он и предупреждал ее, чтобы найти карету и возчика.

Камин погас, и в доме было холодно. Ему даже пришлось подышать на руки, чтобы их согреть. Спутница его не слышала, как он поднялся.

А он глядел сверху на ее влажные пухлые губы. Золотистые локоны были рассыпаны по полу как ореол. Дамьен обратил внимание на правильный овал лица, маленький нос и нежную, почти прозрачную кожу.

Она была изумительно прекрасной. Он это понял еще вчера, при свете огня, а сегодня, в сером полумраке рассвета, лишь утвердился в этом мнении. Гарольд, вероятно, был чем-то серьезно отвлечен, если не сказал ему об этом.

У Дамьена даже возникло сомнение: понимает ли Гарольд, как ему повезло? Интересно, мучили ли его кузена сексуальные желания с тех пор, как он встретил ее в Америке прошлой весной.

Вообще трудно было представить себе, что у Гарольда могут быть увлечения, не связанные с его химическими экспериментами. Он никогда не описывал Адель или любую другую женщину с точки зрения их сексуальной привлекательности. Сладострастный взгляд у него появлялся лишь тогда, когда в мензурке образов вывались пузырьки, указывающие, что его химический опыт удался.

Гарольд должен был поехать разыскивать ее сам, неожиданно подумал Дамьен, вспомнив обо всем, через что прошла Адель. Как мог Гарольд доверить это важное дело кому-нибудь другому, даже если этим другим оказался он, Дамьен, его преданный друг и кузен? Как Гарольд может спокойно спать ночью, не зная, жива или нет его очаровательная невеста? В самом крайнем случае ему следовало сопровождать Дамьена.

Но он хорошо знал, что Гарольд всегда предпочитал прятать голову в песок, и почти всегда ему это удавалось. Дамьен и все остальные члены семьи даже помогали ему в этом. Они часто справлялись с различными проблемами, возникавшими в хозяйстве, самостоятельно, даже не вводя его в курс дел, зная, что его это вполне устраивало.

Вот и сейчас Дамьен почувствовал себя виноватым из-за того, что упрекает Гарольда, плохо думает о нем. Они ведь были самыми близкими друзьями, и Гарольд был добросердечным и принципиальным человеком. Возможно, они действительно подходящая пара, подумал Дамьен, стараясь избавиться от критических мыслей.

Когда он понял, что мисс Уилсон не собирается просыпаться в ближайшее время, он провел пальцами по волосам и растер щеки. Выйдя на улицу, он набрал воду в колодце и занес ведро в комнату. Постояв несколько секунд, любуясь изящной линией ее бедер и красивой формой рук, он представил ее маленькой девочкой, завороженной красивой конфеткой, и почувствовал смесь удовольствия и жалости. Он подумал о том, сколько раз в жизни она отказывалась от заманчивых конфет, сколько из них она не успела попробовать. А потом мысли его опять возвратились к Гарольду. Тому, наверное, было бы весьма приятно узнать, что она, в конце концов, не взяла конфетку.

Дамьену же ужасно хотелось дать ей конфетку. Он, конечно, не собирался ее красть, он мог заплатить за нее. Ему просто очень интересно было посмотреть на выражение ее лица, когда она попробует ее. И на ее глаза и губы.

Он укоризненно покачал головой и тихо вышел из комнаты. Хорошо, что они сегодня покинут этот дом и вернутся в цивилизованный мир. Потому что Дамьену мисс Уилсон начала казаться намного более привлекательной, чем это позволяли обстоятельства.

 

Глава 3

Незадолго до полудня Адель вышла из дома и увидела лорда Элсестера, заезжавшего во двор на своем крупном черном коне. Соскочив с высокого седла, он весьма изящно опустился на землю.

Волосы его развевались как грива вокруг головы, полы пальто также развевались от ветра. Трудно было представить себе, что этот человек связан кровными узами с ее женихом. Они были совершенно разными во всех отношениях. У Гарольда были рыжие волосы, и хотя он был высокого роста, он выглядел хрупким, и руки у него были совсем маленькими. У Дамьена же были огромные руки, это были руки опытного наездника.

– Вам не следовало выходить, – сказал он, – вы замерзнете.

– Я была заперта в этом доме три дня, и я не могу больше там находиться.

Он взглянул на ее босые ноги:

– Вам не кажется, что это слишком прохладное утро для лесной нимфы?

Она встретила его насмешливый взгляд и почувствовала силу его обаяния. Неудивительно, что у него было так много поклонниц.

– Вы же знаете, что у меня нет туфель.

– Да, я знаю. Чулки и туфли в карете, которая скоро прибудет.

Обернувшись, она увидела медленно двигавшуюся вверх по холму карету. Лорд Элсестер умел обо всем позаботиться, на него можно было положиться.

– Спасибо, – тихо сказала она и, хромая, пошла рядом с ним.

– Я понимаю, что это довольно неприятно, мисс Уилсон, но кто-то должен будет прийти сюда и убрать тело после того, как мы уедем, и нам придется побеседовать в деревне с представителем властей сегодня вечером. Он пообещал, что сохранит это все в тайне, и я ему доверяю. Сможете вы принять участие в беседе?

– Конечно.

– Кстати, как ваша рана? – спросил он.

В тот же момент она представила его руки на своей обнаженной ноге. И заставила себя не думать об этом.

– Сегодня утром как будто немного лучше. Мне уже не так трудно ходить.

Глаза его были прикрыты веками, когда он смотрел на свою лошадь, пившую воду из корыта. Его густые темные волосы растрепал ветер, и хорошо были видны его широкие брови и загорелое лицо. Если бы Адель была художником, она изобразила бы его в виде архангела Михаила. Она однажды видела статую архангела в Париже, когда проводила там время вместе со своими сестрами, изучая французский язык, и не могла ее забыть. Иногда эта статуя даже снилась ей по ночам.

Почему-то в этот момент Адель подумала о его любовнице, известной актрисе. Судя по рассказам Софи, эта женщина была очень красивой и свободной в общении. Она всегда имела любовников, и, вероятно, была именно такой женщиной, которые интересовали лорда.

Адели трудно было представить себе женщину, которая чувствовала себя совершенно свободной, не задумывалась о правилах приличия или своем долге. Даже мысли о таких женщинах, не говоря уже о каких бы то ни было отношениях с ними, казались ей странными. Она ведь вела совсем другую жизнь, она даже никогда не знала никого, у кого были бы любовники.

Однако она вполне допускала, что многие женщины легко могут забыть о правилах приличия, встретив такого обаятельного мужчину, как лорд Элсестер. Он был не похож ни на кого из тех, с кем она была знакома. В нем все было интересно и соблазнительно, его глаза завлекали, губы казались греховными. Адель это чувствовала, несмотря на всю свою наивность.

– Я послал телеграмму Гарольду, – сказал он, – сообщил ему, что вы в безопасности и что он сможет встретиться с вами через пару дней.

– Надеюсь, он передаст это и моей матери. Она, наверное, ужасно волнуется.

– Насколько я понимаю, ваша матушка находится в Лондоне вместе с вашей сестрой, и они приедут на поезде, чтобы встретиться с нами через два дня. Мы поедем в карете и остановимся на постоялом дворе сегодня вечером. Всем, кого мы встретим, мы будем говорить, что вы моя невестка. – Он привязал лошадь недалеко от корыта. – И мне приятно вам сообщить, что вы можете рассчитывать на вкусный обед у огня сегодня вечером.

– Буду ждать его с нетерпением.

– А вот и карета, – радостно проговорил он.

Через несколько минут карета оказалась у дома, и Адель, хромая, подошла к ней. Взобравшись внутрь, она приятно была поражена красивой голубой обивкой. Перевязанная лентами коробка стояла на сиденье.

– Там чулки и туфли, – сказал он, подходя вслед за ней к карете.

– Большое спасибо, – произнесла Адель, поставив коробку себе на колени.

Глядя на его красивое лицо, она чувствовала себя как околдованная. Стараясь отвлечься, она посмотрела на все еще привязанную лошадь.

– Вам повезло, что вы поедете верхом.

– А вы любите кататься верхом? – спросил Дамьен, и в голосе его звучало явное удивление.

– Да. Когда мне было семь лет, я продала свои волосы для того, чтобы отец не продал моего пони. Нам трудно было содержать его, а я просто не могла жить без него, без возможности ездить по лесам, которые окружали наш дом.

Он подбородком указал на свою лошадь:

– У нас с вами есть что-то общее. Я вынужден был сдать свой дом в Лондоне, чтобы содержать его.

Адель только удивленно подняла брови.

– А у вас все еще есть этот пони? – спросил он.

– Нет. Он умер, когда мне было девять лет. После этого я бродила по лесам пешком. Пока мы не переехали в большой город.

Дамьен помолчал, стоя у двери.

– Вам будет приятно узнать, что Осалтон окружен лесами, а в конюшнях стоят прекрасные породистые кони.

– Правда? Гарольд даже не упоминал об этом. Ужасно хочется попасть туда поскорее.

Он кивнул:

– Скажите, если вам нужно будет что-нибудь.

– Хорошо.

Она смотрела из окна кареты, как он помахал рукой возчику и направился к своей лошади. Вскочив в седло, он выехал со двора. Карета медленно развернулась и двинулась вслед за ним. Адель даже не заметила, как ее начало покачивать взад и вперед в то время как карета спускалась с холма и везла ее к обычной нормальной жизни. Хотя в этот момент у нее не было уверенности в том, что жизнь ее будет такой же нормальной, как была раньше.

Особняк Осалтонов

– Он нашел ее! Она спасена, и они едут домой!

Юстасия помахала телеграммой над головой, заходя в ярко освещенную оранжерею. Или правильнее сказать: ярко освещенную лабораторию, потому что растения забрали оттуда много лет назад, и теперь там было любовно оборудованное помещение для химических экспериментов.

Гарольд поднял глаза от стоящих на столе пробирок, в которых пузырилась жидкость. Его защитные очки были покрыты паром, поэтому он сдвинул их на лоб.

– Я правильно расслышал, мама? Ты говоришь, что она спасена?

– Да, да.

– Ты говоришь о мисс Уилсон? – переспросил он.

Юстасия остановилась рядом с ним.

– Конечно, глупый ты человек. Она в безопасности. Дамьен разыскал ее.

Забрав из рук матери телеграмму, он внимательно прочитал ее.

– Это действительно хорошая новость. Я говорил тебе, что Дамьен именно тот человек, который сможет это сделать.

– Да, ты был прав, как всегда. Без сомнения, он поставил этого презренного похитителя на место. Но не будем об этом. Мы все знаем, как Дамьен умеет отстоять себя в драке. Главное, что они оба уже на пути домой. Они будут тут через два дня.

– Через два дня? Ты этого не говорила.

– Говорю тебе, Гарольд. И тебе надо постричься.

– Да, вероятно, ты права, мама.

– И нам следует приготовить особый обед в честь мисс Уилсон. Она ведь будущая леди Осалтон. Как ты думаешь, жареный барашек подойдет? Или, может быть, она предпочитает говядину? Мне кажется, все американцы любят говядину. Ты ведь был там, ты должен знать. А может, они так много ее едят, что она им надоела? Гарольд, ну скажи же, что мне делать?

Гарольд перевел взор на свои пробирки, пузырьки в них исчезли.

– Я не знаю, мама. Решайте сами.

Он опустил защитные очки на глаза и наклонился к столу.

– Что, черт возьми, произошло? Они же только что тут были.

В этот вечер на постоялом дворе, после того как Адель приняла ванну и побеседовала с представителем власти, она готовилась к ужину. К сожалению, у нее не было другого платья, кроме того, которое она носила все эти три дня, но она хотя бы ощущала себя чистой.

Выйдя из своего номера, она направилась было в столовую, но увидела лорда Элсестера, который шел ей навстречу. Он предложил ей руку.

– Добрый вечер, мисс Уилсон. Наш столик вот там.

Он тоже успел принять ванну, побрился. Его еще влажные волосы были приглажены. Он выглядел... она не могла найти слов. Совсем другим.

Он подвел ее к столу в дальнем конце комнаты. Стол был накрыт белой скатертью. В центре стояла вазочка со свежими цветами, рядом с ней бутылка вина. На столе горели свечи.

– Мне даже трудно описать, как приятно опять оказаться среди цивилизованных людей и смотреть на этот стол, накрытый с такой любовью. – Она подняла глаза и посмотрела на него. – Последние три дня я ела только репу и мясо со сковороды.

Дамьен понимающе кивнул и подошел к ней сзади, чтобы отодвинуть стул.

– Тогда позвольте мне сегодня получить удовольствие, мисс Уилсон, и предоставить вам то, чего вы были лишены. Счастлив сообщить вам, что еда здесь отличная. Тут все сделано с любовью. – Он сел напротив нее и продолжал: – Я взял на себя смелость и заказал бутылку вина. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне.

– С удовольствием.

Он наполнил стаканы:

– За жизнь и за бракосочетание.

В течение последующего часа они обсуждали самые разные темы – от картин, которые висели в столовой, до населения, живущего в окрестностях, конечно, говорили о погоде и о том, какой дорогой они смогут быстрее добраться до дома Осалтонов. Постепенно, даже незаметно для них, разговор перешел на более личные темы.

– Вы уже знаете, как я познакомилась с Гарольдом, – сказала Адель, вспоминая, с каким любопытством она вчера смотрела на него, спящего рядом на полу, – теперь расскажите мне немного о себе, лорд Элсестер. У вас нет обручального кольца. Как вам удается избегать женитьбы так долго?

Это был смелый и не очень вежливый вопрос. Но она чувствовала себя в каком-то другом, непривычном для нее мире. Это была как будто не ее жизнь. «Приключения Адели» – так назвала бы она происходящее с ней.

– Это очень трудно, почти как подвиг, уверяю вас, – ответил он улыбаясь. – Обе мои тетушки и моя бабушка хотели бы видеть меня женатым уже давным-давно, и с каждым годом они становились все настойчивей. Могу предвидеть, что моя тетушка и ваша мать окажутся союзниками, они почувствуют родство душ, и с радостью будут заниматься сватовством.

Адель попыталась представить себе его жизнь английского аристократа, у которого чувство долга впитывается с молоком матери.

– Я думала, что цель вашей жизни – это удачно жениться и произвести на свет наследника, разве не так?

Боже, как она решилась произнести такое?! Произвести на свет наследника! Но она чувствовала себя очень смелой, наверное, она выпила больше, чем надо, вина.

– Да, конечно, мне следует думать об этом, я же не становлюсь моложе. – На его лице появилась усмешка, от которой она заерзала на стуле, а он поднял бутылку и поднес к ее стакану, но она предостерегающе подняла руку:

– Нет, спасибо. Мне больше не надо.

Он не спорил, налил остатки вина в свой стакан и медленно выпил. На него вино, похоже, не оказывало никакого влияния. В отличие от нее.

– Не поймите меня неверно, – заговорил он. – Я обожаю свою тетку и свою бабушку и был бы счастлив доставить им удовольствие, но мне еще предстоит найти женщину, которая заставит меня... – он замолчал на секунду, – заставит меня захотеть быть мужем. Я не хочу жениться на ком попало и потом быть несчастным. От этого никому не будет хорошо.

– Да, конечно, следует думать о возможном счастье, – сказала она, стараясь перевести разговор на своего жениха. – Гарольд, например, несколько раз сделал меня неописуемо счастливой.

– Правда? А каким образом, позвольте вас спросить? Наверное, мне следует посоветоваться с ним, он сможет дать мне полезные советы.

Адель смотрела на его хитро блестящие глаза и видела в них вызов. Неожиданно она заметила, что они оба наклонились друг к другу, упершись локтями в стол. Она откинулась на спинку стула и неожиданно для себя протянула руку к стакану с вином.

– Не думаю, что вы нуждаетесь в советах. Я слышала о вашей репутации, о ваших отношениях с женщинами. – Она сама была удивлена своими словами.

– Где же вы об этом слышали? Неужели такие новости достигают Америки?

– Мне рассказала моя сестра. Она написала мне об этом, еще когда Гарольд был в Америке.

– Понятно. – Он небрежно пожал плечами.

– Вы не отрицаете этого, – проговорила Адель, немного шокированная направлением, которое принял их разговор.

Лорда Элсестера мало интересовали правила приличия, а Адель еще никогда не встречалась с такими людьми.

– Нет, я этого не отрицаю, потому что это правда. Без сомнения, я самый скандальный человек в Лондоне. И вам лучше держаться от меня подальше.

Он улыбался, в глазах его был хитрый блеск, и она почувствовала его обаяние. То обаяние, о котором писала ее сестра и которое она уже ощущала неоднократно. Странно, но Адель, совсем не имевшая опыта общения с мужчинами, безошибочно это почувствовала.

Именно эти качества делали его печально известным в обществе. И странный приятный туман, вызывающий головокружение, окутывал ее мысли, когда она смотрела на него.

Подошла официантка, убрала тарелки. Как только она ушла, Адель услышала свое необычное сердцебиение и почувствовала странную дрожь во всем теле. Это ей очень не понравилось.

Ошарашенная реакцией своего организма на присутствие лорда Элсестера, она отвела от него взгляд и заставила себя вернуться к теме прерванного разговора.

– Наверное, вы не женились потому, что не встретили нужную вам женщину, – проговорила она, всеми силами стараясь вернуться к спокойному тону. – Когда вы ее встретите, все получится само собой, никто не будет обращать внимания на вашу репутацию, и вы найдете то счастье, которое вам нужно.

– Не уверен, – ответил он тихим и хриплым голосом, – что я когда-нибудь узнаю, что такое настоящее счастье, мисс Уилсон, даже если встречу саму Венеру.

Адель, смотрела на него через стол, невероятно удивленная его признанием и буквально умиравшая от любопытства, желая узнать его смысл.

– Почему вы так думаете?

Помолчав несколько секунд, он забарабанил своими длинными пальцами по столу.

– К сожалению, мисс Уилсон, для этого есть малоприятные причины.

В этот момент опять появилась официантка, предложившая им десерт, яблоки и сливки. Лорд Элсестер откинулся на спинку стула.

– Яблоки, это звучит весьма заманчиво.

– Нет... спасибо, я уже больше ничего не могу есть.

– Чай? Кофе? – предложила официантка.

Адель отрицательно покачала головой, и официантка исчезла.

– Кажется, наш обед подошел к концу, – сказал он спокойно.

И хотя она действительно не могла больше проглотить ни одного куска, следовало признаться, ей не хотелось, чтобы обед закончился. Она с удовольствием продолжила бы их разговор. Но правила приличия и внутренний голос подсказывали, что ей необходимо вежливо согласиться и пожелать ему спокойной ночи.

Дамьен помог ей подняться со стула.

– Мы отправимся завтра рано утром, – сказал он, – и встретимся с вашей матушкой на следующий день в полдень, если погода будет благоприятствовать. В семь часов не слишком рано для вас?

– Нет, не рано. Благодарю вас, Дамьен, за все, что вы сделали для меня.

Слишком поздно она сообразила, что обратилась к нему по имени, хотя этого не следовало делать. И опять она решила, что это из-за вина, и понадеялась, что он не заметил ее вольности, хотя понимала, что рассчитывать на это не стоит.

– Мне было очень приятно, мисс Уилсон, – сказал он. У него были добрые глаза, и огоньки соблазна совсем исчезли.

Поняв, что он окончил вечер, согласно всем правилам приличия, чего она при всем желании сделать не смогла, Адель вздохнула с облегчением, улыбнулась в последний раз и, немного взволнованная, отправилась в свою комнату.

* * *

Дамьен лежал в кровати на спине, заложив обе руки за голову, глядя на потолок и вспоминая разговор с Гарольдом, который состоялся неделю назад.

– Я никогда раньше не давал тебе советов, Дамьен, – говорил Гарольд. – Бог свидетель, что всегда было наоборот. Мне неприятно говорить об этом, но приходится: твои кредиторы в последнее время становятся все более настойчивыми, и дело может кончиться плохо. Может быть, настало время, и тебе стоит поискать невесту?

Дамьен знал, что так будет, он уже сам подумывал об этом.

– Ты имеешь в виду богатую невесту?

– Это будет совсем не трудно. Для тебя, при твоем успехе у женщин. Если бы у меня были такие способности...

– Ты считаешь, что я должен поехать в Америку? – перебил его Дамьен.

– Да, я так думаю.

– Но ты ведь знаешь, как я отношусь к браку по расчету.

Напряжение видно было на лице у Гарольда.

– К сожалению, мой долг, долг ближайшего друга, попытаться убедить тебя в том, что браки по расчету далеко не всегда кончаются плохо, как было у твоих родителей. Иногда все получается очень удачно. Я уверен, у меня будет все хорошо.

– Я предпочел бы не надеяться в этом деле на удачу, – сказал Дамьен.

Гарольд поглубже уселся в кресле.

– Ладно, Дамьен, оставим это. Но твои финансовые дела достигли критической точки, один из кредиторов приезжал сюда сегодня.

Дамьен перевернулся в кровати, груз сомнений сжимал его сердце.

Он пытался обдумать совет кузена. Если бы в Америке нашлась еще одна такая женщина, как Адель, может, действительно стоило отправиться за океан. Это могло бы решить уйму проблем, и самое главное, проблему денег.

Но у этого плана появилось неожиданное препятствие. Не однажды за сегодняшний вечер он ловил себя на том, что, глядя через стол на Адель, он не только восхищается ею, как это было в крошечном коттедже, но чувствует непреодолимое желание. Она была так прекрасна! Она действительно была совершенством и абсолютно не была похожа на его мать.

«Интересно, – подумал он, мысленно раскаиваясь в непростительном эгоизме, – как сильно Гарольд на самом деле желает Адель». И будет ли он сильно разочарован, если потеряет ее? Может быть, предложение ее отца о бизнесе, связанном с его исследованиями, было причиной такой скорой помолвки? Или Гарольд первый раз в жизни действительно влюбился? Теперь, когда он узнал Адель, узнал не только ее внешность, но и черты ее характера, Дамьену это казалось вполне вероятным.

Он разозлился на самого себя. Нельзя позволять себе даже думать об этом. Все, что касалось Гарольда и его счастья, он принимал близко к сердцу. Возможно, даже слишком близко. Об этом говорили все окружающие.

Но несмотря на верность Гарольду, Дамьен вновь возвратился мыслями к молодой женщине. Он представил себе ее в кровати. Представил, что он пришел проведать ее. Что произойдет, если он решится на это? Останется он там надолго? Будет она рада его приходу?

Он сжал рукой лоб, зажмурил глаза и тихо выругался. Его невероятно притягивало к ней.

«Ты не должен был посылать меня за ней, Гарольд, ни в коем случае не должен был», – подумал он.

 

Глава 4

Среди ночи Дамьен проснулся от истерического крика. Он вскочил и оказался в коридоре раньше, чем понял, что это не сон. Опять раздался женский крик «Уходите!».

Подбежав к двери комнаты Адели, он нажал ручку, но дверь была заперта. После того как он несколько раз нажал на нее плечом, дверь поддалась и с шумом стукнулась о внутреннюю стену.

В один миг он оказался у постели и взял за плечи дрожавшую девушку:

– Адель, успокойтесь, это я, Дамьен.

Она села, оттолкнула его и начала колотить по лицу, по плечам, пока он не схватил ее за руки.

– Проснитесь, Адель, это я, Дамьен, – повторил он. Вдруг она замерла, глядя на него в упор, и только тогда он услышал звуки шагов и взволнованные голоса за дверью.

– Вам снилось что-то страшное? – спросил он.

Она продолжала молча смотреть на него. В лунном свете, проникающем через окно, он увидел выражение ее лица и ужас в ее глазах. Она наклонила голову и закрыла лицо руками.

– Слава Богу, – тихо произнесла она. Наклонившись вперед, она положила голову ему на плечо, и у него моментально возникло непреодолимое желание обнять ее, посадить на колени и нежным поцелуем погасить владевший ею страх.

Он ощущал присутствие чужих людей у двери, затем услышал, как кто-то вошел в комнату.

– Вы в порядке, мисс? – раздался мужской голос. – Вы знаете этого мужчину?

Дамьен даже не повернулся посмотреть на того, кто спрашивал, глядя на продолжавшую дрожать Адель. Он мог только сидеть на краю кровати и, осторожно одной рукой придерживая ее голову, другой – медленно поглаживать ее по спине.

Она кивнула, выпрямилась, вытерла рукой лицо и спокойным тоном ответила:

– Да, я знаю его. Простите, я не хотела доставлять вам столько неприятностей.

– Вам нужна помощь?

– Нет, но большое спасибо. – Она посмотрела в глаза Дамьена и добавила: – Этот мужчина – мой защитник.

Секунду в комнате царило молчание, потом раздался удивленный шепот.

– Вы можете спокойно вернуться в свои комнаты, – проговорила она, – еще раз прошу простить меня за беспокойство.

Зрители неохотно покидали комнату, продолжая перешептываться. Дамьен все это время не спускал глаз с молодой женщины. Дыхание ее успокоилось, и она опять вытерла пот с лица.

Он поднялся с кровати, собираясь тоже уйти, он знал, что ему следует уйти, но остановился, так как она схватила его за руку. Она держала его крепко, ее ладонь была влажной.

Дамьен смотрел на нее в слабом свете луны, и ему было не по себе. В действительности его репутация была не очень далека от истины. Ему нравилось заниматься любовью с красивыми женщинами, а Адель, без всяких сомнений, была красивой женщиной. Больше чем просто красивой. Она была невероятно привлекательной, чистой и невинной. Она была совершенно не такой, какой ее описывал Гарольд.

Он опять взглянул на ее тонкую руку, державшую его, и почувствовал тепло ее пальцев. Он был рад, что она остановила его. Очень рад. Потому что он совсем не хотел уходить.

Но радость его быстро сменилась беспокойством, и он опять начал размышлять об истинных чувствах к ней Гарольда. Будет ли он страдать, если потеряет ее?

Это были эгоистические мысли. Ситуация сильно осложнится, если он не справится со своим влечением. Надо немедленно уйти отсюда.

А она смотрела на него умоляющим взглядом.

– Пожалуйста, не уходите.

Дамьен в отчаянии покачал головой. Она не понимала, что говорила и к кому обращалась со своей просьбой. Он был человеком с испорченной репутацией, человеком, которого влекло к ней и которому ей не следовало доверять.

– Пожалуйста, не уходите, Дамьен, – повторила она, – я не могу остаться одна.

Проклятие! Желание одолевало его, а в голове непрерывно повторялось имя Гарольда. Испуганная, вспотевшая, Адель умоляла его остаться в ее спальне, не отдавая себе отчета в том, что она разжигала весьма опасный огонь.

А он смотрел на воротник ее рубашки, выступавшую из него тонкую шею и сжимал зубы. Дамьен представил себе, как он объясняет Гарольду неловкую ситуацию, как тот реагирует на его рассказ. Потом он почувствовал глубоко в своей душе старую боль, пришедшую из детства, раннего детства, когда ему было всего девять лет.

Он помнил выражение лица своего отца, когда он, совсем еще мальчик, не очень понимая, что происходит, рассказывал ему о том, что делала его жена, родная мать Дамьена, и куда она уехала. Он вспомнил слезы отца. Потом свои собственные слезы, когда через некоторое время хоронили и мать, и отца.

Нет, он, Дамьен, не может себе этого позволить, он не может это сделать.

Взглянув на нее, он заметил, что она сжала обе свои руки, и он понял, что она боялась ночных кошмаров. Ему стало безумно жаль ее, и он постарался сосредоточиться именно на этом сочувствии.

Глубоко вздохнув, он сказал себе, что постарается успокоить ее страхи, но объяснит ей, что ни при каких обстоятельствах он не может оставаться с ней в одной комнате всю ночь. Его честь и совесть не могли этого допустить.

* * *

Лунный свет проникал через окно и освещал Адель, сидевшую на кровати и вопросительно смотревшую на лорда Элсестера, который без рубашки стоял у постели. Он напоминал ей статуи обнаженных мужчин, виденные ею в Париже. Их мускулистые тела с широкими мощными плечами и тонко вылепленные лица гипнотизировали ее. Дамьен был почти такой же, как они, он мог быть богом. Но он был живой человек, из плоти и крови, и он гипнотизировал ее еще сильнее.

Она была слишком целомудренна и понятия не имела о сексуальных желаниях и о том, как они могут влиять на жизнь человека. И совсем не понимала, что такое настоящее искушение или соблазн. Для нее представления о соблазне ограничивались историей с заманчивой конфеткой.

Адель глубоко вздохнула, стараясь привести в порядок свои мысли, но это ей плохо удавалось.

– Я не могу остаться одна, – еще раз повторила она.

Прошло несколько неловких секунд, пока он заговорил.

– Это будет нехорошо, неправильно, Адель, – произнес он тихим голосом.

Она не была уверена в том, что поняла, что он имел в виду. Считал ли он, что, согласно правилам приличия, он не имеет права этого делать, что ее репутация будет безвозвратно испорчена, если люди узнают, что она, незамужняя женщина, провела ночь в одной комнате с мужчиной? Либо он имел в виду что-то другое, более личное, что возникло между ними во время обеда и что трудно было выразить словами?

– Мне это все равно, – ответила она, думая только о том, что ей нужно было именно в этот момент. Он сам. Его способность защитить ее, его спокойствие.

Неожиданно она сообразила, что опять держала его за руку. Кожа его была гладкой и теплой. Ей хотелось погладить ее, но она сдержалась. Это был второй случай в ее жизни, когда ей надо было отказаться от того, чего ей хотелось.

Он присел на кровать, осторожно снял ее пальцы со своей руки. Он собирался сказать, что все будет в порядке, если она положит голову на подушку и укроется одеялом. Обычно именно это говорила мать, когда Адели снились кошмары в детстве.

Но вместо этого он спросил:

– А что вам снилось?

– Мне приснилось, что он вернулся, – сказала она, облизнув губы.

– Похититель?

– Да. Он вытащил меня из моей кровати, и с тех пор я не могу спать спокойно.

– Понимаю. Но он больше не вернется, – проговорил Дамьен. – Вы можете быть в этом совершенно уверены.

Взглянув на свои сложенные на коленях руки, она кивнула:

– Я знаю. Я это понимаю, но когда я засыпаю, мне кажется, что все происходит снова. Неужели я когда-нибудь буду чувствовать себя в безопасности и смогу спокойно спать?

Он положил свои руки на ее:

– Вы прошли через тяжелое испытание, и вполне естественно чувствовать себя так, как вы чувствуете, но это пройдет. С каждым днем вы будете ощущать себя лучше, уверенней, с каждым утром, когда вы будете просыпаться спокойно в своей постели.

– Как вы думаете, это долго будет продолжаться?

– Трудно сказать, Адель.

Как-то незаметно они стали называть друг друга по имени. Адель понимала, что это не совсем прилично, но не знала, как должна поступить.

– Но я совсем измучена, – тихо проговорила она.

Большая теплая рука Дамьена коснулась ее щеки. Еще до того как она смогла остановить себя, она положила руку поверх его руки, радуясь ощущению его мягкой руки на своей коже.

В этот момент она чувствовала себя в безопасности, хотя сердце ее колотилось быстрее, чем обычно, и на самом деле она втягивалась в опасную игру. Она оказалась соблазнительницей сильного, легковозбудимого мужчины, который сам получал большое удовольствие, соблазняя дам.

Ничего подобного с ней никогда не происходило. Ее сестры вполне могли бы оказаться на ее месте, но не она – рассудительная Адель Уилсон, не совершавшая никогда неправильных поступков.

Чувствуя себя каким-то другим человеком, каким-то отважным любителем приключений, она закрыла глаза, наслаждаясь тем, что он поглаживал ее щеку, и ощущая внутри совершенно незнакомое ей желание. Она понятия не имела, к чему это могло привести.

Ей хотелось, чтобы он не прекращал ее гладить, но она знала, что это скоро кончится. Потому что это было неправильно, нехорошо, и они оба это прекрасно понимали.

Боже, но как ей было приятно!

Он резко вынул свою руку из-под ее руки.

– Адель, не надо. – Это прозвучало как предупреждение.

– Простите, – проговорила она, чувствуя себя так, как будто ей плеснули в лицо стакан воды.

Ей не следовало прижимать его руку. Он предлагал ей утешение и понимание, а она захотела получить больше.

Она заставила себя подумать о Гарольде. Уверяла себя, что хочет выйти замуж именно за Гарольда.

– Я просто очень расстроена, – сказала она, – в этом все дело. И еще испугана.

– Вам нужно выспаться, – сказал он, как будто это могло быть объяснением ее поведения.

Она понимала, что он собирался уйти, и это было именно то, что он должен был сделать. Он ни в коем случае не мог оставаться тут с ней всю ночь.

А он продолжал сидеть, не сводя с нее глаз, как будто не мог решить, что ему делать, потом положил руку ей на плечо:

– Постарайтесь отдохнуть. Никто не обидит вас в эту ночь.

– Вы не останетесь? – взволнованным голосом спросила она.

– Вы ведь понимаете, что я не могу так поступить.

И опять у нее было такое ощущение, что он отказывается не только соблюдая правила приличия, но есть еще какая-то невысказанная причина.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке, – сказал он, вставая, – я буду недалеко и буду прислушиваться ко всему, что происходит.

Она кивнула, потому что должна была, но руки у нее дрожали.

Он подошел к двери, взялся за ручку, чтобы закрыть за собой дверь, и в этот момент ручка отлетела. А когда он попытался сдвинуть дверь, отломалась одна из петель, на которых она держалась.

Адель поднялась и села на кровати.

– Теперь дверь не закроется? – испуганно спросила она.

– Нет.

– Я не смогу уснуть, если дверь не будет заперта.

Он посмотрел на нее недовольным взглядом. Потом попытался закрыть и приоткрыть дверь, затем, покачав головой, сделал печальный вывод:

– Нужны новые петли.

– Новые петли? – переспросила она.

– Вы можете воспользоваться моей комнатой. – Голос его был тихим и спокойным.

– Но...

– Никаких «но». Идемте. – Он протянул ей руку. Она понимала, что у нее нет другого выхода, что она должна согласиться, и в это время вспомнила, что она почувствовала, когда впервые увидела его в маленьком коттедже, где ее держал похититель. Он был тогда не в самом лучшем виде, как, впрочем, и она сейчас. Он казался скованным, видно было, что он не хотел с ней спорить. Она не могла понять почему. Но ей вообще трудно было понять что-нибудь, что касалось его.

Все же она вылезла из кровати и босиком направилась к нему. Держа руку у нее на спине, он прошел с ней через коридор к своей комнате. Открыв дверь, он пропустил ее, и она остановилась, осматриваясь.

Это была мужская спальня, комната, где лорд Элсестер брился и одевался. Взглянув на кровать, она увидела смятые простыни, свешивавшиеся до пола, на подушке видны были вмятины от его головы. Его одежда была брошена на стул в углу комнаты. На столике у кровати стояла пустая бутылка от бренди, на дне видны были остатки жидкости.

Ее взгляд вернулся к кровати, и она почувствовала какую-то непонятную дрожь.

Ей предстояло лечь в эту кровать и положить голову на подушку, на которой он только недавно спал.

– Вы тут будете в безопасности, – успокаивал он ее, подходя к кровати и поправляя простыни, – замок в двери исправен, так же как и задвижки на окнах. И никого нет под кроватью, – добавил он, наклонившись и заглянув под кровать, – а я буду прислушиваться.

Подойдя к стулу, он взял рубашку, в которой был за ужином, и быстро надел ее. После этого он немного успокоился, но все-таки оставался сдержанным и немного нетерпеливым.

– Большое спасибо, – сказала она, не желая, чтобы он думал, что она не ценит все то, что он делал для нее.

Он подошел к двери и остановился на секунду.

– Все будет в порядке, Адель. Я вам обещаю, – сказал он и вышел из комнаты.

Она осталась неподвижно стоять посреди комнаты, все еще испуганно озираясь по сторонам и прислушиваясь к звуку его шагов в коридоре. Через секунду наступила тишина. Подойдя к двери, она заперла ее на ключ и продолжала убеждать себя, что ей нечего бояться, что Дамьен находится поблизости, но страх не проходил.

Глядя на освещенную лунным светом постель, она не могла не думать о том, что совсем недавно он спал здесь. Тяжело вздохнув, она забралась на кровать и натянула на себя одеяло.

Там, где оказались ее ноги, она чувствовала тепло от его присутствия. Повернувшись на бок, она закрыла глаза. Мужской терпкий запах окутал ее лицо.

Адель прижалась к мягкой пуховой подушке, постаралась глубоко вдохнуть и наполнить свои легкие этим запахом, потом еще раз вдохнула и наконец смогла уснуть. Однако ненадолго. Остаток ночи был полон ужасов, от которых она неоднократно в страхе просыпалась.

 

Глава 5

На следующее утро, когда Адель спускалась вниз по лестнице, видно было, что она не выспалась, глаза покраснели и немного распухли. Когда она зашла в столовую, лорд Элсестер поднялся из-за стола и пошел ей навстречу.

С замиранием сердца она вспомнила, как он выглядел вчера в ее спальне – какая-то нереальная фигура в лунном свете, напоминавшая божество, мощное и прекрасное.

В это утро он тоже был очень красив. На нем были та же рубашка, жилет, узкие бриджи для верховой езды и черные ботинки, которые были на нем все эти дни.

Но сегодня Адель знала о нем больше, так как видела его прошлой ночью во всей красе.

– Доброе утро, мисс Уилсон, – сказал он спокойно, чуть поклонившись.

Адель следовало признаться, что она была разочарована этим формальным обращением, хотя и понимала, что он поступал правильно.

Когда они подошли к столу й уселись, он спросил:

– Удалось вам поспать?

– Недолго, – ответила она.

Его грудь поднималась и опускалась при вдохе и выдохе, казалось, его что-то беспокоило.

– Без сомнения, вы будете рады встретиться с вашей матушкой и попасть, наконец, в особняк Осалтонов. Сегодня утром я получил телеграмму от нее.

Достав из нагрудного кармана телеграмму, он передал Адели. Та быстро ее прочла.

«Безмерно счастлива узнать, что ты спасена. Скоро отпразднуем.

Любящая мама».

Адель не спеша прочла телеграмму еще раз и немного успокоилась. Это была какая-то ниточка, связывающая ее с реальностью, напоминавшая о ее прежней жизни. Дамьен все это время внимательно, как будто изучая, смотрел на нее, сдвинув брови. Под этим взором она смутилась, и пульс ее участился.

– В чем дело? – спросила она.

– Мне следует извиниться, что я был с вами слишком резок вчера ночью. Это совершенно непростительно с моей стороны.

Мягкость его тона, когда он произносил это искреннее извинение, смутила ее. Ей трудно было найти слова для ответа.

– Вы совсем не были резким. Наоборот, вы очень мне помогли.

– Весьма приятно, что вы так считаете. На самом деле я не должен был оставлять вас в одиночестве, когда вы были так перепуганы. Мне надо было прислушаться к тому, что вы говорили, что не можете спать. Прошлой ночью вы назвали меня своим защитником, а я не выполнил эту обязанность, когда бросил вас, как разозлившийся пес.

Она наклонила голову и с любопытством, не успев подумать, спросила:

– Почему вы разозлились, Дамьен? Я сделала что-нибудь не так?

Он продолжал смотреть на нее через стол.

Адель сама не понимала, почему задала этот вопрос. Тон ее был невероятно наивным, как будто она понятия не имела о том, что между ними возникли какие-то невысказанные, трудноопределимые отношения, которые и были причиной его плохого настроения.

Ей очень хотелось выяснить, действительно ли он неравнодушен к ней, или это только ее воображение. Она ждала, что он признается в этом.

Подошла официантка и налила им кофе. Дамьен откинулся на спинку стула, казалось, он был доволен тем, что приход официантки избавил его от необходимости отвечать на вопрос.

Однако вопрос повис в воздухе между ними. Его нельзя было оставить без ответа.

Дамьен беспокойно оглядывал комнату, и она поняла, что он опять недоволен ею.

– Вы не сделали ничего плохого, – наконец сказал он, – это я вел себя плохо. Я устал. Как и вы, я не мог выспаться в эти последние дни, и я еще раз прошу извинить меня за непростительную раздражительность.

Адель кивнула, очень благодарная ему за его ответ, и начала пить кофе. Даже если его и влечет к ней, подумала она, он никогда не признается в этом. Он не хочет предавать Гарольда, и она должна, по крайней мере, уважать его за это. Да, безусловно. Если бы он поступил иначе, она считала бы его самым ужасным человеком на свете, а она, несмотря на то, что слышала о его репутации, так не думала о нем. Он не пытался ее соблазнить и вел себя как настоящий джентльмен с того самого момента, когда они встретились.

Хотя, надо признаться, она чувствовала, что ее поведение не всегда соответствует тому, как должна себя вести настоящая леди. Где-то в глубине души ей хотелось чего-то, что было за пределами приличия, и она совсем не была уверена, что сейчас у нее хватило бы духу положить на место конфетку, если бы та оказалась в ее руках.

Целый день карета тащилась громыхая по долинам и зеленым холмам, только в полдень они остановились на постоялом дворе в большой деревне, где сменили лошадей и перекусили.

Адель дремала в карете, но при каждом толчке просыпалась испуганная и с трудом успокаивалась. Когда же они еще раз остановились во второй половине дня, она выпила стакан вина, надеясь, что будет крепче спать. Кроме того, она наполнила флягу Дамьена и взяла ее с собой.

К вечеру карета оказалась в маленькой деревне и остановились у постоялого двора, значительно меньшего, чем тот, где они ночевали накануне. Адель должна была проголодаться, но она чувствовала себя плохо, ей совсем не хотелось есть. От длительной поездки ее укачало, она ощущала тошноту и была сонной, наверное, от выпитого вина.

Как только карета остановилась, Дамьен подошел и заглянул внутрь.

– Мы прибыли. Как вы себя чувствуете? – спросил он.

Опершись на его руку, Адель вышла из кареты на пыльный двор.

– Так хорошо, как может быть после такой поездки. Я немного поспала, но дорога была очень неровной. Был дождь? Мне кажется, я слышала стук дождя по крыше, но не помню, когда это было.

Не выпуская ее руки, он остановился.

– Нет, дождя не было. – Прищурившись, он внимательно посмотрел на нее и более тихим голосом еще раз спросил: – С вами все в порядке?

– Да, все хорошо.

Какое-то мгновение он колебался, потом подошел ближе на шаг и наклонился к ее уху. Он был такой высокий, такой мужественный, что она вздрогнула от его близости. И обнаружила, что внимательно рассматривает материал воротника его пальто и швы на его широких плечах. Ей очень нравилось, как его густые темные волосы волнами спадали ему на шею. Она была уже почти готова коснуться губами этой шеи и представила себе, каким бы было ее ощущение.

– Сегодня у вас какая-то невнятная речь, Адель.

Она почувствовала тепло его дыхания на своем ухе. Закрыв глаза, она представила себе, что обняла руками его шею и просто повисла на нем.

– Невнятная? – переспросила она, пытаясь вспомнить, о чем еще он говорил.

– Да, можно даже подумать, что это от вина.

– Боже, откуда? Я выпила не больше двух стаканов, – сказала она, удивленно подняв брови. Хотя голова у нее немного кружилась.

Дамьен приложил палец к губам, еще ближе наклонился к ней, и она ощутила аромат его одеколона.

– Тише, – прошептал он, – я знаю, что вы выпили совсем немного, но мне кажется, моя дорогая, что недостаток сна в последние дни и ваша усталость усилили действие вина.

«Моя дорогая» – это было все, что она услышала.

Сознание ее было затуманено, глядя на него, она усиленно моргала, пытаясь сообразить, что же еще он говорил после слов «моя дорогая». Голос его был сладкий, как сироп, сладкий и вкусный, его хотелось лизнуть.

Он посмотрел на безлюдную улицу и тихо проговорил:

– Вам необходимо лечь в кровать, Адель, и немедленно закрыть глаза, как только вы там окажетесь.

А у нее кружилась голова, когда она пыталась посмотреть на него. При этом она успевала любоваться красивыми линиями его лица и думала, что его бюст весьма хорошо смотрелся бы на ее комоде в Ньюпорте.

Боже, Ньюпорт! Как она тосковала по чайкам над морем, по волнам и запаху моря!

– Здесь чем-то непонятным пахнет, – заявила она, сморщив носик, – наверное, это овцы.

Ее стошнило, все вокруг вращалось, и земля уплывала из-под ног.

Неожиданно рука Дамьена оказалась у нее на талии, а затем она поплыла к входной двери постоялого двора. Нет, она не плыла, ее нес на руках красивый черный рыцарь, хотя и в не очень блестящих доспехах.

От него исходил изумительный аромат, аромат чистоты, свежего воздуха и чего-то мужественного, к чему примешивался запах лошади. И она подумала о нем как о жеребце. Нет, он был, безусловно, рыцарем, но в нем было что-то от резвого жеребца.

Адель вздохнула, положила голову на его шерстяное черное пальто, ощущая его шершавость. Глаза ее были закрыты, и она чувствовала себя счастливой. Разве жизнь не замечательна?

Неся на руках невесту Гарольда, Дамьен поднялся за хозяином постоялого двора в комнату на втором этаже. Она при этом бормотала что-то о своей сестре, которой почему-то нужна была голубая ваза, хотя рядом была белая.

Зайдя в комнату, он осторожно положил ее на кровать и убрал с лица упавший на него локон. Она тихо стонала.

– Она не спала четверо суток, – сказал Дамьен хозяину, – она была больна.

Это было единственное объяснение, которое он смог придумать, так как не хотел рассказывать о произошедшем покушении.

– А сейчас она здорова? – спросил коренастый, небольшого роста мужчина.

– Да, ей просто необходимо выспаться.

Он взглянул на ее лицо с небольшим количеством веснушек. Она улыбалась, потом опять застонала и повернулась лицом к стене. Звук ее мягкого женского голоса, округлая форма бедер, закрытых юбками, вызвали прилив желания в усталом, измученном теле Дамьена.

Он на минутку представил себе, что было бы сейчас, если бы она принадлежала ему. Он лежал бы рядом с ней, обнимал ее и оставался бы с ней всю ночь в ожидании утра, когда она проснется, отдохнувшая и пришедшая в себя.

– Принести вам еду? – спросил хозяин, прервав его мечтания, за что Дамьен был ему безмерно благодарен.

– Наверное, чуть позже, – ответил он, вставая с кровати, – когда она немного поспит.

– Она ваша невестка? – спросил хозяин.

– Да, – ответил Дамьен, глядя в глаза спрашивающему.

– Значит, вам понадобится еще одна комната? – наклонив голову, спросил владелец постоялого двора, проницательным взглядом смотря на молодого человека.

Он явно хотел выяснить, не устроит ли Дамьена другая ситуация. И она, безусловно, была ему больше по душе, но он должен был придерживаться правил приличия.

– Да, я вам буду весьма признателен, если вы найдете для меня другую комнату.

– Моя жена как раз готовит ее для вас. – Сказав это, хозяин вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.

А Дамьен опять подошел к кровати и медленным взором оглядел всю фигуру спящей Адели. «Да, – опять подумал он, – если бы она была моя...»

В этот момент что-то упало в соседней комнате, вероятно, жена хозяина наводила там порядок, и Адель села в кровати. Непонимающим взглядом она какое-то мгновение смотрела на Дамьена, потом спросила:

– Я спала? Это уже утро?

Он опять сел рядом с ней.

– Нет, вы спали всего только пять или шесть минут.

– Пять минут? – удивилась она, и в голосе ее звучало безнадежное отчаяние. – Почему я не могу спать?

Он провел рукой по ее плечу:

– Вам надо успокоиться и поверить, что теперь вы находитесь в безопасности.

– Я хочу в это поверить. Когда я не сплю, я понимаю, что он не может опять прийти за мной, но когда я засыпаю... – Она двумя пальцами схватилась за отвороты его пальто.

Ей хотелось коснуться его, хотя бы его одежды.

– Пожалуйста, останьтесь здесь сегодня, – попросила она, – никто не будет об этом знать, я никому не скажу. Сегодня последняя ночь нашего путешествия, завтра я уже буду с матерью и сестрами, и все станет на место. Но я не могу встретиться с Гарольдом, когда я так ужасно испугана, я просто не могу...

В ее покрасневших опухших глазах была мольба, и кровь забурлила у него в жилах. Он с трудом сдержался, чтобы не прижать ее к себе и не поцеловать ее губы.

Несколько секунд он молча смотрел на нее в тусклом вечернем свете, стараясь справиться со своими желаниями. Боже, он так хотел любить ее! Он просто мечтал целовать ее теплое тело и держать обнаженной в своих объятиях.

Все очень просто.

Он крепко зажмурил глаза и прижал ладонь ко лбу. Он думал о Гарольде. Потом он подумал о своей матери, которая предала его отца. Его отец и мать умерли. Все, что произошло в тот день, случилось по его вине, хотя ему тогда было всего девять лет. Он рассказал отцу все про мать, он не знал, как это сделать тактично, ведь ему было только девять! Его отец не мог смириться с ситуацией, и произошел взрыв.

Затем он вернулся мыслями к своему кузену. Гарольд доверял ему абсолютно. А теперь, когда Гарольд впервые в жизни не только влюбился, но нашел в себе мужество и сделал предложение этой женщине, он попросил Дамьена помочь ему освободить ее.

Нет, никогда ничего не будет между ним и Аделью. Никогда. Она принадлежит Гарольду и станет его, Дамьена, кузиной после свадьбы. И он не должен чувствовать то, что он чувствует. Он не может предать Гарольда, продолжал он внушать самому себе.

– Пожалуйста, Дамьен, – продолжала она, – мне нужно выспаться хотя бы одну ночь, и я приду в себя. Вы ведь можете поспать на стуле, только пообещайте, что вы не уйдете. Одна нормальная ночь вылечит меня, я уверена. Просто я сейчас не могу отличить сновидения от реальности.

– Я тоже не могу, – пробормотал он, чувствуя себя совершенно измученным.

Ему пришлось пережить несколько очень тяжелых дней. Сначала, когда он получил ужасающую новость о том, что ее похитили, а потом просьбу Гарольда вмешаться в это дело, попытаться найти и освободить ее.

Он больше не мог бороться. Он закрыл глаза и наклонил голову, держа обе ее руки в своих руках. Руки ее были теплыми и влажными.

– Пожалуйста, оставайтесь в комнате, пока я буду спать, – опять прошептала она, и он почувствовал на щеке аромат ее дыхания со слабым запахом вина.

И спорить он тоже больше был не в состоянии. Может быть, потому, что был невероятно измучен, или потому, что ему было жалко ее, кто знает?

Но разве имела значение причина, по которой он не мог больше отказываться. Важно было то, что, если он действительно проведет ночь на стуле в углу, все придет в норму завтра утром. Адель вспомнит свою реальную жизнь, вспомнит, что Гарольд сделал ей предложение, и будет готова к встрече с ним. Дамьен доставит чужую невесту в ее будущий дом, как он и обещал, а затем он вернется к своей обычной жизни.

Он покачал головой, мысленно взвешивая те слова, которые он собирался произнести:

– Хорошо, я останусь, и буду спать на стуле.

– Вы обещаете? Я хочу, чтобы вы дали мне слово, мне надо, чтобы я вам поверила.

Она говорила весьма убедительно, в ее голосе слышалась твердость и решительность. Ее нельзя было обмануть.

– Я обещаю, – сказал он.

Адель откинулась на подушку, но при этом не выпускала его руку.

– Большое спасибо, Дамьен. Я вас когда-нибудь за это отблагодарю. Честное слово, я это сделаю.

Затем она закрыла глаза и моментально заснула, оставив его растерянным и взволнованным, не понимающим, как ему удастся выполнить свое обещание. Особенно в самые ближайшие часы.

 

Глава 6

Через какое-то время хозяин постоялого двора постучал в дверь и передал Дамьену ключ от свободной комнаты, приготовленной для него. Дамьен поблагодарил его и попросил, чтобы ни он, ни его жена не стучали в дверь этой комнаты, так как его невестке необходимо выспаться и ее ни в коем случае не следует беспокоить. И, наверное, они не будут сегодня ужинать.

Хозяин сочувственно кивнул головой, указывая на кровать:

– Уверяю вас, сэр, ей будет лучше к утру.

Сказав это, он вышел из комнаты и осторожно закрыл за собой дверь.

Следующие пятнадцать минут Дамьен молча сидел на обитом синим ситцем стуле, обдумывая свое обещание и самое тяжелое искушение в своей жизни: он желал невесту своего кузена. Он не мог перестать думать о ней, ему хотелось лечь рядом с ней, обнимать ее и обладать ею.

Он понимал, что это будет предательством по отношению к кузену, человеку, которого он всю свою жизнь любил и защищал. Презирая себя, он закрыл лицо руками. Он прекрасно знал, что ему следует бороться с этим искушением, но это было свыше его сил.

Как раз в это время Адель опять проснулась и села в кровати. Инстинкт заставил его немедленно оказаться возле нее, даже еще до того, как он сообразил, что он делает.

– Ложитесь и усните, – прошептал он, надеясь, что она послушается его совета.

– Уже утро? – спросила она, прищурив глаза, при этом создавалось такое впечатление, что глаза ее засыпаны солью.

– Нет, вы проспали не больше пятнадцати минут.

– А вы были здесь все время? – спросила она, протирая глаза.

– Да, конечно.

Она схватилась за воротник своего платья, которое было застегнуто до самой шеи:

– Мне кажется, что кровать вертится. И мне неудобно в этом платье.

Боже правый! Это было еще одно испытание. И он должен его выдержать.

– Что вы хотите сделать? – спросил он спокойным тоном.

Она осмотрелась кругом, как будто не понимая, где она находится.

– Ничего, просто мне надо снять это платье. – И она начала расстегивать пуговицы.

– Адель, – тихо проговорил он, положив свою руку на ее, пытаясь остановить ее, – подождите.

Ее покрасневшие глаза непонимающе смотрели на него.

«Чего ждать?» – мысленно спросил он самого себя, понимая, что останавливает ее только потому, что не готов к этому. Он постарался успокоиться, уверяя себя, что она обо всем этом потом даже не вспомнит. Она была очень сонной, и вино сделало свое дело.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он, понимая, что, как бы это ни было трудно ему, она нуждается в его помощи, и он поможет ей, лишь бы только она заснула, сумела выспаться и пришла в себя.

– Помогите мне расстегнуть вот это.

Дамьен в отчаянии сжал зубы. Не хватало еще расстегивать ее платье! Поколебавшись секунду, он глубоко вздохнул и взялся за дело. Очень осторожно он стал расстегивать крошечные пуговицы, сердце его при этом колотилось невероятно, и в конце концов он справился со сложной задачей.

– Вы так хорошо умеете заботиться о других, – сонным голосом проговорила она, – вы очень нежный.

Он ничего не ответил. Платье свалилось с нее, и он увидел ее белье. Глядя на нее, он сравнивал этот момент с другими моментами своей жизни, когда ему приходилось смотреть на женское белье. Таких моментов было невероятное множество, но он никогда не чувствовал себя так, как сейчас.

– Будьте так любезны, отвернитесь, пожалуйста, – попросила Адель, голос ее при этом был еле слышен, и, не дождавшись его реакции, она начала освобождаться от платья.

Он встал, отошел к окну и всматривался в потемневшее небо. Он был совершенно изможден и хотел, чтобы эта мучительная ночь окончилась поскорее. Тогда, возможно, ему удастся поспать самому. А когда наступит утро, он сможет целой и невредимой доставить ее к жениху.

Ему слышно было шуршание платья и поскрипывание кровати.

– Я уже все кончила, – сказала Адель.

Когда он повернулся, то увидел, что она лежит на спине, до подбородка укрытая одеялом. Он опять уселся на стул и безуспешно пытался уснуть. Вместо этого он в ночном полумраке смотрел на спящую Адель и представлял себе те чувства, которые он испытывал бы, если бы лежал рядом с ней.

Через какое-то время он услышал шаги в коридоре и, открыв дверь, увидел проходившую мимо жену хозяина.

– Простите, – обратился он к ней, – не могли бы вы прислать мне стакан бренди?

– Конечно, – ответила она, вежливо улыбнувшись.

Через пять минут она принесла поднос с двумя стаканами и полной бутылкой бренди. Ему нужен был только один стакан, но за бутылку он был ей невероятно благодарен.

 

Глава 7

Была глубокая ночь, когда Дамьен почувствовал нежный поцелуй на щеке. Все еще погруженный в сон, он даже не открыл глаз.

Опытный любовник в нем среагировал примитивным сексуальным инстинктом. Он повернул голову на подушке и ответил на нежный поцелуй. И только тогда, когда его рука коснулась локонов на ее лице, он окончательно проснулся и понял, чьи губы он целовал и в чьей кровати он находился. Глаза его широко раскрылись, и он все вспомнил.

Не так давно он сел рядом с Аделью, а потом и лег рядом, надеясь хоть на несколько минут оказаться в удобном положении.

Вежливый, хорошо воспитанный, опытный любовник, он сначала изящно кончил свой поцелуй, а уже потом заговорил.

– Адель, – прошептал он, отодвигаясь от нее и борясь с возникшим у него желанием, – проснитесь.

– Я не сплю, – спокойно ответила она.

Он удивленно смотрел на нее.

– Но вы целовали меня.

Адель была неподвижна.

– Простите, мне только хотелось поблагодарить вас.

Мужчина, деливший постель с большим количеством интересных и опытных женщин, он был совершенно ошеломлен и сбит с толку. Он смотрел на эту удивительную женщину, девственную и наивную сверх всякой меры. И она была такой привлекательной, что у него замерло сердце.

Дамьен отвел от нее взгляд, провел рукой по волосам, стараясь успокоиться и умерить свое возбуждение.

– Мне кажется, и я вас целовал, но я не уверен, – проговорил он, прикрыв глаза.

Она опять положила свою теплую руку ему на щеку и повернула его лицо к себе.

– Это не имеет значения. Пожалуйста, ложитесь, оставайтесь здесь. Я лучше спала, когда вы были рядом.

Он прекрасно понимал, что ему следует встать и вернуться на стул в другом конце комнаты, но что-то мешало ему так поступить. Это действовало эгоистическое начало, импульсы, шедшие от нижней половины его тела, той его части, которая жаждала обладания, несмотря на все предостережения и запреты. Он просто не мог встать и уйти, это было выше его сил.

Дамьен обнял ее, и она еще ближе прижалась к нему. Так они лежали в молчании несколько секунд, в то время как в голове у него повторялась одна и та же фраза: «Ты не должен этого делать».

Он чувствовал ее руку у себя на груди, она нежно касалась пальцами грубой шерсти его жилета. Чего она хотела? Было это только любопытство? Или она на самом деле не понимала, насколько это было опасно?

Крепко сжав зубы, он почувствовал, как она носом потерлась о его щеку, но не шевельнулся. Казалось, даже часы перестали тикать, и он слышал только удары собственного сердца.

Еще минуту он смотрел на потолок, и в конце концов любовник в нем одержал победу. Кровь бурлила, он поднялся и одним плавным движением оказался лежащим на ней.

Руками она крепко обняла его за плечи, слава Богу, она не догадалась обнять его ногами.

Он ощущал прелесть ее нежных губ, изумительного языка. Темнота и эмоции захлестнули его, он жаждал обладать ею, забыв про все свои обязательства, про свою преданность кому бы то ни было.

Дамьен сильнее прижал ее к своему возбужденному телу, а внутри, из глубины памяти, памяти о его детстве, возникало предчувствие несчастья. Оторвав свои губы от нее, опустив голову на подушку, он тихо прошептал:

– Боже, помоги мне.

– Дамьен, вы такой тяжелый, – проговорила она, не слыша или игнорируя его мольбу, – никто не сможет меня взять, когда вы лежите на мне.

– Я сам могу взять вас.

– Но вас я совсем не боюсь.

– А вам следовало бы бояться.

Оба замолчали.

– Я знаю, что это нехорошо, – проговорила она неуверенно, – но я не могу остановиться.

– У меня такая же проблема. – Он тихо, не шевелясь, лежал несколько секунд, потом продолжил: – Вы лежите со мной в кровати, Адель, а я совсем не истукан, не сделан из камня. Прогоните меня, Адель. – И прижался лицом к ее волосам, рассыпанным по подушке.

Она не шевелилась.

– Нет, не могу, – сказала она очень тихо.

Какое-то мгновение он лежал не шевелясь. Потом почувствовал, как укоры совести отступают под властью желания. Теперь одежда служила единственным барьером между ними. Он двигался медленно, осторожно.

Если бы это был настоящий секс, если бы на нем не было брюк, а на ней сорочки, он был бы давно глубоко внутри.

– Вам не больно? – шепотом спросил он. – Ваша рана не болит?

– Немножко, но это не важно.

Он тяжело дышал. Не будучи в состоянии остановиться, он протянул руку к ее колену, потом выше, под ее грубую сорочку и к ее обнаженным бедрам.

Она ощущала блаженство, нежное и беспредельное.

А он, все еще погрузив лицо в ее волосы, зажмурив глаза, борясь с желанием, мучившим его, гладил пальцами ее нежную кожу. Как легко было продвинуть руку дальше и самому выяснить, осталась ли она девственницей после похищения. Он мог моментально найти ответ на ее вопрос, успокоить ее.

А если она уже не девственница...

Масса возможностей, от заманчивых до ужасающих, промелькнула у него в голове. А если он овладеет ею, а потом они убедят всех, что это сделал похититель? Боже, он не может позволить себе даже думать об этом! Что же с ним сделала эта женщина?

Все еще тяжело дыша, он отвернулся от нее. Его разум, его совесть боролись с инстинктом, а она в это самое время чувствовала себя так замечательно.

Дамьен никогда не желал женщину с такой силой, как сейчас. Возможно, потому что ему не приходилось ни ждать, ни уговаривать. Он общался только с такими женщинами, которые были готовы и желали общения. Но нет, дело было не только в этом. Сейчас он испытывал чувство, какого раньше не знал.

Длинные ноги Адели начали медленно раздвигаться, предоставляя ему место между ее бедрами. Она действительно не имела ни малейшего понятия, какой опасности она себя подвергала.

Но он прекрасно понимал, что уже давно пора было все это прекратить.

– Не делайте этого, Ад ель, не раздвигайте ноги. Прогоните меня.

Она вся сжалась, услышав его жесткий тон. В этот раз он не просил ее, а властно требовал, и через секунду она сделала то, что он велел. Обеими ладонями она толкнула его в грудь, и он перевернулся на спину.

– Я останусь на кровати, чтобы вы могли спокойно спать, – сказал он хриплым голосом, – но не прикасайтесь ко мне. Вы меня поняли?

– Да, – ответила она, кивнув.

Злясь на себя, он повернулся к ней спиной. Она пережила тяжелое потрясение, была напугана, и ей хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, мог защитить ее, заботился о ней. А он воспользовался ее наивностью и уязвимостью. Он оказался слишком слабым.

Злился он и на сложившуюся ситуацию, на Гарольда, спрятавшего голову в песок и доверившего ему, Дамьену, спасать его невесту, как раньше он спасал его самого. Гарольд должен был сам отправиться ее спасать, он должен был быть в ее глазах героем. К тому же он ведь знал, какая она обаятельная, и мог бы вспомнить о репутации Дамьена.

Он закрыл глаза и поклялся, что не повернется к ней лицом до утра, как бы и о чем бы она его ни просила. А после этой ночи все ее проблемы придется решать уже Гарольду. У него, Дамьена, достаточно своих проблем. Он заставит себя забыть об Адели, хотя в душе у него останется сожаление о том, что в эту ночь он поддался слабости и повел себя не очень честно. Очень похоже на то, как вела себя его покойная мать, о которой ему не хотелось вспоминать.

Проснувшись, Адель постепенно почувствовала, что веки ее стали не такими тяжелыми, она смогла открыть глаза, взглянуть на свет раннего утра. Так же постепенно к ней возвращались воспоминания. Она хорошо проспала ночь, но у нее безумно болела голова.

Она повернулась на спину и внезапно вспомнила, что где-то среди ночи она целовала Дамьена, а потом он лежал на ней на кровати. Вспомнила она и свои ощущения, тяжесть и тепло его тела, нежность губ и языка, когда он целовал ее с открытым ртом.

Дрожь прошла по всему ее телу, когда она поняла, чего хотела и что позволила себе. Слава Богу, Дамьен остановился, пока не произошло непоправимое.

Но после этого она уже никогда не будет такой, какой была до этой ночи. Теперь она лучше понимала, в чем состоит влечение между мужчиной и женщиной. Она узнала новый, совсем незнакомый ей мир чувств, поняла, что такое очарование мужчины, его губ и рук и обещание физического наслаждения.

Она также поняла, в чем привлекательность самого Дамьена и почему женщины никогда не отказывают ему. Существовало что-то особенное, соблазняющее, в его глазах, в его теле, и, честно говоря, во всем, что касалось его. В прошлую ночь он притягивал ее к себе буквально как магнит, она поддалась этому притяжению и теперь находилась в полнейшем смятении.

Ей страшно было подумать, что она перестала различать, что хорошо, а что плохо, и у нее не хватило сил бороться с искушением. Она начала нервничать, испугалась того, что она уже никогда после этой ночи не будет той Аделью, какой она была. А может, она просто не знала себя?

Что бы подумали ее родители, если бы узнали о происшествии прошлой ночи? Может ли она считать, что все произошло из-за двух стаканов вина? Нет, дело было не только в этом.

Посмотрев налево, она увидела спящего Дамьена. Сердце ее забилось сильнее от волнения и мрачных предчувствий. Он лежал на спине, повернув голову в другую сторону. На нем была та же одежда, в которой он был вчера. Свободная белая рубашка, черный жилет, брюки и ботинки.

Как раз в этот момент он пошевелился, глубоко вздохнул и повернул голову к ней. Потом открыл глаза и внимательно посмотрел на нее. Несколько мгновений они лежали не шевелясь, глядя друг другу в глаза. Адель не знала, что сказать, в животе у нее урчало, и ей очень хотелось исчезнуть или превратиться в невидимку.

Дамьен приподнялся, опершись на локоть, и сверху вниз посмотрел на нее. Он выглядел почти так, как в тот момент, когда он ворвался в комнату спасать ее, – небритый, мужественный и сердитый. А она пыталась не обращать внимания на возникшее у нее труднопреодолимое желание коснуться его щеки так, как она это сделала в темноте.

Он перевел взгляд от ее глаз к губам, затем обратно к глазам.

– Дамьен, – прошептала она, понятия не имея о том, что она собиралась сказать, ей просто захотелось произнести его имя. Она была смущена и готова заплакать.

Он покачал головой и прошептал в ответ:

– Нет, Адель, не надо.

Она промолчала. А он быстро поднялся с кровати, подошел к окну и провел пальцами по густой шевелюре. Адель наблюдала за ним, стоящим к ней спиной и, вероятно, не готовым так сразу уйти.

Резко повернувшись, он посмотрел ей прямо в глаза:

– Адель...

Его темные брови сошлись в одну линию, голос был тихим и сдержанным. А она всеми силами пыталась успокоить свое дыхание, старалась угадать, о чем он будет говорить.

– Прошлой ночью, – продолжал он, – я обещал вам, что буду благоразумным. Я никому не скажу о том, что произошло между нами. Я человек слова, и я выполню свое обещание, если вы этого хотите.

Она не понимала, что он имел в виду, но тихо ответила:

– Да, я этого хочу. – Реальная жизнь возвращалась к ней.

Они сегодня отправятся домой. Она увидит Гарольда, свою мать и сестер. Прошлая ночь казалась невероятным сновидением, о котором можно было сожалеть, но которое нельзя было вычеркнуть из памяти. И ей было очень стыдно.

– Я беру всю ответственность за происшедшее на себя, – продолжал он, – вы неопытная невинная девушка, а у меня большой опыт. Я знал, что я делал, и я пытался использовать вас. Поэтому вы ни в коем случае не должны чувствовать себя виноватой.

Она нахмурилась и села в кровати.

– Вы не использовали меня. Вы были тем, кто вовремя остановился. Вы это помните? Так что у вас тоже не должно быть никакого чувства вины. На самом деле в том, что произошло между нами, я виновата больше, чем вы. Я ощущала себя такой одинокой в эти последние дни, и мне нужно было, чтобы рядом со мной кто-нибудь был. Я была испугана и измучена. Вот и все. Вы позаботились обо мне в прошлую ночь, Дамьен, потому что я просила вас об этом. – Она замолчала и откинулась на подушку, потом добавила: – Но я вам весьма благодарна за желание взять всю вину на себя.

Нехотя он кивнул головой и отвернулся к окну.

– Должны мы рассказать об этом Гарольду? – спросила она.

Он повернулся как ужаленный.

– Нет, безусловно, нет. То, что произошло прошлой ночью, было просто временным помешательством. И об этом следует забыть.

Действительно, подумала она, это могло быть именно временным помешательством, но по каким-то ей самой пока непонятным причинам ей неприятно было слышать эти слова от него.

– Но вы ведь с Гарольдом весьма близки, – заговорила она, – сможете ли вы иметь секреты от него? Я сама не уверена, что смогу, если стану его женой.

– Вы решитесь сделать ему больно только для того, чтобы облегчить свою совесть?

В горле у нее образовался неприятный ком.

– Я... я не представляла себе это таким образом.

– В действительности это именно так, поверьте мне. Я еще раньше говорил вам, что я всю жизнь опекаю Гарольда, и я ни в коем случае не хотел бы доставить ему огорчения из-за моей слабости. Я смогу жить с чувством вины. Кроме того, это ведь не реальная жизнь. Как только мы вернемся в дом Осалтонов, все будет выглядеть иначе, и я уверен, мы оба будем сожалеть о случившемся.

– Хорошо, – кивнув головой, согласилась Адель.

– И, безусловно, будет лучше для всех, – продолжал он, – если мы оба никогда не будем говорить об этом друг с другом, даже наедине. Особенно наедине. Такие взаимоотношения между нами могут быть не только неприличными, они могут быть, – он сделал небольшую паузу, – опасными. Я опасный мужчина, Адель. Вы считаете, что со мной вы находитесь в безопасности, но это совсем не так. Я не похож на Гарольда, и он не должен был посылать меня за вами.

С удивлением она молча смотрела на него какое-то время, потом заговорила:

– Вы не правы, он поступил правильно. Я ведь жива, и мы уже почти дома.

Дамьен прошел к двери, качая головой.

– Я зайду в свою комнату, потом попрошу, чтобы вам прислали завтрак. Увидимся внизу через час. – Он остановился в дверях. – Я сегодня доставлю вас к вашей матери, потом, через несколько часов, вы встретитесь с Гарольдом. Я ни словом не обмолвлюсь о том, что произошло здесь, Адель. Даю вам слово. И мы оба забудем обо всем.

Он вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь.