Утром следующего дня Эвелин получила приглашение на ленч, который должен был состояться в саду виллы Грин в тот же самый день. Что ж, с удовольствием, решила про себя Эвелин. Ей нужно только постараться не заснуть в каком-нибудь уютном кресле. Недосыпание в течение целой недели уже давало о себе знать. Кроме того, ей следовало следить за своей походкой, которая стала несколько иной после бесконечных занятий любовью с Мартином. Миссис Каннингем, хозяйка виллы, славилась своим дружелюбием, демократичностью и невероятно вкусными пирогами с крабами. Да, она непременно отправится отведать этих пирогов, подумала Эвелин.

– Очень рада видеть вас, – сказала миссис Каннингем Эвелин, когда та вошла. – Лорд Брекинридж с таким восторгом говорил о вас прошлым вечером, и теперь я вижу почему, моя дорогая. Вы удивительно милое создание.

Эвелин попыталась скрыть свое удивление. Разумеется, легкость в обращении с гостями хозяйки виллы ни для кого не была секретом, и тем не менее миссис Каннингем все же удалось повергнуть Эвелин в легкий шок. Никто и никогда не называл Эвелин «милым созданием», и никто так откровенно не заявлял, что ее персону обсуждали за обедом. Только Мартин мог придумать для нее какое-нибудь ласковое прозвище, но это было совсем другое дело…

– Вы очень любезны, миссис Каннингем, – сказала она. Эвелин выпила чай и попробовала крабовый пирог, который и в самом деле оказался невероятно вкусным. Сейчас она была рада тому, что приняла приглашение и пришла сюда, а не осталась в номере спать. День выдался чудесный, светило яркое солнце. Но здесь, в тени деревьев, было прохладно.

– Самые лучшие пироги с крабами! – услышала Эвелин у себя за спиной. Она обернулась и увидела лорда Брекинриджа.

Проглотив кусочек пирога и торопливо промокнув губы салфеткой, Эвелин ответила:

– Да, они и правда удивительные.

Брекинридж подозвал официанта и взял с подноса самый маленький пирожок. Откусил небольшой кусочек, пожевал и, наклонив голову набок, проговорил:

– Да, да. Истинное наслаждение.

В эту минуту к ним подошли леди и лорд Рэдли, и Эвелин с облегчением вздохнула и расслабилась. Завязалась неторопливая беседа о кулинарии, погоде и обо всех замечательных вечеринках, на которых они побывали в Каусе.

– Но, слава Богу, эта неделя подходит к концу, – заметил Брекинридж. – Послезавтра гонки. И поэтому я хочу напомнить миссис Уитон о ее обещании.

– О каком обещании? – Леди Рэдли на мгновение оторвалась от своего черничного пирога и бросила на Эвелин вопросительный взгляд. Эвелин же спокойно поднесла чашку к губам и сделала глоток чая.

– Несколько дней назад миссис Уитон пообещала выйти со мной в море на моей яхте. Надеюсь, миссис Уитон помнит об этом?

Эвелин вдруг почувствовала себя крайне неловко.

– Да, но теперь вы должны готовиться к гонке. Ведь осталось совсем мало времени. И я не хочу мешать вам.

– Вы не можете мне помешать, – возразил Брекинридж. – Это просто невозможно. Я, разумеется, не собираюсь загружать лишней работой свою команду за день до гонок, но мы тем не менее все равно можем выйти в море. Нас будет лишь четверо на яхте. Вы, миссис Уитон, и я. – Он посмотрел на чету Рэдли: – Примите и вы мое приглашение. Погода, думаю, будет отличной. Хатфилд тоже с нами поплывет.

Эвелин хотела извиниться перед графом и под благовидным предлогом отказаться от приглашения, но лорд Рэдли опередил ее:

– Мы с удовольствием выйдем в море на «Стремительном». И вы, Эвелин, непременно должны отправиться вместе с нами. Вы и так слишком много времени провели в своем номере на этой неделе. Вам просто необходимо подышать свежим морским воздухом.

Леди Рэдли предпочла промолчать.

– Да, миссис Уитон, – снова заговорил лорд Брекинридж, – я с удовольствием покажу вам остров со стороны моря. Вы должны посмотреть на горы Нидлз. Как можно быть в Каусе и не увидеть остров Уайт во всей его красе?

Эвелин собралась было ответить, но Брекинридж снова заговорил:

– У вас, надеюсь, нет других планов?

Он с упреком посмотрел на нее, словно ему хорошо было известно, чем именно Эвелин занималась все эти дни, включая замысловатые гимнастические упражнения, которые ее заставил проделать сегодня утром Мартин на столе в своей комнате.

– Разумеется, нет, – проговорила Эвелин и натянуто улыбнулась. Лорд Рэдли одобрительно кивнул.

– Превосходно, – подвел итог Брекинридж. – Я проинформирую своего старшего помощника о наших планах. Давайте завтра встретимся с вами на лестнице, скажем, в три часа.

– Мы обязательно придем, – сказал лорд Рэдли. Через пару минут, когда граф скрылся за воротами сада, губы его расплылись в улыбке. – Мы прекрасно проведем время, Эвелин. Брекинридж отличный капитан и гостеприимный хозяин. Думаю, многие женщины позавидовали бы вам, узнав, что он именно вас пригласил на прогулку.

– Да, я просто уверена, что завтра мы прекрасно отдохнем, – уныло проговорила Эвелин. Единственным утешением было то, что завтра Мартин все равно не смог бы с ней встретиться. Он собирался немного потренироваться со своей командой.

Вечером Эвелин переодевалась в своей комнате к ужину с четой Рэдли и вдруг обнаружила, что у нее начались месячные. Ее удивление тут же сменилось целым потоком слез.

Господи, да что это с ней? Она должна была радоваться и прыгать от счастья, а она лила слезы. Теперь ее репутация не пострадает, она не носит в своем чреве ребенка Мартина. Они оба сильно рисковали, на них и так уже кое-кто подозрительно посматривал. Но теперь можно было ничего не бояться…

Да и Мартин вздохнет с облегчением, узнав, что он не станет отцом. И ему не нужно будет делать ей предложение. Ведь он с самого начала дал ей понять, что ему не нужна семья. И она приняла это.

Эвелин надела колье и посмотрела на себя в зеркало.

Она обязательно скажет об этом Мартину, чтобы порадовать его. А вот о своих слезах лучше ей промолчать. Но почему же она все-таки плакала? Ведь она занималась любовью с Мартином совсем не для того, чтобы зачать ребенка. Она просто хотела его. Очень хотела, сходила с ума… Мартин околдовал ее, и у нее не хватило сил противостоять его чарам. Ее желания взяли над ней верх. Эвелин любила Мартина. Да, она, конечно, всегда хотела иметь детей, но Мартин и так дал ей слишком много. Эвелин за всю жизнь не получила столько любви, сколько дал ей Мартин всего за одну неделю. Поэтому не стоит расстраиваться.

Сев в кресло и вставив ноги в туфли, Эвелин бросила рассеянный взгляд за окно и вздохнула.

Глупое, глупое сердце! Она прекрасно знает, какой бывает семейная жизнь, и в то же время верит, что все может сложиться по-другому. Будет ли она счастлива замужем за лордом Лэнгдоном? Эвелин даже представляла себе, как Мартин встает на одно колено и просит ее руки. И обещает сделать ее счастливой.

Эвелин покачала головой. А ведь она была уверена, что сможет заниматься с ним любовью и не привязаться к нему, полагая, что физическая сторона вопроса – это одно, а духовная близость – это другое, пытаясь разделить целое на две составляющие. Теперь же Эвелин должна была признать тот факт, что любит Мартина, как никогда никого не любила. И ей следует приготовиться к неизбежному – к разлуке. В начале следующей недели она вернется в Лондон, и эти несколько дней, проведенные с Мартином, превратятся в воспоминание.

Как-то надо будет жить дальше.

Часы пробили полночь, когда в дверь кто-то постучал. Эвелин накинула халат, плотно запахнула полы и подошла к двери.

Это был Мартин. На нем был черный костюм и белая рубашка. Он был великолепен. И эта его соблазнительная, такая многообещающая улыбка… Она сводила Эвелин с ума. В ее груди сразу разливалось тепло от одного взгляда на его губы.

Продолжая стоять в дверном проеме, Мартин вдруг снял свой белый галстук-бабочку и бросил его через плечо в коридор.

– Прости, я опоздал, – сказал он. – Это все из-за десерта. Неудобно было отказаться и сразу встать из-за стола. Поэтому мне пришлось все проглотить очень быстро, и вот я перед тобой.

– Не нужно было так торопиться, – проговорила Эвелин с улыбкой. – Сегодня ночью тебе не стоит оставаться у меня.

Неожиданно Эвелин поймала себя на мысли, что разговаривает с Мартином холодно, даже зло. А ведь он ничем не заслужил этого. Ведь он извинился за опоздание, да и опоздал он всего-то на полчаса. Она была расстроена тем, что у нее начались месячные и что их чудесное приключение подходит к концу. Вот и все.

– Что случилось, Эвелин? – спросил он и прошел в комнату.

Она торопливо прикрыла дверь. Разумеется, им необходимо поговорить. Не может же она вот тут, у порога, что-то объяснять ему. К тому же их могут услышать, а это ни ей, ни ему не нужно.

– Хорошие новости, – сказала она, стараясь скрыть свое разочарование и недовольство. Эвелин подошла к столу и закрыла книгу, которую только что читала. – У меня начались месячные.

Мартин внимательно посмотрел на нее, выдохнул, его губы на мгновение сложились в правильное «О», а брови взметнулись вверх. Присев на кровать, Мартин продолжал упорно молчать и рассматривать свои руки. Наконец он поднял голову.

– Да, действительно, хорошие новости.

Эвелин почувствовала, что к горлу подступил ком.

– Да, – выдавила она. – Я теперь спокойна. – Эвелин взяла книгу и переложила ее на тумбочку, потом переставила с места на место флакон с духами, покрутила в руках баночку с кремом. – Теперь ты можешь уйти.

Мартин снова внимательно заглянул в ее глаза.

– Я бы остался, если ты хочешь…

– Зачем?

Он нахмурился:

– Чтобы поговорить о чем-нибудь, например.

Эвелин молчала, Мартин встал и подошел к ней.

– Эвелин, ты знала все с самого начала, и ты говорила, что тебе не будет больно. Помнишь? Мы обсуждали это.

У нее задрожали руки, нервы были натянуты до предела. Он без труда прочел ее самые сокровенные мысли.

– Мне не больно, – сказала она.

Гордость одержала верх.

– Но ты сердишься на меня.

Да, она говорила, что не станет переживать. Ей были известны правила игры, и ей не в чем было обвинить Мартина. Он не лгал ей, не вводил в заблуждение, он ничего не обещал. Это Эвелин обещала ему, что не станет переживать из-за их короткого романа.

Надо сдержать свое обещание.

– Я не сержусь, – твердо сказала она.

– Я не верю тебе.

Эвелин медленно прошла по комнате, подошла к креслу и села в него.

– Хорошо… В таком случае я скажу тебе… Я немного разочарована.

Мартин молчал. Неловкая пауза затягивалась. Наконец он снова заговорил:

– Чем? Тем, что не будет ребенка? Или тем, что сегодня мы не сможем заняться любовью?

– И тем, и другим.

Он пожал плечами:

– Но я не хочу связывать себя узами брака, Эвелин. Ты же знаешь.

Да, Эвелин знала, и тем не менее ей все равно было грустно.

– Как ты можешь такое говорить? Я не понимаю… Нам так было хорошо! Ты был таким счастливым. Неужели ты хочешь, чтобы это все вот так закончилось?

Мартин подошел к Эвелин.

– Да, я был счастлив, мне было очень хорошо. И я не хочу, чтобы это все так закончилось. Поэтому я здесь. Я хочу быть с тобой, но я не хочу снова жениться, я не хочу заводить ребенка.

– Ты говоришь, что хочешь быть со мной, хочешь заниматься со мной любовью, но при этом отказываешься взять на себя хоть какую-то ответственность за мое будущее.

Мартин опустил голову и судорожно сглотнул.

– Прости, Мартин, но для меня этого недостаточно. Я говорила, что эти отношения мне не причинят боли. Я хотела узнать, что такое страсть. Все так и было до определенного момента. Но теперь многое изменилось. От одной мысли о том, что у нас нет будущего, что наш роман не будет иметь продолжения, мне становится больно. Оказалось, что я не могу заводить легкомысленные романы. Я не могу услаждать плоть и при этом жертвовать душой. И теперь я понимаю, что мне нужно нечто гораздо большее, чем вот такая интрижка. Я должна быть уверена, что ты мой, только мой, а я – только твоя.

Взгляд Мартина потух.

– Я не хочу терять тебя, Эвелин.

– Все в твоих руках.

Он медленно поднялся с кровати и подошел к темному окну. «Интересно, – спросила себя Эвелин, – о чем он сейчас думает? О жене и ребенке? О своем будущем? Об этой неделе в Каусе?»

Мартин повернулся и взглянул на Эвелин:

– Мне, наверное, лучше уйти.

У нее в груди все оборвалось. Сейчас он уйдет. Но ведь Эвелин очень хотела быть такой же, как и все остальные его женщины, занять свое место в этом длинном списке его побед. Она хотела научиться легко относиться к жизни, а вышло все совсем по-другому.

Мартин подошел к двери и взялся за ручку, но вдруг остановился и обернулся.

– Может быть, поговорим об этом завтра? – спросил он. – Я рано утром выйду на «Орфее» в море, но к обеду буду уже в отеле.

Эвелин выпрямилась, ее подбородок слегка приподнялся.

– Меня здесь не будет. Меня пригласили покататься на яхте.

– Кто?

– Лорд Брекинридж.

Эвелин с видимым удовольствием произнесла это имя. Да, она проведет этот день с графом. Джордж ухаживает за ней, хочет быть ее мужем. Он хочет дать ей то, чего не может дать Мартин.

У Мартина вдруг дернулась щека.

– Ты уверена, что хочешь этого? Надеюсь, ты будешь не одна с ним?

– Нет. С нами едут лорд и леди Рэдли. Но если бы они не поехали, я бы все равно приняла это предложение.

Эвелин знала, что делает Мартину больно, и это доставляло ей удовольствие.

Мартин нахмурился, на его лице появилась обеспокоенность.

– Не делай этого, Эвелин.

– Почему?

– Потому что он подлец. И ты нужна ему только из-за денег.

Эвелин понимала, что Мартин не хотел оскорбить ее, но эти слова задели ее.

– Хочешь сказать, что он даже не находит меня интересной?

– Эвелин, перестань!

– «Перестань»? Что я должна перестать? Я должна перестать думать о своем будущем? Возможно, Брекинридж не самый лучший на свете спортсмен. Он, как ты говоришь, не в состоянии определить, идет яхта правым галсом или левым, но зато он может дать мне кое-что: он может дать мне защищенность, семью, детей. Ты же не можешь дать мне все это.

– Ты заслуживаешь большего.

– И чего же именно я заслуживаю? – горько усмехнулась Эвелин.

– Ты заслуживаешь мужа, который бы любил тебя.

У Эвелин перехватило дыхание. Да, именно этого она отчаянно хотела. И она так надеялась, что ее мужем станет Мартин! Никого другого она уже не сможет полюбить. Никогда.

– Да, именно этого я и хочу, – сказала Эвелин.

Мартин стоял и смотрел на Эвелин. Его глаза сделались темными и глубокими, а брови сомкнулись у переносицы, выдавая тлеющую в нем тревогу и напряжение.

Эвелин ждала, что Мартин сейчас распахнет ей свои объятия и она бросится к нему. И он скажет, что любит ее, что сожалеет о том, что все так сложилось, запретит принимать предложение Брекинриджа, потому что она принадлежит только ему, Мартину.

Но Мартин молчал. Он опустил глаза, потом закрыл их и потер пальцами переносицу.

– Я не могу стать твоим мужем, Эвелин. К тому же завтра у меня гонка. От меня зависит целая команда. Я всю неделю игнорировал их существование, так сказать, и я…

– Ничего не нужно объяснять, – твердо проговорила Эвелин, хотя ее сердце ныло от непрекращающейся боли. – Ты объяснил мне в самом начале, что наша связь будет временной и ни для кого не обременительной. Я приняла твои условия. Нам было хорошо. Но теперь пришло время положить этому конец, пришло время расстаться. Давай постараемся не испортить впечатление…

Его лицо на мгновение оживилось.

– Ничто не сможет испортить это. Эта неделя была прекрасна!

Мартин в нерешительности продолжал стоять у двери. Эвелин знала, что он действительно испытывает к ней какие-то чувства, но ее огорчало то, что он не хотел большего. Он не любил ее с такой силой, с какой она любила его.

– Спокойной ночи, Эвелин, – сказал он и вышел из ее номера.