Невероятно утомительная поездка в Северный Пенджаб заняла целый день и сопровождалась тремя проколами шины и бессчетными остановками, во время которых Тэм убегал за придорожные деревья.
После ланча у обочины Тэма стошнило съеденными сэндвичами. К тому времени, когда он и его спутники наконец приехали в Равалпинди, у него снова начался жар.
— Ты весь горишь, — встревоженно сказала ему Софи.
— Ты не можешь оставаться в гостинице в таком состоянии, — твердо заявила Хелена. — Поедешь к нам.
— Это все из-за перемены места, — досадливо сказал Тэм.
— Перемена места здесь ни при чем, — отрезал Джонни. — Ты болен. Я возьму у тебя кровь на анализ, дам тебе что-нибудь от диареи и от высокой температуры.
Они прямиком направились в военный городок, несмотря на сетования Тэма по поводу номера, забронированного в отеле «Флэшмен».
— Я пошлю им записку и все объясню, — уверила его Хелена.
После этого Тэм уже не возражал и был рад повалиться в устроенную на скорую руку постель в свободной комнате у гостеприимных Уатсонов. Он даже проглотил «мерзкие лекарства», на чем настоял Джонни. Зажгли огонь в очаге, и вскоре Тэм сбросил с себя одеяла, весь мокрый от пота. Софи сидела рядом с ним, обтирая влажной тканью его лицо и шею, волнуясь и едва сдерживая слезы.
— Ох, милая, — прохрипел он, — прости меня, пожалуйста! Как ужасно начинается наша семейная жизнь.
— Замолчи, Тэм, — прошептала она. — У нас еще все впереди.
Наконец он забылся неспокойным сном, и Хелена увела Софи из его комнаты.
— Пойдем, выпьешь немного на ночь. Пусть теперь лекарства делают свое дело.
— Он воспринимает их прием как собственную несостоятельность, — вздохнула Софи, взяв из рук Джонни стакан виски с содовой.
— Надеюсь, ты смотришь на это иначе, — сухо сказал ее кузен.
— Но я понимаю, о чем он думает, — вступилась за Тэма Софи, — если принять во внимание его крепкую веру в «Христианскую науку».
— У него температура под сорок, дизентерия и, видимо, малярия, а может и кое-что похуже. Тэм поступил глупо, до сих пор не обратившись к врачу.
Софи проглотила слезы.
— Я просила его показаться доктору два дня назад, но Тэм, казалось, шел на поправку.
— С лихорадкой всегда так: она периодически обостряется, если ее не лечить.
— Ты ни в чем не виновата, — вмешалась Хелена. — Джонни, не дави на бедную девушку.
— Прости, я не хотел.
Подойдя к кузине, он заключил ее в объятия.
— Мы поставим его на ноги, так что не волнуйся, пей виски.
Этой ночью Тэм потел и метался, бормоча что-то бессвязное и вскрикивая. Один раз он вдруг сел на их общей постели и с ужасом уставился на что-то, видимое только ему. Софи попыталась его успокоить, но он оттолкнул ее и ударил в висок, как будто она представляла для него угрозу. Софи встала и, завернувшись в одеяло, сидела у окна, пока сквозь занавески не забрезжил рассвет, а судорожное дыхание Тэма не заглушили утренний щебет птиц и скрип колодца, означавший, что слуги уже проснулись.
Одевшись, Софи вышла на веранду и, вдыхая холодный воздух, стала наблюдать за тем, как заснеженные вершины далеких гор заливает солнечный свет. Ее сердце вдруг наполнилось покоем. В памяти возник смутный образ — возможно, отца. Он показывал ей, маленькой девочке, пики Гималаев, хотя где это было, она не могла сказать. Софи надеялась, что они с Тэмом побывают в Мурри, где в предгорье провели свой медовый месяц ее родители, но понимала, что сейчас это невозможно. Теперь она желала лишь одного: чтобы Тэма оставила терзающая его лихорадка и к нему вернулись былые жизненные силы. В первую их встречу в лагере лесников недалеко от перевала ее пленили его жизнелюбие и энергичность. Этот апатичный человек, раздавленный болезнью, был ей чужим. Софи снова вспомнила встревожившие ее слова Боза о ранении Тэма: «Он уже не тот, каким был до газовой атаки».
Софи постаралась выбросить эти мысли из головы. Тэм выздоровеет, и она всегда будет рядом с ним — не важно, что было в прошлом. Именно это они обещали друг другу на церемонии бракосочетания.
Обеспокоенный результатами анализа крови Тэма, Джонни обратился к хирургу Макманнерзу, чтобы классифицировать его лихорадку. Несмотря на усиленную дозу хинина, принятую в течение нескольких дней, лихорадка не отступала. Голова Тэма раскалывалась от боли, а руки и ноги словно сжимали тисками. К ночи температура поднималась, и он не мог проглотить ни кусочка.
Временами Тэм не узнавал Софи и кричал, призывая няню. Лишь когда жена ложилась рядом с ним и держала его голову на своей груди, гладила его волосы, отгоняя докучавшие его воспаленному рассудку страхи, он немного успокаивался.
От подслушанного разговора между Джонни и Макманнерзом, сидевшими на вернаде, сердце Софи обливалось кровью.
— Полагаю, у него лихорадка денге, — сказал хирург. — Хинином ее не вылечить.
— Боже мой, бедный Тэлфер! — ахнул Джонни. — Что же нам делать?
— Если судить по результатам анализа, у бедняги нет никаких шансов выжить. Однако у парня стальная сила воли. Все, что мы можем, — облегчать его страдания и сбивать температуру. Остальное — в руках Всевышнего. А эта замечательная девушка, на которой он недавно женился, возможно, единственный человек, который способен помочь ему вернуться к жизни.
— Да, милая Софи, — вздохнул Джонни. — Она будет бороться за него до конца.
После этого Софи отказывалась отходить от Тэма, страшась того, что он в любую минуту может ее покинуть. Она сидела с ним ночи напролет, обтирая его страдающее тело влажной тканью. Софи то укутывала его одеялами, то раскрывала, в зависимости от того, жаловался он на озноб или на жар. Она пела и рассказывала мужу истории, как ребенку, — как оказалось, звук ее голоса его успокаивал. Софи помогала его переодевать. Она глядела на его беспомощное нагое тело, гадая, состоится ли когда-нибудь их первая брачная ночь, и тут же принималась корить себя за столь эгоистичные мысли.
Однажды рано утром девушка была разбужена от чуткого сна каким-то шумом.
— Тэм! — ахнула она, сразу же заметив перемену в его дыхании.
Ей приходилось слышать жуткие рассказы о «предсмертном хрипе». Софи схватила его за руку — она была холодной.
— Тэм!
Он вздрогнул от боли. Софи разжала его ладонь.
— Скажи что-нибудь, Тэм!
— Я… я хочу пить, — просипел он. — Дай мне воды, милая.
— Сейчас, конечно, — ответила она.
У нее отлегло от сердца, когда она услышала его голос. Софи быстро принесла стакан кипяченой воды и помогла мужу попить, поддерживая его тяжелую голову ладонью.
Истратив на это все силы, Тэм повалился на спину.
— Спасибо.
Отставив стакан, Софи села на край кровати, держа мужа за руку. Неужто лихорадка наконец отступает?
Тэм вглядывался в нее мутными глазами.
— Где я?
— Дома у Джонни и Хелены.
— У кого?
— У моего кузена, доктора Джонни Уатсона. Он выдал меня за тебя замуж, помнишь? Мы у них дома, в Пинди.
— В Пинди? — переспросил Тэм, помрачнев. — Почему?..
— Мы здесь… Ладно, мы просто приехали их навестить, — улыбнулась Софи.
— Я чувствую себя обессиленным, — прошептал Тэм. — Сколько я пролежал?
— Пять дней.
Его взор наконец прояснился.
— Пинди… У нас медовый месяц?
Софи кивнула.
— Боже, какой же я никудышный муж!
Он отвернулся, чтобы она не видела слез, которыми наполнились его глаза.
Наклонившись, Софи поцеловала Тэма в лоб.
— Вовсе нет. Ты дрался эти пять дней за свою жизнь, словно лев.
— Ты все время была со мной, — просипел он.
Она снова кивнула, и к ее горлу подступил ком. Как же она боялась его потерять!
— Ну что? — улыбнулась Софи сквозь слезы. — Поешь немного? Супа. Ты несколько дней ничего не ел.
Тэм кивнул.
— Можно супа.
Софи поднялась на ноги и поспешила к двери, торопясь сообщить кузену весть о том, что Тэм очнулся.
— Софи! — прохрипел он.
Обернувшись, она увидела на его изможденном лице улыбку.
— Спасибо, милая.
***
Прошло еще несколько дней, прежде чем Тэм достаточно окреп, чтобы встать с постели и покинуть пределы веранды. Укутанный в одеяло, он сидел в плетеном из лозы кресле на свежем воздухе и глядел на далекие горы, пока Хелена и Софи крутились возле него, заставляя есть мягкую пищу и пить много горячего сладкого чая. О болезни Тэма сообщили в Лахор, и он получил дополнительную неделю оплаченного отпуска на выздоровление.
Как только к Тэму начали возвращаться силы, он стал беспокойным, желая поскорее вернуться к работе. Скотт и Макгинти приехали проведать его со своей лесопосадки, расположенной в горах, и подстегнули его желание приняться за лесоводческую деятельность. Они говорили о новых питомниках шотландской сосны, которые заложили после дождей, и Софи вспомнила, что именно после опрометчивой поездки Тэма к ним в лагерь начались его трения с начальством.
Когда Уатсоны отправились посетить древние развалины в Такшашиле, Тэм сделал первые нетвердые шаги по подмерзшей земле и объявил, что готов вернуться в Лахор.
— Не торопи события, парень, — посоветовал ему Джонни. — Ты был в двух шагах от смерти. Нужно время, чтобы твой организм восстановился.
— Вы все чересчур обо мне беспокоитесь, — посетовал Тэм. — Мое состояние было не таким уж и тяжелым. Лучший способ вернуть организму силы — снова приступить к работе и семейной жизни.
И он бросил на Софи озорной взгляд.
Несмотря на студеный воздух, ее лицо запылало. Как бы ни были добры и милы Уатсоны, ей тоже не терпелось начать супружеские отношения в собственном доме.
Итак, молодожены стали готовиться к возвращению в Лахор, а через два дня Джонни сообщил им, что на юг поедет служебная машина, которая может их подвезти.
Софи тепло попрощалась с Джонни и Хеленой, к которым уже успела проникнуться искренней симпатией, и пригласила их приезжать к ним в гости в любое время, когда они будут в отпуске.
— Мне так хочется отплатить вам за все добро и помощь, которые мы с Тэмом от вас получили.
— Да ладно тебе, сестричка, — сказал Джонни и, обняв ее, закружил в воздухе, как он это делал, когда Софи была ребенком. — Твоего упрямца-мужа уберегли главным образом твои любовь и преданность. Ну и медикаменты.
Обернувшись к Тэму, он добавил:
— Я настоятельно рекомендую тебе продолжать принимать лекарства, до тех пор пока твой желудок окончательно не восстановится, хотя и не надеюсь, что ты меня послушаешься.
Широко улыбаясь, Тэм сердечно пожал ему руку.
— Спасибо, Джонни! Ты замечательный человек и прекрасный врач. Но все, что мне сейчас нужно, — это забота медсестры Тэлфер.
Они вернулись в Лахор на закате. Хафиз уже встречал их, стоя на ступенях бунгало на Дэвис-роуд. Было прохладно, но все же теплее, чем в Равалпинди.
Сидя на веранде, Тэм и Софи поужинали, глядя на мерцающие огоньки обнесенного стеной города. От открытого очага, на котором жена Сунбара готовила пресные лепешки для их вечерней трапезы, доносился запах горящих дров. Софи почувствовала себя как дома в этой тихой части неугомонного древнего города.
В воздухе повисло напряженное ожидание, когда вокруг освещенного свечами стола стало совсем темно. Тэм молча глядел на жену, а затем отправил прислугу домой, распорядившись, чтобы они убрали утром.
— Пойдем в постель? — предложил он Софи, вставая и протягивая ей руку.
Девушка взялась за нее, стараясь не дрожать от внезапно охватившего ее волнения.
В спальне горела лампа. Под одеялами лежала фарфоровая грелка с горячей водой, согревавшая постель. Тэм хотел было пройти в свою гардеробную.
— Не покидай меня, — попросила Софи. — Раздевайся здесь.
Что бы ни случилось, она не позволит ему уснуть где-нибудь, кроме их супружеской постели.
Тэм смущенно улыбнулся и принялся послушно снимать с себя одежду, аккуратно складывая ее на спинку плетеного кресла. Оставшись в одних подштанниках, он, тощий и ссутулившийся, стал наблюдать за тем, как Софи снимает платье и чулки и нетерпеливо бросает их на пол. У девушки зародилась робкая надежда, что Тэм подойдет и поможет ей, но он, казалось, вдруг стал таким же застенчивым, как и она. Ведь она не первая его женщина? Софи полагала, что все мужчины к его возрасту становятся искушенными любовниками, но, возможно, она ошибалась? Не зная, нравится ли ему то, что она делает, Софи расстегнула корсет и, сбросив с себя остатки одежды, юркнула в постель, не надевая теплой ночной сорочки.
Подойдя к трюмо, Тэм собрался погасить керосиновую лампу.
— Может, оставим ее гореть?
— Мне больше нравится в темноте, — негромко произнес он.
Огонек, вспыхнув напоследок, погас. Софи глядела на темную фигуру мужа, пересекавшего комнату, — сквозь щели в деревянных жалюзи проникал тусклый свет. Откинув одеяла, Тэм сразу же взобрался на жену и, скользнув по ее телу, просунул ей ладонь между бедер.
— Тэм, — встревоженно проговорила Софи, — сначала поцелуй меня.
Он замер.
— Мы еще не делали этого, да? — спросил он неуверенно.
— Нет.
— О боже, значит, мне приснилось.
Софи обхватила его лицо ладонями и нежно приблизила его к себе, чтобы поцеловать мужа в губы, не обращая внимания на неприятный запах от его дыхания, еще оставшийся после болезни.
Сначала осторожно, а затем с жаром Тэм стал ее целовать. Софи вспомнила пьянящие поцелуи, которыми он одаривал ее на улицах Эдинбурга, когда они возвращались с танцев во «Дворце». Она закрыла глаза, млея и дрожа, когда он стал ласкать ее грудь, а затем скользнул ладонью к низу ее живота.
— Я так долго этого ждал, моя милая! — прошептал Тэм.
Это неожиданное признание и желание, прозвучавшее в его голосе, еще больше взволновали Софи.
— И я тоже, — пробормотала она, гладя его тело ладонями.
От него остались лишь кожа да кости.
Без всякого предупреждения Тэм приподнялся и вонзился в нее. У Софи перехватило дыхание от вспышки жгучей боли, и она вскрикнула. Однако Тэм, ошибочно приняв ее крик за выражение удовольствия, продолжал. Через считаные секунды он отстранился и скатился с нее. Потрясенная Софи лежала, страдая от неудовлетворенной страсти. Шумное дыхание Тэма постепенно затихло. Она ожидала чего угодно, только не мучительного оцепенения, охватившего ее тело.
Встав с кровати, Тэм натянул на себя новую шелковую пижаму, заблаговременно разложенную Хафизом.
— Ты лучше надень свою сорочку, милая, — посоветовал он. — Слуги могут увидеть тебя утром.
Софи лежала не шевелясь, с часто бьющимся сердцем. Вернувшись в кровать, Тэм коснулся губами ее щеки.
— Спокойной ночи, миссис Тэлфер.
Повернувшись к ней спиной, Тэм сбросил подушку на пол и положил голову прямо на матрас. Через несколько минут он уже спал.
Позже Софи встала и надела свою ночную сорочку, застегнув ее на все пуговицы. На подкашивающихся ногах она прошла в уборную. Мочеиспускание вызвало у нее боль.
Вернувшись в спальню, Софи подняла жалюзи и выглянула в окно. В небе над городом все еще светилось зарево. Она прогнала от себя опасные мысли о том, сидит ли сейчас Рафи на крыше в темноте с сигаретой и где он и с кем. Софи слышала приглушенные голоса, до нее доносился аромат табачного дыма — видимо Хафиз и Сунбар курили трубки на веранде.
Софи почувствовала себя невероятно одинокой. Если бы тут была Тилли, она бы уверила ее, что происшедшее только что на их брачном ложе вполне естественно. Софи буквально слышала хихиканье своей подруги: «Со временем станет лучше».
Она укоряла себя за нелепые романтические ожидания, которые возлагала на плотские отношения. Теперь Тэм — ее муж и друг, и это главное. В дальнейшем, когда они лучше изучат тела друг друга, а Тэм полностью оправится от болезни, их любовь станет намного более приятной. Ее муж все еще слишком слаб, чтобы заботиться о ее удовольствии.
Опустив жалюзи, Софи вернулась в постель и, устроившись рядом с Тэмом, напомнила себе, что именно этот мужчина завоевал ее сердце веселой улыбкой и обаянием на склонах шотландских холмов.