Спустя два дня в «Тримор» прибыла Элисон Маккензи. Она оказалась женщиной необыкновенной, слишком высокой для своего пола, с прямой, гордой осанкой дочери викингов, ее высокие скулы и бесстрашные голубые глаза ассоциировались с нордической расой.

Она была родом из Ская и говорила с теми мягкими интонациями горных жителей, которые уже полюбились Фионе. Ее возраст не поддавался определению, и это поначалу вводило в замешательство. Но Элисон честно призналась, что ей сорок пять, хотя на ее гладком лице с высокими бровями не было ни единой морщинки, а волосы, убранные в золотистую корону на голове, отливали на солнце цветом спелой пшеницы.

Фиона прониклась к ней симпатией с первого взгляда, будучи уверенной, что лучшей экономки им не сыскать во всей Шотландии, однако ее отец проявил крайнюю сдержанность в своей оценке, сухо заметив, что она «слишком хороша для работы». В присутствии Элисон он почему-то ощущал себя не в своей тарелке, как если бы ее проницательные, всевидящие глаза видели слишком глубоко.

Однако Элисон была принята. Она знала «Тримор», так как работала здесь еще девушкой, да и по ее поведению чувствовалось, что эта женщина вернулась в знакомое место.

Фиона отвела ее на кухню представить Катрине, и обе женщины сразу же узнали друг друга. Короткое приветствие на их родным языке было произнесено без улыбок, и Фиона догадалась, что Элисон не вызвала у миссис Макфри доверия. Катрина, как вскоре узнала Фиона, была суеверна сверх всякой меры, а Элисон не разделяла дремучих верований старухи.

Элисон Маккензи поселилась у них без суеты, взяв на себя все заботы по хозяйству.

Все эти дни они не видели Камерона, и Фиона начала ощущать смутное беспокойство.

Однажды после полудня, прогуливаясь в направлении Порт-на-Фариш, она свернула на дорогу, идущую берегом, и оказалась на окруженном деревьями открытом пространстве, где стоял ее отец в тот день, когда Камерон спас их на озере. Две скалы образовывали здесь крохотный заливчик, на дне которого среди водорослей Фиона рассмотрела остатки фундамента.

Развалины старой фермы, подумала она, и, поежившись, повернулась, чтобы уйти, смущенная силой чувств, захлестнувших ее. Здесь было прошлое; возможно, зловещее и разрушающее.

Пройдя несколько шагов, Фиона услышала звук треснувшей ветки, заставивший ее оглянуться. И тут увидела Айэна Камерона, который приближался к ней через верещатник.

— Я заметил вас с озера, — пояснил он, не подойдя. — Мне хотелось бы с вами поговорить.

Они отошли от заливчика, и Фиона почувствовала облегчение, поскольку он вызывал у нее странное ощущение и действовал угнетающе.

— А я уж подумала, что вы нашли в «Ардталлоне» постоянную работу, — заметила она. — Прошла неделя с того дня, как вы не дали нам с Аланом утонуть!

— Я был занят, — отозвался Камерон. — В отель прибыла целая компания — со многими из этих людей я давно знаком. Сейчас погода для охоты самая что ни на есть подходящая… — И без всякого перехода заговорил о том, что его, видимо, занимало: — Мисс Давиот, есть кое-что, что мне следовало сделать уже давно, еще до того, как вы приехали в «Тримор-Лодж». Я продал дом со всей обстановкой, но сделал глупость, забрав из него одну вещь, которой следовало бы остаться там.

Он замолчал, а у Фионы против воли вырвалось:

— Прялку! Вам кажется, что ваша мать хотела бы, чтобы прялка осталась в ее доме?

Он коротко кивнул:

— Как хорошо вы это понимаете.

— Вы хотите вернуть ее?

— Если вы примете ее обратно.

— Ну разумеется. — Она не смотрела на него, но возникшее между ними молчание причиняло ей боль. — Прялка стояла в гостиной в углу у окна, верно? Этот угол так и остается пустым, ожидая ее. Вы ее принесете?

Камерон покачал головой.

— Я предпочел бы этого не делать, — хрипло выдавил он, и теплота, на какое-то время возникшая между ними, сразу исчезла.

В этот момент настойчивый гудок автомобиля заставил их отойти на обочину дороги. Поравнявшись с ними, машина остановилась.

Бегло взглянув на нее, Фиона увидела за рулем красивую золотоволосую девушку, приблизительно ее возраста.

— Так вот как ты проводишь свое свободное время! — рассмеялась она, устремив голубые глаза на одного лишь Камерона. — А мы ждали тебя вчера в «Ардталлоне».

— Прошу прощения, Элиза, — откликнулся он. — Я не знал, что вы будете ждать, не то прислал бы записку. Если не ошибаюсь, вчера там был Хамиш Моррисон.

— Ты же знаешь, что все думают о Хамише! — фыркнула девушка. — Его дни в горах определенно сочтены.

— Он уже стар. — В голосе Камерона неожиданно зазвучали стальные нотки. — Не так давно он был самым лучшим егерем во всем Россе.

— Как бы там ни было, мы предпочитаем твои услуги! — Голубые глаза остановились на Фионе, заинтересованные и мгновенно насторожившиеся. — Мне кажется, мы с вами незнакомы, не так ли?

— Отец мисс Давиот купил «Лодж», — сдавленно объяснил Камерон. — Рано или поздно вы познакомились бы в «Ардталлоне». Мисс Давиот, позвольте мне представить вам моего старого друга, Элизу Форбес.

Девушка в машине не протянула Фионе руки. Вместо этого она сжала руль, и Фионе показалось, будто голубые глаза неожиданно стали непроницаемыми.

— Как интересно! — произнесла Элиза. — Как вы думаете, вам понравится Тримор, мисс Давиот?

— Это прекрасное место! Я чувствую, что начинаю любить его все сильнее и сильнее! — искренне призналась Фиона.

— Многие чувствуют к Тримору то же самое, — сухо заметила Элиза Форбес. — А те, кто знали его всю жизнь, находят невозможным его забыть. — Она опять перевела глаза на Камерона, наградив его открыто сочувственным взглядом. — Я сама возвращаюсь сюда год за годом, радуясь возможности уехать из Эдинбурга и хоть на время вернуться домой.

Желваки на скулах Камерона затвердели, но он ничего не сказал, а Фионе оставалось только гадать об отношениях между этими двумя, которые знали и любили Тримор, вероятно, еще с детства.

— Смею надеяться, что ваш отец довольно скоро найдет дорогу в «Ардталлон», — обронила Элиза. — Это единственный приличный отель во всей округе. Время от времени мы устраиваем там праздники… танцуем и всячески развлекаемся. — Она бросила быстрый взгляд на Камерона. — Только нам никак не удается уговорить Айэна остаться с нами. Он всегда делает вид, будто страшно занят! — Она надавила на руль, собираясь ехать дальше. — Ты нужен нам в «Ардталлоне» завтра утром — если, конечно, найдешь для этого время, — торопливо добавила она. — Мы знаем, что ты очень занятой человек, но отдых время от времени просто необходим.

— Очень мило с твоей стороны заботиться обо мне, — вспыхнув, сухо ответил Камерон. — Передай, пожалуйста, мистеру Уэйру, что я буду сразу после восьми.

Его тон был исключительно деловым, и ничто в его поведении не говорило о том, что ее слова каким-то образом задели его, однако Фиона внезапно почувствовала негодование против девушки в машине, которая примчалась, чтобы нанять его для охоты в горах, передав запрос из «Ардталлона», прозвучавший как приказ.

— Старые друзья имеют особые права, — загадочно обронил Камерон, когда они продолжили путь. — Для меня Элиза и ее семья навсегда останутся самой тесной связью с прошлым. Эта семья тоже медленно вымирает. Остались лишь Элиза и ее брат.

Его тон выдавал сожаление, в нем прозвучали теплые нотки, которых Фиона ни разу не слышала от него прежде. Семейство Форбес обладало его дружбой и его уважением, и она завидовала им, несмотря на то что догадалась: Элиза Форбес стремилась провести невидимый социальный барьер между ними. Они были для Камерона тем, кем никогда не сможет стать она. Они были Тримором и его прошлым!